Безымянная палата

Когда Княгиня вошла в чумной барак, то улыбнулась, наивно полагая, что этим поможет умирающим сродниться со смертью.
Попыталась улыбнуться. На щеках натянулась и полопалась кожа. Грохот мог  насторожить и спугнуть жертву.
Поэтому пригнулась и заслонилась ладонями.
Субъект расположился за стойкой,  бессильно уронил руки. Но губами дотянулся до стакана. Губы вытянулись, окунулись в пойло.
Треск  разрываемой кожи слился с хлюпаньем.
Кожа его еще больше позеленела. Зелень  сползла к подбородку.
Чтобы вернуть первоначальный цвет и привлекательность, наотмашь несколько раз хлестанула себя по щекам.
И только после этого одолела ступеньку при входе.
Завсегдатаи оглянулись на скрип, но тут же прикрылись и зажмурились, чтобы не ослепнуть, я для них была как полуденное светило.
А они творили в потемках, и теперь корчились и страдали на свету.
Но мой подопечный не оглянулся.
Пусть оставшиеся закатные дни принесут тебе только боль и отчаяние, мысленно пожелала  ему.
Княгиня бесстрашно направилась к прОклятому человеку.
Через ледяные вершины, но одолела холод и пургу высокогорья.
Через непроходимую топь, но болотная нечисть пощадила меня.
Через тупость и самовлюбленность чересчур возомнивших о себе мужиков.
Все же добралась до цели и карабкаясь на высокий соседний табурет, бедром случайно задела мужчину.
Боль безжалостно вонзилась.
Он сумел приподнять голову и посмотреть на меня.
Когда человек замерзает, то перед смертью ему становится неожиданно жарко.  И тогда он распахивается навстречу холоду.
Некоторые, умирая, вспоминают свои похождения.
Он вспомнил.
Княгиня обязана выжить в чумном бараке.
Примерно так я сказала этому недоумку.
- Всегда готов посодействовать. - Поманил тот меня согнутым пальцем.
- Раньше, когда я входила в бальную залу, господа замирали от восхищения, - сказала я.
- Квартиру пока еще не отобрали, - согласился он.
Не сумел запахнуть рот, или распахнул его от восторга и восхищения. В уголках губ вскипела пена. Когда брызги попали на стойку, там остались черные пятна.
Так пенится слюна у гончих, когда те преследуют зверя.
Я настояла и тоже участвовала в этой забаве, огромной толпой собак  и всадников, кажется, загоняли зайца.
Или срывала колпачок с  головы ловчего сокола, и тот взлетал, высматривая добычу.
В усадьбе уже был  накрыт стол. Оголодавшие охотники с жадностью набросились на яства. Но сначала всем поднесли чарку огненного напитка. 
Я не стала жеманиться. Но незаметно  выплеснула зелье.
Деревянная поверхность стойки еще больше потемнела.
- Они думали, что все отобрали, наивные простаки, - похвалился мужчина.
-  Наивные простаки, - отправляя меня на задание, усмехнулась Старшая Княгинях. -  Они думают, что все выскребли, но враг хитер и коварен. - Благословила меня на свершение.
-  Разберемся еще с одним негодяем! – поклялись мы вместе.
-  Мы –  Княгини! – напомнили о своем происхождении.
- Не посрамим предков, - сказала хозяйка.
- Подданные любили и уважали нас, - согласилась с ней.
- Все изменилось. – Нахмурилась она.
- Не надо, - взмолилась я.
Старшая Княгиня так сжала  кулаки, что побелели костяшки пальцев.
- Мне больно, - пожаловалась я.
Слезы  упали. Мои слезы на ее грудь. Крепкие руки обхватили. Прижали к мокрой груди.
Мы так долго блуждали в потемках, пока не обрели друг друга. Как две  чуждые всем частицы. Но сошлись наконец.
