Маринус Стафле. Нюансы философии космономной идеи

НЮАНСЫ ФИЛОСОФИИ КОСМОНОМНОЙ ИДЕИ
Маринус Д.Стафлё

Введение

В этой статье я хочу привлечь внимание к артефактам, особому виду объектов, которые должны играть гораздо большую роль в Философии Космономической Идеи (сокращенно ФКИ / PCI), чем это осознавалось до сих пор. Разделы 2–4 посвящены модальному анализу, знанию законов и аналогиям. Разделы 5–7 посвящены персонажам, типам артефактов и философии технологий. Раздел 8 обсуждает время и историю. Этот выбор вдохновлен работой Дэни Штрауса «Философия: дисциплина дисциплин» (Strauss 2009, сокращенно PDD), крупным вкладом в развитие PCI в XXI веке, о которой я сделаю несколько замечаний на полях. Как и Герман Дойеверд и Дэни Штраус, я отличаю общие или модальные законы от специфических или типичных законов (Strauss 2009:25–26, 79–82). В отношении данного закона нечто называется субъектом, если оно прямо или активно удовлетворяет этому закону. Оно является объектом, если оно косвенно или пассивно удовлетворяет этому закону. Онтологический статус объекта зависит от субъекта в отношениях субъект–объект. Поэтому допустимо говорить о «субъектной стороне» творения в отличие от его «законной стороны», но «субъектная и объектная сторона» может быть лучше. Я бы не рекомендовал «фактическую сторону» (там же:76–77, 436), потому что я считаю факт объективным выражением человеческого знания. В определенном дискурсе что-то считается «фактом» (в отличие от «гипотезы»), если все заинтересованные стороны согласны с этим. Это сделанное человеком утверждение о законе или о его коррелятах. Факт - это объект, не подходящий для обозначения субъектной и объектной стороны реальности, в которой субъекты идут первыми.

Модальный анализ

Основная аксиома PCI заключается в том, что как модальные, так и типичные законы группируются во взаимно нередуцируемые множества. Набор типичных законов образует характер, который будет обсуждаться ниже (ст. 5–7). Набор общих или модальных законов образует сферу закона, модальный аспект реальности и человеческого опыта, которым наиболее известна философия Дойеверда. PDD Штрауса в основном касается критического концептуального анализа модальных аспектов (таких понятий, как «субъектная сторона», «законность», «законоположение », «идеи, выходящие за рамки понятий», «основное значение» модальных аспектов и их «аналогии», «непрерывность», «молекулярная биология» и т. д.). К сожалению, его анализ не критикует термин «суверенитет сфер». Как и Дойеверд, Штраус (2009:456) называет взаимную несводимость. В этой статье это слово является значимым для артефактов, связанных с  выявлением и проверкой Wetsidee. модальных аспектов «сферного суверенитета», как если бы в каждом аспекте пребывала суверенность.
Термин «сферный суверенитет» был предложен Абрахмом Кайпером в XIX веке (и другими до него, Strauss 2009:22, 24), чтобы защитить тезис о взаимной независимости организованных объединений, таких как церковь, государство и университет, используя их взаимно несводимый типичный характер в качестве аргумента (Stafleu 2004). Как и многие другие люди, путающие аргумент Кайпера с его тезисом, Герман Дойеверд интерпретирует политический взгляд на суверенитет сфер как онтологический принцип творческого разнообразия. Например, Дойеверд (1953–1958, I:101–102) применяет термин «суверенитет сфер» к взаимной несводимости модальных аспектов, игнорируя тот факт, что ни один модальный аспект не управляется сувереном. Он помещает суверенитет сфер на правовую сторону реальности, применяя его как к модальным аспектам, так и к типам. Однако суверен является политическим субъектом (будь то человек или правительство), даже если он переводит нормативные принципы в законы или правила.
Если мы определяем ассоциацию или корпорацию как организованное человеческое сообщество, имеющее лидера или правление (Stafleu 2004, 2011:s. 4.0), политический принцип суверенитета сфер применяется ко всем ассоциациям. Он
выражает их бытие субъектами помимо отдельных людей во всех нормативных рамках отношений. Согласно Дойеверду, университет (как тип) будет иметь суверенитет сферы
