de omnibus dubitandum 32. 505

    ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ (1665-1667)

    Глава 32.505. НА ТВОЕЙ ДУШЕ ГРЕХ, КАК ЦАРЬ ТЫ ЗЕМЛЕ, ЗА ВСЕХ ОТВЕТЧИК…

    — Наша монашка все в святцы глядит, — отозвалась Ирина. — Тамо, вон… Покликать можно…

    — Нет, я, к ей пройду, — сказал Алексей и ступил за порог соседней комнаты.

    Именинница Марфа услыхала голос отца и поспешила ему навстречу, от окна, за которым сидела и читала «Четьи-Минеи», большую книгу в тяжелом, серебром окованном переплете. Почтительно поцеловала она руку отцу.

    — Здорово, с ангелом (17 августа), дочка. Аль в зиму времени мало будет в святцы глядеть? Не старуха какая. Красные денечки стоят. Бабье лет, слышь. И вам, девкам, погулянка… А ты у меня… Энто што? — принимая от дочери тонкий белый платочек, в который было завернуто что-то круглое, спросил Алексей и стал разворачивать.

    — За твое здоровье, батюшка, ноне просфорку вымала, послал Бог милости, как у заутрени была. Прими, сделай милость. Вкуси во здравие. Молилась я, грешная, за твою царскую милость. Удачи и долгоденствия послал бы тебе Господь.

    И дочь снова по-монашески, смиренно поклонилась отцу.

    Бледное лицо царевны говорило и о внутренней работе, какую эта девушка двадцати (четырнадцати - Л.С.) лет, несомненно переживает, и о постничестве, о добровольных попытках подвижничества. Давно уже стала проситься царевна в монастырь. Но ее отговаривали от пострижения, хотя и не мешали в теремах вести почти затворническую жизнь. И даже сегодня, в день своего ангела, Мария была одета как всегда, в, простое, темное платье с такой же телогреей.

    — «Грешная»… Э-х ты… светланушка ты моя… Коли ты «грешная», каки же и праведны есть?.. Как нам зватися?.. Ну, ну, потрудись за ны… Отмоли все грехи наши, вольные и невольные, «грешница» ты моя мудреная.

    Алексей привлек девушку, особенно осторожно и ласково коснулся ее лба поцелуем и хотел было пройти дальше, но, вспомнив что-то, вернулся к порогу столовой.

    — Аринушка, чево Петеньки не видать? Али, бабушка, ты не знаешь ли, что внучок? Здоров ли, Бог дал, дитятко мое малое? — обратился Алексей к сестре и к старухе Нарышкиной.

    — Спи-ит внученько-то, покоится ево царское величество, — протяжным областным говором отвечала Нарышкина. — Не изволь тревожитися. Ровно яблочко наливное младенчик Божий, храни его ангели-херувимы, серафимы-заступники… Тьфу, тьфу, тьфу…

    И она подула и плюнула на три стороны, чтобы оберечь от сглазу ребенка. По ее разумению, даже и близкие люди должны поменьше поминать младенца или толковать о его здоровье, чтобы «не сглазить».

    — Ну, ин ладно… Дал бы Бог и все так… Тьфу, тьфу, тьфу, — тоже отплюнулся и Алексей. — Пройду покуль в свою боковушку. За столы — не скоро, видать?

    — Скоро, братец-государь… Часочек один, а то и мене… По тех пор, государь-братец, не поизволишь ли выслушать, што сказать тебе имею? Уж сделай милость, не откажи слуге твоей, сестре родимой*. Челом бью, Алешенька!

*) Марина Завгородняя в своей статье «Почему старшая дочь первого царя Романова не смогла выйти замуж?» на сайте МИР ИСТОРИИ [WOH] продолжая славную традицию романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, дипломированных, продажных горе-историков, пишет - Царевну Ирину Михайловну история знает как старшую дочь царя Михаила Фёдоровича, первого правителя из знаменитой династии Романовых.
Нельзя сказать, что эта женщина как-то повлияла на ход исторических событий, хотя являлась царской дочерью, а позднее стала сестрой Алексея Михайловича, сменившего отца на руском престоле. Жизнь царевны вряд ли может показаться райской - с ранних лет её путь был предопределён: воспитание, обучение необходимым наукам и навыкам, замужество.
Последнее не предполагало согласия или изъявления воли самой девушки. Однако в случае с Ириной всё сложилось несколько иначе, а сватовство её отца так и не завершилось успехом. Что могут поведать старинные записи о жизни Ирины Михайловны? Почему замужество царевны так и осталось несостоявшимся?

