Истории из морских далей в частях

Часть I. Почтальон.
Случилась сия оказия давным – давно, когда, как говорится, деревья
были большими, ну, это для кого-то, а для кого-то был самый разгар
флотской службы на тяжелом атомном ракетном крейсере имени
прославленного командарма гражданской войны Михаила Васильевича
Фрунзе.
Так вот, служил ваш покорный слуга, он же по совместительству
автор сего опуса, в команде клуба на мичманской должности, хотя был
простым срочником. Тут скажу одно, дружите с корабельным писарем, и
будет вам счастье.
Как я туда попал подробно описано в историческом фолианте под
названием «Чисто по – житейски», а прочитать его можно тут:
https://dzen.ru/id/64f67ded57f4d46624768de0.
Это я не про команду клуба, а про мичманскую должность, с
соответствующей зарплатой. Для кого эта новость открытие – сообщаю, всем
срочникам платят зарплату, ну, то есть денежное довольствие. Это мое
довольствие в 1990 году равнялось 100 рублям, приличные деньги по тем
временам, как ни крути, особенно на фоне обычных матросов, у которых
соответствующее жалование составляло чуть больше 10 рублей.
Данными преференциями я был обязан своей смекалке, хитрой
натуре, умению рисовать, держать язык за зубами и соответствующей
должности. Здесь на самом деле все очень просто, почтальон на корабле это
как кс;ндз в кост;ле, незаменим вообще. Поэтому очень ценным кадром
является, коим являлся соответствующим образом и я, собственной
персоной. Отсюда любовь, уважение и почитание, как со стороны
командования корабля, так и со стороны сослуживцев.
Кроме того, должность почтальона, хотя и не была штатной, такой
воинской учетной специальности такой не существует, но имела ряд
дополнительных опций. Первое, свободный сход с корабля. Оно же второе,
третье и четвертое. Это – главное! Для срочника, как и для любого моряка,
будь то хоть мичман, хоть офицер, у нас их кадетами называли, сход с
корабля - это праздник. Хотя бы на время покинуть гостеприимную
консервную банку – дорогого стоит. Помимо частички свободы к должности
почтальона прилагался огромный брезентовый баул, предназначенный для
2
доставки почтовой корреспонденции. В этот баул влазило абсолютно все.
Письма, газеты, журналы, книги, небольшие и средние бандероли, различные
товары, приобретенные по случаю в местечковом магазинчике знаменитого
на весь Дальний Восток поселка Техас, он же поселок Тихоокеанский, он же
город Шкотово-17. При большом желании в этот баул можно было впихнуть
небольшого роста человека. Ну, людей я туда, конечно, не запихивал, а вот
части говяжьей туши, это – да!
Была одна история. По роду службы я был знаком со всеми
работниками поселкового почтового отделения. Времена были не простые,
перестроечные, магазины и более крупных городов не отличались
продуктовым изобилием, а уже про удаленный гарнизонный городок и
говорить нечего. В магазинах было шаром покати. Про мясо в советских
торговых сетях это отдельная история. Его там просто не было, а то, что
выбрасывали в продажу, мясом назвать нельзя. Посему, когда у нас зашла
беседа с одной из работниц почты о трудностях добывания продуктов
питания, я поделился информацией, что мяса у нас корабле, хоть одним
местом ешь. Конечно, я тактично умолчал, что все мясные поставки на
корабль осуществляются со складов длительного хранения Госрезерва. Ну,
так скажем, мясо было явно не парное. К примеру, при очередной погрузке
провианта на корабль я видел на одной из туш штемпель, датированный 1958
годом. Напомню, а служил я в конце восьмидесятых. Вот умели хранить, да?
В общем, предложил я почтальонше совершить выгодный товарообмен.
Тогда еще в стране не знали слова «бартер», поэтому был просто
взаимовыгодный обмен продукцией. Договорились мы следующим образом,
я ей полтуши говяжьей, а она мне пива. Пиво, спросите вы. Всего то, скажете
вы. Да ты продешевил, упрекнете вы. И хренушки угадали! Пиво было в
страшенном дефиците. Шила, ну, те есть спирта, на корабле и в поселке было
до горла, водку можно было взять по талонам или купить у таксистов, а вот
пивка достать – проблема проблем. Да давайте честно признаем, и не в
гарнизонных городках необъятной нашей страны пиво после горбачевсколигачевского «сухого» закона достать было проблематично. За пивом просто
охотились. Ладно, лирика, продолжим. Так вот, договорились мы, значит, на
обмен. Я, как надежный торговый партнер и поставщик, договорился с
властителем продуктовых корабельных закромов, а попросту на военноморском языке баталером, что он мне выдаст половину говяжьей туши, а ему
сигарет пару блоков. Получив желаемое, мы с корешом моим Андрюхой
распили эту тушу на части.
3
Андрюха привет! Как сам? Жив, здоров? Пиши не забывай! Это я
привет передал моему флотскому другу и читателю, не обессудьте.
Затем загрузили в баул, сверху накидали писем морячков и
отправился я на почту. Так как я досмотр не проходил, да кто же почтальона
то тронет, сошел с корабля я без происшествий. В Техасе, на почте,
благополучно был совершен обмен. Я получил вожделенные две бутылки
жигулевского пива, целых две бутылки! Ерзая к глиста в одном темном месте
от предвкушения поглощения столь вожделенного напитка, я очень быстро
загрузил в баул причитающуюся на наш корабль корреспонденцию и
скачками отправился в обратный путь, на свой «Фрунзе». На корабле меня
уже ждал весь на нервах и такой же ерзающий от нетерпения кореш Андрей,
с которым мы эти две бутылки пива вечером и приговорили. Какой же это
был кайф, вы не поверите!
Мораль – деньги – рождают цены, а полтуши мяса - бесценно !
Продолжение следует.
Часть II. Зуб&клей «Момент».
Ну, что же, продолжим наш с вами цикл рассказов о флотской
службе на тяжелом атомном ракетном крейсере имени прославленного
командарма гражданской войны Михаила Васильевича Фрунзе.
Итак, служил я в самые махровые годы «годковщины».
Это на флотском, на армейском обывателю будет более понятно –
«дедовщины».
Духи летали как веники, годки отдыхали как положено, челюсти
трещали, носам пускали кровянку, фанеру проверяли с маниакальной
периодичностью. В общем все прелести были налицо. Дисциплинарный
батальон на острове Русский не уставал принимать все новых и новых
постояльцев за нарушение уставных взаимоотношений.
Будучи еще духом, я в один из зимних дней первого года службы,
как то был «бочковым». Ну, по-русски говоря, ответственным за питание
своей команды. В данном случае команды клуба 10 оперативной эскадры
Краснознаменного Тихоокеанского флота, где я начинал службу. Так то я
был секретчиком политотдела эскадры, но так как у политотдела, да и
4
вообще у командования эскадры штаб то был, да здания не было.
Соответственно все подразделения штаба были разбросаны по кораблям
эскадры. К примеру, оперативный дежурный политотдела располагался на
ПМ-59 (плавмастерская), начальник политотдела на флагмане флота на
«Фрунзе», его заместители по различным кораблям, секретчики базировались
на берегу в маленькой комнатке с огромным сейфом в помещении
политотдела дивизии надводных кораблей, входящей в состав эскадры. По
соседству располагался клуб, где обитали художники, музыканты, к которым
нас и припочковали. Вернее, прибочковали, то есть поставили всех вместе на
довольствие. Ну, вот я, «бочковой» команды клуба, пошел за ужином на ПМ59, мы к этому кораблю были приписаны для питания. Пришел пораньше,
стою, жду, когда начнут выдавать довольствие. Смотрю, идет по коридору
пьяный морячок, по виду понятно, что отматал где-то полторашку, 1,5 года
то есть отслужил. Сие синее чудо походит ко мне и улыбается, я ему тоже
улыбаюсь. Морячок, недолго думая, заехал мне в ухо со словами: «Ты, почто
душара лыбишься?». Получив в ухо, я пытался увернуться от дальнейших
ударов и, очень скажу неудачно, наклонил голову. После чего последовала
немедленная карма в виде прилета кулака снизу вверх в челюсть,
классический апперкот, что сказать я в данном случае – просто лошара. Как
результат – передний зуб, решив что ни к чему ему такой хозяин-лох,
покинул стройный ряд передних зубов. Далее, кровища, какая то сутолока, на
шум из камбуза выбежали другие морячки, растащили нас. Меня в гальюн
умываться, синего «полторашку» спать. На этом история не заканчивается, а
только начинается. Поднялся такой недетский кипиш, прискакал дежурный
по кораблю, поднялся шум и гам. Меня толком не разобравшись, кто я такой,
быстренько вытурили с корабля и я вернулся в клуб хотя и с пустыми
бачками, зато с разбитым хохотальником и без зуба. Годки наши, увидев
такое непотребство, схватили меня в охапку и потащили на разборки, на ПМ59. Дальше события развивались молниеносно. Было озвучено, что я
секретчик политотдела эскадры и завтра мне на доклад идти к адмиралу,
соответственно после визита к его высокопревосходительству и моего
беззубого вида кто - то пойдет на пару лет в дисбат, а кто-то на губу, за
непорядок на корабле. Надо отметить, что в те времена боролись с
неуставными взаимоотношениями очень жестко, сажали напропалую.
