Таракаша. Психологическая сказка

Психологическая сказка о тараканах в голове

   Жил-был таракан. Не просто таракан, а тот, который в голове. Только было ему не комильфо, поскольку хозяин головы ходил к психологу и в долгих беседах с почасовой оплатой обсуждал все тараканьи интимности: есть ли у него крылья, какого цвета, возможен ли пол и сколько экскрементов в виде депрессивных мыслей остается в результате тараканьей жизнедеятельности…
   Очень это все таракану надоело, поскольку нарушало его свободы. Он хотел обязательного личного пространства и защиты, а хозяин святые параметры нарушал и вообще желал бы от него, от таракана в голове, избавиться.
   Беседы с психологом даром не прошли. Таракан тоже извлек из них пользу и постановил: неправильно содержать, так называемых, тараканов в голове виде «тараканов», ограничивая их возможности, в то время, как они способны на многое. У него возникла идея стать, например, гусем. Это же саморазвитие и другой уровень! Крылья, опять же! Зоопарк в голове может быть разнообразным. Почему эксклюзив обязательно должен быть насекомым, а не веселым жирафом или фиолетовым кашалотом?
   Так появилась мечта. Но почему-то преображение в гуся-лебедя не получалось. Мозг хозяина был среднестатистический, полетать и разгуляться по его способностям было негде, удавалось только ползать по-тараканьи.
   Однажды ночью Таракаша, так его звали, добровольно осуществил мечту нелюбимого хозяина – осуществил побег: осторожно покинул его голову через сонное чихание и очутился на подушке. Он сразу почувствовал, что теперь может стать кем угодно. Это зависело только от психической энергии, которой следовало наполниться. Чем больше энергии, тем больше перевоплощений и возможностей. Таракаша даже подрастерялся от перспектив, тем более, что он оказался первым из себе подобных, кто посмел выйти в свет.
   Тараканий «привидос», – его пока и привидением-то настоящим нельзя было назвать, – перевоплотился в белоснежного лебедя, взмахнул крыльями, – на это его сил хватило, – и вздохнул полной грудью. На этом энергия закончилась, очертания стали размываться и блекнуть. Таракаша обиделся. Столько лет работал над зафекаливанием мозгов, а заслуг в виде энерджайзера никаких? Раз, и все обесточилось? Где брать подзарядку?
   Электричество! Не попробовать ли его неограниченные ресурсы?
   Он нырнул в розетку, но там действительность превратила его в прообраз электрона, обязанного мчаться с собратьями по проводнику. Таракаша сразу надорвался и ему опять чуть не потребовался психолог. Трудиться в виде электрического тока или чего-нибудь другого он не планировал, ему нужна была, так называемая, халява – дармовая энергия за так. Желательно психическая! Он выбрался назад, ругая белый свет, с трудом разрывая связи с электронами, после чего решил сначала хорошенько думать, а потом предпринимать что бы то ни было.
   Пришлось признать: как просто и спокойно было в голове бывшего хозяина: скучно и никаких забот! Но не сдаваться же? Таракаша все еще чувствовал в себе великие возможности творческой шизофрении, для которой требовался одаренный мозг со скрытым до поры потенциалом.
   В идеале хорошо бы найти гения! Бывший хозяин для его заморочек не годился, тем более, что горемыке без него, наверняка, станет лучше, поскольку одна из психологических проблем, наконец, его покинула.
   Следовало начать поиск в большом мире.
   Через открытую форточку он тем же «привидосом» гуся-лебедя (полноценно сформированным привидением его все еще было не назвать) вывалился на полуночную улицу и принялся искать приключения на свою голову.
   Импульсивность, присущая данному складу характера, всегда спорит с предусмотрительностью. В процессе поисков гениального мозга Таракаша никем не побрезговал. Он внедрялся во всех подряд: в спящих городских голубей, в бездомную собаку, в наглую уличную кошку, даже в дупло залез, но ничего путного так и не вышло. Варианты были неэнергозарядными и скучными. От его присутствия голуби бестолково метались в воздухе, пес выл на Луну, кошка скакала по крыше.
   И вдруг он увидел то, что искал.
   Огненно-рыжая в татуировках девчонка, лет восемнадцати, только что покинула ночной клуб, где, скорее всего, выпила несколько порций Махито. От нее пахло мятой. Она нетвердо стояла на ногах, крепко обнимая уличный фонарь, откровенно беседуя с ним о взаимной любви. Таракаша очаровался. Он немедля устроился на столбе между ее рук и повел душеспасительную беседу о пользе творческих закидонов, которые мог ей гарантировать и на которые был горазд.
   Странно, но девчонка его услышала. Она точно сфокусировала на него окосевший взгляд и, поскольку руки по-прежнему были заняты, почесала нос о столб фонаря. Получился поцелуй, и Таракаша упал в любовь. Он немедленно поглупел, получил положительный стресс и растерялся.
   – Как тебя зовут? – наконец спросил он.
  Девчонка икнула, снова почесала о фонарь нос и вдруг ответила:
   – Я – Мари. Да просто Маша я! Бабушка верит в Бога, назвала в честь Пресвятой Девы. А ты – Светик! Ты ведь оживший фонарь? – она снова икнула.
   Таракаша расстроенно вздохнул и стукнул ее по лбу остатком энергии. Она широко открыла глаза:
   – Ох…
   – Фонарь, – обиженно согласился Таракан, но на всякий случай стал привидосом фонаря. За любовь боролся.
   – Ты умеешь говорить?
   – Только с тобой.
   …Он не привык разговаривать с людьми. Раньше просто проецировал свои идеи в сознание хозяина, его же руками осуществляя задуманное, – это отлично работало, но если с Мари возможен диалог, значит, с ней можно все. И в голову к ней не обязательно залезать.
   Он снова заглянул в ее серо-зеленые глаза. И снова утонул. Ему так понравились ее татушки, рваные джинсы, голый пупок, красные волосы – все то, что, говорило об экстравагантности и, как ему казалось, о родственности душ, перспективах сотрудничества и любви, что Таракаша расправил немедленно появившиеся лучезарные крылья и стал ее Ангелом-Хранителем. Да, самым настоящим Ангелом-Хранителем! Для настоящего чуда много времени не нужно: шизоидная проблема мужской головы стала частью Божьего Промысла – над женской.
   Теперь он защищал, развивал, поддерживал любимое существо, но ни в коем случае не лез ни в душу, ни в голову, потому что уважал свободу ее решений и личное пространство – все то, о чем когда-то мечтал для себя. Он обожал смотреть на нее из зеркал, с поверхностей луж или из радужных пузыриков кружечки кофе, когда она целовала его в край чашки, а он щекотал любимый нос вкусным ароматом.
   И на все стало хватать энергии!
   А чего удивляться? Любовь – она и в Африке любовь!
   А что мы все про нее, да про нее, про любовь-то?
   Да потому что!
   Мари больше не захотела посещать ночные тусовки. Она стала известным художником-абстракционистом. Ее рука сама создавала неведомые сюжеты, даря поклонникам ощущение присутствия, а цветовые сочетания ее картин рождали в них озарения, ведущие к избавлению от проблем и тягостных настроений.
   К слову сказать, тонкая как ниточка граница между «шизоидностью» и творчеством тараканов, гусей-лебедей, слонов в посудной лавке на самом деле – целая пропасть, смотря в чьей биополевой структуре она присутствует.
   Проверьте, пожалуйста, свой «зоопарк»!
    Я проверила…

