Через Камчатку роман 3

           НА  МЫС  БЕЗЫМЯННЫЙ
    
     Резей уговорил Каналью скосить долг и брату Генке, который жил на мысе, и купить ему корову в счет будущего гонорара.   

     Резей  не стал дожидаться  реакции жены на это самовольство. Он быстренько засунул выданную Канашкой  сумму в известное жене место, прихватил  рюкзак, затолкал туда попавшиеся на глаза с носки с парой свитеров и побежал на окраину поселка, к сараюшкам, где их ждал  лавочник.

     Ранним утром на своем огромном джипе тот довез их до переправы.

     Корову продавец пригнал туда же.

     О корове Генка, брат Резея, давно мечтал.
     Всю зиму он возил рыбу в канашкин магазин, и все равно не мог полностью рассчитаться с долгами.

     Небольшая сумма обязательно оставалась в ненавистной тетради. И вот, теперь долгов нет. А есть корова.

     Шурка с Гавриилом были немало ошарашены, как сменой расписания маршрута, так  и однорогой спутницей.

     Первое время приятели молча сидели у переправы, ожидая парома.

     Группа  девчонок неподалеку озорно посматривала на трех  известных  поселковых забулдыг  с огромными рюкзаками.

     Завидев вдали катерок, одна из них громко запела:

            Вот катер идет, трубочка налево!

            С катеристами гулять мама не велела!
 
     Другая тут же подхватила:
               
            Я надену бело платье и поеду в Козыревск!

            А любимому скажу, что я замуж выхожу!


     Девчонки пошептались, поочередно оглядываясь на троицу.

     В одной из них  Резей узнал  Карину, дочку  прекрасной прапорщицы.

     Видимо, она тоже узнала поэта и, пошептавшись, запела:

             Наш поэт-сумасброд, в спину раненый!

             На базаре спекульнул рыбой жареной!
               
             За рекой огонь потух, у него живот распух!


     Частушки  заставили оторваться от дел старуху Пижамкину, которая увлеченно кормила пирожками и плюшками своего сыночка, известного своей добротой поселкового толстяка и силача Васю-Пижаму.

- Вот, кобылы! Чего ржете? – Закричала она, с силой хлопая  поперхнувшегося сына по спине. – Ребенка уморите. Вишь, подавился!

     Последняя фраза огорченной матери вызвала улыбку даже у хмурой   троицы.
     А девчонки просто покатились по песку, схватившись за животы.

     Ребенок Вася загоготал на весь берег, заглушив стук мотора подбиравшегося к причалу небольшого катерка.
 
     Подошли поселковые, которым тоже нужно было на другой берег.

     Они воспользовались моментом, и без очереди заскочили на катер.

     Резей готов был повозиться с коровой, но к  его удивлению, она спокойно и с достоинством взошла по узкому деревянному трапику на борт.

    Так получилось, что последним на этом трапике оказался Вася-Пижама.

     Капитан что-то буркнул, кивнув в сторону его матери. Вася рванул к родительнице. Когда он пришел обратно, трап убрали, и матрос закручивал канат.

     Вася отобрал у него канат, нашел на берегу небольшую яму, и, как следует, уперся в нее ногой.

- Отпусти канат! - Взревел в мегафон  голос капитана.

     Вася молчал и накручивал канат на мощный торс.

     Капитан сменил тактику:

- Вася, уедешь следующим рейсом. Тебя первого посажу.

     Ревели  вхолостую моторы, катер – ни с места.

- Вася! Ты же двести килограмм весишь! – Призывал упрямца к здравому смыслу капитан. – Катер старый! Не вынесет такой нагрузки!

     Катер застрял у причала.

     С моторами творилось что-то неописуемое.

-Ты нас утопишь! – Кричали Васе пассажиры.

     От трапика Вася отказался.

     Он перешагнул через невысокий борт и с блаженной улыбкой опустился на железный ящик на носовой палубе.

- Устал? – Сочувственно спросили  девчонки.
- Я с вами хотел. – Сказал Вася и достал из пакета очередной пирожок.


     Непонятно почему, корова наотрез отказывалась покидать субмарину. 

     Всеми четырьмя копытами она упиралась в сваренный шов на скользкой стальной палубе.

     Резей  со всех сил тянул корову за веревку.

     Гавриил с Шуркой хладнокровно наблюдали за этим цирком.

     Корова ревела,  мотала единственным рогом и, в конце концов, поскользнулась и рухнула на палубу.

     Капитан ругался матом.

     Вернулся Вася и поманил корову плюшкой.

     Она грустно подняла на  него свои длинные ресницы и вздохнула.

     Резей был в отчаянии.

     Надо было торопиться.

     Идти далеко.

     Попутной машины вряд ли дождешься.

