Через Камчатку роман 24

                ХАНДРА

     Зоя попросила еще день отдыха.
     Ее тошнило. 
     На общем совете решили и следующую ночь провести в доме Кулагина.
 
     День-два погоды не делают, рассуждал Резей.
     Да и сами курьеры порядком  устали.
               
     Диего никак не хотел ночевать в домике.
     Духи сердятся, да и человек жил в нем неприветливый, отнекивался проводник на настойчивые требования курьеров.

     Зоя несколько раз убегала в лес за дом, возвращалась к сидящему у костра Диего.
     В нерешительности топталась некоторое время, так  ничего и не сказав, уходила.
               
     К вечеру похолодало.

     Ужинали под мелкий противный дождик.

     Зоя собралась с духом и выпалила:               
- Коряки наврали!

     Компания оживилась, все с любопытством уставились на Зою.

     Диего укоризненно качал головой:

- Нехорошо  стариков ругать!
- Наврали, наврали. – Убежденно повторила Зоя. – Эту историю я знаю давно. Она не из здешних мест. Она из Ивашки, далеко туда, на север. Там и село Ивашка, и река Ивашка. Я знаю. У меня там родня.

- И что?

     Диего равнодушно поворошил костер, подбросил несколько сучьев в огонь.

- А то, что не было в этом доме, - она  обернулась и обвела рукой дом, как будто спрятала его в ладони, - никакого Кулагина. Как там, - Зоя вытянула руку к реке  и все посмотрели туда, - там не было никакой  землянки доброго Ивашки. Здесь их не было. Понимаешь?

- Нет. – Честно ответил Диего.
- Ты можешь ночевать  в доме. Духи тебя не тронут.
- Но кто-то же там был! – Вскочил Шурка. – Я же видел!

     Резей дернул его за штанину.
     Диего  указал на Шурку:

- Вот. Он видел.
- И Гавриил видел, и Резей. Да-да, не отпирайся!

      Резей дергал  Шурку за штанину, но тщетно.

- И они видели. – Повторил проводник.
- Ну и? – Вяло отозвался Резей.
- И? – В тон ему повторил Гавриил.
- В том-то и дело! Ночь провели и - ничего! Живые! – Не унимался Шурка.
- Мне нельзя. – Упрямился проводник.
- Но почему?
- Я другой.
- Какой другой? А она?

     Шурка стоял над маленьким ительменом, как гора над мышью и возбужденно махал руками.
- Холодрыга же! Зима почти! А заболеешь? Кто на поведет? Кто тебя лечить станет?

- Что ли ты боишься? – Тихо вдруг спросила Зоя. – Одному здесь оставаться опаснее, чем там всем вместе. Разве не так?
    
     Проводник пожал плечами.

- Какая разница, Кулагин  там или кто с другой фамилией. Я знаю одно, там душа неуспокоенная. И надо уходить отсюда скорей. Заболеть можно.

- Это ты сегодня заболеешь. – Рассердился Шурка. – Смотри,  дождик какой. Дубак.

     Ночью Резею не спалось, плечи ломило, болели руки-ноги.
     Набежал короткий ливень и тугими каплями лупил по  треснутым стеклам оконца.

     Резей подсел к окну, уставясь пустым взглядом в темноту ночи.

     Старался разглядеть проводника.
     Но в кромешной  темноте ничего не увидел.

     Он вспомнил, как в раннем детстве впервые попал на спектакль кукольного театра.
     Происходящее на сцене он воспринял, как реальную действительность где-то существовавшей сказки.

     Это чудо пробудило в нем Поэта.
 
     Он стал писать стихи.
     И с тех самых пор не переставал искать  в суровой обыденности нечто романтичное, необыкновенное и нескучное.

      В последнее время  стихи не писались.
      
      Хмурым утром сквозь тучи неожиданно прорвалось скудное солнце.    
      Тоска, набежавшая ночью, не оставила Резея и днем.

      Все, чем вчера восторгался, сегодня казалось ему пустым и ненужным.
     Раздражало и давило низкое небо.

     Близкие сопки и скалы, лежавшие на пути громадной преградой, бесили и казались бессмысленными, как и весь их поход.
     Ничто не радовало, и ничего не хотелось делать.

     То ли от однообразной и скудной еды, то ли от старых  шуток, но на этот раз все хмурились и обедали молча.

     Вопреки обыкновению, Шурка  не отрывал взгляда от своей миски.
     Резей тихо удивился, при любых обстоятельствах Шуркины  интересы распространялись гораздо дальше его собственной  миски.

     Гавриил вздыхал, а  у костра вообще отвернулся  к елке и изучал ее, как пирамиду египетскую.

     Зоя  бродила в кустах, будто и не устала вовсе.

     Диего острым взглядом скользил по лицам спутников, пряча глаза под сросшимися бровями.
    

     Полдня шли по узкой, едва заметной тропке.

     Неожиданно  небо просветлело, тайга расступилась и перед глазами путников  предстала  огромная зеленая долина в обрамлении снежных гор и цветастых сопок.

     Позади них левее высилась сахарная голова огромного вулкана.

- Толбачик. – Сказал Шурка. – Опять дымится.
- Ключевская. – Поправил Гавриил.

     Вершина вулкана была покрыта небольшой пышной шапочкой.
     Может,вулкан курился, а, может, за его седую вершину зацепилось  облачко.

      Диего пристально всматривался в одиозную вершину величественного красавца, не вникая в разговор спутников.

