Сценарий Лилия Белая. 9 серия. Сцены 1-6

           9 СЕРИЯ. (1941 г.)
       Действующие лица:
Ульяна Мороз (доярка на ферме в Сорокино) - 38 лет
Дети Ульяны и Германа:
- Антон Мороз (рабочий леспромхоза в Сорокино)– 23 года
- Анна Мороз (доярка на ферме в Сорокино) – 19 лет
- Ядвига Мороз (доярка на ферме в Сорокино) - 18 лет

Наталья Баранова (сестра Ульяны, птичница на ферме в Сорокино) – 40 лет
Тихон Баранов (председатель колхоза в Сорокино) – 43 года
Аришка (дочка Натальи и Тихона Барановых) – 11 лет

Петр Красулин (муж Полины), 38 лет.
Полина Красулина (жена Петра Красулина) - 30 лет
Танюшка (дочка Петра и Полины Красулиных) – 11 лет
Кирк (говорящий ворон-пророк)

Александр Найденов (односельчанин, кареглазый, весельчак) – 20 лет
Лосев Степан Кузьмич (новый председатель колхоза в Сорокино) – 50 лет

Матрена Иванова (сестра Ульяны) - 41 год
Григорий Иванов (секретарь райкома в Михайловске, муж Матрены) – 57 лет
Харитон Крышкин (начальник районного НКВД в Михайловске) – 40 лет
В эпизодах:
- военные из городского НКВД – 2 человека
- односельчане и односельчанки в Сорокино.
 
                ТИТР – 1941

      СЦЕНА 1. (Павильонная съемка – село Сорокино).
        Июнь 1941 г. Поздний вечер. Изба Красулиных.
       Полина в черном балахоне Марфы, склонившись над старинной книгой «колдует». Верный Кирк – рядом.
ПОЛИНА. Зубом - загрызаю, словом - запираю…Зубом - загрызаю, словом -запираю… (Кружится волчком по комнате). - Зубом - загрызаю, словом -запираю… Зубом - загрызаю, словом -запираю…
КИРК. Загррызаю! Запирраю!

     Входит Наталья (работница куриной фермы) в сапогах и рабочей одежде, поверх - длинный фартук, на голове – косынка.

НАТАЛЬЯ (с порога). До чего же ты похожа на злую безобразную ведьму из сказок в этом балахоне… Помнишь, матушка Марфа нам читала…? Может, не стоит никого грызть?
ПОЛИНА. Нет! Я его, аспида, скурочу. На мелкие кусочки разнесу!
НАТАЛЬЯ. О ком ты?
ПОЛИНА (со вздохом). Сядь, Натаха. Знаешь, опять сон мне вещий приснился - будто война вот-вот начнется… Марфа напророчила – антихрист из Европы к нам руки тянет…
НАТАЛЬЯ. Ой, да какая война…, Полина. Где - Европа, а где – мы? И пакт о ненападении, мне Тиша говорил, у нас с Германией подписан.
ПОЛИНА. Нет, я матушке верю… А антихристу верить нельзя. (Снова начинает кружиться волчком перед Натальей). - Иди, стрела, с черного языка, иди мимо меня, мимо моего коня, мимо моего стола…
НАТАЛЬЯ. Господи! Черная магия… Грех-то какой…
ПОЛИНА. Нет, Наташка, это - не грех. И не черная, а белая магия. Ради всеобщего блага…
НАТАЛЬЯ. Раз белая – тогда уж с белого… или с красного языка стрелу пускать надо…, глупышка… Все никак не повзрослеешь…
ПОЛИНА. А еще матушка во сне мне сказала – будто Гришка с Матреной вновь что-то страшное затевают… Тут уж сомневаться не приходится.
НАТАЛЬЯ.  Да она – сестра моя родная… Зла не сделает… 
ПОЛИНА (обиженно). Сестра? А я - разве не сестра? Верно говорят, что кровь – не вода… А ты вспомни, как ваша родная сестрица Ульяну извести хотела… Да она – не лучше моей матери Груньки… На мужиков - падкая. Через это и бесится. Как ведьма…
НАТАЛЬЯ (печально). Это верно… Как Улюшка с детьми сюда переселилась, так глаз не кажет - ни разу не приехала, не навестила…
ПОЛИНА. Вот-вот… А теперь и против Петеньки моего, который на защиту Улюшки встал, что-то задумала…  Я точно знаю. Да и Гришка-цирюльник обиды прошлой не простит.
НАТАЛЬЯ. Да. Этот - хуже сатаны. Затаился… и удобного момента выжидает…, змей ползучий. Столько лет Ульяне проходу не дает.

         СЦЕНА 2.  (Павильонная съемка – г. Михайловск).
        Июнь 1941 г. Поздний вечер. Кабинет начальника НКВД Крышкина.

       Крышкин в военной форме сидит за столом, что-то пишет и одновременно разговаривает по телефону.
КРЫШКИН. Да. Да. Понял. Слушаюсь. Списки по району подготовлю.

        В кабинет на цыпочках входит Григорий Иванов.

