Король Аркадии

Автор: Фрэнсис Линд. Опубликовано в феврале 1909 года
***
1. КРИПТОГРАММА 2.«Трипперы»3. «Размышления холостяка»,IV «Аркадия»
V «Огонь в скале!» VI «Локоть» VII «Игроки в поло» VIII «Замок Аркадия»
IX «На грани опасности»X «Призрак Хоскинса»XI «Стрелок» 12 «Рустальщики»
13 «Закон и леди»14 «Максим»15 «Гости и хозяева»16.Возвращение предзнаменования
17 «Деррик Фэмблс»,18 «Обвинение» 19«В лаборатории»20 «Геолог»
XXI. СУМКА МИСТЕРА ПЕЛГЭМА 22. КРИК В НОЧИ 23. ГЛУБОКО В ГЛУБОКО.
***

КРИПТОГРАММА


Напряжённый день, полный внезапно изменившихся планов, подошёл к концу, и
Баллард, попрощавшись с Гардинером, доцентом-геологом, дошёл до платформы Бостон-энд-
Олбани, когда телеграмма Ласли, словно протянутая рука, остановила его.
из невидимого, остановило его.

Он прочитал его, слегка нахмурившись от недоумения, и его энергичное, воодушевлённое лицо посерьёзнело.

 "_Пароход «Карания»,
 Нью-Йорк.

 "_Брекенриджу Балларду,
 Бостон.

 "Вы любите жизнь и стремитесь к успеху. «Аркадия Айрригатион» убила своего создателя и двух руководителей строительства. Она убьёт и вас. Оставьте её в покое.

 «ЛЭССЛИ».

Он расписался в книге, дал мальчику чаевые за успешную погоню и передал телеграмму Гардинеру.

"Если бы вас вызвали в качестве эксперта, что бы вы об этом подумали?" — спросил он.

Доцент поправил очки, прочитал сообщение и вернул его без комментариев.

"Поскольку моя область знаний совершенно прозаична, я не стал бы придавать этому значения. В геологии нет убийств. Что это значит?"

Баллард покачал головой.

"Я не имею ни малейшего представления. Сегодня утром я отправил Ласли телеграмму, в которой сообщил,
что отказался от строительства сахарных заводов на Кубе, чтобы занять должность главного инженера в «Аркадия Айрригатион». Не думаю, что он когда-либо слышал об «Аркадии» до того, как я назвал её ему.

 «Я думал, что Ласли в Европе», — сказал Гардинер.

«Они отплывают сегодня на «Карании» из Нью-Йорка. Я отправил телеграмму, чтобы
пожелать им счастливого пути и сообщить свой предполагаемый адрес. Это объясняет дату отправки этой телеграммы».

«Но это не объясняет предупреждение. Правда ли, что ирригационная система Колорадо
уничтожила трёх своих полевых управляющих?»

«О, я полагаю, человек с богатым воображением мог бы выразиться и так», — сказал
Баллард тоном, не терпящим возражений, заявил, что только человек с богатым воображением мог бы
поступить так глупо. «Брейтуэйт из Геодезической службы был автором
плана строительства водохранилища в верховьях реки Кипящая Вода
бассейн и для преобразования Аркадия-парка в сельскохозяйственный район с орошением. Он заинтересовал мистера Пелхэма и нескольких других денверских капиталистов,
и они отправили его в качестве главного инженера, чтобы поставить проект на ноги. Вскоре после того, как он заложил фундамент плотины водохранилища,
он упал в Кипящую воду и утонул."

Юмор Гардинера был таким же сухим, как и его профессиональная специализация. — «Один», — сказал он,
пересчитав на пальцах незадачливого Брейтуэйта.

 — «Потом Билли Сандерсон взял его — ты помнишь Билли, он учился в моём классе? Он сделал
предварительные изыскания для строительства железной дороги через горы, и добавил ещё несколько камней на плотину Брейтуэйта. Как говорят на Западе, Сандерсон умер в своих ботинках; у него возникли проблемы с кем-то из-за женщины, которая следовала за ним по пятам, и его застрелили.

 — Двое, — уточнил ассистент геолога. — Кто был третьим?

 — Пожилой страдающий от несварения желудка шотландец по имени Макферсон. Он продолжил работу там, где её бросил Сандерсон; построил железную дорогу через гору и
через Аркадию-парк до штаб-квартиры на плотине и дожил до того, чтобы увидеть,
что сама плотина построена более чем наполовину.

«А что случилось с мистером Макферсоном?» — спросил Гардинер.

"Он погиб несколько недель назад. На него упала вышка. Этот несчастный случай
вызвал бурную дискуссию в технических журналах. Проволочный трос оборвался — «заржавел», как говорилось в газетной заметке, — и производители тросов взвыли, протестуя против того, что трос из оцинкованной проволоки не может «заржаветь».

«Тем не менее, мистер Макферсон был успешно убит», — сухо заметил профессор.  «Похоже, это непреложный факт в данной дискуссии». Тебя ничего из этого не трогает?"

"Конечно, нет", - ответил молодой человек. "Я не упаду в реку и не буду стоять под буровой вышкой, ванты которой небезопасны". - "Я не собираюсь".
"Я не собираюсь стоять под буровой вышкой, где небезопасны ванты".

Улыбка Гардинера была просто морщинкой добродушного цинизма у глаз. - Вы
старательно опускаете судьбу бедняги Сандерсона. Человек выплывает из потока - если он
может - и активный молодой человек, возможно, сможет увернуться от
падающей вышки. Но кто может избежать трудов женщины, чьи руки
как верёвки, а ноги...

«О, пустяки!» — сказал кентуккиец и громко рассмеялся. «В мире действительно есть одна женщина, мой дорогой герр профессор, ради которой...
Я бы с радостью встал и позволил себя застрелить, но она не в Колорадо, а за добрых сто миль оттуда.

 — Нет? Тем не менее, Брекенридж, сын мой, это твой лучший шанс стать четвёртым в списке жертв. Ты из Кентукки, пылкий и благородный южанин. Если Судьба действительно захочет вмешаться
в нарушение аркадской схемы, она снова заманит в ловушку
тупик с вечным женским началом - всегда предполагая, конечно, что
есть какие-то Судьбы, и именно они обладают обычным разумом".

Баллард покачал головой, как будто воспринял пророчество всерьез.

«В этом отношении я в безопасности. Бромли — он был помощником Сандерсона, а потом Макферсона, знаете ли, — написал мне, что первым приказом шотландца был указ об изгнании всех женщин из строительных лагерей».

«Если бы он заодно изгнал и подъёмные краны», — задумчиво прокомментировал Гардинер. Затем он добавил: «Вы можете быть уверены, что Судьбы
найдут вам чародейку, Брекенридж; оракулы говорили об этом. Какой была бы несравненная Аркадия без своей пастушки? Но мы шутим, когда Ласли, кажется, говорит всерьёз. Неужели
«Что-то большее, чем просто совпадение, в этих смертях?»

«Как такое может быть? — спросил Баллард. — Два несчастных случая и одна заурядная трагедия, которая, судя по всему, произошла из-за темперамента бедного Билли. Хотя он был довольно трезвым парнем, когда учился здесь своему ремеслу. Позвольте мне немного попредсказывать: я буду жить и закончу строить Аркадианскую плотину». Теперь давайте отвлечёмся от Ласли и его криптограммы и вернёмся к тому, что я пытался донести до вас, когда он вмешался, а именно к тому, что вы не должны
Забудь о своём обещании приехать и поболтать со мной в августе. У тебя будут все удобства, какие только может предоставить строительный лагерь, и ты сможешь вдоволь заниматься геологией на нетронутой земле.

 — Звучит заманчиво, — сказал потенциальный гость. — И, кроме того, меня очень интересуют плотины и тросы, которые обрываются в неподходящий момент. На вашем месте, Брекенридж, я бы взял на заметку
отложить этот сломанный кабель в сторону. Это могло бы заинтересовать
материал для статьи в "Инженере"; скажем, "О влиянии
Атмосферы на больших высотах на оцинкованную проволоку ".

Баллард рассмеялся в ответ. «Полагаю, ты бы посмеялся над своей шуткой, если бы умирал. Однако я сохраню для тебя порванный кабель, и бассейн, в котором утонул Брейтуэйт, и возлюбленную Сандерсона — только я полагаю, Макферсон избавился от неё как можно скорее... Боже мой!
 это мой поезд, он подаёт сигнал. «Прощай, и не забудь своё обещание».

После чего, если бы не бежавший по платформе посыльный, Баллард
потерял бы награду за напряжённый день, когда планы в последний момент
изменились.




II

«Трипперы»


В понедельник днём Брекенридж Баллард, как бегун на короткие дистанции,
проскочил через турникеты бостонского вокзала и встал в дальнем тамбуре своего уходящего поезда, чтобы посмотреть, как
проплывает знакомый пригород, где в доме гостеприимных Лэслеев он впервые встретил мисс Крейгмайлс.

В среду вечером он собирал свои вещи в спальном вагоне запоздавшего чикагского поезда, готовясь к очередному рывку по платформам — на этот раз на гулкой станции в Каунсил-Блаффс, — чтобы успеть на ожидавший его «Оверленд Флайер» до Денвера.

Телеграмма президента Пелхэма, которую он получил в Бостоне накануне заключения контракта с сахарными магнатами на строительство нефтеперерабатывающих заводов на
Кубе, была довольно краткой, но свидетельствовала о спешке:

 «Нам нужен военный, который может строить железные дороги, плотины и рыть канавы в Аркадии. Зарплата вас устроит. Ответьте быстро, если сможете приехать».

Такова была формулировка, и в тот вечер, когда он пересаживался с поезда в
Каунсил-Блаффс, Баллард был в пути уже 1600 миль, спеша на встречу с президентом «Аркадия Айрригатион» в
Денвер, для которого телеграмма с предупреждением от Ласли была не более чем смутной тревожной мыслью,

знал, что будет после конференции, лишь в общих чертах. Как промышленник, знакомый с миром великих проектов, он был знаком с планом по освоению Аркадианской пустыни. В процессе строительства находилась плотина, воды горного ручья должны были быть отведены в водохранилище, открыта система оросительных каналов и построена соединительная железнодорожная ветка. Он понимал, что большая часть работы уже
выполнена, и ему предстояло взять на себя руководство строительством и
довести дело до конца.

 Вот что ясно из послания президента Пелхэма. Но что за тайна
намечена в телеграмме Ласли? И есть ли какая-то связь с
фразой из послания президента Пелхэма: «Нам нужен боец»?

Эти вопросы, на которые ещё не было удовлетворительных ответов, возникали снова и снова, когда Баллард последовал за носильщиком в отведённое ему купе в спальном вагоне. Вагон был переполнен, и когда Баллард смог отвлечься от размышлений и осмотреться, он увидел, что женщин-пассажирок было довольно много.
чтобы сделать более вероятным тот факт, что позже его попросят уступить нижнюю полку одному из них.

 Будучи по-мужски эгоистичным и к тому же опытным путешественником, он готовился сказать «нет» на эту просьбу, когда поезд с грохотом проезжал по огромному мосту через Миссури.  Проезд по мосту был неспешным, и у него было время решительно укрепить свою эгоистичную защиту.

Но на станции в Омахе в вагон, идущий в Денвер, хлынул поток
пассажиров, и, к ужасу Балларда, при первом беглом взгляде оказалось, что
все они — женщины.

«О, Господи!» — воскликнул он и, найдя свою трубку, поспешно удалился в сторону курительной комнаты, смутно надеясь избежать неизбежного.

 Завернув за угол бельевого шкафа, он оглянулся. Две или три фигуры в группе опоздавших могли бы попросить о
признании, если бы он посмотрел на них повнимательнее, но он видел только
одну: модную молодую женщину в шляпке с вуалью и бесформенном сером
дорожном плаще, которая, очевидно, пыталась что-то объяснить кондуктору
Pullman.

 «Боже! — воскликнул он. — Если бы я не был абсолютно уверен, что Эльза
Крейгмайлс находится на полпути через Атлантику вместе с Лэслеями, но она
здесь; и если бы её здесь не было, она бы не стояла здесь, выполняя «личное поручение» для этой толпы». И он продолжил курить.

Вскоре после этого его нашёл извиняющийся проводник Пульмана, и свершилось неизбежное.

"Это мистер Баллард, я полагаю?"

Кивок и протянутые билеты.

"Спасибо. Я не хочу вас беспокоить, мистер Баллард, но... э-э... у вас
целая секция, и..."

"Я знаю," — резко сказал Баллард. "Леди села не на тот поезд или..."
она купила не тот билет или понадеялась на то, что найдёт добродушного
парня, который уступит ей своё место и повесится на вешалке в тамбуре. Я уже был там, но я ещё не научился говорить «нет».
Придумайте что-нибудь, только не ставьте меня на грузовик с плоским дном, если можно этого избежать.

Через час объявили, что ужин в вагоне-ресторане подан, и Баллард, который
внимательно изучал набор карт и профилей Аркадии и толстую пачку документов,
отправленных ему в Чикаго, поднялся
В хвосте уходящей из вагона Денвера группы.

В вестибюле закусочной он увидел, как стюард учтиво борется с запоздалыми голодными пассажирами и объясняет, что все столики временно заняты. У Балларда были широкие плечи и рост, как у жителя Кентукки. Глядя поверх голов остальных, он заметил в дальнем конце вагона столик на двоих с одним свободным местом.

— Прошу прощения, я здесь один, — вмешался он, и стюард
пропустил его. Когда он обошёл нагруженных подносами официантов и
на пустом месте он обнаружил, что стоит лицом к лицу с молодой женщиной в шляпке с вуалью и в сером пальто, узнал её и с ужасом понял, что это не двойник мисс Эльзы Крейгмайлс, а сама мисс Крейгмайлс.

 «Мистер Баллард, вы ли это!» — воскликнула она, приподняв брови в искреннем или хорошо разыгранном удивлении. А потом в притворном ужасе: «Только не говорите мне, что вы и есть тот добродушный джентльмен, которого я выгнал из его купе в спальном вагоне».

 «Не скажу, потому что не знаю, сколько ещё таких, как я, осталось», — ответил он.
Баллард. Затем, не скрывая удивления: «Мне только что приснилось, что
вы собирались в Европу с Гербертами Ласселями, или…»

Она очаровательно улыбнулась ему.

"Вы никогда не меняете свои планы внезапно, мистер Баллард? Неважно, вам не нужно
признаваться: я знаю, что вы это делаете. Что ж, я тоже. В последний момент я
отказался, и миссис Ласли меня отругала. Она даже зашла так далеко, что
обвинила меня в том, что я не могу принять решение за две минуты.

Улыбка Балларда была почти мрачной.

"Временами у меня складывалось такое впечатление, когда я хотел быть
серьезно, а ты нет. Ты поднялся на борт с той компанией в Омахе?

- Разве нет? Это моя ... то есть, это вечеринка кузины Джанет Ван Брик; и
этим летом мы собираемся выступить в Колорадо. Считайте это обменом
на Англию и путешествие на яхте в Тромсе!

На этот раз улыбка Балларда была ласково-циничной.

— Не думаю, что вы когда-либо забывались настолько, чтобы признать, что к западу от Аллеганских гор есть Америка.

Смех мисс Эльзы был одним из её самых эффективных оружий. Баллард почувствовал, что раскрыл себя в какой-то уязвимой точке.
не зная, как и почему.

"Боже мой!" — воскликнула она. "Сколько времени вам нужно, чтобы по-настоящему
познакомиться с людьми?" Затем с укоризненной скромностью: "Этот человек
ждал целых пять минут, чтобы принять ваш заказ на ужин."

Одним из достоинств Балларда была настойчивость; и после того, как он
сказал официанту, что принести, он вернулся к её вопросу.

— Мне потребовалось довольно много времени, чтобы познакомиться с вами, — отважился он.
 — В следующий вторник будет два года с тех пор, как мы впервые встретились у Герберта
Лэсли, и вы были очень добры ко мне и даже дружелюбны
со мной ... когда ты чувствовал, что это. Но ты знаешь, ты ни разу не
позади ваши школьные годы, говоря о себе? Я не знаю этого
благословенный МиГ ли вы когда-нибудь сталкивались с девичеством; и что, будучи
дело----"

"О, пощади меня!" - взмолилась она, в хорошо подделывают тревогу. "Можно было бы
подумать..."

— Никто бы не подумал о вас ничего такого, чего не следовало бы думать, — серьёзно вмешался он и добавил: — Мы уже далеко за Аллеганскими горами, и я рад, что вы знаете, что Америка не только длинная, но и широкая. Я знаю кого-нибудь из ваших экскурсантов, кроме миссис Ван Брик?

"Я не знаю; я перечислю их для вас", - предложила она. "Есть майор
Блэклок, инженер Соединенных Штатов, в отставке, который всегда говорит: "Хм-ха!"
прежде чем он вам возразит, племянницы майора, Мэдж и Марджери
Кантрелл - идея разделить одно имя для двух девочек в одной семье!
-и сын майора, Джерри, обнадеживающий, когда его выставляют
против других юных дикарей на футбольном поле. Все чужие, так что
далеко?"

Баллард кивнул, и она пошла дальше.

"То есть Миссис Ван Bryck и" миф " - я уверен, ты уже встречался с ними;
и Хэтти Бигелоу, их двоюродная сестра, с которой вы никогда не встречались,
если кузина Джанет не помешает; и брат Хетти, Люциус, который
что-то вроде того в лесной службе. Дай-ка подумать; сколько их там?
это?

"Восемь, - сказал Бэллард, - считая ничтожную мисс Бигелоу и ее
брата-няньку на дереве".

"Хорошо. Я просто хотел убедиться, что вы обращаете внимание. И последнее, но не менее важное: мистер Уингфилд — тот самый мистер Уингфилд, который пишет пьесы.

Баллард, которому так и не позволили объявить себя любовником мисс Эльзы,
возмутился тем, что драматурга оставили на финал; кроме того, он
он возмущался тем благоговейным трепетом, настоящим или притворным, с которым произносилось его имя.

"Позвольте мне вспомнить, — сказал он, задумчиво нахмурившись. — Кажется, в последний раз, когда вы мне доверились, это был
Джек Форсайт. А теперь мистер Уингфилд?"

"Вы бы послушали! — рассмеялась она, но он был уверен, что за смехом последовал румянец. "Вы ожидаете, что я расскажу вам об этом здесь
и сейчас?-- когда мистер Вингфилд сидит всего через три сиденья от меня, справа
?"

Боллард нахмурился, посмотрел по указанию и, взяв меру его последний
конкурента.

Уинфилд за столик на четверых, с миссис Ван Bryck, ее дочь,
и молодой человек с всклокоченными волосами, которого Баллард принял за
футболиста Блэклока. Вопреки моде на чисто выбритые лица или, возможно, из-за того, что он хотел выделиться, драматург носил коротко подстриженную и заострённую на французский манер бороду. Из-за этого, а также из-за проницательного взгляда и того, что он обнажал зубы, когда смеялся, Баллард сравнил его с безымянным певцом, которого он однажды услышал в роли Мефистофеля.

 Взгляд, брошенный поверх голов, неизбежно падал на стол Уинфилда
Компаньоны: благородные черты миссис Ван Брик, потерявшиеся в жировых отложениях;
холодная и спокойная красота Досии — бесстрастное очарование
безупречной молочной белизны кожи, льняных волос и голубых глаз;
квадратные плечи, тяжелая челюсть и довольно красивые глаза
парня из Блэклока, которые он большую часть времени упорно
не поднимал от тарелки.

За соседним столиком Баллард увидел молодого человека с загорелым лицом и руками,
почерневшими от работы на свежем воздухе; старика, в каждом жесте которого
было написано противоречивое «Ха-ха!»; и двух
молодые женщины, которые выглядели так, как будто они могли быть соучастниками единого
Христианское имя. Мисс Бигелоу, оставаясь членом партии, имел
по-видимому, были потеряны в гостиной ужин. Во всяком случае, Баллард
не опознал ее.

"Ну?" спросила мисс Крейгмайлз, как бы давая понять, что он искал
достаточно долго.

"Я узнаю мистера Вингфилда, если когда-нибудь увижу его снова", - заметил Бэллард.
«Чей он гость? Или вы все гости миссис Ван Брик?»

«Что за идея!» — усмехнулась она. «Кузина Джанет отправляется в абсолютную неизвестность. Она не доезжает даже до Аллеганских гор; её Америка заканчивается здесь».
шорт в Филадельфии. Она сопровождает нас, но нашего хозяина с нами нет.
Мы должны встретиться с ним в дебрях Колорадо.

"Кто-нибудь, кого я знаю?" спросил Баллард.

- Нет. И ... ах, да, я забыл; профессор Гардинер присоединится к нам позже. Я
знал, что где-то должен быть еще один. Но о нем вспомнили запоздало.
Я - я имею в виду кузину Джанет - получил его согласие телеграфом в Омаху ".

"Гардинер не собирается к вам присоединяться", - сказал Бэллард с холодным
нахальством проверенного друга. "Он собирается присоединиться ко мне".

"Где? На Кубе?"

"О, нет, я не собираюсь на Кубу. Я собираюсь жить простой жизнью.;
«Строить плотины и рыть канавы в Аркадии».

