Неприступный бастион

                Герой Совестского Союза
                И.И. Ведмеденко
               
               
                Гвардии капитан Ведмеденко Иван Иванович, 1921-1997. Командир гаубичной батареи 18-го  Гв. ГАБР БМ 5 Гв. АДП РГК Карельского фронта. Уроженец города Ростова-на-Дону. Участник Великой Отечественной войны с октября 1942 года. Награждён орденом Ленина, двумя орденами Отечественной войны, двумя орденами Красной Звезды и медалями.
                Наводчик 18-го  Гв. ГАБР БМ 5 Гв. АДП РГК, сержант Леонов Роман Фролович,   1918 г.р. Уроженец Краснодарского края. Награждён орденом Отечественной войны 1-й степени, медалями.
                Наводчик 18-го  Гв. ГАБР БМ 5 Гв. АДП РГК, сержант Панков Иван Иванович, 1920 г.р. Уроженец города Клин, Московской области. Награждён орденом Отечественной войны 1-й степени, медалями.


               

                Конец дота "Миллионер"

                На Карельском перешейке в мощной системе вражеской обороны было огромное количество долговременных железо-бетонных конструкций, которые предстояло штурмовать советским войскам. Среди них особо выделялся одно из сильнейших инженерных сооружений, так называемый дот "Миллионер". Восемнадцать на двадцать метров, настоящая крепость из железобетона. Такое сооружение могло пережить все постройки на земле.
       Враг считал этот дот не просто несокрушимым. Фашистское командование было уверено, что русским не по силам будем прорвать фронт на перешейке благодаря инженерно-фортификационным сооружениям, в центре которых возвышался могучий бастион.
       Орудия большой мощности, среди которых были 210-мм гаубицы, пробовали обстреливать бетонные глыбы, но безрезультатно. За двухметровой толщей камня и бетона неприятель чувствовал себя в полной безопасности. С фронта дот был защищён земляным валом, а также укреплениями из рельс, шпал, брёвен и тоннами щебня с камнем. Подступы к нему прикрывали два дзота с флангов и несколько - с тыла. Все сооружения были опоясаны траншеями и проволочными заграждениями.
       Этот "Миллионер" вдавался в линию советской обороны и держал под сильным фланговым обстрелом подступы к траншеям противника. Пока существовал этот дот, советской пехоте в удобном для наступления месте невозможно было продвинуться вперёд. Линия фронта, как на гвозде, висела на нём. А "гвоздь" этот глубоко сидел в земле. Лишь на два метра выделялась его шляпка.
       Советским артиллеристам предстояла трудная задача - выковырять этот "гвоздь"! Задача была не просто трудной: почти невыполнимой, так как никакой точки опоры для этого не было. Перед дотом простиралась топкое болото, по которому невозможно было передвигаться не только стрелкам, но ни повозке, ни машине, ни орудию.
       Шла весна 1944 года. На западе фашисты были отброшены от стен Ленинграда. На Ленинградском фронте они отошли до Нарвы. На других фронтах враг в некоторых местах был отброшен до самой границы. Каждый боец Карельского фронта ждал приказа на скорое наступление.
       Я командовал одной из батарей гаубичной бригады большой мощности. 16 мая моя батарея получила приказ уничтожить дот "Миллионер" прямой наводкой.
       Возложенная на меня задача казалась трудновыполнимой. Но мой командир сказал мне:
   - Кому, как не тебе бить врага в упор? Ты отличный, инициативный, молодой офицер. Опыт бить врага у тебя с Западного и Сталинградского фронтов.
   - Как мне бить дот в упор, если меня расстреляют ещё на стадии подготовки?
   - Думай! Ты же орденоносец!
       Сначала меня охватило отчаяние. Но я стал анализировать и понял, что разрушить дот прямой наводкой было возможно. Нужно было лишь точно определить расположение его стен, амбразур, уязвимых мест, а аткже вооружение и слабых зон обстрела.
