Е. И. Носов Трансформации смыслов концепта дом

    В 2025 году исполняется 100 лет со дня рождения курского писателя Евгения Ивановича Носова (1925-2002). Он родился в семье потомственного мастерового в селе Толмачёво под Курском. Примерно в 5 лет Женя стал городским жителем: семья Носовых поселилась в Курске на Красноармейской улице. Носов воссоздаёт картины довоенного города в рассказах «Дом за триумфальной аркой» (1961), «Сон о незатворенной вьюшке» (1991). Дом, в котором жили Носовы, «стоял в глубине двора, за большими каменными воротами, всегда распахнутыми настежь, похожими на триумфальную арку. С толстых опор запыленными глазами глядели львиные морды с кольцами в зубах. На арках кучерявились алебастровые финтифлюшки и крылатые амуры… По этим воротам мы догадывались, что раньше за ними жила какая-то важная птица». В рассказах писателя образ дома постепенно расширяется от дома как здания до двора, улицы и города: «В те времена город еще не знал асфальта, — повествуется в рассказе «Дом за триумфальной аркой» [1, с. 3].  Даже «главная площадь, на которой устраивались парады, была вымощена глыбистым, как голландские сыры, булыжником… Летом город просыпался в тяжелом грохоте ломовиков. По нашей улице, протянувшейся от станции, с утра до вечера топали грузные космоногие лошади. Натужно поднимаясь с фурами в гору, они высекали из булыжников искры. Рядом, волоча кнуты, неторопливо брели в пыльных, растоптанных сапогах багровые возчики» [1, с. 4]. Пред читателем оживают улицы старого Курска, формируется достоверный образ города-труженика в период 30-х годов ХХ века.

     Концепт «дом» в произведениях писателя оформляется в двух локусах-пространствах, реализованных в образах каменного здания, расположенного на Красноармейской улице города Курска, и деревенского дома, избы, хаты, реальную ценность которого человек осознаёт в критические минуты. Например, Иван Копёшкин из пензенской деревни Сухой Житень в рассказе «Красное вино победы» (1969) перед смертью просит соседа по больничной палате нарисовать его дом и дерево со скворечником: «Бревенчатая изба с тремя оконцами по фасаду, косматое дерево у калитки, похожее на перевернутый веник. Ничего больше не придумав, я потянулся и вложил эту неказистую картинку в руки Копешкина. Тот, почувствовав прикосновение к пальцам, разлепил веки и долго с вниманием разглядывал рисунок. Потом прошептал:
- Домок прибавь… У меня домок тут… На дереве…» [2, c. 19]. Для Умирающего Копешкина старый скворечник, сделанный им самолично, оказывается важной деталью, символом родного дома, который он хочет увидеть хотя бы на сделанном карандашом эскизе.

   Обитатели госпиталя тоскуют каждый о своем родном доме. «По-моему, малая родина – это окоем нашего детства. Увиденная, услышанная и восчувствованная первореальность… Малая родина – это то, что на всю жизнь одаривает нас крыльями вдохновения…» подчеркивает Евгений Носов в предисловии к сборнику рассказов «Красное вино победы» [2, с. 3]. Каждый из раненых в госпитале сражался в первую очередь за свой, проросший в сердце уголок земли: «Каждый воевал, думая о своем обжитом уголке, привычном с детства, и выходило, что всякая пядь земли имела своего защитника» [2, с. 4]. Таким образом, образ дома как жилища расширяется до более масштабного пространства малой родины, затем становится синонимом понятий «родина», «страна», «отчизна».

   Иным предстает перед читателем локус «заброшенный дом», как символ неустроенности, трагичности судьбы человека, пережившего войну. Наполовину обгоревший дом в рассказе «Яблочный Спас» (1995) символизирует судьбу своей старенькой хозяйки: одиночество и заброшенность старушки приводят к пожару в проданной половине здания. Так и стоит он, наполовину мёртвый, без крыши, не сдаваясь годам и разрухе, в нём продолжает жить всеми забытая баба Пуля: «Дом пострадал больше всего с фасада, будто обгорело его лицо. На выселковую улицу, на луг и речку, на все Ухнали из обугленного ребрастого сруба пусто глядели проемы окон, сквозь которые виделась поросль молодых кленов и безоблачная синева» [3, с.322]. Благодаря стойкости характера персонажа, жизнь побеждает смерть, проступая сквозь черноту обугленного сруба: «Стены были обмазаны глиной и побелены известью, единственное оконце, выходившее во двор, окрашено голубеньким, так же, как и входная дверь, перед которой на тесовом крыльце был постелен круглый веревочный обтирничек для ног» [3, с.322]. Персонажи Евгения Носова, оторвавшись от дома, остаются сельскими жителями, тянутся к уюту и теплу родного жилища.

  Образ дома, семейная атмосфера, семейный уклад в произведениях Носова, как правило, соответствуют не городским традициям, а деревенским, запомнившимся писателю в раннем детстве. Ключевыми образами, компонентами концептов «уют», «семейный очаг», в прозе Носова становятся понятия «стол», «печь», «красный угол». Например, в повести «Усвятские шлемоносцы» (1977) главный герой рассматривает избу: «Просыхая в тепле по-зимнему натопленной избы, влажно дышали сосной вымытые половицы, стол белел чистой свежей скатеркой, повешенные занавески притемняли оконный свет, и в полутьме красного угла перед ликом Николы-угодника ровно светилась лампадка… И было здесь все по-рождественски умиротворенно, будто за стенами и не вызревал еще один знойный томительно-тревожный день в самой вершине лета» [3, с. 100-101].
(фрагмент)
Полностью статья опубликована в сборнике "XXI Дамиановские чтения: Русская православная церковь и общество в истории России и Курского края. Материалы Всероссийской (национальной) научно-практической конференции, проводимой в рамках XХ юбилейных Международных научно-образовательных Знаменских чтений "Православно-христианские основы стратегии развития российской цивилизации". Курск, 2024. С. 72-79.