Он уже привык к её быстро меняющемуся настроению. То, что критики мисс Эльзы, в основном женщины, неодобрительно называли её непостоянством, для Балларда было одним из её характерных достоинств. И всё же он был совершенно не готов к её серьёзному и откровенно укоризненному вопросу:

«Почему ты не едешь на Кубу?» Разве мистер Ласли не телеграфировал вам, чтобы вы не
ездили в Аркадию?

 — Да, телеграфировал. Но что вы знаете об этом? — осмелюсь я
спросить?

 Впервые за два года их знакомства он увидел, что она заметно
Она смутилась. И ее объяснение едва ли что-то объясняло.

"Я... я была с Лэслеями в Нью-Йорке, знаете ли; я пошла на пароход, чтобы проводить их. Мистер Лэслей показал мне свою телеграмму вам после того, как написал ее."

Они пришли на кофе, а остальные члены компании мисс
Крейгмайлс встали и ушли в спальный вагон.
Баллард, ещё более озадаченный, чем в тот момент в Бостоне, когда
Ласли нашёл его с помощью телеграммы, всё же был слишком тактичен, чтобы сделать своего
сопровождающего нежелательным источником дополнительной информации. Более того, мистер
Лестер Уинфилд весом благословит его более настойчиво, чем
загадки. В былые времена мисс Крейгмайлз делала его мишенью для
некоторых маленьких стрел доверия: он дал ей возможность сделать это
снова.

- Расскажите мне о мистере Вингфилде, - предложил он. - Он действительно преемник Джека Форсайта
?

- Как ты можешь сомневаться в этом? - весело парировала она. — Когда-нибудь — не здесь и не сейчас — я расскажу тебе об этом.

 — «Когда-нибудь», — повторил он. — «Это всегда будет «когда-нибудь»? Ты
давно называешь меня своим другом, но всегда было
была закрытой дверью, за которую ты никогда не позволял мне проникнуть. И это
не моя вина, как ты намекнул несколько минут назад. Почему? Это
потому что я всего лишь один из многих? Или это твое отношение ко всем мужчинам?

Она завязывала вуаль и ее глаза были опущены, когда она ответила
ему.

"Закрытая дверь? Так и есть, мой дорогой друг: две руки, одна мёртвая, а другая живая, закрыли его для нас. Возможно, когда-нибудь его откроют, — фраза не выходила у неё из головы, — и тогда вы пожалеете. Давайте вернёмся в спальный вагон. Я хочу, чтобы вы познакомились с
— А потом, быстро вернувшись к насмешке: — Только, полагаю, вы не захотите познакомиться с мистером Уингфилдом?

Он попытался подстроиться под её настроение; он всегда старался поспевать за её
калейдоскопическими переменами в настроении.

 — Попробуйте, и увидите, — рассмеялся он. — Думаю, я смогу это выдержать, если он сможет.

А через несколько минут его представили остальным членам экскурсионной группы. Он пожал тёплую пухлую руку миссис Ван Брик и прохладную руку Досии и успешно опровергал всё, что говорил ему краснолицый старик-агитатор.
который, будучи инженером по специальности, резко критиковал
молодых гражданских лиц, получивших степень бакалавра в другом месте, кроме Уэст-Пойнта
.




III

МЕЧТЫ БАКАЛАВРА


Было вскоре после полуночи, когда "Оверленд Флайер" совершил свою
незапланированную остановку за товарным поездом, который блокировал путь на
тупиковом разъезде в Койоте. Баллард, всегда спавший чутко, проснулся от толчка и скрежета,
возникших при резком торможении, и, некоторое время полежав без сна и прислушиваясь,
встал, оделся и вышел посмотреть, что случилось.

Авария произошла из-за схода с рельсов товарного вагона, вызванного поломкой тележки, и
люди из обоих составов работали, пытаясь вернуть повреждённый вагон на рельсы, а поезд, перегородивший путь, убрать с пути «Флайера».
 Поскольку подобные проблемы были в его компетенции, Баллард хотел предложить свою помощь, но, поскольку в этом не было особой необходимости, он сел на край выемки и стал наблюдать.

ночь была прекрасной, звёздной, с безмолвной широтой
великой возвышенной равнины, придававшей ей необъятность. Ветер, который впервые
Сотни миль, которые они пролетели на запад, пронзительно свистели в вентиляционных отверстиях
автомобиля, а теперь сменились шелестящим ветерком, пахнущим
тонким ароматом весенней травы.

Баллард нашёл сигару и рассеянно закурил. Его глаза следили за
работой поездных бригад, копошащихся под сошедшим с рельсов вагоном,
при свете желтых факелов их можно было различить; но мысли его были далеко
на расстоянии, со своим компаньоном за обеденным столом, который подзывает их.

"Компаньонка" - вот слово, которое подходило ей больше, чем любое другое. Баллард
находила мало мужчин и еще меньше женщин полностью компанейскими. Некоторые
Кто-то сказал, что дружба — это истинное испытание родственных чувств, и
житель Кентукки с особой остротой осознал правдивость этого
выражения, когда провёл две недели летом в коттедже Герберта Лассели на
Северном побережье вместе с мисс Крейгмайлс.

 Маргарет Лассели была добра к нему в тот раз, слегка
придерживая поводья наставничества. Были солнечные дни на продуваемых ветрами мысах и волнующие кровь утра на китобойном судне капитана Тинкхэма,
оснащённом шхуной, когда белые лошади скакали по
внешний риф и вода были слишком бурными, чтобы соблазнить других участников вечеринки
домашняя вечеринка.

Он монополизировал грубо Эльза Craigmiles в течение этих двух недель
восхваляют ее красоту, в ее светлый ум, в ее триумфальное физической
фитнес. Он вспомнил, как крепко крепли их дружеские отношения в течение
непрерывных двух недель. Он рассказал ей всё, что можно было рассказать о
себе, а она в ответ то насмехалась над ним, то притворялась, что
доверяет ему; эти откровения касались таких сентиментальных
моментов, как преданность Томов, Диков и Гарри из её студенческих
лет.

Поскольку Баллард иногда хотел быть сентиментальным ради себя самого,
эти легкомысленные призывы к сочувствию немного раздражали его. Но даже в таких
кувшинах с холодной водой, которые возлюбленная может вылить на
предшественницу, есть что-то, что пробуждает любовь. Холодное сердце,
мужское сердце, не согреется ни от чего, кроме льда безразличия; и
какой бы ни была мисс Эльза, она никогда не была равнодушной. Баллард вспомнил, как он
стонал под шутливыми откровениями. Кроме того, он вспомнил, что
она никогда не осмеливалась оттолкнуть их, предпочитая скорее уколоться шипами, чем отказаться от розы.

От сентиментального путешествия в прошлое до нынешнего этапа того же самого путешествия был всего один шаг, но нынешняя ситуация была довольно запутанной.
Почему Эльза Крейгмайлс так внезапно передумала проводить лето в Европе? Что могло побудить её заменить лето в Колорадо путешествием под крылышком миссис Ван Брик?

Ответ на вопрос, который волновал жителя Кентукки, заключался в
имени — имени человека и драматурга. Он был знаком с мистером Лестером Уингфилдом
ответственный за измененные планы, и был раздраженно возмущен. Во время
визита после обеда с группой туристов в пульмановском вагоне
были соломинки, указывающие направление ветра по компасу. Эльза подчинилась
Вингфилд, как и другие женщины; только в ее случае Баллард была уверена, что это
значило больше. И драматург, между своими ролями литературного
оракула, принял вид спокойной собственницы мисс Крейгмайлс, что
сводило с ума.

Баллард вспомнил об этом, сидя на краю канавы в
самой гуще благоухающей ночи, и в переносном смысле ударил мистера Уингфилда
голова. Судьба была к нему немилосердна, бросив его под колёса
повозки, в то время как пропуск одного-единственного поезда
кем-то из зевак или им самим мог бы его спасти.

 С этой точки зрения мысль о том, что увечья не могли быть
слишком серьёзными, приносила мрачное утешение. Две орбиты,
совпавшие на мгновение, вскоре снова разойдутся; несомненно, по
прибытии в Денвер утром. Это было хорошо. До сих пор его просили
сочувствовать только в субъективном смысле. С другим любовником,
физически присутствующим и откликающимся на его имя, пытка стала бы
цель — и совершенно невыносимая.

 Несмотря на это, он с нетерпением ждал ещё одной встречи с любимой мучительницей — обмена мыслями и словами за завтраком в вагоне-ресторане, который, как он мастерски решил, не должны были прерывать или останавливать все зачинщики в мире театра.

Эта решимость формировалась в мозгу жителя Кентукки, когда,
после многочисленных тщетных попыток и рывков, брошенный автомобиль
наконец-то удалось заставить взобраться на лягушек и успешно спуститься на
рельсы. Когда мешавший движению груз начал сдвигаться, Баллард отбросил окурок сигары и поднялся по ступенькам первого открытого тамбура «Флайера», пробираясь в конец вагона между спящими эмигрантами в дневных купе.

 К этому времени он уже окончательно проснулся, набил трубку и отправился в курительную комнату спального вагона. То, что он не обратил внимания на незнакомое место, свидетельствовало о его
отстранённости. Если бы не другие напоминания, он должен был бы понять, что толстый негр-привратник, потея, протирал щёткой и полиролью
Длинная очередь из покупателей была не тем человеком, которому он отдал свои чемоданы
в терминале Каунсил-Блаффс.

Но, думая о том, как бы ему хотелось разделить с Эльзой Крейгмайлс ещё один обед, несмотря на Лестеров Уингфилдов, он ничего не видел, ничего не замечал, и его размышления, теперь уже откровенно затрагивающие область чувств, продолжались до тех пор, пока он смутно не осознал, что поезд остановился и снова тронулся и что во время остановки слышались лязг и толчки, свидетельствующие о том, что отцепили вагон.

Поспешный вопрос , адресованный толстяку - портье , разрядил атмосферу
— Сомневаюсь.

"Какую станцию мы только что проехали?"

"Шорт-Лайн-Джанкшен, сэр; там, где мы покидаем Денверский поезд, да, сэр."

"Что? Разве это не Денверский поезд?"

"Нет, сэр. Ваш поезд идёт дальше, в Огден, да, сэр."

Баллард снова откинулся на спинку стула и иронично усмехнулся, насмехаясь над самим собой. У него было спасительное чувство юмора. Благодаря ночным прогулкам и
сентиментальным мечтам ему удалось самым неожиданным и эффективным образом
отказаться от своей машины, ручной клади, предполагаемого завтрака с мисс Эльзой в качестве _vis-;-vis_ и, что было гораздо важнее,
что ещё важнее, из-за возможности провести однодневную деловую конференцию
с президентом Пелхэмом!

 «Гардинер, старина, ты настоящий пророк; я не из тех, кто может думать о девушке
и играть в большую игру в один и тот же момент», — сказал он,
бросая слова ассистенту профессора геологии через разделяющую их пропасть; и толстый портье спросил: «Сах?»

— Я просто спросил, во сколько я доберусь до Денвера, если поеду по главной дороге и через Шайенн, — сказал Баллард с радостной ложью на устах.

"Около шести вечера, сэр, да, сэр. Как вы, капитан Босс?"

«Я не сошел с рельсов, это сошел с рельсов поезд из Денвера», — рассмеялся
житель Кентукки. После этого он набил трубку, написал телеграмму мистеру Пелхэму и проводнику Пульмана о своем багаже и
смирился с неизбежным, надеясь, что глава о несчастных случаях
сделала все, что могла.

 К несчастью, это было не так, как показал следующий день.
В Шайенне, ближе к концу завтрака, Баллард обнаружил, что поезд из Денвера
на соединительной линии ждал «Оверленд» с Запада; а также,
что в этот день «Оверленд» опаздывал на час
по расписанию. Поэтому в конце рейса из Бостона в Денвер пришлось поторопиться. Когда задержавшийся поезд из Шайенна с грохотом прогрохотал по стрелочным переводам, было уже темно. Президент Пелхэм ждал в автомобиле, чтобы отвезти нового главу на поспешную встречу за обеденным столом во Дворце Брауна; и те немногие объяснения и инструкции, которые Баллард получил, были втиснуты между консоме и десертом.

 . Братья Фитцпатрик,
известные Балларду как подрядчики, выполняли эту работу; и
Лаудон Бромли, который был его другом и верным дублером в
технической школе, по-прежнему был помощником инженера, делая все возможное, чтобы
продвинуть строительство в отсутствие начальника.

Поскольку командующий любой армией выстоял или пал в значительной степени по милости своих подчиненных
Баллард был особенно благодарен Бромли. Он
был маленьким и он был молод; одевался изысканно, носил аккуратные бакенбарды
с небольшими прядями, ровно подстриженные, играл на скрипке и
делал чучела птиц для расслабления. Но, несмотря на эти препятствия, или,
возможно, из-за некоторых из них он мог обращаться с людьми как прирождённый
капитан, и он был другом, верность которого не раз была доказана.

"Я буду только рад оставить Бромли," — сказал Баллард, когда президент
сказал ему, что он может сам выбрать себе помощника.  И, поскольку время
поджимало, он спросил, есть ли какие-то особые указания.

"Ничего конкретного," — был ответ. «Бромли продвигает дело, но его можно продвигать быстрее, и мы считаем, что вы тот человек, который задаст темп, мистер Баллард, вот и всё. А теперь, если вы готовы, мы
пятнадцать минут, чтобы успеть на поезд до Альта-Висты - времени предостаточно,
но его нельзя упустить. Я зарезервировал для тебя спальное место.

Только после поворота возвращающегося автомобиля; после того, как Баллард
зарегистрировал свой багаж и отдал найденные чемоданы носильщику
автомобиля "Альта Виста"; он понял значение сражения
пункт в бостонской телеграмме президента.

Они стояли на ступеньках «Пульмана», ожидая последнего слова;
отошли в сторону, чтобы освободить место для большой группы пришедших позже; когда
— сказал президент с видом человека, который подмечает
мелочи:

"Кстати, мистер Баллард, вам может показаться, что там, наверху,
всё не так просто. Парк Аркадия на протяжении двадцати лет был огромным скотоводческим ранчо,
принадлежавшим, или, скорее, узурпированным, странным стариком, известным как
«Король Аркадии». Вполне естественно, что он выступает против нашего плана
превратить парк в хорошо обустроенное сельскохозяйственное угодье в ущерб его
свободному пастбищу для скота, и он борется с нами.

«Вы имеете в виду в суде?»

«В суде и за его пределами». Я мог бы упомянуть, что это был один из его
люди-ковбои, которые убили Сандерсона; хотя это была чисто личная ссора,
Я верю. Неприятности начались с его отказа продать нам несколько акров
земли и бесполезного иска о добыче полезных ископаемых, который может затопить наше водохранилище, и
мы были вынуждены обратиться в суд. Сейчас он борется за отсрочку,
а пока он поощряет своих ковбоев вести что-то вроде
партизанской войны с подрядчиками: красть инструменты, выводить из строя
оборудование и тому подобное. Это была история Макферсона, и я
рассказываю её вам. Вы находитесь в сорока милях от ближайшего участка шерифа
Там, в офисе, но когда вам понадобится помощь, вы её получите. Конечно, компания поддержит вас — до последнего доллара в кассе, если понадобится.

 Баллард ответил примирительно. «Кажется, будет жаль, если новая страна начнётся с вражды», — сказал он, думая о своём родном штате и о том, что эти маленькие войны сделали с некоторыми его частями. «Нельзя ли как-нибудь уговорить старика?»

«Не знаю», — с сомнением ответил президент. «Конечно, мы хотим, чтобы он мирно
отдал нам землю, если мы сможем её получить; капитал всегда на стороне
мира. На самом деле, мы уполномочили Макферсона купить мир любой ценой, и мы даём вам такое же право. Но Макферсон всегда изображал старого короля скотоводов неприступным с этой стороны. С другой стороны, мы все знаем, каким был Макферсон. У него был довольно острый язык, когда он был в ударе, и он долгое время был нездоров, прежде чем на него упала вышка. Осмелюсь предположить, что он не пытался вести переговоры.

«Я займусь любовью с принцессами, которые бьют коров, — рассмеялся Баллард. —
То есть, если они есть».

«Насколько я понимаю, одна есть, но, думаю, она не проводит много времени с
время дома. Старик вдовец, и, если не считать его бессмысленной
драки в компании, он, кажется, — но я не буду заранее настраивать вас против
него.

 — Нет, не надо, — сказал Баллард. — Я сам разберусь на месте. Я…

Помехой послужил рывок сменного двигателя по двору с
другим вагоном, который должен был прицепиться к ожидающему поезду Mountain Line. Баллард
увидел надпись на медальоне: "08".

"Чей-то частный отель?" заметил он.

"Да. Полагаю, это машина мистера Брайса. Он был в городе сегодня".

Баллард сразу заинтересовался.

— Мистер Ричард Брайс? — генеральный директор D. & U. P.? — спросил президент.

Баллард кивнул.

"Это большая удача, — тепло сказал он. — Мы были однокурсниками в
Институте, и я не видел его с тех пор, как он приехал на Запад. Думаю, я прокачусь на «Ноль-восемь» до самого вечера.

— Рад, что вы его знаете, — сказал президент. — Пока вы здесь, замолвите словечко за наше железнодорожное сообщение с его линией в Альта-Виста.
Вот вам сигнал; до свидания и удачи вам. Не
забывайте — «езжайте» — вот слово; за каждого человека, минуту и доллар.

Баллард пожал руку президенту и поднялся на платформу
личного вагона. Проводник неохотно впустил его, и так получилось,
что он увидел интерьер своего спального вагона только после того, как
другие пассажиры легли спать.

"Хорошая сегодня загрузка, Джон?" — сказал он проводнику, когда тот, закончив
с личным вагоном, провожал его к застеленной койке.

— Да, сэр, очень хорошо для этой ветки. Но самые умные из них — дамы,
и они не очень-то помогают полицейскому.

 — Что ж, я всё равно заплачу за одну из них, — сказал кентуккиец.
добродушно удвоил чаевые. «Только не забудь разбудить меня пораньше; я хочу опередить толпу».

 Он завел часы и отправился спать, безмятежно не подозревая, что шляпа, висевшая на крючке рядом с его собственной, принадлежала мистеру Лестеру Уингфилду.
что сумки, о которые он споткнулся в тускло освещенном проходе,
принадлежали леди Ван Брик; или что изящный
маленькие сапожки, свидетельствующие о сексе - и молодости - его попутчицы на снимке
противоположный Номер Шесть был обувью мисс Эльзы Крейгмайлс.




IV

АРКАДИЙ


Парк Аркадия, как его обозначили правительственные картографы, представляет собой
высокогорную замкнутую долину в сердце средних Скалистых гор, примерно
круглую по очертаниям, с изгибающимся на запад выступом большого хребта
для половины окружающего его вала и согнутого лука Лося
Горы для другого.

Помимо штурма высот, доступных только отважным старателям или лесным рейнджерам, есть три пути, по которым можно попасть в закрытую долину: по ущелью Кипящей Воды, через
Лосиные горы со стороны Ревущей развилки или по высокому перевалу в
Континентальный водораздел из Альта-Виста.

Именно с вершины высокого перевала Баллард впервые увидел
Аркадию. Из Альта-Висты узкоколейная железная дорога ирригационной компании
поднимается по лесистым ущельям и огибает скалистые снежные вершины,
следуя по маршруту старой почтовой дороги; и Баллард,
направляясь в лагерь на Кипящей Воде, смотрел на долину из окна кабины
локомотива, присланного Бромли, чтобы доставить его в штаб-квартиру.


В нём было мало признаков человеческой деятельности и ещё меньше — предвестников
войны. Баллард увидел в горной пустыне обширный оазис, покрытый
волнистыми лугами и окрашенный в серо-зелёные тона степных трав. Среди
волнистых холмов на среднем расстоянии виднелась двойная линия
осин, отмечавшая русло Кипящей Воды. Ближе к нам голые склоны Сагуаче резко обрывались
к лесистым низинам, и железнодорожная колея, теряясь в лесу,
снова появлялась в виде едва заметной царапины на земле.
край серо-зелёного оазиса, исчезающий вдали, рядом с
группой на востоке виднелись холмы, похожие на курганы.

 Поезд из Альта-Висты со «специальным» двигателем отправился на рассвете, задолго до того, как кто-либо из попутчиков Балларда в спальном вагоне проснулся.

 Но день выдался не по сезону тёплым, и пришлось долго ждать.Из каждого ущелья хлынул поток талого снега, угрожая безопасности
небалластированного пути, и из-за медленной скорости, с которой мы преодолевали
препятствия, и из-за того, что мы много разгребали оползни на вырубках, солнце
уже клонилось к западу, когда неуклюжая маленькая постройка
Локомотив с грохотом спустился по последнему склону и выехал на длинную ровную
террасу в парке.

На первой террасе локомотив остановился у
водосборника.  Во время остановки Баллард слез со своего тесного
места на площадке машиниста и прошел через кабину к люку машиниста. Хоскинс, машинист, высунувшись из окна, указал на предполагаемое направление южного бокового канала в большой
ирригационной системе.

 «Он пройдёт почти строго на запад, примерно на полпути между нами и
тракторной дорогой», — объяснил он, и Баллард, посмотрев в ту сторону,
— Я спросил: «Где почтовая дорога? Я не видел её с тех пор, как мы
покинули заснеженные равнины».

 «Она вон там, на опушке леса», — был ответ, и через мгновение
мы увидели три двуколки, запряжённые четвёркой лошадей, которые
быстро продвигались на восток, то исчезая, то появляясь среди сосен. Расстояние было слишком большим для того, чтобы их узнать, но
Баллард увидел, что в каждом из автомобилей были женщины.