Поэтому пришли к такому консенсусу – я должен сказать, что избили меня на
другом корабле и кто меня отоварил, я не знаю. Типа темно было. Старшие
решили, что происходили события на «синьке», так называли в обиходе
крейсер «Адмирал Синявин», так как там страшная годковщина и духов
молотят только в путь. Мы с моим годком пошли на «синьку», в темном
5
закоулке под орудием левого борта оставили выбитый зуб. Улика! После
чего пошли к дежурному с докладом о творящемся безобразии на их корабле.
После доклада командиру, вся команда корабля была построена и начались
поиски предполагаемых нарушители воинской дисциплины и кандидатов в
дисбат по совместительству. Экипаж, а там без малого 1200 человек
насчитывалось, простоял несколько часов, пока шли поиски, которые
естественно прошли безуспешно. Так я потом и ходил без переднего зуба до
первого своего отпуска, примерно через год с небольшим. В этом время я
служил уже радостно на крейсере «Фрунзе», так как не оправдал высокого
доверия командования и был списан из штаба на корабль. Зуб мне вставляли
в военно-морском госпитале из имеющихся там соответствующих
материалов. Короче, он через непродолжительное время начал выпадать и
чтобы не выглядеть как моряк Папай и сохранять свою обаятельную улыбку
я пошел на хитрость.
Купил клей, как сейчас помню, «Момент» и приклеивал этот
искусственный зуб к основанию, на пару недель клейкости хватало и зуб
держался.
Мораль – улыбка может быть не только фальшивой, но еще и
приклеенной!
Продолжение следует.
Часть III. Корабельный кооператор.
В предыдущих частях мы с вами вспомнили про натуральный
товарообмен и высококачественный клей «Момент» советского
производства, который клеит все и даже зубы. Теперь пришла очередь
рассказать о торговой сети корабля, вернее, о рыночной экономике времен
СССР на отдельно взятой боевой единице флота. Сеть эта была создана и
успешно функционировала задолго до расцвета кооперативного движения в
стране.
Итак, корабельные коммерсанты. Ключевых фигур с
соответствующим оборотом и капиталовложениями на самом деле было не
много.
Высшую иерархическую ступень торгашей на корабле занимали,
конечно же, снабженцы, тыловики. Как показало время они неистребимы
6
вообще. Вон и сейчас их пачками сажают и сажают, а они все хапают и
хапают. Ходили легенды, что некоторые из корабельных баталеров уезжали
домой на купленной машине. Машине, представляете! Неслыханная роскошь
по тем временам. Ну, сами посудите, продуктов и шила на корабль грузилось
тоннами, какое их количество уходило налево, одному Богу известно.
Следующие по значимости шли, естественно, морячки из команды
коков и пекарей.
Думаю, что с первыми двумя категориями вопросов ни у кого не
возникает и правильно. Кушать хочется всегда!
К третьей категории, как ни странно, относились писари. Хотя, что
тут странного все понятно же. Хочешь звание быстренько оформить, отпуск,
увольнение на берег, все же через делопроизводителей, как это сейчас
называется, а они безвозмездно ничего не будут делать.
Далее стройными рядами проходят представители команды клуба, в
первую очередь, художники и работники типографии. Типографские ребята
зарабатывали неприличные денюжки на изготовлении для нужд жаждущих
дембельских альбомов, блокнотов и иной сувенирной продукции с
символикой корабля, а также других изображений по заказу клиента. Экипаж
был более 500 человек, постоянно кто - то уходил на дембель, дембельские
альбомы нужны были всем. Про художников я даже и говорить не буду, все
абсолютно понятно и без слов. Очень дефицитная и востребованная
специальность, отсюда и коммерциализация их труда.
Как бы замыкает список это ребята из швейной мастерской и
парикмахерской. Красиво ушить форму и красиво постричься дорогого
стоит.
Упомянутые представители «черного рынка» потребительской
кооперации как бы замыкают список. Ключевое слово «как бы», а все
потому, что он явно не полный, и вот почему.
Вы ни за что не догадаетесь, кто занимает очень значительную часть
теневого корабельного рынка. Звучат тушь и фанфары. Внимание!
Цыганочка с выходом. Итак, по товарообороту и капитализации своих
наличных счетов одну из лидирующих позиций занимает БЧ-5 или «масла».
Здесь, казалось бы, парадокс, механики, вечно в мазуте и вдруг торговля.
Чушь, какая то, скажете вы и будете тысячу раз неправы. Этому есть вполне
логичное объяснение. Дело в том, что в названии крейсера «Фрунзе» и
7
кроется разгадка сего ребуса. Корабль то атомный! Короче, не знаю я всех
технологических процессов работы реактора и его внутренних систем, но
каким - то мифическим способом для работы всей этой системы требовалось
огромное количество спирта, шила по-корабельному. На входе в систему
заливался 96% спирт, на выходе он превращался в спиртосодержащую
жидкость крепостью чуть более 30 градусов. Стоила эта субстанция в разы
дешевле, чем чистое шило. К примеру, шило стоило 10 - 15 рублей за поллитра, а эту дрянь можно было купить и за пять рублей. Так как на корабле
явных трезвенников было очень мало, то популярностью эта, с позволения
назвать, амброзия пользовалась неимоверной. Помимо этого, для работы в
реакторной зоне использовалась специальная одежда и обувь. Так вот,
предметом вожделения каждого уважающего себя моряка служили именно
эти кожаные тапочки в круглую дырочку на мягкой не скользящей подошве.
Стоили они на «черном рынке» корабля порядка 10 рублей. Теперь вы
понимаете, откуда бешеный оборот наличных денег происходил в БЧ-5. Хотя
и натуральный товарообмен там присутствовал во всей красе. Повторюсь,
кушать хочется всегда, а также покурить, сходить на берег, съездить в
отпуск, ушить форму и постричься.
И, наконец, фигура вне всякой конкуренции. Почтальон. Почтальон
имел доступ к посылкам, от него зависела и их отправка с корабля на родину,
он имел всегда свободный сход на берег, через него можно было передать
все: от привета до конфеток. Ко всему прочему, посылаемые на корабль
почтовые отправления, особенно касаемо продуктов питания и различных
напитков, имели кучу ограничений, некоторые из которых придумывали
сами почтальоны, то сами понимаете, чтобы получить желаемое, надо было
немного поделиться, пачкой сигарет или чая и тому подобное, дальше
продолжать не буду, и так все понятно. Также почтальон был взаимосвязан и
с баталерами, и с писарями, а так как он входил в корабельную команду
клуба, он еще и очень тесно взаимодействовал с типографией. Во спрут, да?
Теперь минуточку внимания, фокус! Указанную внештатную
должность почтальона занимал ваш покорный слуга, который еще при этом
совмещал должности писаря политотдела корабля и художника.
Представили, вот и я также вместе с вами, как минимум, обескуражен и
потрясен размахом оборота финансов.
Не будем вдаваться в подробности этого моего скромненького
гешефта, но скажу одно, в отпуск, а их было, как минимум, пять, я летал
8
только на самолетах. Теперь быстренько считаем стоимость билетов и
медленно выпадаем в осадок.
Не слушайте всяких там придурков, которые во всех социальных
сетях громогласно кричат, что в Союзе все было дешево и даже студентам
можно было летать куда угодно. Не совсем это так, мягко скажем.
Стоимость билета на самолет из Красноярска до Питера, ну, тогда
естественно Ленинграда, составляла 74 рубля 50 копеек. Теперь, прикиньте,
сколько стоил билет на самолет из Владивостока до второй столицы нашей
Родины, ась? Не мучайтесь, подсказываю, 134 рубля и это при невысокой
средней зарплате по стране.
