Через Камчатку роман 16

                ПЕПЕЛ

     Вечером Борюсик Канашко в благодушном  настроении возвращался домой.

     Погода заметно портилась.

     А в плохую погоду значительно повышалась продажа спиртного.
     Как известно, основу всякой  выручки в магазинах составляет лишь спиртное.
     В  счастливой задумчивости Канашко не сразу заметил, как некая черная фигура преградила ему проход к калитке.
     В охватившем его волнении Борюсик собрался было  свистнуть в милицейский свисток, которые в большом количестве водились у него в карманах. Да помедлил, вглядевшись. После обрадовался, что не поторопился.
 
- Не мозоль глаза попусту.– Строго  внушал он фигуре. – Сказал же, рано еще. Клиента жду. Зашхерься где. Дам знать, когда.

- Гляди, ежли что, ты меня знаешь. -Засопела фигура
 и растворилась в темной промозглости позднего вечера.

- Знаю-знаю.– Плюнул вслед Канашко и двинул калитку.

     Внезапно дернуло  затылок. Где-то заныло внизу живота и пополз вверх холодок. Ничего хорошего это не предвещало.  Настроение на вечер было испорчено.

                ***    


     Заброшенная дачка оказалась просторным дощатым строением с двумя комнатками.

     Зоя  прилегла на ветхую раскладушку. Диего  укрыл ее своей курткой и тут же исчез куда-то.

     В кухне Резей с Шуркой быстро затопили кирпичную печурку. Поставили греться котелок с водой и чайник.

     Через полчаса  Диего притащил полный рюкзак картошки и большой шмат сала. В отдельной  холщовой сумке оказалось несколько буханок хлеба с большой  связкой  юколы  и  сушеного  мяса.
     С себя он снял черную куртку и  женскую кофту. Вытащил из кармана теплый платок.

- Из дома? – Спросил Шурка, принимая рюкзак от ительмена.
 
     Тот отрицательно качнул головой:

- Я там не был.
- Да? – Удивился Шурка, нюхая сало.– Хорошее. А откуда ж? Украл?

     Проводник рассмеялся:

- Друзья дали. Я хотел домой идти, потом внутри  сказал кто-то: не ходи, Диего, сегодня домой. Сегодня не надо. Я повернул и пошел к другу. Он все дал.

     Он укрыл спящую Зою принесенной курткой. Сам прилег на соседней раскладушке,и  мгновенно заснул.

     Резей поставил варить картошку. Когда ужин был готов, заглянул в  комнату.

- Оба спят, как голубки.
- В обнимку?
- Язык без костей.
- А у тебя с костями?

     Резей сел за стол.
     Шурка поставил перед ним кастрюлю с вареной картошкой в мундире.
 
- Гавриил задерживается.
- Ерунда. – Шурка брусочками нарезал сало. – Наверно, у невесты сидит. Или лежит. Она соседка его матери.
- Какой невесты? – спросил Резей, обжигая рот  горячей  картофелиной.
- У Лидочки.

    Резей поперхнулся.

- Одурел, что ли? Она замужем давно. И ребенков трое иль четверо.
- А кто их знает? Может, у них любовь? А?

     Резей не ответил. Он чистил горячую картофелину.Ожегся и бросил ее обратно в кастрюлю.

     Шурка схватил стакан с чаем и залпом выпил.

- Что я опять не так сказал? Что?
- Нет.– Мотнул головой Резей.

     Он медленно выкладывал сало на ломтики хлеба.

– Не то. Я давно тебе хочу одну вещь сказать. Признаться. Не могу, знаешь, больше такой груз в душе носить. Короче, виноват я перед тобой. Крепко виноват.

     Шурка растерянно улыбался, стакан в его руке никак не хотел становиться на стол прямо. В конце концов, поставленный на ребро, он покатился и грохнулся об пол.

- Смотри, не разбился. Не люблю, когда бьется посуда. – Сказал Шурка и поднял глаза на Резея.
- Короче, это я...  -  он старался не отводить взгляда от Шуркиных глаз. – Это из-за меня, из-за меня ушла твоя… разрушился твой брак.

     Шурка вздохнул.

- Ты не понял? Я сказал, из-за меня и моих стихов Тамарка  ушла от тебя.
- К тебе?

