Хорошо быть кошкой, хорошо собакой

Москва отходила от шумной Олимпиада-80, постепенно возвращалась к привычному городскому ритму, теплый сентябрь, наша группа однокурсников (три парня и одна девушка Оля) по приглашению товарища студента-немца Вольфганга собиралась в гости в ГДР. Олимпиады мы не видели, все находились на производственной практике в разных местах Союза и собрались в Москве где-то за неделю до нашей поездки. Город реально похорошел, был чисто убран. В магазинах появились товары с символикой Олимпиады. Я перед поездкой за границу приобрел себе новый фотоаппарат Зенит ТТL с олимпийской символикой в котором использовался TTL-экспонометр с полуавтоматическим управлением экспозицией и индикацией в поле зрения видоискателя. Сейчас такие фотоаппараты продаются на барахолках с припиской «винтажные», а тогда это было достижение не только для нашей страны. Приятные и необычные для нас хлопоты: обмен рублей на марки ГДР в единственном уполномоченном банке на всю Москву; приобретение билетов на скорый поезд Москва-Берлин, которые продавали только при предъявлении визы в загранпаспорте, да и сам загранпаспорт нами был оформлен впервые. Разместились в одном купе и весело отправились в дорогу. Все впервые. Прохождение в Бресте границы с Польшей. Вроде бы социалистическая страна, а нравы другие. Сразу же после границы, на каждом полустанке (поезд стал часто останавливаться) одолевали спекулянты – разносчики пива, сигарет, жевательной резинки, но мы крепко держались за свои марки и на соблазны не поддавались. В Берлин поезд приходил уже в темноте около 23 часов, пунктуальный Вольфганг ждал нас на перроне, ему еще предстояло нашу компанию везти к себе домой в Лейпциг, где он жил с мамой.

     До его дома мы добрались глубоко за полночь. Четырехэтажный дом в тихом, зеленом, ухоженном районе города, который, как выяснилось позднее полностью принадлежал его семье, а в ГДР оставили им только 3 этаж, где они с матушкой и мучились, проживая на 300 квадратных метрах. Первые наши изумления уже у двери в парадную. Вольфганг достал свой ключ и открыл дверь, затем включил свет в подъезде, и мы стали подниматься по лестнице на 3 этаж. Кто-то робко спросил: «А свет кто выключит?». «Сам выключится, там реле стоит» - ответил. На всякий случай это 1980 год, а у нас в городах до сих пор многоэтажные коробки всю ночь освещаются.

     Опускаю наши посиделки в пивных барах, шастанье по немецким городам и шок в супермаркетах (колбаса десятки сортов, пиво даже для диабетиков), музейное собрание драгоценностей «Зеленые своды» в Дрездене, время летело быстро. Хотя в музее был один эпизод, который характерен для того времени. Мы были вольными туристами, поэтому разбрелись по залам, договорившись по времени где встречаемся. Я присел на музейную банкетку (софу) для посетителей перед какой-то картиной и задумался об очевидных истинах, о контрасте в том, что сейчас называют потребительской корзиной, между ГДР и СССР. В зал вошла организованная группа туристов из России. Мне уже попадались такие группы. Ходят с магнитофоном на плече у руководителя группы, и по команде смотрят направо на картину или переходят в следующий зал и т.д. Белобрысый парнишка с товарищем отстали от группы и остановились рядом, не обращая на меня внимания. «Слушай, не знаешь где здесь туалет?» один спрашивает другого. Надо сказать, что я конечно выглядел не как советский гражданин. Вернулся из тайги, волосы до плеч, борода во все стороны как у нынешних джихадистов. Одним словом, имиджмейкер Тайга постаралась. У нас считалось особым шиком заявиться в таком виде на первые лекции в институт, до тех пор, пока не начинались занятия на военной кафедре и все эти стилистические изыски приходилось брить и стричь. Мои товарищи выглядели примерно так же.

     Я уже посетивший туалет не мог не вмешаться и не подсказать земляку дорогу. Два парня посуровели, как будто я уже занялся их вербовкой, и попытались от меня слинять. Стало обидно, за кого они меня принимают? А вы бы не обиделись? «Парни, я русский, из Москвы» и ткнул себе в грудь в карман бежевой рубашки, где торчал черный лейбл «Москва». Эту рубашку только что начали выпускать к Олимпиаде на производственном швейном объединении «Москва», где трудилась моя супруга. Рубашка была с погонами и накладными карманами, мечта пижона, как я ее обозвал. Не помогло, ребята решили перестраховаться и быстро, почти бегом от меня ушли, догоняя свою группу. Такие мы были закрепощенными, закомплексованными туристами и не факт, что я вел бы себя иначе, окажись тоже в составе организованной группы. Сравните с нашими нынешними одухотворенными соотечественниками и лозунгами типа: «Урал рулит!».

     Марки все потрачены, подарки и сувениры куплены, наступил день отъезда. Вольфганг, как гостеприимный хозяин провожает нас в Берлин на вокзал, на наш ночной поезд. Экспресс стоит уже на платформе, отправление через полтора часа, билеты в карманах, а нашему товарищу еще на электричке возвращаться в Лейпциг, и мы его конечно отпускаем домой, что с нами может случиться. Посадка на поезд начнется минут через 45, а стоять на платформе скучно, решили прогуляться сначала до конца платформы, затем по живописной дорожке вдоль кирпичной высоченной стены, заросшей деревьями и кустарниками. Территория слабо освещена редкими фонарями. И тут, единственная среди нас девушка Оля говорит: «Хочу в туалет», естественное человеческое желание, которое нас привело в замешательство и придало нашей поездке, наконец несколько авантюрный характер.