       Мне импонировало то, что командование меня ценит и верит, что я обязательно справлюсь с возложенной на меня задачей. Но нужно было тщательно продумать о том, как нам уничтожить злосчастный бункер.
       Вместе со своими разведчиками я начал проводить разведку местности, чтобы выбрать место для огневых позиций. Четверо суток мы лазили по болоту и в залитых водой траншеях боевого охранения, изучая местность, подходы к доту и выявляя наиболее пригодные участки суши. Приходилось тайно выползать на нейтральную полосу, чтобы рассмотреть дот и вражескую оборону в деталях.
       Мои разведчики: старший лейтенант Шапошников, сержант Яценко и рядовой Самсонов под покровом утренних туманов пробирались к самому доту, где маскировались и вели наблюдение. С наступлением темноты они возвращались, принося ценные сведения и зарисовки бетонной конструкции.
       Я рассчитал, что наши орудия должны были находится, как можно ближе к цели. Чтобы огонь прямой наводки был равен плоскости стрельбы и перпердикулярной его передней стены. При таком положении гаубиц наши снаряды давали максимальный эффект удара и сводили рикошет до минимума.
       Я выбрал две огневые позиции: одну в 1000 м от цели, вторую в 1100 м. Командир дивизиона одобрил мой выбор и распорядился быстрее начать оборудование огневых позиций.
       Было очевидно, что даже при стрельбе прямой наводкой в упор потребуется много снарядов и немало времени, чтобы разрушить столь мощное сооружение. Нам долго придётся находится на открытой позиции. Противник будет обстреливать и постарается уничтожить русские пушки.
       Чтобы дать возможность расчётам работать под вражеским обстрелом, уберечь людей и матеотальную часть, нужно было поставить гаубицы в надёжные блиндажи.
       Мы стали возводить укрепления для орудийных дзотов, каждый из которых величиной с одноэтажный дом. Мне была придана сапёрная рота, которым помогали артиллеристы не только нашей батареии, но и всего дивизиона.
       Работы было много, а времени мало: два часа в самое тёмное время суток, чтобы нас не обнаружил враг раньше времени. Работали также в утренние и вечерние туманы.
       Строительные материалы возили с Пулковских высот, где разобрали два орудийных дота для 152-мм гаубиц. Кроме толстых брёвен везли и двутавровые 55-см балки. Таким образом, дзоты с Пулковских высот передислоцировались на Карельский перешеек. И эту "передислокацию" нам удалось скрыть от противника. Лишь дважды неприятель делал огневые налёты по месту наших ночных работ. Но бойцы залегли в отрытых котлованах и ровиках, и потерь у нас не было. Спасала, конечно, тщательная и искусная маскировка работ.
       Применялась маскировка дёрном, свежей зеленью, а также маскировочная сетка, которую мы поднимали по мере роста наших сооружений. Весна нам помогала. Всё вокруг зеленело, росла трава и листья на многочисленных кустарниках. Увеличение зелени нак месте наших работ не могло внушить врагу каких-либо подозрений. Приходилось только заботиться, чтобы наша зелень - дёрн, веточки, деревца и кустики были всегда свежими и имели весенний вид. Всё это своевременно обновлялось, чтобы сохранить тайну подготовки наступления.
       В начале ночи грузовики и трактор с прицепами подвозили брёвна, железные балки, камень и песок, а к утру всё это исчезало. Глаз вражеских наблюдателей радовала лишь свежая весенняя зелень.
       В это время шла специальная тренировка орудийных расчётов, которым предстояло вести непрерывный огонь по доту. Все они были из бывалых артиллеристов, но стрелять прямой наводкой им ещё не доводилось.