Для справки средняя зарплата в СССР составляла 217 рублей в 1988
году. При этом вы же понимаете, что цифры по зарплатам очень
усредненные, в реальности мало кто в 1988 году получал больше 200 рублей в
месяц.
Кроме того, я еще и обратно также на самолете возвращался всегда, в
том числе и из Питера. И это я только указал затраты на дорогу. Все отпуска
я проводил очень празднично, феерично прямо скажем, из кабаков не
вылазил. Вон Светлана Владимировна, однокурсница моя по
художественному училищу, не даст соврать. Ох, сколь мы с ней злачных
мест города Красноярска посетили, ни в чем себе не отказывали.
Света привет! Припоминаешь, да? Как жизнь, как стольный град?
Читателей прошу не осуждать за краткий прерыв рассказа, просто давно
этого очень хорошего человека не видел, хоть так привет передам.
Ну что сказать, гешефт мой был прям какая-то золотая жила, а не
воинская служба, в своей суровости полная тягот и лишений. Здесь, конечно,
про лишения и тяготы моей воинской службы я конкретно съязвил.
Мораль – место, конечно, не красит человека, а вот хорошая
должность помогает красиво жить!
Продолжение следует.
Часть IV. Праздник.
В предыдущих частях мы с вами вспомнили про натуральный
товарообмен и высококачественный клей «Момент» советского
9
производства, который клеит все и даже зубы, а также про теневой
корабельный бизнес. Перейдем к другим, не менее интересным историям.
Итак, День военно-морского флота СССР. Это в реалиях
сегодняшнего времени его отмечают с огромным размахом, парад в Питере
на всю страну демонстрируют. Правда, надо, капнув ложечку дегтя в эту
бочку меда, отметить, какие флотские боевые единицы сейчас нам так
бравурно демонстрируется - это остатки флота, не более того, к большому
сожалению. Вся работа по восстановлению российского флота еще впереди.
Но мы будем с вами оптимистами. Как говаривал Петр I: «Флоту, быть!».
Всегда, когда говорю про оптимистов, вспоминаю анекдот.
В чем разница между оптимистом-импотентом и пессимистомимпотентом. Пессимист: «Бл-и-и-и-и-н, не стоит!». Оптимист: «Зато как
висит!».
Во времена и на закате СССР праздник ВМФ масштабно отмечался
только в тех городах, где базировался флот. Ленинград, Севастополь,
Североморск, Владивосток. Эти города, столицы Балтийского,
Черноморского, Северного и Тихоокеанского флотов, конечно к празднику
готовились, мероприятия проводились масштабные, с парадами, салютами и
показательными выступлениями. В целом же по Союзу мало кто знал, что
последнее воскресенье июля является Днем ВМФ, как то так.
К празднику готовились основательно и зАдолго. Не миновала сия
чаша и меня. Первый мой День ВМФ, в июле 1989 года, я встречал во
Владивостоке, в обиходе город называли Владик. Тогда еще никто даже в
мыслях, даже в бреду не мог себе представить, что в последующем, через
каких-то пару лет, наш атомный крейсер не будут пускать в бухту Золотой
Рог по требованию жителей, считая его опасным для мирных жителей и
города. Бред сивой кобылы, плоды развала страны. Ладно, лирика!
Так вот, корабль наш пришвартовался на рейде и начались
подготовительные мероприятия. Меня, имеющего соответствующий рост,
быстренько определили в почетный караул. Вручили мне карабин Симонова
и начали тренировать, как с ним обращаться. Научился! И вот настал день
праздника. Все были в белоснежных голландках, гюйсы просто хрустели,
туфли блестели так, что в отражении можно было бриться, клеши были
наглажены до такой степени, что об стрелки можно было порезаться. Плюс к
этому, конолевые, ну то есть новые, такие же белоснежные бескозырки,
аксельбанты и белые перчатки. Так мы выглядели до выхода на палубу
10
корабля. Скажу сразу, 30 июля 1989 года не задалось. Было пасмурно,
налетел какой - то не понятный циклон, не циклон, ветрища и дождина.
Сказать, что мы промокли, ничего ни сказать. Выражение промок до нитки –
это как раз было про нас. При этом простояли мы в почетном карауле,
встречая командующего, не один час. Такой вот был мой первый праздник.
Зато этот день запомнился еще и праздничным вкусным обедом.
Потому что всегда на праздники, включая День ВМФ, на «Фрунзе»
на обед давали картофельное пюре и котлетки. Вкуснотища!
Здесь надо немного пояснить, почему такая радость в каждом
слове. Поясняю. Чем больше корабль, тем хуже кухня. На небольших
кораблях кормили отменно. Такой вот парадокс.
Один год, 1990 как сейчас помню, я был в отпуске и отмечал
праздник в Красноярске. Ходили колонной по городу и орали во все горло
песню «Ты помнишь, как все начиналось…».
Автор сей нетленки после начала СВО скурвился и превратился в
изделие № 1. Поэтому сейчас эту песню никто из мореманов не поет,
предпочтение отдается группе «Любэ» с песней «Там, за туманами».
Также колонной пришли к Центральному рынку города, где
граждане ближнего зарубежья мигом рассосались, кто куда, поэтому даже
никого из иностранцев, ну или почти никого, не успели отоварить. Зато нас
отоварили хорошо. Милиция прискакала очень быстро, резиновыми
дубинками и пинками нас вежливо выпроводили с рынка и направили на
набережную, где потихоньку из толпы выдергивали самих рьяных и пьяных,
усаживали в бобики и отправляли спать в обезъянник, ну или в вытрезвитель,
тогда они еще функционировали. Вежливые, блин, люди, что не говори!
Праздник удался на славу, на спине долго оставался след от милицейской
палки с абсолютно не поэтичным названием «ПР-73».
В следующем, 1991 году, отпраздновать на корабле также не
удалось, уехал в Красноярск хоронить отца, не до праздника было.
Так прошли мои корабельные праздники, посвященные самому
главному событию на флоте, Дню его создания.
Далее было празднование Дня ВМФ на гражданке, но это уже совсем
другая история, не корабельная.
11
Мораль – хочешь праздника - будь вежлив и не важно, в какой ты
форме!
Продолжение следует.
Часть V. Сон в летнюю ночь.
В предыдущих частях мы с вами вспомнили про натуральный
товарообмен и высококачественный клей «Момент» советского
производства, который клеит все и даже зубы, а также про теневой
корабельный бизнес и про празднование Дня ВМФ. Перейдем к другим
историям.
Итак, сон в летнюю ночь. Замахиваться на классика мировой
литературы, на Вильяма нашего, значит, Шекспира мы не будем. Но
попробую рассказать о мытарствах наших мореманов в летние дни на море.
Все дело в том, что корабль сам по себе он железный, про
консервную банку я вам уже говорил, соответственно железо вам не дерево.
Поэтому зимой на корабле было очень холодно, если хоть не на много
останавливалась вентиляция, через которую поступал теплый, вернее
горячий, воздух, все амба, мерзли все и вс;. А вы что думали! Это же
корабль, а не жилой дом, батареи отопления там не поставишь и к общей
городской системе не подключишь. Поэтому зачастую спали под
несколькими одеялами, когда и это не спасало, переходили к экстренным
мерам, народ укрывался матрасами. Да-да, именно матрасами, берешь
несколько штук и на себя сверху, тепл-ы-ы-ы-ы-нь, аж жарко становилось.
Вот так и спасались.
Ну, это полбеды. Самое веселое время наступало как раз наоборот,
летом. Кто бывал в Приморье, на Дальнем Востоке, значит, особенности
климата знает. Если совсем коротко – парилка. Сауна так сказать, причем в
самом прямом смысле. Да что я вам рассказываю, вся страна уже в Таиланд
да Китай скаталась, не понаслышке народ знает, каково там. Одно слово –
субтропики и тропики в одном лице. Короче, что в Таиланде, что в Приморье
- одинаково. Ну, мы с вами не в школе на уроке географии, поэтому
продолжим все-таки про корабельную жизнь.
Теперь немного отвлекитесь и представьте себя, допустим карасиком
да на сковородочке. Представили? Вот также и мы на корабле себя
12
чувствовали. Рано утром еще хорошо, свежий морской бриз, прохлада моря,
красота! А вот к обеду солнышко разогревало нашу посудину до состояния
сковородки на плите, к вечеру все это превращалось, как я уже говорил, в
сауну. Спать в кубрике было не возможно, вентиляция в данном случае
бесполезна, она тот же раскаленный за весь день воздух и гоняла, плюс
влажность, ты ложился на шконку и просто прилипал к постельному белью,
сон как рукой снимало.
