Ловцы парашютистов

     Начало шестидесятых годов двадцатого века. В небольшой деревушке Узварцы, что в трёх километрах от большого города Витебска, с утра царило необычное оживление. Один из старейших и самых уважаемых жителей деревни отмечал юбилей. А так как большинство односельчан приходилось ему или родственниками или друзьями, то в мероприятии принимали участие практически все местные аборигены. Вдобавок к этому, из соседней Смоленской области подъехала семья дочери юбиляра Надежды, а из Витебска прибыла другая дочь Мария с семьёй, что само по себе являлось событиями, которые положено «отмечать».
     Ближе к обеденному времени суета в деревне, внешне выражавшаяся в подтаскивании в нужную избу недостающих скамеек и стульев, кастрюль с едой и бутылок, - закончилась. Жизнь в деревне замерла, даже собаки перестали перебрёхиваться. Редкие снежинки потихоньку засыпали следы запоздавших гостей.
     А в избе обстановка, наоборот, разогревалась. Вскоре изнутри стали доноситься характерные звуки: известные песни исполнялись народным хором под гармонь. А когда несколько десятков голосов грянули суперпопулярную «Ландыши, ландыши», несмотря на закрытые двери и окна, песню было слышно в самых дальних уголках притихшей деревни.
     Возле избы два пятилетних карапуза закончили лепить снежную бабу и, раскрасневшиеся, присели на скамейку, придирчиво разглядывая своё творение.
     - Была бы морковка, нос получился бы намного красивее, - авторитетно заявил Генка. Он был на восемь месяцев старше двоюродного брата Серёжки, поэтому считался в их маленькой команде командиром.
     - Это конечно, - согласился Серёжка, глядя на щепку, приспособленную вместо носа у снеговика, - да где ж её возьмёшь сейчас, морковку то…, было бы лето, тогда можно было бы из грядки выдернуть.
     - Летом снега не бывает, - напомнил Генка, – из чего бы мы снеговика сделали? А морковку сегодня утром бабушка чистила, я сам видел.
     - Так её уже съели, наверное, - включил логику Серёжка, - для этого и чистили.
     Братья дружно вздохнули. Но тут их внимание привлёк небольшой самолёт, летавший кругами вдалеке над городом. Из него вдруг посыпались маленькие человечки, над которыми почти сразу появлялись купола маленьких парашютов. Редкие снежинки не мешали наблюдать за ними ребятам, буквально завороженным интересным зрелищем.
     - Я же говорил мамке, что маленькие человечки бывают, - радостно закричал Генка, показывая рукой в варежке на парашютистов, - я их сам видел, когда мы с Райкой в кино ходили на мультфильм. Они там были такие весёлые: и пели, и плясали. Их ещё гномами называют и этими, как их… лити…, липи…, литипутами, вот!
      Рая – это Генкина старшая сестра, она уже ходила в школу, то есть была, по мнению братьев, совсем взрослой.
     Серёжка только восторженно сопел, вытирая нос рукой в мокрой варежке. Действительно, вот же они – маленькие человечки выпрыгивают из маленького, словно игрушечного самолётика. Он проследил взглядом:
     - Они, Гена, на землю вон за той избой опускаются, где дерево большое.
     - Ну, да, - согласился Гена. Названный дом был по улице третьим от того дома, где они сейчас находились, - а потом их оттуда самолёт заберёт, наверное.
     - Не. Самолёт за гору улетел. Может, других привезёт?
     - А может, они там живут? Поют, танцуют, как в кино?
     - А сегодня собираются к кому-нибудь на день рождения, как наши…
     Братья посмотрели на дом, откуда слышалось громкое пение.
     - Вот бы поймать таких человечков, - мечтательно проговорил Гена, - знаешь, как с ними интересно было бы играть!
     - Да, - согласился Серёжка, - это не с неживыми куклами и машинками возиться. Они же и разговаривать умеют.
     - Я же говорю, - сам видел, как они поют, танцуют и разговаривают, конечно. Ну, что, пойдём ловить?
