Суперопер

                С У П Е Р О П Е Р

                Райпотребсоюз

   - Рота подъём!
   Макар откинул одеяло на спинку койки,
спрыгнул на пол, машинально оделся и хотел, было встать в строй, но вовремя заметил, что строя ещё нет. Сослуживцы – такие же салаги, как и он, всё ещё копошились, кто портянку наматывал, кто галифе натягивал и так далее.
   «Блин, чуть было не запалился», - подумал Макар, снял сапог и начал перематывать портянку, искоса отслеживая ситуацию. Правильно всё рассчитав, он оказался в строю, когда половина солдат-новобранцев уже стояла.
   «Вот так то лучше», - удовлетворённо подумал Макар, поглядывая на усатого сержанта, не заметил ли тот его манёвра. Нет, не заметил, слава Богу.
   Тяжело прикидываться бестолковым салагой, когда у тебя за плечами не только два года срочной службы, но и два года обучения в спецшколе МВД.
   Как такое могло получиться? Тут надо сделать небольшое отступление, экскурсию в прошлое.
   После того, как Макар Коробов отслужил добросовестно два года в Советской Армии и в начале декабря одна тысяча девятьсот семьдесят пятого года вернулся в родной городок в Смоленской области, у него и в мыслях не было, что он когда-нибудь снова наденет военную форму. Тем более, - что он будет куда-то поступать учиться. Работал на грузовике с будкой вместо кузова в райпотребсоюзе, развозил товары по сельским магазинам и спивался потихоньку. Обычная жизнь обычного парня из российской глубинки.
   А как тут не будешь спиваться? В каждом магазине за доставку товара «без боя», то есть – без разбитых бутылок – полагалось водителю одна-две бутылки вина, в зависимости от расстояния. В таких же магазинах-сельпо заведующая, она же продавец просила его помочь выгрузить продукты из кузова, а принимали ящики и коробки, таскали их в магазин один-два местных алкаша, нанятых заведующей. За эту работу с ним также рассчитывались вином. За день иногда успевал сделать таких три-четыре рейса. Вот и получалось, что к вечеру под пассажирским сиденьем накапливалась целая коллекция в стеклянных бутылках.
   Всё это выпивалось в гараже совместно с другими водителями, застрявшими на ремонте или с теми, кому сегодня повезло меньше. Утром многие водители опохмелялись перед выездом. Это было в порядке вещей. Гаишники к райповским машинам не цеплялись. Более того, иногда Макар сам заносил в конце рабочего дня на пост ГАИ три-четыре бутылки вина. Просто так, для поддержания дружеских отношений. Менты – они такие же люди, тоже не против выпить.
   Единственное, к чему поначалу цеплялись сотрудники с полосатыми палками – это к его внешности:
   - Макар, а тебе точно уже восемнадцать есть? Как ты ухитрился сдать на права?
   Дело в том, что при росте в сто семьдесят сантиметров, весе семьдесят килограммов и нормальном телосложении у Макара было детское лицо. Ему запросто можно было дать лет пятнадцать-шестнадцать. То обстоятельство, что он уже отслужил в армии, всегда вызывало удивление у незнакомых людей.
   Именно эта его особенность и сыграло определённую роль в дальнейшем.
Но – по порядку.
   Лучший друг Макара, его одноклассник Серёга Демидов, с которым последние два года учёбы они сидели за одной партой, так же после армии работал шофёром, только в другой организации. Естественно, что свободное время они проводили вместе. Ходили на танцы в городской дом культуры, кадрили девушек, ну и выпивали, естественно. Если хорошо напивались, то ночевали у того из друзей, чей дом был в этот момент ближе.

                Объявление в газете

   Мать Серёги – Тамара Ивановна – никак не хотела смириться с тем, что её сын работает простым шофёром и не собирается повышать свой образовательный уровень.
   ; Ребята, ; говорила она друзьям, когда они оказывались в её квартире, ; у вас же среднее образование! Вам обязательно надо учиться дальше.
   Для её поколения, когда и семилетка была не у каждого за плечами, среднее образование очень котировалось. Одними словами Тамара Ивановна не ограничивалась. Она регулярно подсовывала друзьям вырезки из различных газет с объявлениями о наборе на учёбу. Ребята из вежливости читали, хмыкали, обещали подумать. Оба они были убеждены, что остатки знаний, полученных в школе, за два года службы выветрились из головы навсегда.
   Но одно объявление их всё-таки заинтересовало.
   - Два года учиться, - второй раз читал Макар, пытаясь понять, в чём подвох, - и получаешь звание лейтенанта?! И диплом юриста?
   - И самое главное, - Серёга стоя курил у открытой форточки, выпуская дым наружу, - при вступлении нужно сдавать всего два экзамена: литература – сочинение и история СССР устно. А у нас с тобой у обоих эти предметы шли неплохо.
   - А ещё, - вставила свои три копейки Тамара Ивановна, которая прислушивалась к разговору, затаив дыхание, боясь спугнуть проявившуюся, наконец, у ребят заинтересованность, - там указано: наличие среднего образование, службы в армии. Это всё у вас есть. И отсутствие судимостей. Их как раз у вас нет.
   Серёга щелчком отправил в форточку сигарету, проследил за её полётом и повернулся к другу:
   - Что-то голова у меня сегодня плохо работает. Давай-ка ещё по пол стакана тяпнем.
   После вчерашней жестокой драки на танцах и последующего примирения с противниками, закончившегося повальной пьянкой, оба чувствовали себя неважно. Опохмелялись они сливовой настойкой, точнее – самодельным вином, которого у Серёгиного отчима было не меряно.
   - А давай! – Макар согласно кивнул головой.
   Серёга зачерпнул кружкой из фляги и разлил по стаканам.
   - Хорошо пошла! – Макар занюхал хлебом, есть пока не хотелось, - тут написано: три средних спецшколы и одна высшая. Ну, высшая отпадает. Там четыре экзамена и учиться долго. Средние: одна на Алтае, другая в Башкирии, третья в Прибалтике. Ближе всех к нам Прибалтика, если и поступать, то – туда.
   - Само собой, - Серёга потянулся с хрустом в костях, - что-то мне захорошело. Может и вправду сходить на разведку? Передумать то всегда успеем. Хотя, сегодня воскресенье…
   - Там написано: без выходных, - вклинилась Тамара Ивановна.
    - Да-а? Я и внимания не обратил, - Серёга взял газету, вчитался, - действительно. Это где ж у нас без выходных работают?
   - В милиции, - Тамара Ивановна покачала головой, укоризненно глядя на ребят, - хватит вам уже пить. Там же адрес указан нашего РОВД. Сходите, прогуляйтесь.
   - А при чём тут милиция, - Серёга задумался, потом сообразил, - а… школа МВД! Точно! Это же милиция!
   - А нас там не оформят, а то мы уже сегодня… - Макар выразительно щёлкнул пальцем по шее.
   - Да по вам не заметно. Зубы вон пастой почистите, да и всё.

                Вербовщики

   Сидевший за окошком с надписью «Дежурный» старшина милиции даже не дослушал до конца спутанные объяснения друзей:
  - Проходите в двенадцатый кабинет.
   В кабинете находились два офицера: капитан и подполковник, причём оба были не милицейской, а в военной форме.
   Парни растерялись.
   - Мы по объявлению, - брякнул Макар, думая при этом, что, или дежурный ошибся кабинетом, или нужный человек куда-то вышел.
   - Насчёт учёбы в школе МВД, - добавил Сергей.
   - Это к нам, присаживайтесь.
   В ходе долгой беседы выяснилось, что начало занятий, то есть вступительных экзаменов в школах МВД с первого сентября. Учитывая, что сейчас декабрь, ребятам было сделано предложение:
   - Вы приезжаете к нам. Это на севере Свердловской области. Мы вас сразу ставим на должность начальника отряда и с первого дня присваиваем звание старшины. В конце января отправляем вас на трёхмесячные курсы первоначальной подготовки начсостава в Архангельск. По окончании этих курсов на вас будет подано представление о присвоении звания младшего лейтенанта. Это делается через Москву, поэтому не быстро. Но, примерно в конце лета станете офицерами. И учиться в школе МВД будете не курсантами, а слушателями, а это, поверьте, большая разница. Для выхода в город, например, увольнительная не требуется, как курсантам. Можете снять квартиру и жить в городе. Да и на вступительных экзаменах отношение к вам будет совсем другое, не такое, как к гражданским абитуриентам, сами понимаете. Я не помню случая, чтобы хоть один младший лейтенант не поступил.
   Когда парни шли домой, они долго не могли отойти от впечатлений. Обсуждали полученную информацию, перебивая друг друга:
   - Нет, ты понял, - офицером можно стать уже в конце лета.
   - Бесплатный проезд во всех видах общественного транспорта и в метро.
   - Раз в год бесплатный проезд в отпуск в купейном вагоне, даже на жену положено, если она появится.
   - И зарплата – даже у старшины больше, чем мы сейчас зарабатываем, крутя баранку.
   - А почему у них форма военная? У нас что, тоже такая будет?
   - А хрен его знает! Надо было спросить.
   Насчёт формы вопрос прояснился, когда Макар рассказал дома о визите в милицию. Его отчим Петрович, человек с тюремным прошлым, переспросил:
   - Кем ты будешь работать, начальником отряда?
   - Да.
   - С зеками, значит.
   - Почему с зеками?
   - Потому что в МВД начальники отрядов только в колониях. У них, у этих вербовщиков, форма была не милицейская, так? Общевойсковая с петлицами тёмно-красного бордового цвета?
   - Да.
   - Ну вот, - Петрович засмеялся, - ништяк ты себе работу нашёл!
   - А что, не стоит?
   - Почему? Наоборот! В зоне сидеть неприятно, а работать… Начальник отряда, - это вроде воспитателя. Ни за что не отвечает. Как замполит в армии: рот закрыл – рабочее место убрано. Здесь шоферюгой ты или сопьёшься, или задавишь кого-нибудь по пьянке и сядешь на зону. Ещё разбиться можешь. А там – до майора точно дослужишься. Мать тобой гордиться будет.
   - Ну, так работать ведь придётся с зеками, преступниками.
   - Ну и что? Там они смирные, потому что трезвые. Обычные люди. На свободе жить опаснее.
   На следующий день Макар поделился полученной информацией с другом.
   - Да и хрен с ним, зеки, так зеки. Зато форма точно военная, а не милицейская. Прикинь, как девки на нас кидаться будут!
   Макар прикинул. Только ради девок, и то стоило соглашаться.

                Лесное Управление

   Вербовщики их ни в чём не обманули. Действительно, сразу по прибытии им выдали удостоверения, где они числились начальниками отряда в звании старшина. Одели в офицерскую форму с лычками на погонах. Десять дней они ходили на работу в колонию в одном из посёлков, как на экскурсию.
Потом всех таких же старшин собрали при Управлении и отправили на учёбу в Архангельск.
   Три месяца парни балдели от такой жизни. Ещё бы: живёшь в общаге бесплатно, кормят бесплатно, и каждый месяц получаешь переводом зарплату из Управления, и вполне солидную. За это нужно было до обеда слушать лекции, да вечером ходить на усиление в милицию. Куда деньги девать? Обошли все рестораны и кафе города. Только к концу третьего месяца старшины стали подозревать, что эта школа скорее «на выживание». Из тридцати человек в группе десять было отчислено за нарушение дисциплины – пьянство. Те, кто в таких условиях сумели удержаться, оказались пригодными к дальнейшей службе.
   Через неделю после того, как вернулись в посёлок, где располагалась колония, выяснилось, что они уже сейчас могут взять отпуск. Взяли. Тридцать дней плюс дорога. Ехали на Родину в купейном вагоне по воинскому требованию. Красота!
   Дома парни взахлёб рассказывали родителям и знакомым, как здорово устроились. Многие завидовали.
   После возвращения из отпуска проработали в колонии около двух недель. Даже уже стали привыкать. Но тут их опять собрали на подготовительные курсы при Управлении для абитуриентов. Здесь же Макару и Серёге объявили о присвоении звания младших лейтенантов.
   Через месяц, загруженные знаниями истории и литературы, поехали поступать в школу МВД, расположенную в одной из прибалтийских столи

                Сверхспособность

   На вступительных экзаменах оба парня получили по две четвёрки и были зачислены. Хотя, как оказалось, конкурс был четыре человека на место. Из всех абитуриентов только десять человек имели офицерские звания. Поступили все десять. Так что и тут вербовщики не обманули.
   Учёба парням нравилась. Предметы интересные: криминалистика, уголовное право, оперативно-розыскная деятельность. Дотошно изучалась каждая статья кодекса, на практике разбирались различные ситуации. Плюс огневая подготовка и боевое самбо.
   Вот на занятиях по боевому самбо у Макара впервые и проявились необычные способности.
   Его постоянный спарринг-партнёр Мишка Шлыков – парень тяжелее Макара килограммов на двадцать и на пол головы выше ростом, во время отработки очередного приёма не рассчитал свою богатырскую силушку и швырнул Макара через себя намного сильнее и дальше, чем требовалось.
   Приземлился он более-менее удачно, только головой въехал в сложенные на краю маты. Даже в глазах на секунду потемнело. Рассвирепев от такой подлости, Макар из положения «лёжа на спине» вскочил сразу на две ноги и кинулся на Мишку с намерением продемонстрировать это же самое и ему.
   Но тут краем глаза он заметил, что вокруг творится что-то неестественное. Время как будто замедлилось. Отрабатывавшие рядом этот же приём два парня, зависли оба под неестественным углом, медленно перемещаясь в нужном направлении. Как будто притяжение земли на них не действовало. То же самое происходило по всему залу. Причём, в полной тишине.
   Швырнувший его Мишка после броска ещё не успел выпрямиться. Чтобы устоять, ему нужно было переставить опорную ногу, что он и начал делать. Но уж больно медленно!
   Из-за злости на него, Макар на миг забыл о неестественности происходящего. Подскочил к Мишке, подсёк ему опорную ногу и, когда тот рухнул на маты, запрыгнул ему на спину, заломил руку на болевой приём и крикнул:
  - Попался!
   И тут всё вернулось – и звук, и движение.
   - Отпусти, больно! – завопил Мишка. Как только Макар ослабил хватку, он тут же спросил, - как ты это сделал? В воздухе развернулся, что ли?
   - Как? – Макар, сидя у Мишки на спине, замер. И в самом деле, что это было? Он растерянно обвёл взглядом зал, прикидывая траекторию своего полёта, расстояние возврата… И тут его взгляд зацепился за фигуру преподавателя боевого самбо капитана Хайдурова, который медленно приближался к ним, не сводя с него удивлённого взгляда.
   «Он всё видел», - догадался Макар, и Хайдуров тут же это подтвердил:
   - Что это было?
   - Отработка приёма, товарищ капитан, - только тут Макар догадался спрыгнуть с чужой спины и вытянулся перед тренером, пытаясь сделать честное лицо.
   - Я видел, как эта орясина тебя бросил. Кстати, Шлыков, - он повернулся к Мишке, - если не можешь правильно рассчитать силу, видишь перекладину? Двадцать подъёмов переворотом, выполнять!
    Как только Мишка удалился, Хайдуров уставился на Макара немигающим взглядом:
   - Повторить вопрос?
   - Я сам ничего не понял, - стушевался Макар, - а как вы это видели, товарищ капитан?
   - Ты пролетел метров пять, хорошо приложился головой. Я только успел подумать, как бы шею не сломал. И в эту секунду ты исчез и тут же оказался возле своего партнёра. Причём, он уже падал, хотя не должен был, а ты сидишь у него на спине и делаешь ему больно. При этом успел подбить ему опорную ногу и взять на болевой. Повторяю вопрос: как ты это сделал?
   - Честно, сам не знаю, товарищ капитан.
   - Тогда расскажи детально, что ты в этот момент видел, чувствовал.
   Макар на секунду задумался. Рассказать правду? Могут принять за психа, ещё отчислят. А с другой стороны – капитан всё видел, просто так не отстанет. Может, наоборот, поможет разобраться. Макар, наконец, решился:
   - Когда я приземлился, да ещё башкой приложился крепко, такая злость вспыхнула на Мишку. Если ты такой здоровый, так что, мозги можно не включать? Ты же не врага швыряешь, а своего товарища. Я вскочил, кинулся к нему и тут заметил, что всё вокруг как бы застыло. Ну, точнее, двигалось, но как-то чересчур медленно. И Мишка после броска ещё не успел выпрямиться и начал переставлять ногу, чтобы удержать равновесие. Я тут же про всё забыл, так как был на него сильно зол, а момент был удачный. Подскочил, подсёк ногу, а когда он начал падать, запрыгнул ему на спину и заломил руку.
   Хайдуров с минуту стоял молча. Потом кивнул на скамейку у стены:
   - Пойдём, присядем.
   На скамейке Хайдуров, понизив голос, спросил:
   - У тебя раньше что-нибудь подобное случалось?
   - Нет. Такое в первый раз. Точно.
   - Ты понимаешь, что, если тебе развить вот эту твою способность, ты легко выиграешь любой чемпионат по самбо? Хоть чемпионат мира.
   Макар заулыбался:
   - Да, ладно!
   А потом представил: если соперник завис в воздухе, а ты можешь спокойно делать с ним всё, что хочешь, то – конечно.
   - Вы думаете, то, что сейчас получилось, я смогу сделать в любой момент по своему желанию? Я что-то сомневаюсь.
   - А вот это мы с тобой и постараемся выяснить. А то знаешь…, что-то давно наши курсанты не побеждали на чемпионатах мира. Точнее – никогда.

                Тренировки

   Выяснение затянулось на целый месяц. Каждый день, после обязательных занятий, Макар спешил в спортзал. За закрытыми дверями наедине с тренером пытались добиться нужного эффекта. Поначалу ничего не получалось. Но, когда при выполнении очередного приёма, Макар приземлился неудачно и болезненно, на какую-то долю секунды вспыхнула ярость, и весь мир замер. Он поднялся, зашёл сзади к замершему тренеру, взял его двумя руками за щиколотки и дёрнул на себя, при этом ещё толкнул головой в спину. Хайдуров при падении больно ударился лицом о маты, разбил до крови нос, но, несмотря на это, сразу всё понял и радостно заорал:
   - Получилось!
   Потом перевернулся на спину, и, не вставая, приказал:
   - Рассказывай.
   - У вас, Николай Михайлович, кровь из носа, извините…
   - Ерунда, - он зажал нос пальцами, - рассказывай.
   Выяснилось, что нужный эффект возникает при вспышке ярости или злости.
   Потом долго учились вызывать ярость по желанию.
   - Ты должен просто почувствовать это состояние, чтобы мог вызывать его без злости и ярости, - объяснял тренер, с которым Макар как-то незаметно перешёл на «ты» и обращался к нему просто «Михалыч».
   Когда добились нужного эффекта, стали тренироваться ускорять и замедлять процесс восприятия окружающего.
   - Понимаешь, - объяснял Михалыч, - если ты исчезнешь, а потом появишься хотя бы на метр в стороне, это сразу заметят. Тем более, что все серьёзные соревнования снимаются и записываются для телевидения. Тобой сразу заинтересуются учёные. Надеюсь, карьера подопытного кролика тебя не интересует?
   - Нет. Боже упаси! Мне нравится профессия оперативника. Именно по этой специальности я и хочу работать.
   - Во-от. Если ты будешь проводить приёмы так, чтобы со стороны видели и понимали только то, что ты быстрее других, что у тебя лучшая реакция, что ты предугадываешь все движения соперника, то комар носа не подточит. И все золотые медали твои.
   Когда и этот момент отработали, продолжили тренировки на общих занятиях по самбо.
   Ох, и досталось бедному Мишке! Ему никак не удавалось поймать на приём Макара, тот всегда каким-то чудом выскальзывал. И, наоборот, всегда находил слабые места в обороне противника. Во время их спарринга все бросали занятия и смотрели, как на какое-то цирковое представление.
   Тренер предлагал всем желающим, независимо от весовых категорий, потягаться с Макаром. Многие пытались, но вскоре все пришли к выводу, что Макар – лучший самбист в школе.
      Неожиданно обнаружилась ещё одна особенность. В нетрезвом состоянии эффект не    работал. Выяснилось это случайно. Макар с другом Серёгой, имевшие, в отличие от курсантов, право свободного выхода в город, вечером познакомились с девицами, угостили их вином, сами тоже хорошо выпили и пошли их провожать в какой-то отдалённый район города. Где и напоролись на толпу пьяных местных хулиганов. Отбиться то смогли, конечно. Их там и было-то всего пятеро. Но Макар, как ни старался вызвать свои новые возможности, так ничего не получилось.
   О чём он, смущаясь, рассказал тренеру. Михалыч внимательно выслушал и спросил:
   - А трезвым после пробовал?
   - Да, сегодня на занятиях. Да ты же видел, Михалыч. Всё нормально.
   - Значит, делай вывод, – пить тебе нельзя. Никогда! Потому что от этих твоих способностей может зависеть твоя жизнь. Ведь ты же не знаешь, когда они могут понадобиться. К примеру: ночью ворвутся к тебе домой убийцы, а ты накануне выпил, и всё! Так-то ты хоть с кем справишься. Пули сможешь зубами ловить, хоть в цирке выступай.
   Макар выводы сделал и больше спиртное старался не пить. Друзьям объяснял, что спортивный режим не позволяет, надо готовиться к очередным соревнованиям. Тем более, что его спортивная карьера развивалась такими стремительными темпами, что любой позавидует.
   Сначала он занял первое место на городских соревнованиях. Потом – на республиканских. Потом – первый на первенстве Союза. Стал мастером спорта.
   Потом были соревнования полицейских команд стран – участников Варшавского договора. Здесь в финале Макар играючи разложил немца из ГДР – чемпиона мира.
   А вот на чемпионат мира он не попал – учёба в спецшколе закончилась.  Михалыч по этому поводу сильно переживал:
   - Ещё бы с полгодика, и я бы стал тренером чемпиона мира! Ну, почему жизнь такая несправедливая! Сейчас тебя заберут куда-нибудь в московское Динамо, и вся слава достанется другим тренерам!
   Начальство пока на эту тему помалкивало, и Макар стал настраиваться на продолжение службы за Уралом.
   Незадолго до мандатной комиссии Макар обсуждал с другом Серёгой дальнейшие планы. Серега вытянул на красный диплом и по распределению собирался вернуться в родной город, исправительно-трудовые колонии и там имелись. Макар слишком много времени уделял спорту. Поэтому учёбу немного запустил, - пятёрок и четвёрок в дипломе получалось примерно поровну.
    И тут Макара вызвали к командиру дивизиона.

                Неожиданное предложение

   - Товарищ подполковник, младший лейтенант Коробов по вашему приказанию прибыл! – Макар сразу отметил в кабинете командира дивизиона двух незнакомых майоров, поэтому докладывал строго по уставу, поедая глазами начальство. В то же время отметил, что у одного из майоров форма непривычная, точнее – петлицы: голубые с эмблемами «пропеллер с крыльями», как у лётчиков. А у другого – такая же, как и у него.
   - Тут с тобою хотят поговорить, - подполковник кивнул на майоров и вышел из кабинета. Макар услышал его голос за дверью: «В кабинет никого не впускать!».
   - Присаживайся, - один из майоров указал на приставной стул.
   Макар насторожился. Быстро прокручивая в голове, что и где он мог натворить плохого, раз им заинтересовались люди со стороны. По положению явно выше командира дивизиона. Ничего в голову не приходило.
   - Не будем тебя, Коробов долго томить, сразу перейдём к делу, - майор с «привычными» эмблемами положил руки на стол и посмотрел на него в упор, слегка улыбаясь, - сразу предупреждаем, что тема секретная. Об этом разговоре, кроме нас троих не должен знать никто.
   - Я должен подписку дать? -  Макар сразу осмелел, сообразив, что привлекать его ни за что не собираются, - вы, может, представитесь, а то вы знаете, с кем разговариваете, а я вас вижу впервые.
   Майоры переглянулись и засмеялись.
   - Логично, - продолжил тот же, вынул из кармана удостоверение и показал его Макару в развёрнутом виде, - майор Васильев Василий Васильевич, старший инспектор оперативного управления  МВД СССР. Я из Москвы. А это – майор Соболев Валерий Иванович, начальник особого отдела воинской части 32777, это - в Башкирии. Подписок о неразглашении от тебя брать никто не будет. Ты два года изучал ОРД, в режиме секретности разбираешься.
   Макар кивнул.
   - Теперь конкретно. Ты, когда в армии служил, с дедовщиной сталкивался?
   - Да. Первые полгода досталось в полный рост. А когда наш призыв стали дедами, такого беспредела уже не было.
   - Значит мы точно не ошиблись с выбором, - подключился второй майор, - дело в том, что на верхах в целях искоренения дедовщины разработали экспериментальную операцию. Суть её заключается в том, что в заражённую дедовщиной воинскую часть под видом новобранца внедряется опытный сотрудник, который выявляет изнутри преступные действия, по возможности фиксирует их, закрепляет доказательства, готовит свидетельскую базу. Причём, этот сотрудник должен разбираться, что является доказательством, а что нет, в каких действиях есть состав преступления, а в каких – нет. Теперь сам ответь на вопрос: почему выбрали тебя?
   - Из-за спортивной подготовки?
   - И это тоже. Но главное… ты себя в зеркале видел? Кто, как не ты сойдёшь за салажонка, которого только что призвали? – Васильев засмеялся, - я тебя, когда на чемпионате увидел, сразу понял, кто нам подойдёт. Ты с тем немцем, которого красиво уложил в финале, смотрелся как сынок рядом с папой, хотя по возрасту вы ровесники.
   - А эта операция… эксперимент…, он вообще, на какое время рассчитан?
   - Ну, сам считай. После выпуска тебе положен отпуск. Вот месяц честно отдыхаешь. Это сентябрь. В октябре начинается очередной призыв. Тебя внедряем в команду на призывном пункте. Там всегда неразбериха, так что это проще всего. Вместе с новобранцами следуешь в воинскую часть, проходишь карантин. Это ещё месяц. Ну, накинь ещё месяц для сбора и фиксации доказательств. Дедовщина начинается с первого дня после распределения молодых по взводам.
   - А как же Управление, куда я должен прибыть для дальнейшей службы?
   - Там кадры будут предупреждены, вопросов тебе задавать не будут.
   Макар задумался:
   - А кто-то будет меня подстраховывать? Мало ли какой форс-мажор?
   - Майор Соболев постоянно будет рядом. Вопросы связи и технического обеспечения обговорите с ним позже. По окончании операции прибываешь в Москву в мой кабинет, пишешь подробный отчёт. И только потом следуешь к месту службы. Да, ещё. Капитан Хайдуров покажет тебе несколько запрещённых приёмов: болевых, парализующих и даже смертельных. Ты их отработаешь, но применять будешь только в исключительно крайних случаях.
   В спортзале Макар не выдержал:
   - Михалыч! Ты за всё время хоть бы разок заикнулся, что владеешь такими приёмами, что они вообще существуют! Про приёмы карате, за которые сейчас могут посадить, говорил, даже некоторые показывал, причём – всей группе, а про эти…
   - А про «эти» потому и не говорил, что о них знать никому нельзя. Даже знать о том, что такие существуют. Такие приёмы по крупицам собирают из разных видов единоборств со всего мира. Владеют ими единицы. Как правило – это внешняя разведка, так сказать, - супермены, ликвидаторы.
   Макар даже рот открыл от изумления:
   - Так, а ты, Михалыч, откуда… или раньше в другой системе работал?
   Хайдуров замер. Затем резко развернулся и ткнул в него пальцем:
   - Я тебе этого не говорил. Это, во-первых. Во-вторых: свои домыслы оставь при себе и никогда их не озвучивай, ни при каких обстоятельствах. И, в-третьих: раз эти приёмы решили показать тебе, значит, ты или уже получил какое-то особое задание, или скоро его получишь. И можешь быть уверен, что это будет твоё не последнее задание. Они, кстати, о твоих сверхспособностях знают?
   - Нет, считают, что у меня просто хорошая реакция и скорость.
   - Вот и хорошо. Держи это при себе. А то загрузят такими заданиями, которые даже для тебя будут очень сложными или вообще невыполнимыми.
   За время, оставшееся до конца учёбы, Макар с увлечением отрабатывал новые приёмы. Хотя это были скорее на приёмы, а точечные удары в определённые части тела.
   На выпуске его ожидал сюрприз. На общем торжественном построении школы зачитывали приказ о присвоении первичного офицерского звания «лейтенант внутренней службы». В общем списке, озвученном по алфавиту, его фамилии не было. И фамилия друга Серёги, стоявшего с ним рядом в строю, тоже не прозвучала.
   Затем был зачитан отдельный приказ о присвоении «очередного» звания лейтенант. В этом приказе Серёга был, а Макара опять пропустили. Он уже чуть было не заорал из строя: «Эй, вы что там творите?! Меня, почему пропустили?» Но тут зачитали приказ о присвоении «внеочередных» званий троим выпускникам.
   Два парня отличились прошлой осенью. После окончания футбольного матча, толпа фанатов начала скандировать что-то на мосту посреди пересекавшей город реки. При этом они начали в такт прыгать и допрыгались. Деревянные сваи не выдержали и лопнули, мост накренился. Перила под давлением толпы обломались и в воду посыпались молодые парни и девушки.
   Курсанты находились на стадионе для усиления охраны общественного порядка и возвращались в казарму группами. Это практиковалось постоянно, чтобы фанаты не очень распоясывались.
   Быстро сориентировавшись, двое курсантов спрыгнули в воду, стали вылавливать тонувших и выталкивать их на мост. Другие там их подхватывали и по цепочке передавали спасённых на берег.
   Всё это засняло местное телевидение. На следующий день на курсантов школы МВД обрушилась слава. Начальник школы ходил героем и несколько дней мелькал на телевидении в разных программах. Двоих курсантов-сибиряков (кстати, оба они увлекались моржеванием) наградили медалью «За спасение утопающих».
   Вот эти два героя и получили при выпуске звание «старший лейтенант» досрочно.
   Макар тоже стал старлеем с формулировкой «за выдающиеся спортивные достижения, прославившие школу МВД на всесоюзной и международной арене».
   После построения Макар замучился отвечать на поздравления с рукопожатиями, причём, он быстро понял, что в этих проявлениях чувств больше не искренней радости за его успех, а обычной зависти. Ещё бы, большинство сокурсников следующую звёздочку получат только через три года по выслуге. Такой порядок в МВД.
   Друг Серёга эту мысль ему и высказал, причём, прямо заявил, что завидует.
    - Зато у тебя красный диплом, будешь работать в родном городе, а я за Уралом.
   Как бы там ни было, в отпуск поехали вместе. А вот отдыхали по-разному. Серёга отрывался по полной. Вино, друзья, девушки. Макар же спиртное зарёкся употреблять, помня наставления тренера. А трезвому в пьяной компании было не интересно. Даже девицы все казались какими-то потасканными, неопрятными. А, может, не казались, а такими и были?

                Стычка на танцплощадке

    Но без девушек отдыхать тоже не интересно. Макар решил посетить танцплощадку. Она располагалась в парке на его родной рабочей окраине города. Это было главным местом притяжения молодёжи. Здесь знакомились, влюблялись, дрались. В общем, как и везде в таких же местах в конце семидесятых годов.
   Макар прибыл в это гнездо разврата в сопровождении младшей сестрёнки и её подружек, одетый в джинсы, которые считались дефицитом и яркую модную рубашку.
   Сестрёнка его и познакомила с девушкой. После двух танцев выяснилось, что девушка училась с ним в одной школе, только была на два года моложе. Оказывается, она ещё тогда его выделяла среди парней, но он её не замечал. Таня, так звали девушку, была как раз в его вкусе. По крайней мере, то, что Макар успел оценить визуально и на ощупь, его вполне устраивало. Знакомство медленно, но уверенно продвигалось к логическому финалу: провожанию с возможным совместным ночлегом.
   В перерыве между танцами Макара неожиданно грубо толкнули в бок:
   - Смотри, куда прёшь, совсем берегов не видишь?
   Макар удивлённо оглянулся. В момент толчка он вообще стоял. Перед ним глумливо ухмылялись три явно уголовные рожи.
   - Не понял…
   - Чё не понял? Борзой, что ли? Может, выйдем, побазарим?
   Макар пожал плечами. Выйдем, так выйдем. Сказал Тане: «Я быстро» и успел увидеть её испуганные глаза.
   На улице он под конвоем прошёл в угол парка, куда не доставал свет от фонарей, и увидел поджидавшую их компанию – ещё семь человек.
   - Здорово, Коробок!
   Макар присмотрелся. Поздоровавшийся с ним парень был на голову выше, стоял, засунув руки в карманы, и раскачивался на носках.
   - Здорово Хомча, - Макар узнал его, хоть и с трудом. Хомчуков в школе учился на двойки, постоянно оставался на второй год, занимался вытряхиванием мелочи из младшеклассников. После армии Макар его регулярно видел в компании алкашей у магазина.
   - Говорят, ты в менты подался?
   - И что?
   - А то, что все нормальные мужики зону топчут, а ты их сажать собираешься?
   - Так если для них зону топтать это нормально, значит, кому-то надо их туда сажать. Как они туда попадут, сами же себя не посадят?
   Хомчуков на секунду завис от такого сложного умозаключения. Макар продолжил:
   - А я считаю, что зону топчут как раз ненормальные, а нормальные живут на свободе с семьями, - Макар обвёл взглядом напрягшуюся толпу. Тут явно нормальных не было. Одного он узнал, до восьмого класса учились вместе. Фамилия Бескудников, школьная кличка Бес. Где-то в седьмом классе он остался на второй год, кое-как закончил восемь. Перед армией как-то случайно с ним столкнулся, тот похвастался, что уже успел отсидеть за мелкую кражу и хочет попасть на зону второй раз. «А то у всех мужиков по две ходки, мне как-то неловко перед ними».
   - Ты хочешь сказать, что я ненормальный, раз у меня две ходки? – Хомчуков повысил голос.
   Макар усмехнулся. Он представил, какой мандраж он бы испытывал перед этой шоблой всего два-три года назад. Один против десяти – никаких шансов. Сейчас он был уверен в себе и абсолютно спокоен. Ситуация его даже в чём-то забавляла.
   - Конечно ненормальный. Я бы даже сказал – придурок ты конченый, раз на свободе жить не умеешь. Тебе лечиться надо. В психушке, - Макар умышленно пошёл на обострение.
   Все замерли, с удивлением глядя на вожака. Тот на какую-то секунду даже растерялся. Чтобы жертва так себя вела… Тут бы ему задуматься. Но пропитые куриные мозги думать были не приспособлены.
   - Ах ты, сука! – Он коротко, почти без замаха, ударил. Для Макара время замерло. Он разглядел на руке у оппонента кастет. «Ну, ты и мразь!» - мелькнула мысль. Дело в том, что в детстве, когда он учился в пятом классе, его ударил кастетом малолетний хулиган, года на два его старше. Ударил просто так, чтобы посмотреть, что получится. Макару запомнился фонтанчик крови, бивший из повреждённого носа, который он хорошо видел собственными глазами; испуганный взгляд хулигана, не ожидавшего такого результата; встревоженные голоса обступивших его прохожих. Носовая перегородка оказалась искривлённой на всю жизнь. Это постоянно причиняло определённый дискомфорт.
   Увидев кастет, Макар быстро подавил вспыхнувшую ярость, подсёк Хомчукова так, чтобы тот, падая, приземлился на собственный кулак с надетым на него кастетом. Услышав характерный хруст, успел подумать, что в ближайший месяц вожаку будет чем заняться: хождением по кабинетам стоматологов, приготовлением жидкой пищи, в общем – будет не до хулиганских действий. Затем быстро обошёл всю шайку, кого-то приложил лбом и носом о ближайшую берёзу, кого-то приземлил кобчиком на пенёк. На некоторых отработал удары по болевым точкам. Бывшему однокласснику засунул окурок, торчавший изо рта, подальше в горло.
   Когда время вернулось к нормальному течению, Макар под разноголосые стоны со всех сторон подошёл и присел возле Хомчукова:
   - Ты что-то сказал?
   - Ты, сука, мне зубы выбил! – Кое-как сумел выдавить тот, выплёвывая обломки зубов вместе с кровью.
   - Боже упаси! Я тебя просто в сторону откинул. Это ты сам упал неудачно. Э-э-э! да у тебя кастет на руке. Это ты на него так удачно приземлился. А ты знаешь, что кастет - это холодное оружие? Его ношение наказывается по статье двести восемнадцать Уголовного кодекса. Дай-ка его сюда, выброшу от греха.
   Макар снял кастет с чужой руки и закинул его подальше в темноту. Найдут, так найдут.
   - Значит так, гаврики, - Макар выпрямился во весь рост, - извиняюсь, не успел предупредить, что являюсь чемпионом Советского Союза по боевому самбо. То, что я вам сейчас показал, считайте предупреждением. Если кто-нибудь ещё раз приблизится ко мне с плохими намерениями, - сделаю инвалидом. Жить будет долго, но – в инвалидной коляске и срать под себя. Больше предупреждать не буду.
   - Сказал бы сразу, что самбист, - буркнул один из пострадавших.
   - Говорю же, что не успел. Уж больно вы резкие. Да вы всё равно бы не поверили, - Макар с деланным сожалением развёл руками и направился на танцплощадку.
   Танцевать что-то расхотелось. Высмотрев Татьяну, Макар подошёл к ней и предложил пойти погулять.
   - А эти… шпана, не прицепятся? – Таня испуганно поглядывала в темноту.
   - Нет, эти точно не прицепятся. Им будет сегодня не до нас. А если какие другие нарисуются, - ты же со мной.
   Продолжение вечера получилось даже лучше, чем Макар рассчитывал. Таня оказалась девушкой очень даже раскрепощённой. Жила в квартире с бабушкой, которая им абсолютно не мешала. Замуж Таня не стремилась.
   В этом их интересы совпали. Так что женским вниманием Макар был обеспечен до конца отпуска.
   Никого из побитой шайки Макар больше ни разу не встретил. Хотя из принципа ещё дважды посетил танцплощадку вместе с Таней. Видимо урок пошёл на пользу. Информация о драке в парке всё-таки вытекла. На Макара все знакомые и незнакомые парни поглядывали с опаской и уважением.


                Снова в армии

   За два дня до окончания отпуска вечером в квартиру Коробовых постучали. Увидев на пороге майора Соболева, Макар понял – отпуск кончился. Форменная одежда с погонами старшего лейтенанта была тщательно упакована в объёмистый баул, который, по словам Соболева, будет храниться в его квартире до окончания операции.
   Матери и отчиму Макар представил майора как своего непосредственного начальника. Те усиленно пытались его напоить, но безуспешно.
   Рано утром на дизельпоезде Соболев и Макар убыли в Смоленск. Здесь, на сборном пункте Макар испытал приступ дежавю. Пять лет назад он здесь уже был в той же роли. Если тогда всё вокруг казалось каким-то чужим и неуютным, то сейчас всё было просто и понятно.
    Соболев вместе с незнакомым прапорщиком оказались «покупателями» от воинской части. Команду из двадцати человек, включая Макара, они сформировали самыми первыми. Вечером команда убыла на обычном пассажирском поезде в Москву. Там их ждала пересадка и, через сутки – здравствуй Башкирия!
   Здесь выяснилось, что служить они будут в авиации – войска ВВС, будут носить погоны голубого цвета и эмблемы -  «птички» в петлицах.
   На большом сортировочном пункте новобранцы получили обмундирование. Долго пришивали пуговицы, погоны, эмблемы, учились наматывать портянки. Потом их ещё раз перетасовали, и Макар отправился к постоянному месту службы – в/ч 32777. В группе новобранцев он оказался единственным смоленским, остальные были ярославские, владимирские, липецкие и т. п., - Соболев подсуетился.
   Часть, куда попал Макар, была небольшая. Рота солдат обслуживала военный аэродром, на который садились только перелетающие экипажи. Своих самолётов там не было. Отдельные подразделения, расположенные возле аэродрома, занимались каждое своим делом. Автовзвод, аэродромно-технический взвод, ГСМ, КЭЧ, взвод охраны и так далее.
   Месяц карантина подходил к концу. Макар обзавёлся друзьями. Его общительный весёлый характер, уверенное поведение, знание большого количества анекдотов и просто шуток, делало его душой компании. Самым сложным для него было изображать из себя неопытного новичка, сдерживать отработанные до автоматизма за два года службы движения и привычки, спортивные возможности.
   В углу казармы на первом этаже был спортивный уголок.  Желающие могли покувыркаться на перекладине, выжимать штангу или гири. Макар свои спортивные способности старался не выпячивать. На перекладине покрутится немного: выход силой, подъём переворотом, склёпка, потом всё это ещё раз и – хватит, чтобы форму не терять.
   Все молодые содержались отдельно от старослужащих. Те поглядывали на них издалека с улыбками, не предвещавшими ничего хорошего.
   Когда месяц карантина уже заканчивался, Макар вместе с другими новобранцами был отправлен на кухню – чистить картошку. Это была обычная практика, отправляли на картошку после ужина, многие сами просились. Обычно, пока чистится картошка на всё подразделение, отдельно жарится порезанная мелко картошка для самих «чистильщиков». Немного жира и луковицу на кухне всегда можно выпросить. Молодые организмы постоянно требовали еды.
   Вот и сейчас, когда процесс был в самом разгаре, в разделочный цех заглянул особист Соболев.
   - Сидите, сидите, - он махнул рукой бойцам, вскочившим при виде майора, - давайте кто-нибудь… вот ты, например, - он ткнул рукой в Макара, - пойдём, поможешь мне машину завести. 
   На улице они подошли к УАЗику, стоявшему в тёмном углу кухонного двора.
   - Держи, - вполголоса сказал майор и протянул Макару пластмассовую четырёхцветную авторучку, перетянутую посередине синей изолентой, – это магнитофон. Вид у него такой специально, я думаю, деды не позарятся. Здесь пишет только синий стержень, остальные не работают. Но, если нажмёшь одновременно на красный и зелёный, - вот так, - включится микрофон. Беспрерывной записи хватит на два часа. Микрофон чувствительный, если будет в кармане, всё равно будет нормально записывать. Отключается чёрным, -  вот так. Когда включать, сам сообразишь. Береги её, техника дорогая, старайся лишний раз не светить. И ещё запомни: ты сам не должен фигурировать в уголовном деле. Ни потерпевшим, ни свидетелем, сам подумай, в каком статусе мы сможем тебя предъявить суду? Как засланного казачка? Старайся фиксировать других. А показания мы потом подчистим, чтобы тебя не упоминали.
   Майор замялся, оглянулся и ещё больше понизил голос:
   - В случае форс-мажорных обстоятельств идёшь к дежурному офицеру и требуешь немедленно связаться со мной. Запомни, на всякий случай, мой домашний телефон. Он простой: двадцать, тридцать, сорок. И адрес: Некрасова пятнадцать, квартира сорок два. Это недалеко от части. Надеюсь, до форс-мажора не дойдёт. Твоё дело – зафиксировать два-три случая, которые потянут на уголовное дело, подготовить свидетелей, чтобы они потом не отказались от своих показаний.
   - Всё понял, товарищ майор, а что с машиной?
   - Да, ничего, сейчас ручкой крутанёшь для вида, а я стартером.
   Ничего себе – для вида! Макар весь вспотел, пока прокручивал заводной рукояткой двигатель с выключенным зажиганием. Наконец, майор сжалился и помог стартером. Движок схватил сразу и заурчал ровно, без перебоев.
   Макар сунул заводную рукоятку на пол кабины, майор громко крикнул: «Спасибо!» и укатил.
   Наконец, карантин влился в подразделение. Макар попал в аэродромно-технический взвод (АТВ), его закрепили за автомобилем на базе ЗИЛ-164 предназначенным в основном для уборки снега на взлётно-посадочной полосе. Впереди автомобиля был подвешен ковш, как у бульдозера, внизу – металлическая щётка, вместо кузова – железная бочка. Называлась эта техника КПМ – 64 (комбинированная поливомоечная машина).
   Во взводе был один единственный  «старик», который служил последние пол года, по фамилии Порошин, кличка Прошка, невысокого роста, худой, с какой-то постоянной тоской в глазах. К молодым он не придирался, занимал самое почётное спальное место во взводе – нижняя койка, крайняя возле окна.
   Погоду во взводе строили «помазки» - солдаты, отслужившие год. Но и от них каких-либо грубостей призыв Макара не ощущал. Конечно, мытьё полов каждое утро в «кубриках», которые занимал взвод, было обязанностью молодых. Это само собой разумеющееся правило. Также, как и ходить в наряды: на кухню, в караул, на КПП и другие.
   «Помазки» рассказывали молодым о безобразиях, которые творились в этой воинской части совсем недавно. Макар, услышав, даже присвистнул про себя: такого беспредела даже в колониях не было. Например: захотелось «деду» среди ночи в туалет, он поднимает пинками молодых, и те несли его на руках в туалет и обратно. Одного спящего молодого выкинули вместе с койкой со второго этажа, - просто так, для смеха. Тот отделался сломанной рукой и ушибами. Начальству объяснил, что хотел сделать сальто, но не удачно.
   А Прошку, когда он был молодым, деды просто изнасиловали. И не его одного. По словам «помазков», сейчас такого беспредела нет. Мол, если будете правильно себя вести, то зря никто не обидит.
   О том, что это не совсем так, Макар убедился уже через неделю пребывания в общем составе. Проснулся ночью от толчка в бок. Сел на кровати, пытаясь в полусумраке дежурного света что-нибудь разглядеть. Рядом с его койкой стояли два старичка из автовзвода.
   - Сколько дедушке осталось до приказа?
   Макар сразу всё понял, но «включил дурака»:
   - К-какому дедушке?
   - Слезай.
    Макар спрыгнул со второго яруса. «Дедушки», как и он, были одеты в одном белье – рубахи и кальсоны.
   - Запомни, салабон: дедушка – это я: Мальков Владимир Николаевич, приказ выйдет двадцатого апреля, сколько дней осталось, будешь мне докладывать тогда, когда скажу. А сейчас, за то, что заставил дедушку тебе всё это объяснять, держи!
   Он широко размахнулся, целясь кулаком в челюсть Макару.
   Время замерло. Макар быстро огляделся. Второй «старик» поднимал Генку Коротина из Липецка, тоже с последнего призыва, ещё трое «воспитывали» молодых через проход. Все замерли в неестественных позах. Макар выхватил из своего кителя авторучку с микрофоном, включил запись, затем взял сапог. Примерился и ударил сапогом по кулаку на вытянутой руке Малькова. Потом, отбросив сапог, оттолкнулся и упал на пол, переворачивая табуретки, одновременно «запустил» время.
   Как он ни старался, всё равно сильно ушибся локтем. Выбравшись из кучи табуреток, Макар взялся двумя руками за челюсть, изображая боль и, в то же время, прикрывая ладонью ручку с микрофоном в рукаве, и подошёл робкой походкой к обидчику.
   Тот тряс правой рукой и морщился от боли:
   - Ты чего, салабон, такой костлявый? Всю руку об тебя ободрал! – каким-то плаксивым голосом пожаловался Мальков, - понял, что в следующий раз надо деду отвечать?
   - Так точно, Владимир Николаевич! Высчитать, сколько дней вам осталось и по первому требованию доложить.
   - То-то же! Можешь спать, тебе на сегодня хватит, - с важным видом, потряхивая рукой, Мальков подошёл к напарнику, который в это время издевался над Генкой Коротиным. Тот стоял по стойке смирно. Держал руки по швам, а «дед» бил его по лицу кулаками со словами:
   - Запомнил, сколько дедушке осталось до дембеля?
   Генка с каждым ударом только больше путался.
   Поднимаясь на свою койку, Макар отметил, что «помазки» их взвода не спят, а, полусидя, с интересом наблюдают за событиями.
   Прикинув расстояние. Макар слегка высунул из-под одеяла руку с «хитрой» авторучкой и направил микрофон на Генку. Но его истязатель видимо уже устал и отправил Генку спать.
   Остальные угомонились не скоро. То и дело с разных концов казармы доносились звуки ударов и падений, приглушенный злой шёпот «дедов» и всхлипывания истязаемых.
   Макар отметил, что в издевательствах над молодыми принимали участие всего шесть старослужащих. Все лица он рассмотрел, отметил про себя, что надо будет установить фамилии. Зафиксировать на магнитофон удалось только двоих. Ну, и то вперёд. Начало есть.
   - Гена, а ты фамилию этого деда запомнил? – Макар подошёл к товарищу по несчастью, когда, на следующий день тот снимал колесо со своей техники ШРС – шнекороторный снегоочиститель.
   - Какого деда? – Коротин прислонил к стене снятое колесо и полез в карман за сигаретами,
   - Который тебя вчера пытал после отбоя.
   - А-а-а! Я эту гниду на всю жизнь запомню. Мешалкин Александр Иванович. Дембель у него пятого мая, он так хочет, видишь ли. Наколка у него на руке от запястья до локтя большими буквами: «Люблю покушать». Это надо же – быть таким дебилом! Сильно у меня фонарь заметен? – Он показал пальцем на синяк под глазом.
   - Да уж…
   - Скотина. Придётся теперь за чужие спины прятаться, чтобы взводный не заметил. Тебе тоже вчера досталось. Я видел, как ты табуретки в кучу собрал своей башкой. Синяков, кстати, у тебя нет. Повезло.
    - Да уж… На локте только синяк. Слушай, а кто ещё из дедов вчера выёживался? Знаешь кого?
   - Скрипуха. Так его зовут, фамилия, вроде, Скрипкин или Скрипченко. С автовзвода. Да они все с автовзвода. Бухали вчера в каптёрке, потом пошли выделываться. И что главное – своих молодых не трогали, нашему взводу досталось, ГСМ и охранникам.
   - А «помазки» наши даже и не заступились…
   - А с чего они будут заступаться? Те старше их на полгода, уйдут на дембель, эти станут дедами. Прошка мог бы, да он… - Генка махнул рукой, - его никто всерьёз не воспринимает.
   - А в ГСМ кому досталось, не видел?
   - Хабибуллину. Помнишь его по карантину? Самый маленький по росту, крайний в шеренге стоял. Вот Скрипуха из него отбивную вчера делал.
   Хабибуллина Макар застал перед обедом в туалете. Тот, постоянно озираясь, задрал рубашку и показал синяки на рёбрах и подтвердил фамилию «деда» - Скрипченко.
   Все разговоры с пострадавшими Макар записывал на «хитрую» авторучку. Постепенно выяснились фамилии всех «дедов» и пострадавших.
   Через день была получка. Из зарплаты рядового – три рубля восемьдесят копеек, на руки выдавались только три рубля. Восемьдесят копеек с каждого снималось на хозяйственные нужды.
   - Зато у всех постоянно будет зубная паста, мыло, сапожный крем и подворотнички, - пояснил каптёр, который выдавал деньги. «Помазки» добавили, что такую систему считают правильной, никто не в обиде, они сами и «деды» получают также по трёшке на руки. Зато с бытовыми мелочами никогда проблем не было.
   Макар вместе с Сашкой Остапенко – тоже молодым из его же взвода – в свободное время сходили в «чепок» - магазин при части, купили по банке сгущёнки и пачке вафель, тут же всё это съели – погуляли. Остапенко – здоровый парень с Днепропетровска – не курил, как и Макар, по вечерам упорно выжимал гирю, мечтал к дембелю накачать мышцы, как у культуриста.
   - Сегодня опять будут нас пытать – «Сколько до дембеля?» - Сашка злобно сплюнул. Ему тоже досталось. Причём, издевался над ним «старик» на голову его ниже и в два раза худее.
   - Откуда знаешь?
   - Так, деньги дали. Вот увидишь – вечером бухнут, и потянет на подвиги.
   Его слова оказались пророческими. Через час после отбоя Макара подняли, опять ударом кулака в бок.
   - Слазь.
   Макар спрыгнул и увидел знакомую рожу Малькова.
   - Сколько дедушке до приказа осталось?
   - Дедушке Владимиру Николаевичу до приказа осталось сто пятьдесят четыре дня, - бойко отрапортовал Макар, стоя по стойке смирно.
   - Хм… правильно. А до дембеля?
   Макар быстро подсчитал. Ещё месяц примерно надо добавить.
   - Сто восемьдесят четыре дня.
   - Что-о! Ты что, сука, совсем охренел? Хочешь, что б я с последней партией уехал?!
   В этот раз Макар упал более удачно, видимо уже опыт стал нарабатывать. Хотя, шуму он ухитрился наделать больше и табуреток больше перевернул. Одной из них он от души ударил по левому кулаку Малькова, которым тот наносил удар. Правую руку Мальков берёг, видимо ещё не отошёл от прошлого раза.
   Когда время и звук встали на свои места, первое, что услышал Макар – дикий вопль Малькова. Тот присел, зажал левую руку между колен и скулил от боли:
   - Ты чего такой костлявый? Бли-и-ин! Я, блин, уже и забыл, блин, что ты, сука, такой, блин, костлявый! Ай! – Он затряс повреждённой рукой. – Сука! – попытался ударить Макара ногой в тапочке, но потерял равновесие и упал на задницу.  Другие «деды» и «помазки», лежавшие на койках, заржали,
   - Что, молодые обижают тебя, Вова? – К Малькову подошёл Скрипченко, со смехом помог ему подняться, - ты скажи кто, я его порву, как грелку.
   - Он уже своё получил, - важно сказал Мальков, морщась от боли и рявкнул на Макара, - что стоишь? Марш спать!
   Макар не заставил себя упрашивать. Краем глаза заметил, что Скрипченко хочет добавить ему ускорения пинком, сам ускорился и мгновенно оказался в постели на втором ярусе. Скрипченко удивлённо посмотрел на него, на свою ногу, потом махнул рукой и повернулся к Малькову:
   - Пойдём, догонимся, там ещё оставалось, - они, шатаясь, направились в каптёрку.
   На следующий день выяснилось, что у одного из молодых сломано ребро, другой мочился кровью. «Почки отбили», ;  сделал вывод Макар и задумался, хватит ли доказательств на уголовное дело. Получалось, что маловато. Записи на магнитофон в суде доказательствами не признают. Их можно использовать только для психологического давления. Да и мало их, в основном – на Малькова.
   Вечером он должен был заступать в наряд на кухню. По установленному порядку, заступающие на дежурство после обеда должны были спать почти до ужина.
   У входа в казарму Макара, направлявшегося к своей койке, остановил Мальков. Рядом с ним стоял ещё один «дед» по фамилии Мешалкин, который с наколкой «люблю покушать». Этот тоже уже дважды засветился в издевательствах над молодыми.
   - Стоять, салабон! – Мальков правым кулаком легонько ткнул Макара в живот и поморщился, - с тебя рубль.
   - За что? – Макар по-настоящему удивился. Про какие-то поборы, вымогательства он ничего пока не слышал. Машинально включил запись.
    - Дедушкам на опохмелку, - пояснил Мешалкин и тут же завизжал громким шёпотом, делая страшные глаза. -  Ты чё, не понял?! Рубь гони! – При этом он начал озираться, как бы готовясь ударить. Но вдруг в его глазах мелькнул испуг. Он дёрнул за рукав Малькова и показал ему глазами куда-то за спину Макара:
   - Валим!
   - Вечером готовься, - прошипел Макару Мальков и метнулся в казарму вслед за Мешалкиным. Макар оглянулся. От столовой в их сторону шёл старшина роты прапорщик Хмельков по кличке «Сашка Шмель». Вечно полупьяный и вечно злой, бывший боксёр, он наводил ужас на всю роту. В  казарме всегда была идеальная чистота. Стоило ему заметить грязь где-нибудь на стыке плинтусов, - вся рота будет драить казарму по сантиметрам. В таких случаях Шмель вышагивал по казарме и лично контролировал, чтобы «деды» тоже работали. За малейшее упущение бил в морду. Причём, только старослужащих. А те потом отыгрывались на молодых.     Поэтому Макар тоже рванул в казарму, от греха подальше. Когда старшина поднялся на второй этаж и прошёлся между рядами коек, Макар уже лежал под одеялом и делал вид, что спит.
   Вечером он заступил в наряд на кухню. В процессе общения с парнями своего призыва выяснилось, что свои кровные рубли отдали «дедам» не меньше десяти человек. Причём, фамилии вымогателей все были знакомые. «Одни и те же твари, - размышлял Макар, - заведётся вот такая плесень в казарме, и никто их не одёрнет, даже такие же «деды», хотя, могли бы».
   Все разговоры Макар вёл под запись, прекрасно понимая, что потерпевшие, откровенничая с ним, могут отказаться давать официальные показания. Такое воспитание у нашего поколения. Чуть ли не с молоком матери нам вбивали в подсознание, что ябедничать могут только девчонки, парням жаловаться нельзя, «стучать» - это вообще позор. После каждой беседы Макар незаметно проговаривал в микрофон фамилию собеседника. Материала, по его мнению, уже было достаточно на несколько уголовных дел.
   В столовой во время дежурства «деды» его достать не могли. Следующим вечером, Макар настраивался на бурную ночь.  Он был уверен, что вечером «деды» его в покое не оставят. Ещё немного материала добавится и хватит. Но действительность превзошла все его ожидания.

                Развязка

   После отбоя никого из вымогателей по началу слышно не было. Макар даже начал дремать. Проснулся от какой-то возни и хихиканья.
   Приоткрыв глаза, он заметил, как двое «дедов» повели под руки Витьку Власенко в сторону бытовки. С Витькой – молодым с его взвода - Макар даже успел подружиться. Маленького роста с приятным лицом, большими голубыми глазами, Витька любил рассказывать о своей сестре – близняшке, какие номера с переодеванием они иногда откалывали.
   Оглядевшись, Макар отметил, что других «дедов» не видно.  «Что-то новое задумали, сволочи», - мелькнула тревожная мысль.
   Через некоторое время послышались шаркающие шаги и в полумраке к его койке приблизились две фигуры.
   - Подъём! – Макар получил тычок кулака в бок и узнал голос Скрипченко.
   Спрыгнув на пол, он увидел и Малькова. «Без этой мрази конечно же не обойдётся», - кроме ненависти и презрения Макара переполняло любопытство, что же они новое задумали?
   - Вперёд в бытовку, - послышалась команда.
   У входа в комнату, где обычно подстригались, гладили парадную форму перед увольнением, подшивали подворотнички, Макар получил увесистый тычок в спину и едва устоял на ногах, осматриваясь.
   Все шестеро отморозков были здесь. Все пьяные. Витёк Власенко стоял на коленях, двое держали его за руки и зажимали рот, а Мешалкин, пристроившись сзади, стаскивал с него подштанники. Витёк что-то пытался мычать, сквозь зажимавшие ему рот крепкие руки, из его глаз текли слёзы.
    - Счас из тебя тоже будем девку делать, - услышал он довольный голос Малькова и дружный хохот ещё двоих балбесов, перекрывших выход их бытовки, - снимай штаны!
   - Это в честь чего ещё, - возмутился Макар, - что за беспредел?
   - В честь того, что мордочка у тебя симпатичная, - снизошёл до пояснения Скрипуха и показал на Власенко, - как и у него. - Макар машинально взглянул на Витька и понял, что через несколько секунд будет поздно. Время остановилось.
   Первым попал под раздачу Мешалкин. Хорошим футбольным ударом ногой по обнажённым причиндалам Макар надолго, если не навсегда лишил его способности к размножению.
   Затем, на секунду задумавшись, вырубил остальных точными, парализующими и очень болезненными ударами.
   Когда его отпустило, шесть человек лежали без движения, только один из них – Мешалкин – стонал, зажав руки между ног, и дёргался в судорогах.
   Витёк медленно выпрямился, быстро натянул подштанники, огляделся и от удивления даже всхлипывать перестал:
   - Ты что с ними сделал, убил, что ли?
   - Нет. Очухаются, но не скоро. Ты пока побудь здесь, никуда не уходи. Я скоро вернусь.
   - Я б-боюсь, - Витёк испуганно огляделся, - а вдруг сюда ещё кто-нибудь припрётся?
   - Вряд ли. Но, если кто появится, скажешь, что это ты всех вырубил и его вырубишь, если будет себя плохо вести.
   Макар быстро пробежал по коридору, спросил у дневального, застывшего у тумбочки:
   - Дежурный по части здесь?
   - Должен быть у себя в кабинете.
   Спустившись на первый этаж, Макар без стука вошёл в кабинет с надписью «Дежурный по части».
   За столом резались в карты лейтенант из КЭЧ (коммунально – эксплутационная часть) с красной повязкой на рукаве и старшина роты. На столе стояла начатая бутылка водки, на газете, расстеленной рядом, было нарезанные сало, хлеб и луковица.
   - Срочно звоните особисту, - выдохнул Макар.
   - Тебя что, вашу мать, стучаться не учили? – Шмель медленно поднимался из-за стола, багровея на глазах. Лейтенант быстрым движением убрал со стола бутылку.
    - Там в бытовке шесть трупов, звоните особисту.
   Лейтенант мгновенно побледнел, открыл рот, пытаясь что-то сказать, но не смог.
   - Ну, если врёшь!.. – прапорщик оттолкнул Макара и выскочил из кабинета. Лейтенант рванул за ним.
   Макар растерянно поглядел им вслед, окинув взглядом опустевший кабинет, отметил два телефона. Один полевой с ручкой сбоку, которую надо было крутить, чтобы позвонить. Второй – обыкновенный с круглым циферблатом.
   Макар снял трубку, услышал гудок и набрал номер квартиры Соболева: двадцать, тридцать, сорок. Трубку сняли на четвёртом гудке.
   - Слушаю, - услышал он знакомый голос, абсолютно свежий, как будто человек даже и не собирался спать.
   - Товарищ майор, докладывает старший лейтенант Коробов. Задание выполнено. Вам желательно срочно прибыть в часть.
   Трубка несколько секунд молчала, пока переваривалась информация.
   - Трупы есть? – голос Соболева внезапно стал хриплым.
   - Пока нет, но, если опоздаете, - вполне возможно. Да, шестерых желательно арестовать прямо сейчас.
   - Жди, - Соболев отключился.
   Макар положил трубку, взял со стола кусочек сала, закинул в рот, отломил немного хлеба, пожевал, зажмурясь от удовольствия. Хорошо! Соскучился по нормальной человеческой пище. С сожалением посмотрел на оставшуюся на столе закуску и решительно вышел из кабинета.
   В бытовке лейтенант и прапорщик пытались привести в чувство «дедов». Шмель пинал их ногами и орал:
   - Нажрались, сволочи, в стельку. Обалдеть можно! Что вы такое жрали, что все вырубились?
   Лейтенант увидел Макара у входа в бытовку и подошёл к нему вплотную:
   - Что здесь произошло? Что ты видел?
   - Да, собственно, ничего я и не видел, товарищ лейтенант, - Макар отметил, что Витёк успел исчезнуть и решил сменить тактику, - они тут что-то шумели, там в казарме плохо слышно было, вроде, как ругались. Потом слышно было какие-то крики, стуки, как будто дрались, потом всё стихло. Я захотел в туалет, проходил мимо, вижу – они все лежат и не шевелятся. Я сразу к вам, думал, что они все мёртвые.  Мало ли, может, отравились чем… А что с ними, товарищ лейтенант?
   - Да хрен его знает!
   Тут Макар краем глаза засёк подходившего особиста и вытянулся по стойке смирно. Лейтенант через секунду тоже вытянулся. Прапорщик Хмельков, стоявший к двери спиной, наклонившись, одной рукой приподнял Мешалкина за грудки, другой хлестал его по щекам, выкрикивая:
   - Что жрали, суки?! Говори, тварь! Убью!
   - Отставить! - Скомандовал майор, быстрым взглядом оценивая поле битвы.
   Шмель отпустил Мешалкина, резко развернулся, увидев особиста, машинально хотел отдать честь, но, вспомнив, что без головного убора, замер.
   Соболев наклонился к ближайшему «деду» - Малькову, тот уже почти пришёл в себя – сидел на полу и мотал головой. Особист двумя пальцами оттянул ему веко на глазу, посмотрел на зрачок, хмыкнул:
- Пьян.
   Потом тоже самое проделал с другим дедом:
   - И этот тоже.
   Обошёл всех, задержался возле Мешалкина:
   - Что ты за яйца держишься?
   - Больно! – прохрипел тот.
   - Этот ещё и по яйцам получил, - майор кивнул каким-то своим мыслям, посмотрев при этом почему-то на Макара, - значит, так, лейтенант, этих алкашей до утра – в «холодную».  («Холодной» называлась комната при караульном помещении. Она почти не отапливалась. Туда, обычно на ночь, помещали пьяных солдат, чтобы быстрее трезвели). Прапорщик, займитесь. А вы, товарищ лейтенант, сейчас мне напишите подробный рапорт.
   Потом он повернулся к Макару:
   - А ты, боец, как я понимаю, свидетель?
   - Я случайно шёл мимо, смотрю – лежат.
    - Достаточно. Оденься, пойдёшь со мной.
   - Есть!
   Макар одевался спокойно, поглядывая на Витьку Власенко. Тот делал вид, что спит. Хотя, судя по характерному дыханию, не спал никто. Макар подошёл к Витьку и шепнул ему на ухо:
   - Ничего никому не рассказывай, пока я не скажу.
   В дежурной комнате майор отчитывал лейтенанта. Начатая бутылка с водкой стояла на столе рядом с закуской.
    - Ты понял, лейтенант, - гремел особист, - ты не только устроил пьянку на боевом дежурстве, ты притупил бдительность, чем тут же воспользовались несознательные солдаты. Они тоже пьянствовали, будучи уверенными, что их никто не будет проверять. В результате было совершено преступление. Я ещё буду разбираться, что здесь произошло, но чувствую, кто-то сядет в тюрьму, а кто-то, - он ткнул пальцем в грудь лейтенанта, - снимет погоны. У тебя впереди остаток ночи – напишешь рапорт. Утром после завтрака, рота никуда не расходится. В девять ноль-ноль общее построение. Ты тоже никуда не уходишь после того, как сменишься. Командира части я предупрежу. Этого бойца я забираю, - он кивнул на стоявшего в дверях Макара.
   Когда они отошли от КПП на приличное расстояние, Соболев не выдержал:
   - Рассказывай.
   Макар подробно рассказал про ночные подъёмы, избиения молодых, вымогательство денег и попытку гомосексуального изнасилования.
   - Ты уверен, что это всё можно будет доказать?
   - Уверен. Надо будет зафиксировать побои, фамилии пострадавших я укажу. Есть записи разговоров. Их можно будет использовать. Ни «деды», ни молодые не знают, что такие записи доказательствами не являются. Расколются, никуда не денутся.
   Дома, пока Макар с удовольствием плескался в ванной, Соболев раскрутил авторучку, подсоединил вынутую из неё «хитрую» деталь к специальной технике и прослушал запись.
   Когда Макар вышел из ванной в трусах и майке, настроение у майора было приподнятым:
   - Теперь я верю, что никто не сорвётся. Там достаточно записей по всем эпизодам. Сейчас давай спать, надо хоть немного отдохнуть. На утро у нас работы намечено, как говорится, – выше крыши.
   Утром Соболев выдал Макару его офицерскую форму – чистую, выглаженную. Макар с удовольствием покрутился перед зеркалом, что вызвало дружное хихиканье жены Соболева и двух его дочек.
   - Что ты, как девица, собой любуешься? – засмеялся и Соболев.
   - Так ведь соскучился по правильной форме, да и когда в последний раз эту шинель одевал, на погонах было по одной звёздочке, а тут – сразу по три.
   - Это точно. Карьеру ты лихо делаешь, даже завидно. Шутка. Я на самом деле рад за тебя. Ладно, нам пора выходить. Я вызвал отделение бойцов из комендатуры, будем аресты производить.
   Бойцы комендантского взвода курили возле входа в казарму. Макар поневоле залюбовался – парни в форме десантников, все высокие – под два метра, крепкие, подтянутые, автоматы без прикладов.
   - Так, бойцы, я – майор Соболев, следуем за мной,- скомандовал особист и направился в казарму.
   - Товарищ майор, по вашему приказанию рота построена, - доложил незнакомый старший лейтенант с повязкой на рукаве «дежурный по части». Бывший дежурный – лейтенант – топтался рядом. Когда увидел вошедшего вместе с особистом Макара в офицерской форме, опешил, будто увидел привидение.
   Макар, воспользовавшись тем, что Соболев отвёл в сторону командира части – майора, тоже находившегося в казарме, и о чём-то с ним в пол голоса разговаривал, подошёл к лейтенанту, шлёпнул его ладонью по плечу и, ласково улыбаясь, спросил:
   - Ну что, лейтенант, готов к получению заслуженного наказания?
   Тот ничего не ответил, только раскрыл рот и хлопал глазами. Новый дежурный, с интересом наблюдавший за этой сценой, ничего не мог понять. Макара он точно раньше не знал, поэтому спросил:
   - Товарищ старший лейтенант, разрешите узнать цель вашего прибытия?
   Макар на секунду задумался и отчеканил:
   - Для проведения задержаний и арестов, в рамках уголовного дела. Совместно с майором Соболевым.
   Теперь челюсть отвалилась у нового дежурного.
   Начальство закончило совещаться, и оба майора направились на второй этаж. Проходя мимо Макара, командир части молча протянул руку, здороваясь. Макар отдал честь, поздоровался и присоединился к начальству.
   Стоявшие в строю солдаты, поначалу не обратили на Макара внимания. Повышенный всеобщий интерес вызвали десантники с автоматами, выстроившиеся у противоположной стены. Их разглядывали с любопытством и напряжением. Непонятное всегда пугает.
   Затем внимание переключилось на незнакомого офицера в форме, отличавшейся от привычной цветом петлиц и просветов на погонах. Вдоль строя покатился шёпоток узнавания. У многих глаза округлились от удивления.
   Макар, наслаждаясь произведённым эффектом, не спеша, прошёлся вдоль строя, с насмешкой глядя на «старичков», стоявших во второй шеренге и остановился рядом с особистом.
   Соболев поднял руку, пресекая удивлённый гул, и сказал:
   - Сразу объясню ситуацию. До нас доходили слухи о случаях дедовщины, граничащих с преступлениями в этой воинской части. Так как проверить и тем более – доказать факты правонарушений было сложно, в команду молодого пополнения под видом призывника был внедрён офицер МВД старший лейтенант Коробов. Узнали? – майор взглянул на Макара.
   Строй загудел.
   - Разговорчики! – рявкнул прапорщик Хмельков. Мгновенно наступила тишина.
   - Так вот, продолжу, - Соболев обвёл взглядом строй, - в результате проделанной Коробовым работы, были выявлены не только случаи дедовщины, за которые полагается дисбат, но и уголовные преступления, за которые дисбатом не отделаешься. Я больше, чем уверен, что некоторые из вас окажутся в тюрьме. Все, кого сейчас Коробов назовёт, выходят из строя, приступайте, товарищ старший лейтенант.
   Макар прошёл вдоль строя и остановился напротив автовзвода.
   - Ну, салабон! – раздалось угрожающее шипение со второго ряда. Макар узнал голос Малькова.
   - Кстати, о салабоне, - Макар повысил голос, чтобы всем было слышно, - я отслужил срочную и ушёл на дембель три года назад, когда вы – «дедушки» -  и салагами то ещё не были.
   Глядя в упор на своего главного обидчика, Макар скомандовал:
   - Мальков, выйти из строя.
   Тот толкнул в плечо стоявшего в первой шеренге молодого, боец сделал шаг вперёд и в сторону, Мальков вышел вперёд и повернулся к строю лицом.
- Скрипченко! Мешалкин! – Макар вызвал шесть человек, потом повернулся к десантникам, что с интересом наблюдали за происходящим, - можете уводить.
   Десантники пришли в движение. Каждому из задержанных завели руки за спину и надели наручники, что вызвало у Макара недоумение. Никуда бы они не делись и без наручников. Потом он сообразил: нарочитая театральность этих действий окажет огромное психологическое воздействие, на всю жизнь врежется в память присутствующим. Об этом случае солдаты много лет будут рассказывать новеньким, хватит на несколько поколений.
  Сделав пару шагов по направлению к Соболеву, Макар оказался напротив бывшего дежурного лейтенанта, остановился и пристально посмотрел на него. Тот начал бледнеть, видимо решил, что сейчас арестуют и его.
   «Ещё в обморок упадёт, - подумал Макар и быстро отвёл взгляд, - с тобой, дорогой, без меня разберутся».
    Когда задержанных вывели, Соболев продолжил:
   - Сейчас все разойдутся и продолжат несение службы в обычном порядке. Останутся на месте те, кого назовёт Коробов. Продолжайте, товарищ старший лейтенант.
   - Власенко! Коротин!..
   Всего в списке потерпевших и свидетелей было больше двадцати человек. Макар, по совету Соболева, хотел переговорить с этими людьми до того, как с ними начнут работать следователи, чтобы никто не сорвался. А то начнётся: «не знаю, не видел, спал, сам упал» и тому подобное.
   Макар повернулся к майорам:
   - У вас будет что-нибудь?
   - Да, - Соболев, что-то в пол голоса объяснявший командиру части, сделал шаг вперёд и, повысив голос, сказал, - хочу предупредить всех, кто уже считает себя «дедами», и тех, кто станет ими со временем. Такие, как Коробов, могут оказаться в каждой новой команде молодого пополнения. Это становится обычной практикой. Так что советую служить без извращений, чтобы не оказаться в тюрьме или дисбате. У меня всё, командуйте прапорщик.
   - Разойдись! – Непривычно трезвый вид Хмелькова навевал солдатам плохие предчувствия.
   Когда Макар вошёл в ленкомнату, отобранные им молодые воины дружно встали.
   - Вольно, садись! -  Макар усмехнулся, - я чувствую, что у вас есть ко мне вопросы, давайте начнём с них, а потом перейдём к делу.
   Руку поднял Власенко:
   - Товарищ старший лейтенант, а как вы…
   - Стоп! – перебил его Макар, - давайте без званий и  «выканья». Забыли, что мы с вами вместе больше месяца жили одной жизнью, одними интересами? Я питался вместе с вами в одной столовой, вместе мыли полы, драили туалет, ходили в наряды и вообще…, что ты хотел сказать, Витёк?
   - Я не могу понять, как вы…, то есть ты через три года после ухода на дембель, стал офицером – старшим лейтенантом? Насколько я знаю, в военных училищах учатся четыре года, после чего получают две звёздочки на погоны.
   - Всё очень просто. Это я ещё год потерял – после армии работал шофёром. А потом поступил в спецшколу МВД, два года обучения, получаешь диплом юриста и звание лейтенанта. Мне по выпуску дали на звезду больше за выдающиеся спортивные успехи. Во время учёбы я стал чемпионом СССР по самбо и занял первое место на международных соревнованиях. А вообще офицером в МВД – младшим лейтенантом – можно стать через полгода после дембеля, - переждав удивлённый гул, добавил, - если кому интересно позже расскажу подробнее.
   А теперь по делу. Скоро вас начнут допрашивать следователи. Некоторые из вас, у кого имеются переломы рёбер, синяки, ссадины и другие травмы, будут обследованы в медчасти. У меня к вам просьба: не стройте из себя партизан на допросе, рассказывайте об этих скотах всё честно, как было. То, что все они сядут, я гарантирую. И оставшихся «дедов» можете не бояться. Они сейчас будут вести себя как мыши под веником и мечтать только об одном – дотянуть до дембеля.
   И ещё: практически все мои с вами разговоры, где вы рассказывали об издевательствах со стороны дедов, записаны на магнитофон, так же там есть и голоса самих подозреваемых, где они придираются: «сколько дедушке до приказа?» и где вымогают деньги. Так что, ещё раз повторю: никто из них не соскочит.
   - А как ты сумел записать? – это уже Гена Коротин не выдержал,-  что-то я у тебя магнитофона не видел.
   - А ручку четырёхцветную ты у меня видел?
   - Да, видел, я её даже брал у тебя, чтобы письмо написать. Там только один цвет работал.
   - Это и был тот самый магнитофон, который ты не заметил. С очень мощным микрофоном.
   - Ни хрена себе, какая бывает техника шпионская,  - Гена смотрел на Макара с восхищением, - а с виду  - обычная ручка, чуть живая, ещё изолентой обмотана, что б совсем не развалилась. Такую деды никогда не отберут – побрезгуют.
   - На это и расчёт. Ну что, я думаю, мы договорились. Со следователями ведём себя честно.
   Глядя на кивающих головами бывших сослуживцев, Макар почему-то поверил, что парни дадут показания такие, как надо.
   По возбуждённому военной прокуратурой уголовному делу работала целая бригада следователей. Так как подозреваемые содержались на гарнизонной гауптвахте, то и допрашивали их там же. Пытавшиеся сначала всё отрицать «деды», после ознакомления с магнитофонными записями их разговоров, «поплыли», начали выгораживать себя и валить друг на друга. В результате удалось даже доказать и попытку изнасилования, то есть попытку насильственного акта мужеложства.
   Молодые, сначала робко неуверенно, потом всё смелее давали показания против своих обидчиков.
   Соболев активно общался со следователями, и постепенно из всех показаний улетучились упоминания о Макаре. В обвинительном заключении он вообще нигде не упоминался, ни как свидетель, ни как потерпевший.
   Наконец, настал день, когда Соболев поздравил Макара с окончанием операции:
   - Здесь дальше разберутся без тебя. Не забудь, что тебе ещё в Москве подробный отчёт писать. Я связывался с Васильевым, он разрешил тебе Новый год встретить в кругу семьи. Пятого января в девять утра ждёт тебя в своём кабинете.

                Результат секретной операции

   До пятого января оставалось десять дней. Макар усмехнулся про себя, когда подсчитал: получается, как солдатский отпуск за добросовестное несение службы, который он честно заработал, как рядовой солдат.
   Через сутки с небольшим он был уже дома. Свалился, как снег на голову. Родные – мать, отчим и сестрёнка были предупреждены, что письма ему писать не надо, пока сам не напишет. Они уже волноваться начали, а тут он и сам нарисовался.
   Как только родные отметили возвращение блудного сына и немного успокоились, Макар сбежал к Татьяне. Та тоже обрадовалась. В результате они сутки из постели почти не вылезали. Потом навестил друга Серёгу. Тот рассказал, что работает не опером, а начальником отряда. В оперчасти все должности заняты, и пока никто никуда уходить не собирается.
   - Я. Макар, на этой работе боюсь совсем облениться, - жаловался Серёга, - никого мои способности не интересуют. Если бригады из моего отряда выполнят план, - я герой, могут грамотой наградить. Если не выполнят – я виноват, плохая воспитательная работа. Дурдом! Каждой бочке затычка, - то дежурный по производству, то с женщинами – учителями сидишь в зековской школе. Охраняешь, чтобы у долбаных учеников мысли похабные не появлялись. То с бухгалтерией ходишь, пока они что-то там с зеками сверяют, то с врачами в санчасти. Стенд у меня в кабинете о достижениях отряда художник из зеков рисует. Карточки индивидуальной работы с осуждёнными завхоз заполняет, - у него почерк похож на мой. Да и знает он моих воспитанников лучше, чем я, - сам из них. В общем – тупею потихоньку. А ты как? Опером работаешь?
   - Числюсь. Ты знаешь, - Макар заранее придумал версию, чтобы не рассказывать правду, - меня сразу отправили на соревнования. То областные, то окружные, то за управление. Короче – только тренируюсь и выступаю.
   - Первые места, наверное?
   - Естественно. Везде, где только можно.
   - Я рад за тебя. Горжусь. Чемпионом мира ещё не стал?
   - Готовлюсь. Один чемпионат пропустил. Теперь только на следующий.
   - Слушай, тут по зоне разговоры ходили, что в сентябре какой-то чемпион по самбо на танцах целую банду отметелил. Твоя работа?
   - Да… так, размялся немного. А пусть не нарываются.
   - Эх, жаль, меня там не было. Хорошо ты размялся. Главный у них – Хомча – без зубов остался. Он хотел себе золотые вставить и решил ювелирный грабануть, чтобы золотом разжиться. Мудак. Сейчас под следствием, скоро к нам привезут с новым сроком. У меня завхоз – его кореш, отсюда вся информация.
   - Этого и следовало ожидать. Горбатого могила исправит.
   Пятого января Макар прибыл в Москву к майору Васильеву. Таблички с фамилией на кабинете не было, только трёхзначный номер, поэтому сомнения Макара, что Васильев ; это не настоящая фамилия, так и не развеялись.
Майор был в хорошем настроении:
   - Могу тебя поздравить. Наша операция признана успешной. В ближайшее время на её основе будет разработана и проведена целая серия таких операций. О результатах этого мероприятия будет объявлено по всем воинским частям. Так что, возможно, про дедовщину скоро совсем забудут.
Сейчас ты садишься за пишущую машинку и печатаешь подробный рапорт. Надо, чтобы одобрили на самом верху, - он показал пальцем в потолок. Макар машинально проследил взглядом, думая, кого Васильев имеет в виду: министра или Политбюро? Но уточнять не стал – какая разница?
   - Ты здесь задержишься на несколько дней, до окончательного решения вопроса. Жить будешь в ведомственной гостинице, номер заказан. Это недалеко – минут десять пешком. Так, что ещё… суточные и зарплату за месяц получишь в кассе – кабинет сто одиннадцать, я сейчас позвоню. Всё, работай.
   С рапортом Макар к обеду управился. Майор прочитал, задал несколько наводящих вопросов и отпустил, наказав особо не расслабляться:
   - Ты можешь гулять по городу, ходить в кино, но регулярно заходи в гостиницу. Утром и вечером ты там в любом случае будешь, желательно ещё и в середине дня заглядывать, вдруг срочно понадобишься.
   Макар получил деньги, устроился в гостинице, вечером сходил в кино. На следующий день гулял по Москве. Вечером в номер позвонил Васильев, поинтересовался, как дела, но ничего конкретного не сказал.
   На следующий день, гуляя по городу, Макар решил: время убивать как-то надо, а бесцельно болтаться по улицам не интересно и придумал себе занятие -  изучить часть города, примыкающую к гостинице. Пошёл по улице до перекрёстка, повернул налево, на следующем перекрёстке – опять налево. Обошёл квартал, изучил, потом – другой.
   Макар, не спеша, двигался по незнакомой улице. Запоминая магазины, таблички с названиями учреждений – вдруг пригодятся. День был солнечный, искрился свежевыпавший снег, с которым воевали дворники, всеми цветами радуги переливались сосульки на карнизах домов. Хорошо одетые прохожие передвигались во всех направлениях, кто-то – не спеша, как и Макар, кто-то торопливо, с озабоченным видом.
   Навстречу ему двигались две пожилые женщины, выгуливающие внуков. Двое ребятишек лет четырёх-пяти, не пропускали ни одной льдинки, раскатанных на тротуаре ботинками прохожих. Не обращая внимания на покрикивающих бабушек, они, смеясь, вприпрыжку разгонялись, чтобы, оттолкнувшись, проехать несколько метров.
   Мельком взглянув на женщин, Макар поразился: одна из них, которая помоложе, была удивительно похожа на его мать, разве что одета слишком модно, мать так никогда не одевалась. Д а и где бы она могла достать в провинции такие наряды?
   Пройдя вперёд несколько метров, Макар машинально оглянулся и вздрогнул. Оторвавшаяся от крыши огромная глыба снега со льдом падала прямо на расшалившихся ребят. Она пролетела уже половину расстояния до земли и, под действием неумолимого закона притяжения, через пару мгновений должна была накрыть ребятишек.
   Время замерло. Макар рванул с места. Расстояние в двадцать метров он преодолел со скоростью, достойной мирового рекорда, хотя умом понимал, что необходимости так спешить не было. Глыба зависла в трёх метрах над головами мальчишек, один из которых замер в состоянии скольжения по льду, а второй – в момент отталкивания на кончике одной ноги с полусогнутой другой.
   Макар, стараясь не глядеть вверх, схватил по очереди обоих пацанов и отбежал с ними на безопасное расстояние. Поставив их на снег, он быстро вернулся на исходную позицию и «отпустил» время.
   Раздался громкий шлепок упавшего снега, по ушам тут же резанул испуганный визг обеих женщин, резко оборвавшийся на самой высокой ноте, - заметили, что внуки живы, здоровы, с криками выбираются из снега в стороне от тротуара.
   Макар пошёл дальше, погрузившись в размышления о том, какие ещё возможности у него появились в связи с открывшимся даром. Причём так глубоко задумался, что, обойдя квартал, понял, что абсолютно ничего не запомнил.
   Целую неделю Макар скучал. Гулял по городу, посетил Третьяковку, ВДНХ, пересмотрел все новые фильмы в кинотеатрах. Хорошо, хоть в номере был телевизор, а при гостинице была целая библиотека из книг, забытых или оставленных жильцами.
   Ровно через неделю, когда Макар, позавтракав в кафе при гостинице, валялся на кровати с книгой, зазвонил телефон.
   - Хорошо, что я тебя застал, - по голосу чувствовалось, что Васильев чем-то взволнован, - завтра в пол одиннадцатого ты должен быть в моём кабинете в парадной форме, она у тебя, кстати, с собой?
   - Так точно, только погладить нужно.
   - Вот и приводи себя в порядок, завтра жду, - майор отключился.
   Макар терялся в догадках. Раз в парадке, значит – к высокому начальству. А зачем? Могут как поощрить, так и наказать. Короче – будь, что будет.
   Утром в кабинете Васильева он увидел старого знакомого – Соболева. Оба майора тоже были в парадной форме.
   - Так, все в сборе, выходим, - сразу распорядился Васильев, закрыл за собой кабинет и быстро повёл всю компанию по запутанным коридорам здания.
   - Куда хоть идём и зачем? - попытался выяснить Макар на ходу у Соболева.
   - Я думаю, будут награждать, - ответил тот, улыбаясь. Но потом сделал серьёзное лицо и добавил, - а, может, и наоборот.
   Спасибо, называется – разъяснил.
   Всё-таки наградили. Сначала зачитали приказ, в котором за успешное проведение экспериментальной операции всех троих повысили в звании: майоры стали подполковниками, а Макар – капитаном. Потом все трое были награждены медалями: Васильев и Макар – «За отличие в охране общественного порядка», а Соболев – «За боевые заслуги».  Двое присутствовавших здесь же незнакомых Макару полковников за то же самое были награждены орденами. Награды вручал лично министр внутренних дел, которого Макар сразу узнал по портретам, висевшим в большинстве кабинетов сотрудников министерства.
   От непривычной обстановки Макар разволновался, даже в горле пересохло. Кое-как сумел произнести положенное «Служу Советскому Союзу!» Поэтому, когда после награждения подошли к накрытому в соседней комнате фуршетному столу, он с удовольствием, едва дождавшись тоста, осушил пол бокала шампанского, нарушив все свои принципы. Когда ещё придётся выпить в такой компании! Кроме министра, при награждении присутствовало ещё три генерала.
   Макар думал, что, придётся отвечать на вопросы, и боялся ляпнуть что-нибудь не то, но - напрасно. Два свеженаграждённых полковника вертелись вокруг начальства, полностью заслонив массивными тушами и Макара и бывших майоров.
   Соболев и Васильев (как оказалось, это всё-таки его настоящая фамилия) налегали на вино, а Макар – на сок. 
Министр и генералы накатили по несколько рюмок коньяка и удалились. Соболев сразу после выхода из-за стола заторопился и распрощался.  А Макара Васильев повлёк обратно к себе в кабинет.
   - Присаживайтесь, товарищ капитан, - он указал Макару на стул, разговор будет серьёзный.
   - Спасибо, товарищ подполковник, - ответил любезностью Макар, усаживаясь.
   - Ту такая ситуёвина получается, - Васильев задумчиво смотрел перед собой, - ты в курсе, я думаю, что мы ввели войска в Афганистан? – Макар утвердительно кивнул головой. В последнее время у него было достаточно времени, чтобы смотреть новости по телевизору, - так вот, там война серьёзная и, как мне кажется, надолго. Я не хотел бы, чтобы кто-нибудь из наших великих стратегов, - Макар сразу представил награждённых полковников, - вспомнил о тебе и отправил с каким-нибудь сверхсекретным заданием на эту бойню. Ты особо не обольщайся, каким бы ты ни был шустрым, - от мины или снаряда увернуться очень сложно. А ты мне нужен живым и целым. Есть тут серьёзные задумки, и такой человек, как ты, нам очень бы пригодился. Но там ещё ситуация не созрела, нужно выждать определённое время.
   Васильев встал, прошёлся по кабинету, зачем-то открыл дверь, выглянул в коридор и вернулся на своё место.
   - Я хочу тебя на какое-то время спрятать. Убрать, так сказать, подальше от глаз начальства. Ты парень холостой, тебе ведь всё равно где жить?
   Макар пожал плечами.
   - В общем, пока поработаешь простым опером в колонии, но не в том Управлении, где ты начинал, а в Коми АССР. Согласен?
   Макар с облегчением кивнул. Его это вполне устраивало.
   - Если про тебя вспомнят, я скажу, что ты выполняешь особое задание. Подробности здесь не принято выяснять. Занят, так занят, будут искать другого. А мы выиграем главное – время. Я не забыл о твоих спортивных успехах. Уверен, что ты и чемпионат мира выиграешь. Но не сейчас. Наши начальники – завзятые болельщики. Увидят тебя… короче, -  лучше не напоминать. Я не знаю, сколько времени понадобится – год, два… там будет видно. Как только всё успокоится, я тебя сразу найду. Ну и ты не забывай. Будешь в Москве – по делам или в отпуске – звони, вот телефон, - Васильев протянул бумажный квадратик, - здесь служебный и домашний. Завтра утром в знакомом тебе кабинете получишь направление, проездные документы, ну и всё остальное. 

                Новое место службы

   Чикса-озеро – так назывался посёлок, в котором находилась исправительно-трудовая колония – новое место работы Макара.
    Через двое суток после разговора с Васильевым,  Макар прибыл в Управление Лесных ИТУ (УЛИТУ), расположенное в небольшом городке Коми АССР. Своим появлением он серьёзно озадачил местных кадровиков, с удивлением глядевших на его погоны капитана и медаль на груди. Пришлось объяснять, что дважды получал звание досрочно. Первый раз – за спортивные успехи по окончании школы МВД, второй – за выполнение секретного спецзадания, за это же, кстати, и медалью награждён. Подробности он рассказывать не имеет права. Вся нужная информация находится в его личном деле, отправленном спецпочтой. Они его скоро получат. А пока он передал начальнику отдела кадров запечатанный конверт. Васильев сказал, что там содержится просьба направить его опером в самую отдалённую колонию, за подписью зам министра. Судя по удивлённо поднявшимся бровям кадровика, письмо его впечатлило.
    - Какая-то ты загадочная птица, - кадровик задумчиво посмотрел на Макара, - может, чей-то родственник? Хотя, это вряд ли. Тогда тебя просили бы оставить при Управлении, а не сослать к чёрту в задницу. Ну, ладно, можешь ничего не объяснять. Со временем сами всё узнаем. Раз просят сослать подальше – поедешь инспектором оперчасти в ИТК-17, там всего три опера, включая начальника оперчасти, одного не хватает. Колония особого режима, то есть содержатся в ней особо опасные рецидивисты, занимаются обработкой леса. Расположена она в посёлке Чикса-озеро, это, так сказать, - столица отделения. Есть ещё более отдалённые колонии поселения, но там оперативники везде есть. Транспортная связь с Чиксой или по реке – шесть часов на «Заре» - это такой катер на подводных крыльях, ходит через день, но только летом, а сейчас, если ты заметил – зима, или – по воздуху. Самолёт АН-2, знаменитый «кукурузник», летает каждый день Пол часа удовольствия - и ты на месте. Но только, если погода лётная. Сейчас зимой можно добраться на попутке. Через диспетчера узнаешь, есть ли здесь сейчас кто-нибудь из Чиксы. Оттуда ежедневно сюда ходят бензовозы и другой транспорт – за продуктами, запчастями и т.д. Если есть свободное место – они всех берут.
   Кадровик посмотрел на часы:
   - Сегодня ты уже точно никуда не успеешь, пока оформишь удостоверение, другие документы. Фото, кстати, есть? Нет? Фотограф через два дома от управления, найдёшь. Переночуешь в гостинице, а утром, советую, выдвигаться в аэропорт. Погода в последние дни хорошая, должен улететь.
   На следующий день Макар рано утром был в аэропорту. Желающих улететь в разные стороны было много. В кассе на небольшом выступе лежали листочки с названиями посёлков и списками фамилий на каждом. Макар нашёл список, озаглавленный Чикса-озеро. В нём было записано одиннадцать человек. Макар записал себя двенадцатым. Только закончил, окошко распахнулось, оттуда высунулась женская рука с ярко-красными накрашенными ногтями, ловко собрала листочки и исчезла.
  Через несколько секунд за окошком послышался женский голос:
   - На Чиксу уже комплект.
   - Заводи, поехали, - отозвался мужской баритон.
   - Внимание! Начинается продажа билетов на Чикса-озеро, - раздался голос, усиленный мощными динамиками. Макара, не успевшего отойти, тут же прижали к кассе. Народ быстро разобрался и построился за ним в очередь.
   Окошко снова распахнулось. Кассирша – миловидная женщина лет тридцати несколько секунд с интересом разглядывала Макара, затем спросила:
   - Молодой человек, так и будем стоять или всё-таки билет возьмём? Паспорт и деньги!
   - Удостоверение можно? – Макар рылся в карманах, вспоминая, куда засунул паспорт.
   - Можно, - изучив удостоверение, кассирша улыбнулась, - такой молоденький и уже капитан…
   - Так получилось, - виновато ответил Макар, что вызвало смех сзади, - а сколько стоит билет?
   - До Чиксы – три рубля.
   Полёт на «кукурузнике» удовольствием может назвать только какой-нибудь извращенец-мазохист. Пока самолётик взлетал и ложился на курс, было ещё терпимо, только уши заложило. А когда он набрал высоту с километр и пошёл по прямой, - началось. То, ни с того, ни с сего, самолёт начинал как бы проваливаться, какое-то мгновение пассажиры находились в состоянии невесомости, но тут транспортное средство достигало каких-то плотных слоёв воздуха, резко отталкивалось непонятно от чего, и начинало опять набирать высоту. Потом всё повторялось.
   От таких качелей Макар едва сдерживал приступы тошноты. А многие и не сдерживались, особенно женщины. Оказывается, для этих целей в самолёте имелись специальные бумажные пакеты, в них многие и уткнулись носами. Сидевший рядом с Макаром капитан в такой же, как и у него форме, даже лицом позеленел, но сдерживался. Казалось, эта пытка никогда не кончится, хотя время полёта заняло всего пол часа. Когда же самолёт, наконец, приземлился, капитан выскочил первым, отбежал к хвосту самолёта и зашёлся в рвотных спазмах. Пассажиры потянулись к зданию аэропорта – деревянной избушке с топившейся печкой. Дым из трубы поднимался вертикально вверх и где-то в высоте изгибался под прямым углом.
   Навстречу прилетевшим пассажирам такой цепочкой по протоптанной в снегу тропинке шли улетающие. Спустившись по широкой деревянной лестнице, прилетевший народ разделился на две группы, так как в посёлок вели две дороги. Одна широкая, накатанная автомобилями, другая – протоптанная в снегу тропинка по шпалам УЖД.
   Макар остановился на распутье, решая, к какой группе присоединиться. Тут его догнал повеселевший капитан, хлопнул по плечу:
   - Чего задумался?
   - Да вот, думаю, как лучше пройти? Мне в кадры отделения надо.
   - Без разницы, где идти, расстояние одинаковое. А ты новенький, значит. То-то я смотрю, вроде тебя раньше не видел. Раз в отделение – значит – зоновский. А куда конкретно: в семнадцатую или тринадцатую?
   Макар сообразил:
  - ИТК-17, инспектор оперчасти.
   - А я – воинский. Командир девятой роты капитан Стержнев. Блин, сколько не летаю, никак не могу привыкнуть. Всё время выворачивает.
   - Да я тоже, еле выдержал.
   Деревянное здание отделения (ОИТК-3) находилось в центре посёлка на берегу реки Пинжа и внешне издалека ничем не отличалось от однотипных финских домов – самых популярных архитектурных строений населённого пункта, разве что – большим количеством окон.
   Макар постучал в дверь с надписью «Отдел кадров», услышал: «Да» и вошёл в кабинет.
   Начальник отдела кадров – пожилой майор с седыми висками растерянно переводил взгляд с Макара на его документы.
   - Если я правильно понял, вы, молодой человек, два года назад поступили в школу МВД в звании младшего лейтенанта?
   - Точнее – два года и пять месяцев, - уточнил Макар.
  - Да-да. И за два года и пять месяцев вы дослужились до звания капитана?
   - Так получилось, - Макар опять повторил ту же фразу, что и в кассе аэропорта, как бы оправдываясь, - скоро по почте придёт личное дело, там всё будет расписано.
   - А на словах можете объяснить? – В глазах кадровика горело нешуточное любопытство.
   - Конечно. По окончании школы мне было досрочно присвоено звание старшего лейтенанта за выдающиеся спортивные достижения: я стал чемпионом СССР по самбо и победил на международных соревнованиях европейского уровня.
   - Ого! Так ты у нас ещё и спортсмен! – Майор резко перешёл на «ты».
   - Ну да, есть немного.
   - Ничего себе – немного! Чемпион Союза! Как тебя, вообще, из Москвы то отпустили? Ну, а капитаном-то как стал?
   - Выполнял особое задание. За что был награждён медалью с присвоением очередного звания досрочно. – Макар расстегнул шинель и продемонстрировал медаль.
   Вошедшая в этот момент в кабинет девушка, обошла вокруг Макара, с интересом его разглядывая, положила на стол пачку документов, села за стол и спросила, глядя на Макара:
   - Иван Павлович, это что – наш новый сотрудник?
   - Да, Лариса, знакомься – капитан Макар Коробов, спортсмен и герой. Успел отличиться и заслужить медаль. Кстати, а подробнее про спецоперацию можешь рассказать?
   - Не имею права. Там всё секретно. Пока. Может, скоро разрешат, тогда – с удовольствием.
   - Неужели в Афганистане отличился? – Сделал попытку майор.
   - Нет, намного ближе, - Макар успел отметить, как у Ларисы успели округлиться глаза от удивления. Девушка ему чем-то сразу понравилась.
   В отделе кадров Макар застрял надолго. Пока оформляли документы, что-то согласовывали по телефону, подписывали какие-то бумаги в бухгалтерии, время подошло к обеду.
   - После обеда, к пяти часам вечера ты должен быть в кабинете начальника колонии, представишься и начнёшь работать. - Иван Павлович закончил переговоры по телефону и посмотрел на Макара, -  сегодня у тебя уже полный рабочий день считается.
   Лариса вызвалась показать, где находитс
столовая и общежитие, куда на первое время определили Макара.
   По расчищенному от снега тротуару можно было передвигаться или друг за другом, или тесно прижавшись. Лариса уверенно взяла Макара под руку.
 - Этот тут рядом, а мне всё равно мимо идти. Вот в этой двухэтажке на первом этаже общага, а в следующей - тоже на первом этаже - я живу, - Лариса лукаво заглянула Макару в глаза, - можешь заходить в гости.
   - Так просто? – смутился Макар, - а не боитесь, что люди подумают?
   - Вот ещё! Пусть думают и говорят, что хотят, я женщина свободная. Да и ты парень не женатый, я анкету видела. И не надо мне «выкать», а то я себя чувствую какой-то старой.
   - Хорошо. Как скажешь, Лариса, - Макару девушка нравилась всё больше и больше.  Своей непосредственностью она ему чем-то напоминала Татьяну. Даже была чем-то на неё похожа.
   - Столовая работает с двенадцати до трёх, не успеешь – будешь голодным. ; Лариса шутливо оттолкнула его и побежала к своему дому.
   В двухкомнатной квартире, которая и являлась общежитием, было шесть спальных мест. На одной из коек сидел лохматый парень с волосами до плеч и с любопытством смотрел на вошедшего Макара,
   - Ты один здесь живёшь? – Макар подошёл к парню, протянул руку и представился, - Макар.
   - Стёпа, - парень вскочил, пожимая руку, - почему один? Вдвоём с Серёгой. Ты, значит, третий, если тоже здесь жить будешь.
   - Буду. Пока с жильём не определюсь. Какую койку можно занимать?
   - Любую. Кроме моей и Серёгиной – вот этой.
   Макар выбрал койку в соседней комнате, сунул под неё свою сумку с вещами:
   - А Серёга где?
   - В зоне. Он начальником отряда работает, по званию – старшина. Сегодня дежурит по бирже. Я с ним в столовой виделся, приходил на обед и сразу ушёл.
   - Так ты уже обедал? Пойду и я схожу.
   Из шести столиков в небольшом зале столовой занят был только один, самый дальний от входа. Сидевшие за ним трое мужиков, встретили Макара хмурыми настороженными взглядами.
   «Поселенцы, наверное», - подумал Макар.
   - Что кушать будете? – Грудастая кассирша окинула Макара оценивающим взглядом,
   - Мне, пожалуйста, первое, второе и третье.
   - На первое только борщ остался, на второе можем колбасы с яйцом пожарить. И компот.
   - Годится, - Макар рассчитался, взял поднос и подошёл к раздаточному окну.
   Худенькая молоденькая девчушка  подала ему тарелку с борщом, густо сдобренным сметаной, и компот:
   - Когда второе будет готово, я вас позову.
   Макар сел за свободный столик так, чтобы держать в поле зрения обеденный зал и раздатчицу, и принялся за борщ,
   Один из поселенцев что-то неразборчиво сказал, и все трое засмеялись, глядя на Макара.
   «Наверняка что-то оскорбительное  брякнул в мой адрес, сволочь», - напрягся Макар, - «и предъявить то ничего нельзя. Только дураком выставят», - Макар продолжал работать ложкой, размышляя. И тут его осенило. Время замерло.
   Подойдя к застывшей троице, Макар взял с их стола солонку, убедился, что она полная, и высыпал соль каждому в тарелку с борщом, разделив поровну. Потом взял из руки одного из них ложку, тщательно размешал соль и вставил ложку обратно в замершую руку. После чего вернулся на своё место.
    - Что за чёрт! – Как только время восстановилось, за столом у поселенцев раздались возмущённые вопли. Макар с каменным лицом, едва сдерживаясь от смеха, доел борщ, сходил за вторым, не спеша, съел и запил компотом. Прикупил на ужин пирог с мясом и капустой.
   Когда он уходил, за столом у поселенцев страсти достигли накала. Все трое обвиняли друг друга в диверсии, и все не могли понять, как это было сделано.

                Глава 5

                Тяжёлый первый рабочий день

   Двухэтажное деревянное здание штаба ИТК-17 было стандартной конструкции – с пропускным шлюзом в левой его части. Шлюз закрывался на железные ворота с двух сторон. Через них заезжал и выезжал транспорт, и проходили партии осуждённых на рабочие объекты и обратно.
   Точно такое же здание штаба было в колонии, где Макар начинал службу старшиной, такое же было и в головной колонии, которую тоже приходилось посещать. Макар каждый раз удивлялся, зачем городить шлюз внутри здания, когда проще сделать пропускные ворота рядом с ним? Видимо, архитекторы МВД руководствовались какими-то, непонятными ему соображениями.
   Вход в штаб был слева от шлюза. Макар легко вбежал на второй этаж и пошёл по узкому коридору, читая таблички на кабинетах. Напротив лестницы был кабинет с надписью «оперчасть». Макар постучал в дверь, дёрнул за ручку – закрыто, нет никого. Дальше были таблички «Зам. по РОР», «Зам. по ПВР», «спецчасть», «бухгалтерия», «канцелярия». Коридор упирался в дверь с надписью «Начальник ИТК-17».
   Макар постучал в дверь, ответа не последовало, машинально потянул за ручку, дверь распахнулась. За ней оказался небольшой тамбур и ещё одна дверь. Макар опять постучал, услышал: «Да!», и вошёл.
   В кабинете курили подполковник и майор. Подполковник сидел, по-хозяйски развалившись за столом, майор – на стуле сбоку. Оба с интересом посмотрели на вошедшего капитана.
   - Товарищ подполковник, капитан Коробов прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего несения службы. Назначен на должность инспектора оперчасти.
    - Мне звонил Иван Павлович, я в курсе. Ты с жильём определился?
   - Так точно, вселился в общежитие.
   - Ну, это не на долго. Как только какая-нибудь квартира освободится – переедешь. Ты присаживайся поближе, стул возьми, расскажи нам, как ты так быстро карьеру сделал?
   Макар взял у стены стул, поставил его поближе к столу, сел и вопросительно посмотрел на майора. Подполковник спохватился:
   - Мы не представились. Я – подполковник Шепелев Николай Семёнович, это – зам по РОР майор Ткачёв Михаил Иванович, твой непосредственный начальник.
   - Ну, непосредственный у него будет капитан Буренков – начальник оперчасти, - Ткачёв затянулся сигаретой, откинувшись, выпустил дым вверх, с интересом глядя на сидевшего напротив Макара, - закуривай, если хочешь, не стесняйся.
   - Спасибо, не курю.
   - Спортсмен он, не пьёт, не курит, Иван Павлович рассказывал. Редкий случай, - Шепелев загасил сигарету в пепельнице, - а то у нас тут все… в основном наоборот. А где, кстати, Буренков? Может, вызвать его сюда, познакомить с новым опером?
   - Да они все втроём с утра на биржу рванули. Там мы одну операцию разработали…, должны были уже давно доложить результаты, да что-то никто пока не объявлялся.
   - Ладно. Расскажи нам пока о себе, молодой человек.
Макар рассказал то же самое, что и кадровикам Управления.
   - Лихо ты карьеру делаешь! – Услышал Макар уже знакомую фразу от подполковника.
   - Ещё четыре года и майора получишь, - добавил его заместитель, потом, немного подумав, сказал, - то, что ты хороший спортсмен, это неплохо, только про соревнования можешь забыть. Соревноваться тут не с кем.
   - Жаль, - Макар сделал расстроенное лицо, - я мечтал стать чемпионом мира.
   Начальники от души расхохотались.
   - Будешь чемпионом Чиксы, - сказал, давясь от смеха, майор Ткачёв, - это намного выше, чем мира, - он опять зашёлся от смеха, - причём, даже соревноваться не придётся. Только объяви соревнование по самбо и всё – ты победитель. Никто не выйдет.
   - Да, у нас тут такие самбисты, - Шепелев перестал смеяться, – втроём на пьяного жулика наручники пол часа одеть не могут.
   - А что, тут в Управлении соревнований не бывает?
   - Почему не бывает? – Шепелев задумался, - были как-то, года три назад, между отделениями. Наши тоже ездили, второе место заняли по волейболу за счёт пожарников. Им там делать не хрен, вот они и тренируются целыми дням. Ещё по многоборью соревновались: бегали, стреляли, плавали. Тут наши хуже всех оказались, один майор чуть не утонул. А в прошлом и позапрошлом годах вроде ничего и не было. Или я что-то пропустил? – он посмотрел на Ткачёва.
   - Нет, точно не было, - Ткачёв к чему-то прислушался и подошёл к окну, - съём начался. Пошли, капитан, привыкай к работе нашей нелёгкой.
   Ворота шлюза были распахнуты. Перед ними осуждённые, прошедшие комнату обысков, разбирались на группы по пять человек и по команде проходили в жилую зону.
   Принимали их прапорщик с повязкой «начальник караула» и сержант, в руке у которого была длинная доска с ручкой, на которой он что-то отмечал карандашом.
   - Девятая пошла! – Скомандовал прапорщик, и очередная пятёрка осуждённых прошла мимо него.
   - Здесь у нас комната обысков, она же «шмоналовка», - показал Ткачёв на небольшой деревянный домик.
   В комнате вдоль стен стояли солдаты с буквами «ВВ» на погонах и прапорщики. Осуждённые заходили в одну дверь и выходили после обыска в другую. Движение регулировал на входной двери прапорщик с повязкой «НВНК» на рукаве (начальник войскового наряда контролёров), направляя к освободившемуся солдату словами: «направо, налево». Комната обогревалась, по периметру вдоль стен в железных трубах бежала горячая вода, но из-за постоянно распахнутых дверей, температура внутри почти не отличалась от уличной. Не помогали и брезентовые шторы на дверях.
   - Пойдём в зону, - Ткачёв поманил Макара на выход. На улице пояснил, - сейчас снимается наш основной объект: «лесобиржа». Расположен в километре от жилой зоны. Съём проводим в две партии. Когда первая заходит в жилую зону, вторая выходит с объекта. Да где же, блин, оперативники! Коля, - обратился он к начальнику караула, - оперативники проходили в зону?
   - Нет, Михаил Иванович, не было. Утром видел, и всё, - тот пожал плечами.
   - Утром и я видел, - проворчал Ткачёв, - кстати, имей в виду – это новый оперативник – капитан Коробов.
   Прапорщик отдал честь и протянул Макару руку:
   - Прапорщик Савельев, Николай.
   Макар пожал протянутую руку:
   - Макар.
   Пройдя по инерции немного вперёд, он остановился, растерянно глядя на проходящих мимо него зеков, поджидая Ткачёва, - тот что-то уточнял у Савельева.
   - Какой симпатичный капитан, - один из пятёрки полосатиков метнул на него озорной взгляд, - так бы и…
   Окончание фразы Макар не расслышал. Но, судя по дружному смеху и оглянувшимся на него весёлым лицам, его опять оскорбили.
   «Да что вы сегодня, сговорились, что ли?» – вспыхнувшая у Макара ярость остановила время без его желания. Быстро догоняя весельчака, Макар прикидывал на ходу, как его наказать. Тот, видимо, хотел сплюнуть, так и застыл с высунутым изо рта кончиком языка. Макар легонько ударил его ладонью по нижней челюсти. Из прикушенного языка брызнула струйка крови.
 Удовлетворённый Макар вернулся на исходную позицию и с интересом стал наблюдать, когда время опять восстановилось.
   - Бли-ин! – Озорник резко остановился, присел и схватился двумя руками за челюсть.
   - Ты чего, Тюря?
   - Яжык прикушил, - прошепелявил тот, сплёвывая на землю слюну с кровью.
   Зеки заржали. Один из них – пожилой – негромко сказал, покосившись на Макара:
   - Это тебя, Тюря, бог наказал. Не будешь своим поганым языком всякую хрень ляпать.
    - Что там такое? – Подошедший Ткачёв посмотрел на остановившихся людей.
   - Язык кто-то прикусил, что ли…  - Макар пожал плечами.

                На букву «А».

   - Михаил Иванович, - к Ткачёву подбежал капитан с повязкой ДПНК на рукаве (дежурный помощник начальника колонии), - с биржи звонили. Троих не хватает, вроде побег.
   - Твою мать! – Ткачёв в сердцах сплюнул, - фамилии сказали?
   - Да. Антипов, Астахов, Анкудинов – все с двадцать восьмой бригады.
   - И все большесрочники! Не хотел же я их на биржу выпускать… блин! Где наши опера! Где их черти носят! Так, как тебя… Макар забери в спецчасти личные дела этих побегушников, пока женщины не ушли. Хотя, тебя же там не знают… пошли вместе.
    Поднявшись опять на второй этаж, Ткачёв толкнул дверь с надписью «спецчасть». В кабинете сидели две женщины: одна пожилая в форме с погонами майора, другая – молодая в платье с кудрявыми светлыми волосами.
   - Знакомьтесь, девушки, это новый оперативник, капитан …э-э-э, Коробов, - представил Макара Ткачёв, - выдайте ему дела Антипова, Астахова и Анкудинова.
   - Все на букву «а», - отметил Макар.
   - Что? А-а-а, действительно, - согласился Ткачёв, – стоп! А куда же ты их денешь, у тебя же и ключа от кабинета нет. Вот, блин! Ладно, к себе занесу.
   - А что, оперативников то, нет, что ли? – Женщина-майор записывала в журнал выдачи фамилии осуждённых.
   - Да с утра, как ушли на биржу, так нигде и не засветились, - Ткачёв чертыхнулся, - ну, что, капитан, бери дела, забросим их ко мне в кабинет и пойдём на биржу, раз больше некому.
   На КПП рабочего объекта Ткачёв спросил у сержанта, открывшего им дверь:
   - Оперативники  когда вышли с объекта?
   - А как у них фамилии?
   - Капитан Буренков, старший лейтенант Гавриленко и лейтенант Фомин.
   - Сейчас, секунду, - сержант отошёл вглубь караульного помещения и о чём-то переговорил с солдатом, внешность которого выдавала среднеазиатское происхождение. Вернувшись к окошку, доложил, - где-то за час до начала съёма вышли, товарищ майор, все втроём.
   - Выпускал не ты?
   - Никак нет. Он выпускал, - сержант показал на солдата, - я – отдыхающая смена был.
   - Блин, один человек по-русски умеет говорить, да и то не совсем, - проворчал Ткачев, открывая дверь из пропускного тамбура, - куда же они ушли, опера наши. Именно сейчас, когда они нужны, их, как назло – нет!
   - Ваше удостоверение, товарищ капитан, - сержант смотрел на Макара.
   - Пожалуйста, - Макар предъявил удостоверение в развёрнутом виде и подумал, что у Ткачёва удостоверение не спросили. Понятно: его знают в лицо, а Макара нет.
    Как только они вышли из КПП, к Ткачёву подбежал молодой парнишка в форме с погонами старшины на шинели:
   - Товарищ майор, разрешите доложить, - побега нет.
  «Наверное, тот самый Серёга, сосед по общежитию», - подумал Макар.
   - Как нет? – опешил Ткачёв, - нашли их, что ли?
   - Так точно! Нашли три трупа.
   - Что-о?! Ни хрена себе заявочки! – Ткачёв остолбенело остановился, – час от часу не легче. Чьи трупы?
   - Ну, этих, которых не хватает. Я с контролёром сразу пошёл в двадцать восьмую бригаду проверить, может, заснули по пьянке. А они там, в сенях. Все раздетые и все мёртвые.
   - Ты уверен, что все мёртвые?
   - Так точно. Хотя… там темно, я спичками светил. Нет, точно мёртвые… на морозе, раздетые. Да, у крайнего горло перерезано.
   - Понятно. Пошли, Коробов посмотрим.
   - Так, это, товарищ майор. Может, съём объявлять? – Дежурному явно не терпелось быстрее закончить и свалить домой.
   - Погоди, надо убедиться, что это именно те трупы.
   - А чьи же ещё, - рассмеялся парнишка, - с посёлка принесли, что ли?
   - Может, и с посёлка, - проворчал Ткачёв, – пошли, покажешь. Кстати, почему ты спичками светил? Где фонарик?
   - Так я и не подумал, товарищ майор, что он понадобится. До съёма то ещё светло, а потом, я же после дежурства, сразу домой.
   - Днём тоже может понадобиться. От тебя жулики в любой тёмной кладовке могут спрятаться, как проверишь?
   Старшина промолчал, а Макар подумал, что такой проверять ничего не будет. На виду всё нормально – и ладно. А там, дальше – пусть хоть все тёмные углы трупами завалены. Главное, чтобы во время съёма общее количество сошлось.
   Рабочий объект «лесобиржа» растянулся на полтора километра вдоль берега реки. По периметру, с одной стороны, он был обнесён двойным забором, один деревянный из трёхметровых досок, другой – из колючей проволоки. Между заборами летом распахивалась земля, чтобы были видны следы (контрольно-следовая полоса или КСП), зимой функцию КСП выполнял нетронутый снег. Через равные промежутки над деревянным забором возвышались квадратные вышки, из которых выглядывали солдаты в тулупах и с автоматами. Такой же ряд вышек виднелся на другом берегу реки. Осуждённые на объекте занимались разделкой длинных брёвен – хлыстов, которые завозились лесовозами и тепловозами по УЖД. У каждой бригады был собственный деревянный дом для обогрева, складирования инструмента и рабочей одежды. Эти дома почему-то все называли «будки».
   Всю эту информацию выкладывал Макару майор Ткачёв, пока они шли быстрым шагом по рельсам УЖД к будке бригады двадцать восемь. Эта бригада занималась заготовкой дров, то есть собирала со всего объекта обрезки, отходы, складировали их возле бригадного домика, а также в других местах вдоль линии УЖД и отправляла по мере надобности в котельные и жителям посёлка. Располагалась бригада в середине объекта.
   Ткачёв уверенно открыл дверь в сени, подсвечивая фонариком,  прошёл ко второй двери, открыл её и включил в доме свет. Затем вернулся в сени, где оставались Макар и старшина, и спросил:
   - Ну, где они?
   - Здесь, товарищ майор, - дежурный показал на небольшую дверь сбоку.
   Ткачёв открыл дверь, посветил фонариком.
   Макар, вытянув нею и приподнявшись на цыпочках, разглядел через плечо начальства, как узкий пучок света остановился на резаной ране одного трупа, затем перепрыгнул на другого, осветив на секунду лицо покойника, потом заметался по всему небольшому помещению кладовки, пытаясь охватить всю картину целиком.
   - Зарезали, как баранов! Держи, - Ткачёв протянул фонарик Макару, – сейчас набросаешь схему к протоколу осмотра места происшествия, учили, небось? Прикинь расстояния, примерно, тут точность особая не требуется, никто перепроверять не будет, к чему привязать… и так далее. А я пойду в будку, поищу листок бумаги.
   Макар склонился над крайним трупом, присмотрелся, посветил вокруг. Натёкшей крови не было, значит, убивали не здесь. Все трупы были раздеты до трусов. Зачем? Может, мыться собирались? Он спросил у дежурного, не оборачиваясь:
   - Баня в бригаде есть?
   - Нет, вы что, товарищ капитан, - голос доносился от входной двери, - баня только в жилой зоне, здесь ни у кого нет. Летом купаются в реке и всё.               
   Что-то было неестественным в трупах. Макар никак не мог ухватить мелькнувшую мысль. Молодые лица, совсем не бандитские… Наколок нет! Вот! Странно для рецидивистов. Макар, ещё, будучи старшиной, насмотрелся на работавших летом рецидивистов. Ходячие картинные галереи! Макар ещё раз детально осветил всех по очереди. У одного на предплечье было что-то всё-таки наколото. Он присмотрелся: парашютист и надпись крупными буквами «ВДВ». Служил в десанте. Надо же! Когда только успел докатиться до особого режима?
   - Держи, - подошедший Ткачёв протянул тетрадный листок бумаги, - что ты там разглядываешь?
   - Да. Странные какие-то рецидивисты, наколок нет ни у кого, только у одного, и то – солдатская, «ВДВ», десантник.
   - Да-а? Действительно, редкий случай. «ВДВ», кстати, у нашего Сашки Буренкова наколото. Он тоже в десанте служил. А из этих-то кто успел? Что-то я такого не помню. Ну-ка, дай фонарик.
   Ткачёв снова вошёл в кладовку, наклонился, приглядываясь, и через секунду раздался его вопль:
   - Бли-и-ин!!!
   Дальше последовала целая серия из матерных выражений и бессвязных междометий. Потом всё затихло. Ткачёв, шатаясь, вышел из кладовки, прислонился к стене, достал из кармана сигареты, спички. Кое-как прикурил трясущимися руками.
   - Там, - он махнул рукой в сторону кладовки, - Сашка Буренков. И остальные опера – Гавриленко и Фомин.
   - Ничего себе! – Макара даже в пот бросило, - а кто же тогда вышел через КПП?
   - Жулики и вышли, которые все на «А». Что тут не понятного? – Он щелчком отправил в дверь окурок, едва не попав им в появившегося старшину. – А чего же не выйти? Видел, что на КПП делается. Один сержант более-менее толковый, и тот – «отдыхающая смена», остальные так… чурки с глазами.
   - Товарищ майор, ну, чё, съём-то будем объявлять? – Старшина, судя по всему, так и не понял, чьи трупы он обнаружил.
   - Будем. Ты остаёшься здесь, дождёшься возчика с лошадкой, проследишь, чтобы загрузили трупы, и проводишь до морга. Всё понял?
   - Но, товарищ майор…
   - Выполнять! – Майор рявкнул так, что даже Макар поневоле вытянулся, - а я пойду, распоряжусь насчёт съёма, лошадок и грузчиков, - уже спокойным тоном закончил Ткачёв, - капитан – за мной.
   - Товарищ майор, - заканючил дежурный, - как же я тут один буду с покойниками?
   - Не укусят. Живых надо бояться. Ты лучше подумай, как рапорт будешь писать. Три трупа во время твоего дежурства. Это ЧП! Завтра твою фамилию в Москве знать будут.
   Оставив озадаченного старшину возле двери, Ткачёв быстро зашагал к выходу, на ходу делясь с Макаром своими размышлениями:
   - Эти твари сейчас где-то в посёлке. Я не знаю, какие у них планы. Может, попытаются отсидеться у кого-нибудь в посёлке. Тут хватает всяких педерастов. И судимых, и просто продажных. Но это вряд ли. Скорее всего, постараются уехать. На чём? Весь транспорт сейчас возвращается из города. Обратно пойдёт только утром. Могут и сейчас кого-нибудь принудить. Надо узнать у диспетчера, есть ли какие машины в посёлке, и какие конкретно должны подъехать. Поставить пост на выезде из посёлка, срочно. Так, что ещё… Да, - Ткачёв резко остановился, - ты никому не говори, что я сначала их не узнал. Засмеют. А начальству нашему только дай повод. Будут ехидничать на каждом шагу. Да меня и так крайним сделают, кого же ещё.
   Майор почти бежал, Макар еле успевал за ним. Возле КПП на рабочем объекте возвышалось узкое деревянное здание. На втором этаже горел свет, слышались громкие голоса и смех.
   - Это наша дежурка на рабочем объекте, – пояснил Макару Ткачёв, - интересно, что там за люди.
   На втором этаже на скамейках вдоль стен, прижавшись к трубам парового отопления, сидели шесть человек в форменных полушубках и шапках с кокардами.
   - А вы чего здесь? – Удивлённо спросил Ткачёв.
   - Начальство пригнало на усиление, ; ответил крайний из них, в котором Макар с удивлением узнал кадровика Ивана Павловича.
   - Толку то от вас, - буркнул Ткачёв и снял трубку телефона.
   - Дежурный слушает, - голос из телефона был слышен во всей комнате. Макар узнал голос капитана ДПНК.
   - Дай начальника.
   - Слушаю, Шепелев, - раздался голос начальника колонии.
   - Докладываю, товарищ подполковник, - Ткачёв говорил подчёркнуто официально. Все притихли, - в двадцать восьмой бригаде обнаружены три трупа…
   - Знаю, – перебил Шепелев.
   - Не всё знаете, Николай Семёнович, - Ткачёв оглянулся на офицеров, глаза которых засветились каким-то бабьим любопытством, в ожидании горячей новости, - все три трупа – это наши оперативники.
   - Что-о!? – голос Шепелева сорвался. Через пару секунд он справился с собой, - но, как!?
   - Их сначала оглушили, раздели, потом перерезали горло. Всем. Их форму надели три рецидивиста и вышли через КПП. Их фамилии вы знаете. Все на букву «А». Я думаю, что они сейчас где-то в посёлке. Планируют, скорее всего, захватить автомобиль и ночью добраться до города. Где они конкретно сейчас я пока не знаю. Я думаю…
   - Я знаю, – перебил начальник, - в магазине они. Короче, мне позвонила жена. Ты же знаешь, Вала моя в ОРСе работает. Говорит, хотела зайти в магазин, а там, на двери бумажка висит: «Магазин сегодня не работает, учёт». А она то точно знает, что никаких учётов не планировалось. Какой учёт без неё? Она постучала, позвала, никто не отзывается. Прислушалась – внутри какое-то шебуршание, шорохи. Отошла от магазина, встретила свою подружку Анну. Та говорит, что видела, как в магазин вошли три офицера и, вроде бы, не выходили. Издалека не разглядела, кто именно. Я думал, наши оперативники там зависли. Ты же знаешь Тоньку-продавщицу. Её не то, что на пьянку, на что угодно можно уговорить. Я сейчас, кстати, только что разговаривал с начальником ОРСа. Иван Петрович тоже клянётся, что никаких учётов не может быть. В общем – там они. Скорее всего, ждут, когда машина из города придёт с продуктами, чтобы на ней уехать.
   - Тогда мы с Коробовым бежим к магазину, а вы позвоните комбату…
   - Не продолжай, я знаю, что делать.
   Ткачёв положил трубку.
   - Так это, - один из офицеров вскочил, - мы тоже к магазину?
   Ткачёв поморщился:
   - Вы там только мешаться будете. Вас прислали ко мне на усиление? Тогда слушайте мою команду: сейчас вы все дружно идёте в бригаду двадцать восемь, смените там старшину Ковальчука. Охраняете место происшествия, пока не заберут трупы. Потом их сопровождаете до морга. После можете быть свободными. Да, кстати, - он опять взял телефон.
   - Дежурный по колонии капитан…
   - Это Ткачёв. Отправь возчика с грузчиками в двадцать восьмую. Пусть погрузят трупы и доставят в морг.
   - Понял, сделаю.
   Ткачёв повернулся к Макару:
   - Всё. Полетели.

