Плюшкин cо

                Часть I. Про себя, любимого.

  Сие морально-воспитательное повествование хотелось бы начать с
предыстории. Вернее, и так будет правильно, читателя даже в обязательном
порядке надо посветить в ряд аспектов моего жизненного пути.
Родился я в славном городе Челябинске во времена
социалистического реализма. Да-да, именно в том городе стали и металла, в
котором живут суровые уральские мужики. Родился я в ноябре, аккурат
после переезда моих родителей весной этого же года из хлебного города
Ташкента. Как нетрудно посчитать, зачат я был в очень теплом
среднеазиатском климате. Поэтому на генетическом уровне просто таки
ненавижу зиму и мороз. При этом слякотная, дождливая типа зима для меня
как для кота валериана. И этому тоже есть логическое объяснение. До
Ташкента мои родители проживали в пригороде Ленинграда, в Петергофе.
Матушка - коренная ленинградка, отец из «пскопских», кто не знает, так в
обиходе называют жителей псковской области. Корнями они из одной
деревни, которая до войны насчитывала около 500 дворов. Сей населенный
пункт величали Модолицы. Кстати, деревня существует до сих пор. Так вот,
выходцами они были из разных социальных слоев. Отец из бедной семьи.
Прадед мой, поляк по национальности, был железнодорожником, получал
скудно, отсюда и бедность. Кем был дед, осталось мне не известным, вроде в
колхозной управе кем то подвязался. Родня же по линии матушки, как
говорится, отличалась умом и сообразительностью. Жили богато. Имели
крепкое хозяйство. В доме моей бабушки, по ее рассказам, в подвале всегда
были огромные запасы вызревающего окорока, что даже по нынешним
временам очень недурственно. А вот батя мой в детстве, простите, даже
трусов не имел, так и бегал по деревне без штанов. Однако раскулачивание,
продразверстка и прочие прелести новой советской власти уравняли всех.
Все стали простыми советскими гражданами, деревенские до того
упростились даже паспортов не имели. У матушки об окороках в подвале
остались только рассказы ее матери, а самым вкусным ленинградским
послевоенным деликатесом стало селедочное масло. В свою очередь, мать
отца, моя вторая бабушка удачно пристроилась работать в деревенском
магазине, в хозяйства завелись куры, гуси и даже корова, что говорило о
хорошем достатке, и это не смотря на потерю кормильца. Дед мой пропал без
вести на полях сражений еще в июне сорок первого года, оставив без
содержания жену и двоих детей, пособие то по без вести пропавшим не
платили, только по погибшим.
  Отец упорно набирался знаний, отучился и стал инженером, матушка
же образования, кроме школьного, никакого не получила, выскочила в
семнадцать лет замуж, родила нас троих, потом всю жизнь работала то на
стройке маляром, то в роддоме санитаркой, то на заводе бракером.
Таким вот образом разные социальные слои переплелись,
социальный статус кардинально поменялся, бесштанные голодные ребята
стали руководителями, производители окорока чернорабочими, родовые
корни смешались, наследственные гены ударились в такие танцы с бубнами,
что получилось вот такая веселенькая смесь разных национальностей и
темпераментов.
  Это я про нас троих, родных, единоутробных братьев. Первые два из
нас, чистокровные славяне, белобрысые, голубоглазые, третий, то есть я,
почему то темненький, кареглазый. Все потому, что дед наш, пропавший без
вести на войне, был белый как лунь, блондин на современном языке,
родители его были поляками. Жена его, мать отца, была из рода Агафоновых,
конопатая была напрочь. Дед по линии матери был черный как смоль, носил
фамилию Питель и родом был из города Винницы, что на западенщине. В
свою очередь, жена его, мать моей матушки, была из рода Скородумовых.
Соответственно матушка в юности была черна бровями и волосами, сказали
папашины западенские гены. Далее генеалогическое древо никто не изучал.
Брат, покойничек, пусть земля ему будет пухом, где то вычитал, что наша
фамилия происходит из древних времен, от самого Ивана Грозного, у
которого был лекарь по фамилии Аникеев и царь самодержавный за особые
заслуги присобачил ему к фамилии приставку «ич», якобы облагородив ее.
Второй же брат, да пусть не иссякнет его здоровье, утверждает, что мы
чистокровные шляхтичи, вера де наша католическая, а костел для нас это
самое то. Обе версии - хрень полная! Я склоняюсь к третьей версии, которую
озвучила незадолго до своей смерти наша бабушка, которая всю жизнь
проработала на Кировском заводе в Ленинграде и была страшной
матершинницей. Так вот, при очередном заявлении, что мы натуральные
поляки и только ксендз нам кент, бабулька прямо заявила, цитирую:
«Никакие вы не поляки, хохлы вы ……..!». Вот как то так!
