Поезд

Снизу поднимался дым, запах тухлой колбасы и перегара. Дятлов ненавидел ездить в поездах.
И уже много лет не ездил. Но случилось же так, что пришлось срочно метнуться в Тверь, а тачка стояла на ремонте. За три часа до отъезда покупал билет, и место осталось только на верхней полке в купе.
И вот теперь он лежит, отвернувшись к стене, делая вид, что происходящее нисколько его не касается, тогда как на самом деле он слушает, о чём там галдят сидящие на нижних полках боровы.
Слух у него вообще был хороший. И ему часто нравилось отходить в тень и оттуда наблюдать за другими.
Но это...
Тупые анекдоты двадцатилетней давности, шутки про зад жены начальника, самые тупые "философские мысли", какие он в своей жизни слышал, и бесконечная вонь поганой жрачки, двух электронных сигарет и четырёх бухих потных мужиков.
Дятлов раньше надеялся, что таких уже успели выкинуть на свалку истории, но вот поди ж ты.
От безнадёги он вроде начал уже наконец задрёмывать (Ну а что? Из-под палки ко всему привыкнешь), как в тумане полусна до него стало доноситься, что обычные вопли боровов стали всё больше походить на обезьяньи. Кто-то на кого-то начал орать, кто-то другой орал в ответ... Дятлов разлепил глаза, и вовремя: по доброй традиции боровы решили закончить пьянку дракой.
Какое-то туловище отлетело от удара и бухнулось об его полку - хорошо, что успел отодвинуться. Но вот блин, куда от этих уродов в купе выскочишь? К двери точно не просочишься, а через секунду прилетит ещё одно тело. Дятлов не то чтобы особенно боялся драки, просто ему было противно здесь находиться.
Но тут явился, как говорила когда-то Надька, "дэус экс махина" (жаль, забыл, что именно это значит) - дверь купе распахнули люди в форме, начался новый галдёж, в других, начальственных интонациях, кого-то запугали, кого-то зажучили, заставили проветрить дым и под руки вывели лишнего соседа.
Этот пьяный хрыч слегка отличался от трёх других. С испитым лицом, но худой, с жёсткой щёткой густых серых волос, с большими запавшими глазами и острыми скулами, на одной из которых наливался кровоподтёк. Мужик смотрел исподлобья на своего недавнего собутыльника, нарисовавшего ему аксессуар на скуле. Дятлов в жизни много разного дерьма повидал, но честное слово, его бы от такого взгляда передёрнуло.
Проводница сама выключила свет в купе, и пьянчуги, израсходовав запас энергии, повалились спать на свои полки. Дятлов выдохнул - хоть какое-то спокойствие, хотя вонь в купе ещё оставалась. Телефон уже порядочно разрядился, Дятлов полез в карман куртки за пауэрбанкой - и не нашёл. Поискал в другом кармане, в джинсах, пошарил на полке - нет. Вот же гнида! Этот тощий спёр банк!
Дятлов спрыгнул с чувством, что сейчас вторую драку начнёт уже он сам. Он знал, что тощий едет в соседнем купе ближе к хвосту. Перестав думать, что делает, вышел в коридор и рванул соседную дверь.
Вглядевшись в темноту, охолонул и присвистнул. В купе не было ни души и только одна полка расстелена. Тощий ехал в царственном одиночестве - о чём сам Дятлов в этом поезде мог только мечать. Так повезло с отсутствующими соседями? Или неужто ж тощий выкупил всё купе? По виду он и за выжранную водку-то с трудом заплатить мог...
Дятлов аккуратно прикрыл дверь и стал быстро рыться в чужих карманах, но нашёл только обрывки мусорных флаеров, зажигалку и почему-то - короткую толстую свечу. Ладно, посмотрим сейчас сумку...
Снаружи об дверь стало что-то скрестись. Дятлов сообразил, что это бухой тощий, видать, вернулся из сортира или откуда-то там, шатается и нашаривает ручку двери. Запал ненависти, с которым Дятлов сюда вломился, уже стал не таким ярким, и выяснять отношения с тощим (а в перспективе и с людьми в форме, которых он проводил глазами пять минут назад) большого желания не было. Оставалась одна секунда на решение, и Дятлов быстро и гибко влез на верхнюю полку - алкашу, похоже, свет в своей норе не очень-то нравится, авось не заметит, ляжет спать, тогда и можно будет спокойно отсюда вылезти.
Алкаш наконец справился с дверью, и, действительно, не зажигая свет, бухнулся на свою нижнюю. Дятлов внимательно прислушивался к пьяной возне. Кажется, тощий просто сидел и бессвязно шарился по сторонам. Но вдруг Дятлов услышал щелчок зажигалки, в купе стало чуть светлее. Ну, понятно, затянуться в пустом купе - дело святое...
Но табачного дыма не было. Дятлов осторожно выглянул через край своей полки и увидел то, чего не ждал. В сколотом гранёном стакане на столе горела та короткая свеча, которую он нашёл в кармане. Тощий долго рылся в сумке, наконец достал какую-то старую тетрадь. Он был слишком бухой, чтоб заметить Дятлова, так что его невидимый сосед решил осторожно за ним наблюдать.
Алкаш послюнявил грязный палец и стал искать в тетради какое-то нужное ему место. Открыл и стал читать. Дятлов послушал с минуту и затряс головой, как будто перед глазами у него пошёл туман. Вроде все слова были знакомые, но в том, что тощий читал, никакого смысла не было. Или был - непонятный и неприятный, въедающийся в уши и в мозги. Что-то про камни, что-то про цепи, что-то про море...
Вдруг тонкий дятловский слух стал улавливать не только бормотание тощего. В его собственном купе через стену, из которого он улизнул, поднялась какая-то новая возня. Вроде бы все опять проснулись, опять что-то говорили, и на фоне слышался какой-то жуткий звук, похожий на насос.
Тощий не останавливался, и чем дальше он читал, тем громче становился шум из дятловского купе.
Дятлов представить себе не мог, что ему надо во всей этой ситуации делать, поэтому просто примёрз к своей укутанной темнотой полке и сверху смотрел на тощего.
В следующую секунду от толчка его перебросило через край, он свалился на алкаша и в панике рванулся наружу, пока тощий не пришёл в себя и ничего не успел заметить. Может, кто-то в поезде дёрнул стоп-кран, может, поезд врезался в снежного человека, неаккуратно переходившего железную дорогу - это уж одному богу известно.
Дятлов влетел в своё купе и увидел там совсем уж причудливую картину - два борова склонились над лежащим третьим, сведённой судорогой рукой он стискивал свою грудь, таращил глаза и ловил воздух чуть посиневшими жирными губами.
Оказалось, у мужика началось что-то вроде приступа астмы - которой у него, к слову сказать, никогда в жизни не было. Но когда поезд резко остановился, мужику быстро полегчало.
Наконец ночь сжалилась над Дятловым - поезд тронулся, а через двадцать минут приехал на станцию, на которой выполз новорождённый астматик вместе со своим корешем. В купе остался один боров, отвернувшийся на своей полке к стене и захрапевший. Дятлов устало закрыл глаза. Пауэрбанк, кстати, нашелся в чемодане.