Тепло родных сердец

Помню, это было в первом классе. Первая школьная линейка прошла и осталась навсегда в моей памяти, но тепло летнего воздуха, сопровождавшее меня во время торжества, я пронёс с собой за школьную парту и дальше, через года.

Моя первая учительница, Надежда Фёдоровна Озерова, на одном из уроков попросила каждого подготовить рассказ о своей маме. Я подошёл к заданию со всей серьёзностью и душой. Надежда Фёдоровна объяснила формат задания: рассказ на разворот двух тетрадных листов с вклеенной в угол фотографией мамы на первой странице разворота. Думаю, собирали досье на каждую маму руками их собственных детей. Это шутка!

С тетрадными листочками проблем не было, это была самая лёгкая часть. Правда, с первого раза не удалось вырвать лист идеально! Первый лист вырвался по кусочкам, а на втором мне не понравились рваные отверстия в местах крепления скобками. Всё должно было быть ровным и аккуратным! К счастью, я знал, что делать: старший брат однажды показал мне, как делать маленькие записные книжки, используя скобки, бумагу из старых тетрадок, иголку (или шило) и нож.

После двух испорченных листов я решил воспользоваться "наработками" брата. Он был очень талантливым, и мне было не зазорно перенять его опыт.

Только вместо ножа я взял отвёртку. Из моих "личных" инструментов ножа не было, но была отвёртка. С грацией кошки и ловкостью картошки я сковырнул одну скобу, затем другую, и достал ровный и идеальный лист, поблёскивающий на солнце, аки руно аргонавтов.

Загибая обратно скобы, я умудрился сломать одну из них. Что ж, не велика потеря! "Шестиструнная" тетрадь и так уже наполовину не играла. И тем более часть работы уже была сделана на ура!

Вторым пунктом было приклеить фотографию мамы. Её я взял из коробки, где хранились фотографии всех наших родственников, включая родителей до нашего рождения. У отца в "копилке" было немного фотографий, так что вся эта родовая память принадлежала в основном маме. Мне нравилось рассматривать эти старые пожелтевшие снимки с незнакомыми, но родными мне людьми и представлять, как я со всеми познакомлюсь и они будут говорить, какой же я хороший мальчик!

Среди фотографий бабушек и дедушек я нашёл маленькие снимки наших родителей, сделанные когда-то для каких-то документов. У мамы было сразу три одинаковые фотографии, расположенные на одном общем листе в виде буквы "Г". Видимо, одну из них мама уже успела использовать по назначению, обрезав её. На этих фотографиях она была с "официальным" выражением лица — смотрела прямо и не улыбалась. А то, мало ли, как в фильме «Афоня», не узнают?! Мы, народ простой, можем быть опознаны только по угрюмым лицам. Откройте любой паспорт — разве там найдется хоть одна улыбка?

Для этой работы мне нужен был силикатный канцелярский клей, который мама покупала для подделок. Мне нравился его лёгкий запах и вязкость в руках. Сейчас практически нет этого клея, которым я пользовался в детстве. Заходишь в детский магазин или канцтовары и видишь там в основном клей ПВА.

Обрезав аккуратно белый контур с фотографии, я вклеил её в верхний левый угол первой страницы. Бумага от канцелярского клея за фотографией сразу же сморщилась. Не дожидаясь, пока всё высохнет, и не касаясь страницы с фотографией, я вывел название рассказа на следующей странице прямо посередине:

«Моя любимая мама».

А ниже стал писать сам рассказ. В моих планах было описать её внешность и рассказать всё, что мне было известно о ней:

"Мою маму зовут Мисюрева Ольга Леонидовна, и ей 33 года. У неё длинные волнистые каштановые волосы и голубые глаза. Она добрая и она работает в банке…"

К сожалению, это всё, что я помню. Кроме того, что текста было почти на одну страничку. Поэтому давайте вместе сейчас притворимся, что я всё же помню весь текст, и просто продолжу рассказ дальше:

А ещё… Она очень справедливая и умная. Благодаря ей я живу, дышу, у меня было детство, в котором был отец.

И я хочу выразить ей свою безмерную благодарность за её любовь и самоотверженность, с которыми она шла ради нас троих, своих детей и, в придачу, ради своего мужа. Ты отдавала практически всю себя нам четверым. И мало кто знает, чем ты жертвовала.

Спасибо тебе! За старшего и младшего брата. За бессонные ночи, проведенные с нами. За то, что, будучи еще молодой, работала не покладая рук.

Спасибо тебе за самые вкусные борщи и не только! Рассказывать о твоих кулинарных заслугах надо бы в отдельном сочинении, иначе к концу это сочинение уже будет поваренной книгой.