                Магазин
   
   - Окна здесь двойные с решётками, заморожены, через них ни хрена не видно, - пояснял Ткачев на подходе к магазину, – две двери, одна – входная, вторая – с тылу, служебный вход.
   Возле магазина переговаривались три женщины. Две пожилые – в пальто и одна молодая – в модной красной куртке.
   - Кто последний за продуктами, здравствуйте бабоньки, - поприветствовал их Ткачёв.
   - Да закрыто там, учёт, - ответила одна их пожилых.
   - А вы пробовали выяснить, надолго ли?
   - Я стучала, никто не отзывается, - ответила вторая пожилая.
   Ткачёв отвёл Макара в сторону:
   - Они не выходили. Дождёмся воинских и будем штурмовать.
   - У них заложница – продавец. Пока будем ломать двери, они её могут убить.
   - Тоньку то? Да и хрен бы с ней, шлёндра ещё та. Хотя ты, конечно, прав. А что тут другое придумаешь?
   - Надо, чтобы они двери открыли. Если я туда попаду, - обещаю, через пару секунд они все будут лежать и не шевелиться.
   - Ух, ты, какой шустрый! Убьёшь, что ли?
   - Зачем? Просто отключу, я умею. Я же чемпион СССР по боевому самбо. Гарантию даю, что они ничего не успеют сделать. Огнестрела у них нет, а холодное оружие - это так, детские игры.
   - Ты такой самоуверенный…
   - Воинские с оружием начнут палить во все стороны, как бы кого не пристрелили. Скорее всего - и пристрелят, может даже и всех, включая продавщицу. Лучше было бы, если мы их смогли потом допросить. Живых, с мёртвыми не получится.
   - Даже если тебе поверить, то, как их заставить двери открыть?
   - Я думаю, что они там времени зря не теряют. Водки выпили, закусили, женщиной пользуются, скорее всего, по прямому назначению, они же голодные до этого…, а что тут за молодка в красной куртке?
   - Это Наташка, подруга Тонькина, такая же…
   - Наташа, можно вас на минутку, - позвал Макар.
   - А мы знакомы? – Девушка ещё на подходе начала строить глазки Макару.
   - Познакомимся, меня зовут Макар. Наташенька, у нас к вам просьба огромная. Там в магазине преступники. Их трое. Мы всерьёз опасаемся за жизнь Тони.
   Наташа ойкнула и зажала рот рукой в варежке.
   - Вы можете нам помочь. Нужно, чтобы они открыли дверь, хотя бы на секунду. Сможете постучать и позвать Тоню? Ну, и сказать, мол, ты там наверняка одна с мужиками, я тоже хочу присоединиться.
   Наташа задумалась:
   - А если откроют, мне туда зайти?
   - Нет, зайду я.
   - А не боитесь? Их же там много.
   - Не боюсь. Ну, как, поможете?
   - Попробую.
   Ткачёв, Макар и Наташа подошли к входной двери. Наташа постучала. Тишина. Макар снял шинель, отдал её Ткачёву и приложил ухо к двери. Какие-то непонятные шорохи и приглушённые голоса. Он кивнул Наташе.
   Та заколотила в дверь ногой и громко пьяным голосом крикнула:
   - Тонька, открой! Я знаю, что ты там с мужиками бухаешь. Нет, чтобы лучшую подругу позвать. Я тоже хочу.
   Через несколько секунд откуда-то из глубины магазина послышался сдавленный женский голос:
   - Ты одна?
   - Нет тут никого, - ещё более пьяным голосом ответила Наташа, - одна я позабытая, позаброшенная, ни кому не нужная…
   Послышалось лязганье засова, дверь резко распахнулась. Время остановилось.
   Макар увидел высунувшуюся руку, которая пыталась схватить Наташу за куртку. Не хватило нескольких сантиметров, рука зависла в воздухе. Макар поднырнул под неё и заскочил в магазин. Тут же с разворота выключил точным ударом человека в офицерской форме в распахнутом бушлате. Быстро повернувшись к прилавку, он увидел, что второй «офицер» сидит на краю прилавка, уставленного бутылками и открытыми банками с консервами, и держит в руке стакан, наполовину наполненный прозрачной жидкостью.
   С другой стороны прилавка, навалившись на него грудью, стояла молодая пухлая женщина. Сзади, задрав её юбку, к ней пристроился третий «офицер». Приблизившись к ним вплотную и присмотревшись, Макар удивился. По лицу женщины было видно, что она явно получает удовольствие от процесса, не меньшее, чем её партнёр.
   Макар от такой картины даже растерялся на секунду. Вот уж действительно, как в поговорке: «если вас насилуют, и вы ничего не можете сделать, расслабьтесь и постарайтесь получить удовольствие». Что продавщица Тоня и сделала.
   Придя в себя, Макар точным ударом отключил бандита со стаканом в руке, затем перепрыгнул через прилавок и вырубил третьего. Время вернулось к нормальному течению.
   Тоня, не меняя позы, повернула голову и, глядя мутными глазами на стоявшего рядом Макара, удивлённо спросила:
   - А ты откуда тут взялся, красавчик? Мы так не догора…, не догова…ривались.
   Макар понял, что она абсолютно пьяная.
   - Трусы одень, - буркнул он, - попу отморозишь.
   В этот момент в магазин ворвался Ткачёв, с неизвестно откуда взявшейся штакетиной в руке, и крикнул:
   - Всем оставаться на местах! – Последнее слово он выговорил еле слышно, по инерции, удивлённо глядя по сторонам.
   Все три беглеца лежали, не двигаясь, только Тоня, стоя за прилавком рядом с Макаром, поправляла на себе одежду, что-то бормоча.
   - Ты точно их не убил?
   - Нет. Я же обещал. Очухаются минут через десять – пятнадцать. Надо бы их связать за это время. Тут какие-нибудь верёвки есть?
   Вошедшая следом за Ткачёвым Наташа, сверкая во все стороны любопытными глазками, ответила:
   - Верёвка в подсобке на стене справа, вот за той дверью.
   - А ты чего сюда? - цыкнул на неё Ткачёв, - ну-ка выйди, быстро.
   - Подождите, товарищ майор, - Макар покосился на валяющееся на полу у его ног обнажённое тело, - Наташа, вы сможете одеть штаны вот этому типу, а то я как-то… брезгую.
   Наташа заглянула за прилавок, её глаза засверкали ещё сильнее:
   - Запросто. А он мне ничего не сделает?
   - В ближайшее время – нет.
   Наташа со вздохом, похожим на сожаление, присела и стала одевать полового партнёра подруги, которая устроилась на стуле и уже посапывала, прислонившись к стене.
   Когда прибежали запыхавшиеся солдаты с автоматами во главе со знакомым уже Макару капитаном Стержневым, все трое бандитов в офицерской форме со связанными за спиной руками, начали приходить в себя.
   После тщательного обыска задержанных, Ткачёв передал Макару три связки ключей:
   - Здесь ключи от кабинета оперчасти и от сейфов всех троих. Хорошо, хоть эти придурки в кабинет не попёрлись. Там в сейфах и «совершенно секретные» документы имеются. Вот был бы скандал! Да и так достанется, чувствую.
   Ткачев кивнул Стержневу на бандитов:
   - Этих можно уводить. Мы сейчас догоним.
   - Подъём, гады! Выходим на свежий воздух! – Стержнев пнул ногой ближайшего бандита, те поднялись и, шатаясь, пошли на выход.
   Ткачёв оглянувшись, жестом подозвал Наташу, которая, широко раскрыв глаза, старалась запомнить каждую мелочь. Ещё бы! Оказаться в самом эпицентре такого события! Она уже представляла, какими завидущими взглядами будут сопровождаться её рассказы местным кумушкам.
   - Ты, Наташа, раз уж всё равно здесь, проследи, чтобы Тоня магазин закрыла. Да, сейчас машина подойдёт с продуктами, пусть всё выгрузят в подсобку. Поможешь подруге? А то она никакая.
   - Всё сделаю в лучшем виде, Михаил Иванович. А насчёт Тоньки не переживайте, я знаю, как её в чувство привести. Через пол часа будет как огурчик.
   Ткачёв недоверчиво покосился на продавца, но промолчал.
   В жилой зоне Ткачёв распорядился, чтобы задержанных переодели в зековскую одежду, изъятую у них форму - упаковали, а их самих посадили в ШИЗО (штрафной изолятор) по отдельным камерам.
   - А ты, Макар, сейчас опрашиваешь бригаду двадцать восемь. Берёшь объяснительные, сколько успеешь до отбоя. Завтра продолжим. Мы их всё равно на работу не выпустим. Скажешь нарядчику, чтобы сделал список бригады, кто, где проживает, в какой камере. Кстати, вот и он, - Ткачёв показал на невысокого зека в чистой полосатой одежде, который держался в стороне, не сводя глаз с начальства.
   - Пегов, иди сюда. Вот это – новый оперативник, приготовь ему списки двадцать восьмой бригады.
   - Уже, гражданин начальник, - Пегов протянул Макару листок бумаги, - вся бригада проживает в третьем БУРе, шестая хата, только бугор в открытой.
   Макар про себя усмехнулся. С этой терминологией он познакомился, когда начинал работать старшиной. БУР – старая аббревиатура, которой зеки пользовались по привычке, - барак усиленного режима. Современное название – ПКТ – помещение камерного типа. Это жилой барак на десять камер, в каждой в среднем по двадцать сидельцев. «Хата» - камера, «бугор» - бригадир, «открытая» - открытая зона, где осуждённые проживали в обычных общежитиях. В «открытую» переводили по отбытии одной третьей части срока, при хорошем поведении.
   - Там, в бараке, - пояснял Ткачёв, - справа от входа кабинет начальника отряда, слева – оперчасть… в общем, пошли, покажу. Вот тебе сегодня «подвезло», можно сказать, с корабля на бал. Давай, впрягайся, сам видишь – некому. Все в морге. Бли-и-н! Они же все женатые, у Фомина жена беременная. Вот, горе то кому! – Ткачёв замолчал.

                Ситуация проясняется

   Кабинет с надписью «оперчасть» открыл какой-то зек. «Дневальный», - догадался Макар, - «или «шнырь» - так для всех привычней».
   - Ты особо не заморачивайся, - Ткачёв заглянул в стол, достал стопку тетрадей, - бери объяснения любые: кто что видел, что слышал, чем занимался. Пусть пишут, даже, если ничего не видели. Лишь бы были бумаги – объяснительные. Главное – выяснить картину происшествия, хотя бы для себя, можно не под запись. Завтра сюда понаедут начальники, будет и прокуратура, так что нам самим время на постановления и протоколы можно не тратить. Убийство – это подследственность прокуратуры, вот пусть и ведут. И ещё, - Ткачёв оглянулся и понизил голос, - в бригаде должен быть агент. Кто конкретно, я не помню, бригада была в оперативном обслуживании у Фомина. Скорее всего, он сам перед тобой раскроется. А нет – так завтра в сейфе у Фомина посмотрим. Присматривайся к людям, может, сам кого завербуешь, пригодится на будущее. Ну, работай, я – к начальнику.
   Осуждённых из камеры по одному выводили к Макару солдаты-контролёры с кавказской внешностью. До отбоя он успел взять объяснения только у шести человек. Среди них был бригадный повар Филонов, который и оказался агентом, освещавшим обстановку в бригаде под псевдонимом «Фандор». Благодаря, в основном его показаниям, картина преступления начала проясняться.
   Трое «блатных» числились в бригаде, но не работали. Всех это устраивало,  Один из них – Анкудинов - входил в так называемую «первую десятку», то есть в ближайшее окружение «смотрящего» по кличке «Могул».
   Антипов был хорошим картёжником, постоянно кого-то обыгрывал. На эти деньги в бригаду заказывались продукты из посёлка. Завозили водители лесовозов и тепловозники в специально оборудованных тайниках или заносили ночью, когда объект не охранялся.
   В то время, когда вся бригада собирала и складировала обрезки брёвен на дрова для котельных, Анкудинов с кем-то договаривался, и в бригаду на тракторе завозили берёзовые брёвна, так называемую «деловую древесину», которую «блатные» сами пилили бензопилой и кололи на дрова для жителей посёлка. Дрова сбывали за чай и курево. Большая часть этой выручки шла в бригаду, но и себя «блатные» не обижали. То есть польза от них для бригады была, это подтвердили все опрошенные.
   Периодически они же ставили брагу. Иногда  - на всю бригаду, если у кого-то намечался день рождения, а чаще – для себя. Утром выпьют, пол дня пьяные, потом пару часов поспят и – трезвые. Зубы почистят и пошли на съём – в жилую зону.
   Сегодня они собирались выгнать самогон. Об этом знала вся бригада. У бригадира Хворобы послезавтра намечался юбилей сорок пять лет. Хотели отметить всей бригадой.
   Утром бригада разошлась по объекту, как обычно. В будке остались только три самогонщика и повар.
   Повар Филонов, когда его вызвал в кабинет Макар, сразу признался в сотрудничестве с оперчастью. Постоянно оглядываясь на дверь, он шёпотом рассказал, что своевременно предупредил опера Фомина, когда будут гнать самогон. Видимо, оперативники решили застать самогонщиков врасплох. При убийстве Филонов не присутствовал, он ушёл на реку к проруби за водой и заболтался там с земляком.
   Раньше он слышал, как в пьяном разговоре, трое блатных обсуждали возможность побега. Но не конкретно, а так, теоретически. Мол, надо для этого захватить в посёлке машину, а водить её никто из них не умел. Да и сначала надо придумать, как выйти с рабочего объекта. Об этих высказываниях агент «Фандор» тоже докладывал лейтенанту Фомину, но тот только посмеялся: «мечтать не вредно».
   Вся бригада работала сегодня на дальнем конце биржи, поэтому Филонов повёз приготовленный обед в термосах по рельсам УЖД, погрузив его на тележку-вагонетку.
   Когда готовил обед, «блатные» гнали самогон. Это они делали не в первый раз, поэтому он особого внимания не обратил. Только удивился, что оперативники не среагировали на его информацию. Самогонщики его предупредили, чтобы в кладовку в сенях он не совался, поэтому Филонов решил, что они там что-то прячут, а чужих тайн в зоне лучше не знать.
   В конце рабочего дня он вернулся вместе с бригадой. Пока все переодевались, он успел помыть посуду. «Блатных» ни он, ни бригадники больше не видели. Только на съёме все узнали, что их не хватает.
   Кроме Филонова Макар успел вызвать и опросить ещё пятерых бригадников. Все они показали, что работали в дальнем конце биржи, ничего не видели.
   Перед отбоем в кабинет заглянул майор Ткачёв:
   - Ну, что успел нарыть?
   Макар показал объяснения и передал информацию, полученную от агента.
   - Получается, что наши оперативники хотели накрыть самогонщиков, а получилось, что их самих застали врасплох. Дальше. Отморозки после убийства продолжали гнать самогон. А переоделись в одежду убитых и вышли с объекта во второй половине дня. Почему? Потому что планировали угнать машину и за ночь добраться до железной дороги. Раньше времени не хотели светиться. Им же пришлось бы до вечера болтаться в посёлке, ждать, когда транспорт вернётся из города. А днём в посёлке только лесовозы, да УАЗик начальника отделения.
   Ткачёв достал сигарету, прикурил, задумался, потом посмотрел на Макара:
   - Завтра у нас будет напряжённый день. Из Управления подъедут самые большие начальники, будут нам с тобой нервы трепать. Дело по убийству будет вести прокуратура, но нам от этого не легче. Нужно до их приезда взять объяснения с подозреваемых. Так что сейчас нам нужно выспаться, чтобы завтра быть в форме. Хорошо, хоть беглецов сразу задержали. Представь, если бы пришлось их всю ночь искать, задерживать. Да, а ты молодец, лихо их обездвижил. Тут мало быть хорошим самбистом…, признайся, у тебя ещё какая-то спецподготовка была?
   Макар замялся, всё говорить нельзя, хотя об его участии в какой-то спецоперации здесь уже знают.
   - Была и специальная, - наконец, признался он, - только рассказывать об этом я не имею права.
   - Я так и думал, - кивнул головой Ткачёв, - нельзя, так нельзя. Пошли на выход.
   - А ключи от кабинетов, - напомнил Макар, - что мне с ними делать? Три связки, все карманы оттянули.
   - Пошли в оперчасть, там выложишь. Оставишь себе ключ от кабинета, остальные там оставишь. Сейфы сегодня трогать не будем, не до бумаг. Завтра сделаем ревизию и определимся с сейфом для тебя.
   Кабинет оперчасти был также оборудован тамбуром и двойными дверями. Причём, как успел отметить Макар, при открывании наружной двери, внутри кабинета над дверью загоралась лампочка.
  -  Это, - показал на лампочку Ткачёв, – чтобы во время пьянки врасплох не застали. А формально – чтобы успеть убрать с глаз посторонних секретные документы, над которыми работаешь.
   В кабинете было три сейфа, три стола со стульями. Ещё два стула стояли возле стены.
   - А куда бы меня посадили, - показал Макар на столы, - ну, если бы все живы были?
   - Не переживай, тут за стеной ещё один кабинет. Скорее всего, разделили бы, двое здесь, двое там. Так, отстегни себе ключ от кабинета с любой связки, вот этот. Все ключи положи в стол, хотя бы в этот. И закрывай кабинет, привыкай, теперь он твой. Пока один будешь. Но, я думаю, недолго. Пришлют кого-нибудь.
   Уже, когда подходили к первым домам посёлка, Ткачёв вздохнул:
   - Чувствую, снимут меня. Разжаловать – это вряд ли, а с должности точно снимут. Кого ещё козлом отпущения назначить? Я самая удобная фигура. Скорее всего, послезавтра сюда прикатит комиссия из Москвы на разборки. Вот тогда и начнут… раздавать пряники.

                Общага

   В общежитии Макара ждали. На столе стояла начатая бутылка с водкой, на газете стандартная закуска: сало, хлеб, лук и открытая банка консервов. Оба «сожителя» при появлении Макара вскочили.
   - Товарищ капитан, присоединяйтесь,  - старшина Серёга показал широким жестом на накрытый стол, - с вас причитается за новоселье. Но мы же понимаем, вам сегодня не до того было.
   Макар ругнулся про себя. Действительно, надо было проставиться, традиции, мать их…
   - Я проставлюсь, сегодня действительно некогда было, - сказал он, - как только будет немного по свободнее. И это…, что ты мне «выкаешь», - давайте на «ты», вместе же живём.
   - Я это… просто неудобно же, - смутился Сергей, - ты вон… целый капитан.
   - Я таким же старшиной был два с половиной года назад.
   - Да ладно! – Сергей закатил глаза к потолку, что-то подсчитывая, - так не бывает.
   - Как видишь – бывает. Я вам обязательно расскажу о своих приключениях, только не сегодня – нужно выспаться. И пить водку я не буду, уж извините. Чай то можно организовать? У меня, кстати, пирог есть.
   - Чай – это запросто, - Славик отошёл, поставил на электроплитку чайник, - а чё не выпить то? Немного же всегда можно.
   - Я вообще не пью. Спортивный режим – нельзя.
   - Так ты ещё и спортсмен? – Сергей деловито разливал водку по стаканам, - по какому виду?
   - По самбо. Чемпион СССР.
   Лица у парней вытянулись.
   - Ни хрена себе! – Сергей, не чокаясь, выпил водку и кинул в рот кусок сала, - тогда понятно.
   - Что понятно? – Макар выложил пирог и порезал его ножом на куски.
   - Я домой шёл возле магазина, там местные бабы обсуждали. Говорили, что ты один трёх беглецов вырубил и задержал. Я им не поверил, а теперь верю.
   Пока ужинали, Макар вкратце рассказал свою историю и немного о задержании беглецов в магазине. Потом извинился перед парнями, попросил их громко не разговаривать и лёг спать.
               
                Допросы

   - Вот здесь, Акимов, внизу добавь: «с моих слов записано верно, мною прочитано».  Дата, подпись. Всё, свободен.
   - Вопрос можно, гражданин капитан?
   - Задавай, – Макар разложил перед собой три объяснительные, сравнивая.
   Подозреваемый (пока) Антипов сидел напротив него через стол на табурете, наглухо прибитом к полу.
   - Как вы нас вырубили? Газ что ли какой-то новый применили?
   Макар усмехнулся:
   - Да вы сами уже вырубленные были. Пить меньше надо.
   - Не, начальник, тут что-то не то. Я, хоть и выпил, но всё помню. Я сидел на прилавке, собирался выпить, смотрел как Саня, ну… Астахов, продавщицу наяривает. Думал ещё сам на второй заход сходить. Ванька пошёл открывать дверь. К продавщице подружка пьяная ломилась. Ванька решил, что ещё одна шмара не помешает. Он открыл дверь и всё. Очнулся уже связанным, сижу у стены вместе с остальными. Как это вы нас?
   - Секрет фирмы.
   - Товарищ капитан, вас к телефону, - в распахнувшейся двери стоял солдат-контролёр.
   - Давай, этого обратно в камеру, - Макар подошёл к телефону.
   Звонил Ткачёв:
   - Ты там ещё не закончил?
   - Как раз с последним разобрался, только что.
   - Давай в дежурку, посмотри, что там у тебя.
   Комната дежурного располагалась на втором этаже узкого двухэтажного здания. На первом этаже были какие-то служебные помещения, второй был остеклён с трёх сторон.
   Макар быстро вбежал по крутой лестнице. В помещении, кроме Ткачёва, был ещё один майор с повязкой ДПНК и прапорщик НВНК. Макар протянул Ткачёву листки с объяснениями и поздоровался с остальными.
   - Пойдём сюда, - Ткачёв мотнул головой в сторону второй половины помещения и направился туда, на ходу читая верхний листок.
   - Значит, что у нас получается... – подвёл итог Ткачёв, закончив читать, - эти трое побег в этот день не планировали, хотя раньше возможность побега обсуждали. Всё получилось спонтанно. Они случайно засекли через окно приближение оперативников и решили их вырубить. Заняли позиции в сенях, зная отлично, что после улицы, где яркий снег, в сенях ничего не видно. Когда оперативники вошли в сени, Астахов и Антипов ударили одновременно обухами топоров по головам Фомина и Гавриленко, через секунду Анкудинов ударил сзади Буренкова, который в этот момент открывал вторую дверь.
   Находившихся без сознания офицеров, затащили в дом, раздели до трусов, даже тёплым бельём не побрезговали, напялили на себя. Потом, посовещавшись, решили, что такую возможность упускать нельзя, и решили добить офицеров. С этой целью каждый из них по очереди перерезали горло одному из оперативников. Чтобы все были повязаны кровью. При этом, чтобы не запачкать кровью пол, подстилали старые грязные бушлаты. Потом трупы перенесли в кладовку в сенях, там же спрятали на время офицерскую форму. В побег решили сразу не уходить, потянуть время до вечера.
   Когда пришёл повар, они, как ни в чём ни бывало,  продолжали гнать самогон, запретив ему заходить в кладовку.
   После того, как повар повёз обед остальным бригадникам, они переоделись в офицерскую форму. По случайному совпадению убитые оперативники совпали комплекцией с тремя убийцами. Более крупному Анкудинову подошла одежда Буренкова, только ботинки были великоваты.
   Они знали, что за час до съёма некоторые осуждённые уже начинают подтягиваться поближе к выходу. Поэтому решили выйти за два часа до начала съёма.
   На КПП заспанный узкоглазый солдат, зевая, выпустил их, даже удостоверения не спросил.
   Как они и планировали ранее, решили дождаться машину, на которой в магазин привозят продукты. По их прикидкам, она должна была приехать в начале съёма. Но машина где-то задержалась по непонятным причинам.
   В магазине всё получилось удачно. Продавщица оказалась одна. Угрожая ножом, заставили её написать на листке, что магазин закрыт на учёт. Сами расположились внутри. Чтобы  снять напряжение от вынужденного ожидания, выпили, благо, что здесь выпивки и закуски хватало. Потом решили по очереди позабавиться с продавщицей. Заставили её тоже выпить водку, чтобы меньше ерепенилась. Та выпила и сказала: «Делайте, что хотите, только не убивайте».
   Там они провели три-четыре часа. Машины всё не было. Они не знали, что делать. Уходить из магазина было нельзя, они понимали, что скоро их начнут искать. Продолжали выпивать, закусывать и развлекаться с продавщицей.
   Когда в дверь постучала подружка продавщицы, судя по всему – пьяная, решили немного разнообразить развлечения. Открыли дверь, чтобы её впустить, а дальше никто ничего не помнит.
   - Да, ловко ты их, – Ткачёв посмотрел на Макара, - никогда не перестану удивляться.
   - Михаил Иванович, - со второй половины дежурки послышался голос ДПНК, - там, в кабинет начальника целая делегация пошла. Все с большими звёздами.
   - Ну, вот и начальство прибыло с Управления, – вздохнул Ткачёв, - пошли, Коробов, всё равно сейчас начнут нас с тобой искать.
   У начальника колонии, как оказалось, было два кабинета, один за зоной, где Макар уже побывал. Там проводили совещания с вольнонаёмным персоналом. Второй располагался на втором этаже деревянного здания внутри жилой зоны. Здесь начальнику было удобнее подводить ежедневные итоги производственной деятельности с бригадирами-осуждёнными, разбирать этапы вновь прибывших, и решать другие специфические вопросы. Этот кабинет был в два раза больше первого. В этом же здании, как пояснил на ходу Ткачёв, были и кабинеты оперчасти, зам по РОР, замполита.
   - Здесь, в зоне, мы никаких секретных бумаг не держим, даже ключи от кабинетов у дневального штаба. Если вызвал кого-то для объяснения или допроса – всё, что написано, уносится за зону.
   Входная дверь в кабинете начальника колонии также была оборудована тамбуром.
   - Разрешите? – спросил Ткачёв, приоткрыв вторую дверь.
   - Заходи, Ткачёв, - подполковник Шепелев стоял возле своего стола, за которым по-хозяйски восседал крепкий мужчина в форме с погонами полковника, - а-а, и Коробов здесь? Как раз вовремя. Присаживайтесь.
   Он указал на ряд стульев у стены справа от себя и сам присел на стул. На таком же ряду стульев с другой стороны расположились пять человек с погонами подполковников и майоров и один в гражданской одежде.
   - Почему же – «присаживайтесь»? – начальственным баритоном возразил полковник, – пусть Ткачёв нам сразу расскажет, как он допустил такое «ЧП».
   Ткачёв мельком взглянул на Макара, усмехнувшись уголком рта, как бы говоря: «Что и требовалось доказать. Виновного уже назначили».
   Макар замер, не зная, как поступить: сесть или тоже стоять, пока начальство отчитывается.
   Начальник колонии указал ему жестом на стул возле себя, и Макар с облегчением присел.
   - Допустили, не то слово, - не стал оправдываться Ткачёв, - и это не просто «ЧП». Я не припомню, чтобы за всё время работы слышал что-нибудь о подобном или более ужасном случае. Только главные «допустившие» уже ничего не расскажут, к сожалению.
   - Ну, ты с себя-то вины не снимай, - полковник хмуро сдвинул брови.
   - А я и не снимаю, я знал, какую операцию запланировали мои оперативники – задержать самогонщиков с поличным. Ничего непривычного в этом не было. Подобные рейды и захваты мы проводим иногда несколько раз в месяц. Они легко должны были справиться втроём. Как показала проведённая предварительная проверка, - Ткачёв сделал шаг вперёд и положил на стол перед полковником собранные Макаром объяснительные, - преступление заранее не готовилось, было совершено спонтанно, неожиданно для самих преступников.
   Дальше Ткачёв подробно рассказал о всех деталях. Начальники внимательно слушали, полковник просматривал объяснения. Когда Ткачёв дошёл до момента задержания беглецов в магазине, полковник хмыкнул и перебил:
   - Тут вот все убийцы показывают, что не поняли, как их вырубили. Были внутри магазина, выпивали, закусывали, один пошёл открывать дверь, чтобы запустить вторую бабу и всё. Дальше у всех провал в памяти, очнулись связанными. Как вам это удалось? Сколько человек участвовало в задержании?
   Ткачёв покосился на Макара.
   - Мы были вдвоём с Коробовым. Подключили подругу продавщицы. Та прикинулась пьяной и стала кричать, что тоже хочет выпить в мужской компании. Те клюнули, приоткрыли дверь. Туда тут же ворвался Коробов. Я следом за ним буквально через пару секунд. И увидел, что бандиты в отключке, а Коробов стоит за прилавком и разговаривает с продавщицей.
    В кабинете наступила тишина, которую прервал полковник:
   - Ты хочешь сказать, что капитан Коробов сумел в одиночку обезвредить троих рецидивистов? За две секунды?
   - Если точнее, то не за две, а быстрее, - твёрдо ответил Ткачёв.
   Полковник встал из-за стола, подошёл к Макару и уставился на него немигающим взглядом. Макар вскочил по стойке смирно.
   - Может, вы поясните, товарищ капитан?
   - Объясняю, - громко и чётко доложил Макар, глядя в глаза начальству, - при необходимости я могу двигаться очень быстро и очень чётко применять приёмы боевого самбо.
   Полковник растерянно посмотрел на свою свиту, развёл руками, вернулся за стол, присел, немного повозился, устраиваясь удобнее, потом негромко сказал:
   - Я знал, что нас осчастливил своим прибытием чемпион СССР по самбо. Понятно, что хороший спортсмен. Но не до такой же степени! Как, кстати, такого перспективного спортсмена направили в нашу глушь? Ты же должен, так сказать, защищать честь страны.
   Макар пожал плечами:
   - Я думаю, когда понадобиться защитить, выдернут отсюда на несколько дней.
   - Дней?! Там люди месяцами готовятся, тренируются.
   - Я могу и здесь тренироваться. Вот вчера, например…
   Полковник на секунду замер, потом расхохотался. Вся свита его дружно поддержала. Полковник резко оборвал смех и махнул рукой, успокаивая всех:
   - Мы тут смеёмся, а там наши сотрудники в морге. Надо быстро провести экспертизу и похоронить их по-человечески. Там, за зоной, я видел женщины в трауре…
   - Это их жёны, Алексей Иванович,  - вставил Шепелев.
   - Жёны? Да их там с десяток. Так, Александр Степанович, в первую очередь выписывай постановление о назначении экспертизы, потом всё остальное.
   Гражданский кивнул и встал:
   - Где мне расположиться?
   - Я сейчас покажу, - Ткачёв посмотрел на полковника, - я могу быть свободен?
   - Можешь, – тот кивнул головой, - вы с Коробовым оказываете полное содействие следствию. В течение дня постарайся выкроить время, к вечеру от тебя должно быть объяснение на имя начальника Управления.
   Весь день Макару, образно говоря, некогда было присесть. Помогал следователю, бегал с документами за зону и обратно; обеспечивал его рабочими кабинетами в разных корпусах, где тот допрашивал свидетелей и подозреваемых. Одновременно знакомился с сотрудниками спецчасти, канцелярии, бухгалтерии, дежурной службы, политаппаратом, присутствовал в морге при вскрытии.
   Ткачёв, также весь замотанный, выкроил время, чтобы ознакомить Макара со служебной секретной документацией.
   - Вот это место начальника оперчасти, здесь его сейф. Вот эти ключи от него. Остальные связки положим пока в этот сейф. Располагайся. Я позвоню в кадры, чтобы тебя с сегодняшнего дня провели исполняющим обязанности начальника оперчасти.
   - Какой из меня начальник? Второй день работаю!
   - Всё равно больше никого нет. Разве что меня понизят, А тогда кого на моё место? Опять же  - нет никого.

                Женщины

   В столовой, куда Макар забежал на обед, женщины смотрели на него с восхищением.
   - Правда, что вы с тремя жуликами дрались в одиночку и всех их победили? – спросила грудастая кассирша.
   - Кто вам такое сказал? – спросил Макар, рассчитываясь, при этом отметил про себя, что, во-первых: его статус в этом заведении резко повысился, раз стали величать на «вы», а во-вторых: «Ну, Наташа и трепло!»
   - Так об этом все в посёлке только и говорят. Мол, новый оперативник, капитан. Других таких в посёлке-то и нет. А вы, кстати, не женаты?
   Макар засмеялся:
   - Ну, во-первых: там драться то было не с кем, все были пьяные. Во-вторых: не женат. А что, уже есть кандидатки на мою руку и сердце?
   - Кандидаток здесь достаточно. Я – первая. Согласился бы на такую жену? Знаешь, какие классные пирожки я умею готовить? Пальчики оближешь! – опять перешла на «ты» женщина. Она шутливо покрутила плечами, отчего полная грудь соблазнительно колыхнулась.
   - А что? За такой женой, как за каменной стеной. Да и покушать я люблю, - Макар демонстративно уставился в декольте, - как говорится, рассмотрим все варианты.
   «Надо что-то срочно придумать», - размышлял Макар, осторожно неся миску с горячим борщом, - «слух пустить, что ли, что у меня невеста в Москве? Это надо же, без меня, меня женили, не успел приехать».
   Пообедав, Макар опять подошёл к кассе:
   - Пирог мне вчерашний понравился, хочу повторить.
   - Это всегда пожалуйста, сорок копеек.
   - А как хоть зовут мою невесту?
   - Валентина я, - женщина засмущалась, - да какая из меня невеста? Я же лет на десять тебя старше. Пошутить нельзя…
   - Почему бы и нет? Такая аппетитная женщина…, а мужа, что, нет?
   - Был муж, - лицо женщины сделалось серьёзным, - убили.
   - Как  - убили? Здесь, в посёлке?
   - Ну, да. У одного алкаша крыша поехала, засел с ружьём за поленницей и давай по людям стрелять. А мы из кино шли. Я с бабами заболталась, а мой вперёд пошёл. Вот первый выстрел ему и достался. Остальные-то сразу разбежались.
   - И что этому стрелку было, посадили?
   - Конечно. Десять лет дали. Восемь уже отсидел. Скоро придёт, козёл.
   - Да, уж. Нескучно тут у вас.
   - Слушай, жених, а это правда, что Тоньку продавщицу эти зеки втроём насиловали? А то она там, в магазине, с утра всем бабам рассказывает, дура.
   - Не знаю. Я, видимо, не застал.
   «Вот уж, действительно, дура», - подумал Макар. Дело в том, что беглецы факт изнасилования дружно отрицают. Все говорят в один голос, что с Тонькой договорились полюбовно, - «теперь следователю придётся ещё и факт изнасилования доказывать. А это будет сложнее, чем убийство». Зеки от ст. 117 УК РСФСР (изнасилование) отбиваются изо всех сил. Статья «за мохнатый сейф» в зоне совсем не уважаемая.
   Об этом размышлял Макар, возвращаясь с обеда в жилую зону. Возле КПП стояла группа из трёх человек, в которых Макар издалека узнал Ткачёва, следователя прокуратуры Александра Степановича, фамилия у него, как выяснилось в процессе работы, была Ветров. Женщину рядом с ними Макар узнал, только подойдя вплотную. Очень уж отличалась сегодняшняя продавщица Тоня от той, которую он видел вчера. Ярко накрашенная, в дорогой дублёнке с красным шарфом и такой же шапочкой, с гордым видом, Тоня выгодно выделялась среди поселковых женщин. Это и понятно: работник торговли – особа, допущенная к дефициту.
   - Коробов, ты как раз во время, - Ткачёв явно обрадовался переложить на кого-то хоть часть своих проблем, - открой кабинет, следователю надо допросить свидетельницу… или потерпевшую.
   - Конечно потерпевшую, - сварливым тоном перебила его Тоня, - пора бы уже разбираться в этих вопросах, товарищ майор.
   - Это, как следователь решит, - Ткачёв махнул рукой в сторону Ветрова и скрылся за дверью КПП.
   Оставлять кого-то посторонних в секретном кабинете оперчасти без хозяев кабинета запрещалось, поэтому Макару пришлось присутствовать при допросе продавщицы.
   - Вы меня долго не допрашивайте, товарищ следователь, а то меня люди возле магазина дожидаются, - попросила Тоня, скидывая дублёнку.
   Помещение тут же наполнилось ароматом хороших духов. Под дублёнкой на Тоне оказалась вязаная кофточка салатного цвета, перетянутая в талии ремешком, что выгодно подчёркивало её фигуру в обтягивающей широкие бёдра чёрной юбке.
   - Так это ты и есть тот самый новенький капитан, который спас несчастную девушку из грязных лап, озверевших рецидивистов? – Тоня с интересом разглядывала Макара, - по виду-то и не скажешь, что ты на такое способен. Дитё голимое.
   - А вы меня совсем не помните? – Макар скинул шинель и повесил её на вешалку в специальном встроенном в тамбуре шкафу.
   - Так я же пьяная была, эти гады меня силой заставили выпить перед тем, как начали насиловать.
   - Значит, это всё-таки было изнасилование, - включился в разговор Ветров, разглядывая вынутые из папки бумаги в поисках нужного бланка, - а то все подозреваемые в один голос утверждают, что они совершали с вами половые акты по взаимному согласию.
   - Что?! – Тоня даже вскочила от возмущения, - да что б они сдохли! По согласию! Знаешь что, следователь, ты бы на моём месте тоже… по согласию, куда б ты делся!
   Макар отвернулся к окну, чтобы скрыть невольную улыбку. Тоня, по-своему, права. Куда бы она делась? Да и любая женщина на её месте. И она будет твёрдо стоять на версии изнасилования, потому что, в противном случае, все в посёлке будут считать её шлюхой, подстилкой и так далее. А так – невинно пострадавшая «несчастная девушка».
   - Вы не волнуйтесь, Антонина, - следователь на обидное сравнение даже бровью не повёл, - они говорят так, как им выгодно, мы же им всё равно не поверим. А сейчас мы с вами и запишем, как всё было на самом деле.
   - Да что там было, - Тоня, успокаиваясь, села за стол напротив следователя, - по первому разу они больше выпачкали меня, чем что-то сделали. Видно, что мужики оголодавшие до этого дела, - она усмехнулась, двумя руками качнула солидную грудь, - а потом заставили выпить водки – лошадиную дозу, поставили в позу рака и пилили по очереди. Но я уже толком ничего и не помню, быстро опьянела. Его вот, - она показала на Макара, - я вообще не помню. Хотя, с таким красавчиком я бы не отказалась… по согласию, - она бросила на Макара такой похотливый взгляд, что тот сразу покраснел.
   Следователь, быстро записывая показания Тони в протокол, взглянул на Макара, как тому показалось, с завистью.
   У Макара же Тоня никаких чувств, кроме брезгливости не вызывала, несмотря на внешнюю эффектность.
   Быстро оформив протокол, следователь зачитал его Тоне, она расписалась, после чего «несчастная девушка» была отпущена.
   - Надо допросить оставшихся бригадников, до отбоя, надеюсь, управлюсь. Да, чуть не забыл, - Ветров достал из папки бланк протокола допроса свидетеля, - тебя же тоже надо допросить. Сам заполнишь. Ткачёва я уже допросил.
   - Там ещё одна свидетельница была у магазина – Наташа, подруга Тони, - напомнил Макар.
   - Да, точно. Её тоже надо допросить. Как её фамилия, где работает?
   Макар пожал плечами:
   - Ткачёв должен знать. Я тут в посёлке всего два дня нахожусь.
   - Хорошо. Я его в зоне найду.
   - Я вам сейчас нужен?
   - Нет. Я разберусь. Ты, главное, протокол заполни, - Ветров вышел.
   Макар вздохнул и начал писать: «По существу вопроса могу пояснить следующее…»

                Решение начальства

   Заканчивая с протоколом, Макар прикинул: до съёма ещё полтора часа. Пока никто никуда его не дёргает, можно заняться изучением негласного аппарата.
   Он достал из сейфа журнал регистрации агентов, на котором красовался гриф «совершенно секретно», начал его листать. Потом понял, что фамилии ему ничего не говорят, он здесь пока никого не знает. Поэтому решил переписать себе в блокнот фамилии и псевдонимы негласных сотрудников, чтобы в процессе работы постепенно познакомиться. Понимая, что в случае утери этого блокнота, возможна расшифровка негласного аппарата, Макар использовал простенький шифр, которым развлекались ещё в средней школе. Вместо нужной буквы в тексте писалась следующая буква алфавита. Например, фамилия Иванов будет записана как «Кгбопг», то есть полная белиберда.
   На столе лежал алфавитный указатель, где были переписаны все осуждённые колонии, с указанием номеров бригад и кличек. Макар им воспользовался, чтобы отметить, в какой бригаде числится нужный человек.
   За этим увлекательным занятием и застал его Ткачёв, вошедший в кабинет вместе с полковником из Управления.
   Макар вскочил из-за стола. Полковник махнул рукой:
   - Вольно, присаживайся. Чем занимаешься, капитан?
   Макар посмотрел на Ткачёва. Тот молчал, думая о чём-то своём.
   - Извините, товарищ полковник, я вас сегодня впервые увидел и до сих пор не знаю, кто вы по должности.
   Полковник удивлённо взглянул на Ткачёва. Тот развёл руками:
   - Я даже как-то и не подумал.
   Полковник усмехнулся:
   - Ну, извини, капитан, что не представился. Привык, что в этих краях меня каждая собака знает. Фамилия моя – Стогов, Алексей Иванович, заместитель начальника Управления по режиму и оперативной работе. Так что можешь смело рассказывать, чем таким секретным ты занимаешься.
   - Знакомлюсь со списками негласного аппарата, записываю в блокнот, чтобы постепенно познакомиться лично.
   - С ума сошёл! – Ткачёв сделал квадратные глаза, - а если потеряешь блокнот?
   - А вы посмотрите, - Макар протянул ему блокнот. Но Стогов перехватил, раскрыл, вчитался и хмыкнул:
   - Белиберда какая-то, - он протянул блокнот Ткачёву. Тот полистал и пожал плечами, - сам-то разберёшься, что написал?
   - Разберусь. Это на первое время. Потом, когда познакомлюсь с людьми, он мне будет не нужен. Листки вырву и уничтожу.
   - Ну, если так, то ладно, - Стогов сел за боковой стол и жестом пригласил сесть остальных, - у нас к тебе, Коробов, серьёзный разговор. Сегодня приказом по отделению тебя назначили исполняющим обязанности начальника оперчасти.
   Увидев, что Макар пытается что-то сказать, Стогов жестом осадил его:
   - Я знаю, что ты хочешь сказать. Мол, я тут новенький, какой из меня начальник. Поэтому сразу отвечу. Во-первых, больше всё равно некого ставить. А во-вторых, у меня появилась уверенность, что ты и будешь на этой должности постоянно. Я пообщался с Ткачёвым, Михаил Иванович довольно-таки высокого мнения о твоих способностях. И не только о спортивных. Ты быстро освоился в колонии. Хорошо сориентировался в сложной ситуации, работаешь уверенно, грамотно. Для человека, который недавно окончил школу МВД это уже неплохо. Обычно выпускники – лейтенанты полгода ведут себя как на стажировке. Тем более, что ты уже успел поучаствовать в какой-то спецоперации, даже медаль получить и звание досрочно. Это в нашей системе вообще большая редкость. Что само по себе говорит о незаурядных способностях. Так что, я думаю, что с обязанностями начальника оперативной части ты вполне справишься. А двух – трёх оперативников мы тебе постараемся добавить в самое ближайшее время. Сам тоже присмотрись к сотрудникам колонии, может, кого подходящего высмотришь. Переведём без проблем.
   Полковник ненадолго задумался, потом, что-то вспомнив, сменил тему:
   - А знакомиться с агентурой таким способом не принято, - он взглянул на Ткачёва, тот согласно кивнул, - тебе их должны передавать лично те, кто с ними работал раньше. Понимаю, это невозможно, тут ситуация особая. Но, хотя бы Михаил Иванович, как вышестоящий начальник, мог бы это сделать.
   - Сделаем, - Ткачёв взглянул на часы, - сразу после съёма посмотрим дела и решим, кого передать на связь Коробову, а потом проведём встречи.
   - Занимайтесь, - Стогов встал, - завтра здесь будет комиссия из Москвы. Ох, и не завидую я тебе, Михаил Иванович.
   - Я и сам себе не завидую, - проговорил Ткачёв, когда полковник вышел.
   После того, как в жилую зону вошли последние осуждённые, вернувшиеся с рабочих объектов, и Ткачёв убедился, что все на месте, он и Коробов уединились в кабинете, перебирая личные дела агентов.
   - Свой человек у нас должен быть в каждой бригаде, в каждой камере, - объяснял опытный Ткачёв молодому начинающему сотруднику азбучную истину, -  а лучше, чтобы их было двое или больше. Для перепроверки информации. Если он один, то может что-то недоговаривать, например – о намечающейся групповой пьянке, потому что сам планирует в ней участвовать. Или о других каких-то нехороших делах, в которых он лично заинтересован. Или, самое плохое – он сам готовит какое-то преступление, а сообщить об этом некому, в бригаде он один такой. И ты веришь его информации, что в бригаде всё тихо и мирно.
   Ткачёв задумался, прошёлся по кабинету, тряхнул головой, отгоняя какие-то мысли, и продолжил:
   - Агентов двурушников надо исключать немедленно. Иначе, если он совершит преступление, с тебя спрос будет двойной. И ещё, тех, кого  мы отобрали для тебя, ты проверишь, если увидишь, что кто-то просто балласт, пользы от него нет, исключай. Лучшие негласные сотрудники это те, кого ты сам завербовал.
   Попутно Ткачёв объяснял Макару и другие тонкости оперативной работы в колонии.
   - Оперативника, как и волка, ноги кормят. Чем больше ты общаешься с людьми, тем больше получаешь информации и, значит, лучше владеешь обстановкой. Но, начальство твою работу будет оценивать по бумагам, количество намотанных твоими ногами километров никто не оценит. Некоторые опера, даже получив от агента информацию и тут же её реализовав, забывают оформить сообщение и подшить его в рабочее дело агента. А их – сообщений – должно быть не менее двух в месяц. Любой проверяющий тебя сразу носом ткнёт, если увидит такой недостаток.
   Или вот, - Ткачёв взял в руки карточку светло-коричневого цвета, - предотвращённые преступления, один из главных показателей нашей работы. Мы их предотвращаем иногда по нескольку в день. А про заполнение карточек вспоминаем, только, когда пишем отчёт за месяц. И напрягаем память, что же там было, месяц назад.
   Поэтому, заведи себе за правило: утром, пришёл на работу, прокрути в памяти вчерашний день и, если была подходящая ситуация, заполни вот эту карточку. А лучше это делать вечером перед уходом домой, но это редко получается. Потому что уходим обычно поздно ночью, хочется просто пожрать и спать, а часто уходим домой прямо с рабочего объекта также поздно и тащиться в кабинет уже нет никакого желания.
   Ткачёв делился опытом и давал практические советы Макару сначала в кабинете, потом по пути домой, когда после отбоя они шли по центральной улице посёлка, названной Почтовой, так как на ней и находилось здание почты на перекрёстке с другой улицей. Здесь возле почты Ткачёв распрощался и повернул налево к своему дому, а Макар – направо к общежитию. 

                Лариса

   По расчищенному от снега тротуару навстречу Макару, не спеша, двигалась женская фигурка в полушубке.
   - Надо же, какая встреча! – Сотрудница отдела кадров Лариса, перегородила Макару проход, - сам знаменитый капитан Коробов!
   - Почему, знаменитый? – Макар даже растерялся от неожиданности.
   - А как же, весь посёлок только и обсуждает, как ты лихо ты троих рецидивистов заломал. Мол, нарвались придурки на чемпиона Союза по самбо. А ты чего так поздно с работы идёшь?
   Макар пожал плечами:
   - Если я правильно понял, то тут все в это время с работы домой уходят. Тем более – такое ЧП случилось.
   - Да уж, горе у людей, завтра похороны. Слушай, так ты, наверное, голодный? У тебя хоть есть чем ужинать?
   - Да, я на вечер пирог купил с капустой.
   - Разве это еда для мужика – капуста? Пойдём, я тебя мясом накормлю. Целую сковороду нажарила с луком и картошкой.
   Макар сглотнул слюну. Есть действительно хотелось до визга. Несколько стаканов чая, выпитых в кабинете, чувство голода притупили только на время.
   - Неудобно как-то, - неуверенно ответил Макар и украдкой осмотрелся. Один фонарь горел у входа в столовую, другой – на столбе возле почты. Они с Ларисой стояли примерно посередине, в темноте. Ни одного человека поблизости видно не было.
   - Да ладно тебе, неудобно спать на потолке – одеяло слезает, - изрекла Лариса всем известную истину, схватила Макара под руку и силой потащила к соседней с общагой двухэтажке, - или ты всё ещё боишься, что кто-то что-то подумает?
   - Да не боюсь я ничего, - проворчал Макар, - и не надо меня тащить, я и сам ходить умею.
   В жарко натопленной квартире одинокой женщины царила идеальная чистота.
   - Разувайся, вот тебе тапочки, шинель можешь повесить здесь, - хлопотала Лариса возле Макара, - руки можешь помыть, вот здесь рукомойник, вот полотенце, и проходи на кухню, я сейчас.
   С кухни доносился одуряющий аромат жареного с луком мяса. Макар быстро разделся, переобулся, помыл руки и, расстегнув китель, сел за стол.
   Тут же в кухню впорхнула Лариса, которая тоже успела переодеться. На ней был короткий, не скрывающий круглые коленки, ситцевый халатик, верхняя пуговка на котором была расстёгнута, что позволяло увидеть краешек аппетитной груди.
   Макар ещё на улице сообразил, чем может закончиться поздний ужин у одинокой женщины, и сейчас поймал себя на мысли, что он очень даже не возражает против такого завершения этого суматошного дня.
   - Ну, так что, будем кушать или меня разглядывать? – засмеялась Лариса и переставила с печки на стол сковороду довольно-таки приличного размера.
   - Кушать, - коротко ответил Макар и потянулся за вилкой.
   - Давай, я тебе на тарелку положу, - спохватилась Лариса, поставила чистые тарелки Макару и себе, и положила в них мясо с картошкой.
   - Может, выпьем немного? – Лариса взялась за дверцу холодильника.
   - Нет, спасибо, - с набитым ртом кое-как проговорил Макар, - я совсем не пью – спортивный режим. Да и начальства много наехало, завтра ещё из Москвы подъедут.
   - Да, действительно, - Лариса с сожалением убрала руку с холодильника, - ты китель-то сними, жарко здесь, и галстук тоже. Давай, я за тобой поухаживаю.
   От прикосновения женских рук Макара бросило в жар, на лбу выступили бисеринки пота.
   «Это сколько же у меня женщины не было», - подумал Макар, чувствуя, как всё его тело наливается желанием утолить голод другого рода.

   Утром его разбудил Ларисин смех:
   - Вставай, герой-любовник, на работу опоздаешь.
   - Который час? – Макар сел на кровати, рывком откинул одеяло, но тут же опять прикрылся, - где мои трусы?
   - А зачем они тебе? – Лариса хлопотала возле печи в одной коротенькой ночнушке, - так ты мне больше нравишься.
   - Я серьёзно.
   - И я серьёзно, - Лариса, улыбаясь, подошла к кровати, держа двумя руками трусы Макара,  - ты уверен, что пора их одевать?
   Макар подумал, схватил Ларису за талию и опрокинул на кровать.
   Потом, когда спокойно умывшись и одевшись, они вдвоём завтракали, Макар спохватился:
   - Мне же побриться надо. Куда с такой щетиной?
   - У меня станок есть.
   - Нет, спасибо, я электробритвой привык. Да и в общаге надо показаться, мало ли что.
   - Тут тропинка есть между сараями, чтобы на улицу не выходить.
   Соседи по общежитию ещё только проснулись.
   - Ты что, всю ночь работал? – удивился старшина Серёга.
   - Почти, - Макар достал электробритву и подошёл к небольшому зеркалу на стене, - пару часов вздремнул в кабинете.
   - А чё домой не пошёл? – Продолжал любопытствовать Сергей, - в кровати то по любому лучше.
   - Да лень было ходить по морозу, а потом спохватился, что небритый, а сегодня комиссия из Москвы, пришлось всё равно идти.
   - Да гонит он, - Стёпа недоверчиво прищурил глаза, - поди, у бабёнки какой заночевал.
   - Какие бабёнки? – Макар даже удивился проницательности соседа по комнате, но, не признаваться же, - я тут всего два дня живу, не знаю никого.
   - Как никого? – подключился к допросу Сергей, - а Тонька из магазина? Тонька в знак благодарности за спасение тебе точно не откажет. А к Наташке, имей в виду, не пытайся подкатывать, я её застолбил, - Серёга расправил плечи и выдвинул вперёд подбородок.
   - Ух, ты! – Макар выключил бритву и подвинулся ближе к зеркалу, разглядывая лицо, - то есть, если подкачу к Наташке, ты меня побьёшь?
   - Ну…, - Сергей резко осунулся, как будто из него воздух выпустили, - конечно! Тебя побьёшь! Я так, по-дружески хотел предупредить… или ты от неё и пришёл… сейчас?
   - Нет, не от неё, - Макар подошёл к рукомойнику, откинул ножи электробритвы, продул её, - я же говорю – с работы. А Наташа меня не интересует, успокойся. Так же, кстати, как и Тоня. А давно ты с ней?
   - Да я ещё…, - Сергей смутился, - пока… ничего не было.
   - Он на неё облизывается, как кот на сметану, - засмеялся Степан, - а проявить решительность пока не может.
   - Ну, так же нельзя, – Макар хлопнул Сергея по плечу, – говоришь – застолбил, а сам… чего тянешь? Ждёшь, когда кто-то более решительный к ней подкатит? Действовать надо. А то – сам не гам и другим не дам. Ладно, парни, мне пора бежать.
   - А завтракать? – Стёпа показал на стол, - там, в сковороде, картошка осталась, мы вчера жарили, думали, ты подойдёшь. Можешь сейчас перекусить.
   - Нет, спасибо, - Макару даже неудобно стало. Он то успел плотно позавтракать, - там, в кабинете, в холодильнике сало было, консервы, от ребят осталось. Я ночью перекусил, хлеба в дежурке стрельнул. Кстати, там у меня пирог в тумбочке, надо съесть, что б не испортился, а я не хочу. Выручайте.

                Москвичи.

   После развода Макар со следователем опять работали в кабинете оперчасти за зоной. После развода подошла для допроса ещё одна свидетельница – Наталья Пивоварова – подруга продавщицы Тоньки.
   Наташа вела себя скромнее подруги, хотя тоже бросала на Макара заинтересованные взгляды. Она с удовольствием, хихикая, рассказала о своём участии в захвате преступников, как изображала пьяную. Чувствовалось, что рассказывает это она уже далеко не в первый раз.
   - Только одного я до сих пор не могу понять. Как это он, - она посмотрела на Макара, - так быстро с ними расправился. Только вошёл и бах... все уже отключены, а он стоит рядом с Тонькой.
   - Этот вопрос мы уже выяснили, - следователь показал пальцем в нижнюю часть протокола, - вот здесь, Наталья, распишитесь и можете быть свободны.
   Во время допроса Макар размышлял, как бы тонко намекнуть Наташе, чтобы она обратила внимание на Серёгу, и вышел вслед за ней, чтобы поговорить на эту тему. Но тут внизу хлопнула дверь, и послышались голоса. Заглянув за перила, Макар увидел поднимающихся по лестнице офицеров. Первые двое были с погонами полковников.
   «Москвичи!» - сообразил Макар и юркнул за дверь. Привычка держаться подальше от начальства внедрилась в подсознание ещё во время срочной службы в армии. Но отсидеться не получилось.
   Сначала кто-то рывком распахнул наружную дверь тамбура, о чём просигналила загоревшаяся лампочка, затем от сильного толчка распахнулась внутренняя дверь, и в кабинет шагнул стройный моложавый полковник. Макар вскочил.
   - Где здесь у вас кабинет начальника колонии? – Полковник быстро окинул насмешливым взглядом небольшое помещение, задержавшись на огромном портрете Дзержинского работы неизвестного художника из зеков.
   - Прямо по коридору в торце, товарищ полковник, - отрапортовал Макар.
   - Угу, - полковник повернулся к выходу, но задержал взгляд на следователе, - так, капитан, судя по табличке на двери, новый оперативник, а вы…
   - Следователь прокуратуры Ветров, - представился тот.
   - Вы ведёте дело по тройному убийству?
   - Так точно, я.
   - Тогда вы нам прямо сейчас будете нужны. Можете подойти в кабинет начальника колонии?
   - Да, конечно.
   Полковник вышел из кабинета, Ветров – вслед за ним, прикрыв за собой дверь.
   Макар растерянно присел за стол, не зная, что делать, решил пока вскипятить чай в электрочайнике.
   Минут через пятнадцать, когда он, не спеша, прихлёбывал горячий чай, зазвонил телефон (тот, который «внутренний», в отличие от второго – «городского», для связи с посёлком). Голос дежурного сообщил, что его ждут в кабинете начальника колонии.
   Макар, постучав, толкнул вторую дверь тамбура в кабинете начальника колонии, вошёл и замер.
   Кабинет был полон офицеров. Кроме стульев, стоявших вдоль стен, добавились ещё три ряда в противоположном от стола начальника конце кабинета. Здесь было всё руководство колонии, отделения, комиссия из Управления, к которым добавились новые персонажи с большими звёздами на погонах. На месте начальника восседал генерал-майор, которого Макар сразу узнал. Он сопровождал министра при награждении.
   Глядя на генерала, Макар приложил руку к головному убору и доложил:
   - Капитан Коробов по вашему приказанию прибыл!
   Генерал откинулся на стуле, который больше напоминал царский трон и, с интересом глядя на Макара, сказал:
   - А расскажи-ка нам капитан, кто первым опознал в троих убитых сотрудников колонии?
   - Первым их опознал заместитель начальника колонии по режиму майор Ткачёв. Вообще-то мы были вдвоём, но я их не знал, так как работал в колонии первый день.
   - Но вы туда шли, уже зная, что там три трупа. От кого?
   - Информация поступила от дежурного по бирже. Он обнаружил в чулане три трупа, но рассмотреть их хорошо в темноте не смог, так как был без фонарика, светил спичками. Он увидел, что три человека мёртвые и раздетые вот и решил, что это те трое осуждённых, которых не досчитались при съёме.
   - Понятно, - генерал что-то отметил в лежащем на столе блокноте, - и второй вопрос: сколько человек участвовало в задержании беглецов?
   - Непосредственно – двое, майор Ткачёв и я. Ну, ещё местная жительница, подруга продавщицы, которую мы привлекли, чтобы убедить преступников открыть дверь.
   - Чья идея была привлечь женщину?
   Макар взглянул на Ткачёва, который сидел у стены напротив него, сложив руки на коленях. Указательный палец на его руке в этот момент указал на Макара.
   - Идею предложил я в общих чертах, но товарищ майор её развил, объяснив, что одна из женщин у магазина является подругой продавщицы, поэтому задуманное может получиться. Я то в тот момент никого в посёлке не знал.
   - А теперь подробно: кто и как нейтрализовал преступников?
   Макар подумал, что большинство присутствующих уже в курсе по этому вопросу, и ответил уверенно:
   - Я и нейтрализовал.
   - Один троих?
   - Капитан Коробов, - внёс справку сидевший сбоку за столом полковник Стогов, - является чемпионом Союза по самбо.
   Генерал перевёл удивлённый взгляд со Стогова на Макара и вдруг хлопнул себя ладонью по лбу:
   - Ну, конечно! А я думаю, где я видел этого капитана! При награждении! Он получил медаль и внеочередное звание за выполнение секретной операции.
   Генерал на секунду задумался, а потом махнул рукой:
   - Сейчас уже гриф секретности снят, так что можно рассказывать. Для тех, кто не в курсе, - Коробов был внедрён в воинскую часть под видом молодого бойца, вместе с очередным пополнением. Хотя сам он, к тому времени, срочную уже отслужил и успел закончить спецшколу МВД. Благодаря его умелым и отважным действиям, была выявлена и отправлена за решётку целая группа «старичков»-беспредельщиков. Эксперимент был признан положительным. Сейчас готовится большая группа из молодых спортивных сотрудников для выполнения такой же задачи. Об этом был издан приказ по Министерству Обороны и зачитан во всех воинских частях. Случаи дедовщины уже резко пошли на спад. Я думаю, после весеннего призыва, когда поработают такие же парни, это позорное явление совсем заглохнет. И всё, благодаря вот этому герою. Кстати, а как получилось, что чемпион СССР оказался в такой глуши? Он ведь должен и дальше, так сказать, защищать честь отечественного спорта.
   - Я и здесь, если надо, защитю… то есть защищу… - Макар смутился, увидев, как заулыбались лица офицеров, тряхнул головой и отчеканил, - если Родина прикажет, готов защищать интересы советского спорта в любой момент, в любом месте, в любой точке земного шара! Уверен, что смогу победить любого противника, независимо от веса и роста.
   - Ух, ты! – Генерал захохотал, - орёл! Побольше бы таких, - он достал платок, вытер слёзы, выступившие от смеха, высморкался и, сделав серьёзное лицо, спросил, - а всё-таки, кто-то сможет объяснить, почему спортсмен такого уровня находится здесь? – Он посмотрел на свою свиту.
   - По распределению, товарищ генерал, - услышал Макар знакомый голос и с удивлением узнал, поднявшегося в среднем ряду подполковника Васильева.
   - Странное какое-то распределение, - проворчал генерал, но в его взгляде, брошенном на Васильева, мелькнуло понимание, - ну, всё, капитан, мы вас больше не задерживаем, можете идти.
   - Товарищ генерал, - Васильев продолжал стоять, - разрешите, я тоже выйду. Нужно срочно уточнить несколько рабочих моментов по оперативной линии.
   - Да, конечно, занимайтесь, - генерал махнул рукой.
   - Ну, здравствуй, герой, - Васильев, убедившись, что в коридоре никого нет, приобнял Макара, - веди в кабинет, надо пообщаться тет-на-тет.
   - Чай будете? – Макар, войдя в кабинет, сразу воткнул в розетку, не успевший остыть, чайник.
   - Не откажусь, - Васильев присел за стол, посмотрел на портрет Дзержинского, - хорошая работа, видно, что не репродукция. Как бы этот Феликс в Москву не уехал. Такой и в генеральском кабинете повесить не стыдно.
   - Да, ради бога, - Макар махнул рукой, - пусть забирают, мы себе ещё сделаем, если художник не откинулся.
   - Да-а, ты уже и тут успел отличиться. Хоть медалью опять награждай. Единственный из всех сотрудников, кого при всём желании нельзя наказывать, - первый день работал, да ещё и отличился при задержании. А вот зам по РОРу вашему, как его… Ткачёву, я не завидую. Как бы вообще погоны не сняли.
   - Василий Васильевич, я вас очень прошу, если, конечно, от вас это зависит, Ткачёва нужно оставить на месте.
   - Почему? Что, хороший начальник?
   - Он на своём месте. Всё знает, во всём разбирается, имеет авторитет среди сотрудников и осуждённых. Да и вообще, - сами подумайте: в оперчасти сейчас один я. А я практически ничего не знаю в колонии. Если новых пришлют, даже,  если опытных, и то они будут владеть обстановкой в колонии хуже меня. Нельзя же так резко оголять важнейший участок работы. Начальник колонии в первую очередь озабочен выполнением плана. Остальные службы оперативной работой заниматься не имеют права. В общем, как хотите, а Ткачёв должен остаться. Если, конечно, от вас это будет зависеть.
   - Как раз от меня это и будет зависеть. Именно я в этой комиссии отвечаю за проверку оперативной работы.
   Макар поставил на стол заварной чайник.
   - Вы крепкий чай предпочитаете, товарищ подполковник?
   - Дай-ка я сам заварку налью, - он налил чай, принюхался, - чай-то хороший, чувствуется.
   Макар открыл тумбочку рядом с холодильником и показал рукой на упаковки пачек сигарет и ряды пачек чая с нарисованными слонами:
   - Это мне по наследству досталось, видимо трофеи.
   - Нормально, такой чай и в Москве сложно достать. Как ты тут устроился? Как личная жизнь?
    Макар вспомнил Ларису и смутился, поэтому ушёл от прямого ответа:
   - Жизнь бьёт ключом, тут как видите, скучать пока некогда было.
   - Это точно, - Васильев отхлебнул чай и задумался, - привыкай, втягивайся. Ты же хотел поработать в колонии. Но учти, как только понадобишься, я тебя отсюда выдерну. Причём, на сборы у тебя будет меньше суток. Это я к тому, чтобы ты тут сильно не прирос. В смысле – хозяйство, мебель, громоздкие вещи, которые жалко бросать и так далее. Но пока – рано, ситуация не созрела.
   - Понятно. Да мне здесь, в общем-то, даже нравится.
   Комиссия проработала всего одни сутки. Видимо, не очень-то нравились москвичам, привыкшим к комфорту, местные спартанские условия.
Через сутки после их отъезда был зачитан приказ о наказании виновных в допущенном происшествии. Ткачёву было объявлено неполное служебное соответствие, но с должности не сняли. Взыскания получили и начальник колонии, и всё руководство отделения, и многие из аппарата Управления.
   Погибших оперативников похоронили на местном кладбище под автоматные залпы. Их жёнам была выплачена приличная сумма. Постепенно жизнь колонии входила в привычную колею.

                Пополнение

   Макар втягивался в будничную работу. Первое время ему здорово помогал Ткачёв. Через месяц оперчасть пополнилась двумя сотрудниками: капитан и старший лейтенант. Оба раньше работали в уголовном розыске. Капитан – под Ленинградом, а старлей – в Ростовской области. Оба были уволены из органов за проступки. Таких,  как они, уволенных часто подбирают вербовщики Управления и предлагают восстановиться в МВД, только в лесном Управлении. Некоторые соглашаются и дорабатывают до пенсии.
    Капитан Станислав Моргун из города Всеволожска под Ленинградом после работы зашёл в кафе недалеко от своего дома, «принял на грудь» и в хорошем настроении направился к родному подъезду. И тут заметил, как в припаркованную машину садится человек с очень знакомой физиономией. Эту рожу он видел каждый день на стене возле дежурного как находящегося во всесоюзном розыске. Ошибиться он не мог, уж очень характерное лицо.
   Моргун метнулся к стоявшему рядом автомобилю такси и потребовал следовать за автомобилем преступника, предъявив удостоверение. На что таксист в грубой форме ответил, что не может, так как ждёт клиента. Тогда Стас выкинул его из машины, сел за руль и рванул в погоню.
   Преступник, заметив погоню, начал наращивать скорость, Моргун тоже. На бешеной скорости в центре города на повороте опер не справился с управлением непривычного автомобиля, вылетел на тротуар и врезался в киоск «Союзпечати».
   Скандал был страшный. Пьяный милиционер угнал автомобиль, разбил его и киоск. Объяснение Моргуна о преследовании преступника расценили, как жалкую попытку оправдаться. Сначала хотели судить, но начальство сумело замять дело, и ограничились увольнением из органов.
   Старший лейтенант Виктор Коваль из Ростова на Дону был обвинён в «крышевании» проституток. Как он ни доказывал, что все они были его секретными сотрудницами, источниками ценной информации, поэтому он помогал им в конфликтных ситуациях, ничего не помогло. Выгнали с треском. Хорошо, хоть в спецлес удалось восстановиться в том же звании.
   Оба парня были оперативниками с опытом, способными, но со своей спецификой. Например, долго не могли понять, почему нельзя здороваться с зеками за руку. Или – почему на встрече с агентом нельзя распить бутылку водки на двоих, для установления доверительных отношений.
   На эти вопросы терпеливо отвечал Ткачёв:
   - Нельзя здороваться за руку – по правилам внутреннего распорядка. Осуждённый при встрече с любым представителем администрации обязан снять головной убор и первым поздороваться: «Здравствуйте, гражданин начальник!» И ни каких – за руку! К тому же, представь, что тот с кем ты поздоровался за руку, оказался «петухом». Как ты дальше работать будешь! Над тобой вся зона будет смеяться. Теперь, насчёт водки. Чтобы её выпить с осуждённым, тебе её нужно занести в жилую зону или на рабочиё объект. А за это увольняют из органов. А если водку принёс твоему агенту кто-то другой, и он решил тебя угостить, то ты обязан установить, кто занёс спиртное и привлечь его к административной ответственности  по ст. 168 КоАП РСФСР (если это вольнонаёмный) или к дисциплинарной (если он в погонах). Тем самым ты спалишь своего агента, потому что без его официальных показаний ты никого привлечь не сможешь.
   Новички постепенно втягивались в работу, вникали в специфику. Макар также втянулся в рутину работы с осуждёнными. В течение месяца он провёл встречи со всеми негласными сотрудниками, троих из них исключил, убедившись, что толку от таких мало. Он взял себе за правило, если ничего не мешало, каждый день вызывать на беседу человек восемь-десять из каждой камеры, постепенно знакомясь с людьми. Между делом завербовал несколько человек в бригадах, где не было агентурного прикрытия.
   Чтобы не привлекать лишнего внимания к своим негласным сотрудникам, Макар договаривался со всеми, чтобы они оставляли сообщения в тайниках на рабочем объекте, а при встрече условным жестом сообщали, что записка оставлена.
                Приём у врача

   В списках осуждённых, записавшихся на приём к врачу, Макар увидел знакомую фамилию и решил воспользоваться возможностью, чтобы хотя бы переглянуться с агентом «Крутой».
   Начальник медчасти ИТК  - молодой выпускник мединститута Анатолий Маленков, среднего роста, худощавый с постоянно всклокоченными волосами всегда выглядел каким-то сонным, заторможенным. Ткачёв по секрету поделился с Макаром подозрением, что их главный врач, имея возможность распоряжаться спиртом и настойками на спирту, злоупотребляет этой возможностью. Говоря проще – сам всё это и употребляет. А также таблетки из группы транквилизаторов и снотворных – элениум, реланиум, этаминал натрия и тому подобное. Поэтому у него постоянно такой вид.
   Макар давно установил с Маленковым дружеские отношения, как и с большинством молодых сотрудников колонии.
   - Толик, я поприсутствую на приёме, с твоего разрешения? Хочу кое к кому присмотреться.
   - Да мне по барабану, - доктор равнодушно уселся за стол, разложил медприборы и лекарства и буркнул контролёру, - выводи по одному, кто там на приём записывался.
   Макар присел на стул сзади и сбоку врача, листая толстый журнал и поглядывая на входивших зеков.
   - На что жалуетесь? – врач записал в журнал  фамилию первого посетителя – пожилого мужичка с седой щетиной на щеках.
   - Голова болит, доктор, вот здесь, - больной показал пальцем на затылок, - каждое утро спасу нет. И ещё, живот что-то донимает в последнее время. Что ни съем – обязательно пронесёт.
   Макар встал, прошёлся по кабинету, остановился за спиной у врача. Тот что-то медленно записал неразборчивым почерком в журнал приёма, затем открыл ящик стола, достал одной рукой таблетку (как показалось Макару – наугад, первую попавшуюся), двумя руками под столом разломил таблетку пополам. Правой рукой он протянул больному одну половину таблетки:
   - Держи, это от головы.
   Потом левой рукой предал вторую половину:
   - А это – от живота. Смотри, не перепутай! Обе вечером перед едой. Если не поможет, завтра опять придёшь.
   Макар, еле сдерживая смех, отвернулся к окну. В кабинет тем временем вошёл нужный ему человек. Встретившись с Макаром взглядом, он, как бы случайно почесал пальцем кончик носа. Еле заметно, глазами Макар дал ему понять, что «маяк» принят. Это означало, что информация его дожидается в штабеле дров в дупле одной из чурок. Значит, вечером нужно будет сходить на лесобиржу, забрать сообщение.
   Однако, когда перед отбоем Макар вышел из жилой зоны, его планы изменились. Глядя на кружившиеся снежинки, Макар подумал, что сейчас снег засыпает все старые следы, оставленные ногами зеков на рабочем объекте. Если пробежаться утром до выхода осуждённых на рабочий объект, то все следы, оставленные ночью, будут как на ладони. Почему бы не совместить полезное с полезным? Всё запрещённое заносится на объект в основном ночью и прячется в условленных местах. За ночь свежих следов добавится немного, и проверить, куда они ведут вполне возможно.
   По лесобирже вглубь все передвигаются по линии УЖД. Натоптанная в снегу на шпалах и рядом с ними тропа здесь как центральный проспект, от которого к бригадам отходят более узкие тропинки-переулки. Если пробежаться по этому проспекту и внимательно присматриваться к свежим следам, отходящим в стороны, то можно запросто перехватить незаконную передачу.
   По пути к дому Макар тщательно продумал возникшую идею, прикинул время, чтобы успеть пройтись быстрым шагом от дома до конца лесобиржи и обратно. При этом выйти с объекта нужно раньше, чем туда зайдёт первая партия осуждённых. По всему получается, что будильник нужно заводить на шесть часов.
   С сожалением посмотрев на Ларисины окна, Макар повернул к общаге. Что-то зачастил он в последнее время к подруге. И вроде бы про эту связь никто в посёлке пока не знает. Но сегодня точно нельзя. Расслабишься, потом вставать будет тяжело.

                Ночной следопыт

   Утром в половине седьмого Макар быстрым шагом шёл по шпалам УЖД, внимательно присматриваясь к следам. Сразу от входа вглубь объекта вели несколько цепочек следов, оставленных разными людьми в разное время, судя по степи занесённости их снегом.   
   Одни следы – самые старые -  свернули с линии УЖД и упёрлись в домик, где, как знал Макар, находится бесконвойник – пожарник. Там горел свет. Не задерживаясь, Макар прошёл дальше. Пройдя немного дальше середины лесобиржи, он подошёл к домику нужной бригады, где работал агент «Крутой», и забрал записку из дупла в нижней части штабеля дров. Там же он оставил две пачки сигарет и пачку чая. Затем прошёл дальше, потоптался у входа в будку и вернулся обратно к УЖД, приглядываясь к своим следам. То, что он делал остановку возле штабеля дров, по следам не читалось.
   Быстро пробежал глазами записку. В сообщении речь шла о назревающем серьёзном конфликте между двумя бригадниками, указывались причины и возможные последствия.
   «Возьмём на заметку», - подумал Макар и увеличил скорость. Он уже не шёл, а бежал лёгкой трусцой, поглядывая на часы. Поэтому чуть было не проскочил следы, уходящие вбок, под эстакаду.
   Согнувшись и подсвечивая фонариком, Макар осторожно двигался под эстакадой. Здесь снега почти не было, но следы всё равно просматривались на замёрзших опилках и стружках. За вторым рядом деревянных столбов-опор стояли две матерчатые сумки. В крайней оказалось пять стеклянных бутылок – три с водкой, две с коньяком и какие-то свёртки. Во второй - два блока сигарет «прима» и ещё что-то, завёрнутое в газетные свёртки. Времени разглядывать, что там, уже не оставалось.
   Вернувшись с сумками на УЖД, Макар убедился, что дальше в глубь биржи уходит только одна цепочка следов, причём человек, который их оставил, обратно не выходил. Интересно было бы выяснить, кто это может быть, но по времени уже не получалось. Подхватив сумки, Макар быстрым шагом направился обратно, размышляя на ходу, кто бы это мог пройти. Надо будет выяснить, дежурит ли ещё один пожарник в конце биржи. А может, оставивший следы человек, вернулся обратно на тепловозе? Поэтому и нет следов возврата. В любом случае пробный выход на объект можно считать удачным. Предотвращена пьянка с непредсказуемыми последствиями.
   На выходе с рабочего объекта Макар осмотрелся. В домике, расположенном недалеко от входа на биржу, где базировались бесконвойники из ночной разгрузки, светилось единственное окно. По всему получалось, что он зашёл и вышел с рабочего объекта никем не замеченный. Это обстоятельство тоже можно использовать. Например, никому не признаваться, что «грев» забрал именно ты. И пусть тот, кто заносил, доказывает заказчику, что всё сделал правильно. Зек, который не получил свой заказ, за который наверняка заплатил по двойной, а то и тройной цене, естественно будет возмущаться и требовать своё. В результате недоразумения и возникшей взаимной неприязни канал нелегальной доставки прекратит своё существование.
   Об этом размышлял Макар, быстро двигаясь в сторону жилой зоны. Несмотря на морозец не меньше двадцати градусов – о чём свидетельствовал характерный скрип снега под ногами – Макар весь вспотел.
   Как ни торопился, всё равно едва не опоздал. Солдат в черном полушубке уже открыл замок на воротах шлюза и собирался их распахнуть. Макару пришлось бы пройти оставшиеся десять метров с сумками в руках на глазах у выстроившихся осуждённых. Выручили сверхспособности. Время остановилось.
   Макар спокойно прошёл за спиной у солдата, застывшего, как по команде «замри!», зашёл в штаб, убедился, что внутри никого нет, и только потом время вернулось к естественному течению.
   Зашёл в кабинет, быстро сунул сумки в нижнее отделение сейфа, решив, что разберётся с ними позже, и пошёл в жилую зону на развод.
   В шлюзе навстречу ему заканчивала выходить первая партия осуждённых. Увидев Макара, стоявший с группой офицеров Ткачёв, демонстративно посмотрел на часы и недовольным тоном сказал:
   - Опаздываете, молодой человек.
   Макар молча поздоровался за руку со всеми офицерами, подошёл к Ткачёву и, здороваясь с ним, попросил отойти в сторону на пару слов.
   - Докладываю, товарищ майор. С утра пробежался по бирже, проверил следы, что появились на объекте в течение ночи. Под эстакадой пятой бригады изъял «грев», видимо ночью забросили. А также забрал сообщение, оставленное моим агентом в условленном месте.
   - Ого! Неплохо. Тогда извини, я думал, ты опоздал, а ты, оказывается, давно на работе. И как результат? Есть что-нибудь интересное?
   - Я всё пока не рассматривал. Некогда было. Но водка и коньяк точно есть. Три бутылки водки и две коньяка.
   - Прекрасно! – Ткачёв уставился на Макара, и его лицо расплылось в улыбке, - ты же не пьёшь, что будешь делать с горючим?
   - Не знаю, - Макар пожал плечами, - пока не решил. По закону разбить полагается, вроде бы…
   - Я тебе разобью! Придумал тоже! Ты что, не русский?! Короче. По бутылке водки и коньяка нужно поставить в сейфы мне и хозяину. Так сказать, на представительские расходы. Одну оставь себе. Вот увидишь – пригодится. А остальное…, парни обычно как делали: сигареты и чай – агентуре. Только, если приметные пачки – высыпай в пакет. Продукты – в холодильник на закуску. Ах, да, ты же не пьёшь… Всё равно, что съедобное: сало, консервы, - можно и самому съесть. Всё меньше покупать. Ты же холостой, готовить то некому. Или ты уже нашёл, кому готовить?
   Макар смутился:
   - Я над этим работаю.
   - Хорошо работаешь. Почти никто про Ларису не знает. Ха-ха, чего смутился? Ты, конечно, неплохой конспиратор, но тут деревня. Не переживай, кроме меня по ходу, действительно никто не знает.
   - Так, а вы… откуда, Михаил Иванович?
   - Так ведь я тоже в разведке работаю, ха-ха! Поживёшь с моё в этой деревне, тоже будешь всё знать, кто с кем, сколько раз, в какой позе. Хотя, я думаю, ты намного раньше моего освоишься, быстро прогрессируешь. Вот сейчас – додумался по следам пробежаться – и сразу результат. Наши оперативники, царство им небесное, за все годы работы до такого не додумались, да и я тоже. А ведь идея простая, на виду. Только не ленись. Молодец! Ну что, развод закончился. Пошли к тебе, помогу трофеи рассортировать.

                Трофеи

   В кабинете за зоной они застали только Коваля.
   - А Моргун где? – Макар вспомнил, что на разводе не видел второго оперативника.
   - Он сегодня по бирже дежурит. А я сейчас пойду в изолятор с драчунами разбираться. Вчера вечером механизаторы напились в камере, что-то не поделили и задрались, - Коваль взял папку с бумагами и направился к двери.
   - Постарайся выяснить, что конкретно пили, кто занёс? Если брагу – где ставили, откуда дрожжи и сахар, - Ткачёв на секунду задумался, - старайся слово «брага» не употреблять. Достали прокурорские! Законники, мать их! Заставляют по каждому изъятию браги уголовные дела возбуждать. А оно нам надо?
   - А что писать, если они действительно брагу пили?
   - Придумай что-нибудь, на то у тебя и голова.
   - Ну, что там у тебя, показывай, - Ткачёв подождал, когда за озадаченным  Ковалем закрылась дверь, и повернулся к Макару.
   Деловито выставив из первой сумки все свёртки и одну бутылку, саму сумку с оставшимся в ней звякающим содержимым Ткачев поставил под стол:
   - Это нам с Семёнычем. Сигареты – в тумбочку, чай плиточный – туда же. Консервы рыбные и тушёнку – в холодильник. Сало копчёное, ах, как пахнет! Сразу слюнки побежали, - тоже в холодильник. Сахар – в тумбочку, чай пить. Дрожжи…
   - Выбросить?
   - Зачем? Моя Людмила постоянно что-то готовит. А в магазине у нас дрожжи не продают. Отложи, вечером заберу. Что там ещё? Таблетки? Так, «этаминал натрия», ого! «Элениум», «феназепам», какому-то наркоману посылочка шла. Записки не было?
   - Нет. Больше ничего нет.
   - Колёса, в смысле – таблетки, отложи, пусть в сейфе хранятся. Это формально не наркотики: снотворное и транквилизаторы. Может, какого наркомана завербуешь. Эта публика за таблетки мать родную продаст.
   Макар рассортировал трофеи, убрал в урну обрывки газет и прочую упаковку и, помявшись, сказал:
   - Как-то это всё не совсем правильно.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Трофеи. Ну, водка там, дрожжи, сахар, – это понятно. Они нажрутся, передерутся, нам потом проблемы. А продукты? Мы у них отбираем, а сами это всё съедаем, как-то…
   - Что как-то? Не этично, ты хочешь сказать?
   - Ну да, как-то неправильно.
   - Так. Давай по порядку. Водку мы изъяли правильно, тут ты не сомневаешься? Ладно. По закону мы её должны разбить. Ты вот не пьёшь. Но даже у тебя рука не поднимется на такое кощунство, правильно?
   Макар кивнул. Действительно, зачем уничтожать водку, когда ей можно угостить, например, ребят из общаги?
   - К тому же в сегодняшнем случае никто не видел и не знает, что ты это всё изъял. Перед кем отчитываться? Идём дальше, сахар и дрожжи. Понятно, что они пирожки выпекать не собираются. Только на брагу. Тут ты тоже согласен?
   Макар опять кивнул.
   - Остаются продукты. По закону осуждённые должны питаться по определённой норме. И они её получают. Плюс отоварка в ларьке. На особом режиме – на четыре рубля в месяц. Всё! Эти ограничения часть их наказания за совершённые преступления. И мы здесь для того и работаем, чтобы контролировать строгое соблюдение установленного режима содержания. Чтобы они ничего больше не получали сверх установленных норм. Мы обязаны выявлять и пресекать всякие нелегальные попытки передачи продуктов питания и запрещённых предметов. Это наша работа. И мы её, по мере своих возможностей, делаем.
   Теперь вторая часть вопроса. Куда девать изъятое? Отдавать осуждённым нельзя. По закону. Согласен? Так. Продавать через магазин жителям посёлка, не имеем права. Тут нужен сертификат качества, которого у нас нет. И куча других проблем. Свиней кормить? Консервами, которые и для нас часто являются дефицитом? Что ещё можно сделать? Выбросить на помойку? Хорошие съедобные продукты? Знаешь, что с тобой бы сделали за это люди, пережившие блокаду Ленинграда? Да и не только они. У нашего народа уже давно в подсознание вбито: хлеб выбрасывать нельзя. Так же, как и другие продукты.
   Ткачёв встал, прошёлся по кабинету, остановился напротив Макара и ткнул в него пальцем:
   - Ну, чего молчишь? Может, ещё какие-то варианты есть, как распорядиться продуктами?
   Макар вздохнул и пожал плечами.
   - Не вздыхай. Просто выбрось из головы эти дурацкие мысли. Считай, что это премия тебе за хорошую работу. От начальства то хрен что дождёшься. Кстати, о премии. Ты должен знать, что для поощрения агентуры мы получаем деньги по статье 9 сметы МВД СССР. Мы их должны выдавать агентуре не деньгами, а сигаретами, чаем и так далее. Агент пишет расписку на сумму стоимости полученного товара. Сумма расписок должна совпадать  с общей суммой, полученной нами.
   Так вот. Получение «девятки» это всегда было праздником для наших оперов. Деньги дружно пропивались, а агентуру кормили трофеями, обычно на бОльшую сумму, чем по распискам. Все были довольны. Так что мотай на ус. Пить я тебе, конечно, не советую, но деньги можешь потратить с пользой для себя. Лишними они ни у кого не бывают.
   И ещё. Посторонние о трофеях ничего знать не должны. Даже друзья в погонах. А то есть всякие доброхоты. Я таких называю либеральными интеллигентами. Начнут носами вертеть с презрением. Вы, мол, отбираете у бедных зеков, а сами жрёте. Типа – жалеют несчастных страдальцев. И здесь в посёлке, и на Большой Земле хватает таких «жалельщиков». А стоит самому стать потерпевшим, так этот либерал, визжит, что вору, который украл у него кошелёк, надо руку отрубить, на кол посадить, шкуру с живого содрать и так далее. Куда только сразу вся жалость девается! Сострадальцы, мать их!
   Ткачёв вскочил, прошёлся по кабинету, резко махая рукой при каждом слове. Потом опять сел за стол, успокаиваясь.
   - Здесь на особом режиме нет и не может быть зеков, оказавшихся тут случайно или по оговору. Пять – семь судимостей и всё случайно? И мы с тобой по идее исполняем желания всех людей, пострадавших от их действий. Только руки не рубим и живьём не сжигаем, а создаём преступникам такие условия, чтобы их, по крайней мере, обратно сюда не тянуло. В рамках закона, конечно.
   Сегодня этот, неизвестный пока зек, которому не дошёл «подогрев», будет чувствовать себя обокраденным. То есть сам побудет в шкуре своих потерпевших. Может, хоть немного задумается? Ты после съёма уточни осторожно, кто там попал.
   И новых оперативников подключи к таким же рейдам. Идея то хорошая. Главное, чтобы с вечера снег прошёл. Можно по очереди пробегаться по объекту или вместе, смотрите сами. Да, трофеи убери в свой сейф. Будешь кормить свою агентуру. Ты же один работал, значит, вся премия твоя. А то несправедливо получается. Они встали на час позже, на разводе лясы точили, пока ты на бирже бегал, а добычу – поровну? Несправедливо! Пусть сами шустрят. Не смогут, - значит, будут «девятку» тратить на чай и сигареты. А ты себе каждый квартал будешь какую-нибудь нужную вещь покупать.
   Макару вспомнилось предупреждение Васильева: не обрастать лишними вещами, поэтому соглашаться с Ткачёвым он не стал. Просто промолчал.
   - Надеюсь, ты своё мнение по отношению к трофеям изменил? – Ткачёв явно ждал утвердительного ответа.
   - Конечно, Михаил Иванович. Всё, что можно съесть, будет съедено с аппетитом! – Отчеканил Макар.
   - То-то же. А то, сомнения у него появились…

                Сорванный праздник

   23 февраля на разводе Макар обратил внимание на праздничное настроение большинства сотрудников. Спокойные и хмурые обычно с утра лица офицеров сегодня выглядели по-другому. Все улыбались, шутили, как будто в предчувствии праздника. Макар подумал – обычный рабочий день, после работы желающие отметят, конечно, не без этого. Так ведь выпить можно в любой день, было бы желание. Вечером в клубе обещали концерт. Какая-то самодеятельность приедет из города. Но это же вечером.
   Ситуацию прояснил Ткачёв. Подойдя к Макару, он хлопнул его по плечу:
   - Ты, вроде, сегодня на бирже дежуришь?
   - Да, сейчас ухожу с первой партией.
   - Задержись. После развода нас женщины будут поздравлять с праздником. В кабинете начальника колонии. Получишь свой подарок и пойдёшь на биржу.
   Макар зашёл в кабинет начальника колонии и замер от неожиданности.
   Приставной стол начальника удлинился в несколько раз, был накрыт разными скатертями и клеёнками, уставлен бутылками с водкой и всевозможными закусками. Принаряженные женщины держали в руках яркие пакеты с подарками. За столом сидели улыбающиеся офицеры.
   - Чего опаздываешь? Садись сюда, - Ткачёв указал ему на свободный стул рядом с собой.
   - Так я же дежурю, - шёпотом сказал Макар, присаживаясь.
   - Сейчас поздравят, и уйдёшь.
   Поздравительную речь от имени женщин колонии произнесла главный бухгалтер Татьяна Фёдоровна. После чего улыбающиеся женщины раздали всем мужчинам подарки. В пакете, вручённом Макару, оказалась открытка, флакон одеколона и крем для бритья.
   Макар тихо обалдевал. Глядя на количество бутылок, он понимал, что работать сегодня уже никто не будет. Тут его осенила мысль, Макар повернулся к зам по РОРу:
   - По ходу, Михаил Иванович, я сегодня не случайно попал на дежурство?
   - Конечно, - не стал отпираться тот, наливая водку в стакан себе и сидящему с другой стороны начальнику колонии, - ты же тут единственный убеждённый трезвенник, пойми правильно.
   Макар понял правильно, извинился перед всеми, сослался на дежурство и вышел. В кабинете он положил в стол подарок, взял из холодильника сало, отрезал приличный кусок, порезал его на мелкие ломтики и уложил слоем на краюху хлеба, принесённую из дома. Сверху накрыл таким же куском хлеба. Получившийся бутерброд завернул в бумагу и сунул в карман.
   Вспомнился отец – шахтёр, умерший, когда Макар ещё учился в школе. Тот постоянно сооружал себе на обед такой же бутерброд, который называл «тормозок».
   Макар не видел смысла уходить с рабочего объекта на обед в столовую, тащиться по морозу полтора километра туда и столько же обратно. Подумав, он сунул в карман ещё и пачку чая.
   Дежурство прошло спокойно. Ближе к обеду Макар вместе с двумя солдатами – «счётчиками» прошёлся до конца рабочего объекта. «Счётчики» по карточкам проводили побригадную проверку наличия осуждённых. При этом всем напоминали, что сегодня съём на час раньше в честь праздника.
   Возле пятой бригады Макар обратил внимание на осуждённого Митрохина, который с задумчивым видом стоял на краю эстакады и глядел на проверяющих. Сейчас Макар уже точно знал, что это именно его он «обидел» во время своего первого утреннего рейда по лесобирже. Водитель лесовоза, который ночью заносил ему незаконную передачу, добавил туда же полученную им по почте посылку для осуждённого Копысева - друга Митрохина. Вот Копысев и был тем самым наркоманом, которому предназначались таблетки.
   Водитель лесовоза  - житель посёлка, ранее судимый Борзов, в последние дни категорически отказывается заезжать на объект днём. Распределяет своё рабочее время так, чтобы завозить лес, когда рецидивисты покинут лесобиржу. Как и рассчитывал Макар, один из каналов нелегальной доставки прервался.
   «Наверное, меня подозревает», - подумал Макар, покосившись на Митрохина. Но спросить напрямую тот не решился.
   После первой успешной попытки, Макар ещё раз повторил рейд всей оперчастью. Правда, результата не было. Затем новые оперативники вдвоём пробежались по свежему снегу, вернулись довольные. Сразу в двух местах по следам нашли «подарки». Правда, сравнительно небольшие. В одном месте оказалось, кроме всего прочего, две бутылки водки, которые вечером после работы и были выпиты. Макар не возражал, даже посидел немного за компанию.
   Возможно, что на их действия уже стали обращать внимание, но понять причину – вряд ли. Оперативники во все времена по ночам шарились на рабочем объекте, проводили плановые и внеплановые обыски, проверяя полученную оперативную информацию. К этому все привыкли.
   Вернувшись в «дежурку», Макар перекусил и до конца рабочего дня пил чай и разговаривал на разные темы с мастером биржи – осуждённым Серёгиным (он же агент «Смирнов»).
   Серёгин отбывал уже третий срок за убийство.
   - Что, обязательно надо было убивать человека? – Макар пытался понять логику убийцы, в общем-то, нормального, умного и спокойного мужика.
   - А как по-другому, гражданин начальник? Если он меня оскорбил? Мы с ним выпивали, закусывали, вели обычные пьяные разговоры. Потом заспорили, я уже и не помню о чём. Но помню, что он меня обозвал «козлом».
   - И ты взял со стола нож, которым резали закуску, всадил ему в сердце, - Макар читал приговор Серёгина и помнил эту историю.
   - Ну, да.
   - А нельзя было просто морду ему набить или, в крайнем случае, бить ножом не в сердце, а в живот, например. И ты свои амбиции бы удовлетворил, и он бы живой остался. Да и срок бы поменьше получил.
   Серёгин затянулся «беломориной» и, с прищуром глядя на Макара, объяснил ему, как несмышлёнышу:
   - Морду набить не получилось бы. Он меня моложе и в два раза здоровее. А если подрезать и оставить в живых, он бы потом сказал, кто это сделал. Меня бы нашли и посадили. Нет, начальник. Тут надо валить только наглухо. Так у меня остаётся надежда, что убийство не раскроют и меня не найдут. Мы же с ним вдвоём там были, свидетелей не было.
   Макар вспомнил, что две предыдущие судимости у Серёгина тоже были за убийство.
   - Так ты и раньше руководствовался этим же принципом?
   - Так оно получается, начальник.
   - Так ведь всё равно тебя нашли и посадили во всех случаях.
   Серёгин усмехнулся:
   - Ну, допустим, не во всех…
   «Ну, ты и жук! – подумал Макар, - а сколько же ты тогда на самом деле жизней загубил с таким своим принципом?» При этом он прекрасно понимал,
что заставить Серёгина признаться в других убийствах, никаким способом не получится. Он же не дурак, чтобы увеличивать себе срок? А свидетелей, естественно, не было.
   Вернувшись после дежурства в жилую зону, Макар обратил внимание, что не видно ни одного офицера, кроме ДПНК и его помощника.
   - А где все?
   Дежурный по колонии пожилой майор ответил с какой-то тоской в голосе:
   - Так ведь праздник – гуляют.
   - В клубе, что ли?
   - До клуба у половины терпения не хватит, раньше нажрутся. Но и в клубе будут, кто помоложе. Тебе-то точно можно сходить, концерт посмотреть. Бабы и девки местные там все соберутся. Или ты устал после дежурства?
   - Да нет. Наоборот, отдохнул.
   - Так тебе и карты в руки. Молодой, холостой. Все девки твои. Начало в семь вечера. Сначала, как обычно – торжественная часть, потом концерт, потом танцы.
   Макар взглянул на часы. Успевает сходить домой, перекусить и к началу концерта подойти в клуб.
   На пол пути между жилой зоной и первыми домами центральной улицы посёлка Макара обогнал десяток солдат во главе с лейтенантом. Топая ногами и тяжело дыша, они пронеслись мимо, поднимая вихри снега.
   «Учения затеял лейтенант, что ли», - подумал Макар, глядя им вслед, - «или проштрафившихся гоняет?»
   Возле клуба творилось что-то непонятное. Кучки людей в форме и в гражданском прятались за ближайшими к зданию клуба строениями: жилыми домами, сараями и баньками. Напротив центрального входа в местный очаг культуры, освещённого двумя яркими лампочками на ближайших столбах, людей видно не было.
   Не доходя перекрёстка, Макар в растерянности остановился, пытаясь понять, что происходит.
   - Коробов, чего стал, иди сюда, - услышал он голос Ткачёва, - да побыстрее, не отсвечивай там.
   Макар подошёл к группе из пяти-шести человек, прятавшихся за бревенчатым срубом бани. Кроме Ткачёва он узнал инспектора оперчасти отделения капитана Светина. Остальные ему были незнакомы, одеты в полушубки и валенки.
   - Что тут происходит, Михаил Иванович? – краем глаза Макар заметил, как через дорогу возле здания клуба комбат майор Данилец, размахивая руками, даёт указания подбежавшей группе бойцов во главе с лейтенантом.
   - Да, ты же на бирже дежурил, - Ткачёв дыхнул свежим перегаром, - не в курсе. Короче, два солдата перепились, прихватили автоматы, по пять рожков с патронами и пошли в клуб, видимо на танцы. Там в это время репетировали артисты самодеятельности. Согнали всех в кучу, орут, стреляют, требуют музыку и девок, танцевать хотят! Вообще непонятно, чего они хотят. По ходу они не просто пьяные, а ещё и чем-то обдолбанные. Там, с артистами старлей из политотдела Управления Валера Исаев, ты должен его знать – высокий такой. Так один из этих придурков сказал ему: «Ты, длинный, ходи туда-сюда по сцене». Тот ходит. Дойдёт до края, тут же очередь из автомата в угол перед ним. Идёт обратно – опять очередь у него перед носом. Так и ходит туда-сюда. А солдат развалился на первом ряду и постреливает. Развлекается, сволочь, смешно ему. Второй уже три раза на крыльцо выходил. Выталкивает перед собой девчонку из артистов, кричит ей: «Садись!» Она присядет, а он очередь из автомата у неё над головой. Пули – во все стороны по улице. Потом загоняет её обратно. Зачем он это делает – непонятно.
    - Откуда такие подробности?
    - Из кинобудки всё видно и слышно. Жаль, застрелить их оттуда не получится. Отверстия узкие и длинные и направлены не туда. Ого! Комбат, по ходу, пристрелить его решил?
   Данилец, действительно, упёрся плечом в угол здания клуба, вскинув автомат, нацелился на крыльцо и застыл в позе охотника.
   - А что ему остаётся? - судя по голосу, Суетин был уже в хорошем подпитии. – Его, за такое ЧП, с должности точно снимут. В лучшем случае.
   Макар присмотрелся. С другой стороны широкого клубного крыльца, напротив комбата были какие-то деревянные строения – сараи, баньки.
   - А за теми сараями сейчас никто не прячется, так же как мы здесь, - он показал рукой.
   - Скорее всего, - отозвался кто-то из гражданских, - народ-то у нас любопытный. Ещё немного и тут вся деревня соберётся. Всем же интересно, - он сплюнул.
   - А ведь точно, - отозвался другой, - майор в своего солдата ещё попадёт или нет, а вот пуля в сарай точно попадёт, и, по закону подлости, убьёт кого-нибудь.
   - А он, вообще, хотя бы трезвый? – Макар посмотрел на Ткачёва. Тот пожал плечами.
   Макар расстегнул и начал снимать шинель.
   - Подержите, пожалуйста, шинель, Михаил Иванович и скажите комбату, чтобы он пока не стрелял.
   - Ты чего удумал? – Ткачёв машинально принял шинель, -  опять геройствовать собрался? Здесь тебе не там! Это от ножей ты ловко уворачиваешься, а от пуль так не получится.
   - Получится. С пулями ещё проще, они меня обычно облетают, - Макар быстрым шагом шёл через дорогу. Ткачёв с его шинелью в руках, что-то бормоча, семенил за ним, - вы только скажите ему, чтобы не стрелял. Пока.
   Дойдя до невысокого декоративного забора, окружавшего по периметру здание клуба, Макар повернул к центральному входу, зорко наблюдая одновременно и за входной дверью, и за Ткачёвым. Вот тот подошёл к комбату, что-то сказал. Командир батальона опустил автомат, взглянул на Макара и что-то начал доказывать Ткачёву. Макар расслышал только: «Я запрещаю!»   
   «Давай, запрещай, я тебе не подчиняюсь», - Макар добежал до угла заборчика, повернул к входной двери.
    В этот момент дверь распахнулась от сильного удара солдатским сапогом. На крыльцо сначала вылетела девушка в ярком народном сарафане и сразу упала на колени. Следом из двери высунулся ствол автомата и тут же начал стрелять длинной очередью. Затем появился и сам стрелок в расстегнутом на груди кителе, украшенном рядом значков, с лычками младшего сержанта на погонах. Держа автомат на уровне живота, поводя стволом слева направо, он выпустил очередь над головой девушки и только потом заметил бегущего на него человека в офицерской форме.
   Макар понимал, что, если он просто остановит время, то со стороны его действия будут выглядеть, мягко говоря, странно. Вот он находится в одном месте и через миг -  в пяти метрах от этого места. Учитывая количество свидетелей, придётся объясняться. Но, к счастью, не зря они с капитаном Хайдуровым в своё время оттачивали его сверхспособности, потратили столько времени на тренировках, доводя их до совершенства. Время то замедлялось, то ускорялось по его желанию.
   Наблюдателю со стороны видно было только, что он бежит прямо на стреляющий в него автомат.
   А Макар видел перед собой, медленно двигающиеся по воздуху пули, выстроившиеся неровной разбросанной цепочкой на примерно равном расстоянии друг от друга.
   Заметив его, сержант скорректировал стрельбу, направив цепочку в сторону Макара. А он, в свою очередь, специально ушёл в бок, чтобы пули случайно не зацепили девушку, стоявшую между ними. Макар хорошо разглядел её зарёванное лицо, немного испорченное потёкшей косметикой, и отметил, что девушка очень даже мила. В тоже время Макар не хотел уходить слишком далеко в сторону, чтобы пули не полетели в сторону сарая, где наверняка кто-то есть.
   Не спеша пройдя вплотную с цепочкой пуль, при этом, слегка ускорив их движение, Макар левой рукой взял автомат за рожок и поднял его, направляя очередь вверх, а правой ударил сержанта в область шеи, отключив его всерьёз и надолго.
   «Отпустив» время, Макар обратился к девушке:
   - Успокойся, всё уже кончилось, – потом посмотрел на комбата, секунду подумал и протянул девушке автомат, - отнеси, пожалуйста, эту штуку вон тому майору, - он показал рукой, - сделаешь, красавица?
   Девушка кивнула, вытерла слёзы ладонью, подхватила автомат и побежала вдоль забора.
   Макар рывком открыл дверь, готовый в любой момент включить свои способности. В просторном вестибюле никого не было. Из двух дверей, ведущих в основной зал, одна была закрыта и загорожена рядом соединённых вместе стульев. Во второй была распахнута одна половина, оттуда доносились неразборчивые голоса и выкрики.
   Быстро подойдя к двери, Макар осторожно заглянул в зал. Слева от него на середине сцены застыл высокий молодой офицер. На небольшом пространстве между сценой и первым рядом стульев у противоположной стены сгрудились около десяти человек в ярких национальных костюмах – артисты самодеятельности. Спиной к Макару стоял солдат с автоматом в правой руке, который он держал стволом вниз. Указательный палец его застыл на спусковом крючке. Между солдатом и группой артистов стояла полуобнажённая молодая женщина в белом лифчике и таких же трусах.
   - А теперь трусы снимай! – грозным тоном скомандовал солдат.
   Макар сделал шаг вперёд, встретился взглядом с испуганными глазами женщины и приложил палец к губам. Этот жест увидели и поняли все, кроме солдата, стоявшего к нему спиной. Офицер на сцене и артисты замерли, даже дыхание задержали. Женщина взялась двумя руками за резинку трусов и медленна начала их снимать. Солдат впился взглядом в медленно опускающийся верхний край женского белья и громко сглотнул.
   Макар быстрыми бесшумными шагами преодолел расстояние до солдата.
   - Веселее давай, чего задумалась, - рявкнул тот.
   Но Макар был уже у него за спиной. Правой рукой он перехватил автомат, а ладонью левой одновременно ударил в точку пониже затылка. Солдат мгновенно рухнул. Сверхспособности на этот раз не понадобились.
   Артисты одновременно издали вздох облегчения и сразу все заговорили, женщины обступили полураздетую, помогая ей привести себя в порядок.
   Офицер спрыгнул со сцены и, опасливо косясь на дверь, сказал Макару, заикаясь:
   - Т-там где-то ещё од-дин.
   Макар отметил, как у старлея дрожат руки, а также стекающий по лбу ручьями пот. «Натерпелся, бедолага», - подумал он, а вслух сказал:
   - Нет там больше никого, кончились.
   За дверью послышался нарастающий топот. В зал ворвался комбат с лейтенантом, потом бойцы с автоматами, ещё какие-то люди в форме и гражданском. В помещении как-то сразу стало тесно.
   Комбат с разгона пнул лежащего отморозка ногой, потом удивлённо взглянул на Макара:
   - Он хоть живой?
   - Жив. Минут через пять очухается, - Макар протянул комбату автомат, - можете упаковывать.

   Концерт всё-таки состоялся. Пока шла торжественная часть с обязательным докладом о проделанной работе и зачитыванием праздничного приказа, артисты успокоились, чему способствовало принятие каждым, включая женщин, народного успокоительного – по пол стакана водки. Потом вообще развеселились, видимо добавили, и отбабахали такой концерт, что Макар все ладони себе отбил, аплодируя.
   В праздничном приказе первой среди награждённых прозвучала фамилия «Коробов». С формулировкой «За мужество и героизм, проявленные при задержании опасных преступников», он был награждён знаком «Отличник МВД». Приказ был подписан министром внутренних дел СССР.
   Как бы случайно, во время концерта рядом с Макаром оказалась Лариса, которая, прижимаясь к нему, несколько раз шепнула:
   - Ты мой герой!
   После концерта из зала вынесли стулья, на сцену вышел местный вокально-инструментальный ансамбль «Лесное эхо». Начались танцы.
   Тут до Макара дошло, насколько он устал и голоден. Лариса мгновенно всё поняла, они быстро оделись и ушли из клуба под ручку, не скрываясь, к Ларисиному дому, под завистливые и разочарованные взгляды нескольких пар подкрашенных глаз.
   - Вся наша конспирация накрылась медным тазом, - прокомментировал Макар.
   - Да и чёрт с ней, - счастливой Ларисе это обстоятельство даже понравилось.

                Военная прокуратура

   На следующее утро, сразу после развода начальник колонии через дежурного передал Макару, что ему нужно подойти в штаб батальона для дачи показаний по вчерашнему происшествию.
   Макар ожидал чего угодно, но только не обвинений в свой адрес. Комбат находился в канцелярии одной из рот, видимо той, откуда и были нарушители.
   Сделав вид, что не замечает протянутой для приветствия руки, он сходу «наехал» на него, обвинив в невыполнении приказа.
   - Какого приказа? – Макар даже растерялся.
   - Я сказал, что запрещаю какие-либо действия в отношении солдат. Я сам бы решил вопрос со своими подчинёнными. А ты, капитан, ни с кем не согласовав, попёрся грудью на автомат. Кто тебя просил?
   Макар завёлся:
   - Раз мы уже на «ты», то я тебе так скажу, майор. Я тебе не подчинённый, и твои приказы выполнять не обязан. Это, во-первых. Во - вторых: никаких приказов я не слышал, так как близко к тебе не подходил. И, в-третьих: как бы ты решил вопрос? Застрелил бы бойца? А если бы промазал? Куда бы пуля улетела? Или пули? Ты убедился, что в сарае на траектории полёта пули никого не было? Если бы убил кого-нибудь из любопытных жителей посёлка, сейчас бы решался вопрос о твоём аресте.
   Комбат, видимо, не привык, чтобы с ним таким тоном разговаривали младшие по званию. Весь побагровев, он сжал кулаки и шагнул к Макару:
   - Ну ты… ты!... – но тут до него, наконец, дошёл смысл последних слов. Глаза приняли осмысленное выражение. Он разжал кулаки, - а что, там, в сарае точно люди были?
   Во время развода Ткачёв рассказал Макару, что утром ему звонил Светин и хвалил Макара за то, что тот сообразил о находящемся на траектории стрельбы сарае. Там действительно было полно любопытных, среди которых был и сын Светина.
   - Люди были. Причём – полный сарай. Так что пуля обязательно куда-нибудь попала бы.
   - Блин! – майор задумался, – но, всё равно, ты не прав. То, что ты сейчас живой, чистая случайность. Просто какое-то дикое везение. Короче, с тебя нужно объяснение. Сам понимаешь, ты в этом событии один из основных участников, в том смысле, что нейтрализовал обоих. Вот тебе листок бумаги и ручка. Садись, пиши объяснение.
   Макар вздохнул и сел за стол.
   - На чьё имя писать?
   - На моё… хотя, нет. Ты же мне не подчиняешься. Пиши на начальника отделения.
   Начав писать, Макар задумался. Объяснение пишет обычно тот, кто в чём-то виноват. В данном случае к нему это никак не подходит. Он хотел, было, уточнить у комбата, но тот уже куда-то испарился по своим делам.
   Подумав, Макар назвал своё объяснение «Рапорт» и начал словами: «Довожу до вашего сведения…»
   Только он закончил писать, в кабинет заглянул сержант с повязкой на рукаве «Дежурный по роте»:
   - Товарищ капитан, вас просят зайти в кабинет комбата.
   Показывая дорогу, сержант шёл рядом и проговорился:
   - Начальство понаехало, из военной прокуратуры, вроде.
   Кабинет у комбата почти ничем не отличался от кабинета начальника колонии. Разве что, размером был поменьше. Также столы буквой «Т», стулья вдоль стен, решётки на окнах.
   За столом на командирском месте вальяжно развалился пожилой полковник, по бокам от него за приставным столом расположились два незнакомых майора. На самом краю этого стола сидел командир батальона и что-то быстро писал.
   Макар, войдя в кабинет, отдал честь и представился:
   - Капитан Коробов.
   Полковник резко выпрямился и рявкнул:
   - Выйди за дверь, войди и доложи, как положено!
   «И этот меня строить пытается», – подумал Макар и, кое-как сдержавшись, чтобы не вспылить, спросил:
   - А положено, это как?
   Полковник потемнел лицом и начал приподниматься. Один из майоров подсказал строгим тоном:
   - Как положено по уставам: «Капитан Коробов по вашему приказу прибыл!»
   - А вы имеете право мне приказывать? Вы ничего не перепутали? – Макар отметил, что сидевший к нему боком комбат криво усмехнулся одной половиной лица.
   - Ты что, погон не видишь? – зарычал полковник.
   - Вижу прекрасно, товарищ полковник, но, тем не менее, всех, кто может мне приказывать, я знаю в лицо. Вас я вижу впервые. К тому же, если вы знаток уставов, непонятно обращение на «ты».
   Полковник резко встал, вышел из-за стола, подошёл вплотную к Макару и замер. Несколько секунд он молча смотрел с высоты своего приличного роста на посмевшего ему возразить капитана, заложив руки за спину и раскачиваясь на каблуках.
   - Умный, значит, - наконец, процедил он сквозь зубы, - не знаешь, кто я, значит. Я тот, кто может тебя разжаловать и посадить. Я – заместитель военного прокурора округа полковник Патрикеев.
   Макар даже немного развеселился. Ничего эта служба сделать ему не могла. Разве что, выступить с представлением о привлечении его к дисциплинарной или другой ответственности. Но и в этом случае, решать будут другие инстанции. Спокойно глядя в глаза полковнику, он проговорил:
   - Меня сюда позвали, чтобы напугать? Если это всё, то, извините, мне работать надо.
   Глаза полковника метнули молнии, но он сумел сдержаться:
   - Я всё-таки тебя…, извиняюсь - вас -  попрошу задержаться, - его голос стал каким-то ехидным, - разъясните, пожалуйста, нам один вопрос. Я не спрашиваю, почему вы не выполнили приказ комбата и проявили своеволие. С этим будем отдельно разбираться. Почему вы так самоуверенно пошли грудью на автоматную очередь и при этом ухитрились не поймать ни одну пулю?
   - Потому что был уверен на сто…,  нет на двести процентов, что ни одна пуля в меня не попадёт, - Макар выдержал паузу, глядя на озадаченные лица и, чтобы предупредить другие вопросы, добавил, - у меня отменная реакция и, кроме этого, я прошёл специальную подготовку, о которой даже вам говорить не имею права.
   - Интересно! – Полковник прошёлся по кабинету, с насмешкой взглянул на Макара, - это где ж так готовят офицеров внутренней службы, что даже я не знаю. Хвастун ты, то есть вы, капитан. Сказал бы правду, что просто повезло.
   Макар и в самом деле хотел уже согласиться, что ему просто повезло. Это было бы самым правильным в данной ситуации, - все бы от него отстали. Но его заело.
   - Могу повторить у вас на глазах.
   - Что повторить? – не понял полковник.
   - Пусть кто-нибудь стреляет в меня из автомата с десяти метров, пока я его не вырублю.
   - У тебя что, крыша съехала? – полковник даже задохнулся от возмущения, - да кто ж согласится в тебя стрелять? Или отдаст такой приказ?