по отношению к государству, тогда как я считаю, что типы не имеют суверенов или суверенитета. Принцип суверенитета сферы подразумевает, что любой университет (как индивидуальная ассоциация) должен иметь суверенитет сферы по отношению к любому государству. В отличие от точки зрения Дойеверда, моя позиция имеет следствием то, что два университета имеют суверенитет сферы по отношению друг к другу. Однако я полностью согласен, что университет как тип несводим к типу государства.
Дойеверд и Штраус различают 15 модальных аспектов. К ним я добавил политическую структуру отношений, предшествующую юридической (Stafleu 2004, 2011:s.1.8). Штраус вкратце отвергает это предложение (Strauss 2009:506, где он ссылается на Basden 2005, но не рассматривает мой ответ; Stafleu 2005). Однако несколько аргументов в его пользу можно легко найти в его обсуждении структуры государства (Strauss 2009:534–559) и вышеприведенном обсуждении суверенитета сфер.
Относительно линейного порядка шести естественных аспектов большинство исследователей PCI согласны. Штраус (2009) принимает порядок нормативных аспектов Дойеверда , но в остальном мнения, включая мои, сильно различаются (Stafleu 2004, 2011:ch. 1). Он замечает, что я неверно процитировал его относительно позиции логического аспекта (см. Strauss 2009:258–259 в отношении Stafleu 2007). Я признаю свою ошибку и приношу извинения, хотя мой комментарий был парафразом. Однако его опровержение, похоже, подразумевает, что его изначальный аргумент ничего не говорит о позиции логического аспекта сразу после естественных, как я понял, что он и предполагал сделать.
В отличие от Дойеверда и Штрауса, я всегда подчеркивал (и не только недавно [см. Strauss 2009:459; Stafleu 1970]), что модальные законы касаются отношений, как субъект-субъектных, так и субъект-объектных. В своей работе «Новая критика теоретической мысли» (1953–1958) Дойеверд обсуждает только последнее, но в других местах он также рассматривает и первое. Из-за этих отношений я предпочитаю называть модальные аспекты «фреймами отношений» (Stafleu 2002:ch. 1, 2011:ch. 1; Strauss 2009:456–457).По моему опыту, взаимную неcводимость модальных аспектов трудно доказать обозначением их «основного значения», например, «энергетического эффекта» или «жизни» (Strauss 2009:89–92).
 Это можно лучше прояснить, обратив внимание на модальные субъект-субъектные отношения. Если признать, что все физические субъект-субъектные отношения являются выражениями взаимодействия, то почти очевидно, что физику нельзя свести к математическим отношениям, потому что математические предметы, такие, как треугольники, не взаимодействуют. Однако физические взаимодействия можно спроецировать на кинетические, пространственные и количественные отношения, что позволяет их измерять. Взаимодействие теперь обычно принимает форму тока, силы
и энергии (Stafleu 2002:ch. 5; Strauss 2009:466). Поэтому сбивает с толку считать «энергетический эффект» или «энергетическую операцию» основным значением физического аспекта, как утверждает Штраус (2009:89–90, 457) в соответствии с Дойевердом и приписывает мне (Strauss 2009:398), хотя я и возражал против этого. Он ссылается на изначальное значение греческого слова energeia, игнорируя изменившееся значение энергии в физических науках, в технологии и, по сути, во всей нашей культуре со второй половины XIX  века. Поэтому может показаться, что античный греческий дисциплинирует философию Штрауса.
В биотическом аспекте генетическую связь легко распознать как модальную субъект-субъектную связь между отдельными живыми существами, между клетками растущего растения или животного и между различными видами. Происхождение и наследственность не происходят в физических отношениях, и это дает аргумент в пользу тезиса о том, что биотические и физические аспекты взаимно нередуцируемы. Но генетические отношения можно спроецировать на физические и химические отношения между молекулами, такими как ДНК и РНК. В биологической теории эволюции предположение о том, что каждое живое существо происходит от другого, является фундаментальным. Поэтому эта теория неприменима к физическому и химическому развитию, в котором наследственность не имеет смысла, и не может объяснить появление первых живых существ на Земле.

