Статус

В молодости, работая в небольшом городе с населением около двадцати тысяч, в моем мировоззрении сформировалось устойчивое осознание того факта, что Человечность, как и доброта, душевность, взаимопомощь и неравнодушие людей напрямую зависят от размера населенного пункта, где эти люди проживают. Никто и никогда меня в этом не разубедит.

На нашем частном заводике по производству протезов работало тогда сорок восемь человек. Это всех вместе, начиная от директора и заканчивая сторожем. Страшно было туда идти, все-таки первое рабочее место после университета. Не туда страшно, а куда бы то ни было, в любое новое место. Все-таки взрослая жизнь.
Но опасения оказались напрасными. Коллектив оказался веселым, дружным, и, как говорится, сплоченным. Острый перцовый юмор у каждого, подколки, и, как ныне модно говорить, "пранки" ускоряли течение рабочих дней в несколько раз. Но при этом, как закон, существовало четкое соблюдение границ шуток и рабочего процесса. Приняли меня как родного. Поиздевались, что мне в своем городе места не нашлось, изгнали, вывезли с мешком на голове и бросили в лесу, откуда я вышел на свет дежурного фонаря и остался... Что только ни говорили, как только не называли, но глядя в добрые глаза людей даже мыслей не возникало обижаться.

После первой зарплаты каждый коллега из конструкторского отдела, каждый цеховой рабочий ненавязчиво намекнули на необходимость "проставиться" и раззнакомиться по-человечески. Здание нашего заводика находилось посреди леса, поэтому с местом для "поляны" проблем не возникло. А был это сентябрь. Теплый и бархатный. Пришли многие, но, конечно, не все. Мужики помогли с мангалами, женщины с нарезкой. Посидели тогда душевно, с песнями, анекдотами, историями из жизни коллектива до меня. Тогда я почувствовал, что приобрел новую, большую семью. Мы были все вместе: замдиректора, токари, слесари, уборщицы. Сидели на скамьях в дощатом шалаше в том порядке, как хотели, без соблюдения чинов.

Через какое-то время у нашей кладовщицы Татьяны случился юбилей. Красивый юбилей, полвека человеку. Отмечали на втором этаже, в комнате приема пищи. Там были длинные столы и скамейки, только скатерти расстелить и поставить яства. Женщины разогревали закуски, шинковали сало и колбасу, как могли украшали блюда и стол. И вот как раз в этот день приехал директор, который обычно находился в офисе в столице. Он же - владелец всех наших душ, которому мы за деньги продавали свое время и навыки. Естественно, было нельзя не пригласить его к столу, что Татьяна и сделала. Директор не отказался, и даже сунул ей в карман подарочные купюры, несмотря на его обычное, врожденное скупердяйство.

Директор с местным заместителем уселись во главе стола, который ломился от обилия блюд. Каждый принес с собой что-то: вареную картошку, котлеты, сало, закатки с помидорами и огурцами, голубцы и много еще чего. Директор был удивлен. Я сидел близко, и поэтому услышал, как он шепнул заму: "За чей счет банкет?" Заместитель так же тихо объяснил ему, что городок у нас маленький, люди приземленные, каждый приготовил одно-два блюда - и вот результат, стол ломится. Директор сказал: "Удивительно. А я в офисе перед новым годом дал двести долларов водителю, сказал купить выпить-закусить. Нас там всего десять человек. Так он купил две бутылки вина, десять бутылок коньяка и три кило яблок. Понажирались и расползлись. Пьяные и голодные. А у вас тут считай без вложений, и получше ресторана".

Сидели вначале скованно в присутствии хозяина, но после заветной третьей рюмки барьеры рухнули. Начались песни, громогласный смех и даже конкурсы. На первом этаже, прямо в механическом цехе, развернули дискотеку на площадке отгрузки продукции. Погуляли знатно, с добрым отпечатком в памяти на всю жизнь.

Прошло восемь счастливых лет. Я женился, родился первенец, и по причине скупости директора пришлось перейти на более высокооплачиваемую работу в уже родном городе. Провожали меня всем коллективом сутки, а самые стойкие отвезли меня домой и продолжили проводы там. Незабываемо, шумно и весело, и, в то же время, горько. Все закончилось.

С понедельника, без всяких перерывов, я вышел на новую работу. Там тоже все сложилось неплохо, приложенные в начале усилия как обычно переросли в работающую на тебя репутацию. Не помню, что намечался за праздник (а это тоже показатель, что не помню), но новый директор объявил сокращенный день по случаю его празднования. Пару человек из офиса поехали за мясом и выпивкой, кто-то разжигал мангалы. Я по долгу службы был завсегдатаем цеха, и без задней мысли спросил у двоих токарей, с которыми были особенно теплые отношения, почему они до сих пор не убирают станки и не идут переодеваться, ведь скоро сабантуй. Они вылупились на меня, и один сказал: "Это у вас. Нам по статусу с вами не положено. Цеховые гуляют отдельно."

Для меня это было дикостью. Я привык, что коллектив - это семья, и не важно, кто какую работу выполняет. Кто-то руководит, кто-то моет, кто-то фрезерует - но это все ради наполнения доходами нашего общего холодильника, из которого мы все едим и кормим свои семьи. Ан-нет. Есть статусы. И узнал я о них только в свои тридцать лет, как будто прилетел с Марса.

Это был единственный раз, когда я сходил на корпоратив с администрацией. Там было скучно, натянуто, да и говорили многие на "богатом" языке, восхваляя свои коттеджи и автомобили, кое-кто морщился от якобы дешевого виски. Я понял, что мой статус не соответствует занимаемой должности, и мне не место среди элиты. Мне бы попроще, сала да помидорок из трехлитровой банки под песню или анекдот.

С тех пор я и понял, в сравнении, что наши маленькие города и деревни, а именно их жители, не просто люди. Это генераторы доброй, земной энергии, которые как неиссякаемые родники заряжают тебя при общении добротой, железобетонной нравственностью и человечностью. К ним тянет как магнитом, как тянет пустынного путника к оазису. Глядя на них, хочется и самому становиться лучше, быть более открытым и простым. Быть в статусе самого себя, не стесняясь этого.