Епифань, твою мать!

     Студенты шумною толпой путешествовали на судне-ракете по таежной реке до базы геологоразведочной экспедиции в Алдане (золотоносном районе) Южной Якутии. Вы правы, ассоциации с цыганами напрашиваются. Прошло почти полвека, а у меня перед глазами эта картина счастливой беззаботной молодости. Говорливы, веселы, молоды, небриты и без груза житейских проблем, одеты кто во что горазд, некоторые даже и скоморошничали по местным понятиям, но общий для всех атрибут – рюкзак, был у каждого. Ну и конечно, гитара, куда ж без нее. То, что это воспоминание у меня перед глазами до настоящего времени, профессиональные психологи определяют, как эффект фон Ресторфф. Да, память избирательна и иногда навязчива.

     Позади остался авиаперелет Москва-Якутск (стоимость авиабилета 120 рублей), перелет местной авиалинией до Алдана. Шел 1979 год. Производственная практика третьего уже курса Московского геологоразведочного института имени Серго Орджоникидзе. Порядок был заведен очень демократичный. В деканате факультета лежали заявки на летнюю практику со всей страны, и студент сам выбирал точку на карте куда он хотел поехать. Я и мои друзья, объездили за годы учебы всю страну. Кто-то выбирал Узбекистан, Казахстан, Таджикистан. Кто-то Полярный Урал, Норильск, Красноярск, Магадан, Дальний Восток. Студенты-мажоры (в те годы тоже были) и оболтусы, которые не видели своего будущего в геологии, но для галочки необходим месяц производственной практики, выбирали Минеральные Воды, Крым, Азовское побережье, Подмосковье. Выбор места практики – это та еще задачка, со многими неизвестными. Хотелось, конечно, во-первых, заработать за сезон (это 3-4 месяца) годовую, а то и двухлетнюю зарплату обычного инженера в городе (естественное желание для студента), а во-вторых, профессиональный интерес и любопытство, где, как не на производственной практике….

    Студенты других вузов зарабатывали в стройотрядах. У нас такой возможности не было. Все летние месяцы уходили на практику, сначала учебную, затем производственную.

    При этом, выбор места практики, как «покупка кота в мешке». Оказывается, этот фразеологизм пришел к нам из французского языка "acheter chat en poche", когда нехорошие французские люди-продавцы на рынке подсовывали доверчивому покупателю вместо молочного поросенка в мешке дохлую кошку. Это наш случай. Приезжаешь на практику, а там не летная погода - вертолеты не летают в горы или производственные проблемы - сломалась буровая установка. И вместо рюкзака с денежными купюрами увозишь с собой запах тайги. Такое случалось редко, но бывало. Мне везло. На Алдане, я уже через несколько дней оказался в таежном полевом лагере экспедиции у подножия сопок, оформлен помощником бурильщика, размещен в армейской большой палатке. Готовили на костре. Вода из горного ручья. В тайге сразу за палатками грибы, как говорят, хоть косой коси. Все прелести полевой жизни. Познакомился со своим буровым мастером молдаванином Еуджениу (Евгением) - договорились звать его Женей, моих лет, невысокого росточка, жилистый, с загорелым обветренным лицом и голубыми глазами, которые контрастировали с его чернявой шевелюрой. Женя работал вахтовым методом. Приезжал ранней весной на сезон до поздней осени и без выходных по 12 часов смена. Начинал тоже помощником бурильщика, потихоньку освоил профессию, назначили бурильщиком. Нравились ему эти края, находил время с ружьем в тайгу сходить и на рыбалку. Любил рассказывать про свое село в Молдавии, которое огибает река. Они брали вино, приглашали девушек, садились в лодку на одном краю села и плыли по течению. Вечером, на закате солнца, оказывались на другом конце. Рассказывал красиво и с некоторой тоской по дому.

     И вот, не прошло и недели, как я лежу на старом ватном спальном мешке на полатях рядом с люком в потолке буровой установки, на высоте около 3 метров. Ночная смена. Внизу грохочет буровая установка ЗИФ-650. Женя, как и полагается бурильщику, стоит у станка, держится за ручки тормозов фрикционных барабанов лебедки и наблюдает за процессом бурения. Надо объяснить, что это не стандартная ситуация, когда буровой мастер трудится, а помбур отдыхает, для меня это была уже третья подряд смена по 12 часов, т.к. мой сменщик не пришел к вахтовой машине и по рации предупредили, что мне придется задержаться на вторую смену. Сменщик ушел в тайгу, задержался, обычное дело для таежного жителя. На третью смену он тоже не явился. 36 часов трудиться без перерыва тяжело, даже молодому организму, поэтому лежал и отдыхал в перерыве между спускоподъемными операциями. Вверху, в проеме буровой вышки-копра мерцали в ночном небе звезды. Хотелось спать, путалось сознание. Меня одолевал древнеславянский бог Сон и древнегреческая богиня Мнемозина, олицетворяющая память. Определенно, побеждала иностранная гражданка Мнемозина, подсовывала воспоминания, мысли суетливо скакали.