Но хвала отцам командирам, они в самые жаркие дни давали
«добро» (в переводе на сухопутный язык – давали разрешение) спать
экипажу на верхней палубе.
Вот в эти моменты экипаж становился единым целым, все
дисциплинировано, годок, ты не годок, душара или карась, сворачивали свои
матрасы с напрочь промокшим постельным бельем и расстилались на палубе.
Так как отбой происходил в 23.00 палуба к этому времени успевала немного
охладится до комфортной температуры. Моментально, под сигнал горниста к
отбою все засыпали. Незабываемые ощущения. Утром, по сигналу опять же
горниста вся команда также дисциплинировано собиралась и рассасывалась
по своим кубрикам, до следующей ночи. В эти периоды даже крысы никого
не беспокоили.
Мораль – поджарился сам – не дай подгореть ближнему!
Продолжение следует.
Часть VI. Банный день.
В предыдущих частях мы с вами вспомнили про «годковщину», клей
«Момент», зубы, не прошел стороной и корабельный бизнес, также
вспомнили про День ВМФ, испытание холодом и жарой. Теперь расскажу
про гигиену.
Итак, банный день на корабле. Так как дело происходило на военном
корабле, то сея занятная процедура происходила особым образом.
Во-первых, экипаж, как я уже неоднократно говорил, составлял
более 500 человек, помыть разом такую ораву не возможно, поэтому
помывка осуществлялась поэтапно, вернее, по командам.
13
Так как, нас, команду клуба, не причисляли ни к одной корабельной
боевой части (команде), а их насчитывалось семь от БЧ-1 («штурмана» или
«рули») до БЧ-7 (радиотехники или акустики, чтобы понятнее было), как
собственно и корабельных оркестрантов, как в анекдоте – ни к умным, ни к
красивым, то мыться мы ходили вместе с «рулями» (БЧ-1).
Во-вторых, процесс был долгий и занимал всю послеобеденную
субботнюю часть дня, с учетом адмиральского часа, само собой.
Адмиральский час – послеобеденное время для отдыха на корабле
для всего экипажа. Обед начинался в 13.00 часов. В 15.00 часов объявлялся
очередной сбор по кораблю с построением всего личного состава на юте
(кормовая часть корабля). Так вот после часу дня и до трех часов никто
никого не трогал и не строил, все ложились спать, подчеркиваю все - от
душары до годка, прям как в детском саду. Хотите, верьте, хотите, нет, но
это так и было.
В – третьих, одновременно с помывкой личного состава, происходил
процесс стирки одежды и белья соответствующего. Стирка происходила не в
ручном режиме, как вы могли подумать, а в специальном помещении, где
были установлены автоматические стиральные машины. Автоматические!
События, мною описываемые происходили в конце 80 годов
прошлого века. Мы все, само собой, слышали и даже некоторые видели
советские автоматические стиральные машины «Вятка - автомат»,
однако далеко не в каждой советской семье они были, а тут на военном
корабле автоматика. Для отдельных личностей это было просто чудо
чудесное!
Ответственный боец каждый от своей команды собирал всю одежду,
белье, нательное, трусы, «караси» (они же носки) и относил все стирать.
Потом сушить уже в кубрик, где дислоцировалась соответствующая команда.
Вот здесь и появляется одна особенность корабельного банного дня.
Снабжение на флоте, конечно, было хорошее, но не каждый мог похвастаться
наличием нескольких комплектов робы или трусов с карасями. Поэтому
выглядело это так. Вся команда, ну допустим наша, клуба, у себя в кубрике
раздевалась до голА, всю одежду отдавали назначенному бойцу, который
уносил все стирать, а сами дружненько нагишом двигались в душевую
мыться. Так делал весь корабль. Соответственно в субботу на корабле был
праздник нудиста. Весь экипаж шастал голым, как в душевую, так и обратно.
14
Душевые то находились на носу корабля (ну или в переводе с сухопутного в
его начале), а кубрики личного состава были по всему кораблю, в том числе и
в корме (в конце) корабля.
Такие вот дни здоровья и чистого тела происходили на корабле
каждую субботу.
А вечером после субботнего ужина всегда был показ
художественного фильма в корабельном клубе. Вот как!
Мораль – что выросло, то выросло, стесняться не надо, но коли уж
отмахало, то и махать не стоит!
Продолжение следует.
Часть VII. Корабельное лето.
В предыдущих частях мы с вами вспомнили про «годковщину», клей
«Момент», зубы, также не прошел стороной и корабельный бизнес,
прослезились и вспомнили про День ВМФ, содрогнулись от воспоминаний
про испытание холодом, жарой, улыбнуло и про банный день. Теперь
очередь за пляжным отдыхом, да про лето в целом.
Итак, лето на корабле. В Приморье лето жаркое, раскаленное. Плюс
к этому имеется море и даже Тихий океан. Море японское, если что. Ну, это
для тех, кто географию в школе плохо учил, примерно на троечку. Море это
теплое-теплое и спокойное-спокойное.
Наша база 10 Оперативной эскадры дислоцировалась в бухте Абрек,
сама же бухта гостеприимно расположилась в заливе Стрелок. Красивейшие
места. Можете сами посмотреть.
Ну, вернемся к лету. Лето! Пора отпусков, поездок к морю, загара и
купания во всевозможных водоемах, от моря до озера. Однако это там, на
гражданке. А вот когда твой молодой организм на 3 года засунули не в
самую комфортабельную униформу, да еще и сплавили на край света, он
поневоле начинает тосковать по лету с удвоенной силой. Мы, я, да и все
вокруг с приходом лета очень тоскливым взглядом созерцали на море,
представляя как же хорошо было бы окунуться в эту бирюзовую волну.
И надо же, в очередной раз хвала отцам командирам, они нас
небольшими группами отпускали в выходные дни сходить на пляж,
15
облюбованный местными служивыми аборигенами. Пляж находился
недалеко от нашей базы, всего в паре километров, через сопочку перемахнуть
и тра-ла-ла. Так мы и делали. Незабываемые и неизгладимые впечатления и
воспоминания. Такое не забывается. Представьте себе, ты служивый человек,
в перспективе тебе служить и служить в огромной череде серых одинаковых
будней. И вдруг, бац! Теплое ласковое море, солнце, песочный пляж,
звенящая тишина и ты такой в труселях флотских по колено, стоишь и
млеешь, а тебя обдувает легкий морской бриз. Сказка!
Даже, порой, возвращаться на корабль неохота было, так там хорошо
было.
Помимо этого, мы с другом моим Андрюхой оба имели
беспрепятственный сход с корабля, поэтому частенько ходили и не в
туристической группе, а самостоятельно. Там же в одном из заливчиков, где
было кладбище кораблей, мы приспособились ловить креветок. Кто-то
соорудил специальный бредень и им удачно так добывал креветку. Мы тоже
с Андрюхой не лохи были, ходили в это прикормленное место и этим же
бреднем добывали этот морской деликатес. Полные бачки таскали на
корабль. Там же их варили и наслаждались. Один нюанс в этом великолепии
был. Что походы на пляж, куда заскакивали и женщины военнослужащие из
береговых связисток погреть свои бока под солнышком, на которых мы
глядели во все голоднючие глаза, что охота на креветок, которые априори
являются природным афродизиаком, приводили к одному результату - к
бешенной эрекции. Дальше ни слова, гусары – молчать!
Но все равно лето – самая прекрасная пора, будь ты хоть в военной
форме и в консервной банке, хоть в шортах на пляже.
Мораль – не уверен в наличии контакта, не ешь белок на ночь!
Продолжение следует.
Часть VIII. Про поесть.
В предыдущих частях мы с вами вспомнили про «годковщину», клей
«Момент», зубы, также не прошел стороной и корабельный бизнес,
прослезились и вспомнили про День ВМФ, содрогнулись от воспоминаний
про испытание холодом, жарой, улыбнуло про банный день и пляж с белым
песочком, да про вред поедания креветок без партнерши. Настало время
16
вспомнить про самый что ни на есть важный корабельный вопрос, про
поесть.
Итак, еда. В своих опусах я уже кратко касался этой
животрепещущей темы, теперь расскажу в подробностях.