И когда угомонились и обессилили, когда слезы  высохли, в очередной раз поклялись отомстить захватчикам.
- Выбрались из трущоб, не умели пользоваться даже унитазом и элементарными гаджетами, - упрекнула я захватчика.
- Я был миллионером! – возмутился тот.
Кожа не щеках слегка порозовела.
- Из Парижа выписывали бонн и служанок, - вспомнила я
- Когда было скучно, улетал в Лондон, - вспомнил он.
- Где теперь твой Лондон?
- А твой Париж? – обменялись мы любезностями.
- Вы их разрушили, - не сдержалась я.
- Я  оплачу твои услуги, - согласился он.
- Мне не нужны  деньги, - гордо отказалась я от нелепого предложения.
Почудилось, что хозяйка услышала, настолько мы были с ней близки.
И со своего наблюдательного поста укоризненно погрозила пальцем.
- Мне не нужны, но так отомщу за поруганную нашу честь, - исправила ошибку.
Старшая Княгиня удовлетворенно кивнула.
- Так хорошо припрятал, что они не нашли, - похвалился совратитель.
- Мои сподвижники обязаны были  грамотнее защищаться, - чуть ли не впервые обвинила я. – Должны были уничтожить эту сволочь.  Надо было пригласить наемников со всего мира.  И мы бы тоже стали этим миром.
- Поехали, - устал от долгих переговоров мой похититель.
Оперся на меня, я помогла ему выбраться на улицу.
Есть такая сказка: героине кажется, что она ступает по лезвию ножа. Сталь безжалостно терзает ноги. А я не только ступала. Руки его и тело ощетинились колючками. Воздух, которым он дышал, колючими каплями слюны прожигал кожу и одежду.
Сиденье машины,  которую мы остановили, тоже впилось шипами.
Как и дверца, в которую я вжалась.
Водитель что-то сказал на своем тарабарском языке.
Дешевка, разобрала я.
- Я дорогая, - предупредила похитителя.
-Меня на все хватит, - похвалился тот.
Водитель опять пробормотал.
Мои жены тихие и послушные, разобрала я.
- Ну и убирайся в свою мертвую гавань! – осадила я наглеца.
Водитель с такой яростью вдавил педаль газа, что взревел мотор. Поэтому не разобрала его слова.
Наверное, он благословил раскрепощенных русских женщин.
Машина прыгнула, на асфальте остались черные полосы.
Лучше бы мы разбились, стало бы меньше двумя насильниками.
Впрочем, с одним я справлюсь, а с такой ездой второй тоже долго не проживет.
Только эта радостная мысль помогла добраться до враждебной крепости.
- Где спрятал? –  потребовала я.
- Сначала надо заработать, - откликнулся он.
Непослушными пальцами попробовала расстегнуть кофточку.
Попыталась уговорить себя. Это пальцы моей старшей подруги. И расцветает все то, к чему они прикасаются.
Но  шиповник царапает своими колючками.
- На эти деньги мы пригласим иноземную рать, - проговорилась я.
- Здесь, рядом, – пошутил насильник.
В пустой комнате, где опытные сыскари обследовали все стены и даже заглянули в топку камина. Но только пепел былого обнаружили там.
Не одна стенная панель не откликнулась звонким гулом.
Такие неловкие пальцы у моей подруги. Будто забыла, как сестрой милосердия работала в лазарете.
- Меня тоже ранили, - помогла я сестре.
- Все еще впереди, - утешил насильник.
Кофта наконец упала.
Будто огромная амеба подползла к ногам. Нацелилась своими щупальцами.
Я отшатнулась от убийцы.
На груди лопнула рубашка. Прикрылась растопыренными пальцами.
Они, зарубежные доброжелатели – ради них мучилась и страдала, -  обязаны помочь и спасти.
Но пока еще не смогла приманить их.
