Обсурд из цикла Рассказы О

Обсурд
посвящается Францу Кафке

На улице было уже почти темно, а самосуд всё никак не начинался. Обвиняемого никак не могли поймать. Его как будто укрывала, какая-то сила, а он трусливо прятался в зарослях крапивы и ждал, пока совсем стемнеет, что бы сбежать из этой проклятой деревни.
На его ловлю вышла вся деревня, даже дети, которым уже давно полагалось спать, но они наравне с взрослыми рыскали по деревне и кричали о справедливости суда.
Много голосов переплеталось, в горячем от пламени факелов воздухе, что бы призвать его явиться в суд. Его убеждали в его виновности и необходимости возмездия. Ответственность должна была найти плечи, на которые нужно было возлечь для всеобщего блага.
– Господи спаси и сохрани! – шептал в уме приговорённый и прижимался к остывающей земле, – За что?!
Вдруг заросли крапивы раздвинулись, и возникла рыжая кошка. Заметив его, она во всё горло принялась мяукать и шипеть. Он что было сил бросился на неё, что бы задушить гадину, но она выскользнула из рук, и исчезла во тьме. Он понял, что нужно бежать, но неожиданно упал на землю, и прежде чем его разум растворился в кипящей грязи, он увидел на своей руке царапину, оставленную кошкой.
– Я погиб Господи. – Подумал он и затих.
Было уже темно, когда его несли на носилках в здание деревенского суда. Все жители так обрадовались этому, что не могли дождаться, когда начнется процесс. Они толпой обступали несущих носилки и кричали бесчувственному, о его подлости и кровожадности, о его глупости и варварстве. На это он отвечал тяжёлым сопением и дарованным сном, в котором он ледяной богатырь с ледяной дружиной побеждает всех кошек и гадин.
Наконец его внесли в здание суда, под бурные аплодисменты присяжных, облаченных по такому случаю в ритуальную одежду. Некоторые из достопочтенных присяжных даже вскочили с мест, и, забыв об этикете, ринулись к приотворённому, который вместо того, что бы уже начать умалять их о помиловании, посмел так мирно спать и издавать звуки крайнего спокойствия.
Верховный судья этой деревни их остановил: «Тихо! На место!», и с особенным упоением произнес: «Мы собрались здесь, что бы свершить справедливый суд, а не балаган! Мы есть власть здесь, и нам поручено вести закон! Этот человек посмел нарушить наш закон! Чего он заслуживает, мы знаем все, но его казнь, должна быть обставлена... то есть, произведена по всем предписаниям нашего доброго закона, а для этого нам нужен суд!»
Раздались радостные рукоплескания, от которых спящий, перевернулся на бок, хотя был крепко связан веревкой.
Судья поднял вверх руки, как будто успокаивая толпу, но на самом деле он наслаждался видом форм молоденькой девушки, которая активней всех ему аплодировала.
– Что поделать, таков удел стариков – любить молодых! – подумал судья, и сильно стукнул молотком. Все затихли и сели на места, кому не хватило мест в этом амбаре, те сели на пол, ну а кто был на улице, а это было большинство, те сели на холодную землю. «Ну а что поделать закон, есть закон»
Так как в это время года ночь коротка, судья заявил: «Времени у нас мало, по этому постараемся побыстрей! – он одним глазом посмотрел в дело, оперативно составленное по всем их законам, а другим на приговорённого, всё так же спокойно спавшего на носилках, ну а третий глаз он ни сводил с той хорошенькой профурсетки, которая смотрела на него как на бога.
Судья поправил парик, одернул мантию и торжественно изрёк: «Итак господа, этот человек, обвиняется и поэтому приговаривается к жестокой казни, но закон есть закон, прежде чем отдать его палачам, кстати когда будете отдавать разбудите, мы выслушаем прокурора, истцов, ну и может присяжных, которые кстати являются свидетелями со стороны истцов…
Господин прокурор, вы пока начинайте, а я отойду?!»