     Сделав несколько шагов по направлению к нужному дому, ребята провалились в рыхлый снег по пояс. Выбравшись обратно и отряхиваясь, Гена сообразил:
     - Надо по дороге идти. Она идёт немного не туда, но там дальше, наверное, есть другая, куда надо.
     Ребята дружно зашагали по натоптанной в снегу тропинке.
     На ближайшем перекрёстке двух деревенских улиц тропинки расходились в разные стороны. Ребята в растерянности остановились. Но тут, как по заказу, послышалось характерное тарахтение, и в просвете между деревьями мелькнул силуэт самолёта.
     - Видел! – Закричал Генка, - вон он куда полетел! За тем кустом скрылся!
     Улица, на которой они стояли, была в деревне крайней. Под прямым углом от неё отходила натоптанная в снегу тропинка, которая терялась в многочисленных кустах и мелких деревьях. Ребята устремились по этой тропинке.
     Казалось, что желанная цель близка. Куст, за которым скрылся самолётик, совсем, вроде бы, был рядом. Но, когда кусты окружили тропинку со всех сторон, стало непонятно, за каким из них спрятался самолёт. К тому же нигде, кроме как по тропинке идти было невозможно, мешал рыхлый и глубокий снег. Ребята несколько раз пытались заглянуть за какой-нибудь куст, но вынуждены были возвращаться обратно на тропу.
     Иногда тропинки разветвлялись, ребята выбирали направление наугад.
     Несколько раз они опять видели парашютистов, прыгавших из самолёта, и меняли направление, насколько позволяла тропинка.
     Наконец самолёты и парашютисты вообще перестали появляться. В какую сторону двигаться, было совсем непонятно.
     Всё время, пока шли, братья беспрерывно разговаривали. Это взрослые думают, что детям не о чём разговаривать, так как они мало прожили и не имеют жизненного опыта. Как бы не так! Братья подробно обсуждали, где они будут держать маленьких человечков, чем кормить, как и во что играть с ними и множество других серьёзных и важных вопросов.
     Гена во весь голос распевал свою любимую песню про крейсер «Варяг». Звучало это примерно так:
     - Навелх вы товалиси, все по местам.
       Последний палат наступает.
       Влагу не сдаётся нас голдый Валяк.
       Поссяды никто не зелает.
     Серёжке песня очень понравилась. Он её мгновенно запомнил и подпевал брату. Единственное, ему было непонятно, кто такой «палат», на что или на кого он наступает и что такое «насголдый».
     Когда поняли, что заблудились, ребята не испугались. Они шли по тропе, спокойно разговаривали, уверенные, что возвращаются в деревню, хотя, как позже выяснилось, двигались в противоположном направлении. Как назло, ни один человек им не встретился.
     Когда братья совсем замёрзли, устали и собирались посидеть на снегу, чтобы отдохнуть, где-то недалеко послышались резкие звуки и чьи-то голоса. Ребята собрались с силами и направились в сторону звуков.
     Тропинка вывела их к забору их колючей проволоки. На углу этого забора возвышалась деревянная вышка с четырёхугольной острой крышей. На вышке стоял человек в военной форме с автоматом в руках.
     Ребята подошли к вышке, задрали головы и Гена, как старший, поинтересовался нужным направлением:
     - Товались постовой, как плойти в делевню?
     Через пару минут к вышке подбежал офицер с двумя солдатами. Ребят, засыпанных снегом в промокшей насквозь одежде, подхватили на руки и бегом доставили в казарму.
     Здесь их быстро раздели, растёрли сухими вафельными полотенцами и засунули в большую квадратную духовку – сушилку. Отогреваться.
     Когда ребята перестали стучать зубами и смогли внятно разговаривать, офицер с тремя звёздочками на каждом погоне занялся дознанием.
     В ходе проведённого допроса им было установлено, что ребят зовут Гена и Серёжа. Фамилии, у Гены – Петлюкин, у Серёжи – Классов. (Ну, не мог Гена пока выговаривать свою фамилию – Петрухин, так же, как и Серёжка свою – Красов). «Может, Квасов?» – Переспросил офицер.  «Нет, - Серёжка уверенно помотал головой, - я же говорю – Класов».