- Толбачик. – Упрямился Шурка. – Ключи-то уже давно прошли.
- Ну и что? – Возразил Резей. – Это Ключевская сопка. Она огромная. Ее отовсюду видать. А Толбачик немного южнее.
- Ключевская извергается.
- И Толбачик –тоже.
- А что ж мы его раньше не видели? – Шурка хотел было снять рюкзак.

     Диего остановил его. И стал спускаться вниз.

- В тайге сосны горизонт закрывают, не знаешь? – Отозвался Резей.
- Надо успеть до дождя. – Сказал Диего.
- Да, это Ключевская. – Повторила Зоя, осторожно спускаясь следом за  проводником.

     Они остановились на скалистом выступе.

     Долина  густо заросла кедровым стлаником.

     Идти через нее, да еще и с тяжелой ношей, казалось делом немыслимым.

     Диего повел группу в обход по склонам сопок.
 
     Он признался, что не был тут много лет, и никак не  вспомнит, есть ли здесь поблизости охотничье зимовье или землянка.

     Диего с тревогой поглядывал на вулкан.

     Здесь он был виден отовсюду.

     Вершина его  полностью затянулась тучами.

     Шли медленно.

     Ботинки скользили  на  крутых склонах.

     Тяжелый груз толкал вниз.

     Поминутно кто-то скатывался со склона, только  проводник и Зоя шли, как по  асфальту.

     До сумерек успели обогнуть только часть долины.

     Для отдыха Диего выбрал склон поровнее, под соснами.

     Налегке  Зоя  быстро забралась на невысокую сопочку,  и теперь отдыхала на поваленном дереве.

     Остальные, отягченные тяжелым грузом, еще добрых полчаса подтягивались к месту дневного привала.

     Шурка подсел к корячке:

- Ну, скажи потихоньку, какие они?

     Зоя не знала его прозвища, но смутно догадывалась: Шурка – из той  породы людей, что если  втемяшит  себе что в голову, сам наизнанку  вывернется, всех  ближних  повыворачивает, а своего добьется.

     Она смотрела на него долгим взглядом.

     Шурка выдержал его, не моргнув.

     Наконец, решилась:

- Маленькие, ржавые какие-то. Лохматые.
- Все камчадалы рыжие, как англичане. –  Брякнул  он  невпопад.
- Камчадалы – потомки  коренного населения с пришлыми. А мы про кукол говорим. Они – не люди.
- Но похожи на нас?

      Зоя утвердительно кивнула:

- Про  кукол - интересно. Но  в  сопках их лучше  не поминать. А вот  ты знаешь,  как появилась наша Камчатка?

     Шурка  поднял глаза  к небу:

-  Как?  Как… Обыкновенно, как. Тектонические плиты  вздыбились…  - Он взмахнул руками, изображая эти  самые  тектонические  плиты.
 
     Все рассмеялись.

     Зойка  звонче остальных.

-  Э-э. – Ее   носик забавно сморщился. – Не знаешь. А  еще камчатский. Прежде был здесь, на этом месте,  соленый океан. Но вздумалось жене Кутха, красавице Гелькхум, спуститься с небес.

     Она сына ждала, вот и капризничала,  прыгнула и прямиком в воду, попала в холодную. Тонуть стала, от страха и разрешилась. А сын ее превратился в землю. Родившийся сын хотел мать из пучины вызволить. Так что, Камчатка наша  от сыновней любви появилась.

 
     До первых капель  соорудили шалаш.

     Костер развели внутри него и тут же загасили.

     Дым выел все глаза, дышать в шалаше стало нечем.

- Да, вулкан  к вечеру весь в тучах скрылся. Теперь нас зальет. – Сказал Резей.

   Ему никто не ответил.

     Под  шалаш натекло достаточно воды.

     Со стороны склона обложили его рюкзаками, прижали  камнями.
     И поступление воды сократилось.
     Но не надолго. 
     Ночью дождь усилился. Затопил  палатку.
     Чудом  ее не снесло со склона.

     Утром выбрались из промокшего  насквозь шалаша.

     Ночной ливень примял и поломал кусты, прибил траву и смыл  рюкзаки от шалаша.

     Искали  рюкзаки у  подножии сопочки, но внизу их не было.
     Обшарили каждый кустик, ямку и выступ – рюкзаки как сквозь землю провалились.      
     Через полчаса все собрались, не решаясь посмотреть друг другу в глаза.
     Растерянно оглядывались, как будто ждали, рюкзаки вот-вот сами повыпрыгивают к шалашу из кустов.

     Резей сказал то, о чем  думал каждый и боялся произнести вслух:

- Придется тащиться обратно.

     А  о том, что возвращение будет не простым, он говорить не стал.

     Шурку занимала одна мысль: запросит ли Канашко аванс обратно? и сколько потребует за убыток?

     Он так расстроился, что забыл  произнести это вслух.

     Зоя плакала. Возвращаться в Ключи она не хотела.

     Наудачу решили осмотреть еще раз сопочку.

     Зойка спустилась к подножию сопочки вниз,
подняла глаза и вскрикнула. 

     От шалаша  вниз  четко  просматривался след от бурного  потока.

     Он огибал сопочку вдоль  наискосок, обходя  небольшие возвышенности. 

     В затопленной низине, в прибитом холодным ливнем шеломайнике, валялись их драгоценные  рюкзаки.

     Матерясь, вытаскивали и выжимали мокрые пожитки.

     Мечты о костре и обсушиться пришлось оставить на потом.

 - Надо  бы грамм по пятьдесят раздать ребятам, - высказался вдруг Диего. – Не то свалятся в горячке.