Судья, не дожидаясь ответа, опрокинул огромным пузом папку с бумагами на грязный пол, и поспешил за девушкой, которая прежде, чем выйти из душного зала расстегнула кофточку, и как бы невзначай расставила ноги, что бы поднять с пола упавшие ключи от дома, где никого нет.
 Прокурор, в отличии от жирного судьи, был худ, опрятен, и скрывал свои пороки. Он встал в полный рост, все затихли, хотя, итак, молчали. Его фигура внушала почтительный страх, к его взгляду было невозможно привыкнуть, ну а интонация, с которой он говорил, сводила с ума.
Господа, – зарычал он, – этот человек посмел, мало того, что не согласится с нашими законами, так он попытался изобличать наших сестер и братьев, в колдовстве! Клеветник и отступник! Я требую для него смертной казни! В доказательство пусть выступят его жертвы!
Пока прокурор договаривал свою речь, через черный ход, в зал вернулся судья, он был красен как рак, парик был сдвинут на бок, а глаза его горели бешеным огнем. Он вытер руки о штору, поправил парик, и тяжело взобрался на своё место, что бы вовремя огласить: «Вызываю к даче показаний первую жертву этого человека!»
Толпа расступилась и дала пройти девушке, которая была не хороша собой. Она слегка прихрамывала и косила на один глаз, другого не было. Одета она была по последней моде, на голове у неё была черная вязаная шапка, в руках она держала сумочку из тела грача или вороны, ну а ногах были туфли, напоминающие ласты.
Все с восхищением смотрели на неё, кроме прокурора, который изучал свои бумаги. Она села на место для дачи показаний, за широким, хорошо накрытым столом.
Прокурор тяжело вздохнул, оторвал взгляд от бумаг и, стараясь не смотреть на девушку, прошипел: «Уважаемая жертва номер один, возьмите бутерброд с чёрной икрой, бокал с красным вином и ответьте на вопрос: виновен ли он?!!»
Жертва номер один сделала всё, что ей было позволено, и произнесла скрипучим голоском: «Да, он виновен! Подлец!»
Прокурор почувствовал в воздухе, какой-то запах, пошмыгал длинным носом, что бы убедится, а затем неодобрительно посмотрел на судью, который после своего возвращения в зал суда, обиженно смотрел только на свои трясущиеся руки.
– В чем именно он виновен?! – прорычал прокурор, пытаясь заглянуть в глаза судьи, который побелел и начал тихо скулить.
Жертва номер один достала из сумочки розовый кружевной платочек, вытерла подступившие жёлтые слёзы и начала: «Мы встретились и полюбили друг друга! Я переехала к нему, стала убираться в его доме, стирать его трусы, и готовить! Я повариха, и умею хорошо готовить. Всё было идеально, он подарил мне карету, мы должны были пожениться, но, он совершенно беспричинно стал избегать моих ласк и забот! Он перестал, есть мою еду, не приходил домой, изменял мне, а потом заявил, что я будто ведьма и типа его приворожила! Ха-ха! Потом он выгнал меня из дома! Я пыталась образумить его, но он выставил охрану, что я и близко к нему не могла подойти! Я горевала, шло время, я встретила другого мужчину, мы влюбились и собирались поехать к нему на родину, в Милан, но возник он, и всё разрушил. Он, сволочь, ничтожество, раб, убедил моего нового мужчину, что я ведьма, что я и его приворожила, и вообще, что я разлучила его с бывшей! Враньё и клевета! Я честная женщина, и если вступаю в связь, так только по любви!
– Спасибо, вы свободны, и чисты в наших глазах! Можете возвращаться к своему третьему мужчине... пока он не проснулся! – сказал, прокурор, и заглянул в глаза первой жертве, но она промолчала, только постарела и осунулась лицом.
– Да, да вы можете идти! – проблеял, судья.
– Кажется он начал приходить в себя. – подумал прокурор и погладил себя по голове.
– Вы можете идти, если у господина прокурора нет вопросов!? – сказал судья, стараясь поднять руки с колен.
