Повелители дикой природы

Автор: Джозеф А. Альтшелер.
1919 год.Повелители дикой природы» — это законченная история, но она также является частью серии «Война французов и индейцев», предшественниками которой были «Охотники с холмов», «Тень Севера», «Правители озёр» и «Повелители вершин». Роберт Леннок, Тайога,Уиллет, Сен-Люк, Тандакора и все главные герои предыдущих томов появляются вновь.
***
ПЕРСОНАЖИ СЕРИИ «ФРАНЦУЗСКАЯ И ИНДЕЙСКАЯ ВОЙНЫ»

 РОБЕРТ ЛЕННОКС Юноша неизвестного происхождения
 ТАЙОГА Молодой воин из племени онондага
 ДЭВИД УИЛЛЕТ Охотник
 РАЙМОН ЛУИ ДЕ С. ЛЮК Блестящий французский офицер
 ОГЮСТ ДЕ КУРСЕЛЬ Французский офицер
 ФРАНЦУЗ ДЕ ЖЮМОНВИЛЬ Французский офицер
 ЛУИ ДЕ ГАЛИЗОННЬЕР Молодой французский офицер
 ЖАН ДЕ МЕЗИ Продажный француз
 АРМАН ГЛАНДЕЛЕ Молодой француз
 ПЬЕР БУШЕ Забияка и храбрец
 ФИЛИБЕР ДРУАЙЯР Французский священник
 МАРКИЗ ДЮКЕН - генерал-губернатор Канады
 МАРКИЗ ДЕ ВОДРЕЙ, генерал-губернатор Канады
 FRAN;OIS BIGOT Intendant of Canada
 МАРКИЗ ДЕ МОНКАЛЬМ, французский главнокомандующий
 ДЕ ЛЕВИ, французский генерал
 БУРЛАМАК Французский генерал
 БУГЕНВИЛЬ французский генерал
 АРМАН ДЮБУА последователь Сен-Люка
 М. ДЕ ШАТИЙЯР Старый французский сеньор
 ШАРЛЬ ЛАНГЛАД Французский партизан
 ГОЛУБКА Индейская жена Лэнглэда
 ТАНДАКОРА Вождь оджибвеев
 ДАГОНОВЕДА Молодой вождь могавков
 ХЕНДРИК Старый вождь могавков
 БРЭДДОК Британский генерал
 АБЕРКРОМБИ Британский генерал
 ВУЛЬФ Британский генерал
 КОЛОНЕЛЬНИК УИЛЬЯМ ДЖОНСОН Англо-американский военачальник
 МОЛЛИ БРЭНТ Индейская жена полковника У. Джонсона
 ДЖОЗЕФ БРАНТ, младший брат Молли Брант, впоследствии великий вождь могавков Тайенданега
 РОБЕРТ ДИНВИДИ, вице-губернатор Виргинии
 УИЛЬЯМ ШИРЛИ, губернатор Массачусетса
 БЕНДЖАМИН ФРАНКЛИН, знаменитый американский патриот
 ДЖЕЙМС КОЛДЕН, молодой капитан из Филадельфии
 УИЛЬЯМ УИЛТОН, молодой лейтенант из Филадельфии
 ХЬЮ КАРСОН, молодой лейтенант из Филадельфии
 ЯКОБУС ГЮИСМАН, бюргер из Олбани
 Повар КАТЕРИНЫ Якобус Гюисман
 АЛЕКСАНДР МАКЛИН, школьный учитель из Олбани
 БЕНДЖАМИН ХАРДИ, нью-йоркский торговец
 ДЖОНАТАН ПИЛЛСБЕРИ, клерк Бенджамина Харди
 АДРИАН ВАН ЗУН, нью-йоркский торговец
 РАБОТОРГОВЕЦ, безымянный бродяга
 АХИЛЛ ГАРАЙ, французский шпион
 АЛЬФРЕД ГРОСВЕНОР Молодой английский офицер
 ДЖЕЙМС КЭБЕЛЛ Молодой виргинец
 УОЛТЕР СТЮАРТ Молодой виргинец
 ЧЁРНАЯ СТРЕЛКОВАЯ Знаменитый «индейский боец»
 ЭЛИХУ СТРОНГ Полковник из Массачусетса
 АЛАН ХЕРВИ Финансист из Нью-Йорка
 СТЮАРТ УАЙТ Капитан британского шлюпа
 «Ястреб»
 ДЖОН ЛЭТЬЕМ Лейтенант британского шлюпа
 _Ястреб_
 ЭДВАРД ЧАРТЕРИС Молодой офицер Королевского
 Американского
 Зеведей Крейн Молодой разведчик и лесной бегун
 Роберт Роджерс Знаменитый капитан американских
 рейнджеров




 СОДЕРЖАНИЕ


 ГЛАВА

 I. — Синяя птица

 II. — Живое каноэ

 III. — На утёсе

 IV. — Дерзкая попытка

 V. — МЕСТЬ ТАЙОГИ

 VI. — ЧЁРНАЯ ВИНТОВКА

 VII. — ЛЕСНАЯ БИТВА

 VIII. — Строители лодок

 IX. — Атака в масках

 X. — В тумане

 XI. — Счастливое спасение

 XII. — Французский лагерь

 XIII. — Накануне битвы

 XIV. — Тикондерога




 Повелители дикой природы

 История о старой границе Нью-Йорка




ГЛАВА I

ГОЛУБАЯ ПТИЦА


Высокий юноша, повернув направо, спустился по пологому склону к небольшому ручью, где он опустился на колени и напился. Несмотря на усталость, жажду и опасность, он заметил серебристый цвет воды и её тихий журчащий звук, когда она текла по каменистому дну.
кровать, издавала приятное бормотание ему на ухо. Роберт Леннокс всегда была
глаза красивые, и мигает ручья, в окружении глубоких,
насыщенный травянисто-зеленый, успокаивал себя, говоря ему комфорта
и Надежда.

Он снова выпил, а затем снова сел в кустах, все еще тяжело дыша.
но уже гораздо свободнее. Острая боль отпустила его грудь,
в мышцы начала вливаться новая сила, и по мере того, как тело
восстанавливалось, дух воспарял и снова наполнялся бодростью. Он
приложил ухо к земле и долго прислушивался, но не услышал ничего, кроме звуков
Привычные для дикой природы звуки: шелест листьев на лёгком ветру, шёпот крошечного ручейка и случайная мелодичная трель птицы в ярком оперении, гордо восседающей на ветке.
 Он набирался смелости в тишине леса и решил остаться у ручья подольше.  Затаившись в кустах и высокой траве, он ждал, и его тело и душа постепенно набирались сил.

Лес был в своей лучшей поре. Весна никогда не приносила с собой
более роскошное одеяние, великолепное и сияющее, его зелень украшена полевыми
цветами, а цветение кустарников и деревьев похоже на гигантский кусок
гобелена. Огромные стволы дубов, вязов и кленов росли бесконечными рядами
а над головой блестела листва, покрывало изумрудного кружева перед
солнцем.

Роберт пил на славу, глаз и ухо, но он никогда не видел
заросли, и слушайте во враждебных звуков. Он прекрасно понимал, что
его жизнь зависит от его бдительности, и, часто подвергаясь опасности
в бескрайних северных лесах, он слишком ценил эти драгоценные дни
своей юностью, чтобы рисковать их внезапной кончиной из-за собственной небрежности.

 Время от времени он поглядывал на птицу, которая всё ещё прихорашивалась на маленькой ветке.  Когда тени от колышущейся листвы падали на её перья, они становились ярко-фиолетовыми, но когда пробивался солнечный свет, они сияли глянцево-синим.  Он не знал её названия, но это была храбрая птица, весёлая птица. Время от времени он переставал скакать взад-вперёд, поднимал голову и издавал глубокий, сладкий, волнующий звук,
поразительный по громкости для такого маленького тела. Если бы он осмелился
Роберт мог бы насвистать в ответ пару тактов. Птица была
другом для того, кто остался один и нуждался в помощи, и её бесстрашная мелодия заставляла его собственное сердце биться чаще. Если такое крошечное существо не боялось в
дикой природе, то почему он должен бояться!

 Он научился обращать внимание на всё. На границе и в такие времена человек был вынужден наблюдать глазами и ушами, всеми пятью органами чувств, а зачастую и шестым чувством — интуицией, которая развилась из остальных пяти благодаря долгой привычке и тренировке. Лучшими следопытами в высокой степени обладали шестым чувством, и
мальчик не терял бдительности. Он знал, что ни одна мелочь не должна ускользнуть от его внимания, иначе он может поплатиться жизнью.

  Хотя он и не ослаблял бдительности, он чувствовал, что птица была для него бдительным стражем. Он знал, что если враг поспешит через подлесок, она улетит раньше него. Его уже предупреждали таким образом в другой критической ситуации, и теперь он полностью доверял осторожности отважной маленькой певуньи. Его доверие, по правде говоря, было настолько велико, что
он встал со своего укрытия и наклонился, чтобы в третий раз отпить из прозрачной
прохладной водой. Затем он встал, его фигура вызывающе, и взял длинный, глубокий
он дышит, его сердце теперь бьется ровно и легко, как если бы оно было
поставить, чтобы болезненные испытания. По-прежнему ни звука о противнике, и он подумал, что
возможно, погоня прекратилась, но он достаточно знал воинов
в лесу, чтобы убедиться, прежде чем возобновить бегство, которое
разоблачит его на открытом месте.

Он прокрался обратно в чащу, зарывшись поглубже, и старался
не сломать ветку или не зашуршать листом, чтобы те, кто следил за ним, не
могли понять, где он находится. Хорошо спрятанный, но всё же лежащий
Там, где он мог видеть, он снова перевёл взгляд на птицу. Теперь она
непрерывно пела, раскачиваясь на ветке, как лист на ветру. Её голос был
трепетно-нежным, и она, казалось, обезумела от радости, когда её
крошечное горлышко наполнялось мелодией. Роберт в чаще улыбнулся,
потому что он тоже разделял эту радость.

 С дальнего запада до него донёсся
слабый звук. Звук был таким тихим,
что его трудно было отличить от шепота ветра. Он едва
доносился до барабанной перепонки, но когда он прислушался снова,
Он был уверен, что это была новая и чужая нота. Затем он отделил её от шелеста листьев, и ему показалось, что она похожа на человеческий голос. Если так, то это могло быть враждебно, потому что его друзья, охотник Уиллет и Тайога, онеида, были за много миль отсюда. Он оставил их на берегу
озера, которое белые называли Джордж, а индейцы — Андиатарокт, и в их планах не было ничего, что могло бы привести их к нему. Как бы он ни был рад, он не мог на них рассчитывать; можно было ожидать только врагов.

Слабый крик, едва различимый на фоне ветра, снова донёсся до его слуха, и теперь он знал, что этот крик исходил из лёгких человека, человека-преследователя, человека-убийцы, а в данном случае — краснокожего, возможно, Тандакоры, свирепого вождя оджибвеев. Несомненно, это был сигнал, одна стая звала другую, и он с тревогой прислушался, ожидая ответа, но не услышал его, так как место, откуда был послан сигнал, находилось слишком далеко, и он снова лёг на своё ложе из кустов и травы, решив не двигаться, пока не
не мог решить, что делать дальше. На границе, как и везде, если не знаешь, что делать, лучше всего ничего не делать.

 Но высокий юноша был очень встревожен. Сигналы указывали на то, что преследователи рассредоточились и могли окружить его. Его пылкий темперамент, всегда чувствительный к впечатлениям, разгорелся, и воображение нарисовало ему всю лесную сцену в самых ярких красках. Сначала это была просто мысль, но теперь он был
уверен, что Тандакора возглавляет погоню. Красный вождь
каким-то образом вышел на его след и, разъярённый столькими неудачами,
теперь будет преследовать его несколько дней, пытаясь схватить. Он снова увидел огромного
оджибвея со всей яркостью реальности, его злобное лицо,
его могучее тело, обнажённое до пояса и раскрашенное отвратительными узорами.
 Он также увидел воинов, которые были с ним, их было много, и они были
столь же нетерпеливыми и свирепыми, как и их вождь.

Но его воображение, которое было такой важной частью его самого, рисовало не только зло и опасность; оно рисовало добро в не менее глубоких и ярких тонах. Оно видело его отдохнувшим, более сильным телом и более острым умом
Он, как никогда, избегал всех хитростей и ловушек, расставленных для его поимки. Он видел, как
победоносно мчится по лесу, как добирается до сверкающего озера и
встречается с Уиллетом и Тайогой, верными друзьями, с которыми он
пережил множество опасностей.

 Он знал, что если подождёт достаточно долго, то снова услышит индейский зов,
потому что племена должны общаться друг с другом, если они ведут согласованную
преследование, и он решил, что когда это случится, он уйдёт. Это
тоже был бы его сигнал. Единственная проблема заключалась в том, что они
могли оказаться слишком близко, когда он подаст сигнал. Но он должен был рискнуть,
и там, на колышущейся ветке, его птица-часовой всё ещё красовалась в ярких
перьях.

 Птица запела снова, разливаясь в песне, и Роберт из своего укрытия снова улыбнулся ей.  У неё был прекрасный, весёлый нрав, как и у него самого, и теперь она наверняка предупредит его, если опасность подберётся слишком близко.  Пока эта мысль была свежа в его памяти, раздался третий сигнал, и теперь он был таким ясным и отчётливым, что указывал на быстрое приближение. Но он всё ещё не мог выбрать путь для своего полёта и
ждал знака от птицы. Если воины крадут
сквозь кусты она улетела бы прямо от них. По крайней мере, он
верил в это, и фантазия имела над ним такую власть, особенно в такой
ситуации, что вера превратилась в убеждение.

Птица внезапно перестала петь, но продолжала сидеть на колышущейся ветке
. Роберт всегда настаивал, чтобы она смотрела прямо на него, прежде чем начать.
издал два или три резких звука, а затем, поднявшись в воздух, завис
на несколько минут над веткой. Ему было очевидно, что его
призвали. Воспитанный в индейских традициях, он видел, как земля и воздух творят
чудеса, и не менее удивительным было то, что живое существо
соверши одно сейчас, и от его имени.

На мгновение или два, затаив дыхание, он забыл о воинах и наблюдал за
птицей, вспышкой голубого пламени на фоне зеленой пелены леса. Он
был установлен там, чтобы быть уверенным, что он видит, и тогда он будет
показывать дорогу! С учащенным биением пульса он молча встал,
не сводя глаз с голубой вспышки, уверенный, что новое чудо уже близко
.

Птица издала три или четыре звука, не коротких и резких, а
мягких, протяжных и манящих, затихающих в нежном эхе. Его
воображение, как всегда яркое, превратило их в призыв к нему.
пришел, и он нисколько не удивился, когда голубое пламя, подобное
облачной подушке днем, медленно двинулось на северо-восток, к
озеру. Осторожно ступая, он последовал своему знаку, взволнованный совершением чуда
не сводя глаз со своего летящего проводника, его уши были настороже
чтобы предупредить его, если какая-либо опасность будет угрожать из леса так близко.

Роберту никогда не приходило в голову, что его могут вести неправильно. Его вера
и уверенность были высочайшими. Он слишком долго жил с Тайогой, чтобы не разделять его веру в то, что рука Маниту протянута, чтобы
вести тех, кто доверился ему.

Синее пламя, которым была живая птица, медленно летело вперёд, на мгновение останавливаясь на ветке, поворачивая направо или налево, но всегда возвращаясь на основной курс, ведущий к Андиатарокте.

 Он шёл вдоль ручья, из которого напился, затем пересёк его и поднялся на невысокий холм, в неглубокую долину. Повсюду был лес, но подлесок не был слишком густым, чтобы по нему можно было легко пройти. Его чуткое ухо
не улавливало никаких звуков ни с одного из флангов, кроме тех, что были естественны для леса,
хотя он был уверен, что вскоре раздастся вражеский крик. Это будет
пришло время группам поговорить друг с другом. Но он не испытывал страха.
Верховное вмешательство было сделано в его пользу, и он не сводил глаз
со своего летающего гида.

Они пересекли долину и начали подъем на другой высокий холм,
неровный, с выступающими камнями и густыми зарослями шиповника и виноградных лоз. Он
вынужденно замедлил шаг, и пару раз ему показалось, что он потерял
голубое пламя, но оно всегда появлялось снова и впервые с тех пор,
как слетело с ветки, пропело несколько нот чистым мелодичным
голосом, разносившимся далеко по ветреному лесу.

Мальчик верил, что песня была предназначена для него. Она ясно говорила ему, что нужно следовать за ней, и так же ясно говорила, что спасение ждёт его только на пути, по которому он сейчас шёл. Он верил со всем пылом своей души, и в его теле не было усталости, когда он взбирался на высокий холм. Почти на вершине он услышал справа от себя долгий затихающий
индейский крик, полный угрозы, ответный крик слева, а затем третий крик прямо позади него. Он понял. Он был между рогами
полумесяца, и они были недалеко. Он оставил лишь едва заметные следы
он бежал, но у них было столько навыков, что они могли быстро его догнать, и
он был уверен, что они собираются его схватить. Эта уверенность не мешала
его сердцу бешено колотиться. Они не знали, как его защищали
и направляли, и перед ним всегда было голубое пламя, указывающее
путь. Он добрался до вершины холма и увидел другие холмы,
лежащие перед ним. Он надеялся увидеть озеро с вершины, но не заметил ни проблеска его вод и понял, что оно, должно быть, ещё далеко. На мгновение его сердце упало. Андиатарокт
обратился к нему в качестве убежища. Только почему он не знал, но он смутно
ожидал найти там безопасность. Возможно, он встретит Уиллета и Тайогу
на его берегу, и ему всегда казалось, что объединенная троица непобедима.

Его мужество покинуло его всего на мгновение или два. Затем оно вернулось.
сильнее, чем когда-либо. Нота его проводника, ясная и воодушевляющая, зазвучала
снова, и он увеличил скорость, чтобы не оказаться заключенным в эти рога
. Дальний склон был каменистым, и он перепрыгивал с одного каменистого выступа на
другой. Даже если бы он смог скрыть свой след всего на несколько ярдов, это было бы
Он выиграл бы столько времени, пока они были бы вынуждены искать его. Здесь он был вынужден внимательно следить за своими шагами, но, когда он спустился вниз и посмотрел вверх, голубое пламя всё ещё было перед ним. Оно перешло на следующий склон, и он быстро последовал за ним, с радостью заметив, что каменистая местность продолжается, и самому опытному из когда-либо живших воинов придётся потратить много минут на поиски его следов. Он не сомневался, что
набирает скорость, и это подтверждалось тем, что преследователи
теперь не кричали. Если бы они приближались к нему, то
радостно перекликались бы друг с другом.

Хорошо, что он был таким сильным и здоровым! Хорошо, что он был воодушевлён и верил, что высшая сила действует в его интересах. Он почти не чувствовал усталости, поднимаясь на холм. Его дыхание было лёгким и ровным, а шаги — длинными и быстрыми. Его проводник шёл впереди. Каким бы ни был его темп, быстрым или медленным, расстояние между ними, казалось, никогда не менялось. Птица отлетала в сторону, возможно, чтобы поймать насекомое, но всегда
быстро возвращалась на свой путь.

 Его взгляд уловил серебристый блеск на гребне четвёртого хребта
Он пересёк его и понял, что это был луч солнечного света, упавший на
воды озера. Теперь желанное убежище было не так далеко, и
пульс в его висках участился. Он доберётся до озера и
найдёт убежище. Тандакора, со всей своей злобой, снова потерпит
поражение. Эта мысль была ему так приятна, что он громко рассмеялся и,
почувствовав необходимость использовать силы, которые он так тщательно берег,
побежал так быстро, как только мог. Его целью было
увеличить расстояние между собой и воинами настолько, чтобы, если
представился случай, он мог бы удвоиться или повернуться незамеченным.

Леса сохранились густые, море деревьев, много кустов и
цепляясь за лианы, в которой невежественное или неосторожное бегунок бы
споткнулся и упал, но Роберт ни был, и он не забыл, как
он бежал, чтобы заметить откуда ноги упал. Его мастерство и присутствие духа
не давали ему споткнуться или произвести какой-либо шум, который привлек бы
внимание возможных преследователей, которые могли подкрасться к нему с фланга.
В то время как у них был только его слабый след, который мог вести их, погоня была
препятствий, и пока они его не видели, у него было гораздо больше шансов спрятаться.

 Он два или три раза терял из виду своего пернатого проводника, но птица всегда появлялась снова — яркое голубое пламя на фоне зелёной стены дикой природы, символ его надежды, ведущий его по холмам и долинам к Андиатарокте. Теперь он увидел озеро с вершины холма. Это была не просто серебристая полоска, виднеющаяся сквозь деревья, а широкая поверхность, отражающая солнечный свет в разных цветах. Для него это был маяк, и, собрав последние силы и волю, он побежал с поразительной
скорость. Он снова услышал, как воины позади него перекликаются друг с другом, но они были уже гораздо дальше. Его усилия не были напрасными. Его пульс учащенно бился в предвкушении победы, которую он еще не одержал, но в которой был уверен, и он радовался, потому что снова оказался на каменистой земле, где его бегство оставило так мало следов, что сам Тандакора на какое-то время будет сбит с толку.

Он знал, что берега озера в том месте, к которому он приближался, были
сравнительно низкими, и в его голове возник смутный план спрятаться в густой листве у
края воды. Он не знал, как именно он это сделает
сделай это, но он будет руководствоваться событиями по мере их развития. Птица
наверняка не повела бы его дальше, разве что в безопасное место, и, без сомнения,
ему пришло в голову. Но было очень важно еще больше увеличить
расстояние между ним и воинами, и он по-прежнему бежал со всей возможной для него
скоростью.

Последний гребень был преодолён, и перед ним раскинулось великолепное озеро в окружении густых зарослей. Это было сверкающее зрелище, которым он всегда восхищался и которым восхищался даже сейчас, когда его жизнь была в опасности и каждое мгновение было на счету. Птица внезапно уселась на ветку и издала
несколько волнующими нотками, а затем исчез, а последний голубой вспышки в
густая листва. Он не видел его, и он никак не ожидал
сделаем так. Его работа была выполнена. Сильный в вере дикой природы, он
верил и всегда верил.

Он присел на несколько мгновений на выступ и оглянулся. Тандакора и
его люди еще не показались в поле зрения, и он не мог их слышать. Несомненно,
они потеряли его след, когда он перепрыгивал с камня на камень, и теперь
искали его. Ему нужно было прятаться, если он хотел
выжить, и он собирался воспользоваться этой возможностью. Он пригнулся ниже
и оставался там до тех пор, пока его дыхание не стало ровным и спокойным после
этого невероятного усилия. Все его пять чувств и шестое, которое было инстинктом
или предвидением, были начеку, прислушиваясь к каждому звуку.

Две или три птицы начали петь, но это были не его птицы, и он не обратил на них внимания.  Из своего гнезда под кустами выпрыгнул кролик и убежал.  Он вернулся на его след, и он счёл это верным признаком того, что преследователи ещё далеко. Он мог бы украсть ещё одну-две драгоценные минуты для своих перегруженных работой лёгких и сердца. Он знал, что нужно делать всё возможное, чтобы немного набраться сил. Это был его опыт
пограничная война и суровое воспитание Уиллета и Тайоги позволили ему это сделать, и он был достаточно уверен в себе, чтобы подождать ещё немного дольше, чем планировал. Затем, почувствовав, что Тандакора, должно быть, близко, он выпрямился, хотя и не в полный рост, и быстро побежал вниз по длинному склону к озеру.

Внизу он нашёл узкую тропинку между скалой и водой, густо заросшую
кустарником, и прошёл по ней не меньше полумили, пока
над ним не возвысились тёмные и крутые берега, а озеро не
приблизилось к ним, как стена. Дальше он идти не мог и вошёл в воду.
густая поросль кустов и сорняков, где он стоял по пояс в
вода и затаился хорошо.

Он знал, что если воины последуют за ним и увидят его, у него будет мало шансов
сбежать, но шансы были сто к одному против
они найдут его в таком укрытии. Скалы и вода скрыли его след.
и он чувствовал себя в безопасности. Он закрепил пояс с небольшим оружием и боеприпасами на плечах так, чтобы они не касались воды, и
положил винтовку в развилку двух кустов, удобно расположив её в руках.

Отдыхать было роскошью, даже если ты стоял наполовину в воде.
Вода была холодной, но он пока не чувствовал озноба и прислушивался, не раздаются ли звуки погони. Через некоторое время он услышал, как воины перекликаются друг с другом, и тихо рассмеялся про себя. Крики были слабыми и, кроме того, доносились с вершины утёса. Они не нашли его след на склоне и теперь искали его на возвышенности. Он снова рассмеялся от удовольствия. Он был прав. Камень и вода пришли ему на помощь, и он был слишком хорошо спрятан,
чтобы его могли выследить даже зоркие глаза Тандакоры и его воинов.

Он долго ждал. Он слышал крики то ближе, то дальше, и, наконец, на таком большом расстоянии, что их едва можно было отличить от плеска воды. Ему становилось холодно; озноб от озера поднимался по его телу, но он не двигался с бесконечным терпением, выработанным долгой жизнью в дикой природе. Он знал, что тишина может быть обманчивой. Кто-то из воинов мог вернуться и ждать в чаще, надеясь, что он поднимется и покажется, думая, что опасность миновала. Не один беспечный путник
В прошлом его уже ловили таким образом, и он решил остерегаться этой уловки. Собравшись с духом, он стоял неподвижно, пока холод медленно распространялся по его венам и мышцам.

  Сквозь завесу из кустов и высокой травы он видел поверхность открытого озера. Вода мягко колыхалась под лёгким ветерком и издавала тихий, музыкальный и успокаивающий звук. Если бы он был на суше, то мог бы закрыть глаза и уснуть, но, поскольку он был в воде, он не жаловался, потому что нашёл безопасность, пусть и не
утешение. Он даже нашёл в себе силы, несмотря на своё положение,
восхищаться сверкающими просторами Андиатароктэ с его меняющимися красками
и далёкими скалами, высокими и мрачными.

 Большая часть жизни Роберта, самая насыщенная её часть,
проходила вокруг этого озера, и он испытывал к нему особую привязанность. Она всегда
вызывала у него чувство красоты, очарования и величия, и он привык
смотреть на неё как на друга и защитника. Он верил, что она
приносила ему удачу, и не сомневался, что так будет и дальше.

 
Он искал каноэ, в котором могли бы плыть Уиллет и
Тайога искал его, держась подальше от затаившегося на берегу стрелка, но он не видел на воде ни тени, ничего, что можно было бы принять за лодку, только диких уток, круживших и нырявших, и время от времени блеск там, где рыба выпрыгивала из воды, чтобы тут же упасть обратно. Он был один и должен был полагаться только на себя.

Он начал понемногу двигаться, поднимая то одну, то другую ногу,
стараясь не плескать водой, и это лёгкое упражнение
сбило с него озноб. Воодушевившись, он стал двигаться быстрее, останавливаясь на
время от времени прислушивался, не приближается ли враг. Звуков не было, и он немного походил взад-вперёд. Вскоре его глаза, привыкшие ко всему присматриваться, заметили перемену в воздухе. В нём появился серый оттенок, скорее по качеству, чем по цвету, и его сердце подпрыгнуло от радости. Поглощённый борьбой за жизнь, он не заметил, как пролетело время. День клонился к вечеру, и благословенная ночь была уже близко. Роберт любил день и солнце, но тьма всегда была другом тех, кто убегал, и теперь он молился о том, чтобы она
наступила быстро и была густой и тёмной.

Солнце всё ещё висело над восточным берегом, красное и пылающее, но
вскоре оно зашло, словно погрузившись в озеро, и над землёй
наступила ночь, о которой мечтал Роберт, тяжёлая и чёрная. Тогда он
вышел из воды и встал на сушу, на узкий выступ между скалой и
волнами, где снял с себя нижнюю одежду, отжал её, насколько
мог, и, повесив на кусты, стал ждать, пока ветер сделает
остальное. Его чувство триумфа никогда не было таким сильным.
В одиночку, полагаясь только на собственное мужество и мастерство, он
Он ускользнул от свирепого Тандакоры и его настойчивых воинов. Он даже мог похвастаться этим перед Уиллетом и Тайогой, когда снова их встретил.

  Было чудесно чувствовать себя в безопасности после стольких опасностей, и его яркое воображение воспаряло. Как он тогда ускользнул от них, так и всегда будет ускользать от ловушек своих врагов. Именно это качество в
нем, дух вечной надежды, так сильно привлекало всех, кто
знал его, и это делало его таким привлекательным.

Через некоторое время он достал из рюкзака оленину и мамалыгу и с удовольствием поел
. Затем он снова надел одежду, теперь уже полностью высушенную
ветер, и казалось, что он никогда не был сильнее и более приспособленным к
справиться с приступом.

Мрак был полный, и поверхность озера показал через
он, только порывистый серый. Утес позади него превратился в черную отмель, и
его гребень вообще не был виден. Ему не терпелось уйти, но он по-прежнему
используется терпения, столь необходимых в пустыне, зная, что
дольше он ждал, тем менее вероятно, что он должен был встретиться с группой Tandakora.

Он лёг в зарослях высокой травы и кустарников, решив не вставать до полуночи, и почувствовал себя настолько умиротворённым, что прежде чем
я знал, что он заснет, он спал. Когда он проснулся, то почувствовал
сначала легкое смятение, но вскоре оно прошло. В конце концов, он прошел
время ожидания самым простым способом, и враг так и не появился.
Луны и звезд не было видно, но инстинкт подсказывал ему, что сейчас
не больше полуночи.

Он встал, чтобы уйти, но со стороны озера донесся слабый звук, и он остался.
Это был просто крик ночной птицы, зовущей свою пару, можно было бы так сказать, но внимание Роберта привлекла странная интонация, показавшаяся знакомой. Он прислушался.
Он был предельно внимателен, и когда это повторилось во второй раз, он был настолько уверен, что его пульс участился.

 Уиллет и Тайога, как он и надеялся днём, были там, на озере.  С его стороны было глупо думать, что они придут при ярком солнечном свете, под прицелом всех враждебно настроенных глаз.  Для них было естественно подойти в темноте и подать сигнал, который он бы понял. Он повторил
зов, тихую, низкую ноту, которая разносилась далеко, и вскоре
последовал ответ. Больше ничего не требовалось. Круг замкнулся. Уиллет и
Тайога были на озере и знали, что он у подножия
скала, ожидающая его.

Он глубоко вздохнул, испытывая огромное облегчение и радость. Тандакора
продолжит поиски утром, прочёсывая гребень, и, возможно, даже доберётся до узкого выступа, на котором сейчас стоял Роберт, но мальчик уже будет далеко за водой, где он не оставил следов.

Он увидел крепкий молодой куст, растущий на берегу озера, и,
наклонившись вперёд и держась за него одной рукой, стал наблюдать. Он
не стал повторять призыв. Менее осторожный человек сделал бы это, но он
знал, что друзья уже нашли его, и собирался бежать
не рискуя сообщать воинам и о том, где он находится. Тем временем он
внимательно прислушивался к звуку весел, но прошло много долгих
минут, прежде чем он услышал слабый всплеск, который предвещал
приближение Уиллета и Тайоги. Он ни на мгновение не усомнился в том, что
это было их каноэ, и снова его сердце наполнилось торжествующим чувством.
Несомненно, ни у одного человека никогда не было более верных и храбрых товарищей! Если у него и были злобные враги, то были и верные друзья, которые с лихвой компенсировали их.

Вскоре он увидел слабую тень, более тёмную в темноте, и
он очень тихо издал тихий птичий крик. Мгновенно последовал ответ, и тень, повернувшись, поплыла к нему. Появилось каноэ, и он увидел в нём две фигуры, в которых безошибочно узнал Уиллета и Тайогу, энергично работавших вёслами. Он снова почувствовал прилив радости от того, что эти двое надёжных товарищей пришли. Но было бы абсурдно хоть на мгновение усомниться в том, что они придут!

Он высунулся из-за дерева на последний дюйм и позвал громким шепотом:

«Дэйв! Тайога! Сюда!»

Каноэ слегка изменило курс и вошло в заросли рядом с Робертом. Охотник и онондага опустили свои мокрые весла и вышли на мелководье. В сумерках огромная фигура Уиллета казалась ещё более внушительной, а стройная, но мускулистая фигура Тайоги, образец молодого индейского воина, словно была отлита из сверкающей бронзы.
Роберту нужно было подбадривающее слово, и одно их появление
принесло бы его с собой.

"И мы снова нашли Дагэогу!" — сказал Онондага в шутливом
тоне.

— Нет, я нашёл тебя, — сказал Роберт. — Ты потерялась для меня, а я не потерялся для тебя.

 — Это одно и то же, и я думаю, что раз ты ждёшь меня здесь в полночь, то тебе грозила большая опасность.

 — Так и было, и, возможно, ещё будет — и тебе тоже. Меня преследовали воины, во главе с Тандакорой. Я их не видел, но знаю
по ярости и настойчивости преследования, что он ведет их. Я
ускользнул от них, спустившись со скалы и спрятавшись здесь в кустах.
Я простоял в воде весь день ".

"Мы думали, ты можешь быть где-нибудь на западном берегу. После того, как мы
Мы разделились, чтобы разведать окрестности озера, и встретились с Большим Медведем, как и договаривались, но тебя не было. Мы решили, что нам помешал враг, и взяли из тайника каноэ, оставленное во время предыдущего путешествия, и поплыли по Андиатарокте, время от времени окликая тебя.

 Он говорил на своём обычном точном школьном английском в лёгком игривом тоне, но Роберт знал, как глубоко он переживает. Дружба белого и красного юношей держалась на стальных крюках, как дружба Дамона и Пифия в древности.

— Кажется, я услышал твой первый зов, — сказал Роберт. — Он был не очень громким,
но никогда ещё я не был так рад этому звуку, и я очень благодарен тебе за привычку прятать каноэ то тут, то там в глуши. Это не раз спасало нас всех.

 — Это просто обычай моего народа, навязанный нам нуждой, и я лишь следую ему.

"Это не отменяет моей благодарности. Я вижу, что каноэ достаточно велико и для
меня тоже".

"Так оно и есть, Дагеога. Ты можешь войти в него. Возьми мое весло и работай".

Все трое отрегулировали свой вес в тонком суденышке, и Роберт,
Взяв весло Уиллета вместо весла Тайоги, они вышли на середину озера, а великий охотник сидел с длинным ружьем на коленях, высматривая малейший признак того, что воины могут появиться.




Глава II

ЖИВОЕ КАНОЭ


Роберт прекрасно понимал, что опасность ещё не миновала — у индейцев тоже могли быть каноэ на озере, — но он считал, что основная угроза миновала. Так что на душе у него было легко, и, пока они летели к центру Андиатарокте, он рассказывал о преследовании и о том, как ему удалось от него уйти.

"Птица, которая пела, указала мне правильный путь", - сказал он. "Твой
Маниту, Тайога, послал эту птицу спасти меня".

"Ты же на самом деле не веришь, что оно явилось с этой особой целью?" - спросил
охотник.

"Почему нет?" - перебил Онондага. "Мы знаем, что чудеса
совершаются часто. Мой народ и все народы Ходонозауни давно это знают. Если Маниту хочет протянуть руку и вырвать
Дагэогу из рук своих врагов, не нам спрашивать его, почему он это делает.

Уиллет молчал. Он не стал бы говорить ничего, что могло бы поколебать веру
Тайоги, он никогда не нападал ни на чью религию, к тому же он был
не уверен, что он сам не верил.

"Мы также знаем, - преданно продолжал Тайога, - что Тододахо, могущественный
Вождь онондага, который отправился к своей звезде более четырехсот лет назад
и который сидит там, наблюдая за Ходеносони, вмешивался
не раз от нашего имени. Он рука Маниту и действует от его имени
.

Он поднял глаза. Небо было скрыто густой тьмой. Нигде не было видно ни
лучика серебра или серого света, но онондага знал, где находится
звезда, на которой восседал его святой покровитель с мудрыми змеями,
свернувшимися кольцами в его волосах. Он чувствовал это сквозь клубы тумана и пара
Тододахо присматривал за ним, и, пока он старался жить по
правилам, которым его научили отцы, великий вождь онондага
вёл его через все опасности, как птица в ярко-синем оперении
указала Роберту путь, когда за ним гнался Тандакора.
Благородная вера Тайоги ни на мгновение не пошатнулась.

Ветер немного усилился, на озере поднялась высокая волна, и их лёгкое
судно сильно закачалось, но оба юноши были опытными гребцами,
лучшими во всей округе, и они не набрали воды. Охотник,
Уиллет, положив руки на винтовку, не двигался и долго молчал. В тот момент Уиллет разделял веру двух своих младших товарищей. Он был благодарен и за то, что они снова нашли Роберта, к которому он относился как к сыну. Трое, собравшиеся вместе, были гораздо сильнее, чем трое, разрозненные, и он не верил, что какая-либо сила на озёрах или в горах сможет их поймать. Но его пытливый взгляд был устремлён на огромный вытянутый овал озера,
поисками чего-то, будь то друг или враг.

 «Что ты нашёл, Роберт?» — спросил он наконец.

— Никого, кроме банды Тандакоры, — ответил парень с лёгкой
улыбкой. — Я попал прямо в неприятности, а потом мне пришлось
выбираться из них. Не знаю, что бы со мной случилось, если бы вы
двое не приплыли на каноэ.

— «Кажется, — сказал Онондага в своей причудливой и точной манере, — что
большая часть нашей жизни, Великий Медведь, проходит в спасении Дагаэоги.
Как ты думаешь, когда мы отправимся в Великое Забвение и предстанем перед Маниту, и он спросит нас, как мы провели время на земле,
он поставит нам это в заслугу, если мы ответим, что потратили его на спасение Дагаэоги?
десять лет, спасая Дагэогу от его врагов?

 «Да, Тайога, мы получим за это белые отметины, потому что Роберт
тоже спас нас, а нет благороднее дела, чем спасать своих
собратьев. Маниту тоже знает, что в дикой местности трудно
жить, и человек должен проводить много времени, спасаясь от смерти. Посмотри на восток, Тайога, парень, и скажи мне, не кажется ли тебе, что там, на горе, есть точка света.

Ононде пристально вгляделся в тёмную стену на востоке и вскоре различил на её фоне точку, крошечную, как
светлячок, но опытный лесоруб не может его игнорировать.

"Да, Большой Медведь, — ответил он, — я вижу, что он не больше самой маленькой звезды, но он движется из стороны в сторону, и я думаю, что это сигнал.

"Я тоже так думаю, парень. Озеро здесь узкое, и ответ, если он будет, придёт с западного берега. Теперь мы посмотрим все вместе.
«Три пары глаз лучше, чем одна».

Двое парней перестали грести, удерживая каноэ на месте, время от времени делая
гребком, и начали методично осматривать западные скалы, переводя взгляд с самой дальней точки на
постепенно продвигаясь с севера на юг и не упуская из виду ни одного места на
темной равнине.

"Вот оно!" воскликнул Роберт. "Почти прямо напротив нас! Я думаю, что оно
находится в том самом утёсе, на краю которого я лежу!"

"Видишь, как оно мигает и исчезает."

"Да, это оно," сказал Роберт. «Теперь мне интересно, о чём эти два огонька
говорят друг с другом на другом берегу озера Джордж?»

«Возможно, стоит узнать, потому что они точно подают сигналы.
Это может быть о нас или об армии на юге».

«Я не нашёл ничего, кроме неприятностей, — сказал Роберт. — А что нашли вы с Тайогой?»

"Множество следов как белых, так и краснокожих", - ответил охотник. "В
лесах было полно французов и индейцев. Я думаю, что св. Люк с мощным отрядом
находится недалеко от северной оконечности озера Джордж, а маркиз
де Монкальм скоро будет в Тикондероге, чтобы встретить нас.

- Но мы сметем его с лица земли, когда наша великая армия выступит из Нью-Йорка.

— Так и должно быть, парень, но маркиз — способный генерал, хитрый и
храбрый. Он показал себя в форте Уильям-Генри, и мы не должны
недооценивать его, хотя я боюсь, что именно это мы и сделаем. Кроме того,
лес помогает обороняться.

— Не похоже, что ты в унынии, Дэйв, — сказал Роберт.

"Я не в унынии, парень. Просто у меня такое чувство, что нам следует быть очень осторожными.
Некоторые думают, что маркиз не устоит, когда придёт наша большая армия, но я так не думаю, и я жду великой битвы на берегах либо Джорджа, либо
Шамплейна.

— И мы победим, — сказал Роберт бодрым голосом.

 — Это зависит от богов, — задумчиво сказал Уиллет. . — Но
нам нужно решать проблемы по очереди. . Сейчас наша задача —
сбежать от людей, которые заставляют эти огни подмигивать друг другу,
или битва, где бы она ни происходила, или кто бы ни победил, не затронет нас,
потому что мы будем на другой звезде, может быть, у ног Тододахо из Тайоги.

«На западном берегу, к югу, есть ещё один огонёк», — сказал
Онондага.

"И четвёртый на восточном утёсе, тоже к югу», — добавил
Роберт. «Все четверо сейчас подмигивают. Кажется, это общий
разговортион.

"И я хотел бы, чтобы мы понимали их язык", - искренне сказал охотник.
"Однако я думаю, что они говорят о нас." - Сказал он. - "Я думаю, что они говорят о нас." - Сказал охотник. "Я думаю, что они говорят о нас. Они
должно быть, каким-то образом узнали, что мы на озере, и они
хотят захватить нас.

— Тогда, — сказал Роберт, — пришло время Маниту послать густой туман, чтобы мы могли укрыться в нём.

— Маниту может творить чудеса для тех, кому он благоволит, — сказал Тайога, — и время от времени он посылает их, но чаще всего он воздерживается от этого, чтобы мы не избаловались и не полагались на него, когда должны полагаться на самих себя.

— Ты никогда не говорил ничего более правдивого, Тайога, — сказал охотник. — Это всё равно что сказать, что Бог помогает тем, кто помогает себе сам, а нам сегодня ночью придётся потрудиться. Я думаю, что индейские каноэ уже на Андиатарокте и ищут нас.

 Роберт почувствовал бы озноб, если бы не присутствие его товарищей. Опасность была неизвестной, таинственной, она могла исходить откуда угодно, и, пока враг готовился, они должны были ждать, пока он не проявит себя. Ждать было труднее всего.

 «Думаю, нам лучше пока оставаться на месте», — сказал
охотник. «Было бы глупо использовать нашу силу, пока мы не знаем, для чего
мы её используем. Несомненно, Маниту намерен оставить нас на
произвол судьбы, потому что ночь светлеет, а это плохо для беглецов».

Облака уплыли на север, появилась звезда, потом ещё одна, а потом и целая
звёздная россыпь, высокие берега по обеим сторонам стали
чёткими и ясными, а не размытыми чёрными стенами, поверхность
воды посерела, но её по-прежнему покрывала тяжёлая зыбь,
на которой покачивалось каноэ. Уиллет наконец предложил
подтянуться к берегу.
небольшой остров, лежащий справа от них, и якорь в густой листве, нависающей над водой.

«Если станет намного светлее, они смогут увидеть нас со скал, —
сказал он, — а для нас сейчас самое важное — спрятаться».

Это был крошечный островок, не больше четверти акра в размере, но
он был покрыт густым лесом, и они нашли убежище среди длинных
ветвей, касавшихся воды, где они молча отдыхали, пока
высыпали новые звёзды, отбрасывая на озеро серебристое сияние.
Все трое молчали, и Роберт смотрел на закат, который
дальний юг. Это, казалось, было около двух миль, и, как он
выглядел он увидел, ему расти, пока он не убедился, что его уже было не
свет, а огонь.

"Что это значит?" спросил он, привлекая внимание
Уиллета.

Охотник некоторое время смотрел, прежде чем ответить. Огонь все разрастался
и вскоре огонек на восточном берегу начал превращаться в костер,
увеличиваясь таким же образом.

«Я так понимаю, они собираются осветить озеро, по крайней мере, эту его часть, — сказал Уиллет. — У них будут гигантские костры, отбрасывающие свет далеко над водой, и они думают, что мы не сможем
— Тогда нам придётся прятаться.

— Это доказывает, что они сильны на обоих берегах, — сказал
Тайога.

— Как это доказывает? — спросил Роберт.

Онондега тихо рассмеялся.

— О Дагаэога, — сказал он, — ты говоришь, не подумав.  Ты всегда
думаешь, прежде чем говорить, но, возможно, это не твоя вина. Маниту
дал тебе золотой язык, и человек должен использовать то, что он может использовать лучше всего. Это очень просто. Чтобы собрать хворост для такого большого костра, нужно много людей. И не все они будут заняты такой работой. Пока одни из них поддерживают огонь, другие ищут нас. Мы можем
посмотрите только на их каноэ".

"Их план не плохой за то, что они хотят делать", - сказал
охотник. "Мастер ум должен быть направляя их. Я утвердился в своем
мнении, что Святой Люк находится там ".

"Я был уверен в этом все время", - сказал Роберт. "Похоже, что судьба
хочет, чтобы мы постоянно состязались в остроумии с ним".

«Это факт, и странно, что это произошло», — задумчиво сказал охотник.


Роберт посмотрел на него, надеясь, что он скажет что-то ещё, но тот не
продолжил тему. Вместо этого он сказал:

«То, что они знают, что делают, видно по тому, что мы должны
— Двигаемся. Скоро всё озеро вокруг нас будет освещено.

Два костра превратились в высокие пылающие пирамиды, а третий,
расположенный дальше к северу, тоже начал выбрасывать языки пламени в небо.

Поверхность озера светилась красным, и свет неуклонно приближался
к маленькому острову, в тени которого лежали трое разведчиков.
Стало ясно, что им нельзя терять время, если они не хотят попасть в ловушку.

«Отталкивайся», — сказал Уиллет, и Роберт с Тайогой сильными взмахами весел вывели каноэ из-под прикрытия ветвей. Но они
по сей день хранится вблизи острова, а затем сделал еще о
сто ярдов к югу. Свечение еще не приблизится достаточно, чтобы раскрыть
их, пока они были в открытой воде, но Роберт чувствовал сильную
облегчение, когда они вновь обратил в укрытие деревьев.

Костер на западном берегу был самым большим, и, несмотря на
расстояние, он увидел проходящие перед пламенем крошечные черные фигурки, которые, как он
знал, были воинами или французами, если там были белые. Они
всё ещё подбрасывали топливо в огонь, и пирамида света поднялась на
необычайную высоту, но Роберт знал, что опасность была в другом месте.
Он перевёл взгляд на серые воды, повсюду высматривая индейские каноэ. Он считал, что они появятся первыми на севере, и осматривал горизонт из стороны в сторону, пытаясь заметить первую чёрную точку, когда она появится над озером.

 Водная гладь, которую он высматривал, была полностью погружена во тьму, и небо сливалось с волнующейся поверхностью. Он оглядел всю территорию, полдюжины раз, и не нашёл ничего, что нарушило бы непрерывность. Надеюсь, что воины Тандакоры
В его груди вспыхнула надежда, но он снова подавил её.
Несмотря на то, что воображение было у него очень развито, в минуты опасности он оставался реалистом. Тяжёлый опыт давно научил его, что, когда его жизнь в опасности, он должен смотреть фактам в лицо.

"Примерно в полумиле отсюда есть ещё один остров," — сказал он Уиллету.
— «Не кажется ли тебе, что нам лучше уйти прямо сейчас?»

— Через минуту-другую, парень, если ничего не случится, — ответил охотник.
 — Я бы хотел посмотреть, что здесь происходит, если вообще что-то происходит.

Роберт снова посмотрел на север, на этот раз задержав взгляд.
Он ещё немного походил вдоль линии, где тёмное небо встречалось с тёмным озером,
а затем слегка вздрогнул. От центра линии отделилась точка, за которой быстро последовали ещё одна, и ещё, и ещё. Они были бесконечно маленькими, и на таком расстоянии по их внешнему виду нельзя было ничего сказать, но он знал, что это были
индейские каноэ. Ничто другое не могло быть ими. Также было очевидно, что они искали троих.

"Ты видишь их?" - спросил Роберт.

"Да, и это флот", - ответил Уиллет. "Они освещают
озера с их кострами, и их каноэ идут на юг, чтобы ездить
нас в открытую. Есть губернаторства в этом. Я думаю, ул. Люк
безусловно, в команду".

Охотник выражал искреннее восхищение. Часто в долгих поединках между
ними и грозным французским лидером он отдавал должное доблести
и мастерству Сен-Люка. Как и Роберт, он никогда не испытывал к нему враждебности
. В Уиллете не было ничего мелкого, и он с большим уважением относился к доблестному противнику.

 «Теперь пора снова бежать, — сказал он, — и важно оставаться вне поля их зрения».

"Я думаю, это будет лучше для нас плавать", - сказал Tayoga, "и пусть
каноэ нести наше оружие и боеприпасы".

"И для нас, чтобы спрятаться за ним, как мы делали раньше. Ты прав, парень.
Каноэ низкое и не сильно размывается на озере, но
если мы сидим в нем прямо, нас гораздо лучше видно. А теперь
поторапливайтесь!

Они сняли с себя всю верхнюю одежду и мокасины, сложили
одежду и оружие в маленькую лодку и, погрузившись в воду,
выплыли из-под нависающих ветвей.
мудрая предосторожность. Когда они достигли длинной открытой полосы воды,
Роберту показалось, что свет от ближайшего костра падает прямо на
них, хотя он знал, что его фантазия сделала свет намного ярче,
чем он был на самом деле.

Каноэ по-прежнему сливалось с цветом волн, которые теперь набегали на берег.
они плыли свободно, и, поскольку трое плыли, мощными гребками посылая
каноэ быстро вперед, Роберт надеялся, что они доберутся до
следующий остров, невидимый.

Казалось, что расстояние увеличивается и становится бесконечным, а их темп,
хотя и был быстрым, для Роберта казался черепашьим. И всё же самое долгое
путешествие должно подойти к концу. Наконец-то перед ними вырос новый остров,
больше остальных, но, как и остальные, покрытый густым
лесом.

Они были почти в его укрытие, когда раздался слабый крик из благородных
скалы на Западе. Это был низкий, скулящий звук, очень далекий,
но необычайно пронзительный, зловещая нота, с которой Роберт был
знаком, боевой клич индейцев. Он узнал его и понял его
значение. Воины увидели каноэ и поняли, что оно принадлежит
троим.

"Как ты думаешь, что нам лучше сделать?" — спросил он.

"Мы остановимся на минуту или две на острове и осмотримся вокруг"
мы, - ответил Уиллет.

Они пришвартовали каноэ и пошли вброд к берегу. Далеко позади них был
индийский флот, около двадцати каноэ, шедший строем
стрелы, в то время как костры на утесах вздымались к небу. А
поднявшийся ветер пригнал волны, и они разбивались одна за другой,
разбив об остров.

«Похоже, мы попали в ловушку», — сказал охотник. «Этот
крик означал, что они увидели наше каноэ, как вы, ребята, знаете. Воины
они уже спустились вниз, чтобы перехватить нас, и, возможно, у них есть ещё один флот, который, откликнувшись на их сигналы, подойдёт с юга,
зажав нас между двумя силами.

«Мы в их ловушке, — признал Роберт, — но мы можем из неё выбраться.
Мы и раньше попадали в ловушки, но ни одна из них нас не удерживала».

«Значит, мы можем, парень. Я не хотел вас обескураживать. Я просто констатировал ситуацию, которая сложилась на данный момент. Нам ещё далеко до того, чтобы нас схватили.

 «Путь открыт для нас», — сказал онондага.

"Что ты имеешь в виду?" — спросил Роберт.

"Смотри, Дагаэога, ветер становится сильнее и дует на юг.
— Мы пойдём тем же путём, что и раньше.

 — Я слышу, Тайога, но не понимаю.

 — Мы отправим каноэ по ветру и волнам, а сами останемся здесь.

 — Наведём их на ложный след! — воскликнул охотник. — Это большой риск,
но это единственное, что можно сделать. Как птица спасла Роберта, так и ветер может спасти нас! Волны теперь довольно быстро несутся на юг, и каноэ будет скользить по ним, как по воздуху. Они слишком далеко, чтобы понять, что мы в нём.

Это было рискованно, но Роберт тоже чувствовал, что это нужно сделать, и они не стали медлить. Они достали свои
Одевшись, вооружившись и запасшись боеприпасами, Уиллет сильно толкнул каноэ, и оно храбро поплыло на юг по гребням высоких волн.

"Я чувствую себя так, словно прощаюсь с верным другом," — сказал
Роберт.

"Это больше, чем друг," — сказал Уиллет. «Это союзник, который уведёт за собой врага и оставит нас здесь в безопасности».

«Если Маниту так пожелает», — сказал Тайога. «Только он может сказать, пройдут ли мимо нас люди из Тандакоры. Но каноэ действительно живое, Дагаэога. Оно скользит по озеру, как большая птица. Если у него есть дух».
в нём, и я не знаю, есть ли оно у него, оно охраняет нас и уводит прочь нашего врага, преследующего его.

Быстро воспринимая впечатления, Роберт также наделил каноэ жизнью и душой, душой, полностью дружественной троим, которые, пригнувшись на острове, среди листвы, наблюдали за действиями маленького судна, которое, казалось, действительно управлялось разумом.

"Теперь оно немного замедляется, — сказал Роберт. "Он зовет к Индийскому
флот пойдет".

"Это потому, что он висит на вершине волны, которая вот-вот разразится,"
сказала Виллет. "Часто вы видите, как волны колеблются таким образом непосредственно перед тем, как они
крамбл.

"Я предпочитаю верить с помощью Дагаеоги", - сказал Онондага. "Каноэ
наш союзник, и, зная, что мы хотим, чтобы воины прошли мимо нас, оно
немного задерживается, чтобы позвать их ".

"Это может быть, как ты говоришь," сказал Хантер, "Я не беспокоить
веры никому. Если каноэ живое, как ты думаешь, то оно живое, и тем лучше для нас.

«Духи вселяются в неодушевлённые предметы, — настаивал краснокожий юноша, — и оживляют их на какое-то время. Все люди племени
Ходонозауни знают об этом уже много веков».

«Каноэ колеблется и снова манит нас, — сказал Роберт, — и, конечно,
Пока мы здесь, небо стало немного темнее. Воины на
корабле или на берегу не могут знать, что каноэ пустое.

«И снова рука Маниту протянулась, чтобы защитить нас, —
благоговейно сказал Тайога. — Это он посылает защитную завесу, и мы будем спасены».

«Нам придётся подождать и посмотреть, остановятся ли воины и обыщут ли наш
остров или сразу пойдут за каноэ. Тогда мы будем знать», — сказал
Уиллет.

"Они пойдут дальше, — с уверенностью сказал Тайога. — Посмотри на
каноэ. Сейчас оно идёт не так быстро. Почему? Потому что оно хочет
дразнить наших врагов, вселяя в них уверенность, что они могут нас догнать. Он ведёт себя так, будто мы в нём, и будто мы изнемогаем от наших больших усилий, работая вёслами. Он ведёт себя так же, как человек, спасающий свою жизнь. Я знаю,
хотя и не вижу их глаз, что преследующие нас воины думают, что теперь мы у них в руках. Они верят, что наша слабость будет всё сильнее и сильнее давить на нас, пока не одолеет. Тандакора считает, что наши
скальпы уже висят у него на поясе. Так Маниту наказывает глупцов
те, кого он намеревается увести от их заветного желания.

