Ошибка прорицательницы. Гл. 1, Арт -объедки

Часть первая. Оживший муравейник


Глава 1. Арт –объедки

Свиное рыло скалилось, жмурясь. Опалённый паяльной лампой до поджаристой корочки пятачок, казалось издавал хрюкающий звук, уши торчали по сторонам головы подобно воинственно нацеленным рогам. Первой, кто наткнулся у входа в театр на этот артобъект, была исполнительница роли Нины Заречной в постановке чеховской "Чайки" Светлана Смирнова. Цокая копытцами каблучков, в белом крылатом плаще нараспашку, с волной русых волос , вспененных июльским ветерком, смешивающим запахи автомобильных выхлопов с медовым духом расцветающих лип, бормоча на ходу слова роли, актриса устремлялась к входным дверям с ручкой, похожей на ручку чемодана, да и сами, обтянутые  потрескавшимся коричневым дермантином врата в царство Мельпомены, навязчиво напоминали о том, как, кажется, совсем недавно, сошла она на перрон Казанского вокзала чтобы предстать перед приёмной комиссией, и бормотала вот эти же приготовленные для экзамена слова: "За такое счастье, как быть писательницей или артисткой, я перенесла бы нелюбовь близких, нужду, разочарование, я жила бы под крышей и ела бы только ржаной хлеб, страдала бы от недовольства собою, от сознания своих несовершенств, но зато бы уж я потребовала славы… настоящей, шумной славы…"
  На этом месте Света, Светик, Светуник прекратила шевелить ещё пока мало целованными губами, перестала цокать каблучками -шпильками -и, пряча голые колени, стыдливо запахнула полы плаща. Бат-тюшки! Испуганно вскрикнув, она прижала ко рту ладошку с ярко крашенными жемчужного цвета маникюрным лаком коготками. Её небесно ясные глаза в пушистых ресницах, её расширившиеся зрачки в бирюзовых ободках радужек отразили свиную морду, которую она приняла вначале за физиономию председателя приёмной комиссии, но тут же, оправившись от первого шока, всё же не в силах была избавиться от болезненного выплёскиваемых на поверхность полудетского восприятия окружающего её мира мрачных монстров подсознания. Толстяк -комендант общежития, сосед по лестничной площадке на съёмной квартире, навязчиво лезущий с отеческими поцелуйчиками, то и дело норовящий дотронуться до коленки хрякоподобный главреж…
  Премьера постановки, осуществленной постмодернистически настроенным молодым режиссёром Константином Эрниным вызвала взрывную реакцию публики. Провокация удалась, превзойдя ожидания. Когда выпускница театрального вуза в соответствии с замыслом режиссёра появилась на сцене практически ню, зал заволновался, словно улавливаемую свиными ушами-локаторами тишину взорвали свистки , выкрики "позор!", "порнография!", " совсем охамели!"- и отделённая от туши голова, разинув пасть, хрюкнула и захохотала по –мифестофельски. Вслед за седовласой , похожей на старуху-графиню из "Пиковой дамы" пенсионеркой, не дожидаясь антракта ,чертыхаясь, ковылял ветеран ВОВ, в пиджаке, отягощённом боевыми наградами, следом за ним тянула мальчонку за руку мамаша, а отрок всё никак не мог оторвать взгляда от голой тёти на сцене, за ними, сливающимися в бурный поток ручейками устремлялись к гардеробу завзятые театралы...Действие по ту сторону рампы остановилось. Светлана-Нина Заречная пыталась прикрыться бутафорской чайкой, но птица была слишком мала для этого. Тогда она потянула на себя занавес построенного на сцене уличного театра, ей помог ещё не застрелившийся, сердобольный Треплёв и , отодрав драпировку от рухнувшей ему на голову гардины, накинул тряпку на плечи артистки, тем самым как бы осуществляя её заветную мечту -сыграть роль в какой -нибудь древнегреческой драме, что - нибудь из Эсхила или Софокла, где герои разгуливают по сцене полунагие, в туниках и тогах -и совсем по Фрейду дочь убывает отца, а сын мать...
И вот, мраморно побелев милым курносым личиком подобно обломку афинского акрополя из Пушкинского музея, Света недоумевала. Ей было бы понятно, если бы к дверям театра подбросили дохлую чайку или ворону, но почему - кобанью голову?