"Привет!" — воскликнул он. "Эти люди, должно быть, пересекли хребет с
Сегодня Альта Виста. Что здесь привлекательного?-- летний курорт
отель?

- В этой долине таких нет, - сказал машинист. - Возможно, они направляются дальше
в Эшкрофт или, может быть, в Аспен, по другую сторону Элкских гор
. Но если это их идея, то они должны где-нибудь разбить лагерь
и очень скоро. До ближайшего из городов Ревущей развилки — сорок миль.

Бак паровоза был заполнен, и кочегар приставил капающий кран к
стенке. Баллард снова сел и погрузился в топографические
исследования нового поля, которое было
Возможно, именно поэтому несколько странное зрелище — группа туристов,
спешащих навстречу ночи и дикой природе, — вылетело у него из головы.


Подход к штаб-квартире компании «Аркадия» пролегал вдоль правого берега
Кипящей Воды, которая на этом участке своего течения была равнинной рекой,
быстро несущейся между поросшими осинами берегами. Но через несколько
миль дальше, где пологие холмы, поросшие густой травой,
уступали место голым скалистым холмам, поток то и дело
прерывался шумными порогами с глубокими заводями, отмечавшими
этапы его спуска.

Место Балларда на пожарной каланче было не с той стороны, и он пересёк кабину, чтобы встать рядом с Хоскинсом. Когда они проезжали мимо одного из самых спокойных прудов, машинист сказал, указывая большим пальцем в сторону:

 «Это место, где утонул мистер Брейтуэйт». Пришёл сюда из лагеря, чтобы наловить форели на ужин, и упал с дальнего берега.

"Он что, не умел плавать?" — спросил Баллард.

"Все говорят, что умел. В любом случае, похоже, что он мог бы выбраться из того маленького мельничного пруда. Но он не выбрался. Они нашли его удочку.
Схватка на берегу, а он внизу, у подножия второго порога, — обе руки сломаны, а макушка вдавлена, как будто его пропустили через камнедробилку. Они могут говорить что угодно, но я не верю, что это сделала река.

— Во что ты веришь? — Баллард смотрел на скопление низких построек и загонов — очевидно, штаб-квартиру старого владельца ранчо, — расположившихся в укромной бухте за ручьём, и его вопрос был полубессознательной мыслью, переходящей в речь.

 — Я верю, что вся эта история с обвинением — колдовство, — последовал незамедлительный ответ.
А затем, со свободой, порождённой долгим служением в свободных областях,
где дисциплина означает послушание, но не раболепие, мужчина добавил: «Я бы
не стал сейчас стоять на вашем месте ни за какие деньги, которые могла бы
выплатить мне компания «Аркадия», мистер Баллард».

Баллард был молод, подтянут, энергичен и здоров. Более того, он
был типичным продуктом своего времени, которое насмехается над суевериями и нетерпимо ко всему, что нельзя свести к алгебраическим формулам.
Но здесь и сейчас, на месте трагедии, «два очевидца
«Несчастные случаи и заурядная трагедия» не так легко забывались, как когда он презрительно назвал их Гардинеру на бостонской железнодорожной станции. Тем не менее он вполне мог стряхнуть с себя лёгкое беспокойство и посмеяться над мнимой тревогой Хоскинса.

«Я не вырос в лесу, Хоскинс, но там было достаточно высоких деревьев, чтобы сова меня не напугала», — заверил он. Затем, когда в сгущающихся сумерках над ущельем, словно виселица, возникла высокая вышка, а белое пятно каменной кладки заполнило ущелье,
на котором он стоял часовым: «Это наш лагерь?»

«Это каньон Элбоу», — сказал машинист и перекрыл пар,
разбудив эхо на холмах своим свистом.

Баллард кое-что разглядел на местности у штаб-квартиры,
пока паровоз замедлял ход на временной станции. Там царил упорядоченный беспорядок строительной площадки: рельсы, заваленные
машинами с материалами, ряд грубых навесов для каменотёсов,
разбросанные по небольшой возвышенности хижины для ночлега и глинобитные
дома, а также огромная выцветшая столовая палатка, освещённая изнутри и
оранжево светящаяся в темноте.
сумерки. Позади лагеря округлые холмы внезапно обрывались,
но через речную долину, охраняемую сторожевой вышкой, открывался
вид на главный хребет, возвышающийся в темноте под вечнозелеными
деревьями, с огнями большого дома, выделяющимися на фоне более
глубокой тени.




V

«ОГОНЬ В СКАЛЕ!»


Бромли был на месте, чтобы встретить своего нового начальника, когда Баллард спрыгнул с подножки остановившегося паровоза. Он был на несколько лет старше и загорел до цвета красного дерева под палящим солнцем и ветрами пустыни.
Бромли по-прежнему был таким, каким запомнился Балларду по колледжу: невысокий, подтянутый, по-мальчишески улыбающийся, опрятный и ухоженный. Учитывая англосаксонское происхождение с обеих сторон, встреча не могла быть демонстративной.

"Всё тот же старый добрый Бромли," — приветствовал его Баллард, крепко пожимая руку, и Бромли ответил ему тем же. После чего они
поднялись по склону к плато и штаб-квартире в дружеском молчании,
не потому, что им нечего было сказать, а потому, что большая часть
этого так и останется в тайне.

 Заметив в бинокль, что двигатель «специальный»,
на последнем зигзаге спуска с перевала Бромли поужинал.
он ждал в хижине с глинобитными стенами, которая служила инженерной
четвертей; и до тех пор, пока раскуривали трубки после еды не было
поговорить спасти золотого прошлого. Но когда походный повар убрал со стола
, Баллард неохотно закрыл книгу воспоминаний и отдал
должное делу.

- Как у тебя продвигается работа, Лауден? - спросил я. - спросил он. — Тебе ведь не нужен
шеф, да?

 — Не верь этому! — сказал заместитель с таким искренним
Баллард улыбнулся. «Говорю тебе прямо сейчас, Брекенридж,
 я никогда не был так рад переложить ответственность на кого-то другого с тех пор, как родился. Ещё месяц такой жизни — и я бы поседел».

 «И всё же, насколько я слышал, люди всегда говорили, что ты не кто иной, как гений, когда дело касается рабочих. Разве не так?»

— О, с этой частью всё в порядке. Это колдовство делает меня стариком раньше времени.

 — Что?

 Бромли беспокойно заёрзал в кресле, и Баллард мог бы поклясться, что
тот бросил быстрый взгляд в тёмные углы комнаты, прежде чем сказать:
«Я называю это мужским именем. Но с именем или без, оно нависает над этой работой, как тень крыльев летучей мыши. Мужчины сидят, курят и говорят об этом до самой ночи, а на следующий день кто-нибудь спотыкается о камень, или команда убегает, или взрыв устраивает пожар в карьере, и на ужин у нас мёртвый человек.
Брекенридж, это просто _ад_!

Баллард недоверчиво покачал головой.

"Ты позволил нескольким злонамеренным совпадениям напугать тебя," — прокомментировал он.
"Что это? Или, скорее, что лежит в основе этого?"

"Я не знаю; никто не знает. В 'совпадений', как вы их называете, были
здесь, когда я пришел, вынес из воды Брейтвейт, я полагаю.
Затем Сандерсон связался с женщиной Мануэля - самый очевидный случай
сверхиндуцированного помешательства, какой когда-либо существовал, - и менее чем через два месяца он
и Мануэль вскочил с Винчестерами, и бедняга Билли потерял сознание. Это, конечно, действовало всем на нервы, а потом появился Макферсон. Вы знаете, каким он был — упрямый, саркастичный старый шотландец с самым язвительным языком, который когда-либо висел посередине и мог болтаться в обе стороны.
Он пытался высмеивать; и когда это не остановило безумные события, он
перешел к травле. В тот день, когда на него упала буровая вышка, он ужасно ругался
в адрес машиниста подъемника; и он умер с проклятием на устах
.

Кентуккиец откинулся на спинку стула, заложив руки за голову
.

— Позвольте мне прояснить один момент, прежде чем вы продолжите. Мистер Пелхэм рассказал мне о разногласиях между компанией и одним стариком, который претендует на всё, что видит. Имеет ли это эмоциональное безумие, о котором вы говорите, какое-то отношение к возражениям старого скотопромышленника против того, чтобы его лишили права собственности?

"Нет; только случайно в деле Сандерсона, которое, в конце концов, было
чисто личной ссорой между двумя мужчинами из-за женщины. И я бы не стал
утверждать, что Мануэль был полностью виноват в этом ".

"Кто такой этот Мануэль?" поинтересовался Баллард.

"О, я думал, вы знаете. Он управляющий полковника и управляющий ранчо.
Он мексиканец и отъявленный негодяй, но у него есть одно хорошее качество — абсолютная и непоколебимая преданность своему хозяину. Полковник
перекладывает на него все дела, связанные с разведением и продажей скота;
сам он не появляется на ранчо чаще раза в месяц.

- "Полковник", - повторил Бэллард. - Вы называете его "полковник", а мистер
Пелхэм называет его "Королем Аркадии". Я полагаю, у него есть имя,
как и у других мужчин?

"Конечно!" - сказал Бромли. "Разве вы не слышали? Это Крейгмайлс."

«Что?!» — воскликнул Баллард, держа спичку, которой собирался раскурить трубку, пока пламя не подобралось к его пальцам и не обожгло их.

«Вот именно — Крейгмайлс; полковник Адам Крейгмайлс — король Аркадии.
Разве мистер Пелхэм не говорил вам…»

«Подождите минутку», — перебил его Баллард и встал, чтобы пройтись по комнате.
Он расхаживал взад-вперёд по своей стороне стола, собирая разлетевшиеся осколки,
вызванные этим взрывным именем.

 Сначала он видел только разгадку маленьких тайн, окутывавших
 внезапно изменившиеся планы мисс Эльзы на лето; как они
мгновенно разрешились в нечто банальное и очевидное.  Она просто
решила вернуться домой и побыть хозяйкой для гостей своего отца. И поскольку
она знала о войне за обладание Аркадией и, естественно, была бы
рада, если бы её друга не заставили выступить против её отца,
казалось ненужным продолжать выяснять происхождение телеграммы Лассли с любопытными
формулировками. "У Лэссли", - так назвал его Баллард; но если Лэссли его
подписал, то теперь было совершенно ясно, что мисс Крейгмайлс продиктовала
его.

Баллард подумала, что использование ею смертельных случаев в качестве аргумента в сообщении с предупреждением
было чисто женским штрихом. Тем не менее он считал её такой же далёкой от влияния суеверий, как и себя, и это была более глубокая и вдумчивая мысль, которая открыла новую главу в книге тайн.

Возможно ли, что три насильственные смерти были не просто
В конце концов, разве это не совпадение? И, если допустить, что это было спланировано, возможно ли, что дочь Адама Крейгмайлса была замешана в этом, даже в качестве невинного свидетеля? Баллард остановился, меряя шагами свой пост, и начал расследование, не без некоторых опасений.

 «Лаудон, что за человек этот полковник Крейгмайлс?»

 Ответ Бромли был характерным. «Самый лучший из всех — образец
американского сельского джентльмена; учтивый, вежливый, немного склонный к
высокопарности; обращается с вами по-отечески, пока вы не ловите себя на
Он на грани того, чтобы обратиться к нему «сэр», и у него самый низкий, самый глубокий, самый приятный голос, который когда-либо растягивал южное «р».

«Хм! Это не совсем портрет пожирателя огня».

«Не заблуждайся. Я описал человека, с которым ты познакомишься в обществе». С другой стороны, он боец с давних времён; он из тех, кто не обращает внимания на неблагоприятные обстоятельства и не знает, когда он в проигрыше. Он открыто и неоднократно говорил нам, что уничтожит нас, если мы затопим его и мой дома; что он заставит нас заплатить за всё, что мы вложили в плотину. Я верю, что он это сделает.
тоже; но президент Пелхэм не отступит ни на дюйм. Итак, вот вы где
- непреодолимое движущееся тело; неподвижное неподвижное тело: столкновение
неизбежно; а мы, бедняги, между ними ".

Баллард отодвинул стул и снова сел. "Вы на много миль выше моего понимания".
"Я провел меньше часа с мистером Пелхэмом в Нью-Йорке", - заявил он. "Я провел меньше часа с мистером Пелхэмом в
Денвер, и из того, что он мне не рассказал, можно было бы составить приличную библиотеку.
Начните с самого начала и расскажите мне об этой вражде между
компанией и полковником Крейгмайлзом.

Бромли снова сказал: «Я, конечно, предполагал, что вы всё знаете».
после чего он дополнил недостающие детали.

"В первую очередь виноват был Брейтуэйт. Когда планы компании
стали достоянием общественности, полковник не стал им противиться, хотя и знал, что
оросительная система приведёт к гибели животноводства. Борьба
началась, когда Брейтуэйт построил плотину здесь, в каньоне Элбоу, на
подножии холма. Ниже по течению есть место получше;
вторая впадина, где земляная дамба могла бы заменить все эти дорогостоящие каменные работы.

«Я видел это, когда мы поднимались сюда сегодня вечером».

— Да. Что ж, полковник выступал за нижний участок; он предложил пожертвовать три или четыре усадьбы, которые он приобрёл через своих работников; он также предложил акции компании, но Брейтуэйт был непреклонен. Он был государственным служащим и помешан на постоянных сооружениях и монументальных вещах; поэтому он был решительно настроен на строительство из камня. Он проигнорировал полковника, доложил о
нынешнем месте, и работа началась.

«Продолжайте», — сказал Баллард.

«Естественно, полковник воспринял это как прямое объявление войны. У него есть
Великолепный загородный дом в верхней части долины, который, должно быть, обошёлся ему, учитывая расстояние до базы снабжения, в кругленькую сумму в полмиллиона или даже больше.
 Когда мы наполним наш резервуар, этот дом будет стоять на острове площадью менее полудюжины акров, а его сады, лужайки и декоративные насаждения окажутся под водой. Что само по себе непросто.

Баллард был любовником Эльзы Крейгмайлс, и он согласился одним-единственным убедительным словом
ругательство. Бромли согласился с ругательством и продолжил.

"Полковник отказался продать свой загородный дом по причине
Конечно, компания решила рискнуть и подать иск о возмещении ущерба,
который, естественно, последует за затоплением участка. Тем временем
Брейтуэйт организовал свой лагерь, и фундамент был заложен. Примерно
через месяц у них с полковником произошла личная стычка, и,
хотя Крейгмайлс был достаточно стар, чтобы быть его отцом, Брейтуэйт
ударил его. На луне, как и следовало ожидать, появилась кровь. Полковник был безоружен и пошёл домой за пистолетом.
Брейтуэйт, который всегда был хладнокровным грубияном, достал свой
взял рыболовные снасти и неторопливо отправился вниз по реке наловить порцию
форели. Он так и не вернулся живым.

"Боже мой! Но полковник не мог иметь никакого отношения к
Утоплению Брейтуэйта! Баллард взорвался, думая только о
Дочери полковника Крейгмайлза.

"О, нет. Во время несчастного случая полковник был здесь, в лагере, и с огнём в глазах искал Брейтуэйта. Говорят, он обезумел от разочарования, когда узнал, что река лишила его права убить человека, который его ударил.

Баллард какое-то время молчал. Затем он сказал: «Вы говорили о шахте, которая тоже будет затоплена нашим водохранилищем. Что насчёт неё?»

 «Это произошло после смерти Брейтуэйта и назначения Сандерсона главным инженером. Когда Брейтуэйт обосновался здесь, в холме через каньон был старый разведочный туннель. Он был заколочен и, по-видимому, заброшен, и никто, похоже, не знал, кому он принадлежит. Позже выяснилось, что владельцем был полковник, а заявка на добычу полезных ископаемых, которая была должным образом запатентована и оформлена, на самом деле распространялась на эту землю.
на которой стоит наша плотина. Пока Сандерсон был занят тем, что создавал себе проблемы с Мануэлем, полковник отправил трёх мексиканцев работать в туннель, и с тех пор они там копают.

 — Золото? — спросил Баллард.

 Бромли тихо рассмеялся.

 — Может быть, вы сможете это выяснить — никто другой не смог. Но это не золото; это должно быть что-то гораздо более ценное. Туннель укреплён, как крепость, и один из мексиканцев дежурит там днём и ночью. Устье туннеля находится ниже предполагаемого уровня плотины, и полковник угрожает всевозможными карами, говоря
Он откровенно сказал нам, что это разорит компанию «Аркадия» в финансовом плане, когда мы затопим этот рудник. Я слышал, как он сказал мистеру Пелхэму в лицо, что вода никогда не должна переливаться через плотину, которую компания может здесь построить; что он ни перед чем не остановится, чтобы защитить свою собственность. Мистер Пелхэм говорит, что всё это лишь блеф; что рудник ничего не стоит. Но факт остаётся фактом: полковник невероятно богат и, очевидно, становится ещё богаче.

— «Никто никогда не видел, что внутри этой шахты-Голконды?» — спросил
Баллард.

"Никто с нашей стороны забора. Как я уже сказал, она охраняется как
султанский гарем; а мексиканцы с таким же успехом могли бы быть глухими и немыми, потому что от них ничего не добьёшься. Макферсон, который был верен компании, во-первых, во-вторых и в-третьих, сделал анализ того, что вылили на свалку; но, насколько мог судить лучший химик-аналитик в Денвере, это было бесполезно.

Впервые после напряжённого дня, когда он менял планы в Бостоне,
Баллард почти пожалел, что отказался от кубинского предприятия.

 «Это прекрасный клубок!» — огрызнулся он, думая, можно сказать, о
брешь, которую нужно было пробить между главным инженером компании и
дочерью воинственного старого скотопромышленника. Затем он резко сменил тему.

"Что вы знаете о семье полковника, Лаудон?"

"Полагаю, всё, что нужно знать. Он живёт в своём большом загородном особняке, который снаружи похож на выставку лесной продукции на Всемирной выставке, а внутри обставлен и меблирован независимо от затрат. Он вдовец, у него есть дочь, которая приезжает и уезжает, когда ей вздумается, и невестка, которая является самым дорогим и прекрасным хрупким старинным фарфором, о котором вы когда-либо читали.

— Значит, вы бывали в загородном доме?

— О да. Полковник не устраивал личных разборок с рабочими со времён Брейтуэйта.

— Может быть, вы встречали мисс… э-э… дочь, которая приходит и уходит?

— Конечно, встречал! Если вы пообещаете не наказывать меня за общение с врагом, я признаюсь, что даже играл с ней дуэтом. Она
открыла мою слабость к музыке, когда была дома прошлым летом.

"Вы случайно не знаете, где она сейчас?"

"Полагаю, она едет в Европу. По крайней мере, так сказала мисс
Коффри — она хрупкая, как фарфоровая статуэтка, — рассказывала мне.

"Я думаю, что нет", - сказал Баллард после паузы. "Я думаю, она передумала".
"Она решила провести лето дома. Когда мы остановились в
Этим вечером Аккерман отправился за водой, я видел три груженные повозки.
они ехали в этом направлении".

"Это ничего не доказывает", - заявил Бромли. "Старый полковник
дом-праздник, каждый какое-то время. Он не отшельник, если он действительно живет в
пустыне".

Баллард снова задумался. "Адам Craigmiles", - сказал он, задумчиво. "Я
интересно, что такого есть в этом имени, что заставляет какую-то пчелу жужжать у меня в голове
. Если бы я верил в переселение душ, я бы сказал, что знал
это имя, и он хорошо знал его в каком-то другом существовании.

"О, я не знаю", - сказал Бромли. "Это не такое уж необычное имя".

"Нет, если бы я мог отследить его. Сколько, вы говорите, полковник
жил в Аркадии?"

"Я не говорил. Но это должно быть что-то более двадцати лет. Мисс Эльза родилась здесь.

 — И семья с Юга — из какого региона?

 — Я не знаю — возможно, из Вирджинии, судя по акценту полковника, его гордости, вспыльчивости и безрассудному гостеприимству.

 Если и была какая-то зацепка, то она, похоже, была утеряна, и Баллард снова
Он молча курил. Когда трубка догорела, он набил её снова, и в тот же миг с холмов над глинобитной хижиной донёсся
пронзительный крик: «Огонь в скале!»


С холмов над хижиной донёсся грохот близкого взрыва, сотрясший воздух и заставивший задрожать окна.


«Что это было?» — спросил он.«Это наша бригада каменотесов добывает камень», — ответил Бромли. «Нам не хватало
заготовок для подпорных стен, и я взял ночную смену».

 «Где находится ваша каменоломня?»

 «Прямо за холмом, в сотне футов над нами. Достаточно далеко, чтобы не попасть в зону поражения».

Второй взрыв прервал объяснение. Затем последовал третий, ещё более мощный удар, грохот гальки по железной крыше глинобитного дома, и через полсекунды кусок камня размером с человеческую голову пробил крышу и потолок и превратил в щепки лёгкий сосновый стол, за которым сидели двое мужчин. Баллард вскочил на ноги и что-то пробормотал себе под нос, но Бромли сидел неподвижно, и на его загорелом лице появился слабый жёлтый оттенок.