     Тащиться на мыс охотников  всегда было немного.
 
     Приятели его сидели на бревне неподалеку и не проявляли никакого  интереса к происходящему.

     Вася-Пижама выпросил соли у матроса, посыпал ею краюшку хлеба и помахал ею перед коровьим носом.

     Но обессилевшая буренка  никак не могла подняться. Вася схватил ее за ребристые бока и крепко поставил на железную палубу.

- Мурка, Мурочка. – Резей расцеловал корову.

     И забросил на спину тяжеленный рюкзак.
    
     Катер  ушел.
 
 
     Гавриил  достал  из  кармана стакан,  установил его  в  траве, налил из  фляги  спирта.

     Сверху  устроил ломоть хлеба  с  маслом, черпнул  икры  из  контейнера. Бросил  рядом  сухую рыбешку.

     Отошел полюбоваться  натюрмортом.
 
     Резей с  открытым ртом наблюдал  за  безмолвными манипуляциями  приятеля.

     Шурка возмутился:

- Ты  че?!  Это  ж зимнику ставят. Чтоб домой  добраться.
- А я… осеннику.   Или  ты  в  сопках остаться хочешь?

     Он  взвалил  рюкзак  на  плечи.

-   Здравствуй, новая  дурацкая  жизнь! Где моя  гармошка? Печь, трогай! - Заорал  Шурка.
 
     И  взвалил  свой рюкзак  на хребет  коровы.  Мурка  ухнула  и остановилась.

     Резей оглянулся.

     Взгляд его не предвещал  ничего  хорошего.
 
     Пришлось Шурке  самому влезать в лямки.

-  Переть  самому эту гадость! – Бурчал  он. – Не то  Поэт  заставит  делиться  авансом со  своей коровой.
    
     От жесткого океанского ветра слезились глаза.

     Под ногами хрустели ракушки с галькой.

     С Шуркой творилось что-то непонятное.

     То он значительно отставал от Резея с коровой.

     Часто останавливался, упав с  рюкзаком на гальку, хохотал.

     Потом обгонял всех, согнувшись под тяжестью груза, не смотря на трудности продвижения по скользким булыжникам.

     Орал матом,  безуспешно  стараясь перекричать океанский  прибой. И  ветер, казалось, разносил его яростную ругань по всему побережью.

     Наконец, он подскочил к Резею. Ухватил корову  за единственный рог и заорал длинно и сумбурно.

     Спутники его одно только и смогли понять, какого черта  Резей не предупредил о корове. Он бы захватил тележку у соседской старухи и тащил бы на ней свой груз.
 
     Резей здраво возразил, как бы он волок бабкину тележку по неровному берегу? По камням и валунам?

     Клещ злобно сплюнул  и рванул вперед.
          
     Они поворачивали к мысу.

     Гавриил приотстал и теперь шагал за Резеем и коровой.
   
     Уже с добрых полчаса он спиной чувствовал дыхание зверя.

     Медведя еще не видно, не слышно, а от его глаз уже спину ломит.
 
     Так я и думал, эта говядина привлечет к нам косолапых. С таким грузом не убежать. Предупредить, или рановато,-  размышлял Гавриил. - Чего зря пугать?

     Он поправил ружье на плече. С дробовиком на медведя, как куропатка на волка.

     Может, ему показалось?

     Но нет, вот опять краем глаза он заметил волнение в прибрежных кустах.

     Медведь обгонял их.

     И, прежде чем Гавриил успел сообразить, какой  маневр затеял преследователь, из кустов выкатился бурый ком и преградил дорогу.
      
     Медведь встал на задние лапы и угрожающе зарычал.

     Шурка обернулся, увидел спину медведя и остолбенел.

     Даже снять тяжеленный рюкзак не сообразил.

     Так и стоял, окаменев от ужаса на большом валу, куда взобрался как раз перед явлением любителя говядины.
 
     Гавриил оказался позади Резея. Он успел сделать еще пару шагов к другу, но угрожающий рык незваного спутника остановил его.

- Не смотри ему в глаза. – Тихо сказал он Резею.

     Гавриил осторожно освободил его от тяжелого рюкзака.

     Резей встал впереди коровы.

     Корова дрожала, фыркала и норовила  повернуть в обратную сторону.

     Медведь опустился  на все четыре лапы и угрожающе раскачивался. Но с места пока не трогался.

     Гавриил аккуратно опустил свой рюкзак на землю.

- Медленно отступай.  – Произнес он негромко.

- А Мурка? – Донеслось до Гавриила.

     Тот не поверил  своим ушам.

- Отступай, не оборачивайся.
- А Мурка? – Услышал Гавриил громкий шепот.
- Бросай ее! Самим унести бы ноги! – Процедил он сквозь зубы, и вцепился в руку безумца.