 «Я начинаю думать, что они действительно собираются покинуть нас, но ещё слишком рано говорить наверняка», — сказал охотник.  «Мы не должны давать им ни единого шанса увидеть нас, и по этой причине нам лучше отступить в глубь острова». Мы не должны оставлять всю работу по обману на долю каноэ.

«Великий Медведь прав, — сказал Тайога. — Маниту не поможет тем, кто сидит сложа руки, полностью полагаясь на него».

Они отошли на пятнадцать-двадцать ярдов и сели на холмик.
Они спрятались в густых зарослях, хотя со своего места они
могли видеть воду со всех сторон. Если бы индейцы не высадились на
остров и не устроили тщательный обыск, их бы не нашли. Тем временем
каноэ оставалось верным своему хозяину. Сильный северный ветер
нёс его вперёд, почти не останавливаясь, когда оно балансировало на
волнах, ни на мгновение не теряя своего поразительного сходства с
жизнью. Роберт начал верить вместе с Тайогой, что это существо на самом деле
живое и наделено разумом. Почему бы и нет? Ирокезы
Он верил, что духи могут вселяться в деревья, и кто он такой, чтобы спорить с тем, что
белые люди правы, а краснокожие — нет? Жизнь в лесу часто
показывала ему, что краснокожие правы, а белые — нет.

 Кто бы ни был прав, каноэ по-прежнему оставалось заманчивой целью. Возможно, это было из-за лёгкого изменения направления ветра, но
внезапно показалось, что он танцует на волнах, слегка покачиваясь взад-вперёд,
балансируя, но в основном сохраняя свой общий курс, направленный прямо вперёд.

Тайога тихо рассмеялся.

«Каноэ в игривом настроении, — сказал он. — Оно развлекается с
людьми из Тандакоры. Оно танцует и подшучивает над ними. Оно говорит:
«Вы думаете, что можете поймать меня, но не можете. Почему вы идёте так
медленно? Почему вы не торопитесь? Я здесь. Смотрите, я немного подожду». Я иду не так быстро, как мог бы, потому что хочу дать вам больше шансов. А, вот и флот!

«А вот и наше главное испытание», — мрачно сказал Уиллет. «Если они повернут к острову, то мы пропали, и мы узнаем об этом через пять минут».

Сердце Роберта пропустило один-два удара, а затем снова забилось ровно.
Одно дело — попасть в плен к французам, и совсем другое — к Тандакоре. Он решил сражаться до последнего, лишь бы не попасть в руки вождя оджибвеев, который не знал пощады. Никто из троих не проронил ни слова, даже шёпотом, пока они почти не дыша следили за продвижением флота. Костры не переставали разгораться и разгораться. Поверхность озера на большом расстоянии была ярко освещена. Гребни волн рядом с ними были окрашены в красный цвет, словно кровью, а сильный ветер стонал, как голос
от зла. Роберт почувствовал холод в крови. Он знал, что судьба
его товарищей и его самого висит на волоске.

Ближе подошли к каноэ, и, в отблеске пожаров, они увидели
оккупанты отчетливо. В первой лодке, большой для этих вод,
с шестью веслами, сидел не кто иной, как великий вождь оджибвеев
сам вождь, голый, как обычно, по пояс и раскрашенный множеством цветов.
отвратительный дизайн. В реальности он был огромным, но серая ночь и зловещий свет костров
делали его ещё больше, подчёркивая каждую его порочную черту.

 Роберту он казался и духом, и телом принцем
сам мрак.

 Прямо за Тандакорой сидели двое белых, в которых все трое узнали
Огюста де Курсель и Франсуа де Жумонвиля, французских офицеров,
с которыми им приходилось сталкиваться на других полях сражений
и в интригах. Не было никаких сомнений в том, что французы
участвовали в этом масштабном окружении, и Роберт как никогда
был уверен, что Сент-Люк командует всеми.

— Я мог бы добраться до Тандакоры отсюда с помощью пули, — прошептал Уиллет,
— и я почти готов это сделать.

— Но Великий Медведь не поддастся искушению, — сказал Тайога.
— прошептал он в ответ. — Есть две причины. Он знает, что мог бы убить
Тандакору, но это означало бы смерть всех нас, а цена слишком высока. Затем он вспоминает, что вождь оджибвеев — мой. Это я должен расквитаться с ним в последний раз.

 — Да, парень, ты прав. Любая из этих причин достаточно хороша. Мы пропустим его, если он хочет пройти, и я искренне надеюсь, что он хочет.

Флот, сохраняя строй, теперь был почти на равном расстоянии от
острова, и Роберту показалось, что он собирается повернуть к ним.
Длинная лодка Тандакоры покачнулась, и красный великан посмотрел на
остров с любопытством, но в последний момент пустое каноэ, маячившее вдалеке и едва различимое в темноте, поманило их настойчивее, чем когда-либо.

"Теперь жребий брошен," напряжённо прошептал онондага. "Через двадцать
секунд мы узнаем свою судьбу, и я думаю, что добрый дух, который
вошёл в наше каноэ, хочет спасти нас."

Тандакора что-то сказал французским офицерам, и они тоже посмотрели
на остров, но убегающее каноэ заплясало на гребне высокой
волна и ее зов были сильны как в душах белых людей, так и в душах краснокожих.
Он был все еще слишком далеко, чтобы они могли сказать, что там пусто. Внезапно
В темноте их охватил страх, что оно ускользнёт, а вместе с ним и те трое, которые так часто ускользали от них и которых они больше всего хотели поймать. Тандакора резко обратился к гребцам, которые с удвоенной энергией взялись за дело. Длинное каноэ рванулось вперёд, а за ним и остальные.

"Маниту снова протянул свою руку, и он протянул ее
между нашими врагами и нами", - сказал Тайога голосом, полным глубоких
эмоций.

"Это так, парень", - сказал охотник, его собственный голос слегка дрожал. "Я
искренне верю, что ты прав, когда говоришь, что птицу отправили в
спасти Роберта, так что добрый дух был посажен в каноэ, чтобы спасти всех нас.
Кто я такой и кто вообще такой, чтобы подвергать сомнению религию и убеждения
другого человека?"

- И я не буду их допрашивать, - с нажимом произнес Роберт.

Они были рослыми мужчинами в Индийском флота, опытный и выносливый с
весло, и беглец каноэ плясали перед ними, а будет о'
огонек, что они должны преследовать без отдыха. Их собственные каноэ прыгнули вперёд, и, когда стрела, в которую они превратились, пролетела мимо острова, трое, спрятавшиеся в его сердце, сделали глубокие вдохи
те, кто внезапно перешёл из мира мёртвых в мир живых.

"Мы их не остановим!" — сказал Роберт шутливым тоном. "Поспешите,
Тандакора, поспешите! Поспешите, Де Курсель и Де Жюмонвиль,
предатели! Если вы не поторопитесь, летучее каноэ всё равно
ускользнёт от вас! Да пребудет сила в ваших руках, о гребцы! Прибавьте ходу! Каноэ, за которым вы гонитесь, лёгкое, и его несёт
ветер! Вам нельзя терять время, белые и краснокожие, если вы хотите
добраться до драгоценного приза! Чем быстрее вы будете плыть, тем
лучше вам будет! И нам тоже! Вперед, быстрые каноэ, вперёд!

«Воображение Дагэоги снова разгорелось, — сказал Тайога, — и птица с золотой трелью залетела ему в горло. Теперь он может говорить, и говорить много, не испытывая усталости, как обычно».

 «По крайней мере, мне есть о чём поговорить», — рассмеялся Роберт. «Я никогда раньше не был так рад видеть чьи-то спины, как сейчас, когда смотрю на спины этих индейцев и французов».

«Мы ничего не будем делать, чтобы их остановить», — сказал охотник.

С холма они видели, как флот быстро движется на юг, а пожары на севере, которые больше не были нужны,
Индейский план начал рушиться. Красный оттенок воды поблек, и
поверхность озера стала мрачно-серой.

"Хорошо, что эти костры погасли, — сказал охотник, — потому что, пока
Тандакора жив, мы не можем прожить всю оставшуюся жизнь на этом
маленьком острове. Нам нужно как-то добраться до материка так, чтобы нас
не заметили."

"И темнота-наш лучший друг", - сказал Роберт.

"Так оно и есть, и в их погоне за байда наши враги, скорее всего,
ослаблять свою бдительность по этой части озера. Теперь ты видишь нашу маленькую
лодку, Роберт?

«Совсем чуть-чуть, и я думаю, что это последний раз, когда я его вижу. Надеюсь, ветер, который дует ему в спину, будет таким сильным, что Тандакора никогда его не догонит. Мне бы не хотелось думать, что каноэ, которое было нам таким другом, вынуждено служить нашим врагам. Вот оно, идёт прямо вперёд, а теперь исчезло! Прощай, храброе и преданное каноэ!» — И что ты собираешься делать, Дэйв?

 — Как только эти костры немного потухнут, я поплыву на материк.
 Нам нужно решить, когда голова плывущего человека не будет видна
воинам в кустах, а потом броситься в воду, потому что
«Если Тандакора догонит каноэ, он вернётся».

«Через четверть часа станет достаточно темно, чтобы мы могли рискнуть», —
сказал онондага.

Снова наступили густые сумерки, так необходимые тем, кто спасается бегством. Далеко на юге, на высоких утёсах, горели два костра, но их свет не достигал острова, на котором лежали трое, где опасность миновала их, прежде чем двинуться дальше. Вода вокруг них и ближайшие берега были в тени.

"Пора идти," — сказал охотник. "Мы доплывём до западного берега и поднимемся по ущелью между высокими утёсами."

— Как далеко, по-твоему, это? — спросил Роберт.

 — Примерно с полмили.

 — Довольно далеко даже для таких хороших пловцов, как мы, если учесть, что нам нужно нести снаряжение.  Почему бы не оттолкнуть одно из этих поваленных деревьев, что лежат у кромки воды, и не поплыть на нём?

 — Хорошая идея, Роберт! Время от времени в твою юную голову приходят счастливые мысли.

«Дагэога мудрее, чем кажется», — сказал Онондага.

«Хотел бы я сказать то же самое о тебе, Тайога», — парировал юный Леннок.

«О, вы оба ещё научитесь», — рассмеялся Уиллет.

Как и повсюду в древнем лесу, на земле валялись упавшие деревья.
остров и они закатили маленький около шести дюймов в
стебель в озеро. Они выбрали его, потому что он не был сломан давно
и еще было много живых ветвей, некоторые с маленькими листочками на них.

"Осталось достаточно листвы, чтобы спрятать наши головы и плечи", - сказал
Уиллет. "Дерево послужит двойной цели. Это наш корабль, а также
наше убежище".

Они сняли с себя всю одежду и повесили её вместе с оружием,
боеприпасами и рюкзаками с едой на дерево. Затем они оттолкнулись
от него, и охотник предупредил их, чтобы они не отпускали
Они перевернули импровизированный плот, чтобы он не перевернулся в воде, так как намокание боеприпасов
могло легко привести к фатальным последствиям.

С молитвой о том, чтобы удача, которая так благоволила им до сих пор,
и дальше была на их стороне, они поплыли.




Глава III

У утёса


До обетованной земли было всего полмили, и Роберт ожидал, что путешествие
будет быстрым и лёгким, так как они были сильными пловцами и без труда
толкали перед собой дерево.

«Когда я доберусь до берега и отойду подальше от озера, — сказал он
Тайоге, — я собираюсь лечь в зарослях и проспать сорок восемь часов.
Теперь я имею право на такой долгий отдых».

"Дагеога уснет, когда духи земли и воздуха прикажут это, и
не раньше", - серьезно ответил Онондага. "Ты видишь что-нибудь от
наших врагов на юге?"

"Ни малейшего следа".

- Значит, у тебя зрение не такое хорошее, как у меня, или ты используешь его не так хорошо, как я.
потому что я вижу пятнышко на воде, более черное, чем поверхность
озера, и оно движется.

— Где, Тайога?

 — Посмотри на восточный берег, где возвышается почти отвесная скала.

 — А, теперь я вижу. Это каноэ, и оно движется.

 — Да, Дагеога, и оно направляется к нам. Разве я не говорил тебе об этом?
Маниту, как бы он ни благоволил нам, не будет помогать нам всё время? Даже великий и благочестивый Тододахо, когда был на земле, не ожидал от него такого. Теперь я думаю, что, спасши тебя с помощью птицы и всех нас с помощью пустого каноэ, он хочет предоставить нас самим себе, нашей силе и мужеству, и посмотреть, что мы будем делать.

"И будет странно, если после того, как нас до сих пор защищала сила,
превосходящая нашу собственную, мы не сможем защитить себя сейчас", - серьезно сказал Уиллет
.

- Каноэ быстро приближается, - сказал Тайога. - Я вижу, как оно растет на воде.
вода.

— Так и есть, и, судя по скорости, у них по меньшей мере четыре весла. Несомненно, они разочарованы тем, что не нашли нас ниже по течению, и их лодка вернулась, чтобы поискать нас.

 — Это не единственное дерево, вырванное с корнем ветром и плывущее по озеру, — сказал Тайога, — и теперь наша задача — заставить воинов думать, что оно попало в воду естественным образом.

Задолго до того, как французское слово «камуфляж» вошло в обиход
во время титанической войны, искусство маскировки и иллюзии повсеместно
практиковалось коренными жителями Северной Америки. Это было в
По правде говоря, это была их любимая уловка в бесконечных войнах, и те, кто лучше всех её использовал, получали высокую оценку.

"Хорошо сказано, Тайога," — сказал Уиллет. "К счастью, эти живые ветви
скрывают нас, и, поскольку ветер по-прежнему сильно дует с юга, мы
должны позволить дереву плыть в этом направлении."

"И не плыть к материку!" — сказал Роберт.

"Да, парень, пока что. Это суровая необходимость. Если бы воины в
том каноэ увидели дерево, плывущее против ветра, они бы поняли,
что мы здесь. Доверьтесь им в этом. Я думаю, что нам предстоит
ещё одно испытание.

Ствол теперь относило ветром, хотя трое все еще обходили его стороной
слегка, но неуклонно приближаясь к берегу.

Тем временем каноэ росло и росло, и они увидели, как Уиллет и предполагал
, что в нем четыре весла. Было также очевидно, что они
отправились на поиски, поскольку лодка начала разворачиваться, и четверо индейцев
жадными взглядами окинули озеро.

Дерево дрейфовало дальше. Дальше на запад, ближе к берегу, таким же образом плыло другое
дерево, а на востоке таким же образом манило к себе третье. В поведении деревьев не было ничего необычного.
три дерева, указывающие на то, что одно из них отличалось от другого
два.

Глаза дикарей скользнули по ним, одному за другим, но они
не увидели ни одного человека, спрятавшегося в их ветвях. И все же Роберт, по крайней мере,
когда эти четыре пары глаз остановились на его дереве, почувствовал, как они жгут ему спину
. Это было настоящим облегчением, когда они ушли и начали
охотиться в другом месте.

- Они еще подведут свое каноэ гораздо ближе, - прошептал Уиллет. «Слишком наивно ожидать, что они так легко нас отпустят, и нам придётся поддерживать иллюзию ещё какое-то время. Не дёргайте дерево.
Ветер немного стих, и наш темп должен быть абсолютно таким же, как у бриза. Они всё замечают, и если мы будем плыть слишком быстро, они обязательно это заметят.

Они больше не пытались управлять своей плавучей опорой, и, когда ветер внезапно стих, она лениво покачивалась на гребнях небольших волн.

 Это было тяжёлое испытание, пока каноэ с четырьмя неутомимыми воинами на борту искало их. Роберт заплатил за это
живым и чрезвычайно ярким воображением. В то время как люди с таким
темпераментом смотрят далеко в будущее и видят грядущие победы
В далёком будущем они также гораздо яснее видят проблемы
и опасности, которые их поджидают. Поэтому их нервы подвергаются гораздо
более серьёзным испытаниям, чем у обычных и апатичных людей. Для
их спасения требуется огромная сила воли, и так было с Робертом. Его
тело дрожало, но не от холода воды, а от волнения.

Хотя ветер стих, что было им на руку, темнота сгущалась, и тот факт, что в поле зрения были ещё два дерева, плывущих по течению, был им на руку. Это придавало им уверенности в этом ленивом дрейфе и рассеивало подозрения.

— Если они решат внимательно осмотреть наше дерево, что нам делать? — прошептал Роберт.

 — В воде мы окажемся в невыгодном положении, — прошептал в ответ охотник, — но нам придётся отвязать ружья и вступить в бой.  Я надеюсь, что до этого не дойдёт.

Каноэ приблизилось к дереву, а затем снова отплыло, как будто
воины были довольны его видом. Конечно, более невинного на вид дерева
никогда не плавало по волнам озера Джордж.

 Эти трое были мастерами иллюзий и обмана, и они не
всего лишь одна вещь, которая изменила естественный ход движения дерева. Оно
полностью подчинялось прикосновению ветра, а не их рукам,
которые опирались на ствол так же легко, как пух. Однажды ветер стих
и дерево не двигалось, кроме волны. Оно
лениво бродило, одинокий изгой на пустынном озере.

Роберт едва дышал, когда каноэ направили в их сторону. Он совершенно не осознавал, что по плечи погрузился в воду,
но каждый нерв его тела был напряжён из-за огромной опасности.

"Если они вернутся и подойдут ближе, мы должны погрузиться по самые глаза,"
— прошептал Уиллет. — Тогда они почти доберутся до нас, прежде чем
увидят. Нам будет гораздо сложнее достать оружие,
но мы должны пойти на этот риск.

 — Они повернулись, — сказал Роберт, — и вот они идут!

На этот раз казалось, что дикари решили внимательно осмотреть дерево, направившись прямо к нему и подплыв так близко, что Роберт хорошо видел их свирепые раскрашенные лица и мускулы, напрягавшиеся на их мощных руках, когда они гребли веслами по воде. Теперь он молился, чтобы листва
дерево позволит скрыть их хорошо и он утонул, его тело так глубоко в озеро
что немного воды стекали в рот, а только кончики
его пальцы покоились на стволе. Охотник и Онондага были
погружены так же глубоко, как и он, верхняя часть их лиц и
волосы сливались с водой. Когда он увидел, как мало они были
раскрываются в сумерках его уверенность вернулась.

Четверо дикарей подплыли к каноэ на расстояние тридцати футов, но
плавучее дерево сохраняло свою тайну. Его ленивое движение было
совершенно невинным, и их глаза не могли разглядеть тёмные головы, которые так
хорошо сочетается с темным стволом. Они смотрели с полминуты или около того, затем
описали на каноэ полукруг и быстро поплыли прочь
ко второму дереву.

"Теперь Тододахо на своей звезде наверняка внушил им мысль уйти",
прошептал Онондага, "и я не думаю, что они вернутся снова"
.

"Даже в этом случае мы пока не можем спешить", - осторожно сказал охотник. "Если
это дерево будет вести себя неправильно, они увидят это на большом расстоянии
и налетят на нас".

"Большая Медведица, как всегда, права, но ветер снова дует,
и мы можем начать приближаться к берегу".

— Значит, мы можем. Теперь мы будем медленно толкать дерево вправо. Все
вместе, но очень осторожно. Роберт, не увлекайся. Если мы сильно отклонимся от направления ветра, они
снова будут преследовать нас, как бы далеко они ни были сейчас.

«Они закончили осмотр второго дерева, — сказал Тайога на своём точном школьном английском, — и теперь идут к третьему,
которое уведет их от нас ещё дальше».

«Так и есть. Удача на нашей стороне».

Они больше не чувствовали необходимости оставаться под водой, но
подтянулись, опершись локтями о ствол, легко плывя
по бурлящей воде. Они тщательно избегали переворачивания дерева
каким бы то ни было образом, и их оружие, боеприпасы и рюкзаки были сухими и в безопасности.
Но они находились под водой так долго, что остыли, и
теперь, когда непосредственная опасность, казалось, миновала, они поняли
это.

"Мне нравится озеро Джордж", - сказал Роберт. «Это великолепное озеро, прекрасное
озеро, величественное озеро, самое прекрасное озеро, которое я знаю; но это не причина,
по которой я хотел бы жить в его водах».

«Даэога никогда не бывает доволен, — сказал Тайога. — Его могли бы утопить в каком-нибудь мелком, грязном озере на равнине, но вместо этого его поместили в это благородное озеро с его прекрасными прохладными водами, и вокруг него возвышаются величественные горы».

 «Но это уже второй раз, когда я погружаюсь на очень короткое время,
 Тайога, и сейчас я жажду выйти на сушу». Я не могу вспомнить ни одного часа, ни одного мгновения, когда бы я хотел этого больше, чем сейчас.

 «Я согласен с тобой в этом вопросе, Роберт, — сказал охотник, — и если всё пойдёт так же хорошо, как сейчас, мы ступим на эту землю».
через пятнадцать минут. Это каноэ близко к третьему дереву, и они остановились, чтобы посмотреть на него. Думаю, мы можем немного ускориться и направиться к берегу. На таком расстоянии они не заметят, что мы плывём под углом. Да, верно, ребята! Теперь скалы намного ближе, и они выглядят очень дружелюбно. Я вижу там небольшую бухту, где наше хорошее дерево может приземлиться,
и нам не составит труда найти путь наверх по берегам, хотя они
и такие высокие. А теперь, спокойно! Мы идём! Это уютная маленькая бухта,
приготовленная для нас. Будьте осторожны, когда будете выбираться из воды, ребята!
Эти ребята видят в темноте, как совы, и они вычислили бы нас в общих чертах
здесь, на берегу. Вот так, Тайога, ты всегда поступаешь правильно
. Мы выползем из озера за этой небольшой преграды из
кустов. Итак, ребята, вы сняли весь свой багаж с дерева?

"Да", - ответил Роберт.

"Тогда мы оставим это в покое".

"Это был прекрасный дерево, древо рода", - сказал Роберт, - "и я не сомневаюсь, что
Tayoga прав, когда он считает, что добрый дух дружественных нам зашло
в нее".

Они оттолкнули его и увидели, как он снова плывет по озеру, увлекаемый
ветер. Затем они наскоро вытерли свои тела и снова оделись. Охотник встряхнул своим огромным телом и почувствовал, как сила возвращается в его мышцы и жилы, когда он взял в руки винтовку. Она была его верным товарищем на протяжении многих лет, и теперь он стоял там, где мог использовать её со смертельным эффектом, если придут дикари.

Они отдохнули несколько минут, прежде чем начать взбираться на скалу,
и увидели, как с юга приплыло второе, а затем и третье каноэ,
очевидно, в поисках их.

"Теперь они почти уверены, что мы не сбежали в том направлении,"
Уиллет добавил: "И они вернутся в полном составе, чтобы искать нас. Мы
выбрались с озера как раз вовремя".

Скалы возвышались над ними на высоте около двух тысяч футов,
но они начали восхождение вверх по косой депрессии, что они видели
от озера, хорошо прикрытых кустами, и они взяли его в покое,
оглядываясь изредка смотреть на бесполезную охоту каноэ для
их.

"Мы еще не вырвались из их кольца", - сказал Уиллет. "Они продолжат"
"искать нас на вершине утесов".

"Не обескураживай нас, Дэйв", - сказал Роберт. "Теперь мы чувствуем себя счастливыми, имея
Мы избежали одной опасности, но не избежим другой, пока не столкнёмся с ней.

 «Возможно, ты прав, парень. Мы насладимся этими несколькими минутами безопасности, пока можем, а вид этих каноэ, снующих по озеру в поисках своей потерянной добычи, поможет нам развеселиться».

— Это правда, — сказал Роберт, — и я думаю, что взгляну на них сейчас, просто чтобы успокоить свою душу.

Они прошли примерно три четверти пути вверх по склону, и все трое,
одновременно повернувшись, посмотрели вниз с большой высоты на
обширное пространство озера Джордж. Ночь снова посветлела, взошла полная луна.
выйдя, они увидели множество звезд, сверкающих в небесах. Поверхность
озера отливала серебром, и они отчетливо увидели каноэ, плывущие
в поисках этих троих. Они также увидели далеко на юге
возвращающуюся часть флота, и Роберт вздохнул от радости
, что они, наконец, выбрались из воды.

Они повернули обратно к вершине, но белый юноша внезапно почувствовал головокружение
и, если бы он не вцепился в крепкий молодой куст, то
скатился бы вниз по склону. Он быстро пришёл в себя и попытался
он попытался скрыть свою минутную слабость, но охотник заметил его шаткую походку и бросил на него острый, испытующий взгляд. Затем он тоже остановился.

"Мы достаточно поднялись, — сказал он. — Роберт, ты уже на пределе. Удивительно, что твои силы не иссякли раньше, после всего, через что ты прошёл."

— О, я могу идти дальше! Я совсем не устал! — храбро воскликнул юноша.


"Великий Медведь говорит правду, Дагэога, — сказал онондага, глядя на него с сочувствием, — и ты не можешь скрыть это от нас. Мы поищем здесь укрытие.

Роберт знал, что любые дальнейшие попытки скрыть своё внезапное истощение
будут тщетными. Он слишком сильно устал, но ему нечего было стыдиться,
поскольку он прошёл через гораздо большее, чем Уиллет и Тайога,
и достиг предела человеческой выносливости.

 «Что ж, да, я устал», — признал он. — Но поскольку мы висим на
скале на высоте около 450 метров над водой, я не вижу, чтобы
нас ждала какая-нибудь уютная гостиница с большими белыми кроватями.

 — Оставайся там, где ты есть, Дагэйога, — сказал онондага. — Мы не будем пытаться
Сегодня ночью мы доберёмся до вершины, но я могу найти в скале что-то вроде ниши, несколько футов довольно ровного пространства, где мы сможем отдохнуть.

Роберт присел у дружелюбного куста, прислонившись спиной к большому камню, а Уиллет стоял на узкой полке, опираясь на молодое вечнозелёное дерево. Тайга бесшумно исчез наверху.

Болезненная судорога в груди мальчика ослабла, и чёрные
пятна, которые стояли у него перед глазами, исчезли. Он вернулся в
реальный мир, но знал, что его силы ещё не на исходе.
достаточно, чтобы позволить их происходит. Tayoga вернулся через десять
минут.

"Я нашел его", - сказал он в своем точном школа английского. - Это немного.
но примерно в трехстах футах от вершины утеса есть небольшая впадина.
она даст опору нашим телам. Там мы можем прилечь
и Дагеога сможет отоспаться от усталости.

— Мы в безопасности, между нашими врагами наверху и нашими врагами внизу, —
сказал Роберт, и его живое воображение снова разыгралось. — Мне нравится быть так близко к ним и при этом хорошо спрятанным, особенно потому, что мы не оставили на этом каменистом утёсе следов, по которым они могли бы пойти.

— Мне бы очень помогло, если бы они были не так близко, — рассмеялся охотник. — Мне не нужны твои контрасты, Роберт, чтобы успокоиться. Я бы предпочёл, чтобы они были в сотне миль отсюда, а не в нескольких сотнях ярдов. Но веди нас, Тайога, и мы скажем, что думаем об этой твоей гостинице, когда увидим её.

Яма была не так уж плоха — углубление в камне, уходящее вглубь примерно на три фута и почти скрытое карликовыми вечнозелёными растениями и вьющимися лианами. Её не было видно ни сверху, ни снизу, и она ускользнула бы от любого менее зоркого взгляда, чем у онондага.

- Ты хорошо поработал, Тайога, - сказал Уиллет. - В Тайоге есть гостиницы и получше.
Олбани и Нью-Йорк, но это довольно хорошее место, чтобы его можно было найти на
склоне утеса в полутора тысячах футов над водой.

"Нам здесь будет достаточно уютно".

Они заползли в лощину, аккуратно сплели перед собой лианы
чтобы не поскользнуться или неосторожно оступиться, а затем все трое
прислонились к стене, чувствуя огромное облегчение. А не так
носится как Роберт, кости и мышцы Виллет и Tayoga также
звал остальных.

"Я рад, что я здесь", - сказал Хантер, и другие были вынуждены
смеяться над его напряженной серьезностью.

Роберта откинулась на стену скалы, и он испытал прилив
мира. Распирающие камень над головой, и карликовые вечнозеленые растения
толкая себя вверх, туда, где хоть немного грунта,чтобы его нашли,
закрыть вид перед ними, но это было как по-настоящему ИНН с ним в
того момента, как он не входил. Он удовлетворенно закрыл глаза
и каждый нерв и мускул расслабился.

"Раз уж ты закрыл веки, парень, держи их опущенными", - сказал охотник
. "Сон сейчас пойдет тебе на пользу больше, чем что-либо другое".

Но Роберт быстро снова открыл глаза.

— Нет, — сказал он, — думаю, я сначала поем.

Уиллет рассмеялся.

"Я так и знал, что ты вспомнишь о своём аппетите, — сказал он.
"Но это неплохая идея. Мы все поужинаем попозже.

В их рюкзаках была оленина и холодная кукурузная каша, и они ели с большим аппетитом.

Затем Роберт отпустил его веки снова падать и через несколько минут уже мчался на
slumberlandбыл.

"Теперь вы следите за ним, Tayoga", - сказал Виллет", а я посмотрю."

"Но не забудь разбудить меня к моей очереди", - сказал Онондага.

"Ты можешь положиться на меня", - сказал охотник.

дисциплинированный разум Тайоги знал, как заставить себя уснуть, и на этом
В этот раз ему пришлось проявить свою волю. За невероятно короткое время он последовал за Робертом через врата сна в благословенную страну грёз, лежащую за ними, а охотник остался один на страже.

 Уиллет, несмотря на свою долгую жизнь в лесу, был образованным и утончённым человеком. Он знал и любил культуру городов в её высшем проявлении. Его юность прошла не в североамериканской глуши. Он попробовал на вкус жизнь в Лондоне и Париже, и долгое пребывание
там и практика не притупили его восприятие необычайных контрастов
между лесом и городом.

Теперь он в полной мере оценил их необычное положение: практически
они висели на краю могучей скалы, жестокие враги преследовали их
внизу и не менее жестокие враги поджидали их наверху.

Расщелина, в которой они лежали, была немногим больше вмятины в каменной стене
. Если бы кто-нибудь из парней сдвинулся с места, и эвергрины не смогли бы его удержать
, он пролетел бы четверть мили прямо к озеру
. Охотник с тревогой посмотрел в сумерках на тонкую перегородку,
но решил, что этого будет достаточно, чтобы остановить любого, кто потеряет сознание
движение. Затем он взглянул на Роберта и Тайогу и успокоился.
Они так устали, и сон овладел ими так сильно, что они
лежали как мертвые. Ни перемешивают частицы, но в наступившей тишине
охотник услышал их ровное дыхание.

Годы не сделали Виллет скептик. Пока он не устроил
беспрекословно все верования Tayoga, он и сам не знал полностью
отвергать их. Вполне возможно, что земля, воздух, деревья и другие
предметы населены духами, добрыми или злыми. По крайней мере, это
успокаивающая мысль, и у него нет доказательств, что это не так. Конечно,
казалось, будто какая-то великая защита была дана его товарищам
и ему самому в последние день или два. Он посмотрел вверх сквозь вечнозеленую
пелену на мирные звезды и вознес благодарность.

Ночь продолжали светиться. Новые созвездия плыли в
небесной синевой, и поверхность озера так далеко, как глаз может варьироваться
был машет масса расплавленного серебра. Часть индийского флота
, вернувшаяся с юга, проходила мимо. Теперь он находился почти прямо напротив укрытия и не более чем в трёхстах ярдах от
у подножия утёса. Свет был таким ярким, что Уиллет отчётливо видел гребцов за работой и других воинов, сидящих прямо. На таком расстоянии невозможно было разглядеть выражение их лиц, но он представил, что они чувствуют, и эта мысль его обрадовала. Как и предсказывал Роберт, уют их укрытия, где наверху были дикари, а внизу — ещё одни, усиливал чувство комфорта и безопасности. Он был на виду, но его не видели. Они бы никогда не подумали, что эти трое висят там, на
скале. Он тихо рассмеялся, почти неслышно, и никогда ещё не смеялся с таким удовлетворением.

Он попробовал выковыривать Tandakora, рассудив, что его огромный размер
раскрывать его, но шеф не существует. Очевидно, он был с
другой частью флота и продолжал тщетные поиски на
юге. Он снова рассмеялся, и с тем же удовлетворением, когда подумал
о ярости оджибвеев из-за того, что ненавистная троица снова ускользнула
у него из рук.

- В любом случае, оджибвею нечего делать здесь, в провинции Нью-Йорк.
— пробормотал он. — Его дом у Великих озёр.

Каноэ проплыли мимо, и через некоторое время на воде не осталось ничего, кроме
волны озера Джордж. Даже дрейфующие деревья, включая то, которое
так хорошо служило им, исчезли из виду. Только озеро
выражало умиротворение. Все было так, как могло быть на заре времен, когда
на его поверхности не появлялись человеческие существа.

Что-то зашевелилось в кустах рядом с охотником. Орел, широко расправив крылья, поднялся из гнезда и поплыл далеко над серебристыми водами.
...........
. Виллет предположить, что близость трех нарушила
это, и ему было жаль. У него было доброе чувство к птицам и зверям
именно тогда, и он не хотел прогонять даже орла из своего дома.
Он надеялся, что она вернется, и через некоторое время она так и сделала,
усевшись на свое гнездо, которое находилось не более чем в пятидесяти ярдах от него.
ярдах в пятидесяти от него, где его пара оставалась неподвижной, в то время как другая ушла.
за границу на охоту.

От людей, живущих в глуши, больше не было никаких вестей,
и Уиллет долго сидел молча. Наступил рассвет, яркий и ослепительный.
Он надеялся, что день будет пасмурным, и был бы рад дождю, несмотря на его неудобства, но солнце сияло во всей своей красе, а воздух был абсолютно прозрачным. Озеро и горы виднелись вдалеке, чёткие и ясные. Далеко на юге охотник заметил на воде какое-то пятно, в котором он узнал индейские каноэ. Они были в нескольких милях от него, но было очевидно, что французы и индейцы всё ещё удерживали озеро, и троим беглецам не было пути к спасению по воде. В голове Уиллета возникла мысль вернуться вдоль подножия скал к их
у него была собственная маленькая лодка, но яркий день и присутствие индейцев
заставили его убрать её.

Солнце, огромное, красное и сверкающее, выглянуло из-за могучих
гор, и воды, которые в первых лучах утра были серебряными,
превратились в пылающее золото. В ясный день далёкое стало близким, а
близкие предметы увеличились вдвое. Попытаться пройти мимо воинов при таком свете было бы всё равно что идти по открытой равнине,
подумал охотник и, всегда быстро принимавший решения, принял своё


Для Дэвида Уиллета было характерно, что, несмотря ни на что,
Он всегда извлекал из ситуации всё самое лучшее. Его ум был удивительным сочетанием энергичности, проницательности и приспособляемости. Если нужно было ждать, что ж, приходилось ждать, и ничего другого не оставалось. Он опустился в маленькую нишу в скале и прислонился спиной к каменной стене. Он, Роберт и Тайога заполнили её, и его ноги в мокасинах касались низкорослых кустарников, которые образовывали тонкую зелёную завесу перед входом. Теперь, при ярком свете ясного дня, он в полной мере осознал, насколько
тонкой была эта полка. Любой из них мог бы
упал с него и обрек себя на верную смерть внизу. Он был рад, что белый парень
и рыжий парень так устали, что лежали как мертвые. Их
положения были точно такими же, как и тогда, когда они погрузились в сон. Они
ни на дюйм не пошевелились ночью, и теперь не было никаких признаков того, что
они намеревались проснуться в ближайшее время. Если они ушли в землю
мечты, они находят его приятным стране, и они были в не
спешат возвращаться из него.

Охотник-великан улыбнулся. Он пообещал онейдагам разбудить его на
рассвете и знал, что Роберт этого ждёт, но он не собирался сдерживать слово.
его обещание. Он позволит характеру властен; когда он решил пробудиться
их он мог, а между тем он ничего не сделает. Он переехал всего
мало, чтобы сделать себя более комфортно и терпеливо лежал.

Уиллет был безмерно благодарен за небольшую завесу из вечнозеленых растений.
Без нее острые глаза воинов могли обнаружить их даже на
склоне высокого утеса. Всего несколько кустов стояли между ними и
пытками и смертью, но они всё равно стояли там. Время тянулось
медленно, а утро оставалось таким же ярким, как и всегда. Он почти не обращал внимания
Он не обращал внимания на то, что происходило на озере, но изо всех сил прислушивался к тому, что могло случиться на утёсе над ними. Он знал, что воины ещё не прекратили погоню, и ждал знака. Примерно через два часа после восхода солнца он появился. Он услышал вой волка, а затем ответный вой, но знал, что эти звуки издавали воины. Он чуть сильнее прижался к каменной стене и посмотрел на двух своих юных товарищей. Их души всё ещё блуждали в прекрасной стране
Сны и их тела не проявляли никакого интереса к тому, что здесь происходило.
Они не шевелились.

Через четыре или пять минут эти два крика повторились гораздо ближе,
и охотник сосредоточил все свои силы на органе слуха. До него донеслись слабые голоса, почти шёпот, и он
понял, что воины пробираются вдоль утёса прямо над ними.
Осторожно наклонившись вперёд, он выглянул из-за завесы из вечнозелёных растений
и увидел два тёмных лица, выглядывающих из-за края обрыва. Одного короткого взгляда
было достаточно, затем он отпрянул назад и стал ждать.




Глава IV

Отважная попытка


Уиллет по раскраске лиц понял, что это воины-гуроны, но он был уверен, что они ничего не видели и скоро уйдут. Даже самые зоркие глаза не смогли бы разглядеть этих троих за вечнозелёным экраном.
 Тем не менее он выставил вперёд винтовку, готовый в любой момент выстрелить, если понадобится, но оставался абсолютно неподвижным, ожидая их следующего шага.

Его чуткий слух снова уловил приглушённые голоса и один или два раза
лёгкое шарканье ног. Очевидно, воины
Они медленно двигались вдоль края утёса, разговаривая на ходу,
и охотник предположил, что эти трое были объектом их внимания. Он представил, как они огорчились из-за того, что погоня
прервалась, и тихо рассмеялся, подумав, что они с парнями лежат так близко к своим врагам, но невидимые и хорошо спрятанные.

Голоса стали тише и смолкли, мягкие шаги
прекратились, и мир снова погрузился в безмятежность,
без единого следа жестокости, но Уиллет не поддался на такое
лёгкое обещание совершить какой-нибудь опрометчивый поступок. Он знал, что дикари вернутся.
снова, и эта неослабевающая бдительность была ценой жизни. Он снова
занял самую удобную позицию и наблюдал. У него было все
терпение самих индейцев, для которых время мало что значило, и
поскольку сидеть здесь было лучшим занятием, он был доволен
сидеть там.

Роберт и Тайога продолжали спать. Утро уже давно прошло, но они все еще
счастливо бродили по стране грез и не проявляли никаких признаков желания
вернуться на землю. Уиллет решил, что им лучше поспать,
потому что этого требовали юные тела, а также потому, что задержка, которая
Роберту, особенно Роберту, было бы тяжело, но так было бы легче. Он
хотел, чтобы они подольше побыли в далёкой счастливой стране, которую
посещали.

  Солнце медленно поднималось по восточной дуге небес. День не утратил
своей насыщенности и яркости. Воды озера переливались чудесными
цветами: то золотыми, то серебряными, то пурпурными или синими. Уиллет даже в эти тревожные часы не забывал
наслаждаться красотой озера Джордж. Его жизнь была полна великих
и постоянных опасностей, и у него не было семьи, которую он мог бы назвать своей
собственный. И все же у него были те, кого он любил, и если бы ему пришлось выбирать снова
землю, в которой жить, он выбрал бы эту очень величественную
землю, в которой он сейчас сидел. Пока шла человеческая жизнь, великий охотник был
счастлив.

Звук выстрела, а затем второго, донесся со скалы
наверху. Он не услышал ни крика, преследующего их, ни нотки боевого клича, и,
поразмыслив, он пришел к выводу, что выстрелы были произведены индейцами
на охоте. После войны на озере стало много дичи, и
воины, служившие во французской армии или бродившие по своим
по собственной воле они добывали пищу главным образом в лесу. Но сообщения
были значительными. Кольцо индейцев вокруг них не было прорвано, и он
измерил их собственные запасы оленины и мамалыги.

Вскоре после полудня Тайога проснулся, и он проснулся по индийскому обычаю,
без шума неосторожных движений или внезапных слов, но
сразу перейдя из полного сна в полное сознание. Каждый
преподавателями в нем были живы.

«Я долго спал, Великий Медведь, и уже поздно», — сказал он.

 «Но не слишком поздно, Тайога. Нам больше нечего делать».

 «Значит, воины всё ещё наверху!»

— Я слышал два выстрела совсем недавно. Думаю, это были охотники.

— Почти наверняка так и есть, Великий Медведь, потому что в этом
краю им не в кого стрелять, кроме нас, и ни одна пуля не попала в нас.

— Ты спал спокойно. Роберт тоже просыпается.

Белый юноша пошевелился и что-то пробормотал, просыпаясь. Его возвращение
в мир реальности было не таким плавным, как у его
индейского товарища.

"Не упади со скалы, пока будешь разминаться, Дагэога,"
— сказал онондага.

"Я не буду, Тайога. У меня нет желания добираться до озера таким способом. Я
вижу по солнцу, что уже поздно. Что случилось, пока я спал?"

"Две большие атаки Тандакоры и его людей были отбиты"
Большим Медведем" и мной. Поскольку мы чувствовали, что можем противостоять им, мы не стали
считать необходимым будить тебя".

«Но, конечно, если бы вас подтолкнули чуть сильнее, вы бы
обратились ко мне. Я рад, что вы решили использовать меня, чтобы склонить чашу весов в
сомнительном бою. Входить в самый напряжённый момент — это то, для чего я лучше всего подхожу».

— А если твоего оружия будет недостаточно, Дагэога, ты можешь обратиться к ним с речью и заговорить их до смерти.

Охотник улыбнулся. Он надеялся, что мальчики всегда будут готовы так подшучивать друг над другом. Хорошо, когда в трудную минуту есть на кого положиться.

«Возьмите немного оленины и кукурузной каши, ребята, — сказал он, — потому что я думаю, что мы проведём какое-то время в этом нашем самом просторном и гостеприимном постоялом дворе».

Они поели, а потом захотели пить, но у них не было воды, хотя она мирно плавала в миллионах галлонов внизу.

"Мы сухие, но я думаю, что мы будем ещё суше, — сказал Уиллет.

"Ночью мы должны спускаться за водой один за другим", - сказал Тайога.

"Тогда мы должны рассчитывать на долгое пребывание!" - сказал Роберт.

- Да, - сказал Уиллет, - и мы можем чувствовать себя как дома. Это
отличный спуск, но нам придется это сделать.

"Если бы я мог встать и пройтись, было бы легче", - сказал Роберт. "Я
думаю, что мои мышцы немного затекли от неиспользования".

"Спуск на воду на ночь отпускают их", - сказал Виллет
философски.

Это был невероятно долгий день, один из самых длинных, которые Роберт
когда-либо проводил, и его положение становилось стесненным и трудным. Он нашел несколько
Время от времени он разминал затекшие мышцы, но ничто не могло утолить мучительную жажду, терзавшую всех троих. Горло и рот Роберта пересохли и горели, и он с тоской смотрел на озеро, которое мерцало и блестело внизу. Воды, сверкающие в своих ярких и меняющихся цветах, были прохладными и манящими. Они звали его, и его горло становилось всё горячее и горячее, но он не жаловался. Он должен был молча терпеть это весь день и весь следующий день тоже, если их задержат там.

 Ближе к вечеру они снова услышали выстрелы, но были совершенно уверены, что
эти доклады, как и прежде, относились к индийской охотников. Роджерс с
"Рейнджерс" может быть где-то в районе озер, но они сделали
не думаю, что он был рядом с ними. Если бы на утесе происходила перестрелка,
они услышали бы крики сражающихся.

"Сегодня ночью у воинов будет пир", - сказал Тайога.

- И у них будет вдоволь воды для питья, - печально сказал Роберт.
"Ты помнишь то время, когда мы были на вершине и нашли
источник на склоне?"

"Но здесь нет источника", - сказал Тайога. "Мы знаем это, потому что мы
взобрались на утес. По эту сторону озера для нас нет воды.

День, каким бы долгим он ни был, наконец закончился. Сильное жжение
солнечный свет померк, и наступили прохладные, благодарные тени. Трое зашевелились
в нише, и Роберт почувствовал некоторое облегчение. Но его горло и
рот все еще были сухими и твердыми, и они причиняли ему боль всякий раз, когда он говорил.
И всё же они заставили себя съесть скудный ужин, хотя еда
усиливала их жажду, но они знали, что без неё их силы
уйдут, и рассчитывали найти воду в темноте.

Наступили сумерки, потом ночь, но они ждали с бесконечным терпением,
отказываясь двигаться слишком быстро, несмотря на сильную жажду.
 Вместо этого Тайога предложил ему подняться на вершину утёса и
посмотреть, есть ли там возможный выход в том направлении.  Уиллет
согласился, и онондага бесшумно пополз вверх, через несколько секунд
исчезнув среди низких кустов, свисавших со склона.

Тайога был непревзойденным мастером и добрался до вершины,
не потревожив ни единого куста и не сдвинув ни единого камешка. Затем он
осторожно заглянул за край и увидел великий огонь не
более ста ярдов. Сидели тридцать или сорок воинов
вокруг него, ели. Он не увидел среди них Тандакору, но он
предположил, что это была союзная банда и что оджибвеи были недалеко
.

Пиршество, которого ожидали все трое, было в самом разгаре. Охота
оказалась успешной, и индейцы, со своим обычным аппетитом,
наслаждались результатами. Они жарили или запекали большие куски оленины
на углях, а затем съедали их до последнего кусочка. Но Тайога
увидел, что, пока большинство было поглощено своим приятным занятием,
полдюжины часовых, выстроившихся в ряд по обе стороны от лагеря,
неусыпно наблюдали. Троим было бы невозможно пройти
там. Им пришлось бы спуститься к озеру за водой, а затем спрятаться
в своей нише.

Тайога уже собирался отвернуться от утеса, когда услышал крик
который, как он знал, был полон значения. Он понимал значение каждого крика и сразу же переводил его в победную ноту. Это
звучало как ликование по поводу снятия скальпа или поимки
пленник, и его любопытство было возбуждено. Что-то случилось, и
он решил посмотреть, что именно.

 Несколько воинов у костра ответили на вопль, а затем он
повторился, ближе, но с той же торжествующей ноткой.
 Онондага прижался к земле и приподнялся немного выше. В сумерках его чёрные глаза горели интересом, но
он знал, что скоро его любопытство будет удовлетворено. Те, кто подал сигнал, быстро приближались к лагерю.

 Четверо воинов вышли из зарослей, толкая перед собой
перед ними предстала фигура. Это был мужчина в грязной и рваной красной
форме, со связанными за спиной руками и без кровинки в лице. Несмотря на
все свое самообладание, Тайога тихо вскрикнул от удивления. Это был молодой англичанин Гросвенор, пленник
враждебных воинов, и положение его было отчаянным.

Онондага гадал, как его схватили, но как бы то ни было, он оказался в руках врагов, которые не знали пощады.

 Воины, сидевшие у костра, издали торжествующий крик, когда увидели капитана, и многие из них побежали навстречу Гросвенору.
Они размахивали томагавками и ножами у него перед лицом и танцевали, словно обезумев от радости. Это была поистине жестокая сцена, подобные которой тысячи раз наблюдались в бескрайних лесах Северной Америки, и
 Тайога, смягчившийся от долгого общения с высокоразвитыми белыми людьми, почувствовал жалость. Свет от большого костра падал прямо на лицо Гросвенора и освещал его бледность. Было очевидно, что он смертельно устал,
но старался держаться прямо и не дрогнул, когда острые лезвия просвистели рядом с его лицом. Но Тайога знал, что его
чувства становятся притупленными. Может оставить только подготовленные Лесные приключения
устойчивым перед лицом таких угроз.

Когда они подошли к костру, один из воинов толкнул Гросвенфа
, и тот упал, заливаясь жестоким смехом. Но он встал на ноги
опять же, стоял несколько минут, а потом опустился на небольшом пригорке,
где его похитители оставили его в покое пока. Tayoga наблюдал за ним
вдумчиво. Он знал, что его присутствие в индейском лагере усложняло
их собственное положение. Роберт ни за что не согласился бы уйти, не попытавшись
спасти их, и доброе сердце Тайоги побуждало его к тому же
Конечно. Но было бы почти невозможно забрать молодого англичанина
из центра индейского лагеря.

 Тайога тоже знал, какое горе причинят его новости молодому Ленноксу,
между которым и Гросвенфором завязалась крепкая дружба. К тому же и онеида, и охотник тоже были очень привязаны к англичанину.

 Воины развязали Гросвенфору руки и дали ему немного еды. Пленник немного поел — больше у него не было аппетита — и затем
попытался пригладить волосы и одежду, чтобы выглядеть более
презентабельный. Он также выпрямил свою изможденную фигуру и сел более прямо.
Тайога молча одобрил. Вот это был мужчина! Он может быть в плену,
и быть в наиболее отчаянном положении, но он бы представить самые лучшие
возможно, глядя в лицо врагам. Это было именно то, что сделал бы воин племени онондага или ирокез
, и молодой англичанин, хотя и мало знал о лесе
, жил в соответствии с его традициями.

«Если ему суждено умереть, — размышлял Тайога, — он умрёт достойно. Если его народ услышит, что он ушёл, у них не будет причин стыдиться того, как он ушёл. Так закаляется великий белый воин».

Онондага знал, что Роберт и Уиллет ждут его возвращения,
но интерес к Гросвенору заставил его задержаться ещё ненадолго,
наблюдая с края утёса. Он считал вероятным, что Тандакора может прийти,
и ему не пришлось долго ждать. Огромный оджибве вышел из-за кустов и встал в круг света от костра. Как обычно, он был обнажён, если не считать набедренной повязки, штанов и мокасин, и раскрашен отвратительными узорами, столь милыми сердцу дикаря.

 Воины почтительно встретили его, ясно давая понять Тайоге, что подчиняются ему, но не отвечая на его вопрос.
В ответ на их приветствие он подошёл к пленнику и, скрестив руки на могучей груди, посмотрел на него, жестоко улыбаясь. Онондага не видел этой улыбки, но знал, что она была. Этот человек не был бы Тандакорой, если бы её не было. В этом диком сердце не было места рыцарству, которое так часто отличало индейцев более высокого типа.

Гросвенор, измотанный до предела и ошеломлённый необычайной и пугающей
ситуацией, в которой он оказался, тем не менее выпрямился и
вызывающе посмотрел на гигантскую зловещую фигуру.
фигура, которая предстала перед ним. Затем Тайога увидел, как Тандакора поднял руку
и нанёс молодому англичанину сильный удар по лицу. Гросвенор
упал, но тут же вскочил и бросился на оджибвея, но обнаружил, что
находится перед остриём ножа.

 Молодой офицер постоял несколько минут, затем с достоинством повернулся
и снова сел. Тайога понимал и ценил его чувства. Он
сам испытал точно такое же унижение от Тандакоры и всей душой
желал, чтобы когда-нибудь долг был выплачен полностью. Теперь он
посредством заступничества взял на себя долг Гросвенора
также. У пленника не было опыта работы в лесу, его великие
заслуги заключались в другом, но он был другом Роберта, следовательно,
Тайоги, и Онондага счел единственно правильным, что он должен заплатить за
и то, и другое.

Тандакора сел, воин протянул ему огромный кусок оленьего мяса,
и он начал есть. Все остальные, прерванные на несколько минут
приходом вождя, возобновили то же приятное занятие. Тайога,
решив, что он увидел достаточно, начал осторожно спускаться.
 Спуск был труднее подъёма, но он добрался до ниши,
Он бесшумно приблизился, и его появление очень обрадовало Роберта и охотника, которые начали беспокоиться из-за его отсутствия, которое затянулось гораздо дольше, чем они ожидали.

"Ты видел воинов, Тайога?" — спросил юный Леннок.

"Я видел их, Дагаэога. Они на вершине утёса, всего в двух-трёх сотнях ярдов от нас; у них хороший костёр, и они едят дичь, которую убили днём."

— И у нас нет возможности пройти?

 — Сегодня ночью нет, Дагэога. И мы бы не прошли, даже если бы могли.

 — Почему? Я не вижу причин оставаться здесь, кроме того, что мы должны это сделать.

"Там есть один, Дагеога, которого мы не можем оставить пленником в их руках"
.

"Кто? Это не Черная Винтовка! И не Роджерс, рейнджер! Они бы никогда
позволить себя захватить!

"Нет, Дагеога, это ни то, ни другое. Но пока я стоял на краю утёса, я увидел, как воины привели того молодого англичанина, Гросвенора, которого ты так хорошо знаешь и любишь.

«Что! Гросвенор! Что он мог делать в этом лесу!»

«Этого я не знаю, Дагэога, кроме того, что он попал в плен; как, я тоже не знаю, но я видел, как его привели как пленника.
Тандакора подошёл, пока я наблюдал, и сильно ударил пленника по лицу. Этот долг я беру на себя в дополнение к своему.

 «Ты заплатишь и за то, и за другое, Тайога, и с процентами, — уверенно сказал охотник. — Но ты был прав, когда предположил, что мы не можем уйти и оставить Гросвенора в их руках. Потому что мы здесь, и потому что ты его видел, твой Маниту возложил на нас обязанность спасти его.

Лицо Роберта светилось в сумерках.

"Мы обязаны так поступить, — сказал он. — Мы будем опозорены навсегда
с самими собой, если мы уйдем и оставим его. Теперь, как нам это сделать
это?"

"Я еще не знаю как", - ответил Онондага, - "но сначала мы должны спуститься
к воде. Мы забыли о своей жажде в новостях, которые я принес, но
скоро она снова охватит нас, более яростная и жгучая, чем когда-либо. И
мы должны собрать все наши силы для выполнения стоящей перед нами великой задачи ".

— Я думаю, что нам всем троим лучше спуститься к озеру, — сказал Уиллет. — Если что-нибудь случится, мы будем вместе, и мы сильнее, когда мы вместе, а не по отдельности. Я пойду впереди.

Это был долгий и медленный спуск, каждый шаг давался с трудом, и
когда они приблизились к озеру, Роберт почувствовал, что его мучает жажда.

"Я чувствую, что мог бы выпить всё озеро до дна," — сказал он.

"Не делай этого, Дагэога," — сказал Тайога по-своему.  "Озеро
Джордж слишком красиво, чтобы его потерять."

— «Мы могли бы переплыть его, — сказал Уиллет, глядя на серебристую поверхность воды,
не нарушаемую тёмной линией какого-либо каноэ. — Путь открылся
перед нами, но сейчас мы не можем по нему пойти».

