Сантехник Иванов и символ новой жизни

Сантехник Иванов шел по городу с понурой головой. Голова его, мало того, что была не причесана, лохмы торчали в разные стороны, так еще волосенки были редкими, с проплешинами. На голове покоилась старая засаленная кепка непонятного цвета. Производитель ранее утверждал, что это был насыщенный коричневый цвет. Однако с годами и по причине отсутствия воздействия стирального порошка или хотя бы мыла на ткань, цвет из насыщенного коричневого превратился просто в цвет детской неожиданности, причем после употребления значительного количества значительно просроченной «Агуши». Кепка сантехнику Иванову служила еще, помимо, собственного говоря, головного убора, носовым платком, полотенцем, а при входе в кабинет начальства еще и обувной щеткой. А что, удобно, все в одном и лишний раз тратиться не надо. Кстати, тратиться сантехник Иванов не любил, да и нечем ему было особенно тратиться. Бедноват-с он был, бедноват-с. Сантехник Иванов был не брит, ну это естественно, помят, включая его лицо, и попахивал, честно говоря, его работой. Одет был сантехник Иванов в старое затрёпанное пальто, цвета такого же, как и его кепка. Завершали сей ансамбль верхней одежды брюки, конечно помятые, но почему то иссиня - черного цвета, которые прямо-таки выбивались из цветовой гаммы работы сантехника Иванова. Но тут стилистам придраться не к чему. Опять же удобно. Испачкался ты, допустим, в работе, а со стороны то и не видать, что ты весь в работе сантехника Иванова. Только запах, ну это лирика. Запахами сантехника Иванова было не напугать, он к ним привычен был, столько лет в канализации ковыряться и не к такому привыкнешь. Засунув свои сильно пахнущие руки его же работой в карманы пальто, сантехник Иванов продолжал двигаться по городу в одном известном только ему направлении, скребя по асфальту ботинками, кричащими от боли и страданий ввиду их совсем преклонного возраста. Ботинки не то что просились их выкинуть они просто умоляли похоронить их в ближайшей помойке. Сантехник Иванов был неумолим и продолжал нещадно эксплуатировать продукцию производства фабрики «Скороход».
Сантехник Иванов одетый по своему последнему слову моды двигался по улицам родного города. Двигался он, казалось бы,  в никуда, но это казалось только несведущему человеку. На самом деле сантехник Иванов совершал переход осознанно, он искал встречи. Встречи с ней, ну или с тем, у кого она есть, кто может, так сказать, организовать встречу с ней, родимой, или свести их, наконец.
На улице было промозгло, сыро, поздняя осень, как - никак, ветер задувал со всех сторон, разгоняя пожухлую листву. Дождик пока накрапывал, но собирался полить ледяным душем, всех кто не успел зайти домой. Сантехник Иванов упорно двигался вперед, никакая непогода не могла сбить его с пути, тем более домой он никак не торопился, нечего было там делать. Шум, гам, вечно недовольная, брюзжащая и опять беременная очередным сюрпризом жена. Сюрпризов уже было семеро по лавкам и все мальчишки, так что никакого сюрприза не ожидалось. Тем более у нее, у его жены ее не было, а ему очень надо было ее, очень, без нее он просто сдохнет. Именно про сдохнуть и думал сантехник Иванов, выхода другого просто не было или она или смерть.
Помирать сантехник Иванов, несмотря на никчемную жизнь, не хотел и не собирался. Жить ему нравилось, особенно когда она была рядом. Он ее всегда баловал, гладил, даже целовал, в отличие от жены. Возьмет он ее, бывало, погладит, она к нему своим гладким боком повернется, чего то там на своем блондинистом булькает, а он ее в бочок то и поцелует. Жену никогда, а ее частенько. Ой, а сколько деньжищ он на нее, любимку, потратил, ни один госбанк не посчитает. Вот что, любовь, проклятущая делает.
Вот и сейчас, шел сантехник Иванов сквозь ветер, непогоду, навстречу с ней. Ему сейчас не до кого дела не было. Только она и он, он и она. Ничего в мире более не существовало.
Сантехник Иванов, кстати, у него в свое время даже имя было и отчество, звали его, естественно Иван Иванович, по - другому и быть не могло, не сдаваясь, шел по городу к своей цели. Не сдаваться его учил отец, Иван Иванович, а отца, в свою очередь дед, по случайному совпадению тоже Иван Иванович. Все они были сантехниками со времен царя Гороха. Так его и учили отец с дедом: «Мол, залез по локоть в оно самое, пошебуршил там, и нечо смущаться, ползи дальше целиком, делай свое сантехническое дело, это не в балете трехомудьями трясти, тут уметь надо, в обчестве ты самый незаменимый человек». Именно так и говорили. Да заодно и любовь к ней, белобокой красавице привили, так что теперь они с ней не разлей вода. Вот и вырос сантехник Иванов на этих простых, но мудрых словах, и действительно стал в «обчестве» самым незаменимым человеком, со временем утратив как рудимент ненужное обращение «Иван Иванович». Ни к чему это, чай не бояре.