      Туалеты в ГДР были все платные, чистенькие, сверкающие кафелем и фаянсом, пахнущие шампунями и здесь я не могу не привести пример туалета из поселка на Приполярном Урале. Не пишу название, это характерно для многих мест. Оказавшись проездом, а скорее пролетом, несколько дней ночевал у доброжелательных людей в частном доме. Поселок раскинулся вдоль широкой, в этом месте реки, которая берет начало из озера в горах. Дома стоят у реки на некотором возвышении, а ниже по склону у берега находятся кабинки деревянных туалетов. «Эка невидаль» скажите вы, почти в каждой глубинке есть такие туалеты и будете не правы. Эта кабинка была особенной. Спереди дверь со щеколдой, боковые стенки, все по-настоящему, а сзади стенки нет. Просто нет – это такое местное изобретение «рацуха», автор которого жил не один век до нас, поэтому на приоритет никто и не претендует. Нет стенки, нет запахов, мух и комаров внутри – ветер с реки разгоняет. Весеннее половодье (регулярное в этих краях) затапливает склон до самого дома, а яма с фекалиями и прочими нечистотами очищается. Оценили «рацуху», но это еще не все. В мой первый поход в это заведение, когда стыдливо, по-городскому выждал, пока перестанут сновать по реке моторные лодки, я испытал настоящее слияние с природой. Усевшись поудобнее и начав процесс, почувствовал, что снизу кто-то нежно и аккуратно меня облизывает влажным шершавым языком. Ощущения были похожи на воздействие от миниатюрного душа Шарко, но откуда ему здесь было взяться. Извернувшись, я посмотрел вниз и назад. Бродячий поселковый пес пришел перекусить со стороны обреза воды у реки. Его все устраивало.

     Возвращаемся опять в ГДР, в благополучные, комфортные туалеты. Параллели напрашиваются. Еще неделю назад мы почти таежные жители и вот эта скучная немецкая жизнь. Поэтому я понимаю, когда наш человек кричит «Урал рулит», он досадует, что не может, в том числе показать местным аборигенам правильных отхожих мест. Немцы определенно виноваты были и в том, что мы остались без денег, точнее их «рацуха». Последние пфенинги мы оставили именно в немецких туалетах. В них стояли вендинговые торговые автоматы с презервативами разнообразных сортов в красочных упаковках, фольгированные, и дефицит, и хороший сувенир-подарок для друзей. Надо сказать, что немцам нельзя отказать в рациональности и с местом размещения таких аппаратов они угадали. При покупке этих изделий в автоматах за вами молча наблюдают только двери кабинок и редкие посетители вашей же половой ориентации, а представьте эту процедуру в аптеке или магазине, заинтересованность очереди вам гарантирована, особенно если вы еще начнете капризничать и требовать нужный размер.

     В итоге получаем, мы спустили всей компанией деньги в автоматах, а Оля хочет в туалет. Огляделись и предложили ей сходить в кусты подальше от фонаря, там темнее. Стоим в круге света под фонарем, один из нас курит, ждем девушку и тут к нам подходят двое полицейских и на русском языке (в то время в ГДР хорошо преподавали наш язык) просят предъявить документы. Мы достаем паспорта, билеты и объясняем, что ждем поезда. Полицейские уже козырнув собрались уходить, но в этот момент от стены из кустов подтягивая на бедрах почему-то локтями свои джинсы появилась Оля и мы вскоре оказались в полицейском участке на вокзале. Нам вежливо объяснили, что стена эта отделяет Западный Берлин (ФРГ) от восточного Берлина (ГДР) одним словом граница и поэтому нас сейчас будут тщательно проверять. Проверка заключалась в том, что отвели в кабинет где, сидел веснушчатый молодой офицер, который тоже хорошо говорил по-русски и он начал старательно рассматривать наши документы. Смотрел на свет проездные билеты на предмет наличия водяных знаков, сверялся со списком пассажиров поезда, задавал уточняющие вопросы о цели нашей поездки в его страну и что делала девушка около стены. По глазам было ясно, что он уже обо всем догадался, но продолжал над нами куражиться и ошарашил, прочитав на русском языке следующее четверостишие:

Хорошо быть кошкой, хорошо собакой —
Где хочу пописаю, где хочу покакаю.
Откопаю ямку, отложу какашку,
И не надо попу вытирать бумажкой!
   
 Офицер свое выступление закончил следующей фразой: «Так братья славяне, я прав?». Изумленные, мы переглядывались, а наш товарищ Робик решил подыграть ему и сказал с иронией, что да, мы геологи, это наша судьба и это про нас. А я добавил, вообще то камрад у нас в детском саду в песочнице заканчивали это четверостишие по-другому:

Откопаю ямку, отложу какашку,
Вытру попу язычком — не нужна бумажка!

     Это привело его в восторг, попросил повторить и записал на бумаге наш вариант. Мы его естественно спросили, откуда такая любовь к русскому детскому фольклору. Объяснение его нам тоже понравилось. В каждое ночное дежурство приводят нищих русских, которые шурудят по кустам около стены – это уже стало традицией. Оштрафовать не может, т.к. у них все равно денег нет, поэтому решил воспитывать морально стихами. Расстались друзьями.

     Обратная дорога домой. Опять поляки, трясущие своим ширпотребом. Больше всего мучился Робик, единственный среди нас курящий, у него закончились сигареты. Наконец Брест, Робик решает сбегать на станцию купить сигарет. Накидывает джинсовую куртку и лезет в нагрудный карман, в котором внезапно обнаруживает 20 марок. Немая сцена.