                Игра в снежки

   Макар задумался. Действительно. Такую ответственность на себя никто не возьмёт. И тут ему в голову пришла интересная мысль:
   - А давайте проверим мои способности по-другому. Поставьте десяток солдат. Я отойду на двадцать метров. Пусть они кидают в меня снежками, пока я их всех не уложу лицом в снег. Сегодня как раз оттепель, снег мокрый. Если хоть один в меня попадёт, можете считать меня хвастуном и трепачом.
   Полковник на секунду задумался, потом рассмеялся:
   - Я представил, на кого ты будешь похож через минуту – на снеговика. А что, товарищи майоры, устроим забаву, чтобы сбить спесь с этого наглого капитана?
   «Товарищи майоры» заулыбались.
   - Так, Данилец, дописал объяснение?
   - Никак нет, товарищ полковник, немного осталось.
   - Потом допишешь. Слышал предложение капитана? Организуй быстренько десяток солдат. Пусть заранее снежки заготовят. Проинструктируй, чтобы били, не жалея.
   - Есть! – комбат исчез.
   Макар посмотрел на солдат, выстроившихся на краю плаца, горки заготовленных снежков у ног каждого из них, усмехнулся, снял шинель и повесил её на железную трубу. Отойдя от строя метров на двадцать, он поднял руку и крикнул:
   - Я готов, командуйте.
   Кроме стоявших сбоку на плацу офицеров прокуратуры и комбата, посмотреть на зрелище собрались ещё несколько офицеров батальона и сверхсрочников. Окна ближайшей казармы были облеплены изнутри лицами любопытных солдат.
   - Начали! – крикнул полковник. Время замерло.
   Макар видел повисшие в воздухе снежки. Они были крупнее и заметнее, чем пули, летели с разных сторон, целясь в его тело. Первый залп создал проблему своей плотностью. Макар с трудом нашёл просвет среди белых снарядов и аккуратно пробрался между ними, чтобы ни один не зацепить.
   Затем каждому солдату пришлось сначала нагнуться, чтобы взять следующий снежок и метнуть его в капитана. Поэтому первоначальной плотности больше не было.
   Макар двигался к левому краю шеренги,  уворачиваясь от медленно подлетающих снежков.
   Когда он  сбил подсечкой крайнего бойца, строй смешался. Макар специально ускорил течение времени, чтобы дать возможность бойцам разойтись в разные стороны. Но они, мешая друг другу, кинулись на него толпой, забыв про снежки. Практически используя один и тот же приём, Макар уложил всех по очереди и «отпустил время».
   Став лицом к барахтающимся солдатам, Макар громко сказал:
   - Всё, война окончена, вы проиграли. Помогите друг другу отряхнуться. Снежки больше не кидаем.
   Убедившись, что его все услышали, Макар отвернулся и направился к группе офицеров. На половине пути он по реакции майоров понял, что у него за спиной что-то происходит. Время замерло.
   Обернувшись, Макар увидел подлетающий снежок в полуметре от своей головы. Солдат, метнувший его, ещё не успел опустить руку. Макар перехватил снежок, точнее просто взял зависший перед ним в воздухе белый снаряд, и метнул его обратно отправителю. И тут же отпустил время.
   Снежок попал точно в лоб нарушителю правил. Макар вытянул в сторону солдата руку с указательным пальцем и изобразил выстрел из пистолета. Подойдя к полковнику, он сказал:
   - Можете меня осмотреть, ни одного попадания.
   - Да мы всё видели, - полковник растерянно посмотрел на свою свиту. Те согласно закивали головами, - я не понимаю, как вам это удаётся. Такое впечатление, что вы спокойно идёте к ним, а снежки вас облетают. А потом бойцы посыпались, как костяшки в домино. Теперь я готов поверить, что вы и от пуль можете увернуться. Просто феномен какой-то.
   Макар молча застегнул шинель, отдал честь, развернулся и ушёл.

                Женский праздник

   Восьмого марта всё повторилось, как и на мужской праздник, только в этот раз мужчины поздравляли прекрасный пол. Опять Макар оказался дежурным по лесобирже.
   - Михаил Иванович, - наехал он на зам по РОРа, - но так же не честно. Раз я не пью, так это не значит, что меня нужно лишать праздника. В прошлый раз, я знаю, тут в кабинете гулянка продолжалась несколько часов. Целый концерт устроили, затем танцы. Мужики до сих пор вспоминают с удовольствием. Сегодня, я думаю, будет не хуже. За что же вы меня лишаете возможности повеселиться? Фактически – наказываете. В чём я провинился?
   - Успокойся, лучше перекуси, пока есть возможность, успеешь на биржу, - после первого тоста «За любимых женщин!», Ткачёв разливал водку по стаканам, готовясь к следующему, - ты, конечно, прав, больше этого не повторится. Действительно, тут кое-кого нужно специально поставить на дежурство, чтобы не нажрались. В прошлый раз три человека несколько дней остановиться не могли.
   - Вот их и надо было отправлять на биржу, а не меня -  проворчал Макар, с сожалением посмотрев на стол. Наедаться за праздничным столом было неудобно, ладно, если бы пил. Да и позавтракал сегодня он у Марины плотно.
   - Ладно, я всё понимаю, - Макар начал подниматься из-за стола, - а в клубе что-то будет сегодня?
   - Конечно, в шесть вечера концерт, потом танцы, - Ткачёв был рад соскользнуть с неудобной темы, - сходи обязательно. Тебе холостому сам бог велел.
   Во время дежурства вынужденное безделье способствует размышлениям. Макар знал, что информация о его подвигах мгновенно становилась известной в зоне среди осуждённых. Это, благодаря офицерам и прапорщикам, рассказывающим новости друг другу в присутствии завхозов, коменданта, нарядчика и другой зоновской элиты, а то и просто делясь с зеками интересной информацией из жизни посёлка.
   Благодаря этому на Макара большинство осуждённых посматривали с уважением и некоторой опаской. Несколько раз у него спрашивали, действительно ли он является чемпионом СССР по самбо. Даже зеки понимали, что спортсмен его уровня не должен находиться в таком захолустье.
    Дважды Макар принимал участие в усмирении разбушевавшихся пьяных зеков. В обоих случаях сопротивление прекращалось с его появлением. Каким бы ни был невменяемым осуждённый, но, видимо, где-то в уголке подсознания сохранялся страх перед авторитетом начальника оперчасти.
   Во время обязательной проверки осуждённых на рабочем объекте, Макар несколько раз ловил на себе напряжённые взгляды осуждённых, которые пострадали от утренних рейдов оперативников. За две недели они всей оперчастью проверяли следы семь раз. И пять раз – удачно. Зеки несколько раз видели, как опера идут с объекта навстречу колонне осуждённых с рюкзаками, сумками и прочими кошёлками. Некоторые даже выкрикивали из колонны поздравления с удачной охотой.
   Каждый раз хозяин «грева» пытался вычислить, кто же мог его сдать. О том, что во всём виноваты следы на снегу, никто даже не догадывался.
   Один раз «грев» был перехвачен, благодаря вовремя полученной информации от негласного сотрудника. Была устроена засада ночью на рабочем объекте и задержан с поличным машинист тепловоза, притащивший рюкзак с водкой. На виновного был составлен протокол для привлечения за административное нарушение, водка была «уничтожена».
   Хорошо хоть, новые оперативники успели натренироваться в милиции не только преступников ловить, но и водку пить. В запой никто не срывался. Более того, если вечером получалось хорошо нахлестаться, на следующий день оба были на работе вовремя и пару дней не пили спиртное, даже если и было что пить.
   Макар всегда относился с пониманием к желанию парней устроить себе маленький праздник по поводу очередной победы над врагом. Иногда приглашали на такие мероприятия и Ткачёва. Однажды тот привёл с собой начальника колонии.
   Поддатый Шепелев превратился из строгого начальника в «рубаху-парня», вспоминая времена, когда сам работал рядовым оперативником.
   - Вот вы сейчас работаете втроём в колонии и ворчите, что четвёртого опера, положенного по штатам, у вас нет. А я, в своё время, когда был ещё младшим лейтенантом, был единственным опером на несколько колоний. Садишься верхом на лошадку и попёр. Тогда вертолётов и лодок с мотором ещё не было. Приезжаешь в колонию, а там «хозяин» – зек.
   - Начальник колонии – осуждённый? – не поверил Макар.
   - Да. Выбирали из самых серьёзных. У него срок – двадцать пять лет, и он – «хозяин». На вышках ВОХРы – тоже зеки. (ВОХР – вооружённая охрана). Службу несли лучше солдат. За каждый пресечённый побег им срок скидывали. Иногда, сволочи, сами провоцировали. Зеки пытаются с кем-нибудь договориться, чтобы глаза закрыл, когда они в побег пойдут. Тот делает вид, что клюнул, деньги возьмёт. А потом пристрелит его на запретке,  и всё – герой, на свободу с чистой совестью.
   - Я даже не представляю, как можно вообще заниматься оперативной работой одновременно в разных колониях? - Моргун задумался со стаканом в руке. За что тут же получил замечание от Коваля: «Не задерживай процесс, это стакан, а не микрофон». Дело в том, что пили из одного стакана. В кабинете были ещё чашки для чая, но водку из них не пили – вкус другой получался.
   - А никак, - Шепелев затянулся сигаретой, выпустил дым в потолок и хитро улыбнулся, - зеки сами следили друг за другом. У такого хозяина не забалуешь. Это нам они могут врать, а там… Представь, что здесь в зоне кто-то стал врать смотрящему.  Что с ним будет? Вот примерно так и там.
   Я приеду, сядем с ним в кабинете за зоной, раздавим пару бутылок. Он мне акт подсунет – сколько человек умерло за истекший период. Мне – без разницы, сами они умерли или кого-то убили, в том числе и по приговору сходки. Главное – чтобы план выполняли. Подписал, утром на коня и к следующему. Всё просто. Это сейчас – понавыдумывали законов, прокуроры лезут, в каждую дыру свой нос суют. Раньше проще было.
   Молодые оперативники даже и не знали – верить или не верить рассказам пожилого подполковника. Кто знает, может и вправду раньше так было, а может приврал немного?
   Макар старался долго не засиживаться. Если парни настаивали на продолжении банкета, то он извинялся и уходил. В последнее время он привык ночевать у Ларисы. Та всегда готовила что-нибудь вкусненькое на ужин и обижалась, если он приходил с работы сытым.
   В посёлке уже все знали, что они с Ларисой живут как муж с женой. Многие интересовались, когда на свадьбу позовут. Но, ни Макар, ни, как ни странно, Лариса, вступать в брак не собирались. Обоих устаивали именно такие отношения.
   Когда Макару предложили освободившуюся квартиру, он, подумав, отказался:
   - Как я буду печь топить? – заявил он зам по быту отделения, отвечавшему за распределение жилья, - это утром мне надо вставать на два часа раньше. Или вечером, я раньше десяти никогда не прихожу. А чаще – в двенадцать, час ночи. И что - ещё сидеть, печь топить? Да я просто засну и угорю когда-нибудь. Или мне специально истопника нанимать?
   - Ну, сейчас то у тебя есть истопник, - блеснул пожилой подполковник владением информацией.
   - Ну, да, в общаге топят, - «включил дурку» Макар.
   - Гы - гы… в общаге! Ты хоть помнишь, когда ты там ночевал в последний раз?
   - И всё то вы знаете, - не стал больше спорить Макар.
   В честь праздника рабочий день опять был сокращён. Макар дождался, когда в зону зайдёт последний осуждённый с рабочего объекта, убедился, что все на месте, доложил по телефону начальнику колонии и ушёл домой с чувством глубоко исполненного долга.
   Подарок Ларисе он сделал ещё утром. (Они его накануне вместе выбирали в магазине. Лариса остановилась на скатерти с большими красными цветами на белом фоне, а Макар проплатил покупку. Так что вручение подарка было чисто символическим).
   Принаряженная Лариса вертелась перед зеркалом.
   - Ну, так что, мы сегодня идём в клуб?
   - Конечно идём, Лариса, не зря же я так рано освободился. Только перекушу и переоденусь.
   По случаю праздника Макар нарядился в парадную форму цвета морской волны с белой рубашкой и чёрным галстуком. На кителе красовались медаль и знак отличника – предметы зависти сослуживцев. У большинства, кроме медалей за выслугу лет и нацепить то нечего.
   В светлой парадной шинели и начищенных до блеска ботинках Макар под ручку с Ларисой уже подходил к зданию местного очага культуры, когда сзади послышались какие-то крики, заглушаемые рёвом тракторного двигателя.
   Обернувшись, Макар увидел, как на центральную улицу Почтовую возле здания почты с боковой улицы, где они недавно прошли, выскочил трактор-трелёвочник Т-100 или «сотка» в простонародье.
   Развернувшись под прямым углом, трактор выпустил клубы чёрного дыма и на максимально возможной скорости с громким рёвом покатил по главной улице посёлка. По этой же улице небольшими группами и в одиночку в сторону клуба шли принаряженные жители посёлка. Трактор кидало из стороны в сторону. Создавалось впечатление, что он охотится за людьми, которые вынуждены были, чтобы не попасть под гусеницы тяжёлой техники, прыгать с накатанной дороги в сугробы на обочинах.
   - Он там что, пьяный, что ли? – Лариса удивлённо смотрела на приближающийся трактор, потом спохватилась, дёрнула Макара за рукав, - бежим с дороги, раздавит ведь!
   Макар в этот момент увидел, как группа ребятишек школьного возраста, заигравшись в пятнашки, слишком поздно заметила опасность. В последний момент, спохватившись, они бросились врассыпную. Один пацанёнок лет десяти – двенадцати поскользнулся и упал. Гусеница трактора прошла в нескольких сантиметрах от его ноги.
   Макара накрыла волна бешенства.
   - Уходи! – крикнул он Ларисе и начал расстёгивать шинель, оставаясь посреди улицы и понимая, что скинуть шинель уже не успевает.
   Лариса что-то крича, отпрыгнула в сугроб, когда до несущегося трактора оставалось метров десять. Макар же, наоборот, оставив в покое полурасстёгнутую шинель, побежал навстречу несущейся на него и ревущей куче железа. Время замерло.
   Макар, подбежав, с разгону запрыгнул на подвешенный впереди трактора широкий ковш-толкатель, оттолкнулся от него и, развернувшись в полёте боком, сгруппировался и ударил двумя ногами в лобовое стекло, за которым виднелась перекошенная, что-то орущая рожа пьяного тракториста-поселенца. Стекло не разбилось, а выдавилось целиком, ударив своей гранью по зубам тракториста. Каблуком правого ботинка Макара угодил поселенцу в нос.
   Оказавшись внутри тесной кабины, Макар кое-как развернулся и осмотрелся. Водить трактор ему никогда в жизни не приходилось. Даже в кабине ни разу не сидел. А кабина изнутри принципиально отличалась от привычной ему кабины грузовика. Хотя бы тем, что даже руля здесь не было. Но что-то было и общее. Например, ключ зажигания в приборной панели. Макар его сразу повернул, выключая, и заметил, как потухли контрольные лампочки. Отлично! Рычаг, торчавший посредине кабины, напоминал автомобильный рычаг коробки передач, и ничем другим быть не мог. Чтобы выключить передачу, в автомобиле надо выжать педаль сцепления, здесь, вероятно, также. Но в педали упирались ноги тракториста.
   Наклонив замершее тело вперёд, Макар за его спиной дотянулся до дверной ручки и открыл дверцу. Затем развернул тяжёлую тушу тракториста лицом к двери и двумя ногами пинком вытолкнул его наружу. Тот отлетел от трактора на метр и воткнулся головой в сугроб. Устроившись на его месте, Макар ногой выжал крайнюю левую педаль, - в автомобилях здесь всегда педаль сцепления (может, и тут также?) – затем пошевелил рычаг коробки передач. С лёгким щелчком выключилась передача. Макар поболтал рычагом – похоже на нейтралку. Со вздохом, готовый ко всему, «отпустил» время.
   Трактор рыкнул и тут же замолчал. По инерции проехал пару метров и замер. Наступившая тишина быстро заполнилась встревоженными голосами людей, бегущих со всех сторон.
   Выпрыгнув из трактора, Макар направился к нарушителю спокойствия, но его опередил майор в такой же как у него парадной шинели - начальник колонии-поселения, расположенного в пяти километрах от посёлка Чикса-озеро. Макар его видел несколько раз в штабе отделения, но общаться пока не приходилось. Поселенцы из этой колонии занимались хозяйственным обслуживанием посёлка: ремонтные работы, обслуживание водокачек, пекарни и тому подобное.
   Выдернув поселенца из сугроба, майор заорал:
   - Пинчук, ты что, сука, творишь! Когда, мразь, нажраться успел!?
   Размахнувшись, майор хотел ударить в мычащую рожу виновника, но вовремя спохватился – люди кругом, дети.
   - Может, он праздник отмечал? – высказал предположение Макар, подойдя к майору.
   - Точно. Козёл он! Я на всю зону объявлю, что он женский праздник отмечал, пусть из него пидора сделают! – майор отпустил поселенца, который тут же сел на снег, и протянул руку Макару, - спасибо тебе, капитан, что остановил эту тварь. Извини, не знаю, как тебя зовут.
   - Макар меня зовут, - успел представиться Макар, но тут на него налетела Лариса. Обхватив его руками за шею, она буквально повисла на нём.
   -  Что ты делаешь, Макар, - на её глазах блестели слёзы, - я чуть не умерла от страха. А вымазался то как…
   Макар оглядел себя. Ёлки зелёные! Светлая парадная шинель была вся в мазутных пятнах. Кабина трактора-работяги изнутри явно чистотой не отличалась. Хорошо, хоть видневшиеся из под шинели брюки были вроде чистыми.
   - Вот, блин! – Макар посмотрел на Ларису, - что, праздник отменяется?
   - С какого перепугу? – Лариса передёрнула плечами, - ничего подобного. Шинель сдашь в гардероб, а под ней у тебя всё чистое. Я её потом вычищу, не переживай, я знаю, чем.
               
                Хитрый микрофон
 
  В конце марта Макар впервые сделал квартальный отчёт. И одновременно сделал для себя несколько открытий. Во-первых,  убедился, насколько был прав Ткачёв, когда советовал рассчитываться с агентурой трофеями. В результате проведённых рейдов и засад, все его негласные сотрудники получили вознаграждение в больших размерах, чем это допускалось секретными приказами, и, в то же время, полученные на эти цели деньги, остались нетронутыми.
   Подчинённые оперативники Моргун и Коваль отметили сдачу отчёта грандиозной пьянкой на сэкономленные средства. Макар просто отложил деньги на будущее – пригодятся. Даже сберкнижку себе завёл, куда решил откладывать кроме захалтуренных денег и половину зарплаты. Вторую половину отдавал Ларисе. Та, хоть и возражала, но по всему видно было, что такое решение ей понравилось.
   Вторым открытием, если это можно было так назвать,  было сформировавшееся убеждение опять же в правильности слов Ткачёва о необходимости оформления документов ежедневно, постоянно, не дожидаясь, когда они понадобятся. Этим обстоятельством Макар и его сотрудники пренебрегали, пока дело не коснулось отчётов. Пришлось несколько вечеров сидеть в кабинете, напрягать голову, вспоминать все события и заполнять бесконечные бумаги. А из отделения ежедневно названивал Светин и требовал отчёты.
   Ещё одним открытием оказалось, что в отчётах есть такой показатель как «раскороновка». В идеале это означало – лишить «вора в законе» этого почётного в криминальном мире  звания, образно выражаясь – лишить воровской короны. А на практике – опустить криминального авторитета до уровня простого работяги или ещё ниже. Для этого проводился целый комплекс мероприятий с целью достижения нужного результата. В каждом отдельном случае мероприятия отличались от других, учитывая личность и складывающиеся обстоятельства. Такая работа считалась очень сложной, была одним из главных показателей высокой квалификации оперативника.
   Ткачёв объяснил Макару, что иногда можно использовать авторитет зека в своих целях, умело направляя действия «вора» или «смотрящего» в нужную сторону. Некоторым влиятельным зекам даже можно посодействовать в поднятии авторитета, если от этого будет польза.
   А вот тем, кто любит зубы показывать администрации, грубит, пытаясь на этом заработать себе авторитет среди зеков, можно и нужно применять «раскороновку».
   При этих словах Макар сразу представил лицо осуждённого Горева по кличке «Шахтёр». Вот уж действительно противная рожа. Разговаривает со всеми, кто в погонах с каким-то высокомерием, презрительно выцеживая слова, демонстративно сплёвывая сквозь зубы, если дело происходит на улице. Явно пытается таким образом приподнять свой авторитет.  И с ним считались. Якобы на свободе в Ростовской области он имел влияние среди урок.
   Ещё одним открытием была необходимость экстренной связи хотя бы с одним агентом на случай массовых беспорядков, когда доступ в жилую зону будет затруднён. В качестве такого способа связи предшественником капитаном Буренковым было расписано выбрасывание агентом сообщения, привязанного к грузу, через запретку в определённом месте в определённое время суток.
   Макар задумался. Какой-то нереальный способ. Во время массовых беспорядков, когда снаружи бараков будет постоянно передвигаться целая толпа, агент, на глазах у посторонних, перебрасывает что-то через запретку? А перед этим ему надо ещё где-то уединиться и записать информацию, найти камень или обломок кирпича (это в насквозь деревянной зоне, где всё сделано из дерева – трапы, заборы), как-то всё это будет выглядеть подозрительно. Скорее всего, никакого сообщения опер не дождался бы. Потом – нужно дождаться определённого часа, например, в полночь. А если беспорядки начались утром? К полуночи информация уже может не понадобиться или потеряет свою актуальность. Надо придумать что-нибудь более реальное.
   Макар шёл по жилой зоне и размышлял, чтобы такое придумать, поглядывая по сторонам,  когда его окликнул, электрик – осуждённый Веселовский по кличке «Смешной», он же агент «Угрюмый»:
   - Гражданин капитан, можно вас на минутку?
   Макар поставил его на эту должность прямо с этапа, когда тот только прибыл в колонию. С некоторых пор Макар взял за правило всех вновь прибывших  вызывать по одному на короткую личную беседу ещё до того, как разбирать этап будет начальник колонии.
   Дело в том, что начальник распределял этапы в присутствии офицеров и осуждённых – нарядчика, коменданта. Там откровенничать никто не мог.  А в беседе один на один Макар выявлял лиц, ранее сотрудничавших с оперативниками в зоне или на свободе, и сразу мог направить в ту бригаду, где было слабое агентурное прикрытие.
   Свои соображения он записывал на листке, который лежал на столе у начальника при распределении. Как правило, все его пожелания исполнялись. Ткачёв опять удивился, почему раньше оперативники так не делали?
   Когда пришёл Веселовский, на этом листке первая буква его фамилии была написана печатным шрифтом (что было знаком для начальника, что он  - негласный сотрудник), а также было указано, что он электрик и киномеханик по профессии. А должность киномеханика как раз была вакантной. Фильмы в зековском клубе показывал киномеханик из посёлка, что создавало определённые проблемы.
   Сейчас Веселовский обосновался  в кинобудке при клубе, где даже и ночевал. Ему это разрешалось, так как электрик мог понадобиться в любое время дня и ночи. Там же в кинобудке Макар с ним периодически и встречался, получая оперативную информацию.
   - Что ты хотел, Веселовский?
   - Я тут, гражданин начальник, одну интересную схему высмотрел в журнале «Техника молодёжи», - агент оглянулся по сторонам и, понизив голос, добавил, - я думаю, вас заинтересует. Зайдите в кинобудку, я объясню.
   - Хорошо. Минут через десять.
   Заглянув сначала в нарядную, куда он, собственно, и шёл, Макар направился к зданию клуба, и тут ему пришла в голову идея, как можно решить проблему, над которой он размышлял в последнее время.
   - Подожди со схемой, - отмахнулся он от электрика, войдя в кинобудку, - скажи, ты сможешь провести прямую телефонную линию из своей будки в кабинет оперчасти за зоной? Чтобы не через коммутатор дежурного, а напрямую?
   Веселовский задумался, потом начал прикидывать вслух:
   - Трубка у меня есть, кусок провода понадобится…, найду. Без проблем, начальник. А зачем?
   - Понимаешь, в зоне, например, могут начаться беспорядки, когда администрация войти не сможет. Твоя задача – выяснять, что тут происходит и докладывать мне. А дежурка может оказаться захваченной.
   - Понял, начальник, всё сделаю в лучшем виде.
   - Отлично. Теперь рассказывай, что у тебя?
   - Вот смотри, начальник, - Веселовский раскрыл журнал, - это схема микрофона направленного действия. Тут она примерная, просто изображён принцип действия. Я её немного доработал, не все нужные детали смог найти. В общем, собрал из того, что есть. Вроде, неплохо получилось.
   Собранный им прибор разместился в пластмассовой мыльнице, к которой был подсоединён обычный микрофон с какой-то удлинённой воронкой на конце. Из мыльницы выглядывали провода с разъёмами.
   - Вот это втыкаешь в магнитофон, как обычно для записи, ставишь на паузу, - объяснял электрик действие прибора, - этот конец микрофона направляешь на объект и слушаешь через магнитофон. Если что-то интересное, отпускаешь паузу и пишешь. У меня магнитофона нет, я подключал к динамику. Здесь у меня нет возможности нормально испытать. Я пробовал через дверь, - он распахнул дверь,  - вон там, возле барака двое разговаривали, а я здесь слушал. Жаль, что сейчас там никого нет, я бы продемонстрировал.
   Макар прикинул расстояние – около ста метров:
   - Да ладно! Неужели слышно?
   - Век воли не видать! – машинально поклялся Веселовский самой страшной клятвой, - только помехи небольшие, шипение потрескивание, но это можно отрегулировать, я ещё доработаю. Но и сейчас вполне можно разобрать, о чём базарят. Попробуй сам где-нибудь испытать. Если использовать магнитофон портативный, то можно где-то на улице спрятаться и прослушивать тех, кто интересует.
   Веселовский упаковал изобретение в газету и вручил Макару.
   Проверить хитрый микрофон получилось вечером этого же дня. После окончания съёма с работы Макар прошёл в кабинет за зоной, чтобы взять папку с бумагами. Сегодня он собирался вызвать агента из камеры и для прикрытия  - ещё нескольких его сокамерников.
   Раздумывая над порядком и планом работы, он подошёл к окну. Со второго этажа штаба жилая зона просматривалась идеально. Прямо напротив – широкий коридор, местный Бродвей, по которому шло основное движение во время развода и съёма. С правой стороны вдоль деревянного настила из бруса тянулся забор из колючей проволоки, за ним – ещё один забор из трёхметровых досок, за которым проходила КСП (контрольно-следовая полоса), разделяющая жилые зоны двух колоний. С другой стороны КСП были такие же заборы из досок и колючей проволоки. Всё это должно было максимально ограничить общение между осуждёнными двух колоний – особого и строгого режимов.
   По левому краю Бродвея выстроились три корпуса «закрытой зоны» под номерами 2, 3 и 5. Первым корпусом был штрафной изолятор с одиночными камерами, а четвёртый находился в глубине двора за третьим корпусом. За пятым корпусом трёхметровый деревянный забор отделял закрытую зону от открытой.
   На углу возле этого забора стояли два человека в полосатой одежде. Точнее не стояли, а тусовались, то есть ходили туда-сюда, о чём-то разговаривая.
   - Интересно, что за люди? – вслух подумал Макар, прикидывая одновременно, что из дежурки это место не просматривается, да и разглядеть, кто там конкретно, не получится – далековато.
   - А для чего у нас спецтехника? – опять сам себе задал вопрос Макар. Быстро достал из своего сейфа фотоаппарат «Зенит» и телеобъектив «МТО- 1000» и соединил их в единое целое. Затем выключил свет, чтобы не бросаться в глаза и подошёл к окну. Вот теперь другое дело! Лица осуждённых были видны как на расстоянии вытянутой руки.
   Несмотря на свой относительно небольшой срок работы в колонии, этих двоих Макар знал хорошо. Оба они были на виду и каждый по своему авторитетными. Один – недавно прибывший в колонию Вано Ломидзе – своим поведением и разговорами всячески давал понять, что скоро официально станет «вором в законе», что где-то решение уже принято и, когда в зону придёт «прогон», придётся Могулу уступить место «смотрящего» ему. Могул, при всём его авторитете, «вором» не являлся.
   Эту информацию Макару недавно довёл до сведения Ткачёв. При этом он высказал опасение, как бы не получилась массовая резня. Могул просто так свой «портфель» не уступит. Вокруг него сформировалась группировка из «авторитетов» и «торпед», то есть физически крепких зеков, используемых при силовых конфликтах. Да и администрацию он вполне устраивает. Привыкли к нему. Большинство мелких конфликтов он сам решает, не надо оперативникам напрягаться лишний раз. И решает справедливо, бескровно. За беспредел наказывает жёстко, но жалоб не было.
   Собеседником Ломидзе был осуждённый Широбоких (он же «Широбора»), бригадир восьмой разделочной бригады. Криминальным авторитетом он быть не мог «по понятиям», так как занимал «сучью» должность бригадира. Про него ходила легенда, что по прибытию в колонию на вопрос начальника:
   - Профессия?
   Он ответил:
   - Бригадир.
   Начальник посмеялся и спросил:
   - А работать-то будешь?
   - А куда они нах… денутся?
   Широбора имел огромный авторитет среди зеков, с его мнением считались даже признанные авторитеты. Последние тридцать лет он ни одного дня не был на свободе. То есть, как сел в несовершеннолетнем возрасте, так ни разу не освобождался. Трижды он добавлял себе срок за убийство таких же зеков и причинение им тяжких телесных повреждений. Макар проводил с ним ознакомительную беседу и отметил для себя, как этот человек отстал от жизни. Он ни разу не смотрел телевизор. Жизнь на свободе он представлял по сороковым – пятидесятым годам. До конца очередного срока Широборе оставалось около семи лет. Как он будет жить на свободе, он даже не задумывался.
   - Интересно, что может быть общего у таких разных людей? – пробормотал Макар. Широбоких жил в открытой зоне, а вот Ломидзе должен быть в камере барака. Похоже, со съёма задержался. Наверняка солдат-контролёр в бараке – грузин. Договорился.
   Макар уже потянулся к трубке телефона, чтобы дать команду дежурному, но тут вспомнил про «хитрый» микрофон.
   «Расстояние здесь около сотни метров, - подумал он, - вот и проверим». Убрав в сейф фотоаппаратуру, он достал изобретение киномеханика.
   На столе стоял магнитофон «Комета», который в дневное время создавал музыкальный фон, не мешающий работе и без которого не обходились все пьянки в этом кабинете в вечернее время. Макар быстро воткнул в гнездо нужный разъём, включил магнитофон на запись и поставил на паузу. Затем встал на стул, открыл форточку, высунул микрофон и направил его на тусующихся зеков.
   Из магнитофона послышался шум и свист. Макар пошевелил прибором, вылавливая нужное направление. И вдруг услышал знакомый хриплый голос Широборы:
   - Даже и не мечтай!
   Голос сменился треском. Макар немного довернул микрофон и опять поймал тот же голос:
   - У этой Ани – медички муж работает кумом в соседней зоне. Если он узнает, что к ней подкатывает какой-то зек, знаешь, где ты будешь?
   - Так он же не в нашей зоне, - второй голос был незнакомый, молодой и с характерным кавказским акцентом.
   - Какая разница. Он скажет нашим кумовьям, они тебя прессанут. Слышал, что у нас старший кум чемпион Союза по самбо? Имей в виду.
   - Жаль, хорошая баба. Знаешь, как петухи уже надоели!
   - А мне, думаешь, не надоели за тридцать с лишним годов? Я за это время пробовал только кедровок, да и то всего три раза. Слушай, - Широбора замялся, как бы сомневаясь, говорить или нет, - короче, я тут договорился с Пашей, ну, ты его не знаешь, на лесовозе работает. Не этой ночью, а следующей он к нам кедровку забросит. Она сейчас на Ужме подрабатывает. Это поселение тут недалеко. Страшная грязная, говорит, но – баба. Так что можешь подойти послезавтра.
   - Ух ты! Настоящий баба! Канэшна подойду, - Ломидзе от волнения стал говорить с ещё большим акцентом.
   - Только ты это… смотри, базар между нами. У меня ещё никто из бригадников не знает. Вообще, никто в зоне не знает. Тебе первому сказал. Сам понимаешь, узнают – вся биржа сбежится.
   - Канэшна, я – могила!
   Тут из магнитофона послышалось звонкое чириканье, явно птичье. Как Макар не шевелил микрофоном, - птицы заглушали все звуки. Что за чёрт! – Макар присмотрелся. Лампочкой на столбе напротив третьего корпуса хорошо освещался пятачок на трапе, где копошилась стайка мелких птичек, скорее всего - воробьёв. Часть птиц сидела на электрическом проводе возле столба. Именно они могли создать такой фон.
   Макар снял трубку внутреннего телефона.
   - Слушаю, - услышал он голос дежурного.
   - Володя, соедини меня с третьим корпусом.
   Услышав голос солдата – контролёра третьего корпуса, Макар попросил позвать к телефону дневального.
   - Слушай, Капустин, не в службу, а в дружбу, выйди из корпуса, прогони птиц за дверью, на земле и на проводах. И сразу – назад. Только не спрашивай, зачем, потом расскажу.
   - Хорошо, начальник, - голос дневального был сильно озадачен. Таких непонятных команд ему ещё никогда не давали.
   Макар увидел, как распахнулась дверь барака, вышедший дневальный замахал руками на птиц. Те конечно улетели. Дневальный растерянно огляделся и вернулся в барак.
   Макар собрался занять позицию у форточки, но увидел, что заинтересовавшие его зеки уже разошлись.
   «Хорошая техника», - Макар с уважением подумал об изобретении киномеханика, - «надо будет его дополнительно поощрить.
   Теперь надо было подумать, как грамотно распорядиться полученной информацией. Изначально в подслушанном разговоре речь шла о медсестре Анне Филоновой, муж которой работал опером в соседней колонии. Макар усмехнулся, представив реакцию Гены Филонова, если бы тот узнал, что к его красавице жене клеится какой-то рецидивист. У Гены первый разряд по боксу.
   «Кедровками» называли проституток, которых изредка забрасывали на рабочие объекты. По рассказам бывалых сотрудников, когда таких вылавливали, на них страшно было смотреть: грязные, вонючие, в каком-то тряпье. И главное – не знали, что с ними делать. Арестовать, привлекать к какой-нибудь ответственности не за что. Нет такой статьи. Посадить её на самолёт, чтобы улетела из посёлка – у неё нет ни денег, ни документов. Просто выгнать – где гарантия, что она ночью обратно не вернётся?
   Присутствие на объекте женщины, даже такой, неизбежно приведёт к конфликтам среди желающих ей попользоваться. Всегда найдётся такой, кто считает себя выше других в зековской иерархии, а значит, имеющим право на внеочередное обслуживание.
   Из подслушанного разговора Макар сделал вывод, что эти двое знают друг друга давно, видимо пересекались на других зонах.
   Как использовать полученную информацию с максимальной пользой? Устроить засаду, чтобы «кедровка» не попала по назначению? Это самое простое. Но тут проблема. Допустим, задержали её в два часа ночи. А дальше что с ней делать? Отпускать? Она же обратно пойдёт в бригаду. Сидеть с ней до утра в кабинете? Развлекать её, анекдоты рассказывать? А потом, не выспавшись, целый день работать? Как-то не интересно.
   Макар задумался. Если учесть, что информацией в зоне владеют только двое… И тут его осенило.

                Раскороновка

   А что, если вызвать одного из них на беседу в оперчасть, причём так, чтобы об этом все знали? Поговорить о чём-нибудь немного и отпустить? А потом другому дать знать, что нам известно о «кедровке». Тогда другой будет уверен, что первый проболтался, а фактически сдал операм секретную информацию. И репутация у первого будет подмочена. Вот и раскороновка.
   Кому из двоих нужно подмочить репутацию, Макар не раздумывал ни секунды. Ломидзе с его амбициями в ближайшее время мог резко обострить ситуацию в зоне.
   Приняв решение, Макар не стал ни с кем советоваться, не хотел рассказывать начальству о «хитром» микрофоне, во избежание утечки информации о нём. Пусть зеки как можно дольше остаются в неведении.
   От первоначальных планов пришлось отказаться. Макар направился в четвёртый корпус, где содержался Ломидзе.
   Здесь в кабинете начальника отряда расположились две женщины из бухгалтерии. Перегородив столом входную дверь в кабинет, они сидели внутри за эти столом и, разложив бумаги, проводили сверку по зарплате. Командовал парадом начальник отряда капитан Иван Барышников – здоровенный невозмутимый пофигист по кличке «Ваня трын-трава». Он расхаживал по коридору и следил, чтобы возле стола толпились не больше пяти человек.
   Возле стола находилась очередная пятёрка. Зеки воспринимали сам процесс сверки как развлечение, возможность пообщаться лишний раз с женщинами, пытались острить и даже флиртовать.
   Увидев начальника оперчасти, зеки притихли, настороженно косясь в его сторону.
   «Отлично» - подумал Макар, - «чем больше свидетелей, тем лучше».
   - Выпусти ко мне в кабинет осуждённого Ломидзе из четвёртой камеры, ; сказал он солдату-контролёру явно грузинской национальности громко и чётко, чтобы зекам было хорошо слышно.
   Дневальный четвёртого корпуса уже услужливо открывал дверь с надписью «оперчасть».
   Стоя возле открытой двери, Макар наблюдал, как контролёр открыл дверь в четвёртую камеру, крикнул: «Ломидзе, оперчасть вызывает»,вывел оттуда Ломидзе и показал ему на поджидающего Макара.
   Проходя мимо толпившихся осуждённых, Ломидзе вытянул шею, пытаясь рассмотреть женщин, но капитан Барышников подтолкнул его в спину, придав ускорение.
   - Присаживайся, - Макар указал Ломидзе на стул, прибитый к полу, сам сел за стол напротив, - расскажи мне, за что ты срок отбываешь?
   - Сто сорок четвёртая, начальник, кража.
   - Это я знаю, приговор читал, но там мало, меня интересуют подробности, - Макар действительно знакомился с делом Ломидзе по прибытию его в колонию и помнил приговор, - ты совершил квартирную кражу. В приговоре не написано, какая была подготовка, как дверь открыл и другие детали. Тебе-то сейчас какая разница, всё равно уже сидишь за это.
   - А для чего тебе, начальник, - насторожился Ломидзе.
   - Раз спрашиваю, значит – надо, - строго ответил Макар, - или думаешь, мне тут заняться нечем? Может, ты чего-то боишься?
   - Да нет, - Ломидзе пожал плечами, - там вообще случайно получилось. Кража действительно готовилась, но не эта. Я вычислил квартиру Фан Фаныча, - ну, это мы так больших начальников называем. Этот в торге работал. Месяц за ним наблюдал. У него машина своя, одевается богато, жена вся в золоте. Значит, и хата должна быть не пустая. Узнал, когда он в отпуск уедет, ключи подобрал. Проверил, квартира на сигнализацию не ставилась. Короче, они с женой укатили в отпуск, я – туда. Открыл дверь, а в квартире голяк! Представляешь, начальник, шкафы пустые, только старые тряпки, посуда – одна ерунда, серебром и не пахнет. Телевизора, магнитофона – ничего нет. Всё куда-то вывез, сука. Расстроился я, вышел из этой квартиры и позвонил в другую – напротив. Там никто не ответил. Я ногой дверь выбил, собрал, что было ценного и в двух чемоданах вынес. Чисто наудачу. Но, ничё – пропёрло. Вышел из дома, тормознул такси и отвёз всё к барыге. Через три дня пришёл за деньгами, а там меня и приняли. Барыга сдал, козёл.
   Макар украдкой взглянул на часы. Достаточно.
   - Ну, вот теперь всё ясно, - сказал он, вставая, - а то какие-то непонятки были. Не буду больше задерживать.
   Когда Ломидзе выходил из кабинета, даже его спина выражала недоумение, зачем вызывал? Макар подумал, что ему сложно будет объяснить в камере причину вызова.
   Теперь оставалось намекнуть Широбоких, что оперчасть знает о «кедровке».
   На следующий день во время съёма Макар подозвал к себе бригадира:
   - Ты знаешь, Широбоких, что означает слово «сутенёр»?
   Бригадир наморщил лоб, вспоминая, потом заулыбался:
   - Так это ж тот, кто бл…, извиняюсь, бабами гулящими торгует, проститутками. А чего это ты, начальник, именно у меня спрашиваешь? Я с малолетки сижу, баб голых только на фотографиях видел и то мало.
   - А это я к тому, что за проституцию у нас не наказывают, нет такой статьи, а вот за сводничество статья имеется. Сутенёр – он сводник и есть. Сколько тебе осталось до конца срока?
   - Семь лет с месяцами, начальник, что-то я не пойму…
   - А тут и понимать нечего. Если не хочешь ещё годика три добавить, по статье позорной, то подумай, надо тебе это или нет.
   - Не пойму я, к чему ты это, начальник?
   - К тому, - Макар повысил голос, - что нам надоело кедровок с биржи вытаскивать, а потом голову ломать, что с ними делать. Одному  - двум сутенёрам срок добавим, может, другие задумаются. Я всё сказал.
   Макар развернулся и быстро пошёл в сторону штаба. Широбора остался стоять с разинутым ртом.
   Утром Ломидзе на развод не вышел. На разборе отказчиков от работы заявил, что у него в зоне много врагов, и его надо этапировать в другую колонию. До решения вопроса он самоизолируется, то есть будет сидеть в Шизо.
   Агент из окружения «смотрящего» Могула сообщил:
«Вчера вечером в секцию к Могулу пришёл бригадир Широбора и заявил, что «Вано» сотрудничает с оперчастью, так как старший кум оказался в курсе разговора, о котором знали только два человека. Широбора уточнил, оказывается, вчера вечером грузина вызывали в кабинет оперчасти. Могул заинтересовался информацией. Вечером перед отбоем Могул вместе с Широборой и двумя «торпедами» зашёл в камеру, где содержится Ломидзе. Контролёр их пропустил за взятку. В камере Широбора бросил грузину предъяву. В хате несколько человек подтвердили, что Вано был у кума. Тот отпирался, говорил, что кум его вызывал по краже, за которую он сейчас сидит. Ему никто не поверил, так как оперчасть никогда не интересовали те дела, за которые уже отбывают срок. Могул сказал ему, чтобы дёргал с этой зоны и ушёл».
   Макар рассказал Ткачёву о проведённой им оперативной комбинации с целью раскороновки нежелательного авторитета. Только про микрофон направленного действия промолчал. Поразмыслив, Макар сообразил, что если засветить «хитрый» микрофон перед оперативным начальством, то «наверху» захотят распространить положительный опыт. Затребуют сначала сам прибор, затем – схему, наклепают таких же приборов. В результате через несколько месяцев зекам неизбежно уйдёт информация, что у оперативников есть возможность подслушивать разговоры на расстоянии. И получение информации таким способом сразу усложнится.
   Поэтому  Макар сказал Ткачёву, что агент «Угрюмый» случайно оказался за забором, когда с другой стороны говорили о «кедровке».
   - Молодец! – Ткачёв не скрывал радости, - ловко ты использовал информацию. Классическая «раскороновка». Не забудь в отчётах расписать. А я тут голову ломаю, как от Ломидзе избавиться. Понимаешь, если его просто отправить в другую колонию, он будет везде кричать, что Могул его испугался и подключил ментов. А это – пятно на репутацию нашего смотрящего и, скорее всего, разборки в будущем. А так – он сам уезжает с подмоченной репутацией. Да ещё как подмоченной!

                Вторая раскороновка

   Этап должен был уйти во второй половине апреля. Это на родине Макара в конце апреля погода уже, как правило, летняя. А здесь, на севере необъятной страны, весна только начинается. Огромные горы снега, сформировавшиеся за долгую зиму на обочинах дорог, начинают чернеть и медленно оседать. На самих дорогах появляются небольшие лужи, замерзающие ночью, но упрямо появляющиеся на следующий день в ещё большем  размере. Ледовые переправы через реки, специально намороженные в начале зимы, пока ещё держали тяжёлые лесовозы, но срок их жизни катастрофически уменьшался, приближаясь к закономерному финалу. Верой и правдой прослужившие великой цели – выполнению плана, каждую весну их в начале ледохода взрывали во избежание заторов.
   Намечающийся этап должен быть последним зимним, так сказать – сухопутным, зеков перевозили зимой на автозаках. Следующий будет по реке после ледохода на спецбарже.
   Дата этапа держалась в секрете от осуждённых, чтобы создать проблемы тюремной почте. Автозаки обычно прибывают днём, когда основная масса осуждённых находится на работе. Убывающих осуждённых тщательно обыскивали, после чего они в специальном загоне дожидались посадки на транспортное средство.
   Прибывающих осуждённых после обыска помещали в штрафной первый корпус, где они дожидались распределения начальником колонии. А убывающие в это время грузились в спецтранспорт и уезжали.
   Но в этот раз сюрприз не удался. Автозаки прибыли с поломкой. Один из них буксировал второго. Как оказалось, в одном накрылась коробка передач. Проблема решаемая – в автомастерских при колонии, заточенных на ремонт именно Уралов (а прибывшие автозаки были такой же вездеходной модели, как и местные лесовозы), зеки – автослесари могли за сутки разобрать автомобиль до винтика и обратно собрать. Но даже простая замена коробки передач на другую, не говоря уже о её капитальном ремонте, требовала определённого времени.
   Как ни старайся, а ремонт продлится до конца светового дня, а ездить в ночное время автозакам запрещалось по инструкции.
   Поэтому начальник колонии принял решение: прибывших зеков распределить сразу с колёс, без предварительной фильтрации оперчастью, а убывающих пассажиров, дабы второй раз не заморачиваться с обыском, поместить в Шизо до утра на общих основаниях, то есть кормить по общей норме, а не по штрафной, и разрешить курение в камерах.
   Зеки, прибывшие вечером с работы, быстро просекли ситуацию. Грех было не попытаться воспользоваться открывшимися возможностями.
   Могул написал насколько писем «смотрящим» в других колониях на разные темы. Но почти во всех письмах упоминался «косяк», который «упорол» Вано Ломидзе. Практически доказанное его сотрудничество с администрацией и его самоизоляция, ставили крест на дальнейшей карьере Ломидзе как криминального авторитета. Чего Могул и добивался, избавляясь от конкурента.
   Такие письма писались на небольших клочках бумаги мелким, но разборчивым почерком. Затем бумажка сворачивалась в небольшой компактный комок и герметически запаивалась в полиэтиленовую плёнку при помощи спички, чтобы исключить попадание внутрь воздуха и влаги. С этого момента письмо называлось «малява». Чтобы «малява» не попала в  руки любопытным представителям администрации, и не была обнаружена во время обыска, капсула с письмом проглатывалась. Задачей человека, которому поручалась доставка «малявы», было не упустить момент её выхода из организма естественным путём, промыть, распаковать и доставить адресату.
   «Малявы» к осуждённым, отобранным на этап и находившимся в первом корпусе, могли попасть только очень ограниченным способом.
   Штрафной корпус №1 находился на отшибе в углу жилой зоны, был окружён «локалками» - дополнительными заборами из арматуры. Пройти в корпус можно было только по огороженному такими же стенами коридору, что начинался от дежурной комнаты и хорошо просматривался оттуда.
   Посторонний человек войти в штрафной корпус никак  не мог. Единственными каналами, через которые можно было попытаться хоть что-то передать, были  дневальный первого корпуса и доставщики пищи. Еда для штрафников привозилась из общего котла, раздавал её повар – «баландёр» в присутствии контролёра. Чтобы передать «маляву», «баландёр» должен был не «запалиться» при  личном обыске у входа в барак, затем ухитриться на глазах у контролёра незаметно отдать её нужному человеку. Что было само по себе очень сложно. Ещё можно было подкупить контролёра. Но продажных прапорщиков быстро вычисляли оперативники, такие безжалостно увольнялись из органов.
   Дневальный первого корпуса иногда (очень редко) мог самостоятельно выйти из барака, но не дальше дежурной комнаты. Для решения каких-нибудь хозяйственных вопросов. Но в этом случае при выходе из барака и при возвращении его обязательно должны были обыскивать контролёры.
   Дневальный штрафного изолятора это самая «сучья» из всех сучьих должностей в любой колонии. Его ненавидели всей зоной. Поэтому на этом месте работал, как правило, полный отморозок, который сам был заинтересован в том, чтобы из корпуса не выходить без сопровождения кого-либо в погонах.
   Несмотря на это зеки были вынуждены общаться со «шнырём» изолятора, чтобы «подогреть» попавших туда за нарушения своих друзей, передать им сигареты, чай, что-то из продуктов, чтобы хоть как-то облегчить полученное наказание.
   Дневальный за определённую мзду иногда передавал «гревы», увязывая этот вопрос с контролёрами, иногда «палил», делая вид, что нашли и отобрали, а фактически присваивая себе, поделившись с теми же контролёрами.
   Работающий на этой неблагодарной должности в настоящее время осуждённый Мухин, кличка  «Муха», он же агент «Атос», ухитрялся лавировать так, чтобы были довольны все стороны. Весь поток «малявок» он ухитрялся пропускать через личную цензуру. Получив запаянную капсулу для передачи конкретному человеку, Мухин заскакивал в свою каморку, распечатывал её, переписывал, копию оставлял себе, оригинал опять запечатывал, запаивал спичкой и только после этого отдавал нужному человеку.
   Когда Макар вечером перед отбоем зашёл в штрафной корпус, «Атос» выложил перед ним четыре записки. Причём три из них были написаны его почерком, а одно являлось оригиналом. Оригинал предназначался вору «Ласточке», находившемуся в головной колонии при Управлении.
   - Не боишься, что тебе голову за это оторвут? - Макар удивлённо посмотрел на шныря, - малява-то вору шла. За это спросят.
   - Не боюсь, - Мухин небрежно махнул рукой, - тут, начальник, такая ситуация. Мне её в дверях нашего барака передал комендант зоны. Он пришёл с баландёрами, с понтом что-то проверить ему надо, типа – правильно ли они хавчик раздают. Его дальше дверей не пустили, но он стоял и смотрел, пока я не передал маляву Шахтёру, тот её должен передать Ласточке. И я на глазах у коменданта её и передал Шахтёру.
   - А как же… - Макар показал на записку, лежавшую на столе.
   - Очень просто, - лицо у Мухина было довольным как у кота, обожравшегося сметаны, - у меня в кармане на всякий случай была заготовлена похожая малява, только пустышка, чистый листок без текста. Упакован также. А положить в карман одну и вынуть другую – что может быть проще? Пусть там потом Шахтёр вору объясняет, куда буквы исчезли. Комендант своими глазами видел, как я маляву ему передал, никуда не заходил. Если что – подтвердит.
   На следующий день после развода к воротам проходного шлюза подкатили восстановленные автозаки. Этап уже вывели из первого корпуса. Зеки под присмотром нескольких прапорщиков и ДПНК толпились на площадке возле дежурной комнаты.
   Макар, стоя возле окна в кабинете оперчасти, разглядывал отъезжающих с высоты второго этажа. Прижавшись спиной к стене здания дежурки, на корточках сидел Шахтёр, убывающий на лечение в больницу из-за обострившегося туберкулёза. Даже по тому, как он важно и снисходительно, с каким-то высокомерием, поглядывал на своих товарищей по этапу, можно было догадаться, что ему поручена очень важная миссия.
   Макар усмехнулся. Ещё бы! Воровскую «маляву» везёт в желудке! Рассчитывает на этом свой авторитет приподнять повыше. Ну-ну! Макар даже заулыбался, представив, как жёстко тому предстоит обломаться.
   Вошедший в кабинет Ткачёв, удивлённо уставился на Макара:
   - Ты чего такой счастливый? Есть чему порадоваться?
   - Да вот, смотрю на Шахтёра и балдею.
   Ткачёв подошёл к окну и взглянул на этап:
   - А-а-а! Шахтёр… мразь ещё та! А что с ним не так?
   - Да всё не так, - Макар вкратце рассказал про аферу агента «Атос», достал и выложил на стол четыре записки, - вот эта – оригинал, остальные  - копии.
   - Вижу. Здесь почерк Могула. Всё правильно сделал. Кстати, можешь сразу отметить себе ещё одну раскороновку. Шахтёр уже никогда авторитетом не станет. Если его за этот косяк вообще не опустят на пересылке.

                Точковка
 
  В апреле, когда весна с каждым днём всё решительнее напоминала о своих правах суровой местной северной природе, Макар услышал новое для себя слово «точковка». Как оказалось, это слово обозначало проверку наличия древесины в разделочных бригадах.
   Всю зиму распиленная на эстакадах и раскатанная по штабелям древесина вывозилась тракторами на лёд, который для этой цели специально намораживали на реке, не доверяя природе. Потом оставалось дождаться, когда лёд растает, и крепко связанные проволокой пучки брёвен окажутся в воде. Чтобы их не унесло ледоходом, связанные в плоты пучки крепились прочными стальными тросами к вбитым в землю на берегу толстым брёвнам.
    В каждой разделочной бригаде имелся собственный разметчик, он же учётчик, который, в отличие от основной массы осуждённых, не катал брёвна с эстакады на штабель, а при помощи специального молоточка выбивал на торце каждого бревна в штабеле римские цифры, означавшие диаметр бревна. При помощи простого арифметического действия – умножения диаметра на длину – вычислялась кубатура. От кубатуры зависела и зарплата осуждённых, и выполнение плана колонией, а этот показатель в работе с некоторого времени стал основным, потеснив такие показатели, как политико-воспитательная и оперативно-режимная работа.
   Сведения о наработанной кубатуре бригадиры и мастера ежедневно подавали в бухгалтерию, где всё это обрабатывалось и систематизировалось. Но так как осуждённым на слово верить было не принято, бухгалтерия периодически выходила на объект с проверкой. К бухгалтерии подключали сотрудников спецчасти, канцелярии, плановиков, - то есть весь женский персонал.
   Отправлять женщин на объект без сопровождения категорически запрещалось, поэтому их во время этой акции сопровождали сотрудники в погонах.
   Термин «точковка» произошёл от слова «точка».  На листке бумаги сверху вниз сначала писали все возможные диаметры от меньшего к большему. Затем каждое бревно в штабеле отмечалось точкой, напротив нужного диаметра. Первые четыре бревна каждого диаметра образовывали квадрат из четырёх точек. Следующие четыре – линии, соединяющие эти точки. И затем  - две линии по диагонали. Итого – десять. Потом начинали рисовать следующий десяток. И так далее. Общий результат подсчитывался десятками. Удобно и просто, как всё гениальное.
   Женщины ходили вдоль штабеля вместе с учётчиком, который диктовал размеры диаметров по порядку, и ставили точки. При сомнении они всегда могли проверить правильность отмеченных цифрами диаметров. Линейка была у разметчика при себе.
   Обычно для скорости в одну бригаду направляли двух женщин. Роль второго разметчика выполнял бригадир. Сотрудник в погонах скучал в это время наверху штабеля или прохаживался по эстакаде, не выпуская из поля зрения женщин.
   Макару, в его первый выход на подобное мероприятие, досталось охранять двух женщин, Ольгу Холодкову – секретаря начальника колонии и Татьяну Калугину из бухгалтерии. Обе были замужем, имели по двое детей, обе молодые – двадцать шесть – двадцать восемь лет и обе симпатичные. И обе, по слухам, в разное время были любовницами бывшего начальника оперчасти Буренкова.
   По дороге на биржу женщины во всю флиртовали с Макаром, строили глазки, всячески пытались его смутить, задавая провокационные вопросы об интимной жизни с Ларисой. Им даже удалось его вогнать в краску, что вызвало у них особый восторг и дружный смех.
   Бригада им досталась самая дальняя, где бригадиром был Широбоких. Он сам и лазил между штабелями, выкрикивая Ольге цифры. Татьяна вместе с бригадным разметчиком «точковала» соседний штабель.
   Макар прохаживался по эстакаде от одного штабеля к другому, поглядывая на женщин и щурясь от яркого весеннего солнца. Осуждённые бригады, в связи с отсутствием леса на эстакаде, занимались своими делами. Двое кололи дрова возле бригадной будки, остальные отдыхали внутри. Чем они там занимались, Макар не видел. Может, анекдоты травили, может, в карты играли, а может, просто отсыпались, пока есть возможность.
   Всё бы ничего, да вот дующий от реки ветер оказался довольно-таки прохладным, казалось, что продувал насквозь. Макар уже через час продрог в своей шинели.
   С завистью посмотрев на видневшегося в ста метрах на вышке солдата, укутанного в тулуп, Макар крикнул Ольге:
   - Вы там не замёрзли, случайно?
   - Сейчас этот штабель добьём, начальник, - ответил за неё Широбора, - и пойдём в будку греться. Тут ровно половина останется.
   Шагнув через порог в избушку, Макар остановился, привыкая к полумраку. Посредине большого квадратного помещения располагался длинный дощатый стол с лавками по бокам. Вдоль стен также тянулись лавки, сколоченные из досок. Освещалось помещение через два окна напротив друг друга со встроенными решётками. Характерный зоновский запах забивался техническими запахами машинного масла и бензина. Макар отметил стоявшую в углу электропилу и большое количество инструмента: багры, топоры, кувалда, лопаты, ломы.
   Когда, вслед за Макаром, в помещение вошли две женщины, притихшие бригадники оживились, заулыбались.
   - Ого! Какие гости у нас! – радостно объявил высокий бригадник в полосатых штанах и белой нательной рубахе.
    - Проходите, девушки, раздевайтесь, у нас здесь жарко, - послышалось из тёмного угла. Несколько человек захихикали.
   - Ага, сейчас разденемся догола, - буркнула Ольга, - размечтались.
  Её слова вызвали ещё большее оживление.
   - А что, неплохо было бы, - высказал общее мнение тот же голос из угла.
   - А ну, тихо! – вошедший последним бригадир, закрыл за собой дверь, - распустили языки. Осторожней с шутками, - пройдя вперёд, он распахнул дверь в отгороженный стеной из неструганных досок кабинет бригадира, - проходите, сейчас чай горячий сделаем. Паша!
   - Чай готов, - один из зеков, видимо повар, снял с печки большой металлический чайник.
   В бригадирской было намного чище, чем в самом доме. Даже грубо сколоченный небольшой стол был накрыт зелёной клеёнкой с узорами. На стене висели две картины: гравюра с изображением Есенина и пейзаж. Присмотревшись, Макар сообразил, что на картине был изображён вид от бригадной будки на реку, только в летнее время. Поневоле засмотревшись на картину, он поразился, с какой точностью были выписаны мелкие детали.
   - Хорошая работа, - он кивнул на картину, - кто-то из твоих бригадников рисует?
   Широбоких немного помедлил с ответом:
    - Карзубого работа. Откинулся в прошлом году. Говорят, опять уже сел. Может, снова к нам привезут. Да это что, начальник, он тут как-то для смеха на столе трёшку нарисовал, так у меня её несколько раз стянуть пытались.
   Макар представил, как это выглядело, и засмеялся. Женщины тоже его поддержали. Широбоких разлил чай в непонятно как оказавшиеся здесь гранёные стаканы.
   - А воду для чая из реки берёте? – Ольга подозрительно присматривалась к стакану, который держала в руках, грея ладони.
   - Обижаете, - Широбора удивлённо посмотрел на неё, - здесь же водокачка на бирже, скважина своя. Вода здесь, говорят, даже лучше, чем у вас в посёлке.
   - Так она же далеко от вашей бригады, - удивилась Татьяна.
   - Ничё. Наш повар Паша за день два-три раза туда успевает сгонять, - Широбоких засмеялся, - а то пузо отъел на казённых харчах.
  В дверь бригадирской комнаты постучали и сразу заглянул какой-то невысокий зек с испуганными глазами:
   - Витя, выйди на минутку, базар срочный.
   - Я сейчас, - бригадир вышел.
   - А у меня, кстати, конфеты есть, - Татьяна достала из кармана горсть карамелек.
   Макар сделал пару глотков горячего чая и зажмурился от удовольствия, чувствуя, как блаженное тепло растекается изнутри по телу.
   - Начальник, выйди на минутку, тут дело такое… - Широбоких приоткрыл дверь, вид у него был встревоженный.
   Макар, чувствуя, что назревает какая-то неприятность, вышел, настороженно оглядел комнату. Здесь ничего не изменилось. Бригадир быстрым шагом направился к выходу. Макар растерянно замер у входа в бригадирскую.
   - Не боись, начальник, здесь никто твоих барышень не обидит, - кто-то как будто прочитал его мысли.
   - Надеюсь, - пробормотал Макар и вышел из дома на улицу.
   - Начальник, тут такая тема, - Широбоких настороженно глядел куда-то вдаль, - в двадцать восьмой бригаде есть такой Боча из блатных, его недавно вывели на биржу. Так-то он нормальный, но, когда выпьет, крышу срывает сразу после первой кружки браги. Короче, они там с утра бухнули, он, Стеша, Киря и ещё два чёрта, тех я не знаю, но, по ходу, все долбанутые. Боча стал высказывать идею, что, мол, можно зажать девок, что с тобой пришли. Типа они, с перепугу,  сами согласятся дать, никакого насилия не будет. А потом постесняются кому-то рассказывать, чтобы не позориться.
   - А меня они что, совсем не учитывают? – Макару даже не верилось, что кто-то может решиться на такое. Тем более, что Боча – Бочкарёв был из ближайшего окружения «смотрящего» Могула, считался серьёзным и влиятельным среди зеков. Его на объект не выводили, так как начальство понимало, что работать он не будет. Уговорил бригадир двадцать восьмой бригады. После того, как из его бригады убыли трое блатных, – которые все на «А», он стал чувствовать себя беззащитным, с ним перестали считаться бригадиры и другие зеки. Вот он и уговорил начальника колонии вывести на объект Бочкарёва по его бригаде.
   - Про тебя, начальник, тоже был базар, мол, самбист и так далее, но Боча сказал, что никакой самбист даже и не дёрнется, если против него будут пять человек с ножами и топорами, - Широбора замялся, - начальник, ты бы увёл девок от греха под солдатскую вышку. Против автомата они даже пьяные не решатся. Мне и другим заступаться не по понятиям. Бли-и-н, по ходу, опоздали!
   Макар оглянулся. Метрах в пятидесяти от них из-за соседней эстакады показалась группа зеков. Бочкарёва он сразу узнал, остальных не помнил.
   Макар метнулся в будку.
   - Девушки, быстро уходим!
   Ольга и Татьяна, увидев встревоженного Макара, сразу всё поняли. Ничего не спрашивая, они резко поднялись и, застёгивая на ходу полушубки, пошли к выходу под разочарованные возгласы бригадников.
   Выйдя из будки, Макар указал рукой на угловую вышку с солдатом:
   - Бегите туда и скажите ему, чтобы выстрелил в воздух. Только сюда пусть не стреляет, я сам разберусь.
   Женщины, увидав в десяти метрах подходившую компанию, мгновенно оценили их намерения и рванули к спасительной вышке.
   - Спасибо, что предупредил, - Макар кивнул Широборе, - ты иди в дом, я разберусь.
   Широбоких вошёл в сени и остановился за распахнутой дверь, невидимый с улицы.
   - Вы куда, красотки? – голос Бочкарёва звучал задорно и весело, он был абсолютно уверен, что добыча от его команды никуда не денется, - мы к вам в гости с подарками, а вы убегаете… непорядок.
   Макар окинул взглядом всю компанию. У Бочкарёва в правом рукаве бушлата явно что-то было, судя по тому, как он держал руку. Двое были с сучкорубными топорами на плечах. Это специальный топор, по форме напоминающий секиру с острозаточенным лезвием и длинной ручкой. Ещё у двоих были ножи. У одного он демонстративно висел на поясе в ножнах, хорошо был виден из распахнутого бушлата, у другого кончик рукоятки выглядывал из сапога.
   Судя по ухмыляющимся рожам, все пятеро хорошо поддали.
   Бочкарёв по комплекции был в два раза здоровее Макара и на голову выше. Набрав скорость, он шёл на капитана как танк, обманувшись его расслабленной позой.
   - Ты, начальник, не мешайся, а то…- он левой рукой хотел небрежно оттолкнуть с дороги офицера, как досадную помеху.
   Макар, как на тренировке, отработанным приёмом перехватил его руку, взял на излом, используя инерцию чужого тела и чужую руку как рычаг, слегка изменил ему направление движения. В результате резкого поворота с Бочкарёва слетела шапка и он стриженой головой с глухим стуком врезался в электрический столб.
   «Хоть бы череп выдержал!» - успел испугаться Макар. Боча, раскинув руки упал на спину возле столба и закатил глаза. Из рукава его бушлата вылетел нож с длинным лезвием.
   - Сзади! – из сеней послышался голос Широборы.
   Макар резко обернулся.
   Время замерло. Один из зеков держал над головой топор в богатырском размахе. И этот топор двигался по направлению к голове Макара. Второй «сучкорубщик», зайдя сбоку, пытался ударить горизонтально, целясь Макару в бок или спину. И здесь топор уже начал своё смертельное движение.
   Макар плавным движением вышел из зоны удара между двумя «сучкорубщиками» и «отпустил время».
   Горизонтальный удар достиг таки своей цели, но не той, на которую рассчитывал нападавший. Описав дугу и не встретив сопротивления, топор со всего размаха ударил в живот другому зеку, который бил, размахиваясь над головой. От удара тот выпустил своё оружие, и топор приземлился концом острого лезвия между ног лежавшего Бочкарёва, разрубив ему штаны в районе ширинки. Лежавшее тело дёрнулось и издало стон, полный животной боли.
   Макар сделал шаг вперёд и нанёс два точных отключающих удара рубщикам. Затем резко развернулся к оставшимся агрессорам.
   Один из них ловко выхватил нож из сапога и стал в стойку, широко расставив ноги и слегка согнув их в коленях, откинув руку с ножом в сторону. Второй, слегка замешкавшись, вытащил нож из ножен и повторил стойку первого.
   Устрашающий оскал на их лицах медленно сменился на растерянность, когда до них дошло, что первые трое вставать не собираются, а стоявший в расслабленной позе офицер, смотрит на них с усмешкой, как на расшалившихся котят.
   - В общем, так, - Макар говорил спокойно, не повышая голоса, - у вас два варианта. Первый – вы отдаёте ножи, и я вас отпускаю. Второй – вы нападаете, я отбираю холодное оружие и загоняю его вам в задницы. Во втором варианте вы после лечения получите дополнительный срок за нападение на сотрудника.
   Оба зека переглянулись и, не сговариваясь, рванули от Макара. Тот, не применяя сверхвозможности, легко догнал их и толкнул в спину каждого, придав ускорение. После того, как оба упали. Макар наступил одному ногой на шею и, показывая пальцем на поднявшего голову второго, проговорил:
   - Я же сказал, сдать оружие, а не унести его и спрятать. Не пытайтесь от меня убежать.
   - Твоя взяла, начальник, только шею отпусти, сломаешь, - прохрипел голос из-под ноги.
   Макар сделал шаг в сторону, скрестил руки на груди, наблюдая за агрессорами. Те медленно поднялись и бросили ножи к его ногам.
   - И ножны отстегните, - зачем они вам без ножей.
   Один зек послушно отстегнул ножны, другой вынул их из сапога и, испуганно поглядывая на Макара, бросил их к ножам.
   - Теперь назовите фамилии и номер бригады. Обманывать не советую, рожи ваши я всё равно запомнил. Со съёма оба добровольно идёте в Шизо, заслужили.
   Макар осторожно поднял ножи за кончики лезвий:
   - И ещё, орлы. Пальчики ваши на ножах остались. Если узнаю, что вы сегодня ещё что-то выпьете, изолятором не отделаетесь.
   Зеки представились и понуро побрели по линии УЖД.
   Со стороны вышки раздался одиночный выстрел из автомата. Макар вздрогнул от неожиданности, повернулся к вышке. Всё нормально, ствол автомата направлен вверх, женщины подходят к запретке под вышкой.
   Макар вернулся к будке. Двое «сучкорубов» лежали в отключке. Боча сидел на снегу, прижавшись спиной к столбу, зажав обе руки между ног, и стонал. Руки были в крови.
   Из будки вышел Широбоких с двумя бригадниками – поваром Пашей и осуждённым Крыловым (по совместительству  - агентом «Кержак», освещавшим Макару обстановку в восьмой бригаде). Настороженно озираясь, Широбоких подошёл к лежавшим без признаков жизни зекам и присмотрелся:
   - Начальник, а они, вообще, живы?
   - Очухаются минут через десять. А вот с Бочкарёвым похуже. Вот этот, - Макар пнул ногой одного из «сучкорубов», - топор упустил, и тот Боче между ног прилетел. Как бы мужское достоинство не повредилось.
   - Я всё видел, да и мужики, - Широбора кивнул на бригадников, - тоже видели. Этот чуть тебя не зарубил. Я не выдержал и крикнул: «Сзади!» А ты, начальник, ловкий. Как ты вывернулся!? Только что там стоял и вдруг, бац! И уже у них за спинами. А второй придурок первому топором с разворота по пузу, хрясь! Он ему брюхо не разрубил?
   Макар подошёл к зеку, перевернул его на спину, расстегнул бушлат и присвистнул:
   - Бушлат пробил насквозь, остальную одежду, пузо тоже зацепил, но, вроде, не глубоко. Вся рубаха в крови.
   Из-за эстакады соседней бригады выскочил ярко-жёлтый тепловоз, весь облепленный людьми в форме. Не успел он остановиться, как на землю спрыгнул Ткачёв, вслед за ним посыпались офицеры и прапорщики.
   - Что тут случилось? - Ткачёв запыхался от быстрого бега, - где женщины?
   - Да всё уже нормально. Этих троих надо в жилую зону отправить. Двоим врач нужен, а этот, - Макар указал рукой, - просто пьяный.
   - Это ты их так? – Ткачёв подошёл, присмотрелся, - кого я вижу! Бочкарёв! Что с ним?
   - Боже упаси, Михаил Иванович. Это они сами друг с другом что-то выясняли, - Макар одним глазом подмигнул Широборе, - Боча на топор упал неудачно, как бы кровью не истёк.
   - Чего стоим? – Ткачёв повернулся к Широбоких, за спиной у которого уже собралось человек пять бригадников, -  грузите этих на тепловоз. Женщины где?
   Макар показал рукой в сторону вышки. Женщины шли к ним, проваливаясь в рыхлом снегу. Отведя Ткачёва немного в сторону, Макар вкратце всё ему рассказал. Зам по РОР задумался на минуту, потом изрёк:
   - Уголовное дело никому не надо, ни нам, ни им. Пусть пишут, что сами передрались, а травмы получили по неосторожности, не умышленно. Вот ты и займёшься. Хотя нет. Боча же из двадцать восьмой. Кто из оперов её обслуживает?
   - Моргун.
   - Вот пусть и вынесет заключение по факту драки. Точковку-то закончить сможете?
   - Как женщины скажут. Мне без разницы.   На обратном пути обе они трещали без умолку, восхищаясь Макаром, как он,
   - Если что, я могу здесь двух прапорщиков оставить для усиления.
   Женщины, посовещавшись, решили проявить сознательность и закончить работу.
мол, легко справился с пятерыми здоровыми жуликами. Макар морщился, косясь на внимательно слушавших прапорщиков. Правдивая информация не вписывалась в задуманную официальную версию. Пришлось предупредить прапорщиков, чтобы держали языки за зубами. Те поклялись, но Макар сильно сомневался, что они будут молчать.
   В жилой зоне выяснилось, что у Бочкарёва повреждена мошонка и, скорее всего, одно яичко придётся удалить. Чтобы его отправить в больницу при Управлении, уже вызвали санитарный вертолёт.
   - Лучше бы ему их там оба отрезали, - прокомментировала новость Ольга, - и всё остальное до кучи, сколько страха мы натерпелись из-за этого козла.
   Во время съёма в «шмоналовке» Макар указал дежурному на двоих зеков:
   - Этих прямо в изолятор. Плохо вели себя на бирже. Постановление я сам выпишу, начальник подпишет.
   Макару пришлось ещё раз всё рассказать подробно о происшествии на бирже Шепелеву в присутствии Ткачёва. Посоветовавшись втроём, утвердились в мысли, что уголовное дело возбуждать не стоит, зачем создавать себе лишние проблемы.
   - Я уверен, что Могул их сам накажет, - сказал начальник колонии.
   По сообщениям агентуры, Могул, когда узнал о попытке изнасилования, пришёл в бешенство. От немедленной расправы Бочкарёва спасло только его экстренное убытие из колонии на лечение. Остальные четверо его подельников находились в Шизо. Когда до них дошло, что их ожидает по выходу в зону, все четверо написали заявление на имя начальника с просьбой отправить в другую колонию. Выходить из Шизо все категорически отказались.
   Информацию о том, что Коробов в одиночку расправился с пятёркой вооружённых рецидивистов, сохранить в тайне не получилось. Слишком много было свидетелей: трое зеков, две женщины, солдат на вышке. Уже к вечеру следующего дня про эту стычку знала вся зона, весь посёлок и солдаты воинской части. Бедная на события жизнь отдалённого посёлка получила новую пищу для обсуждения. Макар постоянно ощущал на себе восхищённые и завистливые взгляды.
   - Мне уже несколько баб рассказывали, что мой опять что-то отчебучил, - Лариса, подперев подбородок рукой, сидела за столом и, улыбаясь, смотрела, как Макар с аппетитом уплетает ужин. Интонацией она особенно выделила слово «мой», - ты там за женщин, говорят, заступился. Боюсь, как бы не увели у меня такого хорошего.
   - Да они замужем! – Макар чуть не подавился, - зачем им кого-то уводить?
   - Да я не об этих, - Лариса махнула рукой, - хотя и они обе на передок слабые. Не предлагали ещё рассчитаться? Да ладно, ладно, шучу я. Девки в посёлке с ума посходили, начиная со школьниц и кончая моими ровесницами. Только о тебе и говорят.  Некоторые своим парням тебя в пример ставят.
   - Ну, вот, мне ещё только малолеток не хватало, - Макар допил чай, встал из-за стола, подошёл и обнял Ларису за плечи, - ты меня вполне устраиваешь. Так что не забивай себе голову всякой ерундой.
 
                Маша

   В середине мая Макара вызвали в кадры.
   - Завтра летишь в Управление, - Иван Павлович выдал командировочное удостоверение, - командировка на два дня. Завтра утром вылетаешь, день там, на следующее утро – обратно.
   - А причина?
   - Какие-то дополнительные следственные действия по тройному убийству. Там ещё в оперотдел заглянешь. Обычно опера бланки секретных документов прихватывают. Сейчас иди в бухгалтерию, получишь требование на самолёт, туда и обратно.
   На этот раз полёт на «кукурузнике» оказался вполне терпимым. Практически не болтало, да и рейс был прямым без промежуточных посадок.
   В следственном отделе Управления Макар ещё раз дал показания по задержанию троих переодетых рецидивистов. Только теперь уже другому следователю. Дело передали в республиканскую прокуратуру по подследственности. Следователь – пожилой, невысокий, абсолютно лысый человек в больших очках – дотошно уточнял у Макара расстояние от двери до прилавка, в каких позах находились преступники и продавец и так далее.
   Макар даже вспотел от нагрузки. Казалось, допрос никогда не кончится. Спас телефонный звонок.
   - Да, у меня, - следователь  посмотрел на Макара, - ну, так быстро я не могу, - сказал он кому-то в трубку, - самое быстрое… хотя бы минут десять ещё.
   Положив трубку, следователь быстро дописал протокол и дал подписать Макару со словами:
   - Совсем работать не дают. Иди в оперотдел, там тебя срочно хотят видеть.
   Возле кабинета с надписью «оперотдел» стояли и разговаривали трое сотрудников этого отдела, хорошо знакомые Макару.
   - Привет, - Макар поздоровался со всеми за руку, - кто хотел меня видеть?
   - Там, в кабинете начальника отдела тебя ждут.
   Макар постучал в дверь и вошёл:
   - Разрешите?
   - Заходи, - услышал он знакомый голос и обалдел, за столом начальника отдела сидел подполковник Васильев. Больше в кабинете никого не было.
   - Здравия желаю, товарищ подполковник!
   Васильев вышел из-за стола, протянул руку, здороваясь:
   - Присаживайся. У меня времени в обрез, вертолёт дожидается. Поэтому, сразу к делу. Сколько тебе понадобится времени, чтобы отрастить волосы до плеч, ну, или хотя бы, чтобы было более-менее похоже на это?
   Макар растерялся. Когда-то после школы до призыва в армию он ходил с такими волосами – мода такая была. Эта мода и сейчас ещё действовала. Необходимость постоянно ходить в форме и занятия спортом ношению длинных волос не способствовали.
   - Месяца два-три. А как я буду ходить в форме с такими патлами?
   - Молодец, что не спрашиваешь, для чего это надо. Я поговорю с начальником Управления, и вопросы тебе задавать никто не будет. Собственно, тебе уже пора подстригаться. Вот ещё месяц потерпи. А там, возьмёшь отпуск – ещё месяц. Я думаю, хватит. Хотим тебя задействовать в одной оперативной комбинации. Видишь ли, если у человека длинные волосы, причём натуральные, не парик, он меньше похож на сотрудника силовых структур. А значит, меньше будет подозрений. В конце отпуска появишься у меня в кабинете, объясню детали. Адрес не забыл?
   - Нет, конечно.
   - Кстати, наслышан о твоих подвигах на 23 февраля, 8 марта, потом на бирже. Тебе прямо везёт с этим делом. Всегда оказываешься в центре интересных событий. Мне тут с таким восторгом рассказывали, как в тебя стреляли из автомата в упор и не попали, а потом снежками обстреливали с тем же результатом. Я уже ничему не удивляюсь, ты просто феномен какой-то. Я тут наехал немного на начальника Управления. За нейтрализацию одуревших солдат, тебя можно было к ордену представить. Он оправдывался, мол, войсковики не хотят скандал раздувать. Обошлось – и ладно. Но, денежную премию для тебя я из него всё-таки выбил. Деньги никому ещё не помешали. Зайдёшь в бухгалтерию, там уже, наверное, выписали. Получишь в кассе. Ну, всё. Бывай. Я побежал. Вертолёт ждёт.
   Немного ошарашенный свалившимися на него новостями, Макар шёл по коридору, выискивая дверь с надписью «бухгалтерия».
   Войдя в нужный кабинет, он был тут же обстрелян заинтересованными взглядами нескольких пар женских глаз.
   - Здравствуйте, девушки! – поприветствовал всех Макар, - говорят, мне тут премию выписали. Моя фамилия Коробов.
   - Подойдите сюда, молодой человек, - одна из «девушек» лет пятидесяти показала на стул возле своего стола, - присаживайтесь. Распишитесь здесь, здесь и ещё вот здесь.
   Макар всё подписал.
   - А теперь с этой ведомостью пройдите в кассу. Это соседняя дверь. Как выйдете из нашего кабинета, слева, там увидите.
   Макар встал, повернулся, чтобы выйти и замер. Перед ним стояла девушка ослепительной красоты и улыбалась. В первое мгновение в подсознании мелькнуло ощущение, что он эту девушку хорошо знает, любит, и его с ней связывают или связывали какие-то длительные отношения. За всю свою короткую жизнь Макар был влюблён только в свою одноклассницу Светку Метёлкину, первую красавицу школы. Хотя Светка и благосклонно относилась к его восхищённым взглядам, чувства эти взаимными назвать было нельзя. Там даже до поцелуев дело не дошло. Её явно интересовали ребята постарше.
   - Привет, - машинально сказал Макар, и чуть было не спросил: «А что ты тут делаешь?», имея в виду Светку, но в последнюю секунду сообразил, что это не она. Светка тоже была красавица, но совсем не похожа на эту. Девушка смотрела на Макара и улыбалась. При этом её глаза буквально светились от счастья.
   - Привет, - ответила она, - а вы меня помните?
   Макар присмотрелся. Кого-то она напоминала…, ну, конечно! Это лицо он видел несколько секунд, только тогда оно было опухшим от слёз, зарёванным, с потёкшей косметикой. Этой девушкой прикрывался взбесившийся солдат, стрелявший в него из автомата. Только теперь она выглядела совсем по-другому. В простом ситцевом платье до колен, плотно облегавшим точёную фигурку, с аккуратной причёской: короткая чёлка и прямые волосы до плеч, совсем немного косметики. И глаза, огромные голубые глаза, в которых искрились счастье и радость от встречи. В этих глазах можно было утонуть, как в огромных озёрах с голубой водой. Примерно это с Макаром и произошло.
   - Конечно, помню, - кое-как проговорил Макар мгновенно пересохшим ртом, - не успел только спросить, как вас зовут.
   - Маша меня зовут, - девушка засмеялась звонким хрустальным смехом, как будто колокольчики зазвенели. Она взяла Макара за руку, обернулась к замершим зрительницам и громко сказала, - девушки, это тот самый мой спаситель из Чиксы-озера. Это он из-за меня под пули пошёл!
   Макар смутился. Со всех сторон на них смотрели женщины с восхищением и завистью.
   - Пойдём со мной, - Маша решительно потянула его за руку на выход, - я должна показать вас папе.
   Только за дверью до Макара дошёл смысл её слов.
   - А кто у нас папа? – насторожился он.
   - Сейчас увидите, это рядом, - Маша крепко держала его за руку, увлекая за собой. Макар в глубине души и не возражал. Ему нравилось ощущение тёплой девичьей ладошки, охватывающей его запястье, нравился лёгкий цветочный аромат то ли мыла, то ли духов от её волос.
   Маша уверенно распахнула одну из дверей и втащила упирающегося Макара в кабинет. Он успел только прочитать на дверной табличке «заместитель начальника Управления…».
   Хозяином кабинета оказался зам. по РОР Управления полковник Стогов, который при их появлении вскочил из-за стола.
   - Какого хрена…, Маша, сколько раз тебе говорить, что надо стучаться. Мало ли кто может быть у меня в кабинете.
   - Папа, я его нашла! Вот мой спаситель! Ты уже несколько месяцев обещаешь выяснить, и всё тебе некогда. А он сам сегодня пришёл к нам в бухгалтерию.
   Макар усмехнулся про себя. Уж кто-кто, а Стогов по должности наверняка был в курсе событий злосчастного праздника в тот же день. В мельчайших подробностях. Тем более, с участием своей дочери. А вот по какой причине не захотел говорить своей дочери имя её спасителя – непонятно.
   Все эти мысли промелькнули в голове у Макара за доли секунды. Стогов, судя по всему, догадался, о чём он подумал.
   - Ну, садитесь за стол, раз пришли, поговорим, - он указал на стулья у приставного стола.
   Маша взглянула на Макара, хотела ещё что-то сказать, но удержалась, отодвинула ближайший стул и села. Макар сел рядом.
   - Во-первых, хочу поблагодарить тебя, капитан, за спасение моей дочери, - Стогов подошёл к вскочившему Макару и крепко пожал ему руку, - садись, не вскакивай. Во-вторых, я, конечно, знал с первого дня имя и фамилию твоего, Маша, спасителя.
   - Ну, папа! – теперь вскочила Маша, - знал и не сказал! Обманывал меня! Почему!?
   - Потому что по тебе сразу было видно, что ты влюбилась в своего спасителя, как говорится, с первого взгляда и готова, не задумываясь, выскочить за него замуж.
   - Папа! – Маша мгновенно покраснела, села и закрыла лицо руками.
   - Я хотел, чтобы прошло какое-то время, чтобы ты успокоилась, разобралась в своих чувствах…
   - Я разобралась. – Маша опустила руки. Из-под пушистых ресниц на Макара взглянули голубые глаза, наполненные такой любовью, что ни каких слов больше не требовалось.
   Макар растерялся. Он привык общаться с легкодоступными, безотказными женщинами. Привык к восхищённым, многообещающим взглядам девушек и женщин. Но тут было что-то другое, непривычное. Макар вдруг осознал, что он готов бесконечно смотреть на эту девушку, слушать её голос, вдыхать аромат её волос.
   - Понимаешь, Маша, - в его сознание с трудом пробился голос полковника, - любовь тогда приносить радость и счастье, когда это чувство взаимное. А ты спросила у Макара, любит ли он тебя? Может, у него есть другая девушка? Или, вообще, может, он уже женат?
   - А ты…, вы… женат? – взгляд у Маши стал испуганным.
   - Нет, не женат, - поспешно ответил Макар и покосился на полковника. Тот уже наверняка навёл справки и знает об отношениях с Ларисой. Стогов сидел с непроницаемым лицом.
   Макар глядел на Машу и понимал, что сейчас одним словом он может и смертельно обидеть её или обрадовать. Девчонка явно в него влюбилась.
   - Не полюбить Машу, - как бы размышляя вслух, медленно проговорил Макар, - это надо быть слепым, глухим или полным…(он хотел сказать «импотентом», но это слово в данной ситуации было бы слишком грубым, неуместным)… идиотом. Вопрос в том, что мы знакомы меньше часа. Тогда, в клубе, не в счёт. И хотим слёту решить чуть ли не самый главный вопрос в жизни. Я бы с удовольствием познакомился с Машей поближе. Хотелось бы пообщаться подольше, присмотреться друг к другу. Если, конечно, ты, Маша, не возражаешь.
   - Не возражаю, - торопливо ответила Маша, её глаза опять засияли.
   - Вот видишь, Маша, - вклинился Стогов, - какой умный человек твой избранник. Правильно рассуждает. Погуляйте, сходите в кино, познакомьтесь, вы ведь совсем друг друга не знаете.
   Стогов встал, прошёлся по кабинету, посмотрел со стороны, как два юных создания пожирают друг друга глазами, вздохнул и сказал:
   - Я бы, конечно, не возражал, чтобы у меня был такой зять. А что, парень видный, умный, решительный, такую карьеру сделал за короткое время. Я о таких случаях вообще никогда не слышал. Награды имеет, государственные. Но, скажу тебе честно, Макар, какой-то ты таинственный, а это как-то напрягает.
   Макар молча ждал продолжения.
   - Всё о тебе вроде бы выяснилось, - продолжил Стогов, - и досрочное получение званий, дважды за полгода, и награды. Вот только непонятно, что делает человек с такими способностями, чемпион СССР, в нашей дыре? Любому дураку понятно, что ты должен находиться в Москве или рядом, постоянно тренироваться, участвовать в бесконечных соревнованиях разного уровня. А ты здесь с уголовниками воюешь. Как-то всё это мелковато для твоего уровня. Ты сам-то как считаешь?
   - Чемпион СССР? – глаза у Маши округлились, - по чём?
   - По самбо, - машинально ответил Макар, лихорадочно думая, что ответить Стогову, - вы правы, товарищ полковник. Я здесь, конечно, не случайно оказался. Но рассказывать обо всём, что с этим связано, не имею права. Никому, даже вам. Одно только могу сказать. Я не засланный казачок. Ни за кем здесь не шпионю, никого не разрабатываю. Нужно было поработать какое-то время простым опером. Заодно набираюсь оперативного опыта.
   Конечно, за это время я пропустил уже несколько соревнований разного уровня, в которых мог бы участвовать и побеждать. Скажу вам по секрету, что я легко одержу победу в любом поединке по самбо, хоть на чемпионате мира. Самое сложное для меня в этих поединках – это не выиграть на первых секундах, а продержаться какое-то время, чтобы создать хотя бы видимость борьбы. С моей стороны даже как-то нечестно участвовать в соревнованиях вообще, зная точно, что я заведомо выиграю. И мне это совсем не интересно.
   Начальство в Москве считает, что мои способности целесообразнее использовать не для коллекционирования спортивных медалей, а для борьбы с преступностью. И я сам так считаю. Мне нравится оперативная работа. Причём, чем больше я в неё вникаю, тем больше нравится. Да вроде и получается неплохо. У вас, как у руководителя, много претензий к работе нашей колонии?
   - Претензий? – Стогов задумался, - в последнее время по вашей колонии все показатели оперативной работы заметно улучшились. Итоги подведём на совещании оперсостава в первых днях июля. Если я не ошибаюсь, у тебя показатели одни из лучших по Управлению, если не самые лучшие.
   Стогов прошёлся по кабинету, о чём-то размышляя, потом остановился напротив Макара, внимательно глядя на него:
   - Если я правильно понял, тебя могут выдернуть отсюда в любой момент для выполнения какого-то задания, а потом ты вернёшься с очередной медалью или орденом, или вообще не вернёшься.
   - Как, не вернёшься?! – глаза у Маши опять стали испуганными.
   Макар промолчал, внимательно разглядывая поверхность стола. А что тут скажешь? Прав полковник. И Машу обнадёживать зря не стоит. А терять её очень даже не хотелось.
   - То, что я сюда вернусь, это точно, – медленно проговорил он, глядя Маше в глаза, - это в любом случае.
   - Может, ты даже знаешь или догадываешься, когда там, наверху, можешь понадобиться? – Стогов пытался выдавить из Макара информацию по максимуму, - пойми правильно, колонию резко оголять нельзя, кому-то надо будет исполнять твои обязанности, и он должен быть способен это делать.
   - Знаю, - Макар успел отметить мелькнувшее удивление в глазах у Стогова, - скажу вам по секрету, не для разглашения. В июле я должен буду уйти в отпуск, после которого меня где-то задействуют. Где конкретно и как долго, пока не знаю.
   - Интере-е-есно! – протянул Стогов, - интересная у тебя жизнь. Даже завидно. Ладно. Вы, ребята, идите погуляйте. Если я правильно понимаю, ты обратно в посёлок только завтра утром, а на сегодня у тебя личное время. Вот и воспользуйтесь. А мне надо кое-что обмозговать.
   В коридоре Маша спохватилась:
   - Ой! Вам же надо свою премию получить, пока кассир на обед не ушла.
   - Маша, давай на «ты», не такие уж мы старые и важные, чтобы друг другу «выкать». К тому же, - Макар замялся, остановился, взял Машу за плечи  и, глядя ей в глаза, медленно произнёс, - у меня всё больше крепнет убеждение, что ты станешь моей женой.
   - Правда!? – глаза у Маши засверкали от счастья.
   - Только говорить об этом рано, - остудил её Макар, твой папа правильно сказал, что нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах. Ты, кстати, до скольки работаешь?
   - Да хоть сейчас уйду, - Маша фыркнула,- нет, правда. У меня конкретный участок работы, который за меня никто делать не будет. Могу сегодня на пол дня растянуть, могу завтра утром за два часа сделать. Главное – вовремя сдать готовый результат. Я часто ухожу на репетиции, потом навёрстываю. Все уже привыкли. Вот, кстати, касса, - она постучала в закрытое окошко, - Валентина Михайловна, откройте.
   Окошко распахнулось. Женщина средних лет удивлённо посмотрела на молодых людей.
   - Здравствуйте, моя фамилия Коробов, - представился Макар и протянул ведомость, - мне тут премию выписали.
   - Знаю, - кассирша взяла ведомость и протянула какой-то журнал, - вот здесь, сумма прописью и подпись.
   Макар расписался, получил деньги и, не считая, сложил купюры пополам и сунул в карман, отметив про себя, что премия примерно равна его зарплате за два месяца. Неплохо похлопотал Васильев.
   Маша заскочила в бухгалтерию отпроситься, а Макар в это время обдумывал, куда бы пригласить свою неожиданную любовь. Тем более, что с деньгами проблем нет.
   - Всё нормально, - Маша вся сияла, - я на сегодня свободна.
   - Прекрасно. Маша, а у вас тут ресторан есть?
   - Есть, конечно, у нас же райцентр, - Маша удивлённо посмотрела на Макара, - а зачем? Ты любишь напиваться в компании незнакомых людей, когда все вокруг орут, курят, дерутся?
   - Боже упаси! – Макар поднял вверх обе руки, сообразив, что спорол глупость, - я вообще не пью, спортивный режим.
   - И я не пью. Не вино, ни пиво, ни, тем более, водку. Пробовала, ничего не понравилось. А зачем ты тогда про ресторан спросил?
   - Да это я, не подумавши. А куда здесь можно сходить?
   Маша рассмеялась:
   - Да, уж, только не в ресторан. Я там была один раз. Подруга день рождения отмечала. Это какая-то забегаловка. Пьяные мужики приглашают танцевать. Какие-то уголовные рожи, толстые, лысые командировочные, видимо развлечься пришли. Самый приличный из всех был прапорщик в форме, в сапогах и в стельку пьяный. Бр-р, мне ужасно не понравилось.
   - Ну, да, так оно, - Макар вспомнился его опыт посещения таких заведений в Архангельске. Мужики идут туда в основном, чтобы зацепить какую-нибудь бабёнку, снять её на вечер или, если повезёт, на всю ночь, - а какие будут предложения?
   - Можно просто погулять, - задумчиво протянула Маша, - слушай, а ты мороженное любишь?
   - Конечно.
   - Тут недалеко кафе - мороженное.
   - Прекрасно, веди, - он взял Машу под ручку. Она не возражала, только оглянулась на окна Управления, от которого они только что отошли.
   Кафе Макару понравилось. Кроме них посетителей в небольшом зале почти не было. Только в противоположном углу молодая семья с двумя девочками – близняшками чинно лакомились мороженным в вазочках.
   - Люблю мороженное, - Маша зажмурилась от удовольствия.
   - Я тоже, - Макару вспомнилось, что в последний раз он ел мороженное в вазочках в детстве в родном городе. Тогда оно казалось непозволительной роскошью. Родители и на обычное мороженное деньги давали редко. Приходилось самим соображать.
   Макар начал рассказывать Маше, какие воспоминания навеяло ему мороженное в вазочках. Как они с младшей сестрёнкой летом собирали пустые бутылки в парке возле пруда - самом популярном у горожан месте отдыха. Потом сдавали их в приёмный пункт. Накопив достаточно денег, отправлялись в кафе «Лакомка», где и лакомились таким же мороженным.
   - У меня таких проблем в детстве не было, - Маша с каким-то сочувствием поглядывала на Макара, – на мороженное и на другие мелкие расходы родители деньги всегда выделяли.
   - Отца твоего я уже знаю, а мама кто у нас?
   - Мама тоже аттестованная, майор, работает начальником спецчасти на головной колонии.
   - Понятно. Оба родители – офицеры МВД. Да тут у вас ещё северные надбавки… с деньгами у вас проблем никогда не было. По вашим понятиям, я вообще вырос в нищете.
     Маша пыталась что-то возразить, но Макар жестом остановил её.
   - Я никогда не жил в квартире с удобствами. Только, когда родился, первые четыре года, но я это время почти не помню. Потом семья переехала. Жили в своих домах, в квартирах барачного типа – все удобства на улице.  Ты знаешь, я об этом не жалею. Мне кажется, дети, выросшие в таких условиях, растут более закалёнными, более приспособленные к трудностям, которые неизбежно встречаются в жизни. В армии, например, со мною вместе разные ребята служили. Был, помню, один москвич, что вырос в квартире с удобствами. Привык дважды в день душ принимать. Туалет без унитаза даже представить не мог. Как ему было тяжело! А основная масса солдат только посмеивалась над его проблемами.
   Макар увлёкся. Рассказывал про службу в армии, работу шофёром, учёбу в школе МВД. Они давно уже покончили с мороженным и гуляли в небольшом парке. Маша слушала с неподдельным интересом. Некоторых сторон жизни Макара она никогда не касалась.
   Макар вдруг замолчал и посмотрел на Машу:
   - А что это я всё о себе и о себе? Теперь твоя очередь.
   - А мне и рассказывать-то нечего. Родилась и выросла в этом городе. Здесь же после школы закончила техникум заочно, работаю бухгалтером. За всё время один раз съездили с родителями в Москву за покупками. Там у отца брат живёт. У него переночевали, вечером на следующий день уехали обратно. Москва город слишком непривычный, устали сильно. Ходили из одного магазина в другой, да в очередях стояли. В метро вообще ничего не поняла, куда надо идти, почему. В общем, впечатление осталось… так себе.
   - Москва мне тоже не нравится. Шум, гам, толпы людей, все куда-то несутся, торопятся. В метро, правда, я ориентируюсь легко. Будем в Москве вместе, я тебя быстро научу.
    Маше эта идея явно понравилась.
   - А вообще, в Москву надо ехать с какой-то конкретной целью. Например: посетить ВДНХ, или погулять по Красной площади и ГУМ прихватить. Или на какую-нибудь выставку. Чтобы не распыляться. Тогда нормально. Утром приехал, побывал, где запланировал, вечером – на поезд и уехал.
   Макар замолчал, о чём-то вспоминая, потом спросил:
   - А что ты в Чиксе нашей делала? Я так понял, что вы там выступали с концертом?
   - Да, я в хоре пою. Здесь вот, в нашем доме культуры репетируем и здесь же выступаем по праздникам. Иногда ездим с выступлениями в другие посёлки нашего Управления.
   - Ну, вот. А ты говоришь, жизнь скучная. А у самой такое увлечение! Даже на гастроли ездите, как настоящие артисты.
   - Скажешь тоже. Это же просто так, от скуки. Надо же чем-то себя занять. Иначе, совсем свихнуться можно. Вот, кстати наш дом культуры. Пойдём, посмотрим, что за фильм тут сегодня идёт. Там, с другой стороны афиша.
   Они обошли вокруг здания с колоннами, фасад которого выступал из парка, где Макар с Машей прогуливались.
   - «Мерседес уходит от погони», - прочитал вслух Макар, -  название фильма такое… завлекающее. Судя по афише – про войну. Идём?
   - Начало сеанса в шесть часов вечера, - прочитала Маша, - время ещё есть, погуляем до начала. Только билеты надо сейчас взять. Тут иногда билеты на несколько дней вперёд разбирают.
   Так и сделали. Пока гуляли, Макар рассказывал по просьбе Маши, за что получил медаль и звание досрочно. Сейчас, по прошествии времени, история казалась весёлой. Наиболее грубые моменты Макар старался пропускать.
   Маше всё было интересно. Она то смеялась, то испуганно вскрикивала во время рассказа. Когда Макар перешёл к спортивным победам, они спохватились, что пора заходить в Дом культуры.
   Как оказалось, все билеты были проданы. В фойе от желающих посмотреть новый фильм, было не протолкнуться. Сразу возле входа Машу окликнули. Они подошли к группе молодых парней и девушек – все знакомые Маши. Макар чувствовал себя немного неловко, он тут никого не знал. Среди Машиных знакомых особенно выделялся один парень. Высокий черноволосый с наглыми, самоуверенными глазами, плотного телосложения. Макару почему-то он напомнил осуждённого Бочкарёва – такой же здоровенный, только этот был одет во всё модное импортное.
   - Маша, а что это за мальчик с тобой? – прощебетала худенькая девушка с ярко-рыжими волосами, которую обнимал за талию один из парней.
   - Это Макар, он из Чиксы-озера…
   - С периферии, - презрительно засмеялся здоровенный, - чё тебе, Маша, местных парней не хватает?
   Макара заело такое пренебрежение:
   - Можно подумать, что вы тут в столице живёте.
   - Для таких, как ты, мы – столица, - парировал здоровый.
   - Это, каких,  таких? – начал заводиться Макар.
   - Между прочим, - вклинилась Маша, - Макар из-за меня под пули шёл, вот! Я не уверена, что кто-то из вас способен на такое. Пошли, Макар, - она схватила его под руку и потащила в сторону.
   - Твой знакомый явно на что-то напрашивается, - проговорил Макар, когда они немного отошли в сторону, - он, по-моему, к тебе не равнодушен.
   - Владик-то?
   - Не знаю, самый здоровый из всех.
   - Владик Ухтомский, сын начальника нашего Управления, генерала Ухтомского. Он давно пытается ко мне подкатить. Да только… не нравится он мне. Слишком самоуверенный, считает, что все девчонки просто обязаны по нём сохнуть. Бабник! Обнадёжит какую-нибудь влюблённую дурочку, погуляет и бросит.
   - Аттестованный?
   - Ну да, старший лейтенант. Закончил Барнаульскую спецшколу МВД, работает на головной начальником отряда.
   Маша вгляделась Макару в лицо, в её глазах мелькнул страх:
   - Ты с ним не вздумай связываться. Видел, какой он здоровый, да ещё и разряд по боксу имеет.
   - Здоровый – это не показатель. И быка в консервную банку загоняют.
   - Папа у него шишка. В случае скандала, на чьей он стороне будет, как ты думаешь? Да и остальное правосудие?
   - Думаю, на стороне справедливости, - Макар засмеялся, - да и не собираюсь я ни с кем связываться. Кроме тебя, конечно.
   Маша улыбнулась:
   - Пошли в зал, видишь, двери открыли.
   После кино Макар и Маша, не спеша, под ручку двигались по тротуару в толпе таких же зрителей.
   - Мне фильм в целом не понравился, - Маша посмотрела на Макара, - я люблю про любовь, а не такие, где дерутся и стреляют. А тебе как?
   - Я как раз обычно люблю, где дерутся и стреляют, - Макар задумался, как бы точнее выразить своё впечатление от фильма, - здесь этого полно, с избытком. Но, как-то всё наивно, примитивно, рассчитано на детей и подростков. Как «Неуловимые мстители», только война другая. Музыка хорошая, только вот песню Высоцкого вставили не к месту.
   - Почему? Хорошая же песня, «он не вернулся из боя».
   - Этой песне уже больше десяти лет. Могли бы что-нибудь посвежее подобрать. Попросить того же Высоцкого, он много песен написал к фильмам.
   - Ты слишком привередливый, - засмеялась Маша, - рассуждаешь, как зануда – кинокритик. Привык, наверное, все фильмы самые свежие смотреть. Ты же, в основном, ближе к столице жил.
   - Перед тем, как сюда ехать, я в Москве дней десять прожил. От скуки ходил по кинотеатрам. Фильмы там идут те же самые. Разве что выбор больше, и крутят их немного раньше. Бывало, такую муру посмотришь, еле до конца досиживаешь.
   - Расскажи что-нибудь из того, что видел.
     Макар задумался, потом отмахнулся:
   - Я могу сказать только -  понравился фильм или нет, а смотреть это нужно каждому лично, чтобы оценить. Давай я тебе лучше о соревнованиях расскажу.
   Макар рассказывал о своих спортивных победах, умалчивая, конечно, об открывшихся сверхспособностях. Маша приходила в восторг от одних только названий городов, где эти действия происходили.
   - Вот мы и пришли, - со вздохом сожаления сказала Маша, останавливаясь возле одного из подъездов пятиэтажки, - здесь, на третьем этаже я и живу.
   - Может, ещё погуляем? – Макару было жалко расставаться.
   - Поздно уже, мама будет волноваться. Ты лучше приезжай почаще.
   - Теперь буду стараться при любой возможности вырываться из периферии в вашу столицу.
   - Вот, тебя заело. Меньше слушай всяких недоумков. Ну, всё, до свидания.
   Маша замялась. Макар истолковал это как сомнения, нужно ли целоваться на прощание или ещё рано. Он решительно обнял Машу, прижал к себе и поцеловал в губы.
   - Пусти, разве можно так, - она упёрлась ему в грудь кулачками, вырываясь. Отстранившись, украдкой оглянулась – видит ли кто – и побежала к двери подъезда. Макару показалось, что, несмотря на сумерки, он успел разглядеть в её глазах счастливые искорки.

                Папенькин сынок

   Макар быстрым шагом шёл в сторону гостиницы при Управлении, где остановился сразу по прибытии. По широкой, хорошо освещённой, центральной улице двигалось в разных направлениях довольно-таки много народа. Люди наслаждались тёплой весенней погодой, дышали свежим воздухом, общались, с разных сторон слышались громкие возгласы и взрывы смеха.
   От центральной улицы к гостинице вела аллея из сросшихся кронами деревьев. Здесь освещения не было, только в конце аллеи у входа в гостиницу горел на столбе одинокий фонарь.
   Со скамейки впереди поднялись три фигуры и перекрыли проход, поджидая Макара. Одна из фигур выделялась габаритами.
   «Ну, конечно, как же без этого», - Макар подсознательно чего-то подобного и ожидал, - «сейчас скажут – «дай закурить», а потом – «ах, ты ещё и не куришь!»
   - Слышь, ты, деревня, - лениво процедил Владик, - а кто тебе разрешил с нашими девками гулять?
   - А кто запретил? – машинально ответил Макар, прикидывая, успели навести о нём справки Машины знакомые или нет. Если они не знают, с кем имеют дело, то уверены, что втроём легко справятся, тем более, что громила – боксёр. А если кто-то ещё есть для подстраховки, спрятался в кустах, а потом подскочит сзади с колом? Получать по голове у Макара желания не было. Надо подстраховаться, решил он. Время остановилось.
   Оставив замерших гопников стоять посреди улицы, Макар заглянул за ряд ровно подстриженных кустов вдоль аллеи. Ещё один Машин «друг», стоял, согнувшись, и, вытянув шею, напряжённо смотрел между кустов. В руке он держал обрезок трубы, обёрнутый с одной стороны газетой.
   «Руки пачкать не хочет, сволочь, чистоплюй», - на Макара накатывала волна бешенства, - «такой трубой можно запросто череп проломить».
   Он точным ударом отключил паренька и проверил другую сторону аллеи. Там никого не оказалось. Вернувшись на исходную позицию, Макар «запустил» время.
   - Я запрещаю, - Владик, видимо, привык, чтобы от одного его тона у оппонентов душа уходила в пятки, тем более таких, по сравнению с ним, щуплых, как Макар.
   - А у тебя запрещалка выросла? – Макар откровенно издевался.
   - Ах, ты… - замах у громилы был короткий. Точный удар в голову, если бы не навсегда поставил точку на жизненном пути Макара, то хорошее сотрясение гарантировал наверняка. Время замерло.
   Макар поднырнул под зависшую руку и, в свою очередь, нанёс два сильных удара в солнечное сплетение. Сделал шаг назад о «отпустил» время.
   Не ожидавший встречного удара боксёр Владик даже пресс особо не напрягал. За что и поплатился. Схватившись руками за живот и согнувшись пополам, он несколько секунд судорожно пытался вздохнуть, потом задом шмякнулся на асфальт и простонал:
   - Ох, мать твою!...
   Макар сделал шаг вперёд, похлопал его по щеке и заботливо произнёс:
   - Что, Владик, поплохело? – при этом он не выпускал из вида оставшихся двоих. Те явно не ожидали такого развития событий, растерянно топтались на месте. Один из них, глядя за спину Макара, свистнул.
   Макар даже оглядываться не стал. Нагнувшись к боксёру, он сказал ему на ухо:
   - Забудь про Машу. И ещё. Запомни, папенькин сынок. На каждого генерал-майора, найдётся генерал-лейтенант или генерал-полковник. Это, чтобы ты не считал себя неприкасаемым.
   Выпрямившись, он шагнул к оставшимся:
   - У вас тоже ко мне есть претензии? – он смотрел в лицо крайнему.
   - Нет, претензий нет, - тот развёл руки в стороны.
   Макар посмотрел на второго.
   - Какие претензии, братан, - поторопился тот с ответом.
   - Жаль, а то я даже согреться не успел. Ну, ладно, счастливо оставаться. 

                Отцы и дети

   - Ты мне ничего рассказать не хочешь? – генерал исподлобья смотрел на вытянувшегося по стойке смирно у него в кабинете собственного сына в офицерской форме.
   - О чём, папа? – Владика выдернули с работы и приказали бегом прибыть в кабинет начальника Управления. Всю дорогу он лихорадочно размышлял на бегу, кто его сдал – приятели, или капитан кому-то рассказал.
   - О том, как ты вчера вместе со своими прихлебаями огрёб звездюлей от капитана с периферии, - генерал хлопнул ладонью по столу так, что все предметы на нём подпрыгнули, карандашница упала, и карандаши раскатились по всей столешнице.
   - Да ничего я не огрёб… - начал Владик.
   - Молчать! – генерал вскочил, подошёл к сыну и, глядя на него снизу вверх, прошипел, - давно надо было тебя на место поставить. Совсем распустился! Наконец-таки хоть один нашёлся! Ты хоть знаешь, вообще, с кем ты связался?
   - Нет.
   - Капитан Коробов, чемпион СССР по самбо. Он недавно у себя на рабочем объекте пятерых вооружённых рецидивистов в одиночку отделал как щенков.
А таких боксёров, как ты ему и десяток не проблема.
   - И что, значит, ему можно теперь с нашими девками гулять? – набычился сынок.
   - С кем он гулял? Я знаю, что он один шёл, когда вы на него напали.
   - Он Машку Стогову провожал.
   - Что! Ты что, сукин сын, ещё и на Машу нацелился?! С каких пор она стала твоей?! Мало ты девок перепортил!? Учти, за Машу я тебе лично яйца бы оторвал. Ты хочешь меня со Стоговым лбами столкнуть?
   Генерал замолчал, свирепо глядя на сына. Потом махнул рукой, вернулся к столу, устало плюхнулся на стул.
   - Когда ты уже женишься? Может, хоть немного остепенился бы.
   - Так вот на Машке я бы…
   - Ну, ты и придурок! Маша никогда за тебя не пойдёт, слишком она тебя хорошо знает. И Стогов, тем более, этого не допустит. Ищи себе дурочку где-нибудь… подальше.
   Генерал перевёл дух.
   - Да и с капитаном этим не всё понятно. Кто-то за ним стоит. И очень серьёзный. Вчера здесь по его душу был представитель из Москвы. Сначала заставил меня ему премию выписать. А потом с Коробовым о чём-то беседовал. Хотя, если честно, за такое орден надо давать, а не деньги.
   - Он меня ещё генералами пугал, - вспомнил Владик.
   - Какими генералами? Ну-ка, ну-ка, дословно.
   - Он сказал, что на каждого генерал-майора, найдётся генерал-лейтенант или генерал-полковник. И чтобы я не считал себя неприкасаемым.
   - Ну, точно! – голос генерала дрогнул, - я же и говорю, за ним кто-то стоит. И очень влиятельный. Там, в Москве этого капитана может быть ценят больше, чем меня – генерала. Ты понимаешь, куда ты меня втягиваешь? Вот пнут меня с этого кресла, кем ты будешь? Сыном пенсионера? Ты до пенсии старлеем останешься, если не разжалуют. Пошёл вон!
   Владик пулей вылетел из кабинета. Генерал перевёл дух, вытер платком вспотевшее лицо и нажал кнопку селектора:
   - Алексей Иванович, зайди ко мне.
   Стогов появился в генеральском кабинете через пол минуты.
   - Алексей Иванович, ты в курсе, что причиной вчерашней стычки, о которой ты мне докладывал, между моим сыном и Коробовым, была твоя дочь?
   - Я в курсе, что Маша с Коробовым вчера вместе гуляли, ходили в кино. Более того, я сам посоветовал так им сделать. А причина… тут скорее не из-за Маши. Ещё в Доме Культуры перед началом фильма Владик хамил Коробову, пытался унизить, в общем, провоцировал. Видимо его возмутил тот факт, что Маша оставалась равнодушной к его намёкам на ухаживание, а пришла с незнакомым парнем.
   - Вот оно как… - протянул генерал, - понятно. А что за отношения у Маши с Коробовым, если это не секрет. Насколько там серьёзно?
   - Не секрет. Маша без памяти влюбилась в своего спасителя. Просила меня навести справки о нём. Я тянул сколько мог. А вчера она сама его увидела, он зашёл к ним в бухгалтерию. И сразу притащила ко мне в кабинет. Хорошо, хоть парень серьёзный оказался. Сам объяснил Маше, что нужно получше познакомиться, пообщаться, а потом уже делать выводы. Хотя чувствуется, что он на неё тоже запал. Я и посоветовал вчера им погулять вместе, чтобы присмотрелись друг к другу.
   - И что, если у них срастётся, ты согласен на такого зятя?
   - Маша у нас единственная дочь. Я сделаю всё, чтобы ей было хорошо. Если она не остынет к Макару, пусть выходит замуж. А что, парень умный, смелый, такую карьеру сделал за короткое время. Не пьёт, не курит, спортсмен, чемпион СССР. Я думаю, он далеко пойдёт. Что ещё нужно желать дочери.
   - Какой-то он… таинственный, что ли. Не совсем понятный. И связи у него в Москве на самом верху.
   - Я в курсе. Вчера подполковник Васильев с ним общался. Какая должность у Васильева, я так толком и не понял. Когда он был в составе московской комиссии, что работала по тройному убийству, я пытался через других членов комиссии выяснить. Понял только, что Васильев возглавляет какой-то секретный спецотдел по особым поручениям. А Коробов, видимо хороший исполнитель этих самых поручений. Способности у него феноменальные. Вы сами знаете.
   - Да уж, знаю. До сих пор не могу понять, как можно бежать на стреляющий в тебя очередями автомат, чтобы ни одна пуля не зацепила.
   - Там, вчера, кстати, ещё один непонятный момент был. Ваш Владик для подстраховки велел одному из приятелей – Сашке Кейзину – спрятаться в кустах с обрезком трубы. Чтобы тот, значит, в крайнем случае, оглушил Коробова сзади.
   - Ну, Владик, ну, мразь. Я этого ещё не знал…
   - Так вот, этот Кейзин почему-то потерял сознание на некоторое время. Коробов к нему не подходил. То ли это случайность, то ли с Коробовым был ещё кто-то, хотя это вряд ли, он здесь никого не должен знать. То ли я вообще ничего не понимаю. Уж, больно вовремя это произошло.
   - Интересно. Ну, ладно. Со временем во всём разберёмся.

                Любовный треугольник

   В этот раз полёт на «кукурузнике» Макар вообще не заметил. Машинально купил билет, машинально сел в самолёт, тупо смотрел в окно на однообразный таёжный ландшафт, машинально вышел из самолёта. Очнулся только, когда уже шёл по улице посёлка.
   Все его мысли занимала Маша, её голубые бездонные глаза, в которых плескался то восторг, то испуг, но нежность, но в основном  - огромная, всепоглощающая любовь. В голове звучал её голос, её хрустальный смех. Помнился даже аромат её волос, свежего девичьего тела, ставший вдруг каким-то родным.
   Погруженный в свои мысли, Макар шёл по улице, машинально отвечая на приветствия знакомых, а это – практически все жители посёлка, и, только повернув к двухэтажке, до него дошло, что сейчас он попадёт прямо в объятия Ларисы. Хотя нет, она сейчас должна быть на работе. Всё равно, не сейчас, так немного позже, когда на обед придёт. Если сейчас увильнуть, сбежать на работу, то вечером неизбежно придётся исполнять мужские обязанности.
   А ведь это предательство по отношению к Маше! От этой мысли Макар даже остановился. Оглянувшись по сторонам, он сообразил, что выглядит нелепо, и шагнул в подъезд.
   Открыв дверь своим ключом, Макар вошёл в квартиру, сел за стол и задумался. Как быть? По идее, надо было сегодня объясниться с Ларисой, забрать свои вещи и уйти от неё. А куда? От квартиры он сам отказался. В общагу к ребятам? Как-то уже и не охота, отвык он от такой неуютной жизни.
   Хлопнула входная дверь, и в квартиру ворвалась Лариса:
   - Я узнала, что ты приехал, и решила на обед сходить немного пораньше. Ты, наверное, голоден? Тут, на печке, в сковороде мясо и картошка, сейчас разогрею.
   Всё это Лариса выпалила скороговоркой, подошла к вскочившему Макару, обняла его и чмокнула в щеку. Тут же пальцем затёрла след от губной помады и заглянула ему в глаза.
   - Ты чего такой мрачный? – Лариса присмотрелась внимательней, - случилось чего?
   - Случилось, - Макар решился, - Лариса, нам надо поговорить.
   - Та-а-ак! – Лариса каким-то шестым женским чувством сразу уловила причину. Отошла на два шага, скрестила руки на груди, спокойным взглядом внимательно оглядела Макара с головы до ног и безошибочно определила, - кого-то нашёл?
   - Лариса, я влюбился.
   - Поздравляю, - Лариса даже бровью не повела, - и кто же она?
   - Не важно. Просто она такая…такая…
   - Можешь не продолжать. Если уж ты, наконец, в кого-то влюбился, там должно быть что-то действительно волшебное. Городскую, значит, нашёл. Поздравляю ещё раз. Надеюсь, жениться на ней ещё не успел?
   - Нет, конечно, но думаю…
   - Тогда повторяю вопрос, мясо будешь? Любовь любовью, а обед по распорядку.
   - Так это… как-то неправильно всё. Мне, наверное, надо съехать от тебя. Рано или поздно она узнает, как я тут живу.
   - А как ты живёшь? На квартире у одинокой женщины? Ну и что, так многие живут. Ты мне платишь за квартиру и за кормёжку. А как и где мы спим, все могут только догадываться и строить свои предположения. Свечку тут никто не держал. У меня две комнаты. Диван стоит пустой. Будем считать, что ты на нём спишь. Хочешь, я его разложу и застелю постелью?
   - Нет, зачем? Это уже лишнее, - Макар почувствовал, как его начало отпускать то напряжение, что держало в последнее время. Лариса права. Зачем сейчас что-то менять? Пока он не женат, изменять жене он не может. Когда он ещё женится и женится ли вообще – неизвестно. А молодой здоровый организм всё равно своё потребует.
   Макар посмотрел на Ларису, как она хлопочет возле печи, переставляя сковородки, и понял, что организм уже требует. И не еды.
   - Ты права, Лариса, - он обнял её сзади и запустил руку в кофточку, - но мясо подождёт, надо сначала другой голод утолить.
   - Я всегда права, - Лариса развернулась к нему лицом и закинула руки на плечи, целуя в губы, - а то придумал какую-то проблему. А проблемы-то и нет.