Роберт опустился на колени у края и сначала сделал небольшой глоток, чтобы
Прохладная вода смочила его рот и горло, прежде чем он её проглотил. Как
это было приятно! Как чудесно освежает! Нужно было почти умереть от жажды,
чтобы понять, насколько вода ценна. А когда её находишь, нужно знать,
как правильно её пить. Он сделал второй и более глубокий глоток.
Затем, немного подождав, он пил свободно и столько, сколько хотел.
Сила, мужество, оптимизм вернулись в его жилы. Когда они спускались со скалы, он не видел способа спасти
Гросвенора, не видел его и сейчас, но знал, что они это сделают.
Его восстановленное тело и разум не допускали возможности неудачи.

 Они пробыли почти час в тени кустов у кромки воды, а затем начали медленное и болезненное восхождение к нише,
до которой добрались без происшествий.  Проведя там ещё полчаса и
тщательно осмотрев свои руки, они взобрались на край утёса,
откуда посмотрели вниз, и Роберт впервые увидел индейский лагерь.

Пир закончился, костры догорели, и большинство
воинов спали, но сам Тандакора сидел, скрестив руки на груди.
он сидел, уставившись на угли, и выставил караул.
Красный отблеск его мундира показывал, что Гросвенор, прислонившись к бревну, наконец погрузился в счастливый сон, в котором его отчаянное положение было забыто на время.

"Признаюсь, я не знаю, как это сделать, но это нужно сделать,"
прошептал охотник.

— Да, это нужно сделать, — прошептал в ответ Онондага. — Мы должны выкрасть нашего друга из рук его врагов. Я тоже не знаю, как это сделать, но, возможно, Тододахо подскажет мне. Смотрите, вот его звезда!

Он указал на огромную танцующую в небе звезду, на которой, как он знал, были мудрые змеи, свернувшиеся кольцами в волосах мудреца из племени онондага, который ушёл четыреста лет назад на небеса, и помолился о мысли, счастливой мысли, которая указала бы ему путь. Через мгновение его разум был в состоянии высокого духовного подъёма. Казалось, что от далёкой звезды к нему прошёл электрический ток. Он закрыл глаза, и
его лицо стало восторженным. Через несколько минут он снова открыл их и тихо сказал:

— Я думаю, Великий Медведь, что Тододахо подсказал нам, как действовать. Вы с Дагэогой должны отвлечь воинов, а потом я заберу Красное Пламя у тех, кто останется.

 — Это очень рискованно.

 — С каких это пор, Великий Медведь, мы боимся риска? Кроме того, другого пути нет.

— «Кажется, я не могу придумать ничего другого».

Тайога изложил свой план. Роберт и Уиллет должны были прокрасться вдоль края утёса и попытаться пройти к северу от линии часовых.
 Если их не обнаружат, они намеренно поднимут тревогу и, как
В результате они отвлекли на себя основную часть отряда. Затем их
долгом было позаботиться о том, чтобы их не взяли в плен. Тем временем Тайога в
возбуждении и смятении должен был добиться освобождения Гросвенора, и
они должны были бежать на юг к устью небольшого ручья на озере,
где Роберт и Уиллет, сделав большой крюк, должны были присоединиться к ним.

— Это сложно, и это отчаянная попытка, — задумчиво сказал Уиллет, — но я не вижу другого выхода. Кроме того, мы должны действовать быстро. Если он в ярости, они не смогут долго его удерживать.
и ты знаешь, какую смерть Тандакора уготовит ему.

Роберт содрогнулся. Он слишком хорошо знал, и, зная это, он был готов рискнуть жизнью, чтобы спасти своего друга.

"Я думаю, — сказал Тайога, — что нам лучше подождать, пока не пройдёт около двух часов после полуночи. Тогда разум и тела воинов будут наиболее уязвимы, и у нас будет больше шансов.

— Верно, Тайога, — сказал охотник. — Нам придётся использовать любую мелочь,
которая будет нам на руку. Ты видишь отсюда Тандакору?

 — Он спит, прислонившись к большому дереву.

— Я рад этому. Он может немного растеряться, когда внезапно проснётся и бросится за нами во весь опор почти со всеми воинами. Если с пленником останутся только двое стражников, Тайога, ты сможешь с ними расправиться.

— Фортуна может нам улыбнуться.

— При условии, что мы используем весь свой ум и силу.

«Это условие всегда должно быть соблюдено, Великий Медведь».

Собравшись с духом, они оставались на краю утёса, присев на корточки, пока не решили, что было около двух часов ночи, когда было темнее всего. Тандакора всё ещё
спал, прислонившись к своему дереву, а костры почти погасли. Красный отблеск
от формы Гросвенора больше не был виден, но Роберт
хорошо запомнил место, где он сидел, и он знал, что молодой человек
Англичанин был там и спал сном крайнего изнеможения.
Все было тихо и мирно.

- В конце концов, теперь мы могли бы прорваться через их ряды, - прошептал
Роберт.

— Так и оказалось, — сказал охотник.

"Но, похоже, нас сдерживали, чтобы мы могли спасти
Гросвенора.

— Возможно, и это правда.

— Пора идти, — сказал Тайога. — Прощай, Великий Медведь! Прощай,
Дагэога! Пусть мы встретимся в устье ручья, как и планировали,
и пусть нас будет четверо, а не трое!

 «Пусть все звёзды сражаются за нас», — взволнованно сказал Роберт,
а затем они с Уиллетом скрылись в кустах, оставив Тайогу одного на краю утёса. Юный Леннокс знал, что их ждёт очень опасное
путешествие. Если бы он дал себе время подумать об этом, то
увидел бы, что шансы на успех примерно один к десяти, но
он решительно отмахнулся от этой мысли и продолжал надеяться.
Это был тот дух, который ведёт к успеху перед лицом
Перевес сил был на их стороне.

 Уиллет был первым, Роберт следовал за ним по пятам.

 Ни один из них не оглядывался, но они знали, что Тайога не двинется с места, пока не будет подан сигнал тревоги, и они смогут сбежать, преследуемые по пятам. Молодой Леннокс снова подумал, что теперь они могли бы проскользнуть через ряды индейцев, но мысль о том, чтобы бросить Гросвенора, даже не пришла ему в голову. Казалось, что все силы природы сговорились, чтобы облегчить бегство
охотника и его самого. Часовые, чьи смутные фигуры виднелись вдалеке,
способные видеть, сонно двигались вверх-вниз. Ни одного сухостоя, который мог бы сломаться.
Под ногами у них ничего не хрустнуло. Дикая местность открыла перед ними
путь.

- Я думаю, один или два воина могут наблюдать в лесу к северу
от нас, - прошептал Уиллет, - но мы пройдем через линию обороны там. Видишь
тот парень стоит под деревом, примерно в сотне ярдов к югу
. Он-то и поднимет тревогу.

Но обстоятельства по-прежнему были на их стороне. Природа была спокойна. Когда они
впервые в жизни пожелали, чтобы их бегство было
когда его обнаружили, ничего не произошло, и бдительность воинов, которые
обычно так хорошо наблюдали, казалось, ослабла. Роберт сознавал,
что они проходят невидимыми и неслышимыми между стражем на
севере и стражем на юге.

Двести ярдов, и охотник принес его мокасин
резко вниз на мертвую палку, которая сломалась с резким треском, звук
так далеко проник в тихой ночи. Роберт, оглянувшись, увидел, как часовой на юге застыл в напряжённой позе, а затем издал тревожный крик, способный разбудить любого из спящих индейцев.
В ответ раздалось несколько голосов из лагеря, и
тогда охотник и юноша бросились выполнять свою задачу.

"Теперь нам придётся бежать так, как мы никогда раньше не бегали," — воскликнул Уиллет. "Но
мы должны дать им подумать, что они нас поймают."

Во-первых, издав громкий крик, полный вызова, который, как он знал,
до предела разозлит людей Тандакоры, он быстрыми шагами помчался
через лес, и Роберт всегда был у него на пятки. Крики индейцев,
преследовавших их, сменились тишиной, и Роберт понял, что теперь они
бегут за своей
жизни. К счастью, они въезжали в местность, с которой охотник
был немного знаком, и, повернув немного к югу, он повел их впереди.
дорога привела их в овраг, по которому они быстро спустились. Примерно через милю
он остановился, и они вдвоем дали отдых своим легким и мышцам.

— Сегодня ночью они не смогут увидеть наш след, — сказал охотник, — и им придётся полагаться на зрение и слух, но они будут преследовать нас ещё долго. Я не сомневаюсь, что они думают, что нас здесь трое, и что они могут схватить нас всех разом. Готов снова отправиться в путь, Роберт?

"Теперь мое дыхание в порядке, и я готов бежать наперегонки с кем угодно. Ты
не думаешь, что они потеряли нас, не так ли?"

"Вряд ли, но на случай, если они это сделали, я скажу им, где мы".

Он издал такой пронзительный крик, что Роберт подпрыгнул. Затем он повел их за собой.
снова большим шагом вниз по ущелью, и одинокий крик позади
показал, что погоня приближается. Насколько Роберт мог
подсчитать, воины были примерно в трехстах ярдах от них. Он
не видеть их мог, но он был уверен, что они будут висеть до тех пор, пока
ни малейшего шанса осталось обогнать Виллет и сам.

Они бежали молча ещё по меньшей мере милю, а затем, почувствовав, что им снова стало трудно дышать, остановились во второй раз, всё ещё в овраге, среди густых кустов.

 «Наше бегство может стать для них шуткой, ведь мы собираемся заманить их за собой, — сказал Роберт, — но из-за постоянного бега это становится шуткой и для нас.  За последние несколько дней я столько раз проделывал что-то подобное, что
Я чувствую себя так, будто всю жизнь прячусь в
лесу, пытаясь скрыться от воинов.

Уиллет сухо рассмеялся.

"Это не та жизнь, которая нужна молодому человеку, — сказал он, — но ты
Придётся какое-то время пожить так. Помни о нашей задаче. Если они собьются с нашего следа,
наша задача — заставить их снова его найти. Это ещё один вызов для них.

 Он ещё раз издал долгий, вызывающий боевой клич, похожий на
клич самих воинов, а затем они с Робертом продолжили бегство,
покинув ущелье и взяв более крутой курс на юг.

"Я думаю, мы потеряли бы их, если бы не то, что
возглас мой", - сказал Уиллет.

"Возможно, речь идет о времени, чтобы их потерять", - сказал Роберт с надеждой. "Чем
быстрее мы это сделаем, тем счастливее я буду себя чувствовать".

— Пока нет, Роберт, мой мальчик. Мы должны дать Тайоге столько времени, сколько ему нужно, чтобы выполнить свою работу. В конце концов, его задача — главная и самая опасная. Думаю, здесь мы можем немного замедлиться. Нам нужно поберечь дыхание.

 Они перешли на шаг и сделали ещё один крутой поворот на юг, а теперь и на восток. Если они продолжат идти в том же направлении, то вернутся к озеру. Ночь была ещё тёмной, но их натренированные глаза настолько привыкли к темноте, что они хорошо видели в сумерках. Оба оглядывались и в то же время видели
В лесу позади них появилась тёмная фигура. Роберт знал, что это
был авангард преследователей, который подбирался слишком близко,
по крайней мере, для него. За криком воинов последовал выстрел,
и пуля прорезала листву рядом с ними.

«Я думаю, мы должны дать им понять, что они слишком близко подобрались к нам, и это опасно для них», — сказал Уиллет и, подняв свою винтовку, выстрелил в ответ, и пуля не пропала даром. Первый воин упал, и другие, которые вышли из зарослей, отступили на время.

«Они поймут намёк, — сказал охотник, — а теперь мы прибавим
скорости».

Он перезарядил ружьё на бегу, и чуть позже Роберт выстрелил,
попав в цель. Воины снова отступили на время, а охотник и
парень, бежавшие изо всех сил, направились на юго-запад с такой
скоростью, что погоня вскоре отстала и в конце концов прекратилась. На следующий день они потеряли своих врагов из виду и
через два-три часа подошли к устью ручья, где должны были встретиться с Тайогой, если ему удастся спастись.

«А теперь всё в руках не наших, а других», — сказал Уиллет.

Заставив себя проявить терпение, которого они почти не чувствовали, они
сели и стали ждать.




Глава V

Навыки Тайоги


В их рюкзаках ещё оставалась еда, и они съели по кусочку,
после чего напились из ручья. Затем они вернулись на свои места
в густом подлеске, откуда хорошо просматривалась местность, но
сами они оставались незамеченными. С того места, где они лежали, они также видели мерцающие воды
Андиатароктэ, и казалось, что на озере снова воцарился покой. Они
чувствовали удовлетворение от того, что выполнили свою часть великого
предприятия, но тревога всё равно была сильной. Как и говорил Уиллет
По правде говоря, доля Тайоги была гораздо более опасной и деликатной.

"Как вы думаете, он придёт?" — спросил Роберт после долгого молчания.

"Если кто-то и мог прийти при таких обстоятельствах и привести с собой
Гросвенора, так это Тайога," — ответил охотник.  "Иногда я думаю, что в лесу онондага — сверхчеловек."

— Тогда он придёт, — с надеждой сказал Роберт.

 — Не стоит возлагать на это слишком большие надежды. Время покажет. Ждать тяжело, но это наша задача.

Утро подходило к концу. Наступил ещё один прекрасный день, но Роберт
едва ли замечал его характер. Он всем сердцем думал о
Тайоге и Гросвеноре. Придут ли они? Уиллет мог читать его мысли. Он и сам был очень взволнован, но знал, что ожидание Роберта с его юным и изобретательным умом было ещё тяжелее. Он, должно быть, жестоко страдал.

 «Мы должны дать им время», — сказал он. «Помни, что Гросвенор не привык к лесам и не может идти по ним так же быстро, как мы. Мы тоже должны быть уверены в себе. Мы оба знаем, что такое чудо-Тайга».

Роберт внезапно вскочил на ноги.

"Что это было!" — воскликнул он.

С севера донёсся звук, едва различимый, но это был не
шелест листьев на ветру и не далёкая птичья трель. Это был
слабый волчий вой, но Роберт был уверен, что это был не
волк.

"Ты слышал?" — повторил он.

"Да, парень, я слышал," — ответил охотник. "Это сигнал, и это
Тайога тоже придёт. Но один ли он придёт или с другом, я не знаю. Скажу только, что мы должны оставаться здесь и ждать.

 — Может, нам стоит отправить ответ?

 — Нет, парень. Он знает, где мы. Это условленное место, и
Чем меньше сигналов мы подадим, тем меньше вероятность, что враг догадается, что мы здесь. Не думаю, что мы ещё услышим о Тайоге, пока он не появится лично.

Роберт больше ничего не сказал, прекрасно понимая, что охотник прав, но его сердце бешено колотилось, и он нервно заёрзал. Его сильно тянуло к Гросвенору, и он знал, какая ужасная судьба ждёт его в руках Тандакоры, если его не спасут онейдаги. И у Тайоги или кого-то другого не будет другого шанса вмешаться. Но шли минуты, и он набирался смелости. Тайга
Он ещё не пришёл. Если бы он был один, то уже пришёл бы. Его
медлительность, должно быть, связана с тем, что с ним Гросвенор. Прошло ещё несколько минут, и он услышал шаги в подлеске. Теперь он был уверен.
 Тайога был не один. Его мокасины не издавали ни звука. Он встал в ожидании, и из-за кустов показались две фигуры. Это были
Тайога, спокойный, с неторопливым дыханием, со слабой улыбкой в тёмных глазах,
и Гросвенор, измученный, пошатывающийся, в ещё более изодранной, чем прежде, одежде,
но с надеждой на лице. Роберт радостно вскрикнул и
схватил молодого англичанина за руку.

— Слава богу, вы здесь! — воскликнул он.

"Я благодарю бога и этого чудесного молодого индейца, — задыхаясь, сказал
Гросвенор. — Это было чудо! Я уже потерял надежду, когда он спустился с небес и спас меня!"

— Присядь и отдышись, приятель, — сказал Уиллет. — Потом расскажешь нам об этом.

Гросвенор опустился на землю и не говорил до тех пор, пока боль в его груди не утихла. Тайога прислонился к дереву, и
Роберт заметил, что у него была запасная винтовка и патроны. Онондага предусмотрел всё. Уиллет наполнил свою флягу водой
Охотник наполнил кружку водой из ручья и протянул её Гросвенору, который долго и жадно пил.

"Вкусно!" — сказал охотник, улыбаясь.

"Как нектар," — сказал англичанин, — "но для меня тоже нектар — видеть вас обоих, мистера Уиллета и мистера Леннокса. Я пока не понимаю, как это произошло. Это действительно настоящее чудо.

«Чудо в основном благодаря работе Тайоги», — сказал охотник.

«Я думал, что для меня всё кончено, — сказал Гросвенор, —
и я молился лишь о том, чтобы мне не пришлось пережить нечто более тяжёлое, чем я мог вынести, когда в лесу раздалась тревога, и почти все
Индейцы убежали в погоне за кем-то или за чем-то. Со мной остались только двое. Раздался выстрел из леса, один из них упал,
а из леса появился ваш замечательный друг, ранил другого,
и тот пустился наутёк, а мы побежали в другую сторону,
и вот мы здесь. Это чудо, и я до сих пор не понимаю, как это было сделано.

«Удивительное знание Тайогой леса, его мастерство и быстрота сделали большую часть этого чуда возможным, — сказал охотник, — и вы тоже видите, лейтенант Гросвенор, что он даже предусмотрел
чтобы забрать с собой винтовку и боеприпасы павшего воина,
чтобы у вас было оружие теперь, когда вы достаточно сильны, чтобы снова его носить.

Тайога без слов протянул ему винтовку и боеприпасы, и
Гросвенор почувствовал, как к нему возвращаются силы, когда он их взял.

"Не могли бы вы съесть что-нибудь?" — спросил Уиллет.

"Думаю, теперь я мог бы, - ответил англичанин, - хотя, признаюсь,
До сих пор у меня не было аппетита. Мое положение не позволяло.
голод."

Уиллет протянул ему кусок оленины, и он съел. Тем временем Тайога, который
Казалось, он не чувствовал усталости, и остальные наблюдали за ним. Через некоторое время охотник объявил, что пора идти.

"Мы не можем больше задерживаться здесь и позволить им нас догнать!"
сказал он. "Теперь мы вне кольца, и наша задача — оставаться вне его.
Лейтенант Гросвенор, по пути вы можете рассказать нам, как вы оказались в плену у Тандакоры.

— Это займёт всего несколько слов, — сказал англичанин, пока они
пробирались на юг через лес. — Я был в Олбани с отрядом
войск, авангардом сил, которые мы собираемся направить против
Французы в Тикондероге. Меня отправили на север с десятью солдатами, чтобы прочесать местность, и в лесу на нас внезапно напали дикари. Мои солдаты были либо убиты, либо рассеялись, а меня схватили. Это было вчера утром. С тех пор меня протащили через лес, не знаю куда, и я пережил самое ужасное. Как я уже говорил, я давно потерял надежду на
чудо, подобное тому, что спасло меня. Каким ужасным существом был этот гигантский индеец!

 «Тандакора — это всё, что вы о нём думаете, и даже больше. Он охотился на нас
И когда он вернётся в свой лагерь, он снова будет преследовать нас всех четверых. Вот почему мы торопимся.

 — Ты торопишься не больше, чем я, — сказал Гросвенор, пытаясь улыбнуться. — Если бы я мог найти семимильные сапоги, я бы их надел.

Тайога снова пошёл впереди, осматривая лес со всех сторон
глазами, которые видели всё.

Роберт и Уиллет сильно отдохнули у ручья,
и обещание жизни, которое было так чудесно дано, придало
Гросвенору новые силы.  Поэтому они смогли идти быстрее.
хорошими темпами, хотя три постоянно слушал звук
может указывать на результат.

Еще утром по мере приближения был не враждебный знак, и их
уверенность в себе, Роза.

Роберт искренне надеялся, что они скоро окажутся в пределах региона
друзей. В то время как французы и индейцы удерживали всю длину озера
Считалось, что Шамплейн и Монкальм укрепятся где-нибудь.
недалеко от Тикондероги, но озеро Джордж было спорным. В целом считалось, что это территория Великобритании и США, хотя у них были веские доказательства того, что свирепые банды противника свободно разгуливали по ней.

Помимо опасности, была ещё одна причина, по которой он так страстно желал
избавиться от этого упорного преследования. Они уже видели дно своих
рюкзаков. Нельзя жить только воздухом и горными озёрами, какими бы
прекрасными они ни были, и, хотя в дикой местности обычно можно было
найти пропитание для трёх таких умелых охотников, они не могли
охотиться, пока Тандакора и его свирепые воины преследовали их. Итак, их проблема была, в некотором смысле, экономической, и с ней нельзя было
справиться только с помощью оружия.

 По сигналу Уиллета, заметившего, что Гросвенор несколько
Устав, они перешли на медленную ходьбу и примерно через три часа
совсем остановились, присев на поваленное дерево, которое накренилось
под натиском пронёсшегося урагана. Они всё ещё были в густом лесу
и немного отошли от Андиатароктэ, но сквозь листву
они видели, как мирно колышется озеро в серебристых, синих и
фиолетовых тонах.

— Я ещё раз хочу поблагодарить вас, ребята, за то, что вы меня спасли, — сказал Гросвенор.

 — Не упоминай об этом больше, — сказал охотник.  — В глуши нам приходится время от времени спасать друг друга, иначе никто из нас не выжил бы.  Теперь твоя очередь
«Спасение может прийти раньше, чем ты думаешь».

 «Я ничего не знаю о лесе. Я чувствую себя здесь беспомощным».

 «Тем не менее, ты не знаешь, какое оружие Маниту Тайоги может дать тебе в руки. Граница таит в себе странные и неожиданные возможности. Но наш нынешний кризис ещё не закончился. Мы ещё не спасены, и мы не можем позволить себе хоть немного ослабить наши усилия». — Что это, Тайога?

Онондега, поднявшись с поваленного дерева, отошёл примерно на двадцать ярдов в лес, где стал внимательно осматривать землю, очевидно, сосредоточив внимание и на глазах, и на уме. Он подождал по меньшей мере минуту
прежде чем ответить. Затем он сказал:

"Наш друг, одинокий рейнджер, Черная Винтовка, проходил здесь".

"Откуда вы это знаете?" - удивленно спросил Гросвенф.

"Подойди и посмотри на его следы", - сказал Тайога. "Посмотри, где он написал
свое имя на земле; то есть он оставил то, что вы назвали бы в
Европе своей визитной карточкой".

Гросвенор внимательно посмотрел на землю, но увидел лишь едва заметный след и никогда бы его не заметил, если бы не
онондега, указавший ему на него.

 «Это мог оставить олень», — возразил он.

— Невозможно, — сказал Тайога. — Отпечаток не полный, но его достаточно, чтобы ясно показать, что здесь ступала человеческая нога, и ничего больше. Вот ещё один след, хотя и более светлый, а вот ещё и ещё. След ведёт на юг.

— Но если это и впрямь человек, — снова возразил Гросвенор, — то это может быть любой из тысяч тех, кто бродит по дикой местности.

Огромный рыжий трейлер, унаследовавший лесные знания бесчисленных поколений, улыбнулся.

"Это не один из тысяч, и не может быть одним из них, — сказал он. — Это
Это легко определить. Следы принадлежат белому человеку, потому что
они ведут наружу, а не внутрь, как у нас, краснокожих. Это очень
просто; даже Дагэога, великий говорун, знает это. Следы
расположены далеко друг от друга, поэтому мы уверены, что это следы
высокого человека; отпечатки глубокие, что доказывает, что их оставил
крупный мужчина, а на внешнем крае пятки след глубже, чем на
внутреннем. Когда мы в последний раз видели Чёрную Ружьё, а это было не так давно, я заметил, что на нём были мокасины из лосиной кожи, что он
они немного расходились из-за износа, и на правый край каждого каблука была пришита небольшая полоска из самой прочной лосиной шкуры, чтобы они оставались ровными. Эти полоски оставили здесь свои следы.

"Кто-то другой мог пришить полоски из шкуры к каблукам своих мокасин!"

"Это так, но Чёрная Винтовка высокий, крупный и тяжёлый, и мы знаем, что человек, оставивший этот след, высокий, крупный и тяжёлый. Шансы
составляют один к ста против того, что любой другой мужчина, высокий, крупный
и сильный, с полосками лосиной кожи, чтобы смягчить мокасины
Здесь прошёл Чёрный Винтовщик, тем более что это в пределах досягаемости Чёрного
Винтовщика. Я знаю, что это он, так же верно, как то, что я стою здесь.

— Конечно, — сказал Роберт, который никогда не сомневался в знаниях Тайоги. — Что делал Чёрный Винтовщик?

— Он искал Сент-Люка или Тандакору, потому что его след не ведёт прямо. Видишь! вот он идёт, и вот он снова здесь. Если бы Чёрная Винтовка
путешествовал, он бы пошёл прямо, но он что-то ищет и поэтому оборачивается. Ах, он хочет посмотреть, есть ли там
на озере не было видно никаких каноэ, потому что, о! теперь тропа вела к воде! Здесь он обнаружил, что каноэ нигде не видно, и здесь он остановился.
 Чёрная Винтовка долго шёл пешком, возможно, два дня и две ночи, потому что его нелегко было утомить. Он сел на это бревно.
 Он оставил нитку от бахромы своей охотничьей куртки из оленьей кожи, зацепившуюся за щепку. Вы не видите этого, лейтенант Гросвенор?

 «Теперь, когда вы держите его у меня перед глазами, я замечаю его, но я бы никогда не нашёл его в глуши».
«Внимательность — вот что нужно каждому
— Трейлер должен учиться, — сказал Уиллет, — иначе он вообще не будет трейлером,
и вы, лейтенант, пока будете с нами, поймёте, что «Тайога»,
вероятно, самый лучший трейлер, который когда-либо существовал.

— Мир, Великий Медведь! Мир! — возразил онондага.

"Это так, всё равно. Итак, что же сделал Чёрный Ружьё после того, как присел на бревно?

«Он ушёл дальше в лес, отвернувшись от озера, —
ответила Тайога, — и снова сел на другое упавшее бревно. Чёрный
Ружьё был голоден и поел. Вот маленькая оленья кость,
Он был довольно чистым, лежал на земле у бревна. Чёрная Винтовка был
счастливым человеком. У него тоже был хлеб. Смотрите, вот крошка в трещине
бревна, слишком глубоко, чтобы какая-нибудь птица могла достать её клювом. Чёрная
Винтовка сидел здесь довольно долго. Он напряжённо размышлял. Ему не нужно было столько времени, чтобы отдохнуть. Он продолжал сидеть на бревне, пытаясь решить, что ему делать. Скорее всего, Чёрная Винтовка
подумал, что за ним следует большая армия, и обернулся, чтобы посмотреть. Если бы он
продолжал двигаться прямо на юг, как собирался сначала, он
ему не понадобилось бы столько времени, чтобы обдумать свои планы. Ах, он
повернул! Смотрите! его след почти прямо возвращается на прежний путь.
 Он приведёт к вершине холма, потому что он хочет посмотреть вдаль, и я думаю, что, посмотрев, он снова повернёт и пойдёт прежним путём.

"Почему вы так думаете?" спросил Гросвенор.

«Потому что, о Рыцарь в Красном Плаще, скорее всего, Чёрная Винтовка с самого начала знал, куда он хочет пойти, и пошёл этим путём. Он просто повернул назад, как мудрый полководец, чтобы немного разведать обстановку и убедиться, что
Опасность исходит сзади. Да, он стоял здесь, на холме, с которого
открывается хороший вид на окрестности, и ходил по гребню холма,
чтобы найти место, откуда открывается лучший обзор. Это,
Красномундирный, проще простого. Взгляни на следы его
мокасин, когда он ходил взад-вперёд. Ничто другое не заставило бы
Чёрного Стрелка так много перемещаться на пространстве в несколько квадратных ярдов. Теперь
он спускается с холма в долину, по которой протекает ручей. Чёрная Винтовка хочет пить и будет пить много.

"Этого ты не можешь знать, Тайога."

— Но я знаю это, Рыжая Шкура.

 — Ты даже не знаешь, что рядом есть ручей.

 — Я знаю это, потому что видел его. Я смотрю в сторону леса,
и я заметил блеск бегущей воды сквозь листву на западе. Бегущая вода, конечно, означает ручей. Теперь след Чёрного Винтовника ведёт к нему, и я предполагаю, что он хотел пить, потому что только что хорошо поел. После еды нам почти всегда хочется пить. Но посмотрим, прав ли я. Вот ручей, и здесь видны едва заметные следы коленей Чёрного Винтовника, когда он опустился на колени, чтобы напиться.
Он пошёл прочь, но обнаружил, что всё ещё испытывает жажду, поэтому вернулся
и снова напился. Вот его следы примерно в ярде от остальных.
 На этот раз он пойдёт обратно на юг, и я думаю, что он наверняка
ищет Святого Люка, который, должно быть, отправился в том направлении
с большим отрядом, а Тандакора остался, чтобы привести нас. Скорее всего, Чёрная Винтовка двинулся дальше, потому что внизу собирается огромная британская и американская армия, о чём он хорошо осведомлён, и, вероятно, Чёрная Винтовка следует за Сен-Люком, потому что он будет охотиться на самую крупную дичь.

Глаза Гросвенора заблестели.

"Я понимаю", - сказал он. "Это великое искусство - пробираться сквозь
дикую местность, и я вижу, как обстоятельства вынуждают тебя учиться
этому".

"Мы должны научиться этому, чтобы жить", - серьезно сказал охотник, "но с
Тайога это искусство доведено до высшей степени совершенства. Он
был рожден с даром к этому, очень великим даром. Он унаследовал все знания, накопленные за тысячу лет его предками, а затем дополнил их своими собственными выдающимися достижениями.

«Не верьте всему, что говорит вам Великий Медведь, — скромно сказал Тайога.
«По неизвестным причинам он благоволит мне и преувеличивает мои скромные заслуги».

«Я думаю, что это было бы хорошее место для всех вас, чтобы подождать, пока
я немного отойду от тропы, — сказал охотник. — Если Чёрная Винтовка
решила прикрыть тыл, то для нас, знающих, что Тандакора следит за нами, это гораздо более срочная задача».

«Великий Медведь всегда мудр», — сказал Тайога. «Мы отдохнём, пока будем его ждать».

Он плюхнулся на траву и полностью расслабился.
Он давно научился извлекать максимум из каждой минуты,
и, видя, что Роберт в точности ему подражает, Гросвенор сделал то же самое.
Охотник уже скрылся в кустах, и все трое лежали в тишине.

Гросвенор чувствовал себя невероятно спокойно.  Храбрый, как молодой лев, он, тем не менее, был потрясён пережитым, и внезапное спасение там, где спасение казалось невозможным, вернуло его к жизни.  Теперь ему казалось, что эти трое, особенно Онондага, могут всё. Тайога был таким искусным следопытом и разведчиком, что ни один враг не мог подобраться к нему незамеченным. Молодой англичанин чувствовал, что его защищает
непреодолимые стены, и он был настолько свободен от дурных предчувствий, что его нервы
стали абсолютно спокойными. Затем усталость взяла свое, и его
веки опустились. Прежде чем он осознал, что хочет спать, он уже спал.

"Ты мог бы поступить так, как поступил Красный Плащ, Дагеога", - сказал Тайога. - Я могу
присмотреть за всеми нами, и в лесу разумно ложиться спать, когда мы
можем.

— Я попробую, — сказал Роберт и попробовал так успешно, что через несколько минут тоже уснул, вытянувшись и положив голову на руку. Тайга описал круг диаметром около трёхсот ярдов.
Он огляделся вокруг, но, не заметив ничего подозрительного, вернулся и лёг на траву рядом с ними. Он снова расслабился и закрыл глаза, что могло показаться странным, но не в случае с Тайогой. Его слух был необычайно острым, и, когда он закрывал глаза, он становился ещё острее. Теперь он знал, что ни один воин не сможет подойти к ним на расстояние выстрела из винтовки, не предупредив его об этом. Каждый осторожный шаг отражался в этом
тонком барабане.

 С закрытыми глазами и отдохнувшим мозгом Тайога тем не менее знал обо всём, что
происходит рядом с ним. Эта невероятно тонкая барабанная перепонка сообщила ему, что
дятел стучит по дереву далеко на севере; что маленькая
серая птичка почти так же далеко на юге пела с большой силой и
сладость; что кролик прыгал в подлеске,
любопытный и в то же время испуганный; что орел со слабым шелестом крыльев
сел на сук и смотрел на троих; что орел
подумав, что они могут быть опасны, снова расправил крылья и
улетел; что олень, проходивший на западе, почуял запах
что ветер донёс до них, и они со всех ног побежали в другую сторону; что рысь забралась на дерево и, посмотрев на них, снова спустилась и убежала, и её трусливое сердце наполнилось ужасом.

 Так Тайога своими ушами наблюдал за миром.  Он тоже, опустив веки, ощутил умиротворение, почти сонное, но, хотя его тело расслабилось, удивительно чувствительные барабанные перепонки улавливали и регистрировали всё. Запись показала, что в течение почти двух часов
жизнь в дикой местности шла своим чередом, люди занимались обычными делами и
Игра животных и птиц, а затем барабаны сообщили ему, что приближается человек. Он отчётливо услышал шаги, а затем ещё и ещё, но Тайога не открывал глаз. Он знал, кто идёт, так же хорошо, как если бы видел его. Барабаны в его ушах издавали сигналы, которые его разум сразу распознавал. Он давно знал этот тихий звук шагов. Уиллет возвращался.

Тайга, благодаря своему слуху, знал гораздо больше, чем
просто то, что охотник возвращался. Он знал, что Уиллет ничего не нашёл, что погоня всё ещё далеко и что они
непосредственной опасности нет. Он знал это по своей легкой, размеренной походке, свободной
ни от спешки, ни от назревающих задержек. Он знал, что это прямой, прямой
линия, которую он взял за трое молодых людей, лишенный каких-либо остановок или поворотов
в сторону, чтобы смотреть и слушать. Курс Виллет была без попечения.

Тайога открыл глаза и лениво оглядел гигантскую фигуру своего друга
теперь он был как на ладони. Роберт и Гросвенф продолжали спать. «Я рад», —
сказал онондага.

То, как они понимали друг друга и
то, как они могли читать знаки в лесу, говорило о том, что они могли общаться
почти без слов.

— Я тоже, — сказал охотник, — но я надеялся на это.

— Раз так, нам пока не нужно их будить.

— Нет, пусть поспят ещё час.

Тайога имел в виду, что он рад, что враг не приблизился, а Уиллет
ответил, что надеялся на такую удачу. Дальнейших объяснений не требовалось.

— Прошлой ночью тебе пришлось нести самую тяжёлую часть груза, — сказал охотник, — так что было бы разумно, если бы ты присоединился к ним, пока есть время. Посмотри, сможешь ли ты сразу пойти за ними.

 — Думаю, смогу, — сказал Тайога. — По крайней мере, я попробую.

Через пять минут он тоже отправился в страну грез, и охотник
наблюдал в одиночестве. Уиллет, хотя и устал, был в приподнятом настроении. Они
чудесным образом преодолели множество опасностей, и достижение Тайоги в
спасении Гросвенора, повторил он себе, было почти чудом.
После такой поразительной удачи они не могли потерпеть неудачу, и предзнаменованием
продолжения удачи был тот факт, что они наткнулись на след
Черной Винтовки. Он стал бы ценным дополнением к их небольшому отряду,
если бы его нашли, и Уиллет не сомневался, что они его догонят.
единственной проблемой, которая действительно беспокоила его сейчас, была проблема еды. Какой бы маленькой
Ни была их армия из четырех человек, ее нужно было снабдить провизией, и в данный момент
он не видел способа сделать это.

Он позволил троим поспать сверхурочно, и когда они проснулись, то были
благодарны ему за это.

"Я вполне освоился, - сказал Гросвенф, - и я думаю, что если я останусь в
дикой местности достаточно долго, я тоже смогу стать разведчиком. Но, как и все
вся моя жизнь прошла в совершенно разные страны, я полагаю
пройдет сто лет, чтобы дать мне хороший старт".

Tayoga улыбнулся.

— Не сто лет, — сказал он. — «Красное пальто» началось очень хорошо.

— А теперь, когда я наемся досыта, я буду готов к любому походу, —
продолжил Гросвенор. — Большинство англичан, знаете ли, хорошо едят.

Тайога посмотрел на Роберта, тот — на Уиллета, а тот, в свою очередь, — на онондагу.

— «Именно без этого нам и придётся обойтись», — серьёзно сказал охотник.
 «Дно наших рюкзаков смотрит на нас. У нас будет прекрасная возможность проверить, как долго мы сможем обходиться без еды. Время от времени нужно устраивать такие испытания».

 Лицо Гросвенора вытянулось, но он был настоящим мужчиной. В одно мгновение он
Его лицо снова стало весёлым.

"Я не голоден!" — воскликнул он. "Это было минутное наваждение, и
оно прошло так же быстро, как и появилось. Я страдаю от таких кратковременных приступов."

Остальные рассмеялись.

"Это правильный настрой," — сказал Уиллет, — "и хотя нам нечего
есть, у нас много надежд." Я часто бывал голоднее, чем сейчас, и, как видишь, ни разу не умер от голода. В дикой местности всегда много еды, если только знать, где её искать.

— Думаю, сейчас нам лучше пойти по следу Чёрной Винтовки, —
сказал Тайога.

"Это так", ответил охотник. "Она стала много холоднее, а
парни спали, хотя я думаю, вы можете следовать им без каких-либо проблем,
Tayoga".

Рыжий парень ничего не сказал, но сразу же пошел по следам, которые теперь
вели на юг, немного отклоняясь назад, к озеру.

"Черная Винтовка шел быстро", - сказал он. "Его шаг удлиняется. Он должен
примечаю, Где ул. Люк со своей силой укладывать, и он принимал самое непосредственное
курс на него. Ах, он превращается вдруг в сторону и ходит взад и вперед."

"Это любопытно", - сказал охотник. "Я вижу следы повсюду.
Что имел в виду Блэк Райфл, передвигаясь таким образом?

"В этом нет ничего странного", - сказал Тайога. "Несомненно, Черная Винтовка
страдал от того же недостатка, что и мы, и ему было необходимо
обеспечить свою армию одним человеком сразу. Внезапно он увидел возможность сделать это.
и он свернул со своего прямого пути на юг. Итак, мы
скоро увидим, где Черная Винтовка застрелил своего медведя ".

"А почему не олень?" спросил Гросвенф.

"Потому что его след теперь ведет к той глубокой чащобе справа от нас, к
чащобе, состоящей из кустарников, лиан и шиповника. Олень не мог бы
забрался в него, но медведь мог, и теперь мы знаем, что это был медведь, потому что
вот его следы. Чёрная Винтовка убила медведя в чаще.

"Ты в этом уверен, Тайога?" — спросил Роберт.

"Абсолютно уверен, Дагёга. В этом случае дело в разуме, а не в глазах. Чёрная Винтовка — слишком хороший охотник, чтобы сделать бесполезный выстрел,
и слишком опытный, чтобы промахнуться по дичи, когда она так нужна. Он
принял бы все меры предосторожности, чтобы добиться успеха. Я
думаю, что он не мог промахнуться.

 — И он не промахнулся, — сказал Роберт, когда они вошли в чащу. — Смотрите
там, где медведь, падая, запутался в лозах и кустах ежевики.
Вот пятна крови, а вот тропа, по которой он тащил тело. Всё это ясно как день.

«Это был толстый медведь, — сказал Тайога. — Несмотря на то, что сейчас ранняя весна, он нашёл столько вкусных кореньев и ягод, что с лихвой компенсировал потерю веса за время долгого зимнего поста». Мы скоро найдём место, где Чёрная Винтовка разделал свой трофей. Медведь слишком тяжёлый, чтобы нести его далеко.
А, он сделал своё дело прямо за нами, в маленькой долине!

 — Откуда ты знаешь? — спросил Гросвенор. — Мы ещё не видим
долину.

Огромный рыжий трейлер улыбнулся.

"На этот раз, о Рыжий, — ответил он, — это сочетание разума и
зрения. Разум говорит мне, что Чёрная Винтовка не смог бы почистить и
одеть своего медведя, если бы не привёл его к воде. Разум говорит мне, что в долине прямо перед нами течёт ручей, потому что в этой стране едва ли найдётся долина, в которой нет ручья. Зрение говорит мне, что Чёрная Винтовка закончил свою работу у большого дуба. Разве вы не видите огромных
канюков, парящих над деревом? Они убедительны. Ах, лесные
люди быстро собрались в большом количестве! Они ожидали, что Чёрная Винтовка
«Оставь им большой пир».

Они нашли небольшой ручей с чистой, холодной водой, а рядом с ним — место, где Чёрная Винтовка разделал своего медведя, оставив себе лучшую часть.

"Когда он ушёл, — сказал Тайога, — лесные люди набросились на то, что он не захотел брать, а это было много. Прилетели большие птицы. Мы не можем видеть их следы в воздухе, но мы видим, где они прыгали по земле, рвали плоть и дрались друг с другом за добычу. Пришла рысь, потом ещё одна, а потом волки. Ласка
и норка тоже висел на окраине, я решил, что больше
животные могут уходить. Среди них ничего не осталось, и они не были
долго в этой задаче".

Только сияющие кости лежали на земле. Их обобрали дочиста, и
все лесные жители ушли после своего короткого банкета. Тропы
вели в разные стороны, но тропа Черной Винтовки продолжалась
на юг. Однако следы были отличия, чем они
до того, как он перестал медведь.

«Это потому, что он много весит, — сказал Тайога. — Чёрная Винтовка
больше не скачет, как юноша, как это делает Рыжий Плащ».

"Ты можешь развлекаться со мной сколько захочешь", - сказал Гросвенф. "Я
не забываю, что ты спас мне жизнь, когда по всем правилам логики она
была потеряна без надежды на восстановление".

"Черная Винтовка сам не стал бы есть столько медвежатины", - сказал Тайога,
"и не стал бы нести такую ношу без уважительной причины. Возможно, что
он ожидает нас. — Возможно, он слышал, что мы в этих краях, — сказал охотник.

 — Это возможно, — ответил охотник.

 Полный нетерпения, он двинулся вперёд по тропе.




 ГЛАВА VI

 ЧЁРНАЯ ВИНТОВКА


 Они шли по тропе около получаса, когда Тайога
он заметил, что она становится глубже.

"А, — сказал он, — Чёрная Винтовка теперь идёт гораздо медленнее, так медленно, что
он едва ползёт, и его ноги сильнее вдавливаются в землю. Я думаю, он собирается сделать ещё одну остановку."

"Может, он собирается приготовить часть этого толстого медведя, — сказал Гросвенор,
стараясь, однако, чтобы в его голосе не было и следа зависти.
«Некоторое время назад вы сказали, что он собирался убить медведя, потому что был голоден, и мне кажется, что он был бы очень глуп, если бы, добыв медведя, не воспользуйся любой его частью».

Тайога искренне рассмеялся.

"Рыжий хорошо рассуждает, — сказал он. — Если человек хочет есть, а у него есть то, что он может съесть, то он был бы глупцом, если бы не поел. У Рыжего есть всё необходимое для повозки. Ещё через несколько ярдов Чёрная Винтовка остановится и приготовит себе отличный ужин. Здесь он положил
мясо медведя на это бревно. Это видно по красным пятнам. Затем он взял
сухую и упавшую ветку и отломил от неё кусок нужной длины.
  Вы видите, где он одновременно отломил кору. Затем он
он сложил их все в небольшую ямку, где оставил кучку пепла. Но прежде чем разжечь костёр с помощью кремня и стали, он обошёл всё вокруг, чтобы убедиться, что поблизости нет врагов. Мы знали, что он так сделает, потому что Чёрная Винтовка — очень осторожный человек, но его следы доказывают это любому, кто захочет посмотреть. Затем, удовлетворённый, он вернулся и развёл костёр. Но он разжигал огонь очень осторожно, чтобы
его не заметил подкрадывающийся враг. Когда угли разгорелись, он приготовил
большие куски медвежатины и съел их, потому что Чёрная Винтовка был голоден.
ах, как же он был голоден! и медведь был очень вкусным и приятным на вкус!

 «Стой, Тайога, стой!» — воскликнул Гросвенор. — «Я не могу
выдержать таких мучений! Ты уморишь меня голодом прямо здесь».

 «Но поскольку ты собираешься стать лесным воином, Рыжий,»
Онондага серьезно сказал: "Ты должен научиться терпеть. Среди нас
воин намеренно подносит огонь к своей руке или груди и держит
его там, пока плоть не задымится. Никогда он не проронил ни стона или даже
вздрагивание. И все его люди будут рукоплескать ему, и называю его храбрый".

Гросвенор вздрогнул. Он не заметил затаенного проблеска юмора в голосе
— Глаз Тайоги.

"Мне не нужно притворяться ради практики, что я голодаю, —
сказал он. — Я действительно голодаю, и мне не нужны
аплодисменты."

"Но Чёрная Винтовка очень веселился, — продолжил
Онондага, — и мы можем порадоваться за друга. Если у нас чего-то нет, приятно знать, что это было у кого-то другого.
Он использовал свои возможности по максимуму. Вот ещё кости, которые он выбросил, с остатками плоти, и лесные люди пришли, чтобы их собрать. Смотрите, их следы повсюду вокруг Чёрного
Маленький лагерь Чёрного Стрелка. Один из них стал таким настойчивым и смелым — это был волк, —
что Чёрный Стрелок, не желая стрелять, схватил большой камень
и с силой бросил его в зверя. Камень лежит на краю леса, и,
поскольку на его нижней поверхности есть свежая земля, он частично
ушёл в землю там, где Чёрный Стрелок его поднял.
Там, прямо за твоей правой ногой, Рыжий, есть небольшое углубление,
место в земле, откуда он его вырвал. Чёрная Винтовка тоже хорошо
прицелился. Он попал в волка. У подножия берега есть
красные пятна там, где упало несколько капель крови. Волк был полон
унижения, боли и гнева, когда он убежал. Он никогда бы не стал
таким смелым и отважным, если бы голод не заставил его забыть
о благоразумии. Он был так же голоден, как и ты в эту минуту, Красный Мундир.

- Полагаю, ты даешь мне предварительную практику в пытках, Тайога.
Что ж, продолжай, старина. Я постараюсь это выдержать.

«Нет, для начала этого достаточно. Мы снова пойдём по следу Чёрной
Винтовки. После того, как он так хорошо поел, он почувствовал себя настолько отдохнувшим, что
он начнется снова с энергичным и сильным шагом. Вот, как я и
сказал! Он берет длинный шаг, но я не думаю, что он гуляет
быстро. Он движется очень медленно. Очень может быть, что есть то, во что
Dagaeoga говорит. Возможно, что черная винтовка ждет тех,
кто не будет нежелательным для него".

Роберт был вполне способен понять, что происходило в мозгу
онондага. Он увидел, что след становится всё более свежим, и его
настроение поднялось.

"А Рыжий Котик голоден," — сказал Тайга, и в его глазах промелькнула искорка юмора.
его глаз становился всё больше. «Пусть он помнит, что как бы он ни страдал от
недостатка пищи, он может страдать ещё больше. Удивительно, что
тело может вынести и при этом жить. Здесь Чёрная Винтовка остановился и
отдохнул на этих камнях, может быть, с час. Нет, Красное Пальто,
никаких следов, но тропа с другой стороны гораздо свежее, что
доказывает это. Теперь совершенно ясно, что Чёрная Винтовка
ждёт. Он ни от кого и ни от чего не убегает. Ах! Рыжая Шкура, если бы у нас только были
его драгоценные медвежьи стейки, как бы мы были рады!

"Продолжай, Тайога. Как я и сказал, я постараюсь это выдержать."

— Это хорошо, Рыжий Плащ. Но недостаточно просто пожелать, чтобы Чёрная
Винтовка приготовила медвежьи стейки. Мы сами их отведаем.

— Тайога, твои речи кажутся мне немного дикими.

— Но послушай, Рыжий Плащ.

Онондега внезапно приложил пальцы к губам и пронзительно свистнул,
и этот свист разнёсся далеко по лесу. Через несколько мгновений из точки в нескольких сотнях ярдов впереди
донесся ответ — ещё один свист, и Тайога тихо сказал:

 «Красное Пальто, Чёрная Винтовка ждёт нас. Теперь мы пойдём вперёд, и он накормит нас».

Они без колебаний двинулись вперёд, и навстречу им поднялась фигура тёмного охотника. На его лице отразилось удовольствие, когда он протянул руку сначала Уиллету.

"Дэйв, старый друг, — сказал он, — видеть тебя в лесу всегда приятно. Я думал, что ты придёшь с парнями, и готовился к твоему приходу. Я знал, что Тайога, величайший следопыт, которого когда-либо знал мир, обязательно заметёт мои следы,
и что он прочитает их как книгу. И вот ещё Роберт, прекрасный парень,
если я скажу это ему в лицо, и лейтенант Гросвенор. Возможно, вы не знаете
Что касается меня, лейтенант, то я вас помню и могу сказать, что вам очень повезло попасть в руки этих троих.

— Я тоже так думаю, — серьёзно сказал Гросвенор.

— Рыжий доволен, что видит вас, — сказал Тайога, — но ещё больше он будет рад увидеть вашего медведя.

— Лейтенант голоден, — сказал Чёрный Ружьё. "Тогда пойдем; здесь
хватит на всех".

"Что заставило тебя ждать нас?" - спросил Роберт.

"Ты знаешь, как я брожу по лесам, поступая, как мне заблагорассудится, и ни под чьим командованием"
. Я обнаружил, что Tandakora был на озере с воинами и
что ул. Люк не был далеко. Мужчины Tandakora, по-видимому, продольный
Я подслушал, как кто-то, спрятавшись в кустах, шпионил за ними. Я был достаточно близко, чтобы слышать разговор двух воинов, и узнал, что они следили за тобой. Затем, выйдя вперёд, я оставил для тебя след. И
я уже приготовил для тебя много медвежьих стейков.

— Да благословит тебя Бог, мистер Чёрная Винтовка, — горячо сказал Гросвенор.

— Аминь! — сказал Роберт.

Чёрная Винтовка показал им своё логово среди густых кустов, и после того, как они утолили голод, медведя, разделённого на равные части между всеми, сложили в рюкзаки. К счастью, у Гросвенора
сохранил свою собственную, поскольку индейцы ее у него не отняли. Теперь у них
было достаточно еды на несколько дней, и один большой источник беспокойства был
устранен.

"Что ты нашел, Черная Винтовка?" - спросил Уиллет.

"Святой Люк обладает большой силой. Он набрасывает что-то вроде завесы, прежде чем
Монкальм, в то время как маркиз укрепляется, чтобы отразить атаку
Британцы и американцы, которые, как всем известно, приближаются. — Возможно, лейтенант
сможет рассказать нам больше об этом отряде!

 — Это будет грандиозно, — сказал Гросвенор.

 — И мы дойдём до Квебека! — сказал Роберт, сверкнув глазами.
его воображение тут же ожило. «Мы навсегда потушим огонь, который
всегда горит на севере, и обеспечим мир на нашей границе».

 «Спокойно, ребята, спокойно!» — сказал Уиллет. «Дело не сделано, пока оно не сделано. Я почти уверен, что мы справимся, но сначала нам нужно
преодолеть нынешние трудности». Мне кажется, теперь наш долг — последовать за Сент-
Люком и посмотреть, что он собирается делать со своей армией. Вам тяжело,
лейтенант, потому что вам придётся остаться с нами. Вы пока не можете вернуться в
Олбани.

Гросвенор оглядел бескрайний лес. — Я сдаюсь, — сказал он.
сказал. "После того чудесного побега я готов ко всему. Я вижу, что
это мой отличный шанс стать скаутом, и я сделаю все, что в моих
силах".

"Я так понимаю, - сказал Черная Винтовка, - что главная цель Св. Люк должен
очистить лес от всех наших разведчиков и стрелков, чтобы мы
могли оставаться в полном неведении о передвижениях Монкальма. Мы покажем ему, что он не сможет этого сделать. Ты ведь не забыл свои навыки, Тайога?

— Он не только не забыл, но и приобрёл новые, — сказал Уиллет, отвечая за онондага. — Когда дело доходит до преследования этого мальчишки,
Он вдыхает его. Каждый день он придумывает что-то новое. Но я думаю, что нам лучше полежать сегодня и завтра, не так ли, Чёрная
Винтовка? Мы же не хотим изнурять наших ребят с самого начала.

— Хорошо сказано, Дэйв, — ответил Чёрная Винтовка. «Это лагерь на вражеской территории, и нам придётся
действовать вместе с воинами, но мы должны рискнуть. Нам лучше
дойти до следующего ручья и подняться по нему на большое
расстояние. Это самый старый из всех способов скрыть свой след,
но он по-прежнему лучший».

Они нашли ручей всего в нескольких сотнях ярдов дальше по
дороге и
В качестве меры предосторожности они прошли вдоль галечного русла ещё полторы мили,
преодолевая его вброд, пока не оказались на каменистой земле, где не оставили следов.

"Теперь только случайность выведет их на нас," — сказал
Уиллет. "Как вы думаете, лейтенант, сможете ли вы после такой долгой прогулки
съесть ещё один медвежий стейк?"

— Если компания присоединится ко мне! — ответил Гросвенор. — Я не хочу
вести себя невежливо.

 — Я присоединюсь к вам, — сказал Уиллет, говоря за всех остальных, — и я думаю,
что мы разобьём лагерь на том лесистом холме.

— Почему на холме, мистер Уиллет? Почему не в низине, где, как мне кажется, мы были бы лучше спрятаны?

 — Потому что, помимо того, чтобы спрятаться, мы хотим видеть, а с высоты видно лучше, чем из долины. Там, в кустах, у нас будет обзор со всех сторон, и я не думаю, что наши враги смогут подобраться слишком близко, оставаясь незамеченными. Когда мы доберёмся до зарослей на холме,
лейтенант, вы сможете продолжить тот приятный сон, который не досмотрели.
 Ещё восемь или десять часов сна будут вам как раз кстати.

 — Вы все поспите немного, — сказал Чёрная Винтовка. — Я буду караулить. Я отдохнул.
Но только ступайте по камням. Мы не должны оставлять следов.

Они нашли довольно удобное место в чаще и вскоре все уснули,
кроме Чёрной Винтовки, который сидел с ружьём между коленями
и из своего укрытия осматривал лес со всех сторон.

Чёрная Винтовка чувствовал удовлетворение. Ему было приятно находиться
среди друзей, о которых он заботился больше всего. Историческая личность, одинокая, отстранённая, он был
яркой индивидуальностью, но о нём почти ничего не было известно. Даже его настоящее имя исчезло, и на границе, далеко и близко, он
был просто Черной Винтовкой, или Черным Джеком, отличным разведчиком и наводил ужас на индейцев
. По-своему, он любил Уиллета, Тайогу и молодого Леннокса,
и он также чувствовал, что ему понравится Гросвенор, когда он узнает его получше.
Итак, пока они спали, он наблюдал за ними с бдительностью, которую никто, кроме
Тайоги, не мог превзойти.