     Также было установлено, что населённый пункт, откуда прибыли путешественники называется «Деревня». Родителей у обоих зовут «мамка» и «папка».
     Убедившись, что другой информации он не получит, офицер решил пойти другим путём. Он вызвал к себе ефрейтора, призванного в армию из Сибири и считавшегося лучшим следопытом, и дал ему задание, - пройти по следам ребятишек на лыжах, чтобы определить, хотя бы, из какой они деревни. Вскоре ефрейтор уже уверенно бежал на лыжах по снегу, присматриваясь к следам.
     Сушилку, где оттаивали ребята, обступили солдаты. Им, огрубевшим от нелёгких солдатских будней, было за счастье пообщаться с такими наивными и смешными собеседниками. Многим они напоминали оставшихся дома младших братишек, а кому-то - и сыновей. Громкий хохот вызывали уверенные заявления ребят, что они чуть было не поймали маленьких человечков с парашютиками.
     Братьям нравилось, что их называют «сыновьями полка». Они уже не возражали остаться жить в казарме. Особенный восторг вызвали приколотые им на шапки солдатские звёздочки и пришитые на высушенные пальтишки настоящие солдатские пуговицы со звёздами. По одной каждому.
     Потом ребят завели в солдатскую столовую, где накормили настоящим солдатским борщом и солдатской кашей. Потом на стол поставили кастрюлю с компотом и сказали: «Пейте, сколько хотите». Компот был очень вкусный. Жаль, что влезло немного, - животы были полны под завязку. С сожалением поглядывая на компот, ребята кое-как выбрались из-за стола.
     Стол, за которым их кормили, был обычный, рассчитанный на четырёх человек и накрыт скатертью, стоял на небольшом возвышении, наверное – офицерский. Солдаты сидели за длинными столами по десять человек, дружно работали ложками и с улыбками поглядывали на нежданных гостей.
     Вдоволь напетлявшись по кустам, ефрейтор выбрался, наконец, на деревенскую улицу. Деревня казалась вымершей. Ни одного человека видно не было. Лишь с одной стороны доносились глухие непонятные звуки. Детские следы вели как раз в ту сторону. Солдат уверенно подошёл к дому, возле которого стоял снеговик. Весь снег вокруг был вытоптан знакомыми следами. Дальше по улице детских следов не было. Из дома слышались громкие голоса, гармонь играла танцевальную мелодию. Веселье перешло в очередную стадию.
     Скинув лыжи, ефрейтор собрался было постучать в дверь, понимая, что его вряд ли услышат. Но тут дверь сама распахнулась, и на крыльцо вывалились два разгорячённых мужика. Один из них достал из кармана пачку «беломора», сунул в зубы папиросу, угостил товарища. Чиркнув спичкой, оба прикурили и только потом заметили рядом человека в военной форме.
     - Ты кто? – Мужики пьяно уставились на солдата.
     - Здесь проживают Петлюкины или Классовы?
     - Не-е… - мужики уверенно замотали головами, - ни здесь, ни вообще в деревне таких нет.
     Они дружно затянулись папиросами и задумались, глядя на солдата, который растерянно топтался на месте.
     - Погоди! – вдруг сообразил один из них. – У Надьки с Машкой сейчас какие фамилии?
     - Щас спросим, - другой распахнул дверь в избу, высматривая кого-то среди танцующих, - вон, Андрей, Надькин мужик… Андрей! Иди сюда!
     Из дома вышел молодой мужик в модных широченных брюках и новых ботинках.
     - Андрей, у тебя какая фамилия?
     - А что? – Мужик вытащил из пачки в руке собеседника папиросу, ловко смял её в гармошку и, сунув в рот, стал прикуривать её от другой папиросы.
     - Тут спрашивают… как, говоришь? – Мужик повернулся к солдату.
     - Петлюкин или Классов нужен, - терпеливо повторил ефрейтор.
     - Может, Красов? – Андрей затянулся папиросой, с пьяной усмешкой глядя на бойца.
     - Может и Красов, - сообразил тот.