Корабельная еда, или прием пищи по военному (на флотском
«похавать», при этом достоверно знаю, что на черноморском флоте говорят
«почифанить», на северном и на Балтике на знаю, как говорят) - это особый
процесс. Причем не самый простой. На флоте в отличие от «сапогов», ну,
если перевести с мореманского на цивильный, то есть в армии, на корабле
нет отдельно стоящего здания столовой. Отдельные помещения для приема
пищи как бы есть, но не на всех кораблях. На нашем, конечно, были. Причем
для кадетов (офицеров) отдельно, для мичманов отдельно, для
командующего, наша же коробка (корабль) флагманом была, отдельно, ну и
для матросов естественно отдельно. Все согласно табелю о рангах. Столовые
именовались кают-компаниями. Офицерская была естественно самой
крутышной, там кэп (командир) столовался, который и начинал собственно
трапезу. Готовили для всех отдельно, для мичманов, правда, готовили тоже,
что и нам, просто подавали более феерично, в нормальных тарелках с
приборами, ножи там столовые, понимаешь, даже были. У кадетов же даже
отдельный камбуз был, со своей командой коков. У адмирала тоже был
отдельный камбуз с отдельной кают-компанией и отдельно взятым коком.
С кают-компаниями разобрались, теперь к самой еде. Я уже ранее
упоминал, что чем больше экипаж, тем еда хуже. Как говориться больше
народу – меньше кислороду.
Перейдем к деталям. В каждой команде назначался так называемый
«бачковой», в боевой части их было несколько. В задачи бачкового входило
получить еду на всю команду на камбузе, доставить ее к месту столования
личного состава, накрыть стол, раздать еду, после убрать стол он же бак,
помыть посуду и бачки. Вся посуда и бачки были алюминиевые, бачки где-то
литров по 10, под первое, второе и компот, еще была приблуда, туда
насыпали (наливали), второе практически всегда, что-нибудь типа гуляша, ну
или в этом роде. В общем похожее что-то.
Основу меню составляли, конечно, каши: гречка, пшенка, перловка,
гороховая и, наконец, вершина кулинарного искусства корабельных коков
крейсера «Фрунзе» - сечка (ячневая крупа мелкого помола), гадость
неимоверная. Картошка во всех ее ипостасях матросам была не ведома,
17
только в супе. Тушеная, жареная и типа пюре роскошь невиданная. Хотя
пюре давали по праздникам, но праздники то были не часто. Рыбу мы тоже
не видели, хотя и служили на море, в море, возле моря, а кто то и на глубине
моря. Хотя надо отдать должное, когда в редкие моменты мы выходили в
море, меню кардинально менялось, появлялась в ассортименте даже жареная
рыба.
Куринными супами, соляночкой, борщом и щами на мозговой
косточке тоже, знаете ли, нас не баловали. Так в целом мясной бульон да
крупа, вот и весь супчик дня.
Зато чаю было много, пей, не хочу, хлеб из собственной корабельной
пекарни, яйцо вареное и масло сливочное, этого добра было в достатке. Это
уже мы обратились к теме завтрака и вечернего чая. Да-да, после ужина у нас
еще был вечерний чай, в 21.00, подавался чай, хлеб белый, масло и яйцо
куриное вареное. Ходили легенды, что тем морякам, которые служили на
атомных кораблях, в обед давали по сто грамм красного вина, для выведения
радиации. Вранье, нам не давали ни разу. Хотя и было положено по нормам,
но так как начальник снабжения корабля ездил на службу и со службы на
собственном белом автомобиле марки ВАЗ 2107, то нетрудно догадаться,
куда девались запасы вина.
Поначалу, конечно, мне трудно было привыкнуть к столь
ограниченному меню ресторана под названием «Крейсер «Фрунзе», душа
бунтовала и требовала питания более разнообразными продуктами. Списали
то меня на корабль из штаба, а там мы каждый вечер кушали разнообразно:
жарили картошку, кальмаров и мясо, на десерт были различные компоты из
чепка (магазина). Поэтому сначала, конечно, я страдал.
Однако по счастливой случайности я же попал на корабль, имея
художественные навыки, а также в качестве писаря политотдела. Профессия
художника особо ценна тем, что всем надо рано или поздно уходить на
дембель, причем с соответствующим дембельским альбомом, которому в
свою очередь, требовалось оформление в виде рисунков, шаржей,
композиционное размещение фотографий. А вот учился я по стечению
обстоятельств в Красноярском художественном училище им. Сурикова
именно на художника-оформителя. Вот дальновидный выбор профессии,
согласитесь. И фамилия тоже не подвела. Посему, буквально, через месяц я
уже завел самостоятельные контакты с местной пекарней, откуда наладил
поставки свежего белого хлеба, масла в достатке и … внимание…. сгущенки!
18
Причем нашей красноярской, кто помнит, знает известную тогда на всю
страну филимоновскую сгущенку.
Дальше - больше. По мере становления меня не только как
художника, но и профессионального почтмейстера, расширялись деловые
контакты, появилась возможность посещения городов Приморского края,
допустим городов Находка и Артем. В Находке ремонтировали советские
электрические печатные машинки «Ятрань», куда я неоднократно ездил и
сдавал их в ремонт, а заодно кушал в пельменной, была там очень неплохая
пельменная. Практически ежедневно посещал поселок Тихоокенский, он же
Техас, он же Шкотово-17, где также посещал столовую, а там уже и обедал.
Очень, знаете ли, полюбил салат из кальмаров, всегда его брал. Кроме того,
познакомился и с другими корабельными почтальонами, в том числе с
небольших кораблей и буксиров, где кормили ну очень вкусно. Там иногда и
столовался, так по пути. Да и на корабле нашел нужные контакты и с
офицерским камбузом и даже с адмиральским, где частенько также
столовался. В общем, забыл я, что такое сечка и гороховая каша, и даже
больше не вспоминал.
Мораль – не ложка дорога к обеду, а выбранная профессия!
Продолжение следует.
Часть IX. Корабельный стоматолог.
В предыдущих частях мы с вами вспомнили про «годковщину», клей
«Момент», зубы, также не прошел стороной и корабельный бизнес,
прослезились и вспомнили про День ВМФ, содрогнулись от воспоминаний
про испытание холодом, жарой, улыбнуло про банный день и пляж с белым
песочком, да про вред поедания креветок без партнерши, про проесть тоже
вспомнили. Теперь поговорим о корабельных эскулапах, про самых что ни
наесть врачей с клятвой и без оной.
Так вот врачи. Ну, что сказать врачи как врачи. Вместе с тем,
корабельные врачи реально без каких-либо вообще границ, да заодно и без
тормозов. Эти ребята в погонах с красным кантом, что означало
принадлежность к медицинской службе, были счастливыми обладателями
чистого спирта, не какого-нибудь корабельного шила, а чистейшего
медицинского спирта. Что в условиях сохраняющегося в стране так
называемого «сухого закона», а вернее, политики правящей партии по
оздоровлению советского народа и ограничения потребления спиртных
19
напитков в стране развитого социализма, делало их практически
небожителями. Но разговор пойдет не о врачах общей практики, были и
такие на корабле, а о моем земляке, враче-стоматологе, по случайности в
звании капитана.
За давностью лет, честно честно, не помню как его звали, и фамилии
его не помню. Зато помню, что проживал он на правом берегу города
Красноярска, на улице Щорса. Также отлично помню, как он выглядел.
Герой нашего рассказа был очень высоким, одновременно очень
крупным, круглолицым, улыбчивым таким здоровяком. Кулаки имел
соответствующие, примерно с детскую головенку, но так как в своих
рассказах я уже упоминал такое описание, то в данном контексте мы
применим научный метод и построим целостное представление о
конструктивных особенностях изучаемого объекта и формах его внешнего
поведения через сравнительный анализ вещей и предметов. Короче,
Склифосовский! Ладно, ближе к телу. Кулаки у него были как мяч для
гандбола.
Вот представьте себе этот мужчина и был нашим врачомстоматологом. Конечно, я вас понимаю, что по описанию он классический
врач стоматолог-хирург, который в одну секунду вырывал все, что
находилось во рту.
Ан нет! Его призвание была именно терапия и он со всем флотским
фанатизмом лечил, лечил и лечил.
Как то раз, в один не очень прекрасный день моей корабельной
жизни, у меня заболел зуб. Тварь! Не мог он чуть позже заболеть, ведь
буквально оставалось пару дней до моего убытия в отпуск, на Родину, в
Красноярск. Нет, он не стал ждать никаких убытий и взял да заболел,
противно, нудно и тягуче. Оставался только один выход. Земеля врач. Куда я
собственно и направил свое тельце, в корабельный стоматологический
кабинет.