Черная Винтовка видел, что жизнь леса протекает спокойно. Птицы на
ветвях занимались своими делами, а маленькие животные, как обычно,
работали или играли в кустах. Всё говорило ему о том, что поблизости нет
врагов, и его собственные пять чувств подтверждали это. День прошёл,
и, когда стемнело, Тайога проснулся, но остальные продолжали спать.

"Спи, Чёрная Винтовка," — сказал онондага. "Я посторожу."

"Мне пока не хочется закрывать глаза, Тайога," — ответил
разведчик, "и я посижу с тобой. Ничего не случилось. Тандакора
не смог найти наш след.

«Но он будет долго охотиться за ним, Чёрная Винтовка. Когда моя раса что-то ненавидит, она ненавидит по-настоящему. Тандакора затаил на нас обиду. Он пытался причинить нам много вреда и огорчён тем, что мы не пали перед ним.
Он винит нас за это».

— Я знаю, что он это сделает. Ты слышал, как что-то двигалось в чаще у подножия холма?

— Это всего лишь медведь. Возможно, он ищет хорошее место, чтобы переночевать, но он уйдёт гораздо дальше.

— Почему, Тайога?

— Потому что ветер немного изменился, и через минуту он учует запах человека. Тогда он убежит, и
убежит быстро. Сейчас он убегает.

 — Я его не слышу, Тайога, но, полагаю, ты знаешь, что говоришь правду.

 — У меня необычайно острый слух, Чёрная Винтовка. Это не моя заслуга.
Так и есть. Зачем человеку говорить о подарке Маниту, если это действительно дело рук Маниту? Ах, медведь идёт на юг, и он сильно напуган, потому что никогда не оглядывается и не колеблется! Теперь он ушёл и больше не вернётся!

Чёрная Винтовка взглянул на Онондагу в сумерках, и его глаза были полны восхищения.

«У тебя замечательные способности, Тайога, — сказал он. — Я не верю, что у кого-то ещё есть такие
глаза и уши, как у тебя».

 «Но, как я только что сказал тебе, Чёрная Винтовка, какими бы хорошими они ни были,
— Возможно, заслуга принадлежит Маниту, а не мне. Я всего лишь слабый
инструмент.

— Тем не менее, ты находишь их полезными, и использование таких сил должно приносить
определённое удовольствие. Сейчас они особенно ценны, так как я думаю, что
эта ночь будет насыщенной.

— Я тоже так думаю, Чёрная Винтовка. С воинами и французами так близко от нас вряд ли можно будет
пройти спокойно.

«Во всяком случае, Дэйв и ребята не беспокоятся об этом. Я никогда не видел, чтобы кто-то спал так крепко. Полагаю, они были сильно измотаны.

«Так и было, и, если опасность не подберётся совсем близко, мы не проснёмся».
 Я не сомневаюсь, что это скоро случится, потому что Тододахо
предупреждает меня, что опасность близка.

 Он смотрел на звезду, на которой восседал его святой покровитель, и на его лице было то восторженное выражение, которое всегда появлялось, когда его дух устремлялся в пустоту, чтобы встретиться с великим вождём онондага, ушедшим четыреста лет назад. Чёрная Винтовка смотрел на него с уважением. Он тоже был погружён в индейские предания и верования, и если Тайога
говорил, что видит и слышит то, чего не видят и не слышат другие, то он видел
и слышал это, и ничего больше.

 «Что ты видишь, Тайога?» — спросил он.

«Тододахо сидит на своей звезде с мудрыми змеями, обвившимися вокруг его волос, и великий могавк Хайовента, уступающий только
Тододахо, говорит с ним со своей звезды через бесконечное пространство. Они
говорят о нас, но это лишь шёпот, похожий на затихающий голос далёкого ветра, и я не могу понять их слов. Но оба великих воина предостерегающе смотрят на нас. Они говорят нам, чтобы мы остерегались,
что нам грозит великая опасность. Я вижу это по их лицам. Но
на небе сгущается туман. Звезда Могавка гаснет. Смотрите,
Он исчез! И теперь перед лицом Тододахо тоже собираются тучи.
 Смотрите, он тоже исчез, и на далёких небесах остались только облака и туман! Но великие вожди со своих звёзд велели нам наблюдать и внимательно следить.

 — Я верю тебе! Я верю каждому твоему слову, Тайога, — благоговейно воскликнул Чёрный
 Винтовник. - Туман опускается и сюда. Я думаю,
он плывет с озера. Скоро он окутает все заросли.
Я полагаю, что опасность, угрожающая нам, исходит от воинов, и
если мы окажемся в завесе тумана, нам придется полагаться на свои уши. Я не
Я не хвастаюсь, когда говорю, что мои довольно хороши, но твои лучше.

Тайога не ответил. Он знал, что это комплимент, но, как и прежде, приписывал заслугу Маниту, потому что тот сделал подарок, а не ему, который был лишь невольной причиной. Туман и испарения усиливались, клубясь и стекая к ним с озера, словно авангард из клочков и лоскутов, уже плывущих над кустами, в которых они лежали. Было очевидно, что скоро они не смогут разглядеть
и пяти шагов.

Через десять минут туман превратился в густой белый туман. Спящий
Эти трое были почти незаметны, хотя и находились у ног наблюдателей, и те видели друг друга, но смутно. Казалось, что они находятся на крошечном острове, окружённом белым океаном. Онондага лёг на землю и приложил ухо к земле.

"Что ты слышишь, Тайога?" — прошептал разведчик.

— Пока ничего, Чёрная Винтовка, только обычный шёпот дикой природы,
лёгкий ветерок среди деревьев и далёкий беспокойный олень, бредущий по
лесу.

 — Зачем оленю бродить по лесу в такое время и почему он
беспокоится, Тайога? Любой олень в здравом уме должен сейчас отдыхать
в лесу.

— Это правда, Чёрная Винтовка, но этот олень встревожен, а когда олень встревожен, значит, на то есть причина. Олень не похож на человека, который полон фантазий и создаёт опасность там, где её нет. Он встревожен, потому что в лесу есть что-то странное, чего он боится.

 — Может, он чует нас.

 — Нет, ветер не дует от нас в его сторону. Не двигайся! Не шевелись ни в коем случае, Чёрная Винтовка! Кажется, я уловил ещё один звук, почти такой же лёгкий, как шелест падающего листа! Ах, Маниту добр ко мне! Сегодня я слышу лучше, чем когда-либо прежде, потому что
это его цель, не знаю почему, заставить меня сделать это! Снова раздался тихий звук, и он настоящий! Это был далёкий шаг, а потом ещё один, и ещё, а теперь их много! Это поступь идущих людей, и это белые люди!

"Откуда ты знаешь, что это белые люди, Тайога?"

«К звуку их шагов примешивается лёгкий звон,
когда рукояти мечей и приклады пистолетов ударяются о металл на их поясах. Также слышен лёгкий скрип кожи,
который не мог издавать отряд воинов. Я слышу эхо
— Голос! Я думаю, это команда, короткое резкое слово или два, такие, как отдают белые офицеры. Теперь звуки шагов сливаются, Чёрная
Винтовка, потому что люди идут в ногу. Я думаю, их там по меньшей мере пятьдесят. Они наверняка французы, потому что мы уверены, что наших войск в этом районе ещё нет, и потому что только французы настолько активны, что совершают такие быстрые марши по ночам.

— К сожалению, это так, Тайога. Они пройдут мимо нас?

— Очень близко, но я не думаю, что они нас заметят, потому что туман очень густой.

— Может, разбудим остальных и пойдём?

— Нет, по крайней мере, пока нет. Сейчас они идут очень медленно. Не потому, что не знают дороги, а потому, что их беспокоит туман.
 Их ведёт Святой Люцифер.

 — Не понимаю, как твоё ухо может тебе об этом рассказать, Тайога.

 — Это не моё ухо, это мой разум говорит мне, Чёрная Винтовка.
Французы не пошли бы сегодня ночью через лес, если бы с ними не было
воинов в качестве проводников, фланкеров и застрельщиков. Только Сен-Люк
мог заставить их прийти, потому что мы знаем, что даже французам
трудно заставить их вступать в крупные сражения. Они предпочитают устраивать засады
и набег. Де Курсель не мог заставить их отправиться в это путешествие, как и Жюмонвиль. Мой разум подсказывает мне, что это мог быть только Сен-Люк. Должно быть, это он!

"Да, теперь я уверен, что это Сен-Люк задумал какую-то хитрость, с которой мы должны
встретиться."

"Но мы не знаем, в чём заключается эта хитрость, Чёрная Винтовка. Ах, они остановились! Все они остановились!

«Тайога, они не могли увидеть наши следы! Мы не оставили следов. Кроме того, этот туман такой густой и плотный, что скрывает всё, как одеяло!»

«Нет, дело не в этом. Мы не оставили следов. Они так близко, что мы могли бы…»
видеть их, если не было тумана. Теперь я слышу, как некоторые идущему в одиночку в
перед компанией. Его шаг-это быстрые, резкие и положительные. Это Св
Люк, потому что, будучи лидером, он-единственный, кто будет ходить, что
путь в такое время. Я думаю, что он хочет увидеть сам, или, скорее, чувствовать
только где они. Теперь он тоже останавливается, и кто-то шагает вперед, чтобы
присоединитесь к нему. Он француз, потому что он был в сапогах. Я слышу едва уловимый скрип кожи. Должно быть, это Де Курсель.

— Может быть, это его товарищ Жюновиль.

— Нет, это Де Курсель, потому что он высокий, а Жюновиль — нет.
и шаг этого человека, который идёт вперёд, чтобы присоединиться к Сен-Люку,
длинный. Это, несомненно, де Курсель. Сен-Люк его не любит, но
ему приходится его использовать, потому что французов немного, а предводитель
может вести только тех, кто находится рядом. Теперь они разговаривают.
 Возможно, они не знают, куда идти."

"Ну, я бы тоже не знал, если бы мне пришлось куда-то идти в такой туман."

«Они вместе возвращаются к солдатам, и теперь не слышно
шагов».

«Я так понимаю, они чего-то ждут».

«Да, Чёрная Винтовка. Они ждут в надежде, что туман рассеется».
вставай. Ты же знаешь, как внезапно может рассеяться туман и все вокруг осветиться
и проясниться.

- И они нас сразу увидят. Они будут прямо над нами.

"Так и было бы, если бы туман быстро рассеялся".

"И ты думаешь, это произойдет?" - встревоженно спросил Черная Винтовка.

Тайога тихо рассмеялся.

— Я не знаю, — уверенно ответил он. — Ветер не унесёт его.
 Огромная туча пара и тумана будет нависать над землёй и
становиться всё гуще. Было бы неразумно с нашей стороны двигаться,
потому что среди них могут быть такие же чуткие уши, как у нас, и они могут
услышьте нас. Тогда, ослеплённые туманом, мы можем попасть прямо в руки крадущихся воинов. Хотя мы находимся всего в нескольких ярдах от них, безопаснее всего оставаться на месте, неподвижно и тихо.

Чёрная Винтовка тоже лёг и приложил ухо к земле.

"Я и сам очень хорошо слышу, хотя и не так хорошо, как ты, Тайога, — прошептал он, — и я хочу как можно лучше разглядеть, что они делают.
Я слышу звук множества шагов, но не могу понять, что они
означают.

«Они рассылают группы в разные стороны, Чёрная Винтовка, ищут
путь через лес, а не нас. Они всё ещё
неясно, где они. Пять или шесть человек идут на юг, примерно столько же повернули на запад, а двое воинов и француз идут к нам, остальные остаются на месте.

"Меня беспокоят те трое, что идут в нашу сторону."

"Но помни, Чёрная Винтовка, что мы скрыты в густом тумане, как рыба в воде, и найти нас будет почти так же трудно.
Они должны были подойти почти вплотную, прежде чем увидели бы нас.

Чёрная Винтовка за свою насыщенную событиями жизнь на границе
пережил немало кризисов, но ни один из них не испытывал его нервы так сильно, как этот.
чем та, с которой он столкнулся сейчас. Он тоже услышал шаги трёх воинов,
которые приближались к ним, осторожно пробираясь сквозь густой туман.
Конечно, они могли пройти мимо, ничего не заметив, но случайность могла привести их прямо к маленькой группе. Он
положил пальцы на спусковой крючок винтовки и посмотрел на спящих
троих, чьи фигуры были почти не видны, хотя они находились всего в
метре от него. Он чувствовал, что они должны быть начеку и готовы, но
проснувшись, Гросвенор, по крайней мере, мог бы поднять достаточно шума, чтобы
воины сразу же напали на них.

— Они немного изменили курс, — прошептал Тайога, — и
теперь идут направо от нас. Теперь они снова поворачивают назад, а теперь
продолжают двигаться влево. Я думаю, они пройдут в восьми-десяти ярдах
от нас, что равносильно пятистам или тысяче ярдам.

 Белый человек медленно поднял винтовку, но не взвёл её. Это
действие сопровождалось бы резким и отчётливым щелчком в тумане,
но быстрые руки были готовы к мгновенному использованию. Он знал, как
сказал Тайога, что вероятность того, что воины наткнутся на них в
Ослепляющий туман был небольшим, но если бы представился шанс, его нужно было бы использовать
со всей своей силой и ресурсами.

"Я думаю, они подойдут к нам на расстояние около трёх метров," продолжил
Тайога своим тихим шёпотом.  "Там два высоких воина и один
довольно низкий.  Высокие делают примерно три шага, а низкий —
четыре, и даже тогда низкий всегда отстаёт. Они идут не гуськом, как обычно, а рассредоточившись, чтобы охватить как можно большую территорию. Теперь они совсем близко, и я думаю, что лучше, Чёрная Винтовка, пока больше ничего не говорить, но я буду держать
— Приготовь винтовку, как ты это делаешь, на случай, если нам не повезёт и они наткнутся на нас.

Шаги приблизились и прошли немного левее, но были так близко, что Чёрной Винтовке показалось, что он видит смутные фигуры в тумане. Когда они ушли, он с облегчением вздохнул и вытер пот с лица.



— Мы были на волосок от смерти, — прошептал он. — «Я сейчас сяду,
а ты можешь дослушать до конца сама, Тайога».

«Эти трое присоединились к основной группе, — сказал онондага, — и
другие отряды, которые ушли, тоже вернулись. Я думаю, что тот, кто
Они пошли на юг, вероятно, нашли дорогу, по которой хотели пройти, и теперь
они двинутся дальше, оставив нас в безопасности на какое-то время. Да, я слышу, как они
идут, и звон французского оружия и снаряжения.

Он послушал ещё несколько минут, а затем объявил, что они
уже не слышны.

— Они ушли, — сказал он, — а Большой Медведь, Дагэога и Рыжий не знали, что они здесь.

— В этом им повезло, — сказал Чёрная Винтовка.

Разведчик разбудил их, и они были очень удивлены, узнав, что такая опасность прошла так близко от них. Затем они стали думать, что лучше для них.
что им делать дальше.




Глава VII

Битва в лесу


«Совершенно очевидно, — сказал Роберт, пока они разговаривали, — что мы должны идти по следу Сен-Люка. Мы пришли к выводу, что он хочет занять наших людей у озера Джордж, пока Монкальм укрепляется выше». Тогда наш долг — выяснить, что он делает, и остановить его, если сможем.

Все были согласны с этим, даже Гросвенор, который ещё не чувствовал себя как дома в лесу.

"Но мы должны подождать, пока рассеется туман, — сказал Уиллет. — Если мы двинемся сейчас, то можем попасть прямо в руки врага, а мы не можем этого допустить.
в любом случае, придётся переждать ночь. Тайога, мы должны поддерживать в тебе силы, потому что твои чувства и способности должны быть на пике, чтобы выслеживать, так что ложись спать. Все остальные тоже ложитесь, а я буду дежурить.

Вскоре все четверо уснули, и только охотник бодрствовал и был на страже. Но этого было достаточно. Его зрение и слух были почти такими же хорошими, как у самого Тайоги, и он тоже начал верить, что Маниту Ононды был их щитом. Опасность часто подступала очень близко, но всегда отступала, и, по крайней мере, сейчас он не
тревожно. Туман мог продержаться всю ночь, если бы захотел. Утром они
легко наверстали бы упущенное. А пока они набирались сил. Четверо
спящих спали очень спокойно, и вряд ли они проснулись бы до рассвета. Уиллет
смотрел на их расслабленные фигуры с искренним сочувствием. Это были
друзья, о которых он заботился больше всего, и он был уверен, что молодой
англичанин тоже станет им другом. Гросвенор был полон решимости и уже доказал, что умеет приспосабливаться. Он быстро учился. Охотник
У него были все основания быть довольным собой и ситуацией.

Туман не рассеивался. Напротив, он заметно сгустился, накатывая
новыми волнами с озера. Фигуры спящих четверых были
окутаны им, как белым одеялом, но Уиллет знал, что они там.
Воздух не колыхался, и, сидя молча, он прислушивался к звукам,
которые могли доноситься сквозь белую пелену, но слышал лишь
редкое шевеление какого-нибудь животного. Ближе к утру произошла неизбежная перемена. На юге поднялся ветер, сначала слабый,
а затем устойчивый и сильный. Туман сначала рассеялся на
сверху, там, где она была тоньше всего, она оплывала клочьями, и
затем вся ее стена поддалась настойчивому бризу, подгоняемому
к северу, как туман, оставляя леса и чащобы свободными.
Виллет производится тщательный вокруг лагеря на расстоянии нескольких
сто ярдов, и нашли никаких признаков враждебного присутствия. Затем он возобновил
свое безмолвное бдение, и час спустя солнце взошло с золотым дождем
. Тайога открыл глаза, и Уиллет разбудил остальных.

"Туман рассеялся, — сказал охотник, — и глаза снова пригодились.
Я обошёл лагерь, и нам не грозит немедленная опасность. Мы можем хорошо позавтракать холодным медвежатиной Чёрной Винтовки, а потом отправимся по следам Сент-Люка.

Путь отряда, прошедшего мимо ночью, был довольно очевиден. Даже Гросвенор, несмотря на свою неопытность, мог сказать, что там прошло много людей. Большинство французов, как и индейцев,
носили мокасины, но отпечатки каблуков сапог Де
Курселя и Жумонвиля были отчётливо видны среди более слабых
следов.

"Сколько человек, по-вашему, было в этом отряде, Тайога?" — спросил Уиллет.

«Около пятидесяти французов и, может быть, столько же воинов», — ответил
онондага. «Французы держатся вместе, но воины то и дело уходят небольшими группами, и след также показывает, где некоторые из них возвращались. Смотри, Красное Пальто, вот где вернулись два воина.
  Французы остаются с Сен-Люком не потому, что они плохие разведчики и следопыты, а потому, что разделение труда теперь возлагает эту задачу на индейцев».

— Вы правы, когда называете французов хорошими разведчиками и следопытами, — сказал
Уиллет. — Кажется, они легко приспосабливаются к лесной жизни, и я знаю, что
Индейцы любят их больше, чем любых других белых людей. Как я часто говорю Роберту, здесь, во Франции, французы — враги, которыми можно гордиться. В мире нет более храброй расы.

"Я их не недооцениваю," — сказал Гросвенор.

"Скоро мы доберёмся до их лагеря," — сказал Тайога. "Остроумно.
Меч — слишком великий вождь, чтобы увести своих людей далеко в
слепом тумане. Я не думаю, что он прошёл больше мили. Скорее всего,
он остановился у первого ручья, и по склону видно, что скоро мы
дойдём до реки. Ещё несколько разведчиков, которых он послал
— Они возвращаются на главную тропу. В тумане они не могли уйти далеко и, конечно, ничего не нашли.

 — Тогда нам нужно быть осторожными, чтобы не наткнуться на их лагерь до того, как они его покинут, — сказал Уиллет.

 — Не думаю, что Острый Меч останется там после рассвета, — продолжил он. «Тот факт, что он шёл ночью в тумане, говорит о том, что он
торопится, и я совершенно уверен, что мы найдём холодный лагерь. Вот
идут по следам святого Люка. Я знаю, что это его следы, потому что у него маленькая нога, и он носит мокасины. У всех французских солдат ноги больше.
ноги, а два других француза, Де Курсель и Де Жумонвиль,
носят сапоги. Острый меч не относится к двум офицерам благосклонно.
Он общается с ними не больше, чем необходимо. Он держится
по правой стороне тропы, а они - по левой. Вот его
мокасины, а вот их ботинки."

- А прямо перед нами ручей, на берегу которого мы найдем их
лагерь, - сказал Роберт, заметивший серебристый отблеск воды сквозь
зеленую листву.

Тропа, как он и сказал, вела к ручью, где было много следов лагеря
.

"Туман был таким же густым, как и у нас", - сказал Тайога. "Это
свидетельствует тот факт, что они часто переезжали много, ходить по всей
земле, прежде чем они, наконец, выбрали место. Если бы не было
тумана или хотя бы немного, они могли бы сразу выбрать то, что они
хотели. Зная, что у них нет достаточно сильного врага, которого можно было бы опасаться, они
разожгли костер здесь, у этого бревна, больше ради света, чем для
тепла. Острый Меч ни о чём не говорил со своими лейтенантами,
Де Курсель и Жюновиль. Его след ведёт на север
лагерь, где он завернулся в одеяло и лёг. Я представляю, что канадец Дюбуа, который был с ним в качестве слуги, присматривал за ним. Де Курсель и Жюновиль спали на другой стороне лагеря. Вот их сапоги. Все французские солдаты, кроме Дюбуа, легли спать, и только воины бодрствовали. Они ушли на рассвете, не останавливаясь, чтобы позавтракать. Если бы они поели, здесь были бы птицы,
охотящиеся за остатками плоти в траве, но мы не видим ни одной птицы,
и ни один волк или другое хищное животное не пришёл на запах
еда. Мы были правы в своих предположениях, что Острый Меч не хотел
медлить. Возможно, есть какая-то наша сила, которую он может поймать в
ловушку, и он хочет повторить свой успех против Горного Волка.

"И наша задача — остановить его," — сказал Уиллет.

"Если так, мы должны действовать быстро, Великий Медведь. Когда Острый Меч решает
нанести удар, он наносит его быстро и сильно. После недолгого привала здесь он продолжил свой путь на юг. Он выслал воинов в качестве
разведчиков и стрелков. Вы можете увидеть их следы, ведущие в
Леса, а затем его основные силы двинулись плотной колонной.
 Сразу за лагерем, через некоторое время после того, как они выступили, он подозвал к себе де Курселя и де Жумонвиля и немного поговорил с ними.  Вот где стояли его мокасины, а вот где стояли их сапоги, лицом к нему, пока они получали приказы.  Затем сапоги вернулись в конец колонны, и Сент- Люк, должно быть, очень резко с ними поговорил.

 — Почему вы так говорите, Тайога? — спросил Гросвенор.

 — Вы заметите, что здесь, где следы сапог поворачивают назад,
стебли травы в двух-трёх местах сломаны, а не примяты. Де Курсель и Жюмонвиль в гневе пнули их острыми носами сапог, и они могли злиться только потому, что Острый Меч упрекнул их.

«Должно быть, ты прав, Тайога».

«Это не вызывает сомнений, Красное Пламя. Они заняли свои места в конце колонны, а Острый Меч пошёл вперёд». Он ни разу не позволил им идти рядом с ним. Он по-прежнему относится к этим двум
французам с большим недоверием и будет продолжать так относиться, даже если
ему придётся использовать их в своей экспедиции.

Тайога говорил на своём точном школьном английском, в котором он никогда не пропускал и не сокращал слова, нот он был очень позитивным. Вам не приходило в голову
ни тех ни других, чтобы сомневаться в нем. Они видели слишком много свидетельств
его превосходящее мастерство на трассе. Они пошли дальше, и Гросвенф
заметил, что теперь появилось много птиц, которые прыгали по тропинке, как будто
искали что-то в кустах и траве.

"Похоже, они искали еду, оброненную нашими врагами", - сказал он.

— Разве мы не говорили, что Рыжий Котик будет учиться и быстро учиться! — воскликнул
Тайога. — В нём есть дух лесника, и со временем он
станет отличным помощником. Я наблюдал за птицами, Рыжий Котик, и
Ваш вывод верен. Отряд Острого Меча не останавливался, чтобы приготовить
завтрак или даже съесть его в лагере, но они взяли его с собой и
быстро шли вперёд, роняя куски мяса, зёрна маниоки или очищенные
кости. Птицы прилетели, чтобы полакомиться их остатками.
Несомненно, они уже всё съели и просто охотятся за тем, чего
нет. Странно, что не пришёл ни один бродячий волк. Ах, теперь я вижу его нос в чаще! Острый
 Меч и его войско не могут быть далеко впереди, и нам придётся быть
очень осторожными, продвигаясь вперёд.

"Я думаю, вполне вероятно, - сказал Уиллет, - что Тандакора и его группа
скоро присоединятся к нему. Если он намеревается напасть на нас где-нибудь, он захочет
собрать для этого все свои силы ".

"Тандакора присоединится к нему до того, как он разобьет свой следующий лагерь", - сказал Тайога.
в самой позитивной манере. "Большая Медведица рассуждает здраво. Я рассчитываю увидеть след вождя оджибвеев в течение часа.

Они шли медленно, чтобы не попасть в засаду, устроенную врагом, и, не пройдя и двух миль, онеида указал на новую тропу, выходящую из леса и пересекающую тропу Сент-Люка.

— Дагэога знает, кто здесь проходил! — сказал он.

 — Да, — ответил Роберт.  — Легко понять, где ступали великие ноги Тандакоры.  Полагаю, он оставляет более глубокие следы, чем любой другой человек в провинции Нью-Йорк.  Его воины тоже были с ним, когда он присоединился к Сент-Луку. Мы были правы, предполагая, что французский вождь замышляет где-то напасть на нас.

 «Тандакора немного поговорил с Сен-Люком», — сказал Тайога, когда они отошли на сотню ярдов. «Большие мокасины и маленькие мокасины стояли рядом на тропе. Земля была сильно увлажнена».
Прошлой ночью из-за тумана всё было размыто, и это оставляет впечатления. Я думаю, что он дольше разговаривал с оджибве, чем с де Курсель и Жюмонвилем.
 Тандакора — злой человек, но, возможно, Сен-Люк испытывает к нему меньше неприязни, чем к двум белым. Оджибве — всего лишь дикарь из региона Великих озёр, но французы должны знать, что правильный образ жизни — это прямой путь. Ты не забыл,
Дагэога, как Де Курсель с остальными планировали, когда мы были в Квебеке,
убить тебя с помощью этого хулигана Буше!

— Я не забываю об этом, — сказал Роберт. — Я никогда не забуду об этом, как и о том, что Дэйв занял моё место и отправил хулигана туда, где он больше никогда не сможет убивать. Как бы я ни ненавидел Тандакору, я не виню Сент-
Люка за то, что он ненавидит его меньше, чем Де Курсель и Жюмонвиль.

«После разговора они вместе пошли к началу очереди, —
сказал Тайога. — Теперь они ускоряют шаг. Шаг Святого Луки
становится длиннее, а вместе с ним и шаги всех остальных. Сейчас нам
не грозит опасность столкнуться с ними, но мы можем столкнуться с ней
до наступления ночи».

Они не сбавляли скорость, но продолжали путь без передышки.
почти до полудня. Широкая тропа вела прямо, через холмы,
через долины и всегда через густой лес, прорезанный тут и там
чистыми ручьями. Выглянуло солнце, и под деревьями было тепло.
Гросвенор, к такой тяжелой нагрузке такого рода неиспользованный, начали
дышать с трудом. Но Тайога вовремя остановил их у ручья, и все опустились на колени, чтобы напиться.

"Люди Святого Луки тоже устали и хотели пить, Рыжий, — сказал
Онондага. — Все они напились. Ты видишь следы их коленей
и ноги, когда они наклонились над водой. Это хороший ручей. Маниту
наполнил дикую местность такими ручьями, чтобы и люди, и звери могли
ими наслаждаться. Мы отдохнём здесь немного, если Большой Медведь и Чёрная Винтовка
согласны.

— Согласны, — хором ответили двое мужчин.

Они простояли у ручья целый час. Сам Роберт, привыкший к дикой природе, был рад отдыху, и Гросвенор
в полной мере наслаждался им, чувствуя, как его нервы и мышцы
восстанавливаются. Они также продолжили охоту на медведя,
и Гросвенор был рад видеть, как птицы набрасываются на остатки туши.
они упали. У него было довольно доброе чувство к маленьким крылатым
существам.

"Я не хочу думать, что все в лесу - враги", - сказал он
.

Когда они возобновили преследования они нашли еще один новый путь слияния
в главных сил. Это была смешанная группа, красный и белый
характер следов показал, и насчитывала около двадцати человек.

«Ясно, — сказал Тайога, — что, как мы и предполагали, Острый Меч планирует серьёзное наступление. Все отведённые войска по приказу
должны присоединиться к нему. Мы знаем, что Монкальм отступил в
Он двинулся на север после своего сокрушительного удара по форту Уильям-Генри, и мы думаем, что он собирается укрепиться на Шамплейне или между двумя озёрами. Некоторые из наших людей, должно быть, находятся на берегах Андиатарокт, и Шарп-Сворд не хочет, чтобы они слишком много узнали о Монкальме.

— В любом случае, я думаю, что наше собственное предприятие завершится до наступления ночи, —
сказал Уиллет. — Мы должны догнать их к закату, если попытаемся.

«Люди Острого Меча скоро разобьют новый лагерь, — сказал Тайога, —
и оттуда они начнут наступление на любой из наших отрядов, на который
они собираются напасть. Сейчас они идут не так быстро,
и тропа становится очень жаркой. Шаг Острого Меча становится короче,
как, впрочем, и шаги всех остальных. Я думаю, он чувствует, что необходимость спешить отпала, и, скорее всего, он станет двигаться гораздо медленнее.

«И земля начинает спускаться к глубокой долине, — сказал
Уиллет. — Там будет много воды и деревьев, и я думаю, что именно там находится Сент- Люк разобьёт лагерь сегодня ночью.

 — Я тоже так думаю, — сказала Тайога. — И поскольку до сумерек осталось совсем немного,
возможно, они уже разожгли костёр. Давай, Большой Медведь, мы
Поднимемся на холм справа от нас и посмотрим, смогут ли наши глаза
увидеть дым.

Вершина холма находилась примерно в трёхстах футах над ними, но,
достигнув её, они увидели далеко вокруг: слева от них было огромное
сверкающее озеро, а справа — могучая зелёная дикая местность с холмами,
горами и лесами. Прямо перед ними на ослепительно голубом небе виднелась
слабая тёмная линия.

— Дым! — сказал Тайога.

 — Дым Святого Луки, — сказал Уиллет.

 — Тот самый дым лагеря, который мы искали и которого
ждали! — сказал Чёрная Винтовка.

Импульсов Роберта бить сильно, так как они всегда делали, когда он знал, что великие
Французский Шевалье, чтобы быть рядом. Но это чувство скоро прошло, и в
ее место пришли мысли о присутствии противника. Как бы сильно
он ни восхищался Сен-Люком , он был официальным врагом, которого следовало встретить на
поле боя.

"Мы должны заглянуть в их лагерь", - сказал он.

— Так и должно быть, — сказал Уиллет, — и для этого нам придётся подойти гораздо ближе. Сейчас риск слишком велик, но скоро наступит ночь, и тогда мы сможем приблизиться. Тогда мы хорошо их увидим, потому что они разожгут столько костров, сколько захотят, ведь они думают, что им нечего бояться.

Затем все пятеро в молчании стали ждать в густом лесу на вершине холма, и Гросвенор приготовился к своей первой вылазке. Полный
мужества, амбициозный, стремящийся к успеху, он решил проявить себя с
наилучшей стороны. Но это была война, сильно отличавшаяся от той, что велась на открытых полях Европы, к которой его готовили с детства. Нужно было лежать в густом лесу и полагаться на остроту зрения и слуха, а также на невероятную скорость рук. Не так давно он счёл бы своё нынешнее положение невероятным, да и сейчас оно кажется ему невероятным.
Ему потребовалось некоторое усилие, чтобы убедить себя в том, что это правда.

Но рядом с ним были товарищи, которые ему так нравились, Роберт,
Тайога и охотник, которого он знал раньше, а также странная тёмная фигура Чёрного Стрелка, человека, окутанного тайной и внушающего ужас.  Вокруг него была дикая местность, залитая светом надвигающихся сумерек, а перед ним, как он хорошо знал, лежал Сент-Луис и грозные силы французов и индейцев.
Времени и места было достаточно, чтобы испытать душу неопытного юноши,
и всё же Гросвенор не боялся. Его собственный дух и готовность
Риск стал для него щитом. Его товарищей было всего четверо, но Гросвенор чувствовал, что на самом деле их было двадцать. Он не знал, в какой странный мир они его приведут, но был уверен, что у них всё получится.

  Он увидел, как красный край солнца скрылся за западными вершинами, а затем последние сумерки сменились ночью. Над лесом сгустилась тьма,
но вскоре показались луна и звёзды, и небо стало серебристым,
а на его южной стороне снова появился дымовой столб. Но Уиллет,
который на самом деле был лидером маленькой группы, не подавал никаких признаков жизни.
Гросвенор знал, что они ждут, пока большая часть отряда Сент-Льюка
 уснёт, оставив только часовых, прежде чем приблизиться, но ему было трудно сидеть там так долго. Его нервы были на пределе, а мышцы болели, но его дух взял верх над плотью, и он не проронил ни слова, пока далеко за полночь Уиллет не отдал приказ выдвигаться.

— Будьте осторожны, ребята, — сказал он, — и теперь у вас есть шанс, лейтенант, показать, насколько хорошо вы справляетесь с работой, которую выполняли в качестве погонщика. Вон тот дым, который поднимается от нескольких костров, — наш маяк.

Они пробирались сквозь заросли. Гросвенф увидел темно-серую башню
на фоне неба, которая становилась все больше и больше, и, наконец, яркое зарево
, исходившее от лагерных костров, поднялось над горизонтом.

"На краю последнего холма", - прошептал Виллет", и я думаю, что мы можем
видеть их".

Продвигаясь вперед, они удвоили осторожность, а затем, просунув свои
головы сквозь кусты, посмотрели вниз, на небольшую долину, в которой
был разбит лагерь Сен-Люка. Люк.

Горело несколько костров, и Роберт отчетливо видел французского вождя
перед одним из них стоял не в зеленой форме, а в своем
великолепный офицерский мундир белого цвета с серебром. Галантный и романтичный.
Его фигура, очерченная пламенем, выглядела молодой, гибкой и сильной.
Сердце юноши снова забилось, и его неудержимо потянуло
к Сен-Люку. Что было причиной этого чувства и почему
Шевалье не раз и с большим риском проявлял себя как
его друг?

Не так много людей в лагере, как они ожидали, еще не легли спать.
Тандакора, мрачный и огромный, обглодал большую кость
оленя, а затем, бросив кость в огонь, подошёл к Святому Луку.
Роберт видел, как они разговаривали и вскоре де Курсель и Jumonville
тоже пришли. Четыре немного поговорили и сейчас, и тогда
Шевалье указал на юг.

"Именно туда они намерены нанести свой удар", - прошептал Тайога.

"Вне всякого сомнения, парень", - прошептал охотник в ответ, "но мы можем быть в состоянии
предупредить их".

Дикая сцена, подобной которой он никогда прежде не видел,
произвела на Гросвенора странное впечатление. Он тоже почувствовал, даже на расстоянии, силу личности Сент-Люка, а Тандакора, возвышавшийся в свете костра, казался каким-то чудовищем из прошлого.
изначальный мир. Спящие воины были разбросаны перед
кострами, а на опушке леса ходили часовые. Это
был бдительным и грозным лагерь, и молодой англичанин чувствовал, что
он и его товарищи паслись на краю опасности.

Курсель и Jumonville в настоящее время осталось ул. Люк и пошли к
другому костру, где они легли и заснули, накрывшись своими военными
плащами. Затем появился невысокий смуглый канадец Дюбуа,
и Сен- Люк заговорил с ним тоже. Дюбуа почтительно поклонился и принёс
одеяло, которое он расстелил перед камином. Сен-Люк лег на него, и
он тоже вскоре заснул.

"Пора идти", - прошептал Виллет", но мне было бы спокойнее
если Tandakora тоже пошел спать. Что дикарь, вероятно отправить
скауты".

"Тандакора не собирается спать этой ночью", - сказал Тайога. «Он подозревает, что мы где-то рядом, и это его беспокоит. Если бы он не волновался, то отдохнул бы, как всегда делает вождь, когда представляется такая возможность. Но он бросил в огонь вторую кость и ходит вокруг, поглядывая то на спящих, то на
в лесу. Я думаю, что он скоро пошлёт двух или трёх гонцов на
юг. Смотрите, он сейчас говорит с ними, и двое уже уходят.

Двое индейцев вышли из лагеря и бесшумно скрылись в лесу. Затем
Тандакора перестал беспокойно расхаживать и лёг на землю. Его
лицо было в тени, но казалось, что он спит.

Четверо на холме скрылись так же осторожно, как и появились,
и договорились, что обогнут лагерь Святого Луки и будут всю ночь идти на юг. Уиллет беспокоился о двух воинах, которых послал Тандакора, и чувствовал, что они могут
возможно, они встретят их по пути. Он повёл свою маленькую группу сначала
к озеру, а затем на юг, будучи совершенно уверенным, что до полудня следующего дня они доберутся до какого-нибудь британского или американского отряда. Всё указывало на такую близость, и они договорились, что найдут своих друзей на берегу озера. Маловероятно, что колонисты или регулярные войска покинут открытую воду и углубятся в лес, где так много опасностей.

Они были освежены сном и обильной едой, и у них все было хорошо
время. Они шли гуськом, Уиллет впереди, Тайога позади, а Гросвенор перед ним. Амбиции молодого англичанина, подогретые успехом, росли как на дрожжах, и он был полон решимости, что эта ночная тропа, по которой он идёт, должна быть хорошей, по крайней мере, для него. Роберт шёл впереди него и старался ступать точно в след молодому Ленноксу, зная, что так он не сломает ни одной ветки и не издаст лишнего шума. Испытание было суровым,
но он справился. Вскоре у него снова перехватило дыхание.
Тем не менее он обрадовался, когда Уиллет остановился и спросил Тайогу, не слышит ли тот
каких-нибудь необычных звуков в лесу. Прежде чем ответить, онондага
лёг и приложил ухо к земле.

"Я слышу звук, который издаёт не дерево и не животное,"
ответил он. "Это шаги людей, и я думаю, что это те двое воинов, которых Тандакора
отправил из лагеря."

— И если ты слышишь, как они идут, значит, они совсем близко. Это точно.

 — Это правда, Великий Медведь. Этих двух воинов послали на юг, чтобы они
выследили наши войска, которые Сент-Люк собирается атаковать, и, возможно,
они нападут на наш след, хотя и не ищут его.
Сейчас достаточно светло, чтобы показать наши следы хорошим трейлерам.

"Да, Тайога, ты говоришь правду. Ложитесь, ребята, мы не должны показываться
сами. Возможно, они пройдут мимо и не заметят нашего присутствия здесь.
"

"Это в руках Маниту", - серьезно сказал Онондага. «Они
по-прежнему идут на юг ровным шагом, что говорит о том, что они ничего не
видели. Я слышу их шаги, едва различимые, но безошибочные. Теперь они
прямо за нами, и
Их путь лежит туда же, куда и наш. Ах, шаги затихли! Они остановились. Они увидели наш след, Великий Медведь. Маниту издал свой указ против нас, и кто мы такие, чтобы жаловаться? Он так много сделал для нас, что теперь он подвергнет нас испытанию и посмотрит, достойны ли мы его благосклонности. Нам придётся сражаться с посланниками.

«Нам, пятерым, должно быть достаточно легко одолеть двух воинов», —
сказал Роберт.

 «Мы, конечно, можем одолеть двоих, — сказал Тайога, — но они попытаются задержать нас, пока не позовут на помощь. Вскоре вы услышите крик ночной птицы, без сомнения, совы».

— Они снова начали двигаться? — спросил Роберт.

"Я не слышу ни звука. Возможно, они шевелятся, но ползут так осторожно, что совсем не шумят. Их цель — сделать своё положение неопределённым, и тогда мы пойдём дальше, подвергаясь большой опасности от их пуль. Нам лучше пока оставаться на месте.

Остальные сразу же сочли слова Тайоги мудрыми. Было
невозможно определить, где сейчас находятся эти двое воинов, и, если бы они
решили продолжить путь, их фигуры сразу же выдала бы
ослепительный лунный свет. Поэтому они распластались на земле.
в тени кустов и терпеливо ждали. Время, казалось, тянулось
Гросвенор быть вечно, но он в восторге от веры в ближайшие
боевой. Он все еще чувствовал, что он был в лучшей компании по
лес и в полночь бой, и он не боялся этого вопроса.

Уиллет надеялся, что небо потемнеет, но этого не произошло
. Настойчивая луна и множество звёзд продолжали сиять,
заливая лес светом, и он знал, что если кто-то из них
поднимется, то его тут же пристрелят. Наконец наступил рассвет.
крик ночной птицы, записки совы, как Tayoga предсказывал,
поднимаясь из точки справа и несколько позади них, но тоже
далеко для выстрела. Это была необычная нота, дикая, безлюдная и
полная угрозы.

"Возможно, в этом направлении был еще один отряд воинов",
прошептал Тайога, "возможно, группа охотников, которые еще не вернулись"
в Сен-Люк, и он зовет их".

— «В этом нет ни капли сомнения», — сказал Чёрная Винтовка. — «Ты слышишь ответ,
Тайога?»

 — «Теперь я слышу его, хотя и очень слабо. Он с юга, и
«Воины скоро будут здесь. У нас будет отряд, с которым можно сражаться».

«Тогда нам лучше повернуть на запад, — сказал Уиллет. — Пойдёмте, ребята,
нам придётся ползти».

Они очень медленно пробирались на четвереньках прочь от озера,
Уиллет шёл впереди, а Тайога — позади. Это была тяжёлая и мучительная работа для Гросвенора, но ему снова удалось продвинуться вперёд бесшумно, и он уже начал думать, что они ускользнут от бдительных разведчиков дикарей, когда свистящий шёпот Уиллета предупредил их, чтобы они снова легли. Его команда прозвучала как раз вовремя, потому что в лесу грохнул выстрел.
Кусты впереди них зашуршали, и Гросвенор отчётливо услышал, как пуля просвистела над их головами. Уиллет вскинул винтовку к плечу, но быстро опустил её. Индеец, который стрелял, исчез, и лишь лёгкий дымок, поднимавшийся над кустами, указывал, где он был.
  Затем все пятеро поползли вправо и забрались в небольшую ложбинку, окружённую кустами, где они лежали, прижавшись к земле.

«Наш курс привёл нас почти прямо на пути этого парня, —
сказал Уиллет, — и, конечно, он нас увидел. Жаль, что я не смог выстрелить в него».

— Не волнуйся, Большой Медведь, — сказал Тайога. — Ты найдёшь применение своим пулям. Орда пришла. Прислушайся к боевому кличу!

 Долгий пронзительный крик, полный угрозы и зловещий в своей последней ноте, разнёсся по лесу. Гросвенор, несмотря на свою храбрость и уверенность в товарищах, вздрогнул. Он много раз слышал этот крик, когда армия Брэддока была уничтожена в глухом лесу невидимым врагом. Он никогда не мог забыть его значение. Но он крепко сжал винтовку и попытался разглядеть врага, который, как он знал, был
приближаясь. Четверо его товарищей лежали молча, но дуло каждого
оружия было направлено вперёд.

"Нам повезло, что мы нашли эту маленькую ложбинку," — сказал Уиллет. "Она
даст нам укрытие на какое-то время."

"И оно нам понадобится," — сказал Чёрная Винтовка. — Они, конечно, знают, где мы, но не торопятся нападать.

— Не высовывайтесь, ребята, — сказал Уиллет. — Не слишком-то рвитесь посмотреть.
Если они слишком далеко, чтобы мы могли в них стрелять, то и они слишком далеко, чтобы мы могли в них попасть.

Прошло пять минут, и слева от них в зарослях что-то сверкнуло.
Уиллет нажал на спусковой крючок при вспышке, и в ответ раздался предсмертный крик.

— Один готов, — спокойно сказал Чёрная Винтовка, — и они взбешены до предела. Слышите, как они кричат!

Яростный боевой клич эхом разнёсся по лесу, и пули разлетелись по камням вокруг них. Пятеро ничего не ответили, но битва в лесу уже началась.




Глава VIII

Строители лодок


Роберт и Гросвенор лежали бок о бок, приподнявшись на локтях, с винтовками, направленными вперёд, и смотрели на север. Они ничего не видели, кроме тёмного контура леса и небольшого облачка дыма там, где только что был индеец.
выстрелил. В самой глуши было абсолютно тихо, но живое воображение Роберта, как обычно, населило её множеством людей. Хотя его взгляд не улавливал ни одной человеческой фигуры, он представлял их повсюду, терпеливо ожидающих возможности напасть на его товарищей и на него самого. Он, как никто другой из этой пятёрки, осознавал всю степень опасности. Его
необыкновенная фантазия рисовала ему всевозможные варианты, и поэтому его
мужество было тем сильнее, что он мог встретить их лицом к лицу со
спокойным разумом.

 Вспышка в чаще, и пуля ударилась о камень рядом с Робертом,
скользнула в сторону и зарылась в дерево позади них. Он слегка вздрогнул
. Фэнси представил, что пуля не прошла мимо, а попала в него.
Затем он взял себя в руки и был готов, как Уиллет или Черная Винтовка
ко всему, что могло произойти.

"Я думаю, что выстрел был произведен снайпером, который прокрался вперед
впереди остальных", - прошептал охотник. — Он лежит за тем низким кустом на западе.

 — Я согласен с тобой, — сказал Чёрная Винтовка. — Как только он перезарядит винтовку, он выстрелит ещё раз в то место, где, по его мнению, мы лежим, и это будет его последний выстрел.

Роберт услышал тихие слова и снова слегка вздрогнул. Он так и не смог
привыкнуть к отнятию человеческой жизни, даже в крайней необходимости.
Он знал, что Уиллет сказал правду, и что красный
снайпер сделает еще только один выстрел. Вскоре у него было доказательство.
Вторая вспышка произошла в той же точке. Снова пуля взглянул среди
скалами, но, прежде чем доклад винтовка умер, другой ответил.
Это был охотник, и он попал в цель. Из кустов донёсся крик, за которым последовал яростный гневный вопль тех, кто был дальше, и
Затем над дикой местностью снова воцарилась зловещая тишина.

"Индеец ушёл!" — благоговейно прошептал Гросвенор Роберту.

"Да, Дэйв выстрелил на вспышку, а он никогда не промахивается. Крик это подтвердил.
Но это только подстегнёт воинов, чтобы они схватили нас."

Тишина длилась около четверти часа, а затем по ним открыли огонь.
с трех сторон по ним открыли огонь, пули просвистели над их головами,
или брызнули на камни.

"Ложитесь, хлопцы", - приказал Виллет. "Это случайно ведет, и если мы
держать близко к земле так все мимо нас. Воины редко
хорошие стрелки".

Но одна из пуль, отскочив от камня, задела Чёрного Стрелка в
плечо. Однако рана была совсем неглубокой, и единственное, что она
сделала, — это заставила его ещё сильнее захотеть добраться до врага. Через
несколько минут ему представился шанс: он заметил смутную, но неосторожную
фигуру среди деревьев и, как молния, выстрелил в неё. Не было
ни крика, ни стона, но он увидел, как тёмная фигура упала и больше не поднялась, и
свирепая душа Чёрной Винтовки была удовлетворена.

После очередной паузы раздались беспорядочные выстрелы, и пуля задела его.
на тыльной стороне ладони Гросвенфа выступила пара капель крови. Несколько мгновений было больно.
но, в целом, он гордился этой небольшой раной.
Это было знаком чести, и сделал ему по-настоящему членом этой великой
лесной оркестр. Он также стимулирует его усердие, и он стал с нетерпением ждет
его собственный выстрел. Он внимательно наблюдал и, когда воины снова выстрелили,
послал свою пулю в сторону вспышки, как это сделали Уиллет и Чёрная Винтовка. Он не знал, попал ли он во что-нибудь, но надеялся. Тайога,
который выстрелил первым, вскоре сбил с ног воина, и
Роберт ранил ещё одного. Но Уиллет и Чёрная Винтовка переговаривались
шёпотом и были встревожены.

"Они не будут пытаться напасть на нас, пока мы остаёмся среди скал," — сказал
охотник. "Теперь они знают, что мы метко стреляем, но они будут держать нас
здесь до рассвета, когда подойдут их основные силы, и тогда с нами будет
покончено."

"Теперь, кажется, совершенно ясно, что таков их план", - сказал разведчик. "и
между нами, Дэйв, мы должны как-то убраться отсюда.
Луна поблекла немного, и это нам мало поможет. Что вы
думаю, Tayoga?"

«Мы выбрались из других ловушек не для того, чтобы остаться здесь, — ответил
Онондага. — Мы должны рискнуть и уйти».

«Возможно, через полчаса. Когда плывущие там облака скроют луну».

Роберт отчётливо расслышал их и взглянул на луну, которая постепенно
бледнела, а тени в лесу сгущались. И все же было очевидно, что совсем темно не станет, и те
полчаса, о которых говорил Уиллет, вероятно, будут пределом
увеличения.

"Ты слышишь, как они движутся в кустах, Тайога?" - спросил Уиллет.

Онондага приложил ухо к земле.

"Только свет, звук, на север доходит до меня", - ответил он.
"Есть воины, кажется, быть в движении. Очень может быть, что они есть
получил больше помощи. Я думаю, Большая Медведица, что время для нас уходить,
если мы вообще уйдем, приближается быстро ".

Через несколько минут Уиллет решил, что будет не темнее, чем сейчас, и, выбрав южное направление, пополз со скал. Остальные последовали за ним, Тайога, как обычно, замыкал колонну. Они молча прошли сотню ярдов, а затем по тихому сигналу охотника опустились на землю, почти распластавшись, каждый на своем месте.
прислушиваясь к звукам, доносившимся от осаждавших. Только Тайога мог слышать
слабые звуки справа и слева.

"Они ещё не знают, что мы покинули скалы, — прошептал он, — и
они всё ещё наблюдают за той точкой. Маниту может провести нас в безопасности
между ними."

Они уже собирались продолжить мучительное ползание, когда справа от них
сверкнули полдюжины ружей, и они снова пригнулись. Но пули летели не в их сторону, а рикошетили от скал,
которые они только что покинули. Тайга тихо рассмеялся.

 «Они думают, что мы все еще там, — прошептал он, — и посылают гораздо больше
— Свинцовые пули не причинят вреда камню. Чем больше, тем лучше для нас.

 — Я искренне рад, что камни принимают на себя то, что предназначено для нас, — сказал
 Гросвенор, испытывая огромное облегчение. — Как ты думаешь, Тайога, сколько времени пройдёт, прежде чем я снова смогу встать и ходить как человек?

 — Никто не может ответить на этот вопрос, — ответил онондага. — Но помни, Рыжий, что ты отлично тренируешься в искусстве бесшумно идти по тропе тёмной ночью. Это то, чему должен научиться каждый лесной бегун.

 В сумерках Гросвенор не заметил, как сверкнули глаза Тайоги.
но, собравшись с духом и решимостью, он снова приступил к своей задаче. У него болели локти и колени, и ему было трудно ползти с винтовкой в руках, но его амбиции были так же высоки, как и прежде, и он не жаловался. Справа, где расположилась одна из групп индейцев, раздался одинокий крик совы, и ему тут же ответил похожий звук слева, где пряталась другая группа.

«Я думаю, они начинают подозревать, что мы могли ускользнуть, —
сказал Уиллет, — и они говорят об этом друг с другом. Теперь они
подкрадитесь к скалам, чтобы посмотреть, но это займет время, которое мы можем использовать с пользой
. Давайте, ребята, мы пойдем так быстро, как только сможем.

Обогнув небольшой холм, Уиллет поднялся на ноги, и остальные,
с огромным облегчением, сделали то же самое. Суставы Роберта и Гросвенор
были молодыми и эластичными, и скованность быстро прошла, но
для одной ночи обоим было достаточно ползания. Все постояли, прислушиваясь, минуту или две. Они больше не слышали выстрелов у скал, но две совы снова начали перекликаться.

 

 — Ты их понимаешь, Тайога? — спросил Уиллет.«Они говорят на языке гуронов, — ответил онондага, как всегда, точно, — то есть их сигналы такие же, как у гуронов. Они спрашивают друг друга, что случилось у скал, и никто не может сказать. На их лицах сомнение, нетерпение и беспокойство. Они говорят друг другу: «Те, кого мы считали пойманными в ловушку, возможно, вырвались из неё». Потребуется время, чтобы понять, в чём дело, и много усилий, если они
всё ещё в ловушке, потому что они хорошо владеют своими ружьями. Мы
сильно их раздражаем, Великий Медведь.

Большой охотник усмехнулся.

"Я не возражаю против этого", - сказал он. "Их заботы - это не мои заботы. Ах,
вот они опять! Что они говорят сейчас, Тайога?"

"Их тон становится все более тревожным. Вы можете сказать, что они чувствуют по
выражение сова. Их страх, что мы могли ускользнуть из ловушки, растёт, но они не могут знать наверняка, пока не пойдут и не посмотрят, а тогда они могут наткнуться на дула наших винтовок. Это сложная задача, которую мы им задали, Большой Медведь.

 «Мы оставим это на их усмотрение, ребята. Теперь, когда мы на ногах, мы пойдём быстро».

Они шли очень быстро, но остановились, когда снова услышали
слабые крики сов, теперь почти затерянные вдали. Тайога
перевел их.

"Это крики гнева", - сказал он. "Они обнаружили, что нас нет
в скалах, и теперь они будут искать наш след, который
будет трудно найти в темноте ночи".

— И нам нужно как можно быстрее двигаться на юг.

 — Так и было бы, Великий Медведь, но с юга идут другие,
и мы попадём прямо к ним в руки.

 — Что ты имеешь в виду, Тайога?

"Несколько человек приближаются, и я думаю, что это воины".

"Тогда мы просто выскользнули из одной ловушки, чтобы попасть в другую".

"Это возможно, Большая Медведица. Возможно также, что те, кто приходит,
друзья. Позвольте мне приложить ухо к земле, которая является носителем
звука. Мне ясно, что те, кто идет к нам, - воины.
Белые люди не поступили бы так легкомысленно. Я не думаю, Великий Медведь,
что какие-либо силы индейцев, союзных французам, будут двигаться с юга, и, скорее всего, это будут друзья.

Он издал птичий крик, прекрасную, чистую ноту, и ему тут же
ответили такой же чистой и прекрасной нотой.

"Они друзья!" — радостно сказал Тайога. "Это Ганеагаоно!"

"Ганеагаоно?" — воскликнул Гросвенор.

"Могавки," — объяснил Роберт. "Хранители Восточных ворот. Ведущие воины Шести Наций и наши друзья. Нам, по правде говоря, повезло.

Десять смуглых фигур вышли им навстречу, и Роберт с огромной радостью узнал в предводителе свирепого молодого вождя могавков Дагановеду, который однажды уже приходил им на помощь в трудную минуту. Но это был Тайога
кто первым поприветствовал его.