     - Ну, есть такой, ну и что?
     - Детишки к нам приблудились, зовут Гена и Сергей, не ваши?
     - Как приблудились? Куда к вам? Серёжка…? – Андрей начал трезветь. Отодвинув солдата, он выглянул на улицу и крикнул, - Серёжка! Генка! Да они только что тут крутились.
     - Да у нас они, говорю же! – Ефрейтор даже развеселился. А что? Боевая задача выполнена, родители детей установлены. Вот, дают, родители! Дети уже, чёрт знает где, а они даже не спохватились! – Оденьтесь, сходим к нам, заберёте детишек.
     - Счас, - Андрей метнулся в избу.
 Уже начинало темнеть, когда окончательно протрезвевший Андрей, приплясывая на морозе, дожидался возле проходной. Заходить в казарму, чтобы хоть немного согреться, ему не разрешили. Секретность… мать её! Велели подождать немного, пока детей оденут.
     Андрей мысленно материл себя последними словами за то, что не догадался надеть валенки или хотя бы спросить, далеко ли эта чёртова воинская часть находится. Почему-то подумал, что дети не могли далеко уйти. А тут оказалось километра два с лишним. Даже шарф не одел. Был бы местным…
     А тут ещё выбежавшие из казармы дети, сытые и распаренные, стали его уговаривать, подождать немного, пока они кино посмотрят. Мол, для солдат сейчас фильм будут показывать. Про войну.
     - Ремня вам надо обоим по голой заднице, а не кино!
     Ребята сразу поникли. С этим универсальным средством воспитания они уже сталкивались.
     Подхватив лёгкие детские фигурки на руки, Андрей пошёл быстрым шагом, почти побежал в сторону деревни, утешая себя мыслью, что скоро выпьет на законных основаниях - «для сугреву» - повышенное количество водки, и, скорее всего, придётся и ноги натереть этой же жидкостью, чтобы окончательно их не отморозить. От такой кощунственной мысли его даже передёрнуло.

                *      *      *

     Спустя много лет двоюродные братья Геннадий Александрович и Сергей Андреевич, проживающие в разных городах, при встрече, как обычно ударились в воспоминания. Со смехом вспоминали свои совместные похождения в детстве и юности. Одним из самых ярких воспоминаний из детства у обоих конечно была история с парашютистами.
     В очередной раз посмеялись над собственной детской наивностью, перебрали и пересмотрели все детали этого приключения уже с высоты своего жизненного опыта. И пришли к выводу, что в истории с парашютистами довольно-таки много странностей.
     Во-первых: почему-то они двигались в направлении перпендикулярном нужному. Парашютистов – десантников Витебской дивизии - они наблюдали и позже, когда стали старше. Каждое лето десантники тренировались на одном и том же месте, пока аэродром на окраине города не застроили жилыми кварталами. То есть двигаться ребятишки должны были в сторону аэродрома, а они шли под прямым углом к нему и при этом регулярно видели перед собой парашютистов.
     Во-вторых: как-то подозрительно быстро они преодолели приличное расстояние. Пока лепили снежную бабу, пока кружили по кустам, пока солдат ходил по их следам, должно было пройти приличное время. Зимой темнеет рано. А темнеть начало только тогда, когда за ними пришёл отец.
     И в-третьих: как могли зимой два карапуза преодолеть расстояние, где по прямой больше двух километров? А они шли не прямо, а постоянно кружили, лазили по сугробам. И пусть в тот день была оттепель, снег был липкий, раз делали снеговика. Но, всё равно, зимой холодно, а они стартовали уже промокшими. При этом ухитрились даже не простудиться. Современные изнеженные дети на такое вряд ли способны.
     Наверное, все эти нестыковки имеют какое-то объяснение. И, скорее всего, ничего сверхъестественного в этой истории не было. Но братья, обсудив в очередной раз свои детские похождения, пришли к выводу, что тут не обошлось без вмешательства высших сил. Где-то там наверху видимо было принято решение сохранить их для какой-то цели. А вот для какой конкретно… Разве нам, простым смертным, суждено понять божественные замыслы?