Земляк мой, он же капитан медицинской службы, гостеприимно
принял меня и начал лечение. Надо сказать, что с зубами у меня всегда был
непорядок: то кариес, то периодондит, то пародонтоз, то бокс и встреча с
кулаком соперника, то дзю-до и прилет коленки, то драка, то недоделанный
пьяный «полторашка» с желанием кому-нибудь въехать со всей дури в лицо.
В общем, они либо болели, либо вылетали, либо ломались, спокойно им во
20
рту никогда не жилось. Короче, земеля решил меня подлечить по полной,
весь рот, приговаривая, как же я в отпуск и без зубов.
Приступили. Вот здесь то и кроется вся морская соль рассказа. Я же
недаром рассказал про его ручищи. Представляете эти грабли и полностью
погружались в рот, а он еще и орал, мол, шире открывай, шире. Уголки рта
он мне, конечно, надорвал. Поэтому домой я поехал, только молча улыбаясь,
кушая супчик и жидкую кашу. Рот то полностью я не мог открыть, да и
челюсть он мне немного вывихнул. Зато зубы вылечил все и пару лет я к
дружелюбным врачам-стоматологам не появлялся вообще.
Мораль – береги зубы с молоду, а то попадется врач переросток!
Продолжение следует.
Часть X. Трусы.
В предыдущих частях мы с вами вспомнили про «годковщину», клей
«Момент», зубы, также не прошел стороной и корабельный бизнес,
прослезились и вспомнили про День ВМФ, содрогнулись от воспоминаний
про испытание холодом, жарой, улыбнуло про банный день и пляж с белым
песочком, да про вред поедания креветок без партнерши, про поесть и про
корабельную стоматологию. Ну вот, наконец, пришел день и час вспомнить
про трусы.
Итак, темно синие, сатиновые военно-морские трусы.
Почему трусы, спросите вы, отвечу. Потому, трусы на всех кораблях
ВМФ СССР это не просто предмет нижнего белья, это определенный символ
принадлежности именно к флоту. С трусами на корабле связана целая
история и на нашей коробке в том числе.
Перейдем непосредственно к повествованию. Когда мы, душары,
всей командой прибыли на базу 10 оперативной эскадры Краснознаменного
Тихоокеанского флота, а дело было ночью, нас закинули на борт уже
прославленного нашими рассказами крейсера «Фрунзе», как говориться
переночевать. Наутро, перед завтраком, по кубрикам, где мы мило потчевали,
пошли морячки из команды корабля с дружескими пожеланиями немедленно
снять подштаники, ну то есть кальсоны, которые нам выдали в учебке при
прохождении курса молодого бойца. На немой вопрос, зачем, почему? Ответ
был очень интересный – в кальсонах только сапоги ходят. Сапоги – это
военнослужащие срочной службы, проходившие службу в частях и
21
соединениях Советской Армии. Короче – солдаты. А солдат и моряк это ну оо-о-о-о-очень разные вещи, даже рядом друг с другом не стоящие. Различие
это началось, не сегодня и не вчера, давным давно, еще до революции и
Советского Союза соответственно, кто интересуется историей может
почитать про постоянные кровавые стычки между матросами и солдатами
еще царских времен. Так вот, никоим образом моряку нельзя было показать
принадлежность именно к Советской Армии, к сапогам, то есть. Кальсоны,
сами по себе вещь хорошая, но для моряков вещь очень вредная, потому что
можно было и по хохотальнику от годков получить, если тебя увидели бы в
этих солдатских подштаниках.
Поэтому с первых дней на корабле, все от духа нетленного до годка
усатого носят только трусы. Тельняшка и трусы. Все образ или look
закончен. Причем зимой, командиры смотрели сквозь пальцы, когда моряки
носили вместо кальсон неуставные трико всевозможные. Все по тому, что
незыблемые флотские традиции нарушать нельзя, никаких сапоговских
атрибутов на корабле и точка.
Мораль – не ложка дорога к обеду, а выбранная профессия!
Продолжение следует.
Часть XI. Политически правильное гостеприимство.
В предыдущих частях мы с вами вспомнили про «годковщину», клей
«Момент», зубы, также не прошел стороной и корабельный бизнес,
прослезились и вспомнили про День ВМФ, содрогнулись от воспоминаний
про испытание холодом, жарой, улыбнуло про банный день и пляж с белым
песочком, да про вред поедания креветок без партнерши, про поесть, про
корабельную стоматологию и синие сатиновые трусы – символы флотской
службы. Теперь пришел черед рассказать про общественно-политическую
жизнь и гостеприимство нашей команды того времени.
Итак, жизнь, да еще и общественно-политическая. Начнем, пожалуй,
про политическую. Политически я был подкован основательно, мало того,
что я прошел все ступени нравственно-партийно-политического воспитания
молодежи, дык я еще умудрился на корабле завершить это очень эпически,
так сказать - вишенка на тортике. Перевожу. Я был октябренком, пионером,
комсомольцем, а на корабле решил проникнуться до конца идеями
коммунистической партии и таки вступил в нее, побывав, как положено,
22
кандидатом в члены Коммунистической партии Советского Союза. Кстати, я
из КПСС не выходил, и партбилет сохранил, так на всякий случай, вдруг
наши опять придут.
На корабле соответственно была своя партийная организация, был
свой парторг, в переводе на сегодняшний язык – партийный организатор. У
парторга, в звании на секундочку капитана 3 ранга, была и своя каюта,
отдельная, ну все-таки старший офицерский состав, и свой кабинет
партийной организации. По случайному, абсолютно случайному, стечению
обстоятельств, мой дружбан Андрюха был приборщиком этого шикарного
помещения. Помещение партийной организации или кабинет парторга
представляло собой большую светлую каюту с отдельным входом и дверью
из красного дерева. Ну, про красное дерево может и приврал, но дверь точно
была не фанерная, а из натурального дерева. Сие царская зала имела
несколько больших и квадратных иллюминаторов с занавесками. Там же во
всю стену стояла югославская мебельная стенка, был цветной телевизор,
большой стол для совещаний, отдельный стол руководителя с креслом,
диваны и стулья также были в наличии, пол (ну или палубу, как хотите)
устилали ковровые дорожки и ковролин. Мы частенько с Андрюхой там
бывали, отдыхая от трудов праведных.
Бывало, приду с почты, наберу всяких вкусняшек, зайду к нему на
огонек и гоняем мы с Андрюхом чаи с кофием на диванах, как баре, право.
Ух, где мои семнадцать лет, как пел В.С. Высоцкий. Ладно, лирика.
Теперь про гостеприимство. Так как, наша коробка была
флагманской и на тот период одним из самых современных кораблей в мире,
к нам, в период гласности и перестройки, заглядывали различные делегации,
в том числе и по партийной линии.
В один их прекрасных дней к нам на корабль заглянула партийная
делегация, в состав которой входили и взрослые мужи и дамы бальзаковского
возраста и прекрасные юные леди.
Приехали они, значит, к нам и пошли по кораблю гулять, наш
замполит Баранов, ну фамилия у него такая, водил их, водил, долго водил,
корабль то огромный. Мужи партийные с умным взором смотрят, женщины
охают, ахают, все разглядывают, юные леди за ними хвостиком, морячки с
голодными и дюже охочими до женского полу глазами их поедом поедают,
да только взглядом и провожают. Как в поговорке - близок локоток, да не
укусишь.
23
Ходила, бродила делегация, и вышла, наконец - то, на финишную
прямую, буквально на ют корабля, стоят, щурятся от яркого солнца и свежего
морского бриза. Вдруг самый старший, он же руководитель делегации,
вопрошает как бы невзначай, а где мол мой заместитель, такая то, такая то.
Народ оглядывается вокруг, замполит тихонько бледнеет, потому что самый
первый догадался, какие опасности таит в себе одиночные женские походы
по кораблю битком набитом голодными моряками.
От полного осознания происходящего замполит из бледной поганки
превращается в багровое зарево и орет во всю мощь своей хилой груди:
«Тревога! Команде сбор!».
Крейсер содрогнулся и загудел от полутысячной беготни личного
состава. Сбор. Построение. Отдается команда на поиски пропавшего на
корабле человека, толпа народа разбредается по всем закоулочкам, идут
поиски, час, два, бесполезно. Вечереет. Замполит Баранов еле стоит на ногах
и рисуется ему неприглядная картина, лежит бездыханное истерзанное
женское тело примерно где-то в районе самого нижнего трюма, а его берут
под белые рученьки и ведут на расстрел за то, что не уберег он от
надругательства известного всему Приморскому краю партийного деятеля.
