И жизнь, и любовь, и полёты. Гл. 6. Академия

    Итак, скорый поезд Кишинев-Москва мчит нас в новую для нас жизнь. Мы с Галей всю дорогу думаем о том, что нас ждет впереди. С особой любовью смотрим на наше самое дорогое богатство  -  на наших мальчиков Валеру и Сашу. От того, удастся ли мне поступить в академию, зависит и их судьба. Если я сумею успешно сдать вступительные экзамены и окончу академию, то наши сыны и внуки будут гордиться мной. А если не сдам, то что тогда?

   Возвращаться в полк? Нет, туда мне уже возврата нет! Но как сдать, если мне не дали времени на подготовку? Когда готовиться, если первый экзамен уже 5 июня. Время идет, а мы еще только едем. Как назло, на подходе к Москве наш поезд задержали. Оказывается, в Москву на Киевский вокзал прибывает с визитом президент Югославии маршал Тито. Стоим несколько часов. Мои нервы на пределе.

  Но рядом со мной моя милая Галя, мой верный советчик и преданный друг. Только жена может и находит слова успокоить в труднейших условиях, при любых переживаниях и сомнениях. Галя нашла успокаивающие слова и подбодрила меня. Мы решили, что она с мальчиками поживет в Оренбурге у родителей, пока не станет ясно, поступил я в академию или нет. В тот же день они выехали из Москвы в Оренбург.

  На другой день я прибыл в академию, сдал документы и, вооружившись учебниками, приступил к подготовке к экзаменам. Первый экзамен был по математике. Я его сдал на отлично. Это меня вдохновило. Еще упорнее, днем и ночью, штудировал учебники. В результате из семи экзаменов только по одному предмету получил оценку хорошо, а по шести -  отлично. Это дало мне повод надеяться, что пройду по конкурсу. А он был семь человек на место.

   После экзаменов нас построили и объявили список принятых на учебу. Нас оказалось сто человек. Были сформированы 4 учебных группы по 25 человек. Меня назначили командиром первой учебной группы. Нам объявили все условия и целый ряд строгих предупреждений. Основное из них: при первом же нарушении воинской дисциплины офицер отчисляется из академии. Две двойки на экзаменах тоже ведут к отчислению.

    Всех распустили на пять дней, чтобы рассчитаться с частями и забрать свои семьи. Я решил в часть не ехать, т.к.  уже рассчитался, а наши вещи пришлют соседи. Об этом мы с ними договорились перед отъездом.

    Через пять дней мы собираемся в академии. Смотрю -  все волнуются, переговариваются вполголоса. Ходят по коридору и нервничают. Но никто ничего толком сказать не может. Вот выходит наш начальник курса. Он всех построил и объявил:

   - В связи с большим сокращением Вооруженных Сил принято решение принять к обучению в академии на факультет ВВС не сто человек, а всего 36.

   Все заволновались. У меня перед глазами пошли круги. Ноги сразу стали ватными. Думал сейчас упаду. Моя мечта -  получить высшее образование, в одно мгновение куда- то улетучилась и стала недосягаемой. Ну почему так получается? Именно сейчас, когда уже сданы экзамены, снята квартира, а семья сорвана со своего места. Почему именно на моем пути стоят такие преграды? Но на эти вопросы никто ответить мне не мог. Начальник курса объявил:

-  С 10.00 в кабинете начальника академии начинает работать отборочная комиссия. Всем подойти туда. Вызов по алфавиту.

   Мы ходим как тени, ждем вызова. Моя душа перегорела. Когда назвали мою фамилию, я вошел в кабинет. Мои глаза никого не видели. Какие-то генералы задавали мне какие-то вопросы. Отвечал на них машинально. Сказали: «Идите!» Я вышел. Голова горела. Неизвестность уже не пугала. Все становилось безразличным. Сколько еще времени прошло, не помню. Комиссия работала долго. Наконец, нас снова построили и объявили, кто окончательно зачислен в состав слушателей академии.

Когда в списке назвали мою фамилию, я не поверил и попросил прочитать еще раз. Начальник курса полковник Бередин посмотрел на меня удивленно и, повторив мою фамилию, сказал, что я назначен командиром первого отделения. Но у меня в душе почему-то не появилось чувства радости. Я все воспринял так, как будто так и должно было быть. Да и радоваться в тот момент на глазах тех, кого не приняли, было бы большой бестактностью.

Итак, предстоят четыре года учебы в академии. А сейчас все принятые должны убыть на месяц в лагеря под Кубинкой. После возвращения из лагерей жду мою любимую, мою родную, самую прекрасную жену Галю с моими богатырями Валерой и Сашей. Квартиру я уже снял. Правда, за городом, в Новогиреево. Мы опять будем вместе. Теперь главное учеба, учеба и только учеба.

     Учебный процесс в академии был настолько однообразен, что зацепиться просто не за что. В конце каждого семестра мы сдавали экзамены по пройденным дисциплинам. Моя успеваемость оценивалась как хорошая. В конце каждого года защищалась курсовая работа перед специальной комиссией. После каждой весенней сессии мы проходили стажировку в строевых частях на должностях замполитов полков.
 