Нечем приманивать. Сначала отобрали поместье. Там разместили беспризорников. А когда  здание развалилось, вывезли их в неизвестном направлении. Развалины облюбовали бродяги. Огонь уничтожил останки, пепел развеял ветер. Вырубили леса, что прикрывали пашню от суховея. Вскоре плодородная земля превратилась в пустыню. Песок скрипел на зубах и засыпАл следы случайных странников.
- А у тебя что? – испытала я насильника.
- Камин, - откликнулся тот.
- Молодец, но выясни подробности, - поддержала меня подруга.
Одной рукой прикрывая грудь, другой ощупала я изразцы. Такие  узкие щели между ними, что туда не войдет лезвие ножа.
Когда возвели египетские пирамиды, строители переместились в эту залу. Наши мастера до сих пор не могут повторить их достижения.
Мрамор манил и притягивал.
Из того волшебного прошлого не вернуться в гиблое настоящее, если не удастся убрать руку.
Ухватила ее другой рукой.
Грудь ужалась до двух неприметных холмиков.
- Слишком худосочна принцесса, ты что, недоедаешь? – удивился мужчина.
- Приди ко мне, - позвала я подругу. – Я не развратная, но жаждущая. Пусть все погибнут, и останемся только мы. Я согласна на совместное одиночество.
- Надо сначала избавиться от неверных попутчиков, -   научила Старшая Княгиня.
- А потом? – ухватилась я за призрачную надежду.
- Там будет видно, -  обнадежила она.
При этом на щеке дернулся мускул и скривился уголок губ.
Еще бы, прошла через такие испытания.
- Видишь, я пробую, - согласилась я  с ней.
- Плохо стараешься, - усмехнулся насильник.
Когда уходили из кабака, прихватил едва початую бутылку.
- Нет, запрещено, я высажу! – на своем тарабарском языке отказал ему водитель.
Я перевела.
Вернее ухватила мужчину за руку, когда тот попытался присосаться.
Он так долго и недоуменно разглядывал свою руку, что ненадолго забыл о выпивке.
Но наверстал, затащив меня в камеру.
Глотнул, пока  возилась с пуговицами. И даже поперхнулся, когда  я избавилась от кофты и рубашки.
Как пожелала Княгиня.
Я избавилась от корсета, что сдавливал  грудь и живот.
Не только поперхнулся, но кислота, в которую превратилась выпивка, выжгла ему внутренности.
И теперь  изнемогал, наблюдая, как я раздеваюсь.
Избавились от юбки.
Когда  ждет подруга, то  никто не страшен.
Ноги мои струились.
- Третья плитка сверху, вторая сбоку, -  напомнил себе  наблюдатель.
Речь его окончательно разладилась.
Но этим вечером я научилась разбираться в любой тарабарщине.
- Едва не вмазал в стену машину,- признался наш шофер своему сменщику.
 Смогла распознать и этот экзотический язык. 
- А я вожу с собой гранату, - откликнулся тот.
- Раздобуду бомбу.
- Две бомбы, - поочередно повысили они ставки.
Пальцами неловко подцепила  резинку трусов.
Надежный способ избавиться от назойливых поползновений. Позволить мужикам хлебнуть как следует. Тогда они не смогут.
Я позволила.
Потом зажмурилась и уронила трусы.
Вообразила себя на берегу моря. Ступней определила температуру воды.
Жаркая как кровь, можно раствориться и погибнуть в пучине.
Кажется, он отыскал нужную плитку и прижал большой палец к заветной точке.
Крышка сейфа распахнулась.
Не только услышала, как переговариваются люди, но и разглядела.
Кабинет, где на стене висел портрет человека в полувоенном френче с щетинистыми усами, козлиной бородкой и изможденным лицом. Проницательный взгляд, скажут его последователи; злые глаза, различила я.
Хозяин кабинета был в цивильном костюме, но на плечах угадывались невидимые погоны.
Где-то видела женщину, что отчитывалась о проделанной работе.
