Кальтенбруннер
Виталий был человеком спокойным и невозмутимым. Не любил конфликты, работал инженером без лишних эмоций и не жаловался на свою скромную зарплату. Никто не знал, почему его прозвали Кальтенбруннером. Возможно, это было связано с высоким ростом и грубоватыми чертами лица, как и у обергруппенфюрера СС, и шрамом, полученным в детстве после прыжка с крыши с раскрытым зонтиком. А может, прозвище возникло из-за его пристрастия к алкоголю. Руководство предпочитало не замечать этого изъяна, понимая, что никто другой за такую мизерную зарплату работать не будет.
На прозвище Виталий не обижался и был очень общительным. Между тем некоторые его недолюбливали, называя «халявщиком», норовящим жить за счёт других. Мол, такой всегда старается казаться понимающим и несчастным, чтобы втереться в доверие и воспользоваться чужим холодильником. Он даже на курево не тратился. Будучи «стрелком» от бога, клянчил сигареты у каждого встречного-поперечного, виновато шмыгая носом.
Капот, известный как Мент, был полной противоположностью своему другу — энергичный и импульсивный человек, любящий юмор и шутки. Его действия часто опережали ход мыслей. На заводе Капот работал охранником в службе безопасности. До этого служил в ГАИ. За три года службы он ни разу не покинул свой пост и не заикнулся о зарплате, поэтому был награждён медалью «За бескорыстие». За это же и уволили. Когда начальник ГАИ, которого инспектор не знал в лицо, проезжая мимо поста попросил показать кратчайший путь к кладбищу, Капот шутя отправил его в отделение полиции. Трезвым его никто не видел. Он придерживался принципа: «Чтобы начальник не заметил тебя пьяным на работе, никогда не попадайся ему на глаза трезвым, чтобы ему не с чем было сравнивать».
Хотя друзья были разного темперамента, они испытывали взаимную симпатию и урывками встречались посудачить за бутылочкой винца "о доктрине трансцендентального идеализма Иммануила Канта".
Как и в этот раз, когда в заводском доме отключили электричество. Недовольные жители дома высыпали во двор, наполнив его ропотом. Один сетовал, что с исчезновением света пропадает и вода. Мало того, кран начинает шипеть, норовя высосать из квартиры кислород. Другой жилец, напротив, был вне себя от радости, найдя своего деда у соседей из углового подъезда. Старик год назад вышел подымить махоркой и пропал.
Капот краем уха слушал эту разноголосицу, напряжённо думая, как бы похмелиться, и не заметил, как к нему подошёл коротышка. Метр с кепкой.
— Здравствуйте! — пробасил он. — Не могли бы вы помочь мне найти немца, проживающего в этом доме?
Капот с недоумением посмотрел на него, а затем, догадавшись, о ком идёт речь, задал вопрос:
— Вы имеете в виду герра Кальтенбруннера? Зачем он вам нужен?
— Мне срочно надо перевести на немецкий язык деловое письмо, — ответил молодой человек. — А он точно немец? — вдруг засомневался он.
В глазах Капота заплясали озорные огоньки.
— Да вы только гляньте на его рожу! — с чувством воскликнул он. — Это же вылитый Фриц! Да вон он, голубчик, сидит под навесом. Однако учтите, — прошептал Капот, — он ни бельмеса не понимает по-русски.
Парень поблагодарил его и нерешительно подошёл к «фрицу»:
— Герр Кальтенбруннер? Шпрехен зи дойч?
Виталий скосил глаза на лукаво улыбающегося Капота и понял, что тут без его подколок не обошлось.
— Йа, йа! Кальтен! — напыщенно кивнул он. Затем привстал и, слегка поклонившись, добавил: — Аль Бруннер!
Молодой человек, жестикулируя то в сторону своего визави, то в сторону листа с текстом, постарался ярко и образно объяснить цель своего визита.
— Русиш-дойчланд, русиш-дойчланд! Ферштейн? — запричитал он.
— Йа, йа! — подтвердил Виталий и показал три пальца. Не в виде кукиша, а разведя их в стороны.
Коротышка растерянно огляделся вокруг, не понимая, что означает этот жест.
— Он требует три бутылки шнапса, — оживился Капот. — Кальтен, почему именно три бутылки? — с недоумением поинтересовался он, когда молодой человек ушёл.
— Одна мне для внутреннего сугреву, другая тебе за пособничество, а третья — Серёге за перевод.
Знал бы балагур, во что выльется его шутка!