     Последнюю стажировку я проходил на должности начальника политотдела авиадивизии. Чтобы подтвердить свою классность во время стажировки мы должны были налетать не менее 50 часов. В конце обучения сдавали госэкзамены по трем ведущим дисциплинам.
 
     Учиться было трудно, но очень интересно. Трудность состояла в том, что нужно было освоить, понять и осмыслить огромный материал. Так как наша академия была общевойсковой, то слушатели всех факультетов должны были изучать и твердо знать все виды оружия и боевой техники, имеющейся на вооружении все видов Вооруженных Сил. Мы досконально изучали не только авиационную технику, но и ракеты, танки, артиллерийские системы, корабли, подводные лодки, средства управления и связи.
Особенно трудно было запомнить все виды радиостанций и радиолокаторов. К нам, авиаторам, были очень высокие требования со стороны специальных кафедр. Все это укладывалось в голове только упорным трудом и бессонными ночами.

   Трудно мне давался английский язык. На экзамене по нему я не уложился во время, отпущенное для перевода газетной статьи. Не совсем точно перевел политический текст без словаря и в общем получил только удовлетворительную оценку.
   В академии я увидел настоящих педагогов -  мастеров своего дела, исключительно талантливых, эрудированных, достойных подражанию. Конспекты их лекций я долго хранил, как память о свих учителях. У них я учился читать лекции, четко излагать свои мысли с трибуны. Это очень пригодилось в моей практической работе.

   Когда я уже учился на третьем курсе, мы сняли квартиру рядом с Академией, в Воротниковском переулке. Зимой 1958 года мы туда переехали. Теперь я тратил на дорогу не полтора часа, а всего 5 минут.

   На последней стажировке, чтобы увеличить налет, меня назначили в экипаж летающей крепости Ту-4 штурманом-оператором. Каждый день мы выполняли разнообразные полеты на предельную дальность. Однажды нам была поставлена задача произвести перелет из Одессы в Паневежис.
   Когда мы там сели, то в бомбовом отсеке нашего самолета настелили пол из досок и поставили скамейки. Мы удивились, к чему бы это? Но до самого вылета нам никто ничего не объяснял. Перед самым вылетом к самолету подъехал автобус, из которого вышли 15 генералов.
   Наш командир корабля доложил о готовности к полету. На машине подъехал командующий Прибалтийским  военным округом и поставил нашему экипажу задачу: доставить в Одессу  группу генералов Генштаба Министерства обороны.
Перед взлетом командир корабля меня строго предупредил, чтобы в полете я очень тщательно следил за грозовыми облаками, используя американский радиолокатор «Кобальт», который находился в моей кабине.

   Перелет был очень сложным, по всему маршруту бушевали грозы. То слева, то справа, а то и прямо по курсу постоянно появлялись мощные грозовые облака. В такие облака заходить категорически запрещалось. Их нужно было вовремя обходить. Радиолокатор давал нам возможность своевременно увидеть грозовое облако и, изменив курс, обойти его.

   Однако атмосфера была насыщена вертикальными воздушными потоками и электрическими зарядами. Мощные крылья нашей летающей крепости вибрировали, их консоли отклонялись вверх-вниз на метр, а весь фюзеляж дрожал от испытываемых напряжений. Чем дальше от Прибалтики мы уходили, тем чаще и чаще попадались нам грозовые облака и тем мощнее они были. Я уже знал, что будет, если мы попадем в такое облако.

   Поэтому мне приходилось очень внимательно смотреть на каждую светящуюся точку на экране локатора. При большом скоплении ярких засветок на экране я сообщал командиру корабля об их расположении, и он изменял курс, обходя опасность. Так мы вышли из грозовой облачности. Засверкало солнце. Впереди Одесса. Наконец посадка. Эти два часа полета добавили нам седины.

   Генералы вышли на летное поле. Они тоже чувствовали опасность и возбужденно обсуждали пережитое. Подошел автобус. Генералы уехали. Мы перелетели на свой аэродром. На другой день было воскресенье и нам не нужно было торопиться на полеты.

   Вдруг кто-то позвал командира корабля. Он вышел.  Мы увидели, что под нашими окнами стоит черный лимузин. Когда наш командир подошел к нему, из него вышел офицер и, открыв багажник, достал оттуда какой-то ящик.

   -  Это экипажу от генералов за успешный перелет!  -  сказал он и уехал.

    В ящике оказались 20 бутылок коньяка КВ. Мы наслаждались им несколько дней. Однако никто ни разу не произнес тоста «за счастливый перелет». Дело в том, что только мы сели за стол, как вошел почтальон и громко спросил, кто тут будет Кремешный? Все указали на меня. Почтальон сказал:

   -  Вам телеграмма из Оренбурга!  -  и подал ее мне. Я стал ее читать. По моему лицу все поняли, что весть была приятной, и попросили прочитать ее вслух. Я прочитал:

   -  Разрешилась девочкой. Мама.

