Александр Дюма, Роман о Виолетте - 2. Часть 13

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ


Люстра под потолком, освещающая зал, была погашена, а сцена озарилась чудным светом множества свечей.

На сцену вышел актёр, который произнёс название пьесы.

– Достопочтимая публика, мы предлагаем вашему вниманию драму в четырёх действиях, написанную под названием «Молодость мушкетёров» знаменитым Александра Дюма. 

Виолетта начала яростно аплодировать, но все остальные зрители, которых было не более десятка человек, включая меня, сидели в полной тишине.

– На репетициях не аплодируют, – шепнул я Виолетте.

Занавес раздвинулся, и мы увидели декорации, которые представляли в полном соответствии с моими ремаркам дом священника. Декорации показывали низкую залу, дверь в глубине, дверь слева; окно справа, большой камин, лестница, ведущая на первый этаж.

– А ты говорил, что на репетиции нет театральных декораций! – зашептала мне на ухо Виолетта.

– Я запамятовал, что сегодня – генеральная репетиция, – шепнул я в ответ. – на генеральной репетиции актёры играют в костюмах, а рабочие сцены устраивают прогон декораций. Режиссёр смотрит, как всё будет вместе смотреться из зала. Он будет переходить на разные места и смотреть, как это выглядит из середины зала, с боков, с балконов.

– И с галёрки? – шепнула Виолетта.

– Нет, галёрка его не интересует, не отвлекайся, следи за действием, – шепнул я.

Вдалеке сцены на лестнице в костюме простолюдина стоял Ж., изображающий Гримо, слугу Атоса, в ту пору виконта.

На сцену вышла мадемуазель М., представляющая Шарлотту Бакстон.

«Мадемуазель М., как всегда, очаровательна!  – подумал я. – Как отлично она показывает черты характера Шарлотты! Сразу видно, что эта дама – чёрт в юбке, опасная штучка!»

– Фу, что за гадина выползла на сцену! – шепнула мне Виолетта, но я сделал ей знак молчать, смотреть и слушать.

Следом за мадемуазель М. на сцену в одежде горничной для роли Клодетты вышла мадемуазель Л., которая была очаровательна в роли травести, но для горничной даже одним своим видом уже демонстрировала излишние живость, темперамент и независимость. Для этой роли, пожалуй, лучше подошла бы мадемуазель Б., чаще назначаемая на роль инженю.

Позволю себе теперь привести некоторый отрывок из первой сцены моей пьесы, где буду называть героев действия так, как они названы в самой драме.

Шарлотта (Клодетте): Хорошо, все-таки приготовьте скарб и белье, чтобы возчик увез все за одну поездку. Не вы ли говорили мне, что сегодня дом должен быть свободным?

Клодетта (с порога своей комнаты): Да, мадемуазель.

Шарлотта (замечая Гримо): А, это вы, господин Гримо.

Гримо: Я принес письмо господина виконта, дверь была открыта, я не хотел звонить из страха обеспокоить мадемуазель; я вошел и ждал…

Шарлотта: Господин виконт имеет привычку проезжать мимо дома священника, когда едет на охоту… и когда возвращается… Не буду ли я иметь честь видеть его сегодня утром?

Гримо: Благоразумие, вероятно, не позволит господину виконту прийти.

Шарлотта: Благоразумие?

Гримо: Господин виконт в ссоре со своим отцом.

Шарлотта: Со своим отцом?.. Виконт в ссоре со своим отцом, которого он так почитает?.. Но из-за чего?

Гримо: Старый господин хочет представить господина виконта мадемуазель де Ла Люсе…

Шарлотта: А! Этой красавице-сиротке, про которую говорят, что она самая богатая наследница провинции…

Гримо: Верно!

Шарлотта: И что же?..

Гримо: Господин виконт отказался от этого знакомства… Под тем предлогом, что он не чувствует никакой охоты к женитьбе. Так что он не поехал к Ла Люссе… И вернулся сюда… Вы понимаете?

Шарлотта: Хорошо, хорошо, спасибо, Гримо. Посмотрим, что пишет виконт…

– С какой стати слуга виконта так болтлив, что выбалтывает секреты своего хозяина посторонней женщине? – шепнула Виолетта. – Его следует немедленно уволить, или научить помалкивать с помощью хорошей плётки!

– Помолчи, – возразил я. – Это – Гримо – очень верный слуга, исполнительный, умный.

– Драть таких болтунов надо или гнать взашей! – прошипела Виолетта вовсе не тихим шёпотом, так что кое-кто в зале сердито оглянулся на неё, но увидев рядом с ней меня, все успокоились и стали смотреть пьесу дальше.