Знание законов требует применения артефактов

Поскольку человеческий опыт полностью зависит от отношений, рамки отношений составляют аспекты человеческого опыта. Это включает в себя наш опыт законов, как модальных, так и типичных. Дойеверд предполагает, что знание модальных законов требует трансцендентального подхода, включая так называемое отношение Gegenstand, в котором логический аспект намеренно противопоставлен всем модальным. Штраус отвергает это отношение, и я с ним согласен. Напротив, Дойеверд предполагает, что естественный или наивный опыт лежит в основе нашего осознания типичных структур. Я считаю, что любой вид закона может быть найден только эмпирическим путем (Штраус 2009:432). У нас нет прямого знания законов. Но поскольку индивиды и их взаимные отношения могут быть испытаны как естественным образом, так и косвенно через научное исследование, их законность или соответствие законам гарантирует возможность нахождения законов из научного исследования (Штраус 2009:436).
 Вообще говоря, характеры обнаруживаются путем индукции, а модальные законы для отношений достигаются путем абстракции (Штраус 2009:81, 422). В обоих случаях наука работает с гипотетическими утверждениями о законах, пытаясь подтвердить эти утверждения, сопоставляя их с положениями дел, рассматриваемыми как факты, и связывая их. Это означает, что наше знание законов всегда является предварительным и подлежит корректировке. Утверждения законов, сделанные в теориях, являются человеческими артефактами и поэтому должны быть отделены от самих законов.
Номиналисты не признают законов отдельно от этих утверждений (они признают только индивидов, Штраус 2009:446), тогда как реалисты предполагают, что утверждения законов относятся к реальным законам (Strauss 2009:432–436; Stafleu 1999). Реалистический религиозный взгляд PCI подразумевает предположение о реальности инвариантных законов, которые, хотя они и не являются рациональными или разумными, тем не менее являются интеллигибельными, то есть познаваемыми
и понятными. Законы не следует понимать как причину закономерностей в физикалистском смысле или как выражение воли Бога в психологическом смысле.
Номиналистические философии, такие как логический позитивизм, доминировали в философии науки в течение двух третей ХХ века. Физики даже избегали называть свои открытия «законами», находя убежище в ряде терминов, таких как «принцип» или «постулат». (Я не рекомендовал такое использование, как утверждает Strauss [2009:435].) Биологи часто считали, что законы могут быть только физическими. Однако в течение последней трети ХХ века философы науки, как правило, становились более реалистичными. Мой взгляд на теоретическую работу намного проще, чем у Дойеверда и Штрауса (см. Stafleu 1987). И люди, и некоторые или все животные (в ограниченном смысле, см. Stafleu 2002:s. 7.5) воспринимают свой мир как законный, но только люди используют теории для их исследования. Поэтому я бы начал с предположения, что теории являются логически квалифицированными артефактами,человеческими продуктами. Теоретическая мысль - это не что иное, как мысль,подкрепленная теориями, которые, в свою очередь, зависят от артефактов, таких как утверждения и концепции. Поэтому, в то время как естественная или наивная мысль напрямую связана с людьми и их отношениями, теоретическая мысль является косвенной, опосредованной артефактами, так же как наблюдение за микробом - это действие, которому подкреплен артефакт, микроскоп.
Очевидным возражением против этой точки зрения может быть то, что теории сами являются продуктами теоретической мысли и по этой причине не могут быть ее отправной точкой. Я отвергаю «трансцендентальную идею» (Иммануила Канта и развиваемую Дойевердом), что можно было бы начать теоретическую мысль с чего-то, что не является теоретическим, априорную архимедовскую точку зрения, выходящую за рамки человеческой мысли. Люди используют теории, и философы способны исследовать структуру мысли, но только применяя теории. Если это круг, то дело в том, чтобы попасть в него. Трансцендентальная идея была попыткой оправдать теоретическую мысль и прийти к определенному знанию, что я не считаю возможным.
Принятие реалистической точки зрения, что естественные законы действовали
до появления людей на свет, обусловливая их существование, включая их способность мыслить естественно, означает признание того, что эти законы превосходят человеческий опыт в онтологическом смысле. Однако это не означает, что существует трансцендентальный способ достижения знания законов (естественных или нормативных). Они могут быть обнаружены только эмпирическим путем и предварительно сформулированы с помощью теорий и других артефактов. На мой взгляд, это относится как к модальным, так и к типичным законам, как к естественным законам, так и к нормативным принципам, даже если методы получения надежных результатов значительно различаются.
Дойеверд отождествляет теоретическую мысль с наукой и философией. Однако наука использует не только теории, утверждения и концепции, но и многие другие виды артефактов. Например, современное естествознание использует большое разнообразие технического аппарата. Естественные и гуманитарные науки применяют статистику. У каждой из них есть собственный метод применения артефактов. С другой стороны, люди , которых нельзя назвать учеными, также используют теории, хотя разработку теорий можно назвать научной. В этом я определяю науку и гуманитарные науки как деятельность (теоретическую или иную), направленную на достижение знаний о законах.

Аналогии

Модальные аспекты или рамки отношений должны быть взаимно нередуцируемыми. Тем не менее, они тесно связаны, ссылаясь друг на друга. В порядке модальных аспектов прямые ссылки называются «предвосхищениями» (или
«антиципациями», как предпочитает Штраус); обратные ссылки называются ретроципациями. В своем концептуальном анализе Штраус (2009:430) применяет свое различие «понятий», относящихся к модальному аспекту и предшествующим, и «трансцендирующих понятий» или «идей», включая последующие аспекты.
В отличие от Дойеверда и Штрауса, я избегаю термина «аналогии» для этих ссылок по следующим причинам. Во-первых, аналогии не свойственны только модальным аспектам. Также характеры (см. ниже) часто аналогичны. Теории звука и света во многом аналогичны, имея одинаковые типы характеров, однако звук и свет - это разные явления, имеющие разные характеры и подчиняющиеся разным законам. Во-вторых, Штраус правильно определяет аналогичные концепции как имеющие сходства и различия. Очевидно, что «аналогия» является логическим отношением, как следует из его названия, и она очень хорошо служит концептуальному анализу модальных аспектов Штрауса.
Однако отношения между модальными аспектами являются, прежде всего, онтологическими, а не логическими. В-третьих, связи между модальными аспектами  - это гораздо больше, чем аналогии. Например, они позволяют проецировать физические отношения на количественные, пространственные и кинетические отношения, так что они становятся измеримыми. Это объясняет математизацию физических наук таким образом, что ее нельзя понять как простую аналогию (Вигнер, 1960).
 Мой взгляд на модальные аспекты как на рамки отношений подразумевает, что отношения субъект-субъект и отношения субъект-объект в одной рамке отношений могут быть спроецированы на отношения в другой рамке настолько подробно, что законы из одной рамки могут быть применены в другой очень плодотворным образом. История физики показывает, что физические законы могут быть выражены в математических формулах, и что математические законы могут быть применены к физическим отношениям. Помимо отношений, физические структуры, такие как кристаллы, могут быть спроецированы на математические структуры, такие как группы. Поэтому я предлагаю заменить термин «ретроципация» на «проекция»; чтобы сохранить «предвосхищение»; и избежать «аналогии», за исключением концептуального анализа.

