На озере Мутном. Часть 1. Доступный космос

П О Ч Т И   П Р А В Д И В Ы Е   И С Т О Р И И   

Применимо к географии повествования его центром стало озеро с признаками заповедного места вблизи древнего города. Содержание же составили истории малых и больших созданий живого и иллюзорного миров с духами-хранителями каждой Божьей твари на берегу, в воде и облаках.

Судьбы людей, от отставного полковника Рыбодума до цыганенка Зобарки, осваивавшего английский язык для лондонской жизни, а также других героев, которые по стечению обстоятельств оказались у озера, также не остались обделенными книжной страницей.

Есть строки, посвященные московской школьнице, и рисунки ее прототипа представлены здесь в качестве иллюстраций. Книга писалась урывками, от случая к случаю, по мере приезда этого прототипа на летние каникулы с походами на Мутное озеро. Поставил последнюю точку. Но затем начались боевые действия на Украине, близость к границе с которой иногда влияла на сюжетную линию, и пришлось писать послесловие...

Выношу эту рукопись на суд читателей. Повествование - не совсем детское, но и рациональному уму взрослых здесь можно увязнуть в фантастических наслоениях. Одни должны помочь другим. Лучше всего, на мой взгляд, это получится при семейном чтении.
 
 
 
 
П О   Д О Р О Г Е   К   О З Е Р У
 
Изначально лесное озеро называлось Омутным, поскольку отличалось своими опасными водоворотами над глубинными ключами. В весеннее половодье озеро сливалось с протекавшей неподалеку рекой. На крутом холме ее другого берега, где непроходимые прежде дебри давным-давно были вырублены под корень, располагался городок Нелесск.

Прежнее название озера легко потеряло первую букву. Военные топографы петровских времен, не отодвигая далеко еще не опустошенные до дна графины, на столе нелесского трактира, разложили карту и обозначили на ней будущие мастерские по ремонту пушек с привязкой этого места к озеру, под пером в нетвердой руке вмиг ставшему Мутным.

Пальба из новых стволов разных калибров отпугивала от озера птиц и зверей.

Но однажды зимой стало тихо. Последний советский полковник в оружейных мастерских не сдал на металлолом уже готовую для стрельбы пушку, а по историческому примеру с затоплением русских кораблей у Севастополя, зимой вывез орудие на озеро и недалеко от берега взорвал под ним лед. Наверное, были у полковника причины не перекатывать пушку далеко, к глубоким местам.

Если бы лягушки, водные жучки и козявки умели читать обрывки газет, которые иногда от города заносили сильные ветры, то они узнали бы и о других событиях, предшествующих истории, порхающей сейчас перед нами пестрой бабочкой в опасной близости от голодных образцов земноводных и птицеобразных видов живой природы.

К озеру вело несколько путей.

Одна уже зарастающая дорожка заканчивалась пологим спуском. Некогда там был дикий пляж. Пробраться же к воде сейчас мешали заросли болиголова, вымахавшие в человеческий рост, с мягким морковным запахом, который источал сильнейший яд. Полый стебель был похож на стебель дудника, из которого дети мастерили свистульки. Но такой опыт с болиголовом мог завершиться печально. Человек терял способность к движению, оставаясь в ясном сознании. К тому же растение обжигало до волдырей, стоило кому-то нечаянно коснуться его. Страхи перед ним отвернули жителей Лысой горы от соблазна знойные летние дни проводить по берегам этого водоема.

Но так получилось, что дальше этой площадки - и нигде больше у озера -болиголов не разросся. Будто кто-то с одной руки рассеял здесь его злое семя, а с другой - рассыпал у краев этой посадки семена растения таких же высоких, ветвистых стеблей, белых цветов зонтиками и полезного, прежде всего, своим природным назначением быть санитарным барьером на пути к опасному соседу. Этот пышная многолетняя трава называлась купырем.

На том озере, на одном и том же месте неподвижно проводил время рыболов в военной полевой форме, словно только что покинул окопы - погоны и ордена, правда, уже были сняты. Это был бывший начальник оружейных мастерских, отставной полковник, к которому на улице даже незнакомые ему люди продолжали обращаться по званию. Именно этот человек затопил в Мутном озере последнюю пушку, чтобы не сдавать ее в утиль как ненужное железо по цене заводской стружки. Вторая, кратчайшая к озеру тропа была натоптана его ногами.

Казалось, он приходил сюда не за карасями, а понаблюдать за их золотым скольжением в солнечных лучах у самого дна. Он был скорее рыбодум, чем рыболов.

Случавшийся клев явно раздражал Рыбодума. Уже на первой рыбалке он выбросил купленный в комплекте с бамбуковой удочкой маленький колокольчик, который своим сигнализировал о начатой рыбой игре с наживкой и тем самым выводил его из душевного равновесия, возвращал к болезненным мыслям о судьбе сына.