Через месяц Капот случайно встретил своего друга, который с любовью протирал велосипед мягкой тканью. На голове у него красовалась шляпа в баварском стиле с пером. Заметив товарища, Виталий сразу же поспешил к нему.
— Глянь! — с гордостью сказал он, показав фотографию девушки. — Правда, красивая?
— Сойдёт, — скептически отозвался Капот. — Выпуклая. И глаза такие же. А кто это?
— Эльза Кальтенбруннер из Германии. Пишет, что я ей симпатичен, — ответил Виталий, скромно опустив взгляд. — Спасибо Серёге, перевёл письма. Вот и посылку прислала. С подгузниками и шляпой!
— Что ты несёшь, отпрыск бюргера, какие подгузники? — возмутился Капот. — У тебя же гордая русская фамилия — Носачёв! А не всякая там… А как она нашла тебя?
— Понятия не имею. Может, коротышка проболтался. И что с того? — ответил «немец», сердито поджав губы. — Зато я удачно обменял подгузники на велосипед! Со следующей посылки и насос прикуплю! — с довольным видом закончил он и, приподняв шляпу, укатил.
— Может, и за меня замолвишь словечко? — озорно крикнул Капот ему вдогонку. — Скажешь, что нашёлся родственник Бормана. Авось и мне повезёт с насосом.
— Никаких проблем, — откликнулся тот, набирая скорость. — Попрошу об этом Эльзу.
В скором времени Кальтен совсем отбился от рук. Почувствовал себя павлином среди серых ворон, стал высокомерным и заносчивым с коллегами. Потребовал увеличить свой оклад. В то же время перестал «стрелять», демонстративно выпуская ароматный дым от длинных дамских сигарет. Даже со своим другом стал здороваться издалека, небрежно кивая.
Однажды вечером Капот возвращался домой, прикрывая голову газетой от моросящего дождя, как впотьмах заметил сгорбленную фигуру друга, сидящего на скамейке. Капот подошёл к нему и с улыбкой спросил:
— Решил принять душ? Твоя ненаглядная из неметчины приехала?
— Да, — ответил тот с досадой. — Поэтому я здесь.
— Пойдём-ка под навес, покурим, — предложил Капот, почувствовав неладное. — Ты весь промок. Заодно расскажешь, что случилось.
— Да так, обычные бытовые неурядицы, — ответил Виталий, отведя взгляд. Затем не выдержал и его прорвало: — Это же не баба, а «Айн- цвайн- Хенде хох!». С порога начала командовать мной. Говорят, что немецкие женщины стремятся к независимости от мужчин и живут на свои средства. Фигушки! Эта фройляйн даже сигареты себе не покупает, а курит мои. Терпеть не могу халявщиц! Представляешь, она завела гроссбух, ведёт учёт доходов и расходов. Не своих, а моих! — воскликнул он с возмущением. — Мало того, спихнула меня с моей же кровати на коврик, — закончил он с обидой.
— Почему на коврик? — удивился Капот. — У тебя же есть диван!
— Был. Теперь на нём дрыхнет Педерсен.
— Не понял. Она что, ещё и с «прицепом» приехала?! — воскликнул Капот. — Что за Пидерсен?
— Мейн-кун с наглой мордой размером с дуршлаг и весом с двухлетнего ребёнка.
Капот недовольно поморщился.
— Перестань говорить загадками.
— Кастрированный кот, — разъяснил жалобщик. — Фашистский выкормыш! Вместо того чтобы мяукать, он лает, как собака. Утром гавкает два раза. Напоминает, что ему и его хозяйке по расписанию положен завтрак. Второй, — уточнил он. — Промедлишь — кидается драть диван. Вот и приходится их кормить.
Капот ужаснулся.
— Ну ты и попал, дружище! У меня есть целая банка кильки для твоего обжоры. Могу поделиться, —предложил он.
— Какая килька?! — чуть не поперхнулся Виталий от возмущения. — Хозяйка приучила его к куриной печени, крольчатине и стейкам. С сеансами поглаживания. Ты бы спросил меня, когда я сам в последний раз ел крольчатину! — слезливо протянул он, сглотнув голодную слюну. — Теперь не знаю, как от этих репейников отцепиться!
Капот посмотрел на друга, который сидел, обхватив голову руками, качаясь, как маятник, и упрекнул:
— Вот что бывает, когда за памперсы продаёшь Родину. Хватит ныть! Ты мужик или тряпка? Иди домой. Разберёмся. Я тоже скоро подойду.