Персонажи

Помимо модальных аспектов, Дойеверд ввел типичные структуры индивидуальности. Не всегда ясно, говорит ли он о стороне закона (структура для индивидов) или об индивидуальной стороне (структура индивидов, см. Strauss 2009:26, 399, 450–451, 458). Дойеверд также недостаточно подчеркивал, что индивиды всегда удовлетворяют набору определенных законов. Он не признавал, что типично разные индивиды могут разделять некоторые определенные законы, в то же время различаясь относительно других определенных законов. Например, электроны разделяют несколько типичных законов с нейтрино (оба участвуют в бета-радиоактивности), но также имеют некоторые другие законы (электроны электрически заряжены и, следовательно, подчиняются закону Кулона, который нейтрино обычно не подчиняется). Поэтому эти индивидуумы принадлежат к разным, хотя и родственным видам (Stafleu 2002:s. 5.2). Чтобы избежать этих недоразумений, я предложил термин характер для правовой стороны типичности (Stafleu 2002:ch. 1, 2011:s. 0.1; Strauss 2009:459–463). Характер или персонаж - это набор типичных законов, характеризующих определенный вид. Он определяет как субъективный класс индивидуумов, так и объективный ансамбль возможных вариаций внутри вида.
На субъектной и объектной стороне персонажей можно найти индивидуальные вещи, события, растения, животных, людей, действия, артефакты и ассоциации. Модальные субъект-субъектные и субъект-объектные отношения касаются всех
этих типичных индивидуумов. Они также включают отношения людей и их ассоциации с их Богом. Христиане верят, что эти отношения опосредованы Иисусом Христом,
Который стал человеком, соблюдающим законы Бога, чтобы восстановить
человечество, носителей образа Бога, во всех этих отношениях. Поэтому, чтобы познать Бога и полюбить Его, не нужно выходить за рамки временной реальности или порядка модальных аспектов. Фактически, отношение человека к Богу полностью временно и выражается во всех рамках отношений.
Помимо корреляции стороны закона и стороны субъекта и объекта, модальные аспекты и персонажи также коррелируют. В этом отношении рамки отношений имеют приоритет над персонажами. Как Дойеверд и Штраус, я предполагаю, что каждый персонаж в первую очередь типично определяется одним из фреймов отношений. Как Дойеверд и Штраус, я предполагаю, что каждый персонаж вторично основан на предыдущем фрейме (за очевидным исключением персонажей, определенных
первым). Оказывается, трудно определить точное значение слова «основание». Более того, при исследовании какого-либо персонажа не всегда легко найти его фрейм отношений основания.
Наконец, я предполагаю, что каждый персонаж имеет третичную предрасположенность к переплетению с другими персонажами. Дойеверд называет
это явление энкапсисом (Штраус 2009:356, 466), то есть инкапсуляцией. В отличие от Штрауса (2009:467–468), я предполагаю, что это имеет место как со стороны закона, так исо стороны субъекта и объекта. Я считаю первое условием для второго. Протон и электрон могут переплетаться в нейтральный атом водорода только потому, что их характеристики определяют, что оба имеют совершенно одинаковый, но противоположный электрический заряд. Переплетение должно играть важную роль в обсуждении появления новых индивидуумов, принадлежащих к новым видам с иногда совершенно новыми свойствами (Stafleu в печати). Например, молекулы в первую очередь физически квалифицированы, вторично основаны на пространственном аспекте (из-за их типичной пространственной структуры), имея предрасположенность становиться типично переплетенными в характере живых клеток. В этом направлении разрабатывается теория типов, как для естественных, так и для нормативных характеров (Stafleu 2002; 2011). В качестве примера, в разделах 6–7 («Типы артефактов» и «Философия техники») я рассматриваю типы характеров технических вещей, событий и процессов.

Типы артефактов

Подобно Дойеверду и Штраусу, я различаю естественные рамки отношений от нормативных, а естественные виды от нормативных видов. С точки зрения права, естественные рамки являются наборами естественных законов; нормативные рамки являются наборами ценностей и норм. Я предполагаю, что ценности или нормативные принципы универсальны и инвариантны. Затем нормы формируются в человеческой жизни как исторические и культурные продукты, возникающие из отношений между
людьми и внутри человеческих объединений. В нормативных рамках субъектами могут быть только отдельные лица и организованные объединения (которые я отличаю от неорганизованных сообществ с сетевой структурой), все остальное является объектом в нормативных аспектах. Как отдельные лица, так и объединения разрабатывают нормы, которые должны применяться в объединениях или сообществах. В первом случае нормы становятся обязательными по решению руководящего органа; во втором случае - по решению государства. Однако многие нормы не являются обязательными.Артефакты имеют свой собственный характер, набор, состоящий из естественных законов, нормативных принципов и норм (Stafleu 2011:ch. 3). Норма - это созданный человеком культурно и исторически определенный артефакт, характеризующийся
нормативным принципом, из которого он выведен. Нормы очень гибки, как и все артефакты. Также ассоциации и сообщества сильно различаются из-за своей истории и культуры (Stafleu 2011:chs. 4, 5). Однако представляется возможным найти типы характера артефактов и ассоциаций, состоящие только из естественных законов и нормативных принципов. Например, можно распознать универсальный тип характера государства или церкви, хотя применение культурно обусловленных норм приводит к большому разнообразию различных характеров государств и церквей. Их можно сравнить с помощью предположительно инвариантных нормативных типов характера.
Я определяю артефакты как объекты, имеющие характер, в первую очередь
квалифицированный одним из нормативных фреймов отношений. Технически квалифицированные артефакты, такие как инструменты, имеют один характер, вторично основанный на одном из естественных фреймов отношений. Другие артефакты (например, картины) имеют двойственный характер (Stafleu 2003). Их общий характер определяется фреймом отношений, таким как эстетический в случае картины, и основан на техническом. Он характеризует картину как произведение искусства. Его специфический характер проводит различие между различными типами искусства. Это приводит к типологии артефактов, так же как существует типология ассоциаций и сообществ.