Он рано овдовел и воспитывал Сашку без помощи кого-либо еще. Из своего сына, отдавая его в суворовское училище и ограничивая его тем самым в прелестях беззаботного детства, полковник не мечтал вырастить второго, такого как Суворов, русского полководца, или греческого гения военного дела Македонского, но хотел видеть в ребенке продолжателя семейной династии офицеров. Новое время смутило молодого лейтенанта возможностями получения больших и быстрых денег. Тот прервал военную карьеру, но любой новый бизнес, в который он вкладывался, его новые крепости, он затем легко сдавал конкурентам и проходимцам. Заложенную под кредиты квартиру отобрал банк. Дело дошло до московского жилья на Кутузовском проспекте, в которое его отец, полковник намеревался вселиться, уже выйдя в отставку и съехав из служебного жилья от оружейных мастерских. Немалые деньги от продажи отцовской квартиры сын вложил в, казалось бы, престижную финансовую компанию. Но та оказалась банальной пирамидой, выстроенной по мошенническим схемам. Деньги пропали! Легкомысленная жена, оставив Сашку, сбежала в Абхазию к хозяину частного пансионата у моря - там молодая семья однажды отдыхала.

Под негласное обязательство срочно выехать в Чечню, где обещали закрывать "боевые" выплаты, до одной тысячи рублей в сутки, Сашка, бывший командир роты, восстановился в своей армейской должности. Через полгода правительство отменило мотивирующую доплату. Сын же не вернулся домой, он стал недосягаемым для должников и их крутых миссионеров – был в горах или запоях. Уже скоро втянулся в образ жизни фаталиста на Кавказе, далекой от столичной суеты и легкой по своему однообразию в пороках, накрывавших с головой после каждой боевой операции.

Возвратившийся из Москвы отставной полковник не смог вновь вселиться в служебную квартиру.

Там уже хозяйничала его бывшая секретарша Света Зайцева, которая после расформирования оружейных мастерских была принята в штат советников нелесского мэра. Эта не растерявшая внешние признаки молодости, но уже далеко не наивная, одинокая женщина, еще на прежней работе была способна на многие чудачества, природу которых она объясняла влиянием космоса. Полковник прежде называл ее Светозайной, шутливо объединяя имя, фамилию секретарши и ее светозарные увлечения, недоступные простому пониманию. На новом месте без визы нового советника глава города не рассматривал ни один документ. Даже в уборке улиц города Светозайная определяла время работы дорожной техники и направления ее движения в гармонии с энергетическими лучами из сверхъестественной среды.

С условием взять на себя коммунальные платежи за всю квартиру она уступила полковнику одну из комнат, которую начала было приспосабливать для занятий практиками по освоению способов распознания воздействия звезд на земную реальность.

Третью комнату в жилой секции занимала девочка по имени Варя. Она была племянницей Светозайной. На летние каникулы маленькую москвичку обычно вывозили к морю. Но в этот раз родители за время своего отпуска решили подготовить к продаже старую квартиру, приобрести новую и уже там сделать еще один ремонт. И все ради того, чтобы столичный район с пугающим, будто заимствованным из гоголевской повести, названием Чертаново, сменить на милые их эстетическому вкусу Черемушки.

Варя впервые должна была провести лето в Нелесске. Девочка перешла в третий класс и в ее жизни, кроме рисования, не было еще иных ярко выраженных интересов. В альбоме под ее карандашом появились стеклянный заварочный чайник, самовар, банка с вареньем, эта же банка, но уже пустая. Затем гостья заскучала.

Светозайная, не прерывая свое общение со звездами и не отвлекаясь от ежедневного выпрямления своих кудрявых от природы волос, придания этой прическе магического, жгуче-черного цвета, не могла много времени уделять развлечениям с маленькой родственницей.

– Занять бы ее, товарищ полковник, чем-либо, –  сказала она своему бывшему начальнику, так, будто уже он попал к ней подчинение, и к ее высказанным вслух рассуждениям собеседнику следовало бы отнестись как к прямому приказу.

Между тем бывший начальник оружейных мастерских, казалось бы, уже нашел себе дело по душе. С вечера он готовил густую гороховую кашу, утром в нее добавлял каплю ванили для сладкого аромата и из этой массы вновь лепил для рыбы приманку в форме тех же горошин. На заре уходил к озеру.

После разговора со Светозайной он взял Варю с собой на рыбалку, смастерил ей небольшую удочку.

Однако интерес Вари к рыбной ловле пропал после первого пойманного ею карасика. Тот, выскользнув из рук, затрепыхался в траве, и задохнулся прежде, чем девочка вернула его в воду.

Когда высохли слезы, Варя из рюкзачка достала блокнот с карандашом. Отойдя всего на несколько шагов от полковника, на берегу озера незамедлительно превращавшегося в Рыбодума, она вдруг попала в мир зверей и птиц, всяких многоножек, ползунов, плывунов, летунов, молчунов, шептунов и крикунов, где все друг к другу испытывали одинаковое любопытство, правда, иногда с противоположными целями. Свой интерес они проявили и к занятию девочки.

Варе не раз казалось, что иные хвостатые даже пытались ей позировать.


Рисунки Алёны Петрухиной, 12 лет, г. Москва