    Все-таки повезло, что я попал в эту экспедицию. Глубокое бурение (свыше 600 метров), не путать с нефтяным, там другой порядок глубин и, соответственно сортамент буровых установок, а у нас разведка на твердые полезные ископаемые. Не просто бурение, а из-за твердых пород с использованием алмазного породоразрушающего инструмента, да еще и направленное бурение, т.е. задается геологами специальная траектория скважины …

     А ведь еще неделю назад, я сдавал в библиотеку института стопку книг. В библиотеке огромные окна, не характерные для старинных зданий, из которых открывался вид на Манежную площадь, часть западной Кремлевской стены и Александровский сад. За время учебы в институте насмотрелись на похороны маршалов и генеральных секретарей, членов Политбюро. Всегда находились желающие прильнуть к окнам. Место у института было самое центровое для Москвы. Три корпуса института располагались между гостиницей «Националь» и старым зданием МГУ, в котором находилась кафедра журналистики и институт стран Азии и Африки. Мы бегали к ним в столовую, они к нам. Еще был корпус Первого Медицинского института и девочки-студентки дразнили нас тем, что весной, сидя на подоконниках с открытыми окнами на втором этаже в прозекторском зале на фоне синих человеческих останков ели яблоки и апельсины, смеясь и заигрывая, а мы сидели напротив в аудитории где читают лекции. Такие заигрывания не остались без последствий, были студенческие свадьбы и появились студенческие смешанные семьи. Нам нравились девушки медики.

     Моя дрёма (здесь еще одна старославянская богиня Дрема – жена бога Сон поучаствовала) и ламинарное течение мыслей были прерваны самым варварским способом. Через секунду я уже стоял на четвереньках около люка и смотрел сверху на оцепеневшего Женю. В проеме ворот бурового здания, которые обычно никогда не закрываются, т.к. через них выносятся буровые трубы, на деревянном трапе в ярком свете прожектора стояла фигура огромного медведя. Ладно бы стоял, но он еще и ревел. Рычанием это назвать нельзя, именно ревел и качался в сторону бурового станка. В эту минуту я и убедился в верности теории Дарвина, а всех ее критиков надо было поставить рядом со мной. Человек произошел именно от обезьяны. Только человеческая особь, у которой в каком-то поколении были предки обезьяны могла с такой непринужденной легкостью и грациозностью, не касаясь ногами ничего кроме воздуха, взлететь ко мне на полати. Медведь тоже, неожиданно стремительно, оказался уже на месте бурового мастера и задрал лапы кверху. Лапы нависли над рычагами лебедки. Когда некоторые люди говорят, что душа ушла в пятки, они просто не знают, что душа может уйти даже в мизинец на левой ноге – это про меня. Женя пытался чего-то крикнуть мишке, но изо рта вырывались только согласные звуки. В Карачаево-Черкессии и Абхазии живет древняя и уже малочисленная нация – Абазины, сохранившие один из самых необычных языков, причем не только в России, но и по мировым меркам. В нем всего два гласных звука и более 60 согласных. Мне приходилось слышать речь этих уважаемых людей, птичье щебетание отдыхает. Так вот от стресса, молдаванин Женя защебетал на абазинском языке, так это выглядело со стороны, из него выходили согласные звуки, но наконец, вырвалось: «Епифань, твою мать!». Видимо тоже из подсознания вышло. Я во времена своей тревожной юности всяких ругательств наслушался, но такого художественного и интеллектуального, впервые. Уже позже, рассказывая эту историю приятелям, я узнал, что есть и продолжение-ответ у этого ругательства: «Рязань, твою мать!». Необычный ответ, захотелось понять, провел небольшое исследование, но это тема за рамками этой истории.

     Медведь положил свои лапы на рычаги лебедки, его и так небольшие глаза сузились и произвел флатуленцию – это по-научному, а по человечьи «пук», т.е. выход газов из пищеварительного тракта через задний проход. У человека основной объём выделяемого газа не имеет запаха (я этого не знал, например), а характерный для выводимого газа запах обусловлен примесями сероводорода, индола и скатола. Не уверен, что ученые изучали метеоризм в желудке медведя и знают состав выделяемых газов, но как очевидец могу авторитетно сказать, газовая атака получилась впечатляющей. У нас заслезились глаза, закружилась голова, запершило в горле, померкли даже звезды на небе, а этот оккупант не думал останавливаться. Газовой атаке способствовало то обстоятельство, что мы находились в струе потока воздуха, который вентилировался и поднимался вверх, как по трубе, через копер буровой вышки.

     Небольшое отступление. Немецкая нация известна своей педантичностью, пунктуальностью. Европа объединяется, стандартизируется по единым правилам. Однако, немцы со своим менталитетом выбиваются из стройных рядов. Одна из особенностей нации – пукать в общественных местах, чтобы не сдерживать газы у себя в организме, вредно для здоровья. Вся Европа сдерживается, а бюргеры нет. Не порядок, поэтому в Германии Шольца появился штраф за «кишечный ветер»! Принят закон, по которому если вы в Германии нарушите чей-то покой на улице шумным выпусканием кишечных газов, то это преступление карается штрафом в 700 евро, а само правонарушение дословно называется «кишечный ветер». Комментаторы пишут про «бытовой нацизм». Мне приходилось бывать в ГДР в 1980 г. и в Западной Германии в начале двухтысячных, этого экстрима не замечал, в то же время, раз с этим борются, и принимают закон, значит актуально.