Философия технологии

Одним из следствий моего альтернативного взгляда на историю является
замена «исторического аспекта» на «технический», как это делают несколько приверженцев PCI. Как и Дойеверд, Штраус возражает против обозначения «техно-формирующий», «поскольку тогда его значение ограничивается только субъектно-объектными отношениями» (Strauss 2009:95). Однако греческое techne означает умение, и люди учатся новым навыкам друг у друга, подразумевая субъектно-субъектные отношения (Stafleu 2011:s. 2.1).
Для разработки философии технологии в рамках PCI анализ технических артефактов имеет решающее значение, хотя и не является достаточным. Философия технологии требует исследования технически охарактеризованных процессов (Verkerk et al. 2007); трудовых объединений, таких как домохозяйство, ферма, фабрика или школа (Stafleu 2011:s. 4.1; Verkerk 2004); и технической инфраструктуры любого общества (Stafleu 2011:s. 5.1). И последнее, но не менее важное: это требует глубоких знаний истории технологий и их значимости для общества в целом.
Технический артефакт - это объект, спроектированный, изготовленный и используемый людьми в их технически квалифицированном труде, индивидуально или
работающими в группе. Он вторично типизирован одним из естественных фреймов отношений. Проекции фрейма технических отношений на предшествующие естественные фреймы определяют шесть вторичных типов технической деятельности. Следующее впечатление может проиллюстрировать, что искусная деятельность так же стара, как и человечество, она присутствует почти везде, исторически выросла и демонстрирует огромный прогресс, особенно с ХХ века.
Счет и вычисления - это вторично количественно характеризуемые навыки: Как наука, математика исследует количественные и пространственные фреймы отношений с
символы, определяемые этими рамками. Математика также является навыком, техникой счета и вычисления. С самых ранних времен дети учились считать на пальцах или
с помощью четок. В ментальной арифметике они применяют всевозможные технические приемы, такие как таблицы умножения и деление в столбик. Ранним применением арифметики было ведение счетов. Позже математика применялась к точным
и гуманитарным наукам, а также во многих практических ситуациях. Чтобы решить задачу, создается математическая модель, позволяющая производить вычисления и дающая количественное представление. Статистика является хорошо известным примером этого. Для создания моделей и выполнения вычислений мы используем счеты, логарифмическую линейку, арифмометр, калькулятор, кассу или компьютер.
Ориентирование, измерение, формирование и строительство являются вторично пространственно типизированными действиями: труд приводит к формированию, преобразованию и реформированию, обычно с помощью инструментов. Философы технологии иногда ограничивают технический труд материальным преобразованием, производством. Однако формирование относится к пространственной рамке отношений и,следовательно, само по себе не может характеризовать весь технический труд. Люди пытаются упорядочить свое восприятие и таким образом сориентироваться в пространстве. Для обоих они используют инструменты, такие как компас или измерительная рейка. Наука о пространстве называется «геометрией», возникшая
давным-давно из обследования территорий, где крупные реки регулярно выходят из берегов в прилегающей сельской местности. Целью измерения является сбор количественных данных, пригодных для расчетов, например, для сбора налогов. Это возможно только в том случае, если существует некое соответствие законам для измеряемых величин, например, метрическая система. В XIX  веке измерительные
приборы в основном основывались на оптике и механике, в настоящее время в основном на электронике, включая определение местоположения самолетов, кораблей, автомобилей и мобильных телефонов с помощью глобальной системы позиционирования.
Люди передвигаются в основном с помощью экипажей: у людей гораздо больше свободы передвижения, чем у любого животного. Самым естественным движением людей является ходьба, но даже она усваивается и технически поддерживается обувью, тротуаром и лестницами. Человек может освоить гораздо больше способов
передвижения, подумайте о движениях, необходимых для такого вида спорта, как
баскетбол. Чаще всего мы передвигаемся на велосипеде, в экипажах, лодках, самолетах, в лифтах и на эскалаторах. Колесо как архетипическое изобретение датируется примерно 3400 годом до нашей эры, но только в XVI веке испанцы смогли представить его Центральной Америке. Навигация является технической проблемой для парусного спорта по рекам и морям, с XVII века она была значительно улучшена благодаря развитию часов.
Современный транспорт появился, когда естественные источники энергии, такие как текущая вода, ветер и животные, были заменены паровыми двигателями в поездах и кораблях, бензиновыми двигателями в автомобилях и самолетах и электромоторами везде. Помимо перемещения самих себя, люди перевозят товары и энергию. Изображения, мнения и информация перемещаются по земле, и в настоящее время такая транспортировка происходит в электронном виде, по телефону, радио, телевидению и в Интернете. С помощью машин люди преобразуют энергию или материю: Многие люди связывают технологию с использованием машин. Поэтому преобразование энергии и материи, как в химической промышленности, по-видимому, характеризует технологию.Тем не менее, этот вид преобразования определяет толькоодин из шести вторичных типов технологии. Использование огня является одним из древнейших человеческих навыков. Изобретение обработки камня, бронзы и железа знаменует начало археологических эпох.
 В физическом труде люди также преобразуют материю и энергию. Телесный труд является физически обоснованным техническим актом , даже если он поддерживается инструментами и машинами. Инструменты, предположительно ,намного  старше, чем у нас есть данные, подтверждающие их использование, но машины для преобразования природной энергии в форму, полезную для людей, датируются Средними веками. Водяные и ветряные мельницы не были изобретены в Западной Европе, но были применены там впервые в больших масштабах для измельчения зерна, распиловки древесины, изготовления изделий и осушения болот. Промышленная революция началась, когда обработка железа и добыча угля сделали строительство паровых двигателей как возможным, так и необходимым. Первые паровые двигатели были использованы в угольных шахтах.
