Рассказ старого медведя

                Рассказ старого медведя

Медведь вернулся домой усталый. После грибной похлёбки он задремал у тёплой печки.
  - Расскажи сказку, ну, пожалуйста, - пристал к нему сынишка, годовалый медвежонок, непоседа.
  - Да не помню я ни одной сказки, - пробормотал старый медведь.
  - Ну, тогда расскажи, как ты был маленьким, - не отставал медвежонок.
  - Хорошо, - наконец согласился медведь.
Почесав за ухом, и откашлявшись, он начал свой рассказ:
 - Было это давным-давно. Жили мы тогда в дремучем лесу.
 - В таком же, как сейчас? – спросил медвежонок.
 - В таком же, в таком же, не перебивай.
  - Наш домик, заросший мхом, из которого торчали поганки, стоял среди бурелома. Седые ели царапали зелёными лапами его крышу. Заросли колючей ежевики вплотную подступали к дому. Вот как-то раз отправились мои родители – бурые медведи по малину. И меня взяли с собой. Долго шли мы по лесу и наконец на полянку вышли. На полянке лежала поваленная бурей огромная ель. Мы перво-наперво поточили об неё когти. И только я хотел побегать немного по ёлке, как получил тут же такой сильный шлепок от мамы-медведицы, что кубарем свалился в траву. Мама у нас была строгая и не позволяла баловаться. Мы пошли к просеке, где мои родители всегда собирали малину. На опушке леса папа-медведь почесался о кривую сосну и мне велел об неё почесаться. Мама-медведица тем временем разгребла лапой большой муравейник и дала нам полакомиться муравьями: они оказались такими кисленькими. Потом мы удобно устроились в малиннике и стали собирать ягоду. Малина была спелая и крупная. Отец-медведь ел её вместе с листьями, мама-медведица собирала в берестяное лукошко, а я, облапив ветки, сосал сладкий малиновый сок. Потом мы лежали в тени деревьев и отдыхали. Вечером усталые, но довольные возвратились мы в свою избушку. В домике было тихою. Я побежал скорей в столовую. Там стоял дубовый стол и три стула. Один стул большой – моего отца, Михайло Ивановича, другой, поменьше – моей матери, Настасьи Петровны, а третий, с синенькой подушечкой – мой. Отец уселся на свой стул, мама на свой, а я вскарабкался на свой стульчик и только хотел приняться за еду, как увидел, что в моей чашке ничего нет.
  - Как так? – спросил Михайло Иванович.
  - Почему? – возмутилась Настасья Петровна.
  - Аааа! – заревел я.
Тогда мать-медведица сходила в кухню и принесла в горшке ещё похлёбки. Мы поели и пошли спать. В спальне у нас стояли три кровати. Одна большая – моего отца, Михайло Ивановича, другая поменьше – мамина, а третья – моя. Папа лёг в свою постель, мама – в свою.
  - Что же ты, Мишутка, не ложишься? – спросили они у меня.
Тогда я подставил маленькую скамеечку и полез к себе в кроватку. Тут, вдруг, я увидел девочку. Она спала, укрывшись моим синим покрывалом.
  - Вот она, хватай её! – закричал я.
Но девочка открыла глаза и увидела нас, медведей. Испугалась, наверное, потому что выпрыгнула поскорей в окошко.
  - Мы так и не догнали тогда её, - закончил свой рассказ Михайло Михайлович и потрепал своего сынишку, Мишутку, по густой коричневой шёрстке.