 «Что возвращает нас к исходной точке — к колдовству», — сказал он.
— Спокойно, — сказал он. — Завтра утром, когда вы обогнёте холм и увидите, откуда взялся этот камень, вы скажете, что это невозможно. И всё же невозможное случилось. Сейчас он тянется к вам, Брекенридж, и ещё пара футов в ту сторону — и... — Он замолчал, с трудом сглотнул и неуверенно поднялся. «Ради всего святого, старик, брось эту проклятую работу и убирайся отсюда, пока жив!»

«Не очень-то!» — презрительно сказал новый начальник. А потом спросил, какая из двух коек в соседней спальне его.




VI

ЭЛЬБОУ-КАНЬОН


Баллард впервые с удовлетворением оглядел свое новое поле деятельности перед
завтраком на следующее утро после своего приезда, в сопровождении Бромли в
качестве своего помощника.

 При дневном свете топография местности
неизбежно привлекала технический взгляд, и Баллард больше не удивлялся, что
Брейтуэйт упустил из виду или проигнорировал все другие возможные места для
строительства большой плотины.

Котловина, окружённая кольцевыми предгорьями и лесистыми склонами главного хребта, была естественным водохранилищем, которому не хватало лишь сравнительно короткой каменной стены, чтобы перекрыть извилистую щель в
Холмы, через которые река прокладывала свой путь к более низким уровням
пастбищ,

 сами по себе были приглашением для инженера. Их скалистые склоны
обещали наилучшую якорную стоянку для береговых опор каменной кладки, а
в нижней части выступающий мыс на правом берегу ручья образовывал острый угол в ущелье,
который дал название выходному каньону.

Точка или изгиб локтя, самый узкий проход в ущелье, был выбран в качестве места для строительства плотины. Через мыс был прорыт короткий туннель на уровне реки, чтобы обеспечить отвод воды.
поток; и благодаря этому простому приёму было обеспечено сухое русло реки, в котором можно было построить большую стену из бетона и камня.

"Полагаю, это была идея Брейтуэйта?" — сказал Баллард, указывая на туннель, через который ручей, теперь полноводный в летнее время, с грохотом проносился мимо строительной площадки, чтобы с угрюмым видом погрузиться в своё естественное русло под мысом. «Ни у кого, кроме государственного служащего, не хватило бы смелости потратить столько времени и денег на простую предварительную проверку. Однако это хорошая идея».

 «Я в этом не уверен», — ответил Бромли. «Дойлан, владелец рудника,
Он рассказывает сказочную историю о туннеле, которая заинтересует вас, когда вы её услышите. У него был контракт на его строительство, знаете ли.

— Что это была за история?

Бромли рассмеялся. — Вам придётся попросить Майка рассказать её с подобающими
ирландскими приукрашиваниями. Но суть в следующем: вы знаете эти холмы, похожие на
горбы, — кажется, что они состоят из всяких геологических обломков.
осталось после того, как были построены горы. Майк клянется, что они проехали через
известняк, песчаник, порфир, огнеупорную глину, кремень, слюдяной сланец и _грязь_
, прокладывая этот туннель; что, если это правда, не сулит ничего хорошего
для фундамента нашей плотины.

«Но в планах предусмотрено, что под каменной кладкой будет скальная порода», — возразил Баллард.

«О да, и она у нас есть — судя по всему». Но иногда по ночам, когда я лежу без сна, прислушиваясь к странному глухому рокоту воды,
проносящейся по туннелю, я задаюсь вопросом, не проходит ли полоса грязи Дойлана
под нашими горными породами.

Улыбка Балларда была добродушно-терпимой.

"Ты был бы лучшим инженером, если бы не был музыкантом, Лаудон. У тебя слишком богатое воображение. — Это загородный дом полковника вон там,
посреди нашего будущего водохранилища?

 — Да.

Баллард навёл бинокль на поросший деревьями холм в миле от них, в центре верхней части долины. Это было идеальное место для строительства. Со всех сторон холм плавно спускался к долине, а река, спокойная в этом верхнем течении, огибала холм с трёх сторон. Среди деревьев, отличаясь от них только прямыми линиями и фронтонами,
стоял величественный дом, построенный, казалось, из огромных стволов деревьев с
корой.

Баллард мог представить себе вдохновляющий вид, открывающийся из-за коричневых колонн.
Греческий портик, обращённый на запад; величественные холмы, окружающие его, голые, с каменистыми вершинами, изрезанными тысячами фантастических форм; возвышающиеся справа и слева безмолвные заснеженные горы; вид на широкую долину, открывающуюся через ущелье, где строилась плотина.

 «Полковник, несомненно, был неравнодушен к живописным видам, когда выбрал этот холм для строительства», — прокомментировал он. — Как он
доставляет туда воду, чтобы вырастить всю эту зелень?

 — Накачивает её, благослови его Господь! Каких только современных приспособлений вы там не найдёте
Установленные в замке «Кадия» не стоят упоминания. И, кстати,
есть ещё одна неприятность — мы должны затопить его насосную и
электрическую станцию у входа в верхний каньон на глубине двадцати футов
нашего озера. Ещё больше крови и гораздо больше ущерба.

"О, черт!" - сказал Бэллард; и он имел в виду проклятие, а не груду
каменной кладки, которую его предшественники нагромоздили в скалистой расщелине у
его ног.

Бромли усмехнулся. "Это то, что полковник склонен сказать, когда вы
упоминаете компанию "Аркадия" в его присутствии. Вы так сильно его осуждаете?
сильно?"

— Не я. Если бы у меня был такой дом, в глуши, которую я сам открыл для себя, я бы боролся за него до конца. Прошлой ночью, когда ты показал мне истинную суть этой путаницы, мне стало плохо и стыдно. Если бы я знал пять дней назад то, что знаю сейчас, ты бы не смог втянуть меня в это и двухдюймовой верёвкой.

 — По общим принципам? — с любопытством спросил Бромли.

«Не совсем. Бизнес есть бизнес, и вы намекнули, что у полковника не так уж много преимуществ в финансовом плане, а если уж на то пошло, то это денежный бой, в котором нужно победить. Но есть
личная причина, по которой я, из всех людей на свете, должен был остаться в стороне.
 Я не знал об этом, когда принял предложение мистера Пелхэма, а теперь уже слишком поздно отступать. Я в тысячу раз больше сожалею о полковнике Крейгмайлсе,
чем ты, Лаудон, но как главный инженер компании «Аркадия»
 я обязан уничтожить его.

— Именно это он и заявляет, что сделает с компанией, — рассмеялся
Бромли. — А вот там, — он указал через ущелье на железную дверь,
закрывающую вход в туннель на противоположном склоне холма, — его передовой
пост. Это шахта, о которой я вам рассказывал.

— Хм, — сказал новый начальник, оценивая расстояние взглядом. — Если
этот участок под шахту соответствует нормативным требованиям, то там у нас
не так много места для манёвра.

 — У нас его и нет — как я говорил вам вчера вечером, сама плотина
стоит на части участка. По справедливости, если бы в судебном разбирательстве против корпорации была хоть какая-то справедливость, полковник мог бы запретить нам это прямо сейчас. Но он этого не сделал; он ограничился тем, что обозначил эту линию, которую вы видите прямо над нашим водосбросом. Полковник обозначил её во времена Билли Сандерсона и любезно сообщил нам об этом
что нарушителей будут расстреливать из-за этой баррикады; что прямо за этой дверью, которая выходит на подступы,
установлен пулемёт. Чтобы проверить, не шутит ли он, некоторые из ребят
соорудили чучело и осторожно переправили его через линию обороны однажды вечером после ужина. Меня там не было, но Фицпатрик говорит, что полковник
Мексиканский гарнизон в туннеле буквально прострелил воздух из пулемёта.

Баллард снова сказал «хм» и молчал всё то время, пока они поднимались на холм к каменоломням на их стороне ущелья. Когда он заговорил,
это был не тот камень, который доставала ночная смена.

"Лаудон, тебе когда-нибудь приходило в голову, что шахтёрская игра полковника — это
козырь очень крупного размера? Мы можем затопить дом, участок и
его пристройки вон там, в верхнем каньоне, и примерно знать, во сколько
это обойдётся компании. Но когда вода хлынет обратно в этот туннель, мы будем вынуждены возместить ущерб, который он захочет взыскать.

 — Конечно, — сказал Бромли. — Никто на земле никогда не узнает, затопили ли мы шахту стоимостью пять миллионов долларов или дыру в земле за двадцать пять центов.

"В таком случае, я хочу узнать, что внутри тоннеля," Баллард
пошли дальше упрямо. "Я сожалею, что позволил мистеру Пелхэму впустить меня в это дело
но ради справедливости к людям, которые платят мне зарплату, я должен знать, с чем
мы там столкнулись ".

"Я не верю, что вы совершите какие-то серьезные прорывы в этом направлении",
Предположил Бромли. «Если вы попытаетесь сделать это грубой силой и неуклюжестью, как
Макферсон, вы получите то, чего он едва избежал, — молодую свинцовую мину,
которую заложил в вас один из мексиканских бандитов полковника. Если вы попытаетесь сделать это как-то иначе, полковник обязательно вас заметит, и вы
Вылетите из его милости и из милости мисс Эльзы — никаких приглашений в большой дом, никаких светских удовольствий, никакого мороженого и пирожных, никаких райских летних вечеров, когда можно сидеть на портике с греческими колоннами с хорошенькой девушкой и на мгновение забыть, что ты — пират, издевающийся над трудящимися, потерпевший кораблекрушение вместе с множеством сухопутных пиратов вроде тебя в пустыне Аркадия. Нет, мой дорогой Брекенридж, я думаю, можно с уверенностью
предположить, что вы не сделаете ничего из того, что обещали.

 — А если сделаю? — прорычал новый начальник, глядя на часы. Затем: — Пойдёмте.
спускаюсь к завтраку. И, с кислым взглядом по холму, за которым
крыша-разбив скалу прошлой ночью, должно быть, бросил: "не
забыл сказать Квинлан быть немного жалея пороха до
вот. Внушите ему, что он отказывается от строительного камня, а не от
сбрасывания холма в поисках бетона ".




VII

ИГРОКИ В ПОЛО


Баллард посвятил субботу, свой первый день на новом месте, Бромли
и работе на плотине, осматривая, критикуя, предлагая изменения
и иным образом направляя ход сложного строительства
механизм в нервном центре локтевого каньона для эффективной работы
плавно и с повышенной скоростью.

"Вот, пожалуй, и все, что можно сказать", - подытожил он своему восхищенному
помощнику в конце своего первого административного дня. "Ты настроен
здесь все в порядке с концертной подачей, и темп не так уж плох. Но
"драйв" - это подходящее слово, Лауден. Всякий раз, когда вы видите возможность срезать угол,
делайте это. Фитцпатрики немного медлительны и неуверенны в себе:
 вбейте в голову старику Брайану, что бонусы зарабатываются быстротой и уверенностью.

— Это значит, что вы не собираетесь оставаться здесь и самостоятельно управлять бригадами каменщиков и
бетонщиков? — спросил Бромли.

«Вот что это значит, по крайней мере сейчас», — ответил новый начальник, и на рассвете в понедельник он отправился верхом на муле, чтобы провести напряжённую неделю, объезжая поле во всех направлениях и связываясь с различными субподрядчиками во многих вспомогательных лагерях землекопов и строителей железных дорог, разбросанных по всему королевству Аркадия.

 В одну из немногих ночей, когда он смог вернуться в штаб-квартиру,
разбив лагерь для ужина и ночлега, Бромли предложил посетить замок Кадия.
Отказ Балларда был быстрым и решительным.

"Нет, Лауден; не для меня, пока что. Я слишком устала, чтобы быть хорошим ничьих
компания" форма, отказ принял. «Иди посплетничай, если хочешь, но не втягивай меня в светскую жизнь, пока я не разберусь в рабочих деталях. Позже, возможно, я пойду с тобой и засвидетельствую своё почтение полковнику Крейгмайлзу, но не сегодня».

Бромли пошёл один и обнаружил, что предположение Балларда, основанное на его беглом взгляде, было верным.
Факты подтверждали, что нагруженные повозки _направлялись_ в Кади. В замке
Кади была устроена летняя вечеринка, и мисс
Крейгмайлс отказалась от путешествия по Европе на яхте, чтобы вернуться домой и
побыть хозяйкой для гостей своего отца.

Кроме того, Бромли обнаружил, что дочь полковника сделала собственные выводы из отказа Балларда представиться. Это открытие было сделано после того, как мисс Эльза откровенно высказала свои убеждения.

 «Я знаю вашего нового тирана, — рассмеялась она. — Я знаю его целую вечность. Он не приедет в Касл-Кадию; он боится, что мы можем заставить его изменить своим принципам».
его «Аркадия» — оросительная соль. Можете передать ему, что я так сказал, если вспомните.

Бромли вспомнил, но было уже поздно, когда он вернулся в лагерь в каньоне, и Баллард уже спал. А на следующее утро усердный новый вождь, как обычно, оседлал лошадь и уехал задолго до «выезда».
Прозвучал свисток, из-за чего вызов мисс Эльзы остался
неотбитым; ему позволили лежать до тех пор, пока пыль от прошедших
занятых дней не скрыла его.

Именно во время этих разведывательных вылазок в отдалённые лагеря Баллард
определил границы «колдовства». Он обнаружил, что его влияние ослабевает.
пропорционально квадрату расстояния от лагеря штаба
в каньоне Элбоу. Но на более широком поле были препятствия другого,
и более ощутимого рода.

Бурк Фицпатрик, младший из братьев в фирме-подрядчике,
отвечал за рытье канавы; и у него были неприятные истории, которые он мог рассказать
о беззаконных деяниях пастухов полковника Крейгмайлза.

— Говорю вам, мистер Баллард, этим дьяволам ничего не стоит
сделать что угодно, — пожаловался он не без горечи. — Однажды ночью они
отцепят все вагоны и выбросят сцепные устройства, и
В следующий раз, может быть, они погонят мулов. Две недели назад на участке Дэна
Мориарти они пришли с людьми и лошадьми глубокой ночью,
подцепили скреперы и засыпали тысячу ярдов земли обратно в канаву.

«Потерпи, Бурк, если можешь, это всего лишь игра», —
посоветовал Баллард. То, что взрослые люди всерьез надеялись разрушить
планы великой корпорации такими ребяческими средствами, было
немыслимо.

"Игра в лошадки, не так ли?" - огрызнулся Фицпатрик. "Не верьте этому, мистер
Бэллард. Я могу пошутить с любым человеком на свете; но это не шутка. IT
Это очень похоже на войну — с перестрелками с обеих сторон.

«Ночная стража?» — предложил Баллард.

Фицпатрик покачал головой.

"Мы уже пробовали, и вы не найдёте человека, который будет патрулировать территорию с тех пор, как
Денни Флаэрти принял лекарство. Погонщики коров связали его веревкой и покатали
его по прерии, пока одному из мужчин не потребовался целый благословенный
день, чтобы выковырять из него кактусовые колючки. И я заплачу за оба
сверхурочная работа. Вы бы назвали это шутка?"

Ответ Балларда выявил некоторые скрытые сомнения относительно обоснованности действий
Бромли в защиту боевых методов полковника Крейгмайлза.

"Если это не просто грубая лошади-играть, это партизанская война, как вы
говорят, Бурк. Вы видели что-нибудь, чтобы заставить тебя поверить, что эти
ребята имеют наконечник из большого дома в верхней долине?"

Исполнитель покачал головой.

- Полковник вообще не разбирается в деталях дела с коровами,
насколько можно судить. Он отдаёт всё это Мануэлю, своему мексиканскому бригадиру, а Мануэль замешан в этом партизанском беспределе не меньше других.
Флаэрти говорит, что готов поклясться, что бригадир был в банде, которая его связала.

Баллард чувствовал себя менее умиротворённо, когда ехал в следующий лагерь, и
по мере того, как он объезжал северные аванпосты, в нём, несмотря на все его попытки сдерживаться,
проявлялась воинственность, доставшаяся ему от предков-первопроходцев. На каждой остановке
жалобы Фицпатрика усиливались. После смерти Макферсона грабежи следовали один за другим с
возрастающей частотой, и однажды, когда один из субподрядчиков
оказался спровоцирован на сопротивление, было применено оружие и
началась рукопашная схватка.

Размышляя над этим вопросом с растущим негодованием, Баллард к тому времени, как он обошёл все отдалённые лагеря,
определился с тем, как ему следует поступить. «Я приведу сюда отряд шерифа и разберусь со всем этим сбродом; вот что я сделаю!» — гневно говорил он сам себе, скакая на восток по дороге, ведущей к дилижансу, ближе к вечеру последнего дня. «Видит Бог, я не хочу устраивать кровавую бойню, но если они этого хотят…»

Перерыв был небольшим наглядным уроком, иллюстрирующим жалобы
подрядчиков. Примерно параллельно дороге тянулась линия предполагаемого южного бокового канала, обозначенная двойным рядом колышков. На повороте дороги Баллард внезапно увидел импровизированную игру в поло.

Пастухи в широкополых шляпах, в лохматых комбинезонах и с длинными дубинками вместо
клюшек для игры в поло, ехали зигзагами по каналу, наклоняясь вперёд при каждом
повороте своих жилистых маленьких лошадок. Кентуккийцу потребовалась целая минута, чтобы справиться с
Он не понимал тонкостей игры. Затем он увидел, что делает. Колья, обозначающие границы канавы, были установлены напротив друг друга и чередовались, и задача уворачивающихся всадников состояла в том, чтобы определить, кто из них сможет выбить наибольшее количество кольев из земли, не пропустив ни одного удара и не натянув поводья.

Баллард выделил из толпы предводителя, красивого, хорошо сложенного _кабальеро_ с лицом, фигурой и седлом, как у Сида, и въехал в самую гущу
событий, охваченный гневом.

"Эй! ты там!" — крикнул он. "Тебя зовут Мануэль?"

"_Si, сеньор_," — последовал мягкий ответ, и кавалер снял шляпу.
Он снял шляпу-сомбреро, подвязанную золотой тесьмой, и поклонился, прижав шляпу к луке седла.

"Что ж, меня зовут Баллард, и я главный инженер компании «Аркадия».
"

"Ха! Сеньор Баллар, я очень рад с вами познакомиться.
"Не обращайте внимания, это удовольствие не взаимно, чёрт возьми. Вы скажите
своим людям, чтобы они прекратили это обезьянничанье и вернули колья
на место, откуда они их взяли. — Баллард был в ярости.

"Вы отдаёте приказы в этой долине, сеньор?" — тихо спросил мексиканец.

"Да, когда дело касается собственности компании. Отзовите своих людей!"

«Сеньор Баллар, сегодня я убил человека за то, что он на меня накричал».
вот так-то!"

[Иллюстрация: "Сеньор Баллар, я сегодня убил человека за то, что он так со мной разговаривал!"]

"Убил?" презрительно фыркнул Баллард. "Ну, ты меня не убьёшь.
Отзовите своих людей, говорю вам!"

В этом не было необходимости. Непринуждённая игра в поло прервалась, и наездники
собрались вокруг ссорящихся.

"Моргни левым глазом, и мы свяжем его для тебя, Мануэль," — сказал один.

"Интересно, смогу ли я сбить с него шляпу, не
задев волосы?" — сказал другой.

— Эй, ребята, подождите минутку, пока я заставлю этого жеребца сделать то, что он должен.
походка в лепешку! - вмешался третий, бросая петлю своей риаты на землю
так, чтобы лошадь Балларда была сброшена, если бы он поднял копыто.

Это был неловкий кризис, а инженер стоял соскочить с небольшим
кредит. Он был вооружен, но даже в раскрепощенной стране быдла одна
не пистолет смеется с издевкой. Спасительное чувство юмора
пришло ему на помощь, прогнав красный гнев. В его насмешках не было злобы.

"Заходите, когда будете готовы, ребята," — рассмеялся он. "Я сражаюсь за свой бренд так же, как вы сражаетесь за свой. Эти колышки должны вернуться в землю, где вы их нашли."

Один из всадников в широкополой шляпе бросил поводья, забарабанил
локтями по седлу и радостно заржал. Бригадир ловко вывел свою лошадь из
окружающего их кольца, а человек, стоявший справа от Балларда, слегка
подбросил свою петлю, чтобы выбить пистолет Балларда из кобуры. Если бы инженер был тем, за кого они его принимали,
конфликт быстро бы разрешился.

Со смехом на устах кентуккиец следил за каждым движением
мексиканца. Он жаждал крови и ждал лишь тени
извинение, застывшее в красивых чёрных глазах. Баллард вспомнил
судьбу Сандерсона, и мгновенный укол расовой симпатии к погибшему
настроил его на боевой лад. Он знал, что противостоит
вероломному хулигану из тех, кого на Западе называют «убийцами», — человеку,
чье отношение к человеческой жизни можно точно измерить шансами избежать наказания за её лишение.

В этот кульминационный момент, когда Баллард пристально следил за единственным опасным противником и свободной рукой отражал попытки игривого «Скотти» справа обезоружить его,
и тут появилась отвлечение. Облако пыли на ближайшей дороге
превратилось в огненно-красный, урчащий автомобиль с одним
пассажиром; и через мгновение автомобиль съехал с дороги и
поехал по поросшему травой полю.

 Левая рука Мануэля зависла над рукояткой пистолета; и Баллард
отвел взгляд от угрозы, чтобы посмотреть на приближающегося
водителя. Он был царственной фигурой, мужчиной в годах,
седовласым, румяным, с огромными военными усами и бородкой.
Он ловко развернул машину и въехал в толпу.
Баллард, уверенный теперь, что мексиканский бригадир больше не нуждается в присмотре, увидел нечто необычное.