***
...Из привычного состояния полусна-полуяви смотрительницу Третьяковки вывело появление поджарого мужчины в алых стрингах. Если бы это происходило на сочинском пляже, где по молодости Антонина Петровна и сама щеголяла в откровенных купальниках, или случилось бы  в бассейне , куда мама водила её, златокосую девочку за руку от станции метро "Водный стадион" на московской окраине, у чёрта на куличках... Но это происходило в стенах учреждения культуры, расположенного в самом центре Москвы, где толпами клубились иностранцы, блуждали по залам дети с родителями, транзитный люд из провинций накатывал, высокое начальство забегало...И вдруг - такое! Позже, обсуждая это ЧП всем синклитом музейных смотрительниц, а также давая показания составлявшему протокол оперу, стражницы златых багетовых рам и бесценных холстов живописали такую картину: обнаженный объявился в зале Врубеля, как бы материализовавшись в пространстве между полотнами "Пан" и "Демон поверженный". Он не то чтобы вышел из закаменевшего слоя масляной краски, проклюнувшись сквозь него, как цыплёнок из яйца или инопланетянин из подброшенного с НЛО кокона, он возник в перекрестье дымных лучей исходивших от нескольких шедевров великого художника, как видно, подсыпавшего в краски не только тускневшие со временем бронзовые опилки, но ещё кое-что.

-Мистика? Но мне нужны факты, - морщил заострённый нос над черненькими усиками стрелками вверх молоденький лейтенант Семён Неудачин, взирающий на тётенек-культуртрегерш синющими глазами врубелевского Пана. Правда, в руках у него была не флейта, а папка и белый лист бумаги сверху -куда он записывал показания с непременным "с моих слов записано верно" в конце...
- Но он в самом деле возник как бы ниоткуда!
- И дымился!
- А потом , шлёпая босыми стопами по паркету, аки по суху, пошёл блуждать по залам...
-Аки по суху?- скосил и без того косоватый глаз на крошечное "Евангелие" в руках у одной из свидетельниц лейтенантик одетый "по гражданке", явно маскирующийся под искусствоведа.
-Да. И пройдя сквозь холст Репина "Не ждали", он вошёл в полотно Иванова "Явление Христа народу"...
- Затем я видела, -подхватила ещё одна свидетельница, которая не ходила в свободное от полудремотных высиживаний на стуле, в уголочке, время на молебны свидетелей Иеговы, но зато всегда прихватывала на работу какой-нибудь пухлый исторический роман.- Я своими глазами видела- он просочился в суриковское бессмертное творение. Лицо его было -точь в точь как у того понурого стрельца в телеге со свечкой в руке, которому должны были с минуты на минуту отсечь голову...
-А я была в шоке, когда его голый зад слился с крупом коня, увозящего боярыню Морозову в Сибирь! Один в один! И конский хвост в придачу...
  -Распишитесь!- подсунул искусствовед в штатском белого голубя протокольных показаний для подписи, словно бы вышедшей из холста Крамского "Незнакомка" Антонине Петровне, спрятал трепыхавшуюся птицу фантазий коллективного бессознательного с глаз долой, и, застегнув папочку на кнопочку, шагнул в холст.  Думайте что хотите, но , истаивая, он слился с изображением венчанного короной древних куполов собора Покрова Петра Первого на монументальном полотне с гравированной на бронзовой плашке надписью "Утро стрелецкой казни" , в которую ещё не достигший императорских кондиций царь всея Руси уперся сапогом с по-татарски загнутым носом. Опер проделал  этот фокус настолько ловко, что недоумённо разводящим руками женщинам, глядя на опустевшее, обтянутое красным бархатом канапе, где только что восседал Пинкертон из МУРа, оставалось уверовать в полтергейст.

***
...В ожидании следователя по особо важным делам , или как говорили стражи порядка между собой,- "важняка",сержант  Степан Бережной бережно выложил на стол гвоздь и молоток -вещдоки, изъятые им при задержании абсолютно голого гражданина, который не смотря на начало ноября, холод и слякоть, восседал на брусчатке Красной Площади голой задницей и не мог пошевелиться, потому что край его мошонки был зафиксирован тем самым гвоздём. И как это он умудрился найти щель в брусчатке!-изумлялся сержант.- Камни так плотно пригнаны один к другому, так упрессованы во время парадов - танками и колёсами тягачей, таскающих межконтинентальные ракеты, что волос меж ними не пролезет- и вот те на! Он вертел в обряженной в кожаную перчатку руке  предмет , напоминающий о распятье, Голгофе, центурионах и понимал, что в этом розыгрыше, ему отведена роль того самого легионера, который должен окунуть в ведро с уксусом губку -и поднести её к иссохшим губам бунтаря. Только что сидевшего здесь , на стуле, в наручниках, запелёнатого в байковое одеяло "перформонсиста"(это слово Степан уже выучил, потому как выходить на площадь поюродствовать охотников было немало)он сопроводил в ИВС, где уже были заперты - и совавший под пьедестал монумента Минину и Пожарскому закладки распространитель наркоты, и пристававшая к иностранцу путана, и щипач, специализирующийся на вырывании сумочек у зазевавшихся дам на набережной Москва-реки в компании с одиночным пикетчиком весьма интеллигентского вида, избравшего местом своего протеста исторический объект под названием "Лобное место".