       В расчётах у меня были солдаты разного возраста. Все они прошли бои и были обстреляны. Я сам набирал их после Сталинградской операции из числа гвардейцев, находившихся в госпиталях по случаю ранений. Выбор свой я уже проверил на Западном фронте, где воевал со своими бойцами с весны 1943 года. Ни один артиллерист не подвёл меня. Особенно хороши были наводчики - сержанты Панков и Леонов.
       После тренировок на отдельном полигоне проводилась экзаменационная стрельба снарядами. Наводчик Леонов с дальности 1600 метров поразил снарядом немецкий тяжёлый танк "Тигр". Панков с певого снаряда разбил дзот, находившийся на расстоянии более километра. Наша батарея за отличную стрельбу получила благодарность от командующего артиллерией Ленинградского фронта. Оба наводчика были награждены золотыми часами.
       Восьмого июня, под покровом ночной темноты, два наших орудия были скрытно подвезены на подготовленные огневые позиции и заняли свои места в блиндажах.
       Во время разведки я наметил два наблюдательных пункта для корректировки огня: один в стрелковой траншее, другой - среди болота на маленьком островке суши. Телефонная связь с огневыми позициями была проложена в три линии с таким расчётом, что прорыв провода в любом месте не мог её нарушить. Хотя порывы провода во время боя были, но связь работала бесперебойно. Но была ещё и рация, которая дублировала телефонную связь.
       Все приготовления были закончены к восьмому июня. Орудия стояли на своих огневых позициях, снаряды подвезены. Все огневики ожидали начала боевых действий, с целью прорыва вражеских укреплений.
       Девятого июня 1944 года было погожее, солнечное утро. Но неожиданно загремела мощная канонада: началась артиллерийская подготовка, которая била по по батареям и наблюдательным пунктам противника.
       В этот час утреннее солнце ярко освещало земляной вал, насыпанный перед дотом "Миллионер", а купол его чётко вырисовывался на светло-голубом небе. Лучшей видимости и желать нельзя! Погода нам очень помогла и день операции был выбран весьма удачно.
       Наши гаубицы присоединили свой внушительный голос к общему грозному хору канонады. Но при первых выстрелах нас постигла неудача.
       Как не укрепляли мы брёвнами болотный грунт, он оказался не в состоянии выдержать кратковременную, но огромную нагрузку выстрелов 203-мм орудий. Толстые брёвна в полметра диаметром, подложенные для укрепления бруса, в который упипался сошник, не имея опоры в грунте , сломались, словно спички. После четырёх выстрелов первое орудие оказалось в воде. Пришлось вытягивать его трактором. Подобные неприятности мы предвидели, и на огневых позициях было наготове все необходимое: цепи, тросы и запасные материалы.
       Пока вытаскивали и устанавливали первое орудие, второе вело огонь по доту. Первые выстрелы показали, что в данных условиях стрелять на заряде № 1 невозможно. Пришлось перейти на шестой заряд. Но и при стрельбе шестым зарядом время от времени ломались или вылетали брёвна из-под сошника. Тяжёлые орудия выкатывались из блиндажа. Расчёт с помощью трактора под огнём врага быстро водворял гаубицы обратно.   
       Итак, на огневой позиции первое время не ладилось с грунтом. На наблюдательном пункте в стрелковой траншее также произошла неприятность. Вражеская артиллерия открыла по стрелковым позициям мощный огневой налёт. Было понятно, что с этой огневой позиции стрелять противник не даст. Поэтому я перебрался на другой НП, вместе со своими связистами, разведчиками и наблюдателями.
       По болоту неприятель не бил, так как здесь было "пустое место". Мой хорошо замаскированный ровик враг не обнаружил. Отсюда я мог спокойно наблюдать свою цель и вести огонь.
       Опасность здесь была в другом: снаряды левого орудия пролетали как раз над моей головой. Так как орудия били настильно, с короткой дистанции, высота траектории была очень небольшая. В наивысшей точке она не достигала двух метров над землёй. А над НП снаряды проносились менее, чем один метр над моей головой. Поэтому я отправил своих бойцов в соседний ровик, а сам остался на наблюдательном пункте с одним радистом.