     Резей встал.
- Нет, зачем? У меня жена.
- А к кому она ушла, ты знаешь? – Голос Шурки заметно дрожал. – Знаешь?
- Н-нет.

     Шурка вскочил и пошел на Резея:

- Признаться он решил! Признаться? А где ты раньше был?! Чего ж ты раньше каяться не пришел? Или ты думаешь, я поп? грехи отпускаю? Шалишь, друг! Стишочки  бабам кропаешь?

     Он внезапно умолк, вернулся на место. Уставился на огонь в открытой печурке. Но тут же продолжил:

- Он, видите ли, не может! А я могу? Так что ж ты со своей вонючей правдой ко мне в душу лезешь?
 
     Резей попятился  и зацепился  рукой за раскаленную печь.

     От резкой боли он вскрикнул.

     Шурка расценил этот звук по-своему:

- А, не нравится? Моя правда тебе не нравится, а хочешь, чтобы твоя понравилась? Да? Ты думаешь, сброшу на этого лаптя свои грехи, пусть таскается с ними. Так, что ли? А ты ручки белые умоешь, поэт хренов? Да?

     Резей молча обошел рассвирепевшего приятеля и сунул обожженную ладонь в ведро с водой.

- Охренел совсем? Мы же пьем из него. – Пробурчал Шурка и вернулся на свое место за столом.

     Из комнаты выглянул Диего. Поморгал сонными глазками и скрылся.

- Я думал, ты меня стукнешь. – Сказал Резей, садясь рядом.

     Шурка  прищурил глаз и хохотнул:

- Надо бы, только не за что. Пока.
- Да? – Резей подул на ожог.
- Ты, Резей, придурок, как и все… м-м…чокнутые поэты. - Шурка повертел пальцами. – Витаешь где-то там в придуманном своем мире. Ну, скажи, чем ты от меня отличаешься? Чем?

     Резей вопросительно уставился на Шурку.

- Вот, то-то. – Продолжал тот. – Ничем. Так какого ж рожна ей менять шило на мыло?

    Он засмеялся и закашлял.

- Захотел чего. Из-за стихов ушла. Щас! В Питер она ушла. У того козла квартира, машина, дача, что твоя вилла, – полный пакет! О как!  А ты – стихи. Начхала она на твои стихи!
- Зачем  ты так? Ей нравились мои произведения.
- Произведения. - Передразнил Шурка. – Скажи спасибо, что она тебя в свои произведения не включила. Не то произвела бы из тебя… мумию. Высосала бы всего и выбросила. Ей не впервой.

- Это ты из ревности. – Догадался Резей.

     Шурка  улыбнулся.

- Не-а.  Психопатка эта пусть кому другому баки вколачивает.
А я другую люблю.
- И я влюбился. Смертельно.      
- А, у тебя всякий раз смертельно. Вот я влюбился. Прямо, беда.
- Беда?
- Объясниться не успел. Она и не знает обо мне.
- Моя тоже не знает.
- Глаза – о! Светофоры! Черные!
- У моей, как два омута.
- Точно. Два омута.
- Вот, я в них и утонул.
- А злющая! Глаза горят!
- В гневе она еще прекрасней…

     Резей запнулся и уставился на Шурку.

- Продавщица!
- С рынка!

     Очевидно, Резея что-то насторожило в Шуркиных глазах.

     Вмиг он перебрался на другой конец стола.

     В то же мгновение Шурка сорвался с места и с диким воплем «убью-у!»  бросился на Резея. Они сделали несколько кругов вокруг стола. На очередном вираже в их орбиту попал… Диего.

     Но какой-то  странный.

     Сильно загоревший, сморщенный и  постаревший.

     Приятели несколько секунд смотрели на вошедшего с самым  глупым выражением.

     Шурка опомнился первый.

     Бесцеремонно ткнул в  грудь вошедшего.

- Что с тобой? – Вырвалось у него.
- Так это… того. Сын мой с вами… бывши. Как будто. Видали, небось?

     Двое  переглянулись.
   
     Старик снял шапку.
     Черные волосы, неаккуратно стриженные, топорщились в разные стороны.

- Диего, сын-то.
 
     Двое расхохотались.

- Так и сказал бы. Нам почудилось, ты сам - Диего.
 
