Через Камчатку роман 1

                                                
               
                ПРОЛОГ

     Резея Метевского  крепко облаяла на рынке молоденькая торговка.

     А он  от того и впал в столбняк перед ее ящиками, что увидел в ней новую свою музу.  Черноглазая злючка даже рта не дала ему раскрыть. Обматюгала при всех.
 
     С горя Резейка запил.

     Следующие две недели он валялся на раскладушке, писал стихи, разбрасывая их по полу чердака.

     Виделась  ему ее  тонкая смуглая  рука, ее  крутой  гладкий  лоб,  ее горящие  глаза. 

     Как хотелось погрузиться в  их  сладкий  черный  омут,  коснуться   атласной  кожи.  И петь одной ей о любви,  вечной и неповторимой.

     Резей был незлобив и не мог подолгу обижаться или сердиться.

     Ему  страстно хотелось отнести стихи сразу же. Но никакой возможности слезть с раскладушки не было. Кружилась голова, подгибались колении удерживало невысказанное белому листу бумаги.

      Очередное восьмистишие он посвятил своей первой музе, прекрасной прапорщице Раечке Брагиной.
   
     Приходил друг Гиря, Гавриил,записывал стихи под диктовку, собирал смятые листки с извергнутыми опусами.

     Пьяный Резей исторгал из себя массу шедевров, но его неуверенная рука не успевала за стремительным рождением  новых.   
      
     На второй неделе чердачного заточения Резея навестили дети, близнецы Глеб и Олег.

     Глеб отдал листок, который нашел во дворе.  Это были стихи, посвященные  еще одной поселковой музе  - Любаше. Как они могли там оказаться?

     Наконец, Пегас сбросил неверного седока.

     Резей Метевский понял,  пора выходить из штопора.

     Стихи просились к своим хозяйкам. А помощи ждать было неоткуда.

     Гавриил  не показывался вот уж несколько дней. Верно, опять забрался в тундру  или в тайгу.

     Жена Тонька  отправилась с варикозом в больницу.

     Прекрасная прапорщица Раечка Брагина не появлялась на горизонте. Верно, ее прапорщик получил выходные.
 
   
      По больничному коридору Резей летел,  объятый благоуханным облаком. Облако временно перебило крепкий коктейль больничных запахов – рыбного супа и свежей хлорки из туалета.

     Дело в том, что Поэт любил все делать красиво.

     Поэтому стихи своим подружкам он клал в надписанные конверты, поливал жениными духами, и не скупился.

     Он во всем был щедр.
 
     Жена Тонька первое время  пробовала устраивать скандалы непутевому мужу и даже дралась с его бесстыжими «музами».

     Но Резей никак не решался закопать свой дар в землю, дабы перестать им делиться с окрестными тетками.

     Все пятнадцать лет он неизменно оставался тих, ласков с ней и детьми, заботлив и даже ревнив.

     Она смирилась и расплевывалась с доброжелательными доносчиками.


     Он заскочил к Тоньке, спросил, как ее варикоз. Терпеливо дослушал, чмокнул в щечку и умчался в соседнюю палату к Любаше.

     Пока та не родила.
 
     Конечно, он перепутал конверты, и в творческой рассеянности сунул подружке Любаше Раечкины стихи.

     Когда Любаша обнаружила, что она не единственная муза у Поэта, у нее начались схватки.

     Ее наперсница не поленилась поднять смятый шедевр с пола и передать в руки трепетного мужа Любаши, начальника  местного ОВД майора  Паргайкина, большого приятеля прапорщика Брагина  и прекрасной  прапорщицы  тож.
   
     Примирение с очаровательной незнакомкой улыбнулось.

     Оказалось, сегодня понедельник, и базар закрыт.

     Из-за угла  на Резея  вылетела прапорщица Раечка Брагина. Она  торопилась домой. Прапорщик не любил обедать в одиночестве.

     Резей отдал любовное посвящение  прекрасной Раечке и толкнул зеленую калитку   друга  Гири.
 