Пока он считал до двух, старик в автомобиле пристально посмотрел на него, поднялся со своего места за рулём, пошатнулся, пошарил руками, как слепой, а затем со стоном упал обратно на водительское сиденье.

Баллард мгновенно соскочил с лошади и протянул ему фляжку. Но
плохое самочувствие старика, казалось, прошло так же внезапно, как и появилось.

 «Спасибо, сударь», — сказал он низким и гулким голосом.
милашка: "Мне кажется, я ехала немного слишком быстро. Тебя... тебя
зовут Баллард - Брекенридж Баллард, не так ли?" он спросил
вежливо, совершенно не обращая внимания на растворении кольцо практических
шутники.

"Это. А вы-полковник Craigmiles?"

- К вашим услугам, сэр; полностью к вашим услугам. Я бы узнал тебя где угодно, Баллард. Твоя мать была Хардуэй, но ты не похож на неё. Нет, сэр, — со спокойной рассудительностью, — ты сын своего отца, мистер Баллард. Затем, словно из далёкого прошлого,
в настоящем: «Между вами и Мануэлем, мистер Баллард, была какая-то дискуссия?»

Пятью минутами ранее инженер был достаточно зол, чтобы выдвинуть
злобные обвинения против игроков в поло. Но низкий голос
произвёл на него странно успокаивающий эффект.

"Об этом едва ли стоит упоминать," — ответил он. «Я пожаловался вашему бригадиру, потому что ребята устроили небольшую игру в поло за наш счёт — выбивали наши колышки из земли».

Царственный старик в автомобиле выпрямился, и в его глазах вспыхнуло пламя.
Лёгкий взрыв, направленный на мексиканского бригадира.

"Мануэль, я удивлён — очень удивлён и оскорблён, сэр! Я
думал, что было ясно сказано, что все эти мальчишеские
выходки нужно прекратить. Позвольте мне больше не слышать об этом. И проследите, чтобы
эти колышки были заменены; тщательно заменены, если вам угодно, сэр."
А затем — жалобант: "Я искренне сожалею, уверяю тебя, Мистух"
Баллард. Позволь мне доказать это, отведя тебя поужинать с нами в замке
"Кадия. Григсби, хи, отведет вашу лошадь в лагерь и принесет все необходимое.
за чем вы, возможно, захотите послать. Побалуйте меня, сэр, и позвольте
мне загладить свою вину. Моя дочь так часто говорит о вас, что я чувствую, что мы должны быть более дружелюбными.

При гораздо менее благоприятных обстоятельствах можно предположить, что
житель Кентукки преодолел бы множество препятствий, чтобы найти
открытую дверь в замке «Кадия». И, судя по осмотру,
Когда всё было готово, не было необходимости в специальном сигнале тревоги.

"Я буду рад, я уверен," — бормотал он, совсем как влюблённый; и когда посыльному-ковбою было поручено доставить послание в штаб-квартиру, Баллард занял своё место рядом с врагом компании, и машина с урчанием покатила по дороге, огибающей холм.




VIII

ЗАМОК КАДИЯ


До долины в форме чаши за предгорьями было десять миль,
и полковник Крейгмайлс, возможно, помня о недавнем приступе, не гнал машину.

Вспоминая об этом позже, Баллард вспоминал, что разговор ни разу не
приближался к конфликту, в котором он и его хозяин были главными
противниками. Вечеринка у мисс Эльзы, несравненный климат Аркадии, пейзажи, собственные воспоминания Балларда о детстве в Кентукки — всё это было сделано ради долга; и улыбка полковника была такой обаятельной, его низкий голос — таким сочувственным, а его отношение — таким по-отечески ласковым, что Баллард обнаружил, что его мысленный образ свирепого старого поселенца, борющегося за свои права, тает на глазах.

«Дипломатия», — предложил мистер Пелхэм, и Баллард мысленно улыбнулся. Если бы дело дошло до дипломатического противостояния с этим проницательным,
мягко говорящим патриархом, который, казалось, был намерен считать его почётным гостем,
дело компании было бы практически проиграно.

Дорога, по которой бесшумно катил автомобиль, огибала штаб-квартиру на плотине на несколько миль, теряясь среди холмов, обращённых к югу, и приближалась к внутренней долине под прямым углом к руслу реки и железной дороге.

Солнце скрылось за западным горным хребтом, и сгущались сумерки, когда полковник прибавил скорость, и машина в стремительном порыве взлетела на последний холм. Баллард услышал низкий гул Кипящей Воды в верхнем каньоне и мельком увидел причудливые формы разрушенного песчаника, огромные столбы и фантастические грибы в сгущающейся темноте.

Затем на фоне деревьев на вершине небольшого холма замелькали огни замка Кадиа; затвердевшая от засухи дорога под пневматическими шинами превратилась в гравийную подъездную дорожку, и машина набрала скорость
Машина взлетела на вершину холма по тенистой кленовой аллее.

Большой портик загородного дома с колоннами из стволов деревьев был пуст,
когда полковник выключил мотор на ступеньках экипажа.
Но через мгновение в открытой двери появилась фигура в белом платье,
и дочь полковника вышла на ступеньки, весело смеясь и говоря:

— Что вы, мистер Баллард, я поражён! Неужели вы действительно решили, что в лагере врага вам ничего не угрожает?

 Баллард видел «Кадию» Касла в подзорную трубу и
Восторженное описание Бромли дома чудес, чтобы немного подогреть предвкушение перед встречей с художественной реальностью. Тем не менее, реальность оказалась шокирующей.

  В приглушённом свете электрических ламп массивные колонны портика казались одинокими деревьями, выросшими в горном лесу. Пол под ногами был из тёсаных
брёвен, но стены дома, как и колонны, были из необработанных
брёвен, искусно подогнанных и скреплённых так, чтобы скрыть столярные работы.

Мужчина подошёл, чтобы взять автомобиль, и полковник остановился, чтобы
обратить внимание на необходимую регулировку двигателя. Баллард воспользовался
этим моментом уединения.

  «Наконец-то я вас нашёл, — сказал он, затягивая рукопожатие. — Теперь я знаю, что сделало вас такой, какая вы есть».

 «Правда?» — легкомысленно спросила она. "И все эти годы я был
тщетно воображая, что усвоил манеры цивилизованного Востока!
Разве это не трогательно?"

"Очень, - согласился он довольно серьезно. "Но весь пафос на моей стороне".

— Вы имеете в виду, что я могу отпустить вас переодеться к ужину? Я так и сделаю. Войдите в дом врага, мистер Баллард. Принцесса-мясница рада вас видеть.

 Она смотрела ему прямо в глаза, когда говорила это, и он с сомнением снял с неё обвинение в умысле. Но её повторение, случайное или намеренное, его собственной фразы было достаточно
сбивающим с толку, чтобы он неловко замолчал, пока она вела его в просторный зал для приёмов.

Здесь на него снова нахлынули чары. Деревенский
вид большого дома был лишь художественно оформленной
В противоположность этому, внутри царили богатство, изысканность и безграничная роскошь. Полы были из полированного дерева, а ковры — из дорогого дагестанского шёлка.
 За портьерами, расшитыми причудливым индийским бисером, открывались гармоничные интерьеры: резная мебель, потолки с балками и панелями, стены, увешанные книгами. Свет повсюду исходил от мягко мерцающих электрических ламп. В холле был большой каменный камин, но
по бокам от него стояли радиаторы, придававшие помещению современный вид.

Баллард взял себя в руки и попытался вспомнить, как они преодолели пятьдесят миль,
достигающий небес горный барьер, лежащий между всей этой роскошью двадцатого века
загородный дом и ближайший форпост городской цивилизации. Это
просили огромные усилия; и понимая, якорь опять приплели
когда Мисс Craigmiles вызвали японского слугу и дал ему в обязанность.

- Проводи мистера Бэлларда в красную комнату, Тагави, - распорядилась она. А затем обратилась к
гостю: - Мы ужинаем в семь - настолько неформально, насколько ты пожелаешь. Вы найдёте свою сумку в своей комнате, и Тагави подаст вам её. Как вы однажды сказали мне, когда я дразнил вас в вашей мастерской в Бостоне: «Если вы не видите того, что хотите, попросите об этом».

Кентуккиец последовал за своим проводником вверх по широкой лестнице и по коридору на втором этаже, который ничуть не уступал великолепию первого этажа. Как и его комната, если уж на то пошло. Она была названа в честь помпейских
красных обоев, была просторной, с высоким потолком и современным интерьером.

Маленький смуглый слуга ловко открыл сумку, принесённую посыльным полковника из лагеря Балларда в Элбоу-Каньоне, и разложил вещи гостя. Закончив, он открыл дверь в ванную. «Ваше превосходительство, вы увидите горячую воду; также
холодный. Для меня другие заказы?

Баллард покачал головой, отпустил улыбающегося маленького человечка и включил
воду.

"Пожалуй, мне лучше выпить его холодным, - сказал он себе, - тогда я буду точно знать
бодрствую я или вижу сон. Ей-богу! но это место -
поэма! Неудивительно, что полковник впал в ярость, пытаясь спасти его. А мистер Пелхэм и его миллионеры спокойно подходят к прилавку и предлагают купить его — за деньги!

 Он наполнил фарфоровую ванну кристально чистой водой, которая, судя по ледяной температуре, могла быть только что дистиллированной.
и это холодное погружение в воду как-то помогло ему осознать реальность происходящего. Но когда он спустился чуть раньше гостей и встретил Эльзу, а также был представлен низкорослой даме с серебристыми волосами и лицом смиренной святой, которую Эльза назвала ему мисс Коффри, но к которой обращалась как к «тётушке Джун», он снова почувствовал себя не в своей тарелке.

- Надеюсь, вы немного освежились, мистер Бэллард, - сказала
шатлен со сладким голоском. "Эльза сказала мне, что вы были в тропиках
и наш большой высоте должны быть чуть потертости на первый; я знаю, я
нашли их так".

"На самом деле, я не заметил перемены", - ответил Бэллард довольно туманно.
Затем он встряхнулся и попытался соответствовать удивительно
неуместным социальным требованиям. "Я не совсем новичок в горах.
хотя последние год или два я не был на Западе.
Если уж на то пошло, я не совсем осознаю, что в данный момент нахожусь на Западе — по крайней мере, в сельской местности.

Мисс Коффри улыбнулась, и дочь короля тихо рассмеялась.

"Мне это так полезно!" — заявила она, насмехаясь над ним. "Весь тот
ужин в вагоне-ресторане на 'Перелётном летуне' ты пытался примириться
я с западным варварством. Разве ты не говорил что-то о том, что я был
полон надежд, потому что знал о существовании Америки к западу от
Аллеганских гор?"

"Пожалуйста, отпустите меня как можно проще", - взмолился инженер. "Вы
должны помнить, что я всего лишь простой рабочий".

- Вы пришли занять место бедного мистера Макферсона? спросила мисс
Коффри; что было первым намеком Балларда на то, что аркадийская схема продвижения по службе
не была табуирована всем хозяйством Касла
'Кадия.

"Это то, что я предполагал, что делал до сегодняшнего вечера. Но, похоже,
вместо этого я наткнулся на волшебную страну".

— Нет, — сказала служанка, снова смеясь над ним, — только в самую неаркадскую часть Аркадии. А после ужина вы сможете отправиться туда, куда вам так не терпится попасть прямо сейчас.

 — Я не знаю, — ответил Баллард. «Я как раз сейчас
размышлял о том, хватит ли у меня смелости уйти отсюда и вернуться в свою глинобитную хижину в строительном лагере».

Мисс Крейгмайлс снова подшутила над ним.

"В ту ночь, когда поезд стоял на станции в Денвере, моё окно в спальном вагоне «Альта Виста» случайно оказалось открытым. Разве я не слышал, как мистер Пелхэм
скажите, что лозунгом — вашим лозунгом — должно было стать «двигайся вперёд» для каждого человека, каждой минуты и каждого доллара, которые были в этом задействованы?

Баллард пробормотал себе под нос: «О, Боже милостивый!» — и почувствовал, как его щёки заливает румянец, несмотря на все его попытки скрыть это. Теперь он был уверен, что её приветствие не было простым совпадением. Она
услышала его грубое и неуместное хвастовство о том, что он занимался любовью с
«принцессами, которые бьют коров», и это было его наказанием.

Это был момент для свободной речи, но присутствие мисс
Коффри не позволяло этого.  Поэтому он мог лишь сказать голосом, который
Это могло бы растопить каменное сердце: «Я полностью в вашей власти — и я ваш гость. Вы не должны наступать на человека, когда он лежит. Это не по-христиански».

Наступила бы она на него или нет, осталось неизвестным, так как гости спускались по двое и по трое, и вскоре после этого был объявлен ужин.

К этому времени Баллард уже немного привык к неожиданностям, и
изысканно обставленная столовая вызвала у него лишь остаточное чувство восторга.
И за ужином, в перерывах, которые ему позволяла мисс Дозия Ван Брик, которая
У него были и другие заботы.
Например, ему было любопытно, сохранится ли у Уинфилда чувство собственничества по отношению к
мисс Крейгмайлс под крышей полковника Крейгмайлса.

 Судя по всему, оно сохранилось. Прежде чем убрали первое блюдо, любопытство Балларда было в полной мере удовлетворено, и он говорил «да» и «нет», как хорошо настроенный автомат, обращаясь к мисс Ван Брик.

 На скамье он сидел напротив майора Блэклока и одной из девушек Кэнтрелл, а также Люциуса Бигелоу и другого участника общей трапезы
Кантрелл Кристиан увеличил разрыв. Но центральная часть стола из красного дерева была низкой, и Баллард слишком хорошо видел поверх неё.

Уингфилд и Эльза обсуждали постановку и искусство режиссёра;
или, скорее, Уингфилд с весёлым упрямством рассуждал о работе, а мисс
Крейгмайлс слушала; и если восторженное выражение её лица что-то значило... Баллард погрузился в мрачную задумчивость, и цвета
электрического спектра внезапно слились для него в зеленовато-серый.

"Я думаю, ваша профессия была бы очень благородной, мистер Баллард.
Вы так не находите? Таким образом, мисс Дозия, которая, будучи совершенно лишена
субъективного энтузиазма, чувствовала себя вынужденной пытаться пробудить его в других.

- Очень, - сказал Бэллард, не услышав ничего, кроме возвышенной интонации, которая
требовала ответа.

Мисс Ван Брик казалась слегка удивленной; но через некоторое время она попробовала снова
:

"Вам кто-нибудь говорил, что мистер Вингфилд готовит этюды для новой
пьесы?" - спросила она.

И снова Баллард отметил повышение интонации; наугад сказал "Да";
и тут же был унижен, чего и заслуживал.

"Кажется таким странным, что он пришел сюда за своим материалом", мисс
Ван Брик невозмутимо продолжил: «Я не понимаю, как в дикой глуши, где нет никакой социальной среды, могут быть какие-то драматические возможности».

 «Ах, нет, конечно, нет», — запнулся Баллард, осознав, что он в полном замешательстве. А затем, чтобы всё стало ещё хуже: «Вы говорили о мистере Уингфилде?»

В больших голубых глазах мисс Ван Брик отразилось укоризненное изумление, но
она была слишком спокойной и добродушной, чтобы по-настоящему рассердиться.

"Боюсь, у вас, должно быть, был тяжёлый день, мистер Баллард. Всё это очень
утомительно для тебя, не так ли? - спросила она, давая ему возможность мельком увидеть
настоящую доброту, скрывающуюся за этими глупостями.

"Мой день был довольно напряженным", - признался он. "Но ты заставляешь меня
стыдиться. Неужели ты не будешь милосерден и не испытаешь меня снова?" И на этот раз он знал
, что говорил, и имел в виду именно это.

«Едва ли стоит это повторять», — уточнила она, но, тем не менее, повторила.

Баллард, слушая её, уловил нотку огорчения в протесте против строительства игровых площадок в дикой местности, и его сердце потеплело по отношению к мисс
Дозии. В сентиментальной сфере разочарование обычно подразумевает
разочарование для двоих; и он внезапно почувствовал симпатию к наследнице миллионов Ван Брика.

 «В Аркадии для мистера Уингфилда найдётся много драматического материала, если он знает, где его искать», — заявил он. «Например, наш лагерь у плотины время от времени создаёт «ситуацию». И тут он рассказал историю о камне, пущенном из катапульты, добавив немного таинственности, чтобы придать ей драматизма.

 Мисс Дозия заинтересовалась настолько, насколько позволяли её возможности.  «Можно я расскажу мистеру Уингфилду?» — спросила она с такой невинной хитрецой, что Баллард
он едва сдерживал улыбку.

"Конечно. И если мистер Уингфилд готов прислушаться к моим предложениям, вы можете привести его сюда, и я наведу его на след многих других тайн."

"Большое вам спасибо. И могу я назвать это своим открытием?"

И снова её прямолинейность затронула в нём тайную струнку смеха. Это
Было совершенно очевидно, что мисс Ван Брик сделает все, что в разумных пределах, чтобы
добиться решения проблемы продолжения симпатической близости, растущей
между парой на противоположной стороне стола.

"Это твое, безусловно", - поспешил сказать он. "Я никогда не должен был
я подумал о драматической полезности, если бы вы этого не предложили.

"Хм! - ха!" - вмешался майор. "О чем это вы, двое молодых людей, там что-то замышляете
?"

Баллард перевел суть вопроса; окончательно притупил его,
атаковав правительственную разработку, в которой, как ему было известно
, майор фигурировал в качестве консультанта. Перенос войны в Африку привёл к ожесточённым боям, которые продолжались
до самого льда и за его пределами, до того момента, когда полковник Крейгмайлс предложил
отправиться в портик за кофе и табаком. Баллард
занял второе место, но он достиг своей цели, которая заключалась в том, чтобы
заставить старого майора с проницательным взглядом забыть, не слишком ли много он подслушал; и
Мисс Ван Bryck дал ему награда похвалы.

"Вы очень смелый человек, мистер Баллард", - сказала она, когда он достал
портьеры сторону, чтобы пропустить ее. "Все остальные боятся майора".

— «Я уже встречался с ним раньше, — рассмеялся кентуккиец, — в одном из его многочисленных воплощений. И я учился своему ремеслу не в Вест-Пойнте, если вы помните».




IX

НА ГРАНИ РИСКА


Летняя ночь была прекрасной, и послеобеденная встреча под
Большой портик скорее напоминал анфиладу. Когда подали кофе, компания распалась на пары и группы, и пока мисс Крейгмайлс и драматург всё ещё разрывали изношенные нити драматических единств, Баллард утешал себя разговорами со старшей из девушек Кантрелл, пока у него не заболело сердце.

Позже, когда молодой Бигелоу сменил его и он потерял всякую надежду на то, что
сможет выступить в драматическом дуэте, он встал, чтобы попрощаться с мисс Коффри и полковником. Именно в этот момент мисс Эльза подошла к нему.

— Ты не уходишь? — спросила она. — Вечер ещё не закончился — даже для
деревенских жителей.

 — Если судить по часам, которые я провёл в бездействии, вечер уже закончился,
очень давно, — укоризненно ответил он.

 — Это ещё один способ сказать, что мы утомили тебя до
смерти? — возразила она. — Но ты не должен уходить — я хочу с тобой поговорить.
И она подкатила большое плетёное кресло в тихий уголок, взбила подушки в ближайшем гамаке и предложила ему покурить трубку, если он предпочитает её сигарам «Касл».

 — Я не хочу ничего курить, если ты останешься и поговоришь со мной, — сказал он.
— сказала она, быстро забыв о прошлых разочарованиях.

"На этот раз ты можешь получить и то, и другое — свою трубку и меня. Ты обязан вернуться в свой лагерь сегодня вечером?"

"Да, конечно. Я убежал, как и собирался. Бромли будет злиться на меня за то, что я так его обманул."

"Мистер Бромли — ваш начальник?"

«Он кое-кто получше — он мой друг».

Её гамак был подвешен по диагонали в тихом уголке, и она
разложила подушки так, чтобы тень от раскидистой пальмы в горшке падала
между её глазами и ближайшим электрическим светильником.

"Разве я не твой друг тоже?" — спросила она.

Джерри Блэклок и младшая мисс Кантрелл медленно прогуливались взад-вперёд по
открытому пространству перед креслами для отдыха, и Баллард подождал, пока они
не повернули и не оказались вне пределов слышимости, прежде чем сказать:
«Бывают моменты, когда я вынужден признать это, хоть и неохотно».

«Как нелепо!» — усмехнулась она. «Что может быть прекраснее настоящей дружбы?»

— Люблю, — просто сказал он.

 — Кузина Джанет услышит тебя, — предупредила она.  Затем она, как обычно, поддразнила его.  — Это значит, что ты хочешь, чтобы я рассказала тебе о мистере Уингфилде?

 Он снова взял быка за рога.

 — Да.  Когда это будет?

— Как грубо и примитивно ты сегодня! Может, спросишь его?

— Он не дал мне права.

— О. А у меня оно есть?

— Ты пытаешься дать его мне, не так ли?

Она мягко раскачивалась в гамаке, изящно поставив ногу в ботинке на пол.

— Иногда ты бываешь до боли прямолинейной, — пожаловалась она. — Это как холодный душ: бодрит, но заставляет дрожать. Как ты думаешь, мистер Уингфилд действительно что-то ко мне испытывает? Я так не думаю. Я думаю, что он воспринимает меня просто как литературный материал. Он живёт от мгновения к мгновению в надежде найти «ситуации».