Ну, что же, экскурс в историю завершен, теперь читателю, надеюсь,
понятно, зачем надо было погрузиться в родословную, потому, что далее
рассказ пойдет в соответствии с названием сего опуса.
 Итак! Как вы поняли намешено во мне кровей да чертовой матери,
какая главенствует не понятно. Все это продолжается с самого детства, гены,
что поделать.
  Вот сколько себя помню, во мне всегда боролись два чувства,
христианское всепрощение и пожертвование всем и вся, с одной стороны, с
другой стороны, во мне никогда не дремал господин Плюшкин из
бессмертного произведения Гоголя, а также иные представители веселой
нации с пейсами или в шароварах с чубом во весь лоб.
Понимаете, вот никакому анализу не поддается мое поведение,
допустим, когда отец приехал из поездки в Германию. Германской
Демократической Республики, если быть точнее. Была такая страна. Дело
было в семидесятых года, поэтому в Союзе, в Советском Союзе, тоже была
такая страна, еще даже не думали производить жевательную резинку. Ее не
было, от слова совсем. Так вот, отец привез ее нам очень много, целые блоки
по дому валялись. Мы с братьями естественным образом начали таскать ее на
улицу и угощать дворовых друзей и подруг. Но я единственный из трех
догадался ее продавать, причем продавал то я ее не целую, а жеванную.
Представляете? Удовольствие попробовать на вкус зарубежный настоящий
бабл-гам стоило 10 копеек. Вот как, а? Но надо отдать должное, девочек я
угощал бесплатно, тот еще бабник рос.
  Далее, отец очень часто ездил в командировки, объездил всю Сибирь
и Дальний Восток. Привозил много красной рыбы и в больших количествах.
Матушка, когда меня собирала в школу, всегда делала бутерброды с маслом
и красной рыбой. Ну и что бы вы думали я с ними делал? Правильно,
продавал одноклассникам или одноклассницам. Пацанам за деньги,
девчонкам за поцелуй в щечку.
  Теперь подойдем к вопросу с другой стороны. Как - то раз, летом,
меня не отправили с братьями в деревню, а оставили дома, в Красноярске. От
нечего делать я нашел место, где хранился родительский семейный бюджет и
начал оттуда подворовывать деньги, сначала три рубля, никто не заметил.
Потом пять рублей, затем десять и на финише я украл двадцать пять рублей.
Приличные деньги по тем временам, очень приличные. Так на эти деньжищи,
пока меня не поймали, гулял весь двор, я кормил дворовую ватагу
пирожными, мороженным, тортами, конфетами, немереным количеством
лимонада, потратил все до копейки. Нещадно был бит матушкой, но зато
проявил всю широту русской христианской души.
Противоречивый мальчик рос, очень противоречивый.
  Дальше - больше. Я вырос, но характер, и отношение к деньгам не
изменились ни на йоту.
  Я одновременно при гулянке мог потратить все до копейки, и также
я мог отказать товарищу в небольшом займе. Мы с другом, когда у нас
заканчивалась водка, могли пойти черти куда, потому, что в том магазине
водка на пару десятков рублей дешевле. Я также могу жене подарить подарок
стоимостью несколько десятков тысяч рублей, и тот же я могу зажмотить
тысченку рублей ей на маникюр. Я на свадебном банкете могу заявить, что
кушать можно все, но стоит это дорого, поэтому есть надо поменьше, а после
этого же банкета на подаренные гостями деньги требовать продолжения
банкета и тащить всех в сауну, попутно заявляя, что я за всех плачу.
В общем, когда я трезвый – это сублимированная субстанция
Плюшкина, чего то там из Тель-Авива и теперь уже не братьев из вiльны
краiны, с постоянным желанием что-нибудь кому-нибудь продать,
желательно подороже, ну, в чистом виде скородумовский отпрыск
зажиточных крестьян. Когда на веселе – я в чистом виде представитель
агафоновской породы с размахом души примерно как размах крыльев Боинга
- 747.
  Хотя надо признаться как на духу – мой брат, он же по штатному
расписанию нашей семейки средний брат, Плюшкин как есть. Я по
сравнению с ним агнец божий. Но про него расскажу отдельно.
Мораль – жадность это порок, а вот скупость это умение. Не платить.

Часть II. Брательник.

  Остановились мы с вами на том, что я обещал рассказать о своем
родном брате, который в чистом виде самый что ни наесть Плюшкин.
Итак, брат, брательник. Зовут сие чудо мироздания Максим. В
обиходе Макс. Ну, думаю, не обидится он на это. Тем более его с детства так
и звали – Макс.