     Российский флаг трепыхался на мачте, а на двери дома  висел  амбарный замок.

     Черный  пес подкатился к ногам его, дружелюбно лизнул руку.  Резей похлопал себя по карманам: нет ли чего съедобного. Уходя «на  природу»,  Гавриил  ограничивался тем, что отвязывал четвероного питомца и выпускал кота из дома. И те сами добывали себе пропитание.

     Так торопился, что и флаг оставил, огорчился Резей. Обычно, когда Гавриил уходил из поселка надолго, флаг он спускал.
 
     В голове родилась строчка: друзья ломают наши жизни.

     Его лихорадило, домой идти не хотелось.

     Он завернул к свекрови. После борща с  пирожками с кислой капустой  стало будто полегче.

     Пришли со школы близнецы. Сказали, на нужды класса требуется по триста пятьдесят рублей.
 
- Нет у нас денег. В долгах, как в шелках. Маме вашей в больницу что отнесть… Тамошнее кушать невозможно. Канашке   в магазин должны. Грозился тетрадку свою с должниками в газете пропечатать.    Говорит,   фамилия наша на первом месте. – Вздохнула бабушка. – Потерпит ваша учителька.

- Все уже сдали! – Заныли близнецы.
- Вас двое, а класс один. – Вздохнула свекровь. Отдадите,  как  за одного.
- За кого? – Не отставали близнецы.

     В окно постучали. Резей узнал Любашиного  мужа - майора  Паргайкина.
 
     Выскочил на крыльцо,  ожидая самого плохого.

     И оно настигло его.

     Резкий удар в челюсть прочно припечатал  его к тещиной двери.

     Хорошие вести, как и плохие, разносятся быстро.

     Прапорщик Брагин позвонил приятелю, майору  Паргайкину,  и с торжественной злорадностью вручил примчавшемуся рогоносцу стихи Резея.

     Он еще не знал, что его тоже ожидал сюрприз.

     Ибо, в свою очередь,  тут  же словил счастье ознакомиться с лирическими излияниями, посвященными прекрасной  прапорщице.

     Майор  Паргайкин  был на голову ниже Резея  Метевского. Но гораздо злее и проворнее.

     Фактор неожиданности тоже немаловажен, как позже рассуждал Резей, рассматривая вздувшуюся губу и треснувший передний зуб.   

     Ревнивцу  с ходу удалось опустить увесистый кулак пару-тройку раз на опухшую морду автора, да согнуть растерявшегося обидчика почти вдвое.

     А в завершение помусолить обрывками творений по многострадальному лику Поэта.

     Казалось, он вознамерился затолкать Резею в рот его детище.
   
     Уже от калитки он крикнул, что не пойдет к Любаше в роддом. Пусть Резей забирает ее в свой гарем. Навечно!


     Резей  не скоро узнал, каким образом  Любашины стихи попали к чужому мужу в руки.

     Теперь же его удручали две вещи: как объяснить детям то, что они видели? И что делать с Любашей?

     А любила, точно знаю, любила, сокрушался он по дороге домой. И зачем она показала стихи мужу? Так все было хорошо. Видимо, родовая горячка.

     Нельзя беременным  стихи  в палату таскать, решил Резей.
     Родилась новая строчка: любовь ломает нашу жизнь.

     Варвар-прапорщик ворвался в его дом после обеда. Резей едва успел ретироваться на чердак.
 
     Слышно было, как ревнивец крушил все, что попадало под его солдафонскую руку.

     Жалобно звякнули ведра с тазом, грохнулся на пол чайник, хрустнул об стену стул.

     Разъяренный муж прошелся, как цунами.

     Резей  радовался, что дети жили у тещи.

     Хотелось заплакать, лечь на родную раскладушку и забыться в объятиях с беленькой.

     Но беленькие закончились.

     Он накропал несколько строк и с трудом спустился с чердака. 

     Его тошнило и  колыхало, как на палубе в шторм.