"Хорошо", - соглашаюсь. "Я уверен, что он выбрал наиболее многообещающую тему.
и обстановку. Королевство Аркадия пахнет драматическими
возможностями, я бы сказал".

Ее лицо оставалось в тени ветвления ладони, но изменен
тон предал ее изменившегося настроения.

"У меня часто обвиняют вас в отсутствии проницательности-нет интуиции", - сказала она
задумчиво. «И всё же вы каким-то образом нащупываете самую суть вещей. Откуда вам знать, что главной целью моей жизни стало не дать мистеру Уингфилду заинтересоваться тем, что вы легкомысленно называете «драматическими возможностями»?»

— Я этого не знал, — ответил он.

"Конечно, не знали. Но это правда. Это одна из причин, почему я отказался от поездки с Гербертом Лассели после того, как мой билет на «Каранию» был забронирован. Компания кузины Джанет была сформирована. Дозия и Джерри Блэклок пришли на пароход, чтобы проводить нас. Дозия сказала мне
что мистер Вингфилд был включен в список. Вы часто говорили, что у меня есть
мужество мужчины - тогда у меня его не было. Я был ужасно напуган.

"О чем?" - спросил он.

"О многих вещах. Ты не поймешь, если я попытаюсь объяснить
это".

"Я понимаю", - поспешил сказать он. "Но тебе нечего бояться.
Касл Кадия просто обретет союзника, когда Вингфилд услышит историю о
малой войне. Кроме того, я не включал спор вашего отца
с труппой "Аркадия" в драматический материал; я больше думал
в частности, о любопытных и необъяснимых событиях, которые
постоянно происходящие на работе несчастные случаи".

«В твоих мыслях нет связи между этими двумя событиями?» — спросила она.
Она отвернулась от него, и он не видел её лица. Но вопрос был настойчивым, почти умоляющим.

"Конечно, нет", - быстро опроверг он. "В противном случае..."

"В противном случае вы не были бы здесь сегодня вечером в качестве гостя моего отца", - сказали бы вы
. Но другие не столь милосердны. Мистер Макферсон был одним из них.
Он взвалил все неприятности на нас, хотя ничего не мог доказать. Он сказал
что если все обстоятельства станут достоянием гласности... - Она быстро повернулась к нему,
и он увидел, что ее прекрасные глаза были полны тревоги. "Разве ты не видишь
что произойдет - что, вероятно, произойдет, если мистер Вингфилд сочтет нужным
сделать литературный материал из всех этих тайн?"

Кентуккиец кивнул. «Недальновидная публика, читающая газеты,
вероятно, сделала бы из этих несчастных случаев и известного
противостояния вашего отца компании что-то вроде сенсации. Но Уингфилд был бы кем угодно, только не мужчиной и не любовником, если бы смог довести себя до того, чтобы сделать литературную сенсацию из чего-то, что хоть как-то связано с вами или вашим отцом».

Она с сомнением покачала головой.

«Вы не понимаете, что такое творческий темперамент. Это страсть. Я однажды
слышал, как мистер Уингфилд сказал, что настоящий художник сделал бы копию своей
бабушки».

Баллард нахмурился. Вполне можно было поверить в то, что Лестеры Уингфилды утратили всякое представление о приличиях, но в то, что Эльза Крейгмайлс могла влюбиться в шейха племени каддишей, было совершенно невозможно поверить.

 «Я задушу его ради тебя», — сказал он, и в его тоне прозвучала презрительная мысль. - Но, боюсь, я уже все испортил
. По правде говоря, я предположил мисс Ван Брик за ужином, что
наш лагерь мог бы стать хорошим охотничьим угодьем для Вингфилда.

"_ Ты сказал это Дозии?_" Было что-то похожее на подавленный ужас
в тихо произнесенном вопросе.

«Не зная, что делать, я так и поступил. Она говорила о Уингфилде и о
литературном бесплодии домашних вечеринок в целом. Я упомянул лагерь как альтернативу — попросил её привести его, и я… Боже мой! Что я наделал?»

Даже при приглушённом свете электрических ламп он увидел, что её лицо стало бледной маской ужаса, что она раскачивалась в гамаке.
Он мгновенно оказался рядом с ней, и когда она закрыла лицо руками, он
обнял её, чтобы утешить, хотя Уинфилд дружелюбно беседовал с миссис Ван Брик всего в трёх креслах от них.

- Не надо! - взмолился он. - Я как-нибудь выкручусь из этого - совру, буду бороться.
выкручивайся, если понадобится. Я не знал, что это что-то значит для тебя. Если бы я...
Эльза, дорогая, я люблю тебя, ты знала это с самого начала. Ты можешь
притворяться с другими мужчинами, как тебе заблагорассудится, но в конце концов я предъявлю права на
тебя. Теперь скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделала.

Импульсивно она схватила его ласкающую руку на своем плече, поцеловала ее.
и решительно оттолкнула его.

"Ты никогда больше не должен забывать себя, дорогой друг, или заставлять меня забыть",
Твердо сказала она. "И ты должен помочь мне, чем сможешь. Есть
неприятности - более серьезные неприятности, чем ты знаешь или подозреваешь. Я пытался уберечь тебя
от этого - подальше от этого; и теперь ты здесь, в Аркадии, чтобы все усугубить
хуже, бесконечно хуже. Вы видели меня и посмеяться, и поговорить с
другие, играя роль женщины, которую ты знаешь. Еще здесь никогда не бывает
момент, когда бремя тревога поднята."

Он принял ее смысл.

— Вам не стоит беспокоиться о том, что Уинфилд будет охотиться за материалом, — вмешался он.
"Если мисс Дозия возьмёт его с собой в лагерь, я прослежу, чтобы он не
услышал ни одной истории о привидениях.

— Это лишь одна из тревог, — поспешно продолжила она. —
величайший из них - для тебя.

- Для меня? Потому что...

- Потому что твой путь в Аркадию лежит через три могилы. Это ничего не значит
для тебя - значит ли это также ничего, что твоя жизнь подверглась опасности в течение
часа после прибытия в лагерь?

Он придвинул большое кресло поближе к гамаку и снова сел.

— Теперь ты позволяешь воображению Бромли взять верх над твоим. Этот камень из нашего карьера. Там была ночная бригада, которая добывала камень для плотины.

Она мягко положила руку ему на колено.

"Хочешь знать, насколько я тебе доверяю? Этот камень бросил
Человек, который стоял на высоком утёсе позади вашей штаб-квартиры. Он
думал, что вы в кабинете одни, и собирался вас убить. Не спрашивайте меня, кто это был и откуда я знаю — я _знаю_».

Баллард невольно вздрогнул. Человеку не свойственно спокойно воспринимать такие
новости.

"Вы хотите сказать, что я попал в засаду, прежде чем успел…"

Она заставила его замолчать коротким жестом. Блэклок и мисс
Кэнтрелл всё ещё расхаживали взад-вперёд, и майор раздражённо воскликнул: «Хм-м-м!»
Его голос возвысился над гулом голосов.

"Я сказал Все, что я смею говорить; больше, чем я должен был сказать, если вы
не так опрометчиво решил сделать свете вещи, которые вы не
понимаю," она ответила равномерно.

"Это вещи, которые я должен понимать, которые я должен понимать, если я хочу
разумно относиться к ним", - настаивал он. "Я называл
это на одну часть случайностью и на три части суеверием или воображением. Но
если есть замысел ----"

Она снова остановила его коротким повелительным жестом.

 «Я не говорила, что это было задумано», — возразила она.

 Это был _тупик_, и последовавшее за этим молчание подчёркивало его.  Когда
он поднялся, чтобы уйти, любовь побудила его предложить свои услуги, и он
сделал это.

"Я не могу не верить, что вы ошибаетесь, — уточнил он. — Но я
так уважаю ваше беспокойство, что охотно разделил бы его, если бы мог.
Что вы хотите, чтобы я сделал?"

Она отвернулась, чтобы посмотреть вдаль, на тенистую аллею, и в её ответе
были слёзы.

«Я хочу, чтобы вы были начеку — всегда начеку. Я хочу, чтобы вы поверили, что ваша жизнь в опасности, и действовали соответственно. И, наконец, я прошу вас помочь мне удержать мистера Уингфилда подальше от Элбоу-Каньона».

"Я должен быть внимательным", - пообещал он. "И если мистер Уинфилд поставляется
материал-Охота, я буду как можно более негостеприимным. Могу ли я прийти
снова к Кадии замок '?"

Приглашение было передано мгновенно, почти с готовностью.

"Да, приходите так часто, как сможете уделить время. Вам обязательно идти сейчас? «Прикажу ли я Отто подать машину и отвезти вас в ваш лагерь?»

Баллард тут же отказался от услуг шофёра. От дома на холме до места, где река прорывалась через предгорье, было чуть больше мили по прямой.
а ночь была ясной и звёздной. После целого дня верховой езды он
должен был насладиться прогулкой.

 Эльза не пошла с ним, когда он пошёл пожелать спокойной ночи мисс Коффри
и хозяину дома. Он оставил её сидеть в гамаке и через несколько минут, когда вернулся, чтобы сказать, что должен поблагодарить её отца через неё,
обнаружил, что она всё ещё там. «Я не могу его найти, и, кажется, никто не знает, где он», — объяснил он.

 Она быстро встала и подошла к краю портика, чтобы посмотреть на
вторую тенистую аллею, окаймляющую склон холма, обращённый к горам.

— Должно быть, он ушёл в лабораторию, там горит свет, — сказала она, а затем с улыбкой, которая привела его в восторг, добавила: — Теперь ты понимаешь, каково твоё положение в замке Кадиа. Отец не будет с тобой общаться;
 он ждёт, что ты будешь приходить и уходить как один из нас.

С этими трогательными словами прощания Баллард нашёл тропинку, на которую она указала ему, и спустился с холма, чтобы найти тропу, наполовину конную, наполовину для повозок, которая вела вдоль изгибов реки к выходному каньону и лагерю на внешней возвышенности.

Когда он отошёл от дома совсем недалеко, то услышал позади себя мягкие шаги, и вскоре его догнала большая собака породы сенбернар
 и степенно пошла рядом с ним. Баллард любил хорошую собаку не меньше, чем хорошую лошадь, и остановился, чтобы погладить сенбернара, разговаривая с ним, как с человеком.

Потом, когда он пошёл дальше, собака не отставала от него и не
возвращалась, хотя Баллард пытался отослать её, сначала уговорами, а потом
командами. В ответ на уговоры большой ретривер вернулся
Он вилял хвостом и тыкался огромной головой в колени Балларда в знак
привязанности и преданности. На команды он не обращал внимания, а когда Баллард
перестал его звать, пёс встал в стороне и на шаг впереди, словно
нетерпеливо ожидая, когда его временный хозяин перестанет тратить
время впустую.

У пешеходного моста через реку собака забежала вперёд и вернулась
обратно, как будто была разведчиком, прокладывающим путь; и на слова Балларда
«Хорошая собака! Отличный старик!» она зашагала с ещё большим достоинством,
снова забегая вперёд и не глядя ни направо, ни налево.

В другое время Баллард, возможно, удивился бы, почему великий сенбернар,
самый проницательный из своего племени, так привязался к незнакомцу
и не хочет, чтобы его прогоняли. Но в тот момент у молодого человека
было много других, более насущных вопросов. Близость с любимым человеком
всегда пьянит влюблённого, но осадок на дне этой чаши был резким, если не горьким.

Что за тайна так явно окутывала трагедии в Элбоу
Каньоне? То, что это были трагедии, а не несчастные случаи, казалось очевидным
Больше не было никаких разумных сомнений. Но когда сомнения рассеялись, завеса тайны мгновенно стала ещё плотнее и непроницаемее. Если трагедии были связаны с борьбой за владение парком Аркадия, то каким человеком должен быть полковник Крейгмайлс, чтобы в один момент играть роль доброго, учтивого хозяина, а в другой — покровителя и подстрекателя убийц? И если бы обвинение против полковника было принято, оно
немедленно повлекло бы за собой последствия, которые были бы явно недопустимы:
неизбежный вывод заключался бы в том, что Эльза Крейгмайлс была в некотором
смысле соучастницей своего отца.

Баллард был мужчиной и влюблённым, и его первым определением любви была
беспрекословная преданность. Он был готов сомневаться в свидетельствах своих
чувств, если потребуется, но не в совершенстве идеала, который он создал
во внутреннем мире своего сердца, назвав его Эльзой Крейгмайлс.

Эти разговоры и расспросы, неизменно ведущие в один и тот же
метафизический лабиринт, завели молодого инженера далеко вниз по реке.
Они всё ещё были с ним, когда тропа сузилась до крутой тропинки,
по которой мог пройти только один человек, и начала подниматься на
холм, с одной стороны укреплённый низким
утес и другой, отвесно падающий в Кипящую Воду слева. На
этом узком выступе собака спокойно шла вперед; и на одном из поворотов
тропинки Баллард наткнулся на нее, твердо стоящую поперек пути и
эффективно блокирующую его.

"В чем дело, старина?" - спросил мужчина, и ответом собаки было
виляние хвостом и низкое поскуливание. — Давай, старина, — сказал Баллард, но большой сенбернар лишь напрягся и снова заскулил. На высоком уступе было совсем темно, и полоса низкорослых сосен на верхней стороне вырубки
закрывала добрую половину звёздного света. Баллард зажег
Он чиркнул спичкой и посмотрел за спину собаки; посмотрел и отпрянул с испуганным
воплем. Там, где должно было быть продолжение тропы, зияла
пропасть, круто уходящая вниз, в Кипящую воду.


Другие зажжённые спички показали, насколько велика опасность и как она
похожа на ловушку. Значительная часть тропы соскользнула
в результате оползня или камнепада, и Баллард увидел, что легко мог бы
упасть в пропасть, если бы собака не остановилась на краю.

 «Я твой должник, старина», — сказал он, наклонившись, чтобы погладить пса.
голова Сенбернара. "Я заплачу, когда смогу; тебе, твоей
любовнице или, возможно, даже твоему хозяину. Давай, старина, и
мы найдем другой путь с меньшим риском, - и он повернулся обратно, чтобы
перебраться через плоскую гору под каменоломнями, приближаясь к лагерю
штаба с тыла.

Когда холм был преодолен и электрические мачты осветили лагерь
оказавшись внизу, огромный пес остановился, подозрительно принюхиваясь к воздуху.

"Тебе не нравится, как это выглядит, не так ли?" - спросил Бэллард. "Что ж, я думаю, тебе лучше вернуться домой.
Там, внизу, не очень уютное место для тебя." "Что ж, я думаю, тебе лучше вернуться домой. Там, внизу, не очень уютно для
маленьких собак, или больших. Спокойной ночи, старина." И, совсем как если бы он
понял, сенбернар столкнулся и побежал прочь в сторону замка
'Кадии.

Когда Баллард спустился с холма, в глинобитной хижине горел свет.
и он обнаружил, что Бромли сидит за ним. Первый помощник инженера
убивал время, работая над текущей сметой для карьера
субподрядчик, и он вопросительно поднял глаза, когда вошел его начальник.

««Ты боролся со львом в его логове, не так ли?» — весело спросил он.
«Верно, нет ничего лучше, чем быть дружелюбным, даже с нашими
— Друг, враг. Разве ты не нашёл в нём всё то, о чём я говорил, и даже больше?

 — Да, — серьёзно ответил Баллард. Затем резко: — Лаудон, кто ходит по тропе, которая поднимается по нашей стороне каньона и ведёт в долину Кади?

 — Кто? — да кто угодно. Это самый простой способ добраться до плотины, которую Сандерсон построил у входа в каньон, чтобы повернуть течение против правого берега. Фицпатрик время от времени посылает человека расчистить плотину от коряг.

"Кто-нибудь заходил сегодня?"

"Нет."

"А как насчёт погонщика — Григсби, — который привёл мою лошадь и
— моя сумка?

— Он ехал верхом и въехал и выехал через наш мост под плотиной.
По той тропинке на холме нельзя проехать на лошади.

— Конечно, нельзя, — мрачно сказал Баллард. — От неё откололся кусок размером с эту хижину — упал в реку, я полагаю.

Бромли задумчиво нахмурился.

— Ещё один несчастный случай? — предположил он.

 — По-видимому, да.

 Бромли вскочил, внезапно осознав, что произошло.

 — Как же так, Брекенридж! Вы только что прошли по этой тропинке — один и в темноте!

 — Да, прошёл по ней, и в темноте, но, к счастью, не один.
Собака Крейгмайлса — большой сенбернар — была со мной, и он остановился на краю обрыва. Иначе я мог бы упасть — скорее всего, я бы упал.

Бромли начал расхаживать по комнате, засунув руки в карманы.

"Я не могу вспомнить, — сказал он и повторил: — Я не могу вспомнить. Я был там вчера или позавчера. Тогда всё было в порядке. Это была хорошая
тропа. Да, Брекенридж, — с внезапным нажимом, — чтобы взорвать её,
понадобился бы заряд динамита!

 Баллард лениво опустился в кресло и сложил руки на спинке.
Он покачал головой. «И вы говорите, что колдовство ещё не дошло до использования взрывчатки, да? Кстати, были ли ещё какие-нибудь визиты с тех пор, как я вышел на линию в прошлый вторник?»

 Бромли отрицательно покачал головой, когда дверь резко распахнулась, и в неё ввалился бледный как полотно Бессинджер, телеграфист, чья линия проходила через офис железнодорожной станции.

— Хоскинс и те двое! — выдохнул он. — Они застряли под товарным поездом в трёх милях отсюда! Фицпатрик собирает бригаду из бараков, и он послал меня позвать тебя!

Броукли бросил быстрый взгляд на Балларда, и это было очень многозначительно.

 «Полагаю, мне лучше заменить своё «нет» на «да» с оговорками», —
поправил он себя. . «Кажется, пришло время для визита». Затем он обратился к Бессинджеру: «Переведи
дыхание, Билли, а потом возвращайся к Фицпатрику». Скажите ему, что мы
приедем к нему, как только мистер Баллард переоденется.




X

Призрак Хоскинса


Крушение на скалистых холмах к западу от железнодорожной станции Элбоу-Каньон
оказалось не таким катастрофическим, как описывал Бессинджер в своём донесении,
полученном в результате тревожного звонка деморализованного машиниста поезда.
IT. Когда Баллард и Бромли, спеша на помощь на Фицпатрик
Поезд милосердия, добрались до места аварии, они обнаружили Хоскинс по
двигатель и пятнадцать машин в кювет, а второй флагман с
сломанная рука; но сам Хоскинс был цел и невредим, как и остальные
члены поездной бригады.

Передав расчистку путей Бромли и бригаде,
Баллард сразу же начал раздражённо выяснять причины; раздражённо, потому что
аварии означали задержки, а письма президента Пелхэма уже
требовали ускорить работу.

Это был необычный сход с рельсов, и поначалу ни один из машинистов, казалось, не мог объяснить, что произошло. Катастрофа случилась на крутом повороте, где узкоколейная дорога изгибалась, как натянутая тетива, вокруг одного из скалистых холмов. Судя по обломкам, поезд, казалось, раскололся надвое на повороте, и в этом была своя необычность.
Перевернувшиеся вагоны не просто сошли с рельсов; они были сцеплены и
смяты, свалены в кучу и разбросаны по округе, что указывало на
столкновение, а не на простой сход с рельсов.

Баллард использовал Галлифорда, кондуктора поезда, в качестве первой жертвы своего
допроса.

"Полагаю, вам с Хоскинсом обоим нужно около тридцати дней," — так он
начал допрос Галлифорда. "Как долго ваш поезд был разбит на две части
до того, как две секции столкнулись?"

"Если мы и были разбиты на две части, никто об этом не знал. Я был в тамбуре 'на стреме'
Я огляделся и увидел, что поезд идёт по кривой. В следующий миг я уже разбивал головой стекло в «смотровой площадке», а
поезд мчался по прерии. Я возьму тридцать дней, все
— Хорошо, и я не буду подавать в суд на компанию из-за порезов на голове. Но будь я проклят, если возьму на себя вину, мистер Баллард. — Кондуктор говорил как мужчина.

 — Кто-то должен взять на себя вину, — отрезал начальник. — Если вы не сломались пополам, то что произошло?

— Теперь ты заставляешь меня гадать, а у меня больше нет догадок. Сначала я подумал, что Хоскинс врезался во что-то на дальней стороне поворота. По крайней мере, мне так показалось. Потом на секунду или две я мог поклясться, что он дал задний ход и его конец поезда врезался в мой конец и выехал в заросли полыни.

"Что говорит Хоскинс? Где он?" - потребовал ответа Бэллард; и вместе
они обошли вокруг к другому концу обломков, ища
механика.

Хоскинса, однако, найти не удалось. Фицпатрик видел, как он ощупывал
кабину своего перевернутого паровоза; и Бромли, когда до него дошел запрос
, объяснил, что отправил Хоскинса в лагерь на ручной тележке
который возвращался за инструментами.

«Он был сильно потрясён, и я сказал ему, что ему лучше пойти в
хижину и немного отдохнуть. Он нам не нужен», — сказал
помощник, объясняющий исчезновение машиниста.

Баллард на время оставил расследование, но позже, когда
Бромли работал с бригадой подрядчика на путях, он зажег сигнальный фонарь у костра, который кто-то развел из обломков, и начал внимательно осматривать сошедший с рельсов и заваленный обломками локомотив.