     Мужики  помогли раздеться старику.

     Усаживали за стол.

- Не, я - Миха, Михаил.– Старик привстал, поклонился.

     Резей с Шуркой  пожали Михе руку:

- Смотрим, Диего наш малость сдал чегой-то. Ни с того ни с сего. Чуть не спятили! - Объясняли они старику свое недоумение.

     В кухне показался сонный Диего. Увидел отца, заулыбался.

      Шурка зачастил:

- О! Как близнецы-братья. Не различить.
- Есть маненько. – Улыбался отец, прихлебывая  горячий чай из неглубокой жестяной миски.

     Он отломил хлеб, приложил туда кусок сала и вышел. Диего пошел за отцом. Тут же вернулся.
 
- Собачку кормит.
- Собачку как зовут? – Спросил Шурка.
- Ковран.
- Пусть Коврана сюдой тащит. – Сказал Гавриил.
- Нельзя.- Качал головой Диего. – Забалуется. Собака хорошая. Охотничья. Строгость любит. Отец ее домой отправит.
- И пойдет?
- Пойдет. Собака хорошая.
- А я не люблю строгость. – Развалился на лавке у печки Шурка. – Я свободу люблю.
 
    Резей  чистил картофелину.

-Свобоооду он любит. Из любви к этой самой свободе ты канальину баклагу на хребте тащишь?

-Молчи уж! Сам каналья! - Вскинулся Шурка. - Я про черенькую не забыл!
    
Вернулся Миха.

     После акции в зверинце он повсюду искал сына.
     В  охотничьем зимовье, где они условились встретиться, Диего не оказалось.
     Тот   заверил отца, что ждал его несколько дней там, но потом закончились продукты, и он ушел на мыс к Генке.

     Отец согласно закивал головой.
     К Генке – хорошо.
     Он позже догадался, что сын может быть там.
     Но припоздал.
     И настиг их уже после рыбачьего домика Удачина.
     Он все время шел за ними.
     Видел большую  женщину с отличной собакой.
     Она тоже идет за курьерами.
 
     Сегодня Миха побывал дома.
     Домашние сказали, что ищейки инспектора Ухо наведываются  к ним по нескольку раз на неделе.

     Ухо подарили нового молодого  медведя.
     И он грозился привязать Миху к его клетке.

     Оставаться дома никак нельзя.
    
     Миха был удручен совершено.  Он хотел остаться на этой заброшенной даче. Но решили, что тут тоже опасно. Ищейки Ухо вынюхают его и здесь. Миха хотел идти с курьерами.  Потом  он свернет в Майское  к куме.  А там, если что и в другое место. Родственников на Камчатке хватает.


- Собираться надо. Уносим ноги. –  Сказал Гавриил, стремительно входя в кухню.

- Ты где шляешься? – Крикнул ему разгоряченный Шурка Клещ.

     Гавриил сунул ему кружку с водой.

     Подставил руки:

- Слей. Из КПЗ я. Горячая вода есть? Мне кажется, по мне звери ползают. – Стягивал он  рубашку с крепкого торса.

     Резей налил в таз кипятка из чайника, похлопал по могучей спине Гавриила.

- Ничего нет. Это нервы.

     Шурка поливал шею и спину сбежавшего узника.

- Меня у мамки схватили. В кутузку затолкали. Как узнали про икру, ума не приложу? Возможно, видели  на переправе. – Сказал Гавриил.
 
     Шурка  намыливал его спину.

- Как же тебя ночью отпустили?
- Ольга  выдрала решетку.

     Шурка остолбенел.

- Оля-Коля? Ну, дает! Она-то как туда попала?

     Резей отобрал  у него кружку.

- Слушай, отвянь. Чего пристал к человеку? Олю-Колю не знаешь? Не знаешь, что ходит за ним, как пришитая?  Да?
- Я дождусь сегодня воды? – Спросил Гавриил.

     Подошел Диего с детской пеленкой.

- Бери, очень удобно. – Протянул он  пеленку Гавриилу. – Зою будить?

     Ужинали молча. Шурка предложил все-таки уговорить Зою сесть в автобус, а не тащиться с ними по долине.

- Вот ты и уговори, обаятельный наш. – Сказал Резей и на всякий случай отодвинулся.