Продолжая свой путь, как просветленный монах Шаолиня к своему бессмертию, сантехник Иванов приближался к городскому парку, на улицах, почему то, никого не было, ни души. Он шел один, за ним неотступно следовал ароматный шлейф запах его работы. Так они вдвоем и зашли в парк, сантехник Иванов и шлейф. Шлейф был такой, что некоторые особо нежные обитатели парка попадали с деревьев и незамедлительно отдали Богу душу.
На центральной аллее, на лавочке кто-то сидел. Сгорбленная фигура напоминала человека. «О! Хоть кто-то!» - подумал сантехник Иванов и как смог ускорил шаг. Шаги ему давались тяжело, ноги не слушались, тряслись как холодец,  сердце бешено колотилось, в груди жгло неимоверно, в горле кадык стучал как сосед придурошный по батарее, когда сантехник Иванов начинал песни с танцами после встреч с любимой. Из последних сил дошел сантехник Иванов до лавочки, где сидела непонятная сгорбленная фигура, и медленно опустился рядом с ней.
При ближайшем рассмотрении фигурой оказался аист. Самый настоящий аист, правда, очень старый, очень потрепанный, как сам сантехник Иванов, аист. На голове остались последние редкие перышки, больше сказать, аист был практически лысый. Клюв был, какой то покорёженный, местами с отломками. По задумке Создателя гордая и красивая птица аист имеет окрас белый с черным, но не в нашем случае. Здесь мы имели грязную задрипанную манишку серого цвета, и поблекшее ранее именовавшееся черным такого же грязного цвета оперение по остальной тушке птицы. Скрюченные, голые, еще и сизого цвета голени тоже, знаете ли, не придавали дополнительного шарма представителю птиц рода голенастых. В общем, вид был, что у сантехника Иванова, что у аиста, одинаковый.
Сантехника Иванова нисколько не смутило, что на лавочке сидит, по сути, птица, да еще размером с него самого. Тут не до сантиментов, тут выживать надо.
«Сантехник Иванов» - представился сантехник Иванов, решив побыть вежливым.
Ну, что поделать, политические моменты, без них необходимый коннект не наладишь.
«Страус, тьфу ты, аист» - в свою очередь, представился аист.
Сантехника Иванова также нисколько не смутило, что птица разговаривает на человеческом языке, его волновало только одно, где она и есть ли она у аиста. Далее диалог был еще короче.
«Есть?» - прохрипел сантехник Иванов, вложив в свою фразу максимум страдальческих интонаций.
«Есть» - ответил аист и достал рукой из-под левого крыла бутылку беленькой, «Русской». 
Магическим образом аист оттуда же достал граненый стакан, дунул в него и набулькал страждущему сразу соточку. Ну, понятно, мается же человек. Ничтоже сумняшеся откуда у аиста руки, как он ими наливал, да и как он в стакан дунул, сантехник Иванов расплылся в улыбке, очень аккуратно, как мамочка берет свое дитя, взял стакан с водкой и медленно его выпил. Она, его любимая, ненаглядная, белобокая красавица, незамедлительно растеклась по всем клеточкам его организма. Блаженство! Мир заиграл новыми красками! Внезапно хмурая осень превратилась в пушкинские очей очарованье, из серых облаков выглянуло яркое солнце и ударило по глазам. Сантехник Иванов зажмурился и затем открыл глаза.
Яркое солнце светило сквозь занавеску, за окном мило щебетали птички, теплый весенний майский день был за окном.
Над койкой, с надежно привязанным сантехником Ивановым, склонился доктор в белоснежном халате, под которым был костюм черного цвета, и очень участливо спросил: «Иванов, очухался?».
Сантехник Иванов молча таращился на доктора, ничего не понимая.
«Ты бы Иванов, завязывал бухать по пять дней, так и до белочки не далеко, - молвил доктор на человеческом языке, - вот сын у тебя родился, радуйся».
На секунду сантехнику Иванову показалось, что вместо доктора с ним разговаривает аист, с которым намедни он бухал в парке. В это время к койке подошла медсестра со шприцом, наполненным галоперидолом, вытащила из-под сантехника Иванова утку наполненную до краев работой сантехника Иванова и сделала волшебный укольчик.
«Как сыночка назовете, - спросила медсестра, - не Маем Абрикосовым, случайно?».
«Лучше уж тогда Маньяком» - подумал сантехник Иванов и отрубился.
В это время старый аист, страдающий всеми видимыми и невидимыми болезнями, разве что за исключением алкогольной зависимости, отползая в очередной раз от квартиры сантехника Иванова, летать то он не мог уже, ревматизм замучил, про себя подумал:
«Да когда уже вы купите, наконец, контрацептивы!».
Аисту конец. Продолжение следует.

Уважаемые подписчики, читатели жду ваших комментариев.
Подписывайтесь, до новых встреч!
Все другие истории вот тут:         
https://dzen.ru/id/64f67ded57f4d46624768de0?share_to=link