                Лейтенант Коровин

   Чтобы душевные страдания ушли на задний план, лучше всего с головой погрузиться в работу. Что Макар и постарался сделать.
   Утром после развода он устроил небольшое совещание со своими оперативниками.
   - Что нового произошло за время моего отсутствия?
   - Всё как обычно. Только тут такое дело… - Коваль немного замялся, - понимаешь, Макар, у меня в пятом корпусе молодой начальник отряда лейтенант Коровин постоянно приносил зекам чай и курево по двойной цене. То есть, они дают ему деньги, он покупает в магазине посёлка. Проносит через КПП и отдаёт им. На этом зарабатывает себе на водку. Любит выпить. Причём пьёт в одиночку, сам на сам. О каких-нибудь его друзьях – собутыльниках мы со Стасом ничего не слышали.
   Но это пол беды. Тем более, что действует он через дневальных в пятом бараке, а они оба мои агенты. Но недавно они попросили его принести бутылку водки по заказу одного из «блатных». Он принёс, за двойную цену, естественно. Они её отдали заказчику и попросили ещё две. Больно уж выгодно для них оказалось. Коровин пообещал, взял деньги и не принёс. Оправдывался тем, что забухал, не выдержал и всё пропил. Обещал вернуть с получки. Они ему простили и дали ещё столько же. Он поклялся, что принесёт, и опять их кинул. Потом извинялся, мол, опять бес попутал, больше такого не повторится и предложил, чтобы убедиться, дать ему ещё раз возможность исправиться. Причём, при этом поклялся так, мол, если не принесу, можете меня отпидорасить. Они поверили, дали денег, а он опять не принёс. Теперь они спрашивают у меня разрешения, чтобы этого лейтенанта «опустить». Что делать? Может, дать им «добро»?
   - Мы пытались с ним поговорить, - добавил Моргун, - мол, Володя, мы знаем, что ты таскаешь зекам всё, что закажут, прекращай ерундой заниматься. А он говорит: «Ловите!» Такая злость разбирает. Может, действительно, пусть его «опустят»? Что б другим неповадно было.
   - Ни в коем случае! – Макар удивлённо посмотрел на парней, - с ума сошли? Какой бы он не был, но он пока офицер. Представляете, если это произойдёт, и об этом узнает вся зона? На нас самих будут смотреть с насмешкой. Офицера отпидорасили! Нет. Его надо нам самим задержать с поличным и уволить из органов.
   - Так в том-то и проблема, - Коваль развёл руками, - мы будем знать, когда он должен занести, задержим, а он в очередной раз придёт пустой. Вони будет! Честного офицера унизили подозрением!
   - Значит, нужно знать точно, когда он будет идти заряженным.
   - А как? – хором сказали парни, переглянулись и засмеялись.
   - Придумаем. Для начала надо пообщаться с агентами. Пошли, Витя, сходим к тебе в барак. А ты, Стас, займись писаниной, пока есть возможность. Кстати, Коровина я видел на разводе. Он сейчас должен быть у себя в кабинете. Может, уже занёс?
   - Вряд ли. Зарплаты пока не было, а денег на водку у него точно нет.
   В бараке выяснилось, что Коровина в кабинете начальника отряда нет. Один из дневальных заскочил в кабинет к оперативникам:
   - Тут такое дело, - зашептал он, постоянно оглядываясь на дверь, - вы, гражданин капитан в курсе, насчёт нашего отрядного?
   - Он в курсе, - Коваль кивнул головой, - рассказывай.
   - В общем, сегодня лейтенант зашёл в барак и сразу нам предложил за расчет принести две ампулы «омнопона». Это такой наркотик, за него наши наркоманы любые деньги не пожалеют. У него жена работает фельдшером в воинской части. Хочет там взять.
   - Да, ладно, - Макар недоверчиво покачал головой, - омнопон не наркотик, а сильнодействующий препарат группы «А», то есть фактически приравнен к наркотикам. Он строгой отчётности. Там даже пустая ампула уничтожается по акту. В комиссию на уничтожение у нас в колонии, например,  входит начальник оперчасти по должности. Я уже два раза участвовал, поэтому и знаю.  А как там медичка его спишет?
   - Не знаю, - зек пожал плечами, - это его проблема.
   - А давно он ушёл?
   - С пол часа уже. Скоро должен вернуться.
   Дневальный открыл дверь кабинета и выглянул в коридор. Обернувшись, он сделал страшные глаза и пальцем на уровне пояса показал в бок.
   - Пришёл, - догадался Макар и направился в коридор.
   Посреди коридора спиной к ним стоял Коровин и разговаривал с другим дневальным. Тот что-то сказал лейтенанту, Коровин обернулся и увидел выходящих из кабинета оперативников.
   - Володя, ты-то как раз и нужен, - Макар пытался понять, «заряженный» в настоящий момент лейтенант, или у него опять «облом». Стоявший лицом к Макару дневальный пальцем указал на лейтенанта, а потом себе на грудь. Этот жест, видимо, изображал,  что запретный препарат лежит у Коровина в кармане фирменной рубашки. Но надо это знать наверняка. Время замерло.
   Макар быстро подошёл к замершему Коровину и провёл пальцем по карманам его рубашки. В одном чётко выделялся прямоугольник удостоверения, в другом было что-то бесформенное. Макар расстегнул пуговицу на кармане, двумя пальцами нащупал и вытащил из кармана пластиковый блок с двумя ампулами, прочитал название «омнопон», вернул ампулы обратно в карман и застегнул пуговицу. После чего вернулся к замершему Ковалю и «отпустил» время.
  - Тебя начальник срочно к себе требует, - продолжил Макар, -  только что звонил сюда в барак, а тебя не было. Сказал доставить живым или мёртвым.
   - А зачем, не знаешь? – растерялся Коровин.
   - Понятия не имею, - пошли, мне тоже в штаб нужно.
    Коровин пожал плечами и направился на выход из барака.
   - Витя, ты с нами? – Макар обернулся к Ковалю.
   - Я догоню.
   На крыльце штаба курил дневальный.
   - Хозяин у себя? – спросил Макар, при этом, повернув голову, встретился взглядом с догнавшим их Ковалем. Тот, еле заметно, одними глазами дал понять, что всё нормально.
   - У себя. Они вдвоём с режимом, - дневальный угодливо распахнул дверь перед офицерами.
   «Прекрасно», - подумал Макар, - «как раз и Ткачёв здесь».
   - Здравия желаю, - поздоровался Макар, войдя в кабинет Шепелева. Подтолкнул к столу Коровина и сказал, - Николай Семёнович, прикажите ему выложить на стол всё, что есть в карманах.
   Шепелев удивлённо посмотрел на Макара, но сразу всё понял:
   - Выкладывай.
   Коровин пожал плечами, не спеша, расстегнул карман, достал двумя пальцами удостоверение, небрежно бросил его на стол и замер.
   - Другой карман, - поторопил его Макар.
   На стол упали какие-то свёрнутые бумажки  и блок с двумя ампулами.
   - Объясни, что это за ампулы и почему они у тебя в кармане? – строго сказал Макар.
   Шепелев взял в руки ампулы и, близоруко щурясь, стал их рассматривать вместе с подошедшим Ткачёвым.
   - Это моё лекарство, я его пью от температуры, простыл, - с честным лицом ответил Коровин.
   - А что это? – Шепелев так и не разобрал, что написано на ампулах, и ждал объяснений от Макара.
   - Это, товарищ подполковник, «омнопон», сильнодействующий препарат группы «А», строгой отчётности. Нашими зеками используется как наркотик и предназначался им. А взять его Коровин мог только у своей жены, которая работает фельдшером в воинской части. Поэтому я сейчас иду в батальон. Прошу вас, Николай Семёнович, предупредить комбата, чтобы оказал мне содействие, только не говорите по телефону про ампулы.
   Повернувшись к Коровину, Макар добавил:
   - Придурок, если бы ты выпил эти ампулы, то сдох бы сразу. Витя возьми у него объяснение, а я  - в батальон.
   Территория батальона от улицы была огорожена двухметровым деревянным забором. Макар нажал на кнопку возле калитки. В небольшом отверстии мелькнул чей-то глаз, и дверь сразу распахнулась. Часовой вытянулся по стойке смирно и, отдавая честь, гаркнул:
   - Здравия желаю, товарищ капитан!
   Макар удивился. У чужих, незнакомых офицеров здесь положено спрашивать: «Разрешите узнать цель вашего прибытия?» Видимо, его уже за чужого не считают. Насколько Макару было известно, его личность среди солдат в последнее время обсуждается чаще, чем других офицеров батальона вместе взятых.
   - Комбат у себя? – спросил он, отвечая на приветствие.
   - Так точно, товарищ капитан!
   Комбат поджидал Макара на крыльце.
   - Что-то серьёзное случилось? – спросил он, здороваясь, - начальник ваш меня заинтриговал, а по телефону ничего говорить не хочет. Всё, мол, Коробов объяснит.
   - Где тут у вас медпункт? Пройдёмте туда, я по дороге расскажу.
   - Прошу, - комбат рукой указал направление.
   - Несколько минут назад мы задержали начальника отряда лейтенанта Коровина при попытке передачи осуждённым сильнодействующего препарата, приравненного к наркотикам. Взять это лекарство он мог только у своей жены, которая работает у вас фельдшером, - на ходу объяснял Макар, - лекарство это применяется очень редко при невыносимых болях на грани потери сознания. Например, при серьёзных травмах или раковых заболеваниях. В каждом случае составляется акт. Пустая ампула уничтожается при трёх свидетелях. Мы с вами, товарищ майор, должны сейчас проверить документацию на эту тему.
   - Какие-то бумаги она мне приносила на подпись, - задумался Данилец, - я подписывал, особо не вникая.
   - Были у вас в последнее время травмы на грани жизни и смерти?
   - Сплюнь! На фиг, на фиг! Не дай бог! Травмы бывают. То кто-то руку вывихнет, то палец прищемит, то кому-то фингал поставят, не без этого. Но серьёзных при мне не было.
   - Вот сейчас и поглядим, на что она лекарства списывает.
   Комбат распахнул дверь с надписью «медпункт»:
   - Здравствуй Ольга! Покажи-ка нам документы, где ты регистрируешь применение препаратов строгой отчётности.
   - Конечно, конечно, - фельдшер положила на место телефонную трубку, которую держала возле уха в момент их появления и потянулась к сейфу, - какой конкретно препарат вас интересует?
   - Омнопон, - подсказал Макар и заметил, как дрогнули её руки.
   Ольга достала из сейфа журнал, положила на стол и стала листать:
   -Омнопон… омнопон… вот! Последний раз применялся рядовому Жапарову второго мая.
   - Это, которого собака укусила? – проявил осведомлённость комбат.
   - Да.
   Макар засмеялся.
   - Что тут смешного? – возмутилась фельдшер.
   - Собака ему что, ногу оторвала или ягодицу?
   - Да, нет, я помню, - комбат нахмурился, - так, небольшая ссадина на руке.
   - Но он жаловался, что ему очень больно, - пыталась оправдаться фельдшер.
   Макар в это время, разглядывая кабинет, зацепился взглядом за урну, стоявшую возле стола. Сверху в бумажном мусоре лежала знакомая упаковка.
   - А это что у вас, - он достал из урны пластиковую упаковку на три ампулы, её край был неровно обрезан, - обратите внимание, товарищ майор, - из своего кармана он извлёк упаковку с двумя ампулами и приложил краями две упаковки. И без экспертизы было понятно, что две ампулы были обрезаны именно от этой упаковки, - это мы изъяли сегодня у её мужа в жилой зоне.
   - И как это понять? – взгляд у комбата стал мрачным, - я у тебя спрашиваю. Ольга.
   Фельдшер молчала, уставившись в распахнутый журнал.
   - А тут и понимать нечего, - Макар усмехнулся, - налицо несколько преступлений сразу: сбыт наркотиков, совершённый группой лиц; злоупотребление служебным положением, подделка документов…
   - Ну, сучка! – взорвался комбат, - ключи мне отдала и пошла нах.. отсюда. Мне принесёшь рапорт… заявление об увольнении. Ты ведь и меня подставила, подсовывала на подпись липовые бумаги!
   Когда бывший фельдшер, всхлипывая, выбежала из кабинета, комбат, закрывая дверь отобранными ключами, оглянувшись вокруг, спросил Макара:
   - А без уголовного дела как-то можно обойтись?
   - Это не от меня зависит, - Макар прикинул про себя возможные варианты, - я думаю, спустят на тормозах. Лейтенанта попугают и уволят за утрату доверия. А вы свою сотрудницу – по собственному желанию.
   - Это уж обязательно! Слушай, давай на «ты», а то как-то не по-людски выкать друг другу.
   - Согласен, – Макар протянул руку, - Макар.
   - Валера, - комбат пожал ему руку, - слушай, тут у нас зимой солдаты новую игру придумали – «в капитана Коробова». Один бежит, остальные в него снежками кидают. Кто дальше сумеет пробежать, то и победитель.
   Макар засмеялся:
   - Надо же!
   - А после последней твоей стычки на бирже начали учиться от топоров уворачиваться. Хорошо хоть, вместо топоров догадались палки использовать. После того, как одному придурку в ухо заехали, я запретил. Мозги ещё повыбивают друг другу, спортсмены хреновы. Эх, можно было бы обмыть это дело, но знаю, что ты совсем не пьёшь. Один на весь посёлок такой идейный.
   - Что поделаешь, - Макар развёл руками.

                Столица республики

   - Опять тебе, Коробов, в командировку ехать, - «обрадовал» Макара Ткачёв, - только в этот раз подальше.
   - В Москву, - попытался догадаться Макар, при этом подумал, что, вроде бы, рановато.
   - Размечтался! Нет, но тоже в столицу. Город Сыктывкар – столица республики Коми.
   - А там, кому я понадобился?
   - Всё по тому же вопросу – уголовное дело по тройному убийству. Звонил мне следователь Ветров, помнишь его? А ему, в свою очередь, названивают из Сыктывкара. Там дело находится на особом контроле Москвы. Убийцам наших оперов грозит «вышка». Вот они, видимо, цепляются в своих показаниях, за что только можно, как утопающий за соломинку. Следствие старается всё подчистить идеально, чтобы дело не вернули на доследование. Сейчас они хотят провести очные ставки с тобой, как с главным участником задержания.
   - Блин! Как-то неохота…
   - Да тебе молодому, холостому такие командировки только в радость должны быть. Проезд туда - обратно бесплатный, по требованию, гостиницу выбирай самую лучшую, - всё оплатят, суточные за каждый день – плюс к зарплате. Сам бы с удовольствием съездил, хоть я и женат и постарше, развеяться, Большую Землю повидать.
   - Это Сыктывкар Большая Земля? – скептически хмыкнул Макар.
   - По сравнению с нашим захолустьем, любой городок пуп земли. А это всё-таки столица республики.
   Эти слова напомнили Макару разговор с «папенькиным сынком», и мысли сразу перекинулись на Машу. Добираться то придётся через город, где она живёт. Может, получится с Машей немного погулять? Настроение сразу улучшилось.
   Увы! Первый рейс «кукурузника» из Чиксы был полностью загружен бригадой геологов, возвращавшихся из командировки и ночевавших в палатках на территории аэропорта. Естественно, что в очереди они оказались первыми.
   Макар с тоской смотрел, как весёлые небритые мужики грузятся в самолёт с гитарами и огромными рюкзаками, понимая, что вероятность общения с Машей стремительно приближается к нулю.
   Следующий рейс был через два часа и сборный, то есть до конечной цели сделал ещё четыре посадки и взлёта в небольших посёлках. Макар мужественно боролся с приступами тошноты. Но выдержал.
   Понимая, что заехать в Управление по времени уже не получается, Макар сразу с аэропорта отправился на вокзал. Только купил билет, как подошёл поезд.
   По расписанию поезд должен был прибыть в столицу республики перед  обедом. Но из-за какой-то аварии на железной дороге простоял на безымянном полустанке несколько часов. Макар, хотевший обернуться одним днём и вечером уехать обратно, понял, что придётся искать гостиницу.
   - В самую лучшую, - сказал он таксисту.
   В «лучшей» гостинице сразу от входных дверей бросалась в глаза монументальная надпись «Мест нет!» Табличка с таким текстом, изготовленная, судя по внешнему виду, из мрамора, возвышалась на стойке, за которой расположились две не менее фундаментальные холёные дамы. Перед стойкой топтался мужчина средних лет с ярко выраженной кавказской внешностью.
   Макар подошёл поближе, дожидаясь, когда администратор освободится, слабо надеясь на чудодейственную силу служебного удостоверения. Это во времена Берии корочки с надписью «НКВД» вгоняли в трепет любого чиновника и открывали самые недоступные заведения. В последние годы уважение к этому министерству заметно снизилось.
   - Мужчина, я же вам сказала, если брони нет, то не теряйте время, – лениво процедила кавказцу одна из дам, не отвлекаясь от вязания.
   - Как нэт? Есть бронь, сейчас, - клиент достал из кармана брюк смятый комок денежных купюр, выхватил оттуда фиолетовый «четвертак», сунул его в паспорт и протянул документ женщине, – вот бронь, смотрите.
   Та со вздохом отложила вязание, сделала два шага к стойке, открыла паспорт и, тут же закрыв его, швырнула на стойку.
   - Что вы себе позволяете! – её гневный голос зазвенел на всё фойе, - я сейчас милицию вызову!
   Кавказец быстро схватил паспорт и сунул его в карман:
   - Это ви что сэбе позволяешь!? – его голос сорвался, - у вас пол гостиницы пустой, а ви никого не заселяешь! Я на вас жаловаться буду!
   - Жалуйся, - дама равнодушно махнула рукой и отвернулась.
   - Дайте жалобную книгу.
   - Чего! – женщина резко развернулась. Её напарница отложила книгу и стала с ней рядом, уперев руки в бока, - а ты проживал в нашей гостинице? Нет? Вот и не имеешь право что-то писать в книгу жалоб.
   - Ишь, какой нашёлся умный! – поддакнула вторая.
   - Шёл бы ты отсюда, пока не посадили за хулиганство, - лицо первой дамы покраснело от возмущения.
   Незадачливый клиент подхватил портфель и, бормоча что-то, вроде «я на вас управу найду», быстро испарился.
   - А вам что? – ещё не остывшая администратор, наконец, заметила Макара.
   - Я вообще-то сам хотел вашу волшебную книгу жалоб попросить, - и, не дожидаясь, пока возмущённые женщины, дружно сделавшие большой вдох, пошлют его по известному адресу, Макар продолжил, - благодарность хочу написать.
   Женщины синхронно сделали выдох. После пятисекундной паузы главная спросила удивлённым тоном:
   - Как благодарность? Вы же у нас даже не проживали?
   - Ну и что? – Макар улыбнулся самой обаятельной улыбкой, на которую только был способен, - во-первых, вы мне просто понравились. Такие обаятельные, боевые. А во-вторых, я не теряю надежды, что буду проживать в вашей замечательной гостинице.
   Женщины заулыбались, переглянулись. Одна из них машинально поправила причёску на голове и мельком глянула в зеркало на стене.
   - А не обманете? – администратор спросила уже для порядка, так как главная святыня данного заведения – журнал жалоб и предложений – волшебным образом уже появился у неё в руках.
   - Так всё ведь под вашим контролем, - Макар открыл журнал, взял со стойки авторучку и начал писать, произнося вслух, - во время проживания в гостинице мне очень понравилось отношение обслуживающего персонала к своим клиентам. Лично я постоянно был окружён вниманием и заботой. Все мелкие бытовые вопросы решались мгновенно. Особенную чуткость и благожелательность я ощутил при заселении в гостиницу со стороны… как правильно ваша должность?
   - Дежурный администратор Смирнова Татьяна Григорьевна, - засмущавшись, представилась главная, которая внимательно наблюдала за текстом, появляющимся в журнале.
   - А вы? – Макар взглянул на вторую.
   - Завхоз гостиницы Матвеева Людмила Ивановна, - дама даже покраснела от удовольствия.
   Макар добавил ещё несколько хвалебных строчек, расписался и протянул журнал. Людмила Ивановна прочитала вслух с выражением и прослезилась:
   - Так красиво про нас ещё никто не писал.
   - Вам какой номер нужен – люкс или подешевле? – деловито спросила Татьяна Григорьевна.
   Макар прибалдел, вот как, оказывается, можно просто решить такой сложный вопрос.
   - Мне, желательно, одиночный или на двоих. Чтобы там был душ, туалет, телевизор, есть такой?
   - Если хотите сэкономить, поселим в двойной, там всё это есть, плюс холодильник, телефон. Второго к вам подселять не будем.
   - Годится.
   - Заполняйте анкету, - Татьяна Григорьевна протянула бланк, - вы к нам надолго?
   - Нет. День, максимум два.
   - Жаль, - вздохнула завхоз, - такой приятный молодой человек. Все бы такими были.
   Оказавшись в номере, Макар в первую очередь с удовольствием принял душ. В последнее время приходилось мыться только в общей бане посёлка. Затем посмотрел телевизор. Чёрно-белый «Рекорд» показывал две программы. В посёлке Чикса – озеро, несмотря на двадцати – тридцатиметровые мачты с большими антеннами, телевизоры показывали более-менее разборчиво только одну программу и только в сильные морозы. В остальное время сигнал был слабым и постоянно забивался солдатскими рациями. Душ и телевизор в гостинице напомнили Макару о существовании определённых достижений цивилизации, которых он был лишён в последнее время.
   «Надо выбираться как-то из этой тайги», - эта мысль, которую в посёлке заглушала текучка, сформировалась у Макара в голове и перебила все остальные мысли.
   Как-то остро кольнуло в сердце воспоминание о матери, сестрёнке, отчиме, которых он не видел уже почти пол года. В родных краях живут его многочисленные родственники, одноклассники, друзья детства. Приятно было бы покрасоваться перед ними в офицерской форме с капитанскими погонами. Кто-то порадовался бы за него, кто-то позавидовал. А здесь? Ходит по посёлку один из многочисленных заезжих офицеров, ну и пусть себе ходит. Из всех жителей посёлка в детстве его никто не знал. Кто порадуется его успехам? Никто. Основная масса могут только завидовать.
   Он, конечно, помнил слова Васильева о том, что нужно какое-то время пересидеть. Но, сколько можно отсиживаться? Он, конечно, сейчас набирается опыта оперативной работы. Условия для этого идеальные. Хотя, также можно работать, проживая в родном городе. Там на окраине города целых три колонии, где, кстати, работает его друг и одноклассник Серёга Демидов.
   А Маша? Она же здесь останется. А почему, собственно, останется? Если в родном городе будет нормальное жильё и работа, можно жениться на Маше и увезти её туда.
   От этих мыслей Макар долго не мог заснуть. В результате в голове сформировалась цель на ближайшее время – добиться перевода в родной город. На худой конец – просто в город.
   Утром Макар явился по нужному адресу в республиканскую прокуратуру. Знакомый следователь, поздоровавшись, сразу заторопился:
   - Поехали в СИЗО, машина ждёт.
   - Почему в СИЗО?
   - А где нам подозреваемых допрашивать? Проще же там, где они содержатся, чем сюда их конвоировать.
   По мнению Макара, очные ставки можно было бы провести намного быстрее, но следователь опять проявил свою фирменную дотошность, потратив на каждый протокол не меньше двух часов. Так что уехать в этот день не получилось.
   Вечером в номер к Макару постучалась завхоз Людмила Ивановна:
   - Я извиняюсь. Случайно увидела в вашей анкете место жительства – посёлок Чикса – озеро. Вы там живёте и работаете в колонии?
   - Да, - Макар немного удивился такому позднему визиту. Женщина была немного старше его, примерно Ларисиного возраста, и выглядела очень даже аппетитно. Макар уже было решил, что она хочет его соблазнить, просто повод придумывает, но ошибся.
   - Дело в том, что ко мне сватается один мужчина, - женщина немного засмущалась, - он отбывал срок в колонии, которая находится в этой самой Чиксе, на строгом режиме. Не могли бы вы уточнить, что он за человек. Я почему-то думаю, что он меня обманывает.
   - А в чём обманывает, что срок отбывал?
   - Нет, что отбывал, этот точно. Он говорит, что его посадили за убийство одного негодяя. А он это убийство не совершал, его подставили. Что в зоне он пользовался авторитетом. Его признали «вором в законе».
   - А до этого он за что сидел?
   - Нет. Это его единственная судимость.
   - Тогда точно врёт. С первой судимостью на строгий режим не попадают. Для впервые осуждённых есть общий и усиленный.
   - Вот-вот, проверьте, пожалуйста, если можно. Вот здесь все его данные и мой домашний адрес, - она протянула листок бумаги.
   - Он давно освободился?
   - Года полтора назад.
   - Хорошо. Посмотрю в архиве, дело должно быть там.
   - Я со своей стороны постараюсь отблагодарить, - она так стрельнула глазками, что Макар сразу подумал об интимном способе благодарности, - с гостиницей у вас проблем в нашем городе никогда не будет. И даже, если кому-то из знакомых понадобится, отправляйте ко мне с запиской – организую.
   Людмила встала, чтобы уйти и замялась, как бы ожидая от Макара каких-то действий или предложений. Не дождавшись, вздохнула, попрощалась и вышла. Макар понял, что она готова была отблагодарить его прямо сейчас авансом. Почему-то вспомнился Ткачёв. Уж тот точно не упустил бы момент.
   
                Совместные планы

   Когда Макар попал в штаб родного Управления, до конца рабочего дня оставался один час. Поэтому он решил сначала выполнить просьбу своей гостиничной знакомой и навести справки о её женихе. В архиве у него сначала попросили предъявить удостоверение, затем без проблем выдали ему нужное дело.
   Полистав дело, Макар чуть было не заржал во весь голос. Тоже мне вор в законе, судимый за убийство! Последняя судимость – три года за кражу. Мучаясь с перепоя, забрался в чужую квартиру (ключ нашёл под ковриком у двери), в холодильнике обнаружил начатую бутылку водки, допил её и заснул. Проснулся в милиции. До этого - две судимости за хулиганство. В зоне работал парикмахером и на других должностях в хозобслуге. Такая работа считается «сучьей» и автоматически перечёркивает возможность сделать карьеру в криминальном мире.
   Когда Макар только начинал работать в колонии, ему рассказывали историю, как одного кандидата в «воры» уличили в том, что он лет пятнадцать назад, отбывая срок, работал заведующим баней, то есть на сучьей должности. За то, что утаил этот факт своей биографии, его сразу убили.
   На последней странице архивного дела, точнее - на обложке, был приклеен конверт, в котором было несколько фотографий осуждённого и три почтовых конверта.
   Макар попросил листочек бумаги, быстро написал короткое письмо, где указал, за что и когда «жених»  отбывал срок, своё мнение с небольшой характеристикой, вложил листок в один из конвертов, добавил туда фотографию, подписал адрес. Конверт с письмом сунул в карман и вернул дело. Оставалось только найти почту и оправить письмо. Взглянув на часы, Макар заторопился в бухгалтерию.
   Распахнув дверь, он громко поздоровался:
   - Здравствуйте девушки!
   Увидев Макара, Маша вся расцвела, встала и, не сводя с него глаз, будто боясь, что он может исчезнуть, направилась на выход. На пол пути спохватилась, ойкнула и испуганно посмотрела на главбуха.
   - Да иди уж, - понимающе улыбнулась та, - рабочее время уже почти закончилось.
   В этот раз целоваться они начали, как только дошли до тропинки в парке. Маша сначала упрекала Макара, что тот так долго не приезжал, рассказывала жалобным тоном, как долго она его ждала, скучала. Макар оправдывался, ссылаясь на службу. Рассказал о командировке. Потом поделился своим решением перебраться на Большую Землю, желательно в родной городок, обустроиться, а потом забрать её к себе.
   - Ты как, согласилась бы?
   - Спрашиваешь! – Маша повисла у него на шее, целуя в губы, - с тобой я хоть куда согласна.
   Немного успокоившись. Маша продолжила:
   - Я уже хотела уволиться и ехать в твою Чиксу, чтобы видеть тебя каждый день. Бухгалтера, я думаю, и там нужны.
   - Нет, Маша, это не то. Чикса – это дыра, захолустье. Там даже зеки над нами смеются, мол, ладно мы, по приговору суда здесь находимся, а вы то за какие грехи срок с нами тянете, причём, практически пожизненный? Телевизоры не показывают. Электричество регулярно пропадает. То солярку на подстанцию не смогли вовремя завезти, то сильный ветер дунул и столбы попадали. Основной транспорт для связи с внешним миром – самолёт. Зуб заболит – лети в поликлинику. Обрати внимание – не пешком пройдись, не на трамвае, троллейбусе, автобусе, метро, а на самолёте! Дурдом! Нет, Маша, такой жизни для тебя я не хочу.
   Они говорили, говорили, говорили и не могли наговориться. Целовались и не могли нацеловаться. Пока Маша не спохватилась, что пора домой, а то мама будет волноваться.
   Проводив её, Макар направился в гостиницу, подсознательно готовясь встретиться с гопниками. Но в этот раз никто его не остановил. Макар поймал себя на мысли, что даже немного расстроился из-за этого.

                Отпуск

   Летнее время летит быстро. Сезон отпусков, начавшийся с мая, резко уменьшил количество работающих сотрудников. Оставшимся приходилось работать «за себя и за того парня». Макару пришлось исполнять обязанности зам. по РОР вместо свалившего в отпуск Ткачёва. Как оказалось, обеспечение режима – это, в первую очередь, поддержание хозяйственной деятельности колонии. Это – завоз и складирование дров на зиму, вывоз накопившегося мусора, ремонт и строительство жилых и хозяйственных помещений. А также, контроль за нормальной работой столовой, санчасти, водокачки. Хорошо, хоть школа ушла на каникулы. Плюс к этому – руководство режимной и дежурной службой.
   От всех этих навалившихся непривычных обязанностей у Макара голова шла кругом. На любимую оперативную работу времени уже почти не оставалось. Но Моргун и Коваль уже вполне освоились со спецификой работы и вполне справлялись самостоятельно.
   На совещании оперсостава, состоявшемся при Управлении в начале июля по большинству показателей в работе, оперчасть колонии заняла призовые места. Единственный отрицательный показатель – громкое тройное убийство. Но тут вины начальника оперчасти не было, о чём подчеркнул проводивший совещание полковник Стогов. В личном зачёте Макар занял первое место по итогам первого полугодия.
   В процессе неформального общения с коллегами из других колоний, Макар очень удивился тому обстоятельству, что, оказывается, все были в курсе его подвигов. Выяснилось, что часть новостей передавалась осуждёнными при этапировании из колонии в колонию, на пересылке. Что-то разносили сотрудники во время командировок в Управление. Местные жители, выбираясь в город и общаясь с родственниками и знакомыми, тоже пересказывали наиболее интересные события из жизни посёлка.
   Макар при таком общении ожидал увидеть уже ставшие привычными завистливые взгляды. Оказалось, что его везде уважают. Как бы там ни было, но он своими действиями поднимает престиж работника ИТУ. Среди осуждённых растёт уважение к сотрудникам в такой же, как у Макара форме.
   Двое суток шло совещание. Вечерами коллеги – оперативники приглашали Макара закрепить знакомство в гостиничном номере. Везде, где остановились оперативники,  вечером творилось полное безобразие: пьянство и игра в карты. Макар же использовал вечера для общения с Машей.
    Дальше поцелуев их отношения не зашли. Зато в процессе долгих разговоров они, казалось, выяснили друг о друге всё, что только можно. И чем больше они узнавали друг друга, тем больше их взаимно притягивало. Макар всё чаще ловил себя на мысли, что не представляет дальнейшую жизнь без Маши. Судя по Машиным восторженным и обожающим взглядам, это чувство было взаимным.
   Вернувшись в свой посёлок, Макар развесил на стене кабинета полученные грамоты и написал рапорт на отпуск. Как оказалось, молодым специалистам не требовалось отрабатывать год для ухода в отпуск, чем Макар и воспользовался. Все начальники, видимо, предупреждённые на самом высшем уровне, подписали без вопросов.
   Поезд в Москву прибывал ранним утром, а из Москвы с Белорусского вокзала отправлялся поздно вечером. Макар позвонил Васильеву, но тот ответил, что уезжает в командировку, сильно торопится, напомнил, чтобы Макар обратился в конце отпуска. Пришлось целый день бесцельно болтаться по Москве.
    Прикупив в центральных магазинах подарки родственникам, Макар прокатился на метро до Красной площади, потолкался в ГУМе, потом прошёлся пешком до Елисеевского гастронома. Здесь прикупил несколько стограммовых бутылочек коньяка в подарок отчиму. Мимо Пушкинской площади пешком по улице Горького прошёлся до Белорусского вокзала. И только тут понял, как сильно устал. В залах ожидания народу было битком. Люди сидели даже на собственных чемоданах. Убедившись, что приткнуться не получится, Макар направился в воинский зал. Здесь он на входе предъявил служебное удостоверение и без проблем прошёл в полупустой зал. Оставшиеся четыре часа до отхода поезда он тупо просидел, читая купленные журналы.
   Появление блудного сына в родном доме было встречено всеобщим ликованием. Праздничный завтрак, после присоединения соседей, плавно перешёл в праздничный обед, а потом  - в не менее праздничный ужин.
   На следующий день Макар отправился к другу Серёге. Дома его не оказалось.
   - На работе он, - мать Серёги Тамара Ивановна обрадовалась Макару, как родному. Как он не отнекивался, но всё равно был вынужден принять приглашение попить чая.
   - Какие вы молодцы, что меня послушались тогда, - подперев ладонью подбородок, Тамара Ивановна откровенно любовалась Макаром, – сейчас оба не какие-то шоферюги, а офицеры, с образованием. Ты, кстати, в высшую собираешься поступать?
   - Да я… как-то и не думал, - растерялся Макар.
   - А Сергея его невеста убедила, будет поступать на учёбу заочно в Московский филиал Академии МВД.
   - У него невеста появилась?! – Макар опешил. На Серёгу это совсем было не похоже.
   - Ой, и не говори! – Тамара Ивановна всплеснула руками, достала платочек и промокнула выступившую слезу, - нашёл какую-то бабёнку, Таня зовут. Не знаю, чем она его приворожила. Но, настроен серьёзно, даже жить к ней перешёл. Я её ещё даже ни разу не видела. Наверное, прорва ещё та! Подцепила молодого парня…
   - Ну почему же вы так? Может, она вполне хорошая. Моя мама, например, на два года отца старше. И ни чё! Четверых детей вырастили. Раз Серёга в ней что-то нашёл, значит, оно того стоило. Я, честно говоря, сам поражаюсь. Пойду, схожу к нему на работу, надо срочно пообщаться. И это… адрес его подруги знаете? Вдруг разминёмся.
   - Адрес есть. Он мне его специально записал, - Тамара Ивановна достала из секретера листок бумаги, - вот, Пушкина 24 – 32, Таня.
   - Что-о! – Макар вырвал листок и прочитал. Ошибки нет, это адрес ЕГО Тани.
   Его реакция не осталась незамеченной:
   - Ты её знаешь? – Тамара Ивановна впилась в него глазами.
   - Нет, откуда? – Макар справился с собой, - это надо же, такое совпадение! Точно этот же адрес, только в другом городе… у меня там девушка живёт, которая мне очень нравится, - кое-как выкрутился он.
   - Так и у тебя невеста появилась? – Тамара Ивановна заулыбалась.
   - Можно и так сказать. Пойду я, тёть Том. Попробую Серёгу в столовке застать. Он всё там же, наверное, обедает, в столовой возле зоны?
   - Да, а где же ещё?
   «Ну и дела, - думал Макар, спускаясь по лестнице, - Серёга знал, что у меня есть любовница, но ни разу её не видел, где живёт – не знал. Тане я рассказывал о своём друге – однокласснике, но фамилию не называл. Населения в городе больше сорока тысяч. Почему же именно они нашли друг друга?! Хотя, это, наверное, к лучшему. А то мог бы не удержаться и к ней занырнуть, по старой памяти. Маша меня любит, а я… мало мне Ларисы. Теперь главное, при Серёге вид не подавать, что мы с Таней знакомы. Она, я думаю, сообразит, будет помалкивать. А там посмотрим, на сколько у них всё серьёзно».
   Серёгу он застал, когда тот уже выходил из столовой. Друзья обнялись.
   - Пойдём, я тебе покажу, где работаю, - Сергей потянул Макара к проходной. Оценишь, как я себе кабинет отделал. Между прочим, третье место занял среди начальников отрядов по области.
   - А я первое среди оперов Управления, - похвастался Макар, - а что у вас так и не освободилось для тебя место в оперчасти?
   - Нет, пока все на своих местах. Зам по РОР на пенсию собирается, тогда и начнётся кадровая подвижка. Начальник оперчасти – на его место, кто-то из оперов – на место начальника, а я  - на вакантное. Там все в курсе насчёт меня, никто не возражает. Только я сам уже как-то, - Серёга замялся, - в общем, не уверен, что хочу быть оперативником. Присмотрелся к ним, постоянно носятся взмыленные, постоянно их ругают, работают по ночам частенько. Я же отсидел свои восемь часов и домой. Выходные всегда дома, если не дежурю на объекте. Грамоту вот получил. Наказывать меня не за что, так что звание получу в срок.
   На КПП Макар вслед за Серёгой предъявил удостоверение и спокойно прошёл в зону.
   - У нас, кстати, из-за этого побег громкий получился, - сказал он, пряча удостоверение в карман.
   - Из-за чего? – не понял Сергей.
   - Система пропускная, - пояснил Макар, - махнул удостоверением и прошёл. А на КПП, как и у вас, солдат из Средней Азии или с Кавказа. Для них мы все на одно лицо. Зеки убили троих оперативников и вышли в их форме с рабочего объекта.
   - Так это у вас было? – Серёга даже остановился, - нам приказ зачитывали.
   - В мой первый рабочий день, - подтвердил Макар, - я сразу стал начальником оперчасти вместо убитого капитана.
   - Лихо! Так ты ещё и карьеру сделал? Не только по званию, но и по должности? Расскажешь подробности?
   - Обязательно. Только сначала ты расскажи, говорят, ты подженился?
   Серёга смутился:
   - Мама рассказала? Не женился, но… скоро женюсь. Такая девушка! Я тебя обязательно познакомлю, сам увидишь.
   Макару не очень-то хотелось встречаться с Таней в такой ситуации, но, с другой стороны, он понимал, что «знакомства» не избежать, да и на свадьбе его присутствие обязательно. Как никак лучший друг.
   - А когда свадьбу планируете? – надо прикинуть, сможет ли он вырваться в отпуск.
   - Пока не знаю, но долго откладывать нельзя, - Серёга замялся, - она в положении.
   Макар присвистнул:
   - Ну, вы, ребята, даёте! Тогда всё понятно.
   Сергей завёл Макара в кабинет с табличкой на двери «начальник отряда» и с гордостью стал хвастаться своими успехами – грамотой на стене, наглядной агитацией в виде стенда, сделанным ремонтом. Внезапно он спохватился:
   - Ты же обещал про себя рассказать. Получается, что у тебя в первый же рабочий день такое громкое ЧП случилось?
   Макар кивнул и начал рассказывать. Когда он дошёл до захвата преступников в магазине, в дверь кабинета постучали, и сразу же всунулась голова дневального:
   - Гражданин лейтенант, там, в зоне хипиш, заложников захватили в санчасти.

                Захват заложников

   Парни мгновенно выбежали на улицу.
   - Это там, - Серёга указал на помещение в глубине жилой зоны, возле которого толпились люди в форме. Чуть поодаль кучковались небольшими группами осуждённые.
   Среди офицеров выделялся тучный подполковник с седыми волосами. Он обмахивал лицо снятой фуражкой, как веером и постоянно большим носовым платком вытирал пот на красном лице.
   - Это начальник колонии? – спросил Макар, указав на подполковника.
   - Нет, это зам по РОР Крючков, тот самый, что на пенсию собирается. Начальник у нас полковник. Кстати, что-то его не видно, пойду у замполита выясню.
   - Что тут такое, товарищ майор? – спросил Серёга у офицера, стоявшего с краю.
   - Тимоха со своими прихлебаями захватили начальника колонии и троих медичек, - скороговоркой ответил замполит, с интересом разглядывая незнакомого человека рядом со своим подчинённым, - а вы кто?
   - Это мой друг, капитан Коробов, - ответил за Макара Сергей, - вместе учились. Я вам про него рассказывал.
   - А-а-а… - протянул майор и хотел ещё что-то спросить, но Макар его опередил.
   - Сколько там человек вместе с Тимохой?
   - Пятеро, вся их группировка в сборе.
   - Он что, тут смотрящий?
   - Не, смотрящий у нас Захар, - Серёга мотнул головой, - вон он, возле третьего корпуса, осуждённый Захаров. У них с Тимохой постоянно какие-то тёрки. Об этом вся зона знает. Тимоха пытается очки набрать, всё время Захару какие-то предъявы кидает. Он на воле был смотрящим в Вязьме, вот и здесь хочет командовать.
   Макару вспомнилась похожая ситуация в своей колонии, и как её удалось разрулить.
   - А что, нельзя было этого Тимоху сплавить в другую зону? – спросил он у замполита.
   Тот пожал плечами:
   - Оперативникам виднее, вон они все в куче, решают, что теперь делать, - в голосе майора послышалось ехидство.
   Макар в душе возмутился за такое отношение к коллегам. Чтобы не случилось, всегда и везде виноваты оперативники, мол, не досмотрели. А сотрудники мощного политаппарата как бы и ни причём. А, по идее, это именно они занимаются перевоспитанием, должны знать досконально каждого человека в своём отряде; чем о дышит, на что способен, что замышляет. А на практике занимаются показухой. Ни одного преступника не перевоспитали, а зарплату и очередные звания получают во время. Если кто из уголовников и решит «завязать», то или по собственной инициативе, или под влиянием каких-либо обстоятельств, но только не из-за воздействия воспитательной работы в колонии.
   Макар посмотрел на зам по РОРа. Рядом с ним он легко определил оперативников – майора и двух старлеев. Подполковник им что-то резко выговаривал. Вид у оперативников был какой-то потерянный, особенно у майора – явно начальника оперчасти. Один из старших лейтенантов вдруг сорвался с места и побежал в сторону КПП, видимо получил какое-то указание.
   «Поснимают головы парням, - мысленно посочувствовал Макар коллегам, - подполковник может досрочно вылететь из органов без пенсии. Особенно, если трупы будут».
   - Они выдвигали какие-то требования? – спросил он у замполита.
   - Миллион рублей, вертолёт до границы с Турцией, ящик водки и закуску. Раскатали губы, - усмехнулся майор, - кто же им всё это даст? Сказали, если движения не будет, через час начнут убивать заложников. У них ножи и какие-то самопалы.
   - А сколько времени прошло?
   - С пол часа уже, - замполит взглянул на часы.
   - А что-то делается?
   - Не знаю, не мне решать.
   - Почему не вам? В отсутствие начальника колонии главные тут вы и зам по РОР. А вы даже как-то порознь…
   - А кто ты такой, чтобы тут что-то предлагать? Указания он тут даёт! – замполит начал заводиться, - Демидов, ты зачем привёл постороннего в жилую зону? Немедленно уводи его отсюда!
   Но Макар его уже не слушал. Быстро оценил обстановку. Вход в санчасть с торца двухэтажного кирпичного здания. Посредине дверь с невысоким крыльцом. По бокам от неё – широкие окна, закрытые решётками. Столпившиеся офицеры придерживаются какой-то невидимой линии метрах в двадцати от здания.
   Он решительно направился к входу с вывеской «санчасть».
   - Эй, ты куда? Кто это? – сзади раздалось сразу несколько голосов, - немедленно назад! – это явно голос зам по РОР.
   Не обращая внимания, Макар подошёл к окну, где была приоткрыта форточка, и помахал белым носовым платком.
   - Переговоры, - крикнул он.
   - Ты кто такой? – послышалось из окна.
   - Я тот, кто может решить все вопросы, капитан Коробов из Москвы. Приехал по делам к вашему начальнику колонии. А он у вас. Вот моё удостоверение.
   Макар вынул красную книжицу и поднёс её вплотную к оконному стеклу.
   - Обратите внимание, там написано МВД СССР, а не УВД Смоленского исполкома, как у местных.
   Это было особенностью сотрудников лесных управлений. Они подчинялись напрямую Москве, а не местным УВД. Поэтому в удостоверениях было МВД СССР.
   - Больно молодо выглядишь для капитана, - в голосе послышалась ухмылка.
   - Потому что я племянник Чурбанова, - продолжал импровизировать Макар.
   - А это ещё что за х… фрукт?
   - Зам министра внутренних дел, зять Брежнева. Я же говорю, могу реально что-то сделать для вас, в отличие от местных.
   - Ну, так делай.
   - Да я рад бы, да вы условия выдвинули невыполнимые. В местном банке миллион кое-как наскребли, - Макар сочинял на ходу. Тут главное, по больше мелких деталей, чтобы выглядело достоверней, - но собрали все купюры: десятки, пятёрки, трёшки. Представляете объём всех этих денег? В два чемодана не вмещаются. Да их только пересчитать и то, сколько времени надо!
   Макар сделал паузу. За стеной молчали, видимо пытались представить размеры своего богатства. Макар продолжил «ковать железо»:
   - А вертолёт? Договорились с воинской частью под Смоленском. Пока заправят полные баки, пока долетит… на всё время надо. А вы – час на всё!
Если хотите на самом деле попасть за границу, - надо реальные цели ставить.
А так… будете дурить – перестреляют и вас и заложников.
   За окном о чём-то совещались, судя по глухим голосам. Потом оттуда послышалось:
   - Чё ты хочешь?
   - Ну, во-первых, надо добавить время, хотя бы час. И то, я не уверен, что всё успеется.
   - Ладно, а во-вторых?
   - Мне нужно убедиться, что заложники все живы и здоровы. Может, уже нет смысла с вами разговаривать.
   - Да целы они…
   - Так я зайду? Или вы впятером боитесь меня одного и без оружия?
   - Сам ты боишься! Заходи. Зяма, прошмонай его.
   Дверь распахнулась. Макар вошёл и поднял руки. К нему подскочил юркий, весь как на шарнирах, зек в черной робе и быстро обыскал. Причём, довольно профессионально. Чувствуется, что сам неоднократно подвергался этой процедуре.
   Макар в это время огляделся. Он находился в довольно-таки просторной прихожей. В противоположной от входа стене были три кабинета. Дверь одного, ближайшего, была распахнута. В дальнем от входа углу, прижавшись к стене, на полу сидели три всхлипывающие женщины в белых халатах. На столе боком к ним сидел, свесив ноги, невысокий осуждённый. Скаля зубы и поигрывая длинным и узким ножом, он поглядывал то на Макара, то на женщин.
   Справа от Макара у окна стоял зек, с которым он переговаривался, по всей видимости, это и был Тимоха. В руке он держал направленный на Макара пистолет незнакомой конструкции, скорее всего, самодельный.
   Слева, в метре от  Макара стоял Зяма, который его запускал и обыскивал. В руке у него непонятно откуда появилась финка.
   За Тимохой у стены на коленях, упёршись руками в пол, стоял довольно-таки моложавый полковник и с надеждой смотрел на Макара слезящимися глазами. По бокам от него стояли два зека. Один с ножом типа стилета, второй с самопалом в руке. Такие самопалы Макар с друзьями мастерили в детстве. Вместо пороха утрамбовывалась сера от спичечных головок, потом пыж, потом дробь и опять пыж. Довольно опасное оружие.
   - Ну, что, убедился, - спросил Тимоха и пошатнулся. Только теперь Макар понял, что они все пьяные.
   - А что с начальником колонии? Вы не ранены, товарищ полковник?
   Вместо него ответил Тимоха:
   - Он у нас петуха изображает. Витёк покажи! – и захохотал, довольный собой.
   Один из зеков ткнул полковника в ягодицу. Тот переставил руки и колени и прохрипел:
   - Ку-ка-ре-ку!
    Время остановилось.
   Сначала точными ударами Макар отключил Зяму и Тимоху. Затем метнулся в кабинет, вырубил зека на столе и на секунду ускорил течение времени. Сдернул со стола безжизненное тело зека на пол, подмигнул женщинам и опять «остановил» время.
   Это было необходимо, чтобы потом три свидетельницы не говорили, что он в кабинете не был, а зек сам вырубился. Зачем плодить непонятки?
   За эту секунду Зяма успел брякнуться на пол, а Тимоха, падая, завис в немыслимой позе. С полусогнутыми ногами, откинувшись назад и раскинув руки, нарушая все законы физики, он висел в воздухе под углом в сорок пять градусов.
   Оставшиеся двое террористов успели только удивлённо выпучить глаза. Полковник смотрел в пол, опустив голову.
   «Это хорошо, что он ничего не видит», - подумал Макар, отключил двумя ударами оставшихся бандитов и «отпустил» время.
   И тут же ударил по нервам женский визг. Макар метнулся в кабинет. Оказалось, что это чья-то запоздалая реакция. Там всё было нормально. Зек лежал на полу. Только рука у него была в крови.
   - Вы что, его убили? – спросила старшая из медичек.
   - Нет, просто отключил. Не понял, откуда кровь? – Макар перевернул тело. Видимо, при падении зек полоснул ножом по собственному запястью и зацепил вену.
   - Это он сам порезался, - пояснил он женщинам, - перевяжите, вы же врачи. Суду он живой нужен будет.
   - А эти? – молоденькая симпатичная сестричка, тут же начавшая бинтовать окровавленную руку, с опаской посмотрела в сторону коридора.
   - С этими всё нормально, успокоились и не порезались, - Макар вышел в коридор и представился полковнику, - капитан Коробов. Как вы, товарищ полковник, всё нормально?
   - Терпимо, - полковник поморщился, – жопу всю изрезали, сволочи. Брюки жалко… новые, сегодня в первый раз надел. Ты откуда взялся такой, капитан?
   - Зашёл в гости к своему другу Серёге Демидову. А вообще-то я сейчас в Коми работаю, начальник оперчасти на особом режиме.
   - Ловко ты их. Я даже ничего заметить не успел. Они хоть живы?
   - Минут через десять очухаются. Распорядитесь, чтобы наручники надели, ну и вообще…
   - Да, это конечно, я сейчас. А женщины?
   - Все целы. Да вот они.
   Медички, осторожно оглядываясь, вышли в коридор и, увидев валяющихся зеков, дружно ломанулись на выход.
   - У, козлы! – полковник с силой пнул безжизненное тело  Тимохи, - я сейчас.
   Распахнув дверь, он крикнул:
   - Эй, кто там! Наручники сюда! Пять пар! Принимайте ушлёпков!
   Первыми на крыльцо взлетели оперативники – майор и старлей.
   Майор окинул взглядом помещение и спросил у Макара:
   - Они живы?
   - Да, скоро очухаются, наручники бы…
   - Здорово ты их, капитан Коробов.
   - Мы знакомы?
   - Друг твой рассказывал сейчас про тебя, Демидов. Я сначала не поверил, что ты чемпион Союза по самбо, но сейчас…
   - Да, уж, как видите, - Макар широким жестом указал на безжизненные тела.
   - Всё равно, это было слишком рискованно и самонадеянно.
   - Знаешь, если бы я не был уверен на двести процентов, я бы не рискнул. Просто у меня специальная подготовка, как раз для таких случаев. Считай, вам крупно повезло, что я чисто случайно пришёл именно сегодня навестить Серёгу.
   Помещение быстро наполнилось людьми в форме. Так и не пришедших в себя зеков сковали наручниками и потащили на выход.
   - А где ваш зам по РОР? – Макар удивился, что тот до сих пор не появился.
   - Сердце прихватило у дедушки. Там медики возле него хлопочут.
   Макар оглянулся и понизил голос:
   - Замять-то получится?
   - Хрен там! – майор длинно и замысловато выругался, - успели сообщить в Смоленск, а те, наверняка, в Москву. К нам спецгруппа выехала из Смоленска. Ох, и влипли!
   - Сочувствую. Хорошо, хоть без жертв обошлось, всё меньше достанется.
   В медчасть в сопровождении пожилой медички вошёл начальник колонии. Пройдя в кабинет, он жестом подозвал ближайшего прапорщика:
   - Климов, стань у двери и никого сюда не пускай, пока я не выйду.
   - Что это с ним? – майор удивлённо посмотрел на закрывшуюся дверь кабинета.
   - Ранили его ножом, - ответил Макар.
   - Куда?
   - В такое место… - Макар задумался, стоит ли говорить, что б не унижать полковника? Хотя, скоро всё равно все узнают, - короче, сидеть не скоро сможет.
   Майор хмыкнул и пошёл на выход. Макар за ним. В дверях столкнулся с другом.
   - Ну, ты даёшь! – Серёга хлопнул его по плечу, - если б ты только слышал, что тут тебе в спину говорили, когда ты пошёл в санчасть. «Куда он попёрся!», «самоубийца», «сейчас всё испортит». Даже я за тебя струхнул. А когда девки выбежали, за ними хозяин выглянул, я сразу понял – Макар разобрался.
   - Боюсь, что опять в свидетели попал, - Макар думал о своём, - вместо отпуска буду на допросы ходить.
   - Да что там – разик допросят и отпустят.
   - Дай бог, - Макару вспомнился дотошный следователь из Сыктывкара.
   - Гражданин начальник, можно вас на минутку? – Из группы осуждённых, мимо которых они проходили, шагнул плотный широкоплечий зек в чистой, подогнанной по фигуре, робе. При этом смотрел он не на Серёгу, а на Макара.
   - Ты ко мне? – удивился Макар.
   - Да. Осуждённый Захаров. Гражданин… извините, не знаю кто вы по званию.
   - Капитан.
   - Гражданин капитан, - Захаров оглянулся на зеков, - чё уши развесили?! – тех мгновенно, как ветром сдуло, - я хотел выразить своё и общее наше восхищение вашими действиями. С этими ублюдками только так и надо. Когда вы туда пошли, один местный, Хомча, вас узнал. Говорит, это Макар Коробов, он в одиночку всю мою банду отметелил и меня без зубов оставил, а нас человек десять было. Так что, по ходу, этих дураков сейчас оттуда вынесут. И точно, вынесли в прямом смысле. Ха-ха! Ей богу, здорово! Они, козлы, все понятия нарушили.
   - То, что в больнице разборки запрещены и хозяин – лицо неприкосновенное?
   - Да, - Захаров посмотрел на Макара с ещё большим уважением, - и не только это. Они пошли на такое серьёзное дело без согласования с людьми. Хотя бы, меня поставили в известность.
   - Я так понял, - Макар усмехнулся, - их теперь будут судить не только по закону, но и по понятиям?
   - Да уж, спросим обязательно. Всего хорошего, гражданин начальник. Приятно было познакомиться.
   - Хомчукову привет передай. Кстати, я ему зубы не выбивал. Это он сам неудачно упал на собственный кастет.
   - Ну да, конечно, - Захар заржал, - был бы у него в руке нож, он на него случайно жопой бы сел.
   Макар улыбнулся:
   - Приятно общаться с понимающим человеком.
   Когда они отошли, Серёга оглянулся назад и задумчиво сказал:
   - Надо же, как тебя наш смотрящий зауважал. Эх, тебя бы сейчас в нашу зону опером, все зеки по струнке ходили бы!
   - Я подумаю над твоим предложением, - сказал Макар, а про себя решил, что, если и выбираться из тайги, то лучше всего – в родной город. И на работу – в эту колонию.
   - Ого! Никак усиление прибыло, - Сергей показал на группу офицеров возле КПП, - заложников освобождать. А мы уже сами справились.
   - Надо сваливать отсюда, а то замучаюсь рассказывать одно и то же разным начальникам. У тебя рабочий день, когда заканчивается?
   Серёга взглянул на часы:
   - Да уже закончился. Действительно, пошли отсюда. Я тебя с Таней познакомлю.
   
                Таня

   - Танюша, встречай гостей, - Серёга, разувшись в прихожей, шагнул вперёд и обнял будущую жену. Таня смотрела через его плечо на разувающегося Макара, и её глаза быстро округлялись.
   Макар, глядя на неё, быстро приложил палец к губам и сделал страшные глаза.
   - Знакомься, Таня, - это мой друг Макар, - Серёга повернул к Макару сияющее лицо.
   Макар шагнул вперёд, вытянулся по стойке смирно, кивнул головой, попытался щёлкнуть каблуками, но в носках это, конечно, не получилось, и представился:
   - Макар.
   Таня пришла в себя, улыбнулась, прищурив глазки, протянула руку ладонью вниз и пропела:
   - Таня.
   - Очень приятно, - Макар двумя руками взял её ладонь и изобразил поцелуй. Все засмеялись.
   - Таня, ты знаешь, что Макар сегодня отчебучил? – Серёга, начал рассказывать и переодеваться одновременно, - у нас в зоне пятеро зеков захватили заложников в санчасти. Так он их всех вырубил и освободил заложников.
   - Да ты что! – Татьяна с интересом посмотрела на Макара, - один пятерых? А остальные ваши офицеры что делали?
   - Стояли, ждали команды сверху, - голос Серёги доносился из соседней комнаты.
   - Мы с тобой незнакомы, - шепнул Макар Тане.
   - Я уже поняла, - так же шёпотом ответила она и громко спросила, - а что ты мне раньше ничего не рассказывал о таком героическом друге?
   - Боялся, что ты меня бросишь и к нему убежишь, - Серёга вышел в спортивном костюме, улыбаясь, поцеловал Таню в щёчку, - шучу, конечно. А что, знаешь, какой он орёл? Заканчивали спецшколу мы вместе, я всё ещё лейтенант, а он уже капитан. Я начальник отряда, а он начальник оперчасти в колонии особого режима. К тому же, имеет государственную награду – медаль.
   - Ещё знак отличника получил, - добавил Макар, - ты про это ещё не знал.
   - Да ты что! Я и говорю – вся грудь в орденах. Такое дело вообще-то обмыть требуется. Да тут проблема. Знаешь, Таня, когда мы сюда шли, я хотел прихватить чего-нибудь, чтобы встречу отметить. А он, видишь ли, не пьёт совсем из принципа. А тебе нельзя. Не буду же я один пить, как дурак? Вот мы и набрали пирожных, твоих любимых, будем чаи гонять. Ты не против?
   - Я?! – Таня засмеялась, - я против, когда ты с друзьями что-то отмечаешь и приходишь, как зюзя. А чай с пирожными я могу только приветствовать.
   Макар отметил, что напряжение, возникшее с его появлением, спало. Таня успокоилась, начала накрывать на стол.
   Следующие два часа прошли весело. Парни вспоминали свои похождения, начиная со школы, рассказывали друг другу, что интересного произошло с каждым за последнее время. Таня больше слушала, не сводя влюблённых глаз с Серёги. Её беременность внешне была ещё не заметна, хотя Макар отметил, что она немного округлилась.
   Когда он начал прощаться, Серега стал его уговаривать переночевать здесь, мол, места хватит. Макар сослался, что дома будут волноваться. Телефона там нет, никак не предупредишь.
   Выйдя на улицу, Макар подумал, что ни сколько не жалеет о разрыве с Таней. Они с Серёгой нашли друг друга. Между ними настоящие чувства, любовь. А его с ней связывала только похоть. Тем более, у него теперь есть Маша.
 
                Областное начальство

   Утром, когда Макар, не спеша, завтракал в компании матери и сестрёнки, в квартиру вломился взъерошенный Серёга:
   - Собирайся, тебя ждут очень важные шишки! У полковника из Смоленска к тебе какие-то вопросы возникли. Мне даже машину дали, чтобы я тебя привёз. Кроме меня, никто не знает, кто ты такой и где живёшь.
     - Дай ты человеку хотя бы позавтракать, - вступилась за Макара его мать – Нина Захаровна, - трещишь, как пулемёт! Какого хрена они там хотят от нашего Макарки, он же в отпуске?
   - А ты что, ничего не рассказывал? – Серёга удивлённо посмотрел на друга.
   - Некогда было, - ответил Макар с набитым ртом, - поздно пришёл, сразу спать лёг.
   - А что он должен был рассказать? – Нина Захаровна упёрла руки в бока и подозрительно оглядела парней, - ты что-то натворил, сынок?
   - Нет, наоборот, - Макар, наконец, прожевался и потянулся за чаем, - других успокоил, чтобы ничего не натворили.
   - Ну-ка, ну-ка, рассказывай, - мама нависла над Макаром. Тот залпом допил чай и вскочил.
   - Мам, давай вечером. Неудобно же, люди ждут. Машину, вот, за мной отправили.
   Из дома вышли все вместе. Нина Захаровна убедилась, что друзья сели в чёрную Волгу, и её сердце наполнилось гордостью за сына.
   В колонии, где работал Серёга, штабы располагались также как  и на месте работы Макара – один за зоной, другой – в жилой зоне. Только здания здесь были кирпичные, а не деревянные.
   Макар открыл дверь с надписью «Начальник подразделения» и вошёл:
   - Разрешите?
   В кабинете находились два полковника. Одного Макар уже знал – начальник колонии, второй внешностью напоминал ему будущего тестя, полковника Стогова. Такой же высокий и плотный с умными глазами, только абсолютно лысый.
   - Капитан Коробов по вашему приказанию прибыл, – чётко доложил Макар. Он решил ни в коем случае не обострять отношения с местным начальством. Мало ли – придётся служить под их руководством.
   - Присаживайся, капитан, - незнакомый полковник кивнул на стул напротив себя, - я – полковник Корнеев, заместитель начальника областного УИН по РОР. Приказывать тебе, мы не имеем права, ты не наш подчинённый. Просто пригласили, чтобы разъяснил некоторые возникшие вопросы. Не возражаешь, что я на «ты»?
   - Нет, конечно, - Макару даже понравилась такая предупредительность, - тем более, что по возрасту вы мне в отцы годитесь.
   - Вот-вот, - Корнеев откинулся на стуле и повернул голову к начальнику колонии, как бы призывая его в свидетели, - представляешь, звоню в Москву, докладываю подробности ЧП, дохожу до момента освобождения заложников, называю фамилию Коробов, которую мне тут подсказали. Там переспрашивают: «кто, кто, Коробов? Не Макар, случайно?»  Я говорю: «Да, Макар». Там говорят: «Тогда всё понятно». Я: «Что понятно?» Они: «Неважно. А как он там оказался? Он же в отпуске должен быть». В общем, я, мягко говоря, обалдел. Вот и поясни нам Макар Коробов, что ты за птица, простой капитан, работаешь где-то в Коми, а в министерстве тебя все знают, даже то, что ты сейчас в отпуске. Почему им там сразу всё стало понятно, а мне вообще ни хрена не понятно? Почему они ни грамма не удивились, что ты один уделал пятерых бандитов, а мы до сих пор не поймём, как такое возможно?
   Макар еле сдерживался, чтобы не рассмеяться, до того глупый вид был у полковника. Не выдержал и фыркнул, но тут же сделал серьёзное лицо:
   - Извините, товарищ полковник. Я сейчас всё объясню.
   - Ну-ну, попробуй.
   - Вы, наверное, слышали о громком деле, когда были убиты три оперативника, и зеки ушли в побег в их форме?
   - Конечно.
   - Ну, так это я их обезвредил и задержал. На разборки приезжала комиссия из Москвы. Там много было всяких чинов из министерства. Они все меня запомнили. До этого была операция в воинской части по борьбе с дедовщиной. Меня внедрили под видом салаги.
   - И про это слышал. Так это ты был?
   - Да и ещё. Недавно, этой зимой была стычка на рабочем объекте. На меня набросились пятеро зеков с ножами и топорами. Я их успокоил. Информация об этом тоже как-то в Москву утекла. Поэтому меня там многие знают и не удивились, что я опять пятерых успокоил в одиночку.
   - Многие, это кто? Может и министр тебя лично знает?
   Макар пожал плечами:
   - По крайней мере, Николай Анисимович, медаль мне лично вручал. И приказ о внеочередном звании подписывал. Может и запомнил.
   - Даже так? И как же у тебя всё получается, так ловко? Я в курсе, что ты чемпион СССР по самбо. Но этого же недостаточно.
   - Согласен, этого мало. Но я ещё прошёл специальную подготовку по секретной программе, владею приёмами, о которых не имею права рассказывать никому, даже вам.
   Полковник задумался, с интересом разглядывая Макара. Потом задал неожиданный вопрос:
   - А ты не хочешь к нам перевестись? Это же твой родной город.
   - Вы угадали. Очень даже хочу. Только разговаривать об этом можно будет , - Макар на секунду задумался, - месяца через два или три.
   Полковники переглянулись. У обоих на лицах появилось довольное выражение.
   - Ничего, мы подождём, - Корнеев улыбнулся, - ты, главное, не передумай.
   - Я то не передумаю, лишь бы отпустили. Тут, кроме служебных обстоятельств, есть ещё и личные, которые могут затормозить или совсем отменить это дело, - сделав небольшую паузу, Макар продолжил, - девушка у меня там. И у нас всё серьёзно. Она согласна ехать со мной хоть куда. А здесь наша семья живёт вчетвером в квартире без удобств – комната и кухня. Куда её привозить? Нужно будет сначала решить вопрос с жильём. Сколько на это времени понадобиться, я не знаю.
   - А что у вас с жильём, Николай Александрович? – Корнеев повернулся к начальнику колонии, - не поможете нужному специалисту?
   Начальник колонии поморщился и встал. Видимо сидеть, после вчерашних приключений, ему ещё было сложно. С задумчивым видом он прошёлся по кабинету и вдруг замер, как бы что-то вспомнив:
   - Кажется, знаю, как помочь. Крючков, наш зам по РОР уходит на пенсию. Документы давно уже в Москву ушли. Он сказал, как только приказ придёт, ни одного дня здесь не задержится. Он сам с Украины, рвётся на родину. У него трёхкомнатная квартира служебная. Конечно, трёхкомнатная это многовато будет, даже, если ты женишься.
   - Так они с молодой женой сразу займутся увеличением семьи, - Корнеев подмигнул Макару, - чтобы оправдать жилплощадь. Так ведь?
   Макар заулыбался:
   - Раньше, чем через девять месяцев, увеличить семью не получится, товарищ полковник.
   - Ни чё. А вы потом вдогонку ещё одного настругаете. А если третий родится, то и трёхкомнатная станет мала. В общем, считай, что квартиру на вырост ты уже получил.
   Корнеев развеселился, даже хлопнул в ладоши. Потом что-то вспомнил, его лицо сразу приняло серьёзное выражение:
   - Ладно, бытовые вопросы решили, вернёмся к служебным. Там, в кабинете оперчасти, тебя следователь дожидается. Сам понимаешь, надо тебя допросить как свидетеля. У тебя, Николай Александрович, есть ещё вопросы к капитану?
   - Да, - начальник колонии замялся, - я тебя попрошу, постарайся нигде не рассказывать в подробностях, что там было, в санчасти. Видишь ли, эти сволочи поставили условия, если я их не буду слушаться, они примутся за женщин. Вот и пришлось унижаться. Даже следователю можно немного сгладить… ну, ты понимаешь.
   - Конечно. Могли бы и не говорить, - Макар вскочил, - я, конечно, молодой и глупый, но не настолько. Разрешите идти?
   - Давай, - Корнеев махнул рукой.
   В кабинете оперчасти, кроме следователя, находился хозяин кабинета – знакомый майор. В процессе работы над протоколом допроса свидетеля втроём выдули несколько стаканов чая. Макар сразу предупредил следователя, чтобы о повторных допросах тот даже и не мечтал. Потому что, находясь в отпуске, он сам не знает, где будет в тот или иной день, и найти его будет проблематично. Поэтому нужно сразу осветить все вопросы, чтобы к этому больше не возвращаться. В результате допрос опять растянулся на два часа.
   Выполняя обещание, данное начальнику колонии, Макар в своих показаниях отметил, что зеки кололи ножом полковника, заставляя его ползти на коленях. Про кукареканье он промолчал.
 
                Разговор с матерью
   
   Освободившись, Макар направился домой. Здесь вынужден был рассказать матери о вчерашних приключениях. Нина Захаровна сделала очень логичный вывод (с её точки зрения):
   - Какого хрена ты туда попёрся? Ты там не работаешь, пусть бы они сами разбирались.
   - Понимаешь, мам…, как бы тебе объяснить, - Макар подбирал слова, чтобы объяснить то, что с его точки зрения в объяснении не нуждалось, - они поставили условие: если через час не будет миллиона рублей и вертолёта, то начнут убивать заложников. Местное начальство ждало специальную группу из Смоленска. А те просто физически не могли приехать так быстро. То есть, ещё немного, и они стали бы убивать людей. Поэтому я и вмешался.
   - Ты кого-нибудь знал из этих… заложников?
   - До этого? Нет.
   - Ну так какая тебе разница? Каждый день кто-то где-то убивает незнакомых нам людей. Мне вот от этого ни горячо, ни холодно.
   - Мама! Я единственный из всех кто там был, мог их спасти. У меня специальная подготовка, есть способности, в которых я уверен. Я просто обязан был это сделать.
   - А там что, все знали о твоих способностях?
   - Нет, наоборот, никто не знал.
   - Во-о-т! Зачем было так рисковать?
   - Если честно, я ничем не рисковал. Я был уверен на двести процентов, что всё у меня получится.
   - Всё никогда не предусмотришь. А ты рисковал жизнью из-за незнакомых людей.
   - Но они же живые люди!
   - А я что, не живая?! А если бы с тобой что случилось?! – у матери выступили слёзы.
   - Успокойся, мам, - Макар обнял её и прижал к себе, - со мной никогда ничего не случится.
   - Ты думаешь, раз чемпион СССР, так самый ловкий? – Нина Захаровна никак не могла успокоиться, - ты себя, наверное, бессмертным считаешь?
   Макар не знал, как её успокоить. Действительно, мать есть мать, ещё сердце себе посадит переживаниями. И они решился:
   - Хорошо. Сейчас я тебе кое-что покажу из секретных приёмов, чтобы ты поверила. Только одно условие: никому ни слова. Договорились?
   - Да, - слёзы мгновенно высохли. В глазах у Нины Захаровны загорелось неистребимое женское любопытство.
   Макар, оглянувшись, взял со стола ложку и протянул её матери:
   - Представь, что это пистолет. Сейчас я отойду, ты наведёшь на меня пистолет и как бы выстрелишь. Скажешь «бах!».
   Макар отошёл в дальний угол и скомандовал:
   - Стреляй!
   Нина Захаровна вскинула руку с «пистолетом».
    Время остановилось. Макар зашёл матери за спину, взял её за руку, приставил конец ложки к её виску и «отпустил время».
   - Бах! – сказала Нина Захаровна.
   - И кого ты застрелила? – рассмеялся Макар.
   Нина Захаровна испуганно отшатнулась:
   - Ты как это?... С ума сойти! Так не бывает! Только что там был и уже тут!
   - Хочешь повторить?
   - Боже упаси! От таких фокусов можно инфаркт получить! Кому сказать – не поверят!
    - Ты же обещала никому не говорить.
   - Я и не скажу. А как ты это делаешь?
   - А вот этого я тебе сказать не могу. Я и показывать никому просто так не имею права. Кроме этого, я могу, например, ткнуть в человека пальцем, и он, на какое-то время, потеряет сознание. И ещё знаю много разных приёмов, про которые мало кто слышал,
   - Это не приёмы, а сатанизм какой-то.
   - Никакого сатанизма, всё вполне материально.
   - Тогда, скорее – фантастика. Я читала про телепортацию. Человек исчезает в одном месте и тут же появляется в другом. Ты что, владеешь телепортацией?
   Макар задумался. Врать матери не хотелось… ладно, немножко можно тайну приоткрыть:
   - Нет, это другое. Просто я могу двигаться с такой скоростью, что всё вокруг как бы замирает. Для всего остального, кроме меня самого, время как бы останавливается. Все находятся в положении «замри», а я делаю, что хочу. Даже если в меня стреляют, для меня пули висят в воздухе, я их вижу, могу легко уклониться, обойти.
    - Действительно, фантастика какая-то, - Нина Захаровна, ошарашенная свалившейся информацией, пыталась её переварить.
   - Надеюсь, ты поняла, почему об этом нельзя никому говорить? Если кто-то посторонний узнает о моих способностях, то об этом могут узнать и мои враги. Как говорится – предупреждён, значит – вооружён. Придумают, как со мной можно справиться. Поэтому, мам, если ты хоть кому об этом расскажешь, то можешь очень сильно меня подставить.
   - Что ты, Макарушка, никому не скажу.
   - Даже самым близким! Считай, что я тебе открыл государственную тайну.
   Нина Захаровна минуту молчала, что-то обдумывая, потом спросила:
   - Вас этому в спецшколе МВД обучают? И Сергей Демидов тоже так может?
   Макар рассмеялся:
   - Нет, мам. Там обучают боевому самбо. Серёга хорошо владеет несколькими приёмами, но без практики и постоянных тренировок всё это быстро забудется. Таким приёмам, о которых я говорю, обучают строго индивидуально. Причём, только тех, у кого уже есть определённые задатки.
   - А у тебя, значит, такие задатки были?
   - Недавно проявились. Меня выбрали для выполнения одного очень сложного задания, поэтому и обучили некоторым спецприёмам.
   - Задание сильно секретное? Не расскажешь?
   - Было секретное, сейчас уже гриф секретности сняли. Расскажу вечером, когда все соберутся. За выполнение этого задания я получил медаль и внеочередное звание.

                Одноклассники

   На следующий день Макар навестил ещё одного одноклассника Лёшку Вершинина. Лёшка работал шофёром на самосвале в автобазе. По случаю субботы был на выходном. Он долго восхищался успехами Макара и Серёги Демидова, разглядывал служебное удостоверение:
   - Блин! Я тоже хочу стать офицером!
   - Нет ничего проще. Тебе даже на Урал можно не ехать. Придёшь в отдел кадров, где Серёга работает и скажешь, что хочешь поступить в ту же самую школу МВД, что и мы закончили. В сентябре поступишь, через два года будешь лейтенантом. Только эти два года будешь носить погоны с буквой «К».
   - Опять два года, как солдат, даже форма такая же!
   - Такая, да не совсем. Материя у солдат –х/б, - у курсантов – п/ш. Разницу ты знаешь. В столовой солдаты за столами по десять человек сидят, курсанты – по четыре, как в ресторане. Кормёжка получше. Наряды – в патруль по городу. Хорошо, если один раз попадёшь за два года. В караул – в школе три поста, где службу несут с автоматами. Также можешь один раз попасть, а то и вообще ни разу. На кухне дежурств нет, там – гражданские. Дедовщина отсутствует полностью, все прошли через армию. Учёба: предметы все интересные – криминалистика, ОРД, боевое самбо. Есть, конечно, и нудные, например: «Теория государства и права» или «Политэкономия». Но лучше эту нудятину зубрить, чем под машиной в грязи валяться, когда в дороге что-то сломается. И потом до пенсии будешь головой работать, авторучкой или на пишущей машинке. Кстати, если хочешь два года ходить не курсантом, а младшим лейтенантом, могу адрес дать, откуда мы начинали. Только тогда ты год потеряешь. Сейчас до сентября просто не успеешь аттестоваться.
   - Заманчиво, блин! – Леша слушал всё в какой-то прострации с глупой улыбкой на лице, видимо, представляя себя в офицерской форме, - с другой стороны, как-то неохота бросать всё, к чему привык, куда-то ехать, там всё незнакомое.
   - Мы с Серёгой рискнули, и вот результат.
   - Вам хорошо, вы вдвоём были.
   - А тебе что мешает? Кто из наших ещё жениться не успел? Поговори с ними.
   - Да никто ещё не женился, кроме Воронина. Ну, ты в курсе, он на нашей однокласснице женился, Вороновой. Сошлись две вороны…
   - Кстати, воронёнка они ещё не сделали?
   - Намечается кто-то, вроде даже в этом месяце. А может, уже… я давно не интересовался.
   - Давай холостяков обойдём, им проще с места сорваться. Сегодня суббота, все должны быть дома.
   Сначала зашли к Толику Кондратьеву. Тот, не дослушав, предложил навестить Витю Болотина, проживавшего на соседней улице. Туда пришли уже втроём. И удачно. У Вити гостили ещё два одноклассника: Серёга Савин и Костя Богачёв. Парни решили отметить последнюю субботу на этой неделе и уже успели причаститься. Поэтому новых гостей встретили бурной радостью. Долго все обнимались и хлопали друг друга по спинам. Особенно доставалось Макару.
   Хозяин квартиры Витёк сразу запереживал, что вина маловато, мол, не рассчитывали на гостей. Единогласно решили кого-нибудь отправить в ближайший гастроном.
   - Парни, давайте сделаем так, я сегодня угощаю, всё-таки – на Севере работаю, но пить не буду. Мне нельзя – спортивный режим, - Макар положил на стол пятидесятирублёвую купюру.
   Наступившая на пару секунд тишина взорвалась восторженным рёвом. Самый рассудительный – Костя - быстро прикинул:
   - Да тут на ящик вина хватит, да ещё останется.
   - Ну, так и берём ящик, чтоб несколько раз не бегать, - подмигнул ему Макар, - и закуски на остальное.
   В магазин пошли вдвоём – Костя и Серёга. Остальные засыпали Макара вопросами.
   Он, не спеша, рассказывал о своей службе. Какие трудности возникают из-за отдалённости. И то, что это компенсируется сравнительно высокой зарплатой и не тяжёлой в физическом плане работой.
   Когда вернулись гонцы с вином, и вся компания дружно приняла на грудь за встречу, разговор перекинулся на условия поступления в школу МВД.
   Главным аргументом «против» было то обстоятельство, что школьные знания после службы в армии у большинства выветрились.
   - Ерунда всё это, - Макар основывался на собственном опыте, - я тоже так думал. А потом приобрёл «Пособие для поступающих в ВУЗы по истории СССР», почитал, позубрил даты. Если задаться целью, за месяц можно подготовиться. А уж за год, можно наизусть выучить. Учтите, там же все абитуриенты в одинаковых условиях, все после армии. Думаете, туда одни гении и отличники поступают?
   - А другие предметы? – это Толик Кондратьев. Вот уж кому за историю можно было не волноваться. Он ещё в школе был помешан на этом предмете. Запоем читал исторические книги, получал одни пятёрки по любимому предмету. Зато по другим преобладали трояки.
   - А из других – только сочинение. Писать надо на вольную тему, она всегда есть. И писать короткими предложениями, чтобы не запутаться в знаках препинания. Когда я поступал, тема была о советской молодёжи. Вот я и написал о том, что знал хорошо – об орденах комсомола. Получил четвёрку. А один из парней, поступавших вместе с нами, на ту же тему описал всю свою короткую жизнь. Как учился, служил в армии, потом работал на заводе и мечтал о службе в МВД. Всю жизнь, мол, стремился бороться с преступностью, чтобы советские люди могли жить спокойно. А теперь вот сидит на экзамене и не знает, что писать. Мол, обидно, когда мечта рушится из-за такой мелочи. Так он единственный получил пятёрку. Нам потом всем это сочинение зачитали, как образец.
   Когда компания хорошо разогрелась, все были согласны ехать сначала на работу в спецлес, получить звание младшего лейтенанта и следующей осенью поступать на учёбу. Тем более, что Макар дал гарантию, что к пенсии все как минимум будут в звании майора, и уйдут на заслуженных отдых в пятьдесят лет, а не в шестьдесят.
   Макар понимал, что, протрезвев, кто-то обязательно передумает. Но, если хотя бы половина парней решится на перемену судьбы, значит, он не зря провёл такую агитацию.
   Утром к нему домой прикатил на велосипеде ещё один одноклассник. Тот самый женатик Сашка Воронин.
   - Привет, Макар, - одноклассник сразу взял быка за рога, - ты вчера убеждал наших ребят, чтобы шли на работу в органы. А меня, почему не позвал?
   - Да как-то стихийно всё получилось. Я разговаривал с одним. Тот предложил поговорить с другим, а другой привёл нас всех к третьему, у которого гостили ещё двое. Про тебя вспоминали, но решили, раз ты женатый, да ещё скоро ребёнок появится, то вряд ли решишься с места сдвинуться.
   - Во-первых: ребёнок уже появился. Неделя уже, как я свою из роддома забрал с сыном.
   - Да ты что! Поздравляю!
   - Спасибо. А во-вторых: что, женатым нельзя в органы?
   - Почему нельзя? Со мной учились женатые курсанты. Им даже разрешалось снимать жильё в городе.
   - Ну, вот видишь. Мне моя работа на заводе осточертела. Тяжёлая и за копейки. Хотел во вредный цех перевестись, там платят больше, но моя упёрлась. Говорит – здоровье угробишь. Собрался увольняться, только не знаю, куда потом пойду. Везде зарплаты практически одинаковые. А тут услышал про твоё предложение… Моя Натаха сразу зацепилась. Езжай, говорит, обустроишься и нас перевезёшь. Там же тоже живут семьями и детей также рожают. Или нет?
   - Да всё также. Только бытовые условия, как в отдалённой деревне, - Макар кратко описал посёлок Чикса - Озеро.
   Сашка засмеялся:
   - А у нас, чем лучше? Мы с Натахой живём в таком же бараке, как и твой вот этот. Телевизор мы и здесь не смотрим, некогда. Да там и смотреть то особо нечего. По театрам и выставкам не ходим за их полным отсутствием. У вас там, как я понял, и то жизнь интереснее. В клубе концерты бывают, фильмы привозят. Нам этого вполне хватит. В общем, я готов ехать хоть сейчас. Только с работой… надо две недели отработать. Ты когда обратно? А то, может, вместе и поехали бы?
   - Я обратно, когда отпуск кончится, то есть, почти через месяц. Только, - Макар замялся, - я, видишь ли, в Москве должен буду задержаться по службе. Может, на месяц, может ;больше, может ; меньше. Давай, я тебе дам адрес отдела кадров Управления. Там можешь смело ссылаться на меня. Примут, как говорится, с распростёртыми объятиями. С парнями нашими поговори. Кто-нибудь точно решится. Вместе намного веселее будет.
   Макар взял себе на заметку, в конце отпуска уточнить, кто из ребят решился и позвонить в кадры, чтобы предупредить. Хотя, он был уверен, что там примут всех.
   Вечером сестрёнка предложила Макару посетить знакомую танцплощадку.
   - А что, хоть какое-то разнообразие. Конечно, пойдём.
   Макар был готов к любому развитию событий, вплоть до групповой драки. Но получилось наоборот. Представители местной шпаны конечно сразу его заметили. Макар постоянно ощущал на себе оценивающие взгляды, слышал перешёптывания за спиной. Но задирать никто не решился. Сестрёнка под конец вечера даже удивилась:
   - Как-то спокойно тут сегодня. Не помню, что б когда-нибудь обошлось без драки. То в одном углу задерутся, то в другом, то в центре. Сегодня все какие-то смирные. Тебя, что ли, испугались? Меня тут в последнее время кто только не расспрашивал про тебя.
   - Не знаю, чего меня бояться? Я, вроде, не сильно страшный, - отшутился Макар, хотя понимал, что доля правды в её словах конечно есть. Хороший урок он преподал тогда местным хулиганам. А может, уже и свежая информация просочилась из зоны? Город то маленький.
   Мысли его подтвердил ещё один бывший одноклассник. Именно его Макар во время той стычки чуть было не вынудил проглотить собственный окурок.
   - Здорово, Макар! – с робко протянутой для приветствия рукой и каким-то заискивающим взглядом, напротив стоял Бескудников по кличке Бес. (Макар отметил про себя – не «Коробок», а по имени – чувствуется прогресс).
   - Здорово, - Макар пожал протянутую руку, - рад видеть тебя на свободе. Я думал, ты авторитета набираешь где-нибудь на строгаче.
   - Да ну тебя, - замахал тот руками,- сплюнь! Чё-то не тянет меня туда. На заводе вкалываю. Сначала учеником, а теперь вот слесарь второго разряда.
   - Молодец. – Макар искренне порадовался, - так, глядишь, и человеком станешь.
   - И стану. Я чё спросить-то хотел. Говорят, что недавно, здесь, у нас на зоне, ты семерых беспредельщиков уделал.  Вроде, они баб в заложники захватили. Правда?
   - Не семерых. Их там всего пять штук было. А так, в основном, правда, - пожал плечами Макар
   - Лихо, - Бес обернулся, выискивая глазами кого-то в толпе, и сделал непонятный жест рукой, - я, как услышал, сразу поверил. Говорю своим – Макар это может. А они не верят. Короче, тебе тут почёт и уважуха. Ты же, вообще-то, не здесь, а где-то в других краях работаешь? То ли за Уралом, то ли на Севере?
   - Так оно. Но, возможно, скоро сюда переведусь.
   - Да-а-а? – Бес тут же распрощался и исчез, видимо, сообщить приятелям такую оглушительную новость.
   Вечер Макар провёл с удовольствием. Натанцевался с девчонками вдоволь, никому не делая предпочтений, несмотря на многочисленные намёки и постреливания глазками.  Домой возвращался в компании сестрёнки и двух её подружек. Держа их под руки, Макар без перерыва рассказывал весёлые истории и анекдоты. Но провожать никого не пошёл.
   Через пару дней Нина Захаровна предложила сыну съездить в соседнюю Витебскую область, где проживала большая часть родственников по линии матери.
   Макар и сам рад был пообщаться с многочисленными двоюродными братьями и сёстрами, которых знал с самого раннего детства. Они тоже обрадовались, но все по очереди высказывали недоумение, почему Макар отказывается выпить за встречу. Братья и сёстры матери обстоятельно расспрашивали Макара о его службе, учёбе в школе МВД, этапах карьеры и с упрёком поглядывали на своих сыновей. Мол, сумел же выбиться в люди такой же парень, как и вы. Вместе когда-то босиком бегали. А вы так и будете всю жизнь быкам хвосты крутить, да самогонку хлестать.
   В результате мощного родственного воздействия двое двоюродных братьев решили пойти по стопам Макара. Он их проинструктировал, как и одноклассников, снабдил адресом отдела кадров и предупредил, что его самого в тех краях какое-то время они не увидят.
   Всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Закончился и отпуск.
   Поезд на Москву был проходящим, как и все поезда в этом небольшом городке. Скорые вообще не останавливались. Нужный поезд приходил слишком поздно, поэтому с роднёй Макар простился дома. На вокзал пришёл один.
   Кассовый зал был полон народа, только возле окошка с надписью «касса» никого не было. Молоденькая кассирша со скучающим видом рассматривала пассажиров через открытое окошко.
   Макар уверенно подошёл к окошку и протянул кассирше требование:
   - Один купейный до Москвы.
   Девушка около минуты удивлённо разглядывала документ. Действительно, слова «МВД СССР», «требование», смотрелись довольно-таки солидно. Потом вернула его Макару и виноватым тоном сказала:
   - Продажа билетов начнётся за пол часа до прихода проезда. Надо подождать.
   Подождать, так подождать. Макар посмотрел на часы. Получается – через сорок минут. Он прошёл в полупустой зал ожидания.
   В середине зала компания из четырёх мужиков среднего возраста играли в карты. Вели себя они чересчур шумно, матерились, громко комментируя игру, как будто в зале кроме них никого не было. Немногие пассажиры с недовольными лицами сидели на приличном расстоянии от этой компании и старательно смотрели в другую сторону.
   Макар направился к шумному квартету, не сводя с них глаз. Один из игроков, сидевший к нему лицом, встретился с ним взглядом, наклонился и что-то негромко сказал приятелям. Остальные трое обернулись и посмотрели на Макара. Один из них с седыми висками, видимо самый старший, поднялся навстречу:
   - Всё, начальник, никто больше не шумит и в карты не играет.
   Макар удивился. Опытные опера рассказывали, что уголовники безошибочно определяют их в толпе. Мол, что-то с годами вырабатывается в манере поведения, походке, взгляде, что выдаёт оперативника. У него опыт вроде бы небольшой, неужели профессия уже наложила свою печать? Или кто-то из них его лично знает?
   - Это правильно. Вы что, меня знаете?
   - Кто же не знает капитана Коробова, - заметивший его первым широко открыл в улыбке фиксатый рот.
   Макар хмыкнул, вернулся поближе к выходу, сел на первую скамейку, прикрыл глаза и задремал.
   Разбудило его лёгкое касание чьей-то  руки. Открыв глаза, он увидел молодого парня:
   - Извините. Это вы капитан из МВД? Там без вас продажу билетов не начинают.
   Макар быстро прошёл к кассе. Все пассажиры сформировались в очередь и с нетерпением смотрели на него. Макар молча сунул требование в кассу. Да и что говорить, там всё написано.
   «Надо же, -  думал Макар, пока кассирша оформляла билет, - какое уважение здесь к органам. Везде бы так!»

                Новое задание

   Поезд в Москву прибыл рано утром. Даже до открытия метро нужно было ждать несколько минут. Но Макар и не торопился. Не спеша, прошёлся по залу ожидания Белорусского вокзала, без особого аппетита позавтракал в круглосуточном буфете. Как раз объявили посадку на поезд, народ с чемоданами и сумками устремился к выходу на перрон. Половина зала опустела. Пристроившись на свободное место, Макар достал книгу и погрузился в чтение.
   Через час, прикинув, что Васильев уже должен собираться на работу, Макар из телефона-автомата позвонил на его домашний номер:
   - Товарищ подполковник, разрешите доложить? Капитан Коробов прибыл в Москву и готов к выполнению любого задания партии и правительства!
   - Ух, ты, какой правильный! Давай без официоза. Короче, через час жду тебя в своём кабинете, - по голосу чувствовалось, что Васильев звонку обрадовался.
   На входе Макар предъявил сержанту в милицейской форме своё удостоверение. Прочитав фамилию, тот кивнул и нажал кнопку турникета.
   - Так, говоришь, готов к выполнению задания? – Васильев, здороваясь, улыбался во весь рот, - вот и прекрасно. Задание для тебя готово. Как говорится – всё для вас. Присаживайся.
   Макар сел за стол, приготовился слушать. Васильев с минуту ходил по кабинету, заложив руки за спину, искоса поглядывая на него. Потом сел за стол напротив и, как бы извиняясь, пояснил:
   - Готовили мы тебя для внедрения в одну преступную группировку в Ростовской области. Да всё как-то не получалось надёжную легенду изобрести, чтобы избежать возможных эксцессов. Сейчас, вроде бы, всё, что надо срослось, но эту идею придётся отложить. Возникла другая, более острая проблема. Причём, здесь под боком, в Москве.
   Васильев замолчал, на минуту задумался, потом продолжил, пытливо глядя Макару в глаза:
   - Чтобы ты не думал, что тебя хотят использовать в тёмную, я расскажу всё, что касается этого дела. Предупреждать о неразглашении, надеюсь, тебя не надо?
   Макар усмехнулся:
   - Если вы до сих пор сомневаетесь…
   - Всё, не продолжай. Если бы сомневались, то сейчас с тобой и не разговаривали. Это я так, для порядка. Короче, слушай. Группа военных в высоких чинах организовала наркотрафик. Из Афганистана на военных самолётах в Союз идёт потоком героин. Причём, отправляют под видом «груза двести», то есть в гробах вместе с погибшими солдатами и офицерами. Здесь, в Москве, организована перевалочная база. Наркотик распределяется, часть расходится внутри страны, а основная часть по железной дороге уходит в Европу. Сначала в Польшу, оттуда в Германию, а там расползается по всему миру. Выявили эту преступную сеть спецы из ГРУ – военной разведки. Потом подключились КГБ и наше министерство. Каждая служба работает на своём участке. Общими усилиями удалось установить практически всю преступную схему, всех участников этой криминальной цепочки. Масштабы просто поражают. Там проворачиваются даже не миллионы, а миллиарды рублей.
   - Извините, - перебил Макар, - если о них всё известно, почему не арестовывают преступников?
   - Арестовать недолго. К этому уже всё готово. Осталось уточнить некоторые моменты, чтобы никто не сорвался, чтобы реализация была полной. В частности, по нашей линии. Перевалкой наркоты в Москве заведует преступная группировка во главе с бывшим подполковником, бывшим сотрудником военной прокуратуры Смирновым Николаем Михайловичем. В своё время его выгнали со службы за взятки. Надо отдать должное его организаторским способностям – в короткое время организовал мощную группировку из бывших военных и уголовников со своими складами, транспортом. Используя старые связи, наладил контакты в нужных местах. Кого-то подкупили, кого-то напугали, самых строптивых убили. В общем, преступный механизм идеально отлажен, работает как часы.
   Теперь о твоей роли. Мы несколько раз пытались перехватить часть груза на разных этапах. Но каждый раз в последний момент преступники меняли схему доставки, и мы оставались ни с чем. Отсюда появилась уверенность, что их кто-то предупреждает. Причём, судя по всему, «крот» засел где-то в этом здании, и это кто-то очень влиятельный из тех, на кого никогда не подумаешь. Вот твоя задача и будет – установить этого «крота».
   - А как…
   - Не торопись, я всё объясню.
   Васильев встал, подошёл к сейфу и достал из него коричневую папку:
   - Вот, полюбуйся, - он положил на стол фотографию, - это Смирнов – глава этой шайки. Кстати, все зовут его Михалыч. Вот это – его правая рука, начальник службы безопасности Фадеев Михаил Фёдорович по кличке «Лютый». Уже  бывший. Недавно похоронили. В сауне пьяный вместе со своими головорезами затеял борьбу в воде. В результате – захлебнулся, а остальные пьяные придурки откачать не сумели.
   - У вас такая точная информация, - усмехнулся Макар, - видимо, в этой банде у вас уже есть свой человек?
   Васильев вздохнул:
   - Если бы! Видишь ли, в последнее время среди уголовников, да и среди нашего брата стало модным снимать стресс в бане, лучше – в сауне с пивом, водкой и девочками лёгкого поведения. Нам удалось завербовать одну из девочек. Сам понимаешь, она может знать только то, что увидит или услышит в сауне. При гибели Лютого она чисто случайно присутствовала. За несколько дней до этого, она, по нашей просьбе, прикрепила жучок под столом в сауне, за которым пьянствовали жулики. Жучок – это такой микрофон.
   - Это что-то вроде моей авторучки в воинской части?
   - Нет. Там у тебя звук просто записывался, а жучок его транслирует на расстояние до ста метров. Чтобы прослушивать, приходится сидеть в машине неподалёку. Эту технику мы достали через Интерпол, её ещё очень мало, но мы рискнули. И удачно. Был подслушан разговор Фадеева и Смирнова. Фадеев сам из Свердловска. Там у него остался младший брат Костя. Парень с детства занимался спортом. Самбист, дзюдоист, но в последнее время стал спиваться. Вот Лютый и решил перетащить его к себе, чтобы был на глазах. Смирнов дал добро. Лютый отправил брату письмо, чтобы выезжал. И тут произошли непредвиденные события. Лютый погиб. Костя, не зная об этом, выехал в Москву на поезде. В вагоне ресторане пьяный сцепился с компанией таких же придурков. Вышли в тамбур «разобраться». Там ему засадили ножом в живот. Недалеко успел отъехать. Его сняли на станции Дружинино. Умер от потери крови. Там тело до сих пор и находится, в местном морге. Наш сотрудник сгонял в это Дружинино и договорился, чтобы тело подержали в морге, сколько понадобится. Забрал его документы и письмо от брата. Вот фотография Кости, полюбуйся.
   Макар всмотрелся. На фотографии был молодой смеющийся парень примерно его комплекции, только волосы темнее. Смысл предстоящего задания он понял:
   - Вы хотите внедрить меня в банду под видом этого Кости? Так он на меня не похож.
   - Ты всё правильно понял. А что не похож – не важно. Его никто в этой шайке ни разу не видел. Брат погиб. Не думаю, что у Лютого были фотографии Кости, и он их кому-то показывал. В таких структурах не принято изливать душу друг другу. Если вздумают тебя проверять, надо будет кому-то с твоей фотографией ехать в Свердловск, показывать соседям. А это – время. Если ты быстро установишь «крота», мы начнём задержания. Им будет не до проверок.
   - И когда нужно приступать?
   - Хоть завтра. То есть, чем быстрее, тем лучше. Кстати, твои длинные волосы как раз в масть. Костя, когда спорт забросил, тоже патлы отрастил. И ещё один момент. Лютый погиб в тот день, когда Костя выехал из Свердловска. Мы не знаем, отправляли ему телеграмму или нет, но, в любом случае, он её не получал. Если бы он доехал, как собирался, то попал бы как раз на похороны. Сейчас прошло несколько дней. Ты можешь сослаться, что последние дни жил у подружки, поэтому телеграмму не получал, если она вообще была.
   Дело, конечно, очень рискованное. Всё предусмотреть невозможно. Ты можешь отказаться. Только как мы предателя установим, я не представляю. С реализацией тянуть тоже нельзя. Придётся выбивать потом имя «крота» из членов шайки. А это, сам понимаешь, сложно. Они его могут не сдать. Да и знают о нём, скорее всего, считанные единицы.
   - Я готов. Завтра позвоню, договорюсь о встрече.
   - Ну и хорошо. Вот тебе письмо Лютого к брату. Фотографии в документах Кости наши спецы сегодня заменят на твои. Сейчас я позвоню, чтобы тебя сфотографировали.

                Неожиданная развязка

   Утром Макар из телефона-автомата на Комсомольской площади набрал номер, указанный в письме:
   - Здравствуйте. Моя фамилия Фадеев Константин. Я приехал к брату Михаилу, он дал мне этот телефон.
   На другом конце провода возникла пауза. Слышались только какие-то отголоски разговора. Потом чей-то хриплый голос спросил:
   - Ты что, ничего не знаешь?
   - А что я должен знать?
   - Ты где сейчас?
   - У трёх вокзалов.
   - Жди у входа в Ярославский со стороны площади. Купи газету и возьми её в правую руку, чтобы мы тебя узнали. Мы сейчас подъедем.
   Киоск «Союзпечать» располагался недалеко от входа в Ярославский вокзал. Макар купил газету «Советский спорт» и через десять минут уже топтался в указанном месте с газетой в руке и спортивной сумкой на плече.
   Через пол часа напротив него остановилась бежевая Волга. Из неё вышли двое мужчин и направились к Макару. Один из них – молодой плотный, коротко стриженный, в спортивном костюме, второй – лет пятидесяти в сером явно дорогом костюме с галстуком. Макар огляделся, с газетами рядом никого, кроме него, не было. Не перепутаешь.
   - Ты - Костя Фадеев?
   - Да.
   - Поехали с нами.
   - А Мишка где?
   - Он не может. Поехали, по пути всё объясним.
   Молодой сел за руль, второй - рядом с ним. Макар устроился на заднем сиденье.
   - Давай знакомиться, - пожилой повернулся к Макару, когда машина тронулась, - меня зовут Борис Маркович, а это, - он кивнул на водителя, - Владик.
   - Костя.
   - В общем, Костя, у нас для тебя плохие новости. Михаил, твой брат, умер, несчастный случай.
   - Да вы что! – голос у Макара сорвался. В душе он порадовался за себя, хороший артист получился бы, - как это случилось? – дрогнувшим голосом спросил он после небольшой паузы.
   - Баловались пьяные в бассейне, он и захлебнулся.
   Макар замолчал, как бы справляясь с волнением, потом спросил:
   - Когда?
   - Пять дней уже. Ты не переживай, похоронили его в лучшем виде на Котляковском кладбище. Хотели тебя вызвать, спохватились, а никто твоего адреса не знает. Посмотрели у Михаила в записной книжке, твоего адреса нет.
   - А зачем ему записывать? – сообразил Макар, - он родился и вырос по этому адресу. Вы можете показать мне, где он похоронен?
   - Мы туда и едем.
   Кладбище было огорожено каменной стеной. Вход – через красивую арку. За стеной слева от входа виднелись купола небольшой церкви.
   Возле арки сидели бабушки с цветами. Макар остановился возле них, выбирая букет, сунул руку в карман.
   - Я заплачу, - Борис Маркович понял его намерения. Взял в руки самый большой букет, оглядел его со всех сторон, повернулся к Макару, - этот подойдёт?
   Макар кивнул. Борис Маркович вручил ему букет, и они прошли на территорию кладбища. Макар шёл и удивлялся, какие красивые и дорогие памятники они проходили. Особенно его поразил мраморный комплекс, изображавший мужчину в натуральную величину, сидящего за столом на скамейке с бокалом в руке. С другой стороны стола была такая же скамейка. То есть родственники, навещая покойного, могли посидеть рядом с ним на скамейке и даже чокнуться бокалами.
   - Пришли, - Борис Маркович остановился возле свежей могилы с деревянным временным крестом и целой горой венков.
   Макар положил букет на венки сверху и замер, глядя на крест с надписью «Фадеев Михаил Фёдорович» и двумя датами.
   - Через год мы ему памятник поставим, достойный, - Борис Маркович как бы оправдывался, – ты, Костя, не переживай.
   - Я об этом пока не думаю, - Макар сделал расстроенное лицо, - просто как-то всё неожиданно. Он мне работу обещал с хорошей зарплатой. А теперь, наверное, придётся обратно в Свердловск…
   - Почему? Ту работу, что он обещал, ты и получишь. Такие спортивные парни нам нужны.
   - Я в последнее время спорт практически забросил. Больше по литрболу…
   - Ничего. У нас с этим строго. Если хочешь получать пару тысяч в месяц, то сам решишь, что для тебя важнее. Лучше постоянно тренироваться, держать себя в хорошей форме, чем пить.
   - Две тысячи!? – удивление Макара было искренним. «Живут же жулики!»
   - Это, как бы, оклад. А там ещё премии бывают частенько, больше, чем зарплата.
   - Да за такие деньги я не то, что от спиртного, от кефира откажусь!
   Разговаривая, они вышли с кладбища и сели в машину.
   - Надо подумать, где я жить буду, - задумчиво произнёс Макар.
   - А что тут думать? Квартира твоего брата пустая, ключи мы тебе дадим. Прописку я беру на себя. Вообще-то я в нашей организации работаю юристом. По всем юридическим вопросам можешь смело обращаться ко мне.
   - А сейчас мы куда едем?
   - Надо же тебя с Михалычем познакомить.
   - А кто это?
   - Он в нашей организации самый главный.
   - Директор?
   Борис Маркович усмехнулся, потом махнул рукой:
   - Ну да, директор.
   - И мы сейчас прямо к нему в кабинет?
   - У него несколько кабинетов, - Борис Маркович взглянул на часы, - сейчас он обедает в ресторане, там на втором этаже у него тоже кабинет, где он обычно работает после обеда.
   Через пол часа машина остановилась возле высотного здания, над первым этажом которого сияли вывески «Эльдорадо», «Ресторан», «Гостиница», «Hotel».
   Стоявший у входа швейцар, напоминавший в своём мундире царского генерала, почтительно согнулся перед Борисом Марковичем и распахнул дверь. Они прошли в зал, поразивший Макара своей помпезностью: столы под белыми скатертями, огромные хрустальные люстры под потолком. На стенах висели картины, скорее – увеличенные фотографии с однотипным сюжетом – казино, рулетка, игровые автоматы. Сцена в углу не уступала по размерам сценам небольших театров. Возле неё что-то репетировали музыканты. Посетителей в зале было немного. Это и понятно – основная жизнь в таких заведениях начиналась вечером.
   К ним подскочил плотный мужчина в костюме с бабочкой:
   - Здравствуйте, Борис Маркович!
   - Здравствуй, Витя. Михалыч здесь?
   - Так точно, пообедал и поднялся наверх. Там у него гость.
   Борис Маркович указал на своих спутников:
   - Витя, покорми пока ребят. Знакомься, кстати, это Костя, брат Лютого, ну, а Виталика ты знаешь.
   - Будет исполнено.
   Макара с Виталиком усадили за столик у стены. К ним тут же подскочил официант и протянул меню.
   Макар с сомнением покосился на меню и в пол голоса сказал Виталику:
   - Боюсь, у меня денег не хватит.
   Тот рассмеялся:
   - Не переживай, заведение нас угощает, правда, Славик?
   Официант кивнул.
   Виталик оттолкнул пальцем меню в сторону:
   - Что тут читать? Принеси нам, Славик, что-нибудь на первое. На второе чтоб было мясо с пюре и по салатику.
   - Спиртное будете?
   Виталик вздохнул:
   - Нет. Я за рулём, а Косте к шефу на приём, должен быть как стёклышко. Компот нам обоим.
   - Сей момент, - официант исчез.
   Этажом выше в это время происходил диалог между хозяином кабинета и гостем:
   - Я к тебе, Михалыч, в неурочное время прикатил не потому, что мне скучно стало. Информация прошла, что к тебе в организацию наши внедрили своего агента.
   - Интересно! – хозяин кабинета встал из-за стола и подошёл вплотную к гостю, - и ты знаешь, кто это?
   - В том то и дело, что не знаю. Кроме Васильева никто не знает. Я и это случайно узнал. На планёрке сегодня утром шеф на него наехал, мол, почему нет результата? Он сказал, что внедрил своего человека, и тот уже работает. А знаешь, какая задача у этого шпиона?
   - Какая?
   - Вычислить, кто вас прикрывает из МВД. То есть, меня вычислить! – его голос сорвался на крик. Гость быстро взял себя в руки. Вынул носовой платок, вытер выступивший на лбу пот, - короче, надо проверить всех, кто появился возле тебя в последнее время, последние две недели.
   Михалыч задумался. Потом удивлённо развёл руками:
   - А у меня в последнее время никто новый  и не появлялся. Ни на складе, ни в гараже, ни в гостинице, нигде. Все новые люди принимаются через меня, ты же знаешь.
   В это время постучали в дверь, и заглянул здоровый парень – охранник:
   - Михалыч, к тебе Борис Маркович.
   Хозяин и гость переглянулись, гость кивнул.
   - Пусть войдёт, - скомандовал хозяин кабинета.
   - Добрый день, – вошедший Борис Маркович поздоровался с обоими за руку, - Михалыч, я привёз Костю. Будешь с ним беседовать?
   - Какого Костю? – не сразу сообразил хозяин кабинета.
   - Брата Лютого, ты же в курсе.
   - Да, да… - чувствовалось, что мысли у Михалыча где-то далеко отсюда.
   Зато гость сразу подобрался:
   - Что за брат?
   - Лютый просил перед смертью пристроить младшего брата, чтобы тот был у него на глазах, а то, мол, начинает спиваться там, в Свердловске. Я дал добро. Кто ж знал, что так получится… Парень, по его словам, спортивный, занимался самбо, дзюдо. Я думал пристроить его в службу безопасности, присмотреться, глядишь, и пригодится. Да и Лютому обещал… царство ему небесное. Тот давно его вызвал, письмо, вроде,  отправил. А приехал только сегодня.
   - Интере-есно! – протянул гость, - а где он сейчас? Хотелось бы на него посмотреть.
   - Здесь, внизу с Виталиком, - Борис Маркович показал рукой в сторону входной двери, - позвать?
   - Давай его сюда, - распорядился Михалыч.
   Войдя, Макар быстро окинул взглядом кабинет. У стола лицом к нему стоял плотный мужчина с военной выправкой, в котором он сразу опознал виденного на фотографии Смирнова. Спиной к нему за столом сидел ещё один человек и делал вид, что перебирает какие-то бумаги. Голову он даже не повернул.
   Макар скромно замер у двери и поздоровался:
   - Здравствуйте.
   - Проходи, Костя, присаживайся, – Михалыч широким жестом указал на ряд стульев у стены, -  ты уже в курсе несчастья, что случилось с братом?
   - Да. Мы даже на кладбище заехали. В голове не укладывается, как такое могло случиться…
   Сидевший резко повернул голову. В его глазах светилось изумление. Он встал, отодвинул стул и уставился на Макара. Тот обмер. Перед ним в штатском костюме стоял генерал, возглавлявший комиссию из Москвы по тройному убийству.
   - А я слышу, голос какой-то знакомый, - генерал сделал шаг к Макару и внимательно всмотрелся в лицо, - ну, точно! Волосы отрастил, замаскировался… да?
   - Перепутали с кем-то? – у Макара сразу пересохло во рту.
   - Тебя перепутаешь! – генерал повернулся к ничего не понимающему Смирнову, - брат Лютого, говоришь? Это капитан, оперативник, один из лучших спецов Васильева! - что-то вспомнив, он резко повернулся к Макару, - чемпион Союза по самбо! Мочи его! – вдруг резко завизжал он и выхватил пистолет.
   Смирнов мгновенно среагировал. Нагнувшись, он выхватил из-под стола пистолет и передёрнул затвор.
   Время остановилось.
   Макар лихорадочно прикидывал, что делать. Понятно, что генерал и есть тот самый «крот». Так же понятно, что разговаривать с ним не будут. Генерал, видимо вспомнил о гениальных способностях Макара и сообразил, что он легко с ними двумя справится. То есть, через секунду его изрешетили бы из двух пистолетов.
   Если ему сейчас просто исчезнуть, как потом доказать, что генерал – предатель? Кто ему поверит? Разве что, Васильев? Но, опять же, доказать ничего они не смогут. А потом начнётся охота на него самого. Где бы он ни был, его достанут. Возможности генерала Макар прекрасно представлял.
   От волнения он мгновенно вспотел. Что же делать? Нейтрализовать их и вытащить отсюда не получится. Позвонить Васильеву и дождаться группы захвата? Для этого надо запустить время. Они не успеют.
   Кстати, если бы удалось доказать факт предательства генерала, то, скорее всего, самое большое что ему грозит – это увольнение из органов. И он всё сделает, чтобы отомстить ему, Макару. Нет, уж! Генерал за предательство вполне заслуживает смертный приговор. Собаке – собачья смерть!
   Макар подошёл к генералу, застывшему с пистолетом в вытянутой руке, обнял его сзади за талию и, поднатужившись, приподняв,  развернул его лицом к Смирнову. Взял двумя руками за руку с пистолетом, тщательно прицелился в лоб Смирнову и надавил своим пальцем на палец, держащий курок. На долю секунды отпустил время и опять его остановил одновременно со щелчком бойка.
   Подойдя к Смирнову, Макар проделал ту же процедуру с его рукой, тщательно прицелившись в генерала (фамилию его Макар так и не вспомнил). Нажав на курок чужим пальцем, так же на долю секунды отпустил и вновь остановил время. Успел отметить пламя на конце пистолета генерала и пулю, зависшую в нескольких сантиметрах возле лба Михалыча. После чего отошёл к двери, присел, охватил голову руками и отпустил время.
   Два выстрела прозвучали почти одновременно. Оба стрелка дёрнулись назад и упали. Тут же резко распахнулась дверь, и в кабинет ворвался охранник с пистолетом в руке.
   - Что тут?.. – он застыл, растерянно глядя на лежащие тела.
   - Я не знаю, - Макар заикающимся как бы от страха голосом показал рукой с трясущимися пальцами на убитых, - они… они ругались, а потом…
   - О чём ругались? – голос вошедшего Бориса Марковича был спокойным.
   - Я… я не понял, - Макар встал на ноги, - они… матом… оба. Я решил, что не вовремя, хотел выйти, а они выхватили пистолеты и выстрелили, - он схватился руками за горло и изобразил рвотный спазм, - меня сейчас вырвет, где тут туалет?
   - Внизу, - Борис Маркович презрительно взглянул на Макара и наклонился над телом генерала, возле головы которого расплывалось кровавое пятно. Охранник присел возле Смирнова.
   Макар вышел за дверь. Навстречу ему по лестнице поднимался тип в бабочке, которого называли Витей. Лицо его было встревоженным:
   - Что там случилось?
   - Они там стреляли друг в друга, - махнул рукой вверх Макар. Витя побежал вверх по лестнице.
   Макар прошёл к выходу из ресторана, больше никого знакомых не встретив. Швейцар мазнул по нему взглядом, но ничего не сказал. Спокойной походкой Макар прошёл по улице и завернул за угол. И сразу увидел то, что ему было нужно. Будка телефона-автомата находилась в десяти метрах от угла здания.
   Васильев обещал ему, что всё время будет на связи, пока не получит первую информацию. Даже ночевать будет в кабинете. Трубку взяли сразу.
   - Слушаю, - голос Васильева ни с чем не спутаешь.
   - Ваше задание выполнено. «Крот» – это генерал, фамилию не могу вспомнить. Он возглавлял комиссию из Москвы, когда вы приезжали к нам в Чикса – Озеро.
   Повисла пауза, наконец, мгновенно охрипший голос Васильева спросил:
   - Доказать сможем?
   - Нет необходимости. Они только что со Смирновым поубивали друг друга.
   - Где!?
   - Ресторан «Эльдорадо» на втором этаже. Там у Михалыча кабинет. В нём.
   - Понял. Выезжаем. Ты где сейчас?
   - Возле ресторана за углом.
   - Немедленно уходи оттуда. Дождись меня здесь, я внизу предупрежу.
   Ждать пришлось долго. Около часа добирался до знакомого здания. Потом ещё часа четыре трепался с сержантом, дежурившим на входе. Даже успел подружиться с ним. Сержант разрешил полежать на топчане в небольшой комнатке рядом.
   Наконец появился Васильев. Стремительно ворвался в холл, увидел Макара, махнул ему рукой, чтобы следовал за ним и побежал вверх по лестнице.
   - Рассказывай, как всё было, - войдя в кабинет, Васильев в первую очередь воткнул в розетку электрочайник, потом устало плюхнулся на стул.
   - Меня встретили двое – Борис Маркович и Владик, - начал рассказывать Макар, - Борис Маркович в последствии представился как юрист организации, а Владик исполнял обязанности водителя. Сразу сообщили мне, что мой брат Михаил погиб в результате несчастного случая, рассказали детали. Потом мы съездили к нему на могилу. После чего меня хотели представить Смирнову и повезли в ресторан. Сначала нас с Виталиком посадили за стол, чтобы накормить, а Борис Маркович пошёл на второй этаж. Быстро вернулся и сказал, что меня ждут в кабинете. Он же проводил меня и остался ждать за дверью.
   Когда я вошёл, там было два человека. Смирнова я сразу узнал по фотографии. Второй сидел ко мне спиной. Когда я начал говорить, он обернулся, и я его узнал. Он тоже меня узнал, говорит, голос знакомый услышал.
   - Да, уж, что-что, а память у генерала Буракова феноменальная. Была.
   - Точно! Вспомнил фамилию – Бураков! Он тогда комиссию возглавлял. Узнав меня, он стал орать на Смирнова. Что тот мудак, бестолочь, раз готов под видом брата Лютого принять к себе оперативника. При этом, как только не оскорблял его, называл даже козлом и пидором. Мол, за такое, его самого убить мало. Смирнов тоже завёлся и накинулся на генерала, мол, кто ты такой, чтобы тут что-то вякать. Кормишься с моей руки, так делай своё дело и помалкивай. Это там ты генерал и великий начальник, а для меня  - обычная шестёрка, стукач. Генерал буквально захлебнулся от ярости, выхватил пистолет и направил на Смирнова. Но у того оказалась отличная реакция. Он как-то резко ушёл в сторону и одновременно тоже выхватил пистолет. Я даже не понял откуда. Выстрелили они одновременно. Вот и всё. Тут же забежал охранник, который был за дверью, за ним – Борис Маркович. Я в этот момент был возле двери, то есть метрах в пяти от ближайшего тела.
   - Да, свидетели слышали два выстрела одновременно, - Васильев разлил по кружкам вскипевший чай, - я, честно говоря, сначала подумал, что это ты их обоих замочил. Но, выстрелить одновременно из двух пистолетов и тут же оказаться в стороне никто не сможет. Даже такой суперспортсмен, как ты.
   Макар отхлебнул горячего чая:
   - Я так понимаю, моя задача выполнена?
   - Да. Хотя, и совсем не так, как планировалось. Получается, твоё появление обострило ситуацию, послужило своеобразным катализатором. Видимо, эти два человека давно испытывали неприязнь друг к другу, но сдерживали её из-за взаимной выгоды. Бураков получал деньги, а Смирнов – информацию, всегда был во время предупреждён о наших планах.
   Василев посмотрел на часы и залпом допил чай:
   - Мне нужно бежать, сейчас начнётся совещание.
   - А как мне быть?
   - Давай завтра, нет, лучше послезавтра. Я буду знать всё более детально, вот и решим с тобой. Сейчас иди в гостиницу, отдыхай.

                Личный вопрос

   На следующий день утром Макар для начала сходил в парикмахерскую и привёл в порядок свою причёску, коротко подстригся. Присмотревшись в зеркале к своему отражению, Макар решил, что нужно будет отпустить небольшие усы, чтобы хоть немного изменить внешность. Это на случай, если кто-то из бандитов его запомнил и захочет найти.
   Спокойно обдумав ситуацию, Макар пришёл к выводу, что его внезапное бегство после стрельбы в кабинете будет воспринято жуликами с пониманием. Мол, Костя испугался и сбежал обратно в свой Свердловск. Тем более, что брат, к которому он ехал, оказался мёртвым. Искать его, скорее всего, никто не будет. Ни у кого даже и мысли не возникнет, что он как-то участвовал в разборках в кабинете. Даже Васильев уверен, что он тут не причём. Настоящего Костю похоронят в Дружинино. Кстати, нужно будет изменить дату смерти на более позднюю. Мол, погиб, когда уехал из Москвы. Если и найдут, расспрашивать будет некого.
   Вечером Макар сходил в кинотеатр, посмотрел индийский фильм, который ему с придыханием в голосе нахваливала дежурный администратор гостиницы. Какие-то страдания на фоне красивой заграничной жизни, и много-много песен и танцев.
   Утром на следующий день Макар прибыл к Васильеву. Тот выглядел уставшим, но довольным.
   - Ну, что я тебе могу сказать. Реализация идёт полным ходом. Возбуждено несколько уголовных дел. Подключена целая бригада следователей. Проводятся аресты в разных городах и воинских частях. Предательство генерала Буракова не доказано. Сам понимаешь, даже если тебя засветить и провести свидетелем, твоих показаний будет недостаточно. Так что все будут считать, что генерал геройски погиб при исполнении служебных обязанностей. Можешь сходить на похороны, послушать, как его будут хвалить.
   - Нет, уж! На фиг, на фиг! Избавьте меня от такого удовольствия.
   - Главное, что мы избавились от «крота». Причём, это даже лучше, что таким способом. Прижать его, уличить в предательстве было бы очень сложно.
   Васильев потёр пальцами виски:
   - Чёрт! Когда не высплюсь, голова плохо соображает. Для тебя, наверное, важнее личный вопрос?
   - Да, есть такое дело.
   - Так вот. На тебя пришёл запрос из УВД Смоленской области. Очень просят перевести тебя на работу в твой родной город. Сильно ты им понравился. Хотят тебя назначить на должность начальника оперчасти в колонию строгого режима. Я же хотел бы, чтобы ты работал здесь, в Москве, в нашей структуре. Ты как?
   Макар задумался. Москва ему не нравилась. Слишком громоздкий, шумный и многолюдный город. В родном городке как-то уютней. Там живут родные мать сестра, отчим, соседи, которые знают тебя с детства, друзья, одноклассники. Есть речка и пруд, где можно купаться, грибные места в лесу, которые отпечатались в памяти навечно. А в Москву лучше приезжать на один день. По делам или развлечься. Тем более, тут всего-то триста километров.
   - Если можно, я бы предпочёл свой родной город. Тем более, что мне там уже квартиру пообещали, трёхкомнатную.
   - Даже так! Ну, что же. Прятать тебя я больше смысла не вижу. Ты работаешь у чёрта на куличках, а здесь, в министерстве каждый второй знает, кто такой капитан Коробов, где он сейчас находится и чем занимается. Про твои последние приключения во время отпуска тут столько разговоров было. До министра дошло. Если бы не щекотливость ситуации с захватом заложников, про тебя бы сейчас все газеты писали. Кстати, наградить тебя вроде бы собирались. Так что «добро» на перевод мы дадим. Можешь собираться. И ещё, скоро чемпионат СССР, надо будет подтвердить твой титул чемпиона. Сможешь?
   - Да, хоть через пол часа, только переоденусь!
   Васильев засмеялся:
   - Чем ты мне и нравишься: «Всегда готов!» А ещё не за горами чемпионат мира. По идее, тебе лучше было бы жить в Москве. Здесь и тренироваться на базе «Динамо».
   - Здесь в Москве и так большинство советских чемпионов проживает. Надо, чтобы и моей родной Смоленской области было, чем гордиться. А тренироваться я могу где угодно.
   - И ещё. Имей в виду, если понадобится тебя привлечь для какой-то особой операции, мы тебя всегда найдём.
   - Всегда, пожалуйста. А что там с бандой в Ростовской области? Может, сразу туда махнуть?
   - А там уже всё, - Васильев развёл руками, - всё решилось без нашего участия. Они там до того оборзели, что замучали и убили участкового. Вся местная милиция ополчилась и начала выхватывать бандитов. Основной костяк банды вместе с главарём был перебит в перестрелках, большинство оставшихся под арестом, кто-то в бегах. В общем, банды больше нет. Всё это происходило в последние трое суток. Так что ты правильно сделал, что подстригся.
   Макар вышел от Васильева в самом радужном настроении. Он шёл по улице, счастливо улыбаясь, тёплый летний ветерок ласково обдувал разгорячённое лицо, листья деревьев казались изумрудно-зелёными, воздух был наполнен одуряющим запахом цветов. Казалось, что всё вокруг звенело и пело.
   Впереди у него были с одной стороны хлопотные, а с другой – радостные мероприятия. Сначала – свадьба с любимой девушкой, затем переезд в родной город, участие в серьёзных спортивных соревнованиях и обязательные победы, в чём Макар абсолютно не сомневался.
   От таких перспектив кружилась голова. Макар шёл по улице, не думая, куда и зачем. Просто шёл и улыбался. И даже шумная и суетливая Москва ему уже начинала нравиться.

