Мистер ФИкс -2

– Имейте в виду, что они пришли бы в точно такой же восторг, если бы все было наоборот, – сказал он.
– Наоборот? – сказал Звездный Странник.
– Если бы началось с неслыханно щедрого воздаяния, а затем настал черед неслыханных страданий, – сказал Румфорд. – Их радует _контраст_. Порядок событий их не интересует. _Перевороты_ – вот что они обожают…

КВ

***

Но он вдруг молча приближается к старику и тихо целует его в его бескровные девяностолетние уста. Вот и весь ответ. Старик вздрагивает. Что-то шевельнулось в концах губ его; он идет к двери, отворяет ее и говорит ему: «Ступай и не приходи более… не приходи вовсе… никогда, никогда!» И выпускает его на «темные стогна града»*. Пленник уходит.

ФМД

***

Уже опоздал.
Уже.
Треснул выстрел. Негромкий сухой выстрел из «герцога». Я споткнулся на ровном
месте. Все. Конец. Я побежал из последних сил. Впереди справа мелькнула между
безобразными формами фигура в белом лабораторном халате. Гриша Серосовин по
прозвищу Водолей. Тоже опоздал.
Треснули еще два выстрела, один за другим… «Лева. Вас убьют». — «Это не так
просто сделать…» Мы ворвались в мастерскую Майи Тойвовны Глумовой одновременно —
Гриша и я.
Лев Абалкин лежал посередине мастерской на спине, а Экселенц, огромный,
сгорбленный, с пистолетом в отставленной руке, мелкими шажками осторожно приближался к нему, а с другой стороны, придерживаясь за край стола обеими руками, к Абалкину приближалась Глумова.
У Глумовой было неподвижное, совсем равнодушное лицо, а глаза ее были страшно и
неестественно скошены к переносице.
Шафранная лысина и слегка обвисшая, обращенная ко мне щека Экселенца были
покрыты крупными каплями пота.
Остро, кисло, противоестественно воняло пороховой гарью.
И стояла тишина.
Лев Абалкин был еще жив. Пальцы его правой руки бессильно и упрямо скребли по
полу, словно пытались дотянуться до лежащего в сантиметре от них серого диска
детонатора. Со знаком в виде то ли стилизованной буквы «Ж», то ли японского иероглифа
«сандзю».
Я шагнул к Абалкину и опустился возле него на корточки. (Экселенц каркнул мне
что–то предостерегающее.) Абалкин стеклянными глазами смотрел в потолок. Лицо его
было покрыто давешними серыми пятнами, рот окровавлен. Я потрогал его за плечо.
Окровавленный рот шевельнулся, и он проговорил:
— Стояли звери около двери…
— Лева, — позвал я.
— Стояли звери около двери, — повторил он настойчиво. — Стояли звери…
И тогда Майя Тойвовна Глумова закричала.

АБС