 Сельское хозяйство - это биотически обоснованная технология: Сельское хозяйство как развитие живой природы претерпело несколько реформ, распознаваемых как таковые только постфактум (Йонас 1979:192). Первой земельной реформой был переход от кочевого скотоводства к сельскому хозяйству. Процветание позднего европейского Средневековья сводится ко второй земельной реформе (Duby [1961–1962:13] 1984). Тем временем в Китае сельское хозяйство развивалось не менее революционным образом (Landes 1998:41–46.). Около 1100 года сельскохозяйственное производство значительно возросло, отчасти из-за улучшения климата, но в особенности из-за усовершенствованных методов. Одним из них было изобретение глубоких плугов, транспортных средств на колесах, которые могли обрабатывать землю с большей эффективностью и производительностью, чем до сих пор. Другой метод — севооборот.
Попеременно обрабатывая поле и оставляя его под паром на следующий год, можно предотвратить болезни растений и истощение почвы. Усовершенствованный метод оказался циклом из трех лет: выращивать один урожай весной первого года, другой осенью второго года и оставлять поле под паром в течение третьего года. Это увеличило производство вдвое. Третьим усовершенствованием было введение подков и грудной сбруи для лошадей. Старый метод сбруи вокруг шеи подходит для быков, но не для лошадей. Лошади не намного сильнее быков, но они быстрее и могут работать дольше, фактически около двух часов в день. Особенно последнее свойство означало, что переход от волов к конной тяге не везде происходил без протестов, поскольку рабочим приходилось работать дольше. В Южной Европе волы оставались более распространенными. Одна из причин заключается в том, что лошадям нужен другой корм (овес), который фермерам сначала пришлось научиться выращивать, но который вписывался в трехлетний цикл. Все чаще фермеры начинали выращивать материалы, такие как лен, для зарождающейся текстильной промышленности, поскольку они продолжали выращивать продукты питания для собственного потребления, а также для продажи в растущих центрах населения.
Дальнейшая сельскохозяйственная реформа последовала в XIX - XX веках под влиянием индустриализации; и поэтому мы увидели механизацию сельского хозяйства и внедрение искусственных удобрений. Благодаря научным исследованиям и образованию сельское хозяйство и скотоводство получили лучшую теоретически обоснованную почву. «Зеленая революция» (около 1960–1980 гг.) означала внедрение новой сельскохозяйственной технологии в странах третьего мира, настолько, что там стало достаточно продовольствия для всего населения мира. Там, где все еще наблюдается нехватка продовольствия, говорят, что это вызвано неправильным распределением, катастрофами, войнами, коррупцией, эксплуатацией, управленческой беспомощностью и просто бедностью (Achterhuis 1988:311–328).
В последние десятилетия ХХ века информационные технологии были внедрены в современное сельское хозяйство. Удобрение, орошение, осушение земель, кормление скота, доение коров и переработка сельскохозяйственной продукции теперь в значительной степени автоматизированы. Хотя все сельскохозяйственные технологии
основаны на биотических процессах, термин биотехнология теперь относится в
более узком смысле к генетическим манипуляциям. Улучшение видов растений и животных так же старо, как и человечество, но генетическое влияние на селекцию является именно технологией ХХ века. Со времени второй аграрной революции число
сельскохозяйственных рабочих сократилось, но только со второй половины ХХ века в сельском хозяйстве было занято менее половины работающего населения. Контроль - это психически типизированный технический акт: люди всегда использовали животных как источник пищи и одежды, как средство передвижения, для приложения труда и для поддержки различных видов деятельности, таких как охота или охрана. За исключением пищи и производства одежды, животных нельзя использовать напрямую; сначала их нужно приручить и обучить, одомашнить и контролировать. Животноводы пытаются увеличить продукцию животных в виде мяса, молока, яиц или трудовых показателей. Генетическая манипуляция животными не является современной: только некоторые методы, такие как искусственное оплодотворение, являются современными. С точки зрения их использования в качестве транспорта и источника рабочей силы, животные почти исчезли в современных странах. Все чаще их можно встретить в качестве домашних животных и во многих видах спорта. Помимо поведения животных, контролируются все технические действия. Этому уделяется особое внимание, если контроль является отдельной частью технического процесса. В частности, в течение ХХ века это привело к внедрению автоматизированных процессов многих видов. Автоматизация - это не только инструментальное явление; она также происходит в отдельных человеческих действиях. Несколько видов деятельности или навыков (например, езда на велосипеде) мы должны сначала изучить, со всеми неизбежными болями, которые сопутствуют овладению такими навыками и формированию телесных привычек и инстинктов. Мы развиваем навыки путем привыкания, так что они становятся автоматическими реакциями, запечатленными фиксированными моделями действий в нашем мозгу.
В традиции, связанной с PCI, христианская философия технологии была разработана Хенком ван Риссеном, Эгбертом Шуурманом и другими (Verkerk et al. 2007). Хотя они иногда ссылаются на PCI, они не используют его фундаментальные различия, описанные выше. Философия технологии в рамках PCI – включая анализ технических артефактов в соответствии с наброском, данным в настоящем разделе – по моему мнению, пока не существует.