   
   
   

   


   

 
   

   



   
                С У П Е Р О П Е Р

                Райпотребсоюз

   - Рота подъём!
   Макар откинул одеяло на спинку койки,
спрыгнул на пол, машинально оделся и хотел, было встать в строй, но вовремя заметил, что строя ещё нет. Сослуживцы – такие же салаги, как и он, всё ещё копошились, кто портянку наматывал, кто галифе натягивал и так далее.
   «Блин, чуть было не запалился», - подумал Макар, снял сапог и начал перематывать портянку, искоса отслеживая ситуацию. Правильно всё рассчитав, он оказался в строю, когда половина солдат-новобранцев уже стояла.
   «Вот так то лучше», - удовлетворённо подумал Макар, поглядывая на усатого сержанта, не заметил ли тот его манёвра. Нет, не заметил, слава Богу.
   Тяжело прикидываться бестолковым салагой, когда у тебя за плечами не только два года срочной службы, но и два года обучения в спецшколе МВД.
   Как такое могло получиться? Тут надо сделать небольшое отступление, экскурсию в прошлое.
   После того, как Макар Коробов отслужил добросовестно два года в Советской Армии и в начале декабря одна тысяча девятьсот семьдесят пятого года вернулся в родной городок в Смоленской области, у него и в мыслях не было, что он когда-нибудь снова наденет военную форму. Тем более, - что он будет куда-то поступать учиться. Работал на грузовике с будкой вместо кузова в райпотребсоюзе, развозил товары по сельским магазинам и спивался потихоньку. Обычная жизнь обычного парня из российской глубинки.
   А как тут не будешь спиваться? В каждом магазине за доставку товара «без боя», то есть – без разбитых бутылок – полагалось водителю одна-две бутылки вина, в зависимости от расстояния. В таких же магазинах-сельпо заведующая, она же продавец просила его помочь выгрузить продукты из кузова, а принимали ящики и коробки, таскали их в магазин один-два местных алкаша, нанятых заведующей. За эту работу с ним также рассчитывались вином. За день иногда успевал сделать таких три-четыре рейса. Вот и получалось, что к вечеру под пассажирским сиденьем накапливалась целая коллекция в стеклянных бутылках.
   Всё это выпивалось в гараже совместно с другими водителями, застрявшими на ремонте или с теми, кому сегодня повезло меньше. Утром многие водители опохмелялись перед выездом. Это было в порядке вещей. Гаишники к райповским машинам не цеплялись. Более того, иногда Макар сам заносил в конце рабочего дня на пост ГАИ три-четыре бутылки вина. Просто так, для поддержания дружеских отношений. Менты – они такие же люди, тоже не против выпить.
   Единственное, к чему поначалу цеплялись сотрудники с полосатыми палками – это к его внешности:
   - Макар, а тебе точно уже восемнадцать есть? Как ты ухитрился сдать на права?
   Дело в том, что при росте в сто семьдесят сантиметров, весе семьдесят килограммов и нормальном телосложении у Макара было детское лицо. Ему запросто можно было дать лет пятнадцать-шестнадцать. То обстоятельство, что он уже отслужил в армии, всегда вызывало удивление у незнакомых людей.
   Именно эта его особенность и сыграло определённую роль в дальнейшем.
Но – по порядку.
   Лучший друг Макара, его одноклассник Серёга Демидов, с которым последние два года учёбы они сидели за одной партой, так же после армии работал шофёром, только в другой организации. Естественно, что свободное время они проводили вместе. Ходили на танцы в городской дом культуры, кадрили девушек, ну и выпивали, естественно. Если хорошо напивались, то ночевали у того из друзей, чей дом был в этот момент ближе.

                Объявление в газете

   Мать Серёги – Тамара Ивановна – никак не хотела смириться с тем, что её сын работает простым шофёром и не собирается повышать свой образовательный уровень.
   ; Ребята, ; говорила она друзьям, когда они оказывались в её квартире, ; у вас же среднее образование! Вам обязательно надо учиться дальше.
   Для её поколения, когда и семилетка была не у каждого за плечами, среднее образование очень котировалось. Одними словами Тамара Ивановна не ограничивалась. Она регулярно подсовывала друзьям вырезки из различных газет с объявлениями о наборе на учёбу. Ребята из вежливости читали, хмыкали, обещали подумать. Оба они были убеждены, что остатки знаний, полученных в школе, за два года службы выветрились из головы навсегда.
   Но одно объявление их всё-таки заинтересовало.
   - Два года учиться, - второй раз читал Макар, пытаясь понять, в чём подвох, - и получаешь звание лейтенанта?! И диплом юриста?
   - И самое главное, - Серёга стоя курил у открытой форточки, выпуская дым наружу, - при вступлении нужно сдавать всего два экзамена: литература – сочинение и история СССР устно. А у нас с тобой у обоих эти предметы шли неплохо.
   - А ещё, - вставила свои три копейки Тамара Ивановна, которая прислушивалась к разговору, затаив дыхание, боясь спугнуть проявившуюся, наконец, у ребят заинтересованность, - там указано: наличие среднего образование, службы в армии. Это всё у вас есть. И отсутствие судимостей. Их как раз у вас нет.
   Серёга щелчком отправил в форточку сигарету, проследил за её полётом и повернулся к другу:
   - Что-то голова у меня сегодня плохо работает. Давай-ка ещё по пол стакана тяпнем.
   После вчерашней жестокой драки на танцах и последующего примирения с противниками, закончившегося повальной пьянкой, оба чувствовали себя неважно. Опохмелялись они сливовой настойкой, точнее – самодельным вином, которого у Серёгиного отчима было не меряно.
   - А давай! – Макар согласно кивнул головой.
   Серёга зачерпнул кружкой из фляги и разлил по стаканам.
   - Хорошо пошла! – Макар занюхал хлебом, есть пока не хотелось, - тут написано: три средних спецшколы и одна высшая. Ну, высшая отпадает. Там четыре экзамена и учиться долго. Средние: одна на Алтае, другая в Башкирии, третья в Прибалтике. Ближе всех к нам Прибалтика, если и поступать, то – туда.
   - Само собой, - Серёга потянулся с хрустом в костях, - что-то мне захорошело. Может и вправду сходить на разведку? Передумать то всегда успеем. Хотя, сегодня воскресенье…
   - Там написано: без выходных, - вклинилась Тамара Ивановна.
    - Да-а? Я и внимания не обратил, - Серёга взял газету, вчитался, - действительно. Это где ж у нас без выходных работают?
   - В милиции, - Тамара Ивановна покачала головой, укоризненно глядя на ребят, - хватит вам уже пить. Там же адрес указан нашего РОВД. Сходите, прогуляйтесь.
   - А при чём тут милиция, - Серёга задумался, потом сообразил, - а… школа МВД! Точно! Это же милиция!
   - А нас там не оформят, а то мы уже сегодня… - Макар выразительно щёлкнул пальцем по шее.
   - Да по вам не заметно. Зубы вон пастой почистите, да и всё.

                Вербовщики

   Сидевший за окошком с надписью «Дежурный» старшина милиции даже не дослушал до конца спутанные объяснения друзей:
  - Проходите в двенадцатый кабинет.
   В кабинете находились два офицера: капитан и подполковник, причём оба были не милицейской, а в военной форме.
   Парни растерялись.
   - Мы по объявлению, - брякнул Макар, думая при этом, что, или дежурный ошибся кабинетом, или нужный человек куда-то вышел.
   - Насчёт учёбы в школе МВД, - добавил Сергей.
   - Это к нам, присаживайтесь.
   В ходе долгой беседы выяснилось, что начало занятий, то есть вступительных экзаменов в школах МВД с первого сентября. Учитывая, что сейчас декабрь, ребятам было сделано предложение:
   - Вы приезжаете к нам. Это на севере Свердловской области. Мы вас сразу ставим на должность начальника отряда и с первого дня присваиваем звание старшины. В конце января отправляем вас на трёхмесячные курсы первоначальной подготовки начсостава в Архангельск. По окончании этих курсов на вас будет подано представление о присвоении звания младшего лейтенанта. Это делается через Москву, поэтому не быстро. Но, примерно в конце лета станете офицерами. И учиться в школе МВД будете не курсантами, а слушателями, а это, поверьте, большая разница. Для выхода в город, например, увольнительная не требуется, как курсантам. Можете снять квартиру и жить в городе. Да и на вступительных экзаменах отношение к вам будет совсем другое, не такое, как к гражданским абитуриентам, сами понимаете. Я не помню случая, чтобы хоть один младший лейтенант не поступил.
   Когда парни шли домой, они долго не могли отойти от впечатлений. Обсуждали полученную информацию, перебивая друг друга:
   - Нет, ты понял, - офицером можно стать уже в конце лета.
   - Бесплатный проезд во всех видах общественного транспорта и в метро.
   - Раз в год бесплатный проезд в отпуск в купейном вагоне, даже на жену положено, если она появится.
   - И зарплата – даже у старшины больше, чем мы сейчас зарабатываем, крутя баранку.
   - А почему у них форма военная? У нас что, тоже такая будет?
   - А хрен его знает! Надо было спросить.
   Насчёт формы вопрос прояснился, когда Макар рассказал дома о визите в милицию. Его отчим Петрович, человек с тюремным прошлым, переспросил:
   - Кем ты будешь работать, начальником отряда?
   - Да.
   - С зеками, значит.
   - Почему с зеками?
   - Потому что в МВД начальники отрядов только в колониях. У них, у этих вербовщиков, форма была не милицейская, так? Общевойсковая с петлицами тёмно-красного бордового цвета?
   - Да.
   - Ну вот, - Петрович засмеялся, - ништяк ты себе работу нашёл!
   - А что, не стоит?
   - Почему? Наоборот! В зоне сидеть неприятно, а работать… Начальник отряда, - это вроде воспитателя. Ни за что не отвечает. Как замполит в армии: рот закрыл – рабочее место убрано. Здесь шоферюгой ты или сопьёшься, или задавишь кого-нибудь по пьянке и сядешь на зону. Ещё разбиться можешь. А там – до майора точно дослужишься. Мать тобой гордиться будет.
   - Ну, так работать ведь придётся с зеками, преступниками.
   - Ну и что? Там они смирные, потому что трезвые. Обычные люди. На свободе жить опаснее.
   На следующий день Макар поделился полученной информацией с другом.
   - Да и хрен с ним, зеки, так зеки. Зато форма точно военная, а не милицейская. Прикинь, как девки на нас кидаться будут!
   Макар прикинул. Только ради девок, и то стоило соглашаться.

                Лесное Управление

   Вербовщики их ни в чём не обманули. Действительно, сразу по прибытии им выдали удостоверения, где они числились начальниками отряда в звании старшина. Одели в офицерскую форму с лычками на погонах. Десять дней они ходили на работу в колонию в одном из посёлков, как на экскурсию.
Потом всех таких же старшин собрали при Управлении и отправили на учёбу в Архангельск.
   Три месяца парни балдели от такой жизни. Ещё бы: живёшь в общаге бесплатно, кормят бесплатно, и каждый месяц получаешь переводом зарплату из Управления, и вполне солидную. За это нужно было до обеда слушать лекции, да вечером ходить на усиление в милицию. Куда деньги девать? Обошли все рестораны и кафе города. Только к концу третьего месяца старшины стали подозревать, что эта школа скорее «на выживание». Из тридцати человек в группе десять было отчислено за нарушение дисциплины – пьянство. Те, кто в таких условиях сумели удержаться, оказались пригодными к дальнейшей службе.
   Через неделю после того, как вернулись в посёлок, где располагалась колония, выяснилось, что они уже сейчас могут взять отпуск. Взяли. Тридцать дней плюс дорога. Ехали на Родину в купейном вагоне по воинскому требованию. Красота!
   Дома парни взахлёб рассказывали родителям и знакомым, как здорово устроились. Многие завидовали.
   После возвращения из отпуска проработали в колонии около двух недель. Даже уже стали привыкать. Но тут их опять собрали на подготовительные курсы при Управлении для абитуриентов. Здесь же Макару и Серёге объявили о присвоении звания младших лейтенантов.
   Через месяц, загруженные знаниями истории и литературы, поехали поступать в школу МВД, расположенную в одной из прибалтийских столи

                Сверхспособность

   На вступительных экзаменах оба парня получили по две четвёрки и были зачислены. Хотя, как оказалось, конкурс был четыре человека на место. Из всех абитуриентов только десять человек имели офицерские звания. Поступили все десять. Так что и тут вербовщики не обманули.
   Учёба парням нравилась. Предметы интересные: криминалистика, уголовное право, оперативно-розыскная деятельность. Дотошно изучалась каждая статья кодекса, на практике разбирались различные ситуации. Плюс огневая подготовка и боевое самбо.
   Вот на занятиях по боевому самбо у Макара впервые и проявились необычные способности.
   Его постоянный спарринг-партнёр Мишка Шлыков – парень тяжелее Макара килограммов на двадцать и на пол головы выше ростом, во время отработки очередного приёма не рассчитал свою богатырскую силушку и швырнул Макара через себя намного сильнее и дальше, чем требовалось.
   Приземлился он более-менее удачно, только головой въехал в сложенные на краю маты. Даже в глазах на секунду потемнело. Рассвирепев от такой подлости, Макар из положения «лёжа на спине» вскочил сразу на две ноги и кинулся на Мишку с намерением продемонстрировать это же самое и ему.
   Но тут краем глаза он заметил, что вокруг творится что-то неестественное. Время как будто замедлилось. Отрабатывавшие рядом этот же приём два парня, зависли оба под неестественным углом, медленно перемещаясь в нужном направлении. Как будто притяжение земли на них не действовало. То же самое происходило по всему залу. Причём, в полной тишине.
   Швырнувший его Мишка после броска ещё не успел выпрямиться. Чтобы устоять, ему нужно было переставить опорную ногу, что он и начал делать. Но уж больно медленно!
   Из-за злости на него, Макар на миг забыл о неестественности происходящего. Подскочил к Мишке, подсёк ему опорную ногу и, когда тот рухнул на маты, запрыгнул ему на спину, заломил руку на болевой приём и крикнул:
  - Попался!
   И тут всё вернулось – и звук, и движение.
   - Отпусти, больно! – завопил Мишка. Как только Макар ослабил хватку, он тут же спросил, - как ты это сделал? В воздухе развернулся, что ли?
   - Как? – Макар, сидя у Мишки на спине, замер. И в самом деле, что это было? Он растерянно обвёл взглядом зал, прикидывая траекторию своего полёта, расстояние возврата… И тут его взгляд зацепился за фигуру преподавателя боевого самбо капитана Хайдурова, который медленно приближался к ним, не сводя с него удивлённого взгляда.
   «Он всё видел», - догадался Макар, и Хайдуров тут же это подтвердил:
   - Что это было?
   - Отработка приёма, товарищ капитан, - только тут Макар догадался спрыгнуть с чужой спины и вытянулся перед тренером, пытаясь сделать честное лицо.
   - Я видел, как эта орясина тебя бросил. Кстати, Шлыков, - он повернулся к Мишке, - если не можешь правильно рассчитать силу, видишь перекладину? Двадцать подъёмов переворотом, выполнять!
    Как только Мишка удалился, Хайдуров уставился на Макара немигающим взглядом:
   - Повторить вопрос?
   - Я сам ничего не понял, - стушевался Макар, - а как вы это видели, товарищ капитан?
   - Ты пролетел метров пять, хорошо приложился головой. Я только успел подумать, как бы шею не сломал. И в эту секунду ты исчез и тут же оказался возле своего партнёра. Причём, он уже падал, хотя не должен был, а ты сидишь у него на спине и делаешь ему больно. При этом успел подбить ему опорную ногу и взять на болевой. Повторяю вопрос: как ты это сделал?
   - Честно, сам не знаю, товарищ капитан.
   - Тогда расскажи детально, что ты в этот момент видел, чувствовал.
   Макар на секунду задумался. Рассказать правду? Могут принять за психа, ещё отчислят. А с другой стороны – капитан всё видел, просто так не отстанет. Может, наоборот, поможет разобраться. Макар, наконец, решился:
   - Когда я приземлился, да ещё башкой приложился крепко, такая злость вспыхнула на Мишку. Если ты такой здоровый, так что, мозги можно не включать? Ты же не врага швыряешь, а своего товарища. Я вскочил, кинулся к нему и тут заметил, что всё вокруг как бы застыло. Ну, точнее, двигалось, но как-то чересчур медленно. И Мишка после броска ещё не успел выпрямиться и начал переставлять ногу, чтобы удержать равновесие. Я тут же про всё забыл, так как был на него сильно зол, а момент был удачный. Подскочил, подсёк ногу, а когда он начал падать, запрыгнул ему на спину и заломил руку.
   Хайдуров с минуту стоял молча. Потом кивнул на скамейку у стены:
   - Пойдём, присядем.
   На скамейке Хайдуров, понизив голос, спросил:
   - У тебя раньше что-нибудь подобное случалось?
   - Нет. Такое в первый раз. Точно.
   - Ты понимаешь, что, если тебе развить вот эту твою способность, ты легко выиграешь любой чемпионат по самбо? Хоть чемпионат мира.
   Макар заулыбался:
   - Да, ладно!
   А потом представил: если соперник завис в воздухе, а ты можешь спокойно делать с ним всё, что хочешь, то – конечно.
   - Вы думаете, то, что сейчас получилось, я смогу сделать в любой момент по своему желанию? Я что-то сомневаюсь.
   - А вот это мы с тобой и постараемся выяснить. А то знаешь…, что-то давно наши курсанты не побеждали на чемпионатах мира. Точнее – никогда.

                Тренировки

   Выяснение затянулось на целый месяц. Каждый день, после обязательных занятий, Макар спешил в спортзал. За закрытыми дверями наедине с тренером пытались добиться нужного эффекта. Поначалу ничего не получалось. Но, когда при выполнении очередного приёма, Макар приземлился неудачно и болезненно, на какую-то долю секунды вспыхнула ярость, и весь мир замер. Он поднялся, зашёл сзади к замершему тренеру, взял его двумя руками за щиколотки и дёрнул на себя, при этом ещё толкнул головой в спину. Хайдуров при падении больно ударился лицом о маты, разбил до крови нос, но, несмотря на это, сразу всё понял и радостно заорал:
   - Получилось!
   Потом перевернулся на спину, и, не вставая, приказал:
   - Рассказывай.
   - У вас, Николай Михайлович, кровь из носа, извините…
   - Ерунда, - он зажал нос пальцами, - рассказывай.
   Выяснилось, что нужный эффект возникает при вспышке ярости или злости.
   Потом долго учились вызывать ярость по желанию.
   - Ты должен просто почувствовать это состояние, чтобы мог вызывать его без злости и ярости, - объяснял тренер, с которым Макар как-то незаметно перешёл на «ты» и обращался к нему просто «Михалыч».
   Когда добились нужного эффекта, стали тренироваться ускорять и замедлять процесс восприятия окружающего.
   - Понимаешь, - объяснял Михалыч, - если ты исчезнешь, а потом появишься хотя бы на метр в стороне, это сразу заметят. Тем более, что все серьёзные соревнования снимаются и записываются для телевидения. Тобой сразу заинтересуются учёные. Надеюсь, карьера подопытного кролика тебя не интересует?
   - Нет. Боже упаси! Мне нравится профессия оперативника. Именно по этой специальности я и хочу работать.
   - Во-от. Если ты будешь проводить приёмы так, чтобы со стороны видели и понимали только то, что ты быстрее других, что у тебя лучшая реакция, что ты предугадываешь все движения соперника, то комар носа не подточит. И все золотые медали твои.
   Когда и этот момент отработали, продолжили тренировки на общих занятиях по самбо.
   Ох, и досталось бедному Мишке! Ему никак не удавалось поймать на приём Макара, тот всегда каким-то чудом выскальзывал. И, наоборот, всегда находил слабые места в обороне противника. Во время их спарринга все бросали занятия и смотрели, как на какое-то цирковое представление.
   Тренер предлагал всем желающим, независимо от весовых категорий, потягаться с Макаром. Многие пытались, но вскоре все пришли к выводу, что Макар – лучший самбист в школе.
      Неожиданно обнаружилась ещё одна особенность. В нетрезвом состоянии эффект не    работал. Выяснилось это случайно. Макар с другом Серёгой, имевшие, в отличие от курсантов, право свободного выхода в город, вечером познакомились с девицами, угостили их вином, сами тоже хорошо выпили и пошли их провожать в какой-то отдалённый район города. Где и напоролись на толпу пьяных местных хулиганов. Отбиться то смогли, конечно. Их там и было-то всего пятеро. Но Макар, как ни старался вызвать свои новые возможности, так ничего не получилось.
   О чём он, смущаясь, рассказал тренеру. Михалыч внимательно выслушал и спросил:
   - А трезвым после пробовал?
   - Да, сегодня на занятиях. Да ты же видел, Михалыч. Всё нормально.
   - Значит, делай вывод, – пить тебе нельзя. Никогда! Потому что от этих твоих способностей может зависеть твоя жизнь. Ведь ты же не знаешь, когда они могут понадобиться. К примеру: ночью ворвутся к тебе домой убийцы, а ты накануне выпил, и всё! Так-то ты хоть с кем справишься. Пули сможешь зубами ловить, хоть в цирке выступай.
   Макар выводы сделал и больше спиртное старался не пить. Друзьям объяснял, что спортивный режим не позволяет, надо готовиться к очередным соревнованиям. Тем более, что его спортивная карьера развивалась такими стремительными темпами, что любой позавидует.
   Сначала он занял первое место на городских соревнованиях. Потом – на республиканских. Потом – первый на первенстве Союза. Стал мастером спорта.
   Потом были соревнования полицейских команд стран – участников Варшавского договора. Здесь в финале Макар играючи разложил немца из ГДР – чемпиона мира.
   А вот на чемпионат мира он не попал – учёба в спецшколе закончилась.  Михалыч по этому поводу сильно переживал:
   - Ещё бы с полгодика, и я бы стал тренером чемпиона мира! Ну, почему жизнь такая несправедливая! Сейчас тебя заберут куда-нибудь в московское Динамо, и вся слава достанется другим тренерам!
   Начальство пока на эту тему помалкивало, и Макар стал настраиваться на продолжение службы за Уралом.
   Незадолго до мандатной комиссии Макар обсуждал с другом Серёгой дальнейшие планы. Серега вытянул на красный диплом и по распределению собирался вернуться в родной город, исправительно-трудовые колонии и там имелись. Макар слишком много времени уделял спорту. Поэтому учёбу немного запустил, - пятёрок и четвёрок в дипломе получалось примерно поровну.
    И тут Макара вызвали к командиру дивизиона.

                Неожиданное предложение

   - Товарищ подполковник, младший лейтенант Коробов по вашему приказанию прибыл! – Макар сразу отметил в кабинете командира дивизиона двух незнакомых майоров, поэтому докладывал строго по уставу, поедая глазами начальство. В то же время отметил, что у одного из майоров форма непривычная, точнее – петлицы: голубые с эмблемами «пропеллер с крыльями», как у лётчиков. А у другого – такая же, как и у него.
   - Тут с тобою хотят поговорить, - подполковник кивнул на майоров и вышел из кабинета. Макар услышал его голос за дверью: «В кабинет никого не впускать!».
   - Присаживайся, - один из майоров указал на приставной стул.
   Макар насторожился. Быстро прокручивая в голове, что и где он мог натворить плохого, раз им заинтересовались люди со стороны. По положению явно выше командира дивизиона. Ничего в голову не приходило.
   - Не будем тебя, Коробов долго томить, сразу перейдём к делу, - майор с «привычными» эмблемами положил руки на стол и посмотрел на него в упор, слегка улыбаясь, - сразу предупреждаем, что тема секретная. Об этом разговоре, кроме нас троих не должен знать никто.
   - Я должен подписку дать? -  Макар сразу осмелел, сообразив, что привлекать его ни за что не собираются, - вы, может, представитесь, а то вы знаете, с кем разговариваете, а я вас вижу впервые.
   Майоры переглянулись и засмеялись.
   - Логично, - продолжил тот же, вынул из кармана удостоверение и показал его Макару в развёрнутом виде, - майор Васильев Василий Васильевич, старший инспектор оперативного управления  МВД СССР. Я из Москвы. А это – майор Соболев Валерий Иванович, начальник особого отдела воинской части 32777, это - в Башкирии. Подписок о неразглашении от тебя брать никто не будет. Ты два года изучал ОРД, в режиме секретности разбираешься.
   Макар кивнул.
   - Теперь конкретно. Ты, когда в армии служил, с дедовщиной сталкивался?
   - Да. Первые полгода досталось в полный рост. А когда наш призыв стали дедами, такого беспредела уже не было.
   - Значит мы точно не ошиблись с выбором, - подключился второй майор, - дело в том, что на верхах в целях искоренения дедовщины разработали экспериментальную операцию. Суть её заключается в том, что в заражённую дедовщиной воинскую часть под видом новобранца внедряется опытный сотрудник, который выявляет изнутри преступные действия, по возможности фиксирует их, закрепляет доказательства, готовит свидетельскую базу. Причём, этот сотрудник должен разбираться, что является доказательством, а что нет, в каких действиях есть состав преступления, а в каких – нет. Теперь сам ответь на вопрос: почему выбрали тебя?
   - Из-за спортивной подготовки?
   - И это тоже. Но главное… ты себя в зеркале видел? Кто, как не ты сойдёшь за салажонка, которого только что призвали? – Васильев засмеялся, - я тебя, когда на чемпионате увидел, сразу понял, кто нам подойдёт. Ты с тем немцем, которого красиво уложил в финале, смотрелся как сынок рядом с папой, хотя по возрасту вы ровесники.
   - А эта операция… эксперимент…, он вообще, на какое время рассчитан?
   - Ну, сам считай. После выпуска тебе положен отпуск. Вот месяц честно отдыхаешь. Это сентябрь. В октябре начинается очередной призыв. Тебя внедряем в команду на призывном пункте. Там всегда неразбериха, так что это проще всего. Вместе с новобранцами следуешь в воинскую часть, проходишь карантин. Это ещё месяц. Ну, накинь ещё месяц для сбора и фиксации доказательств. Дедовщина начинается с первого дня после распределения молодых по взводам.
   - А как же Управление, куда я должен прибыть для дальнейшей службы?
   - Там кадры будут предупреждены, вопросов тебе задавать не будут.
   Макар задумался:
   - А кто-то будет меня подстраховывать? Мало ли какой форс-мажор?
   - Майор Соболев постоянно будет рядом. Вопросы связи и технического обеспечения обговорите с ним позже. По окончании операции прибываешь в Москву в мой кабинет, пишешь подробный отчёт. И только потом следуешь к месту службы. Да, ещё. Капитан Хайдуров покажет тебе несколько запрещённых приёмов: болевых, парализующих и даже смертельных. Ты их отработаешь, но применять будешь только в исключительно крайних случаях.
   В спортзале Макар не выдержал:
   - Михалыч! Ты за всё время хоть бы разок заикнулся, что владеешь такими приёмами, что они вообще существуют! Про приёмы карате, за которые сейчас могут посадить, говорил, даже некоторые показывал, причём – всей группе, а про эти…
   - А про «эти» потому и не говорил, что о них знать никому нельзя. Даже знать о том, что такие существуют. Такие приёмы по крупицам собирают из разных видов единоборств со всего мира. Владеют ими единицы. Как правило – это внешняя разведка, так сказать, - супермены, ликвидаторы.
   Макар даже рот открыл от изумления:
   - Так, а ты, Михалыч, откуда… или раньше в другой системе работал?
   Хайдуров замер. Затем резко развернулся и ткнул в него пальцем:
   - Я тебе этого не говорил. Это, во-первых. Во-вторых: свои домыслы оставь при себе и никогда их не озвучивай, ни при каких обстоятельствах. И, в-третьих: раз эти приёмы решили показать тебе, значит, ты или уже получил какое-то особое задание, или скоро его получишь. И можешь быть уверен, что это будет твоё не последнее задание. Они, кстати, о твоих сверхспособностях знают?
   - Нет, считают, что у меня просто хорошая реакция и скорость.
   - Вот и хорошо. Держи это при себе. А то загрузят такими заданиями, которые даже для тебя будут очень сложными или вообще невыполнимыми.
   За время, оставшееся до конца учёбы, Макар с увлечением отрабатывал новые приёмы. Хотя это были скорее на приёмы, а точечные удары в определённые части тела.
   На выпуске его ожидал сюрприз. На общем торжественном построении школы зачитывали приказ о присвоении первичного офицерского звания «лейтенант внутренней службы». В общем списке, озвученном по алфавиту, его фамилии не было. И фамилия друга Серёги, стоявшего с ним рядом в строю, тоже не прозвучала.
   Затем был зачитан отдельный приказ о присвоении «очередного» звания лейтенант. В этом приказе Серёга был, а Макара опять пропустили. Он уже чуть было не заорал из строя: «Эй, вы что там творите?! Меня, почему пропустили?» Но тут зачитали приказ о присвоении «внеочередных» званий троим выпускникам.
   Два парня отличились прошлой осенью. После окончания футбольного матча, толпа фанатов начала скандировать что-то на мосту посреди пересекавшей город реки. При этом они начали в такт прыгать и допрыгались. Деревянные сваи не выдержали и лопнули, мост накренился. Перила под давлением толпы обломались и в воду посыпались молодые парни и девушки.
   Курсанты находились на стадионе для усиления охраны общественного порядка и возвращались в казарму группами. Это практиковалось постоянно, чтобы фанаты не очень распоясывались.
   Быстро сориентировавшись, двое курсантов спрыгнули в воду, стали вылавливать тонувших и выталкивать их на мост. Другие там их подхватывали и по цепочке передавали спасённых на берег.
   Всё это засняло местное телевидение. На следующий день на курсантов школы МВД обрушилась слава. Начальник школы ходил героем и несколько дней мелькал на телевидении в разных программах. Двоих курсантов-сибиряков (кстати, оба они увлекались моржеванием) наградили медалью «За спасение утопающих».
   Вот эти два героя и получили при выпуске звание «старший лейтенант» досрочно.
   Макар тоже стал старлеем с формулировкой «за выдающиеся спортивные достижения, прославившие школу МВД на всесоюзной и международной арене».
   После построения Макар замучился отвечать на поздравления с рукопожатиями, причём, он быстро понял, что в этих проявлениях чувств больше не искренней радости за его успех, а обычной зависти. Ещё бы, большинство сокурсников следующую звёздочку получат только через три года по выслуге. Такой порядок в МВД.
   Друг Серёга эту мысль ему и высказал, причём, прямо заявил, что завидует.
    - Зато у тебя красный диплом, будешь работать в родном городе, а я за Уралом.
   Как бы там ни было, в отпуск поехали вместе. А вот отдыхали по-разному. Серёга отрывался по полной. Вино, друзья, девушки. Макар же спиртное зарёкся употреблять, помня наставления тренера. А трезвому в пьяной компании было не интересно. Даже девицы все казались какими-то потасканными, неопрятными. А, может, не казались, а такими и были?

                Стычка на танцплощадке

    Но без девушек отдыхать тоже не интересно. Макар решил посетить танцплощадку. Она располагалась в парке на его родной рабочей окраине города. Это было главным местом притяжения молодёжи. Здесь знакомились, влюблялись, дрались. В общем, как и везде в таких же местах в конце семидесятых годов.
   Макар прибыл в это гнездо разврата в сопровождении младшей сестрёнки и её подружек, одетый в джинсы, которые считались дефицитом и яркую модную рубашку.
   Сестрёнка его и познакомила с девушкой. После двух танцев выяснилось, что девушка училась с ним в одной школе, только была на два года моложе. Оказывается, она ещё тогда его выделяла среди парней, но он её не замечал. Таня, так звали девушку, была как раз в его вкусе. По крайней мере, то, что Макар успел оценить визуально и на ощупь, его вполне устраивало. Знакомство медленно, но уверенно продвигалось к логическому финалу: провожанию с возможным совместным ночлегом.
   В перерыве между танцами Макара неожиданно грубо толкнули в бок:
   - Смотри, куда прёшь, совсем берегов не видишь?
   Макар удивлённо оглянулся. В момент толчка он вообще стоял. Перед ним глумливо ухмылялись три явно уголовные рожи.
   - Не понял…
   - Чё не понял? Борзой, что ли? Может, выйдем, побазарим?
   Макар пожал плечами. Выйдем, так выйдем. Сказал Тане: «Я быстро» и успел увидеть её испуганные глаза.
   На улице он под конвоем прошёл в угол парка, куда не доставал свет от фонарей, и увидел поджидавшую их компанию – ещё семь человек.
   - Здорово, Коробок!
   Макар присмотрелся. Поздоровавшийся с ним парень был на голову выше, стоял, засунув руки в карманы, и раскачивался на носках.
   - Здорово Хомча, - Макар узнал его, хоть и с трудом. Хомчуков в школе учился на двойки, постоянно оставался на второй год, занимался вытряхиванием мелочи из младшеклассников. После армии Макар его регулярно видел в компании алкашей у магазина.
   - Говорят, ты в менты подался?
   - И что?
   - А то, что все нормальные мужики зону топчут, а ты их сажать собираешься?
   - Так если для них зону топтать это нормально, значит, кому-то надо их туда сажать. Как они туда попадут, сами же себя не посадят?
   Хомчуков на секунду завис от такого сложного умозаключения. Макар продолжил:
   - А я считаю, что зону топчут как раз ненормальные, а нормальные живут на свободе с семьями, - Макар обвёл взглядом напрягшуюся толпу. Тут явно нормальных не было. Одного он узнал, до восьмого класса учились вместе. Фамилия Бескудников, школьная кличка Бес. Где-то в седьмом классе он остался на второй год, кое-как закончил восемь. Перед армией как-то случайно с ним столкнулся, тот похвастался, что уже успел отсидеть за мелкую кражу и хочет попасть на зону второй раз. «А то у всех мужиков по две ходки, мне как-то неловко перед ними».
   - Ты хочешь сказать, что я ненормальный, раз у меня две ходки? – Хомчуков повысил голос.
   Макар усмехнулся. Он представил, какой мандраж он бы испытывал перед этой шоблой всего два-три года назад. Один против десяти – никаких шансов. Сейчас он был уверен в себе и абсолютно спокоен. Ситуация его даже в чём-то забавляла.
   - Конечно ненормальный. Я бы даже сказал – придурок ты конченый, раз на свободе жить не умеешь. Тебе лечиться надо. В психушке, - Макар умышленно пошёл на обострение.
   Все замерли, с удивлением глядя на вожака. Тот на какую-то секунду даже растерялся. Чтобы жертва так себя вела… Тут бы ему задуматься. Но пропитые куриные мозги думать были не приспособлены.
   - Ах ты, сука! – Он коротко, почти без замаха, ударил. Для Макара время замерло. Он разглядел на руке у оппонента кастет. «Ну, ты и мразь!» - мелькнула мысль. Дело в том, что в детстве, когда он учился в пятом классе, его ударил кастетом малолетний хулиган, года на два его старше. Ударил просто так, чтобы посмотреть, что получится. Макару запомнился фонтанчик крови, бивший из повреждённого носа, который он хорошо видел собственными глазами; испуганный взгляд хулигана, не ожидавшего такого результата; встревоженные голоса обступивших его прохожих. Носовая перегородка оказалась искривлённой на всю жизнь. Это постоянно причиняло определённый дискомфорт.
   Увидев кастет, Макар быстро подавил вспыхнувшую ярость, подсёк Хомчукова так, чтобы тот, падая, приземлился на собственный кулак с надетым на него кастетом. Услышав характерный хруст, успел подумать, что в ближайший месяц вожаку будет чем заняться: хождением по кабинетам стоматологов, приготовлением жидкой пищи, в общем – будет не до хулиганских действий. Затем быстро обошёл всю шайку, кого-то приложил лбом и носом о ближайшую берёзу, кого-то приземлил кобчиком на пенёк. На некоторых отработал удары по болевым точкам. Бывшему однокласснику засунул окурок, торчавший изо рта, подальше в горло.
   Когда время вернулось к нормальному течению, Макар под разноголосые стоны со всех сторон подошёл и присел возле Хомчукова:
   - Ты что-то сказал?
   - Ты, сука, мне зубы выбил! – Кое-как сумел выдавить тот, выплёвывая обломки зубов вместе с кровью.
   - Боже упаси! Я тебя просто в сторону откинул. Это ты сам упал неудачно. Э-э-э! да у тебя кастет на руке. Это ты на него так удачно приземлился. А ты знаешь, что кастет - это холодное оружие? Его ношение наказывается по статье двести восемнадцать Уголовного кодекса. Дай-ка его сюда, выброшу от греха.
   Макар снял кастет с чужой руки и закинул его подальше в темноту. Найдут, так найдут.
   - Значит так, гаврики, - Макар выпрямился во весь рост, - извиняюсь, не успел предупредить, что являюсь чемпионом Советского Союза по боевому самбо. То, что я вам сейчас показал, считайте предупреждением. Если кто-нибудь ещё раз приблизится ко мне с плохими намерениями, - сделаю инвалидом. Жить будет долго, но – в инвалидной коляске и срать под себя. Больше предупреждать не буду.
   - Сказал бы сразу, что самбист, - буркнул один из пострадавших.
   - Говорю же, что не успел. Уж больно вы резкие. Да вы всё равно бы не поверили, - Макар с деланным сожалением развёл руками и направился на танцплощадку.
   Танцевать что-то расхотелось. Высмотрев Татьяну, Макар подошёл к ней и предложил пойти погулять.
   - А эти… шпана, не прицепятся? – Таня испуганно поглядывала в темноту.
   - Нет, эти точно не прицепятся. Им будет сегодня не до нас. А если какие другие нарисуются, - ты же со мной.
   Продолжение вечера получилось даже лучше, чем Макар рассчитывал. Таня оказалась девушкой очень даже раскрепощённой. Жила в квартире с бабушкой, которая им абсолютно не мешала. Замуж Таня не стремилась.
   В этом их интересы совпали. Так что женским вниманием Макар был обеспечен до конца отпуска.
   Никого из побитой шайки Макар больше ни разу не встретил. Хотя из принципа ещё дважды посетил танцплощадку вместе с Таней. Видимо урок пошёл на пользу. Информация о драке в парке всё-таки вытекла. На Макара все знакомые и незнакомые парни поглядывали с опаской и уважением.


                Снова в армии

   За два дня до окончания отпуска вечером в квартиру Коробовых постучали. Увидев на пороге майора Соболева, Макар понял – отпуск кончился. Форменная одежда с погонами старшего лейтенанта была тщательно упакована в объёмистый баул, который, по словам Соболева, будет храниться в его квартире до окончания операции.
   Матери и отчиму Макар представил майора как своего непосредственного начальника. Те усиленно пытались его напоить, но безуспешно.
   Рано утром на дизельпоезде Соболев и Макар убыли в Смоленск. Здесь, на сборном пункте Макар испытал приступ дежавю. Пять лет назад он здесь уже был в той же роли. Если тогда всё вокруг казалось каким-то чужим и неуютным, то сейчас всё было просто и понятно.
    Соболев вместе с незнакомым прапорщиком оказались «покупателями» от воинской части. Команду из двадцати человек, включая Макара, они сформировали самыми первыми. Вечером команда убыла на обычном пассажирском поезде в Москву. Там их ждала пересадка и, через сутки – здравствуй Башкирия!
   Здесь выяснилось, что служить они будут в авиации – войска ВВС, будут носить погоны голубого цвета и эмблемы -  «птички» в петлицах.
   На большом сортировочном пункте новобранцы получили обмундирование. Долго пришивали пуговицы, погоны, эмблемы, учились наматывать портянки. Потом их ещё раз перетасовали, и Макар отправился к постоянному месту службы – в/ч 32777. В группе новобранцев он оказался единственным смоленским, остальные были ярославские, владимирские, липецкие и т. п., - Соболев подсуетился.
   Часть, куда попал Макар, была небольшая. Рота солдат обслуживала военный аэродром, на который садились только перелетающие экипажи. Своих самолётов там не было. Отдельные подразделения, расположенные возле аэродрома, занимались каждое своим делом. Автовзвод, аэродромно-технический взвод, ГСМ, КЭЧ, взвод охраны и так далее.
   Месяц карантина подходил к концу. Макар обзавёлся друзьями. Его общительный весёлый характер, уверенное поведение, знание большого количества анекдотов и просто шуток, делало его душой компании. Самым сложным для него было изображать из себя неопытного новичка, сдерживать отработанные до автоматизма за два года службы движения и привычки, спортивные возможности.
   В углу казармы на первом этаже был спортивный уголок.  Желающие могли покувыркаться на перекладине, выжимать штангу или гири. Макар свои спортивные способности старался не выпячивать. На перекладине покрутится немного: выход силой, подъём переворотом, склёпка, потом всё это ещё раз и – хватит, чтобы форму не терять.
   Все молодые содержались отдельно от старослужащих. Те поглядывали на них издалека с улыбками, не предвещавшими ничего хорошего.
   Когда месяц карантина уже заканчивался, Макар вместе с другими новобранцами был отправлен на кухню – чистить картошку. Это была обычная практика, отправляли на картошку после ужина, многие сами просились. Обычно, пока чистится картошка на всё подразделение, отдельно жарится порезанная мелко картошка для самих «чистильщиков». Немного жира и луковицу на кухне всегда можно выпросить. Молодые организмы постоянно требовали еды.
   Вот и сейчас, когда процесс был в самом разгаре, в разделочный цех заглянул особист Соболев.
   - Сидите, сидите, - он махнул рукой бойцам, вскочившим при виде майора, - давайте кто-нибудь… вот ты, например, - он ткнул рукой в Макара, - пойдём, поможешь мне машину завести. 
   На улице они подошли к УАЗику, стоявшему в тёмном углу кухонного двора.
   - Держи, - вполголоса сказал майор и протянул Макару пластмассовую четырёхцветную авторучку, перетянутую посередине синей изолентой, – это магнитофон. Вид у него такой специально, я думаю, деды не позарятся. Здесь пишет только синий стержень, остальные не работают. Но, если нажмёшь одновременно на красный и зелёный, - вот так, - включится микрофон. Беспрерывной записи хватит на два часа. Микрофон чувствительный, если будет в кармане, всё равно будет нормально записывать. Отключается чёрным, -  вот так. Когда включать, сам сообразишь. Береги её, техника дорогая, старайся лишний раз не светить. И ещё запомни: ты сам не должен фигурировать в уголовном деле. Ни потерпевшим, ни свидетелем, сам подумай, в каком статусе мы сможем тебя предъявить суду? Как засланного казачка? Старайся фиксировать других. А показания мы потом подчистим, чтобы тебя не упоминали.
   Майор замялся, оглянулся и ещё больше понизил голос:
   - В случае форс-мажорных обстоятельств идёшь к дежурному офицеру и требуешь немедленно связаться со мной. Запомни, на всякий случай, мой домашний телефон. Он простой: двадцать, тридцать, сорок. И адрес: Некрасова пятнадцать, квартира сорок два. Это недалеко от части. Надеюсь, до форс-мажора не дойдёт. Твоё дело – зафиксировать два-три случая, которые потянут на уголовное дело, подготовить свидетелей, чтобы они потом не отказались от своих показаний.
   - Всё понял, товарищ майор, а что с машиной?
   - Да, ничего, сейчас ручкой крутанёшь для вида, а я стартером.
   Ничего себе – для вида! Макар весь вспотел, пока прокручивал заводной рукояткой двигатель с выключенным зажиганием. Наконец, майор сжалился и помог стартером. Движок схватил сразу и заурчал ровно, без перебоев.
   Макар сунул заводную рукоятку на пол кабины, майор громко крикнул: «Спасибо!» и укатил.
   Наконец, карантин влился в подразделение. Макар попал в аэродромно-технический взвод (АТВ), его закрепили за автомобилем на базе ЗИЛ-164 предназначенным в основном для уборки снега на взлётно-посадочной полосе. Впереди автомобиля был подвешен ковш, как у бульдозера, внизу – металлическая щётка, вместо кузова – железная бочка. Называлась эта техника КПМ – 64 (комбинированная поливомоечная машина).
   Во взводе был один единственный  «старик», который служил последние пол года, по фамилии Порошин, кличка Прошка, невысокого роста, худой, с какой-то постоянной тоской в глазах. К молодым он не придирался, занимал самое почётное спальное место во взводе – нижняя койка, крайняя возле окна.
   Погоду во взводе строили «помазки» - солдаты, отслужившие год. Но и от них каких-либо грубостей призыв Макара не ощущал. Конечно, мытьё полов каждое утро в «кубриках», которые занимал взвод, было обязанностью молодых. Это само собой разумеющееся правило. Также, как и ходить в наряды: на кухню, в караул, на КПП и другие.
   «Помазки» рассказывали молодым о безобразиях, которые творились в этой воинской части совсем недавно. Макар, услышав, даже присвистнул про себя: такого беспредела даже в колониях не было. Например: захотелось «деду» среди ночи в туалет, он поднимает пинками молодых, и те несли его на руках в туалет и обратно. Одного спящего молодого выкинули вместе с койкой со второго этажа, - просто так, для смеха. Тот отделался сломанной рукой и ушибами. Начальству объяснил, что хотел сделать сальто, но не удачно.
   А Прошку, когда он был молодым, деды просто изнасиловали. И не его одного. По словам «помазков», сейчас такого беспредела нет. Мол, если будете правильно себя вести, то зря никто не обидит.
   О том, что это не совсем так, Макар убедился уже через неделю пребывания в общем составе. Проснулся ночью от толчка в бок. Сел на кровати, пытаясь в полусумраке дежурного света что-нибудь разглядеть. Рядом с его койкой стояли два старичка из автовзвода.
   - Сколько дедушке осталось до приказа?
   Макар сразу всё понял, но «включил дурака»:
   - К-какому дедушке?
   - Слезай.
    Макар спрыгнул со второго яруса. «Дедушки», как и он, были одеты в одном белье – рубахи и кальсоны.
   - Запомни, салабон: дедушка – это я: Мальков Владимир Николаевич, приказ выйдет двадцатого апреля, сколько дней осталось, будешь мне докладывать тогда, когда скажу. А сейчас, за то, что заставил дедушку тебе всё это объяснять, держи!
   Он широко размахнулся, целясь кулаком в челюсть Макару.
   Время замерло. Макар быстро огляделся. Второй «старик» поднимал Генку Коротина из Липецка, тоже с последнего призыва, ещё трое «воспитывали» молодых через проход. Все замерли в неестественных позах. Макар выхватил из своего кителя авторучку с микрофоном, включил запись, затем взял сапог. Примерился и ударил сапогом по кулаку на вытянутой руке Малькова. Потом, отбросив сапог, оттолкнулся и упал на пол, переворачивая табуретки, одновременно «запустил» время.
   Как он ни старался, всё равно сильно ушибся локтем. Выбравшись из кучи табуреток, Макар взялся двумя руками за челюсть, изображая боль и, в то же время, прикрывая ладонью ручку с микрофоном в рукаве, и подошёл робкой походкой к обидчику.
   Тот тряс правой рукой и морщился от боли:
   - Ты чего, салабон, такой костлявый? Всю руку об тебя ободрал! – каким-то плаксивым голосом пожаловался Мальков, - понял, что в следующий раз надо деду отвечать?
   - Так точно, Владимир Николаевич! Высчитать, сколько дней вам осталось и по первому требованию доложить.
   - То-то же! Можешь спать, тебе на сегодня хватит, - с важным видом, потряхивая рукой, Мальков подошёл к напарнику, который в это время издевался над Генкой Коротиным. Тот стоял по стойке смирно. Держал руки по швам, а «дед» бил его по лицу кулаками со словами:
   - Запомнил, сколько дедушке осталось до дембеля?
   Генка с каждым ударом только больше путался.
   Поднимаясь на свою койку, Макар отметил, что «помазки» их взвода не спят, а, полусидя, с интересом наблюдают за событиями.
   Прикинув расстояние. Макар слегка высунул из-под одеяла руку с «хитрой» авторучкой и направил микрофон на Генку. Но его истязатель видимо уже устал и отправил Генку спать.
   Остальные угомонились не скоро. То и дело с разных концов казармы доносились звуки ударов и падений, приглушенный злой шёпот «дедов» и всхлипывания истязаемых.
   Макар отметил, что в издевательствах над молодыми принимали участие всего шесть старослужащих. Все лица он рассмотрел, отметил про себя, что надо будет установить фамилии. Зафиксировать на магнитофон удалось только двоих. Ну, и то вперёд. Начало есть.
   - Гена, а ты фамилию этого деда запомнил? – Макар подошёл к товарищу по несчастью, когда, на следующий день тот снимал колесо со своей техники ШРС – шнекороторный снегоочиститель.
   - Какого деда? – Коротин прислонил к стене снятое колесо и полез в карман за сигаретами,
   - Который тебя вчера пытал после отбоя.
   - А-а-а! Я эту гниду на всю жизнь запомню. Мешалкин Александр Иванович. Дембель у него пятого мая, он так хочет, видишь ли. Наколка у него на руке от запястья до локтя большими буквами: «Люблю покушать». Это надо же – быть таким дебилом! Сильно у меня фонарь заметен? – Он показал пальцем на синяк под глазом.
   - Да уж…
   - Скотина. Придётся теперь за чужие спины прятаться, чтобы взводный не заметил. Тебе тоже вчера досталось. Я видел, как ты табуретки в кучу собрал своей башкой. Синяков, кстати, у тебя нет. Повезло.
    - Да уж… На локте только синяк. Слушай, а кто ещё из дедов вчера выёживался? Знаешь кого?
   - Скрипуха. Так его зовут, фамилия, вроде, Скрипкин или Скрипченко. С автовзвода. Да они все с автовзвода. Бухали вчера в каптёрке, потом пошли выделываться. И что главное – своих молодых не трогали, нашему взводу досталось, ГСМ и охранникам.
   - А «помазки» наши даже и не заступились…
   - А с чего они будут заступаться? Те старше их на полгода, уйдут на дембель, эти станут дедами. Прошка мог бы, да он… - Генка махнул рукой, - его никто всерьёз не воспринимает.
   - А в ГСМ кому досталось, не видел?
   - Хабибуллину. Помнишь его по карантину? Самый маленький по росту, крайний в шеренге стоял. Вот Скрипуха из него отбивную вчера делал.
   Хабибуллина Макар застал перед обедом в туалете. Тот, постоянно озираясь, задрал рубашку и показал синяки на рёбрах и подтвердил фамилию «деда» - Скрипченко.
   Все разговоры с пострадавшими Макар записывал на «хитрую» авторучку. Постепенно выяснились фамилии всех «дедов» и пострадавших.
   Через день была получка. Из зарплаты рядового – три рубля восемьдесят копеек, на руки выдавались только три рубля. Восемьдесят копеек с каждого снималось на хозяйственные нужды.
   - Зато у всех постоянно будет зубная паста, мыло, сапожный крем и подворотнички, - пояснил каптёр, который выдавал деньги. «Помазки» добавили, что такую систему считают правильной, никто не в обиде, они сами и «деды» получают также по трёшке на руки. Зато с бытовыми мелочами никогда проблем не было.
   Макар вместе с Сашкой Остапенко – тоже молодым из его же взвода – в свободное время сходили в «чепок» - магазин при части, купили по банке сгущёнки и пачке вафель, тут же всё это съели – погуляли. Остапенко – здоровый парень с Днепропетровска – не курил, как и Макар, по вечерам упорно выжимал гирю, мечтал к дембелю накачать мышцы, как у культуриста.
   - Сегодня опять будут нас пытать – «Сколько до дембеля?» - Сашка злобно сплюнул. Ему тоже досталось. Причём, издевался над ним «старик» на голову его ниже и в два раза худее.
   - Откуда знаешь?
   - Так, деньги дали. Вот увидишь – вечером бухнут, и потянет на подвиги.
   Его слова оказались пророческими. Через час после отбоя Макара подняли, опять ударом кулака в бок.
   - Слазь.
   Макар спрыгнул и увидел знакомую рожу Малькова.
   - Сколько дедушке до приказа осталось?
   - Дедушке Владимиру Николаевичу до приказа осталось сто пятьдесят четыре дня, - бойко отрапортовал Макар, стоя по стойке смирно.
   - Хм… правильно. А до дембеля?
   Макар быстро подсчитал. Ещё месяц примерно надо добавить.
   - Сто восемьдесят четыре дня.
   - Что-о! Ты что, сука, совсем охренел? Хочешь, что б я с последней партией уехал?!
   В этот раз Макар упал более удачно, видимо уже опыт стал нарабатывать. Хотя, шуму он ухитрился наделать больше и табуреток больше перевернул. Одной из них он от души ударил по левому кулаку Малькова, которым тот наносил удар. Правую руку Мальков берёг, видимо ещё не отошёл от прошлого раза.
   Когда время и звук встали на свои места, первое, что услышал Макар – дикий вопль Малькова. Тот присел, зажал левую руку между колен и скулил от боли:
   - Ты чего такой костлявый? Бли-и-ин! Я, блин, уже и забыл, блин, что ты, сука, такой, блин, костлявый! Ай! – Он затряс повреждённой рукой. – Сука! – попытался ударить Макара ногой в тапочке, но потерял равновесие и упал на задницу.  Другие «деды» и «помазки», лежавшие на койках, заржали,
   - Что, молодые обижают тебя, Вова? – К Малькову подошёл Скрипченко, со смехом помог ему подняться, - ты скажи кто, я его порву, как грелку.
   - Он уже своё получил, - важно сказал Мальков, морщась от боли и рявкнул на Макара, - что стоишь? Марш спать!
   Макар не заставил себя упрашивать. Краем глаза заметил, что Скрипченко хочет добавить ему ускорения пинком, сам ускорился и мгновенно оказался в постели на втором ярусе. Скрипченко удивлённо посмотрел на него, на свою ногу, потом махнул рукой и повернулся к Малькову:
   - Пойдём, догонимся, там ещё оставалось, - они, шатаясь, направились в каптёрку.
   На следующий день выяснилось, что у одного из молодых сломано ребро, другой мочился кровью. «Почки отбили», ;  сделал вывод Макар и задумался, хватит ли доказательств на уголовное дело. Получалось, что маловато. Записи на магнитофон в суде доказательствами не признают. Их можно использовать только для психологического давления. Да и мало их, в основном – на Малькова.
   Вечером он должен был заступать в наряд на кухню. По установленному порядку, заступающие на дежурство после обеда должны были спать почти до ужина.
   У входа в казарму Макара, направлявшегося к своей койке, остановил Мальков. Рядом с ним стоял ещё один «дед» по фамилии Мешалкин, который с наколкой «люблю покушать». Этот тоже уже дважды засветился в издевательствах над молодыми.
   - Стоять, салабон! – Мальков правым кулаком легонько ткнул Макара в живот и поморщился, - с тебя рубль.
   - За что? – Макар по-настоящему удивился. Про какие-то поборы, вымогательства он ничего пока не слышал. Машинально включил запись.
    - Дедушкам на опохмелку, - пояснил Мешалкин и тут же завизжал громким шёпотом, делая страшные глаза. -  Ты чё, не понял?! Рубь гони! – При этом он начал озираться, как бы готовясь ударить. Но вдруг в его глазах мелькнул испуг. Он дёрнул за рукав Малькова и показал ему глазами куда-то за спину Макара:
   - Валим!
   - Вечером готовься, - прошипел Макару Мальков и метнулся в казарму вслед за Мешалкиным. Макар оглянулся. От столовой в их сторону шёл старшина роты прапорщик Хмельков по кличке «Сашка Шмель». Вечно полупьяный и вечно злой, бывший боксёр, он наводил ужас на всю роту. В  казарме всегда была идеальная чистота. Стоило ему заметить грязь где-нибудь на стыке плинтусов, - вся рота будет драить казарму по сантиметрам. В таких случаях Шмель вышагивал по казарме и лично контролировал, чтобы «деды» тоже работали. За малейшее упущение бил в морду. Причём, только старослужащих. А те потом отыгрывались на молодых.     Поэтому Макар тоже рванул в казарму, от греха подальше. Когда старшина поднялся на второй этаж и прошёлся между рядами коек, Макар уже лежал под одеялом и делал вид, что спит.
   Вечером он заступил в наряд на кухню. В процессе общения с парнями своего призыва выяснилось, что свои кровные рубли отдали «дедам» не меньше десяти человек. Причём, фамилии вымогателей все были знакомые. «Одни и те же твари, - размышлял Макар, - заведётся вот такая плесень в казарме, и никто их не одёрнет, даже такие же «деды», хотя, могли бы».
   Все разговоры Макар вёл под запись, прекрасно понимая, что потерпевшие, откровенничая с ним, могут отказаться давать официальные показания. Такое воспитание у нашего поколения. Чуть ли не с молоком матери нам вбивали в подсознание, что ябедничать могут только девчонки, парням жаловаться нельзя, «стучать» - это вообще позор. После каждой беседы Макар незаметно проговаривал в микрофон фамилию собеседника. Материала, по его мнению, уже было достаточно на несколько уголовных дел.
   В столовой во время дежурства «деды» его достать не могли. Следующим вечером, Макар настраивался на бурную ночь.  Он был уверен, что вечером «деды» его в покое не оставят. Ещё немного материала добавится и хватит. Но действительность превзошла все его ожидания.

                Развязка

   После отбоя никого из вымогателей по началу слышно не было. Макар даже начал дремать. Проснулся от какой-то возни и хихиканья.
   Приоткрыв глаза, он заметил, как двое «дедов» повели под руки Витьку Власенко в сторону бытовки. С Витькой – молодым с его взвода - Макар даже успел подружиться. Маленького роста с приятным лицом, большими голубыми глазами, Витька любил рассказывать о своей сестре – близняшке, какие номера с переодеванием они иногда откалывали.
   Оглядевшись, Макар отметил, что других «дедов» не видно.  «Что-то новое задумали, сволочи», - мелькнула тревожная мысль.
   Через некоторое время послышались шаркающие шаги и в полумраке к его койке приблизились две фигуры.
   - Подъём! – Макар получил тычок кулака в бок и узнал голос Скрипченко.
   Спрыгнув на пол, он увидел и Малькова. «Без этой мрази конечно же не обойдётся», - кроме ненависти и презрения Макара переполняло любопытство, что же они новое задумали?
   - Вперёд в бытовку, - послышалась команда.
   У входа в комнату, где обычно подстригались, гладили парадную форму перед увольнением, подшивали подворотнички, Макар получил увесистый тычок в спину и едва устоял на ногах, осматриваясь.
   Все шестеро отморозков были здесь. Все пьяные. Витёк Власенко стоял на коленях, двое держали его за руки и зажимали рот, а Мешалкин, пристроившись сзади, стаскивал с него подштанники. Витёк что-то пытался мычать, сквозь зажимавшие ему рот крепкие руки, из его глаз текли слёзы.
    - Счас из тебя тоже будем девку делать, - услышал он довольный голос Малькова и дружный хохот ещё двоих балбесов, перекрывших выход их бытовки, - снимай штаны!
   - Это в честь чего ещё, - возмутился Макар, - что за беспредел?
   - В честь того, что мордочка у тебя симпатичная, - снизошёл до пояснения Скрипуха и показал на Власенко, - как и у него. - Макар машинально взглянул на Витька и понял, что через несколько секунд будет поздно. Время остановилось.
   Первым попал под раздачу Мешалкин. Хорошим футбольным ударом ногой по обнажённым причиндалам Макар надолго, если не навсегда лишил его способности к размножению.
   Затем, на секунду задумавшись, вырубил остальных точными, парализующими и очень болезненными ударами.
   Когда его отпустило, шесть человек лежали без движения, только один из них – Мешалкин – стонал, зажав руки между ног, и дёргался в судорогах.
   Витёк медленно выпрямился, быстро натянул подштанники, огляделся и от удивления даже всхлипывать перестал:
   - Ты что с ними сделал, убил, что ли?
   - Нет. Очухаются, но не скоро. Ты пока побудь здесь, никуда не уходи. Я скоро вернусь.
   - Я б-боюсь, - Витёк испуганно огляделся, - а вдруг сюда ещё кто-нибудь припрётся?
   - Вряд ли. Но, если кто появится, скажешь, что это ты всех вырубил и его вырубишь, если будет себя плохо вести.
   Макар быстро пробежал по коридору, спросил у дневального, застывшего у тумбочки:
   - Дежурный по части здесь?
   - Должен быть у себя в кабинете.
   Спустившись на первый этаж, Макар без стука вошёл в кабинет с надписью «Дежурный по части».
   За столом резались в карты лейтенант из КЭЧ (коммунально – эксплутационная часть) с красной повязкой на рукаве и старшина роты. На столе стояла начатая бутылка водки, на газете, расстеленной рядом, было нарезанные сало, хлеб и луковица.
   - Срочно звоните особисту, - выдохнул Макар.
   - Тебя что, вашу мать, стучаться не учили? – Шмель медленно поднимался из-за стола, багровея на глазах. Лейтенант быстрым движением убрал со стола бутылку.
    - Там в бытовке шесть трупов, звоните особисту.
   Лейтенант мгновенно побледнел, открыл рот, пытаясь что-то сказать, но не смог.
   - Ну, если врёшь!.. – прапорщик оттолкнул Макара и выскочил из кабинета. Лейтенант рванул за ним.
   Макар растерянно поглядел им вслед, окинув взглядом опустевший кабинет, отметил два телефона. Один полевой с ручкой сбоку, которую надо было крутить, чтобы позвонить. Второй – обыкновенный с круглым циферблатом.
   Макар снял трубку, услышал гудок и набрал номер квартиры Соболева: двадцать, тридцать, сорок. Трубку сняли на четвёртом гудке.
   - Слушаю, - услышал он знакомый голос, абсолютно свежий, как будто человек даже и не собирался спать.
   - Товарищ майор, докладывает старший лейтенант Коробов. Задание выполнено. Вам желательно срочно прибыть в часть.
   Трубка несколько секунд молчала, пока переваривалась информация.
   - Трупы есть? – голос Соболева внезапно стал хриплым.
   - Пока нет, но, если опоздаете, - вполне возможно. Да, шестерых желательно арестовать прямо сейчас.
   - Жди, - Соболев отключился.
   Макар положил трубку, взял со стола кусочек сала, закинул в рот, отломил немного хлеба, пожевал, зажмурясь от удовольствия. Хорошо! Соскучился по нормальной человеческой пище. С сожалением посмотрел на оставшуюся на столе закуску и решительно вышел из кабинета.
   В бытовке лейтенант и прапорщик пытались привести в чувство «дедов». Шмель пинал их ногами и орал:
   - Нажрались, сволочи, в стельку. Обалдеть можно! Что вы такое жрали, что все вырубились?
   Лейтенант увидел Макара у входа в бытовку и подошёл к нему вплотную:
   - Что здесь произошло? Что ты видел?
   - Да, собственно, ничего я и не видел, товарищ лейтенант, - Макар отметил, что Витёк успел исчезнуть и решил сменить тактику, - они тут что-то шумели, там в казарме плохо слышно было, вроде, как ругались. Потом слышно было какие-то крики, стуки, как будто дрались, потом всё стихло. Я захотел в туалет, проходил мимо, вижу – они все лежат и не шевелятся. Я сразу к вам, думал, что они все мёртвые.  Мало ли, может, отравились чем… А что с ними, товарищ лейтенант?
   - Да хрен его знает!
   Тут Макар краем глаза засёк подходившего особиста и вытянулся по стойке смирно. Лейтенант через секунду тоже вытянулся. Прапорщик Хмельков, стоявший к двери спиной, наклонившись, одной рукой приподнял Мешалкина за грудки, другой хлестал его по щекам, выкрикивая:
   - Что жрали, суки?! Говори, тварь! Убью!
   - Отставить! - Скомандовал майор, быстрым взглядом оценивая поле битвы.
   Шмель отпустил Мешалкина, резко развернулся, увидев особиста, машинально хотел отдать честь, но, вспомнив, что без головного убора, замер.
   Соболев наклонился к ближайшему «деду» - Малькову, тот уже почти пришёл в себя – сидел на полу и мотал головой. Особист двумя пальцами оттянул ему веко на глазу, посмотрел на зрачок, хмыкнул:
- Пьян.
   Потом тоже самое проделал с другим дедом:
   - И этот тоже.
   Обошёл всех, задержался возле Мешалкина:
   - Что ты за яйца держишься?
   - Больно! – прохрипел тот.
   - Этот ещё и по яйцам получил, - майор кивнул каким-то своим мыслям, посмотрев при этом почему-то на Макара, - значит, так, лейтенант, этих алкашей до утра – в «холодную».  («Холодной» называлась комната при караульном помещении. Она почти не отапливалась. Туда, обычно на ночь, помещали пьяных солдат, чтобы быстрее трезвели). Прапорщик, займитесь. А вы, товарищ лейтенант, сейчас мне напишите подробный рапорт.
   Потом он повернулся к Макару:
   - А ты, боец, как я понимаю, свидетель?
   - Я случайно шёл мимо, смотрю – лежат.
    - Достаточно. Оденься, пойдёшь со мной.
   - Есть!
   Макар одевался спокойно, поглядывая на Витьку Власенко. Тот делал вид, что спит. Хотя, судя по характерному дыханию, не спал никто. Макар подошёл к Витьку и шепнул ему на ухо:
   - Ничего никому не рассказывай, пока я не скажу.
   В дежурной комнате майор отчитывал лейтенанта. Начатая бутылка с водкой стояла на столе рядом с закуской.
    - Ты понял, лейтенант, - гремел особист, - ты не только устроил пьянку на боевом дежурстве, ты притупил бдительность, чем тут же воспользовались несознательные солдаты. Они тоже пьянствовали, будучи уверенными, что их никто не будет проверять. В результате было совершено преступление. Я ещё буду разбираться, что здесь произошло, но чувствую, кто-то сядет в тюрьму, а кто-то, - он ткнул пальцем в грудь лейтенанта, - снимет погоны. У тебя впереди остаток ночи – напишешь рапорт. Утром после завтрака, рота никуда не расходится. В девять ноль-ноль общее построение. Ты тоже никуда не уходишь после того, как сменишься. Командира части я предупрежу. Этого бойца я забираю, - он кивнул на стоявшего в дверях Макара.
   Когда они отошли от КПП на приличное расстояние, Соболев не выдержал:
   - Рассказывай.
   Макар подробно рассказал про ночные подъёмы, избиения молодых, вымогательство денег и попытку гомосексуального изнасилования.
   - Ты уверен, что это всё можно будет доказать?
   - Уверен. Надо будет зафиксировать побои, фамилии пострадавших я укажу. Есть записи разговоров. Их можно будет использовать. Ни «деды», ни молодые не знают, что такие записи доказательствами не являются. Расколются, никуда не денутся.
   Дома, пока Макар с удовольствием плескался в ванной, Соболев раскрутил авторучку, подсоединил вынутую из неё «хитрую» деталь к специальной технике и прослушал запись.
   Когда Макар вышел из ванной в трусах и майке, настроение у майора было приподнятым:
   - Теперь я верю, что никто не сорвётся. Там достаточно записей по всем эпизодам. Сейчас давай спать, надо хоть немного отдохнуть. На утро у нас работы намечено, как говорится, – выше крыши.
   Утром Соболев выдал Макару его офицерскую форму – чистую, выглаженную. Макар с удовольствием покрутился перед зеркалом, что вызвало дружное хихиканье жены Соболева и двух его дочек.
   - Что ты, как девица, собой любуешься? – засмеялся и Соболев.
   - Так ведь соскучился по правильной форме, да и когда в последний раз эту шинель одевал, на погонах было по одной звёздочке, а тут – сразу по три.
   - Это точно. Карьеру ты лихо делаешь, даже завидно. Шутка. Я на самом деле рад за тебя. Ладно, нам пора выходить. Я вызвал отделение бойцов из комендатуры, будем аресты производить.
   Бойцы комендантского взвода курили возле входа в казарму. Макар поневоле залюбовался – парни в форме десантников, все высокие – под два метра, крепкие, подтянутые, автоматы без прикладов.
   - Так, бойцы, я – майор Соболев, следуем за мной,- скомандовал особист и направился в казарму.
   - Товарищ майор, по вашему приказанию рота построена, - доложил незнакомый старший лейтенант с повязкой на рукаве «дежурный по части». Бывший дежурный – лейтенант – топтался рядом. Когда увидел вошедшего вместе с особистом Макара в офицерской форме, опешил, будто увидел привидение.
   Макар, воспользовавшись тем, что Соболев отвёл в сторону командира части – майора, тоже находившегося в казарме, и о чём-то с ним в пол голоса разговаривал, подошёл к лейтенанту, шлёпнул его ладонью по плечу и, ласково улыбаясь, спросил:
   - Ну что, лейтенант, готов к получению заслуженного наказания?
   Тот ничего не ответил, только раскрыл рот и хлопал глазами. Новый дежурный, с интересом наблюдавший за этой сценой, ничего не мог понять. Макара он точно раньше не знал, поэтому спросил:
   - Товарищ старший лейтенант, разрешите узнать цель вашего прибытия?
   Макар на секунду задумался и отчеканил:
   - Для проведения задержаний и арестов, в рамках уголовного дела. Совместно с майором Соболевым.
   Теперь челюсть отвалилась у нового дежурного.
   Начальство закончило совещаться, и оба майора направились на второй этаж. Проходя мимо Макара, командир части молча протянул руку, здороваясь. Макар отдал честь, поздоровался и присоединился к начальству.
   Стоявшие в строю солдаты, поначалу не обратили на Макара внимания. Повышенный всеобщий интерес вызвали десантники с автоматами, выстроившиеся у противоположной стены. Их разглядывали с любопытством и напряжением. Непонятное всегда пугает.
   Затем внимание переключилось на незнакомого офицера в форме, отличавшейся от привычной цветом петлиц и просветов на погонах. Вдоль строя покатился шёпоток узнавания. У многих глаза округлились от удивления.
   Макар, наслаждаясь произведённым эффектом, не спеша, прошёлся вдоль строя, с насмешкой глядя на «старичков», стоявших во второй шеренге и остановился рядом с особистом.
   Соболев поднял руку, пресекая удивлённый гул, и сказал:
   - Сразу объясню ситуацию. До нас доходили слухи о случаях дедовщины, граничащих с преступлениями в этой воинской части. Так как проверить и тем более – доказать факты правонарушений было сложно, в команду молодого пополнения под видом призывника был внедрён офицер МВД старший лейтенант Коробов. Узнали? – майор взглянул на Макара.
   Строй загудел.
   - Разговорчики! – рявкнул прапорщик Хмельков. Мгновенно наступила тишина.
   - Так вот, продолжу, - Соболев обвёл взглядом строй, - в результате проделанной Коробовым работы, были выявлены не только случаи дедовщины, за которые полагается дисбат, но и уголовные преступления, за которые дисбатом не отделаешься. Я больше, чем уверен, что некоторые из вас окажутся в тюрьме. Все, кого сейчас Коробов назовёт, выходят из строя, приступайте, товарищ старший лейтенант.
   Макар прошёл вдоль строя и остановился напротив автовзвода.
   - Ну, салабон! – раздалось угрожающее шипение со второго ряда. Макар узнал голос Малькова.
   - Кстати, о салабоне, - Макар повысил голос, чтобы всем было слышно, - я отслужил срочную и ушёл на дембель три года назад, когда вы – «дедушки» -  и салагами то ещё не были.
   Глядя в упор на своего главного обидчика, Макар скомандовал:
   - Мальков, выйти из строя.
   Тот толкнул в плечо стоявшего в первой шеренге молодого, боец сделал шаг вперёд и в сторону, Мальков вышел вперёд и повернулся к строю лицом.
- Скрипченко! Мешалкин! – Макар вызвал шесть человек, потом повернулся к десантникам, что с интересом наблюдали за происходящим, - можете уводить.
   Десантники пришли в движение. Каждому из задержанных завели руки за спину и надели наручники, что вызвало у Макара недоумение. Никуда бы они не делись и без наручников. Потом он сообразил: нарочитая театральность этих действий окажет огромное психологическое воздействие, на всю жизнь врежется в память присутствующим. Об этом случае солдаты много лет будут рассказывать новеньким, хватит на несколько поколений.
  Сделав пару шагов по направлению к Соболеву, Макар оказался напротив бывшего дежурного лейтенанта, остановился и пристально посмотрел на него. Тот начал бледнеть, видимо решил, что сейчас арестуют и его.
   «Ещё в обморок упадёт, - подумал Макар и быстро отвёл взгляд, - с тобой, дорогой, без меня разберутся».
    Когда задержанных вывели, Соболев продолжил:
   - Сейчас все разойдутся и продолжат несение службы в обычном порядке. Останутся на месте те, кого назовёт Коробов. Продолжайте, товарищ старший лейтенант.
   - Власенко! Коротин!..
   Всего в списке потерпевших и свидетелей было больше двадцати человек. Макар, по совету Соболева, хотел переговорить с этими людьми до того, как с ними начнут работать следователи, чтобы никто не сорвался. А то начнётся: «не знаю, не видел, спал, сам упал» и тому подобное.
   Макар повернулся к майорам:
   - У вас будет что-нибудь?
   - Да, - Соболев, что-то в пол голоса объяснявший командиру части, сделал шаг вперёд и, повысив голос, сказал, - хочу предупредить всех, кто уже считает себя «дедами», и тех, кто станет ими со временем. Такие, как Коробов, могут оказаться в каждой новой команде молодого пополнения. Это становится обычной практикой. Так что советую служить без извращений, чтобы не оказаться в тюрьме или дисбате. У меня всё, командуйте прапорщик.
   - Разойдись! – Непривычно трезвый вид Хмелькова навевал солдатам плохие предчувствия.
   Когда Макар вошёл в ленкомнату, отобранные им молодые воины дружно встали.
   - Вольно, садись! -  Макар усмехнулся, - я чувствую, что у вас есть ко мне вопросы, давайте начнём с них, а потом перейдём к делу.
   Руку поднял Власенко:
   - Товарищ старший лейтенант, а как вы…
   - Стоп! – перебил его Макар, - давайте без званий и  «выканья». Забыли, что мы с вами вместе больше месяца жили одной жизнью, одними интересами? Я питался вместе с вами в одной столовой, вместе мыли полы, драили туалет, ходили в наряды и вообще…, что ты хотел сказать, Витёк?
   - Я не могу понять, как вы…, то есть ты через три года после ухода на дембель, стал офицером – старшим лейтенантом? Насколько я знаю, в военных училищах учатся четыре года, после чего получают две звёздочки на погоны.
   - Всё очень просто. Это я ещё год потерял – после армии работал шофёром. А потом поступил в спецшколу МВД, два года обучения, получаешь диплом юриста и звание лейтенанта. Мне по выпуску дали на звезду больше за выдающиеся спортивные успехи. Во время учёбы я стал чемпионом СССР по самбо и занял первое место на международных соревнованиях. А вообще офицером в МВД – младшим лейтенантом – можно стать через полгода после дембеля, - переждав удивлённый гул, добавил, - если кому интересно позже расскажу подробнее.
   А теперь по делу. Скоро вас начнут допрашивать следователи. Некоторые из вас, у кого имеются переломы рёбер, синяки, ссадины и другие травмы, будут обследованы в медчасти. У меня к вам просьба: не стройте из себя партизан на допросе, рассказывайте об этих скотах всё честно, как было. То, что все они сядут, я гарантирую. И оставшихся «дедов» можете не бояться. Они сейчас будут вести себя как мыши под веником и мечтать только об одном – дотянуть до дембеля.
   И ещё: практически все мои с вами разговоры, где вы рассказывали об издевательствах со стороны дедов, записаны на магнитофон, так же там есть и голоса самих подозреваемых, где они придираются: «сколько дедушке до приказа?» и где вымогают деньги. Так что, ещё раз повторю: никто из них не соскочит.
   - А как ты сумел записать? – это уже Гена Коротин не выдержал,-  что-то я у тебя магнитофона не видел.
   - А ручку четырёхцветную ты у меня видел?
   - Да, видел, я её даже брал у тебя, чтобы письмо написать. Там только один цвет работал.
   - Это и был тот самый магнитофон, который ты не заметил. С очень мощным микрофоном.
   - Ни хрена себе, какая бывает техника шпионская,  - Гена смотрел на Макара с восхищением, - а с виду  - обычная ручка, чуть живая, ещё изолентой обмотана, что б совсем не развалилась. Такую деды никогда не отберут – побрезгуют.
   - На это и расчёт. Ну что, я думаю, мы договорились. Со следователями ведём себя честно.
   Глядя на кивающих головами бывших сослуживцев, Макар почему-то поверил, что парни дадут показания такие, как надо.
   По возбуждённому военной прокуратурой уголовному делу работала целая бригада следователей. Так как подозреваемые содержались на гарнизонной гауптвахте, то и допрашивали их там же. Пытавшиеся сначала всё отрицать «деды», после ознакомления с магнитофонными записями их разговоров, «поплыли», начали выгораживать себя и валить друг на друга. В результате удалось даже доказать и попытку изнасилования, то есть попытку насильственного акта мужеложства.
   Молодые, сначала робко неуверенно, потом всё смелее давали показания против своих обидчиков.
   Соболев активно общался со следователями, и постепенно из всех показаний улетучились упоминания о Макаре. В обвинительном заключении он вообще нигде не упоминался, ни как свидетель, ни как потерпевший.
   Наконец, настал день, когда Соболев поздравил Макара с окончанием операции:
   - Здесь дальше разберутся без тебя. Не забудь, что тебе ещё в Москве подробный отчёт писать. Я связывался с Васильевым, он разрешил тебе Новый год встретить в кругу семьи. Пятого января в девять утра ждёт тебя в своём кабинете.

                Результат секретной операции

   До пятого января оставалось десять дней. Макар усмехнулся про себя, когда подсчитал: получается, как солдатский отпуск за добросовестное несение службы, который он честно заработал, как рядовой солдат.
   Через сутки с небольшим он был уже дома. Свалился, как снег на голову. Родные – мать, отчим и сестрёнка были предупреждены, что письма ему писать не надо, пока сам не напишет. Они уже волноваться начали, а тут он и сам нарисовался.
   Как только родные отметили возвращение блудного сына и немного успокоились, Макар сбежал к Татьяне. Та тоже обрадовалась. В результате они сутки из постели почти не вылезали. Потом навестил друга Серёгу. Тот рассказал, что работает не опером, а начальником отряда. В оперчасти все должности заняты, и пока никто никуда уходить не собирается.
   - Я. Макар, на этой работе боюсь совсем облениться, - жаловался Серёга, - никого мои способности не интересуют. Если бригады из моего отряда выполнят план, - я герой, могут грамотой наградить. Если не выполнят – я виноват, плохая воспитательная работа. Дурдом! Каждой бочке затычка, - то дежурный по производству, то с женщинами – учителями сидишь в зековской школе. Охраняешь, чтобы у долбаных учеников мысли похабные не появлялись. То с бухгалтерией ходишь, пока они что-то там с зеками сверяют, то с врачами в санчасти. Стенд у меня в кабинете о достижениях отряда художник из зеков рисует. Карточки индивидуальной работы с осуждёнными завхоз заполняет, - у него почерк похож на мой. Да и знает он моих воспитанников лучше, чем я, - сам из них. В общем – тупею потихоньку. А ты как? Опером работаешь?
   - Числюсь. Ты знаешь, - Макар заранее придумал версию, чтобы не рассказывать правду, - меня сразу отправили на соревнования. То областные, то окружные, то за управление. Короче – только тренируюсь и выступаю.
   - Первые места, наверное?
   - Естественно. Везде, где только можно.
   - Я рад за тебя. Горжусь. Чемпионом мира ещё не стал?
   - Готовлюсь. Один чемпионат пропустил. Теперь только на следующий.
   - Слушай, тут по зоне разговоры ходили, что в сентябре какой-то чемпион по самбо на танцах целую банду отметелил. Твоя работа?
   - Да… так, размялся немного. А пусть не нарываются.
   - Эх, жаль, меня там не было. Хорошо ты размялся. Главный у них – Хомча – без зубов остался. Он хотел себе золотые вставить и решил ювелирный грабануть, чтобы золотом разжиться. Мудак. Сейчас под следствием, скоро к нам привезут с новым сроком. У меня завхоз – его кореш, отсюда вся информация.
   - Этого и следовало ожидать. Горбатого могила исправит.
   Пятого января Макар прибыл в Москву к майору Васильеву. Таблички с фамилией на кабинете не было, только трёхзначный номер, поэтому сомнения Макара, что Васильев ; это не настоящая фамилия, так и не развеялись.
Майор был в хорошем настроении:
   - Могу тебя поздравить. Наша операция признана успешной. В ближайшее время на её основе будет разработана и проведена целая серия таких операций. О результатах этого мероприятия будет объявлено по всем воинским частям. Так что, возможно, про дедовщину скоро совсем забудут.
Сейчас ты садишься за пишущую машинку и печатаешь подробный рапорт. Надо, чтобы одобрили на самом верху, - он показал пальцем в потолок. Макар машинально проследил взглядом, думая, кого Васильев имеет в виду: министра или Политбюро? Но уточнять не стал – какая разница?
   - Ты здесь задержишься на несколько дней, до окончательного решения вопроса. Жить будешь в ведомственной гостинице, номер заказан. Это недалеко – минут десять пешком. Так, что ещё… суточные и зарплату за месяц получишь в кассе – кабинет сто одиннадцать, я сейчас позвоню. Всё, работай.
   С рапортом Макар к обеду управился. Майор прочитал, задал несколько наводящих вопросов и отпустил, наказав особо не расслабляться:
   - Ты можешь гулять по городу, ходить в кино, но регулярно заходи в гостиницу. Утром и вечером ты там в любом случае будешь, желательно ещё и в середине дня заглядывать, вдруг срочно понадобишься.
   Макар получил деньги, устроился в гостинице, вечером сходил в кино. На следующий день гулял по Москве. Вечером в номер позвонил Васильев, поинтересовался, как дела, но ничего конкретного не сказал.
   На следующий день, гуляя по городу, Макар решил: время убивать как-то надо, а бесцельно болтаться по улицам не интересно и придумал себе занятие -  изучить часть города, примыкающую к гостинице. Пошёл по улице до перекрёстка, повернул налево, на следующем перекрёстке – опять налево. Обошёл квартал, изучил, потом – другой.
   Макар, не спеша, двигался по незнакомой улице. Запоминая магазины, таблички с названиями учреждений – вдруг пригодятся. День был солнечный, искрился свежевыпавший снег, с которым воевали дворники, всеми цветами радуги переливались сосульки на карнизах домов. Хорошо одетые прохожие передвигались во всех направлениях, кто-то – не спеша, как и Макар, кто-то торопливо, с озабоченным видом.
   Навстречу ему двигались две пожилые женщины, выгуливающие внуков. Двое ребятишек лет четырёх-пяти, не пропускали ни одной льдинки, раскатанных на тротуаре ботинками прохожих. Не обращая внимания на покрикивающих бабушек, они, смеясь, вприпрыжку разгонялись, чтобы, оттолкнувшись, проехать несколько метров.
   Мельком взглянув на женщин, Макар поразился: одна из них, которая помоложе, была удивительно похожа на его мать, разве что одета слишком модно, мать так никогда не одевалась. Д а и где бы она могла достать в провинции такие наряды?
   Пройдя вперёд несколько метров, Макар машинально оглянулся и вздрогнул. Оторвавшаяся от крыши огромная глыба снега со льдом падала прямо на расшалившихся ребят. Она пролетела уже половину расстояния до земли и, под действием неумолимого закона притяжения, через пару мгновений должна была накрыть ребятишек.
   Время замерло. Макар рванул с места. Расстояние в двадцать метров он преодолел со скоростью, достойной мирового рекорда, хотя умом понимал, что необходимости так спешить не было. Глыба зависла в трёх метрах над головами мальчишек, один из которых замер в состоянии скольжения по льду, а второй – в момент отталкивания на кончике одной ноги с полусогнутой другой.
   Макар, стараясь не глядеть вверх, схватил по очереди обоих пацанов и отбежал с ними на безопасное расстояние. Поставив их на снег, он быстро вернулся на исходную позицию и «отпустил» время.
   Раздался громкий шлепок упавшего снега, по ушам тут же резанул испуганный визг обеих женщин, резко оборвавшийся на самой высокой ноте, - заметили, что внуки живы, здоровы, с криками выбираются из снега в стороне от тротуара.
   Макар пошёл дальше, погрузившись в размышления о том, какие ещё возможности у него появились в связи с открывшимся даром. Причём так глубоко задумался, что, обойдя квартал, понял, что абсолютно ничего не запомнил.
   Целую неделю Макар скучал. Гулял по городу, посетил Третьяковку, ВДНХ, пересмотрел все новые фильмы в кинотеатрах. Хорошо, хоть в номере был телевизор, а при гостинице была целая библиотека из книг, забытых или оставленных жильцами.
   Ровно через неделю, когда Макар, позавтракав в кафе при гостинице, валялся на кровати с книгой, зазвонил телефон.
   - Хорошо, что я тебя застал, - по голосу чувствовалось, что Васильев чем-то взволнован, - завтра в пол одиннадцатого ты должен быть в моём кабинете в парадной форме, она у тебя, кстати, с собой?
   - Так точно, только погладить нужно.
   - Вот и приводи себя в порядок, завтра жду, - майор отключился.
   Макар терялся в догадках. Раз в парадке, значит – к высокому начальству. А зачем? Могут как поощрить, так и наказать. Короче – будь, что будет.
   Утром в кабинете Васильева он увидел старого знакомого – Соболева. Оба майора тоже были в парадной форме.
   - Так, все в сборе, выходим, - сразу распорядился Васильев, закрыл за собой кабинет и быстро повёл всю компанию по запутанным коридорам здания.
   - Куда хоть идём и зачем? - попытался выяснить Макар на ходу у Соболева.
   - Я думаю, будут награждать, - ответил тот, улыбаясь. Но потом сделал серьёзное лицо и добавил, - а, может, и наоборот.
   Спасибо, называется – разъяснил.
   Всё-таки наградили. Сначала зачитали приказ, в котором за успешное проведение экспериментальной операции всех троих повысили в звании: майоры стали подполковниками, а Макар – капитаном. Потом все трое были награждены медалями: Васильев и Макар – «За отличие в охране общественного порядка», а Соболев – «За боевые заслуги».  Двое присутствовавших здесь же незнакомых Макару полковников за то же самое были награждены орденами. Награды вручал лично министр внутренних дел, которого Макар сразу узнал по портретам, висевшим в большинстве кабинетов сотрудников министерства.
   От непривычной обстановки Макар разволновался, даже в горле пересохло. Кое-как сумел произнести положенное «Служу Советскому Союзу!» Поэтому, когда после награждения подошли к накрытому в соседней комнате фуршетному столу, он с удовольствием, едва дождавшись тоста, осушил пол бокала шампанского, нарушив все свои принципы. Когда ещё придётся выпить в такой компании! Кроме министра, при награждении присутствовало ещё три генерала.
   Макар думал, что, придётся отвечать на вопросы, и боялся ляпнуть что-нибудь не то, но - напрасно. Два свеженаграждённых полковника вертелись вокруг начальства, полностью заслонив массивными тушами и Макара и бывших майоров.
   Соболев и Васильев (как оказалось, это всё-таки его настоящая фамилия) налегали на вино, а Макар – на сок. 
Министр и генералы накатили по несколько рюмок коньяка и удалились. Соболев сразу после выхода из-за стола заторопился и распрощался.  А Макара Васильев повлёк обратно к себе в кабинет.
   - Присаживайтесь, товарищ капитан, - он указал Макару на стул, разговор будет серьёзный.
   - Спасибо, товарищ подполковник, - ответил любезностью Макар, усаживаясь.
   - Ту такая ситуёвина получается, - Васильев задумчиво смотрел перед собой, - ты в курсе, я думаю, что мы ввели войска в Афганистан? – Макар утвердительно кивнул головой. В последнее время у него было достаточно времени, чтобы смотреть новости по телевизору, - так вот, там война серьёзная и, как мне кажется, надолго. Я не хотел бы, чтобы кто-нибудь из наших великих стратегов, - Макар сразу представил награждённых полковников, - вспомнил о тебе и отправил с каким-нибудь сверхсекретным заданием на эту бойню. Ты особо не обольщайся, каким бы ты ни был шустрым, - от мины или снаряда увернуться очень сложно. А ты мне нужен живым и целым. Есть тут серьёзные задумки, и такой человек, как ты, нам очень бы пригодился. Но там ещё ситуация не созрела, нужно выждать определённое время.
   Васильев встал, прошёлся по кабинету, зачем-то открыл дверь, выглянул в коридор и вернулся на своё место.
   - Я хочу тебя на какое-то время спрятать. Убрать, так сказать, подальше от глаз начальства. Ты парень холостой, тебе ведь всё равно где жить?
   Макар пожал плечами.
   - В общем, пока поработаешь простым опером в колонии, но не в том Управлении, где ты начинал, а в Коми АССР. Согласен?
   Макар с облегчением кивнул. Его это вполне устраивало.
   - Если про тебя вспомнят, я скажу, что ты выполняешь особое задание. Подробности здесь не принято выяснять. Занят, так занят, будут искать другого. А мы выиграем главное – время. Я не забыл о твоих спортивных успехах. Уверен, что ты и чемпионат мира выиграешь. Но не сейчас. Наши начальники – завзятые болельщики. Увидят тебя… короче, -  лучше не напоминать. Я не знаю, сколько времени понадобится – год, два… там будет видно. Как только всё успокоится, я тебя сразу найду. Ну и ты не забывай. Будешь в Москве – по делам или в отпуске – звони, вот телефон, - Васильев протянул бумажный квадратик, - здесь служебный и домашний. Завтра утром в знакомом тебе кабинете получишь направление, проездные документы, ну и всё остальное. 

                Новое место службы

   Чикса-озеро – так назывался посёлок, в котором находилась исправительно-трудовая колония – новое место работы Макара.
    Через двое суток после разговора с Васильевым,  Макар прибыл в Управление Лесных ИТУ (УЛИТУ), расположенное в небольшом городке Коми АССР. Своим появлением он серьёзно озадачил местных кадровиков, с удивлением глядевших на его погоны капитана и медаль на груди. Пришлось объяснять, что дважды получал звание досрочно. Первый раз – за спортивные успехи по окончании школы МВД, второй – за выполнение секретного спецзадания, за это же, кстати, и медалью награждён. Подробности он рассказывать не имеет права. Вся нужная информация находится в его личном деле, отправленном спецпочтой. Они его скоро получат. А пока он передал начальнику отдела кадров запечатанный конверт. Васильев сказал, что там содержится просьба направить его опером в самую отдалённую колонию, за подписью зам министра. Судя по удивлённо поднявшимся бровям кадровика, письмо его впечатлило.
    - Какая-то ты загадочная птица, - кадровик задумчиво посмотрел на Макара, - может, чей-то родственник? Хотя, это вряд ли. Тогда тебя просили бы оставить при Управлении, а не сослать к чёрту в задницу. Ну, ладно, можешь ничего не объяснять. Со временем сами всё узнаем. Раз просят сослать подальше – поедешь инспектором оперчасти в ИТК-17, там всего три опера, включая начальника оперчасти, одного не хватает. Колония особого режима, то есть содержатся в ней особо опасные рецидивисты, занимаются обработкой леса. Расположена она в посёлке Чикса-озеро, это, так сказать, - столица отделения. Есть ещё более отдалённые колонии поселения, но там оперативники везде есть. Транспортная связь с Чиксой или по реке – шесть часов на «Заре» - это такой катер на подводных крыльях, ходит через день, но только летом, а сейчас, если ты заметил – зима, или – по воздуху. Самолёт АН-2, знаменитый «кукурузник», летает каждый день Пол часа удовольствия - и ты на месте. Но только, если погода лётная. Сейчас зимой можно добраться на попутке. Через диспетчера узнаешь, есть ли здесь сейчас кто-нибудь из Чиксы. Оттуда ежедневно сюда ходят бензовозы и другой транспорт – за продуктами, запчастями и т.д. Если есть свободное место – они всех берут.
   Кадровик посмотрел на часы:
   - Сегодня ты уже точно никуда не успеешь, пока оформишь удостоверение, другие документы. Фото, кстати, есть? Нет? Фотограф через два дома от управления, найдёшь. Переночуешь в гостинице, а утром, советую, выдвигаться в аэропорт. Погода в последние дни хорошая, должен улететь.
   На следующий день Макар рано утром был в аэропорту. Желающих улететь в разные стороны было много. В кассе на небольшом выступе лежали листочки с названиями посёлков и списками фамилий на каждом. Макар нашёл список, озаглавленный Чикса-озеро. В нём было записано одиннадцать человек. Макар записал себя двенадцатым. Только закончил, окошко распахнулось, оттуда высунулась женская рука с ярко-красными накрашенными ногтями, ловко собрала листочки и исчезла.
  Через несколько секунд за окошком послышался женский голос:
   - На Чиксу уже комплект.
   - Заводи, поехали, - отозвался мужской баритон.
   - Внимание! Начинается продажа билетов на Чикса-озеро, - раздался голос, усиленный мощными динамиками. Макара, не успевшего отойти, тут же прижали к кассе. Народ быстро разобрался и построился за ним в очередь.
   Окошко снова распахнулось. Кассирша – миловидная женщина лет тридцати несколько секунд с интересом разглядывала Макара, затем спросила:
   - Молодой человек, так и будем стоять или всё-таки билет возьмём? Паспорт и деньги!
   - Удостоверение можно? – Макар рылся в карманах, вспоминая, куда засунул паспорт.
   - Можно, - изучив удостоверение, кассирша улыбнулась, - такой молоденький и уже капитан…
   - Так получилось, - виновато ответил Макар, что вызвало смех сзади, - а сколько стоит билет?
   - До Чиксы – три рубля.
   Полёт на «кукурузнике» удовольствием может назвать только какой-нибудь извращенец-мазохист. Пока самолётик взлетал и ложился на курс, было ещё терпимо, только уши заложило. А когда он набрал высоту с километр и пошёл по прямой, - началось. То, ни с того, ни с сего, самолёт начинал как бы проваливаться, какое-то мгновение пассажиры находились в состоянии невесомости, но тут транспортное средство достигало каких-то плотных слоёв воздуха, резко отталкивалось непонятно от чего, и начинало опять набирать высоту. Потом всё повторялось.
   От таких качелей Макар едва сдерживал приступы тошноты. А многие и не сдерживались, особенно женщины. Оказывается, для этих целей в самолёте имелись специальные бумажные пакеты, в них многие и уткнулись носами. Сидевший рядом с Макаром капитан в такой же, как и у него форме, даже лицом позеленел, но сдерживался. Казалось, эта пытка никогда не кончится, хотя время полёта заняло всего пол часа. Когда же самолёт, наконец, приземлился, капитан выскочил первым, отбежал к хвосту самолёта и зашёлся в рвотных спазмах. Пассажиры потянулись к зданию аэропорта – деревянной избушке с топившейся печкой. Дым из трубы поднимался вертикально вверх и где-то в высоте изгибался под прямым углом.
   Навстречу прилетевшим пассажирам такой цепочкой по протоптанной в снегу тропинке шли улетающие. Спустившись по широкой деревянной лестнице, прилетевший народ разделился на две группы, так как в посёлок вели две дороги. Одна широкая, накатанная автомобилями, другая – протоптанная в снегу тропинка по шпалам УЖД.
   Макар остановился на распутье, решая, к какой группе присоединиться. Тут его догнал повеселевший капитан, хлопнул по плечу:
   - Чего задумался?
   - Да вот, думаю, как лучше пройти? Мне в кадры отделения надо.
   - Без разницы, где идти, расстояние одинаковое. А ты новенький, значит. То-то я смотрю, вроде тебя раньше не видел. Раз в отделение – значит – зоновский. А куда конкретно: в семнадцатую или тринадцатую?
   Макар сообразил:
  - ИТК-17, инспектор оперчасти.
   - А я – воинский. Командир девятой роты капитан Стержнев. Блин, сколько не летаю, никак не могу привыкнуть. Всё время выворачивает.
   - Да я тоже, еле выдержал.
   Деревянное здание отделения (ОИТК-3) находилось в центре посёлка на берегу реки Пинжа и внешне издалека ничем не отличалось от однотипных финских домов – самых популярных архитектурных строений населённого пункта, разве что – большим количеством окон.
   Макар постучал в дверь с надписью «Отдел кадров», услышал: «Да» и вошёл в кабинет.
   Начальник отдела кадров – пожилой майор с седыми висками растерянно переводил взгляд с Макара на его документы.
   - Если я правильно понял, вы, молодой человек, два года назад поступили в школу МВД в звании младшего лейтенанта?
   - Точнее – два года и пять месяцев, - уточнил Макар.
  - Да-да. И за два года и пять месяцев вы дослужились до звания капитана?
   - Так получилось, - Макар опять повторил ту же фразу, что и в кассе аэропорта, как бы оправдываясь, - скоро по почте придёт личное дело, там всё будет расписано.
   - А на словах можете объяснить? – В глазах кадровика горело нешуточное любопытство.
   - Конечно. По окончании школы мне было досрочно присвоено звание старшего лейтенанта за выдающиеся спортивные достижения: я стал чемпионом СССР по самбо и победил на международных соревнованиях европейского уровня.
   - Ого! Так ты у нас ещё и спортсмен! – Майор резко перешёл на «ты».
   - Ну да, есть немного.
   - Ничего себе – немного! Чемпион Союза! Как тебя, вообще, из Москвы то отпустили? Ну, а капитаном-то как стал?
   - Выполнял особое задание. За что был награждён медалью с присвоением очередного звания досрочно. – Макар расстегнул шинель и продемонстрировал медаль.
   Вошедшая в этот момент в кабинет девушка, обошла вокруг Макара, с интересом его разглядывая, положила на стол пачку документов, села за стол и спросила, глядя на Макара:
   - Иван Павлович, это что – наш новый сотрудник?
   - Да, Лариса, знакомься – капитан Макар Коробов, спортсмен и герой. Успел отличиться и заслужить медаль. Кстати, а подробнее про спецоперацию можешь рассказать?
   - Не имею права. Там всё секретно. Пока. Может, скоро разрешат, тогда – с удовольствием.
   - Неужели в Афганистане отличился? – Сделал попытку майор.
   - Нет, намного ближе, - Макар успел отметить, как у Ларисы успели округлиться глаза от удивления. Девушка ему чем-то сразу понравилась.
   В отделе кадров Макар застрял надолго. Пока оформляли документы, что-то согласовывали по телефону, подписывали какие-то бумаги в бухгалтерии, время подошло к обеду.
   - После обеда, к пяти часам вечера ты должен быть в кабинете начальника колонии, представишься и начнёшь работать. - Иван Павлович закончил переговоры по телефону и посмотрел на Макара, -  сегодня у тебя уже полный рабочий день считается.
   Лариса вызвалась показать, где находитс
столовая и общежитие, куда на первое время определили Макара.
   По расчищенному от снега тротуару можно было передвигаться или друг за другом, или тесно прижавшись. Лариса уверенно взяла Макара под руку.
 - Этот тут рядом, а мне всё равно мимо идти. Вот в этой двухэтажке на первом этаже общага, а в следующей - тоже на первом этаже - я живу, - Лариса лукаво заглянула Макару в глаза, - можешь заходить в гости.
   - Так просто? – смутился Макар, - а не боитесь, что люди подумают?
   - Вот ещё! Пусть думают и говорят, что хотят, я женщина свободная. Да и ты парень не женатый, я анкету видела. И не надо мне «выкать», а то я себя чувствую какой-то старой.
   - Хорошо. Как скажешь, Лариса, - Макару девушка нравилась всё больше и больше.  Своей непосредственностью она ему чем-то напоминала Татьяну. Даже была чем-то на неё похожа.
   - Столовая работает с двенадцати до трёх, не успеешь – будешь голодным. ; Лариса шутливо оттолкнула его и побежала к своему дому.
   В двухкомнатной квартире, которая и являлась общежитием, было шесть спальных мест. На одной из коек сидел лохматый парень с волосами до плеч и с любопытством смотрел на вошедшего Макара,
   - Ты один здесь живёшь? – Макар подошёл к парню, протянул руку и представился, - Макар.
   - Стёпа, - парень вскочил, пожимая руку, - почему один? Вдвоём с Серёгой. Ты, значит, третий, если тоже здесь жить будешь.
   - Буду. Пока с жильём не определюсь. Какую койку можно занимать?
   - Любую. Кроме моей и Серёгиной – вот этой.
   Макар выбрал койку в соседней комнате, сунул под неё свою сумку с вещами:
   - А Серёга где?
   - В зоне. Он начальником отряда работает, по званию – старшина. Сегодня дежурит по бирже. Я с ним в столовой виделся, приходил на обед и сразу ушёл.
   - Так ты уже обедал? Пойду и я схожу.
   Из шести столиков в небольшом зале столовой занят был только один, самый дальний от входа. Сидевшие за ним трое мужиков, встретили Макара хмурыми настороженными взглядами.
   «Поселенцы, наверное», - подумал Макар.
   - Что кушать будете? – Грудастая кассирша окинула Макара оценивающим взглядом,
   - Мне, пожалуйста, первое, второе и третье.
   - На первое только борщ остался, на второе можем колбасы с яйцом пожарить. И компот.
   - Годится, - Макар рассчитался, взял поднос и подошёл к раздаточному окну.
   Худенькая молоденькая девчушка  подала ему тарелку с борщом, густо сдобренным сметаной, и компот:
   - Когда второе будет готово, я вас позову.
   Макар сел за свободный столик так, чтобы держать в поле зрения обеденный зал и раздатчицу, и принялся за борщ,
   Один из поселенцев что-то неразборчиво сказал, и все трое засмеялись, глядя на Макара.
   «Наверняка что-то оскорбительное  брякнул в мой адрес, сволочь», - напрягся Макар, - «и предъявить то ничего нельзя. Только дураком выставят», - Макар продолжал работать ложкой, размышляя. И тут его осенило. Время замерло.
   Подойдя к застывшей троице, Макар взял с их стола солонку, убедился, что она полная, и высыпал соль каждому в тарелку с борщом, разделив поровну. Потом взял из руки одного из них ложку, тщательно размешал соль и вставил ложку обратно в замершую руку. После чего вернулся на своё место.
    - Что за чёрт! – Как только время восстановилось, за столом у поселенцев раздались возмущённые вопли. Макар с каменным лицом, едва сдерживаясь от смеха, доел борщ, сходил за вторым, не спеша, съел и запил компотом. Прикупил на ужин пирог с мясом и капустой.
   Когда он уходил, за столом у поселенцев страсти достигли накала. Все трое обвиняли друг друга в диверсии, и все не могли понять, как это было сделано.

                Глава 5

                Тяжёлый первый рабочий день

   Двухэтажное деревянное здание штаба ИТК-17 было стандартной конструкции – с пропускным шлюзом в левой его части. Шлюз закрывался на железные ворота с двух сторон. Через них заезжал и выезжал транспорт, и проходили партии осуждённых на рабочие объекты и обратно.
   Точно такое же здание штаба было в колонии, где Макар начинал службу старшиной, такое же было и в головной колонии, которую тоже приходилось посещать. Макар каждый раз удивлялся, зачем городить шлюз внутри здания, когда проще сделать пропускные ворота рядом с ним? Видимо, архитекторы МВД руководствовались какими-то, непонятными ему соображениями.
   Вход в штаб был слева от шлюза. Макар легко вбежал на второй этаж и пошёл по узкому коридору, читая таблички на кабинетах. Напротив лестницы был кабинет с надписью «оперчасть». Макар постучал в дверь, дёрнул за ручку – закрыто, нет никого. Дальше были таблички «Зам. по РОР», «Зам. по ПВР», «спецчасть», «бухгалтерия», «канцелярия». Коридор упирался в дверь с надписью «Начальник ИТК-17».
   Макар постучал в дверь, ответа не последовало, машинально потянул за ручку, дверь распахнулась. За ней оказался небольшой тамбур и ещё одна дверь. Макар опять постучал, услышал: «Да!», и вошёл.
   В кабинете курили подполковник и майор. Подполковник сидел, по-хозяйски развалившись за столом, майор – на стуле сбоку. Оба с интересом посмотрели на вошедшего капитана.
   - Товарищ подполковник, капитан Коробов прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего несения службы. Назначен на должность инспектора оперчасти.
    - Мне звонил Иван Павлович, я в курсе. Ты с жильём определился?
   - Так точно, вселился в общежитие.
   - Ну, это не на долго. Как только какая-нибудь квартира освободится – переедешь. Ты присаживайся поближе, стул возьми, расскажи нам, как ты так быстро карьеру сделал?
   Макар взял у стены стул, поставил его поближе к столу, сел и вопросительно посмотрел на майора. Подполковник спохватился:
   - Мы не представились. Я – подполковник Шепелев Николай Семёнович, это – зам по РОР майор Ткачёв Михаил Иванович, твой непосредственный начальник.
   - Ну, непосредственный у него будет капитан Буренков – начальник оперчасти, - Ткачёв затянулся сигаретой, откинувшись, выпустил дым вверх, с интересом глядя на сидевшего напротив Макара, - закуривай, если хочешь, не стесняйся.
   - Спасибо, не курю.
   - Спортсмен он, не пьёт, не курит, Иван Павлович рассказывал. Редкий случай, - Шепелев загасил сигарету в пепельнице, - а то у нас тут все… в основном наоборот. А где, кстати, Буренков? Может, вызвать его сюда, познакомить с новым опером?
   - Да они все втроём с утра на биржу рванули. Там мы одну операцию разработали…, должны были уже давно доложить результаты, да что-то никто пока не объявлялся.
   - Ладно. Расскажи нам пока о себе, молодой человек.
Макар рассказал то же самое, что и кадровикам Управления.
   - Лихо ты карьеру делаешь! – Услышал Макар уже знакомую фразу от подполковника.
   - Ещё четыре года и майора получишь, - добавил его заместитель, потом, немного подумав, сказал, - то, что ты хороший спортсмен, это неплохо, только про соревнования можешь забыть. Соревноваться тут не с кем.
   - Жаль, - Макар сделал расстроенное лицо, - я мечтал стать чемпионом мира.
   Начальники от души расхохотались.
   - Будешь чемпионом Чиксы, - сказал, давясь от смеха, майор Ткачёв, - это намного выше, чем мира, - он опять зашёлся от смеха, - причём, даже соревноваться не придётся. Только объяви соревнование по самбо и всё – ты победитель. Никто не выйдет.
   - Да, у нас тут такие самбисты, - Шепелев перестал смеяться, – втроём на пьяного жулика наручники пол часа одеть не могут.
   - А что, тут в Управлении соревнований не бывает?
   - Почему не бывает? – Шепелев задумался, - были как-то, года три назад, между отделениями. Наши тоже ездили, второе место заняли по волейболу за счёт пожарников. Им там делать не хрен, вот они и тренируются целыми дням. Ещё по многоборью соревновались: бегали, стреляли, плавали. Тут наши хуже всех оказались, один майор чуть не утонул. А в прошлом и позапрошлом годах вроде ничего и не было. Или я что-то пропустил? – он посмотрел на Ткачёва.
   - Нет, точно не было, - Ткачёв к чему-то прислушался и подошёл к окну, - съём начался. Пошли, капитан, привыкай к работе нашей нелёгкой.
   Ворота шлюза были распахнуты. Перед ними осуждённые, прошедшие комнату обысков, разбирались на группы по пять человек и по команде проходили в жилую зону.
   Принимали их прапорщик с повязкой «начальник караула» и сержант, в руке у которого была длинная доска с ручкой, на которой он что-то отмечал карандашом.
   - Девятая пошла! – Скомандовал прапорщик, и очередная пятёрка осуждённых прошла мимо него.
   - Здесь у нас комната обысков, она же «шмоналовка», - показал Ткачёв на небольшой деревянный домик.
   В комнате вдоль стен стояли солдаты с буквами «ВВ» на погонах и прапорщики. Осуждённые заходили в одну дверь и выходили после обыска в другую. Движение регулировал на входной двери прапорщик с повязкой «НВНК» на рукаве (начальник войскового наряда контролёров), направляя к освободившемуся солдату словами: «направо, налево». Комната обогревалась, по периметру вдоль стен в железных трубах бежала горячая вода, но из-за постоянно распахнутых дверей, температура внутри почти не отличалась от уличной. Не помогали и брезентовые шторы на дверях.
   - Пойдём в зону, - Ткачёв поманил Макара на выход. На улице пояснил, - сейчас снимается наш основной объект: «лесобиржа». Расположен в километре от жилой зоны. Съём проводим в две партии. Когда первая заходит в жилую зону, вторая выходит с объекта. Да где же, блин, оперативники! Коля, - обратился он к начальнику караула, - оперативники проходили в зону?
   - Нет, Михаил Иванович, не было. Утром видел, и всё, - тот пожал плечами.
   - Утром и я видел, - проворчал Ткачёв, - кстати, имей в виду – это новый оперативник – капитан Коробов.
   Прапорщик отдал честь и протянул Макару руку:
   - Прапорщик Савельев, Николай.
   Макар пожал протянутую руку:
   - Макар.
   Пройдя по инерции немного вперёд, он остановился, растерянно глядя на проходящих мимо него зеков, поджидая Ткачёва, - тот что-то уточнял у Савельева.
   - Какой симпатичный капитан, - один из пятёрки полосатиков метнул на него озорной взгляд, - так бы и…
   Окончание фразы Макар не расслышал. Но, судя по дружному смеху и оглянувшимся на него весёлым лицам, его опять оскорбили.
   «Да что вы сегодня, сговорились, что ли?» – вспыхнувшая у Макара ярость остановила время без его желания. Быстро догоняя весельчака, Макар прикидывал на ходу, как его наказать. Тот, видимо, хотел сплюнуть, так и застыл с высунутым изо рта кончиком языка. Макар легонько ударил его ладонью по нижней челюсти. Из прикушенного языка брызнула струйка крови.
 Удовлетворённый Макар вернулся на исходную позицию и с интересом стал наблюдать, когда время опять восстановилось.
   - Бли-ин! – Озорник резко остановился, присел и схватился двумя руками за челюсть.
   - Ты чего, Тюря?
   - Яжык прикушил, - прошепелявил тот, сплёвывая на землю слюну с кровью.
   Зеки заржали. Один из них – пожилой – негромко сказал, покосившись на Макара:
   - Это тебя, Тюря, бог наказал. Не будешь своим поганым языком всякую хрень ляпать.
    - Что там такое? – Подошедший Ткачёв посмотрел на остановившихся людей.
   - Язык кто-то прикусил, что ли…  - Макар пожал плечами.

                На букву «А».

   - Михаил Иванович, - к Ткачёву подбежал капитан с повязкой ДПНК на рукаве (дежурный помощник начальника колонии), - с биржи звонили. Троих не хватает, вроде побег.
   - Твою мать! – Ткачёв в сердцах сплюнул, - фамилии сказали?
   - Да. Антипов, Астахов, Анкудинов – все с двадцать восьмой бригады.
   - И все большесрочники! Не хотел же я их на биржу выпускать… блин! Где наши опера! Где их черти носят! Так, как тебя… Макар забери в спецчасти личные дела этих побегушников, пока женщины не ушли. Хотя, тебя же там не знают… пошли вместе.
    Поднявшись опять на второй этаж, Ткачёв толкнул дверь с надписью «спецчасть». В кабинете сидели две женщины: одна пожилая в форме с погонами майора, другая – молодая в платье с кудрявыми светлыми волосами.
   - Знакомьтесь, девушки, это новый оперативник, капитан …э-э-э, Коробов, - представил Макара Ткачёв, - выдайте ему дела Антипова, Астахова и Анкудинова.
   - Все на букву «а», - отметил Макар.
   - Что? А-а-а, действительно, - согласился Ткачёв, – стоп! А куда же ты их денешь, у тебя же и ключа от кабинета нет. Вот, блин! Ладно, к себе занесу.
   - А что, оперативников то, нет, что ли? – Женщина-майор записывала в журнал выдачи фамилии осуждённых.
   - Да с утра, как ушли на биржу, так нигде и не засветились, - Ткачёв чертыхнулся, - ну, что, капитан, бери дела, забросим их ко мне в кабинет и пойдём на биржу, раз больше некому.
   На КПП рабочего объекта Ткачёв спросил у сержанта, открывшего им дверь:
   - Оперативники  когда вышли с объекта?
   - А как у них фамилии?
   - Капитан Буренков, старший лейтенант Гавриленко и лейтенант Фомин.
   - Сейчас, секунду, - сержант отошёл вглубь караульного помещения и о чём-то переговорил с солдатом, внешность которого выдавала среднеазиатское происхождение. Вернувшись к окошку, доложил, - где-то за час до начала съёма вышли, товарищ майор, все втроём.
   - Выпускал не ты?
   - Никак нет. Он выпускал, - сержант показал на солдата, - я – отдыхающая смена был.
   - Блин, один человек по-русски умеет говорить, да и то не совсем, - проворчал Ткачев, открывая дверь из пропускного тамбура, - куда же они ушли, опера наши. Именно сейчас, когда они нужны, их, как назло – нет!
   - Ваше удостоверение, товарищ капитан, - сержант смотрел на Макара.
   - Пожалуйста, - Макар предъявил удостоверение в развёрнутом виде и подумал, что у Ткачёва удостоверение не спросили. Понятно: его знают в лицо, а Макара нет.
    Как только они вышли из КПП, к Ткачёву подбежал молодой парнишка в форме с погонами старшины на шинели:
   - Товарищ майор, разрешите доложить, - побега нет.
  «Наверное, тот самый Серёга, сосед по общежитию», - подумал Макар.
   - Как нет? – опешил Ткачёв, - нашли их, что ли?
   - Так точно! Нашли три трупа.
   - Что-о?! Ни хрена себе заявочки! – Ткачёв остолбенело остановился, – час от часу не легче. Чьи трупы?
   - Ну, этих, которых не хватает. Я с контролёром сразу пошёл в двадцать восьмую бригаду проверить, может, заснули по пьянке. А они там, в сенях. Все раздетые и все мёртвые.
   - Ты уверен, что все мёртвые?
   - Так точно. Хотя… там темно, я спичками светил. Нет, точно мёртвые… на морозе, раздетые. Да, у крайнего горло перерезано.
   - Понятно. Пошли, Коробов посмотрим.
   - Так, это, товарищ майор. Может, съём объявлять? – Дежурному явно не терпелось быстрее закончить и свалить домой.
   - Погоди, надо убедиться, что это именно те трупы.
   - А чьи же ещё, - рассмеялся парнишка, - с посёлка принесли, что ли?
   - Может, и с посёлка, - проворчал Ткачёв, – пошли, покажешь. Кстати, почему ты спичками светил? Где фонарик?
   - Так я и не подумал, товарищ майор, что он понадобится. До съёма то ещё светло, а потом, я же после дежурства, сразу домой.
   - Днём тоже может понадобиться. От тебя жулики в любой тёмной кладовке могут спрятаться, как проверишь?
   Старшина промолчал, а Макар подумал, что такой проверять ничего не будет. На виду всё нормально – и ладно. А там, дальше – пусть хоть все тёмные углы трупами завалены. Главное, чтобы во время съёма общее количество сошлось.
   Рабочий объект «лесобиржа» растянулся на полтора километра вдоль берега реки. По периметру, с одной стороны, он был обнесён двойным забором, один деревянный из трёхметровых досок, другой – из колючей проволоки. Между заборами летом распахивалась земля, чтобы были видны следы (контрольно-следовая полоса или КСП), зимой функцию КСП выполнял нетронутый снег. Через равные промежутки над деревянным забором возвышались квадратные вышки, из которых выглядывали солдаты в тулупах и с автоматами. Такой же ряд вышек виднелся на другом берегу реки. Осуждённые на объекте занимались разделкой длинных брёвен – хлыстов, которые завозились лесовозами и тепловозами по УЖД. У каждой бригады был собственный деревянный дом для обогрева, складирования инструмента и рабочей одежды. Эти дома почему-то все называли «будки».
   Всю эту информацию выкладывал Макару майор Ткачёв, пока они шли быстрым шагом по рельсам УЖД к будке бригады двадцать восемь. Эта бригада занималась заготовкой дров, то есть собирала со всего объекта обрезки, отходы, складировали их возле бригадного домика, а также в других местах вдоль линии УЖД и отправляла по мере надобности в котельные и жителям посёлка. Располагалась бригада в середине объекта.
   Ткачёв уверенно открыл дверь в сени, подсвечивая фонариком,  прошёл ко второй двери, открыл её и включил в доме свет. Затем вернулся в сени, где оставались Макар и старшина, и спросил:
   - Ну, где они?
   - Здесь, товарищ майор, - дежурный показал на небольшую дверь сбоку.
   Ткачёв открыл дверь, посветил фонариком.
   Макар, вытянув нею и приподнявшись на цыпочках, разглядел через плечо начальства, как узкий пучок света остановился на резаной ране одного трупа, затем перепрыгнул на другого, осветив на секунду лицо покойника, потом заметался по всему небольшому помещению кладовки, пытаясь охватить всю картину целиком.
   - Зарезали, как баранов! Держи, - Ткачёв протянул фонарик Макару, – сейчас набросаешь схему к протоколу осмотра места происшествия, учили, небось? Прикинь расстояния, примерно, тут точность особая не требуется, никто перепроверять не будет, к чему привязать… и так далее. А я пойду в будку, поищу листок бумаги.
   Макар склонился над крайним трупом, присмотрелся, посветил вокруг. Натёкшей крови не было, значит, убивали не здесь. Все трупы были раздеты до трусов. Зачем? Может, мыться собирались? Он спросил у дежурного, не оборачиваясь:
   - Баня в бригаде есть?
   - Нет, вы что, товарищ капитан, - голос доносился от входной двери, - баня только в жилой зоне, здесь ни у кого нет. Летом купаются в реке и всё.               
   Что-то было неестественным в трупах. Макар никак не мог ухватить мелькнувшую мысль. Молодые лица, совсем не бандитские… Наколок нет! Вот! Странно для рецидивистов. Макар, ещё, будучи старшиной, насмотрелся на работавших летом рецидивистов. Ходячие картинные галереи! Макар ещё раз детально осветил всех по очереди. У одного на предплечье было что-то всё-таки наколото. Он присмотрелся: парашютист и надпись крупными буквами «ВДВ». Служил в десанте. Надо же! Когда только успел докатиться до особого режима?
   - Держи, - подошедший Ткачёв протянул тетрадный листок бумаги, - что ты там разглядываешь?
   - Да. Странные какие-то рецидивисты, наколок нет ни у кого, только у одного, и то – солдатская, «ВДВ», десантник.
   - Да-а? Действительно, редкий случай. «ВДВ», кстати, у нашего Сашки Буренкова наколото. Он тоже в десанте служил. А из этих-то кто успел? Что-то я такого не помню. Ну-ка, дай фонарик.
   Ткачёв снова вошёл в кладовку, наклонился, приглядываясь, и через секунду раздался его вопль:
   - Бли-и-ин!!!
   Дальше последовала целая серия из матерных выражений и бессвязных междометий. Потом всё затихло. Ткачёв, шатаясь, вышел из кладовки, прислонился к стене, достал из кармана сигареты, спички. Кое-как прикурил трясущимися руками.
   - Там, - он махнул рукой в сторону кладовки, - Сашка Буренков. И остальные опера – Гавриленко и Фомин.
   - Ничего себе! – Макара даже в пот бросило, - а кто же тогда вышел через КПП?
   - Жулики и вышли, которые все на «А». Что тут не понятного? – Он щелчком отправил в дверь окурок, едва не попав им в появившегося старшину. – А чего же не выйти? Видел, что на КПП делается. Один сержант более-менее толковый, и тот – «отдыхающая смена», остальные так… чурки с глазами.
   - Товарищ майор, ну, чё, съём-то будем объявлять? – Старшина, судя по всему, так и не понял, чьи трупы он обнаружил.
   - Будем. Ты остаёшься здесь, дождёшься возчика с лошадкой, проследишь, чтобы загрузили трупы, и проводишь до морга. Всё понял?
   - Но, товарищ майор…
   - Выполнять! – Майор рявкнул так, что даже Макар поневоле вытянулся, - а я пойду, распоряжусь насчёт съёма, лошадок и грузчиков, - уже спокойным тоном закончил Ткачёв, - капитан – за мной.
   - Товарищ майор, - заканючил дежурный, - как же я тут один буду с покойниками?
   - Не укусят. Живых надо бояться. Ты лучше подумай, как рапорт будешь писать. Три трупа во время твоего дежурства. Это ЧП! Завтра твою фамилию в Москве знать будут.
   Оставив озадаченного старшину возле двери, Ткачёв быстро зашагал к выходу, на ходу делясь с Макаром своими размышлениями:
   - Эти твари сейчас где-то в посёлке. Я не знаю, какие у них планы. Может, попытаются отсидеться у кого-нибудь в посёлке. Тут хватает всяких педерастов. И судимых, и просто продажных. Но это вряд ли. Скорее всего, постараются уехать. На чём? Весь транспорт сейчас возвращается из города. Обратно пойдёт только утром. Могут и сейчас кого-нибудь принудить. Надо узнать у диспетчера, есть ли какие машины в посёлке, и какие конкретно должны подъехать. Поставить пост на выезде из посёлка, срочно. Так, что ещё… Да, - Ткачёв резко остановился, - ты никому не говори, что я сначала их не узнал. Засмеют. А начальству нашему только дай повод. Будут ехидничать на каждом шагу. Да меня и так крайним сделают, кого же ещё.
   Майор почти бежал, Макар еле успевал за ним. Возле КПП на рабочем объекте возвышалось узкое деревянное здание. На втором этаже горел свет, слышались громкие голоса и смех.
   - Это наша дежурка на рабочем объекте, – пояснил Макару Ткачёв, - интересно, что там за люди.
   На втором этаже на скамейках вдоль стен, прижавшись к трубам парового отопления, сидели шесть человек в форменных полушубках и шапках с кокардами.
   - А вы чего здесь? – Удивлённо спросил Ткачёв.
   - Начальство пригнало на усиление, ; ответил крайний из них, в котором Макар с удивлением узнал кадровика Ивана Павловича.
   - Толку то от вас, - буркнул Ткачёв и снял трубку телефона.
   - Дежурный слушает, - голос из телефона был слышен во всей комнате. Макар узнал голос капитана ДПНК.
   - Дай начальника.
   - Слушаю, Шепелев, - раздался голос начальника колонии.
   - Докладываю, товарищ подполковник, - Ткачёв говорил подчёркнуто официально. Все притихли, - в двадцать восьмой бригаде обнаружены три трупа…
   - Знаю, – перебил Шепелев.
   - Не всё знаете, Николай Семёнович, - Ткачёв оглянулся на офицеров, глаза которых засветились каким-то бабьим любопытством, в ожидании горячей новости, - все три трупа – это наши оперативники.
   - Что-о!? – голос Шепелева сорвался. Через пару секунд он справился с собой, - но, как!?
   - Их сначала оглушили, раздели, потом перерезали горло. Всем. Их форму надели три рецидивиста и вышли через КПП. Их фамилии вы знаете. Все на букву «А». Я думаю, что они сейчас где-то в посёлке. Планируют, скорее всего, захватить автомобиль и ночью добраться до города. Где они конкретно сейчас я пока не знаю. Я думаю…
   - Я знаю, – перебил начальник, - в магазине они. Короче, мне позвонила жена. Ты же знаешь, Вала моя в ОРСе работает. Говорит, хотела зайти в магазин, а там, на двери бумажка висит: «Магазин сегодня не работает, учёт». А она то точно знает, что никаких учётов не планировалось. Какой учёт без неё? Она постучала, позвала, никто не отзывается. Прислушалась – внутри какое-то шебуршание, шорохи. Отошла от магазина, встретила свою подружку Анну. Та говорит, что видела, как в магазин вошли три офицера и, вроде бы, не выходили. Издалека не разглядела, кто именно. Я думал, наши оперативники там зависли. Ты же знаешь Тоньку-продавщицу. Её не то, что на пьянку, на что угодно можно уговорить. Я сейчас, кстати, только что разговаривал с начальником ОРСа. Иван Петрович тоже клянётся, что никаких учётов не может быть. В общем – там они. Скорее всего, ждут, когда машина из города придёт с продуктами, чтобы на ней уехать.
   - Тогда мы с Коробовым бежим к магазину, а вы позвоните комбату…
   - Не продолжай, я знаю, что делать.
   Ткачёв положил трубку.
   - Так это, - один из офицеров вскочил, - мы тоже к магазину?
   Ткачёв поморщился:
   - Вы там только мешаться будете. Вас прислали ко мне на усиление? Тогда слушайте мою команду: сейчас вы все дружно идёте в бригаду двадцать восемь, смените там старшину Ковальчука. Охраняете место происшествия, пока не заберут трупы. Потом их сопровождаете до морга. После можете быть свободными. Да, кстати, - он опять взял телефон.
   - Дежурный по колонии капитан…
   - Это Ткачёв. Отправь возчика с грузчиками в двадцать восьмую. Пусть погрузят трупы и доставят в морг.
   - Понял, сделаю.
   Ткачёв повернулся к Макару:
   - Всё. Полетели.