  Максу, конечно, досталось в этой жизни. В основном это по
здоровью. Помотала его жизнь, и налево, и направо. Но очень стойкий
оловянный, да какой там оловянный, танталовый солдатик (если что - тантал
самый крепкий металл в мире). Поэтому держится, живет и здравствует,
долгие лета ему. Но мы - то с вами собрались здесь не его здоровье
обсуждать, а поговорить о его природных талантах. Талантов у него не
много, всего два. Но каких! Первый – это умение выживать. Он еще в утробе
матери так за жизнь цеплялся, что все-таки родился и дожил уже, слава Богу,
до 58 годочков и это не предел. Второй талант – это умение копить денюжки
и их успешно экономно тратить. Как ему это удается при его не очень
больших доходах известно только ему, а секретов он не рассказывает.
Теперь к главному. В Питер из Красноярска он уехал самым первым
с одним дипломатом, парочкой трусов, носков и очень небольшой суммой
денег. Потом он очень быстро женился, поселился в квартире, причем не
съемной, и родил ребенка, ну, не совсем он, конечно, а жена его, но тем не
менее. Короче, стал он коренным ленинградцем, ой, петербуржцем. Да
подождите, совсем я запутался. Не суть, вообще то он и является коренным
ленинградцем. Родился то он в Ленинграде. Я же рассказывал вам, что
родители наши жили изначально в Петергофе, ну или в Петродворце, кому
как нравится. Это потом их нелегкая носила по всей стране, аж в Красноярск
занесла, в конце концов. Не будем сильно отвлекаться, продолжим все-таки
про таланты Макса.
  Ну, так вот, приехав ни с чем, вдруг стал жителем Питера с
пропиской и со всеми делами. Потом, опять же каким - то мифическим
способом, самым первым из нас троих, приобрел себе автомобиль, причем,
где он взял деньги, это тайна покрытая мраком. Дальше больше, он
приобретает участок и строит дачу, опять же на какие сверхдоходы не
понятно. Потом меняет машину одну, вторую, третью – это себе. Покупает
отдельно машину жене, причем не табуретку какую-нибудь, а «НиссанКашкай». Конечно, меня эти вопросы гложили, прямо скажу, волновали, а
если честно просто завидовал ему. Я ему эти вопросы задавал и получал один
и тот же ответ – накопил, по чуть-чуть, по маленько. Только вот где, эта
тумбочка, в которую он складывает деньги, не признался ни разу, гад такой.
Хотя… знаю, конечно. Все эти тайны - секрет Полишинеля. Просто
Макс – это гоголевский Плюшкин. Он может экономить на всем, на себе в
первую очередь, но про домочадцев он тоже не забывает. Под экономию
попадают все и вся. На работе, а он у нас профессиональный столяр, про его
способность экономить ходят легенды. Затраты на путешествия – мимо,
просторы Ленинградской области и Лужского района заменят любые
куршавели с берегами турецкими и египетскими. Походы в рестораны – до
свидания, я на диете и остальным нечего расслабляться. Посидеть выпить – я
в завязке и вам не советую. Охота, рыбалка – зверушек истреблять, гринпис
на вас. Модно и дорого одеваться – сэконд хэнд никто не отменял. Бензин в
бак автомобиля залить 95 – ха! вообще - то есть еще 80 и 92. Телефон
мобильный новый – зачем, еще Нокиа не сдохла. И вот так можно
продолжать до бесконечности.
  С этим его талантом экономно жить, рука об руку идет
фантастическая способность истребовать свое. Что бы ни происходило
вокруг, он способен любыми способами забрать то, что принадлежит ему по
праву. Пример. Попал он, значит, на своем автомобиле в жуткую аварию,
Лада Веста его в кашу, но сам живой. Страховая естественно отказалась
выплачивать. Автосервис в дыбы – нечего, мол, из этого металлолома
восстанавливать. Казалось бы все, амба! Ничего подобного. Макс начал
третировать для начала страховую компанию, долго, нудно, планомерно.
Потом этим же порядком и лицензированный автосервис. В конце концов –
страховая компания через полгода баталий с Максом сдалась и выплатила
необходимую сумму, в автосервисе нашем российском, оказывается,
работают мужчины с золотыми руками, которые могут восстановить все, и
даже больше скажу, российский автохлам тоже. Веста Максима была
восстановлена. Сами смотрите.
  Ну что тут сказать – гены, гены! Агафоновское скряжничество,
скородумовские хитрость и крестьянская хватка, польско-украинскозападенская расч;тливость, а еще 300 лет татаро-монгольского ига – адская
смесь! Создатель коктейля Молотова нервно курит в сторонке.
Но надо признать честно, смесь то рабочая, в жизни нам очень
помогает добиться результатов. Спасибо предкам!
  Мораль – платить надо за все, но местами можно и поменьше!