Это был десятиколёсный трактор «Болдуин» с котлом, выступающим более чем наполовину из кабины, и, поскольку он перевернулся на правый бок, рычаги управления оказались под обломками
из кабины. Тем не менее Баллард увидел то, что искал;
позже он убедился в этом ещё раз, осмотрев тормозные колодки
двигателя и заглянув в различные механизмы под тележками и ведущими колёсами.

 

 Было уже больше часа ночи, когда Бромли доложил, что путь свободен, и
спросил, не стоит ли добровольцам-спасателям пойти и попытаться подобрать
раненых.«Не сегодня», — решил Баллард. «Завтра мы вызовем Уильямса и его рабочих с фронта и поручим им это.
Уильямс раньше был начальником Уфэма на главной линии D. & U. P., и он быстро разберётся с этой маленькой аварией, с двигателем и всем остальным.

Соответственно, машинист вспомогательного поезда дал свисток, чтобы
отозвать людей Фицпатрика, и чуть позже вереница вагонов,
нагруженных людьми, скрылась среди холмов, возвышавшихся над
рекой, оставив место катастрофы в тусклом красном свете
рабочего костра.

Когда грохот удаляющегося поезда с припасами перестал быть слышен,
фигура человека, смутно различимая в тусклом свете костра,
Он материализовался из тени ближайшего оврага. Сначала убедившись, что никто не остался охранять опасную зону, мужчина
целенаправленно пошарил под упавшим локомотивом и вытащил толстую стальную полосу, которая, очевидно, была спрятана для последующего использования. С помощью этого лома в качестве рычага одинокий мародёр яростно принялся за работу под
сломанной кабиной, поддевая и поднимая, пока пот крупными каплями не
потек по козырьку его рабочей кепки и не превратился в серые ручейки на
грязном лице.

Что бы он ни пытался сделать, это казалось трудновыполнимым, если не
невозможно. Снова и снова он пытался выполнить свою задачу, время от времени останавливаясь, чтобы перевести дыхание или потереть влажные руки о сухой песок, чтобы лучше держать гладкую сталь. Наконец, когда угли костра на склоне холма почти погасли, перекладина выскользнула из рук и он тяжело упал. Падение, должно быть, частично оглушило его,
потому что прошло какое-то время, прежде чем он, пошатываясь, поднялся на ноги, с мрачной руганью швырнул штангу в обломки и, хромая, побрёл по дороге в сторону штабного лагеря, несколько раз обернувшись, чтобы потрясти кулаком
на опрокинувшемся локомотиве в кювете на повороте.

Во второй половине дня после крушения Баллард провёл лабораторный тест на вину; кабинет в глинобитной хижине служил «потной камерой».

Сначала пришли сигнальщики, по одному, и их рассказы хорошо
согласовались и подтверждали рассказ Галлифорда. Следующим был
кочегар Хоскинса, неопытный парень с шахт Альта-Виста, который впервые
ехал по этой дороге. Он ничего не знал, кроме того, что,
перекидывая лопатой уголь, он посмотрел вверх и увидел, как Хоскинс
сражался с рычагами, и
судить настало время для спасения жизни прыжок.

Наконец пришел Хоскинс, опустив голову и глядя, как если бы он был
поймали на краже овец.

"Скажи это прямо," был Курт осторожно Балларда, и машинистом.
споткнулся в сольный концерт, в котором туманность и противоречивость боролись
за первое место. Он что-то увидел на трассе или ему показалось, что увидел
и попытался остановиться. Прежде чем он смог взять поезд под
контроль, он услышал грохот крушения позади. Он признался, что
спрыгнул, когда поезд ещё двигался.

- В какую сторону она бежала, когда ты прыгнул, Джон? - вперед или назад?
тихо спросил Бэллард.

Бромли, который делал карандашные пометки об уликах, быстро поднял глаза
и увидел, как у здоровяка-машиниста отвисла челюсть.

- Как она могла бежать в другую сторону, кроме форрардс? он угрюмо вернулся.

Баллард курил и, сдвинув сигару в сторону, сказал: «Я не знал».
Затем, внезапно разозлившись:

"Но я хочу знать, Хоскинс; я хочу докопаться до сути,
прямо здесь и сейчас! Вы искажаете факты; намеренно или потому, что
вы слишком взволнованы, чтобы понимать, о чем говорите. Я могу
Я скажу вам, что вы сделали: по какой-то причине вы экстренно остановились; вы
_сделали_ это, с тормозами или без них. Затем вы перевели двигатель в режим заднего хода и _дали задний ход_; вы сдавали назад, когда прыгнули, и двигатель всё ещё сдавал назад, когда сошёл с рельсов.

Хоскинс прислонился к стене и перешёл от угрюмости к глубокому унынию. «У меня в Альта-Висте жена и двое детей, и
Я в деле, — сказал он. — Что вы знаете об этом, чего не знаю я, мистер
 Баллард?

 — Я знаю ещё две-три вещи, и одну из них я
не надо. Прошлой ночью ты не приехал в лагерь на ручной тележке, а после того, как мы уехали с места крушения, кто-то копался в кабине «Двойки», пытаясь всё исправить, чтобы всё выглядело получше для Джона Хоскинса. Вот что я узнал сегодня утром. Но меня это не особо волнует: я хочу знать первопричину. Что заставило тебя потерять голову?

— «Я же говорил тебе, там что-то было на тропе».

«Что это было?»

«Это было… ну, это было то, что когда-то было человеком».

Баллард крепко сжал сигару, и все фразы, которые приходили ему на ум,
Это было непристойно. Но взгляд Бромли позволил ему сказать с приличным самообладанием:
"Продолжайте, расскажите нам об этом."

"Рассказывать особо нечего, и я думаю, вы не поверите ни единому моему
слову," — монотонно начал Хоскинс. "Вы или мистер Бромли заметили, на каком
изгибе реки находится этот поворот?"

Баллард сказал: «Нет», и Бромли покачал головой. Машинист продолжил:

"Это там, где он упал и утонул — я имею в виду мистера Брейтуэйта. Я
понимаю, что вам всем это кажется очень глупым, когда вы сидите здесь при свете дня и ничего не происходит, но я _видел_ его. Когда «Два»
Фары вынырнули из-за поворота и осветили его. Он стоял между рельсами, боком к дороге, и смотрел на реку. На нём была та же старая двуколка, что и всегда, а через плечо он перекинул удочку. Когда я его увидел, до него было меньше трёх метров, и... и... ну, я, наверное, совсем обезумел.
Хоскинс был крупным мужчиной, скорее мускулистым, чем толстым, но он снова вспотел и не мог усидеть на месте.

Баллард встал и подошёл к окну, выходившему на каменную
двор. Когда он снова повернулся было, чтобы задать Хоскинс, довольно мягко, если он
верил в призраков.

"Я никогда не позволял, до этого, Мистер Баллард."

"Но ты часто думал утопающих Брейтуэйт, когда у вас есть
были округления, определенной кривой? Я помню, как вы указали
место для меня".

Хоскинс кивнул. — Полагаю, с тех пор я ни разу не пробегал мимо, не подумав об этом.

Баллард снова сел и наклонил кресло под углом, чтобы лучше видеть.

"Ещё один вопрос, Джон, и вы можете идти. Вчера у вас была двухчасовая
пробка в Альта-Висте, пока люди из D. & U. P.
— Вы перегрузили свой груз. Сколько порций выпивки вы приняли за эти два
часа?

 — Клянусь Богом, мистер Баллард, я не притронулся ни к одной! Я не говорю, что я слишком хорош для этого: это не так. Но любой, кто стал бы пить, когда перед ним такая гора работы, был бы круглым дураком!

— Так и есть, — сказал Баллард. А потом: — Этого достаточно. Иди, ложись снова
и спи до утра. Я расскажу тебе, что с тобой будет,
когда ты будешь в состоянии это услышать.

 — Ну что? — спросил Бромли, когда Хоскинс ушёл.

«Говори, что хочешь, а потом я скажу своё», — ответил Баллард.

«Я бы назвал это довольно жестокой шуткой над Хоскинсом, разыгранной кем-то, у кого больше злобы, чем здравого смысла. Между людьми Фитцпатрика и железнодорожными бригадами была небольшая неприязнь, особенно между каменотесами здесь, на плотине, и бригадами поездов. Это началось из-за приказа Фитцпатрика посадить его людей в повозку с водой. Когда столовая в лагере закрылась, «каменные буки» попытались наладить доставку спиртного из Альта-Висты. Железнодорожники не стали бы этого делать, если бы Макферсон не пообещал уволить первого пойманного «бутлеггера».

— И вы думаете, что кто-то из каменотесов спустился из лагеря, чтобы
подшутить над Хоскинсом?

— Это моя догадка.

Баллард рассмеялся.

"Моя догадка не такая практичная, признаюсь, но я считаю, что она верная. Я потихоньку наводил справки о Хоскинсе, и его длинный костюм — это суеверие. Половину «колдовских» разговоров в лагере можно приписать ему, если вы потрудитесь. Он только что признался, что никогда не проезжал мимо того места на дороге, не думая о Брейтуэйте и его взлете. От этого до того, чтобы увидеть, — один шаг.

Бромли кивнул в знак согласия.

- Я бы предпочел принять вашу гипотезу, Брекенридж, чем свою. Мне бы не хотелось
верить, что у нас на работе есть другой тип дураков; человек, который
намеренно делает лекарство от страха, чтобы добавить к тому, что уже есть
изготовлено. Что вы будете делать с Хоскинсом?"

"Пусть он немного поработает в ремонтной мастерской, пока у него не пройдет лихорадка
в крови. Я не хочу его увольнять".

— Хорошо. Теперь, когда всё улажено, не прогуляешься ли ты со мной немного? Я хочу
тебе кое-что показать.

 Баллард нашёл свою трубку, набил её, и они вышли вместе. Было
Прекрасный летний день, тихий и безоблачный, со своеобразным
высокогорным резонансом в воздухе, из-за которого звон каменных
молотов звучал как музыкальный хор, отбиваемый на стальных наковальнях.
 Спокойная, упорядоченная работа задавала тон, и в тот момент не было
никаких разногласий. На огромных валах плотины каменщики устанавливали блок за блоком, и непрекращающееся _ур-р-р_
и скрежет огромных подъёмных механизмов не смолкали. Позади
каменщиков бетономешалки заливали вязкую смесь в
Формы были готовы, и рабочие ходили взад-вперёд по своим рабочим местам, утрамбовывая пластичный материал в сеть металлических прутьев, скрепляющих массу дополнительной прочностью стали.

Бромли повёл их через каменоломню и вокруг холма к тропе, прорубленной в крутом склоне каньона.
Второй поворот вывел их к проходу, образовавшемуся после оползня. Это была любопытная брешь, внезапная и аккуратная; её форма и глубина наводили на мысль о мощном ударе молота, прорубившем канавку от уровня земли до
на берегу реки. Материал представлял собой плотный жёлтый сланец, не
показывающий никаких признаков разрушения в других местах.

 «Что ты об этом думаешь, Лаудон?» — спросил Баллард, когда они стояли на краю
только что образовавшейся пропасти.

 Бромли с сомнением покачал головой.

 «Теперь я уже не так уверен в этом, как думал, когда пришёл сюда сегодня утром. Вы видите вон ту чёрную полосу на сланце, примерно на уровне тропинки? Несколько часов назад я мог бы поклясться, что это пороховой ожог, след от горящего фитиля. Сейчас это не так похоже на него, признаюсь.

«У вас получилось почти так же плохо, как у Хоскинса, — рассмеялся Баллард. —
Заряд динамита, который мог бы привести к такому результату,
довольно громко заявил бы о себе в лагере в пятистах ярдах от нас. Кроме того,
его нужно было бы просверлить, прежде чем стрелять, и отверстия от
сверла были бы заметны, а их нет».

— Да, — был ответ, — я признаю, что это дырки от бура. Полагаю, я их
'сделал', как вы говорите. Но взрыв не в счёт. Вчера Куинлан
сделал полдюжины взрывов в карьере, и один-два взрыва в это время
никто бы не заметил.

Баллард положил руку на плечо теоретика и развернул его лицом к промышленным предприятиям, расположенным в нижней части каньона.

"Ты не должен позволять этому таинственному дыму проникать в твои ноздри, Лаудон,
мальчик, — сказал он. — Что бы ни случилось, на этой работе всегда должны быть две спокойные головы и два уравновешенных человека — ты и я. Теперь пойдем
вдоль полотна на кнопку автомобиле и посмотреть, как Уильямс становится вместе
с его пикап трюк. Он должен иметь два стоя на ногах по
на этот раз".




Си

ИГРА С ОРУЖИЕМ


Через три дня после крушения в Лавовых холмах Баллард снова делал
объезд аванпостов в западной части долины,
проверка линий нивелировки, восстановление столбов с данными,
потерянных или уничтоженных наездниками Крейгмайлса, подгонка землекопов и,
кстати, приём молодого Люциуса Бигелоу, сотрудника Лесной службы,
приехавшего на вечеринку к мисс Эльзе.

Бигелоу пригласили в качестве гостя на инспекционный галоп не его временный хозяин, а сама мисс Эльза.
Бигелоу принадлежало его собственное время, объяснила она в записке Балларду,
но он был достаточно увлечён своей профессией, чтобы пожелать
совместить полевое исследование аркадских водоразделов с удовольствиями
летней прогулки. Если бы мистер Баллард был так любезен... и все
остальные подходящие фразы, с помощью которых моя леди просит о
благосклонности, в которой она может нуждаться, у мужчины, который
произнес волшебные слова: «Я люблю тебя».

Как бы то ни было, Баллард был подчеркнуто гостеприимен по отношению к
спокойному, сдержанному молодому человеку, который целый день ехал рядом с ним, не произнеся ни слова по собственной инициативе.
 Поначалу это гостеприимство было чисто формальным, но позже Бигелоу его заслужил
честно. Не делая никаких шагов навстречу, гость великодушно
откликнулся, когда Баллард разговорил его; и за маской задумчивой
сдержанности кентуккиец обнаружил человека высокого роста, мягкого в
речах, простого в общении и в прошлом искусного в ремеслах, которыми
инженер-строитель, каким бы широким ни было его мировоззрение, может
овладеть только в силу своей работы.

«Вы, джентльмены из бюро по делам деревьев, определённо можете дать нам несколько советов по
обычному здравому смыслу, мистер Бигелоу», — признал Баллард на третий день, когда исследователь природных условий обратил на это внимание
безрассудство подрядчиков, вырубивших целый лес молодых сосен, защищающих склоны, чтобы сделать эстакады для желоба в ущелье. «Боюсь, мне следовало бы сделать именно то, что сделал здесь Ричардс:
взять первую попавшуюся и наиболее подходящую древесину».

«Именно эту точку зрения пытается изменить Лесная служба», —
мягко возразил Бигелоу. «Для среднестатистического американца, образованного или
невежественного, дерево кажется самым дешёвым материалом в мире изобилия. Однако я
осмелюсь сказать, что в данном случае ваша компания могла бы поступить лучше
можно было бы использовать почти любой другой материал для этих опор. Этот
склон заставит вас дорого заплатить за его расчистку, прежде чем вы сможете
вырастить новый лес, чтобы предотвратить размывание.

«Конечно, заставит; теперь, когда вы на это указали, это очевидно», —
согласился Баллард. «К счастью, нынешние планы компании не требуют большого количества древесины для жерновов. Я говорю «к счастью», потому что не люблю идти против своих убеждений, когда я достаточно счастлив, чтобы иметь их».

Мрачная улыбка Бигелоу появилась и исчезла, словно мгновенное сияние внутреннего света предвидения.

— Если я не сильно ошибаюсь, вы человек с очень твёрдыми убеждениями, мистер Баллард, — осмелился он сказать.

 — Думаете? Я не знаю. Хорошее знание своего дела, несколько мнений
и определённое упрямство, которое не знает, когда его бьют: смешайте всё это, и вы получите смесь, которая ввела вас в заблуждение. Боюсь, я нечасто жду, когда меня убедят — чисто философским
способом.

Они вместе ехали вдоль северного бокового канала,
а новая штаб-квартира Бурка Фицпатрика находилась в поле.
Предполагаемый ночлег. Лагерь подрядчика, беспорядочное скопление лачуг и хорошо обветшалых палаток на фоне бескрайних лугов, показался на горизонте, когда солнце уже садилось за Элькскими горами, и Баллард ускорил шаг.

«Ты ведь уже будешь готов сдаться, когда мы приедем, да?» — сказал он Бигелоу, когда бронко понеслись к стогам сена.

"О, я уже достаточно в форме, — был готов ответ. — Только первый день действовал мне на нервы».

Главного инженера и его коллег ждал бурный прием.
когда они подъехали к комиссариату Фитцпатрика, и в задней комнате дома подрядчика им быстро накрыли ужин. Но в воздухе витало напряжение. Баллард видел, что присутствие Бигелоу сильно мешает Фитцпатрику, и, когда они закончили ужинать, он дал подрядчику возможность поговорить наедине в маленькой тесной конторе.

— В чём дело, Бурк? — спросил он, когда закрытая дверь отделила их от сотрудника Лесной службы.


Фицпатрик покачал головой. — Теперь это кровная вражда, мистер Баллард.
Банда Галлахера — все они были ирландцами — рано утром напала на четверых людей полковника. Бандиты укрылись в канаве, и погонщики коров попытались их выгнать. Некоторые из наших погонщиков были вооружены, и один из людей Крейгмайлса был убит или ранен — мы не знаем, кто именно: остальные подняли его и унесли.

Баллард прищурился, задумчиво нахмурившись.

"Я боялся, что рано или поздно до этого дойдёт," — медленно произнёс он. Затем он добавил: "Мы должны быть в состоянии это остановить. Полковник, кажется, так же, как и мы, не одобряет уничтожение."

В восклицании Фицпатрика слышалось нетерпеливое недоверие. "Каждый раз, когда он
держать мизинцем, Мистер Баллард, эта обезьяна-дела пойдут из
как фитиль петарды в мокрую дырку! Он не хочет, чтобы это остановить".

Баллард снова погрузился в размышления и рискнул высказать еще одно предположение.

"Возможно, предметный урок этого утра окажет хорошее воздействие. «Шанс на примирение существовал и раньше».

 «Не думай, что на этот раз всё будет по-другому!» — был искренний протест. «Если отряд Крейгмайлса не ворвётся сюда и не перестреляет всех в этом лагере до завтрашнего утра, я ошибусь».

Баллард стряхнул пепел со своей трубки, набил её табаком и закурил.
Когда табак в трубке разгорелся, он решительно сказал: «В таком случае мы постараемся дать им то, что им нужно. Вы
прикрываете их?»

«Нет».

«Займитесь этим немедленно. Сделайте загон для повозок и скреперов и загоните скот внутрь». Затем выставьте линию часовых с ретрансляторами, чтобы
сменять людей каждые два часа. Нас нельзя застать врасплох,
что бы ни случилось.

Фицпатрик ткнул большим пальцем в сторону соседней комнаты, где сидел Бигелоу.
курил послеобеденную трубку.

- А как насчет твоего друга? - спросил он.

Услышав этот вопрос, Баллард понял, что присутствие сотрудника Лесной службы
было довольно неудачным. Конструктивно Бигелоу был своим собственным гостем.
на самом деле он был гостем полковника Крейгмайлза; а позиция нейтральной стороны в
любой войне всегда трудна.

"Мистер Бигелоу - участник вечеринки в замке Кадия", - сказал он.
в ответ на вопрос подрядчика, выражавший сомнение. "Но я могу ответить за
его благоразумие. Я расскажу ему то, что он должен знать, и он может поступать, как ему
вздумается.

Следуя своему собственному совету, Баллард дал Бигелоу
Фицпатрик вкратце рассказал о конфликте в Аркадии, пока расставлял часовых. Чиновник ничего не сказал, кроме того, что это была крайне неприятная ситуация, но когда Баллард предложил проводить его в комнату на ночь, он сразу же запротестовал.

 «Нет, мистер Баллард, — сказал он довольно искренне для него, — вы не должны оставлять меня здесь». В худшем случае вы можете быть уверены, что я
выступаю за закон и порядок. Я кое-что слышал об этой ссоре между
вашей ротой и полковником, и хотя я не могу притворяться, что
— Что ж, я не предлагаю тебе лечь спать, а тебе — стоять на страже надо мной.

 — Хорошо, и спасибо тебе, — рассмеялся Баллард, и они вместе отправились
помогать Фицпатрику с подготовкой к обороне лагеря.

Это было между восемью и девятью часами, а к десяти скот уже
согнали в загон между хижинами и палатками, вокруг лагеря выставили
караул, и большая часть людей Фицпатрика спала в палатках и хижинах.

Первая смена часовых произошла в полночь, и Баллард с
Бигелоу вместе с Фицпатриком обходил посты. Царили мир и покой. Тишина прекрасной летней ночи была
ненарушима, и обходчики обнаружили, что добрая половина часовых спит на своих постах. Баллард был склонен посмеяться над страхами Фицпатрика, и подрядчик воспринял это довольно остро.

— «Я знаю, что вы пока что опираетесь только на слухи, мистер Баллард; вы с этим не сталкивались», — возразил он, когда они втроём вернулись к костру, который горел перед столовой. «Но если бы вы столкнулись с этим,
мы сражались с этими дьяволами почти два года, как мы...