Время и история

С самого начала моей целью было развить сложную идею Дойеверда о космическом времени. Лишь недавно я обнаружил что моя концепция времени значительно отличается от Дойеверда и, как следствие, от концепции Штрауса
(2009:206–211). В представлении Дойеверда о времени прослеживаются две тенденции
(см. Stafleu 2008). Согласно первой тенденции, время выражает себя в
трансцендентальном последовательном порядке модальных аспектов, предвосхищая
религию через аспект веры. В своем сердце, религиозном центре своего существования, человек превосходит все временное разнообразие. Я отвергаю эту трансцендентальную концепцию времени, которая, как предполагается, превосходит реальность (которую Dooyeweerd 1960:137 значительно ослабил), потому что я верю, что только вечный Бог превосходит временную реальность, хотя в Лице Иисуса Христа Бог имманентно присутствует в творении и его истории. В этой тенденции Дойеверд считает каждый модальный аспект аспектом времени, потому что в ретроципациях и антиципациях временной порядок модальных аспектов одновременно присутствует во всех аспектах.
Во второй тенденции каждый модальный аспект имеет свой собственный порядок
времени. Теперь последовательный порядок - это количественный порядок до и после, а одновременность - это пространственный порядок времени. (Dooyeweerd 1953–1958, I:31–32; II:79, 85; I:28; II:102 кратко упоминает кинетическое, биотическое и логическое время.) Я интерпретирую время согласно второй тенденции как упорядочение, которое направляет отношения. В каждой рамке отношений время выражает себя на стороне закона как директивный порядок, на стороне субъекта и объекта как отношения между субъектами и объектами, как обсуждалось выше (Stafleu 2011:ch. 1). Эта реляционная природа времени отсутствует в работе Дойеверда. Он называет «фактическую» сторону времени «длительностью», различной для разных индивидуальностей (Dooyeweerd 1953–1958, I:28).
Дойеверд (1953–1958, II:181–365) считает, что история состоит из «раскрытия» модальных аспектов, начиная с «исторического» или «культурного» модального аспекта (который я называю «техническая рамка отношения»). Этот процесс направляется аспектом веры, как он открыт религией. В концепции истории Дойеверда последовательный порядок модальных аспектов или сфер права с их предвосхищениями и ретроципациями играет важную роль. В этом контексте Дойеверд не обращает внимания на свой тезис о том, что каждая сфера права сама по себе является аспектом времени. Поскольку это именно то, что я хочу сделать, моя трактовка философии истории существенно отличается от Дойеверда (см. Stafleu 2008, 2011).
Как и естественная эволюция, история гораздо больше сосредоточена на реализации типичных структур, чем на открытии модальных аспектов. Тем не менее, как эволюция, так и история направляются временным порядком, выраженным на правовой стороне рамок отношений. На субъектно-объектной стороне двигателем биотической эволюции является наследственность. Двигатели истории, по-видимому, состоят из асимметричных субъект-субъектных отношений, выражающих передачу опыта в каждой нормативной рамке отношений (Stafleu 2011:ch. 2). Вышеупомянутые артефакты выступают в качестве инструментов и объективных свидетелей истории. Помимо отдельных лиц, ассоциации являются актерами в историческом театре, публичном достоянии, состоящем из субъективных и объективных сетей отношений. Всего этого
не хватает в философии истории Дойеверда.
Артефакты имеют большое значение для философии истории (Stafleu 2011:ch. 3), если в каждой рамке отношений мы различаем артефакты, характеризуемые этой рамкой, и другие объекты, которые таковыми не являются. В то время как люди и ассоциации всегда выступают в качестве субъектов во всех нормативных рамках отношений, все вещи, события, ситуации и процессы могут быть объектами в этих рамках. Например, каждая вещь и каждое событие могут быть знаком как объект в семиотической рамке отношений, если человек или ассоциация признают его таковым. Только если он специально создан людьми, мы можем говорить о символе как о семиотическом артефакте (Stafleu 2011:s. 3.3). Также слова, предложения и тексты на любом языке являются семиотическими артефактами. Поскольку теоретические артефакты, такие как теории, всегда выражаются в языке, не сводясь к нему, я считаю, что логическая рамка отношений предполагает семиотическую, «знаковый аспект», как называет его Штраус (2009:95–96).
Артефакты не просто релевантны для рамки отношений, которой они характеризуются. Они также играют объективную и инструментальную роль во всех нормативных отношениях рамок. Без знаков, символов и языка историческое
исследование технологий, науки, социальных отношений, торговли, правительства и правосудия было бы невозможно. Рассматриваемые как созданные человеком объекты или события, вызванные людьми, артефакты имеют объективное значение для истории
человечества, функционируя как инструменты передачи опыта. Артефакты подчиняются нормативному порядку времени в рамках отношений, которыми они характеризуются,
подобно произведениям искусства, нормативно демонстрирующим эстетическое обновление.
Поскольку рамка технических отношений характеризует все артефакты либо в первуюь, либо во вторую очередь, артефакты должны, по крайней мере, объективно удовлетворять исторической норме технического прогресса (Stafleu 2011:s. 1.1). Артефакты имеют  собственную историю, представляя собой важный инструмент для историографии как интерпретации знаков прошлого. Действительно, каждый артефакт
является объективным знаком истории деятельности людей как субъективных создателей и пользователей. Артефакты являются объективными свидетелями прошлого. Мой взгляд на директивное время как порядок для отношений приводит к теории истории, совершенно отличной от теории Дойеверда. В PDD Штраус не обсуждает подробно философию истории. Это заставляет меня задуматься, разделяет ли он взгляды Дойеверда относительно этой темы.