"Дагановеда, из клана Черепахи, из народа Ганеагаоно,
из великой Лиги Ходонозауни, мы очень рады тебя видеть," — сказал он.

«Тайога, из клана Медведя, из племени Онондага, из великого союза Ходонозауни, ты мой брат, и мы рады встрече», — ответил вождь.

Они поприветствовали друг друга, а затем Даганоуэда поздоровался с остальными, все из которых были ему знакомы, кроме Гросвенора, но которого представили должным образом в церемониальном стиле, любимом ирокезами.

- Нас преследуют люди Тандакоры, - сказал Уиллет. - Они недалеко.
сейчас они далеко. Мы не хотим сражаться с ними, потому что мы поспешили бы вниз
с предупреждением.

Черные глаза свирепого могавка вспыхнули.

"Даст ли нам Великий Медведь свою битву?" спросил он.

Он попросил об этом, как об одолжении.

"Мы ОБЫЧНО боремся с нашими собственными ссоры путем", - ответила Виллет", но как
Я сказал, долг зовет нас отсюда в спешке. Тогда, раз ты этого хочешь,
Дагановеда, мы передаем битву тебе. Но достаточно ли у тебя людей?

- Десяти ирокезов достаточно, чтобы встретить любую бродячую банду наших врагов, которая
— Может, и в лесу, — гордо ответил молодой вождь. — Пусть Великий
Медведь и его друзья идут с миром. Эта битва — наша.

Несмотря на сумерки, Роберт увидел, как блестят глаза Дагановеды. Он прекрасно
понимал свирепую натуру молодого вождя могавков, который не упустил бы такую прекрасную возможность для битвы.

 — Тогда прощай, Дагановеда, — сказал Уиллет. «Ты был другом в нужный момент».

Он снова повел их на юг, и они увидели, как вождь и его воины,
проходя мимо, растворились в сумерках. Вскоре они
услышав выстрелы позади себя, они поняли, что могавки вступили в бой
с гуронами и их друзьями. Они мчались еще долго
а когда остановились, то оказались недалеко от берега озера,
вода смутно просвечивала сквозь деревья.

"Я думаю, теперь мы можем некоторое время быть спокойны", - сказал Уиллет. — Я уверен, что ни один из этих воинов не смог бы пройти мимо могавков, и маловероятно, что враг находится в нескольких милях от нас. Ты что-нибудь слышишь, Тайога?

 — Ничего, — ответил онондага. — Тододахо на своей звезде говорит мне, что эта часть леса принадлежит нам.

— В таком случае мы пробудем здесь долго. Ребята, можете расстелить свои одеяла и устроиться поудобнее.

 Одеяло Гросвенора не отняли у него, когда он был пленником, и оно по-прежнему висело у него на спине. Они с Робертом обрадовались отдыху и быстро завернулись в одеяла, чтобы устроиться поудобнее. Невольно
они заснули, но вскоре после рассвета их разбудили.

«Смотрите!» — сказал Уиллет, указывая на юг.

По чистому голубому небу тянулся тонкий шлейф голубого дыма.

— Что бы это ни было, — сказал охотник, — именно против этого выступает Сен-Люк, но, несмотря на все риски, которым мы подвергаемся, мы будем там вовремя, чтобы предупредить их.

Роберт с большим интересом посмотрел на дым, который виднелся вдалеке, но, казалось, поднимался с берега озера, и он подумал, что это, должно быть, британский или американский пост. Это было в самый уязвимый и
опасный момент, но его сердце затрепетало от слов Уиллета. Да, несмотря на все опасности, которые вставали у них на пути, они
смогут вовремя передать сообщение.

"Мы будем там через полчаса, и мы будем знать, что происходит вперед"
сказала Виллет.

"Мы будем знать, что будет потом", - сказал Гросвенор уверенно. "Наш чудесный
Наш друг-индеец скажет нам, когда мы пройдем половину пути.

Тайога улыбнулся, но ничего не сказал, и они снова тронулись в путь. Уиллет, как обычно, шёл впереди, а Онондага замыкал колонну. Столб дыма сгустился и потемнел, и Роберту с Гросвенором он показался очень дружелюбным и манящим. Казалось, что он поднимается с небольшого выступа земли, вдающегося в озеро, но они ещё не могли разглядеть его основание из-за
к возвышающемуся впереди холму. Как раз перед тем, как они достигли вершины холма,
Тайога сказал:

"Подожди немного, Великий Медведь. Кажется, я слышу звук оттуда,
откуда поднимается дым, и, возможно, мы сможем понять, что это значит."

Они сразу же остановились, и онеида приложил ухо к земле.

"Теперь я отчётливо слышу звуки," — сказал он. — Они нечасто встречаются на этих берегах.

 — Что это такое? — нетерпеливо спросил Роберт.

 — Они сделаны из дерева, в которое вбиты топоры.  Много людей рубят деревья.

 — Они строят форт и торопятся, иначе бы не стали.
не стали бы рубить деревья так рано утром.

 «Ваши рассуждения о спешке верны, Дагэога. Белый человек не пойдёт в лес с топором на рассвете, если только не будет крайней необходимости, но они строят не форт. Вперемешку с ударами топоров я слышу ещё один звук. Это жужжание и гудение. В этих лесах его слышно гораздо реже, чем стук топора. Ах!
Сначала я сомневался, но теперь я знаю! Это звук, который издаёт большая пила, когда она врезается в дерево.

«Пильная мельница, Тайога!»

«Да, Дагёга, это она и есть, а теперь разум подскажет нам, почему она так называется».
— Вот они. Бревна, которые рубят топорами, распиливают на лесопилке. Если бы из этих брёвен строили форт, то не понадобилась бы пила. Всё сделал бы топор. Бревна превращают в доски и плахи.

 — Это говорит о том, что они используются для какой-то цели, требующей более тщательной обработки, чем просто строительство форта.

 — Теперь Дагэога хорошо соображает. Мы с Большим Медведем были
на месте, где стоит новая лесопилка.

«И древесина там отличная, — перебил Уиллет.

 — Такая, какую используют белые люди, когда строят длинные лодки для
путешествуя по озёрам, на лодках, которые вместят много людей и припасы. Мы знаем, что огромная армия в красных мундирах продвигается вперёд. Она
рассчитывает подойти к Джорджу, а затем, вероятно, к Шамплену, чтобы встретиться с
Монкальмом и вторгнуться в Канаду. Для этого армии понадобятся сотни лодок, и их нужно построить.

"И они строят некоторые из них прямо здесь, на этом месте, перед
нами!" - воскликнул Роберт.

Тайога улыбнулся.

"Это так", - четко сказал он. "В этом не может быть никаких сомнений. Лесопилка
Не могла быть здесь ни с какой другой целью. Но если бы мы не пришли
до наступления ночи он будет уничтожен или захвачен Сен-Люком.

"Вперед, ребята, и мы скоро будем среди них", - сказал Уиллет.

С вершины холма они смотрели вниз на картину Великой
активность. Солнце едва поднялось, но больше, чем пятьдесят мужчин были в
работа на лес с топорами, и, у самой кромки воды,
лесопильный завод был в активной эксплуатации. Вдоль берега, где трудилось ещё больше людей, стояли готовые лодки и те, что находились в процессе постройки.
Солдаты в форме с винтовками на плече расхаживали вокруг.

Это было приятное зрелище, радующее глаз Роберта и
Гросвенор. Здесь было много людей их расы, и они были заняты
делом, что говорило о большой активности на войне. После стольких опасностей
в лесу они были рады снова оказаться на открытом пространстве и среди
своих.

"Смотри, Роберт," сказал Уиллет, "разве ты их не знаешь?"

"Кого не знаю?" спросил юный Леннокс.

"Офицеров этого лагеря. Ребята в храбрых мундирах. Если мои глаза меня не подводят, а они меня не подводят, то этот прекрасный высокий молодой человек, стоящий у кромки воды, — наш друг из Филадельфии, капитан Колден.

«Без сомнения, это он, Дэйв, и я очень рад его видеть».
Уилтон, воинствующий квакер, тоже здесь, и Карсон тоже. По правде говоря, это воссоединение!

 Уиллет приложил руки ко рту, как труба, и издал долгий пронзительный крик. Затем все пятеро двинулись вперёд и вошли в лагерь своих друзей, где их встретили с удивлением, но тепло, и Гросвенор тоже почувствовал себя как дома.

— Вы что, свалились с неба? — спросил Колден.

 — Вряд ли, — ответил Роберт, смеясь от удовольствия, — но нас
выстрелом из леса выбросило сюда, и мы очень рады оказаться здесь. Мы
Я также должен сообщить вам, что нас преследует большой отряд французов и
индейцев во главе с самим Сен-Люком, и что он будет у вас ещё до наступления ночи.

«А мне, который с детства приучен не сражаться, придётся снова сражаться», —
сказал Уилтон.

«Я знаю, что никто не сделает это лучше», — сказал Роберт.

— Но мы накормим вас завтраком, — сказал Колден, — и пока вы будете есть, я перестрою лагерь для обороны. Мы здесь строим лодки, чтобы армия могла использовать их для наступления на Монкальма, и мы не знали, что противник находится к югу от Краун-Пойнт.

Там было несколько навесов, и в одном из них им подали самый обильный завтрак
, включая кофе и белый хлеб, ничего из этого
они давно не видели, и это было очень кстати. Пока они
ели, они наблюдали, как молодые офицеры из Пенсильвании умело и быстро расставляют свои силы
.

"Они многому научились с тех пор, как мы были с ними в то время в форте
Убежище", - сказал Роберт.

«Им пришлось учиться, — сказал Уиллет. — Леса в наше время — суровый учитель, но они умные и хорошие мальчики. Никто не смог бы научиться быстрее».

«Хоть Красное Пальто и научился быть разведчиком и знать тропы, —
сказал Тайога, — но он рад снова оказаться среди белых людей и
поесть хорошей еды».

«Нет, я не рад», — решительно сказал Гросвенор. «Вчера вечером я был полон решимости стать отличным
следопытом, и она никуда не делась, но я достаточно долго
ползал и крался, и если нам снова придётся сражаться, я думаю,
что смогу сражаться лучше, стоя на ногах».

«Нам придётся сражаться снова. Будь в этом уверен», — решительно
сказал Тайога.

Когда они закончили завтракать, к ним подошёл Колден, и Роберт сказал:
в подробностях и с большой живостью, всё, что они видели. Лицо молодого
капитана из Филадельфии стало очень серьёзным.

"Это вы предупредили нас перед Форт-Реджем, — сказал он, — и теперь вы
пришли снова. Тогда вы помогли нам добиться успеха, и теперь вы поможете нам.
Даже если ваше появление принесёт новости об опасности, я сочту это добрым предзнаменованием."

«Мы будем горды снова встать в строй вместе с вами», — сказал Роберт,
хотя он чувствовал, что под командованием Сен-Люка атака французов и индейцев будет
неизбежной. У Колдена в распоряжении было от ста пятидесяти до двухсот человек,
из которых пятьдесят были солдатами. Но все остальные, корабельные плотники и остальные, тоже были умелыми бойцами. Они, безусловно, могли оказать мощное сопротивление даже дерзкому и умелому французскому шевалье, а поскольку у них было несколько готовых лодок, озеро тоже было для них открыто на случай отступления. К счастью, у Сен-Люка не было пушек. Отважный капитан Колден считал их положение далеко не отчаянным. Была надежда, что Даганоуэда и его могавки
придут, и не только те, кто был с ним в ночной битве, но и
и другие тоже. Ирокезы, любящие сражения, не отступили бы от такого.
такое, которое сейчас угрожало.

Уиллет поднялся со своего завтрака и осмотрел позицию. Здесь не было
настоящих зданий, только сараи, самый большой из которых прикрывал лесопилку, а
остальные использовались для защиты инструментов и людей, когда они
спали, от непогоды. Все деревья на расстоянии за
винтовки были вырезаны для лесоматериалами, повезло тем, как враждебные
Индейцы теперь не могли использовать их для засады. Сильные руки складывали поваленные деревья в длинную линию брустверов, и это место
Это уже начинало походить на укреплённую позицию. Глаза Уиллета блеснули.

"Хотя Сен-Люк победил нас, когда мы были с Роджерсом, — сказал он, — я
думаю, что мы удержим его здесь. У нас есть определённые преимущества, которые нам очень помогут."

"Спасибо вам и вашим товарищам за то, что вы так вовремя предупредили нас, —
повторил Колден. «Признаюсь, я не подозревал, что враг находится ближе, чем Шамплейн, и ни мы, ни наше начальство в Олбани не опасались нападения здесь».

«Оно обязательно произойдёт», — сказал Уиллет.

Гросвенор, отдохнувший и набравшийся сил, принимал активное участие в разговоре.
в процессе подготовки. Он тщательно разгладил и почистил свою форму и, несмотря на все трудности, через которые ему пришлось пройти, снова выглядел опрятно и подтянуто. Он вернулся к своему воплощению в качестве подтянутого молодого британского офицера. Легко приспосабливающийся и симпатизирующий американцам, к тому же имеющий некоторый опыт службы на границе, он сразу же подружился с Колденом, Уилтоном, Карсоном и остальными и, по правде говоря, стал одним из них. Уилтон нашёл ему пояс
и маленький меч, который он пристегнул к поясу в качестве знака отличия
Это придало ему определённую моральную силу и сделало его по-настоящему счастливым в то утро.

Чёрная Винтовка, наевшись, тихо прокралась в лес, чтобы выследить врага.  Роберт, гибкий, живой, с всегда живым воображением, был с Тайогой, помогал ему с земляными валами и в то же время следил за лесом.  Позади него простиралось озеро, огромное, спокойное и прекрасное, но теперь он редко на него смотрел. Он не
ожидал, что опасность будет подстерегать его с этой стороны. Она пришла бы через лес.

 Пологий склон, с обеих сторон окружённый высокими скалами, и только
шириной в несколько сотен ярдов она вела к тому месту, где стояла лесопилка.
К Сен-Люку нужно было приближаться по склону. Обрывы были невозможны, и,
чем дольше он смотрел на них, тем больше Роберту нравилось это место.
Смелых мужчин, таких как Голден пришлось бы удерживать ее против гораздо большего
силу. Пусть Ул. Люк пришел, он нашел бы смелый и готов обороны.

«Дагеога думает, что мы сможем удержать лесопилку даже против Острого Меча», —
сказал Тайога.

"Откуда ты знаешь, что я так думаю?"

"Потому что это написано на лице Дагеоги. Когда Дагеога
влюблён, а это почти всегда так, его глаза говорят, и они говорят о
Очень ясно, о чём он думает. Его глаза говорят, что склон узкий;
 Сент-Люк может подойти только с этой стороны; у нас здесь более ста пятидесяти
хороших винтовок; и перед лицом свинцового шквала, который мы можем
направить на него, он не сможет нас атаковать. Вот что говорят глаза и лицо
Дагаэоги.

 «Ты прав, Тайога, вот что думает мой мозг, хотя я и не знал, что это
написано у меня на лице». Но тебе тем легче это
прочитать, потому что ты, вероятно, думаешь о том же, о чём и я.

 — Да, Дагэога. Поскольку Святой Лука не может удивить, он
Перед ним стоит великая задача, и он будет упорствовать в её выполнении, потому что
хочет уничтожить и наши силы, и наши лодки.

Но утро прошло без каких-либо демонстраций со стороны леса.
Многие из тех, кто строил лодки, начали думать, что это была ложная тревога, и
роптали из-за непрерывной и тяжёлой работы на насыпях, но
Колден, зная, что Уиллету и его друзьям можно безоговорочно доверять,
приказал им продолжать работу. Охотник также изучил вопрос о запасах продовольствия и обнаружил, что их достаточно. Они привезли с собой много еды из Олбани, а в лесу было ещё больше.
В этом не было повода для беспокойства, поскольку осада не могла затянуться надолго. Наступил полдень, а признаков присутствия врага не было. Уиллет начал думать, что атака будет отложена до ночи, поскольку Сен-Люк, несомненно, уже понял, что не сможет захватить крепость врасплох. Но больше всего он полагался на Чёрного Стрелка, который ещё не вернулся из леса. Темный разведчик вернулся ближе к середине дня и сказал Колдену и Уиллету, что не видел Дагановеду и его могавков, хотя в лесу были следы.
лес, в котором они разбили гуронов прошлой ночью. Но Сен-Люк
Был совсем рядом, не более чем в миле, где он разбил лагерь
. Прибыли новые французы и канадцы, и теперь он возглавлял отряд из
по меньшей мере пятисот человек, подавляющее большинство из которых были воинами.
Он думал, что атака будет предпринята после наступления темноты, но в какой форме.
невозможно сказать.

"Что означает", - сказал Голден, "что я должен есть часовые, которые никогда не
ослабить их бдительность".

"В частности, как ночью будет темно", - сказал Уиллет. "Есть
дымка над озером сейчас, и будет в тумане."

Сумерки были густыми, как он и предсказывал, и вскоре на горах и на озере стало темно. Но в лагере горели костры,
отбрасывая весёлые отблески, и было выставлено много часовых. Грубые, но эффективные укрепления тянулись вдоль всей лесной стороны лагеря, и Уиллет, Чёрная Винтовка и Тайга стояли среди пней перед ними. Ни один враг не смог бы спрятаться там даже ночью.
Повозки, в которых они привезли припасы, были выстроены в
круг и должны были образовать внутреннюю линию обороны. Роберт был с
Гросвеном и Уилтоном в центре лагеря.

«Зная французов и индейцев так, как я знаю их сейчас, — сказал Уилтон, — я ни на секунду не сомневаюсь, что нападение произойдёт ещё до утра. Мой опыт в Форт-Рефудж — достаточное тому подтверждение. Странно, что
я, воспитанный так, чтобы не верить в войну, теперь вынужден постоянно воевать».

«И хотя моя профессия — воевать, — сказал Гросвенор, — я всегда
рассчитывал сражаться на открытых полях Европы, а теперь я
осваиваю своё ремесло в глухих лесах Северной Америки, где это совсем
другой вид деятельности. Как вы думаете, Леннок, сколько времени пройдёт, прежде чем мы
— Слышишь, как ухают совы и воют волки?

Роберт рассмеялся.

"За последние несколько дней мы слышали много таких сигналов, — ответил он, —
но в этой стране сражения не всегда начинаются с них. И всё же, я
смею сказать, что мы их услышим."

Из леса впереди них донеслось протяжное одинокое уханье.

«Поговорите с совой, и вы услышите её голос», — сказал Уилтон.

 «Если бы Тайога был здесь, он мог бы точно сказать нам, что имела в виду эта сова, которая на самом деле не сова, а индеец, — сказал Гросвенор. — А также племя этого индейца, его возраст, цвет кожи, что он ел на ужин, как он
и женат ли он. О, уверяю вас, Уилтон, вам не нужно улыбаться! Я видел, как Онондага совершал гораздо более удивительные поступки. Ничто, кроме преследования птицы в воздухе, не могло бы по-настоящему проверить его способности в дикой природе.

 — Я улыбался не из-за вашей веры, Гросвенор, — сказал молодой квакер, — я просто улыбался из-за вашей искренности. Когда вы расскажете мне что-нибудь о мастерстве Тайоги на тропе, я поверю, что бы это ни было. Я видел, как он творил чудеса, когда мы были в Форт-Убежище.

Сова перестала издавать свои печальные крики, и из леса не доносилось ни звука.
лес, в то время как лагерь с терпением, на какое только был способен,
ждал нападения.




Глава IX

Нападение в масках


Лёгкие облака плыли по небу, и поверхность озера
волновалась от южного ветра. Поскольку нападения с юга не предвиделось, охрана в этом секторе была сравнительно небольшой, но, тем не менее, состояла из хороших людей, в основном корабельных мастеров, но все они были опытными стрелками и находились под непосредственным командованием Карсона. Но основные силы всегда были обращены лицом к лесу, и там, позади
Колден стоял с четырьмя «Чёрными винтовками» наготове.
 Уханье сов больше не повторялось, и долгое ожидание начинало действовать молодому капитану из Филадельфии на нервы.

"Вы уверены, что они нападут сегодня ночью?" — спросил он Уиллета.
"Возможно, Сен-Люк, видя силу нашей позиции, отступит
или отправит к Монкальму за пушками, что, несомненно, займёт неделю."

Охотник покачал головой.

"Святой Люк не уйдёт, — сказал он, — и не пошлёт за пушками,
это займёт слишком много времени. Он не станет полагаться только на свою силу, он
полагайтесь также на хитрость и уловку, от которых мы должны остерегаться каждую минуту.
 Думаю, я возьму своих людей и выйду наружу. Там мы сможем принести больше пользы.
"

- Полагаю, ты прав, но не подвергайся опасности. Я во многом полагаюсь на
тебя.

Уиллет перелез через бревна. Тайога, Роберт и Гросвенор последовали за ним.

"Красный плащ пристегивался к мечу, и я не думал, что он снова отправится в поход", - сказал Тайога. - "Я не думал, что он снова отправится в путь".
след".

"Единственный случай, когда вы неправильно прочитали мои мысли", - возразил
Англичанин. "Я знаю, что мечам не место на тропе, но это
— Всего лишь маленький клинок, и вы, ребята, не можете оставить меня здесь.

 — Я правильно тебя понял, — сказал Тайога, тихо смеясь. — Я просто
упомянул твой меч, чтобы посмотреть, что ты скажешь. Я всё время знал,
что ты пойдёшь с нами.

Пни, оставшиеся после вырубки леса, тянулись вверх по склону на несколько сотен ярдов, и на небольшом расстоянии от бруствера им навстречу вышла тёмная тень Чёрной Винтовки.

"Ещё ничего?" — спросил охотник.

"Пока ничего. Со мной среди пней трое или четверо хороших людей,
но ни один воин так и не появился. Полагаю, они знают, что мы будем здесь на
страже, и не стоит так сильно рисковать.

Они подошли к дальнему краю поляны и присели там.
 Ночь была совсем тёмной, луна почти скрылась, звёзд было мало, а лес
представлял собой сплошную чёрную линию.

— «Почему бы Тайоге не воспользоваться своими ушами?» — сказал Гросвенор. — «Он услышит их, даже если они будут в миле от него».

 — «Чуть дальше, и он услышит, — ответил Уиллет, — но мы, в свою очередь, не осмеливаемся заходить глубоко в лес».

 Ещё сто ярдов, и онеидагцы припали к земле, но это было
Прошло много времени, прежде чем он что-то сказал.

 «Я слышу шаги совсем рядом с нами, — сказал он наконец, — и я думаю, что это воины. Они были бы осторожнее, но они не верят, что мы за линией брёвен. Да, это воины, все воины, я не слышу звона металла, который есть у французов на плащах или поясах, и они собираются взглянуть на нашу позицию. Сейчас они пройдут справа от нас». Я тоже слышу шаги, но дальше, слева от нас, и, кажется, это французы.

«Скорее всего, де Курсель и Жюмонвиль тоже хотят нас осмотреть».
— сказал Уиллет.

"К нам приближается ещё одно, более многочисленное войско, —
продолжил онондага, — и я думаю, что в нём есть как французы, так и
воины.  Возможно, это атака, и, возможно, нам лучше отступить."

Они немного отошли, но остались среди пней, хотя и были хорошо
спрятаны. Роберт сам теперь мог слышать продвижение большого отряда
перед ними, и он задавался вопросом, каким мог быть план Сент-Люка
на битву. Конечно, он не будет пытаться взять штурмом пилораму в
лицо столько смертоносных винтовок!

Черная винтовка внезапно покинул остальных и поползла вправо.
Взгляд Роберта следовал за ним, и его охватило странное чувство. Он знал, что разведчик что-то услышал, и почти догадывался, что должно было произойти. Чёрная Винтовка на мгновение остановился у пня, а затем быстро обогнул его. Тёмная фигура вскочила, но боевой клич застрял в горле гурона, а затем сверкнул нож в его мощной руке. Роберт быстро отвел взгляд, потому что не хотел видеть, как падает клинок,
и знал, что конец неизбежен. Чёрная Винтовка вернулась через несколько
Мгновение. Его тёмные глаза сверкнули, но он вытер нож и снова засунул его за пояс.

"Его товарищи найдут его через несколько минут, — сказал Уиллет, — и нам лучше не задерживаться здесь."

"Они вернулись к лесопилке и вскоре услышали ужасный крик ярости,
крик, обращённый к павшему воину.

— Не думаю, что когда-нибудь привыкну к таким крикам, — сказал Гросвенор, содрогнувшись.


 — Я до сих пор к ним не привык, — сказал Роберт.

 За криком последовала полудюжина выстрелов, и одна-две пули просвистели над головой, но было ясно, что все они были выпущены
наугад. Воины, понимая, что шанс застать врасплох упущен,
вымещали свой гнев в шуме. Уиллет внезапно поднял свою собственную
винтовку и нажал на спусковой крючок. Еще одна темная фигура вскочила, а затем
упала ничком.

"Они подошли слишком близко", - сказал он. "Это будет предупреждением. Теперь
назад, ребята, к брустверу!"

По мере их отступления выстрелы и крики становились всё громче, лес звенел от
воплей, а пули барабанили по пням. И Гросвенор, и Роберт были рады, когда снова оказались внутри бревен, и
Колден был рад их видеть.

— Насколько я знаю, ты пал, — сказал он, — и я не могу пощадить тебя.

— Мы оставили на них свой след, — мрачно сказал Чёрный Винтовщик. — Они знают, что мы их ждём.

Демонстрация набирала обороты, весь лес звенел от яростных криков. У Стоута нервы были на пределе, и Колден немного побледнел, но душа его ликовала.

"Гром и ярость, но никакой атаки, — сказал он.

Уиллет одобрительно посмотрел на него.

"Вы стали настоящим лесным вожаком, капитан Колден, — сказал он.  "Вы
научились отличать настоящую опасность от мнимой. Они и пытаться не будут
пока ничего не предпринимают, но они злее шершней и наверняка нападут на нас позже. Вы только посмотрите.

И всё же Колден, Уилтон и остальные были вынуждены спорить с
людьми, особенно с теми, кто строил лодки и рубил дрова. Строгая
военная дисциплина в лесу тогда не была известна; рядовой часто
считал себя лучше своего офицера.я часто говорил ему об этом
. Войска из городов или старых заселенных регионов, казалось,
так и не привыкли к методам ведения войны индейцами. Они снова и
снова попадали в одну и ту же засаду. Теперь, поскольку огонь
индейцев погас в разрозненных выстрелах, они были уверены, что французы и
воины ушли, и что они могли бы с таким же успехом спать, если бы не
охрана. Но Колден пресек их жестким жестом.

«Если бы не наш опыт в Форт-Редуэ, я бы и сам так
подумал», — сказал он. «Тишина, конечно, утешает и заставляет
— Чувствую, что опасность миновала, — сказал Роберт.

 — Больше всего я боюсь тишины, — сказал Роберт. — На озере что-нибудь шевелится?

 — Ничуть, — ответил Уилтон, наблюдавший за этой частью озера.
 — Я никогда не видел Джорджа таким спокойным.

Роберт предложил снова спуститься к берегу, и Уилтон,
Гросвенор и он прошли через лагерь, не останавливаясь, пока не
остановились у кромки воды.

"Вы, конечно, ничего здесь не ожидаете," — сказал Уилтон.

"Я не знаю," — задумчиво ответил Роберт, — "но наши враги, как
французы, так и индейцы, очень хитры. Мы должны остерегаться хитрости и
«Стратагема».

Уилтон посмотрел на озеро, где по-прежнему дул лёгкий ветерок, а
волны слегка колыхались, издавая едва слышный звук, похожий на колыбельную.
Противоположные утёсы возвышались крутыми и высокими скалами, едва различимыми в сумерках, но в их тёмной стене не было угрозы. На юге и севере поверхность озера растворялась в темноте, но она тоже казалась дружелюбной и
защищающей. Уилтон покачал головой. По этой дороге не могло прийти никакой опасности,
но он промолчал. У него было своё мнение, но он не стал бы высказывать его вслух
против тех, у кого было гораздо больше опыта, чем у него.

Тьма сгущалась. Бледная луна совсем скрылась, и
остались только звёзды. Но в лагере было много дров, и они
развели костры, пламя которых освещало загорелые лица
мужчин и отражалось в полированных стволах их длинных винтовок. Уиллет проверил запасы боеприпасов и
посчитал, что их достаточно. Этот страх исчез из его мыслей.

Тайга снова отправился на опушку леса и сообщил, что в отряде Святого Люка
не наблюдается никакого движения. Но они развели большой костёр
Они были сами по себе и не собирались уходить. Нападение должно было произойти в какой-то момент, но когда и как, никто не мог сказать.

 Роберт, который мог делать всё, что ему заблагорассудится, решил остаться с Уилтоном на берегу озера, где темнота постепенно подступала к берегу. Высокие скалы на дальнем берегу скрылись из виду, и теперь можно было разглядеть лишь небольшую часть поверхности Андиатарокте.
Ветер начал стонать. Уилтон вздрогнул.

"Озеро выглядит не так дружелюбно, как час назад," — сказал он.

 За его словами последовали выстрелы со склона. Раздался боевой клич
и падал, и снова поднимался. Пули застучали среди пней и по
грубому частоколу.

- Настоящая атака! - сказал Уилтон.

- Возможно, - сказал Роберт.

Он уже собирался отвернуться и присоединиться к защите, но импульс
из какого-то неизвестного источника заставил его остаться. Долг Уилтона удерживал его там,
хотя ему было неприятно находиться на активной стороне лагеря. Резкий треск
винтовок показал, что защитники ответили, и они издали
вызывающий возглас.

"Они могут подкрасться к краю пней и попытаться застрелить наших
людей, — сказал Роберт, — но они не будут атаковать. Сен-Люк никогда бы не
— Позвольте. Я не понимаю этой демонстрации. Должно быть, это прикрытие для чего-то другого.

Он задумчиво посмотрел в темноту и прислушался к стонам озера. Если бы у врага был флот, он мог бы ожидать нападения с этой стороны, но он знал, что в настоящее время Андиатарокте контролируют британцы и американцы.

 Тьма всё ещё сгущалась над водой. Он не видел и двадцати ярдов от берега, но позади него всё было залито светом. Костры
разгорелись, люди выстроились вдоль частокола и быстро стреляли. На
приветственные крики отвечали улюлюканьем. Над лагерем висел пороховой
дым, и
Он побрёл в лес. Роберт посмотрел в сторону частокола. И снова ему захотелось уйти, но он остался. Почти у его ног в воде что-то булькнуло, и из волн поднялась тёмная фигура, за которой через мгновение последовала другая, а затем ещё и ещё.
 Роберт, охваченный ужасом, вскочил. Он сразу всё понял. На них напали плывущие дикари. Пока
впереди них продолжались громкие крики и суматоха, отряд
воинов добрался до озера где-то в темноте и теперь находился
в самом лагере.

Он был парализован лишь на мгновение. Затем его способности ожили, и он
увидел неизбежную необходимость. Отпрыгнув назад, он издал пронзительный крик и,
выхватив пистолет, выстрелил в упор в первого из воинов.
Уилтон, который испытал тот же ужас при виде темных лиц, выстрелил
тоже, и послышался топот ног, когда люди пришли им на помощь.

Воины были вооружены только томагавками и ножами и ожидали
неожиданности, которую могли бы устроить, если бы не прозорливость
Роберта, но их становилось всё больше, и они
Они предприняли мощную атаку. Издавая крик за криком в качестве сигнала своим товарищам впереди, что они высадились, они бросились вперёд.

 Ни Роберт, ни Уилтон никогда не имели чёткого представления об этом ожесточённом сражении в темноте. Защитники стреляли из винтовок и пистолетов, если успевали, а затем приближались с холодным оружием. Тем временем атака на фронте усилилась. Но здесь, у кромки воды, она была самой ожесточённой. Пограничник встретился с воином, и то и дело, обнявшись, они падали и катились вместе в озеро. Гросвенор
Он тоже подошёл и, выстрелив из пистолетов, выхватил свой маленький меч,
бросился в самую гущу боя и стал наносить смертельные удары.

Дикари были отброшены назад, но на помощь им пришли другие воины, плывшие
по озеру.  Из воды постоянно поднимались тёмные головы, и на берег
выпрыгивали почти обнажённые крепкие фигуры.  Сверкали томагавки и ножи,
 и воздух наполнялся яростными криками индейцев и пограничников. И на другой стороне лагеря атака тоже
продолжалась с неослабевающей силой. Пронзительный свист возвестил о
Сам Сент-Люк был рядом, и французы, канадцы и индейцы,
стоявшие на краю расчищенной земли и в первой линии пней,
обстреливали бруствер и лагерь шквальным огнём.

Многие из защитников были ранены, некоторые смертельно. У доблестного Колдена
была красивая треуголка, которой он очень гордился, но её прострелили,
и он, с непокрытой головой, спокойный и решительный, расхаживал среди своих людей,
руководя ими как ветеран, которым он стал, укрепляя слабые места,
одобряя смелых и подбадривая сомневающихся.
Уиллет, который сидел, пригнувшись, за бревнами и стрелял из своей винтовки с убийственной меткостью, не раз одобрительно поглядывал на него.

"Как думаешь, Тайога, мы сможем их сдержать?" — спросил охотник у ондатры, которая сидела рядом с ним.

"Да, Великий Медведь, сможем," — ответил Тайога.  "Они не смогут войти в наш лагерь здесь, но это не их передовой отряд. Они рассчитывают прорваться со стороны воды, куда они заплыли. Прислушайтесь к крикам позади нас!

«И двое парней, Роберт и молодой англичанин, отправились туда.
Я думаю, ты правильно рассудил, что это их передовой отряд. Мы тоже пойдём туда!

 Выбрав момент, когда их никто не видит, чтобы это не было воспринято как отступление перед лицом превосходящих сил, они отошли от брёвен. Найти такую возможность было легко, так как лагерь был окутан дымом от выстрелов, который стелился по земле и часто скрывал лица сражающихся от их товарищей, находившихся всего в нескольких метрах.

Но самая ожесточённая битва разгорелась у кромки воды. Там
шла рукопашная схватка, и какое-то время казалось, что смуглые воины
это укрепило бы их позиции. Обороняющимся казалось, что
озеро постоянно извергает их вперед, и что они будут подавлены
численным превосходством. И все же доблестные пограничники не сдавались, и
подбадривая друг друга громкими возгласами, они удержали сомнительный
берег. В эту запутанную и ужасную схватку вмешались Уиллет и Тайога
и их появление было как нельзя кстати.

"Оттесните их, ребята! Оттолкните их назад! В воду вместе с ними! — крикнул
храбрый охотник и, разрядив винтовку и пистолет, ударил дубинкой
первые наносили ужасающие удары. Тайога с топором в руке метался вверх и вниз, как смертоносное пламя. Солдаты и пограничники подошли к опасной точке, и дикари были отброшены назад. Ни один из них, пришедших с воды, не смог войти в лагерь. Ужасная линия из свинца и стали, которая противостояла им, была непреодолима, и всё это время громкие крики Уиллета придавали молодым солдатам и пограничникам храбрости и рвения.

— «На них, ребята! На них!» — закричал он. «Оттесните их! Бросьте их в воду! Покажите им, что они не могут войти в наш лагерь, что задняя дверь, как
входная дверь закрыта! Так и есть! Молодец, Гросвенор!
 Меч — смертоносное оружие, если знать, как им пользоваться! Отличный удар, Тайога! Но ты всегда наносишь отличные удары! Осторожно,
Роберт! Берегись томагавка! А теперь, ребята, гоните их! Гоните их изо всех сил!

Мужчины объединились в один мощный отряд, которому воины не смогли
противостоять. Их отбросили назад, и, по своему обыкновению, когда удар не
подействовал, они внезапно и решительно отступили.
 Прыгнув в воду и плывя изо всех сил, они
Они исчезли в густой темноте, которая теперь сгустилась у берега.
 Многие молодые солдаты, охваченные жаждой битвы,
собирались прыгнуть в озеро и последовать за ними, но Уиллет, бегая взад-вперёд, сдерживал их пыл.

"Нет! Нет!" — кричал он. "Не делайте этого. В воде они вам не по зубам. Мы победили и сохраним то, что завоевали!

Все воины, которые высадились на берег, кроме погибших, теперь ушли,
очевидно, поплыв в какую-то сторону, и битва впереди, словно по заранее
согласованному сигналу, тоже внезапно прекратилась. Затем корабль Святого Луки
Раздался серебряный свисток, и французы с индейцами отступили.

Роберт стоял, ошеломлённый внезапным окончанием боя.  Кровь
кипела в его жилах, и перед глазами плясали миллионы чёрных точек.  Внезапная
тишина после криков и выстрелов заставила его пульс забиться, как барабанная дробь. В правой руке он держал разряженный пистолет
но левой провел по разгоряченному лицу и вытер
смешанный запах пота и сгоревшего пороха. Гросвенф стоял рядом.
рядом с ним, уставившись на красное лезвие своего меча.

- Убери свое оружие, Красный Мундир, - спокойно сказал Тайога. - Битва окончена.
все кончено - на время.

"И мы победили!" - воскликнул Гросвенф. "Я с трудом мог поверить, что это было на самом деле.
когда я увидел все эти темные фигуры, выходящие из воды!"

Затем его передернуло, и внезапного избытка чувств бросил его
меч у него. Но он вышел спустя минуту поднял ее снова.

Атака была отбита с обеих сторон, но цена была велика. Пятнадцать человек были убиты, многие ранены. Тела семнадцати индейцев, погибших во время водной атаки, были найдены
и преданы волнам. Другие вместе со своими французскими союзниками
они спустились к лесу, но большинство павших были унесены их товарищами.

Это была победа Колдена и его людей, но она вызвала серьёзную тревогу за будущее.  Сен-Люк всё ещё был в лесу, и он мог напасть снова, но уже с ещё большим войском.  Кроме того, им придётся остерегаться множества хитрых и опасных уловок этого мастера лесной войны.
Колден созвал совет, на котором Уиллет и Блэк Райфл были центральными фигурами, и они согласились, что ничего нельзя сделать, кроме как укрепить бревенчатые укрепления и сохранять постоянную бдительность. Затем
они снова принялись за работу на валах, укрепляя их свежими бревнами, которых, к счастью, у них было в избытке, так как многие из них были распилены на лодки. У кромки воды была выставлена двойная охрана, чтобы воины не вернулись для новой атаки, а раненым было обеспечено такое удобство, какое позволяли обстоятельства.
К счастью, Уиллет и многие другие были хорошо знакомы с грубой, но
эффективной пограничной хирургией, многое из которой они переняли у индейцев, и
они смогли оказать своевременную помощь.

Боль переносилась молча. Их пограничный стоицизм не позволял
им было трудно говорить из-за боли. Для них расстелили одеяла под
навесами или на лесопилке, и некоторые, несмотря на свои раны, уснули
от усталости. Солдаты и пограничники ходили за частоколами,
другие постоянно отливали пули, а некоторые крепко спали,
ожидая своей очереди заступить на вахту.

Вскоре начался дождь, не сильный, но медленный, унылый, моросящий, невыразимо тоскливый, и густая, липкая темнота, пронизанная туманами и испарениями с озера, подступила к самому краю костров. Роберт мог бы присоединиться к спящим, как и
Он отвлёкся от непосредственных обязанностей, но его разум всё ещё был слишком возбуждён, чтобы признать это. Несмотря на его опыт и знание того, что этого не может быть, его живое воображение наполнило лес и воду врагами, идущими в новую атаку. Он увидел Святого Люка, ведущего их с мечом в руке, и, яростно трясясь всем телом, рассмеялся над собой. Этого не может быть.

"Что такого забавного видит Дагэога?" — спросил Тайога.

— Ничего, Тайога. Я просто высмеивал себя за то, что смотрел в темноту и видел врагов, которых там нет.

«И всё же мы все это делаем. Если наших врагов там нет, то они, по крайней мере,
недалеко. Я был снаружи с Чёрной Винтовкой, и мы забрались на опушку леса. Острый Меч развёл большой лагерь и, судя по всему, собирается остаться надолго. Мы всё ещё можем потерять лесопилку.
  Лучше всего понимать всю опасность. Что Дагеога собирается делать сейчас?»

«Думаю, я вернусь к берегу и помогу нести там вахту. Кажется, это моё место».

Он нашёл Уилтона, который всё ещё командовал охраной озера, и Гросвенора рядом с ним. Молодой квакер был потрясён жестокой битвой, но
Тем не менее он храбрился. Он надел свой военный плащ, чтобы
защититься от дождя, а Роберт и Гросвенор одолжили себе другие плащи для той же цели.

"Мы одержали победу," — сказал Уилтон, — "но, как я понимаю, она не окончательная.
 Этот Сен-Люк, чьё имя, кажется, внушает такой ужас, придёт снова. Я прав, Леннок?"

— Вы правы, Уилтон. Сент-Люк придёт не только во второй раз, но и в третий, и в четвёртый, если понадобится.

 — А разве мы не можем рассчитывать на помощь? Предполагается, что в настоящее время мы контролируем это озеро.

 — Я ни о чём таком не знаю.

Все трое ходили взад-вперёд, прислушиваясь к печальному плеску волн на берегу и шороху дождя.
Возбуждение от активных действий прошло, и они чувствовали себя подавленными и угнетёнными.
Они видели лишь несколько ярдов над озером и должны были полагаться на слух, чтобы предупредить их о новой атаке с той стороны. Этот факт усилил их беспокойство, но, к счастью, Тайога с его поразительным слухом присоединился к ним и сразу же организовал своего рода наблюдательный пункт, хотя тогда он не назывался так. Уилтон нарисовал
присутствие Онондаги придало им сил, а уверенность Гросвенора возросла.

"Теперь мы точно узнаем, если они придут," — сказал он.

Долгое время не было никаких признаков, но они ни на секунду не ослабляли бдительность, и Тайога истолковывал для них темноту.

"Был небольшой ветер, — сказал он через некоторое время, — но сейчас он почти стих. Волны больше не бегут. Я слышу слабый звук на
юге, которого раньше не было.

 — Я ничего не слышу, Тайога, — сказал Роберт.

 — Может, и нет, Дагеога, но я слышу, и этого достаточно. Звук
довольно слабый, но регулярный, как биение пульса. Теперь я могу
сказать, что это такое. Это удары весла. На озере плывет каноэ.
Перед нами проплывает озеро. Это не каноэ друга, иначе
оно сразу же пристало бы к берегу. В нем только один человек. Как сделать
Я знаю, Красный плащ? Потому что каноэ такое маленькое. Гребок
весла лёгкий, но каноэ движется быстро. Каноэ, достаточно тяжёлое, чтобы
в нём могли поместиться два человека, не могло бы двигаться так быстро,
если бы гребок был таким же тяжёлым. Как я узнаю, что оно движется быстро, Дагэога? Не задавай таких вопросов
простые вопросы. Потому что звук ударов весла, быстро
движущегося на север, указывает на это. Несомненно, кто-то из воинов Острого Меча
привёз с собой каноэ по суше, и теперь они используют его, чтобы
шпионить за нами.

"Что мы можем с этим сделать, Тайога?"

"Ничего, Красное Одеяние. Ах, каноэ развернулось и теперь
идёт обратно на юг, но медленнее. Человек в нём мог бы легко найти наш лагерь по отблескам костров в тумане и дыму. Возможно, он видит смутные очертания наших фигур.

 «И кто-то из нас может получить пулю, пока мы стоим здесь и смотрим».

— Нет, Рыжий, это маловероятно. В темноте он вряд ли попадёт в цель. Воин обычно не очень меткий стрелок, да и не для того он здесь, чтобы стрелять. Он скорее будет следить за нами, не поднимая тревоги. Ах, этот человек остановился на пути на юг и неуверенно оглядывается! Он лишь изредка опускает весло. Это странно. Все его действия выражают сомнение,
неуверенность и даже тревогу.

"Как ты думаешь, что случилось, Тайога?"

"Маниту пока хранит тайну, Дагаэога, но если мы будем ждать
Немного терпения, и мне всё откроется. Каноэ едва движется, и человек в нём наблюдает. Теперь его весло слегка плещется, когда он поворачивает направо. Несомненно, он встревожен. Шпион думает, что за ним следят, и, без сомнения, он прав. Ему становится всё более и более не по себе. Он снова двигается, дважды бесцельно. Хотя мы не видим его во плоти,
легко понять, что он пытается пронзить тьму взглядом,
чтобы разглядеть не нас, а что-то совсем рядом с каноэ.
тревога нарастает, и, вероятно, на то есть веские причины. Ах, он сделал внезапный
мощный гребок веслом, отбросив каноэ на много футов влево
, но слишком поздно!"

"Слишком поздно для чего, Тайога?" воскликнул Роберт.

Минуту или две Онондага не отвечал, но стоял напряженный.
напряженный. Его глаза, все его отношение показывал волнения, редкая вещь
с ним.

— Было слишком поздно, — повторил он. — Что бы ни угрожало человеку в
каноэ, какая бы ни была опасность, она настигла его. Я услышал
лёгкий всплеск. Это был всплеск от падения человека в воду. Он ушёл.
А что стало с каноэ? Возможно, воин, когда упал, уронил весло в воду, и каноэ медленно уплывает. Нет, я думаю, кто-то плывёт к нему. Ах, он уже в каноэ и нашёл весло! Я слышу удары, которые отличаются от тех, что делал человек, который был в нём раньше. Они более размашистые. Новый человек сильнее. Он очень силён, и он
не гоняет каноэ туда-сюда. Он приближается к берегу.
Встаньте здесь, и мы поприветствуем Дагановеду из Ганеагаоно. Это
Это мог быть кто-то другой, но я не думаю, что это возможно. Это наверняка
Даганоуэда.

Из тумана и пара вынырнуло каноэ. Свирепый молодой вождь могавков
опустил весло и, сойдя с лёгкого судна на мелководье, гордо поднял руку. Он был поистине
поразительной фигурой. В сумерках он казался огромным.
Он был обнажён, если не считать пояса и набедренной повязки, и вода стекала с его
сияющего бронзового тела. Томагавк и нож на поясе были его единственным
оружием, но Роберт инстинктивно понял, что одним из них он хорошо владел.

— Добро пожаловать, Даганоуэда, — сказал он. — Мы не искали тебя, но если бы мы задумались об этом, то могли бы догадаться, что ты придёшь.

 Тёмные глаза ирокеза сверкнули, и его фигура, казалось, стала выше.

 — Была битва, — сказал он, — и Острый Меч с огромной силой давит на белых братьев Ганеагаоно. Дагановеду было невозможно не вмешаться.

 «Это правда. Ты великий вождь. Ты чуешь конфликт издалека и
всегда приходишь на помощь. У нашего народа не было бы более верного, более храброго союзника.
Прибытие одного Дагановеды равносильно приходу десяти человек ".

Ноздри вождя расширились. Очевидно, он был доволен
Округлыми и напыщенными фразами Роберта.

"Я приплыл в каноэ врага", - сказал он. "Воин, который был в нем,
ушел в озеро".

"Мы это знаем. Тайога, который обладает удивительным слухом и ещё более удивительным умением интерпретировать услышанное, следил за вашим удивительным достижением и рассказывал нам о каждом этапе его развития. Он даже знал, что это были вы, и возвестил о вашем появлении сквозь туман и испарения.

«Тайога из клана Медведя, из народа Онондага, из великого
Союза Ходонозауни — великий воин и величайший
погонщик в мире, хоть он и молод».

Тайога ничего не сказал, его лицо не дрогнуло, но глаза заблестели.

"Ты пришёл один?" — спросил Роберт.

«Воины, которые были со мной, когда вы встретили нас в лесу, уже близко, — ответил вождь, — и они ждут моего сигнала. Они прокрались мимо Острого Меча, хотя Тандакора и многие другие наблюдали за ними, и находятся недалеко. Я позову их».

Он дважды издал резкий крик водоплавающей птицы. Ответа не последовало.
Но он, казалось, и не ожидал его, стоя по стойке смирно,
каждая линия его фигуры выражала высочайшую уверенность. Остальные
разделяли его веру.

"Я слышу их. Они приходят", - наконец сказал Тайога.

Вскоре до них донесся слабый звук, похожий на длинные, легкие удары,
и через несколько мгновений сквозь туман показалась вереница темных голов
и испарений. Затем могавки выплыли на берег, неся на головах свои винтовки и
боеприпасы, в том числе и Дагановеду, и выстроились в молчаливую
мокрую шеренгу перед своим вождём.

— Хорошо, — сказал Даганоуэда, одобрительно оглядывая их. — Вы все здесь, и мы будем сражаться в следующем бою бок о бок с нашими белыми братьями.

 — Бой, который вы не захотите пропустить, и мы очень рады, что вы пришли нам на помощь, — раздался позади них голос Уиллета. — Я скажу капитану Колдену, что вы здесь.

Молодой капитан сразу же пришёл и поприветствовал Дагановеду должным
образом. Могавкам дали одеяла и еду, и они поели и согрелись у костра. Их было немного, но
Роберт знал, что они станут отличным дополнением. Один только пламенный дух Даганоуэды
стоял двадцати человек.

"Я думаю, что нам лучше пойти поспать, — сказал молодой Ленноксу
Гросвенор. — Признаюсь, хочется бодрствовать, чтобы всё видеть и
слышать, но рано или поздно нужно отдыхать."

Они нашли удобное место под одним из навесов и, закутавшись в
одеяла, вскоре погрузились в сон. На следующий день после такой
знаменательной ночи было темно и мрачно, дождь всё ещё шёл. Поднялся
северный ветер, и высокие волны гонялись друг за другом по озеру.
На суше по-прежнему стоял густой туман, и под его прикрытием французы и
индейцы подкрадывались к лагерю, стреляя в каждого неосторожного.

"Большинство этих пуль — французские, — сказал Тайога, — потому что воины
не очень меткие стрелки, а они хорошо прицеливаются.  Я думаю, что
Острый Меч отобрал всех лучших французских и канадских стрелков и
отправил их на опушку леса, чтобы досаждать нам. Пока
там висит туман, мы можем ожидать их пуль ".

Огонь этих скрытых снайперов вскоре стал ужасно изматывающим.
С выгодных позиций они посылали свои пули даже в самое сердце лагеря. Ни головы, ни плеча, ни руки нельзя было
увидеть. Трое были убиты, ещё дюжина ранена, и боевой дух гарнизона заметно упал. По предложению
Уиллета Колден отобрал тридцать своих лучших стрелков и отправил их
среди пней навстречу французским и канадским стрелкам.

Роберт и Тайога были в этом отряде, и сам Уиллет возглавлял его.
Дагановеда и трое его воинов, которые были хорошими стрелками, тоже пошли.
с ними. Черная Винтовка уже был снаружи в одном из своих обычных одиночек.
но свирепые охотники. Все мужчины, как только покидали бруствер,
ложились почти плашмя на мокрую землю и ползком продвигались вперёд с величайшей осторожностью. Это была крайне опасная служба, опаснее не могло быть ничего, и было очевидно, что не все они вернутся.




Глава X

В ТУМАНЕ


Когда Роберт вошёл в туман и начал пробираться от пня к пню,
его воображение сразу же разыгралось и рисовало ему врагов на каждом шагу. Возможно, он заслуживал больше похвалы за храбрость и отвагу,
чем кто-либо другой, потому что его живое воображение предвидело всё
опасности и многое другое. Тайга был справа от него, а Уиллет — слева.
 Даганоуэда, который был так же нетерпелив, как и сам Чёрный Ружьё, находился дальше по линии. Время от времени в тумане впереди них появлялись вспышки огня, и пули свистели над их головами.

 Роберт, по сути своей гуманный, тем не менее начал разделять рвение окружавших его охотников. Французы и канадцы спасали свои жизни, и они должны были нанести ответный удар. Он всматривался в туман,
ища возможность выстрелить, забыв о мокрой земле и дожде
который быстро промочил его насквозь. Он беспокоился только о том, чтобы его винтовка и порох оставались сухими. Две вспышки справа от него показали, что
защитники уже ответили.

"Мы не можем идти дальше, Дагэога," — прошептал Тайога, — "иначе мы окажемся среди них. Я возьму этот пень впереди."

"А я тот, что рядом с ним. Я не против признать, что толстый пень
между тобой и твоим врагом — это хорошо.

Он опустился на землю за своим избранным укрытием и уставился в туман.
Вспышки огня продолжались, но справа и слева от него,
и прямо перед ним ничего не оказалось. Откуда-то из глубины строя донёсся крик. Один из защитников был ранен, и вскоре упал ещё один. Роберт снова увидел все опасности и даже больше, но его разум полностью контролировал тело, и он наблюдал с неизменной бдительностью. Он увидел, как Уиллет внезапно направил винтовку поверх своего защитного пенька и выстрелил. В ответ не раздалось ни звука, но он был уверен, что пуля охотника попала в цель. Тайога тоже нажал на спусковой крючок, но Роберт ещё не видел, во что целиться,
хотя звук выстрелов из двух враждебных фронтов был теперь почти
непрерывный.

В ходе боевых действий в тусклый туман был некий странный качества и Роберта
воображение усиливается ее эффект. Это было почти как вслепую
стрельба вслепую. В тумане появлялась розовая точка, немного увеличивалась
и затем гасла. Раздался бы резкий хлопок, возможно, свист пули
, и это было бы все. Белые мужчины сражались молча, и если с французами и канадцами были индейцы,
они подражали им.

Роберт наконец заметил смутную фигуру примерно в тридцати ярдах от него.
перед ним, и, направляя на него винтовку, быстро уволили. У него нет
знать, что он бил, кроме того, что не стреляли в ответ, но
Тайога, который снова был настороже, сказал, что их враги
немного отступают.

"Они находят наш огонь более горячим, чем ожидали", - сказал он. «Если они могут стрелять в тумане, то и мы можем, а Большой Медведь — более чем достойный соперник для них в таком состязании».

Вся линия продвинулась вперёд и снова остановилась за очередным рядом пней. Их встретил общий залп, и они нашли укрытие.
вскоре. Пули откололи маленькие кусочки от пней или вонзились в
землю вокруг них. Но Роберт знал, что стреляли в основном
наугад или, возможно, их привлек легкий шум. Было
сильное искушение открыть ответный огонь таким же образом, но у него хватило
силы духа пока воздержаться от прицеливания и не стрелять
пока у него не будет точной цели.

И все же неясный бой в тумане становился все громче. Подошли новые стрелки
из сил Святого Люка, и линия огня распространилась на
как влево, так и вправо. Время от времени раздавались крики, и это были
очевидно, что индейцы в большом количестве вступали в бой.
Отряд Уиллета также был отозван из лагеря, и его линия фронта расширилась
чтобы встретить линию противника. Винтовки трещали не переставая, белый туман
был усеян розовыми точками, а над головами солдат он был
затемнен дымом, который поднимался от стрельбы. В редких интервалах
глубокий настроение от borderer ответил на жестокую войну возглас.

Человек, стоявший в четырёх шагах от Роберта, был ранен в голову и умер, не издав ни звука, но Уиллет, стрелявший по вспышке выстрела, убившего его,
отомстил за свою потерю. Пуля задела голову Роберта, очень аккуратно срезав две пряди
волос. Ее прохождение заняло дыхание на секунду или две,
и дал ему удар, но он быстро оправился, и, по-прежнему контролируя
его импульс, чтобы вытащить спусковой крючок на скорую руку, поискал что-то на что
цель.