Она кивнула головой, и, не допив своё красное вино, исчезла в толпе, которая забыв о жертве, была поражена тем, что приговорённый продолжает мирно спать.
– Это странно — подумал прокурор и безуспешно попытался его разбудить канцелярским ножом.
Судье же, наконец, удалось оторвать руки от колен, но как только он увидел свои ладони, он негромко вскрикнул и тут же спрятал их под стол.
– Ну что ж продолжим! Вторая жертва явитесь! – ломаным голосом объявил судья, решив, что процесс его отвлёчет.
Толпа почтительно расступилась, и под усиливающийся храп приговоренного, которому снилось детство, в зал вошла старуха, рука её была в гипсе, на шее была толстая повязка, а под обоими глазами светили два отменных фонаря. Как только она заметила приговорённого, она вытаращила глаза, попыталась что-то сказать беззубым ртом, и хромая на обе ноги ринулась к выходу, но её за шиворот поймал прокурор. Глаза его сверкали, а уста так плотно были сжаты, что тем, кто стоял вдалеке, показалось, что у него нет рта, но все слышали его режущий голос: «Знай место!».
Хорошенько встряхнув старуху, так что из неё посыпался пух и гвозди, он зашвырнул её за стол подачи показаний, а за тем спокойно сел на свой трон без спинки.
– Уважаемая жертва номер два, будьте любезны, ответьте на два вопроса; виновен ли этот человек, и в чем он виновен?! – спокойно и методично произнес прокурор, прежде чем швырнуть в старуху мешочек с монетами.
Старая женщина не смогла увернуться, и мешочек прилетел ей прямо в напуганное лицо. Толпа дико засмеялась, даже судья, чем-то опечаленный, улыбнулся, но потребовал тишины и спокойствия.
Когда все затихли, старуха вылезла из под стола размахивая окровавленным платком, как белым флагом. Не сразу усевшись на скамью, она испуганно зашипела, вновь увидев приговорённого, всё так же связанного и спящего.
Наконец собравшись с остатками мужества, она произнесла: «Да этот подонок виновен, в том, что оклеветал и избил меня! Он возомнил, что я обращаюсь в кошку, залажу к нему в дом, и гажу, где попало! Какая наглость! Сволочь не воспитанная...»
– Ну, а дальше, что произошло уважаемая?! – прорычал прокурор,  исподлобья рассматривая судью, который укрылся мантией, и, по всей видимости, тихо рыдал. Так решил прокурор, отметив характерное вздрагивание спины и плеч верховного судьи деревни.
 Старуха, приложила платок к разбитому носу, и постаралась собраться с мыслями, так как прокурор уже взял в руки трость, и недобро смотрел на её кривые, как совесть, ноги.
– Он проник ночью, в мой дом дождался моего возвращения, и избил меня до полу смерти! – сказала она, и разрыдалась. Она, жалобно посмотрела на прокурора, но он был, не совсем доволен, тогда: «Я требую казни для него!» – завопила старуха и плюнула в сторону приговоренного.
Толпа зааплодировала. Судья вылез из-под мантии, подбежал к старухе, обнял её заплаканным лицом, и пожал её сломанную руку. Он был, очень сильно тронут, и это уже было невозможно скрыть. Пока он восхищался мужеством старой женщины, не побоявшейся придти в суд за справедливостью, к нему подошёл прокурор, и незаметно для всех одернул распоясавшегося шута. Как он это сделал неизвестно, но судья вдруг посерьёзнел и вспомнил, что от него требуется. Судья важно и послушно проследовал на своё место, где взял в руки молоток.
– Мы выслушали всех жертв, что скажут присяжные?! – обратился судья к присяжным, и занёс молоток.
– Виновен! Казнить! – закричали присяжные вместе со зрителями. Некоторые, из оных уже сами порывались исполнить приговор, но их ещё сдерживали стражники.
– Ну что ж вердикт суда таков: виновен во всём, казнить за всё!!! – закричал судья и одержимо стукнул молотком, а приговорённый здесь, проснулся в зарослях крапивы. Было уже совсем светло, и тихо.

16.01.2014