- Ну, нет! – Резей оттолкнул Гавриила и шагнул вперед.

     Медведь рыкнул, оскалив желтые клыки.

- Беги! – Крикнул Гавриил и отскочил в сторону на несколько шагов.

     Но тут же остановился.

     Он вспомнил, от камчатского медведя убегать нельзя. И убежать от него невозможно.

     Резей вдруг пошел  вперед и  заорал:

- Скотина! Ты на кого покусился?! Мяска ему захотелось! Да знаешь ли ты, сволочь ленивая, какой кровью мне эта Мурка досталась?!

     Он стукнул кулаком себя в грудь.

     От непонятного звука медведь будто вздрогнул. Во всяком случае, так показалось Шурке.
 
-  Кругом полно рыбы! Грибов! Ягод! – Орал Резей. - А ты на чужое добро заришься! Детей обездоливать!
 
     Он с треском рванул кожаную куртку. Пуговицы горохом посыпались на гальку. Медведь вздрогнул. В ту же секунду Резей разодрал на груди рубаху и с голой грудью пошел на медведя:

- Ты так!? Да?! –  Голос Резея сорвался на фальцет. – Тебе Мурка нужна!? Тогда и меня дери вместе с ней!

     По берегу разнесся вдруг страшный грохот.

     Медведь присел и стремглав бросился в сторону ольшаника. 

     Дымилась на его  месте  рыжая  лепешка.

     А Резей продолжал истошно жаловаться на тяжелую жизнь брата и призывать к медвежьей совести.

     Подошел Гавриил и стал застегивать рубашку  Муркиного защитника.

     Но это оказалось делом бесполезным. 

     Все пуговицы остались на берегу. 

     И от рубашки, и от кожанки.

     Резея трясло, и он не в состоянии был даже развязать рюкзак. Гавриил помог ему достать свитер.

     Шурка сидел на своем валуне и корчился от смеха.

- Что бабахнуло? – Спросил Гавриил.

     Шурка крутил шнурок. Он развязался, и,  в конце концов, алюминиевый котелок скатился по камням. Наделал столько шуму.

- Говорил же, сунь его в рюкзак. - Покрутил у виска Резей.
- Балда ты. Котелок  и тебя спас, и твою Мурку.
- Скока помнится, хозяин ее Мартой величал. – Напомнил Шурка.
- Чую, не миновать нам по дороге дурдома. – Сказал Гавриил. – Как только попадется, мы тебя туда пристроим, не журись.
- Дери, говорит, меня вместе с Муркой! – Хохотал Шурка, вытирая слезы. – Ну, и имечко ты ей подобрал! Как кошке.
- Сам дурак! – Неожиданно отозвался Резей. – Консерватор! Если Мурка, так сразу и кошка.
- Ну, ежели консерватизм именно в этом… - Протянул Гавриил.
- Ой-ой! Какие все грамотные!
- Дом отдыха,  а  не человек.
- Иди, спрячься.

 
     Гавриил успел набрать какой-то травы и угощал ею напуганную корову.

     Но та есть не желала.

     А наложив большую кучу, во что бы то ни стало решила повернуть копыта вспять.

     Друзьям пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать упрямую скотину на завоеванной у дикой природы позиции.

     Шурка схватил  корову за единственный рог и,  по обыкновению, ругался:

- Это не Мурка, а Дурка! Тупая, как, наверно, ее бывший хозяин!

     Гавриил, наконец, сообразил:

- Идиоты! – Хлопнул он себя по лбу. – Какие мы идиоты! Корова ни за что вперед не пойдет! Здесь же медведь стоял. Его запах,  дерьмо вон осталось.

     Он хорошенько намочил какую-то тряпку в морской воде и повозил им по морде буренки.

     Потом осторожно провел ее  по самой кромке берега с добрый десяток метров вперед. Мурка уже не ощущала запаха зверя и заметно успокоилась.

     До мыса они плелись целый день.
 
     На Шурку опять напала истерика.

     То он хохотал, вспоминая, как  Резей, ростом почти с самого медведя, напугал хозяина леса своей голой грудью.

     То вдруг, несмотря на большие килограммы за спиной, чуть не с кулаками бросался на  того же Резея, требуя бросить эту безрогую тварь и прямиком отправиться к месту назначения.

     Резей, еще не совсем оправившийся от общения с косолапым, молча обходил непонятно почему распсиховавшегося друга.

     В другой раз он успокоил бы его  несильным тычком по шее или в ухо. 

     Но теперь ему было не до этого.

     Он  помнил о наказе Канашко  и  ломал голову над тем,  каким образом  набрести им на те  нехоженые тропы в  сопках, о коих никто из них понятия не имел.