***
Теремок в голове

Что за странный мышонок в моей голове?!
Разогнал тараканов и диких гусей!
Заявил, что страдает о чёрной вдове –
Незамужней пока что Маде Му-А-Зель.

Что её колдовская, в перчатке, рука
Ждёт колечка на пальчик, остёр язычок,
Что она утонченна и нервна слегка,
Что возмездием Кармы наполнен зрачок.

Что ей надобно жить, как привыкла она:
В непрерывном комфорте тоскующих дней.
Ей сгодится, как пристань... моя голова!
И всё то, что ещё прилагается к ней!

(Вместо прежних извилин расправят диван,
В мой гипофиз внедрят управленческий чип,
Для всеобщего блага на лобный экран
Будет выведен каждый поступок и чих!)

Тараканов теперь не сыскать по углам,
Гуси-лебеди переползли в мозжечок.
И никто не воюет за старый бедлам,
Не творит и не пишет во мне ничего.

Ах ты, подлый мышонок, с мечтой о вдове,
Погружённый, как в сон, в разрушительный мрак,
Экспонатов довольно в моей голове,
Не нуждается в жителях мой зоопарк!

...Отчего ты повесил свой крошечный нос? –
Так и быть! Заселяйся ко мне на «Бродвей»
Распевать, встав на стульчик, до горечных слёз,
За кусочек халвы, песни Музы моей!

Выползай из припрятушек, местный народ,
Отменяет тревожную кнопку спецназ!
Я сегодня среди ежедневных забот
Сочинила нестрашную сказку про нас!