такие дни, такая осень...

какие дни такие?
обыкновенные, осенние, неповторимые…
день за днём голубое светлое небо,
тёмно-жёлтая листва берёз,
золочёные лапы лиственниц,
на тропах и дорожках потоки выбеленных и истончённых до прожилок узорчатых листьев…
в лес…

быстрее осенние дела в саду завершить и в лес;
точильненские труды – утомляют, может быть потому, что лето было не поймёшь какое…
в лес, в Миньяр, в Широкий дол, куда глаза глядят…
а что в саду?
в саду вырезать всякую рухлядь и зарастаемость,
жечь обрезки и дворовый хлам,
печь на костре картошку,
топить баньку,
подвязывать деревья,
убрать садовую скульптуру, а какая остаётся на вольном пространстве, подкрепить;
лук, немного, посадить, морковку на пробу, чеснок;
чеснока сажаем много и время посадки выгадываем;
в ранешние года получалось так, что Людмила со своими коллегами День учителя отмечает, а я в дождь и снег (и почему так всё сходилось?) чеснок высаживаю; такая вот была веселуха; Людмила по этому поводу сильно переживала, но в День учителя обязательно надо было в школе присутствовать;
теперь благодать, вдвоём;
грядки я уже приготовил, перегноя, золы, куриного помёта добавлю, а Людмила будет строго и правильными рядками зубчики растычивать:
мы с тобой и размахнулись;
присыпать грядки листвой?
давай, немного присыплем;

среди всяких дел…
смотри, небо-то какое,
лето – так себе, зато  осень…
если успеем, листья надо будет погрести;
если успеем…
банька топится, смотришь?
не переживай, будет тебе банька;
много не топи, всегда лишнего натапливаешь;
а попариться? чего куковеть, уж если мыться, так при открытой двери, чтобы простор…
в пруду лёд, я ведром не могла пробить, а листья так красиво сложились,
хоть и неярко лес цветёт, а такое всё…

костёр горит, картошка печётся;
за водой на речку по тропинке; около живописной огромной «китайской» ивы крот вывернул большие кучи земли, надо будет не забыть, забрать; земля чисто выбранная, ни корешочка, рассыпчатая;
великая сушь;
водяные лопухи у берегов засохли, почернели, почти пропали;
река сильно обмелела, чтобы воды в вёдра набрать, надо до середины реки идти, да и там место поглубже искать…
вода – хрустальная, прозрачная до невозможности, ледяная;
жаль, что купаться теперь не купаюсь,
но было время – в ледяную воду, в снег, на мороз босиком…
речная вода мягкая, живая, для тела и души – сладкая…

Людмила убирает цветы, вырезает мальвы, папоротники, таволгу, полынь, мяту, убирает чистотел; большие кучи на дорожках; собираю стебли и листья и складываю на будущие навозные грядки; эти травяные грядки сейчас большие, а весной после дождей и снегов слежатся в тонкие слоистые пироги; весной на них навоз, землю и можно огурцы, дыни, арбузы сажать;
это весной, а пока ещё осень, а впереди зима…

утром заморозки, луга в инее, как будто в снегу,
к полудню солнышко пригреет, растеплит, так хоть и загорай;
голубое небо, солнышко, леса-горы…
леса-горы самоцветьем не блещут,
цвета глухие, сглаженные;
в них много тихости, задумчивой созерцательности,
и нам спешить некуда…
голубое небо, солнышко, листва…

Ахат, сосед подошёл; рядом с нашим участком у него в огороде бычки пасутся; траву всю выели, он им теперь сена подкладывает; много наели, много трухи под копыта насыпали:
забирай!
конечно, заберу, навоз осенний вперемежку с трухой – всё на грядки пойдёт;
тачку в руки, надо перевозить основу будущего урожая…

столик под елью, печёная картошка, чай, солнышко, листва и кусочки неба голубого впридачу; мурлыка Черныш-Цыган пришёл; ему Людмила ещё дома вкусненькое приготовила;
в минуту всё дочиста умял, около ног ходит, трётся-ласкается, когти о ель точит и на нас поглядывает:
хорош я?
хорош, хорош, лучше быть не может!