Спасибо, что всегда принимала и принимаешь нас такими, какие мы есть. Твоя любовь всегда была искренней и неизменной.

В детстве мне было легко не замечать твоих стремлений дать нам лучшее, чем имела сама. Я был простым ребёнком, живущим в своём маленьком мирке, где отец был для меня важнейшим человеком. Ты знаешь об этом. Время, конечно, сместило приоритеты, однако было так, как было…

Но вот старший брат всегда видел всё иначе — по-другому, шире, глубже. Его я тоже не понимал, как не понимал его отношения к отцу. Естественно, в моём детском сочинении этой части тоже не было. Но если представить и продолжать притворяться…

И когда у меня появился собственный ребёнок, я увидел то, что прежде не замечал, будучи ослеплённым своей беспечностью.

Я хочу сказать спасибо и моему брату, который однажды стал для меня примером настоящего мужчины, друга и товарища. Где-то в возрасте тринадцати лет я стал потихоньку подражать тебе. Иногда ты вёл меня, учил и наставлял, и порой приходилось прилагать тебе даже усилия, чтобы вложить в мою голову так необходимые на практике знания. Ты не был мне отцом, но занял его место на пьедестале моего уважения, и ты всегда был и будешь моим старшим братом, который многому, неизмеримо многому научил меня. Как же я хотел бы сказать тебе сейчас, что таких, как ты, уже не делают…

Смотря в небеса, я обращаюсь к тебе — где бы ты ни был сейчас, братан, спасибо тебе за всё… Я тебя люблю…

Спасибо вам обоим, мои любимые!!!

Моя дорогая, любимая и милая мамочка, если ты это читаешь (хотя я знаю, как ты не любишь читать), всё, что написано выше, ты и так знаешь! Всё это я уже не раз говорил тебе лично и ещё не раз скажу.

Те старые детские сочинения я каждый раз заканчивал датой написания и своей подписью.

Это был 1991 год.

Сдав свои работы, Надежда Федоровна выбрала из примерно двадцати около пяти образцовых и выставила их на показ на школьной доске.

Мне стало обидно и непонятно, чем эти сочинения отличались от других. Почему моё сочинение о маме должно было оказаться хуже остальных? Почему эти работы были признаны лучшими в классе? Я не понимал, по каким критериям происходила оценка. Сочинение ведь было о любви — о искренней и детской. Разве можно выделять качество изложения, когда ребёнок говорит о своих чувствах? Как можно сказать своему чаду, принесшему рисунок сердечка, что это недостаточно хороший рисунок для оценки? Нет, ни в коем случае я никого не осуждаю, и осуждать не стоит. Это всего лишь мои размышления и воспоминания.

Только тогда я задумался — возможно, я был неаккуратен при написании? Или, может быть, причина заключалась в том, что бумага пожелтела от клея? Поэтому моё сочинение прошло стороной? После всего этого я переписывал его дома столько раз, пока у меня и у мамы в кошельке не закончились её фотографии. В итоге я израсходовал всю полутетрадь и начал вырывать листы из тетради старшего брата, опасаясь, что он заметит и отругает меня. Хотя, думаю, он всё равно всё это заметил. Просто в тот раз не ругал. Конечно, сейчас я всё это лишь додумываю. Если бы брат действительно поймал меня за этим занятием, он обязательно бы меня наказал. И степень наказания была бы пропорциональна ущербу, который я нанёс его собственности. Это я тоже додумываю!

Жаль, что ни одно из этих сочинений не дожило до наших дней. Я бы с удовольствием прочитал свои детские мысли и показал бы дочке, чем я занимался в детстве. А то она как-то пошутила, что я таким большим и сильным уже родился! А не стал таким со временем, изменившись до неузнаваемости. Помню, как в детстве смотрел на своё отражение и думал: «Ручки тонкие, плечи слабые, бицепс на руке стремится к минусовой отметке. Чедушный какой-то! Совсем не Шварценеггер!» Теперь я вырос и выгляжу так, как будто съел себя того маленького.

А что касается моей мамы, то она по-прежнему остаётся Мамой. На седьмом десятке оставаясь простой и доброй женщиной с душой девчонки.

Я начал писать это сочинение не только для того, чтобы сказать спасибо своим родным, не для того, чтобы моя память жила на страницах интернета или где-то ещё, и не только для того, чтобы зафиксировать свои мысли, пока память при мне. Одной из причин написания этого текста был взгляд в будущее и моё стремление в настоящем рассказать о своих ценностях своей дочери, надеясь, что однажды она понесёт ценности любви и семьи перед собой. Как когда-то в 1991 году на моей первой линейке одиннадцатиклассники несли перед собой красный флаг.

26.10.24.