Жизнь незнакомой женщины

               
         Наслушавшись   умных и полоумных экономистов, я пришёл к выводу, что грядёт кризис. Для нас, пенсионеров,  это означает, что придётся больше употреблять овсянки, меньше мяса и фруктов. Ограничить  покупку лекарств  как-то рука не поднимается.  Но, к наступлению  кризиса надо готовиться. Небольшое отступление: на моей долгой жизни кризисов в нашей стране было предостаточно.  Обычно я угадывал их наступление и готовился, как мог. Однажды насушил целый мешок сухарей.  Заготовил полсотни кусков мыла. Про соль и сахар уже и говорить нечего. Но, кризисы прекращались раньше, чем  я успевал съесть сухари и  намылиться мылом.  Теперешняя ситуация вокруг нашей страны, на мой взгляд, гораздо серьёзнее.  Решение принято, надо заготавливать продукты.
          Для  изготовления тушёнки  у меня есть великолепный агрегат - автоклав. С его помощью я обычно делаю 12-15 полулитровых баночек консервированной говядины и использую её    в поездках на рыбалку. На костерке завариваешь водичку, опускаешь туда немного «доширака», а потом мясца из банки, получается великолепная похлёбка не хуже ресторанной.    Позавчера я спланировал поехать на рынок  за банками. С этим грузом поспешил к автобусной остановке, не доходя 20 метров до неё, увидел хвост своего автобуса.  Чертыхнулся, ведь следующий будет через 20-25 минут,  и присел на скамейку, гремя купленными банками. Минуту спустя, шустро подбегает старуха и,  плюхнувшись рядом, говорит: «Слава Богу, успела».  – «Куда это Вы успели? Вон автобус ушёл, ещё хвост виден. Придётся нам загорать минут 25».  – «Вон, курва безрукая!»- воскликнула она. 15 минут искала в компьютере мои таблетки пока нашла. Если бы шустрее была, я бы успела на этот автобус». Я решил её разыграть и спросил: «Вы что, польский язык знаете?»               - «Я же с ними рядом работала». – « А что Вам эти лекарства помогают?» - «Да, ни  хрена  они не помогают. Но раз врач выписал, надо принимать. Я и сама врач, правда, ветеринарный. Всю жизнь промантулила  в колхозе ».    Этот факт меня заинтересовал.   Я  и  сам  проработал в сельском хозяйстве всю жизнь, трепетно отношусь к механизаторам, дояркам и особенно к ветврачам.   В  начале моей карьеры я был свидетелем  случая, когда ветврач спас от смерти корову, объевшуюся  кукурузой. Он, недолго думая, проткнул  корове живот, оттуда со свистом вырвался газ.  Эта картина до сих пор встаёт перед глазами. 
           Мне было интересно с ней поговорить,  и я спросил, что она закончила.  – «Ты, папаша, если хочешь узнать про мою жизнь, так не перебивай меня». Я  и не стал.  В течение 15 мин, пока не пришёл автобус, а потом и в нём, она изложила мне  всю свою  жизнь. Не каждый способен на такой поступок.    Собралась небольшая толпица ,  все с интересом прислушивались к громко говорящей женщине, рассказывающей о себе.
       Я родилась  в Волковыске в 47 году. В самую послевоенную голодуху.  Батьку и мою мати в 42 году погнали в Германию, но  они выжили и  вернулись.  А местное начальство, чтоб ему провалиться,  не пускали их учиться, не дали устроиться на хорошую работу. Они были изгоями.  А что они виноваты, что ли? Их же  насильно прикладами загоняли в машины и отправляли в Германию. Каким бы зверьём ни  были фашисты, но отец с матерью о том фермере, у которого они  батрачили 3 года, отзывались хорошо. У него они научились многому, отец -  водить трактор, мать домохозяйству и огородничеству.  Из нашей деревни угнали тогда семерых ребят, вернулись шестеро. Судьбу седьмого они не знали, как в воду канул. 
       Сколько себя помню,  я училась хорошо и школу окончила отличницей, но медали мне не дали. Хотела  поступать в артистки, коли отец узнал, то прошёлся подпругой по моей заднице.  З сёмого  класса долбил меня, чтобы я стала ветеринаром. Я шибко не хотела. Мати всё просила батьку не трогать меня, но он  у нас был очень строгий. Младшему брату доставалось больше, чем мне. Он его так и не сломил. Мишка подался в военные.    В девятом классе  я подружилась с соседским Вовкой-одноклассником. Самая смешная и постоянная наша забава - он сажал меня на загривок и носился по деревне на смех  односельчанам.   – «Он что, у вас такой могучий был?».      –«Так я всего 32 кг весила». На что  тётка с остановки иронично заметила: «Что-то не похоже». -  «А ты не лезь в наш разговор». И продолжила: «И он меня любил, и я его. И твёрдо обещала, что дождусь его из армии. Учился он хреново,    и ни техникум, ни институт ему не светили.   Судьба-злодейка распорядилась по- своему. Ровно через год службы он погиб на танковом полигоне.  Я поплакала несколько ночей и смирилась. 
     В институт я бы поступила свободно. Но он был далеко  от наших мест, и общагу там не обещали. А вот в соседнем районе в ветеринарный техникум с моим аттестатом принимали  без проблем и гарантировали общежитие.  В нашей комнате было шестеро девчат. Все деревенские, у всех родители были, как у меня, полунищие. Зато учились мы усердно, и в первый год учёбы даже на танцы не ходили. Столовались из одного котла, в складчину. Но потихоньку жизнь уже налаживалась. Мы  привозили из дома после каникул картошку, соленья и даже сало, яйца. И пировали недели три. Техникум я окончила с отличием и выбрала место  в колхозе  в 20 км от  нашей деревни. Подружек моих загнали в Казахстан и Таджикистан.  Мы  постоянно переписывались. Две вернулись домой через 3 года. А трое вышли замуж за местных овцеводов и осели там. Правда, из Таджикистана  в конце восьмидесятых  две подружки еле ноги унесли, побросав нажитое и мужей.  Я уже была в  авторитете и помогла им устроиться здесь.
       Председатель колхоза,   увидев пигалицу, сказал: «Ну, что будем открывать детский сад» и определил меня на постой к пожилой паре. Как потом оказалось это были такие хорошие люди, их-то дети давно разбежались. И меня они приняли как дочку. Прасковья Павловна  вставала в 5 часов, пекла для меня блинцы, сдабривала их сливочным маслом. Бегала к соседке за крынкой молока,  и  к моему уходу на работу на столе стоял вкуснющий завтрак. Дедушка Прокопий на всё это смотрел одобрительно и говорил: «Надо  каб тело набрала , а то замуж никто не возьмёт. Мужики   любят справных баб». Я   их так крепко полюбила. Моя мать за мной так не ходила. Как  два этих старика.
           Ветлечебницей командовал пожилой дядя  Степан. Он мне поначалу поручил заниматься только вакцинацией. Строго следил, как я это делаю, подсказывал, иногда ругал, но и хвалил.  С непривычки  я на этой  работе так уматывалась, что придя домой, поужинав, валилась на кровать.   Постепенно втянулась. Популярность себе я заработала на таком случае.  Наша соседка Марфа   однажды вечером зашла к нам и сказала: «Ты же вроде ветеринарша? А у меня у коровы мастит. Что делать?» Тут я вспомнила историю, которая произошла много лет назад  в нашей деревне. Мой отец крепко дружил с одним стариком. Тот не имел никакого образования, но умел лечить животных. Сидят они у нас и попивают самогон, а мамка его спрашивает: «Как корову от мастита вылечить?» Мне навеки врезались в память его слова: «Ты, Марья, нассы в банку, смешай это с хозяйственным мылом и мажь корове вымя». Так мамка и сделала, и  через несколько дней вылечила мастит у нашей Бурёнки. Во время учёбы лечение мастита выглядело по-другому. Но, приняв строгий вид  я повторила Марфе рецепт того старика.  Через неделю или две  у нас на столе  появился приличный кусок свежайшего сливочного масла. И Прасковья Павловна сказала: «Это твой заработок. Марфа принесла». А дед добавил: «Ешь от пуза». Сарафанное радио разнесло это по всей деревне. И мой авторитет укрепился. 