    На одно мгновение все замерли. Потом все встали разом и зашумели. Все наперебой стремились поздравить меня с рождением дочки. Каждый хотел выразить свое отношение к этому радостному событию в моей жизни. Но командир решил навести порядок, и предложил всем высказать поочередно свое пожелание в виде тоста.

  Первым произнес тост, конечно, он сам. Поздравив меня, он пожелал, чтобы моя доченька была красивой, умной, доброй и счастливой. Второй пилот пожелал, чтобы она никогда не болела. Оба штурмана пожелали, чтобы моя доченька была грамотной и богатой.

    Затем выступили бортинженер и два борттехника, потом три стрелка-радиста. Дальше все пошло по второму и третьему кругам. Все желали здоровья, счастья, любви и успехов в жизни.

    На другой день все повторилось. Так и выпили весь коньяк за мою доченьку. Это известие искренне всех обрадовало. Все желали мне и моей семье добра и счастья. Так радоваться могли только летчики, рискующие жизнью каждый полет и умеющие переносить любые испытания на прочность духа. Для них радость, успех и неприятности любого члена своего экипажа воспринимаются как свои личные.

   В последующие дни до конца стажировки я жил таким радостным чувством, какого мне еще не приходилось переживать. Даже в полете меня не покидала мысль о моей маленькой крошке, о моей доченьке. Даже хвастал сам перед собой: теперь и у меня есть доченька. Я ее буду любить всю жизнь больше всех на свете, больше своей жизни. Она будет самой счастливой от моей безграничной любви. И всегда будет под моей родительской защитой.

   Я считал не дни, а часы, когда же смогу приехать в Оренбург и прижать к сердцу мою драгоценную доченьку! И вот стажировка, последняя в академии, наконец, завершена. Все задачи выполнены на отлично! Я на крыльях лечу домой. Вот и Оренбург! Вот Красный переулок и наш дом № 24. Влетаю в дом. Обнимаю, целую мою милую, любимую Галочку, родившую мне доченьку.

   Она ведет меня в зал и разворачивает пеленочки, а там маленький розовый комочек. Спит  моя крошка. Мое сердце рвется на волю от радости и счастья. Она спокойно дышит. Мне хочется прыгать от радости, но я сдерживаю себя. А потом вижу: она во сне улыбается. Это она мне улыбается. Как я радуюсь! Расти, моя ненаглядная, на наше счастье и на счастье людям.

   Я не нахожу слов, чтобы выразить все те чувства, которые меня в то время охватили. Это не поддается простому описанию, да и слов, наверное, таких еще не придумали.

    Теперь наша семья состоит из пяти человек. И перед нами еще стоит очень много ответственных дел и проблем. У меня была уверенность, что мы с Галей и с нашими прекрасными детьми преодолеем все.

   На последнем курсе обучения нам дали комнату в общежитии Академии, расположенном на Большой Пироговской улице недалеко от Главного штаба ВВС. Место хорошее, рядом Ново-Девичий монастырь, его пруд и стадион Лужники с его множеством тенистых аллей. В этой комнате на 18-ти квадратных метров мы жили впятером, кроме того у нас постоянно останавливались мои родственники или знакомые из деревни. На 20 семей там была одна кухня, 2 ванны и 2 туалета. Но мы были молодые и этих неудобств особенно не замечали.

    Особенно мне запомнились мои прогулки с Ларисочкой в коляске вокруг стадиона Лужники. Всю зиму, весну и лето 1960 года, каждый день после возвращения из Академии я брал мою драгоценную доченьку в коляску и какой-нибудь учебник. Медленно катил впереди себя коляску, читал книгу, а Ларочка тихо посапывала и счастливо улыбалась во сне.

    Так мы делали несколько кругов вокруг спортивного комплекса Лужники, не обращая внимания на погоду. Мы не пропускали ни одного дня. Возвращались домой поздно вечером. Ларочка после таких прогулок хорошо кушала, была веселенькая, а мы с Галей не могли ею нарадоваться.

    Каждый день в 5 часов утра я ходил на кухню детского питания. В это время его туда привозили, и я его помогал разгружать. За это питание мне давали без очереди. Стоять в ней у меня и времени-то не было. Я его приносил домой и Галя кормила Ларису. Она росла здоровой и крепенькой, чему мы искренне радовались.

    Последний курс обучения в академии был очень напряженным. Оба семестра состояли из сплошных экзаменов и зачетов. Кроме того, надо было написать и защитить курсовые работы. В конце восьмого семестра мы сдали Государственные экзамены.
 
    В день вручения дипломов нас построили в парадной форме, поздравили с окончанием  учебы и объявили, кто, куда  и на какую должность назначен. Меня назначили заместителем командира по политической части разведывательного полка в Московский военный округ. А когда мы вернулись из отпуска, то меня вызвали и объявили, что это назначение отменяется, а меня назначают на такую же должность в Белорусский военный округ.