Александр Дюма, Роман о Виолетте - 2. Часть 18

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ


Я снова сделал слабую попытку воспользоваться ситуацией, но Виолетта не позволила.

–  Читайте, господин Дюма! – сказала она. – Надеюсь, я смогу высказать своё мнение не шёпотом, а вслух? И вы не станете меня упрекать в том, что, слушая меня, вы не можете следить за игрой актёров!

Я взял себя в руки и начал читать с того места, на котором мы прекратили обсуждения на генеральной репетиции.

Виконт: Хорошо, Шарлотта, не будем больше говорить о вашем брате. А если мы к этому вернемся…

Шарлотта: Мы не вернемся никогда, сударь…

Виконт (читая): Вильям Баксон, дворянин из Уэльса…

Шарлотта: Это мой отец!..

Виконт (читая): Анна де Бейль…

– Ведь вы же не жалеете об этой правке, сделанной сегодня? – спросила Виолетта.

– Ничуть! – ответил я, после чего мне удалось безнаказанно сорвать поцелуй с губ моей мучительницы.

Шарлотта: Моя мать… У моего старшего брата, от первого брака матери, было небольшое состояние, которым владела наша семья. Мой, брат, которого вы знаете, посвятил себя служению церкви и взял меня к себе, когда погибли мои отец и мать.

Виконт: Да… Ваш отец в 1612… Ваша мать в 1615… Бедное дитя…

Шарлотта: Теперь вы знаете все, сударь.

Виконт: Так значит, вы одиноки, Шарлотта?

Шарлотта: Одна на всем белом свете.
– Можно подумать, что до начала чтения виконт не знал, что она сирота? – спросила Виолетта.  – И почему она одинока, если с ней вместе жил брат? И этот брат для того, чтобы взять её к себе и позаботиться о ней, должен быть старше ну хотя бы лет на шесть-восемь! И в этом случае виконта должно было бы прежде всего интересовать не то, где и когда родилась Шарлотта, а то, по какой причине брат бросил свою сестру, не находите ли вы? Ведь это бросает подозрение на девушку! Может быть, она его чем-то обидела? И едва ли следует всё списать на непредсказуемость брата, ведь по словам самой Шарлотты он о ней позаботился, когда больше о ней заботиться было совершенно некому?

Ничего этого я не слышал, потому что я думал лишь о восхитительной шее «моего секретаря» и надеялся перевести разговор в более конструктивное русло – сначала поцеловать её туда, затем ниже, затем обнять и далее по схеме, полностью повинуясь инстинкту, который не подводит нас, по крайней мере, пока мы молоды.

– Дюма! Очнитесь! – сказала Виолетта и потрепала меня по моей кудрявой голове.  – Сначала дело, и только затем всё прочее. Или прочего сегодня не будет! Ты меня совсем не слушаешь!

–  Прости, дорогая, повтори, пожалуйста, что ты сказала? – пробормотал я.

– Ладно, я напишу это позже, читай дальше, – сказала Виолетта.

Она, действительно, записала это позже, откуда я и черпал эту её фразу в этом месте своего повествования. Я же продолжил читать.

Виконт: И никого, кто имел бы права над вами?

Шарлотта: Никого!

Виконт: И ваше сердце свободно?

Шарлотта: Я надеялась сказать вам, что люблю вас!

Виконт: Повторите еще раз это – смело, прямо и честно!

– Какой глупый и обидный способ поощрения признания в любви! – сказала Виолетта. – Ведь из этого следует, что виконт не убеждён, что только что сказанная фраза сказана прямо и честно? А насчёт смелости – ведь всё уже произнесено, для того, чтобы сказать «люблю» первый раз смелости надо в сотни раз больше, чем для того, чтобы повторить это слово тут же тому же самому человеку, да ещё по его просьбе! Ладно, читайте!

Шарлотта: Господин виконт, я вас люблю!

– У-тю-тю-тю-тю! – прокомментировала Виолетта. – «Господин виконт, я вас люблю!» Какая прелесть! «А будь вы графом, я любила бы вас ещё больше! Но лучше бы вы были герцогом или принцем!» Какая сцена! Читай дальше!

Виконт: Шарлотта Баксон, хотите вы стать моей женой?

Шарлотта: Что вы такое говорите?..

– Хочет, болван! Тут и спрашивать нечего!  – проворчала Виолетта. – Только предложение надо было делать в обратном порядке! Когда виконт спрашивает девушку без роду без племени, любил ли она его, это – дерзость, поскольку можно подумать, что он намерен воспользоваться ей, сделать её своей любовницей. Когда виконт делает предложение – это лучший комплимент, который какой бы то ни было мужчина может сделать какой бы то ни было женщине! Многие приняли бы такое предложение и без любви! Да каждая! В её-то положении! Надо было попросту сказать: «Я предлагаю вам стать моей женой. Надеюсь, вы любите меня, или полюбите в самом скором времени, и я постараюсь, чтобы так оно и было. Если же у вас есть основания отказаться, я не спрашиваю вас о причине вашего отказа, но знайте, что ваш отказ очень огорчит меня. Быть может, я даже никогда не буду счастлив. Ну так согласны вы, или нет?» Только-то! И вопрос был бы решён. Только вот что это он делает предложение вопреки желанию отца и даже его недвусмысленному сопротивлению? И, кстати! Хорошо, что вы поправили её имя. Теперь, во всяком случае, стало понятно, что он решился сделать предложение лишь после того, как увидел дворянское имя и какие-то там документы, согласно которым она – законная дочь дворянина и его супруги! Кстати, что это может быть за документ? У вас в тексте он читает какой-то пергамент. В одном документе сразу сказано и то, что родители её – дворяне, и то, что они погибли в разные годы, и указание дат их смерти? И почему «погибли»? То есть не умерли естественной смертью, но в разные годы! Как-то это всё подозрительно! Я понимаю, один родитель может погибнуть в результате несчастного случая, другой – через некоторое время просто от горя, от потери желания жить. Но в таком случае про второго родителя не говорят, что он погиб. Умер! Но не погиб! Мать умерла через три года после смерти отца. «Погибли»! Как-то странно. Впрочем, зритель не будет столь внимательным, чтобы приходить в состояние недоумения от такой мелочи. Читайте дальше!

Я прочитал следующее: «Виконт: Это просто и естественно, Шарлотта… Я люблю вас, и вы любите меня».

При этом последние слова я прочитал, не глядя в бумагу. Я смотрел на Виолетту и произнёс словно бы от самого себя и только для неё одной: «Я люблю вас, и вы любите меня».

– Он повторяется, но в данном случае это вполне уместно, продолжайте, – сказала Виолетта.

Я отшвырнул сценарий и снова повторил этот текст: «Я люблю вас, и вы любите меня».

– Дальше! – потребовала Шарлотта.