Самая-самая

Самая-самая


Лето. Светит вечернее солнце. Ласточка – поезд Москва – Смоленск. Еду домой. Московская агломерация закончилась. За окошком уже сплошной лес. Мимо пролетают деревья, однообразного тёмно-зелёного цвета. Примерно такие же кусты и трава. Нагоняют тоску. Иногда чуть меняют картину поля, но ненадолго и несущественно. Природа какая-то унылая. Чем южнее, наверное, тем веселее и ярче. А может, и нет, я там не был лет сто.

Вот Ласточка – всего-то четыре часа, и на мягких сидениях, и не автобус, можно встать походить, прогуляться до туалета, но всё равно какая-то муторная. Медленно тянутся эти четыре часа и нудно. Книга манит ко сну. Интернет в телефоне висит, оживает только на крупных станциях. Правда, я знаю один неплохой и проверенный способ, как это время ускорить. Оно поплывёт веселее, если найдёшь собеседника.

После Вязьмы в нашем шестиместном отсеке остались только двое, я и ещё один мужчина средних лет, полный с бородкой, добропорядочного вида. Если с ним заговорить, то такой не позволит себе нахамить, грубо обрубив попытку общения.

Мы сидели у окна друг напротив друга. Я отодвинулся в сторону и сказал:

– Так будет удобнее. Можно вытянуть ноги, – что я и сделал и, повернувшись к окошку, добавил. – Природа какая-то тоскливая, тёмно-серо-зелёная масса. Почему мне отсюда так кажется? Ведь на самом деле она во много раз лучше. Наша природа прекрасна, и мы в этом множество раз убеждались, гуляя в лесу или в парках. Она чаще радует и даже порой восхищает.

Мой сосед выслушал и с улыбкой ответил:

– Видимо, нашей природе давно надоели эти шумные, сотрясающие Землю поезда и мимолётные взгляды совсем посторонних людей. Вот  она и повернулась задом к противным железным путям.

– Да, наверное, так, – согласился я. – И всё-таки Бог обделил нашу местность. Нет у нас ни моря, ни гор, реки и те только маленькие. Если были б смоленские горы, тогда и пейзажи заметно украсились бы.

– Есть же Козьи горы, … – улыбнулся он.

– Ну да, есть и Таборная, – ответил я тоже с улыбкой. – Жаль, что нет настоящих со скалами. Вот были бы смоленские скалы!

– Есть Смоленские скалы! – заявил он с серьёзным лицом и поднял палец вверх. – И они настоящие, каменные и отвесные, высотой с пятиэтажные дома. На них даже имеются рисунки древних людей.

Что он несёт? Если были б такие, я знал бы. А может он пациент психиатра?

 – И открыли, наверно, их вы? – спросил я с показной иронией. –  Но при этом решили скрыть от общественности.

– Да нет, там давно заповедник, охраняется государством.

– Вы, однако, шутник! И в каком же, по-вашему, они районе?

– В Читинском! От Смоленска всего-то пять тысяч км по прямой, – прояснил он, расплывшись в улыбке. – Ну, ведь вы же сказали, «Смоленские скалы», вот я и не вру, есть именно такое словосочетание.

– Неужели! А почему они Смоленские? Как только приеду домой, обязательно почитаю. Ладно! В таком случае, вы знаете, где находится Смоленск?

– Я уже опасаюсь ответить.

– Представьте себе, в Антарктиде!

– Да, действительно, там есть такой остров, но не совсем. Англичане обиделись на новых первооткрывателей, и в Мире многие наши названия не приняли. Для них этот остров – Ливингстон. Вот уж, правда, враги всего русского. Хотя, где-то там же – у берегов Антарктиды, кажется, существует ещё и пролив с официальным названием «Смоленск».

– Интересно! А я и не знал про пролив. Выходит, они не совсем сволочи, эти англичане, если хотя бы с названием пролива согласились. Кстати, об Англии. Недавно посмотрел фильм про неё и был очень сильно удивлён. Оказывается, в этой, казалось бы, северной стране вовсю растут пальмы. Их там полно. В одном только Лондоне чуть ли ни на каждом углу.

– Действительно странно. Вот что значит волшебная сила Гольфстрима! Бог с ней, с Англией. Лучше скажите, какая страна самая восточная в Мире?
– Надо думать, Япония, – предположил я.

– Ан нет, есть гораздо восточнее! И это Россия! Если к востоку Японии приставить всю Западную Европу от Португалии до Польши включительно, то тогда по восточности они еле дотянут до нашей Чукотки.

– Ничего себе, – хлопнул я себя по колену. – Горжусь!

– Ну, если самая восточная в Мире страна – наша, то какая тогда в Мире страна самая западная? – задал он ещё один вопрос.

– США и Канада, наверное… нет, Аляска… конечно же, США.

 – Опять вы не угадали! Самая западная в мире страна – это тоже Россия!

– Да ну! Быть не может! Россия – западная? Да ещё и самая?

– А вот и может! Сто восьмидесятый меридиан, который делит Землю на Восточное и Западное полушария, проходит через нашу территорию, и хоть небольшая, но всё-таки часть Чукотки находится в Западном. И поэтому с неё начинается запад!

Я задумался, начинается или кончается? И действительно! Западнее Аляски только Чукотка, а за ней начинается восток… или всё же восток там кончается? Если по цифрам географических градусов, то на Чукотке и то, и другое кончается, а если по сути, то действительно обе стороны света у нас начинаются, и мы самые.

  Незаметно подкрался Смоленск. За чёрным окном замелькали огоньки. Засветился собор на горе. Появилась и крепость. Мы будто старые добрые знакомые смотрели на то, как нас встречает родной город. А ещё было чуточку жаль, что поездка так быстро закончилась.