В конце концов, это же была репетиция, хотя и генеральная. По-видимому, эти люди решили, что Шарлотта приглашена на роль эксперта и её мнение что-то для меня значит, а выбор автора относительно того, к чему мнению стоит прислушаться, а чьё мнение можно игнорировать, как правило, все уважают, при условии, если гонорар автора составляет существенную сумму, сопоставимую с гонораром актёров, играющих главные роли, а тем более, как в моём случае, вдвое превышающую его.

Тем временем, действие на сцене шло своим чередом. Гримо отошёл вглубь сцены, а Шарлотта начала вслух читать письмо.

Шарлотта (читает): «Мадемуазель, длительное отсутствие вашего брата выглядит как отказ от должности. Сегодня прибывает новый кюре, господин Витрэ, который готов занять пустующее место». Сегодня!

Гримо: Беда! Мадемуазель, шесть месяцев, как ваш брат уехал… Это долго для крестьян… Шесть месяцев без мессы!

Шарлотта (продолжает). «Дом, в котором вы жили вместе с братом, с сегодняшнего дня – ваш. И я уведомил об этом нового кюре, так же, как и том, что он может расположиться в павильоне замка. Живите у себя без тревоги и беспокойства. Верьте в мое нежное расположение, мадемуазель. Ваш преданный слуга, виконт де Ла Фер».

Гримо: Мадемуазель передаст мне ответ?

Шарлотта: Еще дня не проходило, чтобы я не увиделась с господином виконтом.

Гримо: О, конечно.

Шарлотта: Я подожду его, чтобы выразить свою благодарность лично.

Актёр, играющий Гримо, ушёл.

Режиссёр посмотрел на меня, я кивнул с одобрением, и началась вторая сцена первого акта.

Шарлотта (одна). Если я буду вынуждена покинуть этот дом, то придется платить за новое жилье, и расходы увеличатся. Еще месяц – и мои средства иссякнут. А для меня этот жалкий домишко не что иное, как преддверие замка… Замок! Графство и баронство, которым триста лет. Жестоко жить лачуге с видом на такое великолепие! Однако пословица гласит: «Видит око да зуб неймет!» Пословица лжет! Клодетта, оставьте все вещи, мы не уезжаем!

Клодетта (на лестничной площадке, с вещами). Мы не уезжаем?

Шарлотта: Нет… Возможно, что, возвращаясь с охоты, граф проедет здесь. Принесите вина и каких-нибудь фруктов на стол. Ах! Мне кажется, что сквозь деревья я вижу всадника. О! Как он спешит… Как он стремителен… Он галопом приближается к этой лачуге… К лачуге деревенского священника… Хорошо же! Клодетта, я не нуждаюсь больше в вас, идите!

– Негодяйка, она заманивает виконта! – шепнула мне Виолетта.

– Два дня назад ты поступила со мной точно также! – шепнул я в ответ и подмигнул.

– Как ты можешь сравнивать!? – возмутилась Виолетта. – Я не собиралась женить тебя на себе, да ещё и наперекор твоему отцу!

– Мой отец умер, да он и не стал бы вмешиваться в мои матримониальные дела, – ответил я.

– Вот и я о том же! – шепнула Виолетта.

Присутствующие вновь оглянулись на нас.

Мадемуазель М. прекратила игру и выразительно посмотрела на меня.

– Маэстро, у вас есть какие-то замечания по игре актёров? – спросил режиссёр.

– Всё чудесно, продолжайте, – ответил я. – Наши обсуждения – это всего лишь рабочие моменты моего восприятия.

– Месье Дюма, у вас есть замечания по первым двум сценам? – спросил режиссёр.

Я осознал, что я в значительно большей степени обращал внимание на реакцию Виолетты, чем на игру актёров.

– Мадемуазель М. бесподобна, – сказал я. – Впрочем, все актёры играли отлично. Я просил бы актёра, представляющего Гримо, играть более бесстрастно. По моей задумке Гримо – человек, не проявляющий эмоций. Что касается мадемуазель Л. лучше было бы держатся в тени, она, как мне показалось, хочет также привлечь к себе внимание зрителей. В то время, когда у неё нет слов, ей не следует привлекать к себе внимания какими-то хлопотами по дому.

– Хорошо, месье Дюма, мы пройдём эти две сцены ещё раз, – сказал режиссёр и по взмаху его руки актёры вернулись на исходные позиции.

– Мне скучно! – шепнула Виолетта. – Я пойду прогуляться.