                Магазин
   
   - Окна здесь двойные с решётками, заморожены, через них ни хрена не видно, - пояснял Ткачев на подходе к магазину, – две двери, одна – входная, вторая – с тылу, служебный вход.
   Возле магазина переговаривались три женщины. Две пожилые – в пальто и одна молодая – в модной красной куртке.
   - Кто последний за продуктами, здравствуйте бабоньки, - поприветствовал их Ткачёв.
   - Да закрыто там, учёт, - ответила одна их пожилых.
   - А вы пробовали выяснить, надолго ли?
   - Я стучала, никто не отзывается, - ответила вторая пожилая.
   Ткачёв отвёл Макара в сторону:
   - Они не выходили. Дождёмся воинских и будем штурмовать.
   - У них заложница – продавец. Пока будем ломать двери, они её могут убить.
   - Тоньку то? Да и хрен бы с ней, шлёндра ещё та. Хотя ты, конечно, прав. А что тут другое придумаешь?
   - Надо, чтобы они двери открыли. Если я туда попаду, - обещаю, через пару секунд они все будут лежать и не шевелиться.
   - Ух, ты, какой шустрый! Убьёшь, что ли?
   - Зачем? Просто отключу, я умею. Я же чемпион СССР по боевому самбо. Гарантию даю, что они ничего не успеют сделать. Огнестрела у них нет, а холодное оружие - это так, детские игры.
   - Ты такой самоуверенный…
   - Воинские с оружием начнут палить во все стороны, как бы кого не пристрелили. Скорее всего - и пристрелят, может даже и всех, включая продавщицу. Лучше было бы, если мы их смогли потом допросить. Живых, с мёртвыми не получится.
   - Даже если тебе поверить, то, как их заставить двери открыть?
   - Я думаю, что они там времени зря не теряют. Водки выпили, закусили, женщиной пользуются, скорее всего, по прямому назначению, они же голодные до этого…, а что тут за молодка в красной куртке?
   - Это Наташка, подруга Тонькина, такая же…
   - Наташа, можно вас на минутку, - позвал Макар.
   - А мы знакомы? – Девушка ещё на подходе начала строить глазки Макару.
   - Познакомимся, меня зовут Макар. Наташенька, у нас к вам просьба огромная. Там в магазине преступники. Их трое. Мы всерьёз опасаемся за жизнь Тони.
   Наташа ойкнула и зажала рот рукой в варежке.
   - Вы можете нам помочь. Нужно, чтобы они открыли дверь, хотя бы на секунду. Сможете постучать и позвать Тоню? Ну, и сказать, мол, ты там наверняка одна с мужиками, я тоже хочу присоединиться.
   Наташа задумалась:
   - А если откроют, мне туда зайти?
   - Нет, зайду я.
   - А не боитесь? Их же там много.
   - Не боюсь. Ну, как, поможете?
   - Попробую.
   Ткачёв, Макар и Наташа подошли к входной двери. Наташа постучала. Тишина. Макар снял шинель, отдал её Ткачёву и приложил ухо к двери. Какие-то непонятные шорохи и приглушённые голоса. Он кивнул Наташе.
   Та заколотила в дверь ногой и громко пьяным голосом крикнула:
   - Тонька, открой! Я знаю, что ты там с мужиками бухаешь. Нет, чтобы лучшую подругу позвать. Я тоже хочу.
   Через несколько секунд откуда-то из глубины магазина послышался сдавленный женский голос:
   - Ты одна?
   - Нет тут никого, - ещё более пьяным голосом ответила Наташа, - одна я позабытая, позаброшенная, ни кому не нужная…
   Послышалось лязганье засова, дверь резко распахнулась. Время остановилось.
   Макар увидел высунувшуюся руку, которая пыталась схватить Наташу за куртку. Не хватило нескольких сантиметров, рука зависла в воздухе. Макар поднырнул под неё и заскочил в магазин. Тут же с разворота выключил точным ударом человека в офицерской форме в распахнутом бушлате. Быстро повернувшись к прилавку, он увидел, что второй «офицер» сидит на краю прилавка, уставленного бутылками и открытыми банками с консервами, и держит в руке стакан, наполовину наполненный прозрачной жидкостью.
   С другой стороны прилавка, навалившись на него грудью, стояла молодая пухлая женщина. Сзади, задрав её юбку, к ней пристроился третий «офицер». Приблизившись к ним вплотную и присмотревшись, Макар удивился. По лицу женщины было видно, что она явно получает удовольствие от процесса, не меньшее, чем её партнёр.
   Макар от такой картины даже растерялся на секунду. Вот уж действительно, как в поговорке: «если вас насилуют, и вы ничего не можете сделать, расслабьтесь и постарайтесь получить удовольствие». Что продавщица Тоня и сделала.
   Придя в себя, Макар точным ударом отключил бандита со стаканом в руке, затем перепрыгнул через прилавок и вырубил третьего. Время вернулось к нормальному течению.
   Тоня, не меняя позы, повернула голову и, глядя мутными глазами на стоявшего рядом Макара, удивлённо спросила:
   - А ты откуда тут взялся, красавчик? Мы так не догора…, не догова…ривались.
   Макар понял, что она абсолютно пьяная.
   - Трусы одень, - буркнул он, - попу отморозишь.
   В этот момент в магазин ворвался Ткачёв, с неизвестно откуда взявшейся штакетиной в руке, и крикнул:
   - Всем оставаться на местах! – Последнее слово он выговорил еле слышно, по инерции, удивлённо глядя по сторонам.
   Все три беглеца лежали, не двигаясь, только Тоня, стоя за прилавком рядом с Макаром, поправляла на себе одежду, что-то бормоча.
   - Ты точно их не убил?
   - Нет. Я же обещал. Очухаются минут через десять – пятнадцать. Надо бы их связать за это время. Тут какие-нибудь верёвки есть?
   Вошедшая следом за Ткачёвым Наташа, сверкая во все стороны любопытными глазками, ответила:
   - Верёвка в подсобке на стене справа, вот за той дверью.
   - А ты чего сюда? - цыкнул на неё Ткачёв, - ну-ка выйди, быстро.
   - Подождите, товарищ майор, - Макар покосился на валяющееся на полу у его ног обнажённое тело, - Наташа, вы сможете одеть штаны вот этому типу, а то я как-то… брезгую.
   Наташа заглянула за прилавок, её глаза засверкали ещё сильнее:
   - Запросто. А он мне ничего не сделает?
   - В ближайшее время – нет.
   Наташа со вздохом, похожим на сожаление, присела и стала одевать полового партнёра подруги, которая устроилась на стуле и уже посапывала, прислонившись к стене.
   Когда прибежали запыхавшиеся солдаты с автоматами во главе со знакомым уже Макару капитаном Стержневым, все трое бандитов в офицерской форме со связанными за спиной руками, начали приходить в себя.
   После тщательного обыска задержанных, Ткачёв передал Макару три связки ключей:
   - Здесь ключи от кабинета оперчасти и от сейфов всех троих. Хорошо, хоть эти придурки в кабинет не попёрлись. Там в сейфах и «совершенно секретные» документы имеются. Вот был бы скандал! Да и так достанется, чувствую.
   Ткачев кивнул Стержневу на бандитов:
   - Этих можно уводить. Мы сейчас догоним.
   - Подъём, гады! Выходим на свежий воздух! – Стержнев пнул ногой ближайшего бандита, те поднялись и, шатаясь, пошли на выход.
   Ткачёв оглянувшись, жестом подозвал Наташу, которая, широко раскрыв глаза, старалась запомнить каждую мелочь. Ещё бы! Оказаться в самом эпицентре такого события! Она уже представляла, какими завидущими взглядами будут сопровождаться её рассказы местным кумушкам.
   - Ты, Наташа, раз уж всё равно здесь, проследи, чтобы Тоня магазин закрыла. Да, сейчас машина подойдёт с продуктами, пусть всё выгрузят в подсобку. Поможешь подруге? А то она никакая.
   - Всё сделаю в лучшем виде, Михаил Иванович. А насчёт Тоньки не переживайте, я знаю, как её в чувство привести. Через пол часа будет как огурчик.
   Ткачёв недоверчиво покосился на продавца, но промолчал.
   В жилой зоне Ткачёв распорядился, чтобы задержанных переодели в зековскую одежду, изъятую у них форму - упаковали, а их самих посадили в ШИЗО (штрафной изолятор) по отдельным камерам.
   - А ты, Макар, сейчас опрашиваешь бригаду двадцать восемь. Берёшь объяснительные, сколько успеешь до отбоя. Завтра продолжим. Мы их всё равно на работу не выпустим. Скажешь нарядчику, чтобы сделал список бригады, кто, где проживает, в какой камере. Кстати, вот и он, - Ткачёв показал на невысокого зека в чистой полосатой одежде, который держался в стороне, не сводя глаз с начальства.
   - Пегов, иди сюда. Вот это – новый оперативник, приготовь ему списки двадцать восьмой бригады.
   - Уже, гражданин начальник, - Пегов протянул Макару листок бумаги, - вся бригада проживает в третьем БУРе, шестая хата, только бугор в открытой.
   Макар про себя усмехнулся. С этой терминологией он познакомился, когда начинал работать старшиной. БУР – старая аббревиатура, которой зеки пользовались по привычке, - барак усиленного режима. Современное название – ПКТ – помещение камерного типа. Это жилой барак на десять камер, в каждой в среднем по двадцать сидельцев. «Хата» - камера, «бугор» - бригадир, «открытая» - открытая зона, где осуждённые проживали в обычных общежитиях. В «открытую» переводили по отбытии одной третьей части срока, при хорошем поведении.
   - Там, в бараке, - пояснял Ткачёв, - справа от входа кабинет начальника отряда, слева – оперчасть… в общем, пошли, покажу. Вот тебе сегодня «подвезло», можно сказать, с корабля на бал. Давай, впрягайся, сам видишь – некому. Все в морге. Бли-и-н! Они же все женатые, у Фомина жена беременная. Вот, горе то кому! – Ткачёв замолчал.

                Ситуация проясняется

   Кабинет с надписью «оперчасть» открыл какой-то зек. «Дневальный», - догадался Макар, - «или «шнырь» - так для всех привычней».
   - Ты особо не заморачивайся, - Ткачёв заглянул в стол, достал стопку тетрадей, - бери объяснения любые: кто что видел, что слышал, чем занимался. Пусть пишут, даже, если ничего не видели. Лишь бы были бумаги – объяснительные. Главное – выяснить картину происшествия, хотя бы для себя, можно не под запись. Завтра сюда понаедут начальники, будет и прокуратура, так что нам самим время на постановления и протоколы можно не тратить. Убийство – это подследственность прокуратуры, вот пусть и ведут. И ещё, - Ткачёв оглянулся и понизил голос, - в бригаде должен быть агент. Кто конкретно, я не помню, бригада была в оперативном обслуживании у Фомина. Скорее всего, он сам перед тобой раскроется. А нет – так завтра в сейфе у Фомина посмотрим. Присматривайся к людям, может, сам кого завербуешь, пригодится на будущее. Ну, работай, я – к начальнику.
   Осуждённых из камеры по одному выводили к Макару солдаты-контролёры с кавказской внешностью. До отбоя он успел взять объяснения только у шести человек. Среди них был бригадный повар Филонов, который и оказался агентом, освещавшим обстановку в бригаде под псевдонимом «Фандор». Благодаря, в основном его показаниям, картина преступления начала проясняться.
   Трое «блатных» числились в бригаде, но не работали. Всех это устраивало,  Один из них – Анкудинов - входил в так называемую «первую десятку», то есть в ближайшее окружение «смотрящего» по кличке «Могул».
   Антипов был хорошим картёжником, постоянно кого-то обыгрывал. На эти деньги в бригаду заказывались продукты из посёлка. Завозили водители лесовозов и тепловозники в специально оборудованных тайниках или заносили ночью, когда объект не охранялся.
   В то время, когда вся бригада собирала и складировала обрезки брёвен на дрова для котельных, Анкудинов с кем-то договаривался, и в бригаду на тракторе завозили берёзовые брёвна, так называемую «деловую древесину», которую «блатные» сами пилили бензопилой и кололи на дрова для жителей посёлка. Дрова сбывали за чай и курево. Большая часть этой выручки шла в бригаду, но и себя «блатные» не обижали. То есть польза от них для бригады была, это подтвердили все опрошенные.
   Периодически они же ставили брагу. Иногда  - на всю бригаду, если у кого-то намечался день рождения, а чаще – для себя. Утром выпьют, пол дня пьяные, потом пару часов поспят и – трезвые. Зубы почистят и пошли на съём – в жилую зону.
   Сегодня они собирались выгнать самогон. Об этом знала вся бригада. У бригадира Хворобы послезавтра намечался юбилей сорок пять лет. Хотели отметить всей бригадой.
   Утром бригада разошлась по объекту, как обычно. В будке остались только три самогонщика и повар.
   Повар Филонов, когда его вызвал в кабинет Макар, сразу признался в сотрудничестве с оперчастью. Постоянно оглядываясь на дверь, он шёпотом рассказал, что своевременно предупредил опера Фомина, когда будут гнать самогон. Видимо, оперативники решили застать самогонщиков врасплох. При убийстве Филонов не присутствовал, он ушёл на реку к проруби за водой и заболтался там с земляком.
   Раньше он слышал, как в пьяном разговоре, трое блатных обсуждали возможность побега. Но не конкретно, а так, теоретически. Мол, надо для этого захватить в посёлке машину, а водить её никто из них не умел. Да и сначала надо придумать, как выйти с рабочего объекта. Об этих высказываниях агент «Фандор» тоже докладывал лейтенанту Фомину, но тот только посмеялся: «мечтать не вредно».
   Вся бригада работала сегодня на дальнем конце биржи, поэтому Филонов повёз приготовленный обед в термосах по рельсам УЖД, погрузив его на тележку-вагонетку.
   Когда готовил обед, «блатные» гнали самогон. Это они делали не в первый раз, поэтому он особого внимания не обратил. Только удивился, что оперативники не среагировали на его информацию. Самогонщики его предупредили, чтобы в кладовку в сенях он не совался, поэтому Филонов решил, что они там что-то прячут, а чужих тайн в зоне лучше не знать.
   В конце рабочего дня он вернулся вместе с бригадой. Пока все переодевались, он успел помыть посуду. «Блатных» ни он, ни бригадники больше не видели. Только на съёме все узнали, что их не хватает.
   Кроме Филонова Макар успел вызвать и опросить ещё пятерых бригадников. Все они показали, что работали в дальнем конце биржи, ничего не видели.
   Перед отбоем в кабинет заглянул майор Ткачёв:
   - Ну, что успел нарыть?
   Макар показал объяснения и передал информацию, полученную от агента.
   - Получается, что наши оперативники хотели накрыть самогонщиков, а получилось, что их самих застали врасплох. Дальше. Отморозки после убийства продолжали гнать самогон. А переоделись в одежду убитых и вышли с объекта во второй половине дня. Почему? Потому что планировали угнать машину и за ночь добраться до железной дороги. Раньше времени не хотели светиться. Им же пришлось бы до вечера болтаться в посёлке, ждать, когда транспорт вернётся из города. А днём в посёлке только лесовозы, да УАЗик начальника отделения.
   Ткачёв достал сигарету, прикурил, задумался, потом посмотрел на Макара:
   - Завтра у нас будет напряжённый день. Из Управления подъедут самые большие начальники, будут нам с тобой нервы трепать. Дело по убийству будет вести прокуратура, но нам от этого не легче. Нужно до их приезда взять объяснения с подозреваемых. Так что сейчас нам нужно выспаться, чтобы завтра быть в форме. Хорошо, хоть беглецов сразу задержали. Представь, если бы пришлось их всю ночь искать, задерживать. Да, а ты молодец, лихо их обездвижил. Тут мало быть хорошим самбистом…, признайся, у тебя ещё какая-то спецподготовка была?
   Макар замялся, всё говорить нельзя, хотя об его участии в какой-то спецоперации здесь уже знают.
   - Была и специальная, - наконец, признался он, - только рассказывать об этом я не имею права.
   - Я так и думал, - кивнул головой Ткачёв, - нельзя, так нельзя. Пошли на выход.
   - А ключи от кабинетов, - напомнил Макар, - что мне с ними делать? Три связки, все карманы оттянули.
   - Пошли в оперчасть, там выложишь. Оставишь себе ключ от кабинета, остальные там оставишь. Сейфы сегодня трогать не будем, не до бумаг. Завтра сделаем ревизию и определимся с сейфом для тебя.
   Кабинет оперчасти был также оборудован тамбуром и двойными дверями. Причём, как успел отметить Макар, при открывании наружной двери, внутри кабинета над дверью загоралась лампочка.
  -  Это, - показал на лампочку Ткачёв, – чтобы во время пьянки врасплох не застали. А формально – чтобы успеть убрать с глаз посторонних секретные документы, над которыми работаешь.
   В кабинете было три сейфа, три стола со стульями. Ещё два стула стояли возле стены.
   - А куда бы меня посадили, - показал Макар на столы, - ну, если бы все живы были?
   - Не переживай, тут за стеной ещё один кабинет. Скорее всего, разделили бы, двое здесь, двое там. Так, отстегни себе ключ от кабинета с любой связки, вот этот. Все ключи положи в стол, хотя бы в этот. И закрывай кабинет, привыкай, теперь он твой. Пока один будешь. Но, я думаю, недолго. Пришлют кого-нибудь.
   Уже, когда подходили к первым домам посёлка, Ткачёв вздохнул:
   - Чувствую, снимут меня. Разжаловать – это вряд ли, а с должности точно снимут. Кого ещё козлом отпущения назначить? Я самая удобная фигура. Скорее всего, послезавтра сюда прикатит комиссия из Москвы на разборки. Вот тогда и начнут… раздавать пряники.

                Общага

   В общежитии Макара ждали. На столе стояла начатая бутылка с водкой, на газете стандартная закуска: сало, хлеб, лук и открытая банка консервов. Оба «сожителя» при появлении Макара вскочили.
   - Товарищ капитан, присоединяйтесь,  - старшина Серёга показал широким жестом на накрытый стол, - с вас причитается за новоселье. Но мы же понимаем, вам сегодня не до того было.
   Макар ругнулся про себя. Действительно, надо было проставиться, традиции, мать их…
   - Я проставлюсь, сегодня действительно некогда было, - сказал он, - как только будет немного по свободнее. И это…, что ты мне «выкаешь», - давайте на «ты», вместе же живём.
   - Я это… просто неудобно же, - смутился Сергей, - ты вон… целый капитан.
   - Я таким же старшиной был два с половиной года назад.
   - Да ладно! – Сергей закатил глаза к потолку, что-то подсчитывая, - так не бывает.
   - Как видишь – бывает. Я вам обязательно расскажу о своих приключениях, только не сегодня – нужно выспаться. И пить водку я не буду, уж извините. Чай то можно организовать? У меня, кстати, пирог есть.
   - Чай – это запросто, - Славик отошёл, поставил на электроплитку чайник, - а чё не выпить то? Немного же всегда можно.
   - Я вообще не пью. Спортивный режим – нельзя.
   - Так ты ещё и спортсмен? – Сергей деловито разливал водку по стаканам, - по какому виду?
   - По самбо. Чемпион СССР.
   Лица у парней вытянулись.
   - Ни хрена себе! – Сергей, не чокаясь, выпил водку и кинул в рот кусок сала, - тогда понятно.
   - Что понятно? – Макар выложил пирог и порезал его ножом на куски.
   - Я домой шёл возле магазина, там местные бабы обсуждали. Говорили, что ты один трёх беглецов вырубил и задержал. Я им не поверил, а теперь верю.
   Пока ужинали, Макар вкратце рассказал свою историю и немного о задержании беглецов в магазине. Потом извинился перед парнями, попросил их громко не разговаривать и лёг спать.
               
                Допросы

   - Вот здесь, Акимов, внизу добавь: «с моих слов записано верно, мною прочитано».  Дата, подпись. Всё, свободен.
   - Вопрос можно, гражданин капитан?
   - Задавай, – Макар разложил перед собой три объяснительные, сравнивая.
   Подозреваемый (пока) Антипов сидел напротив него через стол на табурете, наглухо прибитом к полу.
   - Как вы нас вырубили? Газ что ли какой-то новый применили?
   Макар усмехнулся:
   - Да вы сами уже вырубленные были. Пить меньше надо.
   - Не, начальник, тут что-то не то. Я, хоть и выпил, но всё помню. Я сидел на прилавке, собирался выпить, смотрел как Саня, ну… Астахов, продавщицу наяривает. Думал ещё сам на второй заход сходить. Ванька пошёл открывать дверь. К продавщице подружка пьяная ломилась. Ванька решил, что ещё одна шмара не помешает. Он открыл дверь и всё. Очнулся уже связанным, сижу у стены вместе с остальными. Как это вы нас?
   - Секрет фирмы.
   - Товарищ капитан, вас к телефону, - в распахнувшейся двери стоял солдат-контролёр.
   - Давай, этого обратно в камеру, - Макар подошёл к телефону.
   Звонил Ткачёв:
   - Ты там ещё не закончил?
   - Как раз с последним разобрался, только что.
   - Давай в дежурку, посмотри, что там у тебя.
   Комната дежурного располагалась на втором этаже узкого двухэтажного здания. На первом этаже были какие-то служебные помещения, второй был остеклён с трёх сторон.
   Макар быстро вбежал по крутой лестнице. В помещении, кроме Ткачёва, был ещё один майор с повязкой ДПНК и прапорщик НВНК. Макар протянул Ткачёву листки с объяснениями и поздоровался с остальными.
   - Пойдём сюда, - Ткачёв мотнул головой в сторону второй половины помещения и направился туда, на ходу читая верхний листок.
   - Значит, что у нас получается... – подвёл итог Ткачёв, закончив читать, - эти трое побег в этот день не планировали, хотя раньше возможность побега обсуждали. Всё получилось спонтанно. Они случайно засекли через окно приближение оперативников и решили их вырубить. Заняли позиции в сенях, зная отлично, что после улицы, где яркий снег, в сенях ничего не видно. Когда оперативники вошли в сени, Астахов и Антипов ударили одновременно обухами топоров по головам Фомина и Гавриленко, через секунду Анкудинов ударил сзади Буренкова, который в этот момент открывал вторую дверь.
   Находившихся без сознания офицеров, затащили в дом, раздели до трусов, даже тёплым бельём не побрезговали, напялили на себя. Потом, посовещавшись, решили, что такую возможность упускать нельзя, и решили добить офицеров. С этой целью каждый из них по очереди перерезали горло одному из оперативников. Чтобы все были повязаны кровью. При этом, чтобы не запачкать кровью пол, подстилали старые грязные бушлаты. Потом трупы перенесли в кладовку в сенях, там же спрятали на время офицерскую форму. В побег решили сразу не уходить, потянуть время до вечера.
   Когда пришёл повар, они, как ни в чём ни бывало,  продолжали гнать самогон, запретив ему заходить в кладовку.
   После того, как повар повёз обед остальным бригадникам, они переоделись в офицерскую форму. По случайному совпадению убитые оперативники совпали комплекцией с тремя убийцами. Более крупному Анкудинову подошла одежда Буренкова, только ботинки были великоваты.
   Они знали, что за час до съёма некоторые осуждённые уже начинают подтягиваться поближе к выходу. Поэтому решили выйти за два часа до начала съёма.
   На КПП заспанный узкоглазый солдат, зевая, выпустил их, даже удостоверения не спросил.
   Как они и планировали ранее, решили дождаться машину, на которой в магазин привозят продукты. По их прикидкам, она должна была приехать в начале съёма. Но машина где-то задержалась по непонятным причинам.
   В магазине всё получилось удачно. Продавщица оказалась одна. Угрожая ножом, заставили её написать на листке, что магазин закрыт на учёт. Сами расположились внутри. Чтобы  снять напряжение от вынужденного ожидания, выпили, благо, что здесь выпивки и закуски хватало. Потом решили по очереди позабавиться с продавщицей. Заставили её тоже выпить водку, чтобы меньше ерепенилась. Та выпила и сказала: «Делайте, что хотите, только не убивайте».
   Там они провели три-четыре часа. Машины всё не было. Они не знали, что делать. Уходить из магазина было нельзя, они понимали, что скоро их начнут искать. Продолжали выпивать, закусывать и развлекаться с продавщицей.
   Когда в дверь постучала подружка продавщицы, судя по всему – пьяная, решили немного разнообразить развлечения. Открыли дверь, чтобы её впустить, а дальше никто ничего не помнит.
   - Да, ловко ты их, – Ткачёв посмотрел на Макара, - никогда не перестану удивляться.
   - Михаил Иванович, - со второй половины дежурки послышался голос ДПНК, - там, в кабинет начальника целая делегация пошла. Все с большими звёздами.
   - Ну, вот и начальство прибыло с Управления, – вздохнул Ткачёв, - пошли, Коробов, всё равно сейчас начнут нас с тобой искать.
   У начальника колонии, как оказалось, было два кабинета, один за зоной, где Макар уже побывал. Там проводили совещания с вольнонаёмным персоналом. Второй располагался на втором этаже деревянного здания внутри жилой зоны. Здесь начальнику было удобнее подводить ежедневные итоги производственной деятельности с бригадирами-осуждёнными, разбирать этапы вновь прибывших, и решать другие специфические вопросы. Этот кабинет был в два раза больше первого. В этом же здании, как пояснил на ходу Ткачёв, были и кабинеты оперчасти, зам по РОР, замполита.
   - Здесь, в зоне, мы никаких секретных бумаг не держим, даже ключи от кабинетов у дневального штаба. Если вызвал кого-то для объяснения или допроса – всё, что написано, уносится за зону.
   Входная дверь в кабинете начальника колонии также была оборудована тамбуром.
   - Разрешите? – спросил Ткачёв, приоткрыв вторую дверь.
   - Заходи, Ткачёв, - подполковник Шепелев стоял возле своего стола, за которым по-хозяйски восседал крепкий мужчина в форме с погонами полковника, - а-а, и Коробов здесь? Как раз вовремя. Присаживайтесь.
   Он указал на ряд стульев у стены справа от себя и сам присел на стул. На таком же ряду стульев с другой стороны расположились пять человек с погонами подполковников и майоров и один в гражданской одежде.
   - Почему же – «присаживайтесь»? – начальственным баритоном возразил полковник, – пусть Ткачёв нам сразу расскажет, как он допустил такое «ЧП».
   Ткачёв мельком взглянул на Макара, усмехнувшись уголком рта, как бы говоря: «Что и требовалось доказать. Виновного уже назначили».
   Макар замер, не зная, как поступить: сесть или тоже стоять, пока начальство отчитывается.
   Начальник колонии указал ему жестом на стул возле себя, и Макар с облегчением присел.
   - Допустили, не то слово, - не стал оправдываться Ткачёв, - и это не просто «ЧП». Я не припомню, чтобы за всё время работы слышал что-нибудь о подобном или более ужасном случае. Только главные «допустившие» уже ничего не расскажут, к сожалению.
   - Ну, ты с себя-то вины не снимай, - полковник хмуро сдвинул брови.
   - А я и не снимаю, я знал, какую операцию запланировали мои оперативники – задержать самогонщиков с поличным. Ничего непривычного в этом не было. Подобные рейды и захваты мы проводим иногда несколько раз в месяц. Они легко должны были справиться втроём. Как показала проведённая предварительная проверка, - Ткачёв сделал шаг вперёд и положил на стол перед полковником собранные Макаром объяснительные, - преступление заранее не готовилось, было совершено спонтанно, неожиданно для самих преступников.
   Дальше Ткачёв подробно рассказал о всех деталях. Начальники внимательно слушали, полковник просматривал объяснения. Когда Ткачёв дошёл до момента задержания беглецов в магазине, полковник хмыкнул и перебил:
   - Тут вот все убийцы показывают, что не поняли, как их вырубили. Были внутри магазина, выпивали, закусывали, один пошёл открывать дверь, чтобы запустить вторую бабу и всё. Дальше у всех провал в памяти, очнулись связанными. Как вам это удалось? Сколько человек участвовало в задержании?
   Ткачёв покосился на Макара.
   - Мы были вдвоём с Коробовым. Подключили подругу продавщицы. Та прикинулась пьяной и стала кричать, что тоже хочет выпить в мужской компании. Те клюнули, приоткрыли дверь. Туда тут же ворвался Коробов. Я следом за ним буквально через пару секунд. И увидел, что бандиты в отключке, а Коробов стоит за прилавком и разговаривает с продавщицей.
    В кабинете наступила тишина, которую прервал полковник:
   - Ты хочешь сказать, что капитан Коробов сумел в одиночку обезвредить троих рецидивистов? За две секунды?
   - Если точнее, то не за две, а быстрее, - твёрдо ответил Ткачёв.
   Полковник встал из-за стола, подошёл к Макару и уставился на него немигающим взглядом. Макар вскочил по стойке смирно.
   - Может, вы поясните, товарищ капитан?
   - Объясняю, - громко и чётко доложил Макар, глядя в глаза начальству, - при необходимости я могу двигаться очень быстро и очень чётко применять приёмы боевого самбо.
   Полковник растерянно посмотрел на свою свиту, развёл руками, вернулся за стол, присел, немного повозился, устраиваясь удобнее, потом негромко сказал:
   - Я знал, что нас осчастливил своим прибытием чемпион СССР по самбо. Понятно, что хороший спортсмен. Но не до такой же степени! Как, кстати, такого перспективного спортсмена направили в нашу глушь? Ты же должен, так сказать, защищать честь страны.
   Макар пожал плечами:
   - Я думаю, когда понадобиться защитить, выдернут отсюда на несколько дней.
   - Дней?! Там люди месяцами готовятся, тренируются.
   - Я могу и здесь тренироваться. Вот вчера, например…
   Полковник на секунду замер, потом расхохотался. Вся свита его дружно поддержала. Полковник резко оборвал смех и махнул рукой, успокаивая всех:
   - Мы тут смеёмся, а там наши сотрудники в морге. Надо быстро провести экспертизу и похоронить их по-человечески. Там, за зоной, я видел женщины в трауре…
   - Это их жёны, Алексей Иванович,  - вставил Шепелев.
   - Жёны? Да их там с десяток. Так, Александр Степанович, в первую очередь выписывай постановление о назначении экспертизы, потом всё остальное.
   Гражданский кивнул и встал:
   - Где мне расположиться?
   - Я сейчас покажу, - Ткачёв посмотрел на полковника, - я могу быть свободен?
   - Можешь, – тот кивнул головой, - вы с Коробовым оказываете полное содействие следствию. В течение дня постарайся выкроить время, к вечеру от тебя должно быть объяснение на имя начальника Управления.
   Весь день Макару, образно говоря, некогда было присесть. Помогал следователю, бегал с документами за зону и обратно; обеспечивал его рабочими кабинетами в разных корпусах, где тот допрашивал свидетелей и подозреваемых. Одновременно знакомился с сотрудниками спецчасти, канцелярии, бухгалтерии, дежурной службы, политаппаратом, присутствовал в морге при вскрытии.
   Ткачёв, также весь замотанный, выкроил время, чтобы ознакомить Макара со служебной секретной документацией.
   - Вот это место начальника оперчасти, здесь его сейф. Вот эти ключи от него. Остальные связки положим пока в этот сейф. Располагайся. Я позвоню в кадры, чтобы тебя с сегодняшнего дня провели исполняющим обязанности начальника оперчасти.
   - Какой из меня начальник? Второй день работаю!
   - Всё равно больше никого нет. Разве что меня понизят, А тогда кого на моё место? Опять же  - нет никого.

                Женщины

   В столовой, куда Макар забежал на обед, женщины смотрели на него с восхищением.
   - Правда, что вы с тремя жуликами дрались в одиночку и всех их победили? – спросила грудастая кассирша.
   - Кто вам такое сказал? – спросил Макар, рассчитываясь, при этом отметил про себя, что, во-первых: его статус в этом заведении резко повысился, раз стали величать на «вы», а во-вторых: «Ну, Наташа и трепло!»
   - Так об этом все в посёлке только и говорят. Мол, новый оперативник, капитан. Других таких в посёлке-то и нет. А вы, кстати, не женаты?
   Макар засмеялся:
   - Ну, во-первых: там драться то было не с кем, все были пьяные. Во-вторых: не женат. А что, уже есть кандидатки на мою руку и сердце?
   - Кандидаток здесь достаточно. Я – первая. Согласился бы на такую жену? Знаешь, какие классные пирожки я умею готовить? Пальчики оближешь! – опять перешла на «ты» женщина. Она шутливо покрутила плечами, отчего полная грудь соблазнительно колыхнулась.
   - А что? За такой женой, как за каменной стеной. Да и покушать я люблю, - Макар демонстративно уставился в декольте, - как говорится, рассмотрим все варианты.
   «Надо что-то срочно придумать», - размышлял Макар, осторожно неся миску с горячим борщом, - «слух пустить, что ли, что у меня невеста в Москве? Это надо же, без меня, меня женили, не успел приехать».
   Пообедав, Макар опять подошёл к кассе:
   - Пирог мне вчерашний понравился, хочу повторить.
   - Это всегда пожалуйста, сорок копеек.
   - А как хоть зовут мою невесту?
   - Валентина я, - женщина засмущалась, - да какая из меня невеста? Я же лет на десять тебя старше. Пошутить нельзя…
   - Почему бы и нет? Такая аппетитная женщина…, а мужа, что, нет?
   - Был муж, - лицо женщины сделалось серьёзным, - убили.
   - Как  - убили? Здесь, в посёлке?
   - Ну, да. У одного алкаша крыша поехала, засел с ружьём за поленницей и давай по людям стрелять. А мы из кино шли. Я с бабами заболталась, а мой вперёд пошёл. Вот первый выстрел ему и достался. Остальные-то сразу разбежались.
   - И что этому стрелку было, посадили?
   - Конечно. Десять лет дали. Восемь уже отсидел. Скоро придёт, козёл.
   - Да, уж. Нескучно тут у вас.
   - Слушай, жених, а это правда, что Тоньку продавщицу эти зеки втроём насиловали? А то она там, в магазине, с утра всем бабам рассказывает, дура.
   - Не знаю. Я, видимо, не застал.
   «Вот уж, действительно, дура», - подумал Макар. Дело в том, что беглецы факт изнасилования дружно отрицают. Все говорят в один голос, что с Тонькой договорились полюбовно, - «теперь следователю придётся ещё и факт изнасилования доказывать. А это будет сложнее, чем убийство». Зеки от ст. 117 УК РСФСР (изнасилование) отбиваются изо всех сил. Статья «за мохнатый сейф» в зоне совсем не уважаемая.
   Об этом размышлял Макар, возвращаясь с обеда в жилую зону. Возле КПП стояла группа из трёх человек, в которых Макар издалека узнал Ткачёва, следователя прокуратуры Александра Степановича, фамилия у него, как выяснилось в процессе работы, была Ветров. Женщину рядом с ними Макар узнал, только подойдя вплотную. Очень уж отличалась сегодняшняя продавщица Тоня от той, которую он видел вчера. Ярко накрашенная, в дорогой дублёнке с красным шарфом и такой же шапочкой, с гордым видом, Тоня выгодно выделялась среди поселковых женщин. Это и понятно: работник торговли – особа, допущенная к дефициту.
   - Коробов, ты как раз во время, - Ткачёв явно обрадовался переложить на кого-то хоть часть своих проблем, - открой кабинет, следователю надо допросить свидетельницу… или потерпевшую.
   - Конечно потерпевшую, - сварливым тоном перебила его Тоня, - пора бы уже разбираться в этих вопросах, товарищ майор.
   - Это, как следователь решит, - Ткачёв махнул рукой в сторону Ветрова и скрылся за дверью КПП.
   Оставлять кого-то посторонних в секретном кабинете оперчасти без хозяев кабинета запрещалось, поэтому Макару пришлось присутствовать при допросе продавщицы.
   - Вы меня долго не допрашивайте, товарищ следователь, а то меня люди возле магазина дожидаются, - попросила Тоня, скидывая дублёнку.
   Помещение тут же наполнилось ароматом хороших духов. Под дублёнкой на Тоне оказалась вязаная кофточка салатного цвета, перетянутая в талии ремешком, что выгодно подчёркивало её фигуру в обтягивающей широкие бёдра чёрной юбке.
   - Так это ты и есть тот самый новенький капитан, который спас несчастную девушку из грязных лап, озверевших рецидивистов? – Тоня с интересом разглядывала Макара, - по виду-то и не скажешь, что ты на такое способен. Дитё голимое.
   - А вы меня совсем не помните? – Макар скинул шинель и повесил её на вешалку в специальном встроенном в тамбуре шкафу.
   - Так я же пьяная была, эти гады меня силой заставили выпить перед тем, как начали насиловать.
   - Значит, это всё-таки было изнасилование, - включился в разговор Ветров, разглядывая вынутые из папки бумаги в поисках нужного бланка, - а то все подозреваемые в один голос утверждают, что они совершали с вами половые акты по взаимному согласию.
   - Что?! – Тоня даже вскочила от возмущения, - да что б они сдохли! По согласию! Знаешь что, следователь, ты бы на моём месте тоже… по согласию, куда б ты делся!
   Макар отвернулся к окну, чтобы скрыть невольную улыбку. Тоня, по-своему, права. Куда бы она делась? Да и любая женщина на её месте. И она будет твёрдо стоять на версии изнасилования, потому что, в противном случае, все в посёлке будут считать её шлюхой, подстилкой и так далее. А так – невинно пострадавшая «несчастная девушка».
   - Вы не волнуйтесь, Антонина, - следователь на обидное сравнение даже бровью не повёл, - они говорят так, как им выгодно, мы же им всё равно не поверим. А сейчас мы с вами и запишем, как всё было на самом деле.
   - Да что там было, - Тоня, успокаиваясь, села за стол напротив следователя, - по первому разу они больше выпачкали меня, чем что-то сделали. Видно, что мужики оголодавшие до этого дела, - она усмехнулась, двумя руками качнула солидную грудь, - а потом заставили выпить водки – лошадиную дозу, поставили в позу рака и пилили по очереди. Но я уже толком ничего и не помню, быстро опьянела. Его вот, - она показала на Макара, - я вообще не помню. Хотя, с таким красавчиком я бы не отказалась… по согласию, - она бросила на Макара такой похотливый взгляд, что тот сразу покраснел.
   Следователь, быстро записывая показания Тони в протокол, взглянул на Макара, как тому показалось, с завистью.
   У Макара же Тоня никаких чувств, кроме брезгливости не вызывала, несмотря на внешнюю эффектность.
   Быстро оформив протокол, следователь зачитал его Тоне, она расписалась, после чего «несчастная девушка» была отпущена.
   - Надо допросить оставшихся бригадников, до отбоя, надеюсь, управлюсь. Да, чуть не забыл, - Ветров достал из папки бланк протокола допроса свидетеля, - тебя же тоже надо допросить. Сам заполнишь. Ткачёва я уже допросил.
   - Там ещё одна свидетельница была у магазина – Наташа, подруга Тони, - напомнил Макар.
   - Да, точно. Её тоже надо допросить. Как её фамилия, где работает?
   Макар пожал плечами:
   - Ткачёв должен знать. Я тут в посёлке всего два дня нахожусь.
   - Хорошо. Я его в зоне найду.
   - Я вам сейчас нужен?
   - Нет. Я разберусь. Ты, главное, протокол заполни, - Ветров вышел.
   Макар вздохнул и начал писать: «По существу вопроса могу пояснить следующее…»

                Решение начальства

   Заканчивая с протоколом, Макар прикинул: до съёма ещё полтора часа. Пока никто никуда его не дёргает, можно заняться изучением негласного аппарата.
   Он достал из сейфа журнал регистрации агентов, на котором красовался гриф «совершенно секретно», начал его листать. Потом понял, что фамилии ему ничего не говорят, он здесь пока никого не знает. Поэтому решил переписать себе в блокнот фамилии и псевдонимы негласных сотрудников, чтобы в процессе работы постепенно познакомиться. Понимая, что в случае утери этого блокнота, возможна расшифровка негласного аппарата, Макар использовал простенький шифр, которым развлекались ещё в средней школе. Вместо нужной буквы в тексте писалась следующая буква алфавита. Например, фамилия Иванов будет записана как «Кгбопг», то есть полная белиберда.
   На столе лежал алфавитный указатель, где были переписаны все осуждённые колонии, с указанием номеров бригад и кличек. Макар им воспользовался, чтобы отметить, в какой бригаде числится нужный человек.
   За этим увлекательным занятием и застал его Ткачёв, вошедший в кабинет вместе с полковником из Управления.
   Макар вскочил из-за стола. Полковник махнул рукой:
   - Вольно, присаживайся. Чем занимаешься, капитан?
   Макар посмотрел на Ткачёва. Тот молчал, думая о чём-то своём.
   - Извините, товарищ полковник, я вас сегодня впервые увидел и до сих пор не знаю, кто вы по должности.
   Полковник удивлённо взглянул на Ткачёва. Тот развёл руками:
   - Я даже как-то и не подумал.
   Полковник усмехнулся:
   - Ну, извини, капитан, что не представился. Привык, что в этих краях меня каждая собака знает. Фамилия моя – Стогов, Алексей Иванович, заместитель начальника Управления по режиму и оперативной работе. Так что можешь смело рассказывать, чем таким секретным ты занимаешься.
   - Знакомлюсь со списками негласного аппарата, записываю в блокнот, чтобы постепенно познакомиться лично.
   - С ума сошёл! – Ткачёв сделал квадратные глаза, - а если потеряешь блокнот?
   - А вы посмотрите, - Макар протянул ему блокнот. Но Стогов перехватил, раскрыл, вчитался и хмыкнул:
   - Белиберда какая-то, - он протянул блокнот Ткачёву. Тот полистал и пожал плечами, - сам-то разберёшься, что написал?
   - Разберусь. Это на первое время. Потом, когда познакомлюсь с людьми, он мне будет не нужен. Листки вырву и уничтожу.
   - Ну, если так, то ладно, - Стогов сел за боковой стол и жестом пригласил сесть остальных, - у нас к тебе, Коробов, серьёзный разговор. Сегодня приказом по отделению тебя назначили исполняющим обязанности начальника оперчасти.
   Увидев, что Макар пытается что-то сказать, Стогов жестом осадил его:
   - Я знаю, что ты хочешь сказать. Мол, я тут новенький, какой из меня начальник. Поэтому сразу отвечу. Во-первых, больше всё равно некого ставить. А во-вторых, у меня появилась уверенность, что ты и будешь на этой должности постоянно. Я пообщался с Ткачёвым, Михаил Иванович довольно-таки высокого мнения о твоих способностях. И не только о спортивных. Ты быстро освоился в колонии. Хорошо сориентировался в сложной ситуации, работаешь уверенно, грамотно. Для человека, который недавно окончил школу МВД это уже неплохо. Обычно выпускники – лейтенанты полгода ведут себя как на стажировке. Тем более, что ты уже успел поучаствовать в какой-то спецоперации, даже медаль получить и звание досрочно. Это в нашей системе вообще большая редкость. Что само по себе говорит о незаурядных способностях. Так что, я думаю, что с обязанностями начальника оперативной части ты вполне справишься. А двух – трёх оперативников мы тебе постараемся добавить в самое ближайшее время. Сам тоже присмотрись к сотрудникам колонии, может, кого подходящего высмотришь. Переведём без проблем.
   Полковник ненадолго задумался, потом, что-то вспомнив, сменил тему:
   - А знакомиться с агентурой таким способом не принято, - он взглянул на Ткачёва, тот согласно кивнул, - тебе их должны передавать лично те, кто с ними работал раньше. Понимаю, это невозможно, тут ситуация особая. Но, хотя бы Михаил Иванович, как вышестоящий начальник, мог бы это сделать.
   - Сделаем, - Ткачёв взглянул на часы, - сразу после съёма посмотрим дела и решим, кого передать на связь Коробову, а потом проведём встречи.
   - Занимайтесь, - Стогов встал, - завтра здесь будет комиссия из Москвы. Ох, и не завидую я тебе, Михаил Иванович.
   - Я и сам себе не завидую, - проговорил Ткачёв, когда полковник вышел.
   После того, как в жилую зону вошли последние осуждённые, вернувшиеся с рабочих объектов, и Ткачёв убедился, что все на месте, он и Коробов уединились в кабинете, перебирая личные дела агентов.
   - Свой человек у нас должен быть в каждой бригаде, в каждой камере, - объяснял опытный Ткачёв молодому начинающему сотруднику азбучную истину, -  а лучше, чтобы их было двое или больше. Для перепроверки информации. Если он один, то может что-то недоговаривать, например – о намечающейся групповой пьянке, потому что сам планирует в ней участвовать. Или о других каких-то нехороших делах, в которых он лично заинтересован. Или, самое плохое – он сам готовит какое-то преступление, а сообщить об этом некому, в бригаде он один такой. И ты веришь его информации, что в бригаде всё тихо и мирно.
   Ткачёв задумался, прошёлся по кабинету, тряхнул головой, отгоняя какие-то мысли, и продолжил:
   - Агентов двурушников надо исключать немедленно. Иначе, если он совершит преступление, с тебя спрос будет двойной. И ещё, тех, кого  мы отобрали для тебя, ты проверишь, если увидишь, что кто-то просто балласт, пользы от него нет, исключай. Лучшие негласные сотрудники это те, кого ты сам завербовал.
   Попутно Ткачёв объяснял Макару и другие тонкости оперативной работы в колонии.
   - Оперативника, как и волка, ноги кормят. Чем больше ты общаешься с людьми, тем больше получаешь информации и, значит, лучше владеешь обстановкой. Но, начальство твою работу будет оценивать по бумагам, количество намотанных твоими ногами километров никто не оценит. Некоторые опера, даже получив от агента информацию и тут же её реализовав, забывают оформить сообщение и подшить его в рабочее дело агента. А их – сообщений – должно быть не менее двух в месяц. Любой проверяющий тебя сразу носом ткнёт, если увидит такой недостаток.
   Или вот, - Ткачёв взял в руки карточку светло-коричневого цвета, - предотвращённые преступления, один из главных показателей нашей работы. Мы их предотвращаем иногда по нескольку в день. А про заполнение карточек вспоминаем, только, когда пишем отчёт за месяц. И напрягаем память, что же там было, месяц назад.
   Поэтому, заведи себе за правило: утром, пришёл на работу, прокрути в памяти вчерашний день и, если была подходящая ситуация, заполни вот эту карточку. А лучше это делать вечером перед уходом домой, но это редко получается. Потому что уходим обычно поздно ночью, хочется просто пожрать и спать, а часто уходим домой прямо с рабочего объекта также поздно и тащиться в кабинет уже нет никакого желания.
   Ткачёв делился опытом и давал практические советы Макару сначала в кабинете, потом по пути домой, когда после отбоя они шли по центральной улице посёлка, названной Почтовой, так как на ней и находилось здание почты на перекрёстке с другой улицей. Здесь возле почты Ткачёв распрощался и повернул налево к своему дому, а Макар – направо к общежитию. 

                Лариса

   По расчищенному от снега тротуару навстречу Макару, не спеша, двигалась женская фигурка в полушубке.
   - Надо же, какая встреча! – Сотрудница отдела кадров Лариса, перегородила Макару проход, - сам знаменитый капитан Коробов!
   - Почему, знаменитый? – Макар даже растерялся от неожиданности.
   - А как же, весь посёлок только и обсуждает, как ты лихо ты троих рецидивистов заломал. Мол, нарвались придурки на чемпиона Союза по самбо. А ты чего так поздно с работы идёшь?
   Макар пожал плечами:
   - Если я правильно понял, то тут все в это время с работы домой уходят. Тем более – такое ЧП случилось.
   - Да уж, горе у людей, завтра похороны. Слушай, так ты, наверное, голодный? У тебя хоть есть чем ужинать?
   - Да, я на вечер пирог купил с капустой.
   - Разве это еда для мужика – капуста? Пойдём, я тебя мясом накормлю. Целую сковороду нажарила с луком и картошкой.
   Макар сглотнул слюну. Есть действительно хотелось до визга. Несколько стаканов чая, выпитых в кабинете, чувство голода притупили только на время.
   - Неудобно как-то, - неуверенно ответил Макар и украдкой осмотрелся. Один фонарь горел у входа в столовую, другой – на столбе возле почты. Они с Ларисой стояли примерно посередине, в темноте. Ни одного человека поблизости видно не было.
   - Да ладно тебе, неудобно спать на потолке – одеяло слезает, - изрекла Лариса всем известную истину, схватила Макара под руку и силой потащила к соседней с общагой двухэтажке, - или ты всё ещё боишься, что кто-то что-то подумает?
   - Да не боюсь я ничего, - проворчал Макар, - и не надо меня тащить, я и сам ходить умею.
   В жарко натопленной квартире одинокой женщины царила идеальная чистота.
   - Разувайся, вот тебе тапочки, шинель можешь повесить здесь, - хлопотала Лариса возле Макара, - руки можешь помыть, вот здесь рукомойник, вот полотенце, и проходи на кухню, я сейчас.
   С кухни доносился одуряющий аромат жареного с луком мяса. Макар быстро разделся, переобулся, помыл руки и, расстегнув китель, сел за стол.
   Тут же в кухню впорхнула Лариса, которая тоже успела переодеться. На ней был короткий, не скрывающий круглые коленки, ситцевый халатик, верхняя пуговка на котором была расстёгнута, что позволяло увидеть краешек аппетитной груди.
   Макар ещё на улице сообразил, чем может закончиться поздний ужин у одинокой женщины, и сейчас поймал себя на мысли, что он очень даже не возражает против такого завершения этого суматошного дня.
   - Ну, так что, будем кушать или меня разглядывать? – засмеялась Лариса и переставила с печки на стол сковороду довольно-таки приличного размера.
   - Кушать, - коротко ответил Макар и потянулся за вилкой.
   - Давай, я тебе на тарелку положу, - спохватилась Лариса, поставила чистые тарелки Макару и себе, и положила в них мясо с картошкой.
   - Может, выпьем немного? – Лариса взялась за дверцу холодильника.
   - Нет, спасибо, - с набитым ртом кое-как проговорил Макар, - я совсем не пью – спортивный режим. Да и начальства много наехало, завтра ещё из Москвы подъедут.
   - Да, действительно, - Лариса с сожалением убрала руку с холодильника, - ты китель-то сними, жарко здесь, и галстук тоже. Давай, я за тобой поухаживаю.
   От прикосновения женских рук Макара бросило в жар, на лбу выступили бисеринки пота.
   «Это сколько же у меня женщины не было», - подумал Макар, чувствуя, как всё его тело наливается желанием утолить голод другого рода.

   Утром его разбудил Ларисин смех:
   - Вставай, герой-любовник, на работу опоздаешь.
   - Который час? – Макар сел на кровати, рывком откинул одеяло, но тут же опять прикрылся, - где мои трусы?
   - А зачем они тебе? – Лариса хлопотала возле печи в одной коротенькой ночнушке, - так ты мне больше нравишься.
   - Я серьёзно.
   - И я серьёзно, - Лариса, улыбаясь, подошла к кровати, держа двумя руками трусы Макара,  - ты уверен, что пора их одевать?
   Макар подумал, схватил Ларису за талию и опрокинул на кровать.
   Потом, когда спокойно умывшись и одевшись, они вдвоём завтракали, Макар спохватился:
   - Мне же побриться надо. Куда с такой щетиной?
   - У меня станок есть.
   - Нет, спасибо, я электробритвой привык. Да и в общаге надо показаться, мало ли что.
   - Тут тропинка есть между сараями, чтобы на улицу не выходить.
   Соседи по общежитию ещё только проснулись.
   - Ты что, всю ночь работал? – удивился старшина Серёга.
   - Почти, - Макар достал электробритву и подошёл к небольшому зеркалу на стене, - пару часов вздремнул в кабинете.
   - А чё домой не пошёл? – Продолжал любопытствовать Сергей, - в кровати то по любому лучше.
   - Да лень было ходить по морозу, а потом спохватился, что небритый, а сегодня комиссия из Москвы, пришлось всё равно идти.
   - Да гонит он, - Стёпа недоверчиво прищурил глаза, - поди, у бабёнки какой заночевал.
   - Какие бабёнки? – Макар даже удивился проницательности соседа по комнате, но, не признаваться же, - я тут всего два дня живу, не знаю никого.
   - Как никого? – подключился к допросу Сергей, - а Тонька из магазина? Тонька в знак благодарности за спасение тебе точно не откажет. А к Наташке, имей в виду, не пытайся подкатывать, я её застолбил, - Серёга расправил плечи и выдвинул вперёд подбородок.
   - Ух, ты! – Макар выключил бритву и подвинулся ближе к зеркалу, разглядывая лицо, - то есть, если подкачу к Наташке, ты меня побьёшь?
   - Ну…, - Сергей резко осунулся, как будто из него воздух выпустили, - конечно! Тебя побьёшь! Я так, по-дружески хотел предупредить… или ты от неё и пришёл… сейчас?
   - Нет, не от неё, - Макар подошёл к рукомойнику, откинул ножи электробритвы, продул её, - я же говорю – с работы. А Наташа меня не интересует, успокойся. Так же, кстати, как и Тоня. А давно ты с ней?
   - Да я ещё…, - Сергей смутился, - пока… ничего не было.
   - Он на неё облизывается, как кот на сметану, - засмеялся Степан, - а проявить решительность пока не может.
   - Ну, так же нельзя, – Макар хлопнул Сергея по плечу, – говоришь – застолбил, а сам… чего тянешь? Ждёшь, когда кто-то более решительный к ней подкатит? Действовать надо. А то – сам не гам и другим не дам. Ладно, парни, мне пора бежать.
   - А завтракать? – Стёпа показал на стол, - там, в сковороде, картошка осталась, мы вчера жарили, думали, ты подойдёшь. Можешь сейчас перекусить.
   - Нет, спасибо, - Макару даже неудобно стало. Он то успел плотно позавтракать, - там, в кабинете, в холодильнике сало было, консервы, от ребят осталось. Я ночью перекусил, хлеба в дежурке стрельнул. Кстати, там у меня пирог в тумбочке, надо съесть, что б не испортился, а я не хочу. Выручайте.

                Москвичи.

   После развода Макар со следователем опять работали в кабинете оперчасти за зоной. После развода подошла для допроса ещё одна свидетельница – Наталья Пивоварова – подруга продавщицы Тоньки.
   Наташа вела себя скромнее подруги, хотя тоже бросала на Макара заинтересованные взгляды. Она с удовольствием, хихикая, рассказала о своём участии в захвате преступников, как изображала пьяную. Чувствовалось, что рассказывает это она уже далеко не в первый раз.
   - Только одного я до сих пор не могу понять. Как это он, - она посмотрела на Макара, - так быстро с ними расправился. Только вошёл и бах... все уже отключены, а он стоит рядом с Тонькой.
   - Этот вопрос мы уже выяснили, - следователь показал пальцем в нижнюю часть протокола, - вот здесь, Наталья, распишитесь и можете быть свободны.
   Во время допроса Макар размышлял, как бы тонко намекнуть Наташе, чтобы она обратила внимание на Серёгу, и вышел вслед за ней, чтобы поговорить на эту тему. Но тут внизу хлопнула дверь, и послышались голоса. Заглянув за перила, Макар увидел поднимающихся по лестнице офицеров. Первые двое были с погонами полковников.
   «Москвичи!» - сообразил Макар и юркнул за дверь. Привычка держаться подальше от начальства внедрилась в подсознание ещё во время срочной службы в армии. Но отсидеться не получилось.
   Сначала кто-то рывком распахнул наружную дверь тамбура, о чём просигналила загоревшаяся лампочка, затем от сильного толчка распахнулась внутренняя дверь, и в кабинет шагнул стройный моложавый полковник. Макар вскочил.
   - Где здесь у вас кабинет начальника колонии? – Полковник быстро окинул насмешливым взглядом небольшое помещение, задержавшись на огромном портрете Дзержинского работы неизвестного художника из зеков.
   - Прямо по коридору в торце, товарищ полковник, - отрапортовал Макар.
   - Угу, - полковник повернулся к выходу, но задержал взгляд на следователе, - так, капитан, судя по табличке на двери, новый оперативник, а вы…
   - Следователь прокуратуры Ветров, - представился тот.
   - Вы ведёте дело по тройному убийству?
   - Так точно, я.
   - Тогда вы нам прямо сейчас будете нужны. Можете подойти в кабинет начальника колонии?
   - Да, конечно.
   Полковник вышел из кабинета, Ветров – вслед за ним, прикрыв за собой дверь.
   Макар растерянно присел за стол, не зная, что делать, решил пока вскипятить чай в электрочайнике.
   Минут через пятнадцать, когда он, не спеша, прихлёбывал горячий чай, зазвонил телефон (тот, который «внутренний», в отличие от второго – «городского», для связи с посёлком). Голос дежурного сообщил, что его ждут в кабинете начальника колонии.
   Макар, постучав, толкнул вторую дверь тамбура в кабинете начальника колонии, вошёл и замер.
   Кабинет был полон офицеров. Кроме стульев, стоявших вдоль стен, добавились ещё три ряда в противоположном от стола начальника конце кабинета. Здесь было всё руководство колонии, отделения, комиссия из Управления, к которым добавились новые персонажи с большими звёздами на погонах. На месте начальника восседал генерал-майор, которого Макар сразу узнал. Он сопровождал министра при награждении.
   Глядя на генерала, Макар приложил руку к головному убору и доложил:
   - Капитан Коробов по вашему приказанию прибыл!
   Генерал откинулся на стуле, который больше напоминал царский трон и, с интересом глядя на Макара, сказал:
   - А расскажи-ка нам капитан, кто первым опознал в троих убитых сотрудников колонии?
   - Первым их опознал заместитель начальника колонии по режиму майор Ткачёв. Вообще-то мы были вдвоём, но я их не знал, так как работал в колонии первый день.
   - Но вы туда шли, уже зная, что там три трупа. От кого?
   - Информация поступила от дежурного по бирже. Он обнаружил в чулане три трупа, но рассмотреть их хорошо в темноте не смог, так как был без фонарика, светил спичками. Он увидел, что три человека мёртвые и раздетые вот и решил, что это те трое осуждённых, которых не досчитались при съёме.
   - Понятно, - генерал что-то отметил в лежащем на столе блокноте, - и второй вопрос: сколько человек участвовало в задержании беглецов?
   - Непосредственно – двое, майор Ткачёв и я. Ну, ещё местная жительница, подруга продавщицы, которую мы привлекли, чтобы убедить преступников открыть дверь.
   - Чья идея была привлечь женщину?
   Макар взглянул на Ткачёва, который сидел у стены напротив него, сложив руки на коленях. Указательный палец на его руке в этот момент указал на Макара.
   - Идею предложил я в общих чертах, но товарищ майор её развил, объяснив, что одна из женщин у магазина является подругой продавщицы, поэтому задуманное может получиться. Я то в тот момент никого в посёлке не знал.
   - А теперь подробно: кто и как нейтрализовал преступников?
   Макар подумал, что большинство присутствующих уже в курсе по этому вопросу, и ответил уверенно:
   - Я и нейтрализовал.
   - Один троих?
   - Капитан Коробов, - внёс справку сидевший сбоку за столом полковник Стогов, - является чемпионом Союза по самбо.
   Генерал перевёл удивлённый взгляд со Стогова на Макара и вдруг хлопнул себя ладонью по лбу:
   - Ну, конечно! А я думаю, где я видел этого капитана! При награждении! Он получил медаль и внеочередное звание за выполнение секретной операции.
   Генерал на секунду задумался, а потом махнул рукой:
   - Сейчас уже гриф секретности снят, так что можно рассказывать. Для тех, кто не в курсе, - Коробов был внедрён в воинскую часть под видом молодого бойца, вместе с очередным пополнением. Хотя сам он, к тому времени, срочную уже отслужил и успел закончить спецшколу МВД. Благодаря его умелым и отважным действиям, была выявлена и отправлена за решётку целая группа «старичков»-беспредельщиков. Эксперимент был признан положительным. Сейчас готовится большая группа из молодых спортивных сотрудников для выполнения такой же задачи. Об этом был издан приказ по Министерству Обороны и зачитан во всех воинских частях. Случаи дедовщины уже резко пошли на спад. Я думаю, после весеннего призыва, когда поработают такие же парни, это позорное явление совсем заглохнет. И всё, благодаря вот этому герою. Кстати, а как получилось, что чемпион СССР оказался в такой глуши? Он ведь должен и дальше, так сказать, защищать честь отечественного спорта.
   - Я и здесь, если надо, защитю… то есть защищу… - Макар смутился, увидев, как заулыбались лица офицеров, тряхнул головой и отчеканил, - если Родина прикажет, готов защищать интересы советского спорта в любой момент, в любом месте, в любой точке земного шара! Уверен, что смогу победить любого противника, независимо от веса и роста.
   - Ух, ты! – Генерал захохотал, - орёл! Побольше бы таких, - он достал платок, вытер слёзы, выступившие от смеха, высморкался и, сделав серьёзное лицо, спросил, - а всё-таки, кто-то сможет объяснить, почему спортсмен такого уровня находится здесь? – Он посмотрел на свою свиту.
   - По распределению, товарищ генерал, - услышал Макар знакомый голос и с удивлением узнал, поднявшегося в среднем ряду подполковника Васильева.
   - Странное какое-то распределение, - проворчал генерал, но в его взгляде, брошенном на Васильева, мелькнуло понимание, - ну, всё, капитан, мы вас больше не задерживаем, можете идти.
   - Товарищ генерал, - Васильев продолжал стоять, - разрешите, я тоже выйду. Нужно срочно уточнить несколько рабочих моментов по оперативной линии.
   - Да, конечно, занимайтесь, - генерал махнул рукой.
   - Ну, здравствуй, герой, - Васильев, убедившись, что в коридоре никого нет, приобнял Макара, - веди в кабинет, надо пообщаться тет-на-тет.
   - Чай будете? – Макар, войдя в кабинет, сразу воткнул в розетку, не успевший остыть, чайник.
   - Не откажусь, - Васильев присел за стол, посмотрел на портрет Дзержинского, - хорошая работа, видно, что не репродукция. Как бы этот Феликс в Москву не уехал. Такой и в генеральском кабинете повесить не стыдно.
   - Да, ради бога, - Макар махнул рукой, - пусть забирают, мы себе ещё сделаем, если художник не откинулся.
   - Да-а, ты уже и тут успел отличиться. Хоть медалью опять награждай. Единственный из всех сотрудников, кого при всём желании нельзя наказывать, - первый день работал, да ещё и отличился при задержании. А вот зам по РОРу вашему, как его… Ткачёву, я не завидую. Как бы вообще погоны не сняли.
   - Василий Васильевич, я вас очень прошу, если, конечно, от вас это зависит, Ткачёва нужно оставить на месте.
   - Почему? Что, хороший начальник?
   - Он на своём месте. Всё знает, во всём разбирается, имеет авторитет среди сотрудников и осуждённых. Да и вообще, - сами подумайте: в оперчасти сейчас один я. А я практически ничего не знаю в колонии. Если новых пришлют, даже,  если опытных, и то они будут владеть обстановкой в колонии хуже меня. Нельзя же так резко оголять важнейший участок работы. Начальник колонии в первую очередь озабочен выполнением плана. Остальные службы оперативной работой заниматься не имеют права. В общем, как хотите, а Ткачёв должен остаться. Если, конечно, от вас это будет зависеть.
   - Как раз от меня это и будет зависеть. Именно я в этой комиссии отвечаю за проверку оперативной работы.
   Макар поставил на стол заварной чайник.
   - Вы крепкий чай предпочитаете, товарищ подполковник?
   - Дай-ка я сам заварку налью, - он налил чай, принюхался, - чай-то хороший, чувствуется.
   Макар открыл тумбочку рядом с холодильником и показал рукой на упаковки пачек сигарет и ряды пачек чая с нарисованными слонами:
   - Это мне по наследству досталось, видимо трофеи.
   - Нормально, такой чай и в Москве сложно достать. Как ты тут устроился? Как личная жизнь?
    Макар вспомнил Ларису и смутился, поэтому ушёл от прямого ответа:
   - Жизнь бьёт ключом, тут как видите, скучать пока некогда было.
   - Это точно, - Васильев отхлебнул чай и задумался, - привыкай, втягивайся. Ты же хотел поработать в колонии. Но учти, как только понадобишься, я тебя отсюда выдерну. Причём, на сборы у тебя будет меньше суток. Это я к тому, чтобы ты тут сильно не прирос. В смысле – хозяйство, мебель, громоздкие вещи, которые жалко бросать и так далее. Но пока – рано, ситуация не созрела.
   - Понятно. Да мне здесь, в общем-то, даже нравится.
   Комиссия проработала всего одни сутки. Видимо, не очень-то нравились москвичам, привыкшим к комфорту, местные спартанские условия.
Через сутки после их отъезда был зачитан приказ о наказании виновных в допущенном происшествии. Ткачёву было объявлено неполное служебное соответствие, но с должности не сняли. Взыскания получили и начальник колонии, и всё руководство отделения, и многие из аппарата Управления.
   Погибших оперативников похоронили на местном кладбище под автоматные залпы. Их жёнам была выплачена приличная сумма. Постепенно жизнь колонии входила в привычную колею.

                Пополнение

   Макар втягивался в будничную работу. Первое время ему здорово помогал Ткачёв. Через месяц оперчасть пополнилась двумя сотрудниками: капитан и старший лейтенант. Оба раньше работали в уголовном розыске. Капитан – под Ленинградом, а старлей – в Ростовской области. Оба были уволены из органов за проступки. Таких,  как они, уволенных часто подбирают вербовщики Управления и предлагают восстановиться в МВД, только в лесном Управлении. Некоторые соглашаются и дорабатывают до пенсии.
    Капитан Станислав Моргун из города Всеволожска под Ленинградом после работы зашёл в кафе недалеко от своего дома, «принял на грудь» и в хорошем настроении направился к родному подъезду. И тут заметил, как в припаркованную машину садится человек с очень знакомой физиономией. Эту рожу он видел каждый день на стене возле дежурного как находящегося во всесоюзном розыске. Ошибиться он не мог, уж очень характерное лицо.
   Моргун метнулся к стоявшему рядом автомобилю такси и потребовал следовать за автомобилем преступника, предъявив удостоверение. На что таксист в грубой форме ответил, что не может, так как ждёт клиента. Тогда Стас выкинул его из машины, сел за руль и рванул в погоню.
   Преступник, заметив погоню, начал наращивать скорость, Моргун тоже. На бешеной скорости в центре города на повороте опер не справился с управлением непривычного автомобиля, вылетел на тротуар и врезался в киоск «Союзпечати».
   Скандал был страшный. Пьяный милиционер угнал автомобиль, разбил его и киоск. Объяснение Моргуна о преследовании преступника расценили, как жалкую попытку оправдаться. Сначала хотели судить, но начальство сумело замять дело, и ограничились увольнением из органов.
   Старший лейтенант Виктор Коваль из Ростова на Дону был обвинён в «крышевании» проституток. Как он ни доказывал, что все они были его секретными сотрудницами, источниками ценной информации, поэтому он помогал им в конфликтных ситуациях, ничего не помогло. Выгнали с треском. Хорошо, хоть в спецлес удалось восстановиться в том же звании.
   Оба парня были оперативниками с опытом, способными, но со своей спецификой. Например, долго не могли понять, почему нельзя здороваться с зеками за руку. Или – почему на встрече с агентом нельзя распить бутылку водки на двоих, для установления доверительных отношений.
   На эти вопросы терпеливо отвечал Ткачёв:
   - Нельзя здороваться за руку – по правилам внутреннего распорядка. Осуждённый при встрече с любым представителем администрации обязан снять головной убор и первым поздороваться: «Здравствуйте, гражданин начальник!» И ни каких – за руку! К тому же, представь, что тот с кем ты поздоровался за руку, оказался «петухом». Как ты дальше работать будешь! Над тобой вся зона будет смеяться. Теперь, насчёт водки. Чтобы её выпить с осуждённым, тебе её нужно занести в жилую зону или на рабочиё объект. А за это увольняют из органов. А если водку принёс твоему агенту кто-то другой, и он решил тебя угостить, то ты обязан установить, кто занёс спиртное и привлечь его к административной ответственности  по ст. 168 КоАП РСФСР (если это вольнонаёмный) или к дисциплинарной (если он в погонах). Тем самым ты спалишь своего агента, потому что без его официальных показаний ты никого привлечь не сможешь.
   Новички постепенно втягивались в работу, вникали в специфику. Макар также втянулся в рутину работы с осуждёнными. В течение месяца он провёл встречи со всеми негласными сотрудниками, троих из них исключил, убедившись, что толку от таких мало. Он взял себе за правило, если ничего не мешало, каждый день вызывать на беседу человек восемь-десять из каждой камеры, постепенно знакомясь с людьми. Между делом завербовал несколько человек в бригадах, где не было агентурного прикрытия.
   Чтобы не привлекать лишнего внимания к своим негласным сотрудникам, Макар договаривался со всеми, чтобы они оставляли сообщения в тайниках на рабочем объекте, а при встрече условным жестом сообщали, что записка оставлена.
                Приём у врача

   В списках осуждённых, записавшихся на приём к врачу, Макар увидел знакомую фамилию и решил воспользоваться возможностью, чтобы хотя бы переглянуться с агентом «Крутой».
   Начальник медчасти ИТК  - молодой выпускник мединститута Анатолий Маленков, среднего роста, худощавый с постоянно всклокоченными волосами всегда выглядел каким-то сонным, заторможенным. Ткачёв по секрету поделился с Макаром подозрением, что их главный врач, имея возможность распоряжаться спиртом и настойками на спирту, злоупотребляет этой возможностью. Говоря проще – сам всё это и употребляет. А также таблетки из группы транквилизаторов и снотворных – элениум, реланиум, этаминал натрия и тому подобное. Поэтому у него постоянно такой вид.
   Макар давно установил с Маленковым дружеские отношения, как и с большинством молодых сотрудников колонии.
   - Толик, я поприсутствую на приёме, с твоего разрешения? Хочу кое к кому присмотреться.
   - Да мне по барабану, - доктор равнодушно уселся за стол, разложил медприборы и лекарства и буркнул контролёру, - выводи по одному, кто там на приём записывался.
   Макар присел на стул сзади и сбоку врача, листая толстый журнал и поглядывая на входивших зеков.
   - На что жалуетесь? – врач записал в журнал  фамилию первого посетителя – пожилого мужичка с седой щетиной на щеках.
   - Голова болит, доктор, вот здесь, - больной показал пальцем на затылок, - каждое утро спасу нет. И ещё, живот что-то донимает в последнее время. Что ни съем – обязательно пронесёт.
   Макар встал, прошёлся по кабинету, остановился за спиной у врача. Тот что-то медленно записал неразборчивым почерком в журнал приёма, затем открыл ящик стола, достал одной рукой таблетку (как показалось Макару – наугад, первую попавшуюся), двумя руками под столом разломил таблетку пополам. Правой рукой он протянул больному одну половину таблетки:
   - Держи, это от головы.
   Потом левой рукой предал вторую половину:
   - А это – от живота. Смотри, не перепутай! Обе вечером перед едой. Если не поможет, завтра опять придёшь.
   Макар, еле сдерживая смех, отвернулся к окну. В кабинет тем временем вошёл нужный ему человек. Встретившись с Макаром взглядом, он, как бы случайно почесал пальцем кончик носа. Еле заметно, глазами Макар дал ему понять, что «маяк» принят. Это означало, что информация его дожидается в штабеле дров в дупле одной из чурок. Значит, вечером нужно будет сходить на лесобиржу, забрать сообщение.
   Однако, когда перед отбоем Макар вышел из жилой зоны, его планы изменились. Глядя на кружившиеся снежинки, Макар подумал, что сейчас снег засыпает все старые следы, оставленные ногами зеков на рабочем объекте. Если пробежаться утром до выхода осуждённых на рабочий объект, то все следы, оставленные ночью, будут как на ладони. Почему бы не совместить полезное с полезным? Всё запрещённое заносится на объект в основном ночью и прячется в условленных местах. За ночь свежих следов добавится немного, и проверить, куда они ведут вполне возможно.
   По лесобирже вглубь все передвигаются по линии УЖД. Натоптанная в снегу на шпалах и рядом с ними тропа здесь как центральный проспект, от которого к бригадам отходят более узкие тропинки-переулки. Если пробежаться по этому проспекту и внимательно присматриваться к свежим следам, отходящим в стороны, то можно запросто перехватить незаконную передачу.
   По пути к дому Макар тщательно продумал возникшую идею, прикинул время, чтобы успеть пройтись быстрым шагом от дома до конца лесобиржи и обратно. При этом выйти с объекта нужно раньше, чем туда зайдёт первая партия осуждённых. По всему получается, что будильник нужно заводить на шесть часов.
   С сожалением посмотрев на Ларисины окна, Макар повернул к общаге. Что-то зачастил он в последнее время к подруге. И вроде бы про эту связь никто в посёлке пока не знает. Но сегодня точно нельзя. Расслабишься, потом вставать будет тяжело.

                Ночной следопыт

   Утром в половине седьмого Макар быстрым шагом шёл по шпалам УЖД, внимательно присматриваясь к следам. Сразу от входа вглубь объекта вели несколько цепочек следов, оставленных разными людьми в разное время, судя по степи занесённости их снегом.   
   Одни следы – самые старые -  свернули с линии УЖД и упёрлись в домик, где, как знал Макар, находится бесконвойник – пожарник. Там горел свет. Не задерживаясь, Макар прошёл дальше. Пройдя немного дальше середины лесобиржи, он подошёл к домику нужной бригады, где работал агент «Крутой», и забрал записку из дупла в нижней части штабеля дров. Там же он оставил две пачки сигарет и пачку чая. Затем прошёл дальше, потоптался у входа в будку и вернулся обратно к УЖД, приглядываясь к своим следам. То, что он делал остановку возле штабеля дров, по следам не читалось.
   Быстро пробежал глазами записку. В сообщении речь шла о назревающем серьёзном конфликте между двумя бригадниками, указывались причины и возможные последствия.
   «Возьмём на заметку», - подумал Макар и увеличил скорость. Он уже не шёл, а бежал лёгкой трусцой, поглядывая на часы. Поэтому чуть было не проскочил следы, уходящие вбок, под эстакаду.
   Согнувшись и подсвечивая фонариком, Макар осторожно двигался под эстакадой. Здесь снега почти не было, но следы всё равно просматривались на замёрзших опилках и стружках. За вторым рядом деревянных столбов-опор стояли две матерчатые сумки. В крайней оказалось пять стеклянных бутылок – три с водкой, две с коньяком и какие-то свёртки. Во второй - два блока сигарет «прима» и ещё что-то, завёрнутое в газетные свёртки. Времени разглядывать, что там, уже не оставалось.
   Вернувшись с сумками на УЖД, Макар убедился, что дальше в глубь биржи уходит только одна цепочка следов, причём человек, который их оставил, обратно не выходил. Интересно было бы выяснить, кто это может быть, но по времени уже не получалось. Подхватив сумки, Макар быстрым шагом направился обратно, размышляя на ходу, кто бы это мог пройти. Надо будет выяснить, дежурит ли ещё один пожарник в конце биржи. А может, оставивший следы человек, вернулся обратно на тепловозе? Поэтому и нет следов возврата. В любом случае пробный выход на объект можно считать удачным. Предотвращена пьянка с непредсказуемыми последствиями.
   На выходе с рабочего объекта Макар осмотрелся. В домике, расположенном недалеко от входа на биржу, где базировались бесконвойники из ночной разгрузки, светилось единственное окно. По всему получалось, что он зашёл и вышел с рабочего объекта никем не замеченный. Это обстоятельство тоже можно использовать. Например, никому не признаваться, что «грев» забрал именно ты. И пусть тот, кто заносил, доказывает заказчику, что всё сделал правильно. Зек, который не получил свой заказ, за который наверняка заплатил по двойной, а то и тройной цене, естественно будет возмущаться и требовать своё. В результате недоразумения и возникшей взаимной неприязни канал нелегальной доставки прекратит своё существование.
   Об этом размышлял Макар, быстро двигаясь в сторону жилой зоны. Несмотря на морозец не меньше двадцати градусов – о чём свидетельствовал характерный скрип снега под ногами – Макар весь вспотел.
   Как ни торопился, всё равно едва не опоздал. Солдат в черном полушубке уже открыл замок на воротах шлюза и собирался их распахнуть. Макару пришлось бы пройти оставшиеся десять метров с сумками в руках на глазах у выстроившихся осуждённых. Выручили сверхспособности. Время остановилось.
   Макар спокойно прошёл за спиной у солдата, застывшего, как по команде «замри!», зашёл в штаб, убедился, что внутри никого нет, и только потом время вернулось к естественному течению.
   Зашёл в кабинет, быстро сунул сумки в нижнее отделение сейфа, решив, что разберётся с ними позже, и пошёл в жилую зону на развод.
   В шлюзе навстречу ему заканчивала выходить первая партия осуждённых. Увидев Макара, стоявший с группой офицеров Ткачёв, демонстративно посмотрел на часы и недовольным тоном сказал:
   - Опаздываете, молодой человек.
   Макар молча поздоровался за руку со всеми офицерами, подошёл к Ткачёву и, здороваясь с ним, попросил отойти в сторону на пару слов.
   - Докладываю, товарищ майор. С утра пробежался по бирже, проверил следы, что появились на объекте в течение ночи. Под эстакадой пятой бригады изъял «грев», видимо ночью забросили. А также забрал сообщение, оставленное моим агентом в условленном месте.
   - Ого! Неплохо. Тогда извини, я думал, ты опоздал, а ты, оказывается, давно на работе. И как результат? Есть что-нибудь интересное?
   - Я всё пока не рассматривал. Некогда было. Но водка и коньяк точно есть. Три бутылки водки и две коньяка.
   - Прекрасно! – Ткачёв уставился на Макара, и его лицо расплылось в улыбке, - ты же не пьёшь, что будешь делать с горючим?
   - Не знаю, - Макар пожал плечами, - пока не решил. По закону разбить полагается, вроде бы…
   - Я тебе разобью! Придумал тоже! Ты что, не русский?! Короче. По бутылке водки и коньяка нужно поставить в сейфы мне и хозяину. Так сказать, на представительские расходы. Одну оставь себе. Вот увидишь – пригодится. А остальное…, парни обычно как делали: сигареты и чай – агентуре. Только, если приметные пачки – высыпай в пакет. Продукты – в холодильник на закуску. Ах, да, ты же не пьёшь… Всё равно, что съедобное: сало, консервы, - можно и самому съесть. Всё меньше покупать. Ты же холостой, готовить то некому. Или ты уже нашёл, кому готовить?
   Макар смутился:
   - Я над этим работаю.
   - Хорошо работаешь. Почти никто про Ларису не знает. Ха-ха, чего смутился? Ты, конечно, неплохой конспиратор, но тут деревня. Не переживай, кроме меня по ходу, действительно никто не знает.
   - Так, а вы… откуда, Михаил Иванович?
   - Так ведь я тоже в разведке работаю, ха-ха! Поживёшь с моё в этой деревне, тоже будешь всё знать, кто с кем, сколько раз, в какой позе. Хотя, я думаю, ты намного раньше моего освоишься, быстро прогрессируешь. Вот сейчас – додумался по следам пробежаться – и сразу результат. Наши оперативники, царство им небесное, за все годы работы до такого не додумались, да и я тоже. А ведь идея простая, на виду. Только не ленись. Молодец! Ну что, развод закончился. Пошли к тебе, помогу трофеи рассортировать.

                Трофеи

   В кабинете за зоной они застали только Коваля.
   - А Моргун где? – Макар вспомнил, что на разводе не видел второго оперативника.
   - Он сегодня по бирже дежурит. А я сейчас пойду в изолятор с драчунами разбираться. Вчера вечером механизаторы напились в камере, что-то не поделили и задрались, - Коваль взял папку с бумагами и направился к двери.
   - Постарайся выяснить, что конкретно пили, кто занёс? Если брагу – где ставили, откуда дрожжи и сахар, - Ткачёв на секунду задумался, - старайся слово «брага» не употреблять. Достали прокурорские! Законники, мать их! Заставляют по каждому изъятию браги уголовные дела возбуждать. А оно нам надо?
   - А что писать, если они действительно брагу пили?
   - Придумай что-нибудь, на то у тебя и голова.
   - Ну, что там у тебя, показывай, - Ткачёв подождал, когда за озадаченным  Ковалем закрылась дверь, и повернулся к Макару.
   Деловито выставив из первой сумки все свёртки и одну бутылку, саму сумку с оставшимся в ней звякающим содержимым Ткачев поставил под стол:
   - Это нам с Семёнычем. Сигареты – в тумбочку, чай плиточный – туда же. Консервы рыбные и тушёнку – в холодильник. Сало копчёное, ах, как пахнет! Сразу слюнки побежали, - тоже в холодильник. Сахар – в тумбочку, чай пить. Дрожжи…
   - Выбросить?
   - Зачем? Моя Людмила постоянно что-то готовит. А в магазине у нас дрожжи не продают. Отложи, вечером заберу. Что там ещё? Таблетки? Так, «этаминал натрия», ого! «Элениум», «феназепам», какому-то наркоману посылочка шла. Записки не было?
   - Нет. Больше ничего нет.
   - Колёса, в смысле – таблетки, отложи, пусть в сейфе хранятся. Это формально не наркотики: снотворное и транквилизаторы. Может, какого наркомана завербуешь. Эта публика за таблетки мать родную продаст.
   Макар рассортировал трофеи, убрал в урну обрывки газет и прочую упаковку и, помявшись, сказал:
   - Как-то это всё не совсем правильно.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Трофеи. Ну, водка там, дрожжи, сахар, – это понятно. Они нажрутся, передерутся, нам потом проблемы. А продукты? Мы у них отбираем, а сами это всё съедаем, как-то…
   - Что как-то? Не этично, ты хочешь сказать?
   - Ну да, как-то неправильно.
   - Так. Давай по порядку. Водку мы изъяли правильно, тут ты не сомневаешься? Ладно. По закону мы её должны разбить. Ты вот не пьёшь. Но даже у тебя рука не поднимется на такое кощунство, правильно?
   Макар кивнул. Действительно, зачем уничтожать водку, когда ей можно угостить, например, ребят из общаги?
   - К тому же в сегодняшнем случае никто не видел и не знает, что ты это всё изъял. Перед кем отчитываться? Идём дальше, сахар и дрожжи. Понятно, что они пирожки выпекать не собираются. Только на брагу. Тут ты тоже согласен?
   Макар опять кивнул.
   - Остаются продукты. По закону осуждённые должны питаться по определённой норме. И они её получают. Плюс отоварка в ларьке. На особом режиме – на четыре рубля в месяц. Всё! Эти ограничения часть их наказания за совершённые преступления. И мы здесь для того и работаем, чтобы контролировать строгое соблюдение установленного режима содержания. Чтобы они ничего больше не получали сверх установленных норм. Мы обязаны выявлять и пресекать всякие нелегальные попытки передачи продуктов питания и запрещённых предметов. Это наша работа. И мы её, по мере своих возможностей, делаем.
   Теперь вторая часть вопроса. Куда девать изъятое? Отдавать осуждённым нельзя. По закону. Согласен? Так. Продавать через магазин жителям посёлка, не имеем права. Тут нужен сертификат качества, которого у нас нет. И куча других проблем. Свиней кормить? Консервами, которые и для нас часто являются дефицитом? Что ещё можно сделать? Выбросить на помойку? Хорошие съедобные продукты? Знаешь, что с тобой бы сделали за это люди, пережившие блокаду Ленинграда? Да и не только они. У нашего народа уже давно в подсознание вбито: хлеб выбрасывать нельзя. Так же, как и другие продукты.
   Ткачёв встал, прошёлся по кабинету, остановился напротив Макара и ткнул в него пальцем:
   - Ну, чего молчишь? Может, ещё какие-то варианты есть, как распорядиться продуктами?
   Макар вздохнул и пожал плечами.
   - Не вздыхай. Просто выбрось из головы эти дурацкие мысли. Считай, что это премия тебе за хорошую работу. От начальства то хрен что дождёшься. Кстати, о премии. Ты должен знать, что для поощрения агентуры мы получаем деньги по статье 9 сметы МВД СССР. Мы их должны выдавать агентуре не деньгами, а сигаретами, чаем и так далее. Агент пишет расписку на сумму стоимости полученного товара. Сумма расписок должна совпадать  с общей суммой, полученной нами.
   Так вот. Получение «девятки» это всегда было праздником для наших оперов. Деньги дружно пропивались, а агентуру кормили трофеями, обычно на бОльшую сумму, чем по распискам. Все были довольны. Так что мотай на ус. Пить я тебе, конечно, не советую, но деньги можешь потратить с пользой для себя. Лишними они ни у кого не бывают.
   И ещё. Посторонние о трофеях ничего знать не должны. Даже друзья в погонах. А то есть всякие доброхоты. Я таких называю либеральными интеллигентами. Начнут носами вертеть с презрением. Вы, мол, отбираете у бедных зеков, а сами жрёте. Типа – жалеют несчастных страдальцев. И здесь в посёлке, и на Большой Земле хватает таких «жалельщиков». А стоит самому стать потерпевшим, так этот либерал, визжит, что вору, который украл у него кошелёк, надо руку отрубить, на кол посадить, шкуру с живого содрать и так далее. Куда только сразу вся жалость девается! Сострадальцы, мать их!
   Ткачёв вскочил, прошёлся по кабинету, резко махая рукой при каждом слове. Потом опять сел за стол, успокаиваясь.
   - Здесь на особом режиме нет и не может быть зеков, оказавшихся тут случайно или по оговору. Пять – семь судимостей и всё случайно? И мы с тобой по идее исполняем желания всех людей, пострадавших от их действий. Только руки не рубим и живьём не сжигаем, а создаём преступникам такие условия, чтобы их, по крайней мере, обратно сюда не тянуло. В рамках закона, конечно.
   Сегодня этот, неизвестный пока зек, которому не дошёл «подогрев», будет чувствовать себя обокраденным. То есть сам побудет в шкуре своих потерпевших. Может, хоть немного задумается? Ты после съёма уточни осторожно, кто там попал.
   И новых оперативников подключи к таким же рейдам. Идея то хорошая. Главное, чтобы с вечера снег прошёл. Можно по очереди пробегаться по объекту или вместе, смотрите сами. Да, трофеи убери в свой сейф. Будешь кормить свою агентуру. Ты же один работал, значит, вся премия твоя. А то несправедливо получается. Они встали на час позже, на разводе лясы точили, пока ты на бирже бегал, а добычу – поровну? Несправедливо! Пусть сами шустрят. Не смогут, - значит, будут «девятку» тратить на чай и сигареты. А ты себе каждый квартал будешь какую-нибудь нужную вещь покупать.
   Макару вспомнилось предупреждение Васильева: не обрастать лишними вещами, поэтому соглашаться с Ткачёвым он не стал. Просто промолчал.
   - Надеюсь, ты своё мнение по отношению к трофеям изменил? – Ткачёв явно ждал утвердительного ответа.
   - Конечно, Михаил Иванович. Всё, что можно съесть, будет съедено с аппетитом! – Отчеканил Макар.
   - То-то же. А то, сомнения у него появились…

                Сорванный праздник

   23 февраля на разводе Макар обратил внимание на праздничное настроение большинства сотрудников. Спокойные и хмурые обычно с утра лица офицеров сегодня выглядели по-другому. Все улыбались, шутили, как будто в предчувствии праздника. Макар подумал – обычный рабочий день, после работы желающие отметят, конечно, не без этого. Так ведь выпить можно в любой день, было бы желание. Вечером в клубе обещали концерт. Какая-то самодеятельность приедет из города. Но это же вечером.
   Ситуацию прояснил Ткачёв. Подойдя к Макару, он хлопнул его по плечу:
   - Ты, вроде, сегодня на бирже дежуришь?
   - Да, сейчас ухожу с первой партией.
   - Задержись. После развода нас женщины будут поздравлять с праздником. В кабинете начальника колонии. Получишь свой подарок и пойдёшь на биржу.
   Макар зашёл в кабинет начальника колонии и замер от неожиданности.
   Приставной стол начальника удлинился в несколько раз, был накрыт разными скатертями и клеёнками, уставлен бутылками с водкой и всевозможными закусками. Принаряженные женщины держали в руках яркие пакеты с подарками. За столом сидели улыбающиеся офицеры.
   - Чего опаздываешь? Садись сюда, - Ткачёв указал ему на свободный стул рядом с собой.
   - Так я же дежурю, - шёпотом сказал Макар, присаживаясь.
   - Сейчас поздравят, и уйдёшь.
   Поздравительную речь от имени женщин колонии произнесла главный бухгалтер Татьяна Фёдоровна. После чего улыбающиеся женщины раздали всем мужчинам подарки. В пакете, вручённом Макару, оказалась открытка, флакон одеколона и крем для бритья.
   Макар тихо обалдевал. Глядя на количество бутылок, он понимал, что работать сегодня уже никто не будет. Тут его осенила мысль, Макар повернулся к зам по РОРу:
   - По ходу, Михаил Иванович, я сегодня не случайно попал на дежурство?
   - Конечно, - не стал отпираться тот, наливая водку в стакан себе и сидящему с другой стороны начальнику колонии, - ты же тут единственный убеждённый трезвенник, пойми правильно.
   Макар понял правильно, извинился перед всеми, сослался на дежурство и вышел. В кабинете он положил в стол подарок, взял из холодильника сало, отрезал приличный кусок, порезал его на мелкие ломтики и уложил слоем на краюху хлеба, принесённую из дома. Сверху накрыл таким же куском хлеба. Получившийся бутерброд завернул в бумагу и сунул в карман.
   Вспомнился отец – шахтёр, умерший, когда Макар ещё учился в школе. Тот постоянно сооружал себе на обед такой же бутерброд, который называл «тормозок».
   Макар не видел смысла уходить с рабочего объекта на обед в столовую, тащиться по морозу полтора километра туда и столько же обратно. Подумав, он сунул в карман ещё и пачку чая.
   Дежурство прошло спокойно. Ближе к обеду Макар вместе с двумя солдатами – «счётчиками» прошёлся до конца рабочего объекта. «Счётчики» по карточкам проводили побригадную проверку наличия осуждённых. При этом всем напоминали, что сегодня съём на час раньше в честь праздника.
   Возле пятой бригады Макар обратил внимание на осуждённого Митрохина, который с задумчивым видом стоял на краю эстакады и глядел на проверяющих. Сейчас Макар уже точно знал, что это именно его он «обидел» во время своего первого утреннего рейда по лесобирже. Водитель лесовоза, который ночью заносил ему незаконную передачу, добавил туда же полученную им по почте посылку для осуждённого Копысева - друга Митрохина. Вот Копысев и был тем самым наркоманом, которому предназначались таблетки.
   Водитель лесовоза  - житель посёлка, ранее судимый Борзов, в последние дни категорически отказывается заезжать на объект днём. Распределяет своё рабочее время так, чтобы завозить лес, когда рецидивисты покинут лесобиржу. Как и рассчитывал Макар, один из каналов нелегальной доставки прервался.
   «Наверное, меня подозревает», - подумал Макар, покосившись на Митрохина. Но спросить напрямую тот не решился.
   После первой успешной попытки, Макар ещё раз повторил рейд всей оперчастью. Правда, результата не было. Затем новые оперативники вдвоём пробежались по свежему снегу, вернулись довольные. Сразу в двух местах по следам нашли «подарки». Правда, сравнительно небольшие. В одном месте оказалось, кроме всего прочего, две бутылки водки, которые вечером после работы и были выпиты. Макар не возражал, даже посидел немного за компанию.
   Возможно, что на их действия уже стали обращать внимание, но понять причину – вряд ли. Оперативники во все времена по ночам шарились на рабочем объекте, проводили плановые и внеплановые обыски, проверяя полученную оперативную информацию. К этому все привыкли.
   Вернувшись в «дежурку», Макар перекусил и до конца рабочего дня пил чай и разговаривал на разные темы с мастером биржи – осуждённым Серёгиным (он же агент «Смирнов»).
   Серёгин отбывал уже третий срок за убийство.
   - Что, обязательно надо было убивать человека? – Макар пытался понять логику убийцы, в общем-то, нормального, умного и спокойного мужика.
   - А как по-другому, гражданин начальник? Если он меня оскорбил? Мы с ним выпивали, закусывали, вели обычные пьяные разговоры. Потом заспорили, я уже и не помню о чём. Но помню, что он меня обозвал «козлом».
   - И ты взял со стола нож, которым резали закуску, всадил ему в сердце, - Макар читал приговор Серёгина и помнил эту историю.
   - Ну, да.
   - А нельзя было просто морду ему набить или, в крайнем случае, бить ножом не в сердце, а в живот, например. И ты свои амбиции бы удовлетворил, и он бы живой остался. Да и срок бы поменьше получил.
   Серёгин затянулся «беломориной» и, с прищуром глядя на Макара, объяснил ему, как несмышлёнышу:
   - Морду набить не получилось бы. Он меня моложе и в два раза здоровее. А если подрезать и оставить в живых, он бы потом сказал, кто это сделал. Меня бы нашли и посадили. Нет, начальник. Тут надо валить только наглухо. Так у меня остаётся надежда, что убийство не раскроют и меня не найдут. Мы же с ним вдвоём там были, свидетелей не было.
   Макар вспомнил, что две предыдущие судимости у Серёгина тоже были за убийство.
   - Так ты и раньше руководствовался этим же принципом?
   - Так оно получается, начальник.
   - Так ведь всё равно тебя нашли и посадили во всех случаях.
   Серёгин усмехнулся:
   - Ну, допустим, не во всех…
   «Ну, ты и жук! – подумал Макар, - а сколько же ты тогда на самом деле жизней загубил с таким своим принципом?» При этом он прекрасно понимал,
что заставить Серёгина признаться в других убийствах, никаким способом не получится. Он же не дурак, чтобы увеличивать себе срок? А свидетелей, естественно, не было.
   Вернувшись после дежурства в жилую зону, Макар обратил внимание, что не видно ни одного офицера, кроме ДПНК и его помощника.
   - А где все?
   Дежурный по колонии пожилой майор ответил с какой-то тоской в голосе:
   - Так ведь праздник – гуляют.
   - В клубе, что ли?
   - До клуба у половины терпения не хватит, раньше нажрутся. Но и в клубе будут, кто помоложе. Тебе-то точно можно сходить, концерт посмотреть. Бабы и девки местные там все соберутся. Или ты устал после дежурства?
   - Да нет. Наоборот, отдохнул.
   - Так тебе и карты в руки. Молодой, холостой. Все девки твои. Начало в семь вечера. Сначала, как обычно – торжественная часть, потом концерт, потом танцы.
   Макар взглянул на часы. Успевает сходить домой, перекусить и к началу концерта подойти в клуб.
   На пол пути между жилой зоной и первыми домами центральной улицы посёлка Макара обогнал десяток солдат во главе с лейтенантом. Топая ногами и тяжело дыша, они пронеслись мимо, поднимая вихри снега.
   «Учения затеял лейтенант, что ли», - подумал Макар, глядя им вслед, - «или проштрафившихся гоняет?»
   Возле клуба творилось что-то непонятное. Кучки людей в форме и в гражданском прятались за ближайшими к зданию клуба строениями: жилыми домами, сараями и баньками. Напротив центрального входа в местный очаг культуры, освещённого двумя яркими лампочками на ближайших столбах, людей видно не было.
   Не доходя перекрёстка, Макар в растерянности остановился, пытаясь понять, что происходит.
   - Коробов, чего стал, иди сюда, - услышал он голос Ткачёва, - да побыстрее, не отсвечивай там.
   Макар подошёл к группе из пяти-шести человек, прятавшихся за бревенчатым срубом бани. Кроме Ткачёва он узнал инспектора оперчасти отделения капитана Светина. Остальные ему были незнакомы, одеты в полушубки и валенки.
   - Что тут происходит, Михаил Иванович? – краем глаза Макар заметил, как через дорогу возле здания клуба комбат майор Данилец, размахивая руками, даёт указания подбежавшей группе бойцов во главе с лейтенантом.
   - Да, ты же на бирже дежурил, - Ткачёв дыхнул свежим перегаром, - не в курсе. Короче, два солдата перепились, прихватили автоматы, по пять рожков с патронами и пошли в клуб, видимо на танцы. Там в это время репетировали артисты самодеятельности. Согнали всех в кучу, орут, стреляют, требуют музыку и девок, танцевать хотят! Вообще непонятно, чего они хотят. По ходу они не просто пьяные, а ещё и чем-то обдолбанные. Там, с артистами старлей из политотдела Управления Валера Исаев, ты должен его знать – высокий такой. Так один из этих придурков сказал ему: «Ты, длинный, ходи туда-сюда по сцене». Тот ходит. Дойдёт до края, тут же очередь из автомата в угол перед ним. Идёт обратно – опять очередь у него перед носом. Так и ходит туда-сюда. А солдат развалился на первом ряду и постреливает. Развлекается, сволочь, смешно ему. Второй уже три раза на крыльцо выходил. Выталкивает перед собой девчонку из артистов, кричит ей: «Садись!» Она присядет, а он очередь из автомата у неё над головой. Пули – во все стороны по улице. Потом загоняет её обратно. Зачем он это делает – непонятно.
    - Откуда такие подробности?
    - Из кинобудки всё видно и слышно. Жаль, застрелить их оттуда не получится. Отверстия узкие и длинные и направлены не туда. Ого! Комбат, по ходу, пристрелить его решил?
   Данилец, действительно, упёрся плечом в угол здания клуба, вскинув автомат, нацелился на крыльцо и застыл в позе охотника.
   - А что ему остаётся? - судя по голосу, Суетин был уже в хорошем подпитии. – Его, за такое ЧП, с должности точно снимут. В лучшем случае.
   Макар присмотрелся. С другой стороны широкого клубного крыльца, напротив комбата были какие-то деревянные строения – сараи, баньки.
   - А за теми сараями сейчас никто не прячется, так же как мы здесь, - он показал рукой.
   - Скорее всего, - отозвался кто-то из гражданских, - народ-то у нас любопытный. Ещё немного и тут вся деревня соберётся. Всем же интересно, - он сплюнул.
   - А ведь точно, - отозвался другой, - майор в своего солдата ещё попадёт или нет, а вот пуля в сарай точно попадёт, и, по закону подлости, убьёт кого-нибудь.
   - А он, вообще, хотя бы трезвый? – Макар посмотрел на Ткачёва. Тот пожал плечами.
   Макар расстегнул и начал снимать шинель.
   - Подержите, пожалуйста, шинель, Михаил Иванович и скажите комбату, чтобы он пока не стрелял.
   - Ты чего удумал? – Ткачёв машинально принял шинель, -  опять геройствовать собрался? Здесь тебе не там! Это от ножей ты ловко уворачиваешься, а от пуль так не получится.
   - Получится. С пулями ещё проще, они меня обычно облетают, - Макар быстрым шагом шёл через дорогу. Ткачёв с его шинелью в руках, что-то бормоча, семенил за ним, - вы только скажите ему, чтобы не стрелял. Пока.
   Дойдя до невысокого декоративного забора, окружавшего по периметру здание клуба, Макар повернул к центральному входу, зорко наблюдая одновременно и за входной дверью, и за Ткачёвым. Вот тот подошёл к комбату, что-то сказал. Командир батальона опустил автомат, взглянул на Макара и что-то начал доказывать Ткачёву. Макар расслышал только: «Я запрещаю!»   
   «Давай, запрещай, я тебе не подчиняюсь», - Макар добежал до угла заборчика, повернул к входной двери.
    В этот момент дверь распахнулась от сильного удара солдатским сапогом. На крыльцо сначала вылетела девушка в ярком народном сарафане и сразу упала на колени. Следом из двери высунулся ствол автомата и тут же начал стрелять длинной очередью. Затем появился и сам стрелок в расстегнутом на груди кителе, украшенном рядом значков, с лычками младшего сержанта на погонах. Держа автомат на уровне живота, поводя стволом слева направо, он выпустил очередь над головой девушки и только потом заметил бегущего на него человека в офицерской форме.
   Макар понимал, что, если он просто остановит время, то со стороны его действия будут выглядеть, мягко говоря, странно. Вот он находится в одном месте и через миг -  в пяти метрах от этого места. Учитывая количество свидетелей, придётся объясняться. Но, к счастью, не зря они с капитаном Хайдуровым в своё время оттачивали его сверхспособности, потратили столько времени на тренировках, доводя их до совершенства. Время то замедлялось, то ускорялось по его желанию.
   Наблюдателю со стороны видно было только, что он бежит прямо на стреляющий в него автомат.
   А Макар видел перед собой, медленно двигающиеся по воздуху пули, выстроившиеся неровной разбросанной цепочкой на примерно равном расстоянии друг от друга.
   Заметив его, сержант скорректировал стрельбу, направив цепочку в сторону Макара. А он, в свою очередь, специально ушёл в бок, чтобы пули случайно не зацепили девушку, стоявшую между ними. Макар хорошо разглядел её зарёванное лицо, немного испорченное потёкшей косметикой, и отметил, что девушка очень даже мила. В тоже время Макар не хотел уходить слишком далеко в сторону, чтобы пули не полетели в сторону сарая, где наверняка кто-то есть.
   Не спеша пройдя вплотную с цепочкой пуль, при этом, слегка ускорив их движение, Макар левой рукой взял автомат за рожок и поднял его, направляя очередь вверх, а правой ударил сержанта в область шеи, отключив его всерьёз и надолго.
   «Отпустив» время, Макар обратился к девушке:
   - Успокойся, всё уже кончилось, – потом посмотрел на комбата, секунду подумал и протянул девушке автомат, - отнеси, пожалуйста, эту штуку вон тому майору, - он показал рукой, - сделаешь, красавица?
   Девушка кивнула, вытерла слёзы ладонью, подхватила автомат и побежала вдоль забора.
   Макар рывком открыл дверь, готовый в любой момент включить свои способности. В просторном вестибюле никого не было. Из двух дверей, ведущих в основной зал, одна была закрыта и загорожена рядом соединённых вместе стульев. Во второй была распахнута одна половина, оттуда доносились неразборчивые голоса и выкрики.
   Быстро подойдя к двери, Макар осторожно заглянул в зал. Слева от него на середине сцены застыл высокий молодой офицер. На небольшом пространстве между сценой и первым рядом стульев у противоположной стены сгрудились около десяти человек в ярких национальных костюмах – артисты самодеятельности. Спиной к Макару стоял солдат с автоматом в правой руке, который он держал стволом вниз. Указательный палец его застыл на спусковом крючке. Между солдатом и группой артистов стояла полуобнажённая молодая женщина в белом лифчике и таких же трусах.
   - А теперь трусы снимай! – грозным тоном скомандовал солдат.
   Макар сделал шаг вперёд, встретился взглядом с испуганными глазами женщины и приложил палец к губам. Этот жест увидели и поняли все, кроме солдата, стоявшего к нему спиной. Офицер на сцене и артисты замерли, даже дыхание задержали. Женщина взялась двумя руками за резинку трусов и медленна начала их снимать. Солдат впился взглядом в медленно опускающийся верхний край женского белья и громко сглотнул.
   Макар быстрыми бесшумными шагами преодолел расстояние до солдата.
   - Веселее давай, чего задумалась, - рявкнул тот.
   Но Макар был уже у него за спиной. Правой рукой он перехватил автомат, а ладонью левой одновременно ударил в точку пониже затылка. Солдат мгновенно рухнул. Сверхспособности на этот раз не понадобились.
   Артисты одновременно издали вздох облегчения и сразу все заговорили, женщины обступили полураздетую, помогая ей привести себя в порядок.
   Офицер спрыгнул со сцены и, опасливо косясь на дверь, сказал Макару, заикаясь:
   - Т-там где-то ещё од-дин.
   Макар отметил, как у старлея дрожат руки, а также стекающий по лбу ручьями пот. «Натерпелся, бедолага», - подумал он, а вслух сказал:
   - Нет там больше никого, кончились.
   За дверью послышался нарастающий топот. В зал ворвался комбат с лейтенантом, потом бойцы с автоматами, ещё какие-то люди в форме и гражданском. В помещении как-то сразу стало тесно.
   Комбат с разгона пнул лежащего отморозка ногой, потом удивлённо взглянул на Макара:
   - Он хоть живой?
   - Жив. Минут через пять очухается, - Макар протянул комбату автомат, - можете упаковывать.

   Концерт всё-таки состоялся. Пока шла торжественная часть с обязательным докладом о проделанной работе и зачитыванием праздничного приказа, артисты успокоились, чему способствовало принятие каждым, включая женщин, народного успокоительного – по пол стакана водки. Потом вообще развеселились, видимо добавили, и отбабахали такой концерт, что Макар все ладони себе отбил, аплодируя.
   В праздничном приказе первой среди награждённых прозвучала фамилия «Коробов». С формулировкой «За мужество и героизм, проявленные при задержании опасных преступников», он был награждён знаком «Отличник МВД». Приказ был подписан министром внутренних дел СССР.
   Как бы случайно, во время концерта рядом с Макаром оказалась Лариса, которая, прижимаясь к нему, несколько раз шепнула:
   - Ты мой герой!
   После концерта из зала вынесли стулья, на сцену вышел местный вокально-инструментальный ансамбль «Лесное эхо». Начались танцы.
   Тут до Макара дошло, насколько он устал и голоден. Лариса мгновенно всё поняла, они быстро оделись и ушли из клуба под ручку, не скрываясь, к Ларисиному дому, под завистливые и разочарованные взгляды нескольких пар подкрашенных глаз.
   - Вся наша конспирация накрылась медным тазом, - прокомментировал Макар.
   - Да и чёрт с ней, - счастливой Ларисе это обстоятельство даже понравилось.

                Военная прокуратура

   На следующее утро, сразу после развода начальник колонии через дежурного передал Макару, что ему нужно подойти в штаб батальона для дачи показаний по вчерашнему происшествию.
   Макар ожидал чего угодно, но только не обвинений в свой адрес. Комбат находился в канцелярии одной из рот, видимо той, откуда и были нарушители.
   Сделав вид, что не замечает протянутой для приветствия руки, он сходу «наехал» на него, обвинив в невыполнении приказа.
   - Какого приказа? – Макар даже растерялся.
   - Я сказал, что запрещаю какие-либо действия в отношении солдат. Я сам бы решил вопрос со своими подчинёнными. А ты, капитан, ни с кем не согласовав, попёрся грудью на автомат. Кто тебя просил?
   Макар завёлся:
   - Раз мы уже на «ты», то я тебе так скажу, майор. Я тебе не подчинённый, и твои приказы выполнять не обязан. Это, во-первых. Во - вторых: никаких приказов я не слышал, так как близко к тебе не подходил. И, в-третьих: как бы ты решил вопрос? Застрелил бы бойца? А если бы промазал? Куда бы пуля улетела? Или пули? Ты убедился, что в сарае на траектории полёта пули никого не было? Если бы убил кого-нибудь из любопытных жителей посёлка, сейчас бы решался вопрос о твоём аресте.
   Комбат, видимо, не привык, чтобы с ним таким тоном разговаривали младшие по званию. Весь побагровев, он сжал кулаки и шагнул к Макару:
   - Ну ты… ты!... – но тут до него, наконец, дошёл смысл последних слов. Глаза приняли осмысленное выражение. Он разжал кулаки, - а что, там, в сарае точно люди были?
   Во время развода Ткачёв рассказал Макару, что утром ему звонил Светин и хвалил Макара за то, что тот сообразил о находящемся на траектории стрельбы сарае. Там действительно было полно любопытных, среди которых был и сын Светина.
   - Люди были. Причём – полный сарай. Так что пуля обязательно куда-нибудь попала бы.
   - Блин! – майор задумался, – но, всё равно, ты не прав. То, что ты сейчас живой, чистая случайность. Просто какое-то дикое везение. Короче, с тебя нужно объяснение. Сам понимаешь, ты в этом событии один из основных участников, в том смысле, что нейтрализовал обоих. Вот тебе листок бумаги и ручка. Садись, пиши объяснение.
   Макар вздохнул и сел за стол.
   - На чьё имя писать?
   - На моё… хотя, нет. Ты же мне не подчиняешься. Пиши на начальника отделения.
   Начав писать, Макар задумался. Объяснение пишет обычно тот, кто в чём-то виноват. В данном случае к нему это никак не подходит. Он хотел, было, уточнить у комбата, но тот уже куда-то испарился по своим делам.
   Подумав, Макар назвал своё объяснение «Рапорт» и начал словами: «Довожу до вашего сведения…»
   Только он закончил писать, в кабинет заглянул сержант с повязкой на рукаве «Дежурный по роте»:
   - Товарищ капитан, вас просят зайти в кабинет комбата.
   Показывая дорогу, сержант шёл рядом и проговорился:
   - Начальство понаехало, из военной прокуратуры, вроде.
   Кабинет у комбата почти ничем не отличался от кабинета начальника колонии. Разве что, размером был поменьше. Также столы буквой «Т», стулья вдоль стен, решётки на окнах.
   За столом на командирском месте вальяжно развалился пожилой полковник, по бокам от него за приставным столом расположились два незнакомых майора. На самом краю этого стола сидел командир батальона и что-то быстро писал.
   Макар, войдя в кабинет, отдал честь и представился:
   - Капитан Коробов.
   Полковник резко выпрямился и рявкнул:
   - Выйди за дверь, войди и доложи, как положено!
   «И этот меня строить пытается», – подумал Макар и, кое-как сдержавшись, чтобы не вспылить, спросил:
   - А положено, это как?
   Полковник потемнел лицом и начал приподниматься. Один из майоров подсказал строгим тоном:
   - Как положено по уставам: «Капитан Коробов по вашему приказу прибыл!»
   - А вы имеете право мне приказывать? Вы ничего не перепутали? – Макар отметил, что сидевший к нему боком комбат криво усмехнулся одной половиной лица.
   - Ты что, погон не видишь? – зарычал полковник.
   - Вижу прекрасно, товарищ полковник, но, тем не менее, всех, кто может мне приказывать, я знаю в лицо. Вас я вижу впервые. К тому же, если вы знаток уставов, непонятно обращение на «ты».
   Полковник резко встал, вышел из-за стола, подошёл вплотную к Макару и замер. Несколько секунд он молча смотрел с высоты своего приличного роста на посмевшего ему возразить капитана, заложив руки за спину и раскачиваясь на каблуках.
   - Умный, значит, - наконец, процедил он сквозь зубы, - не знаешь, кто я, значит. Я тот, кто может тебя разжаловать и посадить. Я – заместитель военного прокурора округа полковник Патрикеев.
   Макар даже немного развеселился. Ничего эта служба сделать ему не могла. Разве что, выступить с представлением о привлечении его к дисциплинарной или другой ответственности. Но и в этом случае, решать будут другие инстанции. Спокойно глядя в глаза полковнику, он проговорил:
   - Меня сюда позвали, чтобы напугать? Если это всё, то, извините, мне работать надо.
   Глаза полковника метнули молнии, но он сумел сдержаться:
   - Я всё-таки тебя…, извиняюсь - вас -  попрошу задержаться, - его голос стал каким-то ехидным, - разъясните, пожалуйста, нам один вопрос. Я не спрашиваю, почему вы не выполнили приказ комбата и проявили своеволие. С этим будем отдельно разбираться. Почему вы так самоуверенно пошли грудью на автоматную очередь и при этом ухитрились не поймать ни одну пулю?
   - Потому что был уверен на сто…,  нет на двести процентов, что ни одна пуля в меня не попадёт, - Макар выдержал паузу, глядя на озадаченные лица и, чтобы предупредить другие вопросы, добавил, - у меня отменная реакция и, кроме этого, я прошёл специальную подготовку, о которой даже вам говорить не имею права.
   - Интересно! – Полковник прошёлся по кабинету, с насмешкой взглянул на Макара, - это где ж так готовят офицеров внутренней службы, что даже я не знаю. Хвастун ты, то есть вы, капитан. Сказал бы правду, что просто повезло.
   Макар и в самом деле хотел уже согласиться, что ему просто повезло. Это было бы самым правильным в данной ситуации, - все бы от него отстали. Но его заело.
   - Могу повторить у вас на глазах.
   - Что повторить? – не понял полковник.
   - Пусть кто-нибудь стреляет в меня из автомата с десяти метров, пока я его не вырублю.
   - У тебя что, крыша съехала? – полковник даже задохнулся от возмущения, - да кто ж согласится в тебя стрелять? Или отдаст такой приказ?

