Читаем Муламадхьямака-карику. Глава 17

17.1. Намерение, побуждающее к самообузданию, милосердие к другим и любящая доброта – это добродетель. Это семя, приносящее плод в этом мире и мире грядущем.

17.2. Великим Мудрецом сказано: действие – это намерение и то, что проистекает из намерения. Также были изложены многие различные разновидности этого действия.

17.3. Действие, называемое намерением, считается действием ума. А то, что проистекает из намерения, считается телесным или речевым действием.

17.4. Речь, движение, неосознаваемое невоздержание, а также другие неосознаваемые действия, связанные с воздержанием,

17.5. а также благие и неблагие, связанные с наслаждением, а также намерение – эти семь дхарм упоминаются как разъяснение действия.

17.6. Если действие оставалось бы до момента своего созревания, оно было бы постоянным. Если оно прекращается, то как может прекратившееся произвести плод?

Действие может быть продолжительным, может быть кратковременным. В любом случае оно длится какое-то время. За это время оно вполне может наплодить следствий. Зачем ему дожидаться их созревания? И почему из-за своего прекращения оно не может произвести плод? Оно всё успевает сделать до своего прекращения.

17.7. [Оппонент] Это непрерывная последовательность: из семени появляется росток, а затем плод. Без семени не возникает плод.

17.8. Непрерывная последовательность происходит из семени, и из той же непрерывности возникает плод. Семя предшествует плоду, и поэтому нет ни прекращения, ни постоянства.

Есть и прерывность и непрерывность. Формы прекращаются, перетекая в другие формы. Если абсолютизировать прерывность и непрерывность, то получится абсолютное постоянство и абсолютное прекращение. В таком случае всё окажется невозможным. Если же  не приписывать им абсолютность, а оставить всё как есть, то можно наблюдать их диалектическое единство.

17.9. Из намерения возникает непрерывный поток ума, из которого возникает плод. Без ума этого не происходит.

17.10. Поток зависит от ума, из потока возникает плод. Действие предшествует плоду, и поэтому нет прекращения и нет постоянства.

Если действие предшествует плоду, то непрерывность сосуществует с прерывностью. Прекращаясь, причина перетекает в следствие, как семя, прекращаясь, перетекает в росток.

17.11. Десять чистых путей действия – средства достижения добродетели. Плод добродетели – пять чувственных удовольствий здесь и в другой жизни.

17.12. [Другой оппонент]. Если принять эту концепцию, то последовали бы многочисленные большие ошибки. Поэтому эта концепция неприемлема.

17.13. Я вновь и вновь буду обосновывать эту концепцию, которая здесь доказывается и была провозглашена Буддами, самопросветленными и учениками.

17.14. Действие подобно неисчезающему обязательству, закрепленному в долговой расписке. Оно относится к четырем видам сфер и неопределенно по собственной природе.

Если у действия нет собственной природы, то в силу чего оно будет отлично от других действий?

17.15. Это (неисчезающее следствие деяния) неустранимо через отказ, оно устраняется через медитацию. Таким образом плод деяний порождается благодаря неисчезающему следствию деянию.

17.16. Если бы оно устранялось через отказ или преобразование действия, тогда бы это повлекло за собой различные несоответствия, например, уничтожение действия и т. д.

17.17. Из всех деяний, будь они похожими или непохожими, относящихся к определенным сферам, только одно возникнет в момент рождения.

17.18. Это неисчезающее следствие любого деяния возникает в настоящей жизни, относится ко всем действиям двух видов и остается даже после созревания.

17.19. Оно разрушается либо практикой избавления от плода, либо вместе со смертью. Следует отметить здесь, что существует различие между загрязненными и незагрязненными.

17.20. Пустота и неуничтожение, самсара и непостоянство, неисчезновение следствия деяния – таково учение, данное Буддой.

17.21. [Нагарджуна] Почему деяние не возникает? Потому что оно лишено самобытия. И именно из-за того, что оно не возникает, оно не исчезает.

То, что лишено самобытия, не возникает. Там нечему возникать. В инобытии нет ничего, кроме тотальной инаковости.

17.22. Если бы действие обладало бы самобытием, то оно, несомненно, было бы постоянным. И тогда действие было бы непроизведенным, поскольку нельзя произвести то, что постоянно.