     Шурка не спускал с него потемневших глаз:

- Только попробуй подкатить к моей со своими … стишками, я тебе враз твой творческий инструмент вырву!

     Он встал и вышел в соседнюю комнату. Через минуту вернулся с заспанной Зоей.

     Зоя наотрез отказалась от денег на билет.

     Идти на автостанцию она тоже не собиралась.
     При одном упоминании  о Ключах в ее глазах вспыхивал огонек ужаса.
     У каждого в памяти  всплыл недавний рассказ маленькой корячки.
     И этого оказалось достаточным, чтобы мужчины  молча смирились с  присутствием в их группе беременной.Каждый надеялся ,что слабая беременная тетка не выдержит трудностей пути и свернет в первое попавшееся селение.
 
     Загвоздка же состояла в том, что по их пути-дороге селений почти не было.
 
- А ты  это…  по дороге не того? – Спросил  Резей.
- Что?
- Он хочет спросить, не собираешься ли ты родить, пока гуляешь с нами по Камчатке?  Резейка, видишь ли, детей боится. – Пояснил  Шурка.– И не то, чтобы вообще детей, а самого момента их появления на свет.
 
     Зоя  закрыла глаза,  зашептала быстро что-то себе под нос. При этом она совсем по-детски загибала пальцы. Остальные с интересом наблюдали за ней.

- По-моему, еще рано. Надо два месяца гулять. Или три. Да. – Сказала она, спустя некоторое время.
- Это ответ? – Спросил Гавриил.
- Разве ты не была у врача? – Спросил Резей. 
- Была.
- А почему ты считаешь сроки? Ты точно не знаешь?
- Точно нет. Знаю примерно.
-  А вдруг у тебя не семь месяцев, а восемь? Или восемь с половиной? Такое может быть? - Допытывался Резей. – Живот большой.

     Зоины глаза наполнились слезами.

- Ты маленькая и слабая. А мы идем быстро. – Вяло отговаривал незваную  спутницу Резей.
- У вас тяжелые рюкзаки, и вы не можете идти быстро. – Не сдавалась Зоя.
- Значит так. – Вскочил Шурка  и  вперил в маленькую  корячку немигающий колючий взгляд. - Нечего тут рассусоливать!Похоже, у тебя, подруга, с башкой не все в порядке!  Мы не врачи и даже не акушеры! И премся не на прогулку в парк! Бабы нам теперь без надобности! Ясно?!

-   Я знаю, что такое сопки и вам в тягость не буду. – Не  уступала настырная.
-  Охренела ты, что ли?! – Заорал Шурка. – Тебе говорят, вали домой! Еще я с беременными дурами по тайге не шастал!
- Мой дом - по дороге с вами! – Зоя говорила тихо, но в  голосе  ее  чувствовалось твердость.
    
     Гавриил с Резеем подтаскивали тяжелые рюкзаки к выходу. Диего собирал в свой мешок вещи, что-то перекладывал в рюкзак отца.
   
- Понимаешь ты, безмозглая курица, что и не одета ты, как надо. И спальника у тебя нет! Я уж о продуктах не говорю -  самим не хватает!  Если б и хватало, кто их за тебя потащит?!  Ты об этом  подумала? – Он  выразительно  постучал  себя по лбу.
     Зою   и эти доводы не смутили.

     Одета она, как раз, так, как нужно: и  штаны у нее есть и куртку Диего принес, с теплой кофтой.  А спальник Миха обещал спроворить сейчас же. Она взглянула на старика,  и тот мигом выскочил  на  улицу.

      Диего набросил на плечи беременной  кофту и куртку. С укоризной взглянул на Шурку.

- Отстань от барышни. – Сказал Гавриил. – Мы боимся, что ты можешь потерять своего ребенка в лесу, понимаешь, малышка?  – Он наклонился к готовой заплакать Зое.
- Не больше меня. – Отвечала она. – К тому же, я  без вас несколько дней  бродила, и, как видите, жива - здорова.
     Резей  согласно закивал на последних словах ее:
- Бабы, они живучие, как кошки. У них девять жизней.

-Все! Хватит! - Поставил точку Гавриил, - Отдыхнуть пора!