                Игра в снежки

   Макар задумался. Действительно. Такую ответственность на себя никто не возьмёт. И тут ему в голову пришла интересная мысль:
   - А давайте проверим мои способности по-другому. Поставьте десяток солдат. Я отойду на двадцать метров. Пусть они кидают в меня снежками, пока я их всех не уложу лицом в снег. Сегодня как раз оттепель, снег мокрый. Если хоть один в меня попадёт, можете считать меня хвастуном и трепачом.
   Полковник на секунду задумался, потом рассмеялся:
   - Я представил, на кого ты будешь похож через минуту – на снеговика. А что, товарищи майоры, устроим забаву, чтобы сбить спесь с этого наглого капитана?
   «Товарищи майоры» заулыбались.
   - Так, Данилец, дописал объяснение?
   - Никак нет, товарищ полковник, немного осталось.
   - Потом допишешь. Слышал предложение капитана? Организуй быстренько десяток солдат. Пусть заранее снежки заготовят. Проинструктируй, чтобы били, не жалея.
   - Есть! – комбат исчез.
   Макар посмотрел на солдат, выстроившихся на краю плаца, горки заготовленных снежков у ног каждого из них, усмехнулся, снял шинель и повесил её на железную трубу. Отойдя от строя метров на двадцать, он поднял руку и крикнул:
   - Я готов, командуйте.
   Кроме стоявших сбоку на плацу офицеров прокуратуры и комбата, посмотреть на зрелище собрались ещё несколько офицеров батальона и сверхсрочников. Окна ближайшей казармы были облеплены изнутри лицами любопытных солдат.
   - Начали! – крикнул полковник. Время замерло.
   Макар видел повисшие в воздухе снежки. Они были крупнее и заметнее, чем пули, летели с разных сторон, целясь в его тело. Первый залп создал проблему своей плотностью. Макар с трудом нашёл просвет среди белых снарядов и аккуратно пробрался между ними, чтобы ни один не зацепить.
   Затем каждому солдату пришлось сначала нагнуться, чтобы взять следующий снежок и метнуть его в капитана. Поэтому первоначальной плотности больше не было.
   Макар двигался к левому краю шеренги,  уворачиваясь от медленно подлетающих снежков.
   Когда он  сбил подсечкой крайнего бойца, строй смешался. Макар специально ускорил течение времени, чтобы дать возможность бойцам разойтись в разные стороны. Но они, мешая друг другу, кинулись на него толпой, забыв про снежки. Практически используя один и тот же приём, Макар уложил всех по очереди и «отпустил время».
   Став лицом к барахтающимся солдатам, Макар громко сказал:
   - Всё, война окончена, вы проиграли. Помогите друг другу отряхнуться. Снежки больше не кидаем.
   Убедившись, что его все услышали, Макар отвернулся и направился к группе офицеров. На половине пути он по реакции майоров понял, что у него за спиной что-то происходит. Время замерло.
   Обернувшись, Макар увидел подлетающий снежок в полуметре от своей головы. Солдат, метнувший его, ещё не успел опустить руку. Макар перехватил снежок, точнее просто взял зависший перед ним в воздухе белый снаряд, и метнул его обратно отправителю. И тут же отпустил время.
   Снежок попал точно в лоб нарушителю правил. Макар вытянул в сторону солдата руку с указательным пальцем и изобразил выстрел из пистолета. Подойдя к полковнику, он сказал:
   - Можете меня осмотреть, ни одного попадания.
   - Да мы всё видели, - полковник растерянно посмотрел на свою свиту. Те согласно закивали головами, - я не понимаю, как вам это удаётся. Такое впечатление, что вы спокойно идёте к ним, а снежки вас облетают. А потом бойцы посыпались, как костяшки в домино. Теперь я готов поверить, что вы и от пуль можете увернуться. Просто феномен какой-то.
   Макар молча застегнул шинель, отдал честь, развернулся и ушёл.

                Женский праздник

   Восьмого марта всё повторилось, как и на мужской праздник, только в этот раз мужчины поздравляли прекрасный пол. Опять Макар оказался дежурным по лесобирже.
   - Михаил Иванович, - наехал он на зам по РОРа, - но так же не честно. Раз я не пью, так это не значит, что меня нужно лишать праздника. В прошлый раз, я знаю, тут в кабинете гулянка продолжалась несколько часов. Целый концерт устроили, затем танцы. Мужики до сих пор вспоминают с удовольствием. Сегодня, я думаю, будет не хуже. За что же вы меня лишаете возможности повеселиться? Фактически – наказываете. В чём я провинился?
   - Успокойся, лучше перекуси, пока есть возможность, успеешь на биржу, - после первого тоста «За любимых женщин!», Ткачёв разливал водку по стаканам, готовясь к следующему, - ты, конечно, прав, больше этого не повторится. Действительно, тут кое-кого нужно специально поставить на дежурство, чтобы не нажрались. В прошлый раз три человека несколько дней остановиться не могли.
   - Вот их и надо было отправлять на биржу, а не меня -  проворчал Макар, с сожалением посмотрев на стол. Наедаться за праздничным столом было неудобно, ладно, если бы пил. Да и позавтракал сегодня он у Марины плотно.
   - Ладно, я всё понимаю, - Макар начал подниматься из-за стола, - а в клубе что-то будет сегодня?
   - Конечно, в шесть вечера концерт, потом танцы, - Ткачёв был рад соскользнуть с неудобной темы, - сходи обязательно. Тебе холостому сам бог велел.
   Во время дежурства вынужденное безделье способствует размышлениям. Макар знал, что информация о его подвигах мгновенно становилась известной в зоне среди осуждённых. Это, благодаря офицерам и прапорщикам, рассказывающим новости друг другу в присутствии завхозов, коменданта, нарядчика и другой зоновской элиты, а то и просто делясь с зеками интересной информацией из жизни посёлка.
   Благодаря этому на Макара большинство осуждённых посматривали с уважением и некоторой опаской. Несколько раз у него спрашивали, действительно ли он является чемпионом СССР по самбо. Даже зеки понимали, что спортсмен его уровня не должен находиться в таком захолустье.
    Дважды Макар принимал участие в усмирении разбушевавшихся пьяных зеков. В обоих случаях сопротивление прекращалось с его появлением. Каким бы ни был невменяемым осуждённый, но, видимо, где-то в уголке подсознания сохранялся страх перед авторитетом начальника оперчасти.
   Во время обязательной проверки осуждённых на рабочем объекте, Макар несколько раз ловил на себе напряжённые взгляды осуждённых, которые пострадали от утренних рейдов оперативников. За две недели они всей оперчастью проверяли следы семь раз. И пять раз – удачно. Зеки несколько раз видели, как опера идут с объекта навстречу колонне осуждённых с рюкзаками, сумками и прочими кошёлками. Некоторые даже выкрикивали из колонны поздравления с удачной охотой.
   Каждый раз хозяин «грева» пытался вычислить, кто же мог его сдать. О том, что во всём виноваты следы на снегу, никто даже не догадывался.
   Один раз «грев» был перехвачен, благодаря вовремя полученной информации от негласного сотрудника. Была устроена засада ночью на рабочем объекте и задержан с поличным машинист тепловоза, притащивший рюкзак с водкой. На виновного был составлен протокол для привлечения за административное нарушение, водка была «уничтожена».
   Хорошо хоть, новые оперативники успели натренироваться в милиции не только преступников ловить, но и водку пить. В запой никто не срывался. Более того, если вечером получалось хорошо нахлестаться, на следующий день оба были на работе вовремя и пару дней не пили спиртное, даже если и было что пить.
   Макар всегда относился с пониманием к желанию парней устроить себе маленький праздник по поводу очередной победы над врагом. Иногда приглашали на такие мероприятия и Ткачёва. Однажды тот привёл с собой начальника колонии.
   Поддатый Шепелев превратился из строгого начальника в «рубаху-парня», вспоминая времена, когда сам работал рядовым оперативником.
   - Вот вы сейчас работаете втроём в колонии и ворчите, что четвёртого опера, положенного по штатам, у вас нет. А я, в своё время, когда был ещё младшим лейтенантом, был единственным опером на несколько колоний. Садишься верхом на лошадку и попёр. Тогда вертолётов и лодок с мотором ещё не было. Приезжаешь в колонию, а там «хозяин» – зек.
   - Начальник колонии – осуждённый? – не поверил Макар.
   - Да. Выбирали из самых серьёзных. У него срок – двадцать пять лет, и он – «хозяин». На вышках ВОХРы – тоже зеки. (ВОХР – вооружённая охрана). Службу несли лучше солдат. За каждый пресечённый побег им срок скидывали. Иногда, сволочи, сами провоцировали. Зеки пытаются с кем-нибудь договориться, чтобы глаза закрыл, когда они в побег пойдут. Тот делает вид, что клюнул, деньги возьмёт. А потом пристрелит его на запретке,  и всё – герой, на свободу с чистой совестью.
   - Я даже не представляю, как можно вообще заниматься оперативной работой одновременно в разных колониях? - Моргун задумался со стаканом в руке. За что тут же получил замечание от Коваля: «Не задерживай процесс, это стакан, а не микрофон». Дело в том, что пили из одного стакана. В кабинете были ещё чашки для чая, но водку из них не пили – вкус другой получался.
   - А никак, - Шепелев затянулся сигаретой, выпустил дым в потолок и хитро улыбнулся, - зеки сами следили друг за другом. У такого хозяина не забалуешь. Это нам они могут врать, а там… Представь, что здесь в зоне кто-то стал врать смотрящему.  Что с ним будет? Вот примерно так и там.
   Я приеду, сядем с ним в кабинете за зоной, раздавим пару бутылок. Он мне акт подсунет – сколько человек умерло за истекший период. Мне – без разницы, сами они умерли или кого-то убили, в том числе и по приговору сходки. Главное – чтобы план выполняли. Подписал, утром на коня и к следующему. Всё просто. Это сейчас – понавыдумывали законов, прокуроры лезут, в каждую дыру свой нос суют. Раньше проще было.
   Молодые оперативники даже и не знали – верить или не верить рассказам пожилого подполковника. Кто знает, может и вправду раньше так было, а может приврал немного?
   Макар старался долго не засиживаться. Если парни настаивали на продолжении банкета, то он извинялся и уходил. В последнее время он привык ночевать у Ларисы. Та всегда готовила что-нибудь вкусненькое на ужин и обижалась, если он приходил с работы сытым.
   В посёлке уже все знали, что они с Ларисой живут как муж с женой. Многие интересовались, когда на свадьбу позовут. Но, ни Макар, ни, как ни странно, Лариса, вступать в брак не собирались. Обоих устаивали именно такие отношения.
   Когда Макару предложили освободившуюся квартиру, он, подумав, отказался:
   - Как я буду печь топить? – заявил он зам по быту отделения, отвечавшему за распределение жилья, - это утром мне надо вставать на два часа раньше. Или вечером, я раньше десяти никогда не прихожу. А чаще – в двенадцать, час ночи. И что - ещё сидеть, печь топить? Да я просто засну и угорю когда-нибудь. Или мне специально истопника нанимать?
   - Ну, сейчас то у тебя есть истопник, - блеснул пожилой подполковник владением информацией.
   - Ну, да, в общаге топят, - «включил дурку» Макар.
   - Гы - гы… в общаге! Ты хоть помнишь, когда ты там ночевал в последний раз?
   - И всё то вы знаете, - не стал больше спорить Макар.
   В честь праздника рабочий день опять был сокращён. Макар дождался, когда в зону зайдёт последний осуждённый с рабочего объекта, убедился, что все на месте, доложил по телефону начальнику колонии и ушёл домой с чувством глубоко исполненного долга.
   Подарок Ларисе он сделал ещё утром. (Они его накануне вместе выбирали в магазине. Лариса остановилась на скатерти с большими красными цветами на белом фоне, а Макар проплатил покупку. Так что вручение подарка было чисто символическим).
   Принаряженная Лариса вертелась перед зеркалом.
   - Ну, так что, мы сегодня идём в клуб?
   - Конечно идём, Лариса, не зря же я так рано освободился. Только перекушу и переоденусь.
   По случаю праздника Макар нарядился в парадную форму цвета морской волны с белой рубашкой и чёрным галстуком. На кителе красовались медаль и знак отличника – предметы зависти сослуживцев. У большинства, кроме медалей за выслугу лет и нацепить то нечего.
   В светлой парадной шинели и начищенных до блеска ботинках Макар под ручку с Ларисой уже подходил к зданию местного очага культуры, когда сзади послышались какие-то крики, заглушаемые рёвом тракторного двигателя.
   Обернувшись, Макар увидел, как на центральную улицу Почтовую возле здания почты с боковой улицы, где они недавно прошли, выскочил трактор-трелёвочник Т-100 или «сотка» в простонародье.
   Развернувшись под прямым углом, трактор выпустил клубы чёрного дыма и на максимально возможной скорости с громким рёвом покатил по главной улице посёлка. По этой же улице небольшими группами и в одиночку в сторону клуба шли принаряженные жители посёлка. Трактор кидало из стороны в сторону. Создавалось впечатление, что он охотится за людьми, которые вынуждены были, чтобы не попасть под гусеницы тяжёлой техники, прыгать с накатанной дороги в сугробы на обочинах.
   - Он там что, пьяный, что ли? – Лариса удивлённо смотрела на приближающийся трактор, потом спохватилась, дёрнула Макара за рукав, - бежим с дороги, раздавит ведь!
   Макар в этот момент увидел, как группа ребятишек школьного возраста, заигравшись в пятнашки, слишком поздно заметила опасность. В последний момент, спохватившись, они бросились врассыпную. Один пацанёнок лет десяти – двенадцати поскользнулся и упал. Гусеница трактора прошла в нескольких сантиметрах от его ноги.
   Макара накрыла волна бешенства.
   - Уходи! – крикнул он Ларисе и начал расстёгивать шинель, оставаясь посреди улицы и понимая, что скинуть шинель уже не успевает.
   Лариса что-то крича, отпрыгнула в сугроб, когда до несущегося трактора оставалось метров десять. Макар же, наоборот, оставив в покое полурасстёгнутую шинель, побежал навстречу несущейся на него и ревущей куче железа. Время замерло.
   Макар, подбежав, с разгону запрыгнул на подвешенный впереди трактора широкий ковш-толкатель, оттолкнулся от него и, развернувшись в полёте боком, сгруппировался и ударил двумя ногами в лобовое стекло, за которым виднелась перекошенная, что-то орущая рожа пьяного тракториста-поселенца. Стекло не разбилось, а выдавилось целиком, ударив своей гранью по зубам тракториста. Каблуком правого ботинка Макара угодил поселенцу в нос.
   Оказавшись внутри тесной кабины, Макар кое-как развернулся и осмотрелся. Водить трактор ему никогда в жизни не приходилось. Даже в кабине ни разу не сидел. А кабина изнутри принципиально отличалась от привычной ему кабины грузовика. Хотя бы тем, что даже руля здесь не было. Но что-то было и общее. Например, ключ зажигания в приборной панели. Макар его сразу повернул, выключая, и заметил, как потухли контрольные лампочки. Отлично! Рычаг, торчавший посредине кабины, напоминал автомобильный рычаг коробки передач, и ничем другим быть не мог. Чтобы выключить передачу, в автомобиле надо выжать педаль сцепления, здесь, вероятно, также. Но в педали упирались ноги тракториста.
   Наклонив замершее тело вперёд, Макар за его спиной дотянулся до дверной ручки и открыл дверцу. Затем развернул тяжёлую тушу тракториста лицом к двери и двумя ногами пинком вытолкнул его наружу. Тот отлетел от трактора на метр и воткнулся головой в сугроб. Устроившись на его месте, Макар ногой выжал крайнюю левую педаль, - в автомобилях здесь всегда педаль сцепления (может, и тут также?) – затем пошевелил рычаг коробки передач. С лёгким щелчком выключилась передача. Макар поболтал рычагом – похоже на нейтралку. Со вздохом, готовый ко всему, «отпустил» время.
   Трактор рыкнул и тут же замолчал. По инерции проехал пару метров и замер. Наступившая тишина быстро заполнилась встревоженными голосами людей, бегущих со всех сторон.
   Выпрыгнув из трактора, Макар направился к нарушителю спокойствия, но его опередил майор в такой же как у него парадной шинели - начальник колонии-поселения, расположенного в пяти километрах от посёлка Чикса-озеро. Макар его видел несколько раз в штабе отделения, но общаться пока не приходилось. Поселенцы из этой колонии занимались хозяйственным обслуживанием посёлка: ремонтные работы, обслуживание водокачек, пекарни и тому подобное.
   Выдернув поселенца из сугроба, майор заорал:
   - Пинчук, ты что, сука, творишь! Когда, мразь, нажраться успел!?
   Размахнувшись, майор хотел ударить в мычащую рожу виновника, но вовремя спохватился – люди кругом, дети.
   - Может, он праздник отмечал? – высказал предположение Макар, подойдя к майору.
   - Точно. Козёл он! Я на всю зону объявлю, что он женский праздник отмечал, пусть из него пидора сделают! – майор отпустил поселенца, который тут же сел на снег, и протянул руку Макару, - спасибо тебе, капитан, что остановил эту тварь. Извини, не знаю, как тебя зовут.
   - Макар меня зовут, - успел представиться Макар, но тут на него налетела Лариса. Обхватив его руками за шею, она буквально повисла на нём.
   -  Что ты делаешь, Макар, - на её глазах блестели слёзы, - я чуть не умерла от страха. А вымазался то как…
   Макар оглядел себя. Ёлки зелёные! Светлая парадная шинель была вся в мазутных пятнах. Кабина трактора-работяги изнутри явно чистотой не отличалась. Хорошо, хоть видневшиеся из под шинели брюки были вроде чистыми.
   - Вот, блин! – Макар посмотрел на Ларису, - что, праздник отменяется?
   - С какого перепугу? – Лариса передёрнула плечами, - ничего подобного. Шинель сдашь в гардероб, а под ней у тебя всё чистое. Я её потом вычищу, не переживай, я знаю, чем.
               
                Хитрый микрофон
 
  В конце марта Макар впервые сделал квартальный отчёт. И одновременно сделал для себя несколько открытий. Во-первых,  убедился, насколько был прав Ткачёв, когда советовал рассчитываться с агентурой трофеями. В результате проведённых рейдов и засад, все его негласные сотрудники получили вознаграждение в больших размерах, чем это допускалось секретными приказами, и, в то же время, полученные на эти цели деньги, остались нетронутыми.
   Подчинённые оперативники Моргун и Коваль отметили сдачу отчёта грандиозной пьянкой на сэкономленные средства. Макар просто отложил деньги на будущее – пригодятся. Даже сберкнижку себе завёл, куда решил откладывать кроме захалтуренных денег и половину зарплаты. Вторую половину отдавал Ларисе. Та, хоть и возражала, но по всему видно было, что такое решение ей понравилось.
   Вторым открытием, если это можно было так назвать,  было сформировавшееся убеждение опять же в правильности слов Ткачёва о необходимости оформления документов ежедневно, постоянно, не дожидаясь, когда они понадобятся. Этим обстоятельством Макар и его сотрудники пренебрегали, пока дело не коснулось отчётов. Пришлось несколько вечеров сидеть в кабинете, напрягать голову, вспоминать все события и заполнять бесконечные бумаги. А из отделения ежедневно названивал Светин и требовал отчёты.
   Ещё одним открытием оказалось, что в отчётах есть такой показатель как «раскороновка». В идеале это означало – лишить «вора в законе» этого почётного в криминальном мире  звания, образно выражаясь – лишить воровской короны. А на практике – опустить криминального авторитета до уровня простого работяги или ещё ниже. Для этого проводился целый комплекс мероприятий с целью достижения нужного результата. В каждом отдельном случае мероприятия отличались от других, учитывая личность и складывающиеся обстоятельства. Такая работа считалась очень сложной, была одним из главных показателей высокой квалификации оперативника.
   Ткачёв объяснил Макару, что иногда можно использовать авторитет зека в своих целях, умело направляя действия «вора» или «смотрящего» в нужную сторону. Некоторым влиятельным зекам даже можно посодействовать в поднятии авторитета, если от этого будет польза.
   А вот тем, кто любит зубы показывать администрации, грубит, пытаясь на этом заработать себе авторитет среди зеков, можно и нужно применять «раскороновку».
   При этих словах Макар сразу представил лицо осуждённого Горева по кличке «Шахтёр». Вот уж действительно противная рожа. Разговаривает со всеми, кто в погонах с каким-то высокомерием, презрительно выцеживая слова, демонстративно сплёвывая сквозь зубы, если дело происходит на улице. Явно пытается таким образом приподнять свой авторитет.  И с ним считались. Якобы на свободе в Ростовской области он имел влияние среди урок.
   Ещё одним открытием была необходимость экстренной связи хотя бы с одним агентом на случай массовых беспорядков, когда доступ в жилую зону будет затруднён. В качестве такого способа связи предшественником капитаном Буренковым было расписано выбрасывание агентом сообщения, привязанного к грузу, через запретку в определённом месте в определённое время суток.
   Макар задумался. Какой-то нереальный способ. Во время массовых беспорядков, когда снаружи бараков будет постоянно передвигаться целая толпа, агент, на глазах у посторонних, перебрасывает что-то через запретку? А перед этим ему надо ещё где-то уединиться и записать информацию, найти камень или обломок кирпича (это в насквозь деревянной зоне, где всё сделано из дерева – трапы, заборы), как-то всё это будет выглядеть подозрительно. Скорее всего, никакого сообщения опер не дождался бы. Потом – нужно дождаться определённого часа, например, в полночь. А если беспорядки начались утром? К полуночи информация уже может не понадобиться или потеряет свою актуальность. Надо придумать что-нибудь более реальное.
   Макар шёл по жилой зоне и размышлял, чтобы такое придумать, поглядывая по сторонам,  когда его окликнул, электрик – осуждённый Веселовский по кличке «Смешной», он же агент «Угрюмый»:
   - Гражданин капитан, можно вас на минутку?
   Макар поставил его на эту должность прямо с этапа, когда тот только прибыл в колонию. С некоторых пор Макар взял за правило всех вновь прибывших  вызывать по одному на короткую личную беседу ещё до того, как разбирать этап будет начальник колонии.
   Дело в том, что начальник распределял этапы в присутствии офицеров и осуждённых – нарядчика, коменданта. Там откровенничать никто не мог.  А в беседе один на один Макар выявлял лиц, ранее сотрудничавших с оперативниками в зоне или на свободе, и сразу мог направить в ту бригаду, где было слабое агентурное прикрытие.
   Свои соображения он записывал на листке, который лежал на столе у начальника при распределении. Как правило, все его пожелания исполнялись. Ткачёв опять удивился, почему раньше оперативники так не делали?
   Когда пришёл Веселовский, на этом листке первая буква его фамилии была написана печатным шрифтом (что было знаком для начальника, что он  - негласный сотрудник), а также было указано, что он электрик и киномеханик по профессии. А должность киномеханика как раз была вакантной. Фильмы в зековском клубе показывал киномеханик из посёлка, что создавало определённые проблемы.
   Сейчас Веселовский обосновался  в кинобудке при клубе, где даже и ночевал. Ему это разрешалось, так как электрик мог понадобиться в любое время дня и ночи. Там же в кинобудке Макар с ним периодически и встречался, получая оперативную информацию.
   - Что ты хотел, Веселовский?
   - Я тут, гражданин начальник, одну интересную схему высмотрел в журнале «Техника молодёжи», - агент оглянулся по сторонам и, понизив голос, добавил, - я думаю, вас заинтересует. Зайдите в кинобудку, я объясню.
   - Хорошо. Минут через десять.
   Заглянув сначала в нарядную, куда он, собственно, и шёл, Макар направился к зданию клуба, и тут ему пришла в голову идея, как можно решить проблему, над которой он размышлял в последнее время.
   - Подожди со схемой, - отмахнулся он от электрика, войдя в кинобудку, - скажи, ты сможешь провести прямую телефонную линию из своей будки в кабинет оперчасти за зоной? Чтобы не через коммутатор дежурного, а напрямую?
   Веселовский задумался, потом начал прикидывать вслух:
   - Трубка у меня есть, кусок провода понадобится…, найду. Без проблем, начальник. А зачем?
   - Понимаешь, в зоне, например, могут начаться беспорядки, когда администрация войти не сможет. Твоя задача – выяснять, что тут происходит и докладывать мне. А дежурка может оказаться захваченной.
   - Понял, начальник, всё сделаю в лучшем виде.
   - Отлично. Теперь рассказывай, что у тебя?
   - Вот смотри, начальник, - Веселовский раскрыл журнал, - это схема микрофона направленного действия. Тут она примерная, просто изображён принцип действия. Я её немного доработал, не все нужные детали смог найти. В общем, собрал из того, что есть. Вроде, неплохо получилось.
   Собранный им прибор разместился в пластмассовой мыльнице, к которой был подсоединён обычный микрофон с какой-то удлинённой воронкой на конце. Из мыльницы выглядывали провода с разъёмами.
   - Вот это втыкаешь в магнитофон, как обычно для записи, ставишь на паузу, - объяснял электрик действие прибора, - этот конец микрофона направляешь на объект и слушаешь через магнитофон. Если что-то интересное, отпускаешь паузу и пишешь. У меня магнитофона нет, я подключал к динамику. Здесь у меня нет возможности нормально испытать. Я пробовал через дверь, - он распахнул дверь,  - вон там, возле барака двое разговаривали, а я здесь слушал. Жаль, что сейчас там никого нет, я бы продемонстрировал.
   Макар прикинул расстояние – около ста метров:
   - Да ладно! Неужели слышно?
   - Век воли не видать! – машинально поклялся Веселовский самой страшной клятвой, - только помехи небольшие, шипение потрескивание, но это можно отрегулировать, я ещё доработаю. Но и сейчас вполне можно разобрать, о чём базарят. Попробуй сам где-нибудь испытать. Если использовать магнитофон портативный, то можно где-то на улице спрятаться и прослушивать тех, кто интересует.
   Веселовский упаковал изобретение в газету и вручил Макару.
   Проверить хитрый микрофон получилось вечером этого же дня. После окончания съёма с работы Макар прошёл в кабинет за зоной, чтобы взять папку с бумагами. Сегодня он собирался вызвать агента из камеры и для прикрытия  - ещё нескольких его сокамерников.
   Раздумывая над порядком и планом работы, он подошёл к окну. Со второго этажа штаба жилая зона просматривалась идеально. Прямо напротив – широкий коридор, местный Бродвей, по которому шло основное движение во время развода и съёма. С правой стороны вдоль деревянного настила из бруса тянулся забор из колючей проволоки, за ним – ещё один забор из трёхметровых досок, за которым проходила КСП (контрольно-следовая полоса), разделяющая жилые зоны двух колоний. С другой стороны КСП были такие же заборы из досок и колючей проволоки. Всё это должно было максимально ограничить общение между осуждёнными двух колоний – особого и строгого режимов.
   По левому краю Бродвея выстроились три корпуса «закрытой зоны» под номерами 2, 3 и 5. Первым корпусом был штрафной изолятор с одиночными камерами, а четвёртый находился в глубине двора за третьим корпусом. За пятым корпусом трёхметровый деревянный забор отделял закрытую зону от открытой.
   На углу возле этого забора стояли два человека в полосатой одежде. Точнее не стояли, а тусовались, то есть ходили туда-сюда, о чём-то разговаривая.
   - Интересно, что за люди? – вслух подумал Макар, прикидывая одновременно, что из дежурки это место не просматривается, да и разглядеть, кто там конкретно, не получится – далековато.
   - А для чего у нас спецтехника? – опять сам себе задал вопрос Макар. Быстро достал из своего сейфа фотоаппарат «Зенит» и телеобъектив «МТО- 1000» и соединил их в единое целое. Затем выключил свет, чтобы не бросаться в глаза и подошёл к окну. Вот теперь другое дело! Лица осуждённых были видны как на расстоянии вытянутой руки.
   Несмотря на свой относительно небольшой срок работы в колонии, этих двоих Макар знал хорошо. Оба они были на виду и каждый по своему авторитетными. Один – недавно прибывший в колонию Вано Ломидзе – своим поведением и разговорами всячески давал понять, что скоро официально станет «вором в законе», что где-то решение уже принято и, когда в зону придёт «прогон», придётся Могулу уступить место «смотрящего» ему. Могул, при всём его авторитете, «вором» не являлся.
   Эту информацию Макару недавно довёл до сведения Ткачёв. При этом он высказал опасение, как бы не получилась массовая резня. Могул просто так свой «портфель» не уступит. Вокруг него сформировалась группировка из «авторитетов» и «торпед», то есть физически крепких зеков, используемых при силовых конфликтах. Да и администрацию он вполне устраивает. Привыкли к нему. Большинство мелких конфликтов он сам решает, не надо оперативникам напрягаться лишний раз. И решает справедливо, бескровно. За беспредел наказывает жёстко, но жалоб не было.
   Собеседником Ломидзе был осуждённый Широбоких (он же «Широбора»), бригадир восьмой разделочной бригады. Криминальным авторитетом он быть не мог «по понятиям», так как занимал «сучью» должность бригадира. Про него ходила легенда, что по прибытию в колонию на вопрос начальника:
   - Профессия?
   Он ответил:
   - Бригадир.
   Начальник посмеялся и спросил:
   - А работать-то будешь?
   - А куда они нах… денутся?
   Широбора имел огромный авторитет среди зеков, с его мнением считались даже признанные авторитеты. Последние тридцать лет он ни одного дня не был на свободе. То есть, как сел в несовершеннолетнем возрасте, так ни разу не освобождался. Трижды он добавлял себе срок за убийство таких же зеков и причинение им тяжких телесных повреждений. Макар проводил с ним ознакомительную беседу и отметил для себя, как этот человек отстал от жизни. Он ни разу не смотрел телевизор. Жизнь на свободе он представлял по сороковым – пятидесятым годам. До конца очередного срока Широборе оставалось около семи лет. Как он будет жить на свободе, он даже не задумывался.
   - Интересно, что может быть общего у таких разных людей? – пробормотал Макар. Широбоких жил в открытой зоне, а вот Ломидзе должен быть в камере барака. Похоже, со съёма задержался. Наверняка солдат-контролёр в бараке – грузин. Договорился.
   Макар уже потянулся к трубке телефона, чтобы дать команду дежурному, но тут вспомнил про «хитрый» микрофон.
   «Расстояние здесь около сотни метров, - подумал он, - вот и проверим». Убрав в сейф фотоаппаратуру, он достал изобретение киномеханика.
   На столе стоял магнитофон «Комета», который в дневное время создавал музыкальный фон, не мешающий работе и без которого не обходились все пьянки в этом кабинете в вечернее время. Макар быстро воткнул в гнездо нужный разъём, включил магнитофон на запись и поставил на паузу. Затем встал на стул, открыл форточку, высунул микрофон и направил его на тусующихся зеков.
   Из магнитофона послышался шум и свист. Макар пошевелил прибором, вылавливая нужное направление. И вдруг услышал знакомый хриплый голос Широборы:
   - Даже и не мечтай!
   Голос сменился треском. Макар немного довернул микрофон и опять поймал тот же голос:
   - У этой Ани – медички муж работает кумом в соседней зоне. Если он узнает, что к ней подкатывает какой-то зек, знаешь, где ты будешь?
   - Так он же не в нашей зоне, - второй голос был незнакомый, молодой и с характерным кавказским акцентом.
   - Какая разница. Он скажет нашим кумовьям, они тебя прессанут. Слышал, что у нас старший кум чемпион Союза по самбо? Имей в виду.
   - Жаль, хорошая баба. Знаешь, как петухи уже надоели!
   - А мне, думаешь, не надоели за тридцать с лишним годов? Я за это время пробовал только кедровок, да и то всего три раза. Слушай, - Широбора замялся, как бы сомневаясь, говорить или нет, - короче, я тут договорился с Пашей, ну, ты его не знаешь, на лесовозе работает. Не этой ночью, а следующей он к нам кедровку забросит. Она сейчас на Ужме подрабатывает. Это поселение тут недалеко. Страшная грязная, говорит, но – баба. Так что можешь подойти послезавтра.
   - Ух ты! Настоящий баба! Канэшна подойду, - Ломидзе от волнения стал говорить с ещё большим акцентом.
   - Только ты это… смотри, базар между нами. У меня ещё никто из бригадников не знает. Вообще, никто в зоне не знает. Тебе первому сказал. Сам понимаешь, узнают – вся биржа сбежится.
   - Канэшна, я – могила!
   Тут из магнитофона послышалось звонкое чириканье, явно птичье. Как Макар не шевелил микрофоном, - птицы заглушали все звуки. Что за чёрт! – Макар присмотрелся. Лампочкой на столбе напротив третьего корпуса хорошо освещался пятачок на трапе, где копошилась стайка мелких птичек, скорее всего - воробьёв. Часть птиц сидела на электрическом проводе возле столба. Именно они могли создать такой фон.
   Макар снял трубку внутреннего телефона.
   - Слушаю, - услышал он голос дежурного.
   - Володя, соедини меня с третьим корпусом.
   Услышав голос солдата – контролёра третьего корпуса, Макар попросил позвать к телефону дневального.
   - Слушай, Капустин, не в службу, а в дружбу, выйди из корпуса, прогони птиц за дверью, на земле и на проводах. И сразу – назад. Только не спрашивай, зачем, потом расскажу.
   - Хорошо, начальник, - голос дневального был сильно озадачен. Таких непонятных команд ему ещё никогда не давали.
   Макар увидел, как распахнулась дверь барака, вышедший дневальный замахал руками на птиц. Те конечно улетели. Дневальный растерянно огляделся и вернулся в барак.
   Макар собрался занять позицию у форточки, но увидел, что заинтересовавшие его зеки уже разошлись.
   «Хорошая техника», - Макар с уважением подумал об изобретении киномеханика, - «надо будет его дополнительно поощрить.
   Теперь надо было подумать, как грамотно распорядиться полученной информацией. Изначально в подслушанном разговоре речь шла о медсестре Анне Филоновой, муж которой работал опером в соседней колонии. Макар усмехнулся, представив реакцию Гены Филонова, если бы тот узнал, что к его красавице жене клеится какой-то рецидивист. У Гены первый разряд по боксу.
   «Кедровками» называли проституток, которых изредка забрасывали на рабочие объекты. По рассказам бывалых сотрудников, когда таких вылавливали, на них страшно было смотреть: грязные, вонючие, в каком-то тряпье. И главное – не знали, что с ними делать. Арестовать, привлекать к какой-нибудь ответственности не за что. Нет такой статьи. Посадить её на самолёт, чтобы улетела из посёлка – у неё нет ни денег, ни документов. Просто выгнать – где гарантия, что она ночью обратно не вернётся?
   Присутствие на объекте женщины, даже такой, неизбежно приведёт к конфликтам среди желающих ей попользоваться. Всегда найдётся такой, кто считает себя выше других в зековской иерархии, а значит, имеющим право на внеочередное обслуживание.
   Из подслушанного разговора Макар сделал вывод, что эти двое знают друг друга давно, видимо пересекались на других зонах.
   Как использовать полученную информацию с максимальной пользой? Устроить засаду, чтобы «кедровка» не попала по назначению? Это самое простое. Но тут проблема. Допустим, задержали её в два часа ночи. А дальше что с ней делать? Отпускать? Она же обратно пойдёт в бригаду. Сидеть с ней до утра в кабинете? Развлекать её, анекдоты рассказывать? А потом, не выспавшись, целый день работать? Как-то не интересно.
   Макар задумался. Если учесть, что информацией в зоне владеют только двое… И тут его осенило.

                Раскороновка

   А что, если вызвать одного из них на беседу в оперчасть, причём так, чтобы об этом все знали? Поговорить о чём-нибудь немного и отпустить? А потом другому дать знать, что нам известно о «кедровке». Тогда другой будет уверен, что первый проболтался, а фактически сдал операм секретную информацию. И репутация у первого будет подмочена. Вот и раскороновка.
   Кому из двоих нужно подмочить репутацию, Макар не раздумывал ни секунды. Ломидзе с его амбициями в ближайшее время мог резко обострить ситуацию в зоне.
   Приняв решение, Макар не стал ни с кем советоваться, не хотел рассказывать начальству о «хитром» микрофоне, во избежание утечки информации о нём. Пусть зеки как можно дольше остаются в неведении.
   От первоначальных планов пришлось отказаться. Макар направился в четвёртый корпус, где содержался Ломидзе.
   Здесь в кабинете начальника отряда расположились две женщины из бухгалтерии. Перегородив столом входную дверь в кабинет, они сидели внутри за эти столом и, разложив бумаги, проводили сверку по зарплате. Командовал парадом начальник отряда капитан Иван Барышников – здоровенный невозмутимый пофигист по кличке «Ваня трын-трава». Он расхаживал по коридору и следил, чтобы возле стола толпились не больше пяти человек.
   Возле стола находилась очередная пятёрка. Зеки воспринимали сам процесс сверки как развлечение, возможность пообщаться лишний раз с женщинами, пытались острить и даже флиртовать.
   Увидев начальника оперчасти, зеки притихли, настороженно косясь в его сторону.
   «Отлично» - подумал Макар, - «чем больше свидетелей, тем лучше».
   - Выпусти ко мне в кабинет осуждённого Ломидзе из четвёртой камеры, ; сказал он солдату-контролёру явно грузинской национальности громко и чётко, чтобы зекам было хорошо слышно.
   Дневальный четвёртого корпуса уже услужливо открывал дверь с надписью «оперчасть».
   Стоя возле открытой двери, Макар наблюдал, как контролёр открыл дверь в четвёртую камеру, крикнул: «Ломидзе, оперчасть вызывает»,вывел оттуда Ломидзе и показал ему на поджидающего Макара.
   Проходя мимо толпившихся осуждённых, Ломидзе вытянул шею, пытаясь рассмотреть женщин, но капитан Барышников подтолкнул его в спину, придав ускорение.
   - Присаживайся, - Макар указал Ломидзе на стул, прибитый к полу, сам сел за стол напротив, - расскажи мне, за что ты срок отбываешь?
   - Сто сорок четвёртая, начальник, кража.
   - Это я знаю, приговор читал, но там мало, меня интересуют подробности, - Макар действительно знакомился с делом Ломидзе по прибытию его в колонию и помнил приговор, - ты совершил квартирную кражу. В приговоре не написано, какая была подготовка, как дверь открыл и другие детали. Тебе-то сейчас какая разница, всё равно уже сидишь за это.
   - А для чего тебе, начальник, - насторожился Ломидзе.
   - Раз спрашиваю, значит – надо, - строго ответил Макар, - или думаешь, мне тут заняться нечем? Может, ты чего-то боишься?
   - Да нет, - Ломидзе пожал плечами, - там вообще случайно получилось. Кража действительно готовилась, но не эта. Я вычислил квартиру Фан Фаныча, - ну, это мы так больших начальников называем. Этот в торге работал. Месяц за ним наблюдал. У него машина своя, одевается богато, жена вся в золоте. Значит, и хата должна быть не пустая. Узнал, когда он в отпуск уедет, ключи подобрал. Проверил, квартира на сигнализацию не ставилась. Короче, они с женой укатили в отпуск, я – туда. Открыл дверь, а в квартире голяк! Представляешь, начальник, шкафы пустые, только старые тряпки, посуда – одна ерунда, серебром и не пахнет. Телевизора, магнитофона – ничего нет. Всё куда-то вывез, сука. Расстроился я, вышел из этой квартиры и позвонил в другую – напротив. Там никто не ответил. Я ногой дверь выбил, собрал, что было ценного и в двух чемоданах вынес. Чисто наудачу. Но, ничё – пропёрло. Вышел из дома, тормознул такси и отвёз всё к барыге. Через три дня пришёл за деньгами, а там меня и приняли. Барыга сдал, козёл.
   Макар украдкой взглянул на часы. Достаточно.
   - Ну, вот теперь всё ясно, - сказал он, вставая, - а то какие-то непонятки были. Не буду больше задерживать.
   Когда Ломидзе выходил из кабинета, даже его спина выражала недоумение, зачем вызывал? Макар подумал, что ему сложно будет объяснить в камере причину вызова.
   Теперь оставалось намекнуть Широбоких, что оперчасть знает о «кедровке».
   На следующий день во время съёма Макар подозвал к себе бригадира:
   - Ты знаешь, Широбоких, что означает слово «сутенёр»?
   Бригадир наморщил лоб, вспоминая, потом заулыбался:
   - Так это ж тот, кто бл…, извиняюсь, бабами гулящими торгует, проститутками. А чего это ты, начальник, именно у меня спрашиваешь? Я с малолетки сижу, баб голых только на фотографиях видел и то мало.
   - А это я к тому, что за проституцию у нас не наказывают, нет такой статьи, а вот за сводничество статья имеется. Сутенёр – он сводник и есть. Сколько тебе осталось до конца срока?
   - Семь лет с месяцами, начальник, что-то я не пойму…
   - А тут и понимать нечего. Если не хочешь ещё годика три добавить, по статье позорной, то подумай, надо тебе это или нет.
   - Не пойму я, к чему ты это, начальник?
   - К тому, - Макар повысил голос, - что нам надоело кедровок с биржи вытаскивать, а потом голову ломать, что с ними делать. Одному  - двум сутенёрам срок добавим, может, другие задумаются. Я всё сказал.
   Макар развернулся и быстро пошёл в сторону штаба. Широбора остался стоять с разинутым ртом.
   Утром Ломидзе на развод не вышел. На разборе отказчиков от работы заявил, что у него в зоне много врагов, и его надо этапировать в другую колонию. До решения вопроса он самоизолируется, то есть будет сидеть в Шизо.
   Агент из окружения «смотрящего» Могула сообщил:
«Вчера вечером в секцию к Могулу пришёл бригадир Широбора и заявил, что «Вано» сотрудничает с оперчастью, так как старший кум оказался в курсе разговора, о котором знали только два человека. Широбора уточнил, оказывается, вчера вечером грузина вызывали в кабинет оперчасти. Могул заинтересовался информацией. Вечером перед отбоем Могул вместе с Широборой и двумя «торпедами» зашёл в камеру, где содержится Ломидзе. Контролёр их пропустил за взятку. В камере Широбора бросил грузину предъяву. В хате несколько человек подтвердили, что Вано был у кума. Тот отпирался, говорил, что кум его вызывал по краже, за которую он сейчас сидит. Ему никто не поверил, так как оперчасть никогда не интересовали те дела, за которые уже отбывают срок. Могул сказал ему, чтобы дёргал с этой зоны и ушёл».
   Макар рассказал Ткачёву о проведённой им оперативной комбинации с целью раскороновки нежелательного авторитета. Только про микрофон направленного действия промолчал. Поразмыслив, Макар сообразил, что если засветить «хитрый» микрофон перед оперативным начальством, то «наверху» захотят распространить положительный опыт. Затребуют сначала сам прибор, затем – схему, наклепают таких же приборов. В результате через несколько месяцев зекам неизбежно уйдёт информация, что у оперативников есть возможность подслушивать разговоры на расстоянии. И получение информации таким способом сразу усложнится.
   Поэтому  Макар сказал Ткачёву, что агент «Угрюмый» случайно оказался за забором, когда с другой стороны говорили о «кедровке».
   - Молодец! – Ткачёв не скрывал радости, - ловко ты использовал информацию. Классическая «раскороновка». Не забудь в отчётах расписать. А я тут голову ломаю, как от Ломидзе избавиться. Понимаешь, если его просто отправить в другую колонию, он будет везде кричать, что Могул его испугался и подключил ментов. А это – пятно на репутацию нашего смотрящего и, скорее всего, разборки в будущем. А так – он сам уезжает с подмоченной репутацией. Да ещё как подмоченной!

                Вторая раскороновка

   Этап должен был уйти во второй половине апреля. Это на родине Макара в конце апреля погода уже, как правило, летняя. А здесь, на севере необъятной страны, весна только начинается. Огромные горы снега, сформировавшиеся за долгую зиму на обочинах дорог, начинают чернеть и медленно оседать. На самих дорогах появляются небольшие лужи, замерзающие ночью, но упрямо появляющиеся на следующий день в ещё большем  размере. Ледовые переправы через реки, специально намороженные в начале зимы, пока ещё держали тяжёлые лесовозы, но срок их жизни катастрофически уменьшался, приближаясь к закономерному финалу. Верой и правдой прослужившие великой цели – выполнению плана, каждую весну их в начале ледохода взрывали во избежание заторов.
   Намечающийся этап должен быть последним зимним, так сказать – сухопутным, зеков перевозили зимой на автозаках. Следующий будет по реке после ледохода на спецбарже.
   Дата этапа держалась в секрете от осуждённых, чтобы создать проблемы тюремной почте. Автозаки обычно прибывают днём, когда основная масса осуждённых находится на работе. Убывающих осуждённых тщательно обыскивали, после чего они в специальном загоне дожидались посадки на транспортное средство.
   Прибывающих осуждённых после обыска помещали в штрафной первый корпус, где они дожидались распределения начальником колонии. А убывающие в это время грузились в спецтранспорт и уезжали.
   Но в этот раз сюрприз не удался. Автозаки прибыли с поломкой. Один из них буксировал второго. Как оказалось, в одном накрылась коробка передач. Проблема решаемая – в автомастерских при колонии, заточенных на ремонт именно Уралов (а прибывшие автозаки были такой же вездеходной модели, как и местные лесовозы), зеки – автослесари могли за сутки разобрать автомобиль до винтика и обратно собрать. Но даже простая замена коробки передач на другую, не говоря уже о её капитальном ремонте, требовала определённого времени.
   Как ни старайся, а ремонт продлится до конца светового дня, а ездить в ночное время автозакам запрещалось по инструкции.
   Поэтому начальник колонии принял решение: прибывших зеков распределить сразу с колёс, без предварительной фильтрации оперчастью, а убывающих пассажиров, дабы второй раз не заморачиваться с обыском, поместить в Шизо до утра на общих основаниях, то есть кормить по общей норме, а не по штрафной, и разрешить курение в камерах.
   Зеки, прибывшие вечером с работы, быстро просекли ситуацию. Грех было не попытаться воспользоваться открывшимися возможностями.
   Могул написал насколько писем «смотрящим» в других колониях на разные темы. Но почти во всех письмах упоминался «косяк», который «упорол» Вано Ломидзе. Практически доказанное его сотрудничество с администрацией и его самоизоляция, ставили крест на дальнейшей карьере Ломидзе как криминального авторитета. Чего Могул и добивался, избавляясь от конкурента.
   Такие письма писались на небольших клочках бумаги мелким, но разборчивым почерком. Затем бумажка сворачивалась в небольшой компактный комок и герметически запаивалась в полиэтиленовую плёнку при помощи спички, чтобы исключить попадание внутрь воздуха и влаги. С этого момента письмо называлось «малява». Чтобы «малява» не попала в  руки любопытным представителям администрации, и не была обнаружена во время обыска, капсула с письмом проглатывалась. Задачей человека, которому поручалась доставка «малявы», было не упустить момент её выхода из организма естественным путём, промыть, распаковать и доставить адресату.
   «Малявы» к осуждённым, отобранным на этап и находившимся в первом корпусе, могли попасть только очень ограниченным способом.
   Штрафной корпус №1 находился на отшибе в углу жилой зоны, был окружён «локалками» - дополнительными заборами из арматуры. Пройти в корпус можно было только по огороженному такими же стенами коридору, что начинался от дежурной комнаты и хорошо просматривался оттуда.
   Посторонний человек войти в штрафной корпус никак  не мог. Единственными каналами, через которые можно было попытаться хоть что-то передать, были  дневальный первого корпуса и доставщики пищи. Еда для штрафников привозилась из общего котла, раздавал её повар – «баландёр» в присутствии контролёра. Чтобы передать «маляву», «баландёр» должен был не «запалиться» при  личном обыске у входа в барак, затем ухитриться на глазах у контролёра незаметно отдать её нужному человеку. Что было само по себе очень сложно. Ещё можно было подкупить контролёра. Но продажных прапорщиков быстро вычисляли оперативники, такие безжалостно увольнялись из органов.
   Дневальный первого корпуса иногда (очень редко) мог самостоятельно выйти из барака, но не дальше дежурной комнаты. Для решения каких-нибудь хозяйственных вопросов. Но в этом случае при выходе из барака и при возвращении его обязательно должны были обыскивать контролёры.
   Дневальный штрафного изолятора это самая «сучья» из всех сучьих должностей в любой колонии. Его ненавидели всей зоной. Поэтому на этом месте работал, как правило, полный отморозок, который сам был заинтересован в том, чтобы из корпуса не выходить без сопровождения кого-либо в погонах.
   Несмотря на это зеки были вынуждены общаться со «шнырём» изолятора, чтобы «подогреть» попавших туда за нарушения своих друзей, передать им сигареты, чай, что-то из продуктов, чтобы хоть как-то облегчить полученное наказание.
   Дневальный за определённую мзду иногда передавал «гревы», увязывая этот вопрос с контролёрами, иногда «палил», делая вид, что нашли и отобрали, а фактически присваивая себе, поделившись с теми же контролёрами.
   Работающий на этой неблагодарной должности в настоящее время осуждённый Мухин, кличка  «Муха», он же агент «Атос», ухитрялся лавировать так, чтобы были довольны все стороны. Весь поток «малявок» он ухитрялся пропускать через личную цензуру. Получив запаянную капсулу для передачи конкретному человеку, Мухин заскакивал в свою каморку, распечатывал её, переписывал, копию оставлял себе, оригинал опять запечатывал, запаивал спичкой и только после этого отдавал нужному человеку.
   Когда Макар вечером перед отбоем зашёл в штрафной корпус, «Атос» выложил перед ним четыре записки. Причём три из них были написаны его почерком, а одно являлось оригиналом. Оригинал предназначался вору «Ласточке», находившемуся в головной колонии при Управлении.
   - Не боишься, что тебе голову за это оторвут? - Макар удивлённо посмотрел на шныря, - малява-то вору шла. За это спросят.
   - Не боюсь, - Мухин небрежно махнул рукой, - тут, начальник, такая ситуация. Мне её в дверях нашего барака передал комендант зоны. Он пришёл с баландёрами, с понтом что-то проверить ему надо, типа – правильно ли они хавчик раздают. Его дальше дверей не пустили, но он стоял и смотрел, пока я не передал маляву Шахтёру, тот её должен передать Ласточке. И я на глазах у коменданта её и передал Шахтёру.
   - А как же… - Макар показал на записку, лежавшую на столе.
   - Очень просто, - лицо у Мухина было довольным как у кота, обожравшегося сметаны, - у меня в кармане на всякий случай была заготовлена похожая малява, только пустышка, чистый листок без текста. Упакован также. А положить в карман одну и вынуть другую – что может быть проще? Пусть там потом Шахтёр вору объясняет, куда буквы исчезли. Комендант своими глазами видел, как я маляву ему передал, никуда не заходил. Если что – подтвердит.
   На следующий день после развода к воротам проходного шлюза подкатили восстановленные автозаки. Этап уже вывели из первого корпуса. Зеки под присмотром нескольких прапорщиков и ДПНК толпились на площадке возле дежурной комнаты.
   Макар, стоя возле окна в кабинете оперчасти, разглядывал отъезжающих с высоты второго этажа. Прижавшись спиной к стене здания дежурки, на корточках сидел Шахтёр, убывающий на лечение в больницу из-за обострившегося туберкулёза. Даже по тому, как он важно и снисходительно, с каким-то высокомерием, поглядывал на своих товарищей по этапу, можно было догадаться, что ему поручена очень важная миссия.
   Макар усмехнулся. Ещё бы! Воровскую «маляву» везёт в желудке! Рассчитывает на этом свой авторитет приподнять повыше. Ну-ну! Макар даже заулыбался, представив, как жёстко тому предстоит обломаться.
   Вошедший в кабинет Ткачёв, удивлённо уставился на Макара:
   - Ты чего такой счастливый? Есть чему порадоваться?
   - Да вот, смотрю на Шахтёра и балдею.
   Ткачёв подошёл к окну и взглянул на этап:
   - А-а-а! Шахтёр… мразь ещё та! А что с ним не так?
   - Да всё не так, - Макар вкратце рассказал про аферу агента «Атос», достал и выложил на стол четыре записки, - вот эта – оригинал, остальные  - копии.
   - Вижу. Здесь почерк Могула. Всё правильно сделал. Кстати, можешь сразу отметить себе ещё одну раскороновку. Шахтёр уже никогда авторитетом не станет. Если его за этот косяк вообще не опустят на пересылке.

                Точковка
 
  В апреле, когда весна с каждым днём всё решительнее напоминала о своих правах суровой местной северной природе, Макар услышал новое для себя слово «точковка». Как оказалось, это слово обозначало проверку наличия древесины в разделочных бригадах.
   Всю зиму распиленная на эстакадах и раскатанная по штабелям древесина вывозилась тракторами на лёд, который для этой цели специально намораживали на реке, не доверяя природе. Потом оставалось дождаться, когда лёд растает, и крепко связанные проволокой пучки брёвен окажутся в воде. Чтобы их не унесло ледоходом, связанные в плоты пучки крепились прочными стальными тросами к вбитым в землю на берегу толстым брёвнам.
    В каждой разделочной бригаде имелся собственный разметчик, он же учётчик, который, в отличие от основной массы осуждённых, не катал брёвна с эстакады на штабель, а при помощи специального молоточка выбивал на торце каждого бревна в штабеле римские цифры, означавшие диаметр бревна. При помощи простого арифметического действия – умножения диаметра на длину – вычислялась кубатура. От кубатуры зависела и зарплата осуждённых, и выполнение плана колонией, а этот показатель в работе с некоторого времени стал основным, потеснив такие показатели, как политико-воспитательная и оперативно-режимная работа.
   Сведения о наработанной кубатуре бригадиры и мастера ежедневно подавали в бухгалтерию, где всё это обрабатывалось и систематизировалось. Но так как осуждённым на слово верить было не принято, бухгалтерия периодически выходила на объект с проверкой. К бухгалтерии подключали сотрудников спецчасти, канцелярии, плановиков, - то есть весь женский персонал.
   Отправлять женщин на объект без сопровождения категорически запрещалось, поэтому их во время этой акции сопровождали сотрудники в погонах.
   Термин «точковка» произошёл от слова «точка».  На листке бумаги сверху вниз сначала писали все возможные диаметры от меньшего к большему. Затем каждое бревно в штабеле отмечалось точкой, напротив нужного диаметра. Первые четыре бревна каждого диаметра образовывали квадрат из четырёх точек. Следующие четыре – линии, соединяющие эти точки. И затем  - две линии по диагонали. Итого – десять. Потом начинали рисовать следующий десяток. И так далее. Общий результат подсчитывался десятками. Удобно и просто, как всё гениальное.
   Женщины ходили вдоль штабеля вместе с учётчиком, который диктовал размеры диаметров по порядку, и ставили точки. При сомнении они всегда могли проверить правильность отмеченных цифрами диаметров. Линейка была у разметчика при себе.
   Обычно для скорости в одну бригаду направляли двух женщин. Роль второго разметчика выполнял бригадир. Сотрудник в погонах скучал в это время наверху штабеля или прохаживался по эстакаде, не выпуская из поля зрения женщин.
   Макару, в его первый выход на подобное мероприятие, досталось охранять двух женщин, Ольгу Холодкову – секретаря начальника колонии и Татьяну Калугину из бухгалтерии. Обе были замужем, имели по двое детей, обе молодые – двадцать шесть – двадцать восемь лет и обе симпатичные. И обе, по слухам, в разное время были любовницами бывшего начальника оперчасти Буренкова.
   По дороге на биржу женщины во всю флиртовали с Макаром, строили глазки, всячески пытались его смутить, задавая провокационные вопросы об интимной жизни с Ларисой. Им даже удалось его вогнать в краску, что вызвало у них особый восторг и дружный смех.
   Бригада им досталась самая дальняя, где бригадиром был Широбоких. Он сам и лазил между штабелями, выкрикивая Ольге цифры. Татьяна вместе с бригадным разметчиком «точковала» соседний штабель.
   Макар прохаживался по эстакаде от одного штабеля к другому, поглядывая на женщин и щурясь от яркого весеннего солнца. Осуждённые бригады, в связи с отсутствием леса на эстакаде, занимались своими делами. Двое кололи дрова возле бригадной будки, остальные отдыхали внутри. Чем они там занимались, Макар не видел. Может, анекдоты травили, может, в карты играли, а может, просто отсыпались, пока есть возможность.
   Всё бы ничего, да вот дующий от реки ветер оказался довольно-таки прохладным, казалось, что продувал насквозь. Макар уже через час продрог в своей шинели.
   С завистью посмотрев на видневшегося в ста метрах на вышке солдата, укутанного в тулуп, Макар крикнул Ольге:
   - Вы там не замёрзли, случайно?
   - Сейчас этот штабель добьём, начальник, - ответил за неё Широбора, - и пойдём в будку греться. Тут ровно половина останется.
   Шагнув через порог в избушку, Макар остановился, привыкая к полумраку. Посредине большого квадратного помещения располагался длинный дощатый стол с лавками по бокам. Вдоль стен также тянулись лавки, сколоченные из досок. Освещалось помещение через два окна напротив друг друга со встроенными решётками. Характерный зоновский запах забивался техническими запахами машинного масла и бензина. Макар отметил стоявшую в углу электропилу и большое количество инструмента: багры, топоры, кувалда, лопаты, ломы.
   Когда, вслед за Макаром, в помещение вошли две женщины, притихшие бригадники оживились, заулыбались.
   - Ого! Какие гости у нас! – радостно объявил высокий бригадник в полосатых штанах и белой нательной рубахе.
    - Проходите, девушки, раздевайтесь, у нас здесь жарко, - послышалось из тёмного угла. Несколько человек захихикали.
   - Ага, сейчас разденемся догола, - буркнула Ольга, - размечтались.
  Её слова вызвали ещё большее оживление.
   - А что, неплохо было бы, - высказал общее мнение тот же голос из угла.
   - А ну, тихо! – вошедший последним бригадир, закрыл за собой дверь, - распустили языки. Осторожней с шутками, - пройдя вперёд, он распахнул дверь в отгороженный стеной из неструганных досок кабинет бригадира, - проходите, сейчас чай горячий сделаем. Паша!
   - Чай готов, - один из зеков, видимо повар, снял с печки большой металлический чайник.
   В бригадирской было намного чище, чем в самом доме. Даже грубо сколоченный небольшой стол был накрыт зелёной клеёнкой с узорами. На стене висели две картины: гравюра с изображением Есенина и пейзаж. Присмотревшись, Макар сообразил, что на картине был изображён вид от бригадной будки на реку, только в летнее время. Поневоле засмотревшись на картину, он поразился, с какой точностью были выписаны мелкие детали.
   - Хорошая работа, - он кивнул на картину, - кто-то из твоих бригадников рисует?
   Широбоких немного помедлил с ответом:
    - Карзубого работа. Откинулся в прошлом году. Говорят, опять уже сел. Может, снова к нам привезут. Да это что, начальник, он тут как-то для смеха на столе трёшку нарисовал, так у меня её несколько раз стянуть пытались.
   Макар представил, как это выглядело, и засмеялся. Женщины тоже его поддержали. Широбоких разлил чай в непонятно как оказавшиеся здесь гранёные стаканы.
   - А воду для чая из реки берёте? – Ольга подозрительно присматривалась к стакану, который держала в руках, грея ладони.
   - Обижаете, - Широбора удивлённо посмотрел на неё, - здесь же водокачка на бирже, скважина своя. Вода здесь, говорят, даже лучше, чем у вас в посёлке.
   - Так она же далеко от вашей бригады, - удивилась Татьяна.
   - Ничё. Наш повар Паша за день два-три раза туда успевает сгонять, - Широбоких засмеялся, - а то пузо отъел на казённых харчах.
  В дверь бригадирской комнаты постучали и сразу заглянул какой-то невысокий зек с испуганными глазами:
   - Витя, выйди на минутку, базар срочный.
   - Я сейчас, - бригадир вышел.
   - А у меня, кстати, конфеты есть, - Татьяна достала из кармана горсть карамелек.
   Макар сделал пару глотков горячего чая и зажмурился от удовольствия, чувствуя, как блаженное тепло растекается изнутри по телу.
   - Начальник, выйди на минутку, тут дело такое… - Широбоких приоткрыл дверь, вид у него был встревоженный.
   Макар, чувствуя, что назревает какая-то неприятность, вышел, настороженно оглядел комнату. Здесь ничего не изменилось. Бригадир быстрым шагом направился к выходу. Макар растерянно замер у входа в бригадирскую.
   - Не боись, начальник, здесь никто твоих барышень не обидит, - кто-то как будто прочитал его мысли.
   - Надеюсь, - пробормотал Макар и вышел из дома на улицу.
   - Начальник, тут такая тема, - Широбоких настороженно глядел куда-то вдаль, - в двадцать восьмой бригаде есть такой Боча из блатных, его недавно вывели на биржу. Так-то он нормальный, но, когда выпьет, крышу срывает сразу после первой кружки браги. Короче, они там с утра бухнули, он, Стеша, Киря и ещё два чёрта, тех я не знаю, но, по ходу, все долбанутые. Боча стал высказывать идею, что, мол, можно зажать девок, что с тобой пришли. Типа они, с перепугу,  сами согласятся дать, никакого насилия не будет. А потом постесняются кому-то рассказывать, чтобы не позориться.
   - А меня они что, совсем не учитывают? – Макару даже не верилось, что кто-то может решиться на такое. Тем более, что Боча – Бочкарёв был из ближайшего окружения «смотрящего» Могула, считался серьёзным и влиятельным среди зеков. Его на объект не выводили, так как начальство понимало, что работать он не будет. Уговорил бригадир двадцать восьмой бригады. После того, как из его бригады убыли трое блатных, – которые все на «А», он стал чувствовать себя беззащитным, с ним перестали считаться бригадиры и другие зеки. Вот он и уговорил начальника колонии вывести на объект Бочкарёва по его бригаде.
   - Про тебя, начальник, тоже был базар, мол, самбист и так далее, но Боча сказал, что никакой самбист даже и не дёрнется, если против него будут пять человек с ножами и топорами, - Широбора замялся, - начальник, ты бы увёл девок от греха под солдатскую вышку. Против автомата они даже пьяные не решатся. Мне и другим заступаться не по понятиям. Бли-и-н, по ходу, опоздали!
   Макар оглянулся. Метрах в пятидесяти от них из-за соседней эстакады показалась группа зеков. Бочкарёва он сразу узнал, остальных не помнил.
   Макар метнулся в будку.
   - Девушки, быстро уходим!
   Ольга и Татьяна, увидев встревоженного Макара, сразу всё поняли. Ничего не спрашивая, они резко поднялись и, застёгивая на ходу полушубки, пошли к выходу под разочарованные возгласы бригадников.
   Выйдя из будки, Макар указал рукой на угловую вышку с солдатом:
   - Бегите туда и скажите ему, чтобы выстрелил в воздух. Только сюда пусть не стреляет, я сам разберусь.
   Женщины, увидав в десяти метрах подходившую компанию, мгновенно оценили их намерения и рванули к спасительной вышке.
   - Спасибо, что предупредил, - Макар кивнул Широборе, - ты иди в дом, я разберусь.
   Широбоких вошёл в сени и остановился за распахнутой дверь, невидимый с улицы.
   - Вы куда, красотки? – голос Бочкарёва звучал задорно и весело, он был абсолютно уверен, что добыча от его команды никуда не денется, - мы к вам в гости с подарками, а вы убегаете… непорядок.
   Макар окинул взглядом всю компанию. У Бочкарёва в правом рукаве бушлата явно что-то было, судя по тому, как он держал руку. Двое были с сучкорубными топорами на плечах. Это специальный топор, по форме напоминающий секиру с острозаточенным лезвием и длинной ручкой. Ещё у двоих были ножи. У одного он демонстративно висел на поясе в ножнах, хорошо был виден из распахнутого бушлата, у другого кончик рукоятки выглядывал из сапога.
   Судя по ухмыляющимся рожам, все пятеро хорошо поддали.
   Бочкарёв по комплекции был в два раза здоровее Макара и на голову выше. Набрав скорость, он шёл на капитана как танк, обманувшись его расслабленной позой.
   - Ты, начальник, не мешайся, а то…- он левой рукой хотел небрежно оттолкнуть с дороги офицера, как досадную помеху.
   Макар, как на тренировке, отработанным приёмом перехватил его руку, взял на излом, используя инерцию чужого тела и чужую руку как рычаг, слегка изменил ему направление движения. В результате резкого поворота с Бочкарёва слетела шапка и он стриженой головой с глухим стуком врезался в электрический столб.
   «Хоть бы череп выдержал!» - успел испугаться Макар. Боча, раскинув руки упал на спину возле столба и закатил глаза. Из рукава его бушлата вылетел нож с длинным лезвием.
   - Сзади! – из сеней послышался голос Широборы.
   Макар резко обернулся.
   Время замерло. Один из зеков держал над головой топор в богатырском размахе. И этот топор двигался по направлению к голове Макара. Второй «сучкорубщик», зайдя сбоку, пытался ударить горизонтально, целясь Макару в бок или спину. И здесь топор уже начал своё смертельное движение.
   Макар плавным движением вышел из зоны удара между двумя «сучкорубщиками» и «отпустил время».
   Горизонтальный удар достиг таки своей цели, но не той, на которую рассчитывал нападавший. Описав дугу и не встретив сопротивления, топор со всего размаха ударил в живот другому зеку, который бил, размахиваясь над головой. От удара тот выпустил своё оружие, и топор приземлился концом острого лезвия между ног лежавшего Бочкарёва, разрубив ему штаны в районе ширинки. Лежавшее тело дёрнулось и издало стон, полный животной боли.
   Макар сделал шаг вперёд и нанёс два точных отключающих удара рубщикам. Затем резко развернулся к оставшимся агрессорам.
   Один из них ловко выхватил нож из сапога и стал в стойку, широко расставив ноги и слегка согнув их в коленях, откинув руку с ножом в сторону. Второй, слегка замешкавшись, вытащил нож из ножен и повторил стойку первого.
   Устрашающий оскал на их лицах медленно сменился на растерянность, когда до них дошло, что первые трое вставать не собираются, а стоявший в расслабленной позе офицер, смотрит на них с усмешкой, как на расшалившихся котят.
   - В общем, так, - Макар говорил спокойно, не повышая голоса, - у вас два варианта. Первый – вы отдаёте ножи, и я вас отпускаю. Второй – вы нападаете, я отбираю холодное оружие и загоняю его вам в задницы. Во втором варианте вы после лечения получите дополнительный срок за нападение на сотрудника.
   Оба зека переглянулись и, не сговариваясь, рванули от Макара. Тот, не применяя сверхвозможности, легко догнал их и толкнул в спину каждого, придав ускорение. После того, как оба упали. Макар наступил одному ногой на шею и, показывая пальцем на поднявшего голову второго, проговорил:
   - Я же сказал, сдать оружие, а не унести его и спрятать. Не пытайтесь от меня убежать.
   - Твоя взяла, начальник, только шею отпусти, сломаешь, - прохрипел голос из-под ноги.
   Макар сделал шаг в сторону, скрестил руки на груди, наблюдая за агрессорами. Те медленно поднялись и бросили ножи к его ногам.
   - И ножны отстегните, - зачем они вам без ножей.
   Один зек послушно отстегнул ножны, другой вынул их из сапога и, испуганно поглядывая на Макара, бросил их к ножам.
   - Теперь назовите фамилии и номер бригады. Обманывать не советую, рожи ваши я всё равно запомнил. Со съёма оба добровольно идёте в Шизо, заслужили.
   Макар осторожно поднял ножи за кончики лезвий:
   - И ещё, орлы. Пальчики ваши на ножах остались. Если узнаю, что вы сегодня ещё что-то выпьете, изолятором не отделаетесь.
   Зеки представились и понуро побрели по линии УЖД.
   Со стороны вышки раздался одиночный выстрел из автомата. Макар вздрогнул от неожиданности, повернулся к вышке. Всё нормально, ствол автомата направлен вверх, женщины подходят к запретке под вышкой.
   Макар вернулся к будке. Двое «сучкорубов» лежали в отключке. Боча сидел на снегу, прижавшись спиной к столбу, зажав обе руки между ног, и стонал. Руки были в крови.
   Из будки вышел Широбоких с двумя бригадниками – поваром Пашей и осуждённым Крыловым (по совместительству  - агентом «Кержак», освещавшим Макару обстановку в восьмой бригаде). Настороженно озираясь, Широбоких подошёл к лежавшим без признаков жизни зекам и присмотрелся:
   - Начальник, а они, вообще, живы?
   - Очухаются минут через десять. А вот с Бочкарёвым похуже. Вот этот, - Макар пнул ногой одного из «сучкорубов», - топор упустил, и тот Боче между ног прилетел. Как бы мужское достоинство не повредилось.
   - Я всё видел, да и мужики, - Широбора кивнул на бригадников, - тоже видели. Этот чуть тебя не зарубил. Я не выдержал и крикнул: «Сзади!» А ты, начальник, ловкий. Как ты вывернулся!? Только что там стоял и вдруг, бац! И уже у них за спинами. А второй придурок первому топором с разворота по пузу, хрясь! Он ему брюхо не разрубил?
   Макар подошёл к зеку, перевернул его на спину, расстегнул бушлат и присвистнул:
   - Бушлат пробил насквозь, остальную одежду, пузо тоже зацепил, но, вроде, не глубоко. Вся рубаха в крови.
   Из-за эстакады соседней бригады выскочил ярко-жёлтый тепловоз, весь облепленный людьми в форме. Не успел он остановиться, как на землю спрыгнул Ткачёв, вслед за ним посыпались офицеры и прапорщики.
   - Что тут случилось? - Ткачёв запыхался от быстрого бега, - где женщины?
   - Да всё уже нормально. Этих троих надо в жилую зону отправить. Двоим врач нужен, а этот, - Макар указал рукой, - просто пьяный.
   - Это ты их так? – Ткачёв подошёл, присмотрелся, - кого я вижу! Бочкарёв! Что с ним?
   - Боже упаси, Михаил Иванович. Это они сами друг с другом что-то выясняли, - Макар одним глазом подмигнул Широборе, - Боча на топор упал неудачно, как бы кровью не истёк.
   - Чего стоим? – Ткачёв повернулся к Широбоких, за спиной у которого уже собралось человек пять бригадников, -  грузите этих на тепловоз. Женщины где?
   Макар показал рукой в сторону вышки. Женщины шли к ним, проваливаясь в рыхлом снегу. Отведя Ткачёва немного в сторону, Макар вкратце всё ему рассказал. Зам по РОР задумался на минуту, потом изрёк:
   - Уголовное дело никому не надо, ни нам, ни им. Пусть пишут, что сами передрались, а травмы получили по неосторожности, не умышленно. Вот ты и займёшься. Хотя нет. Боча же из двадцать восьмой. Кто из оперов её обслуживает?
   - Моргун.
   - Вот пусть и вынесет заключение по факту драки. Точковку-то закончить сможете?
   - Как женщины скажут. Мне без разницы.   На обратном пути обе они трещали без умолку, восхищаясь Макаром, как он,
   - Если что, я могу здесь двух прапорщиков оставить для усиления.
   Женщины, посовещавшись, решили проявить сознательность и закончить работу.
мол, легко справился с пятерыми здоровыми жуликами. Макар морщился, косясь на внимательно слушавших прапорщиков. Правдивая информация не вписывалась в задуманную официальную версию. Пришлось предупредить прапорщиков, чтобы держали языки за зубами. Те поклялись, но Макар сильно сомневался, что они будут молчать.
   В жилой зоне выяснилось, что у Бочкарёва повреждена мошонка и, скорее всего, одно яичко придётся удалить. Чтобы его отправить в больницу при Управлении, уже вызвали санитарный вертолёт.
   - Лучше бы ему их там оба отрезали, - прокомментировала новость Ольга, - и всё остальное до кучи, сколько страха мы натерпелись из-за этого козла.
   Во время съёма в «шмоналовке» Макар указал дежурному на двоих зеков:
   - Этих прямо в изолятор. Плохо вели себя на бирже. Постановление я сам выпишу, начальник подпишет.
   Макару пришлось ещё раз всё рассказать подробно о происшествии на бирже Шепелеву в присутствии Ткачёва. Посоветовавшись втроём, утвердились в мысли, что уголовное дело возбуждать не стоит, зачем создавать себе лишние проблемы.
   - Я уверен, что Могул их сам накажет, - сказал начальник колонии.
   По сообщениям агентуры, Могул, когда узнал о попытке изнасилования, пришёл в бешенство. От немедленной расправы Бочкарёва спасло только его экстренное убытие из колонии на лечение. Остальные четверо его подельников находились в Шизо. Когда до них дошло, что их ожидает по выходу в зону, все четверо написали заявление на имя начальника с просьбой отправить в другую колонию. Выходить из Шизо все категорически отказались.
   Информацию о том, что Коробов в одиночку расправился с пятёркой вооружённых рецидивистов, сохранить в тайне не получилось. Слишком много было свидетелей: трое зеков, две женщины, солдат на вышке. Уже к вечеру следующего дня про эту стычку знала вся зона, весь посёлок и солдаты воинской части. Бедная на события жизнь отдалённого посёлка получила новую пищу для обсуждения. Макар постоянно ощущал на себе восхищённые и завистливые взгляды.
   - Мне уже несколько баб рассказывали, что мой опять что-то отчебучил, - Лариса, подперев подбородок рукой, сидела за столом и, улыбаясь, смотрела, как Макар с аппетитом уплетает ужин. Интонацией она особенно выделила слово «мой», - ты там за женщин, говорят, заступился. Боюсь, как бы не увели у меня такого хорошего.
   - Да они замужем! – Макар чуть не подавился, - зачем им кого-то уводить?
   - Да я не об этих, - Лариса махнула рукой, - хотя и они обе на передок слабые. Не предлагали ещё рассчитаться? Да ладно, ладно, шучу я. Девки в посёлке с ума посходили, начиная со школьниц и кончая моими ровесницами. Только о тебе и говорят.  Некоторые своим парням тебя в пример ставят.
   - Ну, вот, мне ещё только малолеток не хватало, - Макар допил чай, встал из-за стола, подошёл и обнял Ларису за плечи, - ты меня вполне устраиваешь. Так что не забивай себе голову всякой ерундой.
 
                Маша

   В середине мая Макара вызвали в кадры.
   - Завтра летишь в Управление, - Иван Павлович выдал командировочное удостоверение, - командировка на два дня. Завтра утром вылетаешь, день там, на следующее утро – обратно.
   - А причина?
   - Какие-то дополнительные следственные действия по тройному убийству. Там ещё в оперотдел заглянешь. Обычно опера бланки секретных документов прихватывают. Сейчас иди в бухгалтерию, получишь требование на самолёт, туда и обратно.
   На этот раз полёт на «кукурузнике» оказался вполне терпимым. Практически не болтало, да и рейс был прямым без промежуточных посадок.
   В следственном отделе Управления Макар ещё раз дал показания по задержанию троих переодетых рецидивистов. Только теперь уже другому следователю. Дело передали в республиканскую прокуратуру по подследственности. Следователь – пожилой, невысокий, абсолютно лысый человек в больших очках – дотошно уточнял у Макара расстояние от двери до прилавка, в каких позах находились преступники и продавец и так далее.
   Макар даже вспотел от нагрузки. Казалось, допрос никогда не кончится. Спас телефонный звонок.
   - Да, у меня, - следователь  посмотрел на Макара, - ну, так быстро я не могу, - сказал он кому-то в трубку, - самое быстрое… хотя бы минут десять ещё.
   Положив трубку, следователь быстро дописал протокол и дал подписать Макару со словами:
   - Совсем работать не дают. Иди в оперотдел, там тебя срочно хотят видеть.
   Возле кабинета с надписью «оперотдел» стояли и разговаривали трое сотрудников этого отдела, хорошо знакомые Макару.
   - Привет, - Макар поздоровался со всеми за руку, - кто хотел меня видеть?
   - Там, в кабинете начальника отдела тебя ждут.
   Макар постучал в дверь и вошёл:
   - Разрешите?
   - Заходи, - услышал он знакомый голос и обалдел, за столом начальника отдела сидел подполковник Васильев. Больше в кабинете никого не было.
   - Здравия желаю, товарищ подполковник!
   Васильев вышел из-за стола, протянул руку, здороваясь:
   - Присаживайся. У меня времени в обрез, вертолёт дожидается. Поэтому, сразу к делу. Сколько тебе понадобится времени, чтобы отрастить волосы до плеч, ну, или хотя бы, чтобы было более-менее похоже на это?
   Макар растерялся. Когда-то после школы до призыва в армию он ходил с такими волосами – мода такая была. Эта мода и сейчас ещё действовала. Необходимость постоянно ходить в форме и занятия спортом ношению длинных волос не способствовали.
   - Месяца два-три. А как я буду ходить в форме с такими патлами?
   - Молодец, что не спрашиваешь, для чего это надо. Я поговорю с начальником Управления, и вопросы тебе задавать никто не будет. Собственно, тебе уже пора подстригаться. Вот ещё месяц потерпи. А там, возьмёшь отпуск – ещё месяц. Я думаю, хватит. Хотим тебя задействовать в одной оперативной комбинации. Видишь ли, если у человека длинные волосы, причём натуральные, не парик, он меньше похож на сотрудника силовых структур. А значит, меньше будет подозрений. В конце отпуска появишься у меня в кабинете, объясню детали. Адрес не забыл?
   - Нет, конечно.
   - Кстати, наслышан о твоих подвигах на 23 февраля, 8 марта, потом на бирже. Тебе прямо везёт с этим делом. Всегда оказываешься в центре интересных событий. Мне тут с таким восторгом рассказывали, как в тебя стреляли из автомата в упор и не попали, а потом снежками обстреливали с тем же результатом. Я уже ничему не удивляюсь, ты просто феномен какой-то. Я тут наехал немного на начальника Управления. За нейтрализацию одуревших солдат, тебя можно было к ордену представить. Он оправдывался, мол, войсковики не хотят скандал раздувать. Обошлось – и ладно. Но, денежную премию для тебя я из него всё-таки выбил. Деньги никому ещё не помешали. Зайдёшь в бухгалтерию, там уже, наверное, выписали. Получишь в кассе. Ну, всё. Бывай. Я побежал. Вертолёт ждёт.
   Немного ошарашенный свалившимися на него новостями, Макар шёл по коридору, выискивая дверь с надписью «бухгалтерия».
   Войдя в нужный кабинет, он был тут же обстрелян заинтересованными взглядами нескольких пар женских глаз.
   - Здравствуйте, девушки! – поприветствовал всех Макар, - говорят, мне тут премию выписали. Моя фамилия Коробов.
   - Подойдите сюда, молодой человек, - одна из «девушек» лет пятидесяти показала на стул возле своего стола, - присаживайтесь. Распишитесь здесь, здесь и ещё вот здесь.
   Макар всё подписал.
   - А теперь с этой ведомостью пройдите в кассу. Это соседняя дверь. Как выйдете из нашего кабинета, слева, там увидите.
   Макар встал, повернулся, чтобы выйти и замер. Перед ним стояла девушка ослепительной красоты и улыбалась. В первое мгновение в подсознании мелькнуло ощущение, что он эту девушку хорошо знает, любит, и его с ней связывают или связывали какие-то длительные отношения. За всю свою короткую жизнь Макар был влюблён только в свою одноклассницу Светку Метёлкину, первую красавицу школы. Хотя Светка и благосклонно относилась к его восхищённым взглядам, чувства эти взаимными назвать было нельзя. Там даже до поцелуев дело не дошло. Её явно интересовали ребята постарше.
   - Привет, - машинально сказал Макар, и чуть было не спросил: «А что ты тут делаешь?», имея в виду Светку, но в последнюю секунду сообразил, что это не она. Светка тоже была красавица, но совсем не похожа на эту. Девушка смотрела на Макара и улыбалась. При этом её глаза буквально светились от счастья.
   - Привет, - ответила она, - а вы меня помните?
   Макар присмотрелся. Кого-то она напоминала…, ну, конечно! Это лицо он видел несколько секунд, только тогда оно было опухшим от слёз, зарёванным, с потёкшей косметикой. Этой девушкой прикрывался взбесившийся солдат, стрелявший в него из автомата. Только теперь она выглядела совсем по-другому. В простом ситцевом платье до колен, плотно облегавшим точёную фигурку, с аккуратной причёской: короткая чёлка и прямые волосы до плеч, совсем немного косметики. И глаза, огромные голубые глаза, в которых искрились счастье и радость от встречи. В этих глазах можно было утонуть, как в огромных озёрах с голубой водой. Примерно это с Макаром и произошло.
   - Конечно, помню, - кое-как проговорил Макар мгновенно пересохшим ртом, - не успел только спросить, как вас зовут.
   - Маша меня зовут, - девушка засмеялась звонким хрустальным смехом, как будто колокольчики зазвенели. Она взяла Макара за руку, обернулась к замершим зрительницам и громко сказала, - девушки, это тот самый мой спаситель из Чиксы-озера. Это он из-за меня под пули пошёл!
   Макар смутился. Со всех сторон на них смотрели женщины с восхищением и завистью.
   - Пойдём со мной, - Маша решительно потянула его за руку на выход, - я должна показать вас папе.
   Только за дверью до Макара дошёл смысл её слов.
   - А кто у нас папа? – насторожился он.
   - Сейчас увидите, это рядом, - Маша крепко держала его за руку, увлекая за собой. Макар в глубине души и не возражал. Ему нравилось ощущение тёплой девичьей ладошки, охватывающей его запястье, нравился лёгкий цветочный аромат то ли мыла, то ли духов от её волос.
   Маша уверенно распахнула одну из дверей и втащила упирающегося Макара в кабинет. Он успел только прочитать на дверной табличке «заместитель начальника Управления…».
   Хозяином кабинета оказался зам. по РОР Управления полковник Стогов, который при их появлении вскочил из-за стола.
   - Какого хрена…, Маша, сколько раз тебе говорить, что надо стучаться. Мало ли кто может быть у меня в кабинете.
   - Папа, я его нашла! Вот мой спаситель! Ты уже несколько месяцев обещаешь выяснить, и всё тебе некогда. А он сам сегодня пришёл к нам в бухгалтерию.
   Макар усмехнулся про себя. Уж кто-кто, а Стогов по должности наверняка был в курсе событий злосчастного праздника в тот же день. В мельчайших подробностях. Тем более, с участием своей дочери. А вот по какой причине не захотел говорить своей дочери имя её спасителя – непонятно.
   Все эти мысли промелькнули в голове у Макара за доли секунды. Стогов, судя по всему, догадался, о чём он подумал.
   - Ну, садитесь за стол, раз пришли, поговорим, - он указал на стулья у приставного стола.
   Маша взглянула на Макара, хотела ещё что-то сказать, но удержалась, отодвинула ближайший стул и села. Макар сел рядом.
   - Во-первых, хочу поблагодарить тебя, капитан, за спасение моей дочери, - Стогов подошёл к вскочившему Макару и крепко пожал ему руку, - садись, не вскакивай. Во-вторых, я, конечно, знал с первого дня имя и фамилию твоего, Маша, спасителя.
   - Ну, папа! – теперь вскочила Маша, - знал и не сказал! Обманывал меня! Почему!?
   - Потому что по тебе сразу было видно, что ты влюбилась в своего спасителя, как говорится, с первого взгляда и готова, не задумываясь, выскочить за него замуж.
   - Папа! – Маша мгновенно покраснела, села и закрыла лицо руками.
   - Я хотел, чтобы прошло какое-то время, чтобы ты успокоилась, разобралась в своих чувствах…
   - Я разобралась. – Маша опустила руки. Из-под пушистых ресниц на Макара взглянули голубые глаза, наполненные такой любовью, что ни каких слов больше не требовалось.
   Макар растерялся. Он привык общаться с легкодоступными, безотказными женщинами. Привык к восхищённым, многообещающим взглядам девушек и женщин. Но тут было что-то другое, непривычное. Макар вдруг осознал, что он готов бесконечно смотреть на эту девушку, слушать её голос, вдыхать аромат её волос.
   - Понимаешь, Маша, - в его сознание с трудом пробился голос полковника, - любовь тогда приносить радость и счастье, когда это чувство взаимное. А ты спросила у Макара, любит ли он тебя? Может, у него есть другая девушка? Или, вообще, может, он уже женат?
   - А ты…, вы… женат? – взгляд у Маши стал испуганным.
   - Нет, не женат, - поспешно ответил Макар и покосился на полковника. Тот уже наверняка навёл справки и знает об отношениях с Ларисой. Стогов сидел с непроницаемым лицом.
   Макар глядел на Машу и понимал, что сейчас одним словом он может и смертельно обидеть её или обрадовать. Девчонка явно в него влюбилась.
   - Не полюбить Машу, - как бы размышляя вслух, медленно проговорил Макар, - это надо быть слепым, глухим или полным…(он хотел сказать «импотентом», но это слово в данной ситуации было бы слишком грубым, неуместным)… идиотом. Вопрос в том, что мы знакомы меньше часа. Тогда, в клубе, не в счёт. И хотим слёту решить чуть ли не самый главный вопрос в жизни. Я бы с удовольствием познакомился с Машей поближе. Хотелось бы пообщаться подольше, присмотреться друг к другу. Если, конечно, ты, Маша, не возражаешь.
   - Не возражаю, - торопливо ответила Маша, её глаза опять засияли.
   - Вот видишь, Маша, - вклинился Стогов, - какой умный человек твой избранник. Правильно рассуждает. Погуляйте, сходите в кино, познакомьтесь, вы ведь совсем друг друга не знаете.
   Стогов встал, прошёлся по кабинету, посмотрел со стороны, как два юных создания пожирают друг друга глазами, вздохнул и сказал:
   - Я бы, конечно, не возражал, чтобы у меня был такой зять. А что, парень видный, умный, решительный, такую карьеру сделал за короткое время. Я о таких случаях вообще никогда не слышал. Награды имеет, государственные. Но, скажу тебе честно, Макар, какой-то ты таинственный, а это как-то напрягает.
   Макар молча ждал продолжения.
   - Всё о тебе вроде бы выяснилось, - продолжил Стогов, - и досрочное получение званий, дважды за полгода, и награды. Вот только непонятно, что делает человек с такими способностями, чемпион СССР, в нашей дыре? Любому дураку понятно, что ты должен находиться в Москве или рядом, постоянно тренироваться, участвовать в бесконечных соревнованиях разного уровня. А ты здесь с уголовниками воюешь. Как-то всё это мелковато для твоего уровня. Ты сам-то как считаешь?
   - Чемпион СССР? – глаза у Маши округлились, - по чём?
   - По самбо, - машинально ответил Макар, лихорадочно думая, что ответить Стогову, - вы правы, товарищ полковник. Я здесь, конечно, не случайно оказался. Но рассказывать обо всём, что с этим связано, не имею права. Никому, даже вам. Одно только могу сказать. Я не засланный казачок. Ни за кем здесь не шпионю, никого не разрабатываю. Нужно было поработать какое-то время простым опером. Заодно набираюсь оперативного опыта.
   Конечно, за это время я пропустил уже несколько соревнований разного уровня, в которых мог бы участвовать и побеждать. Скажу вам по секрету, что я легко одержу победу в любом поединке по самбо, хоть на чемпионате мира. Самое сложное для меня в этих поединках – это не выиграть на первых секундах, а продержаться какое-то время, чтобы создать хотя бы видимость борьбы. С моей стороны даже как-то нечестно участвовать в соревнованиях вообще, зная точно, что я заведомо выиграю. И мне это совсем не интересно.
   Начальство в Москве считает, что мои способности целесообразнее использовать не для коллекционирования спортивных медалей, а для борьбы с преступностью. И я сам так считаю. Мне нравится оперативная работа. Причём, чем больше я в неё вникаю, тем больше нравится. Да вроде и получается неплохо. У вас, как у руководителя, много претензий к работе нашей колонии?
   - Претензий? – Стогов задумался, - в последнее время по вашей колонии все показатели оперативной работы заметно улучшились. Итоги подведём на совещании оперсостава в первых днях июля. Если я не ошибаюсь, у тебя показатели одни из лучших по Управлению, если не самые лучшие.
   Стогов прошёлся по кабинету, о чём-то размышляя, потом остановился напротив Макара, внимательно глядя на него:
   - Если я правильно понял, тебя могут выдернуть отсюда в любой момент для выполнения какого-то задания, а потом ты вернёшься с очередной медалью или орденом, или вообще не вернёшься.
   - Как, не вернёшься?! – глаза у Маши опять стали испуганными.
   Макар промолчал, внимательно разглядывая поверхность стола. А что тут скажешь? Прав полковник. И Машу обнадёживать зря не стоит. А терять её очень даже не хотелось.
   - То, что я сюда вернусь, это точно, – медленно проговорил он, глядя Маше в глаза, - это в любом случае.
   - Может, ты даже знаешь или догадываешься, когда там, наверху, можешь понадобиться? – Стогов пытался выдавить из Макара информацию по максимуму, - пойми правильно, колонию резко оголять нельзя, кому-то надо будет исполнять твои обязанности, и он должен быть способен это делать.
   - Знаю, - Макар успел отметить мелькнувшее удивление в глазах у Стогова, - скажу вам по секрету, не для разглашения. В июле я должен буду уйти в отпуск, после которого меня где-то задействуют. Где конкретно и как долго, пока не знаю.
   - Интере-е-есно! – протянул Стогов, - интересная у тебя жизнь. Даже завидно. Ладно. Вы, ребята, идите погуляйте. Если я правильно понимаю, ты обратно в посёлок только завтра утром, а на сегодня у тебя личное время. Вот и воспользуйтесь. А мне надо кое-что обмозговать.
   В коридоре Маша спохватилась:
   - Ой! Вам же надо свою премию получить, пока кассир на обед не ушла.
   - Маша, давай на «ты», не такие уж мы старые и важные, чтобы друг другу «выкать». К тому же, - Макар замялся, остановился, взял Машу за плечи  и, глядя ей в глаза, медленно произнёс, - у меня всё больше крепнет убеждение, что ты станешь моей женой.
   - Правда!? – глаза у Маши засверкали от счастья.
   - Только говорить об этом рано, - остудил её Макар, твой папа правильно сказал, что нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах. Ты, кстати, до скольки работаешь?
   - Да хоть сейчас уйду, - Маша фыркнула,- нет, правда. У меня конкретный участок работы, который за меня никто делать не будет. Могу сегодня на пол дня растянуть, могу завтра утром за два часа сделать. Главное – вовремя сдать готовый результат. Я часто ухожу на репетиции, потом навёрстываю. Все уже привыкли. Вот, кстати, касса, - она постучала в закрытое окошко, - Валентина Михайловна, откройте.
   Окошко распахнулось. Женщина средних лет удивлённо посмотрела на молодых людей.
   - Здравствуйте, моя фамилия Коробов, - представился Макар и протянул ведомость, - мне тут премию выписали.
   - Знаю, - кассирша взяла ведомость и протянула какой-то журнал, - вот здесь, сумма прописью и подпись.
   Макар расписался, получил деньги и, не считая, сложил купюры пополам и сунул в карман, отметив про себя, что премия примерно равна его зарплате за два месяца. Неплохо похлопотал Васильев.
   Маша заскочила в бухгалтерию отпроситься, а Макар в это время обдумывал, куда бы пригласить свою неожиданную любовь. Тем более, что с деньгами проблем нет.
   - Всё нормально, - Маша вся сияла, - я на сегодня свободна.
   - Прекрасно. Маша, а у вас тут ресторан есть?
   - Есть, конечно, у нас же райцентр, - Маша удивлённо посмотрела на Макара, - а зачем? Ты любишь напиваться в компании незнакомых людей, когда все вокруг орут, курят, дерутся?
   - Боже упаси! – Макар поднял вверх обе руки, сообразив, что спорол глупость, - я вообще не пью, спортивный режим.
   - И я не пью. Не вино, ни пиво, ни, тем более, водку. Пробовала, ничего не понравилось. А зачем ты тогда про ресторан спросил?
   - Да это я, не подумавши. А куда здесь можно сходить?
   Маша рассмеялась:
   - Да, уж, только не в ресторан. Я там была один раз. Подруга день рождения отмечала. Это какая-то забегаловка. Пьяные мужики приглашают танцевать. Какие-то уголовные рожи, толстые, лысые командировочные, видимо развлечься пришли. Самый приличный из всех был прапорщик в форме, в сапогах и в стельку пьяный. Бр-р, мне ужасно не понравилось.
   - Ну, да, так оно, - Макар вспомнился его опыт посещения таких заведений в Архангельске. Мужики идут туда в основном, чтобы зацепить какую-нибудь бабёнку, снять её на вечер или, если повезёт, на всю ночь, - а какие будут предложения?
   - Можно просто погулять, - задумчиво протянула Маша, - слушай, а ты мороженное любишь?
   - Конечно.
   - Тут недалеко кафе - мороженное.
   - Прекрасно, веди, - он взял Машу под ручку. Она не возражала, только оглянулась на окна Управления, от которого они только что отошли.
   Кафе Макару понравилось. Кроме них посетителей в небольшом зале почти не было. Только в противоположном углу молодая семья с двумя девочками – близняшками чинно лакомились мороженным в вазочках.
   - Люблю мороженное, - Маша зажмурилась от удовольствия.
   - Я тоже, - Макару вспомнилось, что в последний раз он ел мороженное в вазочках в детстве в родном городе. Тогда оно казалось непозволительной роскошью. Родители и на обычное мороженное деньги давали редко. Приходилось самим соображать.
   Макар начал рассказывать Маше, какие воспоминания навеяло ему мороженное в вазочках. Как они с младшей сестрёнкой летом собирали пустые бутылки в парке возле пруда - самом популярном у горожан месте отдыха. Потом сдавали их в приёмный пункт. Накопив достаточно денег, отправлялись в кафе «Лакомка», где и лакомились таким же мороженным.
   - У меня таких проблем в детстве не было, - Маша с каким-то сочувствием поглядывала на Макара, – на мороженное и на другие мелкие расходы родители деньги всегда выделяли.
   - Отца твоего я уже знаю, а мама кто у нас?
   - Мама тоже аттестованная, майор, работает начальником спецчасти на головной колонии.
   - Понятно. Оба родители – офицеры МВД. Да тут у вас ещё северные надбавки… с деньгами у вас проблем никогда не было. По вашим понятиям, я вообще вырос в нищете.
     Маша пыталась что-то возразить, но Макар жестом остановил её.
   - Я никогда не жил в квартире с удобствами. Только, когда родился, первые четыре года, но я это время почти не помню. Потом семья переехала. Жили в своих домах, в квартирах барачного типа – все удобства на улице.  Ты знаешь, я об этом не жалею. Мне кажется, дети, выросшие в таких условиях, растут более закалёнными, более приспособленные к трудностям, которые неизбежно встречаются в жизни. В армии, например, со мною вместе разные ребята служили. Был, помню, один москвич, что вырос в квартире с удобствами. Привык дважды в день душ принимать. Туалет без унитаза даже представить не мог. Как ему было тяжело! А основная масса солдат только посмеивалась над его проблемами.
   Макар увлёкся. Рассказывал про службу в армии, работу шофёром, учёбу в школе МВД. Они давно уже покончили с мороженным и гуляли в небольшом парке. Маша слушала с неподдельным интересом. Некоторых сторон жизни Макара она никогда не касалась.
   Макар вдруг замолчал и посмотрел на Машу:
   - А что это я всё о себе и о себе? Теперь твоя очередь.
   - А мне и рассказывать-то нечего. Родилась и выросла в этом городе. Здесь же после школы закончила техникум заочно, работаю бухгалтером. За всё время один раз съездили с родителями в Москву за покупками. Там у отца брат живёт. У него переночевали, вечером на следующий день уехали обратно. Москва город слишком непривычный, устали сильно. Ходили из одного магазина в другой, да в очередях стояли. В метро вообще ничего не поняла, куда надо идти, почему. В общем, впечатление осталось… так себе.
   - Москва мне тоже не нравится. Шум, гам, толпы людей, все куда-то несутся, торопятся. В метро, правда, я ориентируюсь легко. Будем в Москве вместе, я тебя быстро научу.
    Маше эта идея явно понравилась.
   - А вообще, в Москву надо ехать с какой-то конкретной целью. Например: посетить ВДНХ, или погулять по Красной площади и ГУМ прихватить. Или на какую-нибудь выставку. Чтобы не распыляться. Тогда нормально. Утром приехал, побывал, где запланировал, вечером – на поезд и уехал.
   Макар замолчал, о чём-то вспоминая, потом спросил:
   - А что ты в Чиксе нашей делала? Я так понял, что вы там выступали с концертом?
   - Да, я в хоре пою. Здесь вот, в нашем доме культуры репетируем и здесь же выступаем по праздникам. Иногда ездим с выступлениями в другие посёлки нашего Управления.
   - Ну, вот. А ты говоришь, жизнь скучная. А у самой такое увлечение! Даже на гастроли ездите, как настоящие артисты.
   - Скажешь тоже. Это же просто так, от скуки. Надо же чем-то себя занять. Иначе, совсем свихнуться можно. Вот, кстати наш дом культуры. Пойдём, посмотрим, что за фильм тут сегодня идёт. Там, с другой стороны афиша.
   Они обошли вокруг здания с колоннами, фасад которого выступал из парка, где Макар с Машей прогуливались.
   - «Мерседес уходит от погони», - прочитал вслух Макар, -  название фильма такое… завлекающее. Судя по афише – про войну. Идём?
   - Начало сеанса в шесть часов вечера, - прочитала Маша, - время ещё есть, погуляем до начала. Только билеты надо сейчас взять. Тут иногда билеты на несколько дней вперёд разбирают.
   Так и сделали. Пока гуляли, Макар рассказывал по просьбе Маши, за что получил медаль и звание досрочно. Сейчас, по прошествии времени, история казалась весёлой. Наиболее грубые моменты Макар старался пропускать.
   Маше всё было интересно. Она то смеялась, то испуганно вскрикивала во время рассказа. Когда Макар перешёл к спортивным победам, они спохватились, что пора заходить в Дом культуры.
   Как оказалось, все билеты были проданы. В фойе от желающих посмотреть новый фильм, было не протолкнуться. Сразу возле входа Машу окликнули. Они подошли к группе молодых парней и девушек – все знакомые Маши. Макар чувствовал себя немного неловко, он тут никого не знал. Среди Машиных знакомых особенно выделялся один парень. Высокий черноволосый с наглыми, самоуверенными глазами, плотного телосложения. Макару почему-то он напомнил осуждённого Бочкарёва – такой же здоровенный, только этот был одет во всё модное импортное.
   - Маша, а что это за мальчик с тобой? – прощебетала худенькая девушка с ярко-рыжими волосами, которую обнимал за талию один из парней.
   - Это Макар, он из Чиксы-озера…
   - С периферии, - презрительно засмеялся здоровенный, - чё тебе, Маша, местных парней не хватает?
   Макара заело такое пренебрежение:
   - Можно подумать, что вы тут в столице живёте.
   - Для таких, как ты, мы – столица, - парировал здоровый.
   - Это, каких,  таких? – начал заводиться Макар.
   - Между прочим, - вклинилась Маша, - Макар из-за меня под пули шёл, вот! Я не уверена, что кто-то из вас способен на такое. Пошли, Макар, - она схватила его под руку и потащила в сторону.
   - Твой знакомый явно на что-то напрашивается, - проговорил Макар, когда они немного отошли в сторону, - он, по-моему, к тебе не равнодушен.
   - Владик-то?
   - Не знаю, самый здоровый из всех.
   - Владик Ухтомский, сын начальника нашего Управления, генерала Ухтомского. Он давно пытается ко мне подкатить. Да только… не нравится он мне. Слишком самоуверенный, считает, что все девчонки просто обязаны по нём сохнуть. Бабник! Обнадёжит какую-нибудь влюблённую дурочку, погуляет и бросит.
   - Аттестованный?
   - Ну да, старший лейтенант. Закончил Барнаульскую спецшколу МВД, работает на головной начальником отряда.
   Маша вгляделась Макару в лицо, в её глазах мелькнул страх:
   - Ты с ним не вздумай связываться. Видел, какой он здоровый, да ещё и разряд по боксу имеет.
   - Здоровый – это не показатель. И быка в консервную банку загоняют.
   - Папа у него шишка. В случае скандала, на чьей он стороне будет, как ты думаешь? Да и остальное правосудие?
   - Думаю, на стороне справедливости, - Макар засмеялся, - да и не собираюсь я ни с кем связываться. Кроме тебя, конечно.
   Маша улыбнулась:
   - Пошли в зал, видишь, двери открыли.
   После кино Макар и Маша, не спеша, под ручку двигались по тротуару в толпе таких же зрителей.
   - Мне фильм в целом не понравился, - Маша посмотрела на Макара, - я люблю про любовь, а не такие, где дерутся и стреляют. А тебе как?
   - Я как раз обычно люблю, где дерутся и стреляют, - Макар задумался, как бы точнее выразить своё впечатление от фильма, - здесь этого полно, с избытком. Но, как-то всё наивно, примитивно, рассчитано на детей и подростков. Как «Неуловимые мстители», только война другая. Музыка хорошая, только вот песню Высоцкого вставили не к месту.
   - Почему? Хорошая же песня, «он не вернулся из боя».
   - Этой песне уже больше десяти лет. Могли бы что-нибудь посвежее подобрать. Попросить того же Высоцкого, он много песен написал к фильмам.
   - Ты слишком привередливый, - засмеялась Маша, - рассуждаешь, как зануда – кинокритик. Привык, наверное, все фильмы самые свежие смотреть. Ты же, в основном, ближе к столице жил.
   - Перед тем, как сюда ехать, я в Москве дней десять прожил. От скуки ходил по кинотеатрам. Фильмы там идут те же самые. Разве что выбор больше, и крутят их немного раньше. Бывало, такую муру посмотришь, еле до конца досиживаешь.
   - Расскажи что-нибудь из того, что видел.
     Макар задумался, потом отмахнулся:
   - Я могу сказать только -  понравился фильм или нет, а смотреть это нужно каждому лично, чтобы оценить. Давай я тебе лучше о соревнованиях расскажу.
   Макар рассказывал о своих спортивных победах, умалчивая, конечно, об открывшихся сверхспособностях. Маша приходила в восторг от одних только названий городов, где эти действия происходили.
   - Вот мы и пришли, - со вздохом сожаления сказала Маша, останавливаясь возле одного из подъездов пятиэтажки, - здесь, на третьем этаже я и живу.
   - Может, ещё погуляем? – Макару было жалко расставаться.
   - Поздно уже, мама будет волноваться. Ты лучше приезжай почаще.
   - Теперь буду стараться при любой возможности вырываться из периферии в вашу столицу.
   - Вот, тебя заело. Меньше слушай всяких недоумков. Ну, всё, до свидания.
   Маша замялась. Макар истолковал это как сомнения, нужно ли целоваться на прощание или ещё рано. Он решительно обнял Машу, прижал к себе и поцеловал в губы.
   - Пусти, разве можно так, - она упёрлась ему в грудь кулачками, вырываясь. Отстранившись, украдкой оглянулась – видит ли кто – и побежала к двери подъезда. Макару показалось, что, несмотря на сумерки, он успел разглядеть в её глазах счастливые искорки.

                Папенькин сынок

   Макар быстрым шагом шёл в сторону гостиницы при Управлении, где остановился сразу по прибытии. По широкой, хорошо освещённой, центральной улице двигалось в разных направлениях довольно-таки много народа. Люди наслаждались тёплой весенней погодой, дышали свежим воздухом, общались, с разных сторон слышались громкие возгласы и взрывы смеха.
   От центральной улицы к гостинице вела аллея из сросшихся кронами деревьев. Здесь освещения не было, только в конце аллеи у входа в гостиницу горел на столбе одинокий фонарь.
   Со скамейки впереди поднялись три фигуры и перекрыли проход, поджидая Макара. Одна из фигур выделялась габаритами.
   «Ну, конечно, как же без этого», - Макар подсознательно чего-то подобного и ожидал, - «сейчас скажут – «дай закурить», а потом – «ах, ты ещё и не куришь!»
   - Слышь, ты, деревня, - лениво процедил Владик, - а кто тебе разрешил с нашими девками гулять?
   - А кто запретил? – машинально ответил Макар, прикидывая, успели навести о нём справки Машины знакомые или нет. Если они не знают, с кем имеют дело, то уверены, что втроём легко справятся, тем более, что громила – боксёр. А если кто-то ещё есть для подстраховки, спрятался в кустах, а потом подскочит сзади с колом? Получать по голове у Макара желания не было. Надо подстраховаться, решил он. Время остановилось.
   Оставив замерших гопников стоять посреди улицы, Макар заглянул за ряд ровно подстриженных кустов вдоль аллеи. Ещё один Машин «друг», стоял, согнувшись, и, вытянув шею, напряжённо смотрел между кустов. В руке он держал обрезок трубы, обёрнутый с одной стороны газетой.
   «Руки пачкать не хочет, сволочь, чистоплюй», - на Макара накатывала волна бешенства, - «такой трубой можно запросто череп проломить».
   Он точным ударом отключил паренька и проверил другую сторону аллеи. Там никого не оказалось. Вернувшись на исходную позицию, Макар «запустил» время.
   - Я запрещаю, - Владик, видимо, привык, чтобы от одного его тона у оппонентов душа уходила в пятки, тем более таких, по сравнению с ним, щуплых, как Макар.
   - А у тебя запрещалка выросла? – Макар откровенно издевался.
   - Ах, ты… - замах у громилы был короткий. Точный удар в голову, если бы не навсегда поставил точку на жизненном пути Макара, то хорошее сотрясение гарантировал наверняка. Время замерло.
   Макар поднырнул под зависшую руку и, в свою очередь, нанёс два сильных удара в солнечное сплетение. Сделал шаг назад о «отпустил» время.
   Не ожидавший встречного удара боксёр Владик даже пресс особо не напрягал. За что и поплатился. Схватившись руками за живот и согнувшись пополам, он несколько секунд судорожно пытался вздохнуть, потом задом шмякнулся на асфальт и простонал:
   - Ох, мать твою!...
   Макар сделал шаг вперёд, похлопал его по щеке и заботливо произнёс:
   - Что, Владик, поплохело? – при этом он не выпускал из вида оставшихся двоих. Те явно не ожидали такого развития событий, растерянно топтались на месте. Один из них, глядя за спину Макара, свистнул.
   Макар даже оглядываться не стал. Нагнувшись к боксёру, он сказал ему на ухо:
   - Забудь про Машу. И ещё. Запомни, папенькин сынок. На каждого генерал-майора, найдётся генерал-лейтенант или генерал-полковник. Это, чтобы ты не считал себя неприкасаемым.
   Выпрямившись, он шагнул к оставшимся:
   - У вас тоже ко мне есть претензии? – он смотрел в лицо крайнему.
   - Нет, претензий нет, - тот развёл руки в стороны.
   Макар посмотрел на второго.
   - Какие претензии, братан, - поторопился тот с ответом.
   - Жаль, а то я даже согреться не успел. Ну, ладно, счастливо оставаться. 

                Отцы и дети

   - Ты мне ничего рассказать не хочешь? – генерал исподлобья смотрел на вытянувшегося по стойке смирно у него в кабинете собственного сына в офицерской форме.
   - О чём, папа? – Владика выдернули с работы и приказали бегом прибыть в кабинет начальника Управления. Всю дорогу он лихорадочно размышлял на бегу, кто его сдал – приятели, или капитан кому-то рассказал.
   - О том, как ты вчера вместе со своими прихлебаями огрёб звездюлей от капитана с периферии, - генерал хлопнул ладонью по столу так, что все предметы на нём подпрыгнули, карандашница упала, и карандаши раскатились по всей столешнице.
   - Да ничего я не огрёб… - начал Владик.
   - Молчать! – генерал вскочил, подошёл к сыну и, глядя на него снизу вверх, прошипел, - давно надо было тебя на место поставить. Совсем распустился! Наконец-таки хоть один нашёлся! Ты хоть знаешь, вообще, с кем ты связался?
   - Нет.
   - Капитан Коробов, чемпион СССР по самбо. Он недавно у себя на рабочем объекте пятерых вооружённых рецидивистов в одиночку отделал как щенков.
А таких боксёров, как ты ему и десяток не проблема.
   - И что, значит, ему можно теперь с нашими девками гулять? – набычился сынок.
   - С кем он гулял? Я знаю, что он один шёл, когда вы на него напали.
   - Он Машку Стогову провожал.
   - Что! Ты что, сукин сын, ещё и на Машу нацелился?! С каких пор она стала твоей?! Мало ты девок перепортил!? Учти, за Машу я тебе лично яйца бы оторвал. Ты хочешь меня со Стоговым лбами столкнуть?
   Генерал замолчал, свирепо глядя на сына. Потом махнул рукой, вернулся к столу, устало плюхнулся на стул.
   - Когда ты уже женишься? Может, хоть немного остепенился бы.
   - Так вот на Машке я бы…
   - Ну, ты и придурок! Маша никогда за тебя не пойдёт, слишком она тебя хорошо знает. И Стогов, тем более, этого не допустит. Ищи себе дурочку где-нибудь… подальше.
   Генерал перевёл дух.
   - Да и с капитаном этим не всё понятно. Кто-то за ним стоит. И очень серьёзный. Вчера здесь по его душу был представитель из Москвы. Сначала заставил меня ему премию выписать. А потом с Коробовым о чём-то беседовал. Хотя, если честно, за такое орден надо давать, а не деньги.
   - Он меня ещё генералами пугал, - вспомнил Владик.
   - Какими генералами? Ну-ка, ну-ка, дословно.
   - Он сказал, что на каждого генерал-майора, найдётся генерал-лейтенант или генерал-полковник. И чтобы я не считал себя неприкасаемым.
   - Ну, точно! – голос генерала дрогнул, - я же и говорю, за ним кто-то стоит. И очень влиятельный. Там, в Москве этого капитана может быть ценят больше, чем меня – генерала. Ты понимаешь, куда ты меня втягиваешь? Вот пнут меня с этого кресла, кем ты будешь? Сыном пенсионера? Ты до пенсии старлеем останешься, если не разжалуют. Пошёл вон!
   Владик пулей вылетел из кабинета. Генерал перевёл дух, вытер платком вспотевшее лицо и нажал кнопку селектора:
   - Алексей Иванович, зайди ко мне.
   Стогов появился в генеральском кабинете через пол минуты.
   - Алексей Иванович, ты в курсе, что причиной вчерашней стычки, о которой ты мне докладывал, между моим сыном и Коробовым, была твоя дочь?
   - Я в курсе, что Маша с Коробовым вчера вместе гуляли, ходили в кино. Более того, я сам посоветовал так им сделать. А причина… тут скорее не из-за Маши. Ещё в Доме Культуры перед началом фильма Владик хамил Коробову, пытался унизить, в общем, провоцировал. Видимо его возмутил тот факт, что Маша оставалась равнодушной к его намёкам на ухаживание, а пришла с незнакомым парнем.
   - Вот оно как… - протянул генерал, - понятно. А что за отношения у Маши с Коробовым, если это не секрет. Насколько там серьёзно?
   - Не секрет. Маша без памяти влюбилась в своего спасителя. Просила меня навести справки о нём. Я тянул сколько мог. А вчера она сама его увидела, он зашёл к ним в бухгалтерию. И сразу притащила ко мне в кабинет. Хорошо, хоть парень серьёзный оказался. Сам объяснил Маше, что нужно получше познакомиться, пообщаться, а потом уже делать выводы. Хотя чувствуется, что он на неё тоже запал. Я и посоветовал вчера им погулять вместе, чтобы присмотрелись друг к другу.
   - И что, если у них срастётся, ты согласен на такого зятя?
   - Маша у нас единственная дочь. Я сделаю всё, чтобы ей было хорошо. Если она не остынет к Макару, пусть выходит замуж. А что, парень умный, смелый, такую карьеру сделал за короткое время. Не пьёт, не курит, спортсмен, чемпион СССР. Я думаю, он далеко пойдёт. Что ещё нужно желать дочери.
   - Какой-то он… таинственный, что ли. Не совсем понятный. И связи у него в Москве на самом верху.
   - Я в курсе. Вчера подполковник Васильев с ним общался. Какая должность у Васильева, я так толком и не понял. Когда он был в составе московской комиссии, что работала по тройному убийству, я пытался через других членов комиссии выяснить. Понял только, что Васильев возглавляет какой-то секретный спецотдел по особым поручениям. А Коробов, видимо хороший исполнитель этих самых поручений. Способности у него феноменальные. Вы сами знаете.
   - Да уж, знаю. До сих пор не могу понять, как можно бежать на стреляющий в тебя очередями автомат, чтобы ни одна пуля не зацепила.
   - Там, вчера, кстати, ещё один непонятный момент был. Ваш Владик для подстраховки велел одному из приятелей – Сашке Кейзину – спрятаться в кустах с обрезком трубы. Чтобы тот, значит, в крайнем случае, оглушил Коробова сзади.
   - Ну, Владик, ну, мразь. Я этого ещё не знал…
   - Так вот, этот Кейзин почему-то потерял сознание на некоторое время. Коробов к нему не подходил. То ли это случайность, то ли с Коробовым был ещё кто-то, хотя это вряд ли, он здесь никого не должен знать. То ли я вообще ничего не понимаю. Уж, больно вовремя это произошло.
   - Интересно. Ну, ладно. Со временем во всём разберёмся.

                Любовный треугольник

   В этот раз полёт на «кукурузнике» Макар вообще не заметил. Машинально купил билет, машинально сел в самолёт, тупо смотрел в окно на однообразный таёжный ландшафт, машинально вышел из самолёта. Очнулся только, когда уже шёл по улице посёлка.
   Все его мысли занимала Маша, её голубые бездонные глаза, в которых плескался то восторг, то испуг, но нежность, но в основном  - огромная, всепоглощающая любовь. В голове звучал её голос, её хрустальный смех. Помнился даже аромат её волос, свежего девичьего тела, ставший вдруг каким-то родным.
   Погруженный в свои мысли, Макар шёл по улице, машинально отвечая на приветствия знакомых, а это – практически все жители посёлка, и, только повернув к двухэтажке, до него дошло, что сейчас он попадёт прямо в объятия Ларисы. Хотя нет, она сейчас должна быть на работе. Всё равно, не сейчас, так немного позже, когда на обед придёт. Если сейчас увильнуть, сбежать на работу, то вечером неизбежно придётся исполнять мужские обязанности.
   А ведь это предательство по отношению к Маше! От этой мысли Макар даже остановился. Оглянувшись по сторонам, он сообразил, что выглядит нелепо, и шагнул в подъезд.
   Открыв дверь своим ключом, Макар вошёл в квартиру, сел за стол и задумался. Как быть? По идее, надо было сегодня объясниться с Ларисой, забрать свои вещи и уйти от неё. А куда? От квартиры он сам отказался. В общагу к ребятам? Как-то уже и не охота, отвык он от такой неуютной жизни.
   Хлопнула входная дверь, и в квартиру ворвалась Лариса:
   - Я узнала, что ты приехал, и решила на обед сходить немного пораньше. Ты, наверное, голоден? Тут, на печке, в сковороде мясо и картошка, сейчас разогрею.
   Всё это Лариса выпалила скороговоркой, подошла к вскочившему Макару, обняла его и чмокнула в щеку. Тут же пальцем затёрла след от губной помады и заглянула ему в глаза.
   - Ты чего такой мрачный? – Лариса присмотрелась внимательней, - случилось чего?
   - Случилось, - Макар решился, - Лариса, нам надо поговорить.
   - Та-а-ак! – Лариса каким-то шестым женским чувством сразу уловила причину. Отошла на два шага, скрестила руки на груди, спокойным взглядом внимательно оглядела Макара с головы до ног и безошибочно определила, - кого-то нашёл?
   - Лариса, я влюбился.
   - Поздравляю, - Лариса даже бровью не повела, - и кто же она?
   - Не важно. Просто она такая…такая…
   - Можешь не продолжать. Если уж ты, наконец, в кого-то влюбился, там должно быть что-то действительно волшебное. Городскую, значит, нашёл. Поздравляю ещё раз. Надеюсь, жениться на ней ещё не успел?
   - Нет, конечно, но думаю…
   - Тогда повторяю вопрос, мясо будешь? Любовь любовью, а обед по распорядку.
   - Так это… как-то неправильно всё. Мне, наверное, надо съехать от тебя. Рано или поздно она узнает, как я тут живу.
   - А как ты живёшь? На квартире у одинокой женщины? Ну и что, так многие живут. Ты мне платишь за квартиру и за кормёжку. А как и где мы спим, все могут только догадываться и строить свои предположения. Свечку тут никто не держал. У меня две комнаты. Диван стоит пустой. Будем считать, что ты на нём спишь. Хочешь, я его разложу и застелю постелью?
   - Нет, зачем? Это уже лишнее, - Макар почувствовал, как его начало отпускать то напряжение, что держало в последнее время. Лариса права. Зачем сейчас что-то менять? Пока он не женат, изменять жене он не может. Когда он ещё женится и женится ли вообще – неизвестно. А молодой здоровый организм всё равно своё потребует.
   Макар посмотрел на Ларису, как она хлопочет возле печи, переставляя сковородки, и понял, что организм уже требует. И не еды.
   - Ты права, Лариса, - он обнял её сзади и запустил руку в кофточку, - но мясо подождёт, надо сначала другой голод утолить.
   - Я всегда права, - Лариса развернулась к нему лицом и закинула руки на плечи, целуя в губы, - а то придумал какую-то проблему. А проблемы-то и нет.

