Детство. история с гусями

ИСТОРИЯ С ГУСЯМИ
Эта история стара как мир. Наверное, и в древней Греции и на Руси она повторялась не раз. Но прелесть моей истории в том, что она происходила на моих глазах и воспринималась мной через призму детства.
Тётя Надя, наша соседка и дальняя родственница, держала разную птицу на своём дворе. Были там и куры, и гуси с утками, и даже индюки. Стоило ей или Маше, Моняки, для нас, детворы (Моняка – Витяка, сестра и брат), появиться во дворе, как эта свора, кудахтая, гогоча и крякая, устремлялась за ними в след. Если покормят - хорошо, а если нет, то долго будет слышаться их возмущённый гомон. Летом Маша через прогон гоняла гусей и уток на речку. Там они проводили весь день, а вечером она же гнала их обратно. Возвратившись, гуси обследовали кормушки и ближайшую к дому часть дороги. Искали корм и зря – у тёти Нади не забалуешь.  – Ишь чего, свора пернатая, сами ищите. Что, зря на речку вас гоняем? Поплавали, поели, а теперь вам ещё подавай? Дудки! Ждите когда стадо пригонят, дармоеды вы эдакие! Диалог этот повторялся каждый день с разными интерпретациями, в зависимости от настроения тёти Нади. А на дорогу мы выбрасывали мусор, как правило, золу из печки. Других отходов не было. Очистки от овощей шли на корм свиньям, кости – собакам, газетную бумагу  - в топку, вощёную (покрытую воском – заменяла целлофановые пакеты, которых тогда не было) бумагу – тоже в топку, консервные банки берегли  для червей  -  на рыбалку ходить. Всё в дело. Поэтому и выгребных ям для мусора у многих дворов не было. Не было такой ямы и у нас, и у тёти Нади. Муж тёти Нади, когда был в силе, пользовался уважением в МТС, где он работал, - хороший ремонтник. Шли к нему разные рабочие люди со своими производственными проблемами и он их решал. Это обстоятельство давало возможность дяде Саши «принимать на грудь» чуть ли не каждый день. А дома наступало похмелье, и надо было приходить в чувство, чтобы голова и руки делали своё обычное дело. На этот случай, да и для других дел, тётя Надя делала настойку. Спиртное в те времена было универсальным средством оплаты: огород вспахать – бутылка, скотину забить – бутылка, уголь привезти – она же. Только вот на водку деньги шли только по большой необходимости. Вот и гнал народ самогонку, да ставил настойки.  Период этот наступал с созреванием вишни. В тот год тётя Надя, определив готовность настойки, к вечеру выбросила на дорогу вишни от настойки. Возвратившиеся с речки гуси, первыми обнаружили данное «лакомство» и съели его без остатка и мирно, гогоча от удовольствия, удалились в свой загон. – Ишь ты, хоть раз нажрались на речке. Ты смотри – не гогочат, дармоеды, - дивилась в тот вечер тётя Надя. После прогона стада, Моняка прибежала к матери с криком: «Гуси померли!» И точно. Все они лежали в своём закутке, вытянув свои длинные шеи, не подавая признаков жизни. – Вот, нажрались чего-то на речке. Даром что не гоготали. Дармоеды!, - сделала вывод тётя Надя, - Маша, перо с них ощипай. На подушки сгодится. А уток на речку больше не гоняй. А то тоже отравятся. Аммиаком вчера поля, видно, поливали. А их на навозную кучу выкинь. После зароем. Гусей ощипали и выбросили. На следующий день за делами не сразу решили приступить к погребению гусей. А когда решили, то их не оказалось на месте. – Вот, собаки утащили. Надо было вчера зарыть. Погоревали и порадовались одновременно, что зарывать не надо. Повседневные дела не дали долго думать о произошедшем. А по деревне в это время пошёл слух о чудных голых птицах, что на речку прилетели. Быстро день пролетел. Вечером, под свист и улюлюканье детворы, на дороге показались голые гуси, которые, не дождавшись погонщицы, как и утром, стройными и шумными рядами, возмущённо гогоча  вошли в знакомый двор. Тётя Надя аж присела, увидев своих птиц. У плетня народ смеётся. – Надька, ну ладно мужа твоего в разном виде видели. Но гусей – то за что так наказала? Голым не житьё. – Не житьё, - отозвалась она, ругаясь и матерясь не известно на кого, - Маня, топор неси. А то здесь уже пол деревни собралось. Будет сегодня у нас ужин с гусятиной. И ужин, правда, был с гусятиной убедился я, принимая от Витяки, хороший кусок этой гусятины.