Заключение

PDD Штрауса является увлекательным и сложным критическим обновлением
философии Германа Дойеверда. Однако анализ теоретической мысли в рамках PCI требует понимания того, что концепции, предложения и теории являются логически охарактеризованными артефактами. Кроме того, развитие философии истории и философии технологии требует применения артефактов. Это понимание, по-видимому, отсутствует в работах Дойеверда и Штрауса. В своих анализах теоретической мысли оба слишком сосредоточены на модальных аспектах, пренебрегая типичными структурами реальности. Этот фокуспривел Дойеверда к его взгляду на время и историю, а Дойеверда и Штрауса 0 к почти полному игнорированию технологии, за что, по-видимому, также ответственен их взгляд на «исторический» аспект.

Achterhuis, H., 1988, Het rijk van de schaarste, van Hobbes tot Foucault, Ambo, Amsterdam.
Basden, A., 2005, ‘Brief comments on Stafleu’s proposal for a new political aspect’, Philosophia Reformata 70(1), 70–75.
Dooyeweerd, H., 1953–1958, A new critique of theoretical thought, H.J. Paris, Amsterdam.
Dooyeweerd, H., 1960, ‘Van Peursen’s critische vragen bij: A new critique of theoretical thought’, Philosophia Reformata 25, 97–150.
Duby, G., [1961–1962] 1984, De kathedralenbouwers, Agon, Amsterdam.
Jonas, H., 1979, ‘Toward a philosophy of technology’, reprinted in R.C. Scharff & V. Dusek (eds.), 2003, Philosophy of technology: The technological condition: An anthology, pp. 191–204, Oxford, Blackwell.
Landes, D.S., 1998, Arm en rijk: Waarom sommige landen erg rijk zijn en andere erg arm, Spectrum, Utrecht Norton, New York.
Stafleu, M.D., 1970, ‘Analysis of time in modern physics’, Philosophia Reformata 35, 1–24, 119–131.
Stafleu, M.D., 1987, Theories at work: On the structure and functioning of theories in science, in particular during the Copernican revolution, University Press of America, Lanham. PMid:3617962
Stafleu, M.D., 1999, ‘The idea of natural law’, Philosophia Reformata 64, 88–104.
Stafleu, M.D., 2002, Een wereld vol relaties, Buijten en Schipperheijn, Amsterdam.
Stafleu, M.D., 2003, ‘On aesthetically qualified characters and their mutual interlacements’, Philosophia Reformata 68, 137–147.
Stafleu, M.D., 2004, ‘On the character of social communities, the state and the public domain’, Philosophia Reformata 69, 125–139.
Stafleu, M.D., 2005, ‘The relation frame of keeping company: Reply to Andrew Basden’, Philosophia Reformata 70, 151–164.
Stafleu, M.D., 2007, ‘Philosophical ethics and the so-called ethical aspect’, Philosophia Reformata 72, 21–33.
Stafleu, M.D., 2008, ‘Time and history in the Philosophy of the Cosmonomic Idea’, Philosophia Reformata 73, 154–169.
Stafleu, M.D., 2011, Chronos & Clio, de tijd in de geschiedenis, Buijten en Schipperheijn, Amsterdam.
Stafleu, M.D., (in press), ‘Properties, propensities and challenges: Emergence in and from the natural world’.
Strauss, D.F.M., 2009, Philosophy: Discipline of the disciplines, Paideia Press, Grand Rapids.
Verkerk, M.J., 2004, Trust and power on the shop floor: An ethnographic, ethical and philosophical study on responsible behaviour in industrial organizations, Eburon, Delft.
Verkerk, M.J., Hoogland, J., Van der Stoep, J. & De Vries, M.J., 2007, Denken, ontwerpen, maken: Basisboek techniekfilosofie, Boom, Buijten en Schipperheijn, Amsterdam.
Wigner, E.P., 1960, ‘The unreasonable effectiveness of mathematics in the natural sciences’, Communications in Pure and Applied Mathematics 13(1), 1–14.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn