Хорошая работа - ЖИТЬ! 45

                ( Часть 9. Гл. 8,9)
                Глава 8.
          Хроника взлетающего 
              истребителя

   Это был один из девятнадцати опытных самолетов, которые ему доведётся испытать за свою жизнь. А перед ним он работал с экспериментальным, тоже микояновским, МиГ - 8   (" Утка").

    Общий же счёт вместе с серийными и иностранными самолётами перевалит за сотню и принесёт огромный опыт. Но эта была особая - машина будущего. Прекрасно осознавая её значение, он желал быстрее приблизить это будущее.

   От полёта к полету машина подкидывала новые  и новые задачи. И Гринчик хотел  решить их как можно лучше.

   Первую - поднять её в воздух - выполнил. Но работа только начиналась.

   Если разделить время оставшейся его жизни на полёты МиГ - 9, то получится короткая, полная драматизма, хроника событий, когда человек и машина окажутся, в прямом смысле, неразделимы.

    Итак, Гринчик собственноручно записывает:
   "7 мая. Второй полет, ознакомительный, с уборкой шасси. Пахло керосином. На земле обнаружили течь в переднем баке."

   "11 мая. Проверка устойчивости самолета, В полете появился зуд."

    "13 мая. На скорости 550 км-час появилась тряска. На скорости 610 км-час тряски не было. Но самолёт рыскал."

  " 15 мая. На высоте 11700 треснул плексиглас на подвижной части фонаря."

   Появившиеся в полете тряска и зуд от двигателей стали проявляться практически во всех полётах. В это время дрожала приборная доска, дрожали стены кабины, фонарь над головой, сиденье и ручка управления в  руках пилота...

    Чтобы  конструкторы могли разобраться в её причинах, Гринчик несколько раз заходил "на тряску" и записывал её приборами.

   Самолёт периодически валило то влево, то вправо.

   Бригаду испытателей - специалистов, с которыми Алексей работал над самолётом И -300, привозили на аэродром  из Москвы ежедневно. Те работали над устранением выявленных дефектов, а вечером их увозили домой.

   Но с 20 мая их перевели на казарменное положение. Разместили в двух пассажирских железнодорожных вагонах на путях возле аэродрома.

   Ход дальнейших событий подробно приводит В. Арсеньев в журнале "Авиация и космонавтика."  Хроника событий выглядит так.

   "20 мая. При наборе высоты на скорости 450 км-час машину опять трясёт раз пять."

   "22 мая. В этом полете тряска в некоторых  режимах затихла, но на высоте 5 тысяч метров стало дёргать ручку управления  с одновременной тряской."

   Стало очевидным - самолёт требовал доводки. Поэтому с машины сняли элероны, правую половину руля высоты и начали демонтировать двигатель.. Но к вечеру поступило указание - восстановить самолёт. Его должно осмотреть командование ВВС.

   К утру 23 мая самолёт был приготовлен к осмотру.
 
   В течение дня знакомили командование с машиной.

   А потом снова приступили к доводке.

   Работы продолжались до 4 июня.  Специалисты ЛИИ и ОКБ выполнили все намеченное и по просьбе Гринчика укоротили ручку управления на 20 мм.

   "4 июня. Вечером Гринчик взлетел на доработанной машине. На скорости 350 км - час тряска проявилась на всех режимах. Причём тряска на ручке  пилота и перегрузка самолета значительно усилилась. К завершению полёта тряска усилилась особенно.

   В результате принято решение временно прекратить летные испытания.

   5 июня. Состоялся научно-технический совет. На нем присутствовали  руководители ОКБ, летчик-испытатель Гринчик, ведущие специалисты ЦАГИ во главе с академиком Келдышем.

   Искали меры, как устранить тряску. Было высказано три предложения :
- разработать новую конструкцию  жаропрочного экрана, защищающего днище самолета от газовой струи двигателей;
   -проработать самолёт с установкой двигателей под крыльями;
   - срочно провести  испытания второго экземпляра И-300 в Центральном аэрогидродинамическом институте. "
 
   Испытания шли сложно, признается годы спустя ведущий инженер  по летным испытаниям  А. Т. Карев.
   Чтобы понять причины тех или иных явлений, приходилось сидеть в лаборатория днями - экспериментировать, просчитывать, изучая то, с чем ещё не сталкивались. И только потом принимать решения, вспоминал он.

               Глава 9.
               Созвучие

 
    Алексей приходил на аэродром одним из первых, часов в пять утра. Сам готовился, машину готовили, потом его выпускали. Это помогало решить дополнительно две вещи - не мешать полетам других летчиков и выделить больше времени для работы своему экипажу.

   Напряжение этих  июньских дней было колоссальным. Справиться с ним в какой-то степени помогали Гринчику  стихи.

  Он, бывало, читал их прямо на летном поле, если случалась какая - то пауза.
   Читал... И грустнел, замечали окружающие.

   Одно из стихотворений нашло, видимо,  в его душе особый отклик.

   По двум, мелькнувшим в чьих - то воспоминаниях, безымянным строчкам
 удалось восстановить его полностью.

   Стихи Есенина  читать при слушателях, в пору  официального замалчивания поэта,  тоже было смелым поступком.

   Вдумаемся в эти слова... Некоторые из них показались мне   полны особого сокровенного смысла...

     На небесном синем блюде
     Жёлтых  туч медовый дым.
     Грезит ночь. Уснули люди.
     Только я тоской томим.
     Облаками перекрещен,
     Сладкий дым вдыхает бор.
     За кольцо небесных трещин
     Тянет пальцы косогор.
     На болоте крячет цапля,
     Чётко хлюпает вода,
     А из туч глядит, как капля,
     Одинокая звезда.

     Я хотел бы в мутном дыме
     Той звездой поджечь леса
     И ПОГИНУТЬ вместе с ними
     КАК ЗАРНИЦА - В НЕБЕСА!

           (Продолжение следует)