А если действие было бы самосущным, то в нем не было бы никакой инаковости. Оно никогда не стало бы иным, а значит, было бы постоянным. Это несомненно.

Это будет несомненно, если самобытие и инобытие абсолютизировать. Самобытие — независимость от иного, обусловленность собой. Инобытие — зависимость от иного, обусловленность иным. Нагарджуна, руководствуясь понятым безусловно законом исключённого третьего, запрещает им сосуществовать. Или самобытие, или инобытие; третьего не дано. Отсюда вытекает невозможность возникновения и, следовательно, исчезновения.

17.23. И если действие было бы непроизведенным, тогда есть опасность столкнуться с результатом несовершённых действий. И это бы привело к ошибке оправдания порочного образа жизни.

17.24. Несомненно, что все установления и соглашения оказались бы противоречивыми. И невозможно было бы установить различие между добродетелью и злодеянием.

Т.к. при такой абсолютизации ломается вся кармическая логика, то возникает опасность поплатиться за то, что не совершал. Но тут не стоит переживать. Нагарджунист, убедив себя в абсурдности всего и вся, выпадает из какой-либо логики, в том числе кармической.

17.25. Действие, которое уже созрело, будет продолжать созревать снова и снова. Если бы действие обладало самобытием, оно оставалось бы неизменным.

Если бы оно обладало абсолютным самобытием.

17.26. Действие является по своей природе омрачениями, но эти омрачения нереальны. Если омрачения нереальны, то как может быть реальным действие?

Действия — омрачения. Омрачения нереальны. Действия нереальны. Вот такой силлогизм. Почему омрачения нереальны? А что может быть реально, когда всему приписана безотносительность?

17.27. Действия и омрачения называются причинами тел. Если эти деяния и омрачения пусты, то что говорить о телах?

Тела тоже нереальны.

17.28. [Оппонент] Человек, окутанный неведением и скованный жаждой, является вкушающим плоды. Он не отличается от деятеля, но и не является им.

Да, деятель причастен к действию. В силу чего он не иной ему в отношении причастности и иной в других отношениях.

17.29. [Нагарджуна] Поскольку действие не происходит из условий и не происходит из отсутствия условий, поэтому также нет и деятеля.

Какой может быть деятель, если «доказано» что действия нет?

17.30. Если нет действия и нет деятеля, откуда может быть плод, порожденный действием? И если нет плода, как может быть вкушающий его?

Часто можно услышать, что этого всего нет самосущно, но есть относительно. Но разве Нагарджуна утверждает, что что-то существует относительно? Лишённое самобытия так же невозможно, как и самосущное.

17.31. Точно так же, как Учитель мог сверхъестественной силой создать чудотворное существо, чудотворное существо могло снова волшебным образом создать другое.

И у этого разбитого корыта реальности Нагарджуне ничего не остаётся, как заявить, что всё это — волшебство.

17.32. Так и деятель является видимостью чудотворно созданного существа, а совершаемое действие подобно тому, как одна волшебно созданная вещь создается другой волшебно созданной.

17.33. Омрачения, действия, тела, деятели и плоды действий подобны призрачному городу гандхарвов, миражу и сновидению.

Хорошо, а тот, кто создал чудотворное существо, он реален или тоже чудотворно создан? Естественно, он тоже чудотворное существо. Есть какое-то первичное чудотворное существо или бесконечный ряд чудотворных существ, создающих прочие чудотворные существа? Если есть первичное чудотворное существо, то оно должно было бы создать само себя. Как такое возможно? Оно, наверно, должно прежде реально быть, а потом уже заниматься всякими фокусами. И бесконечная чреда фокусников — тоже такая себе история.

Если реальность невозможна, то значит, она лишь видимость, кажимость, мираж, сновидение… Но всё это создаётся сознанием. А сознание тоже создаётся сознанием? Вообще, откуда оно вдруг свалилось, ведь выяснили же, что ничего нет. Или не то, что нет, а за рамками бытия и небытия. Тогда всё будет неопределённостью. Притом такой неопределённостью, которая не может стать определённостью. Ведь определённость создаёт сознание. Но сознание — это же определённость. Оно уже должно быть определённостью до того, как определит себя как сознание.

Таким образом, мы видим, что все эти волшебники с их фокусами также невозможны, как и всё остальное. Чтоб они что-то создали, им необходимо прежде быть реальными.