Ясак. Воеводе нездоровится. черновик

           С самого утра в доме воеводы стояла необыкновенная суматоха и  переполох. Притом, что дворня как ей казалось почти «на цыпочках» сновавшая взад и вперед производила столько шума, что Иван Семенович, лежавший в кровати с мокрым   полотенцем на голове, вынужден был даже прикрикнуть.
           - Тише вы, чертово семя! Помереть спокойно не дают. –  Бурчал он со страдальческим выражением лица, вытирая мокрое от пота лицо – Разыгрались, как вши в коросте. Степанида, квасу холодного принеси.
           - Нельзя тебе, воевода, квасу. Вон горишь-то как весь.  Лекарь сейчас придет, послали уже. Потерпи чуток.
           - Темная ты, Степанида, - бурчал сердито князь – сколько раз тебе говорить, не лекарь он, а доктор. Чай в Москве, в аптечном приказе числится. Его из-за границы выписали. Это тебе не шаман какой-нибудь, али знахарь бестолковый. Доктор, иноземный светила. Запомни  - дурья твоя башка.
           - Да по мне пусть хошь басурман какой, хошь  татарин, лишь  бы полегчало тебе, батюшка.
           Их вялую перепалку прервал появившийся в дверях доктор.  Довольно-таки уже немолодой, совершенно лысый толстячок с выпуклыми карими глазами и с располагающей доброй физиономией. Он мало походил на суровых медиков из «аптечного приказа».
            - Что случилось,  дорогой  Иван Семьенович? – Потирая  пухлые ручки, и изрядно картавя, осведомился он, усаживаясь в кресло  напротив воеводы.
            - Занемог я, Карл Готлибович. – Тяжело вздохнул Куракин и стал приподниматься, пытаясь сесть в своей кровати, но закашлялся и снова опустился на перину, закрывшись одеялом.  Его знобило.
            - Лежите, лежите – Вскричал доктор и замахал руками. – Вам нужен покой. Позвольте, Иван Семьенович, я вас сейчас буду осмотреть. Помогите князю рубашка снимать – Прикрикнул он на столпившуюся в дверях челядь. – Чего зеньки-то выпучили. Воды теплой несите, полотенце чистый. И «шнапс»,  Степанида, не забываль. Да шевелитесь вы, черти.
             Боле получаса понадобилось доктору, чтобы осмотреть воеводу. Он долго слушал больного, прижав свое ухо к волосатой груди князя. Стучал костяшками пальцев по спине, мял живот, заглядывал в рот, в глаза. Отпустив вконец измученного воеводу, он устало откинулся в кресле.
            - Что скажешь, Карл Готлибович? – Жалобно простонал князь, залезая под пуховое одеяло.
            - То, что вы простыть, Иван Семенович, у меня сомнений нет. – Доктор попытался придать своему лицу как можно более серьезное и значительное выражение. – Меня испугал ваш кашель, дорогой мой друг. Сейчас, знаете ли, погода не устойчивый. Лето сырое и дождливое выдалось.  Но теперь-то я глядеть, что напрасно беспокоился.  У вас обычный простуда. Думаю, что все  образуется и вы, любезный Иван Семьенович скоро встанете на ноги.
            - Ну, спасибо, Карл Готлибович – Страх на лице воеводы сменился жалким подобием улыбки. – А то я уж тоже испугался. Намедни ко мне голландские купцы захаживали. Я,  грешным делом, подумал, что они какую заразу притащили.
            - Я бы на вашем месте не стал бы так рисковать своим здоровьем, дорогой мой Иван Семьенович и приглашать в дом кого  попало. – Глубокомысленно заявил врач, поправляя одеяло. – Мой фатер, когда еще был живой, рассказывал мне о той трагедия, что происходил  у него на глазах  Англия. Он тогда был хоть и молод, но все это отлично  запомнил.
            - Что же там произошло? –  Иван Семенович перекрестился.
            - Инфекций сударь, «потливый горячка» называется. От той инфекций тогда умерло очень много людей. Просто падал на улице и умирал. Это было, дай бог память, кажется в 7059 год.  А потом болезь сия в Европу перекинулась. Так что когда встречаетесь с иноземцем, Иван Семьенович, будьте осторожны.
            - Вот тебе и на.., – фыркнула Степанида – а сам то ты кто, Готлибович, не иноземец ли?
            - Я найн. – Гордо задрал подбородок  доктор. – Я подданный  государя русского Михаила Федоровича. – Он смерил Степаниду высокомерным взглядом. – Я  родиться  Германия, но жить  Москва, а мой фатер, принял русское подданство еще при царе Иване Васильевиче Грозном. Понятно?
            - Пошла вон, Степанида! – Стараясь быть строгим, рявкнул воевода, но закашлявшись, схватился за грудь и замолчал лишь слабо махнул рукой.
Степанида, обиженно поджав губы и изредка бросая косые взгляды на доктора,  молча собирала пустую посуду со стола.
            - Степанида. – Повернулся к ней доктор. – Вот, возьми. – Он протянул ей флакон. - Будешь греть на  огне камни, булыжник  и капать капли на них из этой склянки. - Он поднял вверх палец. - Это уксус, он всякую заразу в человеке убивать будет.
            - Подумаешь. – Приглушенно ворчала стряпуха. – Лекарство. Что у нас уксуса, что ли, в доме нет.