-Где задержанный!?- шумно ворвался в кабинет "важняк" Леонид Бурнов, которого в полиции между собой звали Сумбурным...Почему? Да потому что капитан полиции то и дело отдавал команды, похожие на манипуляции со штурвалом корабля, совершающего неожиданный разворот на сто восемьдесят градусов. Вот и теперь клацнув  самозащёлкивающимися наподобие мышеловки дверьми так, что дрогнул бюстик Дзержинского на полочке рядом с кактусом -малюткой и томиком нового издания УК, он готов был отменить прежние распоряжения.
- В нолях задержанный! Как и положено! Ждём вас -оформлять...
- А положено на то, что положено...Немедленно выпустить!
-Как выпустить! Он такое учудил возле мавзолея Ленину! У кремлёвской стены.
- Знаю я -стена Кремлёвская, Храм Василия Блаженного , глумление над святынями...Они нас дразнят, а мы и ведёмся…Но поступила команда...Ты не в курсе. Это, Федя, художник-акционист с мировым именем. Протестное искусство. Он тут до того, как ты поступил к нам на службу, уже устраивал акцию с зашитыми нитками губами в знак протеста по поводу гонений на Pussy Riot.
А потом в Питере заматывался в колючую проволоку, жёг покрышки на мосту, резал ухо, как Ван Гог, сидя на заборе психушки и много ещё чего...Это, брат, тебе не дружеские шаржи в стенгазете  малевать! Ведь ты у нас тоже художник,-нахлобучил Сумбурный на рожна вешалки мотоциклетный шлем, в котором он рассекал по МКАД, пристроил рядом -шутовской колпак лыжной шапочки, а  сбоку от них- поникшие крылья байкерского кожана. Уравновешивая шаткую конструкцию с другой стороны повис на лямке чёрной кожи чехол с чем-то вроде винтовки внутри. Бухнувшись всеми заклепками ковбойских штанов на место задержанного, "важняк" сунул руку в карман джинсовой куртки за сигаретами.
-Давай закурим товарищ по одно-о-ой! -пропел он, имитируя патефонный голос Клавдии Шульженко.-И пойдём извиняться перед этим Ван Ванычем Гогом, не намалевавшим даже вот этого, -поднёс пламечко зажигалки к сигарете и указал ею в сторону желтевших на стене "Подсолнухов" знаменитого постимпрессиониста с психиатрическим диагнозом...
-Извиняться?
-Ну не то чтобы так уж вылизывать шоколадный зад этого лауреата премии Гавела...Но по тихому оформим мелкое-и на волю...А то и так отпустим -без оформления хулиганки...
Ты тут снял показания? -подвинул Сумбурный к себе убористо исписанный листок протокола задержания...
-Как положено!
-Тебе романы детективные писать...А тут дипломатия, понимаш!- подражая теперь уже голосу первого президента России, скомкал "важняк" листок, над которым Бережной карпел как минимум час, скатал его в шарик и метким швырком баскетболиста метнул в урну рядом с вешалкой. Затянувшийся было Фёдор поперхнулся сигаретным дымом и закашлял, тряся головой.
-Так это ж документ, товарищ капитан!
- Помнишь -где он живёт, а если нет, я напомню, мне "фэйсы" сообщили, оттуда, с Лубянки и звонок нашему начальству поступил...В Ломоносово он ошивается. В этом гнездовище антисовестчиков-будьдозеристов...Ах, да! Откуда тебе знать про диссиднентов Абрама Перца Вадима Бюниэля,«бульдозеристов» и про то , как бушевал в Манеже Никита -кукурузник! Это мы хоть и косим под молодёжь-динозавры рок-н-ролла, помним. А у вас одни рэперы на уме...
-А это куда?- уже на всё согласный кивнул сержант на гвоздь с молотком.-Я их брал аккуратно, в перчатках, чтобы не стереть отпечатков пальцев, а то потом в суде ничо не докажешь...
-Отдай старшине Наилю Шахриярову, он недавно земельку прикупил где-то за Домобабово, дачу строит-ему пригодится в хозяйстве , - вертел вещдоки в руках, словно намеренно стирая отпечатки , Сумбурный, коршунея бровями, прямым носом с горбинкой и так напоминающими комиссара Жува тонкими губами...
- Ну ладно,- двинулся к двери Фёдор отражаясь всей своей богатырской статью в застекленной картинке на стене, -Пошёл выпускать...
Фуражка с задранной тульей, погон с поперечной лычкой, на которой хоть удавись- в отражении все окрасилось в жёлтый цвет подсолнухов.
-Да!-раздавив недокуренную сигарету, и фильтр в пепельнице из которой колючками ежика торчали окурки, прохрипел "важняк", влазя назад в кожан, шапочку и мотоциклетный шлем. - И всю эту шушеру, о задержании которой ты тоже докладывал с утра, - проститутку, наркомана, воришку и шизика -протестника – гони взашей. Только козённые харчи на них расходовать...Бюджета на зарплату не хватает, начальство жалуется...А мы тут развели богодельню. К тому же завтра к нам по обмену опытом гости из Корейской Народной республики едут. Да и какие-нибудь правозащитники того гляди нагрянут...
 И , спеша на репетицию, фронтмэн хэвиметалл рок-группы «Царь-колокол» вскинул на плечо зачехлённый в чёрное страт, который сержант принял было за винтарь с оптическим прицелом.
***


