Самый страшный грех

Нам рассказывают, что мы обитаем на огромном шарике, который вращается вокруг своей звезды, вокруг самого себя, вместе с несколькими такими же, по сути, шариками. И вся эта конструкция, подвешенная в вакууме, стремительно летит черт-те знает куда. Шарик настолько огромный, что каждый из нас не более, чем песчинка в пустыне. Живые песчинки точно также собираются в барханы, разлетаются от ветра, рассыпаются на более мелкие частицы, порождая новый, мелкий песок.

Летающая карусель шариков со звездой в центре, оказывается, тоже не такая уж громадина по сравнению с галактиками и вообще со Вселенной. Пропажа или гибель одного из шариков, звезды, или всей этой группировки ничего не значат для остальных немых участников бесконечного вселенского хаоса, размер и значение которого непостижимы для ума земных песчинок.

Каждая песчинка на Земле проживает свою жизнь, которая длится короче щелчка пальцами по меркам вакуумного беспредела. И уж тем более, ничего в таком масштабе не значит, не имеет ценности, и никак не влияет на вращения, столкновения, взрывы и прочие происшествия.

Песчинка начинает свой путь с рождения. Она пуста и беспомощна, и поэтому, чтобы не затеряться, ей необходимо присутствие других песчинок. Они ее поддерживают, позволяют нарастить массу и стать похожими на себя. Песок не станет терпеть среди себя мусор, чернозем или отбросы. Песок способен просеиваться и вымываться, очищая себя сам. Испорченные песчинки песок также отсеивает и изолирует.

Если взять несколько песчинок из одного бархана, то они все равно будут абсолютно различны: одна острее, другая темнее, третья с трещинкой, четвертая круглая. Миллиарды песчинок, но все разные. У каждой песчинки свой мир внутри. Свои переживания, свои проблемы, которые кажутся важнее и громаднее всей этой вакуумной космической карусели. Важнее проблем других песчинок.

Чтобы проживать жизнь, песчинки могут помогать друг другу. Некоторые песчинки находятся на самом верху своего бархана, но это всегда происходит только благодаря сотням и тысячам других, которые, изнывая от тяжести верхних, покоятся у основания. Без них нельзя подняться на вершину, без них нельзя там удерживаться. Основание бархана это опора для вершины.

На вершине хорошо. Там греет солнце, светит свет, но если подует сильный ветер, то можно скатиться вниз. Нижние расступятся и поглотят тебя. Найти эту песчинку в бархане больше не получится. Долго бархан плоским не будет, у него вновь появится вершина, опирающаяся на массу песка.

Каждая песчинка, на вершине и в основании, чувствует себя важной и наиболее значимой. У нее есть дружеские отношения только с теми песчинками, которые трутся о ее грани. Их несколько, может, десяток, и только они могут поинтересоваться, хорошо ли тебе, не нужно ли тебе помочь повернуться поудобнее. У них есть связи с другими членами бархана, внизу и вверху, и через своих друзей ты можешь взаимодействовать и с теми, дальними. Но для тех ты уже не значишь ровным счетом ничего.

Песчинки малы, некрасиво даже сравнивать их геометрический размер с размерами вакуумной громадины. Но каждая песчинка на шарике, как оказывается, величественнее, несмотря на внешнюю скудность. Внутри нее присутствуют сознание, воображение, чувства, мышление, переживания и любовь. Песчинки накапливают это внутри себя, питаясь барханом и питая его, через тот десяток ближних к ним сородичей. Только они способны страдать от потери контакта с гранями одной из них, способны вытерпеть эту потерю и принять новую песчинку на место утраченной. Обязаны принять, потому что в бархане не может быть пустоты.

Неизвестно и спорно, откуда взялась вакуумная громадина, шарики и песчинки. Не так важно (но очень интересно), создал это Всесильный Бог или Великий Случай. Важно то, что песчинки внутри себя способны с помощью сознания и воображения создать сколько угодно новых, огромных миров, стать их частью и проживать мимолетную жизнь внутри только своего мира, чаще всего прекрасного, счастливого, заслуженного. И им, по сути, плевать на реальную, бездушную и огромную Вселенную.

В каждой песчинке с рождения заложена тьма. Некоторые внемлют старшим из бархана, и стараются держать ее в заточении. У других тьма может в виде силы вырваться наружу и навредить как ближним песчинкам, так и всему бархану. Самое критическое состояние, когда эта сила приводит к гибели одной или нескольких песчинок. Внутри бархана это называется убийством, всячески осуждаемым и наказуемым, нарушающим его стабильность.

Что же такого страшного в этом действе? Ведь потеря одной песчинки так ничтожна, малозначительна для непрерывно растущей Вселенной. Трагедия именно в том и заключается, что перестает существовать осознанно рожденный мир. И мир этот создавался с постоянным переосмыслением, чтобы стать прекраснее и счастливее. Этот мир делился красотой и счастьем с ближними песчинками, влияя на их миры. Лишаясь этого влияния, ближние песчинки начинают страдать, терпя боль в своем сознании. Их миры трескаются, а иногда даже погибают. Весь бархан не ощущает этой боли, но он в целом и подобен бездушной громадине Вселенной. Гибель одной песчинки - это гибель целого мира, построенного не волей случая, не хаотично и не бездушно. Поэтому убийство является гораздо большей трагедией, чем просто исчезновение мелкой, ничего не значащей песчинки.

Внутри бархана, как безликой массы песка, считается, что вину за убийство можно искупить, изолируя губителя целого мира внизу подножия бархана на какой-то миг. Считается, что при этом тьма внутри убийцы также находится в заточении, как и его физическое естество. После прохождения этой процедуры, прощённый губитель мира может снова шевелиться внутри бархана, устраиваясь поудобнее и повыше, а его злодеяние считается искупленным. Однако ценность погибшего мира, его утрата и страдания соседних миров несоизмеримы с тем мигом, проведенным в заточении.

Берегите миры друг друга, ведь от их существования и счастья зависит благополучие миров каждого из нас.