Я матрос Северного Флота

               
               
       Пролетел месяц курса молодого бойца. Пришло время, и за нами пришли… Оказалось, что мне, ребятам из Ленинграда, одному парнишке из Горького и ещё нескольким парням, выдалась честь служить в этой же части. То есть в конце декабря перебрались на ПКЗ. Попали в разные подразделения. Я с земляком попали в службу 5, которая выполняла множество функций и, пожалуй, была самая многочисленная. В задачу службы входили ремонт разного оборудования, обеспечение части теплом, водой, электроэнергией, связью, топливом, а, так же, снабжение подводных лодок водой высокой чистоты – ВВЧ. Была служба 3, которая занималась перезарядкой реакторов атомных подводных лодок, была служба, обеспечивающая хранение радиоактивных отходов, был дивизион кораблей технического флота в виде 3-4 танкеров, перевозивших куда-то жидкие радиоактивные отходы. А ещё был экипаж ПКЗ. Кстати сказать, эта в/ч 90299, была крупнейшим в Европе хранилищем радиоактивных отходов. На всякий случай всю эту информацию можно найти в интернете. Сейчас этой войсковой части уже не существует.
       Гена Грачёв, окончивший Ленинградский электротехнический институт, попал в службу 3, Олег Льготный из Ленинградского института водного транспорта (ЛИВТ) – в дивизион кораблей техфлота. Были ещё Карпов Борис из Ленинградского кораблестроительного, Задоренко Николай и Баев Игорь из ЛИВТа. Они тоже были где-то рядом. Карпов был серьёзным мужчиной с уже лысой головой, Задоренко – широкоплечий крепыш, который постоянно курил папиросу за папиросой. А Игорь Баев был высоким красивым мальчиком из хорошей ленинградской семьи, отец его был капитаном дальнего плавания и иногда присылал посылки, в которых, кроме всего прочего, присутствовал ароматный голландский табак и гильзы из папиросной бумаги, которые следовало набивать табаком. Игорь был из настолько хорошей семьи, что на службу пришёл с презервативами, что вызвало массу шуток от сослуживцев.         
       Но всё это выяснится потом, появятся ещё лица с высшим образованием. А пока мне указали койку на втором ярусе в кубрике на 30 человек. Койки располагались так, что образовывали что-то на подобии купе в пассажирском вагоне. У каждого был индивидуальный шкафчик, светильник над головой, одеяло было шерстяное толстое и мягкое. Середина кубрика была свободной. Там немного с краю стоял стол на 6 человек и две скамейки. Напротив, через коридор шириной около двух метров был ещё один такой-же кубрик.               
       Мне предстояла большая работа. Необходимо было пришить погоны ко всем форменным рубахам и к шинели, пришить штат на левый рукав парадно - выходной форменки и шинели, пришить на грудной карман обеих роб полоску белой ткани на которой позже будет написан чёрной краской мой боевой номер. Пришить к «сопливчику» белый воротничок. Сопливчиком называли специальный воротник, который закрывал шею вместо кашне. Раствором хлорки нанёс номер моего военного билета «НЛ № 2863192» на все элементы одежды.
       До Нового года оставались считанные дни и чувствовалась подготовка к нему. Я пока «присматривался». Назначили меня в команду спецтрюмных и представили командиру отделения, другим соответствующим начальникам и личному составу. Сводили на объект, в одно из чёрных зданий на территории. На объекте мне показали какой-то насос, который стал моим заведованием. Выдали специальную книжку, которую я должен выучить наизусть и постоянно носить её в нагрудном кармане рабочей одежды. В этой книжке было написано, что и в каких обстоятельствах я должен делать со «своим» насосом. Мне стыдно, но я так и не выучил. Так его назначение и осталось для меня тайной... Хорошо, что не смогу выдать эту тайну даже под пытками. Присвоили мне боевой номер «МО-А-28».
       Этот мой объект был хорош тем, что там был прекрасный душ с очень горячей водой и отличным напором. Можно было мыться, хоть каждый день. А вообще-то в этом здании была расположена законсервированная станция воды высокой чистоты, более современная, чем работающая, но уже основательно разоренная. Дело в том, что внутри оборудования были трубки из мельхиора, который пользовались большим спросом для изготовления всяческих красивых поделок. Но о них позже, если не забуду…
       Новогодние праздники прошли тоскливо и скучно. 31 декабря в актовом зале поставили столы с разными сладостями и детскими газированными напитками. На сцене пели, плясали и читали стихи. Надо сказать, что пели неплохо. Мне даже показалось, что это не было организованной самодеятельностью, а просто каждый желающий выходил и показывал, что умеет. Некоторых певцов матросы просили спеть что-нибудь, и никого не приходилось уговаривать долго. Популярностью пользовались песни, если можно так выразиться, местный фольклор: о море, о службе, о девчонке, которая ждёт и тому подобные. Запомнилась песня на стихи А. Грина, которую за вечер неоднократно исполнял под гитару на «бис» старшина 1-й статьи, внешне похожий на В.И. Чапаева, только в миниатюре, и с басом, не соответствующим его комплекции.
             Не шуми, океан, не пугай-
             Нас земля испугала давно.
             В тёплый край, в южный край
             Мы придём всё равно.

             Южный Крест светит нам в вышине.
             С первым ветром проснётся компас.
             Бог, храня корабли,
             Да помилует нас!

             Ты, земля, стала твердью пустой.
             Рана в сердце… Седею… Прости!
             Это твой след такой.
             Ну, прощай и пусти!

       Старослужащие, или «годки», то есть те, кому осталось служить один год, праздновали веселее, чем остальные. У них было припасено всё, что требовалось для праздника. Но всё происходило тихо-мирно и незаметно. Танцев, к счастью, не было…
       После праздников время потекло своим чередом. Утром подъём, зарядка на причале, умывание, то да сё. Потом проводилась малая мокрая приборка, то есть быстрая протирка пола, после чего построение и завтрак. После завтрака утреннее построение на причале, приветствие командира: «Зрав –желам- тварищ-каптан-перва-ранга!», подъём флага и развод на работы. И так каждый день, кроме субботы и воскресенья. А по понедельникам после утреннего построения переодевались в приличную одежду, т.е. в парадно-выходную форму, так называемую «форму три», и шли в столовую, где происходили политзанятия. Занятия проводил молоденький лейтенант Стаценко, вероятно «молодой специалист» вроде меня.