Мы вновь в Севастополе

         МЫ ВНОВЬ В СЕВАСТОПОЛЕ


                А.А.Иванов


           Мне довелось крепко драться с фашистами под Сталинградом. Там я был тяжело ранен. Сталинград был хорошей боевой школой. Кто воевал на Волге, тот смело мог идти на какой угодно фронт. В любой фронтовой части сталинградских ветеранов принимали с радостью.
       Новый 1944 год я встречал у турецкого вала. В честь Нового Года мы сделали хороший сюрприз немцам: дали несколько залпов по выявленным ранее огневым позициям. Били мы настоящими гранатами по врагу и многим фашистам не пришлось уже встречать новогодний праздник со стаканом крымского вина.
       Затем наш гаубичный полк принимал участие в штурме города Никополь. около месяца мы стояли в обороне против вражеских укреплённых рубежей, готовясь к штурму. На гитлеровский Рейх работала вся европейская промышленность и недостатка в минах, снарядах и авиабомбах Вермахт не ощущал. Наши позиции ежедневно обстреливали и бомбили. Мы несли потери и это усиливало ненависть к фашистам.
       Во время наступления на Никополь наше орудие выпустило сотни снарядов. Мы разрушили несколько вражеских дзотов. Большая часть вражеского гарнизона была уничтожена. Некоторым удалось выйти из окружения. Мы вернулись к Турецкому валуя, где я стал командиром орудия в гаубичной батарее.
       И вот настал долгожданный день. Седьмого апреля началось наше наступление. Мощная канонада потрясла потрясла влажную весеннюю землю.
       В орудийном расчёте нас было только пятеро. Не хватало двух номеров и мне приходилось заменять то зарядного, то снарядного.
       Замковым у нас был доброволец Иван Кузьмин, которому было сорок пять лет. В бою он действовал не хуже молодых и никогда не жаловался на усталость.
   - В Крыму летом - благодать! - говорил он. - Море, солнце, курорт.
       Так мы и прозвали в шутку нашего "старичка" - курортник. Он не обижался и весело смеялся вместе с нами.
       Но загорать в Крыму было некогда. Нам пришлось прорывать немецкую оборону на Перекопе. И поработали мы на славу. От немецких укреплений и дзотов только щепки летели.
       Но главное было впереди!
       После мощной артиллерийской подготовки, в атаку пошли танки и пехота. Наша батарея была придана стрелковому полку. Гитлеровцы, огрызаясь, отступали. Но мы шли за наступающими войсками и теперь видели живые цели. Нас захватывал боевой азарт: не дать разбойникам уйти безнаказанно!
       Мы шли вперёд вслед за пехотой. Командир батареи шёл впереди и по рации давал нам целеуказания.
       Мы бьём по танкам, бронемашинам и самоходкам. Переносим огонь на пехоту и бьём осколочными снарядами и картечью. В бинокль я иногда видел, как наш снаряд ложится в самую гущу фашистов. А когда рассеивается облако разрыва, я виже лежащие фигуры. Это начало возмездия!
       После прорыва немецких оборонительных рубежей на Перекопе мы встали в селе Аракчи. Наши войска готовились к последним ударам. Пора было завершить разгром фашистов в Крыму и очистить от них всесоюзную здравницу. Крымское лето должно было быть уже нашим.
       Двадцать шестого апреля наша батарея открыла огонь по вражеским укреплениям под Севастополем. Стреляли более двух часов, поддерживая наступление нашей пехоты. Батарея стояла на закрытой позиции, но мы рвались бить фашистов прямой наводкой.
       Оборона противника вскоре была прорвана. Фашисты поняли, что Крым им не удержать и они начали эвакуацию по морю. Наша задача была - не дать им уйти.
       Мы лично стали свидетелями и участниками справедливого возмездия, которое постигло захватчиков Крыма.
       Гитлеровцы спасали свои шкуры на кораблях, баржах и даже плотах. Наша артиллерия била с берега по всем плавсредствам и по скоплениям войск в портах и плавнях. Гигантскими кострами пылали на голубой воде зажжённые транспорты и баржи. Чёрный дым заволакивал синеву южного неба.
       Наша батарея заняла огневые позиции на берегу моря южнее Севастополя. Не успели вырыть позиции для гаубиц, как поступил приказ открыть огонь по убегающим фашистам.
       Вот где все цели нашей батарее были как на ладони! В секторе нашего обстрела на расстоянии 800-1000 м виднелись две баржи с буксирами и семь больших плотов. На каждом плоту находилось примерно сотня гитлеровцев. Сколько их было на баржах людьми были забиты все трюмы. На одной палубе их было сотни, если не тысяча.
       Самое разумное, что могло сделать немецко-фашистское командование, - это плен. Но они решили попытать счастья и уйти морем. Нам тоже был не резон упускать врага, который тысячами расстреливал советских людей на этом же берегу летом 1942 года. И мы стреляли прямой наводкой, убеждённые в правоте нашего возмездия.
       Огромные фонтаны воды взрывались у плотов и барж. Но если тяжёлые снаряды находили свою цель, то они размётывали брёвна. Уцелевшие фигурки людей барахтались в волнах, цеплялись за обломки. Они были обречены.
       Наша батарея за час выпустила двести сорок снарядов по целям, не попасть в которые прямой наводкой было невозможно. Все плоты были уничтожены. Пробитые снарядами буксиры и баржи пошли ко дну. Противник был сброшен в море и в этот день Вермахт лишился своей 17-й армии.
       К шести вечера огонь прекратился. Весь истерзанный и разрушенный фашистскими варварами, но по-прежнему гордый и величавый родной город был возвращён Родине.