...Вот что рассказала Антонина Матвеевна Чумовая,85 лет, давая  показания по факту её нападения на художника Эдуарда Бобрикова :
- Соседка моя, Маня, товарищ лейтенант, вернулась вчерась из аптеки ни с чем. Её запоры замучали, ничо ей не помогат-ни слабительно, ни прикладывание к чудотворной мироточащей иконке. Она в аптеку-штобы грушу резинову куплять, а ей говорят:" Нет, милая, клизм! Художник скупил оптом вместе с баночками для сдачи мочи. Дефицит образовался Медноуральском аптекоуправлении ...И денег в бюджете -пусто. Всё истратили на возведение заглавной буквы «М» из брёвен , вроде как триумфальной арки, прозванной в народе "бобровой хаткой". А ещё надкусанного кирпичного яблока и безголовых скульптур на самокатах...Так куды ж мы катимси! А вот послушала я Маню - и следом с Фёдоровной отправилась не в аптеку, а в тот музей совремённого искусства ...Не пожалели мы пенсионных денег-то. Заходим. А там! Батюшки-светы - на столе уставленном бутылями трехлитровыми  да толь пустыми баночками из-под майонеза или и впрямь -для сбора мочи - вот те на!- в каждое стеклянное горлушко вставлено по голубенькой клизме - остриями вверх, попками вниз. И всё то называется "Голубая молитва." Вот -хитёр бобёр оказался тот художник! Миллионы отхватил за такое-то дерьмо- вроде как церквушек понаделал из склянок и клизм, охальник! Мало того-на сшитых половых тряпках изобразил территорию страны, где родился и вырос...Смотрела я во все глаза, дивилася такому бесстыдству, не по себе мне был. Одначе, Бог терпел и нам велел. Но когда Бобёр этот, скалясь, намалёванную им же самим на доске Богородицу тюкнул топором-тут уж я не выдержала. Кинулася, - тем же топором огреть супостата...

 «Арт-объедки» - назвал свой фельетон в газете  «Ёж», журналист Георгий Витязев, заменив в слове «объекты» всего лишь одну букву, и тем вызвал ураган гнева среди ценителей прекрасного. Публикацию сопровождала картинка художника-карикатуриста  Степана Глумова. Он изобразил аппетитно чавкающую свинью у корыта с наваленными в него "зелёными" и надписью СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО. Либеральные СМИ негодовали. В журнале "Рампа" проявилась статья, напоминавшая, цитирующая крылатый афоризм генсека-кукурузника о свинье, которая не стала бы гадить в своё корыта, произнесённые с партийной трибуны по поводу издания за границей романа отказавшегося от премии Нобелевского лауреата из попавших в переделку переделкинских затворников. Кумир панк-арта поэт Эразм Кувалдин написал балладу о «Дяде Стёпе –на гоп-стопе». Но тем дело не кончилось.

Продолжение: http://proza.ru/2024/10/25/1349