Когда Кальтен открыл дверь, он не сразу узнал в стоящем перед ним человеке в форме своего друга. Тот выглядел как типичный мент с цепким, как у сторожевого пса, взглядом. Подозрительно осмотревшись, он властно потребовал предъявить документы. В связи со вспышкой птичьего гриппа.
Бегло перелистав паспорт Виталия, Мент перевёл тяжёлый взгляд на женщину, гладящую кота.
— Это моя гостья из Германии, — представил её Кальтен. — К сожалению, она не говорит по-русски.
Капот пристально посмотрел на женщину и невольно отпрянул.
— Боже мой! — воскликнул он. — Где ты нашёл эту страхолюдину? На фотографии она выглядела совсем иначе… — Говоришь, немка? — грозно переспросил полицейский, сузив зрачки, и гаркнул:
— Гитлер капут! Аусвайс!
Женщина вздрогнула и торопливо полезла в сумочку за паспортом, а кот буксуя задними лапами, отчаянно попытался втиснуться под диван.
Взяв в руки документы иностранки, инспектор свистнул от удивления:
— Вот это новость! Оказывается, её зовут не Эльза, а Эмили! Полагаю, Сибирь тоскует по ней.
— Получается, что девушка обманула меня?! — досадливо протянул Виталий.
— Нет, она не обманула вас, — вдруг заговорила женщина на безупречном русском языке. — Её действительно зовут Эльза, а я — её мать. Приехала проверить будущего жениха, как у вас говорят, на «вшивость» и способность к созданию семьи. Однако, чувствую, придется заняться его воспитанием.
После этого, посмотрев на ошарашенных друзей, добавила:
— Вот мой супруг, Ушкемпир Абрамович, был истинным мужчиной! Обожал меня безмерно! Каждый год преподносил роскошный букет цветов «эти, как они называются». Брал на себя все домашние дела: стирал, гладил, мыл посуду. Про мои ноги тоже не забывал. А как он готовил! — восхищённо воскликнула женщина. — Пальчики оближешь! Не говоря о том, что он был мастером на все руки. Мог починить всё, что отремонтировали другие мужья. Почему-то рано ушёл от нас, бедняга. Пусть земля ему будет пухом, — закончила она с грустью.
— А вы, если не ошибаюсь, — продолжила она, с иронией посмотрев на полицейского, — и есть тот самый Борман, который жаждет найти семейные корни в Германии? Радуйтесь, нашла. Скоро к вам приедет внучка группенфюрера. С овчаркой. К слову, я провела своё детство в Казахстане, прежде чем наша семья вернулась на родину. Так что, товарищи нацисты, Сибирью грозить мне не надо. А вас, касатики, впереди ждут увлекательные и незабываемые приключения!
В скором времени в дверь Кальтена раздался настойчивый стук. На пороге появились двое в медицинских костюмах.
— Здравствуйте! — поздоровались они. — Виталий Носачёв здесь проживает?
— Да, только он сейчас на работе, — ответила Эмили.
— Извините, а вы ему кем приходитесь?
— Можно сказать, что тёща. В чём дело?
— Видите ли, уважаемая, он находится в нашей психиатрической больнице под диспансерным наблюдением. Раз в квартал он обязан посетить лечащего врача для осмотра и получения лекарств, а ваш зять не появляется больше месяца. Если на этой неделе он не придёт сам, придётся применить принудительное лечение в стационаре. Лечение желательно проводить в присутствии вас, или вашей дочери. Это поможет ускорить процесс восстановления.
— А что с ним? — побледнела «тёща».
— Острое психотическое расстройство. Представляет опасность для себя и окружающих, склонен к самоповреждению. В прошлый раз он попадал к нам, когда сам порезал своё лицо.
— Я об этом не знала, — растерянно пробормотала немка.
— Скажите, в последнее время он часто курит и пьёт воду? Когда спит скрипит зубами? Кстати, где он спит?
— Вы не ошиблись! А спит он когда как, — уклончиво ответила Эмили. — Предпочитает лежать на полу.
— Вот-вот! Налицо симптомы прогрессирования болезни. Ждите очередной приступ агрессии. Спасибо вам за помощь, а нам надо спешить ещё к одному пациенту из вашего же дома. И у него, как и у вашего зятя, наблюдается раздвоение личности. Один возомнил себя Борманом, другой — Кальтенбруннером.
К концу дня квартира опустела. Никто не знал, куда подевалась Эмили. Победу над «Третьим рейхом» друзья обмывали три дня, восхваляя друг друга за то, что нашли простой и эффективный способ избежать обещанных немкой «захватывающих приключений».
Свидетельство о публикации №224102600842