Торпедная атака! Третий звонок

Подошёл мой автобус. Пока ехал до метро, смотрел на Невский сквозь дождинки на стекле и размышлял:
С магнетронной пушкой вышла полная фигня . Хорошо ещё , что ноутбук вернули, правда, с вирусом, но я его оттуда успешно выковырял. Да и с торпедой всё оказалось намного сложнее. Скорость звука в воде огромная, даже самая быстрая торпеда «Шквал» за ним не поспевает , а значит её хорошо слышно , и по пути к кораблю такую торпеду можно перехватить. Кроме того, пока она летит в  своём кавитационном пузыре, то становится неуправляемой как пуля, и если акустик её вовремя услышит, то корабль сможет уклониться от встречи, если только он её услышит. Надо будет подумать как такой торпедой можно управлять. Американцы -народ простой: по проводам торпедами управляют, а мы, интересно, как?
Вопросы есть, а ответов пока нет. Поэтому в субботу мы с другом Колькой двинулись после занятий в Центральный военно-морской музей, что на пл.Труда, рядом с моим институтом. Первый звоночек прозвучал, когда мы прочитали листок бумаги, приколотый кнопками к входным дверям:
 "Музей по техническим причинам временно закрыт. Дополнительную информацию  вы сможете узнать..."
  -Да, уж , - сказал Колька, - сходили за хлебушком.
Это его любимое выражение из анекдота. И мы пошли вдоль здания на автобусную  остановку.Однако. Возле неприметного служебного входа висело ещё одно объявление, и пока мы его читали, прозвенел второй звоночек: к нам сзади подошёл пожилой человек в тёплой красной куртке. На вид — нечто среднее между Иваном Краско и Фёдором Конюховым.
  -Морем  интересуемся , молодые люди?-спросил нас незнакомец.
В наших головах тут же промелькнули все морские термины,  что плавали на поверхности в наших мозгах: такелаж, абордаж, гюйс, шпангоут и  что-то  в этом роде…
  - Мы хотели бы узнать про американские торпеды.
  - А, вот оно что. Тогда милости  прошу, - и незнакомец толкнул дверь.
  - Заходите. Петровна! Это со мной  - гардемарины.
  - Ладно-ладно Игорь Иванович.
И привёл нас моряк к себе в мастерскую, что обязательно есть при каждом приличном музее. Рассказывать про всё увиденное там не буду, я вам расскажу только самую суть. Сидим мы с Игорем Ивановичем, чай пьём с печеньками, а он рассказывает:
— Было это сразу после Карибского кризиса. Наши стали демонтировать ракеты на Кубе и не спеша перевозить их к нам. Растянулось это на долгие годы. А мы на подлодке их сопровождали: мало ли что может в море случиться. Американцы — народец с гнильцой, а про англичан и говорить не буду — Шекспира почитайте.
Так вот. Как-то утром начали мы подъём под перископ для радиосвязи, глубина 100.
— Осмотреться в отсеках!
— Акустик, горизонт?
— Горизонт чист.
И вдруг.
- Шумы по правому борту.Пеленг 94. Цель приближается.Слышу продувку, сейчас врежут нам по самые негорюй.
Мы тут же :
 - Аппараты товсь. Продуть...,- и дали мы залп двумя торпедами одновременно с их лодкой.
Расстояние небольшое - кабельтовых 13. По-вашему чуть больше двух километров. Их удар пришёлся нам в корму и повредил надстройку, а наш удар угодил этим гадам в носовую часть как в копеечку... Лежим с ними на дне, переговариваемся. И где только они так по-нашему материться научились, ума не приложу. Слушаем их – наслаждаемся, правда, иногда им туда реплики вставляем, обогащаем их багаж. Повезло. Под нами подводный хребет проходил, весь глубокими каньонами изрезанный, а у нас глубина всего-то 218 метров. Вскоре к  этим спасатели подошли , подвели понтоны и утащили нахер чиниться. А что там чинить? Списывать подчистую их лодку надо. Я сам эти торпеды укладывал своими руками, когда со склада получал. А вот корму нам всю до девятого отсека как бритвой обрезало, а там был наш основной аварийный буй. Выпустили запасной, а на верху штормит, буй наш и оторвало... Лежим неделю, другая пошла. Нашим домашним уже сообщили, что мы все погибли — похоронки раздали. И тут в Архангельске ребята с "Узла  радиоконтроля" перехватили разговор: "Что-то не спешат русские свою лодку из квадрата 48 20 забирать".
Вот только тогда принялись нас искать ..., и.... нашли. Мы ,правда, к тому времени все магистрали высокого давления ,где можно, залатали, давление в лодке подняли , чтобы насосам было полегче воду откачивать и даже чуть-чуть привсплыли . Всех наших живых — сразу в медсанчасть, процедуры там... разные.  Медсестрички молоденькие, в коротких халатиках...на голое тело...

— У, торпеда пошла! А вон ещё одна, — шутили мы, лёжа на койках. Да только у меня случился запор на нервной почве. У всех нормальных мужиков понос, а тут такое дело. На седьмой день иду к лечащему врачу.

— Неделя — это нормально. Походите босяком по коридору, постучите пятками. Сходите ещё, кап-лейт.

Хожу босой по госпиталю, как Лев Толстой по деревне, народ пугаю. На девятый день снова иду к врачу, а он мне:

— А ты поставь стул в туалете и сиди, прислушивайся, как другие по-большому ходят, может, сработает. Рефлексы Павлова, журнал "Playboy". Я понятно вам говорю?
Сидел там на стуле ещё дня три — ходил как на работу. Но зато потом выпустил такую торпеду, думал,  фаянсовый горшок ...расколочу.

— А вы, ребятки, походите тут у меня, посмотрите всё. Вот вам ветошь руки вытирать, потом в ящик на выходе бросьте. У меня всё можно руками пощупать, люблю я это дело. А в музее прорвало канализацию на первом этаже, завтра починят, тогда и приходите...

Ну, мы и находились с Колькой по его закромам. А после, как на улицу вышли, Колька вдруг говорит:

— Знаешь, а мне вот всегда казалось, что я нормальный. Ты не знаешь, где тут поблизости туалеты?

— До института дотерпишь? Тут всего-то два кабельтовых.

— Потерплю, если ты меня смешить не будешь.

— Ладно, уговорил.

Поздней осенью вспомнился мне рассказ того моряка из мастерских. Если квадрат 48°20' — это координаты, тогда выходит, это была наша К-8?!
На большой переменке смотался до музея. На проходной была всё та же Петровна.

— Здравствуйте. Мы с другом приходили к Игорю Ивановичу…
— Как же, как же, я вас прекрасно помню. Да только он недавно помер. Говорят, приходил к нему военный моряк, ругались они очень. А потом ему в электричке стало худо.
— Если надо что посмотреть, я вас впущу.
— Нет, спасибо, не надо, — и уже про себя: — Хороший был мужик.

Светлая ему память. Это был последний, третий звонок!
Светлая ему память. Это был последний, третий звонок!