Уныние

Солнце… Весна… Цветы… Радость… Нереализованная любовь… Всепоглощающий пофигизм… И юношеский спермотоксикоз с пры-щами на носу…

Матросу Ивану Гнилушка по кличке «Гниль», как он сам считал, жутко не везло в этой жизни. И вроде всё нормально, а счастья и радости нет. Отслужил 2,5 года, через полгода домой, а что видел: море, кубрик, боевой пост, два раза заходил в иностранные порты Сирии и Туниса, и редкие выходы в увольнение в город.
В увольнении придёшь на танцы, никто не хочет с тобой танце-вать…

– Надо же родиться с такой фамилией, – размышлял он, рассмат-ривая себя в зеркало, и ничего хорошего не находил. – Мать сколько писем написала, а я – всего два. Как же не хочется заниматься этой писаниной, а надо.

Вдруг он увидел, как старший лейтенант Серёгин с двумя моло-дыми матросами собирается идти на развод в комендатуру и заступить в патруль.

Решение пришло мгновенно.

– Амангельды, – крикнул он молодому матросу, – вот тебе адрес и рубль. На почте отправь матери телеграмму: напиши, мол, жив, здоров… Подробности письмом. Понял? И сдачу принесёшь!

Буквально через два дня приехала его мать. Гнилушке дали увольнение до утра. Он выбежал за КПП, мать стояла бледная и рас-трёпанная.

– Мама, ты чего приехала без предупреждения, а если бы мы
вышли в море?..

– Как я могу не приехать? – она протянула сыну телеграмму.

Иван прочитал и остолбенел, там было написано следующее: «Гнилушка жива. Подробности письмом. Амангельды».

– Кто это такой, Амангельды?

– Дух! Я его урою!

– Дух – это кто?

– Моряк молодой.

– Никого не трогай, посадят ещё. Я сама собиралась приехать… Служишь почти три года и ни разу в отпуске не был, видно, так хорошо служишь… Я гостиницу сняла, пойдём, покормлю тебя. Я котлетки напекла, бабушка – пирожки, тётя Нюра передала баночку клубничного варенья… Смотри, какие яблочки красивые продают, давай купим и пойдём…

– Купи…

2
Они сидели за гостиничным столом, мать пила чай, а сын с утро-енной силой поедал привезённую вишню.

– Что нового в наших краях?

– А что в этих краях может быть нового? Валера Пилипчун и Саня Георгиев с армии пришли. У Верки Светловой – соседка наша, помнишь её, она на два года раньше тебя школу закончила – двойня родилась. В радости пожить не успела… Она – рожать, а муженёк водки пережрал и в сугробе замёрз… Утром под забором нашли.
Ребятишки такие забавные, мальчик и девочка. Захожу к ним, они увидят меня и, перегоняя друг дружку, ползут. Верочка привет тебе передавала, хотела меня на вокзал проводить, но я опаздывала. Только села, поезд и пошёл. Хорошая девочка! Вот бы у вас с ней всё срослось… Вот фотокарточку тебе передала.

Мать из сумочки достала завёрнутую в чистую тряпочку фото-графию.

На Ивана глядела лупоглазая Верка. Он вспомнил, как ещё в дет-стве в пионерском лагере, играя в бутылочку, целовался с ней. Далёкие воспоминания напрягли Ивана, его лицо зарделось.

– Вечером сходим в город, покажешь мне Севастополь, а заодно и на телеграф зайдем, я позвоню отцу, скажу, что доехала и у тебя всё в порядке.

– У нас телефон появился?

– Нет, это у Веры… Она и передаст всё отцу.

И снова щёки Ивана раскрасились румянцем.

А вечером он долго говорил в переговорной кабинке по телефону с Верой. А мать с любовью смотрела на него из зала и радовалась…

Жизнь налаживалась! К сыну пришла любовь!