-  Учтите, я за нее лишний груз тащить не стану! -  Ворчал Шурка, с остервенением запихивая в рюкзак какие-то вещи.

     На глазах Зои все-таки  заблестели слезы.

     Резей скорчил потешную мину и подмигнул корячке:

 -  Не боись. Шурка, он добрый. Только скверный характер мешает этой доброте его проявиться, как следует.

     Вернулся со спальным мешком Миха.
     Зойка победно взглянула на сопевшего в стороне  противника.
 
     Шурка  демонстративно не смотрел  сторону настырной беременной  корячки.
-  В нашем захолустье долго думать не любят. - Сказал Гавриил. – Два часа сна и вперед.

     Вышли за два часа до рассвета.

-  Я их дыхание на своем затылке чую. – Сказал Шурка громким шепотом, когда курьеры перебирались на лодчонке на другой берег.

- Чье дыхание? – Спросил  Гавриил.

     Шурка не ответил.

-  Вот зараза, сам боится и нас напугать хочет. – Сплюнул  Резей.
     Он полной грудью вдыхал утренние  запахи.

     Перед рассветом  с озера поднялся туман. И немного моросило.

     Неожиданно лодку резко качнуло, показалась небольшая  волна,следом за ней  шла  другая, повыше. Послышался  непонятный гул.

- Это  еще что?! - Шурка  вскочил в  тот  самый момент,  когда  вторая  волна  настигла  их  лодчонку.
 
- Этот дурак  счас нас  утопит!- Вскрикнул  Резей
.
     Он с  удовольствием  отвесил  бы  затрещину  приятелю, если  бы  тот  сидел  ближе. 
     Гавриил  с  силой дернул  Шурку  на  место,  указал  в  сторону.
-  Глядите! -  Он  перестал  грести.
-  Землетрясение.   Вулкан  извергается.  – Заметил  старый Миха  буднично.
   
     В  предрассветном  тумане  смутно вырисовывалась Ключевская сопка. Ее вершина скрылась в клочьях темного облака.
 
-  Ключевская,  засранка, проснулась! - Выругался  Шурка.  -  Как  раз  вовремя!
-  Зачем  гору  ругаешь? – Крикнул  проводник. – Духи  ее обидятся.  Плохо нам  будет.

     Гул усиливался. 
     Небо, не смотря на рассвет, темнело.
     Шурка презрительно  сплюнул.

- Плевал я на твоих духов! А то нам счас хорошо, дальше  некуда!

    Гавриил  вновь взялся за весла.

-  Надо  торопиться. Не хватало еще утонуть с этими контейнерами.

- А я считаю, что нам не на  тот берег надо, а  дальше  на  лодке пробираться. - Уверенно  сказал Резей. - В  лодке  гораздо  удобнее  с таким грузом, нежели  на  своем горбу  эту  дрянь  тащить.  У  меня  ноги и  спина  до  сих  пор трещат.  И  думаю,  еще  долго  трещать будут. А сколько еще телепать! Ой-е-ей!

- Идея мне нравится. - Коротко  сказал  Гавриил.
- Какой  дурак  против?  Никакой. - Поддержал  Шурка.

     Гавриил  оставил  весла.

- Из  этого озера  выход  в реку  есть?
- Есть. -  Диего  тронул за локоть Миху.
 
     Миха отвечал, что на большую воду есть два  пути. Можно  сразу  выбраться на реку Камчатку, если идти вдоль северного  берега  этим  озером и повернуть направо. Но  река здесь  широкая, бурная, течение мощное и на лодке  без мотора идти  тяжело  будет. 
     Лучше  пойти прямо по озеру на закат солнца. Там  по длинному узкому  каналу  выйти  к протоке, и  по  этой  протоке,  придерживаясь  левого  берега  можно  добраться  до  Крестов, Красного  Яра и Козыревского  совхоза. 
     Можно  и  дальше,  до  самого  Козыревска по  воде  идти. 
     Это уж  как сил достанет.

- Мама, дорогая! - Раздался вдруг вопль Шурки.– И  Шивелуч  туда  же! Дружок  ейный!  Помпеи,  чистые Помпеи!
-  Заглохни. Накаркаешь. - Глухо проворчал Гавриил,  со  всей  силой  вновь налегая  на  весла.


     Курьеры  повернулись в другую сторону и ахнули.
 
