Танец верности

Ирина с грустью смотрела на уходящий июль, голубые глаза чуть увлажнены. Нет она больше не плачет, только твердит как заклинание: «Что Бог ни делает, всё к лучшему».
В мае, в разгар цветения черёмухи, он ей сказал: «Прощай дорогая, я больше к тебе не приду».  И не пришёл. А так хотелось тепла, ласки, нежности.

В отпуск к морю она собиралась с охотой и нехотя. Убаюкивала себя мечтами о морской воде, об ожиданиях. Впереди ждали удивительные дни и мягкая сиропная радость. В отпуск Ира любила уезжать на поезде, а возвращаться на самолёте.
В вагоне можно долго лежать в крепких объятиях, бережно собранных воспоминаний.

Скорый поезд «Москва–Адлер» подъезжал к остановке. Молодая девушка, а это была Ирина, решила купить пирожок, булочку или на худой конец мороженое. Она выскочила из вагона на платформу в комнатных тапках, тапочки новенькие розовенькие со цветами справа и слева, купленные к отпуску. Девушка направилась к киоску. Кругом толкались пассажиры, в сторонке курили заспанные мужики.

Ирина бросила взгляд вверх, её внимание привлекли две птички, парящие в воздухе. Одна из них имела яркую и заметную окраску при этом демонстрировала эффектные танцы. Птичка взмахивала крыльями, привлекая подругу. Она кружилась, похлопывая себя, и издавала короткие звуки. «Это конечно самец», – подумала Ира.

Самец распушает красный хохолок, наклоняет вниз головку.
Наконец танец становится синхронным. Но вот птицы взмывают высоко в небо, и «камнем» падают вниз. У Иры замерло сердце: «Не разбились бы!» 
В танце сосредоточилась огромная сила тепла, нежности и верности. Птицы завораживали мечтательную натуру. Девушка залюбовалась птичьим танцем, увлеклась в мыслях и чувствах, именно верности в её жизни не хватало. И очнулась, увидев хвост своего поезда.

Рельсы расходились влево и прямо. По прямой линии виднелся последний вагон, уходящего поезда. Леденящий ужас пронзил всё тело и опустился вниз живота. Растерялась. Без денег, без документов, без знакомых.

На платформе стоял мужчина красавец в военной форме майора. Ирина подбежала к нему и стала рассказывать о случившемся. Он отвернулся и сделал вид, что не слышит и не видит её.
Девушка метнулась к толстой женщине в больших тёмных очках и в шляпе с пером. Женщина слушала и сверлила её взглядом и вдруг визгливо крикнула: «Мошенница!»
Ирина испуганно шарахнулась.

В голове густой туман, мысли застревают.  Куда бежать? Что делать? Она бросилась к вокзальной кассе, в одном окне дрожащим голосом объясняла кассирше свою горькую историю. Та громко рассмеялась: «Места здесь мистические. И недели не пройдет, чтоб кто-нибудь не отстал от поезда. Не реви, догоним твой поезд и документы найдешь и деньги сохранишь. Ключи только возьму».

Они ехали на джипе на хорошей скорости по просёлочной дороге. Словоохотливая Надежда, –так звали новую внезапную подругу Ирины, – смеясь рассказывала:
– Мой муж сердится, когда я ввязываюсь в историю с отстающими. Я ему доказываю, что это мой долг. А он хмуро говорит, что это моя глупость. Но ключи от машины даёт. Ты меня слушаешь?
Ирина вздрогнула от вопроса, открыла глаза, что-то пробормотала и вновь погрузилась в дрёму. Ей снился солнечный день, она нежится в постели, мечтает о предстоящем отпуске. Проснулась Ирина от сильного хлопка.

–Ох! Чёрт! Колесо лопнуло. Совсем не вовремя.
Ирина тоскливо смотрела на лопнувшее колесо. В голове неслось, теперь точно не догоним. Надежда, доставая запаску, почувствовала, что хочет есть. Отвлекая Ирину от горестных мыслей, Надежда начала говорить о еде:
–Я так люблю на завтрак горячую сардельку с горчичкой, яйцо под майонезом и три огурчика фирмы «Дядя Ваня». Объедение. Завтрак Богов.
–Ты, Надежда, издеваешься надо мной или как? – раздражённо промямлила Ира.
–Ой! Прости. Прости. Знала, ты голодная. Собрала тебе два контейнера с едой. Иди поешь.
Девушка сглотнула слюну, молча взяла контейнеры. Присела на обочине дороги, на старое поваленное дерево, и открыла их. Там было всё, как говорила Надежда, сарделька, правда холодная, яйцо и обалденные соленые огурчики. Ирине, казалось, ничего вкуснее она никогда не ела. Она так и шептала: «Слава, Богам! Вкусно необыкновенно».

Пошёл проливной дождь. Гайки докручивали уже в промокшей насквозь одежде. Новенькие тапки набухли, цветы на них растворились. Остаток пути ехали молча, раздетые до состояния «в чем мать родила». Одежду развесили на заднем сидении.

Они прибежали на многолюдный вокзал, на табло нашли нужный поезд. Радостная Ирина мокрая, но счастливая кричала из тамбура: «Спасибо, Надежда. Спасииииииибо!»

Проводница тормошила Иру за плечо.
- Девушка! Девушка просыпайтесь, подъезжаем. Кому спасибо кричала? – смеётся она.
«Этот сон меня чему-то учил», – думала Ирина, ожидая очереди в туалет вагона.
Она смотрела в туалетное зеркало и глаза ей говорили: «Будь внимательна. Этот сон о неспособности достичь желаемого». Июльская грусть отступила. Ира открыла кран, умылась. Вода смыла тяжесть с сердца.