ИВАНОВ. Здравствуй, Харитон.
КРЫШКИН. Харитон? Не забывайтесь, товарищ Иванов. Вы находитесь в кабинете начальника НКВД.
ИВАНОВ. Да ладно тебе, Харитоша. Кто старое помянет – тому глаз вон. Чего такой злой? Или Мотька моя тебя плохо ласкает?
КРЫШКИН. Ты опять за свое, Григорий? Сказал же - ищи другого дурака. Не нужна мне твоя старая корова. Чего пришел-то? На ночь глядя.
ИВАНОВ (заискивающе). Ну не нужна, так не нужна… Я вот… Просто узнать… спросить, то есть… Как там? (Показывает пальцем вверх).
КРЫШКИН. Где там? Ах там… (Показывает пальцем вниз). Черти тебя там давно дожидаются.
ИВАНОВ. Ну ты, Харитон, тоже не зарывайся… Я пока еще секретарь райкома… все ж-таки. Ходят слухи…, война вот-вот… Вот я и…
КРЫШКИН. Ничего - послужишь Родине, комиссар!
ИВАНОВ. Так я по возрасту… уж не прохожу…
КРЫШКИН (ехидно). А на комиссаров это правило не распространяется, Гриша. С винтовкой или автоматом тебе сражаться не придется… Не трясись… Разве что… ещё бороды солдатам брить будешь по совместительству… Как бывший цирюльник…
ИВАНОВ. Ну знаешь! Да я…, я… с 18-го года в Партии.
КРЫШКИН (хватая Иванова за грудки). Вот Партии и послужишь. Бронь – только против неправедно подписанного Протокола «тройки», сволочь. Принесешь – тогда и поговорим.
ИВАНОВ. (вырываясь). Ну уж нет… Мы с тобой еще посмотрим, кто кого. Повыше тебя начальство найдется…

             СЦЕНА 3. (Павильонная съемка – село Сорокино), продолжение сцены 1
        Июнь 1941 г. Поздний вечер. Изба Красулиных.
       Полина в черном балахоне Марфы и Наталья сидят обнявшись, Верный Кирк – рядом.

НАТАЛЬЯ (с тоской). Да, ты права - от этой семейки Ивановых всего можно ожидать. Но что ты можешь сделать, моя маленькая сестренка… Все еще веришь в колдовство и магию?
ПОЛИНА. Верю - не верю. Какая разница… А если Гришка сунется – застрелю, как собаку. (Хватает со стены охотничье ружье мужа). Под суд пойду, а Петеньку в обиду не дам.
НАТАЛЬЯ. Убери - от греха подальше. Руки у Гришки длинные. Но сам он сюда не сунется. Привык, чужими - действовать…
ПОЛИНА. Ничего. Я его и на том свете найду… (Убирает ружье мужа в сундук). Еще пригодится… Ладно. Давай-ка, блинков поедим…Пока не остыли.
НАТАЛЬЯ. Давай! Снимай свое колдовское обмундирование.
ПОЛИНА (накладывая блины на тарелки). А ты чего одна-то с фермы пришла? А где Ульяна и детвора наша?  Договаривались же вечером вместе, как обычно, у нас…
НАТАЛЬЯ. Ульяна у Зорьки твоей роды принимает. (Со смехом). Тебя, графиню, выручает…Ты же из доярок сбежала…
ПОЛИНА. Зато воспитательницей стала. Детишек тоже надо кому-то учить.
НАТАЛЬЯ. А коровушек - кому-то обихаживать… Слышишь, как Зорька бедная мычит.  Аннушка, хоть и в городе выросла, матери помогает.
ПОЛИНА. Ну вот видишь… Ну, не судьба мне - дояркой, Наташка.
НАТАЛЬЯ. А кому – судьба?! Аня мечтала врачом стать, а вон, как вышло-то… Документы в институт не взяли…В приемной комиссии потребовали, чтобы от родного отца отказалась…
ПОЛИНА. Вот, ироды. Но нет худа без добра - коровкам тоже свой доктор нужен. А Герман вернется – так она еще и в институт поступит. Примут - молодая еще… Вот увидишь…
НАТАЛЬЯ. Дай Бог! Улюшка одной верой живет - что муж вернется.
ПОЛИНА. Ну а деточки наши где?
НАТАЛЬЯ.  Молодежь – на танцы отправилась. В школу. У старшеклассников сегодня выпускной. Забыла? Антон, как с лесоповала приехал, так сразу наших малолетних красавиц туда и повел.
ПОЛИНА. Да ну?
НАТАЛЬЯ. Упросили. Перекусить даже не успел. Но одних не отпустил. Оберегает… Сама знаешь - парни выпьют…, да еще чего приставать начнут…
ПОЛИНА. Вот и хорошо, что вместе пошли. Дело молодое. Пусть хоть сегодня девчонки погуляют всласть.  А то от зари до зари без выходных…, кто - на ферме, кто – в птичнике…  Это в 11-то лет…
НАТАЛЬЯ (мечтательно). Подумать только, как летит время... Невесты подрастают… И все влюблены… А Танюшка с Аришкой, по-моему, втюрились в Антона… Обе…
ПОЛИНА. Да ты что? Ну моя-то – ладно. Я сама втрескалась в Петю в двенадцать.  А твоя? Брат ведь ее - Антон… Хоть и двоюродный…