     Высокий огненный столб  вырвался из жерла дальнего вулкана, осветив  кроваво-алым  заревом  восточную часть неба.

     Первый залп не успел закончиться, как свирепый  громадина выпалил еще раз. И еще.

     Взрывы сыпались один за другим, исторгая ввысь многокилометровый  шлейф пепла  и дыма.

     Даже  отсюда, за много километров, было видно, насколько сильна и  опасна пробудившаяся  ярость  гиганта.

     Приземистый  Шивелуч, восточный сосед Ключевской сопки,  значительно  ниже своей  подружки, но гораздо свирепее и коварнее. 

     Разъярился  он на  этот  раз  не  на  шутку. Он не грозил,  он  действовал, взбудораживая  окрестности.  Огненные  смерчи  заполонили  половину неба.
 
     Все  это  наблюдал Гавриил  в бинокль,  о котором вспомнил далеко  не  сразу.
     Его спутники  замерли, затаив  дыхание, не в  состоянии оторвать  взор  от  непостижимого зрелища.
   
     Меж тем, Ключевская  тоже  не отставала.

     Огненный  столб вырвался  с  новой  мощью  из  гудящей утробы разъяренной красавицы. 

     Облака пепла клубились километрами ввысь, теснясь в  уменьшившимся  вдруг  лоскутке  неба.

     Раскаленная лава огненными реками стекала по ее  склонам.   
     За  очередным  взрывом Шивелуча тут же следовал новый  огненный всплеск из жерла  Ключевской.
     В  воздухе  запахло гарью. 
     Казалось, вулканы соревновались, кто из них мощнее  и  свирепее.
 
 -  Ну,  попали! - Прошептал  Резей.


     Зоя  заметила в  воде пузырьки. 
     Вода  в озере словно  закипала.

- Не хватало  нам еще свариться! - Взвизгнул  Шурка.

     Он оттолкнул Гавриила, схватил  весла  и с  яростью  стал грести к  ближнему берегу. 

     Резей с Гавриилом пытались отобрать у Шурки весла. .

-  Куда гребешь,  идиот?! К  вулкану гребешь!

     Но  Шурка  ничего не слышал.

     Еще  крепче  он вцепился в весла и греб прямо  к подножию   Ключевской, столб  дыма  с  пеплом над которой   превышал  ее собственную  высоту в  несколько  раз.

     Небо  темнело.

     Гавриил  сзади  ухватил  безумца  за шею, завалил  навзничь.
     Резей отобрал весла, повернул  лодку в противоположную   сторону.
     Гавриил  сунул Шурке бинокль. 
     Зрелище, что  открылось  взору  паникера,  оказалось беспощадно  страшным  и  прекрасным. 
     Ум  же  его  никак  не  хотел  воспринимать  происходящее,  как реальность.

     Взорвавшиеся  вулканы казались дурным  сном.
     Шурка  даже поморгал, дернул головой, словно  пытаясь  стряхнуть  наваждение. 
     Ключевская  была  настолько близко, что видны  были   раскаленные  вулканные  бомбы, градом катившиеся по склону рычащей горы.

     Шурка навел бинокль на  Шивелуч.
     Темные облака пепла  росли  над ним клубами,  поднимались  высоко-высоко, как  джин из  бутылки.

     Зоя  опустила  руку  вводу.

-  Она совсем не  горячая. Холодная. Подземные  ключи от трясения  земли проснулись. Газы  всякие.  Вот они на  поверхность и  выходят. Ничего страшного.
 
     На  ее черной  куртке  появились  белые  крапинки.
- Снег пошел.

     Со  стороны  Ключевской  послышался  нарастающий гул. 

     Курьеры  почувствовали странное  колебание своей  утлой посудины.
     Озерная  гладь внезапно покрылась мелкой острой рябью.
     Озеро  заплескалось самым  необыкновенным  образом. 
     Словно  некий  великан взял в руку  озерное блюдце и потряс  его.

     Ключевская  выплюнула новую  порцию  огненного месива.  В  тучах  дыма и пепла  замелькали  огненные искры, молнии.

     Гул  меж тем усиливался.