            - Ты есть глупый и невежественный баба, Степанида. – Услышав ее бурчание, пропищал доктор. – Это новый, самый полезный препарат. Его мне привезти из Европа по большой протекция. Он называется «Уксус четыре  разбойник».
            - О, господи! – Перекрестилась Степанида и с опаской взяла флакончик.
Пока  Степанида с горничной Дуняшкой обтирали воеводу холодной водой с эти самым уксусом, глухонемой конюх Ефим притащил в дом раскаленные камни, пучки каких-то тлеющих трав и через полчаса  в воеводских покоях стояла такая невообразимая вонь, что хоть «святых выноси».
            Карл Готлибович периодически прикладываясь к большой чарке со смородиновым горячим вином, с улыбкой наблюдал, как две дородные бабы с прибаутками и смешками мнут и растирают бледное, оплывшее жиром, тело воеводы.
            - Хватит, хватит… -  наконец взмолился Иван Семенович, вяло отбиваясь от цепких рук своих служанок. – Карл, да скажи ты им.
            - Латно, латно, прекратить. – Смеясь, замахал руками доктор – Закутайте теперь его в одеяло, да чарку шнапса наливайте и пошли все вон. Нам с воеводой по  секрет толковать надо.
            - На стол закуску собери. – Крикнул вслед Степаниде, уже оклемавшийся и даже повеселевший воевода.
            - Вы, дорогой мой Иван Семьенович, давеча говорить мне, что вас  голландский купцы посетили? Каким же это образом и зачем они сюда пожаловать?
            - Пожаловали они сюда, как ты выразился, очень просто, рекой. По Оби и Иртышу поднялись на своих кораблях из холодного моря и пришли прямо сюда. – Куракин махнул рукой в сторону окна, словно из него можно было увидеть стоящие на якорях голландские каравеллы.
            - Но помилуй Бог, - недоуменно вытаращил свои и без того выпуклые глаза доктор – как можно? Там же Север, там невозможно жить. Вы шутить, князь? Может это были вовсе не голландцы?
            - Да нет, именно они и были. – Усмехнулся Иван Семенович, раздумывая, выпить ли еще чарку вина или достаточно будет и шкалика. –  Они еще сказывали, что следом за ними два английских галеона где-то на подходе, мол, не сегодня-завтра, здесь будут.
            - Я не понимать? – Закудахтал вдруг Карл Готлибович, по-бабьи всплескивая своими пухленькими ручонками. – Это немыслимо. Там холод, там лед.
            - Ну, знаешь, доктор, - расхохотался  воевода - это потому, что ты сюда только месяц назад прибыл. Вот доживешь до зимы и сам все увидишь. А как прослышишь, что в Тобольск морские корабли пришли милости прошу, приходи. Как толмач у меня будешь. Я ведь на аглицком ни бельмеса не понимаю. Впрочем, как и на голландском. – Он снова захохотал.
              На улице уже начинало смеркаться, когда Степанида, не боясь нарушить приватную  беседу доктора и воеводы, бесцеремонно шаркая ногами, принесла и поставила на стол большой подсвечник.
             - Еще что-нибудь надо? - Воткнув в бока руки, насмешливо оглядела она стол и сидящих за ним собутыльников.
             - Шнапс принеси смородина. – Слегка заплетающимся языком потребовал доктор.
             - А может уже хватит? Воевода-то чай болеет?
             - Степанида! – Стукнул кулаком по столу Куракин. – Сколько раз тебе говорить, не перечь. Делай что сказано, дура. - Выпив еще  чарку, он продолжил.
- Ты, Карл, может, слышал, был такой, Меркатор? Он географией занимался и даже карты рисовал?
             - Как же, как же. Я даже  как-то видел его Германия. Герард,  так его зовут. Это было незадолго до его смерти, наверно в 7101 году. Он был очень дружен с мой фатер.  И что же?
             - Так вот, на его картах, еще в те времена, был обозначен путь вдоль северных берегов России от реки Печеры до самого Тартарского моря.  На картах Меркатора это море еще именуется как Нярзомское. В него как раз впадает и Обь, и Енисей. Вот по этим-то рекам иноземцы и планируют плыть до Китая и Индии.
             - Вот оно что. – Задумался Карл Готлибович. -  А что ж  вы, русские, туда не плавать? Вот же прямо по Иртышу спускаться в Обь, а там вверх по река и Китай.
             - Не все так просто, дорогой доктор.
             - А скажи мне тогда, князь, - не унимался доктор – зачем же они с Оби завернуть на Иртыш? Если в Китай надо по Обь плыть, то зачем им Тобольск.
             - Ну как же, зачем Тобольск. Чай разрядный город.  Здесь, почитай, все сибирское начальство живет. Тебе ли не знать. Как же его минуешь, ведь это будет уже самовольство. Не разрешил я им дальше по нашим рекам ходить. Велел возвращаться.
             - Думаешь, они послушаться?
             - Так я каравеллы-то арестовал. Их мои казаки стерегут. Вот дождемся английские галеоны, так всех сразу обратно к морю и спровадим. – Пьяно ухмыльнулся Куракин.
              Еще не известно, как долго просидели бы за чаркой смородиновой доктор с воеводой, если бы не зашла Степанида, не забрала бы со стола штоф и уложив в постель Ивана Семеновича, не выпроводила  за порог пьяненького доктора.

Поскольку это черновик, с удовольствием приму поправки и замечания.
Заранее благодарен.