Туман совсем не рассеялся, но, долго вглядываясь в его сердцевину
, Роберт смог увидеть небольшое расстояние. То тут, то там смутно вырисовывалась фигура врага, перепрыгивающего с одного пня на другой, но времени всегда не хватало
для выстрела. Вскоре он различил большой пень не очень далеко впереди себя,
и он увидел вспышку винтовочного выстрела из него. Он лишь мельком увидел
руки, державшие оружие, но он был уверен, что это руки белого человека
и он также верил, что человек за пнем был одним из них
один из лучших французских снайперов.

Роберт решил сразить француза, который вскоре, когда
выстрелит еще раз, мог бы достаточно обнажиться, чтобы стать мишенью. Он
терпеливо ждал, и раздался второй выстрел. Он снова увидел руки,
плечи, часть одного плеча и часть головы сбоку и быстро
прицелившись, он нажал на спусковой крючок, хотя и был уверен, что его пуля
промахнулась.

Но в душе Роберта вспыхнуло пламя битвы. Не ненавидя никого и желая всем добра, он, тем не менее, стремился убивать, потому что кто-то стремился убить его, и потому что убийство было делом рук тех, кто его окружал. То, что позже стало известно как массовая психология, овладело им. Все его умственные и физические силы были сосредоточены на единственной задаче — убить врага. Теперь дело превратилось
в дуэль между двумя противниками.

Решив дождаться третьего выстрела противника, он занял позицию
Он немного расслабился, стоя за пнём, словно готовый бросить все свои силы, физические и умственные, на ответный удар после ожидаемого третьего выстрела. Он был совершенно уверен, что у него будет шанс, потому что при втором выстреле человек открылся гораздо больше, чем при первом, а его бегство от пуль заставит его открыться ещё больше при третьем. Его сердце забилось сильнее, а пульс участился. Битва всё ещё продолжалась вокруг него, но
он забыл обо всём остальном: выстрелах, криках, вспышках и
Он помнил только свою часть. Он решил, что через минуту человек
покажет себя. Полагаясь на это, он положил винтовку на свой обрубок,
взвёл курок и был готов прицелиться и выстрелить через несколько секунд.

 Голова его врага появилась почти сразу, как он и ожидал, и рука Роберта
нажала на спусковой крючок в тот самый момент, когда человек нажал на свой. Пуля просвистела у его щеки. Его палец
сжался, а затем разжался. Внезапное обострение зрения или
случайное рассеивание тумана в этот момент позволили ему увидеть лицо мужчины.
Он увидел лицо и узнал французского партизана Шарля Ланглэ, которого индейцы называли Совой. Он и его жена Голубка когда-то держали его в плену, но не причиняли ему вреда.

 Его человеколюбие, благодарность, чувство к другому человеку вспыхнули даже в тот момент битвы и страсти, когда охотничий инстинкт был так силён. Его выстрел, каким бы быстрым он ни был, был точным и смертельным, но, слегка отклонив дуло винтовки, он снова сжал палец на спусковом крючке. Выстрел грянул, и пуля просвистела мимо уха Лэнглэда, словно предостерегая его.
прошел, сказав такому осторожному партизану, как он, что его культя была очень
открытой культей, опасной до последней степени, и что для него было бы
лучше найти такую где-нибудь в другом месте.

Роберт не видели сову уйти, но он был совершенно уверен, что он
ушли, потому что это было просто такое дело, что такой опытный лесной
боец будет делать. Туман снова сгустился, и еще через несколько минут
обе линии несколько сместились. Затем ему пришлось следить за новыми пнями в новых
точках, и его мысли снова слились с мыслями окружающих,
сосредоточившихся на битве и охоте на человека.

Пуля просвистела у него над ухом, и он увидел, что она вылетела из-за пня, едва заметного в тумане. Вряд ли это снова был Лэнглейд, и Роберту сразу же захотелось вывести его из строя. Никакие соображения о милосердии или человечности не удержали бы его, если бы он получил шанс сделать хороший выстрел, и он терпеливо ждал его. Очевидно, этот новый стрелок тоже заметил его присутствие, и началась вторая дуэль.

Мужчина выстрелил снова через минуту или две, и пуля прошла совсем
рядом. Он был так быстр, что Роберт не успел среагировать.
Он хотел ответить на его огонь, но узнал лицо и, к своему великому удивлению, увидел, что это был де Курсель, занявший место в строю стрелков. Его сразу же охватила ярость. Это был тот самый человек, который пытался заманить его в ловушку и убить в том деле с хулиганом Буше в Квебеке. Его охватил праведный гнев. Вся доброта и милосердие, которые он испытывал к Ланглэду, исчезли. Он также был уверен,
что де Курсель знал его и изо всех сил старался убить.

Роберт выглянул из-за своего пня и нетерпеливо ждал выстрела..
Де Курсель мог бы играть в эту игру так же хорошо, как и его противник, но тот был осторожен. Прошло некоторое время, прежде чем он рискнул выстрелить ещё раз, и тогда
Робер в ответ промахнулся, хотя и сам остался невредим. Его гнев усилился. Хотя в его душе не было ненависти, он не мог забыть, что этот человек, Де Курсель, был причастен к печально известному покушению на его жизнь и даже сейчас, в этой, по сути, дуэли, пытался его убить. Под таким натиском его собственные порывы в тот момент были убийственными. Он использовал всё своё мастерство
то, чему он научился в лесу, чтобы получить возможность лишить жизни своего врага.

 Робер попытался снова привлечь внимание Де Курсель, тем временем перезарядив свою винтовку, и приподнял шляпу над краем пня.  Но этот трюк был слишком стар для француза, и он не поддался на него.  Воспользовавшись шансом, он поднял лицо и тут же отпрянул, когда пуля Де Курселя просвистела над его головой. Затем он
вскочил и успел выстрелить во врага, который упал.

 Роберт успел разглядеть в тумане, что Де
Курсель не был убит. Пуля попала ему в плечо,
нанеся рану, безусловно, болезненную, но, вероятно, неопасную,
хотя она, скорее всего, усилила ненависть этого человека к Роберту. Тем не менее,
молодой Леннокс был рад, что не убил его, что его смерть
не на его совести; этого было достаточно, чтобы вывести его из строя и
избавиться от него.

 Сражение снова разгорелось с новой силой. Винтовки непрерывно
стреляли вдоль всей линии фронта. Индейцы не переставали
вопить, и пограничники отвечали им громкими криками. Но
Роберт увидел, что конец битвы близок; не потому, что ярость людей
утихла, а потому, что природа, словно устав от стольких ссор,
поставила между ними завесу, которая скрыла враждующие силы друг от
друга. Туман внезапно начал быстро сгущаться, поднимаясь от
озера большими белыми волнами, из-за которых фигуры казались
смутными и призрачными даже в нескольких шагах от них.

Если бы сражение продолжилось, было бы невозможно отличить друга от
врага, и Уиллет сразу же подал резкий сигнал, который был повторен
по всей линии. Французские командиры поступили так же, и по взаимному
достигнув согласия, два отряда разделились. Стрельба и крики прекратились.
Внезапно начался медленный отход. Туман рассеялся.

"Дагеога ранен?" - спросил Тайога.

"Нетронутый", - ответил Робер.

"Я видел, что вы и француз Де Курсель были вовлечены в
ваше собственное сражение. Я мог бы помочь тебе, но, насколько я тебя знаю, ты
не нуждался в моей помощи.

«Нет, Тайога. Это была дуэль между мужчинами. Признаюсь, что во время нашей дуэли
я был в ярости и изо всех сил старался убить его, но теперь
я рад, что лишь ранил его».

«Твоя ненависть уходит, как уходит кровь Де Курсель».

— Если вам так угодно это называть. Но вы слышите что-нибудь о врагах, Тайога? Туман, кажется, иногда проводит звук.

 — Ничего, кроме лёгкого шума отступления. Отдаляющиеся шаги
становятся всё тише и тише, и я думаю, что сегодня мы будем в безопасности. Они могли бы беспорядочно стрелять по лагерю, но
 Святой Лука не позволит им так тратить свинец. Нет, Дагэога,
теперь мы будем лежать тихо и перевязывать свои раны.

Он был прав, так как стрельба не возобновилась, хотя пикеты,
расположенные на коротких расстояниях друг от друга, несли самую бдительную вахту, какую только могли.
туман, в то время как остальные лежали у костров, которые теперь были разведены выше,
чем обычно. Колден надеялся, что Св. Люк собирался отступить, но Тайога
и Черная Винтовка, которые снова вышли в туман, не сообщили ни о каких признаках
этого. Вне всякого сомнения, он был готов выдержать долгую осаду.

"Мы должны позвать на помощь", - сказал Уиллет. "Предполагается, что мы контролируем Лейк
Джордж и мы знаем, что наши войска находятся на южной окраине, где
они продвинулись вперед после взятия форта Уильям-Генри. Нам придется
послать гонцов."

"Кем они должны быть?" - спросил Колден.

«Роберт и Тайога в лучшей форме. У вас много лодок. Они могут взять лёгкую и сразу же отправиться в путь, пока держится туман».

Колден согласился. Молодой Леннокс и Онондага были более чем готовы,
и через полчаса всё было готово к отплытию. Было выбрано крепкое каноэ с вёслами для двоих, и они положили в него ружья,
много патронов и немного еды.

«Через год, если война ещё будет идти, я отправлюсь с вами
с такими же поручениями», — уверенно сказал Гросвенор.

"Красное Пальто говорит правду. Он быстро учится, — сказал Тайога.

«Я не буду говорить вам, ребята, чтобы вы были осторожны, потому что вам не нужны никакие
советы», — сказал Уиллет.

 Когда они оттолкнулись от берега, многие стояли у кромки воды, и Роберт знал, что им желают всего наилучшего не только для их успеха, но и для них самих.  Несколько взмахов вёслами — и весь лагерь, кроме светящегося пятна в тумане, исчез. Ещё несколько
ударов, и светящееся сияние тоже исчезло. Они снова остались одни в
дикой местности, и только инстинкт помогал им в опасном путешествии
по воде. Но они не боялись.
Роберт, напротив, почувствовал странный подъем духа. Он был
абсолютно уверен, что они с Тайогой выполнят свою миссию,
несмотря ни на что.

"Странно, как быстро лагерь скрылся из виду", - сказал он.

"Это потому, что мы находимся в центре сильного тумана", - сказал Тайога.
«Поскольку он был достаточно густым, чтобы скрыть битву, он достаточно густой и для того, чтобы скрыть лагерь и нас друг от друга. Но, Дагэога, это дружественный туман, потому что он— Он также скрывает нас от наших врагов.

 — Это так, Тайога, но я думаю, что этот туман опасен и для нас. Сент-Люк вряд ли оставит озеро без внимания, и он предположит, что мы пошлём за помощью. У нас уже был опыт плавания в тумане, и тебе придётся использовать свои уши, как тогда.

— Так и будет, Дагэога. Давай остановимся и послушаем.

Но сквозь туман и испарения не доносилось ничего враждебного, и, снова взявшись за вёсла, они направились к центру озера, где, по их мнению, у них было больше шансов спастись.
крейсирующие каноэ противника, если таковые будут высланы Сент-Люком.
 Они также ожидали, что туман там рассеется, но этого не
произошло, и он, казалось, окутал всю Андиатарокт.

"Как вы думаете, долго ли будет держаться туман?" спросил Роберт.

"Боюсь, весь день," ответил Тайога.

"Это плохо. Если кто-то из наших друзей окажется на берегу, мы не сможем их
увидеть.

«Но мы должны сделать всё возможное, Дагэога. Возможно, мы сможем их
услышать».

Туман был самым густым из всех, что они когда-либо видели на Андиатароке.
Казалось, что он поднимается из глубин и распространяется по
Всё. Самые зоркие глаза, как у Роберта и Тайоги, могли
разглядеть лишь на расстоянии нескольких ярдов, и он свисал тяжёлыми влажными складками на их лица. Было трудно даже определить направление, и они очень медленно гребли в ту сторону, которая, по их предположениям, вела на юг. Через некоторое время они снова остановились, чтобы Тайога мог занять новую позицию для наблюдения за водой, хотя в его удивительные уши пока не доносилось ничего тревожного. Но было очевидно, что он ожидал опасности, и
Роберт тоже её предвидел.

"Такая большая армия, как у Сент-Люка, наверняка привезла с собой каноэ
— По суше, — сказал юный Леннокс, — и в такой туман он пустит их по озеру.

 — Так и есть, — сказал Тайога, используя своё любимое выражение, — и я думаю, что они скоро придут.

 Они прошли ещё несколько сотен ярдов, и затем, когда онеидага долго прислушивался, он объявил, что вражеские каноэ были на озере и кружили в тумане.

«Я слышу одного справа от нас, другого слева и ещё нескольких
прямо впереди, — сказал он. — Острый Меч привёз с собой много каноэ и
использует их. Я думаю, они выстроились в линию поперёк
озеро, предполагая, что мы отправим послание на юг. Острый Меч — великий вождь, и он ничего не забывает.

 «Они не могут провести черту, которую мы не пересечём».

 Теперь они начали грести очень медленно и осторожно, каноэ едва ползло, а Тайога изо всех сил прислушивался. Но
Онондага знал, что его чуткие уши были не единственными на озере, и что, как бы плавно ни двигались челны, которые он и
Роберт держали в руках, их можно было услышать.

"Каноэ справа от нас приближается к нам немного ближе," — сказал он.
— прошептал он. — Это очень большое каноэ, потому что в нём четыре весла.
 Я различаю четыре отдельных звука. Они стараются грести тише,
 чтобы скрытый посланник, которого они хотят поймать, не услышал их, но
они не могут полностью заглушить звук. Теперь тот, что слева, тоже
направляется к нам. Я думаю, они выставили цепь поперёк озера
и надеются, что никто не проплывёт мимо.

— «Ты слышишь тех, кто впереди нас?»

«Очень слабо, и только время от времени, но этого достаточно, чтобы понять,
что они всё ещё там. Но, Дагэога, мы должны идти вперёд, даже если
Они перед нами; мы не можем повернуть назад.

«Тайога, мне и в голову не приходило, что мы можем повернуть назад. Мы пройдем через эту преграду».

«Я знал, что ты так скажешь. Каноэ справа и слева все еще приближаются. Я думаю, они патрулируют в тумане и
перемещаются туда-сюда, постоянно поддерживая связь». Теперь мы должны немного продвинуться вперёд, иначе они нас догонят, но греби очень осторожно, Дагэога. Вот так! Мы издаём так мало шума, что его почти не слышно, и они нас не слышат. Теперь мы далеко от них, и два каноэ встречаются в тумане. Люди в них разговаривают
вместе. Ты сам их очень хорошо слышишь, Дагаеога. Их точные слова
до наших ушей не доходят, но мы знаем, что они говорят друг другу
что ни один посланец из осажденного лагеря еще не проходил.
Теперь они расходятся и возвращаются на свой путь. Мы можем позволить себе забыть
о них, Дагеога, и думать о том, что ждет нас впереди. Нам еще предстоит пройти настоящий
бой. Снова будь очень осторожен с веслом.

«Теперь я отчётливо слышу каноэ впереди нас. Одно из них большое,
тоже с четырьмя вёслами, и двое мужчин в нём — французы. Я
не понимаю, что они говорят, но слышу французский акцент;
Этот звук совсем не похож на тот, что издают воины. Один из французов
отдаёт приказы, судя по его командному тону, и я думаю, что каноэ
собираются рассредоточиться. Да, они отплывают вправо и влево.
Они, должно быть, уверены, что мы где-то здесь, в тумане, и пытаемся
пробраться мимо них, но большое каноэ с французами остаётся на месте. «Держи немного левее,
Дагэога, и мы сможем проплыть мимо незамеченными».

Это была самая сложная задача — грести на каноэ так, чтобы
вода почти не колыхалась, но они были настолько искусны, что
он смог сделать это, не издав ни звука, который мог бы услышать сам Роберт.
 Несмотря на то, что его нервы были в порядке, он сильно волновался.
Столь необычная ситуация заставила его воображение работать на полную.
Он представлял, как вода кишит вражескими каноэ; они окружали его и Тайогу тройным кольцом.
Его пульс бешено колотился, но он, как обычно, владел своими нервами, и рука, державшая весло, не дрожала.

«Каноэ на внешней линии, слева, теперь направляется к нам», — прошептал Тайога.

«В ней двое мужчин, судя по взмахам вёсел. Они
направляются к нам. Должно быть, какой-то злой дух нашептал им, что мы здесь. Ах, они остановились! Что это значит, Дагэога? Послушай!
 Разве ты не слышал тихий всплеск? Они хотят застать нас врасплох! Они не
гребут вёслами и пытаются провернуть новый трюк!» Держи каноэ здесь, Дагэога,
а я встречу воина, который идёт сюда!

Онондага бросил на дно каноэ своё ружьё, охотничью рубаху и пояс с пистолетом,
а затем, зажав нож в зубах,
он перевалился через борт так быстро, что Роберт не успел
возразить. В мгновение ока он исчез в тумане, и юноше в
каноэ ничего не оставалось, кроме как ждать, терзаясь самыми
ужасными предчувствиями.

 Роберт, изредка взмахивая веслом, удерживал каноэ на воде и
пытался пробиться сквозь туман взглядом. Он знал, что должен оставаться на месте, иначе Тайога, когда вернётся, может его не найти. Если он вернётся! Если... Он изо всех сил прислушивался к любому звуку, даже самому тихому, который мог бы подсказать ему, что происходит.

Из тумана донесся слабый всплеск, а затем вздох, почти похожий на
стон. Юный Леннокс вздрогнул, и волосы у него на голове слегка встали дыбом
. Он знал, что звук издает проходящая душа, но чья душа?
Он еще раз осознал в полной мере, что его судьба выпала в диких и
опасных местах.

В тумане рядом с каноэ появилось плывущее лицо, и тогда его
сердце ушло из горла на свое обычное место. Тайога легко забрался в каноэ, что было непросто в такой ситуации, надел пояс и
убрал нож в ножны. Роберт ничего не спрашивал, он
в этом не было необходимости. Вздох, который был почти стоном, рассказал всю правду
.

"Теперь мы снова повернем направо, Дагеога", - спокойно сказал Тайога,
пока с него капала вода. Роберт снова вздрогнул. Его плодовитое
воображение воспроизвело ту короткую, яростную борьбу в воде, но он ничего не сказал
, быстро последовав совету Тайоги и направив
каноэ вправо. Однако положение было слишком опасным, чтобы они
могли долго идти одним курсом, и через сорок или пятьдесят ярдов
они остановились, оба напряжённо прислушиваясь.

«Некоторые из них теперь разговаривают друг с другом», — прошептал Тайога.
"Воин, который плыл, не возвращается в своё каноэ, и они удивляются, почему он так долго остаётся в воде. Скоро они поймут, что он никогда не выплывет. Теперь я слышу голос, который немного громче остальных. Это французский голос. Это не голос Сен-Люка, потому что он должен оставаться на берегу, чтобы руководить своей армией. Это не дело Де Курселя
потому что ты ранил его, и он, должно быть, лежит в лагере
залечивая раны. Итак, я делаю вывод, что следующим будет Жумонвиль
по званию и, следовательно, мог бы командовать этой важной операцией. Я уверен, что это Дюмонвиль, и его громкий голос указывает на то, что он отдаёт приказы. Он понимает, что пловец не вернётся и что мы должны быть рядом. Возможно, он знает или догадывается, что мы с вами и есть те самые гонцы, потому что он давно понял, что мы подходим для такой службы и что мы совершали такие поступки.
Например, наше путешествие в Квебек, во время которого мы впервые встретились с ним.

«Тогда он подумает, что Дэйв тоже здесь, потому что он был с нами тогда».

«Нет, он будет уверен, что Большого Медведя здесь нет. Он знает, что
он слишком важен для защиты лагеря, что, пока командует капитан
Колден, именно Большой Медведь предлагает и по-настоящему руководит
всем. Его резкие приказы означают какой-то внезапный новый план. У них
есть флот каноэ, и я думаю, что они выстраиваются в цепь, звенья которой
так тесно соединены, что мы не можем пройти. Это настоящая проверка для нас, Дагэога.

«И как мы её пройдём?»

«Мы должны пройти как воины, как настоящие мужчины».

«Я не похож на воина».

«Но ты можешь притвориться, что ты один из них, по крайней мере, в тумане, и этого, возможно, будет достаточно. У тебя слишком длинные волосы; сними охотничью куртку и другую куртку, которая под ней, разденься до пояса, и в таком тумане, как этот, только очень зоркий глаз с расстояния в несколько ярдов сможет сказать, что ты белый. Быстрее, Дагэога! Положи одежду на дно каноэ». Хорошо наклонись над веслом и
сделай вид, что осматриваешь воду в поисках пытающихся сбежать гонцов. Я сделаю то же самое. Ах, это хорошо. Ты выглядишь и ведёшь себя так
Ты так похож на лесного воина, Дагаэога, что даже я, находясь в том же каноэ, мог бы принять тебя за гурона. Теперь мы какое-то время не будем шептаться, потому что они приближаются и скоро будут здесь.

Роберт склонился над веслом. Его верхняя одежда лежала на дне каноэ, а винтовка и ружье Тайоги — поверх одежды, готовые к мгновенному схвату в случае необходимости. Холодный влажный туман окутывал его обнажённые плечи и грудь, но он не чувствовал этого. Вместо этого кровь бурлила в его жилах, а пульс в висках бился так сильно, что в ушах стоял гул.

Теперь отдельные звуки доносились из левого и правого крыла, шорох
весла, плеске воды о борт каноэ, мужчины разговаривают.
Они приближались к цепи, которая была растянута перед ними.
их судьба скоро будет решена. Теперь они должны быть не только
храбрыми до предела, но и непревзойденными актерами.

В тумане начали проступать очертания фигур, справа от них появилось каноэ
с двумя мужчинами, ещё одно — прямо впереди,
и ещё два — слева. Роберт, опустив глаза, склонился над
Роберт, державший весло, мельком увидел впереди большое каноэ, или, скорее, лодку, в которой сидели пять человек, один из которых не держал весло, а сидел в центре и отдавал приказы. Сквозь туман виднелись металлические эполеты и пояс, и, хотя лицо было неразличимо, Роберт понял, что это Дюмонвиль.

Офицер велел каноэ внимательно следить за цепью, не позволять ей рваться,
что гонцы уже близко, что их скоро схватят и что их товарищ, который не вернулся,
будет отомщён. Роберт чуть ниже склонился над веслом. Его
Всё его тело покрылось мурашками, а шум в ушах усилился.

 Тайога внезапно нанёс ему сильный удар по согнутой спине и яростно заговорил с ним на грубом, гортанном языке гуронов.  Роберт не понимал слов, но они звучали как суровый упрёк за плохую работу с веслом.  Удар и слова взбодрили его, настроили на максимальные усилия как актёра.  Весь его артистичный темперамент мгновенно вспыхнул. Он плохо взмахнул веслом, вычерпнул много
воды и, отпрянув от Тайоги, поспешно исправился. Тайога снова резко упрекнул его, но не
ударь во второй раз. Это было бы слишком. Следующий удар Роберта
был точным и размашистым, и он услышал, как Джумонвиль сказал по-французски,
на котором понимали многие индейцы:

 «Двигайся ближе к центру озера и займи место в строю».

Тайога и Роберт безмолвно повиновались, обогнав лодку Джумонвиля на расстоянии
пяти-шести ярдов, немного выйдя за линию и развернувшись, как будто для того, чтобы обогнуть какое-нибудь другое каноэ. И снова Роберт сделал ложный взмах веслом, из-за чего каноэ опасно закачалось, и теперь Тайога, полностью оправданный
Жестокий лесной закон, ударив его снова, выхватил его собственное весло из воды и отвесил ему звонкую пощёчину, одновременно яростно отчитывая его на языке гуронов.

 «Болван! Дурак! — воскликнул он. — Ты никогда не научишься держать весло? Ты никогда не научишься грести?» Ты что, хочешь столкнуть нас обоих в воду в такое время, когда вражеские лазутчики пытаются пробраться сюда? Лучше работай веслом, или останешься дома со старухами и будешь работать на воинов!

Роберт зарычал в ответ, но не ударил в ответ. Он сделал
Ещё один неуклюжий взмах, и они вылетели дальше по дуге, и он услышал резкий смех Жюмонвиля. Он по-прежнему был превосходным актёром. Его волнение было искренним, и он изображал нервозность и дёрганость, которые тоже казались искренними. Ещё один дикий взмах, и они вылетели ещё дальше. Жюмонвиль сердито приказал им вернуться, но Роберт, казалось, был охвачен неловкостью, и Тайога коварно помогал ему.

— Вернись! — взревел Джумонвиль.

 Роберт и Тайога были в пятнадцати ярдах от него, и их окутывал густой туман.

— Сейчас! Сейчас, Дагэога! — напряжённо прошептал онондага. — Мы изо всех сил гребём прямо на юг!

 Два весла, которыми умело и мощно орудовали умелые и сильные руки, замелькали в воде, и каноэ помчалось вперёд. Позади них раздался гневный крик, и Роберт отчётливо услышал, как Джумонвиль сказал по-французски:

 — За ними! За ними! Это были посланники, которые прокрались мимо! Они
обманули нас!»

Эти слова были слаще мёда для юного Леннокса. Он сыграл роль
актёра, и награда — спасение их жизней — была получена. Это
был один из их величайших триумфов, и вкус его будет длиться вечно
долго. Сама эта мысль придала ему сил, и он взмахнул веслом с такой силой, какой никогда раньше не испытывал. Каноэ скользило по воде, как птица, и летело по выбранному курсу.

  Собственные способности Роберта стали невероятно обостренными. Он услышал позади себя
многочисленные сердитые приказы Джумонвиля, торопливые взмахи
множества весел, плеск быстро разворачивающихся каноэ, гул
возбуждённых голосов, а затем почувствовал прилив уверенности.
Шум в ушах прекратился, нервы стали удивительно спокойными, и
Каждый взмах его весла был долгим и отточенным, как произведение искусства.

Через четыре или пять минут такого труда Тайога положил весло на борт.
Роберт последовал его примеру.

"Теперь мы отдохнём и послушаем, — сказал онондага. — Туман по-прежнему наш друг, и они подумают, что мы повернулись в нём, потому что это естественно. Но мы с тобой, Дагэога,
пока не повернёмся.

 «Я ничего не слышу, Тайога, а ты?»

 «Я тоже, Дагэога, но нам не придётся долго ждать. Теперь я слышу лёгкий взмах весла. Они прощупывают путь в тумане. Там
Ещё один взмах веслом — и ещё. Они приближаются, но мы всё ещё ждём. Я слышу голос Джумонвиля. Он очень зол. Но почему он должен злиться на кого-то другого, а не на себя? Он видел нас своими глазами. Он выкрикивает множество резких приказов, и некоторые из них глупы. Должно быть, так и есть, потому что ни один человек не смог бы выкрикивать приказы так быстро и в такой неразберихе и при этом быть правым. Он посылает ещё больше каноэ направо и налево, чтобы найти нас. Мы с тобой можем позволить себе посмеяться, Дагэога.

Сидя в каноэ, они смеялись. С Робертом было не так.
Это был не столько весёлый смех, сколько вздох облегчения после такого невероятного напряжения. Он чувствовал, что теперь они точно спасутся, и вместе с Тайогой спокойно ждал.




 ГЛАВА XI

 СЧАСТЛИВОЕ СПАСЕНИЕ


 Настроение молодого Леннокса поднялось до небес. Хотя они всё ещё были на волосок от гибели, он был абсолютно уверен в Тайоге и в тумане. Это был сильный туман, густой туман, добрый туман,
и он сделал возможным их побег и выполнение их
миссии. Продержавшись так долго, он продержится до тех пор, пока они в нем больше не будут нуждаться
.

"Они подошли ближе, Тайога?" спросил он.

"Jumonville-прежнему отдает приказы, и несколько отправкой каноэ
случайный. Он не лидер острый меч окажется в чрезвычайной ситуации, ни
ничего подобного. Он неуверенно покачивает своей лодкой.
Я слышу плеск весел четырех человек в ней. Время от времени он что-то говорит.
тоже сердито. Он упрекает тех, кто ни в чем не виноват. Как
ты сейчас себя чувствуешь, Дагаеога? Маникуту уже наполнил тебя новой силой?

 «Я чувствую себя лучше, чем когда-либо в жизни. Я готов снова взмахнуть веслом».

 «Тогда мы отправляемся. Туман не будет ждать нас вечно. Мы должны воспользоваться им, пока он есть».

Они энергично и мощно взмахивали веслами, рассекая воду, и каноэ снова устремилось вперёд. Теперь они были уверены, что впереди их не ждёт враг и что никто из тех, кто остался позади, не сможет их догнать. Влажный холодный туман по-прежнему окутывал их, словно тяжёлое влажное одеяло, но энергичные движения и приподнятое настроение согревали их. Через десять минут они сделали ещё одну остановку, но, поскольку Тайога
ничего не слышал о группе Джумонвиля, они снова двинулись в путь на
большой скорости. Вскоре Онондага сказал:

"Я чувствую, что туман рассеивается, Дагёга. Поднялся западный ветер,
и скоро он всё унесёт с собой.

«Но он выполнил свою задачу. Я всегда хорошо относился к туманам.
Да, вот и он! Ветер быстро усиливается и уносит с собой
туманы и испарения».

Вода начала бурлить под сильным ветром. Туман рассеялся, его клочья разлетелись на куски и клочья, а затем
всё исчезло, оставив на поверхности озера серебряное зеркало, а на обоих берегах — высокие и зелёные горы. Далеко позади
них виднелись индейские каноэ, а в четырёх-пяти милях впереди с западного берега поднималась
дымовая завеса.

— Конечно, это наши люди, — сказал Роберт, глядя на дым.

 — В этом нет никаких сомнений, — сказал онондага, — и именно туда мы
пойдём.

 — А те, кто идёт за нами, теперь знают, что мы обманули их в тумане и
сбежали. Они кричат от гнева и разочарования. Теперь они
возвращаются.

Они немного сбавили темп, когда преследование прекратилось,
но направились к центру озера, чтобы какой-нибудь затаившийся
снайпер на берегу не смог их достать, и довольно быстро поплыли к
дыму, который, как предположил Роберт, мог быть от авангарда войск.

«Нам нужно как можно скорее помочь Колдену и Уиллету», — сказал он.

 «Это не займёт много времени», — сказал Тайога, — «но Дагеога что-то забыл.
 Может, он вспомнит, что именно?»

 «Нет, Тайога, я ничего не могу вспомнить».

 «Тело Дагеоги обнажено выше пояса». Для индейца это хорошо —
так войти в лагерь белых, но это не принято у народа, к которому принадлежит Леннок.

— Вы правы. Я так разволновался, что совсем забыл о своей одежде. Я должен быть верен своему народу, когда встречусь со своими братьями.

Он оделся, снова взялся за весло, и они уверенно поплыли дальше.
из-за дыма. От тумана не осталось и следа. Озеро блестело в лучах
солнца, горные хребты казались зелеными от основания до вершины, а башня из
дыма становилась глубже и шире.

- Тайога, ты можешь разглядеть, что находится у его подножия? - спросил Роберт.

- Мне кажется, я вижу отблеск солнца на эполете. Это, безусловно,
лагерь вашего народа. Считается, что озеро находится под их контролем,
и если бы французы предприняли новое вторжение на его берега,
они бы не разводили костры так смело. Теперь я вижу ещё один отблеск
и слышу звон топоров. Это не плотники, потому что
У кромки воды виднеются лодки, как готовые, так и недостроенные.
Вероятно, они рубят дрова для костров. Я также слышу треск кнута,
а это значит, что у них есть повозки, а наличие повозок указывает на
большое войско. Возможно, они везут припасы для нашей великой армии,
когда она двинется вперёд. Теперь я вижу людей в форме, и среди них
есть несколько красных мундиров. Держи весло как можно выше, Дагэога, в знак того, что мы друзья, и я направлю каноэ к берегу. Ах, они уже видят нас, и люди идут сюда
спускайтесь к берегу озера, чтобы встретить нас! Это большой лагерь, и в нем должно быть
достаточно людей, чтобы заставить Сент-Люка отказаться от осады Колдена. Люк снял осаду.

Они быстро направили каноэ к берегу, где солдаты и
другие люди в одежде охотников уже собрались, чтобы встретить их. Роберт
увидел высокого худого офицера в колониальной форме, стоявшего на узком
пляже, и, решив, что он главный, сказал, когда каноэ подплыло к нему:


"Мы посланники, сэр, от отряда капитана Колдена, который
осаждает лесопилку в десяти-двенадцати милях к северу."

— Вы сказали, что они осаждены? — спросил офицер резким, сухим голосом.
 — Это одна из тех французских уловок, которые они всегда нам подстраивают,
врываясь прямо под наш нос и пытаясь отрезать наши войска.

 — Именно так, сэр. В данном случае французско-индейское войско возглавляет Сен-Люк, самый способный и смелый из всех их партизан, и, если вы не поможете, им придётся спасаться, как можно лучше, на тех лодках, что у них есть.

 «Поскольку я хороший парень из Массачусетса, я ожидал чего-то подобного. Я сообщил Пауноллу, нашему губернатору, что мы должны быть крайне
Он осторожен в отношении французов, но считает, что армия генерала
Аберкромби сокрушит всё на своём пути. Бои в лесу сильно отличаются от боёв на открытых полях, и французы, похоже, освоились с этим лучше, чем мы. Меня зовут Элиху
Стронг. Я полковник ополчения Массачусетса и командую силами, которые вы видите здесь.

— А меня, сэр, зовут Роберт Леннокс, я вольный стрелок, а это Тайога, из клана Медведя, из великого народа Онондага, наш преданный друг и лучший стрелок в мире.

«Ах, я кое-что слышал о вас обоих, когда был в Олбани, от Якобуса Хёйзмана, крепкого и достойного бюргера, который хорошо отзывался о вас и предположил, что я могу встретить вас где-нибудь в окрестностях озёр.»

«Мы жили в доме господина Якобуса, когда ходили в школу в Олбани. Мы многим ему обязаны».

— С вами обычно был ещё один человек, знаменитый охотник, Дэвид
Уиллет, не так ли?

— Он с капитаном Колденом, сэр, помогает в защите.

— Я рад, что он здесь. Судя по тому, что я о нём слышал, он
Башня силы. Но пойдёмте в лагерь. Несомненно, вам обоим нужна еда и отдых. Времена неспокойные, и мы должны извлекать из каждого дня всё, что он может нам дать.

Роберт с интересом посмотрел на него. Он был предвестником типа людей, которые впоследствии стали широко распространены в Новой Англии: высокие, худые, с сухими губами, критичные, проницательные и упорные до крайности. Он и его рода
суждено было сделать большое впечатление на Нового Мира. Он дал
два лучших лагерь, и приказал им лечиться
учтивость.

"У меня здесь сильный отряд, - сказал он, - хотя это могло бы быть
было бы сильнее, если бы наш губернатор и Законодательное собрание выполняли свои обязанности в полной мере.
Тем не менее, мы должны извлекать пользу из всего. Мои люди сообщили, что в лесу к северу от нас есть индейцы, и, возможно, именно поэтому мы не вступили в контакт с капитаном Колденом, но я не подозревал, что его осаждают.

Роберт, поедая вкусную еду, которую ему подали, окинул взглядом лагерь,
который был хорошо обустроен, с далеко отстоящими друг от друга пикетами для защиты от
засад, и его глаза заблестели, когда он увидел две медные пушки,
стоящие бок о бок на небольшом возвышении в центре лагеря.
Большие пушки, если с ними хорошо обращаться, всегда были эффективны против лесных воинов
. Полковник Стронг проследил за его взглядом.

"Я вижу, вы обратили внимание на мою пушку", - сказал он. "Это
хорошие работы, но если бы наш губернатор и законодательный орган выполнили свой долг,
их было бы четыре вместо двух. Тем не менее, мы должны использовать лучшее из того, что у нас есть.
у нас есть. Я сказал Ширли, что мы должны готовиться к большой войне, и я
говорю то же самое Пауноллу. Те, кто его не знает, всегда недооценивают нашего
французского врага.

— Я никогда этого не делаю, сэр, — сказал Роберт. — Я слишком хорошо его знаю, чтобы так поступать.

— Что ж, что ж, мы сделаем всё, что в наших силах. У меня здесь четыреста человек,
хотя, если бы губернатор и законодательное собрание Массачусетса
выполнили свой долг, их было бы восемьсот, не говоря уже о тысяче. Я
как можно скорее отправлюсь на помощь Колдену. Он наверняка продержится до завтра.

— Не сомневаюсь в этом, сэр, и, если вы позволите мне высказать предположение, я бы не стал начинать наступление до утра. День уже на исходе. Если мы выступим сегодня днём, ночь застанет нас в лесу, и шевалье де Сен- Люк наверняка устроит нам засаду.

— Разумно сказано, молодой сэр. Мы — вечно опрометчивый народ. Мы
постоянно попадаем в ловушки. В моём отряде около двадцати хороших разведчиков,
хотя, если бы губернатор и законодательное собрание Массачусетса
выполняли свой долг, их было бы сорок, если не пятьдесят, и я не хочу
рисковать их потерей в ночных боях в лесу.

Он ушёл, и Роберт увидел, как он ходит между своими людьми, отдавая приказы.
 Элиху Стронг, торговец, тем не менее стал доблестным
солдатом по призыву своей провинции и был не прочь поучиться даже у тех, кто был вдвое моложе его.

"Лучше открыть глаза", - сказал Тайога.

"Открыть глаза?"

"Да, Дагеога. Полковника по имени Стронг я назову Открытыми глазами,
потому что он готов смотреть и видеть. Он посмотрит, когда вы скажете
ему посмотреть, а многие, кто приезжает из городов, этого не сделают. И
поскольку его глаза открыты, он не сунет голову в засаду.
— И всё же он всегда будет жаловаться на других.

 — А иногда и на себя, — рассмеялся Роберт. — Думаю, в этом отношении он будет честен. А теперь, Тайога, мы отдохнём здесь и будем спокойны до завтрашнего утра, когда отправимся дальше.

«Мы останемся, Дагаэога, но я не знаю, будет ли это так просто.
Раз Джумонвиль видел, как мы сбежали, он расскажет об этом Сент-Люку, и Острый
Меч отправит сюда отряд, чтобы досаждать Открытому Глазу и заставить его думать,
что в лесу полно воинов. Но Открытый Глаз, хоть и будет жаловаться,
не испугается».

Всё было так, как и предсказывал Онондага. Враг пришёл с наступлением сумерек.
Темная глушь вокруг них отвечала им воплями и криками, и скрывающиеся
отряды вступали в стычки с разведчиками Стронг. Затем крики воинов
стали громче и, казалось, доносились отовсюду.
лагерь. Роберту было очевидно, что враг пытался заставить
людей Стронг поверить, что им противостоит огромная сила, и некоторые из них, не привыкшие к лесу, опасались, что такая невидимая и неуловимая опасность застанет их врасплох. Но Элиху Стронг не дрогнул.
 Лес был для него почти такой же загадкой, как и для его солдат, но он был там, чтобы противостоять опасностям, и он противостоял им.

«Я оставлю своих людей в лагере и буду ждать атаки, если она последует», — сказал он Роберту, который, похоже, ему очень понравился.
«И
Что бы ни случилось, я выступлю утром на помощь Колдену.

Он плотно сжал тонкие губы, и его бледно-голубые глаза сверкнули.
У торговца, ставшего солдатом, было самое крепкое сердце, а крепкое сердце было нужно в его лагере в ту ночь.  Воины не давали его людям покоя.  Они постоянно кружили вокруг, стреляя и крича, пытаясь посеять панику или хотя бы страх, который удержал бы Строна на месте.

Роберт рано лёг спать, а когда проснулся глубокой ночью,
беспорядки всё ещё продолжались. Но он увидел, как Элиху Стронг возвращается
Он расхаживал взад-вперёд возле одного из костров, и в отблесках пламени на его худом лице по-прежнему
отражалась железная решимость. Убедившись, что лагерю ничего не угрожает, юный Леннокс
вернулся в постель.

 Наступило серое, холодное утро, и вскоре после рассвета Элиу Стронг
начал готовить своих людей к опасному путешествию, подав сначала обильный
горячий завтрак с большим количеством чая и кофе.

 «Открытые глаза не только наблюдают, но и многое знают», — сказал Тайога. «Он
понял, что армия лучше марширует на сытый желудок».

Затем Стронг попросил Роберта и Тайогу побыть проводниками, и
он выстроил свои войска, отправив разведчиков вперёд, расставив самых опытных солдат на флангах и возглавив основную колонну с двумя медными пушками. Были даны строжайшие указания, чтобы никто не отставал, и затем войско двинулось в путь.

Их не трогали во время завтрака и приготовления к
выходу, но как только они отошли от костра и углубились в
лес, снова началась ужасающая суматоха, со всех сторон раздавались
свирепые крики и пули, стучавшие по листьям и коре.
Полковник Стронг оставил своих разведчиков и фланговые отряды, чтобы они разобрались с попавшими в засаду воинами, а основная колонна, лицом вперёд, уверенно двигалась к лагерю Колдена. Это должно было стать испытанием нервов, и Роберт был совершенно уверен, что суровый вождь из Новой Англии победит.

 «Дикари подняли страшный шум, — сказал он молодому Ленноксу, — но их пули не долетают до нас. Нас не запугаешь простым
шумом.

 «Когда они это поймут, а они скоро поймут, — сказал Роберт, — они
нападут. С ними, должно быть, есть несколько французских офицеров и солдат.
 Возможно, Жюновиль пришёл ночью, чтобы возглавить их».

Затем они с Тайогой прошли немного вперёд по лесу, опережая
разведчиков, и Тайога увидел явные доказательства того, что французы
были с индейцами.

"Вы правы в своём предположении, что Жюновиль пришёл ночью, —
сказал он. — На нём были сапоги, и вот следы его каблуков. Я думаю,
что он сейчас недалеко. Прислушайся, Дагэога, пока я лежу на земле и слушаю.

Припав ухом к земле, онеида сообщил, что слышит, как люди с обеих сторон
от них движутся.

"Это лёгкая поступь воинов," — сказал он, — "а ещё
Я слышу более тяжёлую поступь французов. Кажется, я слышу самого Жумонвиля. Это похоже на топот сапог. Возможно, они сейчас пытаются устроить засаду.

 — Тогда нам пора отступать, Тайога, и ради нас самих, и ради отряда полковника Стронга.

Они быстро отступили, чтобы не попасть в засаду, и предупредили Илайю Стронга, что теперь нападение вполне вероятно.
Их опасения подтвердились, когда разведчики доложили, что впереди протекает ручей, а переправа через него всегда была излюбленным местом индейцев для засады.

— Так тому и быть, — спокойно сказал полковник Стронг. — Мы готовы. Если бы губернатор и законодательное собрание Массачусетса выполнили свой долг,
мы были бы в два раза сильнее, но даже в нынешнем составе мы форсируем
ручей.

 — Вы найдёте отряд воинов на этом берегу ручья, —
 сказал Тайога. "Они уступят после небольшой стрельбы, соблазняя вас
думать, что вы одержали легкую победу. Потом, когда примерно половина твоя
мужчины попадались они будут атаковать со всей своей силой, в надежде срубить
тебя вниз."

"Я благодарю вас за то, что сказали", - рассказал полковник сильный. "Я не сомневаюсь, что вы
Я знаю, о чём вы говорите. Ваши манеры говорят об этом. Мы могли бы быть гораздо лучше экипированы, если бы власти в моей провинции
выполняли свой долг в полной мере, но мы всё равно уступим. Я
прикрою проход через ручей с помощью пушек.

Стрельба впереди уже свидетельствовала о том, что предсказание Тайоги сбывалось, и сопровождалась оглушительными криками, как будто все индейцы собрались на ближнем берегу ручья.

 Роберт с вершины холма увидел узкий и глубокий, хотя и не слишком глубокий для переправы, как он узнал позже, ручей, окаймлённый
обе стороны с плотной роста невысокого кустарника, из укрытия
бойцы были посылая свои пули в сторону Белого силу. В
мужчины были готовы пойти против них и сразу, но разведчики были отправлены
вперед через подлесок, чтобы открыть фланговый огонь, а затем
основная колонна двинулась на в устойчивом темпе.

Грохот винтовок нарастал все быстрее. Воины на ближнем берегу
ручья выскочили из кустов, когда люди Стронга приблизились, перешли
ручей вброд и скрылись в лесу на другом берегу, издавая
разочарованные вопли. Солдаты, издав
С торжествующим криком они бросились в погоню, но Стронг
остановил их.

"Это засада, о которой нас предупреждали онондага, — сказал он своим
лейтенантам, — и мы в неё не попадём. Выкатывайте пушки."

Две медные пушки, прекрасные двенадцатифунтовые, были подвезены
на близкое расстояние к ручью, и они обстреляли лес на другом берегу
ядрами и картечью. Это был, наверное, первый пушки раз когда-либо
слышал в том лесу, и сообщает вернулся во многих отголоски. Ветви
и веточки посыпались.

"Это великолепный звук, - восхищенно сказал Тайога, - и воины, которые
пытаются посадить засаду не нравится".

"А вы помните судьбу Брэддока", - сказал Роберт. "Пушки не
не много тут".

"Но это другое, Дагеога. У "Открытых глаз" его глаза открыты. Он
просто использует пушку как прикрытие для своего наступления. Они будут
поддержаны винтовками. Вы увидите.

Солдаты осторожно приблизились к ручью, и, когда первые ряды оказались в воде, пушки обстреляли лес впереди, справа и слева, слева и справа. Лучших стрелков тоже вытолкнули вперёд, и, когда воины открыли огонь, их быстро оттеснили назад.
прочь. Затем все войско, неся с собой пушку, переправилось
и с триумфом встало на другом берегу.

"Разве я не говорил тебе, что Открытые Глаза знал, что делает?" — сказал
Тайога.

"Похоже, что знал, — ответил Роберт, — но мы ещё не добрались
до станции Колдена. Атака наверняка будет мощной."

— Дагэога говорит правду. Я думаю, это произойдёт через милю или две. Они доберутся до места раньше, чем люди капитана Колдена узнают, что мы в пути.

 — Тогда они не будут долго ждать. Подойдёт любое место, потому что лес везде густой.

Поскольку они переправились через брод с небольшими потерями, пушки,
которые прокладывали путь, перестали стрелять, но артиллеристы гордо
смотрели на них, и Роберт не скрывал восхищения. Они были первопроходцами,
прекрасными медными созданиями, и при правильном обращении они были
прекрасной помощью в лесу. Он не винил артиллеристов за то, что они
похлопывали по стволам, счищали грязь с колёс после переправы через ручей
и ласково разговаривали с ними. Массивные и отполированные, они
сверкали на солнце и внушали уверенность.

Тайга ушёл в лес, но вскоре вернулся и доложил
Невысокий холм не более чем в полумиле отсюда был подходящим местом для
нападения, которое, по его мнению, должно было произойти именно там. Оно должно было быть совершено объединёнными силами французов и индейцев и было бы жестоким.

"Так тому и быть," — сказал Элиху Стронг, чьё железное спокойствие ничто не могло нарушить. "Мы готовы к встрече с врагом, даже если сам Святой Лука придёт. Это правда, что вместо двух пушек у нас могло бы быть четыре или даже шесть, или в два раза больше людей, если бы губернатор и законодательное собрание Массачусетса выполнили свой долг, но мы оставим это без внимания. Леннок, ты и Тайога, не могли бы вы пойти с разведчиками и быть моими глазами?

Роберт оценил комплимент в полной мере и быстро ответил
утвердительно за них обоих. Затем он и Тайога сразу же нырнули
в лес вместе с пограничниками, которые были там для защиты от
засады, все они с большой осторожностью приближались к угрожающему хребту. Это
был длинный выступ, поднимающийся около ста футов, и густо росли
с деревьев и кустарников. Он выглядел очень тихое и спокойное и птиц
даже были там поет среди ветвей. Командир разведчиков,
загорелый мужчина средних лет по имени Адамс, повернулся к Тайоге.

«Я ничего там не вижу, — сказал он, — но я слышал о тебе и о твоей способности находить то, что не могут найти другие. Думаешь, они на том холме и ждут нас?»

 «Это точно так, — ответил онондага. Это место лучше всего подходит для них, и они не пропустят его. Позвольте мне пройти немного вперёд
со своим другом Дагэогой, и мы их обнаружим.

«Мы подождём здесь, и если они на нём, я думаю, вы скоро это узнаете», —
уверенно сказал Адамс.

Тайога проскользнул вперёд между кустами, и Роберт последовал за ним.  Они не
издали ни звука и подошли гораздо ближе к хребту, который
все еще грелся на солнышке, мирный и невинный на вид. Ни одного воина
или француза там не появилось, в кустах не было видно никакого отблеска
оружия, ничего не было обнаружено.

"Они могут быть скрыты в джунглях, но они не размешать, пока мы не
под дулами их ружей. Что вы предлагаете делать?" - спросил
Роберт.

"Я буду искушать их, Дагеога".

— Соблазнить их? Я вас не понимаю.

 — Тододахо на своей большой звезде, которую мы не видим днём, но которая, тем не менее, там, шепчет мне, что сам Тандакора прячется в кустах на холме. Это как раз такая засада, которую он любит. Как вы
Знаешь, Дагэога, он ненавидит нас всех, но меня он ненавидит больше всех. Если он увидит хорошую возможность выстрелить в меня, он не сможет этого не сделать.

 — Ради всего святого, Тайога, не делай из себя мученика только для того, чтобы привлечь огонь на себя!

 — У меня и в мыслях не было ничего подобного. Я ещё не готов покинуть этот мир, который кажется мне ярким и полным интересных событий. Более того, я хочу увидеть конец этой войны и то, что будет после неё. Риски — часть нашей жизни, Дагэога, но я не буду рисковать понапрасну.

Тайога говорил на своём обычном точном, книжном английском, объясняя всё
полностью, и Роберт больше ничего не сказал. Но он с большим интересом наблюдал за действиями
Онондаги. Тайога прополз ещё пять или шесть ярдов, а затем споткнулся, ударившись о куст и сильно его встряхнув. Роберт был поражён. Было невероятно, что Онондага
оказался таким неуклюжим, но потом он вспомнил. Тайога собирался привлечь
огонь противника на себя.

Тайга ударился о другой куст, а затем выпрямился и стал
заметен. Те, кто прятался на хребте, если таковые там были, могли ясно его
видеть. Ответ последовал незамедлительно. Среди деревьев возникла гигантская фигура
из кустов, прицелился из винтовки и выстрелил в него в упор. Но
Онондага, быстрый как молния, отпрянул назад, и пуля просвистела
над его головой. Роберт выстрелил в огромную раскрашенную фигуру Тандакоры,
но тоже промахнулся, и через мгновение вождь оджибве упал в
кусты. Индейцы, прятавшиеся вокруг, закричали.

— Они там, — сказал Тайога, — и мы знаем, где именно. Мы предложим Открытому Глазу выстрелить из пушки в этом
месте.

Они вернулись к Адамсу.

"Вы были правы, как я и предполагал, — сказал разведчик. — Вы их нашли.

«Да, потому что Тандакора не смог устоять перед своей ненавистью ко мне», — сказал
Онондага.

Они вернулись к основным силам, и снова были подняты храбрые медные пушки,
которые посылали картечь и дробь в кусты на холме, а затем продвигались вперёд и повторяли обстрел. Из зарослей по ним открыли огонь из множества ружей, и несколько человек
попали под выстрелы, но Элиху Стронг держал своих людей в руках, а разведчики отогнали метких стрелков.
Тем временем все силы двинулись вперёд и начали подниматься на холм.
Пушки были развёрнуты на флангах, где атака была наиболее ожесточённой.
Завязалась ожесточённая битва, и ружья, которыми стреляли с большим мастерством и
эффективностью, сдерживали натиск индейцев. Многие из людей Стронга были убиты, многие ранены, но их собственные винтовки поддерживали ружья смертоносным огнём. Так они сражались в зарослях целых два часа, пока не услышали громкий крик с севера, и Уиллет во главе сотни человек прорвался к ним на помощь. Затем
Французы и индейцы отступили, и объединённые силы направились к
месту, где Колден, Уилтон, Карсон и Гросвенор оказали им радушный
приём.

«Мы здесь, — сказал Элиху Стронг. — Если бы губернатор и законодательное собрание Массачусетса
выполнили свой долг, мы могли бы оказаться здесь раньше, но мы здесь».

«Я знал, что вы вернётесь и привезёте с собой помощь, — сказал
Гросвенор Роберту. — Я был уверен, что Тайога проведёт каноэ через все опасности».

— Ваша уверенность была не напрасной, — сказал Роберт. — Он проделал замечательную работу. Он был таким же хорошим проводником на воде, как и на суше. Теперь, когда мы стали намного сильнее, интересно, что собирается делать Сен- Люк.

Но на следующее утро «Чёрная винтовка» пришла с новостями о том, что
Шевалье и все его силы исчезли.

Они бесшумно ушли ночью и теперь маршировали.
на север, вероятно, чтобы присоединиться к Монкальму.

"Я не удивлен", - сказал Уиллет. "Теперь мы слишком сильны для него
а Сен-Люк не тот человек, чтобы тратить свое время и силы впустую
усилия. Я подозреваю, что в следующий раз мы услышим о нём возле Шамплейна,
где-нибудь в окрестностях Тикондероги. Думаю, нам лучше
пройти по его следу немного дальше.

Уиллет сам возглавил отряд, преследовавший Сен-Люка, и в него входили
Тайога, Роберт, Гросвенор, Чёрная Стрела и Адамс, Даганоуэда и его
Могавки незадолго до этого отправились в свою экспедицию. Это
была довольно простая задача, так как тропа обязательно должна была быть широкой и глубокой,
и Онондага мог читать её почти с закрытыми глазами.

"Здесь прошёл Острый Меч," — сказал он, немного оглядевшись. "Я нахожу
следы его мокасин, которые я бы узнал где угодно, потому что видел их
так много раз. К нему присоединился ещё один француз и какое-то время шёл рядом. Это был Жюмонвиль, чьи отпечатки я тоже знаю. Они разговаривали. Возможно, Жюмонвиль рассказывал
подробности его встречи с нами. Теперь он уходит вместе с Сен-Люком, к которому присоединяется
ещё один француз в мокасинах. Но этот мужчина грузный и
ходит тяжёлой поступью. Это канадец Дюбуа, который служит
 Острому Мечу и предан ему. Возможно, Острый Меч даёт
ему указания о лагере, который они разобьют, когда закончится
день. Теперь уходит и Дюбуа, и появляются большие мокасины
Тандакоры. Я не видел в лесу никого крупнее, и ребёнок
узнал бы их. Он тоже разговаривает с Острым Мечом, но Острый Меч
не остановись ради него. Они идут вместе, потому что шаг остаётся
устойчивым и ровным, таким, каким был бы шаг человека ростом с Острого Меча. Тандакора очень зол, но не на Острого
Меча — он не осмелился бы проявить гнев по отношению к нему, — а на волю Маниту, которая не позволила ему одержать победу над нами. Он не получил большого удовлетворения от Острого Меча, потому что пробыл с ним совсем недолго. Здесь его след снова теряется, и Острый Меч снова
идёт один.