Вдруг, на самом пике тревожности и обморока замполита на
верхнюю палубу, на юте из люка, ведущего внутрь вертолетного бокса,
выползает этакая матрона, чуть потрепанная, но очень довольная, с
блаженной улыбкой от уха до уха. Подходит к замполиту и глаголит голосом
сладким-сладким, прям с бархатной такой истомой: «Товарищ командир,
какие замечательные у вас ребята, они мне весь корабль показали, такие
озорники». Далее молча берет под локоток слегка охреневшего руководителя
делегации и двигает с ним на выход с корабля.
Немая сцена. Замполит ни жив, ни мертв, кто то из офицеров нырнул
в люк, откуда выползла партийная шишка, а там никого. Занавес. Допросы с
пристрастием по командам всего экипажа не дал никого результата, никто не
сознался в содеянном.
Через пару дней на корабль привезли огромный торт с пожеланиями
успехов всей команде и загадочными сахарными губками по всему торту.
Больше кэп, а тем более замполит, не соглашались ни на какие экскурсии,
как отрезало.
Мораль – любишь женщин – люби их всех, включая партийных!
24
Продолжение следует.
Часть XII. Док.
В предыдущих частях мы с вами вспомнили про «годковщину», клей
«Момент», зубы, также не прошел стороной и корабельный бизнес,
прослезились и вспомнили про День ВМФ, содрогнулись от воспоминаний
про испытание холодом, жарой, улыбнуло про банный день и пляж с белым
песочком, да про вред поедания креветок без партнерши, про поесть, про
корабельную стоматологию, синие сатиновые трусы – символы флотской
службы, гостеприимство отдельных личностей и политическую
подкованность личного состава. Ну а сегодня мы вспомним нашу стоянку в
доке.
Дело было перед самым моим дембелем. Нашу коробку после
пожара и неудачной августовской шутки гкчепистов в виде попытки насилия
на попой дяди Василия решили загнать в док для планового ремонта. Ну как
планового, ну как для ремонта. Тут все относительно. Силовая атомная
установка нашего наисовременнейшего в мире корабля дышала на ладан. И
чтобы не допустить нового маленького Чернобыля в отдельно взятом
регионе страны, нужно было срочно заменять урановые стержни. Это можно
было сделать только в Питере, где и строили «Орланы» (это название серии
нашего корабля, их было построено всего несколько штук). Поэтому по
кораблю упорно ходили слухи, что скоро нас отправят в Ленинград на
капитальный ремонт, причем своим ходом. Мечта! Практически кругосветка,
бесплатный круиз по морям и океанам и место базирования не какой - то
поселок Тихоокеанский, где по вечерам столовая превращалась в ресторан,
но даже и в этом ресторане подавали в графинах вместо водки разбавленное
корабельное шило, прости господи, а настоящий многомиллионный город.
Но! Всем планам высшего флотского командования не суждено было
сбыться. В связи с отсутствием денег, нас просто загнали в док, так сказать
для косметического ремонта. И мы оказались в доке.
Жизнь корабельная в доке имела ряд особенностей. О них и
поговорим. Начнем, пожалуй.
Корабль в доке это незабываемое зрелище. Любой корабль он же, как
живой организм, со своим характером, норовом и повадками. Есть
скромненькие, тихие, есть борзые, есть такие типа спортивные, есть шустрые
как глиста при поносе, есть наглые как танки. Разные они, и живут и
умирают по – разному. Так вот наш гордый огромный «Фрунзе» он как
25
собака породы дог среди дворняжек. Степенный, большой и даже немножко
надменный. Ну, вот у меня такие ассоциации.
Представьте себе картину, стоит наш здоровенный дог в пустой
ванне голый-голый, рядом с ним шавки поменьше тусуются, в нашем случае
с нами стояли на ремонте подводная лодка и вспомогательный катер. Вот так
и выглядела стоянка «Фрунзе» в доке.
Чтобы несведущему человеку было понятно, наш корабль высотой
от киля до клотика был больше чем шестнадцатиэтажное здание.
Представили, вот и я также, когда первый раз эти размеры увидел, был, мягко
и цензурно скажем, обескуражен.
Немаловажная деталь, когда корабль изымают из его привычной
среды, из воды, то есть, он становится каким - то беспомощным, как человек
в больнице. Все функциональные возможности его организма меняются
кардинально. У нас было тоже самое. Все процессы вышли из привычного
ритма. Курить категорически на борту запрещалось. По нужде, естественно
по любой, надо было спуститься с корабля на нижнюю палубу дока. Также
как и покурить. Теперь сами посудите, каково это, примерно десять этажей
вниз, потом вверх и все это пешочком. Да-да, пешочком, пешочком, никаких
лифтов не было. Поэтому народ из положения выходил кто как мог.
Пластиковых бутылок в те времена не было, стеклянной тары на корабле
априори не существовало. Ночных горшков на военном корабле тоже не
держат. Посему все вынуждены были совершать пешие прогулки вверх-вниз.
От кадета до матроса. Я в это время готовился к дембелю, жил в поселке,
соответственно сия чаша меня практически миновала, но тоже походил тудасюда. Такие не хилые кардио тренировочки получались.
С другой стороны в доке было хорошо, как бы побольше свободы,
что ли. Плюсом шло, то, что вокруг дока была густая растительность, там
еще и конопля в человеческий рост росла, мама не горюй.
Ходили в гости, на подводной лодке из нас никто не был, вот и
ныряли к ним, поглазеть, интересно же. Не впечатлило. Тесно жуть, как там
люди живут не понятно.
На почту и обратно я теперь на катере ездил, через всю бухту.
Почему нельзя было с поселка на автобусе, там же возле дока поселок был
еще один, одному Богу известно, военные – это загадка. Но на катере тоже
было прикольно. Тогда - то я и понял, что стал истинным моряком, меня ни
26
разу не укачало. Хотя катерок по волнам конкретно подбрасывало, держаться
надо было очень сильно.
Так мы в доке и провялились до моего дембеля, но это уже в другой
истории.
Мораль – свободу любят все, но свобода любит сильных, так что
качайте ноги перед доком!
Продолжение следует.
Часть XIII. Береговая жизнь на корабле.
В предыдущих частях мы с вами вспомнили про «годковщину», клей
«Момент», зубы, также не прошел стороной и корабельный бизнес,
прослезились и вспомнили про День ВМФ, содрогнулись от воспоминаний
про испытание холодом, жарой, улыбнуло про банный день и пляж с белым
песочком, да про вред поедания креветок без партнерши, про поесть, про
корабельную стоматологию, синие сатиновые трусы – символы флотской
службы, гостеприимство отдельных личностей, политическую подкованность
личного состава и стоянку в доке. Теперь наступил момент вспомнить про
береговую жизнь на корабле.
Да-да, вы не ослышались, и опечатки нет никакой, именно про жизнь
на берегу и пойдет речь.
Для любого, даже самого лютого моремана, наивысшим
наслаждением является сход с корабля на берег.
Понимаете, ведь военная служба это все - таки работа, за нее платят
соответствующие деньги, после двадцати лет такой ненормированной
работы, человек уходит на пенсию, ну и так далее. Поэтому где вы видели,
чтобы человек с бешеным энтузиазмом шел на работу, да еще и не хотел бы с
нее уходить. Так вот, для каждого офицера или мичмана уйти с корабля это
радость, встреча с родными, дом, жена, дети, секс с женщиной, а не с
командиром, который тебя имеет каждые пять минут, ну просто выходные,
наконец. Вот эти все прелести зафиксировали, да? Теперь представьте, что у
срочников этих выходных нет априори, уставом не предусмотрено,
отпускали только в увольнение с возвращением вечером на корабль.
Фактически, если ты «залетчик» или в переводе нарушитель
воинской дисциплины, и тебе не полагается увольнение, то ты можешь
провести все три года на коробке, даже не сходя ни одного дня с него, до
27
самого дембеля, где-нибудь в декабре. Жестко конечно, но мера действенная,
дисциплинирующая.
Так вот, побыть на берегу не несколько часов, а парочку дней, хотя
бы, несбыточная мечта всех матросов - срочников.
Хм, но для меня это было не мечтой, а реальностью, как и для моего
корабельного кореша Андрюхи.