банька, вода травяная, веник, пар, омовение под сосной…
Людмила ещё после бани всё внутри вымывает, я баньку закрываю;
пройдём по саду?
пройдём…

домой едем,
заря вечерняя с нами;
тончайшие нежнейшие пастельные оттенки, вспышки алого и оранжевого…
едем домой, сумерки набирают силу, гаснут блекло-сумеречные цвета…
город в мерцании фонарей, фар и светофоров, в многолюдье,
в технических скучных шумах, но и в нём –
осеннее дыхание,
осенняя листва на газонах,
осенние шорохи в густых сине-фиолетовых тенях,
осенняя неспешность спешащих прохожих…
домой…

куда глаза глядят…
в Миньяр…
узнал расписание, какое-то оно не очень понятное,
придёт маршрутка, не придёт, когда?
собрался, пришёл пораньше; не будет маршрутки, всё равно на чём-нибудь уеду – настрой у меня такой;
на остановке женщина тоже маршрутку ждёт, по мобильнику выверяет расписание, а маршрутки нет, хотя время ей быть;
бомбила подкатывает с удовольствием: эх, прокачу!
сели, покатили, водитель давит на газ, минут пятнадцать и вот она,
родимая сторонка;
у моста вышел, водителю – спасибо,
хотя и жал на газ со всей силы, но довёз в сохранности;
куда идти?
через мост по берегу на улицу Спартака, на родную улочку;
день рождения у меня сегодня и вроде бы даже как бы и юбилей;
вроде нужно подводить итоги, собирать большой стол, но это не наша с Людмилой линия жизни, и праздники мы уже давно бурно и громогласно не отмечаем, кроме Нового года (больше подготовка к нему) и 9-ое мая, а этот день для нас – День поминовения…
Людмила вообще всегда была за тихую домашнюю жизнь, а я за праздники –
чтобы не подготовленные, а «случайные», по потребности сердечного влечения – разгуляй, душа, нараспашку…
а дни рождения мы особо никогда не отмечали, чего их отмечать;
счастлив тот, кто в этот, по настоящему счёту, мир скорби и печали вообще не являлся, но кто же нас спрашивает…
обычно мобильник у меня отключен, так как есть «личный пресс-секретарь»,  Людмила, а в день рождения телефон ещё больше отключен, так как иду я в лес…
понимаю, что поведение моё в день рождения, мягко сказать, не очень…
но остатки совести остались где-то в глубине, поэтому сегодня связь есть, телефон в рабочем состоянии, Людмиле не надо на звонки отвечать;
слушаю…слушаю, какой я хороший;  особо сердцещипательные слова аккуратно и в алфавитном порядке записываю в особую тетрадь, чтобы во дни горьких сомнений убедиться, что всё же в целом я человек неплохой… 
так что звоните, кому не лень…

улочка родимая…
ностальгия?
совсем нет; гораздо, гораздо большее;
объяснить, сказать не умею, не смогу, да и надо ли это кому-нибудь?...
еду я в Миньяр, словно пытаюсь что-то найти, обрести, восстановить, пройти там, где был и не был когда-то…
неприветлива моя улочка;
вся она разворочена, вся она раскурочена;
у домов – кучи строительного материала и хлама;
продолжается многолетнее строительство и переделывание сделанного;
от нашего дома остались крохи;
сам дом в наличии, но весь в переделках
и конца-краю этому действу не видно;
а я, как в былые времена, собрал прочитанные книги и иду в библиотеку;
иду  на Новостройку, иду, и - сердце  замирает:
вот бы побольше книжек интересных набрать…

звонят, поздравляют, ещё - один звонок, но его не будет…
дорога во второй Каменный дол, разбитая, убитая дорога;
от родника и помину нет; поднялся на пригорок, где картошку сажали;
еле место нашёл; на валежину сел, затосковал, конечно;
солнышко греет по-летнему, над лиственницами голубая синь, а где картошку сажали – лиственницы и ели, будто и ничего не было,
лишь один я как воспоминание…
хлеб да соль, вода колодезная (на улочке в колодце почерпнул) да золотые вершины в голубом…
обратно верхней дорогой по склону Пожар-горы;
тропинка – козья, чуть оступишься – вниз покатишься, а внизу, за извилистой лентой Чёрной речки, окраины Миньяра – посёлок Чёрная речка и Новостройка; здесь моё детское царство-государство;
летний зной и осенняя пыль на сегодняшнем…
может быть, если бы от меня зависело,
никуда не переезжать, а в простоте и обыденности прожить жизнь миньярскую…

здесь – Скала, сосны-колокольчики, Чёрная речка и река Сим, здесь горы-леса, здесь друзья и сотоварищи детства, что ещё надо?