     Медведь, как тот немец, не сдерживал себя, над ним ведь не висел полицейский со штрафом, и его кишечный ветер громко вырывался на свободу во все стороны, но поднимался все равно к нам, доходягам. Женя окинул взглядом полати и показав пальцем на трубу лежащую рядом со спальником сказал: «Тащи эту ….. сюда». Эта ситуация в точности напоминает происхождение слова ГАДЖЕТ. Оно произошло от английского gadget — «штуковина, приспособление, устройство, безделушка, приблуда». Во времена пиратской Великобритании сидел не очень грамотный матрос на реи мачты парусника и кричал юнге внизу, не зная, как назвать, подай мне этот гаджет. Думаю, что скорее всего это было не цензурное выражение даже по тем временам. Вошло в обиход. Ладно молодежь, но и бабушки-старушки щеголяют друг перед другом кухонными гаджетами. Я схватил гаджет, на который указал Женя, весом около 30 кг и потащил к люку. Гаджет оказался отклонителем ТЗ-3 с романтичным полным названием (Тарбаган Забайкальский) конструкции ЗабНИИ. Это снаряд непрерывного действия для равномерного набора кривизны в заданном направлении одновременно с бурением скважины. В связи с дефицитом и некой хрупкостью хранился отдельно от прочего бурового инструмента. Вдвоем раскачав тарбаган, мы обрушили его на голову косолапого, но снаряд срикошетив по дороге, упал с металлическим лязгом к ногам медведя. Ему это не понравилось и он, выпустив еще струю кишечного ветра, встал на четыре лапы и косолапя побрел в противоположную от ворот сторону бурового здания, где был расположен еще один выход, по дороге роняя металлический чайник с заваркой и развешенный инструмент. Короткое недоразумение, которое называется у медведей хвостом, изображало по отношению к нам высшую степень презрения, помахивая по дороге. Тем не менее мы были довольны, потому что хвостатому не досталось человечины.

     Смог от газов начал развеиваться, и мы, не спеша, спустились из своего убежища. Женя сразу встал к рычагам. За время вояжа мишки на буровую, последняя продолжала бурить, и требовалось увеличить нагрузку на забой и приспустить буровые трубы. Я пошел делать инвентаризацию наших убытков и потерь. Помятый металлический чайник, да лужа из заварки (чифира), не считается. Обошлось легким испугом. Вышли на улицу прочистить легкие. Сели на то место трапа, где еще не давно стоял медведь. Вокруг светало. Буровая гудела за спиной, а здесь оказывается есть и другая жизнь, особенно птичья. Прохладный горный воздух привел нас в чувство, и мы начали рассуждать, чего его сюда занесло. Летом, когда в тайге полно пищи, выйти на свет громыхающей буровой, пахнущей соляркой и маслами, видимо что-то у него приключилось. Подранок, но ран мы не заметили, хотя шерсть такая густая, что это не удивительно. Возможно болеет. Женя поделился своими впечатлениями. Он оказывается больше всего боялся, что медведь нажмет на рычаг. Буровые трубы, которые подвешены на лебедке, всей своей тяжестью создадут нагрузку на забой, алмазная коронка разрушится, инструмент приварится к забою. Это распространенная авария, ее тяжело ликвидировать, уходят не одни сутки. Главное, как объяснить из-за чего произошла авария – пришел медведь, встал к рычагам. К наркологу поведут, белочку искать.

     Все неприятности когда-нибудь заканчиваются, закончилась и эта тяжелая трудовая вахта. Появился мой сменщик и я заслуженно, несколько дней отдыхал. Пришло время опять выходить на смену. Нашу команду везли в вахтовке-вездеходе (ГАЗ-66) с открытыми бортами по тайге между сопок. Женя тоже был с нами. Рассказывали про наше приключение с медведем, смеялись. Язвительные комментарии в наш адрес опускаю. Вдруг водитель резко затормозил, на обочине дороги лежала туша огромного медведя. Один из наших студентов-практикантов, который выделялся тем, что ходил в белогвардейской шинели без погон, полы которой ему били по пяткам и буденовке с красной звездой, лихо перемахнул через борт и ткнул тушу ногой. Медведь вздрогнул, из него с шумом вырвался газ, туша подпрыгнула. Дарвин велик, наш практикант еще более лихо скакнул к нам в кузов, полы его шинели ели поспевали за ним, а мы дружно закричали водителю: «Езжай».

     Дальше тряслись тихо и задумчиво. Природа сделала свое дело. Дикие звери, птицы и солнце через короткое время не оставили и следов от мишки. После этого случая вскоре на буровых появились ружья.