Протерла глаза и вгляделась из-под ладони.
Насильник достал из тайника несколько снимков, пошатнулся и повалился на пол, но не выронил их.
Перелистал голых женщин, некоторые стыдливо прикрывали лицо ладонью. .
Так громко сглатывал, наслаждаясь занимательными картинками, что казалось, об асфальт разбиваются падающие с крыши кирпичи.
Заслонилась  от обстрела: одной рукой прикрыла лоно, другой грудь.
Мужчина пробормотал в пьяном бреду. Пустая бутылка откатилась и горлышком указала на меня.
Как на игре в фанты; что должен исполнить тот, в кого упрется указующий перст?
Я  придумала себе задание.
- Вот какими должны быть настоящие женщины. – Различила, что сказал мой похититель.
- Как ты могла? – спросила бывшую соратницу.
Когда брезгливо опущены уголки губ, это не улыбка, а презрительная гримаса. И угрожающе прищурены глаза. А морщинки около их внешних уголков, как следы хищника. Волосы как змейки. И кожа обтягивает не мягкую и желанную плоть, но под ней таятся крепкие мускулы.
- Кому нужны эти затасканные снимки? – резонно вопросил хозяин кабинета.
Мечтал о генеральском достоинстве, но провалил последнее задание.
- Она исправится, - робко заметила его подчиненная.
На ее погонах угадывались крошечные звездочки.
- Кому нужны эти затасканные женщины? – не угомонился полковник.
- Сама пойду, - обещала капитанша.
- Нужно обязательно найти припрятанные деньги, - научил начальник.
- Я найду.
Хозяин в сомнении почесал затылок.
Так душно в кабинете, что женщина машинально расстегнула верхнюю пуговицу.
Мужчина насторожился.
Уже были претенденты.
- Разворот через левое плечо, шагом марш! – подал команду.
Женщина давно не занималась строевой подготовкой, но так впечатала  в паркет туфли, будто на ногах были тяжелые армейские сапоги.
- Пошла отдаваться, - прокомментировал ее уход несостоявшийся генерал.
Не так все просто, прежде чем снова выйти на меня, ей надо   изменить лицо, голос и походку.
А я не желала видеть и знать предателя.
Но не привыкла работать в одиночку, поэтому тяжело давалось каждое движение.
Генерал поднес к глазам сложенные колечком пальцы. Через этот прибор наблюдал за моими действиями.
Подволакивая непослушные ноги, подобралась к окну.
Наверное, что-то спугнуло грабителей, они не успели содрать шторы.
Задернула их, материя скрипуче и неохотно поддалась моим усилиям.
Оптика отказала, генерал выругался. Такое сказал, что восхитился бы самый продвинутый извозчик.
Более не мог наблюдать, но не отчаялся.
Слыл заядлым коллекционером, но никому не показывал свою коллекцию, сотрудники догадывались о его увлечении. В поисках экспонатов обследовали  комиссионные магазины. Самые ушлые находили, и справедливо рассчитывали на повышение по службе.
Начальник более всего ценил добрые старые образцы.
И теперь с вожделением рассматривал притягательные картинки.
Например, деревянную кобылу.
Когда преступника сажали на шипастое седло, шипы медленно, но неотвратимо вонзались.
Я спряталась за шторкой, но он догадался, пришпорил  кобылу.
Содрала штору и, чтобы скрыть наготу, завернулась в пыльную колючую тряпку.
На другой картинке был изображен так называемый «испанский сапожок».
Дощечками сдавливали ногу и неторопливо закручивали винт.
Задернула шторы, завернулась в тряпку, кажется, мне удалось затаиться.
Но приметили моего незадачливого подельника, мужчину, которого несправедливо обвинили в неправедном обогащении.
Все забрали, и подруги, которые до этого, как мухи над вареньем, вились над ним назойливым роем, вдруг потеряли интерес к обездоленному человеку.