по ветке паровозной  в город на автовокзал;
ветки уже нет, разобрали окончательно, проложили дорогу;
от хлебозавода часть корпуса осталась и проходная, но давно уже не витает в воздухе аромат свежеиспечённого хлеба…
автовокзал – звучит серьёзно, но по сути  - автобусная остановка;
на скамейке сладкая парочка:
выпили, сбегали в магазин, закусили, мирно побеседовали и принялись за разборки, кто у кого что сосёт и лижет, кто кого, когда и каким образом, и всё остальное тому подобное; 
над остановкой, над городком тихое небо,  во все стороны от городка – горы,
летний зной, пыль, сушь, томление и ленивость;
патриархальный деревенский городок
с выверенным десятилетиями ритмом – спеши медленно…
да, никто никуда не торопится,
прошёл до площади по центральной улице –
умиротворённость, суетящихся нет,
у всех и вся в запасе не одна сотня лет, куда торопиться?
маршрутка подошла;
сладкая парочка всё окончательно выяснила,
приятно посмотреть: тишь да гладь, да божья благодать, -
и мирно, и любовно желают ехать в Ашу;
день рождения как и всякий другой день проходит;
Людмила на кухне стол накроет, сядем вдвоём, пироги распробуем,
чаи будем распивать и душевные разговоры разговаривать;
солнечное, голубое, золотистое…
хороший день рождения?
разве бывает лучше…

как, друг мой верный, поживаешь?
соскучился, поди?
велосипед из кладовки достаю,
в Миньяр поеду…
дорога – наизусть, с закрытыми глазами, только узкая, тонары прямо к ограждению прижимают; еду, километры не считаю, осенние пространства обозреваю; велосипед – внедорожник, катит легко, подъёмы ему нипочём:
восьмой «берёзовый» километр, Чёртов мост,  пионерлагерь, Базуев пчельник, Бердинский мост, подстанция, миньярский вокзал…
через висячий мост на Новостройку, школу посмотреть, клуб с библиотекой, которых уже нет, мимо стадиона на улочку, через проулок на дорогу и в город, к пруду, к Храму…
по городку больше пешком и опять словно что-то пытаюсь найти, встретить;
хорошо бы заехать к Сане:
поедем по нашим местам…
мамы нет, не с кем перекинуться прошедшим словом –
помнишь…
дороги, скалы, река, улицы, мосты, прохожие…
пора возвращаться, а как возвращаться - словно друга бросаю;
всё здесь мое, всё мне здесь мило,
и пыль, солнечная седая пыль  на камнях здесь мне мила;
жаль покидать, жаль уходить-уезжать,
на берегу ещё остановлюсь, постою;
речка, речка, наш берег, «тот» берег…
такое особенное  чувство, словно прошёл я мимо истинной жизни, коснулся, а шаг, небольшой и самый главный, не сделал;
не то, чтобы всё не так, но что-то не так…
родимая сторонушка, как же ты мне дорога…
словно потерял что-то, пытаюсь найти, знаю, что рядом, совсем рядом,
осталось дотронуться…
пыль, осенняя пыль на всём…