Илл. Ирина Михайловна, рисунок XVIII века (говорить о какой-то исторической точности изображения не приходится - Л.С.)

Ранние годы царевны
В известном историческом источнике (?), памятнике позднего летописания Руси, рассказывается:
“В лето 7135 (1627) году родилась у государя царя и великого князя Михаила Федоровича всея Русии дочь царевна и великая княжна Ирина Михайловна”.

Девочка была долгожданным ребёнком царской четы, однако вряд ли её появление порадовало родителей - те мечтали о наследнике, что сможет сменить на руском престоле отца. Малышка была крещена в Чудовом монастыре и, как предполагают историки, имя получила от тётки царя, что также звалась Ириной.

Как и полагалось царским дочерям, детство девочка провела в тереме, выделенном специально для неё. Царевна обучалась премудростям в рукоделии, грамоте. Ей было дано стандартное образование того времени, которое являлось обязательным для представительниц знатных семейств и, тем более, продолжательниц царского рода.

Поиски жениха для Ирины Михайловны
Как любая девушка, принадлежащая к царской династии, Ирина понимала, что её главная обязанность - успешное замужество. О любви, конечно, речи не было, однако союз этот должен был укрепить отношения Романовых с другим влиятельным семейством. Когда девочке исполнилось тринадцать лет, Михаил Фёдорович стал подумывать о поисках жениха для дочери.

Необходимо было укреплять положение царствующего рода, а также налаживать отношения с соседями. Следовать примеру Ярослава Мудрого, отдавшего дочь за французского правителя, руский царь не стал. Михаил Фёдорович обратил внимание на северные страны.

Сначала сваты государя отправились в Швецию, однако там им явно были не рады и ответили отказом. Причиной были непростые отношения Романовых со шведским королём и его предками. Вторую попытку поручено было предпринять брачному посольству, направленному в Данию.

Чтобы завоевать расположение первых лиц государства, были выделены огромные суммы. Михаил Фёдорович явно не поскупился. Старинные документы (?) отмечают, что одних только соболиных шкур было закуплено на двести рублей. По тем временам эта сумма была невероятной.

Поразительно, но у царских сватов не было даже портрета Ирины Михайловны, что казалось странным их современникам. Почему же так? Гипотез есть немало, но, как мне кажется, причина крылась в опасениях самого царя.

Михаил Фёдорович прекрасно осознавал, насколько коварными и сильными могут быть его противники. Его несостоявшаяся невеста была оболгана, а первая жена отравлена во время свадьбы.

Вероятно, именно поэтому и в отношении дочери он предпринял все меры безопасности, не решаясь даже показывать, какова царевна внешне. Тем более, речь шла даже не о соотечественниках, а об отношениях с представителями другого государства.

Препирательства с датским королевичем
Ценные подарки сыграли свою роль, и с 1644 года начинаются переговоры о браке сына датского короля, Вальдемара Кристиана, с Ириной Михайловной. Но и здесь всё было совсем не так гладко как хотелось бы.

В издании А. Голубцова «Памятники прений о вере, возникших по делу королевича Вольдемара и царевны Ирины Михайловны» опубликованы акты прений, касающиеся разногласий между отцом невесты и мировоззрением её жениха.

Когда в 1644 году королевич прибывает в Московию, ему оказывают поистине царские почести. Сам Вальдемар Кристиан заявлял, что не имеет ничего против брака с Ириной Михайловной, однако полагается на волю родителей.

В честь прибытия королевича устраивается пышный приём, на котором самой царевны не было. Во время пиршества произошёл неоднозначный эпизод. Вальдемар прямо заявил, что готов жениться на Ирине.