"Возможно, Острый Меч предпочитает быть один. Большинство мужчин после
Он разочарован и знает, что его нападение на кораблестроителей
потерпело неудачу. Острый Меч не любит неудач так же, как и другие люди, и он хочет подумать. Он планирует, как добиться большого успеха и искупить свою неудачу здесь. Я ничего не вижу о Де Курсель. Я нигде не нахожу его следов, что говорит о том, что рана, которую ты ему нанесла, Дагэога, была серьёзной. Его несут
либо воины, либо французские солдаты на носилках. Гораздо
вероятнее, что это солдаты, и вот я вижу их следы, следы четырёх
люди, которые идут ровно, по двое всё время. Гнев Де
Курселя будет очень силён по отношению к тебе, Дагаэга, и тебе придётся остерегаться его.

«Я готов к этому», — гордо сказал Роберт.

Широкая тропа вела прямо на север, но через некоторое время Уиллет разделил свой небольшой отряд, чтобы не попасть в засаду в лесу. Он считал весьма вероятным, что вскоре Тандакора
свернёт в сторону с несколькими воинами, надеясь заманить в ловушку
неосторожных. Его мнение подтвердилось, когда онондага
прочитал следы.

"Я снова нахожу следы вождя оджибвеев", - сказал Тайога. "Вот,
они идут по краю тропы. Теперь он остановился. Его шаги
стихли, и он стоит, плотно сдвинув мокасины. Он
вероятно, разговаривает со своими воинами и о чем-то размышляет.
Ярость Тандакоры так же велика, как и у Де Курселя, но Тандакора
не ранен и способен нанести удар. Он снова идёт вперёд, и, ах!
 вот он заходит в лес. Несомненно, он готовится устроить засаду для тех, кто последует за святым Лукой. Пойдёмте
назад, Великий Медведь, или мы встретим засаду оджибвеев нашей собственной засадой
?

Черные глаза онондаги сверкнули.

"Нам следовало бы повернуть назад, - ответил Уиллет, - но я не могу удержаться, чтобы не сыграть с ним в
Собственную игру Тандакоры. Это может дать нам шанс избавить
границу от этого бедствия. Мы сойдём с тропы и углубимся в заросли.

Во главе с охотником маленький отряд углубился в лес и начал осторожно пробираться по кругу, намереваясь вернуться на тропу на некотором расстоянии впереди и расположиться позади Тандакоры на случай, если этот хитрец
дикарь, как они были в этом уверены, готовил засаду. Они удвоили осторожность, на время прекратив разговоры и стараясь, чтобы кусты не шуршали под их ногами. Уиллет шёл впереди, а
Тайога замыкал колонну. Гросвенор шёл сразу за Робертом. Теперь он тоже мог бесшумно ставить ноги и обходить каждую палку или ветку, которые могли хрустнуть под его весом.
Хотя он и осознавал, какие опасности их подстерегают, его сердце бешено колотилось. Он
чувствовал, что делает успехи и становится достойным лесным бегуном.

После двух часов тщательного путешествия, они снова вернулись к широкой
след, который показал, что Св. Люк был по-прежнему поддерживать постоянный прогресс
к северу. Но оба охотника и Клинтон были уверены, что
Тандакора и отборный отряд были сейчас на юге, поджидая в засаде
тех, кто бросится в погоню.

"Нам лучше отвлечь их, если сможем", - сказал Уиллет. — Дайте им понять, что мы здесь, но заставьте их поверить, что мы друзья.

 — Думаю, я смогу это сделать, — сказал Тайога. — Я знаю сигналы гуронов и Сент-Реджиса. Скорее всего, некоторые из воинов Тандакоры
Гуроны и, в любом случае, оджибвеи поймут сигналы.

Он изобразил карканье вороны, и вскоре раздался ответ.
из леса, примерно в четверти мили к югу. Крик
повторился, и ответ последовал должным образом во второй раз. Никто в маленьком отряде
теперь не сомневался, что Тандакора и его люди были там.

- Будем атаковать? - спросил Роберт.

— Думаю, мы можем немного потрепать их, — ответил Уиллет. — Нас мало, но отряд оджибвеев вряд ли будет большим. Его цель — нанести удар и уйти, и мы сделаем то же самое. Теперь,
Тайога, мы рассчитываем, что ты приведёшь нас в хорошее место на его фланге.

Онондега повёл их по другому, но гораздо меньшему кругу в сторону леса, откуда доносилось ответное карканье вороны. Путь пролегал через густые заросли, но, прежде чем он добрался до выбранного места, он остановился.

— «Смотри», — сказал он, указывая на землю, где виднелись едва заметные следы, которые Роберт едва ли мог разглядеть и мимо которых он прошёл бы, не заметив. «Вот здесь Тандакора шёл к засаде. Это небольшая тропа, и засада должна была быть небольшой. Он всего лишь
с ним около десяти воинов. Оджибве вернулся, чтобы отомстить. Он
не мог уйти, не нанеся хотя бы один удар. Возможно, он
отделился от Острого Меча, чтобы устроить засаду самостоятельно.

"Они не могли уйти далеко, — сказал охотник.

 "Нет, — сказал онондага. «Они вернутся в ответ на мой зов, и я думаю, что нам лучше дождаться их здесь».

Они выстроились в боевом порядке, а затем опустились на землю. Лёгкие волны воздуха мягко, но отчётливо доносились до чудесных барабанных перепонок Тайоги. Каким бы слабым ни был звук,
он понял это. Это была осторожная поступь людей. Тандакора и его воины были на пути,
их позвала ворона. Он знал, когда они подошли на расстояние ста ярдов
от того места, где лежали он и его товарищи, и он знал, когда они
осторожно рассредоточились, чтобы посмотреть, что это за друзья, которые
пришли. Он также знал, что Тандакора не попадётся в ловушку, и никогда не ожидал, что попадётся.
Он просто хотел, чтобы Тандакора вернулся и вступил в честный и благородный бой, в котором засада встретилась бы с засадой. Он заметил
когда тонкая цепочка отделившихся от остальных воинов снова двинулась вперёд, он
даже смог различить шаг Тандакоры, который был тяжелее, чем у остальных,
и понять, когда вождь оджибвеев остановился во второй раз, пытаясь
проникнуть взглядом в чащу.

"Тандакора сомневается, — прошептал он Роберту. — Крик вороны, который поначалу казался таким дружелюбным, теперь имеет другое значение. Он не
так уж уверен, что здесь друзья, но он не понимает, как враг
оказался у него за спиной. Он также злится, что его собственная
хитрая засада, в которой он так ловко поджидал нас,
распался. Юмор Тандакоры далек от хорошего, но из-за этого
мой превосходный ".

"Ты, конечно, хорошо изучил словарь, когда учился в наших
школах", - прошептал в ответ Роберт, но, как всегда, преисполненный восхищения
способностями Тайоги. "Теперь все звуки прекратились?"

"Они не шевелятся. Они окончательно убедились, что мы враги, и ждут, когда мы начнём действовать первыми.

«Тогда я дам им повод», — сказал Уиллет, который лежал справа от Тайоги.

Он выбросил ногу вперёд и с такой силой наступил на сухую ветку, что она сломалась с резким треском, но он тут же отпрянул в укрытие.
ещё один куст. Перед ними треснула винтовка, и пуля прорезала воздух над сломанной палкой. Прежде чем воин, выпустивший пулю, успел отпрянуть, Чёрная Винтовка навёл прицел на определённую цель, и человек упал без звука.

"Отличный выстрел, капитан Джек," — сказал Уиллет, и через несколько минут сам охотник сделал ещё один такой же хороший выстрел. В течение получаса бой
шёл в густых зарослях, и лишь мельком можно было увидеть, кто с кем сражается, но
противники были так же свирепы и упорны, как если бы в схватке участвовали
большие армии. Четверо воинов пали, отряд Уиллета потерял лишь нескольких
по его сигналу они растворились в лесу, снова повернули и направились обратно к своим.

"Мы сделали достаточно," — сказал Уиллет, когда убедился, что Тандакора их не преследует.  "Мы хотели лишь досадить оджибвеям и не дать им забыть, что те, кто устраивает засады, могут попасть в засаду сами. Он будет справедливо
сгорая от гнева."

"Как ты себя чувствуешь, красный плащ?" - спросил Tayoga.

"Как хорошо, как можно было ожидать после такого опыта", - ответил
Гросвенор с гордостью. Но молодой англичанин тоже был очень трезв.
Воин пал под его ружьем, и, когда горячка битвы
улеглась, он был очень задумчив.




ГЛАВА XII

ФРАНЦУЗСКИЙ ЛАГЕРЬ


Они вернулись в лагерь без дальнейших событий. Голден и сильный
было приятно узнать, что отступление ул. Люк был настоящим, и что
он был, конечно, идти в сторону Шамплена, с очевидным намерением
вступать в отель.

— Мы в большом долгу перед вами, полковник, — откровенно сказал молодой офицер Элиху Стронгу. — Если бы вы не пришли, я не думаю, что мы смогли бы выстоять против Сент-Люка.

«Мы сделали всё, что могли, — ответил Элиху Стронг. — Если бы губернатор и
законодательное собрание Массачусетса выполнили свой долг, мы были бы
здесь раньше, с вдвое большим количеством людей и оружия, но мы сделали
всё, что могли, и человек не может сделать больше».

Они решили, что будут удерживать позицию и ждать прибытия большой
армии под командованием Аберкромби, которая должна была разгромить Монкальма. Оборонительные сооружения были построены выше и прочнее, а на них в некоторых местах были установлены медные пушки, из которых можно было обстреливать лес. Эти прекрасные двенадцатифунтовые пушки придавали много мужества и добавляли
это значительно подняло дух войск. Они показали свою мощь при
форсировании брода и взятии хребта, и их
бронзовые пасти, угрожающие лесу, выглядели хорошо.

Уиллет и его товарищи сочли своим долгом также остаться там,
и дождаться Аберкромби, и на третий день после отступления св.
Люк, Роберт и Tayoga отправился в лес, чтобы увидеть, является ли Tandakora
обратились снова со своими воинами. Они считали, что
гнев вождя оджибве был настолько силён, что он предпримет ещё одну попытку
отомстить тем, кто его победил. Ходили слухи, что
Индейцы, служившие у французов, были очень недовольны тем, что
их пугали слухи о могущественных британских и американских войсках,
наступавших под командованием Аберкромби, и они могли оставить французов
наедине с ними.

"Как ты думаешь, в этих слухах что-то есть?" — спросил Роберт, когда они с
Онондагой шли по лесу.

"Да," — ответил Тайога. «Воинам, сражающимся на стороне французов, не нравятся
пушки, и они говорят, что силы, которые идут против Монкальма, очень
многочисленны. Может произойти крупное сражение, но Тандакора и его люди вряд ли
будут там. Они уйдут и будут ждать лучшего дня».

— Тогда я рад, что они на какое-то время покинут нас. Они — глаза и уши французов. Это сделает наших собственных разведчиков и лесных проводников хозяевами дикой природы, хотя мне кажется, Тайога, что ты и есть настоящий хозяин дикой природы.

"Тогда, если бы это было так, хотя ты и слишком превозносишь мое мастерство, Дагеога,
ты, Большой Медведь и Черная Винтовка также являетесь повелителями дикой природы".

"Повелители дикой природы! Мне нравится этот термин. Быть таким - это что-то особенное
в это время и в этом регионе. Мы в основном люди дикой природы,
Тайога, и наши войны ведутся в лесах. Нас не больше двух
сейчас мы в нескольких милях от лагеря, и все же мы совершенно заблудились в лесу.
Здесь нет ни следа человека. Я даже не вижу дыма, застилающего небо.
"

"Это так, Дагеога, и мы снова в тени опасности. Опасностей
в лесу так же много, как листьев на деревьях. Вот старый
след наших врагов".

«Меня не интересуют старые тропы. Мы ищем новые».

«Если мы продолжим идти на север, то, возможно, найдём их,
Дагаэога».

Пройдя ещё несколько миль, они вышли на другие тропы, которые
Онондога изучал с большим интересом и вниманием. Две или три из них он
назвал
совсем недавно, но он не увидел в них какой-либо особой цели.

"Скорее всего, они были сделаны охотниками, — сказал он. — Пока
армии собираются, воины наверняка ищут дичь. Вот двое из них
прошли, а вот они стояли за деревом. Теперь ясно, что эти двое
охотились. Я думаю, они стояли за деревом, чтобы устроить засаду на
оленя. Олень был к западу от них. Следы, которые они оставили на мягкой земле под деревом, показывают, что носки их мокасин были направлены на запад, и они смотрели в ту сторону.
олень, который, вероятно, стоял вон в той чаще и жевал свою
пищу. Должно быть, им было легко попасть в него. Теперь мы войдём в эту чащу.
 Смотри, Дагэога, вот где упал олень! Посмотри на сломанные кусты
и тёмное пятно на земле, где вытекла его кровь.
 Они оттащили тело на другую сторону чащи и там разделали его. Ничего не может быть проще, следы так многочисленны. Это были
случайные охотники, и нам не стоит за ними гнаться.

Они продолжали двигаться на север и наткнулись на другую, более
широкую тропу, которая заставила Тайогу задуматься.

«Это тропа семи или восьми воинов, — сказал он, — и, скорее всего, это разведывательный отряд. Они вернулись, как мы и ожидали, чтобы шпионить за нами и отрезать отставших от нашего лагеря. Мы немного пройдём по ней.»

Тропа вела на юго-запад и, казалось, имела определённую цель, но примерно через милю она разделилась: четверо воинов, как сказал Тайога, пошли в одном направлении, а трое — в другом.

"Может, я пойду за теми, что на севере, а вы — за теми, что на юге?" — предложил Роберт.

"Так и сделаем, — сказал Тайога, — и через час вернёмся сюда."

Трое воинов были на севере, и, поскольку земля была мягкой,
Роберт отчётливо видел их след, ведущий на запад и север.
Его собственная засадаЖелание стать лучшим погонщиком пробудилось в нём, и он с большим рвением следовал за ним. Два или три раза, когда земля становилась твёрдой и каменистой, он терял след, но, немного поискав, всегда находил его снова и возобновлял погоню с ещё большим рвением. Он перевалил через холм, а затем спустился в широкую долину, заросшую густыми кустарниками. Продираясь сквозь заросли, он искал следы и был напуган звуком, раздавшимся почти у него за спиной. Заметив опасность в лесу, он мгновенно развернулся,
но было слишком поздно. Могущественный воин бросился на него.
Он набросился на него, и, хотя Роберту с большим трудом удалось сбросить его, он отскочил назад, и другой индеец схватил его с другой стороны. Его повалили на землю, и подоспевший третий индеец быстро связал его.

 Поначалу Роберту было так плохо от горя, что он не думал о своей жизни. В девяти случаях из десяти воины зарубили бы его томагавком, и он вскоре понял это, но в то же время был благодарен за то, что его пощадили, по крайней мере, пока. И всё же он был уязвлён.
Что скажет Тайога, когда увидит на тропе, что его
поймали так легко? Он действительно попал в ловушку, и теперь он был
пленником во второй раз. И все же он проявил стоицизм, которому он
научился в лесной жизни. Пока индейцы крепко связывали ему запястья
ремнями из сыромятной кожи, он встал и посмотрел им прямо в лицо.

Один из воинов взял его винтовку и осмотрел ее довольным взглядом
. Другой забрал его пистолет, а третий прихватил с собой его
нож и топорик.

"Я четыре шиллинга во внутренний карман", - сказал Роберт. "Если вы хотите
их, взять их."

Но воины не понимали английский язык и покачал головой.
Очевидно, они были довольны добычей, которую уже взяли.

 «Куда идти?» — спросил Роберт.

 Они ответили, что поведут его на северо-запад.  Сначала он надеялся, что Тайога сможет спасти его, как однажды уже спас, но воины были настороже и сильны, и трое из них были слишком сильны для одного Онондага.  Эта мысль промелькнула, и он усилием воли смирился с тем, что его сейчас схватят. Они не собирались лишать его жизни, и, хотя в настоящем не было надежды, в будущем она была. Он мог оказаться в гораздо худшем положении. Его
Неизменный оптимизм прорвался сквозь оболочку унижения, и он
преисполнился решительной бодрости.

"Куда нам идти, друзья мои?" — спросил он у воинов.

Но они снова не поняли его по-английски и покачали головами.

"Не слишком надейся на эту винтовку," — сказал он, обращаясь к
воину, который взял его любимое оружие. — «Пока он у тебя, но когда я сбегу во второй раз, я заберу его с собой. Я честно предупреждаю тебя».

Воин, который, казалось, был настроен добродушно, снова покачал головой и ухмыльнулся, ничуть не ослабив своего собственнического вида.
винтовка была обеспокоена.

"И ты с пистолетом", - продолжил узник: "я прошу рассказать
вы это мое, а не твое, и я буду претендовать на него повторно. Что, вы не
понял? Что ж, мне придется найти какой-нибудь способ заставить тебя понять
позже.

Трое воинов шли быстрым шагом, и у Роберта, конечно, не было выбора
, кроме как не отставать от них. Они ясно дали понять, что знают, куда направляются, и он решил, что вражеский лагерь находится недалеко. Решив не выказывать уныния, он высоко поднял голову и пружинисто зашагал вперёд.

Примерно через три мили он увидел сквозь деревья блеск мундиров.
Ещё несколько шагов, и его сердце подпрыгнуло. Он увидел группу индейцев и нескольких французов, и один из них, высокий, молодой,
выдающийся, был Сен-Люк.

 Шевалье был в белом мундире, расшитом серебром, с небольшим мечом в серебряных ножнах, и его улыбка была приятной, когда он сказал Роберту:

«Я послал этих трёх воинов найти мне пленника и привести его, но я и не подозревал, что это будешь ты».

«Я тоже не подозревал, что меня приведут к тебе».
— сказал Робер. — Но раз уж мне пришлось стать пленником, я рад, что я ваш, а не де Курсель или Жумонвиля, потому что у этих двух французских солдат столько же причин любить меня, сколько у меня — любить их.

 — Месье де Курсель страдает от пулевого ранения.

 — Это была моя пуля.

— Вы говорите это довольно гордо, но, возможно, мне лучше не говорить этого ему. Похоже, мистер Леннокс, вы умеете попадать в плен, ведь это уже второй раз за год.

 — Французы так хорошо со мной обращались, что я решил рискнуть снова, — беспечно сказал Роберт.

Шевалье улыбнулся. Роберт снова ощутил тот поток понимания
и симпатии, который, как ему казалось, так часто проходил между ними
.

"Я вижу, - сказал Сен-Люк, - что вы готовы отдать должное Франции,
вечнозеленой нации, нации света и вечной жизни. Мы можем
иногда проигрывать, иногда терпеть поражения, но мы всегда поднимаемся заново.
Вы, британцы и американцы, когда-нибудь это поймёте.

«Я не ненавижу Францию».

«Не думаю, что вы её ненавидите. Но сейчас не время читать вам лекцию о качествах французов. Сядьте на этот пень. Я верю, что мой
Воины не обошлись с тобой слишком сурово.

 «Мне не на что жаловаться. Они забрали моё оружие, но таков закон войны. На их месте я бы поступил так же. Насколько я понимаю, они не такие уж плохие индейцы. Но если вы не против, я бы хотел, чтобы вы разрезали эти сыромятные ремни, которыми связаны мои запястья». Они начинают
жечь.

Шевалье выхватил нож и одним взмахом острого лезвия перерезал
верёвку. Запястья Роберта разжались, и кровь снова потекла
по его венам. Хотя жжение не прекратилось, он почувствовал
огромное облегчение.

— Благодарю вас, — вежливо сказал он, — но, как я уже говорил вам, я не держу зла на ваших воинов за то, что они связали меня. Я бы сбежал, если бы у меня была хоть малейшая возможность, и я предупреждаю вас, как предупреждал их, что собираюсь сбежать позже.

Сент-Люк улыбнулся.

— Я принимаю вызов, — сказал он, — и позабочусь о том, чтобы вы не
похвастались. Я также могу вас заверить, что если вам каким-то образом удастся
сбежать, то это точно будет не перед великим сражением.

 — Великим сражением! Каким великим сражением? Вы же не хотите сказать, что Монкальм
осмелится встретиться с Аберкромби?

«Такая мысль пришла мне в голову».

 «Да мы придём вчетвером или впятером на одного! Маркиз де Монкальм
не сможет противостоять такой мощной силе, как наша. У нас есть достоверная
информация, что он не сможет собрать больше трёх-четырёх тысяч человек. Мы
также слышали, что индейцы, напуганные нашей мощью, покидают его, по крайней
мере, на время».

«Некоторые из ваших предположений могут быть верными, но ваши факты не вытекают из них. Маркиз де Монкальм, наш великий лидер, будет ждать вашего
Аберкромби, независимо от того, каковы будут ваши силы. Я не нарушаю никаких военных
— Я говорю вам это по секрету и сообщаю, что вы очень далеки от уверенности в победе.

Шевалье внезапно отбросил шутливый тон и стал очень серьёзным. Его глаза на мгновение вспыхнули голубым огнём, но это был лишь мимолетный порыв. В одно мгновение он снова стал самим собой.


— Мы говорим как школьные спорщики, — сказал он, — когда мы на войне. Я должен выступить через несколько минут. Я предлагаю вам в обмен на некоторые вольности дать мне обещание не пытаться сбежать, пока мы не прибудем в лагерь маркиза де Монкальма.

«Я не могу этого сделать. Раз уж я пообещал тебе, что сбегу, я не должен упускать ни единого шанса».

«Так тому и быть. Тогда я должен хорошо тебя охранять, но я не стану снова связывать тебе руки. Сюда идёт опытный лесной следопыт, который станет твоим непосредственным тюремщиком».

По лесу к нам приближался белый человек во главе нескольких воинов. Он был молод, худощав, с ястребиным крючковатым римским носом и
смелым, агрессивным лицом, загорелым до цвета красного дерева. Роберт
сразу узнал его и, поскольку ему пришлось во второй раз стать
пленником, получил определённое удовольствие от встречи.

— Здравствуйте, месье Ланглад, — сказал он. — Видите ли, я вернулся.
 Я забыл попрощаться с вами и пришёл, чтобы загладить свою невежливость. А как поживает терпеливая и бдительная супруга, Голубка?

 Робер говорил по-французски без акцента, и партизан удивлённо уставился на него.
 Затем в его глазах появилось довольное узнавание.

«А, это юный мистер Леннокс», — воскликнул он. «Юный мистер Леннокс, возвращайтесь к нам. Я говорю вам, что рад вас видеть, не просто из вежливости. Вы очень ловко сбежали с помощью того индейца
Ваш друг. Я надеюсь когда-нибудь поймать Тайогу, и, если мне это удастся,
это будет достижение, которым я буду гордиться всю оставшуюся жизнь.
Но мы позаботимся о том, чтобы вы больше не покидали нас.

«Он только что предупредил меня, что собирается сбежать во второй раз», — сказал
Сент-Люк.

"Тогда это будет неплохая проверка мужества", - сказал Филин, в его тоне слышалось одобрение
"и мы приветствуем это. У вас есть для меня какие-нибудь распоряжения,
сэр?"

Он говорил с большим уважением, когда обращался с запросом к Сен-Люку,
и шевалье ответил, что они выступят через полчаса. Затем
Лэнглейд дал Роберту еду и сам немного поел, сидя рядом с
пленником и рассказывая ему, что Дав сильно переживала из-за его
побега. Хотя она не была виновата, она считала, что это каким-то
образом отразилось на её бдительности, и прошло много месяцев, прежде
чем она полностью успокоилась.

— «Я должен отправить ей весточку с одним из наших гонцов, что вас схватили, — сказал Сова, — и я хочу сказать вам, мистер Леннокс, что младшая сестра Голубки, которая так похожа на неё внешне и по характеру, всё ещё не замужем, и, возможно, она может прийти в голову
Шевалье де Сен- Люк или маркиз де Монкальм отправят вас обратно в нашу деревню.

 «Вы снова очень любезны, — рассмеялся Робер, — но я ещё слишком молод, чтобы думать о женитьбе».

 «Я бы не стал делать такое предложение многим молодым людям», — с сожалением сказал Ланглейд. «По правде говоря, я не знаю никого другого, кому бы я мог об этом рассказать».

Когда они выступили в поход, отряд насчитывал около пятидесяти человек, и
Роберт шёл между Лэнглэдом и крепким индейцем. Сен-Люк
шёл впереди. Они, казалось, не боялись засады, и Лэнглэйд
болтал по своему обыкновению. Он максимально использовал ресурсы французов.
Он говорил так, словно у маркиза де Монкальма было десять или пятнадцать тысяч
бывалых французских солдат и вдвое меньше индейских воинов.

 «Не сочтите меня обидчивым, месье Ланглад, — сказал наконец Робер, — но я прекрасно знаю, что у вашего генерала нет и половины этого количества войск, нет, даже трети, и что почти все его индейцы вот-вот покинут его».

— И откуда ты это знаешь? — воскликнул Сова. — Ну, один француз
равняется двум англичанам или бостонцам, а это удваивает наши силы. Ты не видишь никаких шансов на спасение, не так ли?

 — Пока нет, — рассмеялся Роберт.

«Ни сейчас, ни в какое-либо другое время. Ни один человек не может дважды сбежать от
французов».

 Разговоры о Ланглэде, его откровенном эгоизме и хвастовстве в отношении
себя лично и французов в целом скрашивали путешествие, которое вскоре
стало утомительным, так как отряд продвигался быстрым шагом по лесу. Ночью в глуши леса развели костёр, в рюкзаках было много еды, и Роберт крепко спал на одеяле до рассвета. Прежде чем закрыть глаза, он увидел, что выставлена усиленная охрана,
и понял, что не стоит бодрствовать в надежде
сбежать. Как мудрый человек, он сразу же отбросил надежду на невозможное и спокойно стал ждать другого случая. Он также знал, что Сен-Люк изначально послал своих воинов захватить пленника, из которого они могли бы вытянуть информацию, но что шевалье не станет его допрашивать, зная, что это бесполезно.

Весь следующий день они шли на север и восток по очень труднопроходимой
местности, провели ещё одну ночь в лесу и на третий день
подошли к большому лагерю, в котором находились основные силы французов. Сердце
Роберта забилось чаще. Здесь был центр французской власти в Северной Америке
Америка. Водрей и Биго в Квебеке могли планировать, строить козни и плести интриги,
но в конце концов исход великой борьбы между французами и
англичанами и их колониями должен был решиться на поле боя.

Он знал, что это был выход из озера Джордж, и знал также, что
армия Аберкромби собиралась в верховьях того же озера.
По мере приближения его интерес возрастал. Он видел скопления
палаток, расставленные пушки и множество костров. Там не было земляных валов или
других укреплений, и он сделал вывод, что Монкальм
Он не знал, идти ему или остаться. Но Роберт с гордостью подумал, что, конечно же, пойдёт, когда непобедимая англо-американская армия выступит со своей базы в верховьях озера. Весь лагерь был у него на виду, и теперь у него было достаточно военного опыта, чтобы судить о численности французов по его размерам. Он не думал, что их было больше трёх тысяч, а поскольку Аберкромби превосходил их в четыре или пять раз, Монкальм наверняка должен был отступить.

— Полагаю, это Тикондерога, — сказал он Сен-Люку.

"Да, — ответил шевалье.

"И, по сути, с одной стороны от вас Шамплейн, а с другой — Джордж.
Другое. Но вы не сможете удержать это место против наших огромных сил. Я здесь
как раз вовремя, чтобы присоединиться к вам в вашем отступлении. "

- Как вы, наверное, заметили, мистер Леннокс, мы, похоже, не отступаем, и я тоже
не уверен, что отступим. Тем не менее, это зависит от богов.
Я думаю, вы найдёте здесь своих старых друзей и врагов, и, хотя ваш народ поднял большой шум из-за маркиза де
Монкальма из-за событий в форте Уильям-Генри, я уверен, что вы обнаружите, что французы знают, как обращаться с пленными. Я поручу вас заботам месье Ланглада, с которым вы
Кажется, у него нет причин для недовольства. У него есть инструкции.

Это был второй раз, когда Робер вошёл в лагерь Монкальма, и его живой интерес на время вытеснил все мысли о нём самом. Он снова обратил внимание на форму, в основном белую с синими, фиолетовыми, красными или жёлтыми нашивками и чёрными треуголками. Там были батальоны Гиени, Ла-Рейн, Беарна, Сарра, Лангедока,
Берри и Королевского Руссильона. Канадцы, смуглые, крепкие и сильные,
были одеты в белое с чёрными нашивками. Там было несколько индейцев, но их было меньше, чем
Роберт ожидал этого. Тогда они действительно встревожились из-за
надвигающейся мощи Аберкромби и бросили французов на произвол
судьбы.

"Вы будете жить в палатке со мной, — сказал Лэнглейд, — и вы будете
настолько плотно окружены армией, что у вас не будет ни единого шанса
сбежать. Поэтому я думаю, что будет лучше, если вы дадите слово не пытаться сделать это какое-то время, и я смогу облегчить вам задачу.

 «Нет, я снова отказываюсь давать такое обещание», — твёрдо сказал Роберт.  «Предупреждаю вас, как я предупреждал шевалье де Сен-Люка, что я собираюсь сбежать».

Ланглад испытующе посмотрел на него, и затем лицо партизана
просветлело.

"Я верю, что вы говорите серьезно!" - воскликнул он. "Вы опираетесь на себя, а вас
тоже думаете, что умны, Онондага, Tayoga, появится в вашей
помощь. Я признаю, что он отличный трейлер, что он мастер в некоторых вещах
, о которых даже я, Чарльз Ланглейд, Сова, не знаю, но он
не сможет украсть тебя во второй раз ".

"Я признаю, что я думал о Тайоге. Возможно, он сейчас здесь, близко
к нам".

Сова испуганно посмотрела на пустой воздух, как будто ожидала
Тайога должен был парить там, грозный, но невидимый.

— Я вижу, ты его боишься, — рассмеялся Роберт.

 — Да, но на этот раз мы ему не уступим, хотя я никогда не
преуменьшал его силы.

Молодой офицер в капитанской форме внезапно остановился и посмотрел на
Роберта. Затем он подошёл и протянул руку.

— Очевидно, что вы любите французов, — сказал он, — раз вы постоянно к ним возвращаетесь.

 — Де Галиссонье! — воскликнул Роберт, тепло пожимая протянутую руку. — Да, я здесь, и мне действительно нравятся многие французы. Мне жаль, что мы официальные враги.

«Я знаю, что наши люди будут хорошо к вам относиться», — пошутил де Галиссоньер.
«А потом, когда мы захватим Нью-Йорк, вы сможете рассказать жителям этого города, какие мы хорошие хозяева, и научить их мириться».

Юный Леннокс ответил в том же духе, и де Галиссоньер пошёл дальше. Но человек, шедший рядом с перевязанным плечом, поздоровался с ним не так дружелюбно. Вместо этого его лицо нахмурилось, а глаза злобно сверкнули. Это был де Курсель, лечивший свою рану
Робер одарил его и в то же время усилил его гнев.
Юноша с вызовом посмотрел на него в ответ.

"Полковник Де Курсель вас не любит", - сказал Ланглад, который
заметил короткий обмен репликами.

"Он этого не делает", - ответил Роберт. "Это моя пуля повредила ему плечо.
но я нанес ему рану в честном бою".

"И он ненавидит тебя за это?"

"Это и многое другое".

"Какой странный человек! Рана, полученная в честном бою
должна быть связующим звеном. Если бы вы отдали его мне в поединке на равных, я бы счёл это за честь, оказанную мне вами.
Это бы смыло все обиды и сделало нас друзьями.

"Тогда, месье Ланглад, боюсь, я упустил возможность сделать нашу дружбу более тёплой, чем она есть."

"Как так?"

«Я тоже держал тебя под прицелом своей винтовки в том сражении в лесу, но, когда я узнал тебя, я не смог выстрелить. Я отвёл оружие в сторону».

«Ах, это был поистине достойный и благородный поступок! Обними меня, друг мой!»

«Нет! Нет! Мы, американцы, никогда не обнимаемся и не целуемся!»

«Я должен был вспомнить». Холодный народ! Но ничего страшного! Ты мой
брат, и я так высоко тебя ценю, что не позволю ничему на свете
забрать тебя у нас. Не мог бы ты пересмотреть своё решение
относительно сестры Голубя? Она стала бы тебе замечательной женой, и
после войны мы могли бы стать величайшими следопытами, ты и я, каких когда-либо знал лес. А жизнь в лесу удивительна своей свободой и разнообразием!

Но Роберт снова сослался на юный возраст, и Сове пришлось отступить. Маленькая палатка, в которой должны были спать стражник и заключённый, находилась почти в центре лагеря, и Роберту действительно понадобились бы крылья и способность становиться невидимым, чтобы сбежать. Вместо этого он
отложил эту мысль на время и лёг спать на одеяло.

 * * * * *

Пока юный Леннокс спал, Сен-Люк находился в палатке Монкальма и беседовал со своим командиром. Маркиз был в большом замешательстве. Его шпионы донесли ему о большом войске, которое собиралось на юге, и он не знал, ждать ли нападения в Тикондероге или отступить к мощным укреплениям в Краун-Пойнте на озере
Шамплейн. Его пылкая душа, воодушевленная успехами, которых он уже добился
, говорила ему остаться, но благоразумие велело ему уйти. Теперь он хотел
услышать, что скажет Святой. Люк должен был сказать, и, желая этого, он также знал, что
Шевалье был самым храбрым и отважным из его капитанов. Он хотел
услышать от бесстрашного предводителя именно то, что хотел услышать, и
ничего больше.

"Значит, ваши наблюдения подтверждают то, о чём доложили шпионы?" —
сказал он. "Враг может легко контролировать озеро Джордж!"

— «Ему нужно лишь приложить усилия, мой генерал», — ответил Сен-Люк.
— «Я мог бы захватить лодочников на мысе или заставить их отступить, но на помощь им пришли крупные силы. Численность противника даже больше, чем мы опасались».

 «Как вы думаете, сколько человек будет у генерала Аберкромби, когда он
продвигается против нас?

- Не менее пятнадцати тысяч, сэр, возможно, больше.

Лицо Монкальма вытянулось.

"Столько!" - воскликнул он. "Это больше, чем четыре к одному!"

"Он не может быть меньше, сэр", - повторил ул. Положительно люк.

Брови красивые затуманен и он ходил взад и вперед.

«А индейцы, которые были таким могущественным союзником, — сказал он наконец.
«Они напуганы сообщениями об англо-американской
армии. По своему обыкновению они хотят бежать от превосходящих сил
и сражаться, когда шансы не так велики. Это очень неприятно».
лишиться их помощи в такой критический момент. Ты ничего не можешь поделать с этим
угрюмый великан Тандакора, который имеет на них такое влияние?

- Боюсь, что нет, сэр. Он был со мной в экспедиции, из которых я есть
только что вернулся, и у него дела обстоят плохо. Он в самый жестокий юмор. Он
как медведь, который будет прятаться в лесу и лизать его мучает до
жало прошло. Я думаю, мы можем быть уверены, сэр, что они
на время покинут нас.

 «И у нас останется не более трёх тысяч французов и
канадцев, чтобы защищать честь Франции и великой колонии Его Величества
в Северной Америке. Мы могли бы отступить к укреплениям в Краун-Пойнт
 и занять выгодную позицию там, но мне не хочется отступать. Тем не менее, благоразумие требует этого. Я разговаривал с Бурламаком, Трепезеком, Лотбиньером, инженером, Ланжи, партизаном, и другими моими лейтенантами, которых вы знаете. Они высказывают разные мнения. А теперь, полковник де Сен-Люк, я хочу услышать ваше мнение,
которое является абсолютно вашим собственным.

Сен-Люк выпрямился, и в его голубых глазах вспыхнула воинственная
душа.

"Сэр, — сказал он, — мне так же плохо, как и вам,
отступать. Моё сердце здесь, в Тикондероге. Благоразумие также не подсказывает мне, что мы должны отступить к Краун-Пойнт. Мой разум, соглашаясь с моим сердцем, говорит, что мы должны стоять здесь.

"И это ваше убеждение?"

"Да, сэр. Тикондерога наша, и мы можем её удержать.

"На чём вы основываете это мнение? В такой кризисной ситуации, как эта, мы должны руководствоваться здравыми военными соображениями, а не чувствами.

 «Мои соображения, сэр, носят военный характер. Вот почему моё сердце идёт вразрез с головой. Это правда, что англо-американская армия придёт в огромном количестве, но, возможно, это будет огромное количество, которое
не подавляют. Как мы знаем, британские военачальники не приспособились к условиям дикой природы так же хорошо, как французы. Их тактика и стратегия те же, что и на открытых полях Европы, и это ставит их в крайне невыгодное положение. Мы были готовы учиться у индейцев, которые веками вели войну в лесах. А британские колонисты, бостонцы, повторяют ошибки своей метрополии. Несмотря на весь свой опыт,
они продолжают презирать хитрость и уловки дикой природы и в
Это поразительно. Они постоянно попадают в засады и гибнут, не успев из них выбраться. Я не собираюсь принижать доблесть британцев и колонистов. Она слишком часто проявлялась на полях сражений, но в той войне, которую мы ведём здесь, в глуши Северной Америки, доблесть часто бесполезна, и я думаю, сэр, что мы можем рассчитывать на один факт. Враг будет относиться к нам слишком легкомысленно. Он
обязательно сделает что-нибудь, что помешает ему использовать всю свою силу
против нас в нужный момент. Наши знания о лесе нам помогут
время на нашей стороне. Я умоляю вас, сэр, оставить армию здесь, в
Тикондероге, и ждать нападения.

Сен-Люк говорил с большой убеждённостью, и его слова звучали
убедительно. Смуглое лицо Монкальма просветлело. Он снова
зашагал взад-вперёд, глубоко задумавшись.

— «Инженер Лотбиньер, мнение которого я уважаю, согласен с вами, — сказал он наконец. — Он говорит, что будь то Краун-Пойнт или
Тикондерога, это всего лишь один из двух вариантов, и, естественно, если
опасности в этих двух местах одинаковы, мы предпочитаем Тикондерогу, и
отступление. У маркиза де Водрейля был план спасти Тикондерогу,
отвлекая силы Бурламака, де Леви и Лонгёйля в долину Могавк. Но несколько американских рейнджеров, захваченных Лэнги
возле озера Джордж, сообщили ему, что у Аберкромби уже было тридцать
тысяч человек во главе с Джорджем, и маркиз сразу же отказался от этого
плана. К счастью для нас, рейнджеры так сильно преувеличили, что
план был обречён на провал, так как нам нужны были люди, которых
отправили туда. Мы спасём или потеряем Тикондерогу, сражаясь в Тикондероге
сам по себе и ничем иным. Я благодарю вас, полковник де Сен-Люк, за ваши
доблестные и своевременные слова, я колебался, и они приняли решение.
я. Мы можем остаться здесь и дождаться англо-американской армии".

"И звезда Франции нас не подведет", - сказал Сен-Люк, с интенсивным
убеждение.

"Я не доверяю. Я чувствую себя увереннее с тех пор, как принял решение, и я
знаю, что молодые люди, которые являются моими помощниками, так же храбры и
умелы в руководстве, как и любой вождь. И войска будут сражаться
даже вдесятером против одного, если я их об этом попрошу. Это
удовольствие и честь
командовать войсками такого несравненного мужества, как французы. Но мы должны
старайтесь держать индейцев с нами. Признаюсь, что я немного знаю о
общаясь с ними. Вернулся ли этот дикий вождь, Тандакора, на
Тикондерогу?

"Я думаю, он здесь, сэр. Вы хотите, чтобы я с ним поговорил?"

"Да. Я очень этого желаю".

"Он очень угрюмый, сэр. Он считает, что индейцы еще не получили
вознаграждение за свои услуги".

"Мы дали им одеяла и пищу и мушкеты и боеприпасы".

"Он воспринимает это как нечто само собой разумеющееся. Но он имеет в виду нечто другое.
По правде говоря, сэр, дикари хотят, чтобы мы отдали им пленных.

Лицо Монкальма снова помрачнело.

"Чтобы сжечь их на костре или замучить до смерти!" — воскликнул он.
"Моя репутация и, более того, репутация Франции уже пострадала из-за резни в Вильям-Генри, хотя, видит Бог,
я бы предотвратил её, если бы мог. Это случилось так внезапно и неожиданно, что я не мог
остановить это, пока не был нанесён ущерб. Но
никогда, святой Люк, никогда я не отдам им пленника для
пыток, даже если все дикари в наших армиях покинут нас!

«Я согласен с вами, сэр, что мы не можем выдать им пленных, даже если это нанесёт ущерб делу Франции».

«Тогда поговорите с этим вождём дикарей. Приведите его в чувство. Пообещайте ему и его людям всё, что вы хотите, в обмен на мушкеты, боеприпасы, одеяла и тому подобное, но ни одного пленного, ни одного».

Сен-Люк почтительно поклонился и вышел из палатки. Его разрывали противоречивые чувства. Он был подавлен малочисленностью французских войск, но в то же время воодушевлён решением Монкальма остаться в Тикондероге и дождаться Аберкромби. Он был уверен, как и всегда.
сказал, что произойдет какой-нибудь счастливый случай и что подавляющее
превосходство англо-американской армии будет сведено на нет.

Шевалье окинул проницательным взглядом французскую позицию.
Стойкий батальон Берри располагался у подножия озера Джордж, но
большая часть армии под непосредственным командованием Монкальма находилась в
лагере возле лесопилки. Отважный Бурламак стоял во главе переправы, а другой отряд удерживал точку высадки на озере
Джордж. Но он знал, что Монкальм изменит эти позиции, когда наступит день сражения.

На западной стороне лагеря горело несколько костров, и рядом с ними лежали тёмные фигуры. Сент-Люк заметил одну из них — огромного дикаря, растянувшегося во весь рост, — и направился к нему. Сначала он сделал вид, что его дело не имеет никакого отношения к Тандакоре, но задумчиво постоял у костра минуту или две. Вождь оджибвеев не обратил на него никакого внимания. Он лежал спокойно, и невозможно было понять,
какие мысли скрывались за его угрюмым лицом.

"Тандакора знает, что решил сделать командующий французской армией?" — наконец спросил Сен-Люк.

"Тандакора не слишком задумывается об этом", - ответил вождь.

"Монкальм - храбрый генерал. Он показывает, что он не боится
Великая армия англичан и Bostonnais собрались. Он не отступит
в Краун-Пойнт или куда-либо еще, но останется в Тикондероге
и победит своих врагов.

Черные глаза оджибвея сверкнули.

«Тандакора не собирается указывать Монкальму, что он должен делать, — сказал он, — и Монкальм не должен указывать Тандакоре, что он должен делать. То, что Монкальм может сделать, не заставит Тандакору проснуться.»

Сердце Сен-Люка наполнилось гневом, но он привык иметь дело с
с индейцами. Он понимал их умы изнутри, и у него самого был
превосходный самоконтроль.

"Мы знаем, что Тандакора - великий вождь", - спокойно сказал он. "Мы знаем
также, что он и его люди свободны, как ветер. Как они дуют, куда
им заблагорассудится, так и воины Тандакоры идут, куда пожелают. Но
Ононтио [генерал-губернатор Канады] и Тандакора давно дружат. Они были союзниками, они сражались бок о бок во многих битвах. Если Ононтио падёт, Тандакора падёт вместе с ним. Если британцы и бостонцы одержат победу, ни один из них не останется в живых.
племена, кроме Лиги Ходонозауни, а их Тандакора ненавидит.
Оно;нтио больше не сможет их защищать, и они будут изгнаны со всех своих охотничьих угодий.

Он сделал паузу, чтобы его слова подействовали, и они явно взволновали
вождя дикарей, который беспокойно заёрзал.

"Это правда, — сказал он. — Острый Меч никогда не лжёт. Если
Ононтио падёт, то британцы, бостонцы и
Ходонозауни одержат победу, но мои воины сообщают мне, что наши враги
собрали величайшую армию, которую когда-либо видел мир, во главе
Андиатарокт. Они наступают гуще, чем листья в лесу. У них
больше ружей, чем мы можем сосчитать. Они подомнут Монкальма и его
солдат под себя. Поэтому, согласно нашему обычаю, Тандакора и
его воины уйдут в лес, пока британцы и бостонцы не рассеются,
не сумев нас найти. Тогда, когда они не будут смотреть, мы
ударим по ним и снимем много скальпов.

Тандакора говорил самым убедительным тоном, а когда он замолчал,
его взгляд дерзко встретился со взглядом Сент-Люка. И снова кровь шевалье закипела
Он пылал гневом, но, как и прежде, сдерживался, и в его ровном голосе не было и намёка на ярость, когда он ответил:

"Шансы против Монкальма ничтожны. Дети Ононтио привыкли иметь с ним дело. Вспомни, Тандакора, великие победы,
 которые Монкальм одержал при Освего и Уильяме Генри. У него душа могущественного вождя. Он решил остаться здесь, на Тикондероге, и ждать врага,
уверенный, что одержит победу. Тандакора - великий воин,
неужели он не желает разделить такой триумф?

Жестокие глаза оджибвея заблестели.

"На сердце у Тандакоры тяжело", - сказал он. "Он и его воины
не боятся британцев и бостонцев. Они
сражались на стороне Монкальма, но не получили всех тех
наград, которые им причитаются Ононтио".

- Ононтио безвозмездно передал им свои мушкеты, порох и
пули, а также одеяла и еду.

«Но он забирает у них пленных. Нам не нужно везти домой скальпы».

«У французов не принято казнить или пытать пленных. Более того, у нас здесь нет пленных. Рейнджеры, захваченные
Лэнгли, уже отправлены в Канаду».

«Сейчас в лагере есть один человек. Он был схвачен тремя моими воинами, которых вы послали, и по законам войны он принадлежит мне.
 Но Шарп-Сворд и Монкальм удерживают его. Я говорю о юноше Ленноксе,
товарище Онондаги, Тайоги, моего злейшего врага. Я ненавижу
И Леннокс тоже, потому что он так часто вставал у меня на пути, и я требую, чтобы он был у меня, и я буду с ним делать всё, что захочу, потому что это моё право.

Оджибве подошёл к Сен-Люку, и свирепые чёрные глаза впились в суровые голубые. Шевалье не изменил своего спокойного,
успокаивающего тона, когда ответил:

«Я не могу отдать Леннокса. Это правда, что его взяли в плен ваши воины, но тогда они служили мне, так что он мой пленник. Но он всего лишь один пленник, юноша. Попроси какую-нибудь другую, более ценную награду, Тандакора, и она будет твоей».

 «Отдай мне пленника, Леннокса, и я и мои воины останемся и будем сражаться вместе с тобой в Тикондероге». Откажись от него, и мы уйдём.

Слова вождя были резкими и решительными, и Сен-Люк понял его.
Он знал, что дикарь-оджибве сильно ненавидел молодого Леннокса и
подверг бы его пыткам. Он ни на секунду не колебался.

"Я не могу отдать вам пленника", - сказал он. "Обычай
французов не допускает этого".

"Воины - большое подспорье в битве, и награда, которую я прошу, всего лишь
невелика. Сен-Люк знает, что отель должен здесь мужчин. Что это за мальчик
Сен-Люк, что он отказывается от столь высокую цену за него?"

"Это не может быть сделано, Tandakora. Я оставлю пленника у себя, Леннокса, а потом
отправлю его в Канаду, где он пробудет до конца войны.

— Тогда завтра лес поглотит Тандакору и его воинов.

Вождь вернулся к костру и лёг на одеяло. Сент-Люк
задумчиво шел обратно к палатке Монкальма. Он знал, что это
его долг сообщить о предложении Тандакоры своему вождю, но он сделал это
так неохотно.

- Вы уже отказались от этого? - спросил маркиз.

- Я отказался, сударь, - ответил Сен-Люк.

- Тогда вы поступили правильно. Я подтверждаю ваш отказ.

Сен-Люк с большим почтением поклонился и снова вышел из шатра.




Глава XIII

КАНУН СРАЖЕНИЯ


На следующее утро Роберт проснулся в хорошем физическом, но подавленном
душевном состоянии. Он верил, что великая битва — и великая победа —
Англо-американская армия приближалась, и он не принимал в этом участия. Потери, понесённые Брэддоком при поражении и взятии Монкальмом форта Уильям-Генри, будут восполнены, и флаг его родной земли и земли его предков снова будет развеваться, но он будет всего лишь зрителем, даже если и так. Это было горькое размышление, и он снова подумал о побеге. Но ни один план не казался осуществимым. Он был так прочно зажат в центре армии, как будто находился в тисках. И Тайога тоже не мог,
каким бы великим ни было его мастерство и смелость, достичь его там было невозможно. Он стремился
относиться философски, но молодости трудно смириться с этим поначалу.
хотя вскоре она может забыть.

Ему подали завтрак, и ему разрешили выйти из палатки
на небольшое открытое пространство, но не за его пределы. Со всех сторон от него
тянулись непроходимые линии французской армии. В загоне было ещё несколько заключённых: рейнджер, охотник и три или четыре фермера, которых схватили во время вылазок дальше на юг.

Свежий воздух и яркое солнце подняли Роберту настроение.  Он
нетерпеливо огляделся по сторонам, пытаясь разгадать намерения французов,
но ничего не смог понять в них. Однако, поразмыслив, он понял,
что так оно и будет. Французы не поставили бы ни одного заключенного в такое положение, чтобы
получить информацию, которая имела бы большую ценность в
возможном случае побега.

Он обещал поговорить с другими заключенными, но они были
меланхолия много, не будем утешены. Все они думали о долгом,
по правде говоря, бессрочном заключении в Канаде, и они скорбели.
Многих людей французы и индейцы забирали в Канаду в прежние времена
вылазки и были потеряны навсегда.

Роберт отвернулся от своих товарищей и сел на камень, где
беспечно размышлял о том, что происходило вокруг него. Он считал, что
французы отступят по крайней мере до Краун-Пойнта и, возможно, откатятся
вплоть до Канады, оставив озеро Шамплейн, как и озеро Джордж, под
полным контролем англо-американских войск. Он ожидал увидеть приготовления к этому, но, не обнаружив их, решил, что они просто отложены на день или два. Насколько он мог судить, французская армия двигалась не спеша. Он не заметил никаких
признаки внутреннего волнения, но затем выход был всегда легкий в
великие североамериканские степи. Еще было много времени.

Он заметил полное отсутствие индейцев, и этот факт поразил его.
большое удивление. В то время как он наступал различные теории на счет
для него, молодого капитана Луи де Galissonni;re пришли, и приветствовали его.
сердечно.

"Я надеюсь, ты понимаешь, что мы, французы, знаешь, как обращаться с узником,"
сказал он.

«Мне не на что жаловаться, — ответил Роберт. —
Я уже во второй раз с вами, и в этот раз, как и в первый,
Во-первых, я, кажется, скорее гость, чем пленник.

 «Вы — особый пленник полковника де Сен-Люка, который пользуется большим уважением у маркиза де Монкальма. Полковник хочет, чтобы с вами хорошо обращались, и, кажется, благоволит вам. Почему?»

 «Честно говоря, я не знаю, но я давно понял, что он был самым благородным врагом. Полагаю, меня отправят в Канаду вместе с другими пленными?

— Полагаю, что так, но сейчас вы не можете уехать.

— Почему я не могу поехать с вашей армией?

— С нашей армией?

— Она, конечно, отступает перед нашими превосходящими силами.

Де Галиссоньер рассмеялся.

— Вы склонны к шуткам, — сказал он. — Вы заметите, что мы не отступаем. Вы не видите никаких приготовлений к этому, но это всё, что я вам скажу. Если вы сбежите, это будет ценной информацией для врага.

 — Я предупредил полковника де Сен- Люка, что собираюсь сбежать в своё время. Я не хотел бы отказываться от такого благородного гостеприимства, которое вы мне оказываете, но этого требует мой долг перед страной.

Роберт был в превосходном расположении духа. Его сангвинический темперамент
проявлялся в полной мере. Он видел то, что хотел видеть.
ускользая от французов; и он продвигался вместе с англичанами
и американцами к великой и блестящей победе. Его лицо раскраснелось
, а глаза блестели. Де Галиссоньер с любопытством посмотрел на него, но
ничего не сказал.

"Я заметил один очень важный факт", - продолжил Робер.

"Что это?"

"Я не вижу индейцев, которых обычно так много в ваших лагерях. Вам не нужно рассказывать мне, что случилось, но я много времени провёл среди индейцев. Я знаю их обычаи и расскажу вам. Они видят, что ваше дело проиграно, и бросили вас. Разве не так?

Молодой француз промолчал, но теперь уже его лицо покраснело.

 «Я не ожидал, что вы ответите мне словами, — торжествующе продолжил Роберт, — но я вижу. . Индейцы никогда не сражаются в битве, которую считают проигранной ещё до её начала, и вы, капитан де Галиссонье, как и я, знаете, что если маркиз де Монкальм дождётся нашей атаки, его армия будет уничтожена»."

"Я этого совсем не знаю".

Затем Роберту стало стыдно за то, что он поддался собственному
энтузиазму, и он извинился за речь, которая могла показаться
хвастался перед молодым французом, который был так добр к нему. Но де
Галиссоньер, со своей обычной учтивостью, сказал, что это пустяки, и
когда он уходил, оба были в прекрасном расположении духа.

 Роберт, убеждённый, что был прав насчёт индейцев, наблюдал за ними
всё утро, но так и не увидел ни одного воина.
Теперь не было никаких сомнений в том, что они ушли, и хотя он не мог назвать их рыцарями, они, по крайней мере, были мудры.

 Следующее знакомое лицо, которое он увидел, было далеко не радостным.
 Это был человек, который случайно проходил мимо ограды и
Он внезапно остановился, увидев Роберта. Он был в гражданской одежде, но это был не кто иной, как Ахилл Гарай, шпион, чьё секретное послание было вырвано у него в лесу Робертом и Тайогой.

 Взгляд, которым Гарай окинул Роберта, был полон злобы. Его поимка этими тремя и то, как его заставили раскрыть письмо, были унизительны, и Роберт не сомневался, что этот человек будет мстить. Он слегка вздрогнул, чувствуя, что, будучи пленником,
он в какой-то мере беспомощен. Затем его спина напряглась.

«Я рад видеть, Гарей, что ты там, где тебе и место, — с французами, — крикнул он. — Надеюсь, ты больше не страдал от голода в лесу, когда Уиллет, Онондага и я отпустили тебя».

Шпион подошёл ближе, и его взгляд был настолько полон яда, что юный
Леннокс, несмотря на себя, вздрогнул.

— Время всё уравнивает, — сказал он. — Я не забыл, как вы и ваши друзья держали меня в плену в лесу, но здесь вы сами в плену. У меня есть хороший шанс сравнять счёт.

Роберт также вспомнил, как этот человек пытался убить его в Олбани,
По какой-то причине, которую он пока не мог понять, он чувствовал, что теперь он
был, по правде говоря, самым опасным врагом. Тем не менее он спокойно ответил:

«Это был акт войны. Вы везли послание врагу.
Мы были полностью в своём праве, когда заставили вас раскрыть
бумагу».