     Миха  Тескин  тер  в руках  камешек, бормотал  что-то под нос. Его  сын  Диего метал  молнии  в  Шурку:
- Вот,  теперь  духи  горные  обиделись.  Все сопки  зажгли.  Конец  нам  скоро  будет.

     Ближний  вулкан закрылся  облаками.
     Белые  хлопья падали на черные волосы  путников  и  не  таяли.

- Это  пепел.- Сказал  Миха. - Надо  торопиться. Густо  пойдет, совсем   ослепнем. Не то задохнемся. Опасно.

     Гавриила на веслах сменил Резей. 
     Но  грести  он  не  умел, дергал и  кружил  на  месте. 
     Шурка  оказался немногим  лучше.

     Поэтому совсем скоро за весла сел Диего.
     Лодка  пошла  ходко, быстро. 
     Наконец, показался  северный берег озера.

     Миха  оживился:

- Теперя  держи по  берегу. Первый  поворот  пропусти. Второй - не пропусти. Туда заходи.

     И все  равно  они  опоздали.

     Гул  прекратился.
     Пепел упал  вдруг  тяжелой  завесой, приглушил  звуки.
     В  глухой тишине слышался лишь  негромкий всплеск  весел. Вокруг  посерело. 
     Диего перестал грести, вопросительно  поглядывая то на отца, то  на Гавриила.
     Миха  махнул  рукой,
     Диего  взялся  за  весла. 
     Некоторое  время  лодка двигалась в  прежнем направлении.

-  А вдруг  мы  идем  к  вулкану? – Забеспокоился  вдруг Резей.
-  Почему  к  вулкану?
-  С чего ты взял, что  к вулкану?- Посыпались на него вопросы.

- А  с того. Я  читал, когда человек  не  ориентируется в пространстве, его всегда налево заносит.
- Налево?  Вулкан  налево?

     Курьеры  задумались.

- Вот  оно как, значится. А я-то думал, чей-то тя от  Тоньки налево воротит? А причина-то в пространстве.  Ты  плохо ориентируешься. - Медленно  произнес  Гавриил.

-   Пло-о-хо.  Ой, плохо. – Подхватил  его нотку  Шурка. – Хучь  в  Усть-Камчатске пепла не видать пока, но Резька ни хрена не ориентируется.  Как  увидит  юбку  аль  подол какой, так  и  волочится... со  стихами. Наверное, думает, жены подол. Не ориентируется, понятное дело.

     Хотя смех и  получился несколько вялым, он все-таки  немного  разрядил  удручающую обстановку.

     Курьеры, замотавшие платками и  шарфами лица, щурили слезившиеся от пепла глаза, пытались  высмотреть  очертания  недалекого  берега.
     Пепел стоял стеной.

     Диего уже давно  выдохся, греб медленно.
     Но  все равно опасался  наткнуться на  камень.
     Ветхая лодка  развалилась  бы тут же.
     Без нее  же в здешних  плавнях пропасть можно  ни  за  понюх табаку.

- Камни! Камни! - Закричала  вдруг Зойка.- Стой!
- Надо говорить: «табань». – Привстал  Резей, всматриваясь в  пепельную  завесу.

     Лодка  меж  тем  уверенно  шла  на  прибрежные камни.

 - Счас  врежемся! - Послышалось визгливое Шуркино верещание.

     В метрах трех-четырех вырисовывались нескольких скальных  глыб.

     Гавриил  сменил  проводника  на  веслах и  небыстро  повел  лодку  вдоль  берега.
     С  каждой  минутой дышать становилось  все труднее.
 
     Простояли некоторое время, пытаясь сквозь стену  пепла рассмотреть  очертания  берега.
     Вскоре  двинулись наугад, проклиная пепел, свалившуюся  неожиданно темноту,  землетрясения, а  заодно и  все  вулканы.

     Диего  не  мог  смириться  с такими  поносными  словами в  адрес  священных гор. И  заявил: если б  не нужда торчать  с  ними  в одной  лодке  посреди озера, давно  сбежал  бы  от богохульников.  Пока же  оставалось  затыкать уши. 

     Зойка   заметила, кабы не трясучка  и пепел,  вряд  ли  так ловко им  удалось ускользнуть из-под носа  инспектора  Ухо. 

     Курьерам  пришлось признать справедливость  ее слов,  и  поток  проклятий прекратился.