Сохранились лишь их снимки, но если генерал мог насладиться изображением пыточных орудий, то нормального мужика не удовлетворили бледные эти подобия.
Замертво повалился к моим ногам.
Я догадалась. Они закинули сеть с крупными ячейками. Мелкая рыба уйдет, останется богатая добыча.
Мой подельник,  несомненно, относился к незначительным рыбешкам,  и случайно попал в эту сеть.
Пыточный мастер придирчиво осмотрел свои орудия.
После окончания работы бережно протирал их смоченной уксусом тряпочкой.
Дощечки и бока кобылы глянцевито блестели.
Увидела, как палач  привычно засучил рукава.
Одновременно наблюдала за действиями бывшей подруги.
Предательство обычно начинается с незначительных событий. Но постепенно они разрастаются. И когда предателей разоблачают, те сильнее всего ненавидят бывших соратников.
Некоторые из них, более наивные, но скорее всего более хитрые, напрасно настаивают на своей непорочности.
Так называемая княгиня, наверняка самозванка, укрылась в кабинете.
Повесила на стену портрет несостоявшегося генерала и обвинила его в частичном несоответствии.
Если извозчики насладились заявлением генерала, то тем более восхитились ее творчеством.
Портрет не дрогнул.
Тогда набрала полный рот слюны и плюнула,  поразила в лоб.
Пена сползла на мундир, но женщина не угомонилась и после расстрела.
Размахнулась и ударила.
Сначала ладонью, потом кулаком. Била поочередно обеими руками, разбивая костяшки пальцев.
На стене остались окровавленные вмятины.
Не было у нее своего кабинета, еще не доросла до этого. Поэтому закрылась в кабинке уборной. Там разбушевалась: сначала искорежила стену, потом свернула унитаз.
Такие  удары, что содрогалось здание.
Но никто не насторожился. Шла непрерывная реконструкция, требовалось где-то размещать новых сотрудников.
Переборки ломали  идейно-грамотные специалисты. После них многое приходилось переделывать, работа затягивалась.
Но напрасно бесновалась обманщица, более я не поддамся на ее уловки.
Да, ее действия были сродни княжеским, видимо предки прислуживали князьям и переняли некоторые повадки.
Пока я разбиралась с ней, палач вплотную подобрался к очередной жертве.
Мужчина настолько обессилел, что не смог  отползти.
Одной рукой придерживая штору, в которую была обернута, другой ухватила его за ногу.
Не удалось сдвинуть тяжелую тушу.
Тогда вцепилась обеими руками.
Тряпка упала.
Разглядывайте и наслаждайтесь, и если ослепнете,  я не виновата!
С такой силой потянула, что полопались мускулы и сухожилия, но все равно не смогла сдвинуть тело.
И не соблазнила, палач всего лишь облизнулся, но изготовился приступить к дознанию.
Если невозможно спастись, то надо попытаться хотя бы избавиться от мучений.
Палач привычно поплевал на ладони.
Увидела, как водитель, что доставил нас в эту камеру, осторожно уложил в багажник  взрывчатку.
Как договорился с опытным террористом.
Руки при этом дрожали,  мог подорвать себя, но не посмел отказать наставнику.
- Дай, - приказала я трусливому исполнителю.
Тот был  напуган, и видел, как в тумане.
Если чисты твои помыслы, то в  суровых испытаниях тебе поможет дева-спасительница, утверждают некоторые богословы.
Спасительница помогла.
Явилась в таком сиянии, что он не заметил моей наготы.
И когда отдал гранату, как на молитвенный коврик пал на грешную землю и вознес молитву.
Я изготовилась взорвать бомбу.
Такая крошечная камера, что  не выжить после взрыва.
И более не придется мучиться.
Все кончится, но в ином мире охотно примут очередных невинных пришельцев.
Зажмурилась и надавила на красную тревожную кнопку.
………………………….
Г.В. Октябрь 24