Дивеево

За святой канавкой другая жизнь. Важно расхаживают гуси-хозяева земли, шумно проезжают трактора, нарушая монастырский покой, бегут дети из школы, которая похожа внешним видом на большой коровник. Дети бегут и находу крестятся. Бегут, крестятся и смеются. Им можно и простительно все- их к земле ползком на коленях грехи не тянут.
Я же, по другую сторону оградки, изначально приехал сюда, чтобы вновь понять, как дальше жить. И мне не до смеха- мне нужен знак свыше.
В какой то момент мне показалось, что моя жизнь — это непозволительная роскошь, которая просаживается впустую, словно выигранные сбережения в казино, когда духовная пустота отзывается голыми и необжитыми стенами моего нутра (то ли хозяева съехали, то ли и не жил там никто и никогда), мои стремления уже предначертаны тупиком и логическим обоснованием- время не то, я не тот, да и все решают только бабки….
А биологическая жизнь — это жрать и нудеть за жизнь, идти до Спара возле дома за новым «Жрать» и работа допоздна- для нового «Жрать». Жрать и не отдавать. Жиреть и чувствовать, что от сала и жира неподвижен и онемел, что не так это работает- человек под названием «Человек-дух-душа».
 Безо всяких крыльев я раньше летал. А потом разменял крылья на теорию о полете. Но повторить тот взлет уже не выходит.
Сбор из мыслей натолкнул меня на главную- надо что-то менять. Вернуться ли по старым тропкам, или откопать новую- но нужно что-то менять! И я отправился в Дивеево.
Будничная канавка пуста. Хотя концентрация святости в ней не меньше, чем по праздникам. Удивительно спокойно. Именно удивительно. Потому что спокойствие наступает, как согрев, спустя некоторое время прибывания в молчании и прислушивании к себе: некуда спешить, тут я надолго, и не я руковожу всем, что меня окружает-впервые не я. А значит мне спокойно.
Очень странно, что в будни сюда мало приезжают. В благодати сегодняшнего дня есть простая доступность- бери и возьми. Только не потеряй и не отрыгни, как неблагодарный. Вот тебе канавка. Понедельник. Утро. Легкий дождь. Осень. И ты, которого допустили. Возможно не зря.
Первые шаги немного неуверенные. Заданный темп не соответствует привычному. Перехожу на мерный шаг, мерный пульс, глубокое дыхание. А что же мысли? Из газетных нарезок в полноценное исследование себя и своего я — вот, что мои мысли! Все, что за пределами канавки- пусть подождет.
Пока идёшь- есть время вспомнить многое и подумать обо всем.
Сколько раз я снимал крест и говорил, что больше не могу так жить? Насчитал раза три-четыре. Сколько раз этот же крест к груди прикладывал и только с ним засыпал- еще больше. Видимо и не снимал я его. Видимо врос он в меня, и всегда со мною был.
А сколько раз я шел по своему жизненному пути не прямо, а кривыми дорожками? А что в итоге путь? И назад отступая-тоже, по всей видимости, был путь.
Ну а если и поиск нового пути-тоже путь? Если осознание отсутствия пути- продолжение самого пути, одна из его стадий прохождения? Приехал бы сюда, будь я доволен собой, купаясь в рафинаде своего тщеславия? Так мне и надо. Так мне и нужно. Все мои слезы-не напрасны.  Вот он, мой новый путь-поиск дальнейшего пути, пусть будет больше жизни в самой жизни!
Монахи тихо подметают площадь перед храмом. На лавочке, опершись на трость, сидит пожилой священник. Наши глаза встретились. Я подошел, чтобы взять благословение.
Так быстро и просто никогда у меня не выходило приложиться к мощам саровского чудотворца. На слезы пробило сразу- мне просто позволило небо то, что я просил. Я захотел и мне это дали. Я как будто прощен и на меня не держат обиду за проклятия, когда-то посланные в это самое небо. Мне, словно ребенку, простили мое скудоумие и шалость, когда я мог обижать самых родных. И мудрое и близкое по-прежнему небо вновь дает мне шанс быть чище.
 Я прикладываюсь к мощам. Я- сосуд со старой и заиленной водой вновь наполняюсь чистой и новой. Я понял: Бога не нужно проклинать, Бога нет смысла просить, лишь благодарить. Ведь если путь-есть и грех, и прощение, слезы и радость, немилость и благодать, рост и падение, ошибки и работа над ошибками, а Адам не только первооткрыватель греха, но и основатель духовного роста (ведь какой рост без падения, а какое прощение без постыдного изгнания из рая), тогда только и остается, что благодарить создателя за целый роман в стихах под названием судьба!
Перед иконой Божьей матери я обратился к своему нерожденному сыну, Ванечке:
«Если и суждено тебе появиться на свет, мой сын, то это сбудется с попущения свыше. Ты сам знаешь, почему. А если и суждено нам встретиться и если правду говорила пророчица из Суроватихи, что ты мне платочком с небес машешь- то либо тут, на земле мы встретимся с тобой, либо уже там-на небе я обниму тебя. Третьего не дано. Но встретимся — это точно. Я жду нашей встречи!»
Храмов в Дивеево много. Одни похожи на музеи, в других будто сам Серафим недавно служил. А храм души-он один. В каждом из нас. И надо дальше жить. Осознано. Ища смысл. Нащупывая в себе внутренний лампадный огонек. Погас огонек-пропал человек. А разгорелся ярким пламенем- жив.
Через несколько дней мне исполнилось тридцать три года. Я впервые осознано вошел в новый год своей жизни. Благослови, Боже.