       Как-то вечером  Прасковья Павловна мне сказала: «Что ты сидишь сиднем, как старуха. Сходила бы в клуб в кино, на танцы. Давай я попрошу  Марфуниного Вовку  проводить тебя до клуба».  Я согласилась. Вовка был моим ровесником.  На следующий вечер привёл меня   на танцы. Только зашли в клуб, он куда-то исчез. Народу было много. В углу я заметила уже знакомых мне девчонок - телятниц и подошла к ним. Мы разболтались.  Вдруг, чувствую, кто-то дотронулся до моего плеча. Передо мной стоял белобрысый парень моего роста. Он сказал: «Пойдём, потанцуем». Я согласилась.  Радиола играла какое-то танго.  Танцевать он совсем не умел, постоянно наступал мне на ноги и даже не извинялся, мне это не понравилось. Что это за танцы такие. В школе  я так отплясывала, пот градом… А тут и замёрзнуть можно. Плюнула я на эти танцульки и пошла домой.  Уже на улице белобрысый меня догнал. На мой вопрос: «Чё, те надо?» -  ,   он заявил: «Хочу тебя проводить. Ведь темно уже». Пока шли,  он сказал, что шоферит в колхозе, а в уборочную садится на комбайн. У меня и в мыслях не  было,  что с этим парнем я проживу счастливую  жизнь.
           На работе мне больше всего удавалось  кастрировать бычков и жеребцов.  С хряками было сложнее, очень много визга.  По вековой традиции всё, что отрезала, доставалось мне.  – «А теперь понятно, почему Вы такая справная, - отреагировал я., - Вам же 77, а вы выглядите на 50. Видимо, благодаря яйцам Вы сохранились». Она заулыбалась, а рядом стоящая женщина отметила: «Что-то я не слышала, чтобы яйца продляли молодость». – «Что ты в этом деле понимаешь? Ели-то мы с моими стариками не куриные яйца, а бычьи и конские».  После этой фразы, окружающий нас народ как-то рассосался.  Тут подошёл автобус. Мы  с ней уселись рядом, и она продолжила.
            Месяца через два, Колька прислал сватов. И я согласилась. А председатель пообещал молодожёнам дать квартиру  в строящемся доме для специалистов. Вскоре мы туда заселились, Колька с матерью  и я. Видать не от большого ума я стала наводить свои порядки, ругалась с Колькой и свекровью, требуя  соблюдать чистоту и порядок. Чтобы каждая вещь имела своё место. Словом, так как меня учили родители. Колькиного отца после освобождения Белоруссии в 44 году забрали в армию,  и он погиб в конце войны. А мать  работала  в конторе техничкой. Во время очередной перепалки Колька взял меня за шиворот, вывел на крыльцо и сказал: «Вот постой здесь, остынь, а потом поговорим». Стою на морозе и плачу. И вдруг как будто свыше мне голос: «Так тебя за такое поведение твой родной отец подпругой бы хорошо проучил». Веришь-не веришь, но  я после этого совершенно изменилась. Я поняла, что мать, какой бы она ни была, сыну дороже даже любимой жены.  Мы с Колькой настрогали аж четверых сыновей, и его мать крепко помогла нам  с их воспитанием. Колька за всю нашу совместную жизнь ни разу меня пальцем не тронул. Уже седьмой год пошёл, как я его потеряла.  Сейчас  я,  отмантулив от звонка до звонка, выйдя на пенсию,  живу со старшим сыном. У меня семь внуков и правнучка Варюшка.  Видишь, я ей целую сумку сладостей и игрушек везу. 
         Автобус подходил  к остановке Каменная горка. Напоследок она мне сказала: «Что это я перед тобой как на исповеди, всю свою жизнь рассказала».   Поднимаясь с сидения,  она чмокнула меня в щёку и произнесла: «Спасибо, тебе, добрый человек, что ты меня выслушал. Дай Бог тебе здоровья». И мы расстались. Она вышла из автобуса и трусцой побежала к маршрутке, а я поехал дальше и всё не мог освободиться от мысли, что эта женщина столько пользы принесла людям,  вырастила четырёх сыновей и дала счастье своему мужу. Побольше бы таких. Жалею, что не взял у неё номер телефона. Хотелось бы ещё пообщаться с этой простой, но удивительно тёплой и симпатичной женщиной.
            23.10.2024. Минск.