                Лейтенант Коровин

   Чтобы душевные страдания ушли на задний план, лучше всего с головой погрузиться в работу. Что Макар и постарался сделать.
   Утром после развода он устроил небольшое совещание со своими оперативниками.
   - Что нового произошло за время моего отсутствия?
   - Всё как обычно. Только тут такое дело… - Коваль немного замялся, - понимаешь, Макар, у меня в пятом корпусе молодой начальник отряда лейтенант Коровин постоянно приносил зекам чай и курево по двойной цене. То есть, они дают ему деньги, он покупает в магазине посёлка. Проносит через КПП и отдаёт им. На этом зарабатывает себе на водку. Любит выпить. Причём пьёт в одиночку, сам на сам. О каких-нибудь его друзьях – собутыльниках мы со Стасом ничего не слышали.
   Но это пол беды. Тем более, что действует он через дневальных в пятом бараке, а они оба мои агенты. Но недавно они попросили его принести бутылку водки по заказу одного из «блатных». Он принёс, за двойную цену, естественно. Они её отдали заказчику и попросили ещё две. Больно уж выгодно для них оказалось. Коровин пообещал, взял деньги и не принёс. Оправдывался тем, что забухал, не выдержал и всё пропил. Обещал вернуть с получки. Они ему простили и дали ещё столько же. Он поклялся, что принесёт, и опять их кинул. Потом извинялся, мол, опять бес попутал, больше такого не повторится и предложил, чтобы убедиться, дать ему ещё раз возможность исправиться. Причём, при этом поклялся так, мол, если не принесу, можете меня отпидорасить. Они поверили, дали денег, а он опять не принёс. Теперь они спрашивают у меня разрешения, чтобы этого лейтенанта «опустить». Что делать? Может, дать им «добро»?
   - Мы пытались с ним поговорить, - добавил Моргун, - мол, Володя, мы знаем, что ты таскаешь зекам всё, что закажут, прекращай ерундой заниматься. А он говорит: «Ловите!» Такая злость разбирает. Может, действительно, пусть его «опустят»? Что б другим неповадно было.
   - Ни в коем случае! – Макар удивлённо посмотрел на парней, - с ума сошли? Какой бы он не был, но он пока офицер. Представляете, если это произойдёт, и об этом узнает вся зона? На нас самих будут смотреть с насмешкой. Офицера отпидорасили! Нет. Его надо нам самим задержать с поличным и уволить из органов.
   - Так в том-то и проблема, - Коваль развёл руками, - мы будем знать, когда он должен занести, задержим, а он в очередной раз придёт пустой. Вони будет! Честного офицера унизили подозрением!
   - Значит, нужно знать точно, когда он будет идти заряженным.
   - А как? – хором сказали парни, переглянулись и засмеялись.
   - Придумаем. Для начала надо пообщаться с агентами. Пошли, Витя, сходим к тебе в барак. А ты, Стас, займись писаниной, пока есть возможность. Кстати, Коровина я видел на разводе. Он сейчас должен быть у себя в кабинете. Может, уже занёс?
   - Вряд ли. Зарплаты пока не было, а денег на водку у него точно нет.
   В бараке выяснилось, что Коровина в кабинете начальника отряда нет. Один из дневальных заскочил в кабинет к оперативникам:
   - Тут такое дело, - зашептал он, постоянно оглядываясь на дверь, - вы, гражданин капитан в курсе, насчёт нашего отрядного?
   - Он в курсе, - Коваль кивнул головой, - рассказывай.
   - В общем, сегодня лейтенант зашёл в барак и сразу нам предложил за расчет принести две ампулы «омнопона». Это такой наркотик, за него наши наркоманы любые деньги не пожалеют. У него жена работает фельдшером в воинской части. Хочет там взять.
   - Да, ладно, - Макар недоверчиво покачал головой, - омнопон не наркотик, а сильнодействующий препарат группы «А», то есть фактически приравнен к наркотикам. Он строгой отчётности. Там даже пустая ампула уничтожается по акту. В комиссию на уничтожение у нас в колонии, например,  входит начальник оперчасти по должности. Я уже два раза участвовал, поэтому и знаю.  А как там медичка его спишет?
   - Не знаю, - зек пожал плечами, - это его проблема.
   - А давно он ушёл?
   - С пол часа уже. Скоро должен вернуться.
   Дневальный открыл дверь кабинета и выглянул в коридор. Обернувшись, он сделал страшные глаза и пальцем на уровне пояса показал в бок.
   - Пришёл, - догадался Макар и направился в коридор.
   Посреди коридора спиной к ним стоял Коровин и разговаривал с другим дневальным. Тот что-то сказал лейтенанту, Коровин обернулся и увидел выходящих из кабинета оперативников.
   - Володя, ты-то как раз и нужен, - Макар пытался понять, «заряженный» в настоящий момент лейтенант, или у него опять «облом». Стоявший лицом к Макару дневальный пальцем указал на лейтенанта, а потом себе на грудь. Этот жест, видимо, изображал,  что запретный препарат лежит у Коровина в кармане фирменной рубашки. Но надо это знать наверняка. Время замерло.
   Макар быстро подошёл к замершему Коровину и провёл пальцем по карманам его рубашки. В одном чётко выделялся прямоугольник удостоверения, в другом было что-то бесформенное. Макар расстегнул пуговицу на кармане, двумя пальцами нащупал и вытащил из кармана пластиковый блок с двумя ампулами, прочитал название «омнопон», вернул ампулы обратно в карман и застегнул пуговицу. После чего вернулся к замершему Ковалю и «отпустил» время.
  - Тебя начальник срочно к себе требует, - продолжил Макар, -  только что звонил сюда в барак, а тебя не было. Сказал доставить живым или мёртвым.
   - А зачем, не знаешь? – растерялся Коровин.
   - Понятия не имею, - пошли, мне тоже в штаб нужно.
    Коровин пожал плечами и направился на выход из барака.
   - Витя, ты с нами? – Макар обернулся к Ковалю.
   - Я догоню.
   На крыльце штаба курил дневальный.
   - Хозяин у себя? – спросил Макар, при этом, повернув голову, встретился взглядом с догнавшим их Ковалем. Тот, еле заметно, одними глазами дал понять, что всё нормально.
   - У себя. Они вдвоём с режимом, - дневальный угодливо распахнул дверь перед офицерами.
   «Прекрасно», - подумал Макар, - «как раз и Ткачёв здесь».
   - Здравия желаю, - поздоровался Макар, войдя в кабинет Шепелева. Подтолкнул к столу Коровина и сказал, - Николай Семёнович, прикажите ему выложить на стол всё, что есть в карманах.
   Шепелев удивлённо посмотрел на Макара, но сразу всё понял:
   - Выкладывай.
   Коровин пожал плечами, не спеша, расстегнул карман, достал двумя пальцами удостоверение, небрежно бросил его на стол и замер.
   - Другой карман, - поторопил его Макар.
   На стол упали какие-то свёрнутые бумажки  и блок с двумя ампулами.
   - Объясни, что это за ампулы и почему они у тебя в кармане? – строго сказал Макар.
   Шепелев взял в руки ампулы и, близоруко щурясь, стал их рассматривать вместе с подошедшим Ткачёвым.
   - Это моё лекарство, я его пью от температуры, простыл, - с честным лицом ответил Коровин.
   - А что это? – Шепелев так и не разобрал, что написано на ампулах, и ждал объяснений от Макара.
   - Это, товарищ подполковник, «омнопон», сильнодействующий препарат группы «А», строгой отчётности. Нашими зеками используется как наркотик и предназначался им. А взять его Коровин мог только у своей жены, которая работает фельдшером в воинской части. Поэтому я сейчас иду в батальон. Прошу вас, Николай Семёнович, предупредить комбата, чтобы оказал мне содействие, только не говорите по телефону про ампулы.
   Повернувшись к Коровину, Макар добавил:
   - Придурок, если бы ты выпил эти ампулы, то сдох бы сразу. Витя возьми у него объяснение, а я  - в батальон.
   Территория батальона от улицы была огорожена двухметровым деревянным забором. Макар нажал на кнопку возле калитки. В небольшом отверстии мелькнул чей-то глаз, и дверь сразу распахнулась. Часовой вытянулся по стойке смирно и, отдавая честь, гаркнул:
   - Здравия желаю, товарищ капитан!
   Макар удивился. У чужих, незнакомых офицеров здесь положено спрашивать: «Разрешите узнать цель вашего прибытия?» Видимо, его уже за чужого не считают. Насколько Макару было известно, его личность среди солдат в последнее время обсуждается чаще, чем других офицеров батальона вместе взятых.
   - Комбат у себя? – спросил он, отвечая на приветствие.
   - Так точно, товарищ капитан!
   Комбат поджидал Макара на крыльце.
   - Что-то серьёзное случилось? – спросил он, здороваясь, - начальник ваш меня заинтриговал, а по телефону ничего говорить не хочет. Всё, мол, Коробов объяснит.
   - Где тут у вас медпункт? Пройдёмте туда, я по дороге расскажу.
   - Прошу, - комбат рукой указал направление.
   - Несколько минут назад мы задержали начальника отряда лейтенанта Коровина при попытке передачи осуждённым сильнодействующего препарата, приравненного к наркотикам. Взять это лекарство он мог только у своей жены, которая работает у вас фельдшером, - на ходу объяснял Макар, - лекарство это применяется очень редко при невыносимых болях на грани потери сознания. Например, при серьёзных травмах или раковых заболеваниях. В каждом случае составляется акт. Пустая ампула уничтожается при трёх свидетелях. Мы с вами, товарищ майор, должны сейчас проверить документацию на эту тему.
   - Какие-то бумаги она мне приносила на подпись, - задумался Данилец, - я подписывал, особо не вникая.
   - Были у вас в последнее время травмы на грани жизни и смерти?
   - Сплюнь! На фиг, на фиг! Не дай бог! Травмы бывают. То кто-то руку вывихнет, то палец прищемит, то кому-то фингал поставят, не без этого. Но серьёзных при мне не было.
   - Вот сейчас и поглядим, на что она лекарства списывает.
   Комбат распахнул дверь с надписью «медпункт»:
   - Здравствуй Ольга! Покажи-ка нам документы, где ты регистрируешь применение препаратов строгой отчётности.
   - Конечно, конечно, - фельдшер положила на место телефонную трубку, которую держала возле уха в момент их появления и потянулась к сейфу, - какой конкретно препарат вас интересует?
   - Омнопон, - подсказал Макар и заметил, как дрогнули её руки.
   Ольга достала из сейфа журнал, положила на стол и стала листать:
   -Омнопон… омнопон… вот! Последний раз применялся рядовому Жапарову второго мая.
   - Это, которого собака укусила? – проявил осведомлённость комбат.
   - Да.
   Макар засмеялся.
   - Что тут смешного? – возмутилась фельдшер.
   - Собака ему что, ногу оторвала или ягодицу?
   - Да, нет, я помню, - комбат нахмурился, - так, небольшая ссадина на руке.
   - Но он жаловался, что ему очень больно, - пыталась оправдаться фельдшер.
   Макар в это время, разглядывая кабинет, зацепился взглядом за урну, стоявшую возле стола. Сверху в бумажном мусоре лежала знакомая упаковка.
   - А это что у вас, - он достал из урны пластиковую упаковку на три ампулы, её край был неровно обрезан, - обратите внимание, товарищ майор, - из своего кармана он извлёк упаковку с двумя ампулами и приложил краями две упаковки. И без экспертизы было понятно, что две ампулы были обрезаны именно от этой упаковки, - это мы изъяли сегодня у её мужа в жилой зоне.
   - И как это понять? – взгляд у комбата стал мрачным, - я у тебя спрашиваю. Ольга.
   Фельдшер молчала, уставившись в распахнутый журнал.
   - А тут и понимать нечего, - Макар усмехнулся, - налицо несколько преступлений сразу: сбыт наркотиков, совершённый группой лиц; злоупотребление служебным положением, подделка документов…
   - Ну, сучка! – взорвался комбат, - ключи мне отдала и пошла нах.. отсюда. Мне принесёшь рапорт… заявление об увольнении. Ты ведь и меня подставила, подсовывала на подпись липовые бумаги!
   Когда бывший фельдшер, всхлипывая, выбежала из кабинета, комбат, закрывая дверь отобранными ключами, оглянувшись вокруг, спросил Макара:
   - А без уголовного дела как-то можно обойтись?
   - Это не от меня зависит, - Макар прикинул про себя возможные варианты, - я думаю, спустят на тормозах. Лейтенанта попугают и уволят за утрату доверия. А вы свою сотрудницу – по собственному желанию.
   - Это уж обязательно! Слушай, давай на «ты», а то как-то не по-людски выкать друг другу.
   - Согласен, – Макар протянул руку, - Макар.
   - Валера, - комбат пожал ему руку, - слушай, тут у нас зимой солдаты новую игру придумали – «в капитана Коробова». Один бежит, остальные в него снежками кидают. Кто дальше сумеет пробежать, то и победитель.
   Макар засмеялся:
   - Надо же!
   - А после последней твоей стычки на бирже начали учиться от топоров уворачиваться. Хорошо хоть, вместо топоров догадались палки использовать. После того, как одному придурку в ухо заехали, я запретил. Мозги ещё повыбивают друг другу, спортсмены хреновы. Эх, можно было бы обмыть это дело, но знаю, что ты совсем не пьёшь. Один на весь посёлок такой идейный.
   - Что поделаешь, - Макар развёл руками.

                Столица республики

   - Опять тебе, Коробов, в командировку ехать, - «обрадовал» Макара Ткачёв, - только в этот раз подальше.
   - В Москву, - попытался догадаться Макар, при этом подумал, что, вроде бы, рановато.
   - Размечтался! Нет, но тоже в столицу. Город Сыктывкар – столица республики Коми.
   - А там, кому я понадобился?
   - Всё по тому же вопросу – уголовное дело по тройному убийству. Звонил мне следователь Ветров, помнишь его? А ему, в свою очередь, названивают из Сыктывкара. Там дело находится на особом контроле Москвы. Убийцам наших оперов грозит «вышка». Вот они, видимо, цепляются в своих показаниях, за что только можно, как утопающий за соломинку. Следствие старается всё подчистить идеально, чтобы дело не вернули на доследование. Сейчас они хотят провести очные ставки с тобой, как с главным участником задержания.
   - Блин! Как-то неохота…
   - Да тебе молодому, холостому такие командировки только в радость должны быть. Проезд туда - обратно бесплатный, по требованию, гостиницу выбирай самую лучшую, - всё оплатят, суточные за каждый день – плюс к зарплате. Сам бы с удовольствием съездил, хоть я и женат и постарше, развеяться, Большую Землю повидать.
   - Это Сыктывкар Большая Земля? – скептически хмыкнул Макар.
   - По сравнению с нашим захолустьем, любой городок пуп земли. А это всё-таки столица республики.
   Эти слова напомнили Макару разговор с «папенькиным сынком», и мысли сразу перекинулись на Машу. Добираться то придётся через город, где она живёт. Может, получится с Машей немного погулять? Настроение сразу улучшилось.
   Увы! Первый рейс «кукурузника» из Чиксы был полностью загружен бригадой геологов, возвращавшихся из командировки и ночевавших в палатках на территории аэропорта. Естественно, что в очереди они оказались первыми.
   Макар с тоской смотрел, как весёлые небритые мужики грузятся в самолёт с гитарами и огромными рюкзаками, понимая, что вероятность общения с Машей стремительно приближается к нулю.
   Следующий рейс был через два часа и сборный, то есть до конечной цели сделал ещё четыре посадки и взлёта в небольших посёлках. Макар мужественно боролся с приступами тошноты. Но выдержал.
   Понимая, что заехать в Управление по времени уже не получается, Макар сразу с аэропорта отправился на вокзал. Только купил билет, как подошёл поезд.
   По расписанию поезд должен был прибыть в столицу республики перед  обедом. Но из-за какой-то аварии на железной дороге простоял на безымянном полустанке несколько часов. Макар, хотевший обернуться одним днём и вечером уехать обратно, понял, что придётся искать гостиницу.
   - В самую лучшую, - сказал он таксисту.
   В «лучшей» гостинице сразу от входных дверей бросалась в глаза монументальная надпись «Мест нет!» Табличка с таким текстом, изготовленная, судя по внешнему виду, из мрамора, возвышалась на стойке, за которой расположились две не менее фундаментальные холёные дамы. Перед стойкой топтался мужчина средних лет с ярко выраженной кавказской внешностью.
   Макар подошёл поближе, дожидаясь, когда администратор освободится, слабо надеясь на чудодейственную силу служебного удостоверения. Это во времена Берии корочки с надписью «НКВД» вгоняли в трепет любого чиновника и открывали самые недоступные заведения. В последние годы уважение к этому министерству заметно снизилось.
   - Мужчина, я же вам сказала, если брони нет, то не теряйте время, – лениво процедила кавказцу одна из дам, не отвлекаясь от вязания.
   - Как нэт? Есть бронь, сейчас, - клиент достал из кармана брюк смятый комок денежных купюр, выхватил оттуда фиолетовый «четвертак», сунул его в паспорт и протянул документ женщине, – вот бронь, смотрите.
   Та со вздохом отложила вязание, сделала два шага к стойке, открыла паспорт и, тут же закрыв его, швырнула на стойку.
   - Что вы себе позволяете! – её гневный голос зазвенел на всё фойе, - я сейчас милицию вызову!
   Кавказец быстро схватил паспорт и сунул его в карман:
   - Это ви что сэбе позволяешь!? – его голос сорвался, - у вас пол гостиницы пустой, а ви никого не заселяешь! Я на вас жаловаться буду!
   - Жалуйся, - дама равнодушно махнула рукой и отвернулась.
   - Дайте жалобную книгу.
   - Чего! – женщина резко развернулась. Её напарница отложила книгу и стала с ней рядом, уперев руки в бока, - а ты проживал в нашей гостинице? Нет? Вот и не имеешь право что-то писать в книгу жалоб.
   - Ишь, какой нашёлся умный! – поддакнула вторая.
   - Шёл бы ты отсюда, пока не посадили за хулиганство, - лицо первой дамы покраснело от возмущения.
   Незадачливый клиент подхватил портфель и, бормоча что-то, вроде «я на вас управу найду», быстро испарился.
   - А вам что? – ещё не остывшая администратор, наконец, заметила Макара.
   - Я вообще-то сам хотел вашу волшебную книгу жалоб попросить, - и, не дожидаясь, пока возмущённые женщины, дружно сделавшие большой вдох, пошлют его по известному адресу, Макар продолжил, - благодарность хочу написать.
   Женщины синхронно сделали выдох. После пятисекундной паузы главная спросила удивлённым тоном:
   - Как благодарность? Вы же у нас даже не проживали?
   - Ну и что? – Макар улыбнулся самой обаятельной улыбкой, на которую только был способен, - во-первых, вы мне просто понравились. Такие обаятельные, боевые. А во-вторых, я не теряю надежды, что буду проживать в вашей замечательной гостинице.
   Женщины заулыбались, переглянулись. Одна из них машинально поправила причёску на голове и мельком глянула в зеркало на стене.
   - А не обманете? – администратор спросила уже для порядка, так как главная святыня данного заведения – журнал жалоб и предложений – волшебным образом уже появился у неё в руках.
   - Так всё ведь под вашим контролем, - Макар открыл журнал, взял со стойки авторучку и начал писать, произнося вслух, - во время проживания в гостинице мне очень понравилось отношение обслуживающего персонала к своим клиентам. Лично я постоянно был окружён вниманием и заботой. Все мелкие бытовые вопросы решались мгновенно. Особенную чуткость и благожелательность я ощутил при заселении в гостиницу со стороны… как правильно ваша должность?
   - Дежурный администратор Смирнова Татьяна Григорьевна, - засмущавшись, представилась главная, которая внимательно наблюдала за текстом, появляющимся в журнале.
   - А вы? – Макар взглянул на вторую.
   - Завхоз гостиницы Матвеева Людмила Ивановна, - дама даже покраснела от удовольствия.
   Макар добавил ещё несколько хвалебных строчек, расписался и протянул журнал. Людмила Ивановна прочитала вслух с выражением и прослезилась:
   - Так красиво про нас ещё никто не писал.
   - Вам какой номер нужен – люкс или подешевле? – деловито спросила Татьяна Григорьевна.
   Макар прибалдел, вот как, оказывается, можно просто решить такой сложный вопрос.
   - Мне, желательно, одиночный или на двоих. Чтобы там был душ, туалет, телевизор, есть такой?
   - Если хотите сэкономить, поселим в двойной, там всё это есть, плюс холодильник, телефон. Второго к вам подселять не будем.
   - Годится.
   - Заполняйте анкету, - Татьяна Григорьевна протянула бланк, - вы к нам надолго?
   - Нет. День, максимум два.
   - Жаль, - вздохнула завхоз, - такой приятный молодой человек. Все бы такими были.
   Оказавшись в номере, Макар в первую очередь с удовольствием принял душ. В последнее время приходилось мыться только в общей бане посёлка. Затем посмотрел телевизор. Чёрно-белый «Рекорд» показывал две программы. В посёлке Чикса – озеро, несмотря на двадцати – тридцатиметровые мачты с большими антеннами, телевизоры показывали более-менее разборчиво только одну программу и только в сильные морозы. В остальное время сигнал был слабым и постоянно забивался солдатскими рациями. Душ и телевизор в гостинице напомнили Макару о существовании определённых достижений цивилизации, которых он был лишён в последнее время.
   «Надо выбираться как-то из этой тайги», - эта мысль, которую в посёлке заглушала текучка, сформировалась у Макара в голове и перебила все остальные мысли.
   Как-то остро кольнуло в сердце воспоминание о матери, сестрёнке, отчиме, которых он не видел уже почти пол года. В родных краях живут его многочисленные родственники, одноклассники, друзья детства. Приятно было бы покрасоваться перед ними в офицерской форме с капитанскими погонами. Кто-то порадовался бы за него, кто-то позавидовал. А здесь? Ходит по посёлку один из многочисленных заезжих офицеров, ну и пусть себе ходит. Из всех жителей посёлка в детстве его никто не знал. Кто порадуется его успехам? Никто. Основная масса могут только завидовать.
   Он, конечно, помнил слова Васильева о том, что нужно какое-то время пересидеть. Но, сколько можно отсиживаться? Он, конечно, сейчас набирается опыта оперативной работы. Условия для этого идеальные. Хотя, также можно работать, проживая в родном городе. Там на окраине города целых три колонии, где, кстати, работает его друг и одноклассник Серёга Демидов.
   А Маша? Она же здесь останется. А почему, собственно, останется? Если в родном городе будет нормальное жильё и работа, можно жениться на Маше и увезти её туда.
   От этих мыслей Макар долго не мог заснуть. В результате в голове сформировалась цель на ближайшее время – добиться перевода в родной город. На худой конец – просто в город.
   Утром Макар явился по нужному адресу в республиканскую прокуратуру. Знакомый следователь, поздоровавшись, сразу заторопился:
   - Поехали в СИЗО, машина ждёт.
   - Почему в СИЗО?
   - А где нам подозреваемых допрашивать? Проще же там, где они содержатся, чем сюда их конвоировать.
   По мнению Макара, очные ставки можно было бы провести намного быстрее, но следователь опять проявил свою фирменную дотошность, потратив на каждый протокол не меньше двух часов. Так что уехать в этот день не получилось.
   Вечером в номер к Макару постучалась завхоз Людмила Ивановна:
   - Я извиняюсь. Случайно увидела в вашей анкете место жительства – посёлок Чикса – озеро. Вы там живёте и работаете в колонии?
   - Да, - Макар немного удивился такому позднему визиту. Женщина была немного старше его, примерно Ларисиного возраста, и выглядела очень даже аппетитно. Макар уже было решил, что она хочет его соблазнить, просто повод придумывает, но ошибся.
   - Дело в том, что ко мне сватается один мужчина, - женщина немного засмущалась, - он отбывал срок в колонии, которая находится в этой самой Чиксе, на строгом режиме. Не могли бы вы уточнить, что он за человек. Я почему-то думаю, что он меня обманывает.
   - А в чём обманывает, что срок отбывал?
   - Нет, что отбывал, этот точно. Он говорит, что его посадили за убийство одного негодяя. А он это убийство не совершал, его подставили. Что в зоне он пользовался авторитетом. Его признали «вором в законе».
   - А до этого он за что сидел?
   - Нет. Это его единственная судимость.
   - Тогда точно врёт. С первой судимостью на строгий режим не попадают. Для впервые осуждённых есть общий и усиленный.
   - Вот-вот, проверьте, пожалуйста, если можно. Вот здесь все его данные и мой домашний адрес, - она протянула листок бумаги.
   - Он давно освободился?
   - Года полтора назад.
   - Хорошо. Посмотрю в архиве, дело должно быть там.
   - Я со своей стороны постараюсь отблагодарить, - она так стрельнула глазками, что Макар сразу подумал об интимном способе благодарности, - с гостиницей у вас проблем в нашем городе никогда не будет. И даже, если кому-то из знакомых понадобится, отправляйте ко мне с запиской – организую.
   Людмила встала, чтобы уйти и замялась, как бы ожидая от Макара каких-то действий или предложений. Не дождавшись, вздохнула, попрощалась и вышла. Макар понял, что она готова была отблагодарить его прямо сейчас авансом. Почему-то вспомнился Ткачёв. Уж тот точно не упустил бы момент.
   
                Совместные планы

   Когда Макар попал в штаб родного Управления, до конца рабочего дня оставался один час. Поэтому он решил сначала выполнить просьбу своей гостиничной знакомой и навести справки о её женихе. В архиве у него сначала попросили предъявить удостоверение, затем без проблем выдали ему нужное дело.
   Полистав дело, Макар чуть было не заржал во весь голос. Тоже мне вор в законе, судимый за убийство! Последняя судимость – три года за кражу. Мучаясь с перепоя, забрался в чужую квартиру (ключ нашёл под ковриком у двери), в холодильнике обнаружил начатую бутылку водки, допил её и заснул. Проснулся в милиции. До этого - две судимости за хулиганство. В зоне работал парикмахером и на других должностях в хозобслуге. Такая работа считается «сучьей» и автоматически перечёркивает возможность сделать карьеру в криминальном мире.
   Когда Макар только начинал работать в колонии, ему рассказывали историю, как одного кандидата в «воры» уличили в том, что он лет пятнадцать назад, отбывая срок, работал заведующим баней, то есть на сучьей должности. За то, что утаил этот факт своей биографии, его сразу убили.
   На последней странице архивного дела, точнее - на обложке, был приклеен конверт, в котором было несколько фотографий осуждённого и три почтовых конверта.
   Макар попросил листочек бумаги, быстро написал короткое письмо, где указал, за что и когда «жених»  отбывал срок, своё мнение с небольшой характеристикой, вложил листок в один из конвертов, добавил туда фотографию, подписал адрес. Конверт с письмом сунул в карман и вернул дело. Оставалось только найти почту и оправить письмо. Взглянув на часы, Макар заторопился в бухгалтерию.
   Распахнув дверь, он громко поздоровался:
   - Здравствуйте девушки!
   Увидев Макара, Маша вся расцвела, встала и, не сводя с него глаз, будто боясь, что он может исчезнуть, направилась на выход. На пол пути спохватилась, ойкнула и испуганно посмотрела на главбуха.
   - Да иди уж, - понимающе улыбнулась та, - рабочее время уже почти закончилось.
   В этот раз целоваться они начали, как только дошли до тропинки в парке. Маша сначала упрекала Макара, что тот так долго не приезжал, рассказывала жалобным тоном, как долго она его ждала, скучала. Макар оправдывался, ссылаясь на службу. Рассказал о командировке. Потом поделился своим решением перебраться на Большую Землю, желательно в родной городок, обустроиться, а потом забрать её к себе.
   - Ты как, согласилась бы?
   - Спрашиваешь! – Маша повисла у него на шее, целуя в губы, - с тобой я хоть куда согласна.
   Немного успокоившись. Маша продолжила:
   - Я уже хотела уволиться и ехать в твою Чиксу, чтобы видеть тебя каждый день. Бухгалтера, я думаю, и там нужны.
   - Нет, Маша, это не то. Чикса – это дыра, захолустье. Там даже зеки над нами смеются, мол, ладно мы, по приговору суда здесь находимся, а вы то за какие грехи срок с нами тянете, причём, практически пожизненный? Телевизоры не показывают. Электричество регулярно пропадает. То солярку на подстанцию не смогли вовремя завезти, то сильный ветер дунул и столбы попадали. Основной транспорт для связи с внешним миром – самолёт. Зуб заболит – лети в поликлинику. Обрати внимание – не пешком пройдись, не на трамвае, троллейбусе, автобусе, метро, а на самолёте! Дурдом! Нет, Маша, такой жизни для тебя я не хочу.
   Они говорили, говорили, говорили и не могли наговориться. Целовались и не могли нацеловаться. Пока Маша не спохватилась, что пора домой, а то мама будет волноваться.
   Проводив её, Макар направился в гостиницу, подсознательно готовясь встретиться с гопниками. Но в этот раз никто его не остановил. Макар поймал себя на мысли, что даже немного расстроился из-за этого.

                Отпуск

   Летнее время летит быстро. Сезон отпусков, начавшийся с мая, резко уменьшил количество работающих сотрудников. Оставшимся приходилось работать «за себя и за того парня». Макару пришлось исполнять обязанности зам. по РОР вместо свалившего в отпуск Ткачёва. Как оказалось, обеспечение режима – это, в первую очередь, поддержание хозяйственной деятельности колонии. Это – завоз и складирование дров на зиму, вывоз накопившегося мусора, ремонт и строительство жилых и хозяйственных помещений. А также, контроль за нормальной работой столовой, санчасти, водокачки. Хорошо, хоть школа ушла на каникулы. Плюс к этому – руководство режимной и дежурной службой.
   От всех этих навалившихся непривычных обязанностей у Макара голова шла кругом. На любимую оперативную работу времени уже почти не оставалось. Но Моргун и Коваль уже вполне освоились со спецификой работы и вполне справлялись самостоятельно.
   На совещании оперсостава, состоявшемся при Управлении в начале июля по большинству показателей в работе, оперчасть колонии заняла призовые места. Единственный отрицательный показатель – громкое тройное убийство. Но тут вины начальника оперчасти не было, о чём подчеркнул проводивший совещание полковник Стогов. В личном зачёте Макар занял первое место по итогам первого полугодия.
   В процессе неформального общения с коллегами из других колоний, Макар очень удивился тому обстоятельству, что, оказывается, все были в курсе его подвигов. Выяснилось, что часть новостей передавалась осуждёнными при этапировании из колонии в колонию, на пересылке. Что-то разносили сотрудники во время командировок в Управление. Местные жители, выбираясь в город и общаясь с родственниками и знакомыми, тоже пересказывали наиболее интересные события из жизни посёлка.
   Макар при таком общении ожидал увидеть уже ставшие привычными завистливые взгляды. Оказалось, что его везде уважают. Как бы там ни было, но он своими действиями поднимает престиж работника ИТУ. Среди осуждённых растёт уважение к сотрудникам в такой же, как у Макара форме.
   Двое суток шло совещание. Вечерами коллеги – оперативники приглашали Макара закрепить знакомство в гостиничном номере. Везде, где остановились оперативники,  вечером творилось полное безобразие: пьянство и игра в карты. Макар же использовал вечера для общения с Машей.
    Дальше поцелуев их отношения не зашли. Зато в процессе долгих разговоров они, казалось, выяснили друг о друге всё, что только можно. И чем больше они узнавали друг друга, тем больше их взаимно притягивало. Макар всё чаще ловил себя на мысли, что не представляет дальнейшую жизнь без Маши. Судя по Машиным восторженным и обожающим взглядам, это чувство было взаимным.
   Вернувшись в свой посёлок, Макар развесил на стене кабинета полученные грамоты и написал рапорт на отпуск. Как оказалось, молодым специалистам не требовалось отрабатывать год для ухода в отпуск, чем Макар и воспользовался. Все начальники, видимо, предупреждённые на самом высшем уровне, подписали без вопросов.
   Поезд в Москву прибывал ранним утром, а из Москвы с Белорусского вокзала отправлялся поздно вечером. Макар позвонил Васильеву, но тот ответил, что уезжает в командировку, сильно торопится, напомнил, чтобы Макар обратился в конце отпуска. Пришлось целый день бесцельно болтаться по Москве.
    Прикупив в центральных магазинах подарки родственникам, Макар прокатился на метро до Красной площади, потолкался в ГУМе, потом прошёлся пешком до Елисеевского гастронома. Здесь прикупил несколько стограммовых бутылочек коньяка в подарок отчиму. Мимо Пушкинской площади пешком по улице Горького прошёлся до Белорусского вокзала. И только тут понял, как сильно устал. В залах ожидания народу было битком. Люди сидели даже на собственных чемоданах. Убедившись, что приткнуться не получится, Макар направился в воинский зал. Здесь он на входе предъявил служебное удостоверение и без проблем прошёл в полупустой зал. Оставшиеся четыре часа до отхода поезда он тупо просидел, читая купленные журналы.
   Появление блудного сына в родном доме было встречено всеобщим ликованием. Праздничный завтрак, после присоединения соседей, плавно перешёл в праздничный обед, а потом  - в не менее праздничный ужин.
   На следующий день Макар отправился к другу Серёге. Дома его не оказалось.
   - На работе он, - мать Серёги Тамара Ивановна обрадовалась Макару, как родному. Как он не отнекивался, но всё равно был вынужден принять приглашение попить чая.
   - Какие вы молодцы, что меня послушались тогда, - подперев ладонью подбородок, Тамара Ивановна откровенно любовалась Макаром, – сейчас оба не какие-то шоферюги, а офицеры, с образованием. Ты, кстати, в высшую собираешься поступать?
   - Да я… как-то и не думал, - растерялся Макар.
   - А Сергея его невеста убедила, будет поступать на учёбу заочно в Московский филиал Академии МВД.
   - У него невеста появилась?! – Макар опешил. На Серёгу это совсем было не похоже.
   - Ой, и не говори! – Тамара Ивановна всплеснула руками, достала платочек и промокнула выступившую слезу, - нашёл какую-то бабёнку, Таня зовут. Не знаю, чем она его приворожила. Но, настроен серьёзно, даже жить к ней перешёл. Я её ещё даже ни разу не видела. Наверное, прорва ещё та! Подцепила молодого парня…
   - Ну почему же вы так? Может, она вполне хорошая. Моя мама, например, на два года отца старше. И ни чё! Четверых детей вырастили. Раз Серёга в ней что-то нашёл, значит, оно того стоило. Я, честно говоря, сам поражаюсь. Пойду, схожу к нему на работу, надо срочно пообщаться. И это… адрес его подруги знаете? Вдруг разминёмся.
   - Адрес есть. Он мне его специально записал, - Тамара Ивановна достала из секретера листок бумаги, - вот, Пушкина 24 – 32, Таня.
   - Что-о! – Макар вырвал листок и прочитал. Ошибки нет, это адрес ЕГО Тани.
   Его реакция не осталась незамеченной:
   - Ты её знаешь? – Тамара Ивановна впилась в него глазами.
   - Нет, откуда? – Макар справился с собой, - это надо же, такое совпадение! Точно этот же адрес, только в другом городе… у меня там девушка живёт, которая мне очень нравится, - кое-как выкрутился он.
   - Так и у тебя невеста появилась? – Тамара Ивановна заулыбалась.
   - Можно и так сказать. Пойду я, тёть Том. Попробую Серёгу в столовке застать. Он всё там же, наверное, обедает, в столовой возле зоны?
   - Да, а где же ещё?
   «Ну и дела, - думал Макар, спускаясь по лестнице, - Серёга знал, что у меня есть любовница, но ни разу её не видел, где живёт – не знал. Тане я рассказывал о своём друге – однокласснике, но фамилию не называл. Населения в городе больше сорока тысяч. Почему же именно они нашли друг друга?! Хотя, это, наверное, к лучшему. А то мог бы не удержаться и к ней занырнуть, по старой памяти. Маша меня любит, а я… мало мне Ларисы. Теперь главное, при Серёге вид не подавать, что мы с Таней знакомы. Она, я думаю, сообразит, будет помалкивать. А там посмотрим, на сколько у них всё серьёзно».
   Серёгу он застал, когда тот уже выходил из столовой. Друзья обнялись.
   - Пойдём, я тебе покажу, где работаю, - Сергей потянул Макара к проходной. Оценишь, как я себе кабинет отделал. Между прочим, третье место занял среди начальников отрядов по области.
   - А я первое среди оперов Управления, - похвастался Макар, - а что у вас так и не освободилось для тебя место в оперчасти?
   - Нет, пока все на своих местах. Зам по РОР на пенсию собирается, тогда и начнётся кадровая подвижка. Начальник оперчасти – на его место, кто-то из оперов – на место начальника, а я  - на вакантное. Там все в курсе насчёт меня, никто не возражает. Только я сам уже как-то, - Серёга замялся, - в общем, не уверен, что хочу быть оперативником. Присмотрелся к ним, постоянно носятся взмыленные, постоянно их ругают, работают по ночам частенько. Я же отсидел свои восемь часов и домой. Выходные всегда дома, если не дежурю на объекте. Грамоту вот получил. Наказывать меня не за что, так что звание получу в срок.
   На КПП Макар вслед за Серёгой предъявил удостоверение и спокойно прошёл в зону.
   - У нас, кстати, из-за этого побег громкий получился, - сказал он, пряча удостоверение в карман.
   - Из-за чего? – не понял Сергей.
   - Система пропускная, - пояснил Макар, - махнул удостоверением и прошёл. А на КПП, как и у вас, солдат из Средней Азии или с Кавказа. Для них мы все на одно лицо. Зеки убили троих оперативников и вышли в их форме с рабочего объекта.
   - Так это у вас было? – Серёга даже остановился, - нам приказ зачитывали.
   - В мой первый рабочий день, - подтвердил Макар, - я сразу стал начальником оперчасти вместо убитого капитана.
   - Лихо! Так ты ещё и карьеру сделал? Не только по званию, но и по должности? Расскажешь подробности?
   - Обязательно. Только сначала ты расскажи, говорят, ты подженился?
   Серёга смутился:
   - Мама рассказала? Не женился, но… скоро женюсь. Такая девушка! Я тебя обязательно познакомлю, сам увидишь.
   Макару не очень-то хотелось встречаться с Таней в такой ситуации, но, с другой стороны, он понимал, что «знакомства» не избежать, да и на свадьбе его присутствие обязательно. Как никак лучший друг.
   - А когда свадьбу планируете? – надо прикинуть, сможет ли он вырваться в отпуск.
   - Пока не знаю, но долго откладывать нельзя, - Серёга замялся, - она в положении.
   Макар присвистнул:
   - Ну, вы, ребята, даёте! Тогда всё понятно.
   Сергей завёл Макара в кабинет с табличкой на двери «начальник отряда» и с гордостью стал хвастаться своими успехами – грамотой на стене, наглядной агитацией в виде стенда, сделанным ремонтом. Внезапно он спохватился:
   - Ты же обещал про себя рассказать. Получается, что у тебя в первый же рабочий день такое громкое ЧП случилось?
   Макар кивнул и начал рассказывать. Когда он дошёл до захвата преступников в магазине, в дверь кабинета постучали, и сразу же всунулась голова дневального:
   - Гражданин лейтенант, там, в зоне хипиш, заложников захватили в санчасти.

                Захват заложников

   Парни мгновенно выбежали на улицу.
   - Это там, - Серёга указал на помещение в глубине жилой зоны, возле которого толпились люди в форме. Чуть поодаль кучковались небольшими группами осуждённые.
   Среди офицеров выделялся тучный подполковник с седыми волосами. Он обмахивал лицо снятой фуражкой, как веером и постоянно большим носовым платком вытирал пот на красном лице.
   - Это начальник колонии? – спросил Макар, указав на подполковника.
   - Нет, это зам по РОР Крючков, тот самый, что на пенсию собирается. Начальник у нас полковник. Кстати, что-то его не видно, пойду у замполита выясню.
   - Что тут такое, товарищ майор? – спросил Серёга у офицера, стоявшего с краю.
   - Тимоха со своими прихлебаями захватили начальника колонии и троих медичек, - скороговоркой ответил замполит, с интересом разглядывая незнакомого человека рядом со своим подчинённым, - а вы кто?
   - Это мой друг, капитан Коробов, - ответил за Макара Сергей, - вместе учились. Я вам про него рассказывал.
   - А-а-а… - протянул майор и хотел ещё что-то спросить, но Макар его опередил.
   - Сколько там человек вместе с Тимохой?
   - Пятеро, вся их группировка в сборе.
   - Он что, тут смотрящий?
   - Не, смотрящий у нас Захар, - Серёга мотнул головой, - вон он, возле третьего корпуса, осуждённый Захаров. У них с Тимохой постоянно какие-то тёрки. Об этом вся зона знает. Тимоха пытается очки набрать, всё время Захару какие-то предъявы кидает. Он на воле был смотрящим в Вязьме, вот и здесь хочет командовать.
   Макару вспомнилась похожая ситуация в своей колонии, и как её удалось разрулить.
   - А что, нельзя было этого Тимоху сплавить в другую зону? – спросил он у замполита.
   Тот пожал плечами:
   - Оперативникам виднее, вон они все в куче, решают, что теперь делать, - в голосе майора послышалось ехидство.
   Макар в душе возмутился за такое отношение к коллегам. Чтобы не случилось, всегда и везде виноваты оперативники, мол, не досмотрели. А сотрудники мощного политаппарата как бы и ни причём. А, по идее, это именно они занимаются перевоспитанием, должны знать досконально каждого человека в своём отряде; чем о дышит, на что способен, что замышляет. А на практике занимаются показухой. Ни одного преступника не перевоспитали, а зарплату и очередные звания получают во время. Если кто из уголовников и решит «завязать», то или по собственной инициативе, или под влиянием каких-либо обстоятельств, но только не из-за воздействия воспитательной работы в колонии.
   Макар посмотрел на зам по РОРа. Рядом с ним он легко определил оперативников – майора и двух старлеев. Подполковник им что-то резко выговаривал. Вид у оперативников был какой-то потерянный, особенно у майора – явно начальника оперчасти. Один из старших лейтенантов вдруг сорвался с места и побежал в сторону КПП, видимо получил какое-то указание.
   «Поснимают головы парням, - мысленно посочувствовал Макар коллегам, - подполковник может досрочно вылететь из органов без пенсии. Особенно, если трупы будут».
   - Они выдвигали какие-то требования? – спросил он у замполита.
   - Миллион рублей, вертолёт до границы с Турцией, ящик водки и закуску. Раскатали губы, - усмехнулся майор, - кто же им всё это даст? Сказали, если движения не будет, через час начнут убивать заложников. У них ножи и какие-то самопалы.
   - А сколько времени прошло?
   - С пол часа уже, - замполит взглянул на часы.
   - А что-то делается?
   - Не знаю, не мне решать.
   - Почему не вам? В отсутствие начальника колонии главные тут вы и зам по РОР. А вы даже как-то порознь…
   - А кто ты такой, чтобы тут что-то предлагать? Указания он тут даёт! – замполит начал заводиться, - Демидов, ты зачем привёл постороннего в жилую зону? Немедленно уводи его отсюда!
   Но Макар его уже не слушал. Быстро оценил обстановку. Вход в санчасть с торца двухэтажного кирпичного здания. Посредине дверь с невысоким крыльцом. По бокам от неё – широкие окна, закрытые решётками. Столпившиеся офицеры придерживаются какой-то невидимой линии метрах в двадцати от здания.
   Он решительно направился к входу с вывеской «санчасть».
   - Эй, ты куда? Кто это? – сзади раздалось сразу несколько голосов, - немедленно назад! – это явно голос зам по РОР.
   Не обращая внимания, Макар подошёл к окну, где была приоткрыта форточка, и помахал белым носовым платком.
   - Переговоры, - крикнул он.
   - Ты кто такой? – послышалось из окна.
   - Я тот, кто может решить все вопросы, капитан Коробов из Москвы. Приехал по делам к вашему начальнику колонии. А он у вас. Вот моё удостоверение.
   Макар вынул красную книжицу и поднёс её вплотную к оконному стеклу.
   - Обратите внимание, там написано МВД СССР, а не УВД Смоленского исполкома, как у местных.
   Это было особенностью сотрудников лесных управлений. Они подчинялись напрямую Москве, а не местным УВД. Поэтому в удостоверениях было МВД СССР.
   - Больно молодо выглядишь для капитана, - в голосе послышалась ухмылка.
   - Потому что я племянник Чурбанова, - продолжал импровизировать Макар.
   - А это ещё что за х… фрукт?
   - Зам министра внутренних дел, зять Брежнева. Я же говорю, могу реально что-то сделать для вас, в отличие от местных.
   - Ну, так делай.
   - Да я рад бы, да вы условия выдвинули невыполнимые. В местном банке миллион кое-как наскребли, - Макар сочинял на ходу. Тут главное, по больше мелких деталей, чтобы выглядело достоверней, - но собрали все купюры: десятки, пятёрки, трёшки. Представляете объём всех этих денег? В два чемодана не вмещаются. Да их только пересчитать и то, сколько времени надо!
   Макар сделал паузу. За стеной молчали, видимо пытались представить размеры своего богатства. Макар продолжил «ковать железо»:
   - А вертолёт? Договорились с воинской частью под Смоленском. Пока заправят полные баки, пока долетит… на всё время надо. А вы – час на всё!
Если хотите на самом деле попасть за границу, - надо реальные цели ставить.
А так… будете дурить – перестреляют и вас и заложников.
   За окном о чём-то совещались, судя по глухим голосам. Потом оттуда послышалось:
   - Чё ты хочешь?
   - Ну, во-первых, надо добавить время, хотя бы час. И то, я не уверен, что всё успеется.
   - Ладно, а во-вторых?
   - Мне нужно убедиться, что заложники все живы и здоровы. Может, уже нет смысла с вами разговаривать.
   - Да целы они…
   - Так я зайду? Или вы впятером боитесь меня одного и без оружия?
   - Сам ты боишься! Заходи. Зяма, прошмонай его.
   Дверь распахнулась. Макар вошёл и поднял руки. К нему подскочил юркий, весь как на шарнирах, зек в черной робе и быстро обыскал. Причём, довольно профессионально. Чувствуется, что сам неоднократно подвергался этой процедуре.
   Макар в это время огляделся. Он находился в довольно-таки просторной прихожей. В противоположной от входа стене были три кабинета. Дверь одного, ближайшего, была распахнута. В дальнем от входа углу, прижавшись к стене, на полу сидели три всхлипывающие женщины в белых халатах. На столе боком к ним сидел, свесив ноги, невысокий осуждённый. Скаля зубы и поигрывая длинным и узким ножом, он поглядывал то на Макара, то на женщин.
   Справа от Макара у окна стоял зек, с которым он переговаривался, по всей видимости, это и был Тимоха. В руке он держал направленный на Макара пистолет незнакомой конструкции, скорее всего, самодельный.
   Слева, в метре от  Макара стоял Зяма, который его запускал и обыскивал. В руке у него непонятно откуда появилась финка.
   За Тимохой у стены на коленях, упёршись руками в пол, стоял довольно-таки моложавый полковник и с надеждой смотрел на Макара слезящимися глазами. По бокам от него стояли два зека. Один с ножом типа стилета, второй с самопалом в руке. Такие самопалы Макар с друзьями мастерили в детстве. Вместо пороха утрамбовывалась сера от спичечных головок, потом пыж, потом дробь и опять пыж. Довольно опасное оружие.
   - Ну, что, убедился, - спросил Тимоха и пошатнулся. Только теперь Макар понял, что они все пьяные.
   - А что с начальником колонии? Вы не ранены, товарищ полковник?
   Вместо него ответил Тимоха:
   - Он у нас петуха изображает. Витёк покажи! – и захохотал, довольный собой.
   Один из зеков ткнул полковника в ягодицу. Тот переставил руки и колени и прохрипел:
   - Ку-ка-ре-ку!
    Время остановилось.
   Сначала точными ударами Макар отключил Зяму и Тимоху. Затем метнулся в кабинет, вырубил зека на столе и на секунду ускорил течение времени. Сдернул со стола безжизненное тело зека на пол, подмигнул женщинам и опять «остановил» время.
   Это было необходимо, чтобы потом три свидетельницы не говорили, что он в кабинете не был, а зек сам вырубился. Зачем плодить непонятки?
   За эту секунду Зяма успел брякнуться на пол, а Тимоха, падая, завис в немыслимой позе. С полусогнутыми ногами, откинувшись назад и раскинув руки, нарушая все законы физики, он висел в воздухе под углом в сорок пять градусов.
   Оставшиеся двое террористов успели только удивлённо выпучить глаза. Полковник смотрел в пол, опустив голову.
   «Это хорошо, что он ничего не видит», - подумал Макар, отключил двумя ударами оставшихся бандитов и «отпустил» время.
   И тут же ударил по нервам женский визг. Макар метнулся в кабинет. Оказалось, что это чья-то запоздалая реакция. Там всё было нормально. Зек лежал на полу. Только рука у него была в крови.
   - Вы что, его убили? – спросила старшая из медичек.
   - Нет, просто отключил. Не понял, откуда кровь? – Макар перевернул тело. Видимо, при падении зек полоснул ножом по собственному запястью и зацепил вену.
   - Это он сам порезался, - пояснил он женщинам, - перевяжите, вы же врачи. Суду он живой нужен будет.
   - А эти? – молоденькая симпатичная сестричка, тут же начавшая бинтовать окровавленную руку, с опаской посмотрела в сторону коридора.
   - С этими всё нормально, успокоились и не порезались, - Макар вышел в коридор и представился полковнику, - капитан Коробов. Как вы, товарищ полковник, всё нормально?
   - Терпимо, - полковник поморщился, – жопу всю изрезали, сволочи. Брюки жалко… новые, сегодня в первый раз надел. Ты откуда взялся такой, капитан?
   - Зашёл в гости к своему другу Серёге Демидову. А вообще-то я сейчас в Коми работаю, начальник оперчасти на особом режиме.
   - Ловко ты их. Я даже ничего заметить не успел. Они хоть живы?
   - Минут через десять очухаются. Распорядитесь, чтобы наручники надели, ну и вообще…
   - Да, это конечно, я сейчас. А женщины?
   - Все целы. Да вот они.
   Медички, осторожно оглядываясь, вышли в коридор и, увидев валяющихся зеков, дружно ломанулись на выход.
   - У, козлы! – полковник с силой пнул безжизненное тело  Тимохи, - я сейчас.
   Распахнув дверь, он крикнул:
   - Эй, кто там! Наручники сюда! Пять пар! Принимайте ушлёпков!
   Первыми на крыльцо взлетели оперативники – майор и старлей.
   Майор окинул взглядом помещение и спросил у Макара:
   - Они живы?
   - Да, скоро очухаются, наручники бы…
   - Здорово ты их, капитан Коробов.
   - Мы знакомы?
   - Друг твой рассказывал сейчас про тебя, Демидов. Я сначала не поверил, что ты чемпион Союза по самбо, но сейчас…
   - Да, уж, как видите, - Макар широким жестом указал на безжизненные тела.
   - Всё равно, это было слишком рискованно и самонадеянно.
   - Знаешь, если бы я не был уверен на двести процентов, я бы не рискнул. Просто у меня специальная подготовка, как раз для таких случаев. Считай, вам крупно повезло, что я чисто случайно пришёл именно сегодня навестить Серёгу.
   Помещение быстро наполнилось людьми в форме. Так и не пришедших в себя зеков сковали наручниками и потащили на выход.
   - А где ваш зам по РОР? – Макар удивился, что тот до сих пор не появился.
   - Сердце прихватило у дедушки. Там медики возле него хлопочут.
   Макар оглянулся и понизил голос:
   - Замять-то получится?
   - Хрен там! – майор длинно и замысловато выругался, - успели сообщить в Смоленск, а те, наверняка, в Москву. К нам спецгруппа выехала из Смоленска. Ох, и влипли!
   - Сочувствую. Хорошо, хоть без жертв обошлось, всё меньше достанется.
   В медчасть в сопровождении пожилой медички вошёл начальник колонии. Пройдя в кабинет, он жестом подозвал ближайшего прапорщика:
   - Климов, стань у двери и никого сюда не пускай, пока я не выйду.
   - Что это с ним? – майор удивлённо посмотрел на закрывшуюся дверь кабинета.
   - Ранили его ножом, - ответил Макар.
   - Куда?
   - В такое место… - Макар задумался, стоит ли говорить, что б не унижать полковника? Хотя, скоро всё равно все узнают, - короче, сидеть не скоро сможет.
   Майор хмыкнул и пошёл на выход. Макар за ним. В дверях столкнулся с другом.
   - Ну, ты даёшь! – Серёга хлопнул его по плечу, - если б ты только слышал, что тут тебе в спину говорили, когда ты пошёл в санчасть. «Куда он попёрся!», «самоубийца», «сейчас всё испортит». Даже я за тебя струхнул. А когда девки выбежали, за ними хозяин выглянул, я сразу понял – Макар разобрался.
   - Боюсь, что опять в свидетели попал, - Макар думал о своём, - вместо отпуска буду на допросы ходить.
   - Да что там – разик допросят и отпустят.
   - Дай бог, - Макару вспомнился дотошный следователь из Сыктывкара.
   - Гражданин начальник, можно вас на минутку? – Из группы осуждённых, мимо которых они проходили, шагнул плотный широкоплечий зек в чистой, подогнанной по фигуре, робе. При этом смотрел он не на Серёгу, а на Макара.
   - Ты ко мне? – удивился Макар.
   - Да. Осуждённый Захаров. Гражданин… извините, не знаю кто вы по званию.
   - Капитан.
   - Гражданин капитан, - Захаров оглянулся на зеков, - чё уши развесили?! – тех мгновенно, как ветром сдуло, - я хотел выразить своё и общее наше восхищение вашими действиями. С этими ублюдками только так и надо. Когда вы туда пошли, один местный, Хомча, вас узнал. Говорит, это Макар Коробов, он в одиночку всю мою банду отметелил и меня без зубов оставил, а нас человек десять было. Так что, по ходу, этих дураков сейчас оттуда вынесут. И точно, вынесли в прямом смысле. Ха-ха! Ей богу, здорово! Они, козлы, все понятия нарушили.
   - То, что в больнице разборки запрещены и хозяин – лицо неприкосновенное?
   - Да, - Захаров посмотрел на Макара с ещё большим уважением, - и не только это. Они пошли на такое серьёзное дело без согласования с людьми. Хотя бы, меня поставили в известность.
   - Я так понял, - Макар усмехнулся, - их теперь будут судить не только по закону, но и по понятиям?
   - Да уж, спросим обязательно. Всего хорошего, гражданин начальник. Приятно было познакомиться.
   - Хомчукову привет передай. Кстати, я ему зубы не выбивал. Это он сам неудачно упал на собственный кастет.
   - Ну да, конечно, - Захар заржал, - был бы у него в руке нож, он на него случайно жопой бы сел.
   Макар улыбнулся:
   - Приятно общаться с понимающим человеком.
   Когда они отошли, Серёга оглянулся назад и задумчиво сказал:
   - Надо же, как тебя наш смотрящий зауважал. Эх, тебя бы сейчас в нашу зону опером, все зеки по струнке ходили бы!
   - Я подумаю над твоим предложением, - сказал Макар, а про себя решил, что, если и выбираться из тайги, то лучше всего – в родной город. И на работу – в эту колонию.
   - Ого! Никак усиление прибыло, - Сергей показал на группу офицеров возле КПП, - заложников освобождать. А мы уже сами справились.
   - Надо сваливать отсюда, а то замучаюсь рассказывать одно и то же разным начальникам. У тебя рабочий день, когда заканчивается?
   Серёга взглянул на часы:
   - Да уже закончился. Действительно, пошли отсюда. Я тебя с Таней познакомлю.
   
                Таня

   - Танюша, встречай гостей, - Серёга, разувшись в прихожей, шагнул вперёд и обнял будущую жену. Таня смотрела через его плечо на разувающегося Макара, и её глаза быстро округлялись.
   Макар, глядя на неё, быстро приложил палец к губам и сделал страшные глаза.
   - Знакомься, Таня, - это мой друг Макар, - Серёга повернул к Макару сияющее лицо.
   Макар шагнул вперёд, вытянулся по стойке смирно, кивнул головой, попытался щёлкнуть каблуками, но в носках это, конечно, не получилось, и представился:
   - Макар.
   Таня пришла в себя, улыбнулась, прищурив глазки, протянула руку ладонью вниз и пропела:
   - Таня.
   - Очень приятно, - Макар двумя руками взял её ладонь и изобразил поцелуй. Все засмеялись.
   - Таня, ты знаешь, что Макар сегодня отчебучил? – Серёга, начал рассказывать и переодеваться одновременно, - у нас в зоне пятеро зеков захватили заложников в санчасти. Так он их всех вырубил и освободил заложников.
   - Да ты что! – Татьяна с интересом посмотрела на Макара, - один пятерых? А остальные ваши офицеры что делали?
   - Стояли, ждали команды сверху, - голос Серёги доносился из соседней комнаты.
   - Мы с тобой незнакомы, - шепнул Макар Тане.
   - Я уже поняла, - так же шёпотом ответила она и громко спросила, - а что ты мне раньше ничего не рассказывал о таком героическом друге?
   - Боялся, что ты меня бросишь и к нему убежишь, - Серёга вышел в спортивном костюме, улыбаясь, поцеловал Таню в щёчку, - шучу, конечно. А что, знаешь, какой он орёл? Заканчивали спецшколу мы вместе, я всё ещё лейтенант, а он уже капитан. Я начальник отряда, а он начальник оперчасти в колонии особого режима. К тому же, имеет государственную награду – медаль.
   - Ещё знак отличника получил, - добавил Макар, - ты про это ещё не знал.
   - Да ты что! Я и говорю – вся грудь в орденах. Такое дело вообще-то обмыть требуется. Да тут проблема. Знаешь, Таня, когда мы сюда шли, я хотел прихватить чего-нибудь, чтобы встречу отметить. А он, видишь ли, не пьёт совсем из принципа. А тебе нельзя. Не буду же я один пить, как дурак? Вот мы и набрали пирожных, твоих любимых, будем чаи гонять. Ты не против?
   - Я?! – Таня засмеялась, - я против, когда ты с друзьями что-то отмечаешь и приходишь, как зюзя. А чай с пирожными я могу только приветствовать.
   Макар отметил, что напряжение, возникшее с его появлением, спало. Таня успокоилась, начала накрывать на стол.
   Следующие два часа прошли весело. Парни вспоминали свои похождения, начиная со школы, рассказывали друг другу, что интересного произошло с каждым за последнее время. Таня больше слушала, не сводя влюблённых глаз с Серёги. Её беременность внешне была ещё не заметна, хотя Макар отметил, что она немного округлилась.
   Когда он начал прощаться, Серега стал его уговаривать переночевать здесь, мол, места хватит. Макар сослался, что дома будут волноваться. Телефона там нет, никак не предупредишь.
   Выйдя на улицу, Макар подумал, что ни сколько не жалеет о разрыве с Таней. Они с Серёгой нашли друг друга. Между ними настоящие чувства, любовь. А его с ней связывала только похоть. Тем более, у него теперь есть Маша.
 
                Областное начальство

   Утром, когда Макар, не спеша, завтракал в компании матери и сестрёнки, в квартиру вломился взъерошенный Серёга:
   - Собирайся, тебя ждут очень важные шишки! У полковника из Смоленска к тебе какие-то вопросы возникли. Мне даже машину дали, чтобы я тебя привёз. Кроме меня, никто не знает, кто ты такой и где живёшь.
     - Дай ты человеку хотя бы позавтракать, - вступилась за Макара его мать – Нина Захаровна, - трещишь, как пулемёт! Какого хрена они там хотят от нашего Макарки, он же в отпуске?
   - А ты что, ничего не рассказывал? – Серёга удивлённо посмотрел на друга.
   - Некогда было, - ответил Макар с набитым ртом, - поздно пришёл, сразу спать лёг.
   - А что он должен был рассказать? – Нина Захаровна упёрла руки в бока и подозрительно оглядела парней, - ты что-то натворил, сынок?
   - Нет, наоборот, - Макар, наконец, прожевался и потянулся за чаем, - других успокоил, чтобы ничего не натворили.
   - Ну-ка, ну-ка, рассказывай, - мама нависла над Макаром. Тот залпом допил чай и вскочил.
   - Мам, давай вечером. Неудобно же, люди ждут. Машину, вот, за мной отправили.
   Из дома вышли все вместе. Нина Захаровна убедилась, что друзья сели в чёрную Волгу, и её сердце наполнилось гордостью за сына.
   В колонии, где работал Серёга, штабы располагались также как  и на месте работы Макара – один за зоной, другой – в жилой зоне. Только здания здесь были кирпичные, а не деревянные.
   Макар открыл дверь с надписью «Начальник подразделения» и вошёл:
   - Разрешите?
   В кабинете находились два полковника. Одного Макар уже знал – начальник колонии, второй внешностью напоминал ему будущего тестя, полковника Стогова. Такой же высокий и плотный с умными глазами, только абсолютно лысый.
   - Капитан Коробов по вашему приказанию прибыл, – чётко доложил Макар. Он решил ни в коем случае не обострять отношения с местным начальством. Мало ли – придётся служить под их руководством.
   - Присаживайся, капитан, - незнакомый полковник кивнул на стул напротив себя, - я – полковник Корнеев, заместитель начальника областного УИН по РОР. Приказывать тебе, мы не имеем права, ты не наш подчинённый. Просто пригласили, чтобы разъяснил некоторые возникшие вопросы. Не возражаешь, что я на «ты»?
   - Нет, конечно, - Макару даже понравилась такая предупредительность, - тем более, что по возрасту вы мне в отцы годитесь.
   - Вот-вот, - Корнеев откинулся на стуле и повернул голову к начальнику колонии, как бы призывая его в свидетели, - представляешь, звоню в Москву, докладываю подробности ЧП, дохожу до момента освобождения заложников, называю фамилию Коробов, которую мне тут подсказали. Там переспрашивают: «кто, кто, Коробов? Не Макар, случайно?»  Я говорю: «Да, Макар». Там говорят: «Тогда всё понятно». Я: «Что понятно?» Они: «Неважно. А как он там оказался? Он же в отпуске должен быть». В общем, я, мягко говоря, обалдел. Вот и поясни нам Макар Коробов, что ты за птица, простой капитан, работаешь где-то в Коми, а в министерстве тебя все знают, даже то, что ты сейчас в отпуске. Почему им там сразу всё стало понятно, а мне вообще ни хрена не понятно? Почему они ни грамма не удивились, что ты один уделал пятерых бандитов, а мы до сих пор не поймём, как такое возможно?
   Макар еле сдерживался, чтобы не рассмеяться, до того глупый вид был у полковника. Не выдержал и фыркнул, но тут же сделал серьёзное лицо:
   - Извините, товарищ полковник. Я сейчас всё объясню.
   - Ну-ну, попробуй.
   - Вы, наверное, слышали о громком деле, когда были убиты три оперативника, и зеки ушли в побег в их форме?
   - Конечно.
   - Ну, так это я их обезвредил и задержал. На разборки приезжала комиссия из Москвы. Там много было всяких чинов из министерства. Они все меня запомнили. До этого была операция в воинской части по борьбе с дедовщиной. Меня внедрили под видом салаги.
   - И про это слышал. Так это ты был?
   - Да и ещё. Недавно, этой зимой была стычка на рабочем объекте. На меня набросились пятеро зеков с ножами и топорами. Я их успокоил. Информация об этом тоже как-то в Москву утекла. Поэтому меня там многие знают и не удивились, что я опять пятерых успокоил в одиночку.
   - Многие, это кто? Может и министр тебя лично знает?
   Макар пожал плечами:
   - По крайней мере, Николай Анисимович, медаль мне лично вручал. И приказ о внеочередном звании подписывал. Может и запомнил.
   - Даже так? И как же у тебя всё получается, так ловко? Я в курсе, что ты чемпион СССР по самбо. Но этого же недостаточно.
   - Согласен, этого мало. Но я ещё прошёл специальную подготовку по секретной программе, владею приёмами, о которых не имею права рассказывать никому, даже вам.
   Полковник задумался, с интересом разглядывая Макара. Потом задал неожиданный вопрос:
   - А ты не хочешь к нам перевестись? Это же твой родной город.
   - Вы угадали. Очень даже хочу. Только разговаривать об этом можно будет , - Макар на секунду задумался, - месяца через два или три.
   Полковники переглянулись. У обоих на лицах появилось довольное выражение.
   - Ничего, мы подождём, - Корнеев улыбнулся, - ты, главное, не передумай.
   - Я то не передумаю, лишь бы отпустили. Тут, кроме служебных обстоятельств, есть ещё и личные, которые могут затормозить или совсем отменить это дело, - сделав небольшую паузу, Макар продолжил, - девушка у меня там. И у нас всё серьёзно. Она согласна ехать со мной хоть куда. А здесь наша семья живёт вчетвером в квартире без удобств – комната и кухня. Куда её привозить? Нужно будет сначала решить вопрос с жильём. Сколько на это времени понадобиться, я не знаю.
   - А что у вас с жильём, Николай Александрович? – Корнеев повернулся к начальнику колонии, - не поможете нужному специалисту?
   Начальник колонии поморщился и встал. Видимо сидеть, после вчерашних приключений, ему ещё было сложно. С задумчивым видом он прошёлся по кабинету и вдруг замер, как бы что-то вспомнив:
   - Кажется, знаю, как помочь. Крючков, наш зам по РОР уходит на пенсию. Документы давно уже в Москву ушли. Он сказал, как только приказ придёт, ни одного дня здесь не задержится. Он сам с Украины, рвётся на родину. У него трёхкомнатная квартира служебная. Конечно, трёхкомнатная это многовато будет, даже, если ты женишься.
   - Так они с молодой женой сразу займутся увеличением семьи, - Корнеев подмигнул Макару, - чтобы оправдать жилплощадь. Так ведь?
   Макар заулыбался:
   - Раньше, чем через девять месяцев, увеличить семью не получится, товарищ полковник.
   - Ни чё. А вы потом вдогонку ещё одного настругаете. А если третий родится, то и трёхкомнатная станет мала. В общем, считай, что квартиру на вырост ты уже получил.
   Корнеев развеселился, даже хлопнул в ладоши. Потом что-то вспомнил, его лицо сразу приняло серьёзное выражение:
   - Ладно, бытовые вопросы решили, вернёмся к служебным. Там, в кабинете оперчасти, тебя следователь дожидается. Сам понимаешь, надо тебя допросить как свидетеля. У тебя, Николай Александрович, есть ещё вопросы к капитану?
   - Да, - начальник колонии замялся, - я тебя попрошу, постарайся нигде не рассказывать в подробностях, что там было, в санчасти. Видишь ли, эти сволочи поставили условия, если я их не буду слушаться, они примутся за женщин. Вот и пришлось унижаться. Даже следователю можно немного сгладить… ну, ты понимаешь.
   - Конечно. Могли бы и не говорить, - Макар вскочил, - я, конечно, молодой и глупый, но не настолько. Разрешите идти?
   - Давай, - Корнеев махнул рукой.
   В кабинете оперчасти, кроме следователя, находился хозяин кабинета – знакомый майор. В процессе работы над протоколом допроса свидетеля втроём выдули несколько стаканов чая. Макар сразу предупредил следователя, чтобы о повторных допросах тот даже и не мечтал. Потому что, находясь в отпуске, он сам не знает, где будет в тот или иной день, и найти его будет проблематично. Поэтому нужно сразу осветить все вопросы, чтобы к этому больше не возвращаться. В результате допрос опять растянулся на два часа.
   Выполняя обещание, данное начальнику колонии, Макар в своих показаниях отметил, что зеки кололи ножом полковника, заставляя его ползти на коленях. Про кукареканье он промолчал.
 
                Разговор с матерью
   
   Освободившись, Макар направился домой. Здесь вынужден был рассказать матери о вчерашних приключениях. Нина Захаровна сделала очень логичный вывод (с её точки зрения):
   - Какого хрена ты туда попёрся? Ты там не работаешь, пусть бы они сами разбирались.
   - Понимаешь, мам…, как бы тебе объяснить, - Макар подбирал слова, чтобы объяснить то, что с его точки зрения в объяснении не нуждалось, - они поставили условие: если через час не будет миллиона рублей и вертолёта, то начнут убивать заложников. Местное начальство ждало специальную группу из Смоленска. А те просто физически не могли приехать так быстро. То есть, ещё немного, и они стали бы убивать людей. Поэтому я и вмешался.
   - Ты кого-нибудь знал из этих… заложников?
   - До этого? Нет.
   - Ну так какая тебе разница? Каждый день кто-то где-то убивает незнакомых нам людей. Мне вот от этого ни горячо, ни холодно.
   - Мама! Я единственный из всех кто там был, мог их спасти. У меня специальная подготовка, есть способности, в которых я уверен. Я просто обязан был это сделать.
   - А там что, все знали о твоих способностях?
   - Нет, наоборот, никто не знал.
   - Во-о-т! Зачем было так рисковать?
   - Если честно, я ничем не рисковал. Я был уверен на двести процентов, что всё у меня получится.
   - Всё никогда не предусмотришь. А ты рисковал жизнью из-за незнакомых людей.
   - Но они же живые люди!
   - А я что, не живая?! А если бы с тобой что случилось?! – у матери выступили слёзы.
   - Успокойся, мам, - Макар обнял её и прижал к себе, - со мной никогда ничего не случится.
   - Ты думаешь, раз чемпион СССР, так самый ловкий? – Нина Захаровна никак не могла успокоиться, - ты себя, наверное, бессмертным считаешь?
   Макар не знал, как её успокоить. Действительно, мать есть мать, ещё сердце себе посадит переживаниями. И они решился:
   - Хорошо. Сейчас я тебе кое-что покажу из секретных приёмов, чтобы ты поверила. Только одно условие: никому ни слова. Договорились?
   - Да, - слёзы мгновенно высохли. В глазах у Нины Захаровны загорелось неистребимое женское любопытство.
   Макар, оглянувшись, взял со стола ложку и протянул её матери:
   - Представь, что это пистолет. Сейчас я отойду, ты наведёшь на меня пистолет и как бы выстрелишь. Скажешь «бах!».
   Макар отошёл в дальний угол и скомандовал:
   - Стреляй!
   Нина Захаровна вскинула руку с «пистолетом».
    Время остановилось. Макар зашёл матери за спину, взял её за руку, приставил конец ложки к её виску и «отпустил время».
   - Бах! – сказала Нина Захаровна.
   - И кого ты застрелила? – рассмеялся Макар.
   Нина Захаровна испуганно отшатнулась:
   - Ты как это?... С ума сойти! Так не бывает! Только что там был и уже тут!
   - Хочешь повторить?
   - Боже упаси! От таких фокусов можно инфаркт получить! Кому сказать – не поверят!
    - Ты же обещала никому не говорить.
   - Я и не скажу. А как ты это делаешь?
   - А вот этого я тебе сказать не могу. Я и показывать никому просто так не имею права. Кроме этого, я могу, например, ткнуть в человека пальцем, и он, на какое-то время, потеряет сознание. И ещё знаю много разных приёмов, про которые мало кто слышал,
   - Это не приёмы, а сатанизм какой-то.
   - Никакого сатанизма, всё вполне материально.
   - Тогда, скорее – фантастика. Я читала про телепортацию. Человек исчезает в одном месте и тут же появляется в другом. Ты что, владеешь телепортацией?
   Макар задумался. Врать матери не хотелось… ладно, немножко можно тайну приоткрыть:
   - Нет, это другое. Просто я могу двигаться с такой скоростью, что всё вокруг как бы замирает. Для всего остального, кроме меня самого, время как бы останавливается. Все находятся в положении «замри», а я делаю, что хочу. Даже если в меня стреляют, для меня пули висят в воздухе, я их вижу, могу легко уклониться, обойти.
    - Действительно, фантастика какая-то, - Нина Захаровна, ошарашенная свалившейся информацией, пыталась её переварить.
   - Надеюсь, ты поняла, почему об этом нельзя никому говорить? Если кто-то посторонний узнает о моих способностях, то об этом могут узнать и мои враги. Как говорится – предупреждён, значит – вооружён. Придумают, как со мной можно справиться. Поэтому, мам, если ты хоть кому об этом расскажешь, то можешь очень сильно меня подставить.
   - Что ты, Макарушка, никому не скажу.
   - Даже самым близким! Считай, что я тебе открыл государственную тайну.
   Нина Захаровна минуту молчала, что-то обдумывая, потом спросила:
   - Вас этому в спецшколе МВД обучают? И Сергей Демидов тоже так может?
   Макар рассмеялся:
   - Нет, мам. Там обучают боевому самбо. Серёга хорошо владеет несколькими приёмами, но без практики и постоянных тренировок всё это быстро забудется. Таким приёмам, о которых я говорю, обучают строго индивидуально. Причём, только тех, у кого уже есть определённые задатки.
   - А у тебя, значит, такие задатки были?
   - Недавно проявились. Меня выбрали для выполнения одного очень сложного задания, поэтому и обучили некоторым спецприёмам.
   - Задание сильно секретное? Не расскажешь?
   - Было секретное, сейчас уже гриф секретности сняли. Расскажу вечером, когда все соберутся. За выполнение этого задания я получил медаль и внеочередное звание.

                Одноклассники

   На следующий день Макар навестил ещё одного одноклассника Лёшку Вершинина. Лёшка работал шофёром на самосвале в автобазе. По случаю субботы был на выходном. Он долго восхищался успехами Макара и Серёги Демидова, разглядывал служебное удостоверение:
   - Блин! Я тоже хочу стать офицером!
   - Нет ничего проще. Тебе даже на Урал можно не ехать. Придёшь в отдел кадров, где Серёга работает и скажешь, что хочешь поступить в ту же самую школу МВД, что и мы закончили. В сентябре поступишь, через два года будешь лейтенантом. Только эти два года будешь носить погоны с буквой «К».
   - Опять два года, как солдат, даже форма такая же!
   - Такая, да не совсем. Материя у солдат –х/б, - у курсантов – п/ш. Разницу ты знаешь. В столовой солдаты за столами по десять человек сидят, курсанты – по четыре, как в ресторане. Кормёжка получше. Наряды – в патруль по городу. Хорошо, если один раз попадёшь за два года. В караул – в школе три поста, где службу несут с автоматами. Также можешь один раз попасть, а то и вообще ни разу. На кухне дежурств нет, там – гражданские. Дедовщина отсутствует полностью, все прошли через армию. Учёба: предметы все интересные – криминалистика, ОРД, боевое самбо. Есть, конечно, и нудные, например: «Теория государства и права» или «Политэкономия». Но лучше эту нудятину зубрить, чем под машиной в грязи валяться, когда в дороге что-то сломается. И потом до пенсии будешь головой работать, авторучкой или на пишущей машинке. Кстати, если хочешь два года ходить не курсантом, а младшим лейтенантом, могу адрес дать, откуда мы начинали. Только тогда ты год потеряешь. Сейчас до сентября просто не успеешь аттестоваться.
   - Заманчиво, блин! – Леша слушал всё в какой-то прострации с глупой улыбкой на лице, видимо, представляя себя в офицерской форме, - с другой стороны, как-то неохота бросать всё, к чему привык, куда-то ехать, там всё незнакомое.
   - Мы с Серёгой рискнули, и вот результат.
   - Вам хорошо, вы вдвоём были.
   - А тебе что мешает? Кто из наших ещё жениться не успел? Поговори с ними.
   - Да никто ещё не женился, кроме Воронина. Ну, ты в курсе, он на нашей однокласснице женился, Вороновой. Сошлись две вороны…
   - Кстати, воронёнка они ещё не сделали?
   - Намечается кто-то, вроде даже в этом месяце. А может, уже… я давно не интересовался.
   - Давай холостяков обойдём, им проще с места сорваться. Сегодня суббота, все должны быть дома.
   Сначала зашли к Толику Кондратьеву. Тот, не дослушав, предложил навестить Витю Болотина, проживавшего на соседней улице. Туда пришли уже втроём. И удачно. У Вити гостили ещё два одноклассника: Серёга Савин и Костя Богачёв. Парни решили отметить последнюю субботу на этой неделе и уже успели причаститься. Поэтому новых гостей встретили бурной радостью. Долго все обнимались и хлопали друг друга по спинам. Особенно доставалось Макару.
   Хозяин квартиры Витёк сразу запереживал, что вина маловато, мол, не рассчитывали на гостей. Единогласно решили кого-нибудь отправить в ближайший гастроном.
   - Парни, давайте сделаем так, я сегодня угощаю, всё-таки – на Севере работаю, но пить не буду. Мне нельзя – спортивный режим, - Макар положил на стол пятидесятирублёвую купюру.
   Наступившая на пару секунд тишина взорвалась восторженным рёвом. Самый рассудительный – Костя - быстро прикинул:
   - Да тут на ящик вина хватит, да ещё останется.
   - Ну, так и берём ящик, чтоб несколько раз не бегать, - подмигнул ему Макар, - и закуски на остальное.
   В магазин пошли вдвоём – Костя и Серёга. Остальные засыпали Макара вопросами.
   Он, не спеша, рассказывал о своей службе. Какие трудности возникают из-за отдалённости. И то, что это компенсируется сравнительно высокой зарплатой и не тяжёлой в физическом плане работой.
   Когда вернулись гонцы с вином, и вся компания дружно приняла на грудь за встречу, разговор перекинулся на условия поступления в школу МВД.
   Главным аргументом «против» было то обстоятельство, что школьные знания после службы в армии у большинства выветрились.
   - Ерунда всё это, - Макар основывался на собственном опыте, - я тоже так думал. А потом приобрёл «Пособие для поступающих в ВУЗы по истории СССР», почитал, позубрил даты. Если задаться целью, за месяц можно подготовиться. А уж за год, можно наизусть выучить. Учтите, там же все абитуриенты в одинаковых условиях, все после армии. Думаете, туда одни гении и отличники поступают?
   - А другие предметы? – это Толик Кондратьев. Вот уж кому за историю можно было не волноваться. Он ещё в школе был помешан на этом предмете. Запоем читал исторические книги, получал одни пятёрки по любимому предмету. Зато по другим преобладали трояки.
   - А из других – только сочинение. Писать надо на вольную тему, она всегда есть. И писать короткими предложениями, чтобы не запутаться в знаках препинания. Когда я поступал, тема была о советской молодёжи. Вот я и написал о том, что знал хорошо – об орденах комсомола. Получил четвёрку. А один из парней, поступавших вместе с нами, на ту же тему описал всю свою короткую жизнь. Как учился, служил в армии, потом работал на заводе и мечтал о службе в МВД. Всю жизнь, мол, стремился бороться с преступностью, чтобы советские люди могли жить спокойно. А теперь вот сидит на экзамене и не знает, что писать. Мол, обидно, когда мечта рушится из-за такой мелочи. Так он единственный получил пятёрку. Нам потом всем это сочинение зачитали, как образец.
   Когда компания хорошо разогрелась, все были согласны ехать сначала на работу в спецлес, получить звание младшего лейтенанта и следующей осенью поступать на учёбу. Тем более, что Макар дал гарантию, что к пенсии все как минимум будут в звании майора, и уйдут на заслуженных отдых в пятьдесят лет, а не в шестьдесят.
   Макар понимал, что, протрезвев, кто-то обязательно передумает. Но, если хотя бы половина парней решится на перемену судьбы, значит, он не зря провёл такую агитацию.
   Утром к нему домой прикатил на велосипеде ещё один одноклассник. Тот самый женатик Сашка Воронин.
   - Привет, Макар, - одноклассник сразу взял быка за рога, - ты вчера убеждал наших ребят, чтобы шли на работу в органы. А меня, почему не позвал?
   - Да как-то стихийно всё получилось. Я разговаривал с одним. Тот предложил поговорить с другим, а другой привёл нас всех к третьему, у которого гостили ещё двое. Про тебя вспоминали, но решили, раз ты женатый, да ещё скоро ребёнок появится, то вряд ли решишься с места сдвинуться.
   - Во-первых: ребёнок уже появился. Неделя уже, как я свою из роддома забрал с сыном.
   - Да ты что! Поздравляю!
   - Спасибо. А во-вторых: что, женатым нельзя в органы?
   - Почему нельзя? Со мной учились женатые курсанты. Им даже разрешалось снимать жильё в городе.
   - Ну, вот видишь. Мне моя работа на заводе осточертела. Тяжёлая и за копейки. Хотел во вредный цех перевестись, там платят больше, но моя упёрлась. Говорит – здоровье угробишь. Собрался увольняться, только не знаю, куда потом пойду. Везде зарплаты практически одинаковые. А тут услышал про твоё предложение… Моя Натаха сразу зацепилась. Езжай, говорит, обустроишься и нас перевезёшь. Там же тоже живут семьями и детей также рожают. Или нет?
   - Да всё также. Только бытовые условия, как в отдалённой деревне, - Макар кратко описал посёлок Чикса - Озеро.
   Сашка засмеялся:
   - А у нас, чем лучше? Мы с Натахой живём в таком же бараке, как и твой вот этот. Телевизор мы и здесь не смотрим, некогда. Да там и смотреть то особо нечего. По театрам и выставкам не ходим за их полным отсутствием. У вас там, как я понял, и то жизнь интереснее. В клубе концерты бывают, фильмы привозят. Нам этого вполне хватит. В общем, я готов ехать хоть сейчас. Только с работой… надо две недели отработать. Ты когда обратно? А то, может, вместе и поехали бы?
   - Я обратно, когда отпуск кончится, то есть, почти через месяц. Только, - Макар замялся, - я, видишь ли, в Москве должен буду задержаться по службе. Может, на месяц, может ;больше, может ; меньше. Давай, я тебе дам адрес отдела кадров Управления. Там можешь смело ссылаться на меня. Примут, как говорится, с распростёртыми объятиями. С парнями нашими поговори. Кто-нибудь точно решится. Вместе намного веселее будет.
   Макар взял себе на заметку, в конце отпуска уточнить, кто из ребят решился и позвонить в кадры, чтобы предупредить. Хотя, он был уверен, что там примут всех.
   Вечером сестрёнка предложила Макару посетить знакомую танцплощадку.
   - А что, хоть какое-то разнообразие. Конечно, пойдём.
   Макар был готов к любому развитию событий, вплоть до групповой драки. Но получилось наоборот. Представители местной шпаны конечно сразу его заметили. Макар постоянно ощущал на себе оценивающие взгляды, слышал перешёптывания за спиной. Но задирать никто не решился. Сестрёнка под конец вечера даже удивилась:
   - Как-то спокойно тут сегодня. Не помню, что б когда-нибудь обошлось без драки. То в одном углу задерутся, то в другом, то в центре. Сегодня все какие-то смирные. Тебя, что ли, испугались? Меня тут в последнее время кто только не расспрашивал про тебя.
   - Не знаю, чего меня бояться? Я, вроде, не сильно страшный, - отшутился Макар, хотя понимал, что доля правды в её словах конечно есть. Хороший урок он преподал тогда местным хулиганам. А может, уже и свежая информация просочилась из зоны? Город то маленький.
   Мысли его подтвердил ещё один бывший одноклассник. Именно его Макар во время той стычки чуть было не вынудил проглотить собственный окурок.
   - Здорово, Макар! – с робко протянутой для приветствия рукой и каким-то заискивающим взглядом, напротив стоял Бескудников по кличке Бес. (Макар отметил про себя – не «Коробок», а по имени – чувствуется прогресс).
   - Здорово, - Макар пожал протянутую руку, - рад видеть тебя на свободе. Я думал, ты авторитета набираешь где-нибудь на строгаче.
   - Да ну тебя, - замахал тот руками,- сплюнь! Чё-то не тянет меня туда. На заводе вкалываю. Сначала учеником, а теперь вот слесарь второго разряда.
   - Молодец. – Макар искренне порадовался, - так, глядишь, и человеком станешь.
   - И стану. Я чё спросить-то хотел. Говорят, что недавно, здесь, у нас на зоне, ты семерых беспредельщиков уделал.  Вроде, они баб в заложники захватили. Правда?
   - Не семерых. Их там всего пять штук было. А так, в основном, правда, - пожал плечами Макар
   - Лихо, - Бес обернулся, выискивая глазами кого-то в толпе, и сделал непонятный жест рукой, - я, как услышал, сразу поверил. Говорю своим – Макар это может. А они не верят. Короче, тебе тут почёт и уважуха. Ты же, вообще-то, не здесь, а где-то в других краях работаешь? То ли за Уралом, то ли на Севере?
   - Так оно. Но, возможно, скоро сюда переведусь.
   - Да-а-а? – Бес тут же распрощался и исчез, видимо, сообщить приятелям такую оглушительную новость.
   Вечер Макар провёл с удовольствием. Натанцевался с девчонками вдоволь, никому не делая предпочтений, несмотря на многочисленные намёки и постреливания глазками.  Домой возвращался в компании сестрёнки и двух её подружек. Держа их под руки, Макар без перерыва рассказывал весёлые истории и анекдоты. Но провожать никого не пошёл.
   Через пару дней Нина Захаровна предложила сыну съездить в соседнюю Витебскую область, где проживала большая часть родственников по линии матери.
   Макар и сам рад был пообщаться с многочисленными двоюродными братьями и сёстрами, которых знал с самого раннего детства. Они тоже обрадовались, но все по очереди высказывали недоумение, почему Макар отказывается выпить за встречу. Братья и сёстры матери обстоятельно расспрашивали Макара о его службе, учёбе в школе МВД, этапах карьеры и с упрёком поглядывали на своих сыновей. Мол, сумел же выбиться в люди такой же парень, как и вы. Вместе когда-то босиком бегали. А вы так и будете всю жизнь быкам хвосты крутить, да самогонку хлестать.
   В результате мощного родственного воздействия двое двоюродных братьев решили пойти по стопам Макара. Он их проинструктировал, как и одноклассников, снабдил адресом отдела кадров и предупредил, что его самого в тех краях какое-то время они не увидят.
   Всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Закончился и отпуск.
   Поезд на Москву был проходящим, как и все поезда в этом небольшом городке. Скорые вообще не останавливались. Нужный поезд приходил слишком поздно, поэтому с роднёй Макар простился дома. На вокзал пришёл один.
   Кассовый зал был полон народа, только возле окошка с надписью «касса» никого не было. Молоденькая кассирша со скучающим видом рассматривала пассажиров через открытое окошко.
   Макар уверенно подошёл к окошку и протянул кассирше требование:
   - Один купейный до Москвы.
   Девушка около минуты удивлённо разглядывала документ. Действительно, слова «МВД СССР», «требование», смотрелись довольно-таки солидно. Потом вернула его Макару и виноватым тоном сказала:
   - Продажа билетов начнётся за пол часа до прихода проезда. Надо подождать.
   Подождать, так подождать. Макар посмотрел на часы. Получается – через сорок минут. Он прошёл в полупустой зал ожидания.
   В середине зала компания из четырёх мужиков среднего возраста играли в карты. Вели себя они чересчур шумно, матерились, громко комментируя игру, как будто в зале кроме них никого не было. Немногие пассажиры с недовольными лицами сидели на приличном расстоянии от этой компании и старательно смотрели в другую сторону.
   Макар направился к шумному квартету, не сводя с них глаз. Один из игроков, сидевший к нему лицом, встретился с ним взглядом, наклонился и что-то негромко сказал приятелям. Остальные трое обернулись и посмотрели на Макара. Один из них с седыми висками, видимо самый старший, поднялся навстречу:
   - Всё, начальник, никто больше не шумит и в карты не играет.
   Макар удивился. Опытные опера рассказывали, что уголовники безошибочно определяют их в толпе. Мол, что-то с годами вырабатывается в манере поведения, походке, взгляде, что выдаёт оперативника. У него опыт вроде бы небольшой, неужели профессия уже наложила свою печать? Или кто-то из них его лично знает?
   - Это правильно. Вы что, меня знаете?
   - Кто же не знает капитана Коробова, - заметивший его первым широко открыл в улыбке фиксатый рот.
   Макар хмыкнул, вернулся поближе к выходу, сел на первую скамейку, прикрыл глаза и задремал.
   Разбудило его лёгкое касание чьей-то  руки. Открыв глаза, он увидел молодого парня:
   - Извините. Это вы капитан из МВД? Там без вас продажу билетов не начинают.
   Макар быстро прошёл к кассе. Все пассажиры сформировались в очередь и с нетерпением смотрели на него. Макар молча сунул требование в кассу. Да и что говорить, там всё написано.
   «Надо же, -  думал Макар, пока кассирша оформляла билет, - какое уважение здесь к органам. Везде бы так!»

                Новое задание

   Поезд в Москву прибыл рано утром. Даже до открытия метро нужно было ждать несколько минут. Но Макар и не торопился. Не спеша, прошёлся по залу ожидания Белорусского вокзала, без особого аппетита позавтракал в круглосуточном буфете. Как раз объявили посадку на поезд, народ с чемоданами и сумками устремился к выходу на перрон. Половина зала опустела. Пристроившись на свободное место, Макар достал книгу и погрузился в чтение.
   Через час, прикинув, что Васильев уже должен собираться на работу, Макар из телефона-автомата позвонил на его домашний номер:
   - Товарищ подполковник, разрешите доложить? Капитан Коробов прибыл в Москву и готов к выполнению любого задания партии и правительства!
   - Ух, ты, какой правильный! Давай без официоза. Короче, через час жду тебя в своём кабинете, - по голосу чувствовалось, что Васильев звонку обрадовался.
   На входе Макар предъявил сержанту в милицейской форме своё удостоверение. Прочитав фамилию, тот кивнул и нажал кнопку турникета.
   - Так, говоришь, готов к выполнению задания? – Васильев, здороваясь, улыбался во весь рот, - вот и прекрасно. Задание для тебя готово. Как говорится – всё для вас. Присаживайся.
   Макар сел за стол, приготовился слушать. Васильев с минуту ходил по кабинету, заложив руки за спину, искоса поглядывая на него. Потом сел за стол напротив и, как бы извиняясь, пояснил:
   - Готовили мы тебя для внедрения в одну преступную группировку в Ростовской области. Да всё как-то не получалось надёжную легенду изобрести, чтобы избежать возможных эксцессов. Сейчас, вроде бы, всё, что надо срослось, но эту идею придётся отложить. Возникла другая, более острая проблема. Причём, здесь под боком, в Москве.
   Васильев замолчал, на минуту задумался, потом продолжил, пытливо глядя Макару в глаза:
   - Чтобы ты не думал, что тебя хотят использовать в тёмную, я расскажу всё, что касается этого дела. Предупреждать о неразглашении, надеюсь, тебя не надо?
   Макар усмехнулся:
   - Если вы до сих пор сомневаетесь…
   - Всё, не продолжай. Если бы сомневались, то сейчас с тобой и не разговаривали. Это я так, для порядка. Короче, слушай. Группа военных в высоких чинах организовала наркотрафик. Из Афганистана на военных самолётах в Союз идёт потоком героин. Причём, отправляют под видом «груза двести», то есть в гробах вместе с погибшими солдатами и офицерами. Здесь, в Москве, организована перевалочная база. Наркотик распределяется, часть расходится внутри страны, а основная часть по железной дороге уходит в Европу. Сначала в Польшу, оттуда в Германию, а там расползается по всему миру. Выявили эту преступную сеть спецы из ГРУ – военной разведки. Потом подключились КГБ и наше министерство. Каждая служба работает на своём участке. Общими усилиями удалось установить практически всю преступную схему, всех участников этой криминальной цепочки. Масштабы просто поражают. Там проворачиваются даже не миллионы, а миллиарды рублей.
   - Извините, - перебил Макар, - если о них всё известно, почему не арестовывают преступников?
   - Арестовать недолго. К этому уже всё готово. Осталось уточнить некоторые моменты, чтобы никто не сорвался, чтобы реализация была полной. В частности, по нашей линии. Перевалкой наркоты в Москве заведует преступная группировка во главе с бывшим подполковником, бывшим сотрудником военной прокуратуры Смирновым Николаем Михайловичем. В своё время его выгнали со службы за взятки. Надо отдать должное его организаторским способностям – в короткое время организовал мощную группировку из бывших военных и уголовников со своими складами, транспортом. Используя старые связи, наладил контакты в нужных местах. Кого-то подкупили, кого-то напугали, самых строптивых убили. В общем, преступный механизм идеально отлажен, работает как часы.
   Теперь о твоей роли. Мы несколько раз пытались перехватить часть груза на разных этапах. Но каждый раз в последний момент преступники меняли схему доставки, и мы оставались ни с чем. Отсюда появилась уверенность, что их кто-то предупреждает. Причём, судя по всему, «крот» засел где-то в этом здании, и это кто-то очень влиятельный из тех, на кого никогда не подумаешь. Вот твоя задача и будет – установить этого «крота».
   - А как…
   - Не торопись, я всё объясню.
   Васильев встал, подошёл к сейфу и достал из него коричневую папку:
   - Вот, полюбуйся, - он положил на стол фотографию, - это Смирнов – глава этой шайки. Кстати, все зовут его Михалыч. Вот это – его правая рука, начальник службы безопасности Фадеев Михаил Фёдорович по кличке «Лютый». Уже  бывший. Недавно похоронили. В сауне пьяный вместе со своими головорезами затеял борьбу в воде. В результате – захлебнулся, а остальные пьяные придурки откачать не сумели.
   - У вас такая точная информация, - усмехнулся Макар, - видимо, в этой банде у вас уже есть свой человек?
   Васильев вздохнул:
   - Если бы! Видишь ли, в последнее время среди уголовников, да и среди нашего брата стало модным снимать стресс в бане, лучше – в сауне с пивом, водкой и девочками лёгкого поведения. Нам удалось завербовать одну из девочек. Сам понимаешь, она может знать только то, что увидит или услышит в сауне. При гибели Лютого она чисто случайно присутствовала. За несколько дней до этого, она, по нашей просьбе, прикрепила жучок под столом в сауне, за которым пьянствовали жулики. Жучок – это такой микрофон.
   - Это что-то вроде моей авторучки в воинской части?
   - Нет. Там у тебя звук просто записывался, а жучок его транслирует на расстояние до ста метров. Чтобы прослушивать, приходится сидеть в машине неподалёку. Эту технику мы достали через Интерпол, её ещё очень мало, но мы рискнули. И удачно. Был подслушан разговор Фадеева и Смирнова. Фадеев сам из Свердловска. Там у него остался младший брат Костя. Парень с детства занимался спортом. Самбист, дзюдоист, но в последнее время стал спиваться. Вот Лютый и решил перетащить его к себе, чтобы был на глазах. Смирнов дал добро. Лютый отправил брату письмо, чтобы выезжал. И тут произошли непредвиденные события. Лютый погиб. Костя, не зная об этом, выехал в Москву на поезде. В вагоне ресторане пьяный сцепился с компанией таких же придурков. Вышли в тамбур «разобраться». Там ему засадили ножом в живот. Недалеко успел отъехать. Его сняли на станции Дружинино. Умер от потери крови. Там тело до сих пор и находится, в местном морге. Наш сотрудник сгонял в это Дружинино и договорился, чтобы тело подержали в морге, сколько понадобится. Забрал его документы и письмо от брата. Вот фотография Кости, полюбуйся.
   Макар всмотрелся. На фотографии был молодой смеющийся парень примерно его комплекции, только волосы темнее. Смысл предстоящего задания он понял:
   - Вы хотите внедрить меня в банду под видом этого Кости? Так он на меня не похож.
   - Ты всё правильно понял. А что не похож – не важно. Его никто в этой шайке ни разу не видел. Брат погиб. Не думаю, что у Лютого были фотографии Кости, и он их кому-то показывал. В таких структурах не принято изливать душу друг другу. Если вздумают тебя проверять, надо будет кому-то с твоей фотографией ехать в Свердловск, показывать соседям. А это – время. Если ты быстро установишь «крота», мы начнём задержания. Им будет не до проверок.
   - И когда нужно приступать?
   - Хоть завтра. То есть, чем быстрее, тем лучше. Кстати, твои длинные волосы как раз в масть. Костя, когда спорт забросил, тоже патлы отрастил. И ещё один момент. Лютый погиб в тот день, когда Костя выехал из Свердловска. Мы не знаем, отправляли ему телеграмму или нет, но, в любом случае, он её не получал. Если бы он доехал, как собирался, то попал бы как раз на похороны. Сейчас прошло несколько дней. Ты можешь сослаться, что последние дни жил у подружки, поэтому телеграмму не получал, если она вообще была.
   Дело, конечно, очень рискованное. Всё предусмотреть невозможно. Ты можешь отказаться. Только как мы предателя установим, я не представляю. С реализацией тянуть тоже нельзя. Придётся выбивать потом имя «крота» из членов шайки. А это, сам понимаешь, сложно. Они его могут не сдать. Да и знают о нём, скорее всего, считанные единицы.
   - Я готов. Завтра позвоню, договорюсь о встрече.
   - Ну и хорошо. Вот тебе письмо Лютого к брату. Фотографии в документах Кости наши спецы сегодня заменят на твои. Сейчас я позвоню, чтобы тебя сфотографировали.

                Неожиданная развязка

   Утром Макар из телефона-автомата на Комсомольской площади набрал номер, указанный в письме:
   - Здравствуйте. Моя фамилия Фадеев Константин. Я приехал к брату Михаилу, он дал мне этот телефон.
   На другом конце провода возникла пауза. Слышались только какие-то отголоски разговора. Потом чей-то хриплый голос спросил:
   - Ты что, ничего не знаешь?
   - А что я должен знать?
   - Ты где сейчас?
   - У трёх вокзалов.
   - Жди у входа в Ярославский со стороны площади. Купи газету и возьми её в правую руку, чтобы мы тебя узнали. Мы сейчас подъедем.
   Киоск «Союзпечать» располагался недалеко от входа в Ярославский вокзал. Макар купил газету «Советский спорт» и через десять минут уже топтался в указанном месте с газетой в руке и спортивной сумкой на плече.
   Через пол часа напротив него остановилась бежевая Волга. Из неё вышли двое мужчин и направились к Макару. Один из них – молодой плотный, коротко стриженный, в спортивном костюме, второй – лет пятидесяти в сером явно дорогом костюме с галстуком. Макар огляделся, с газетами рядом никого, кроме него, не было. Не перепутаешь.
   - Ты - Костя Фадеев?
   - Да.
   - Поехали с нами.
   - А Мишка где?
   - Он не может. Поехали, по пути всё объясним.
   Молодой сел за руль, второй - рядом с ним. Макар устроился на заднем сиденье.
   - Давай знакомиться, - пожилой повернулся к Макару, когда машина тронулась, - меня зовут Борис Маркович, а это, - он кивнул на водителя, - Владик.
   - Костя.
   - В общем, Костя, у нас для тебя плохие новости. Михаил, твой брат, умер, несчастный случай.
   - Да вы что! – голос у Макара сорвался. В душе он порадовался за себя, хороший артист получился бы, - как это случилось? – дрогнувшим голосом спросил он после небольшой паузы.
   - Баловались пьяные в бассейне, он и захлебнулся.
   Макар замолчал, как бы справляясь с волнением, потом спросил:
   - Когда?
   - Пять дней уже. Ты не переживай, похоронили его в лучшем виде на Котляковском кладбище. Хотели тебя вызвать, спохватились, а никто твоего адреса не знает. Посмотрели у Михаила в записной книжке, твоего адреса нет.
   - А зачем ему записывать? – сообразил Макар, - он родился и вырос по этому адресу. Вы можете показать мне, где он похоронен?
   - Мы туда и едем.
   Кладбище было огорожено каменной стеной. Вход – через красивую арку. За стеной слева от входа виднелись купола небольшой церкви.
   Возле арки сидели бабушки с цветами. Макар остановился возле них, выбирая букет, сунул руку в карман.
   - Я заплачу, - Борис Маркович понял его намерения. Взял в руки самый большой букет, оглядел его со всех сторон, повернулся к Макару, - этот подойдёт?
   Макар кивнул. Борис Маркович вручил ему букет, и они прошли на территорию кладбища. Макар шёл и удивлялся, какие красивые и дорогие памятники они проходили. Особенно его поразил мраморный комплекс, изображавший мужчину в натуральную величину, сидящего за столом на скамейке с бокалом в руке. С другой стороны стола была такая же скамейка. То есть родственники, навещая покойного, могли посидеть рядом с ним на скамейке и даже чокнуться бокалами.
   - Пришли, - Борис Маркович остановился возле свежей могилы с деревянным временным крестом и целой горой венков.
   Макар положил букет на венки сверху и замер, глядя на крест с надписью «Фадеев Михаил Фёдорович» и двумя датами.
   - Через год мы ему памятник поставим, достойный, - Борис Маркович как бы оправдывался, – ты, Костя, не переживай.
   - Я об этом пока не думаю, - Макар сделал расстроенное лицо, - просто как-то всё неожиданно. Он мне работу обещал с хорошей зарплатой. А теперь, наверное, придётся обратно в Свердловск…
   - Почему? Ту работу, что он обещал, ты и получишь. Такие спортивные парни нам нужны.
   - Я в последнее время спорт практически забросил. Больше по литрболу…
   - Ничего. У нас с этим строго. Если хочешь получать пару тысяч в месяц, то сам решишь, что для тебя важнее. Лучше постоянно тренироваться, держать себя в хорошей форме, чем пить.
   - Две тысячи!? – удивление Макара было искренним. «Живут же жулики!»
   - Это, как бы, оклад. А там ещё премии бывают частенько, больше, чем зарплата.
   - Да за такие деньги я не то, что от спиртного, от кефира откажусь!
   Разговаривая, они вышли с кладбища и сели в машину.
   - Надо подумать, где я жить буду, - задумчиво произнёс Макар.
   - А что тут думать? Квартира твоего брата пустая, ключи мы тебе дадим. Прописку я беру на себя. Вообще-то я в нашей организации работаю юристом. По всем юридическим вопросам можешь смело обращаться ко мне.
   - А сейчас мы куда едем?
   - Надо же тебя с Михалычем познакомить.
   - А кто это?
   - Он в нашей организации самый главный.
   - Директор?
   Борис Маркович усмехнулся, потом махнул рукой:
   - Ну да, директор.
   - И мы сейчас прямо к нему в кабинет?
   - У него несколько кабинетов, - Борис Маркович взглянул на часы, - сейчас он обедает в ресторане, там на втором этаже у него тоже кабинет, где он обычно работает после обеда.
   Через пол часа машина остановилась возле высотного здания, над первым этажом которого сияли вывески «Эльдорадо», «Ресторан», «Гостиница», «Hotel».
   Стоявший у входа швейцар, напоминавший в своём мундире царского генерала, почтительно согнулся перед Борисом Марковичем и распахнул дверь. Они прошли в зал, поразивший Макара своей помпезностью: столы под белыми скатертями, огромные хрустальные люстры под потолком. На стенах висели картины, скорее – увеличенные фотографии с однотипным сюжетом – казино, рулетка, игровые автоматы. Сцена в углу не уступала по размерам сценам небольших театров. Возле неё что-то репетировали музыканты. Посетителей в зале было немного. Это и понятно – основная жизнь в таких заведениях начиналась вечером.
   К ним подскочил плотный мужчина в костюме с бабочкой:
   - Здравствуйте, Борис Маркович!
   - Здравствуй, Витя. Михалыч здесь?
   - Так точно, пообедал и поднялся наверх. Там у него гость.
   Борис Маркович указал на своих спутников:
   - Витя, покорми пока ребят. Знакомься, кстати, это Костя, брат Лютого, ну, а Виталика ты знаешь.
   - Будет исполнено.
   Макара с Виталиком усадили за столик у стены. К ним тут же подскочил официант и протянул меню.
   Макар с сомнением покосился на меню и в пол голоса сказал Виталику:
   - Боюсь, у меня денег не хватит.
   Тот рассмеялся:
   - Не переживай, заведение нас угощает, правда, Славик?
   Официант кивнул.
   Виталик оттолкнул пальцем меню в сторону:
   - Что тут читать? Принеси нам, Славик, что-нибудь на первое. На второе чтоб было мясо с пюре и по салатику.
   - Спиртное будете?
   Виталик вздохнул:
   - Нет. Я за рулём, а Косте к шефу на приём, должен быть как стёклышко. Компот нам обоим.
   - Сей момент, - официант исчез.
   Этажом выше в это время происходил диалог между хозяином кабинета и гостем:
   - Я к тебе, Михалыч, в неурочное время прикатил не потому, что мне скучно стало. Информация прошла, что к тебе в организацию наши внедрили своего агента.
   - Интересно! – хозяин кабинета встал из-за стола и подошёл вплотную к гостю, - и ты знаешь, кто это?
   - В том то и дело, что не знаю. Кроме Васильева никто не знает. Я и это случайно узнал. На планёрке сегодня утром шеф на него наехал, мол, почему нет результата? Он сказал, что внедрил своего человека, и тот уже работает. А знаешь, какая задача у этого шпиона?
   - Какая?
   - Вычислить, кто вас прикрывает из МВД. То есть, меня вычислить! – его голос сорвался на крик. Гость быстро взял себя в руки. Вынул носовой платок, вытер выступивший на лбу пот, - короче, надо проверить всех, кто появился возле тебя в последнее время, последние две недели.
   Михалыч задумался. Потом удивлённо развёл руками:
   - А у меня в последнее время никто новый  и не появлялся. Ни на складе, ни в гараже, ни в гостинице, нигде. Все новые люди принимаются через меня, ты же знаешь.
   В это время постучали в дверь, и заглянул здоровый парень – охранник:
   - Михалыч, к тебе Борис Маркович.
   Хозяин и гость переглянулись, гость кивнул.
   - Пусть войдёт, - скомандовал хозяин кабинета.
   - Добрый день, – вошедший Борис Маркович поздоровался с обоими за руку, - Михалыч, я привёз Костю. Будешь с ним беседовать?
   - Какого Костю? – не сразу сообразил хозяин кабинета.
   - Брата Лютого, ты же в курсе.
   - Да, да… - чувствовалось, что мысли у Михалыча где-то далеко отсюда.
   Зато гость сразу подобрался:
   - Что за брат?
   - Лютый просил перед смертью пристроить младшего брата, чтобы тот был у него на глазах, а то, мол, начинает спиваться там, в Свердловске. Я дал добро. Кто ж знал, что так получится… Парень, по его словам, спортивный, занимался самбо, дзюдо. Я думал пристроить его в службу безопасности, присмотреться, глядишь, и пригодится. Да и Лютому обещал… царство ему небесное. Тот давно его вызвал, письмо, вроде,  отправил. А приехал только сегодня.
   - Интере-есно! – протянул гость, - а где он сейчас? Хотелось бы на него посмотреть.
   - Здесь, внизу с Виталиком, - Борис Маркович показал рукой в сторону входной двери, - позвать?
   - Давай его сюда, - распорядился Михалыч.
   Войдя, Макар быстро окинул взглядом кабинет. У стола лицом к нему стоял плотный мужчина с военной выправкой, в котором он сразу опознал виденного на фотографии Смирнова. Спиной к нему за столом сидел ещё один человек и делал вид, что перебирает какие-то бумаги. Голову он даже не повернул.
   Макар скромно замер у двери и поздоровался:
   - Здравствуйте.
   - Проходи, Костя, присаживайся, – Михалыч широким жестом указал на ряд стульев у стены, -  ты уже в курсе несчастья, что случилось с братом?
   - Да. Мы даже на кладбище заехали. В голове не укладывается, как такое могло случиться…
   Сидевший резко повернул голову. В его глазах светилось изумление. Он встал, отодвинул стул и уставился на Макара. Тот обмер. Перед ним в штатском костюме стоял генерал, возглавлявший комиссию из Москвы по тройному убийству.
   - А я слышу, голос какой-то знакомый, - генерал сделал шаг к Макару и внимательно всмотрелся в лицо, - ну, точно! Волосы отрастил, замаскировался… да?
   - Перепутали с кем-то? – у Макара сразу пересохло во рту.
   - Тебя перепутаешь! – генерал повернулся к ничего не понимающему Смирнову, - брат Лютого, говоришь? Это капитан, оперативник, один из лучших спецов Васильева! - что-то вспомнив, он резко повернулся к Макару, - чемпион Союза по самбо! Мочи его! – вдруг резко завизжал он и выхватил пистолет.
   Смирнов мгновенно среагировал. Нагнувшись, он выхватил из-под стола пистолет и передёрнул затвор.
   Время остановилось.
   Макар лихорадочно прикидывал, что делать. Понятно, что генерал и есть тот самый «крот». Так же понятно, что разговаривать с ним не будут. Генерал, видимо вспомнил о гениальных способностях Макара и сообразил, что он легко с ними двумя справится. То есть, через секунду его изрешетили бы из двух пистолетов.
   Если ему сейчас просто исчезнуть, как потом доказать, что генерал – предатель? Кто ему поверит? Разве что, Васильев? Но, опять же, доказать ничего они не смогут. А потом начнётся охота на него самого. Где бы он ни был, его достанут. Возможности генерала Макар прекрасно представлял.
   От волнения он мгновенно вспотел. Что же делать? Нейтрализовать их и вытащить отсюда не получится. Позвонить Васильеву и дождаться группы захвата? Для этого надо запустить время. Они не успеют.
   Кстати, если бы удалось доказать факт предательства генерала, то, скорее всего, самое большое что ему грозит – это увольнение из органов. И он всё сделает, чтобы отомстить ему, Макару. Нет, уж! Генерал за предательство вполне заслуживает смертный приговор. Собаке – собачья смерть!
   Макар подошёл к генералу, застывшему с пистолетом в вытянутой руке, обнял его сзади за талию и, поднатужившись, приподняв,  развернул его лицом к Смирнову. Взял двумя руками за руку с пистолетом, тщательно прицелился в лоб Смирнову и надавил своим пальцем на палец, держащий курок. На долю секунды отпустил время и опять его остановил одновременно со щелчком бойка.
   Подойдя к Смирнову, Макар проделал ту же процедуру с его рукой, тщательно прицелившись в генерала (фамилию его Макар так и не вспомнил). Нажав на курок чужим пальцем, так же на долю секунды отпустил и вновь остановил время. Успел отметить пламя на конце пистолета генерала и пулю, зависшую в нескольких сантиметрах возле лба Михалыча. После чего отошёл к двери, присел, охватил голову руками и отпустил время.
   Два выстрела прозвучали почти одновременно. Оба стрелка дёрнулись назад и упали. Тут же резко распахнулась дверь, и в кабинет ворвался охранник с пистолетом в руке.
   - Что тут?.. – он застыл, растерянно глядя на лежащие тела.
   - Я не знаю, - Макар заикающимся как бы от страха голосом показал рукой с трясущимися пальцами на убитых, - они… они ругались, а потом…
   - О чём ругались? – голос вошедшего Бориса Марковича был спокойным.
   - Я… я не понял, - Макар встал на ноги, - они… матом… оба. Я решил, что не вовремя, хотел выйти, а они выхватили пистолеты и выстрелили, - он схватился руками за горло и изобразил рвотный спазм, - меня сейчас вырвет, где тут туалет?
   - Внизу, - Борис Маркович презрительно взглянул на Макара и наклонился над телом генерала, возле головы которого расплывалось кровавое пятно. Охранник присел возле Смирнова.
   Макар вышел за дверь. Навстречу ему по лестнице поднимался тип в бабочке, которого называли Витей. Лицо его было встревоженным:
   - Что там случилось?
   - Они там стреляли друг в друга, - махнул рукой вверх Макар. Витя побежал вверх по лестнице.
   Макар прошёл к выходу из ресторана, больше никого знакомых не встретив. Швейцар мазнул по нему взглядом, но ничего не сказал. Спокойной походкой Макар прошёл по улице и завернул за угол. И сразу увидел то, что ему было нужно. Будка телефона-автомата находилась в десяти метрах от угла здания.
   Васильев обещал ему, что всё время будет на связи, пока не получит первую информацию. Даже ночевать будет в кабинете. Трубку взяли сразу.
   - Слушаю, - голос Васильева ни с чем не спутаешь.
   - Ваше задание выполнено. «Крот» – это генерал, фамилию не могу вспомнить. Он возглавлял комиссию из Москвы, когда вы приезжали к нам в Чикса – Озеро.
   Повисла пауза, наконец, мгновенно охрипший голос Васильева спросил:
   - Доказать сможем?
   - Нет необходимости. Они только что со Смирновым поубивали друг друга.
   - Где!?
   - Ресторан «Эльдорадо» на втором этаже. Там у Михалыча кабинет. В нём.
   - Понял. Выезжаем. Ты где сейчас?
   - Возле ресторана за углом.
   - Немедленно уходи оттуда. Дождись меня здесь, я внизу предупрежу.
   Ждать пришлось долго. Около часа добирался до знакомого здания. Потом ещё часа четыре трепался с сержантом, дежурившим на входе. Даже успел подружиться с ним. Сержант разрешил полежать на топчане в небольшой комнатке рядом.
   Наконец появился Васильев. Стремительно ворвался в холл, увидел Макара, махнул ему рукой, чтобы следовал за ним и побежал вверх по лестнице.
   - Рассказывай, как всё было, - войдя в кабинет, Васильев в первую очередь воткнул в розетку электрочайник, потом устало плюхнулся на стул.
   - Меня встретили двое – Борис Маркович и Владик, - начал рассказывать Макар, - Борис Маркович в последствии представился как юрист организации, а Владик исполнял обязанности водителя. Сразу сообщили мне, что мой брат Михаил погиб в результате несчастного случая, рассказали детали. Потом мы съездили к нему на могилу. После чего меня хотели представить Смирнову и повезли в ресторан. Сначала нас с Виталиком посадили за стол, чтобы накормить, а Борис Маркович пошёл на второй этаж. Быстро вернулся и сказал, что меня ждут в кабинете. Он же проводил меня и остался ждать за дверью.
   Когда я вошёл, там было два человека. Смирнова я сразу узнал по фотографии. Второй сидел ко мне спиной. Когда я начал говорить, он обернулся, и я его узнал. Он тоже меня узнал, говорит, голос знакомый услышал.
   - Да, уж, что-что, а память у генерала Буракова феноменальная. Была.
   - Точно! Вспомнил фамилию – Бураков! Он тогда комиссию возглавлял. Узнав меня, он стал орать на Смирнова. Что тот мудак, бестолочь, раз готов под видом брата Лютого принять к себе оперативника. При этом, как только не оскорблял его, называл даже козлом и пидором. Мол, за такое, его самого убить мало. Смирнов тоже завёлся и накинулся на генерала, мол, кто ты такой, чтобы тут что-то вякать. Кормишься с моей руки, так делай своё дело и помалкивай. Это там ты генерал и великий начальник, а для меня  - обычная шестёрка, стукач. Генерал буквально захлебнулся от ярости, выхватил пистолет и направил на Смирнова. Но у того оказалась отличная реакция. Он как-то резко ушёл в сторону и одновременно тоже выхватил пистолет. Я даже не понял откуда. Выстрелили они одновременно. Вот и всё. Тут же забежал охранник, который был за дверью, за ним – Борис Маркович. Я в этот момент был возле двери, то есть метрах в пяти от ближайшего тела.
   - Да, свидетели слышали два выстрела одновременно, - Васильев разлил по кружкам вскипевший чай, - я, честно говоря, сначала подумал, что это ты их обоих замочил. Но, выстрелить одновременно из двух пистолетов и тут же оказаться в стороне никто не сможет. Даже такой суперспортсмен, как ты.
   Макар отхлебнул горячего чая:
   - Я так понимаю, моя задача выполнена?
   - Да. Хотя, и совсем не так, как планировалось. Получается, твоё появление обострило ситуацию, послужило своеобразным катализатором. Видимо, эти два человека давно испытывали неприязнь друг к другу, но сдерживали её из-за взаимной выгоды. Бураков получал деньги, а Смирнов – информацию, всегда был во время предупреждён о наших планах.
   Василев посмотрел на часы и залпом допил чай:
   - Мне нужно бежать, сейчас начнётся совещание.
   - А как мне быть?
   - Давай завтра, нет, лучше послезавтра. Я буду знать всё более детально, вот и решим с тобой. Сейчас иди в гостиницу, отдыхай.

                Личный вопрос

   На следующий день утром Макар для начала сходил в парикмахерскую и привёл в порядок свою причёску, коротко подстригся. Присмотревшись в зеркале к своему отражению, Макар решил, что нужно будет отпустить небольшие усы, чтобы хоть немного изменить внешность. Это на случай, если кто-то из бандитов его запомнил и захочет найти.
   Спокойно обдумав ситуацию, Макар пришёл к выводу, что его внезапное бегство после стрельбы в кабинете будет воспринято жуликами с пониманием. Мол, Костя испугался и сбежал обратно в свой Свердловск. Тем более, что брат, к которому он ехал, оказался мёртвым. Искать его, скорее всего, никто не будет. Ни у кого даже и мысли не возникнет, что он как-то участвовал в разборках в кабинете. Даже Васильев уверен, что он тут не причём. Настоящего Костю похоронят в Дружинино. Кстати, нужно будет изменить дату смерти на более позднюю. Мол, погиб, когда уехал из Москвы. Если и найдут, расспрашивать будет некого.
   Вечером Макар сходил в кинотеатр, посмотрел индийский фильм, который ему с придыханием в голосе нахваливала дежурный администратор гостиницы. Какие-то страдания на фоне красивой заграничной жизни, и много-много песен и танцев.
   Утром на следующий день Макар прибыл к Васильеву. Тот выглядел уставшим, но довольным.
   - Ну, что я тебе могу сказать. Реализация идёт полным ходом. Возбуждено несколько уголовных дел. Подключена целая бригада следователей. Проводятся аресты в разных городах и воинских частях. Предательство генерала Буракова не доказано. Сам понимаешь, даже если тебя засветить и провести свидетелем, твоих показаний будет недостаточно. Так что все будут считать, что генерал геройски погиб при исполнении служебных обязанностей. Можешь сходить на похороны, послушать, как его будут хвалить.
   - Нет, уж! На фиг, на фиг! Избавьте меня от такого удовольствия.
   - Главное, что мы избавились от «крота». Причём, это даже лучше, что таким способом. Прижать его, уличить в предательстве было бы очень сложно.
   Васильев потёр пальцами виски:
   - Чёрт! Когда не высплюсь, голова плохо соображает. Для тебя, наверное, важнее личный вопрос?
   - Да, есть такое дело.
   - Так вот. На тебя пришёл запрос из УВД Смоленской области. Очень просят перевести тебя на работу в твой родной город. Сильно ты им понравился. Хотят тебя назначить на должность начальника оперчасти в колонию строгого режима. Я же хотел бы, чтобы ты работал здесь, в Москве, в нашей структуре. Ты как?
   Макар задумался. Москва ему не нравилась. Слишком громоздкий, шумный и многолюдный город. В родном городке как-то уютней. Там живут родные мать сестра, отчим, соседи, которые знают тебя с детства, друзья, одноклассники. Есть речка и пруд, где можно купаться, грибные места в лесу, которые отпечатались в памяти навечно. А в Москву лучше приезжать на один день. По делам или развлечься. Тем более, тут всего-то триста километров.
   - Если можно, я бы предпочёл свой родной город. Тем более, что мне там уже квартиру пообещали, трёхкомнатную.
   - Даже так! Ну, что же. Прятать тебя я больше смысла не вижу. Ты работаешь у чёрта на куличках, а здесь, в министерстве каждый второй знает, кто такой капитан Коробов, где он сейчас находится и чем занимается. Про твои последние приключения во время отпуска тут столько разговоров было. До министра дошло. Если бы не щекотливость ситуации с захватом заложников, про тебя бы сейчас все газеты писали. Кстати, наградить тебя вроде бы собирались. Так что «добро» на перевод мы дадим. Можешь собираться. И ещё, скоро чемпионат СССР, надо будет подтвердить твой титул чемпиона. Сможешь?
   - Да, хоть через пол часа, только переоденусь!
   Васильев засмеялся:
   - Чем ты мне и нравишься: «Всегда готов!» А ещё не за горами чемпионат мира. По идее, тебе лучше было бы жить в Москве. Здесь и тренироваться на базе «Динамо».
   - Здесь в Москве и так большинство советских чемпионов проживает. Надо, чтобы и моей родной Смоленской области было, чем гордиться. А тренироваться я могу где угодно.
   - И ещё. Имей в виду, если понадобится тебя привлечь для какой-то особой операции, мы тебя всегда найдём.
   - Всегда, пожалуйста. А что там с бандой в Ростовской области? Может, сразу туда махнуть?
   - А там уже всё, - Васильев развёл руками, - всё решилось без нашего участия. Они там до того оборзели, что замучали и убили участкового. Вся местная милиция ополчилась и начала выхватывать бандитов. Основной костяк банды вместе с главарём был перебит в перестрелках, большинство оставшихся под арестом, кто-то в бегах. В общем, банды больше нет. Всё это происходило в последние трое суток. Так что ты правильно сделал, что подстригся.
   Макар вышел от Васильева в самом радужном настроении. Он шёл по улице, счастливо улыбаясь, тёплый летний ветерок ласково обдувал разгорячённое лицо, листья деревьев казались изумрудно-зелёными, воздух был наполнен одуряющим запахом цветов. Казалось, что всё вокруг звенело и пело.
   Впереди у него были с одной стороны хлопотные, а с другой – радостные мероприятия. Сначала – свадьба с любимой девушкой, затем переезд в родной город, участие в серьёзных спортивных соревнованиях и обязательные победы, в чём Макар абсолютно не сомневался.
   От таких перспектив кружилась голова. Макар шёл по улице, не думая, куда и зачем. Просто шёл и улыбался. И даже шумная и суетливая Москва ему уже начинала нравиться.