Урок труда

 Хорошо жить в совхозе «Заря»! У нас, значит. Ты спросишь, почему? На честный вопрос даю тебе честный ответ – причин много. Одна из них -  видимость. Куда ни глянь, красота – синее небо, облака, под ними изгибается река. Имеется также яблоневый сад, почта, поля, другие просторы, кладбище. Оно ровно парк: берёзы до неба, кусты разные, тополя, старая церковь. Та больше для пейзажа, потому, как внутри ничего от культа не осталось. Там… Надо же людям куда-то, сам понимаешь.
Второе – председатель Калужный. Умный мужик, волевой. Видел Сталина. До Берлина дошёл без единой царапины. С трудоднями не задерживает. Строгий, но справедливый.
Но главное – это новая школа! Семилетка, будьте любезны! Кирпич, штукатурка, железная крыша, огород. Спортплощадка с турником и футбольными воротами, плац для маршировки.
 В школе учат:
Рябцев Мефодий Лукич – Труд и Военное дело.
Анисимова (она – новый директор) - письмо, чтение, история, география, ботаника, музыка. Рояля нет, учит по электрофону и на аккордеоне.
 Колмогоров Павел Сергеевич: физкультура, физика, арифметика, рисование, начальная химия. Ходит всегда в костюме и галстуке.
Анисимова и Павел Сергеевич приезжие. Но не гордые. Рябцев   –  без всяких примесей наш. За исключением детей все в колхозе зовут его, само-собой, «Лукичом».
Анисимова также ведет хор и следит за библиотекой. Чтобы берегли. Не нравится - не дочитывай, но внешний вид книжки держи в порядке.
Колмогоров пытался было открыть шахматную секцию, но успеха не получил – не до шахмат нам. Нам рекорды по севу, надои, сенозаготовки.
Лукич движет развитие гражданского самосознания – проводит политические информации (ох, любит!), следит за наглядной агитацией и пионерскими сборами.
Возвращаюсь к процессу обучения. Труда – десять уроков в неделю, Военного дела - десять уроков в неделю, физкультуры – восемь уроков, чтения – три, письма – три и остальных наук тоже по три часа.
Спросишь, почему такая тенденция? Отвечу. Тоже вопросом – а что, скажи мне, толку, если ты найдешь на карте Париж, а как гвоздь в стенку забить, не знаешь? Или в каком году родился Бетховен помнишь, а винтовку перезарядить не способен? Какой из тебя защитник? А защищать очень даже и придётся. Не сейчас, так лет эдак… Завистников много, есть чему завидовать и на что зариться: речка с плёсами, сахарные облака в синем небе, самолёт в Москву летит, поля во всю ширь, на них комбайны рожь собирают, леса корабельные, болота клюквенное, сады с антоновкой и ранетом.
Если с разными физическими приборами, химическими пробирками и веществами имеются недостатки, то для уроков Труда созданы условия идеальные: зало с печкой, инструмент, верстак, сверлильный станок на электроприводе, также и токарный, уборочный материал (мешки для стружек, совок, метла, смётки всякие).
Любят ребята и девчата учиться у Лукича! Умеет. И словом, и делом.  Используя методы философско-парадоксальный и «медицинский». Это когда опытный хирург берёт на операцию салагу-ординатора и по ходу объясняет и комментирует, что режет и почему. А потом говорит, протягивая скальпель:
- На! А теперь ты. Но не очень глубоко.
Так вот.
Ещё на политинформациях Лукич примечает самого смышлёного и бойкого. Чтобы потом с помощью Витьки (имя условное) доводить учебный материал с максимальным КПД. И на максимальную глубину проникновения в мозг, то есть, чтобы запомнили на всю жизнь. Мизансцена следующая: Витька стоит за верстаком, Лукич с другой стороны, остальные жадно слушают и смотрят.
Начинает Лукич с каверзного вопроса, притягивая тем самым внимание и прекращая всякую несерьёзность.
- А скажи мне, Витька, какие самые древние человеческие профессии? Сколько их?
И сам же отвечает:
- Их две. О женской не скажу, мал ещё, а из мужских плотницкая. Об этом и в библии написано, что святой Иосиф был плотником. И Господь, пока жил в родительском доме, тоже учился строгать разные поделки. А какая, что ни на есть актуальная деревянная поделка? Стол? Стул? Скамейка? Табурет? Книжная полка? А? Нет, дружок. Поесть ты можешь и на коленях. Посидеть на бревне или камне. А то и на корточках.  Спать уставший человек прекрасно способен на сене, на печи, в автобусе.   А вот без гроба человеку никак не обойтись. Гроб – вот что должен уметь делать настоящий плотник прежде всего! Какие бы дороги в жизни ты, сынок, ни выбрал, все, как одна, ведут… куда? Нет, Витька, не в Рим, а на кладбище. Тут -  в гробе - в этом первичном столярном изделии пересекаются много разных линий: качество материала, качество заточки инструмента, глазомер, нежная мускульная сила и скоростной навык. Разберём по пунктам в обратном порядке. А это у нас скоростной навык. С изготовлением гроба не затянешь. Нельзя – потому что в покойнике полным ходом идёт биологический распад. Порча в нём происходит, для зрения и обоняния тягостная. А человек, в горний мир отправляющийся, должен выглядеть «как живой». Иначе, как его в лоб будешь целовать, ежели от него душок исходит? Или память. Ведь, что запоминается? Какой образ? Последний, заслоняющий все предыдущие. Чтобы не страшно было вспоминать, а приятно. Грустно, но приятно. Вот эту лирическую особенность и обеспечивает скорость изготовления гроба.
Теперь о силе нажима и пиления. Сила есть - ума не надо! Верно замечено. Строгай, пили и обрабатывай без напряжения, иначе быстро устанешь. А усталость, Витя, - есть первый враг производительности.  И спину держи всегда прямой.
Дальше идёт глазомер. Для чего он нужен? Для деликатности. То есть, определить без рулетки и складного метра длину и ширину покойника. Но чтобы с запасом, чтобы не теснило. С учётом одежды, савана и личных предметов, которые в гроб ложут вместе с телом: расчёску, очки, иконку. Мелочи, но объём забирают. Плюс подушка под голову. Пришёл, глянул, прикинул. Но без контакта, ты не портной в ателье.
Теперь к самому главному, к инструментарию. Он должен быть острым! Вот и всё требование.  А как проверить? Блестит? Так и вода блестит? Режет деревяшку? Так и осколок стекла режет. Нет, Витя. Так точи топор, чтобы им бриться можно. А ножом рубанка или, как ещё называют, «железкой» ногти себе подравнивать. На руках и особливо на ногах. Бывают, брат, такие ногти на ногах, что ни одни ножницы их не возьмут. Точить режущие поверхности надо не реже раза в неделю. А лучше каждый день.
Дальше материал. Хоть сосна, хоть дуб, хоть липа. Основное требование к материалу при изготовлении гроба – его сухость. Для чего? Правильно, для лёгкости. Чтобы гроб смогли нести без пота и далеко. И опускать в могилу сподручнее. Никогда не делай гроба из сырой доски! И ещё запомни – кто умеет соорудить гроб, тот сумеет и всё остальное: табурет, стул, стол, полку для книг, книжный шкаф.
Следующий шаг – лакировка гроба. Или обивка его кумачом. Но, как лачить дерево, будем изучать во второй четверти. А сейчас перейдём непосредственно к доске.
Лукич выдаёт Витьке рубанок, проверяет, как ещё не струганая доска закреплена и командует:
- Давай. Проникшись ответственностью. Как? Представь, что делаешь гроб для матери. А, скажем, табурет для отца, скамейку для деда, полку для сестры. Это называют личное отношение. Когда вся душа в работу вкладывается. Вот тогда, Витя,  и будет наивысшее качество. И язык убери, иначе прикусишь.
Когда проходят сверление «ушка замочной петли» Лукич советует представить, что стальная пластинка – больной зуб. Причём, самого Витьки. А когда…
Тут нужно сделать паузу. Потому как жена в лабаз зовёт –  вино привезли. Успеть надо, пока не разобрали.  Допишу после, жди.