«Это не имеет значения», — сказал Гарей. — Я в долгу перед тобой и твоими товарищами, и я его выплачу.

Роберт повернулся к нему спиной и отошёл на другую сторону
загона. Когда он обернулся через пять минут, Гарея уже не было.
Но Роберту было не по себе. Этот человек не был похож на других.
галантность и благородство, которыми отличались многие французы. Если бы он мог,
он бы нанёс сокрушительный удар.

 Он старался не думать о Гарее и, заинтересовавшись тем, что происходило вокруг, в конце концов преуспел в этом. Он видел, как французы и
канадцы покидали лагерь, а другие возвращались. Его знание военного дела
заставило его поверить, что те, кто возвращался, были гонцами, посланными следить за англо-американской армией, а те, кто уходил, были отправлены с той же целью. Должно быть, они сильно встревожены, — с удовольствием подумал он, —
и никто не может сообщить Монкальму обнадеживающие новости. Как только он увидел
Монкальма, и когда Сен-Люк, но не говорил с ним.

Он и его товарищи, другие заключенные, спал в ту ночь в
открытое, погода теплая. Каждому было выдано по одеялу
их похитители, и Роберт, давно привыкший к неограниченному количеству свежего воздуха, предпочел
снаружи палатке. Ничто не тревожило его сон,
но он ожидал, что отступление французов начнется на следующий день. Напротив, Монкальм оставался в своём лагере, и на второй и третий день, а также в последующие дни не было никаких признаков отступления. Тогда он сделал вывод, что наступление Аберкромби было отложено.
и французы были просто висит, пока их отступление стало
обязательное.

Он пробыл в лагере около недели, и, поскольку Гарая больше не видел,
он пришел к выводу, что этого человека отослали с каким-то поручением. Это
было весьма вероятно, что он сейчас на юге, шпионит за
Англо-американской армией. Именно для таких обязанностей он и был приспособлен.
Затем он начал думать о нем все меньше и меньше.

Его прежнее нетерпение и острое разочарование из-за того, что он был пленником,
когда наступали такие великие дни, вернулся с удвоенной силой. Он
очень переживал и снова огляделся в поисках возможности сбежать,
но не видел ни малейшей возможности. В конце концов, он должен был
смириться. Его положение могло быть гораздо хуже. С ним хорошо
обращались, и некоторые из французских лидеров, хотя и были официальными врагами,
были его личными друзьями.

  Он также размышлял о том странном факте, что французская армия не отступала. Он пытался что-то выведать у де Галиссонье, который
несколько раз разговаривал с ним, но молодой капитан не выходил
за рамки общих фраз. Он неизменно замолкал, когда они приближались
любая деталь нынешней военной ситуации.

Наступила темная ночь с сильным ветром и угрозой дождя. Роберт подумал
, что ему и его товарищам по плену придется попросить укрытия в
палатках, но дождь перешел дальше на запад, хотя густая
тьма оставалась. Он был рад, так как погода теперь стояла невыносимая.
тепло, и он предпочел бы спать на одеяле на открытом воздухе.

Когда он лег, ночь была уже далеко. Остальные заключённые
уже спали. Он не нашёл среди них единомышленников,
и, поскольку они были апатичны, он мало с ними разговаривал. Теперь
он совсем не скучал по ним, лёжа на своём одеяле и наблюдая за мерцающими огнями лагеря. Было ещё довольно темно, дул стонущий ветер, но, судя по его опыту, дождя не предвиделось. Далеко на западе мерцали молнии и время от времени доносился низкий раскат грома, но в лагере было сухо. Из-за тепла костры, на которых готовили еду, были потушены, и вся армия, казалось, пребывала в мире и покое.

Роберт и сам разделял это чувство покоя. Буря, бушевавшая так далеко,
успокаивала и убаюкивала его. Было приятно лежать здесь, невредимым,
и наблюдать за его ходом издали. Он немного вздремнул, заснул и проснулся через полчаса. Ничего не изменилось. По-прежнему
время от времени сверкали молнии и гремел гром, а темнота
оставалась густой. Он смутно различал силуэты своих товарищей,
лежавших на одеялах. Ни один из них не пошевелился. Они крепко спали,
и он им завидовал. У них было мало воображения, и, когда одному из них приходилось туго, ему везло, что он был без него.

 Фигура, лежавшая ближе всего к нему, была, по его мнению, охотником,
немногословным человеком, который меньше всех говорил из них всех, и Роберт снова почувствовал зависть
потому что во сне он мог полностью и так легко забыть обо всём.
 Мужчина был так же спокоен и невозмутим, как одна из горных вершин,
спускавшихся к ним. Он будет подражать ему, и хотя сон может быть нежелательным, он
победит его. Решительный разум может одержать победу над чем угодно.

 Он закрыл глаза, и его воля была настолько сильна, что он держал их закрытыми
целых десять минут, хотя сон так и не пришёл. Когда он снова их открыл, ему показалось, что охотник немного сдвинулся. В конце концов, этот человек был смертен и испытывал человеческие эмоции. Он не был бесчувственным бревном.

"Tilden!" он позвал - охотника звали Тилден.

Но Тилден не пошевелился и никак не отреагировал, когда он позвал
во второй раз. Он ошибся. Он дал человеку слишком много
кредит. Он действительно был журнал, унылый, апатичный парень, которому
чрезвычайные условия вокруг них сделаны апелляционной жалобы отсутствуют. Он больше не заговорит с ним, пока они оба в заточении, и,
снова закрыв глаза, он решительно погрузился в сон.

Слух Роберта был не таким острым, как у Тайоги, но все же очень острым, и, пока он лежал с закрытыми глазами, что-то привлекло его внимание.
в его ушах. Звук был слабым, но, казалось, не был частью обычных ночных звуков. Его ухо сразу же отреагировало на сигнал тревоги в его мозгу.

  Он открыл глаза. Человек, которого он принял за охотника, склонился над ним, и, хотя было темно, он отчётливо увидел блеск ножа в его руке. Его первым чувством, промелькнувшим в голове, было смутное удивление, что кто-то осмелился угрожать ему таким образом, а затем он увидел приближающееся лицо Гарея. Он был глупцом, что забыл о нём. Сконцентрировав все силы, он бросился на него.
сбоку, и, когда нож упал, лезвие промахнулось мимо него на дюйм.

Затем Роберт вскочил на ноги, но Гарай, издав сердитый
возглас из-за пропущенного удара, не предпринял новой попытки. Вместо этого,
проворный, как кошка, он легко отбежал и исчез в темноте
лагеря. Роберт сел, несколько ошеломленный. Все это было
делом одной минуты, и ему было трудно убедить себя, что
это было по-настоящему. Его товарищи всё ещё крепко спали, и лагерь казался таким же мирным, как и всегда.

 Какое-то время Роберт не мог решить, что делать. Он знал, что должен
угрожает грозная опасность, и что инстинкт, более
что-нибудь еще, спас его. Он был почти готов поверить, что
Тододахо Тайоги, смотревший вниз со своей далекой звезды, вмешался
от его имени.

Вопрос решился сам собой. Хотя он знал, что Гарай совершил
подлое покушение на его жизнь, у него не было доказательств. Его история может показаться
крайне неправдоподобной. Кроме того, он был пленником, а Гарей — одним из французов. Никто не поверит его рассказу. Он должен молчать и
наблюдать. Он был рад, что ночь уже светлеет. Гарей
не вернется то, по крайней мере. Но Роберт был уверен, что он будет
повторить атаку то или иное время. Реванш был мощный мотив,
и он, безусловно, имел еще сильнее. Он должен защищаться от Гарая
всеми своими пятью чувствами.

Ночь продолжала светлеть. Молнии перестали мерцать,
гроза улеглась вдалеке, и взошла прекрасная луна и
мириады звезд. В лагере всё стало ясно видно,
и, чувствуя, что в такой момент Гарей больше ничего не предпримет,
Роберт снова закрыл глаза. Вскоре он уснул и проснулся только
все остальные заключённые встали.

"Мистер Тилден," сказал он охотнику, "я приношу вам свои искренние
извинения."

"Извинения," удивлённо переспросил охотник. "За что?"

"За то, что я принял за вас гораздо худшего человека. В то время вы ничего об этом не знали, но я это сделал, и мне жаль, что я так сильно обидел вас, даже в мыслях.

Охотник коснулся своего лба. Очевидно, несчастья молодого пленника слишком сильно тяготили его. Нужно лучше переносить плен.

"Не принимайте это так близко к сердцу, мистер Леннокс," — сказал он. "Это не то же самое, что быть в
в руках индейцев, и всегда есть шанс сбежать.

В то утро де Галиссоньер снова навестил его, и Роберт, верный своему решению, ничего не сказал о Гарее. Капитан не говорил об англо-американской армии, но по его поведению Роберт понял, что тот чего-то ждёт. Несомненно, Аберкромби собирался наступать, и до отступления Монкальма оставался всего день. Де Галиссонниер пробыл там всего десять минут, а затем Роберт остался
наедине со своими мыслями. Он попытался заговорить с Тилденом, но охотник снова замолчал
Он впал в апатию и, не добившись успеха, погрузился в свои мысли и в то, что представало его взору.

Во второй половине дня он увидел Монкальма, который беседовал с Сен-Люком и Бурламаком, а затем заметил приближавшегося к ним человека, вид которого свидетельствовал о спешке и тревоге.
Робер тогда не знал, что это был умелый и отважный французский партизан Ланжи, который вышел из леса с важными новостями.

 * * * * *

Тем временем Ланжи приветствовал Монкальма с большим уважением, которое
его успехи снискали у всех французов. Когда маркиз повернулся к нему,
Бросив на него проницательный взгляд, он сразу понял, что его сообщение, каким бы оно ни было, имеет первостепенное значение.

"Что это, месье Ланжи?"

"Доклад о передвижениях противника."

"Пройдите в мою палатку и расскажите мне об этом подробно, а вы, Сен-Люк и
Бурлак, тоже пройдите со мной. Вы должны всё услышать."

Они вошли в палатку и расселись. Взгляд Сен-Люка не отрывался от
партизана Лэнгю. Он видел, что тот был полон новостей и
не терпелось их рассказать, и был впечатлён их важностью. Он знал Лэнгю даже лучше, чем Монкальм. Немногие были так искусны в лесу, и он
У него было истинное чувство меры, которое не покидало его даже в стрессовых ситуациях.
 Он окинул взглядом одежду партизана, и это многое ему сказало.  Одежда была в беспорядке.  К ней прилипли соринки и одна-две веточки.  Очевидно, он проделал долгий путь в спешке.  Мысли Сен-Люка, да и всех остальных, были о англо-американской армии.

- Говорите, месье Ланжи, - сказал Монкальм. - Я вижу, что вы пришли быстро.
вы не пришли бы так быстро без уважительной причины.

"Я хочу доложить вам, сэр, - сказал Лэнди, - что вся армия
враг сейчас высадился на озере Святого Причастия и
продвигается против нас".

Глаза Монкальма сверкнули. Его воинственная душа воспрянула при мысли о
предстоящей скорой битве. Пламя зажглось и в крови
Сен-Люка, и Бурламак был не менее нетерпелив. Это не недостаток
доблесть и предприимчивость, которые вызвали французский терять свои колонии в
Северная Америка.

«Вы уверены в этом?» — спросил главнокомандующий.

«Я видел это своими глазами».

«Расскажите, как вы это видели».

«Я лежал в лесу над озером со своими людьми и видел британцев».
и американцы садятся в свои лодки, их огромное множество. В данный момент они все плывут по озеру и идут на нас.

"Могли бы вы приблизительно оценить их численность?"

"Я с большой точностью узнал эти цифры от одного или двух
отставших, которых мы захватили на суше. Мои глаза подтверждают эти цифры. Там около семи тысяч английских солдат и
около девяти тысяч американских колонистов.

«Так много! Пять к одному!»

«Вы говорите, что они все на лодках, — сказал Сен-Люк. — На скольких из этих
лодок есть артиллерия?»

«Они ещё не погрузили пушки. Насколько мы можем судить,
пушки не прибудут, пока армия не окажется в Тикондероге».

«Что?»

«Я же говорю тебе, — ответил Лэнги Сент-Луку, — пушки не смогут подняться по озеру
раньше, чем через день или два после высадки армии. Их силы настолько велики, что они, кажется, не думают, что им понадобится артиллерия».

Сен-Люк, сияя лицом, повернулся к Монкальму.

"Сэр, — сказал он, — я предсказал вам, что какая-нибудь случайность, какая-нибудь
великолепная случайность всё же поможет нам, и эта случайность наступила. Их
сама сила толкнула их на ошибку, которая может оказаться фатальной.
Презирая нас, они дают нам возможность. Как бы ни был велик
коэффициенты, мы можем провести земляные работы и abattis против них, если они
привезти пушки, или, по крайней мере, мы можем сделать многие покушения на него."

Смуглое лицо Монкальма было озарено светом, исходившим из его глаз.

— Я искренне верю, что ваша доблестная душа говорит правду, шевалье де
Сен-Люк! — воскликнул он. — Я уже говорил, что мы выстоим, и говорю это снова. Мы поставим всё на карту. Раз они пришли без пушек
У нас есть шанс. Иди, Лэнги, и отдохни как следует. Ты хорошо нам послужил. А теперь мы позовём остальных и обсудим наши приготовления.

Инженеры Лотбенье и Ле Мерсье, как и прежде, рвались в бой при Тикондероге, и их мнение много значило для Монкальма. Де Леви, которого сдерживал колеблющийся Водрей, ещё не прибыл из Монреаля, и самого быстрого из канадских гребцов отправили вниз по озеру Тикондерога на каноэ, чтобы поторопить его. Затем весь батальон Берри сразу же принялся за работу с лопатой, киркой и топором
чтобы подготовить бруствер и эскарп, растянув линию обороны перед фортом, а не используя сам форт.

 * * * * *

 Роберт увидел, как французы рубили деревья топорами и копали землю лопатами, и сразу догадался, что
Лэнгли принёс новости. Англо-американская армия наступала. Его сердце забилось. Победа и спасение были близко.

— Мистер Тилден, — сказал он охотнику, — прислушайтесь к стуку топора и
лопаты!

 — Да, я слышу их, — равнодушно ответил он, — но они меня не интересуют. Я — пленник.

«Но это может означать, что вы не долго пробудете в плену. Французы укрепляют позиции, и они взялись за работу с такой поспешностью и энергией, что это говорит о крайней необходимости. Из этого можно сделать только один вывод. Они ожидают нашу армию и скорое наступление».

Тилден начал проявлять интерес.

«Клянусь своей жизнью, я думаю, что вы правы», — сказал он.

 И всё же Монкальм в последний момент снова передумал.  Два
офицера-ветерана, Монги и Берне, указали ему на то, что его нынешняя позиция находится под контролем соседних высот, и чтобы
Чтобы избежать этой опасности, он решил немного отступить. Он свернул лагерь ближе к вечеру следующего дня, часть армии отступила через лес более чем на милю, а остальные отплыли на лодках по озеру в ту же точку.

 Роберта и его товарищей перевезли на сушу в форт вместе с армией. Там он отделился от остальных и остался позади, но, к счастью для него, на возвышенности, откуда он мог видеть большую часть
происходящего, хотя его шансы на спасение были так же малы, как и всегда.

Он стоял на скалистом полуострове Тикондерога.  Позади него простиралось огромное
Озеро Шамплейн простиралось далеко на север и на юг. На западе
земля плавно поднималась на полмили, а затем снова опускалась. По обеим
сторонам образовавшегося таким образом хребта была низменная местность,
и этот хребет сразу же предстал перед военным взором как линия обороны.
Юге, один из его офицеров, уже рекомендовал его Монкальму, и люди
под командованием двух его инженеров, Дезандруэна и Понслероя, уже
работали там.

Последняя линия обороны была прорвана на рассвете, и Роберт, которого никто не
побеспокоил, стал свидетелем невероятных событий. Вся французская армия
армия с душой и сердцем отдалась этой задаче. Солдаты, разгорячённые под
июльским солнцем, сбросили шинели, и офицеры, взявшись за работу
сами, сделали то же самое. Раздавался непрерывный звон топоров,
и воздух наполнялся грохотом падающих сотен и тысяч деревьев.

Верхушки и концы ветвей были срезаны с деревьев, оставленные
таким образом концы были заострены, и деревья были сложены друг на друга острыми
концами, обращёнными к врагу, который должен был прийти.

Роберт наблюдал, как эти щетинистые ряды вырастали в высоту по меньшей мере
Девять футов, а затем он увидел, как люди строят на внутренней стороне платформы,
на которых они могли бы стоять и стрелять поверх гребня, не высовывая ничего, кроме головы. Перед бруствером на большом пространстве были разбросаны
деревья с заострёнными сучьями, и всё поле с пнями и деревьями выглядело так, словно его пронёс мощный ураган.

Роберт был достаточно опытным солдатом, чтобы понять, что возводится
огромное препятствие, но он думал, что мощная артиллерия наступающей
армии снесёт его или сравняет с землёй. Он не знал, что
Орудия были оставлены позади. По правде говоря, первое известие Лэнги о том, что
орудия не будут погружены на озеро, было отчасти ложным.
Погрузка орудий была отложена, но после того, как британцы и американцы
высадились на берег и начали марш-бросок по пересечённой местности
для атаки, орудия, хотя и были спущены на воду, были оставлены, так как
не понадобились. Но французы знали обо всех этих передвижениях, и для них было всё равно, в какой точке оставить пушки, лишь бы они не участвовали в штурме.

Роберту было очень неприятно, что он вынужден бездействовать
и свидетель усилия его врагов, вернулся, но как бы он ни
раздражало, что он мог видеть никакого выхода. Затем его абсорбции в том, что было
идти у него на поводу заставили его забыть свое личное благополучие.

Установка для великой драмы был дикий и живописный в
экстрим. С одной стороны тянулись длинные, блестящие озера, озеро
дикость и красота связано столько романтики и опасности в
Американская история. Над ними возвышался гребень пика, позже известного как
Непокорность. На юге и западе находилось озеро Джордж, Ирокезское
Andiatarocte, что жемчужиной Востока, и, со всех сторон, сохранить Шамплейн,
покружив по лесу, только начинают увядать под яростное лето
солнце.

Энергия французов не уменьшалась. Становилось все сильнее и сильнее.
Бойни и брустверы, все это превращалось в грозное поле боя.
люди могли атаковать насмерть. Но Роберт только улыбнулся про себя.
Мощная артиллерия Аберкромби разнесёт всё в пух и прах, а затем
храбрая пехота, прорвавшись через бреши, уничтожит
французскую армию. Французы, как он знал, были храбрыми и умелыми, но
Гибель была неминуема. Как только Сент- Люк заговорил с ним. Шевалье тоже сбросил с себя плащ и взмахнул топором изо всех сил.

"Мне жаль, мистер Леннокс," сказал он, "что у нас не было времени отослать вас, но, как видите, наши действия несколько поспешны.
 Случай привел вас сюда, и здесь вам придется остаться, пока все не закончится."

— Я вижу, что вы ожидаете армию, — сказал Роберт, — и из всех этих приготовлений я делаю вывод, что она скоро будет здесь.

 — Не будет военной тайной, если я признаюсь, что это так.
 Аберкромби скоро будет здесь.

«И я удивлён, что вы ждёте его. Я считаю, что у него достаточно сил, чтобы одолеть вас».

«Мы никогда не отступаем перед битвой. Маркиз де Монкальм не стал бы
оставаться, если бы у него не было шансов на успех».

Робер промолчал, и Сен-Люк быстро вернулся к своей работе. Весь день
люди трудились, и когда солнце село, они всё ещё были заняты делом. Звон топоров и треск падающих деревьев разносились
в темноте. Часть солдат поставила свои котлы и горшки на
костры, но остальные продолжали работать. Ночью раздался отважный
Де Левис со своими людьми, и Монкальм сердечно поприветствовал его. Де Левис и сам был гостеприимным хозяином, и Монкальм чувствовал, что он как раз вовремя. Он ожидал, что битва начнётся завтра. Его разведчики доложили ему, что
Аберкромби будет неподалёку, но без своей артиллерии. Маркиз посмотрел на грозные частоколы, ряды и ряды деревьев,
уставивших на него множество острых концов, и в его сердце зародилась надежда. Он ещё раз пожалел об отсутствии индейцев, которых увел угрюмый Тандакора, но победа, одержанная с их помощью,
потребовал ужасающую цену, как он узнал от Уильяма Генри.

Монкальм, Сен-Люк, Де Левис, Бурламак, Лотбиньер и другие доверенные лица
офицеры совещались далеко за полночь. Важное событие
уже произошло. Разведывательный отряд французов и канадцев под командованием
Трапезека и Лэнди был пойман в ловушку рейнджерами под командованием Роджерса и войсками
под командованием Фитча и Лаймана. Французы и канадцы были разбиты наголову,
но в этом сражении был убит доблестный молодой лорд Хоу, настоящий лидер
англо-американской армии. Он пошёл вперёд со своим
авангард, возможно, безрассудно подставился, и его жизнь была
погублена. Сразу же после этого в англо-американских советах воцарилась
суматоха, и Монкальм со своими лейтенантами заметил отсутствие точности и
прямоты.

 Роберт не видел, как французские офицеры шли на совет, но
он знал, что французская армия намеревалась остаться. Даже пока люди рубили деревья, он не мог до конца убедить себя в том, что Монкальм будет сражаться здесь, в Тикондероге, но с наступлением ночи его последние сомнения рассеялись. Завтра он наверняка станет свидетелем великой битвы.

Он не мог уснуть. Казалось, что каждый нерв в нём ожил. Одна яркая
картинка сменяла другую. Озеро позади него тускнело. Перед ним
были костры французов, деревянная стена, тёмная линия леса и холмов,
а также гребень Дефайнса, торжественно взирающего на них. Хотя он
находился в пределах досягаемости, никто, казалось, не обращал на него
внимания. Он мог отдыхать или смотреть, как ему вздумается, и у него не было другого выбора, кроме как
смотреть.

Он видел, как французы лежали на земле, за исключением многочисленных
Повсюду были расставлены часовые, и через некоторое время, хотя большая часть ночи уже прошла, стук топоров и треск падающих деревьев прекратились.
Раздавался гул голосов, но и он со временем затих, и вскоре после полуночи, прислонившись спиной к дереву, он ненадолго задремал.

Его разбудило предчувствие, предупреждение из темноты, и, открыв глаза, он увидел, что Гарей крадётся к нему. Он не знал,
собирается ли шпион снова покушаться на его жизнь, но, встав, он
пристально посмотрел на него. Гарей отпрянул и исчез в
дальних рядах лагеря. Роберт почему-то не испугался. Этот человек
он не стал бы снова подвергаться такому испытанию с таким большим риском, и его мысли
вернулись к своей озабоченности, к великой битве, которая приближалась.

Под утро он снова задремал на часок, но он проснулся раньше
летний рассвет. Все его способности были живы, а тело настроено, когда
он увидел восход солнца, приносящий с собой знаменательный день.




ГЛАВА XIV

ТИКОНДЕРОГА


Французская армия поднялась с восходом солнца, барабаны призывали к
сражению. Монкальм расположил батальоны Лангедока и Ла-Сарра слева,
командовать ими поручил Бурлаку, а справа Де Леви возглавил
батальоны Беарна, Гиени и Ла-Рен. Сам Монкальм стоял
с батальоном Королевского Руссильона в центре, а Сен- Люк был
рядом с ним. Добровольцы удерживали низину между бруствером
и устьем озера Джордж, а крупные силы регулярных войск и
канадцев находились на берегу озера Шамплейн под пушками форта. Затем, заняв свои места, все части армии снова принялись за работу, укрепляя оборону с помощью топоров и лопат, используя каждую свободную минуту.

 Все мысли о побеге покинули Роберта в этот мощный и захватывающий момент.
перед ним разыграется драма. Он ещё раз посмотрел на
длинную линию озера, а затем всё его внимание переключилось на
окружающий лес и холмы. Там находилась армия его страны. От
озера нечего было ждать. Победа придёт из леса, и он так долго
смотрел на деревья, что они слились в одну массу. Он знал, что
англичане и американцы были близко, но насколько близко, он не
мог понять по тому, что его окружало.

Он протёр глаза, чтобы они прояснились, и продолжил изучать лес.
Солнце, огромное и яркое, заливало его светом, золотя склоны и гребни Непокорных гор и окрашивая зелень листьев в золотой цвет. Там ничего не двигалось. Дикая местность казалась безмолвной, как будто люди никогда не сражались в её недрах. Время шло медленно. В конце концов, армия могла и не пойти в атаку в тот день. Если бы это случилось, его разочарование было бы горьким. Он хотел великой победы, и он хотел её немедленно.

Его взгляд внезапно уловил блеск на гербе Непокорных. Среди деревьев мелькнуло что-то красное. Он подумал, что это форма
Британский солдат, и его сердце бешено колотилось. Армия, несомненно,
наступала, атака должна была начаться, и победа будет одержана в этот
день, не завтра и не на следующей неделе, а до захода солнца.

Кровь стучала у него в висках. Он посмотрел на французов. Они тоже
увидели алый отблеск на «Непокорном» и наблюдали за ним.
Монкальм и Сен- Люк начали серьёзно разговаривать. Де Левис и
Бурламак ходили взад-вперед между своими войсками, но их взгляд был устремлен
на гребень. Солдаты на время отложили топоры и лопаты и
Они потянулись за оружием. Роберт увидел, как солнечный свет сверкнул на мушкетах
и штыках, и снова затрепетал при мысли о великой
драме, занавес которой вот-вот поднимется.

 На гребне появилось ещё одно алое пятно, а затем ещё. Он знал,
что там были разведчики и застрельщики, несомненно, в большом количестве.
Скорее всего, рейнджеров, одетых в зелёную лесную форму, было больше, чем англичан, и атака не могла быть далеко. Раздался резкий треск, на холме поднялся клуб белого дыма, и прозвучал первый выстрел из «Тикондероги». Затем последовал залп, но французы не
ответа не последовало. Ни одна из пуль не попала в них. Роберт тогда не знал,
что блеск исходил от красных одежд индейцев-ирокезов, союзников англичан, а не от английской формы. Они вели
энергичный, но безвредный огонь ещё какое-то время, а затем отступили.

  В лесу снова воцарилась тишина, и Роберт был озадачен. Не могло быть, чтобы это была единственная атака. Дым
от выстрелов уже рассеивался над гребнем, исчезая, как
летний туман. Французы возвращались к своей работе с топором и
лопата. Лес покрывал и ограждал все. Из
него не доносилось ни звука. Монкальм и Сен-Люк, прогуливаясь взад и вперед, снова заговорили друг с другом
. Они больше не смотрели в сторону гребня Непокорности, а наблюдали за
дикой местностью юга.

Работы с топором прибавилось. Монкальм не собирался терять
драгоценные часы. Деревья падали быстро, и они были добавлены в
Грозный работ. Солнце стало жарче и посылало вниз снопы огненных
лучей, но труженики не обращали на это внимания, размахивая топорами с
мускулами, не знающими усталости. Роберт думал, что утро будет
это не может длиться вечно. За час до полудня мимо проходил де Галиссоньер и,
заметив его сидящим на невысоком холме, сказал:

"Я не знал, что с вами случилось, мистер Леннокс, но я вижу, что вы, как и мы, ждёте битвы."

"Да, — сказал Роберт как можно непринуждённее, — но мне кажется, что она несколько откладывается."

— «Это не наша вина, уверяю вас. Возможно, раньше вы так не думали, но теперь вы видите, что мы готовы сражаться, какими бы ни были шансы».

«Я признаю это. Маркиз де Монкальм храбр — возможно, даже слишком».

Де Галиссоньер взглянул на укрепления и улыбнулся.
Роберт был уверен в этом, но просто сказал:

«Будущее покажет».

Затем он пошёл дальше, и Роберт надеялся, что бы ни случилось, битва
пощадит молодого француза.

Солнце поднималось к зениту.  Лёгкий ветерок шелестел листвой.
Близился полдень, и он снова начал гадать, что случилось с
наступающей армией. Внезапно из леса впереди донеслось эхо грохота. Он выпрямился, напряжённо прислушиваясь, и звук
повторился, но теперь это было не эхо. Это было по-настоящему, и он понял, что
битва близка.

 Грохот стал непрерывным. К нему примешивались крики, и
над деревьями начало подниматься облако дыма. Французы дали сигнал к выстрелу
из пушки, и, прежде чем эхо выстрела затихло вдали,
каждый мужчина бросил топор или лопату и оказался на своем месте с оружием в руках.
Шум стрельбы впереди быстро нарастал. Разведчики Монкальма и
пикеты были загнаны внутрь, и солдаты наступающей армии начали
показываться среди деревьев. Французские батареи открыли огонь. Рев в
Ухо Роберта было в ужасном состоянии, но он встал во весь рост, чтобы
видеть атаку. Его взгляд уловил блеск мундиров
и вспышка света на штык и винтовка. Теперь он знал, что его
собственный народ, бесстрашная и целеустремленная, идем. Он не знал
что они оставили свою артиллерию позади и что они рассчитывали
уничтожить французскую армию штыками, винтовками и мушкетами.

Огонь с французского заграждения усилился. Краш бить
интенсивно и непрерывно на барабанах ушей Роберта. Смертоносный снег
бил по наступающим англичанам и американцам. Их
мёртвые тела уже лежали рядами. Солдаты Монкальма показывали только свои головы
Их тела были прикрыты брёвнами, и они стреляли и стреляли по наступающей толпе, пока стволы винтовок и мушкетов не раскалились так, что они не могли их держать. Тем временем они изо всех сил кричали: «Да здравствует Франция! Да здравствует наш генерал! Да здравствует король!»
и Сен-Люк, который всегда был рядом с Монкальмом, тихо напевал себе под нос:
«Вчера на Авиньонском мосту я слышал, как поют красавицу».

«Всё идёт хорошо», — сказал он Монкальму.

«Да, неплохое начало», — ответил маркиз.

В жилах французов бурлила кровь. С неба не летели пушечные ядра.
враг, чтобы прорвать их оборону. Пули из винтовок и мушкетов
напрасно барабанили по их деревянной стене, а перед ними был враг,
огромная, надвигающаяся масса, цель, которую никто не мог не поразить. Они были далеко от своей родины, в глубине бескрайних североамериканских просторов, но, по их мнению, они сражались за честь и славу Франции и за то, что принадлежало ей. Они усилили крики и стреляли всё быстрее и быстрее. Огромное облако дыма поднялось над поляной и лесом,
но сквозь него наступающая армия всё равно продвигалась вперёд,
ощетинившись штыками.

Роберт ясно всё видел. На мгновение его сердце сжалось, а затем
снова подпрыгнуло. Многие из его людей пали, но огромная красная
армия наступала. Это были британские регулярные войска, лучшие
войска в мире, и они наверняка прорвутся через деревянную
стену. Насколько он мог видеть, впереди, слева и справа, их
штыки сверкали на солнце, и с его губ сорвался возглас
восхищения. Они шли вперёд, их строй был ровным и красивым, а затем на них обрушилась
буря. Весь французский огонь был сосредоточен на них.
вогнутые красные линии. Батареи осыпали их картечью, и
свинцовый град пронзал плоть и кости. В их рядах образовались бреши,
но остальные сомкнули ряды и пошли вперёд, а американские колонисты
на флангах так же храбро атаковали.

 Роберт внезапно вспомнил своё видение, смутное и мимолетное тогда,
но очень реальное сейчас. Он стоял здесь, в Тикондероге, и смотрел на
проходившую перед ним битву, и теперь это было не видение, а
правда. Неужели Маниту Тайоги на мгновение открыл ему будущее?
 Затем воспоминание исчезло, и его поглотила ужасающая драма настоящего.
весь его разум.

Красные линии не останавливались. Несмотря на ужасные потери, они
продолжали наступать. Они были среди деревьев, где люди запутывались в ветвях
или наступали на деревянные колья. Часто они спотыкались и
падали, но, поднявшись, возвращались в атаку, подставляя грудь
смертоносному шквалу, который ни на мгновение не ослабевал.

Роберт ходил взад-вперёд по своему маленькому пространству. Все его нервы были на
пределе. Дым от выстрелов стоял в глазах, в горле и в ноздрях, и
его мозг был в огне. Но он снова был уверен в себе. «Они придут!
Они придут! Ничто не остановит их!" - повторял он про себя.

Теперь колонисты на фланге продвигались вперед, и они также продвигались вперед.
через ряды регулярных войск впереди и атаковали их.
Вместе британцы и американцы перелезли через груду поваленных деревьев
перед лицом ужасного пожара и добрались до самой деревянной стены,
где мокрый снег бил прямо им в лица. На большом расстоянии
позади них сотни и сотни их убитых и раненых лежали.

Многие из них пытались преодолеть барьер, но были отброшены назад. Теперь
Монкальм, Сен-Люк, Де Левис, Бурламак и все французские военачальники
прилагали все усилия. Взгляд французского командующего скользил по полю боя. Он ничего не упускал из виду. Никогда ещё его помощники не служили ему так хорошо. Сен-Люк был в каждой опасной точке, воодушевляя словом и примером. Бурламак получил опасное ранение, но отказался покинуть поле боя. Бугенвиль был ранен, но не тяжело,
и он не обратил на это внимания. Две пули пробили шляпу Де Леви,
Сен-Люк получил полдюжины пуль, пробивших одежду, и несколько царапин на теле
Он трижды был ранен, но его боевой дух не угасал, и он снова и снова напевал свою французскую песенку.

К деревянной стене прижались ещё больше британцев и американцев. Новые «Чёрные
стражи», отважные шотландцы, игравшие на волынках, наступали на всё подряд.
Две британские колонны предприняли мощную и сокрушительную атаку на правый фланг французов, где стояли доблестные батальоны Беарна и Гиени.
Какое-то время казалось, что они могут всё сокрушить. Они
находились у самого барьера и вели огонь по защитникам.
Отель бросился к тому месту, со всеми резервами он мог собрать. Ул.
Люк вскочил среди мужчин и кричал им, чтобы увеличить их огневую.
Этот момент стал центром битвы, и его полный ярости был
сосредоточены там. Масса горцев, срывая на деревянной стене,
отказались возвращать. Хотя они падали быстро, капитан взобрался на
барьер. Офицеры и солдаты последовали за ним. Они постояли мгновение на
гребне, словно собираясь с духом, а затем прыгнули вниз,
на французов, где и были убиты. Те, кто стоял по другую сторону, были
охваченные ураганом огня, они, наконец, медленно сдались.

Роберт увидел все, и его охватил великий ужас. Армия была
сокрушала не все подряд. Те, кто проник на территорию французских укреплений, погибли
там. Деревянная стена устояла. Нигде линия обороны не была прорвана.
Лодки, груженные войсками, спускавшиеся к выходу из озера Джордж, чтобы
повернуть французов влево, были отбиты мушкетами канадских добровольцев
. Некоторые лодки были потоплены, и солдаты барахтались в
воде, пока их обстреливали пушечными ядрами и пулями.

На какое-то время его обзор поля боя был затуманен дымом от
Стрельба, которая густыми облаками висела над всеми
открытыми пространствами и опушками леса, создавала любопытные оптические
иллюзии. Французы вырисовывались в ней, увеличиваясь вчетверо в
количестве, каждый отдельный человек увеличивался в размерах. Он видел их
мрачными и гигантскими, нажимающими на спусковые крючки винтовок или
мушкетов или заряжающими батареи. Пушки тоже выросли из двенадцатифунтовых или
восемнадцатифунтовых в орудия в три-четыре раза больше, и многие из них
стояли там, где раньше их не было.

 Дым продолжал разъедать его мозг, и он потерял сознание
чередуя надежду и страх. Теперь армия собиралась
перевалить через деревянную стену, несмотря ни на что. Своей
массой и храбростью она сокрушит французов и захватит Тикондерогу. Так
и должно было быть. Потому что он хотел, чтобы так и было. Затем он
перешёл к другой крайности. Когда один из снарядов разорвался у барьера, отправив, возможно, несколько человек за него, как пену от волны, достигшей гребня, его сердце ушло в пятки, и он был уверен, что британцы и американцы больше не придут. Смертные люди
Он не так часто подставлял себя под пули. Если стрельба на
какое-то время затихала, он впадал в глубокое отчаяние, но его душа
снова оживала, когда начиналась новая атака. На этот раз это была
определённо победа. В нём не угасала надежда. Его живое воображение
заставляло его слышать над торжествующими криками французов
громкие возгласы наступающей армии, бой барабанов и игру невидимых
оркестров.

Всё время, будь то в атаке или в отступлении, дым продолжал
разрастаться, воспламеняться и возбуждать. Он был похож на газ, его вкус был
едкий и горький, как смерть. Роберт закашлялся и попытался сдуть его,
но оно возвращалось волнами, еще более сильными, чем когда-либо, и тогда он перестал
бороться с ним.

Британские и американские войска снова и снова шли в атаку,
их офицеры вели их вперед. Никогда они не проявляли большего мужества
и большей готовности умереть. Когда первые шеренги были вырублены у
барьера, их места заняли другие. Они бросились в огромную массу
поваленных деревьев и на шипы. Ослеплённые дымом от стольких выстрелов, они, тем не менее, смотрели прямо на врага и искали
чтобы увидеть его. Яростные крики французов лишь подстрекали их к новым попыткам.

 Битва продолжалась несколько часов. Роберту казалось, что прошли дни. Толпы британцев и колонистов продолжали наступать на деревянную стену, но их всегда отбрасывал назад французский огонь, оставляя груды трупов среди брёвен и веток и на ощетинившихся пиках. Наконец они больше не продвигались вперёд, на поле опустились сумерки,
ужасный пожар, бушевавший с полудня, утих, и солнце село над
величайшим военным триумфом, когда-либо одержанным Францией в Новом Свете.

Сумерки сгущались над самым кровавым полем, которое когда-либо видела Америка.
 На востоке уже наступала темнота, но на западе ещё держался свет заходящего солнца, отбрасывая алые блики на
павших и торжествующие лица победителей. Внутри укреплений,
где стояли французы, горели костры, и всё вокруг было залито светом,
но снаружи, где было пролито столько крови, тени, казалось, выползали из бескрайнего леса и становились всё гуще и гуще.

 Ветер непрерывно завывал среди листьев, и дым не рассеивался.
в горле и ноздрях Роберта до сих пор стояла такая горечь.
над ним висели огромные облака, что ветер почти не дул. Из леса
донеслись протяжные, свирепые завывания. Волки, которых больше не пугал грохот
пушек и мушкетов, приближались, и под прикрытием кустов и
плывущего дыма они подкрадывались все ближе и ближе.

Роберт долго сидел, растерянный, ошеломленный. Невероятным было
случилось. Он видел это своими глазами, и всё же ему было трудно поверить, что это правда. Огромная англо-американская армия была разбита гораздо менее многочисленным французским войском. Точнее, она была разбита
само по себе. Это пренебрежение подтянуть пушку оказалось фатальным, и
лучшие силы, когда-либо собранные на земле Северной Америки, были разбиты
вдребезги. Невероятная возможность была утрачена на командира, который
остановился в полутора милях в тылу, в то время как его доблестные мужчины поручил
верная смерть.

Молодой Леннокс прошел натянуто несколько шагов. Никто не обращал на него внимания
. В темноте и среди радостного возбуждения защитников его
можно было принять за француза. Но тогда он не попытался
сбежать. В тот момент такая мысль ему и в голову не пришла.
изумление уступило место ужасу. Он хотел увидеть, что находится за
деревянной стеной, где, как он знал, лежали мертвые и раненые, глубоко заваленные
бревнами и заостренными сучьями. Невероятно, но это была правда.
Его собственные глаза видели, и его собственные уши слышали. Он слушал
торжествующие крики французов, и душа его замирала.

Время от времени из леса доносилось несколько выстрелов, но огромная армия
исчезла, оставив после себя лишь павших. Монкальм, по-прежнему осторожный, не ослаблял бдительности, опасаясь, что враг
ещё вернётся со своими пушками.
Он прошёл среди своих солдат и лично поблагодарил их. Им подали пиво и вино в изобилии, а также еду. Зажгли костры, и поле, которое они защищали, стало их лагерем. Многие разведчики отправились в лес, чтобы посмотреть, что стало с вражеской армией. Большинство солдат, поев и выпив, повалились на землю и уснули, но прошло много времени, прежде чем командир и его помощники закрыли глаза. Хотя Монкальм и испытывал огромную радость от своей
великой победы, он всё ещё был охвачен беспокойством. Его
собственные силы, какими бы победоносными они ни были, были невелики. Враг мог
прийти снова завтра со счетом почти четыре к одному, и, если бы он привел с собой
свою пушку, он мог бы взять Тикондерогу, несмотря на большие
потери, которые он уже понес. Он еще раз поговорил с Сен-Люком, которому
безоговорочно доверял.

Шевалье не верил, что будет предпринято второе нападение, и его
вера была настолько сильна, что переросла в убеждение.

«Тот же разум, — сказал он, — который послал против нас армию без
артиллерии, теперь пойдёт на крайность. Считая нас
незначительной силой, он будет считать нас непобедимыми».

Логика Сен-Люка была верной. Французы спокойно провели ночь, а на следующее утро, когда де Леви вышел с сильным отрядом на поиски врага, он обнаружил, что тот ушёл, бросив в спешке огромное количество еды и других припасов, которыми с радостью завладели французы. В тот день Монкальм, преисполненный гордости, приказал воздвигнуть большой крест на поле своей победы и написал на нём на латыни:

 «Quid dux? quid miles? quid strata ingentia ligna?
 En Signum! en victor! Deus hic, Deus ipse triumphat».

Великий американский писатель перевёл это так:

 «Солдат, военачальник и крепостные стены — ничто.
 Взгляни на победоносный крест! Это Бог даровал нам победу».

 Но для Роберта наступившая ночь была самой тёмной из всех, что он когда-либо
видел. Ему и в голову не приходило, что армия Аберкромби может потерпеть
поражение. Уверенный в её подавляющем численном превосходстве, он считал, что
она с лёгкостью разгромит французов и захватит Тикондерогу. Мастерство
и доблесть Монкальма, Сен-Люка, Де Леви и других, какими бы умелыми и храбрыми они ни были, ни к чему не привели, и после
Тикондерога, когда Краун-Пойнт тоже падет, будет лишь вопросом времени
. А после этого наступит Квебек и завоевание Канады.

Теперь, когда его настроение взлетело так высоко, падение было соответственно
низким. Его чувствительный ум, в котором события всегда рисовались сами собой
с такой яркостью, отражал только самые мрачные картины. Он видел
триумфальное наступление французов, индейцев, опустошавших всю
провинцию Нью-Йорк, и врага у ворот самого Нью-Йорка.

Сама ночь была идеальным отражением его мыслей. Он видел
сквозь его чувства, как сквозь стекло. Сумерки были густыми, тяжёлыми,
они были отвратительны, они были почти осязаемыми, они были неприятны
глазам и ноздрям, он ощущал вкус и вдыхал дым, который просачивался сквозь них, и чувствовал, как у него сводит душу. Он слышал, как ветер стонет в лесу, и это было для него погребальной песнью, плачем павших.

Он знал, что с его стороны не было недостатка в храбрости.
Через некоторое время он нашёл в этом некоторое утешение. Британцы и
американцы пошли в атаку уже после того, как надежда на успех была потеряна.
Они не знали, как победить, но никогда ещё люди не знали, как лучше
умереть. Такая доблесть в конце концов приведёт к триумфу.

 Он почти всю ночь пролежал без сна и не ожидал, что Аберкромби
снова пойдёт в наступление. Почему-то у него было ощущение, что эта
конкретная драма уже сыграна. Удар был настолько сильным, что он впал в оцепенение и апатию, из которых его вывел только один раз вечером, когда мимо него прошли двое французов, сопровождавших пленного, чьё лицо он мельком увидел в свете костра. Он бросился вперёд, воскликнув:

«Чартерис!»[1]

Молодой человек, высокий, красивый и мужественный, хотя и пленник, повернулся.

"Кто меня звал?" — спросил он.

"Это я, Роберт Леннок, — сказал Роберт. — Я знал тебя в Нью-Йорке!"

"Да, мистер Леннок. Теперь я вас узнал. Мы снова встретились после стольких лет. Я бы предпочёл, чтобы эта встреча произошла в другом месте и при других обстоятельствах, но я рад, что вы живы.

Они дружески пожали друг другу руки, а французы, охранявшие Чартериса, терпеливо ждали.

"Пусть наша следующая встреча будет более радостной, — сказал Роберт.

— Я думаю, что так и будет, — уверенно сказал Чартерис.

 Затем он продолжил.  Прошло много времени, прежде чем они снова увиделись, и драма, которая должна была снова свести их лицом к лицу,
должна была быть такой же захватывающей, как и в Тикондероге.

Наступила следующая тяжёлая и тёмная ночь, и Роберт, к которому по-прежнему относились с необычайной снисходительностью, побрёл к озеру Шамплейн,
которое в густых сумерках казалось бледным и призрачным. Никто его не остановил.
У часовых, похоже, были другие дела, и внезапно он вспомнил о своей старой угрозе сбежать. К нему вернулась надежда.
на какое-то время он был ошеломлён, но потом вернулся к жизни, полной сил. Затем надежда снова угасла, когда из сумрака выступила фигура и встала перед ним. Это был Сент-Люк.

"Мистер Леннокс," — сказал шевалье, — "что вы здесь делаете?"

"Просто гуляю," — ответил Роберт. — Я пленник, как вы знаете, но никто не беспокоится обо мне, что, по-моему, естественно, когда ещё не утихли отголоски такой великой битвы.

Сен-Люк пристально посмотрел на него, и Роберт встретил его взгляд. Он не мог понять, что было в глазах шевалье.

 — Однажды вы уже были нашим пленником, но сбежали, — сказал
Шевалье. «Кажется, тебя трудно удержать».

 «Но тогда мне помог величайший в мире погонщик и следопыт, мой верный друг Тайога, Онондага».

 «Если он спас тебя однажды, то, вероятно, попытается сделать это снова, и великий охотник Уиллет, скорее всего, будет с ним». Полагаю, несколько минут назад вы
планировали сбежать по берегу озера.

— Возможно, но теперь я вижу, что уже слишком поздно.

— «Слишком поздно» — это фраза, которую молодым людям следует редко употреблять.

Роберт снова попытался заглянуть в глаза шевалье, но Сен-Люк
В его взгляде читалась прежняя загадка.

"Признаюсь, — сказал молодой Леннокс, — я думал, что смогу найти свободное место в вашей команде. Это был всего лишь возможный шанс."

Сен-Люк пожал плечами и посмотрел на тьму, которая лежала перед ними, словно огромное чёрное одеяло.

"Нам ещё многое предстоит сделать в Тикондероге, — сказал он. — Возможно,
это правда, что у тебя есть шанс сбежать, но мои обязанности слишком важны, чтобы я беспокоился о том, чтобы охранять одного-единственного заключённого.

Его фигура исчезла. Он ушёл бесшумно, и Роберт уставился на
место, где он был. Тогда надежда на спасение вернулась, более яркая и сильная, чем когда-либо. «Слишком поздно» — фраза, которую не стоит знать юности. Сен-Люк был прав. Он шёл прямо вперёд. Ни один стражник не преграждал ему путь. Вскоре озеро, спокойное и сияющее, раскинулось перед ним, и, нырнув в кусты на его берегу, он долго бежал. Затем он опустился и посмотрел
обратно. Он смутно различил огни лагеря, но он не услышал ни звука
гонка преследования.

Поднявшись, он начал описывать большой вираж вокруг Тикондероги, намереваясь найти
его собственная армия, которая, как он знал, не могла быть далеко. Однажды он услышал
лёгкие шаги и спрятался в кустах. Из своего укрытия он увидел, как мимо прошла группа воинов, по меньшей мере из двадцати человек, их худощавые, жилистые фигуры едва виднелись в сумерках. Они смотрели на юг, и он вздрогнул. Они уже начали совершать набеги на
границу. Он знал, что они почти не участвовали в битве при
Тикондерога, но теперь, после большого успеха французов, они
соберутся под знамёна Монкальма и набросятся на нас, как волки
на тех, кого они считали беззащитными, надеясь на новые убийства, подобные тому, что произошло с Уильямом Генри.

 Тандакора не упустил бы такой блестящей возможности заполучить скальпы.  Его
дикий нрав побудил бы воинов к ещё более дерзким покушениям, и
 Роберт пристально вгляделся в тёмную линию, на мгновение подумав, что он может быть там.  Но он не увидел его гигантскую фигуру, и воины ускользнули, словно тени в темноте. Затем
беглец продолжил свой путь.

Вдалеке, в ночи, Роберт опустился на землю в изнеможении.
физический и моральный упадок, наступивший с большой внезапностью, но он
понял, что это было естественным следствием такого чрезмерного напряжения. Его эмоции на протяжении всей великой битвы были напряжёнными и бурными, и едва ли они стали менее бурными в последующие дни и в ходе событий, которые привели к его побегу. И, зная это, он заставил себя сделать то, что было необходимо.

 Он лёг в тени густых кустов и долго лежал совершенно неподвижно. Он не позволял ни руке, ни ноге пошевелиться. Его
Уставшее сердце наконец-то начало биться ровно, кровь перестала стучать в висках, и нервы успокоились. Он немного вздремнул или, по крайней мере, впал в состояние, среднее между бодрствованием и забытьём. Затем перед ним снова развернулась ужасная битва. Он снова услышал грохот и рев французского огня, снова
увидел, как британцы и американцы неудержимыми массами
бросаются вперёд, обрекая себя на смерть, снова увидел, как они
путаются среди брёвен и заострённых веток, а затем падают у
деревянной стены.

Он встрепенулся и проводил рукой по глазам, чтобы закрыть от
зрение пострадавшей области и ярким напоминанием о его страшной
разочарование. Картина была все еще такой же свежей, как реальность, и от нее
его бросало в дрожь каждый раз, когда он ее видел. Он будет скрывать это от
своего взгляда, когда сможет, чтобы не стать слишком болезненным.

Он поднялся и пошел опять на юг, но лес стал
более густой и спутанной и страны грубее. В своём ослабленном состоянии
он не мог мыслить с присущей ему ясностью и точностью, и
он потерял чувство направления. Он начал бесцельно бродить вокруг,
и, наконец, остановился почти в отчаянии.

Он был в отчаянном положении. Он был безоружен, а человек один и
без оружия в дикой местности обычно все равно что заблудился. Он
огляделся вокруг, пытаясь изучить стрелки компаса. Ночь
не была темной. Деревья и кусты отчётливо выделялись на фоне неба, и на ветке неподалёку он вдруг заметил голубую вспышку.

 Вспышка была вызвана маленькой блестящей птичкой, которая сидела на ветке, и он уже собирался отвернуться, не обращая на неё внимания, как вдруг
Птица медленно летела перед ним в направлении, которое, как он теперь знал,
вело прямо на юг. Он вспомнил. В его памяти всплыл
предыдущий побег и то, как он следовал за птицей в безопасное место. Неужели Маниту Тайоги снова вмешался в его
судьбу? Было ли это случайностью? Или ему в полубессознательном
состоянии показалось, что он увидел то, чего не было?

Птица, лазурная вспышка, летела впереди него, и надежда, бурлящая в его жилах,
неодолимой волной гнала его вперёд. Он постоянно боялся,
что голубое пламя погаснет, но продолжал идти, переваливая через холмы и
долины и ручьи, и она всегда была прямо перед ним. Раньше он был измотан и устал, но теперь чувствовал себя сильным и бодрым. В его жилах
неуклонно росло мужество, и он не сомневался, что доберётся до друзей.

 Ближе к рассвету птица внезапно исчезла среди листьев. Роберт
остановился и услышал лёгкий шорох в кустах. Опасаясь, что его снова схватят, он отпрянул, а затем остановился. Он прислушался, и, поскольку звук больше не повторялся, он
подумал, что ошибся, но тут из куста, стоявшего в десяти футах от него, раздался голос:

«Приди, Дагаэога! Великий Медведь и я ждём тебя. Тододахо, наблюдающий за нами со своей звезды, послал нас на твой путь».

Роберт, издав радостный крик, бросился вперёд, и Онондага и
Уиллет, поднявшись из зарослей, приветствовали его с величайшей теплотой.

"Я знал, что мы снова тебя найдём, — сказал Уиллет. — Как тебе удалось
сбежать?"

"Путь казалось мне", - ответил Роберт. "Последний человек, которого я увидел в
французский лагерь был Сен-Люк. После этого я встретила нет стража, хотя я
прошло где стража будет стоять".

"Ах!", сказал Виллет.

Они дали ему еды, и после восхода солнца они свернули на юг.
Роберт рассказал, как он видел великое сражение и победу французов.

"Тайга, Чёрная Стрела, Гросвенор и я были в атаке, — сказал
Уиллет, — но мы прошли через неё без единой царапины. Ни один отряд никогда не сражался
так храбро, как наш. В поражении виноват командир, а не они. Но мы оставим позади проигранное сражение и
будем думать о том, которое ещё предстоит выиграть."

— Так и будет, — сказал Роберт, оглядывая огромный изогнутый
лес, его тёмно-зелёные кроны, отливающие светло-коричневым летом. Теперь это был
дружелюбный лес. Он больше не был похож на ту ночь.
когда волки, облизываясь в предвкушении, завыли в зарослях. Кролики вскакивали, когда они проходили мимо, но маленькие дикие создания, казалось, не боялись. Они не убегали. Вместо этого они прятались под кустами и смотрели кроткими глазами на людей, которые не представляли для них угрозы. Олень, пьющий на берегу ручья, слегка приподнял голову, а затем продолжил пить. На росистой заре пели птицы,
необычайно свежие и звонкие. Весь мир
обновлялся.

 Роберт, как и все люди, был подвержен перепадам настроения, и его настроение снова поднялось.
его встреча с Тайогой и Уиллетом, его верными друзьями,
связанными с ним такими крепкими узами и пережившими столько опасностей. Прошлое осталось в прошлом, Тикондерога была поражением, большим поражением,
когда ожидали победы, но оно не было непоправимым. В его сердце
запела надежда, и его лицо раскраснелось на рассвете. Онондега,
глядя на него, улыбнулся.
— Дагэога уже смотрит в будущее, — сказал он.
 — И я тоже, — с энтузиазмом ответил Роберт.  — А почему бы и нет?  Прошедшая ночь  была ко мне благосклонна.  Я сбежал.  Я встретил тебя и Дэйва, и это
прекрасное утро.
Солнце поднималось в великолепном море красок, окрашивая лес в
красный и золотой цвета. Никогда ещё дикая природа не казалась ему такой прекрасной.Он повернул лицо в сторону Тикондероги.

"Мы вернёмся, — сказал он, и его сердце наполнилось отвагой, — и мы ещё
одержим победу, даже если придётся захватить Квебек."
"Так и будет, — сказал охотник.
— Да, Стадакона падёт, — сказал Тайога.  Освежившись и набравшись сил, они снова углубились в лес, быстро продвигаясь на юг.


[Примечание 1: история Эдварда Чартериса и его приключений в
О Тикондероге и Квебеке рассказывается в романе автора «Солдат».]


Конец «Повелителей дикой природы» Джозефа А. Альтшелера из проекта «Гутенберг»