       Стоило чуть ошибиться наводчику - и снаряд шутя поднял бы на воздух мой ровик. Даже недостаточно досланный в канал орудия снаряд мог оказаться для нас роковым. Всё это я хорошо понимал, но был уверен в своих людях и, не думаю о плохом, внимательно смотрел в бинокль в сторону дота.
       О неточности не могло быть и речи. Даже точности мне было мало. Нужна была сверхточность. Целые деления на шкале прицела оказывались иногда слишком большими. Я иногда подавал непривычные команды: "чуть выше" или "чуть вправо". Наводчики меня понимали с полуслова и поднимали или опускали траекторию полёта насколько это требовалось.
       При первых выстрелах точность была не так важна. Первые снаряды расчищали прикрывавший дот земляной вал. Пятнадцать снарядов снимали землю слой за слоем. Огромные фонтаны земли взымались перед дотом. Разлетались брёвна, куски бетона и рельсы.
       Наконец обнажилась стена дота - серый гладкий бетон. Теперь огонь был перенесён на дот. Попасть снарядом в стену дота было не трудно. Но этого было мало. Нужно было бить в определённую точку, чтобы проломить стену. Левое орудие било в левую сторону стены, но в одно место. Правое орудие било правее, по своей целе. Тут-то и потребовалась сверхточность стрельбы.
       Сначала от разрывов снарядов, бьющих прямо в стену, начали появляться белые пятна. Но мы продолжали бить в одну точку. Даже капля, долбящая в одну точку, пробивает камень. А мы со сташной силой ударяли по стене стокилограмовыми "кувалдами".
       Когда я увидел в бинокль первую трещину в бетоне, то плакал от радости. Немедленно передал на батарею слова поддержки и первой победы. Под страшными ударами снарядов эта трещина стала быстро расширяться. Бетон начал обламываться большими кусками.
       Наконец снаряды уходят внутрь каземата. Стена пробита! Всед за первой пробоиной появляется и вторая, сделанная другим орудием.
       Я вновь сообщаю радостную весть своим артиллеристам. Это сообщение - большая радость для каждого бойца.
       Но мы продолжаем стрельбу, двигая траектории обоих орудий к центру. Широкие бреши сближаются, чтобы соединится в один длинный зияющий элипсоидный пролом.
       Доносится глухой гул и треск. Облаком вздымается белая цементная пыль. Из дота валит густой чёрный дым. Теперь это сооружение, приносившее нам столько неприятностей, уничтожено. Боевая задача выполнена!
       Всё это, конечно, произошло не так быстро, как можно об этом рассказать: батарея стреляла почти весь день. Уничтожив большой дот, мы продолжили стрельбу по другим целям. Мощные снаряды трясли земли, заваливая траншеи противника землей. Огромной силы взрывы били по барабанным перепонкам и пехоты неприятеля была деморализована ещё до наступления советских частей.
       Для огневиков этот день тоже был труден. Наши стокилограмовые снаряды подавались к орудию подъёмным краном. В блиндаже установить такой подъёмник было невозможно, и солдатам приходилось ворочить тяжёлые снаряды вручную. Но задержек в стрельбе не было. Каждый на батарее работал быстро и проворно.
       На следующее утро началось наше наступление. Уничтоженный бастион больше не мог мешать этому. Мы вогнали в него ещё с десяток снарядов. На тот случай, если в его развалины засели вражеские пулемётчики или автоматчики. Остатки дота взлетели на воздух от происшедшего в нём сильного взрыва. Взорвались, очевидно, боеприпасы в нижнем этаже.   
       Отличились многие бойцы и командиры, так как это заслуга всей батареи. За разрушение дота "Миллионер" в батарее орденами и медалями было награждено тридцать шесть человек.
       Мы ещё раз доказали, что нет таких крепостей, которые не могла одолеть советская артиллерия.