Отец её, царь Михаил Фёдорович, промолчал, не дав никакого ответа, а дьяк, присутствовавший на приёме, заявил, что всё в руках Господних. Подобное поведение государя могло быть как дипломатической тонкостью, так и некой неопределённостью в отношении жениха.

Через несколько дней в палаты, выделенные для Вальдемара, прибывает посол от царя. Он заявляет, что Михаил Фёдорович даст согласие на брак, однако королевич должен принять православие.

Ответ юноши зафиксирован в актах и, хочу отметить, был крайне резок:
“Как видно, у вас перемена веры считается делом маловажным, когда вы требуете от меня этой перемены для удовольствия царскому величеству, а у нас таких людей, которые легко меняют веру, считают бездельниками и изменниками”.

В переговоры пришлось вмешаться самому царю, но успеха они не принесли. Королевич дважды пытался бежать из Московии, однако стрельцы возвращали его со свитой обратно.

Спустя пару месяцев отпрыска потребовал вернуть сам датский король, но Вальдемар Кристиан был посажен под стражу. Свободу он получил лишь после смерти царя Михаила Федоровича. К тому моменту Ирине уже исполнилось 18 лет. Конечно, ни о каком замужестве с датчанином, прежде находившемся в плену (в плен можно попасть только в ходе ведения войны, в нашем случае он был незаконно удерживаемым - Л.С.) у её отца, речи уже не шло.

Царевна Ирина Михайловна так и не вышла замуж. Пятьдесят один год своей жизни она посвятила заботе о близким, посещала монастыри, поддерживала старообрядцев. Оставаясь скромной персоной, она много времени уделяла общению с братом Алексеем, которому суждено было стать следующим руским царём. Именно Ирину он упоминает во многих письмах в числе первых, а порой даже называет своей матерью. Также Ирина выступала защитницей боярыни Морозовой и священника Аввакума.
В 1679 году она умерла и была погребена в Новоспасском монастыре.

    Легкая тень промелькнула на лице Алексея. Он подавил досаду, но рука невольно потянулась кверху и почесала затылок, покрытый короткими, густыми и тёмными еще волосами с легким налетом седины.

    «Сызнова, за ково-либо из опальных печаловаться почнет, — подумал он. — Надо послухать. Инако не отвяжешься».

    И спросил вслух:

    — Тут, што ли, скажешь? Али ко мне пройдем?

    — К тебе лучче, думается, царь-братец… Как повелишь ни то, государь.

    — Ну, идем…

    Придя в свой покой, Алексей сбросил шубу, отдал черную вязаную скуфью и посох в руки дежурному «жильцу», заменяющему здесь и придверника и камер-пажа.
Когда тот вышел, Алексей подошел к теплой печке, прислонился к ней спиной и обратился к Ирине, стоящей у стола между окнами:

    — Ну, садись, Аринушка, гостья будешь… Толкуй, што тамо у тея. А я погреюсь… Хоша и тепло, да плохо нас с тобою кровь, видно, греет наша старая… Што же молчишь? Сказывай: за ково жалобить нас пришла?

    — Не жалобить, а милости просить, государь-братец… Великой царской милости. Так сдается, Алешинька, и ради нынешняво дня святова да радостнаво и по душей своей по милостивой, — ангел ты мой, не откажешь сестре в ее великом прошении.

    — Коли больно велико, так и льстивсто, и поклоны мало помогут, сестрица… Все по мере творится. И цари не вольны на иное. Коли што несообразное, коли уж из ряду вон… А што можно, сделаю. Сестра ты мне старшая… Как ни вспомню, кроме добра — зла я от тебя не видал… Проси уж… Только, слышь, што бы сообразное…

    — Несть образца на милость, — слышь, так бают люди старые. И мы с тобой, сам молвил, государь-братец, — не молоды же. Надоть и о душе помыслить. Ино и то сотворить, чево бы на небесах зачли, хоша бы на земли и в ущерб было оно твоему царскому величеству. Да, слышь, и ущербу не буде. Святое дело сотворишь. Неправды поизбудешься, слышь, в котору ввели тебя некие людишки бессудные, поскоки новые… Им — ништо… Злобу свою тешут, гордыню питают несытую. А на твоей душе грех, как царь ты земле, за всех ответчик.