       СЦЕНА 4. (Натурная съемка – село Сорокино).
        Июнь 1941 г. Ночь. Двор сельской школы-восьмилетки.
       На крыльце школы – патефон. Во дворе собралась вся сельская молодежь разного возраста, бывшие и будущие выпускники. Несколько пар танцуют в центре под популярную мелодию лирической песенки из фильма «Сердца четырех» - «Все стало вокруг голубым и зеленым». Ядвига в белом платье танцует с молодым парнем Александром Найденовым, Аришка - с Танюшкой. Антон стоит в сторонке и наблюдает за порядком.

АЛЕКСАНДР. А давай, сбежим на реку, Ядя… Что нам тут с мелюзгой делать?
ЯДВИГА. И то - правда. Давай! Сама тебе предложить хотела! Ты какой-то несмелый…

      Александр и Ядвига в танце продвигаются к выходу и убегают. Антон подходит к Аришке и Танюшке.

АНТОН. Позвольте вашу пару разбить, барышни. Цепляйтесь за меня с двух сторон - и домой. Завтра рано вставать.
ТАНЮШКА. А Ядвига?
АНТОН. Ядвига – уже взрослая.
ТАНЮШКА. А мы что – маленькие? Только-только танцевать начали. Сейчас фокстрот «Рио Риту» заведут…
АНТОН (хватая девчонок под руку). Ядвига – совершеннолетняя. Никаких разговоров! Домой!

    Антон с девочками уходят под свист и улюлюканье - «пастух овечек в загон отправил». Звучит «Рио Рита».

АРИШКА (канючит). Ну давай, хоть погуляем…, Антошка. Рассвет встретим. Романтика…
АНТОН. Ладно, Бог с вами, сударыни. Пойдем – пройдемся немного. И как старший брат, приказываю обеим – не смотреть на меня влюбленными глазами. Дурочки малолетние…

     СЦЕНА 5. (Павильонная съемка – село Сорокино).
        Июнь 1941 г. Раннее утро. Изба Красулиных.
       Полина сидит за столом перед пустыми тарелками, руками подперев лицо.  Верный Кирк – рядом. Наталья с беспокойством ходит по комнате туда-сюда.

НАТАЛЬЯ. Ну ты подумай! Уж рассвело, а их, паршивцев, до сих пор нет! Может, случилось чево…?
КИРК. Р-рассвет! Р-рассвет!
ПОЛИНА. И мужиков наших тоже нет… И сон дурной, как назло, приснился… Сердце щемит.
КИРК. Угр-роза! Угр-роза!
       Входит Петр с хмурым лицом.
ПОЛИНА. Ну сколько можно, Петя? Что там у вас в правлении стряслось? У меня вся душа изболелась.
ПЕТР. Не знаю толком… Но что-то, похоже, серьезное ... Из райкома михайловского звонили…
ПОЛИНА (переглядываясь с Натальей, встревоженно). Из Михайловска?
ПЕТР.  Да. Но связь оборвалась. Всю ночь с Тихоном пытались восстановить… Словно как заколдовали… (Устало садится за стол). - Дай поесть чево-нибудь. Устал…
ПОЛИНА. Сейчас-сейчас, милый. (Накладывая блины в тарелку). – Живой…Живой…Слава Богу! (Крестится).

         Внезапно раздается громкий стук в дверь. В комнату вваливаются двое военных в форме НКВД.

               
        СЦЕНА 6.  (Павильонная съемка – г. Михайловск).
        Июнь 1941 г. Поздний вечер. Дом Григория Иванова.
       Матрена в новом модном платье с подставными плечами и шляпке крутится перед зеркалом, напевая.

МАТРЕНА. У любви, как у пташки крылья…
         Ля-ля, ля-ля, ля-ля…

       Входит Григорий - мрачнее тучи.

ГРИГОРИЙ. Фу, как от тебя духами разит. Опять к новому любовнику бегала?  Пока я в райкоме… 
МАТРЕНА. Да что ты, Гришенька… Все для тебя, все для тебя, любимый. «Красная Москва» - лучший аромат сезона. А ты в мою сторону и глядеть не хочешь. Дай я тебя поцалую.
ГРИГОРИЙ (резко). Поцалую-поцалую! Сколько лет в городе живешь, а говорить нормально не научилась. 
МАТРЕНА. Хорошо – «поцелую». Ну иди ко мне, милый.
ГРИГОРИЙ. У тебя одно на уме… Сейчас не до поцелуев… Похоже, война скоро начнется.
МАТРЕНА. Будет, глупости-то молоть?  Все об ней сохнешь? Об Ульке проклятой? А чево тогда «птичку из клетки» выпустил?
ГРИГОРИЙ. Да, защитники нашлись… Упорхнула. Петьку Красулина, из Сорокино, помнишь?