В общем, дело было так. Я, собственно являясь корабельным
почтальоном, художником и писарем политотдела, имел свободный сход с
корабля, с соответствующими документами. Для меня не было никаких
препятствий, плюс к этому я подружился достаточно тесно со своим
мичманом.
В каждой команде в обязательно предусматривается должность
старшины или начальника чего-нибудь. Как правило, это были мичманские
должности. Вот и у нас в команде клуба был свой мичман.
Так как он был из Татарской АССР, сейчас Республика Татарстан, в
отпуск он уезжал вместе с женой на свою малую Родину на очень долго.
Отпуска то у мореманов большие, вот он и катался. Ключи от служебной
квартиры он оставлял мне, естественно этим я бессовестно и пользовался.
Дальше больше, в этом же доме, на 9 этаже, как сейчас помню, пустовала
квартира, а ключи от нее счастливым образом также были у нашего мичмана.
Ну, дальше рассказывать не надо, мы ее тоже оккупировали. Я туда много
своих шмоток и всяких там приблуд хозяйственных притащил с корабля.
Андрюха, в свою очередь, был назначен кэпом главным по
подготовке земельного участка к строительству командирской дачи. Кореш
мой был официально откомандирован в п. Тихоокеанский, где они с еще
одним бойцом снимали квартиру. Оттуда они и ездили на командирскую
дачу пни корчевать да вспахивать землю.
Под шумок, летом 1991 года и я к ним решил присоединиться,
договорился с кэпом, оформил командировку. В общем, общими усилиями
мы: я, Андрюха и еще двое бойцов, начали культивировать дачный участок
кэпа. Ну как начали, тут поправка. Одно скажу точно, ездить на будущую
дачу мы ездили, даже осматривали фронт работ и даже пытались пару пней
выкорчевать, причем вручную.
28
Нам эта затея категорически не понравилось, мне точно, потому что
я генетически предрасположен работать только умственно, головой, руками
мой организм работать отказывается наотрез. Однако командировочные я
постоянно продлял, как бы работая на дачном участке, но на самом деле меня
была другая задача. Командиру я кухню оформлял и еще ему картину писал.
Занимался творческими процессами, так сказать. На корабль я ездил только
для того, чтобы отвезти корреспонденцию на почту и забрать нам
причитающуюся. Все остальное время я болтался в поселке. Там же и Андрей
с бойцом, Вадимом его звали, тусовались. Мы периодически ездили по
населенным пунктам Приморского края, ну так без определенных целей,
пивка попить да просто поглазеть. Девушки опять же. Помню свои поездки в
Дунай, Большой Камень и Находку. Во Владик мы не ездили, там патрулей
выше крыши. Объясняй каждому, что за командировка, и почему
командировка в п. Тихоокеанский, а ты гуляешь по Светланской улице
Владивостока. Не рисковали.
Вот так и протекала береговая жизнь на корабле, с топором и
лопатами на природе, да кисточками с масляными красками. Кто - то скажет,
да как так, это же эксплуатация военнослужащих - срочников в своих личных
целях, мол, это превышение должностных полномочий, нарушение
воинского устава и уголовного кодекса заодно. Ничего подобного, скажу я
вам. Я лично, да и Андрей с другими ребятами делали это по собственной
инициативе, причем с удовольствием, а не приказу.
Да и вообще скажу, прежде чем злопыхать, послужите на корабле
безвылазно на корабле хотя бы годик, а не три как мы, и узнаете почем цена
свободы и пары дней, проведенных вне железа, да и еще вдали от таких
милых лиц сослуживцев, с которыми ты уже ни один год бок о бок тянешь
лямку службы.
Мораль – ни кричи о нарушенных правах, попробуй их дать!
Продолжение следует.
Часть XIV. Л; финаль.
В предыдущих частях мы с вами вспомнили про «годковщину», клей
«Момент», зубы, также не прошел стороной и корабельный бизнес,
прослезились и вспомнили про День ВМФ, содрогнулись от воспоминаний
про испытание холодом, жарой, улыбнуло про банный день и пляж с белым
песочком, да про вред поедания креветок без партнерши, про поесть, про
29
корабельную стоматологию, синие сатиновые трусы – символы флотской
службы, гостеприимство отдельных личностей, политическую подкованность
личного состава, стоянку в доке и береговую жизнь на корабле. Осталось
упомянуть дембель и, пожалуй, на этом закончить наши душещипательные
воспоминания.
Перефразируя А.С. Пушкина, можно сказать вот так: «Дембель – как
много в этом звуке, для сердца мореманского слилось». Ну, нет, конечно, не
будем плагиатом заниматься, и так понятно, что для любого военного
дембель – это апогей или вершина, кому как удобнее будет воспринимать.
Для срочника – это долгожданное возвращение домой и завершение процесса
отдачи долга Родине, для профессионального военного – пенсия и
заслуженный отдых. В любом случае это эпохальное событие, которое
отмечается со всем размахом.
Я также не собирался выбиваться из общей когорты моряков
крейсера «Фрунзе» и задумал отметить событие, как полагается, празднично.
Хотя надо тут вспомнить, что еще, будучи духом, я мечтал уйти на дембель с
торжественным построением всего экипажа, в парадной форме, увешанным
всеми нагрудными знаками, под музыкальную нетленку в виде марша
«Прощание славянки» и скупые слезы отцов-командиров.
Ну, на самом деле, для меня это было тоже очень волнительное
событие: позади три года службы, впереди вся жизнь, гражданка, любовь
девушек, и-и-и-и-и-и-и …свобода!!!
Однако дальше события развернулись не совсем так, как ожидалось.
Во-первых, хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах.
Впрочем, это же и во-вторых и в третьих и вообще в целом. Короче, вместо
массовых плановых посиделок за праздничным столом со всеми моими
сослуживцами, к столу прибыла только парочка корешей из БЧ-2
(артиллеристы). Вова до Коля, донбассовцы закаленные так, что Николай
Островский со своим Павлом Корчагиным нервно курит в сторонке.
Тому есть, конечно, логическое объяснение. Андрюха в это время
был в Техасе, трудился на даче кэпа и ждал меня для проводов в поселке,
другой мой близкий друг Сергей, перевелся на строящийся корабль (тогда
она назывался «Андропов») и укатил вместе с новым экипажем в Питер,
другие были кто где, но явно не на корабле. Посему, соображали мы только
на троих, вот и все праздничное застолье. Но, прошло оно не только с
огоньком, а прямо скажем с фейерверком. Примерно так.
30
Нажрались мы с корешами корабельного шила, ну прям как в
последний раз. Гульванили всю ночь. Только что танцев с бубнами да драки
не было, а так все было по - серьезному, с размахом. Там было и похождение
по кораблю, и воспитание духов, и дискуссия с молодым дежурным
офицером, окончившаяся для него пессимистично, он был послан далеко и
надолго, и братание со всеми, кто встречался на пути, в общем, раут удался
на славу.
Следующим днем меня безуспешно пытались разбудить, поднять на
ноги и отправить на дембель, не получилось. Я сильно ругался, огрызался и
требовал оставить меня в покое, очередной приход дежурного офицера для
наведения порядка и отправки меня домой успехом не увенчался, уходить с
корабля я отказался. К вечеру я немного очухался, но мы решили
похмелиться. Занавес! Утром очередного следующего дня меня уже сами
гостеприимные артиллеристы решили все-таки отправить домой, поднадоел я
им. Жил то я в их кубрике, ну, здесь ничего не поделаешь, где шило догнало
там и поселился. Подняли, разбудили, похмелять на всякий случай не стали,
помогли собраться, при этом на все мои предложения еще побрататься прямо
говорили «Ваня! Домой!» и спихнули меня таки с корабля. Без бравурной
музыки, без парадной формы, с корабля сходил вообще по гражданке, и со
слезами радости, что я, наконец - то, сваливаю. К вечеру я добрался до
поселка, и дальше скачками мы с Андрюхой и Вадимом полетели в г. Артем,
в аэропорт г. Владивостока, где мы купили у таксистов настоящую водку,
бахнули по соточке и меня с грехом пополам посадили в самолет. Весь полет
я спал, меня даже в Чите, в аэропорту дозаправки не стали будить, проснулся
я уже по прибытию в г. Красноярск, откуда и улетал три года назад.
Получилось все как-то прозаически, без шика, но запомнилось
навсегда. Вон видите, до сих пор помню, даже в мелочах, а прошло уже
более тридцати лет.
Мораль – количество спиртного не важно, учитывай способности
собутыльников, да про свои не забывай!
Лё финаль.