дочка младшая приехала нас проведать,
какие-то деньки у неё отпускные или заработанные остались;
нам – радость и «план» давно уже готов:
Точильный, банька, Широкий дол;
дочка в виду моей лесной одичалости предлагает съездить в Уфу;
поехали в цивилизацию; электричка удобная, пассажиры спокойно-дремлющие, ехать два часа и не надо торопиться никуда; что делать?
в окошко смотрю да сканворды для тренировки мозговой деятельности разгадываю;
в Уфе на удивление относительно тихо и спокойно;
утро ранее, прохладное, хорошо бодрит;
народу и машин мало, а движение одиннадцатым маршрутом это жизнь,
мы с дочкой пешком в центр отправились;
много не придумывали и не загадывали –
посетить музей Нестерова, пару книжкиных магазинов, и что по пути  интересное попадётся – не пропускать;
от Людмилы строгий наказ – больше одной книги не покупать;
да, нет свободы развития творческой человеческой личности;
дочка к большому городу привычная, а мне – многое в диковинку:
другие троллейбусы, другие автобусы,  офисы, а прохожие, в основном,  всё те же, иные – в авто разъезжают; самокатчиков много, того и гляди снесут запросто…
идём по улице Карла Маркса, идём строго и целенаправленно и встречаем много невиданного:
Музей современного искусства, выставка работ Латфуллина (закрыта), зато на уличное обозрение, у всех на виду - современная скульптура-инсталляция из керамических горшков – привлекательно, а люди – привыкли и идут мимо, вернее – на работу спешат, не до искусства;
памятники выдающимся людям обозреваем,
дома разглядываем,
в сквере Ленина обязательно фотки делаем:
и Ленин такой молодой, и юный октябрь впереди;
и глядя на памятник вождю мирового пролетариата, понимаешь, что светлое будущее у человечества – светлое-ясное…
жаль моя о чём?
нет теперь магазина «Академкнига»;
уютный был магазинчик!
приветливые продавцы, библиотечная тишина и неспешность;
разделы всякие-разные, книги умственные;
философия, история, дальневосточная культура;
удовольствие - рыться на книжных полках, листать, перебирать книгу за
книгой…
Музей Нестерова встретил нас малолюдностью и тишиной;
работники доброжелательно-внимательны;
я в Музее третий раз, многое помню уже и наизусть, но поразил, очень поразил – Бурлюк; ни разу не видел его пейзажей; другие его работы, авангардистские,  знаю – не вдохновляют;
а здесь звучные, многоцветные, громогласные пейзажи татарских деревень;
такой весенний солнечный гимн радости!
дочка очарована Айвазовским, что тут сказать? море пишет Гений…
устали от обилия впечатлений, много интересного,
и среди всего этого интересного очень привлекательны для меня работы Домашникова; Алёна, одноклассница, когда-то давным-давно с восторгом описывала его работы ( она в то время училась в уфимском художественном училище), а вот теперь увидел я их наяву: в холодной весенней гамме лёгкость, почти невесомая и нежнейшая многоцветная прозрачность –
родник весенний…
нарядны, праздничны натюрморты Ситдиковой, с работами которой я давно знаком; такие натюрморты да в каждый дом…
древнерусская иконопись;
двойственное впечатление: всё же иконам место в Храме; здесь они вырваны из контекста; они – «закрыты», вне земли обетованной:
служба, свечи. ладан, фрески, купол, алтарь, иконостас, священнослужители,
прихожане, молитвословие…
подарок нам за любовь к искусству – альбом-монография жизни и творчества М. В. Нестерова; серьёзное добротное издание и очень по нынешним временам  недорогое;

материальная сторона жизни нас тоже интересовала;
зашли на гостиный двор, прошли на центральный рынок;
изобилие всего и вся; всё замечательно на пути счастливого будущего человечества, но ещё в начале 20 века американский экономист Торстейн Веблен в книге «Теория праздного класса» высказал мысль, что современный человек потребляет не для удовлетворения  своих действительных нужд, а для того, чтобы таким путём обозначить свой общественный статус. «Потребление для других»… «раньше или позже начинает определять собой чувство долга, чувство красоты, представление о пользе предмета и его пригодности для этих ритуальных и обрядовых целей, и даже понимание научной истины» ( по книге Ю. Кагарлицкого «Что такое научная фантастика?», стр. 240).
Огромные крытые площади с ячейками-сотами отделов – куда же столько!
колесницу Джаггернаута да и только…
для чего живём, господа-товарищи?

книжные магазины;
среди буйного моря массового чтива есть книги, достойные внимания;
по книжным полкам, по книжным стеллажам…
издание, о котором мечтал: бумага верже и матовая мелованная –
«Божественная комедия» с гравюрами Гюстава Доре, но в домашней библиотеке уже книга есть, вот разбогатею, тогда и эту куплю…
да, книг двадцать легко бы в домашнюю библиотеку…
пришлось обойтись альбомом с импрессионистами;
опять же, Клод Моне, было время, через два дня на третий питался и всё жалел, что на красок денег нет, а у меня на краски средства есть…
о чём тужить?

приятно смотреть на студенческую молодёжь – есть в глазах живинка;
и в целом от Уфы – хорошее впечатление;
гуляли по парку советских времён; здоровкались с советской скульптурой, девушки с веслом не было, зато – пионерия, комсомол и энтузиазм великих свершений;

художественный салон – обязательное посещение; на продажную живопись не смотрел, а материалы для живописи – превосходные, приобрёл;
я сейчас во всю карандашами цветными и акварелью осенние мотивы выявляю, вот осень спадёт, возьмусь за гуашь и масло;
зачем – не знаю;
жажда у меня большая,
никак не утолить…

вокзал, электричка, за окном –синий вечер, домой…

такие дни, такая осень,
идти – куда?
в лес…

в Широком долу листва  облетела, травы легли, лес – светлый, иди да иди;
мы с дочкой так и сделали, прошли много, незаметно;
прохлада утренняя, безоглядность тропинки, колеи, красные рябины, сухостойные вязы и ильмы, тёмные ели, ручей, камни…
всё просто, обыкновенно, неповторимо…
такие дни, такая осень…

*на фото - работа автора