Внезапное сотрясение земли и атмосферы, за которым последовала череда толчков, похожих на залпы эскадры линкоров, прервало его. По лагерю пронёсся порыв ветра, и пламя костра взметнулось, словно от подземного взрыва. Мгновенно
открытые пространства штаб-квартиры ожили, люди посыпались с коек, и в самую гущу
суматохи бросились недавно выставленные часовые.

 На несколько минут
суматоха грозила перерасти в панику, но
Фицпатрик и горстка более здравомыслящих главарей банд взяли ситуацию под контроль,
тем более что после взрывов не последовало нападения. Затем
была проведена осторожная разведка вдоль канала в направлении
эпицентра землетрясения, и в четверти мили ниже лагеря
разведывательный отряд добрался до места разрушений.

 Налётчики тщательно выбрали место. В том месте, где канал проходил через отрог холма, они заложили заряды динамита глубоко в глину на склоне холма.
взрывы начали земля горкой, и пациент рытье работы
недель был уничтожен в одно мгновение.

Мало сказал Баллард. Фицпатрик был на земле, чтобы не ругаться,
и потеря денег была его, если компании Мистер Пелхэм решил сделать его
выдержать это. В чем кельтская ярость могла выразиться в ругательствах, недостатка не было
; и в конце вспышки гнева прозвучал призыв,
энергичный и напористый.

«Вы — босс, мистер Баллард, и вам решать, бросим ли мы эту работу и уйдём или дадим этим чёртовым пустоголовым дьяволам то, что они хотят».
«Иду к ним!» — такова была форма обращения, и новый глава быстро принял вызов.


"Что у вас есть для меня?— А как связаться с городами в долине Ганнисон? — резко спросил он.

Фицпатрик взял себя в руки и постарался ответить как подобает мужчине.

"Вниз по каньону к хижине Джека ведёт тропа, а оттуда можно добраться до железной дороги."

"А расстояние до хижины Джека?"

"Двадцать пять миль, по хорошей дороге, по изгибам каньона; но только
примерно половину пути идти плохо".

"Есть ли в вашем лагере кто-нибудь, кто знает тропу?"

"Да. Дик Карсон, разносчик воды.

- Хорошо. Мы вернемся с тобой, и ты отдашь мне мальчика и двух из
твоих самых свежих лошадей.

— Вы не поедете по этой тропе в темноте, мистер Баллард! Она опасна даже при дневном свете.

 — Это моё дело, — коротко ответил инженер. — Если ваш мальчик сможет найти тропу, я поеду по ней.

На этом они пока остановились, и разведывательная группа направилась в штаб, чтобы сообщить о оползне. Бигелоу молча шёл рядом со своим временным хозяином, ничего не говоря до тех пор, пока они не добрались до лагеря и Фицпатрик не ушёл собирать лошадей и проводника. Тогда он сказал, как будто это было само собой разумеющимся:

 «Я поеду с вами, мистер Баллард, если вы не возражаете».

Баллард возражал, многозначительно и решительно, делая упор на
ночную поездку и опасную тропу. Когда это не отпугнуло молодого человека из Вашингтона,
более серьёзное возражение прозвучало в открытую.

"Вы обязаны вернуться в Касл-Кадию, мистер Бигелоу, в
честь вашего прежнего хозяина. «Я собираюсь объявить войну, и ты не можешь позволить себе
отождествлять себя со мной», — так выразился Баллард, но Бигелоу лишь
улыбнулся и покачал головой.

"Меня не так-то просто запугать, — сказал он. — Если ты не скажешь прямо, что я буду вмешиваться, я пойду с тобой."

— «Хорошо, если ты этого хочешь», — уступил Баллард. «Конечно, я буду рад, если ты поедешь со мной». И когда Фицпатрик
привёл двух лошадей, он отправил его обратно в загон за третьей.

 Вскоре всё было готово к ночной поездке, и только тогда
Баллард и Бигелоу уже собирались сесть в седло у дверей комиссариата, когда
Фицпатрик вернулся с проводником, серьёзным на вид парнем, который выглядел
на несколько лет старше, чем можно было предположить, глядя на его невысокий
рост. Баллард окинул его проницательным взглядом.

«Ты ненамного больше пинты сидра, Дикки, мальчик мой», — прокомментировал он.
 «Почему бы тебе не начать расти?»

 «Я откладываю на потом, когда у меня будет время. Папа разрешает мне, или он не будет со мной
возиться», — серьёзно сказал мальчик.

— «Кто твой отец?» — вопрос был просто формальностью, заполнившей
секундную паузу, пока Баллард осматривал подпругу седла лошади, на которой ему предстояло ехать; и, очевидно, мальчик так и воспринял его.

 — Он мужчина, — коротко ответил он, ничего не добавив к предполагаемому факту.

 Бигелоу встал, и Баллард закинул ногу на своего жилистого маленького скакуна
когда Фицпатрик вышел из тускло освещённого помещения
склада с оружием — парой короткоствольных магазинных винтовок в
седельных кобурах.

"Лучше приторочьте их к стременам — вы и ваш
друг, мистер Баллард," — предложил он.  "В горах может случиться всякое,
если у человека нет оружия."

Это было сказано так явно для собравшихся вокруг рабочих, что Баллард наклонился к луке седла, пока Фицпатрик
застёгивал кобуру с ружьём.

 «Что такое, Бурк?» — тихо спросил он.

— То же самое, — ответил подрядчик, вторя его тихому голосу. — У Крейгмайлса есть шпионы в каждом лагере, и тебя, наверное, тоже заметили, как и старика Макферсона, когда он ездил на работу. Если этот проклятый мексиканский бригадир пронюхает об этом и догадается, почему ты направляешься в хижину Джека и на железную дорогу глубокой ночью...

Восклицание Балларда было нетерпеливым.

"Это дело у тебя на уме, Бурк," — сказал он, подбадривая крупного подрядчика. «В лагере в каньоне Элбоу это какой-то колдун, и
— Здесь внизу — ковбои Крейгмайлса. Оставь свою рубашку, и мы
остановим это — остановим быстро. — Затем, снова понизив голос: — Можно ли
ему доверять?

Фицпатрик пожал плечами скорее по-французски, чем по-ирландски.

"Он может показать вам дорогу; и он ненавидит отряд Крейгмайлса, как
дьявол ненавидит святую воду. Его отец был "скотокрадом", и полковник добился того, что
его отправили за решетку за кражу скота. Дик довольно крутого происхождения.
но, думаю, он с тобой справится.

Бэллард кивнул, нащупал свое место в седле и отдал приказ.

- Выдвигайся, Дик, - скомандовал он, и небольшая кавалькада из трех человек
Они объехали круг из палаток и хижин, чтобы по тропе, ведущей на запад,
двигаться гуськом, мальчик с водой впереди, а лесничий — сзади.


В таком порядке они втроём миновали место, где произошёл оползень,
где в воздухе всё ещё висели едкие пары динамита, и
вышли на землю, незнакомую Бигелоу и практически незнакомую Балларду. На протяжении
более чем мили канал огибал предгорья,
петляя и возвращаясь назад, пока только неуклонно поднимающаяся линия горизонта
Лос-Анджелеса не свидетельствовала о его продвижении на запад.

Как и в первой половине ночи, небо было ясным и безоблачным, и звёзды
сияли белым светом на большой высоте, медленно вращаясь в своей огромной перевёрнутой чаше бархатной черноты.
 От лагеря к лагерю на берегу канала царила абсолютная тишина, и даже Бигелоу, привыкший к тревожным звукам дикой природы, ничего не услышал, когда кавалькада внезапно подъехала к лагерю Райли, аванпосту землекопов.

У Райли они застали бодрствующими только конюхов. От них они
узнали, что далёкие раскаты взрывов разбудили лишь
несколько самых бдительных часовых. Баллард задал вопрос, указывая на всадников Крейгмайлса. Видел ли кто-нибудь из них кого-нибудь поблизости от
лагеря?

"Нет, с тех пор как стемнело," — ответил часовой. «Примерно за час до того, как зажгли свечи, двое из них поехали верхом вверх по реке, погоняя небольшой табун скота».

Инженер натянул поводья и уже собирался повернуть лошадь обратно на запад, когда мальчик-проводник заговорил.

— Кто-то следит за нами, если это то, что вы хотите выяснить, — сказал он довольно спокойно.

Баллард встрепенулся. «Что это?» — спросил он. «Откуда ты знаешь?»

 «Прислушивался — когда вы все не шумели так сильно, что я не мог
услышать», — последовал спокойный ответ. «Их двое, и они напали сразу после того, как мы сбросили динамит».

Баллард наклонил голову и прислушался. "Я ничего не слышу," он
возражал.

"Nachelly", - сказал мальчик. "Они не такие нежноногие, чтобы продолжать движение"
придут, когда мы остановимся. Хочешь увернуться от них?"

"В этом нет никаких сомнений", - был обязательный ответ.

Парень с серьёзным лицом взял пример с прошлого — своего или чьего-то ещё
его отец-скотокрад.

"Мы должны прогнать твой скот через несколько загонов, Пит," — коротко сказал он
конюху, который ответил на вопрос Балларда. "Вставай и вытаскивай колышки."

"Так и есть, мистер Баллард?" — спросил мужчина.

"Да, если Дик так говорит. Я выполню его приказ.

Мальчик отдал приказ после того, как конный дозор поднялся и
разбудил двух своих товарищей. Ночным пастухам было велено выбрать и
оседлать своих лошадей, а также снять колышки с пасущихся мулов. Пока они этим занимались, маленький заговорщик
Необходимое пояснение для Балларда и Бигелоу.

"Мы въезжаем в табун и разгоняем его, направляя по тропе в ту сторону,
куда мы едем". После того, как мы наделаем достаточно шума и следов,
и уйдём достаточно далеко, чтобы те парни потеряли нас из виду,
мы выйдем из толпы и совершим небольшую прогулку по каньону,
а погонщики смогут догнать и снова собрать свой скот. Понимаете?

Баллард кивнул в знак согласия, и вскоре всё было сделано так, как и планировал мальчик. Пасущиеся мулы, напуганные
Внезапный рывок трёх впряжённых в повозку мустангов, которым помогли
несколько разумных ударов плетью, привёл к тому, что они в панике поскакали
вскачь, унося с собой трёх всадников в гущу свалки.

Юный Карсон, искусный, как и подобает сыну каторжника, ловко
управлял грохочущим табуном в нужном направлении и, проскакав милю,
резко скомандовал двум мужчинам, которыми управлял. Он вырвался из гущи схватки и бросился в образовавшуюся между
Пологие предгорья, и стадо фыркающих мулов, мчащееся широким кругом,
который позже позволит ночным пастухам без труда поймать их,
собрав протянутые верёвки.

 Трое всадников натянули поводья в укрытии оврага, чтобы дать
лошадям передохнуть, и Баллард отдал должное мальчику.

"Это было очень аккуратно сделано, Дик", - сказал он, когда гром
стук копыт затихли в реку расстояния. "Он собирается
отбойник эти ребята-наш след?"

Вода-мальчик был горбатый за рог седла, как будто он нашел
от бешеного галопа у него заболел живот. Но он просто слушал.

"Я не собираюсь ставить на это деньги, — уточнил он. — Если эти деревенщины
 догадались, куда ты направляешься и зачем... —

Из тишины, заполнившей ущелье, словно чёрное безмолвное море,
донёсся размеренный стук копыт и безошибочно узнаваемый скрип
седельной кожи. Мгновение — и мальчик уже был на земле и тянулся
под брюхо своего бронко, чтобы схватить его за переднюю ногу. —
Ложись! И бросай кайюсы! — пронзительно крикнул он, и когда три лошади
Они катались по сухому песку русла ручья, распластавшись на головах своих погибших всадников, а из темноты ущелья вырывались языки пламени, и над головой свистели пули.




XII

ПОГОНЩИКИ


Вопреки всем правилам этикета, именно гость первым встал, чтобы ответить на вызов обстоятельств. Пока Баллард возился с ремнём кобуры, Бигелоу
вытащил оружие и деловито выпустил очередь в огненную тьму ущелья.

Эффект от быстрого ответного выстрела был очевиден. Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась, лошадь без всадника, фыркая, помчалась по высохшему руслу, едва не столкнувшись с живыми препятствиями, лежавшими у неё на пути, и послышался топот копыт, удалявшихся в тень холмов.

Именно Баллард обратился к мальчику с водой, когда они подождали достаточно долго, чтобы убедиться, что нападавшие покинули поле.

"Ты ошибся, Дик," — сказал он, нарушив напряжённое молчание.
"Их было больше двух."

Юный Карсон взнуздывал своего коня и, казалось, был в чём-то виноват.

"Вы совершенно правы, капитан Баллард," — признал он.  "Но дело не в этом: в этой части пастбища всегда достаточно пастухов, так что они могли бы взять ещё одного или двух. Чего я не могу понять, так это как они нас обогнали.

 — Вы имеете в виду, что они опередили нас?

 — Именно так. Мы находимся в устье небольшого ущелья, которое спускается
к большому каньону. Единственная другая тропа, ведущая в ущелье, проходит вдоль
реки и вверх по этой дороге — примерно в полутора милях от того места, где мы находимся
— Полагаю, это так."

Это был настойчивый элемент таинственности, снова вторгшийся в прозаичную сферу промышленности; но прежде чем Баллард успел разобраться в этом, в разговор тихо вмешался гость-боевик.

"Кажется, одна из их пуль задела меня в руку," — сказал он, признавая этот факт наполовину неохотно, как будто ему было стыдно. "Поможете мне перевязать рану?"

Баллард вынырнул из задумчивого тумана.

"Боже правый, Бигелоу! Ты ранен? Почему ты ничего не сказал?" — воскликнул он,
порывшись в карманах своего пальто в поисках спичек и огарка.

«Это того не стоило; наверное, это всего лишь царапина».

Но огонёк свечи показал, что это нечто большее: рваная борозда тянулась по диагонали через предплечье. Баллард перевязал её как мог, мальчик-водонос держал свечу, и когда грубая хирургическая работа была закончена, он отправил лесничего обратно в долину, а Кадию — в замок. Но
у Бигелоу внезапно проявилось упрямство. Он не хотел ни возвращаться
один, ни соглашаться на сопровождение.

 «Такая мелочь — это дело житейское», — возразил он.
«Мы поедем, когда ты будешь готов; или, скорее, мы поедем искать владельца той лошади, седло которой, как я полагаю, я опустошил. Я достаточно мстителен, чтобы надеяться, что её всадником был тот парень, который меня обокрал».

Как оказалось, эта надежда не подтвердилась и не была опровергнута. Чуть дальше по сухому руслу ручья огонёк свечи, догоравший дотла,
показал им следы копыт на зыбком песке, но больше ничего. Мертвого или раненого всадника, потерявшего лошадь,
очевидно, унесли его товарищи.

"Что довольно убедительно доказывает, что их должно было быть больше, чем
двое", - таков был вывод Бэлларда, когда они снова осторожно продвигались
вниз по внутренней долине к ее соединению с большим каньоном. "Но
зачем двоим или дюжине из них стрелять в нас в темноте? Как они могли
узнать, друзья мы или враги?"

В тихом смехе Бигелоу слышался оттенок мрачности.

— Ваши тайны Элбоу-Каньона вышли за рамки, — предположил он. — В вашем
штате должен быть опытный психолог, мистер Баллард.

 Баллард ответил воинственно: — Если бы он у нас был, я бы обменял его на
— Отряд конной полиции, — объявил он, и после этого узкая тропа в ущелье Кипящей Воды, зажатом скалами, не позволяла
разговаривать.

Через три часа после того, как они спустились по тропе к реке, когда летний рассвет
осветил звёзды на узкой полоске неба над головой, отвесные стены
огромного каньона немного отступили, и, взглянув мимо проводника,
Баллард увидел просвет, обозначающий вход в небольшой приток с
севера; маленький зелёный оазис в бескрайней пустыне из хмурых
скал и нагромождённых валунов, с бревенчатой хижиной и крошечной
загон, расположенный под скалой у ручья.

"Привет!" — сказал Бигелоу, нарушив молчание, в котором они ехали большую часть трехчасового пути. — "К чему мы подъезжаем?"

Баллард уже собирался передать вопрос мальчику, когда из-за валуна вышел вооруженный человек в широкополой шляпе и комбинезоне рейнджера и преградил им путь. Они остановились, обменялись несколькими словами
между юным Карсоном и наблюдателем в шляпе с полями, так тихо, что
остальные ничего не услышали, и вооружённый повернулся, чтобы
Казалось, он неохотно повел их к хижине под скалой.

Спешившись у двери хижины, мальчик немного прояснил ситуацию.

"Здесь я живу, когда я дома," — протянул он, под влиянием близости хижины переходя на теннессийский диалект, который был его
правом по рождению. — Папа, я принесу тебе завтрак, пока буду кормить
лошадей.

Баллард быстро взглянул на своего гостя и встретил ответный взгляд,
полный понимания, в спокойных серых глазах лесничего. Хижина и загон в уединённом каньоне были вполне подходящими.
для. Но одно применение можно было бы найти загону для скота в такой
недоступной горной твердыне. Следовая станция в самом сердце дикой местности
Кипящая вода, несомненно, была штаб-квартирой
"угонщиков скота", которые жили за счет охоты на стада Короля Аркадии и
табунов.

"Ваши союзники в маленькой войне против полковника Крейгмайлза", - сказал
Бигелоу, и в его низком голосе прозвучала нотка лёгкого упрёка, когда он добавил: «Несчастье — не единственное, что «знакомит человека со странными приятелями».

«Очевидно, нет», — сказал Баллард, и они вместе пошли на кухню.
половина хижины, построенной в истинно техасском стиле, как «две комнаты и проход».

Приветствие, оказанное им угрюмым мужчиной, который уже жарил ломтики бекона на открытом огне в очаге, не было особенно радушным. «Подкрепитесь и поищите сами», — вот и всё, что он сказал в знак гостеприимства, когда бекон и лепёшки дымились на огромной каменной плите, служившей столом; и он не ел вместе со своими гостями и не прислуживал им, разве что наполнял оловянные кофейные чашки по мере того, как они пустели.

 Ни один из двух молодых людей не задержался дольше, чем было необходимо.
в грязной, пропахшей кожей кухне. Снаружи была свобода, утренний мир, полный свежих, ярких красок, словно курительная комната; и когда они поели, то сели на плоский камень у ручья, чтобы набить и раскурить трубки. Баллард раскрошил мундштук и заткнул трубку за своего калеку-товарища.

 «Как там рана от пули?» — спросил он, когда табак разгорелся.

«Больно, это точно», — откровенно признался Бигелоу.
После чего Баллард настоял на том, чтобы снять повязки и перевязать рану заново
рана с кристально чистой, ледяной водой горного ручья для
ее очищения.

"Это был явный идиотизм с моей стороны - позволить тебе пойти со мной дальше
после того, как ты получил это", - был его вердикт, когда он увидел при дневном свете
отметку от пули. "Но я не хочу идиотских два раза в одну
день", - продолжал он. — Ты останешься здесь и будешь молчать, пока мы не вернёмся и не заберём тебя ближе к вечеру.

Бигелоу скривился.

"Приятная, весёлая перспектива," — прокомментировал он. "Старший вор скота — не совсем то, что можно назвать гостеприимным хозяином. Кстати, что это было?
Что с ним случилось, пока мы завтракали? Он выглядел и вёл себя так, будто в одном из тёмных углов был больной ребёнок, которого он боялся побеспокоить.

Баллард кивнул. «Я думал, ты заметил. Ты слышал больного ребёнка?»

«Я слышал звуки — помимо тех, что Карсон так осторожно издавал с помощью сковородки и жестяных тарелок. Комната напротив нас была не пуста.

 — Я так и думал, — ответил Баллард, задумчиво попыхивая короткой трубкой. — Я слышал голоса и шаги, а иногда что-то падало.
Это было очень похоже на стон — или на ругательство.

Бигелоу в свою очередь кивнул. «Опять загадки, скажете вы, но на этот раз они нас не особо волнуют. Вы окончательно решили оставить меня здесь, а сами отправиться на железную дорогу?» Потому что, если у вас есть, вам с мальчиком придётся выпрашивать у старого разбойника моё гостеприимство: у меня никогда не хватит духу попросить его о гостеприимстве на целый день.

«Я это устрою», — сказал Баллард, и когда мальчик вернулся из загона с оседланными лошадьми, он пошёл делать это, оставив Бигелоу докуривать трубку на плоском камне для переговоров.

«Улаживание» прошло не без труда, как показалось молодому человеку, сидевшему на плоском камне у ручья.
Дик подвёл отца к двери, и Баллард заговорил — гораздо больше, чем, возможно, было необходимо для простой просьбы.  В конце разговора Баллард вернулся к плоскому камню.

«Ты останешься», — коротко сказал он Бигелоу. «Карсон подаст вам ужин. Но он говорит, что у него в хижине больной, и
вам придется его извинить».

«Он был не против?» — спросил Бигелоу.

- Нет, он совсем не хотел. Он вел себя так, словно был нагруженным верблюдом,
и твое пребывание должно было стать последней каплей для перелома. Но он
уроженец Теннесси, и мы были добры к его сыну. Ранчо твое на сегодня.
только на твоем месте я бы не слишком вольно им пользовался.

Бигелоу улыбнулся.

«Я буду «своим парнем» и буду вести себя честно на середине дороги. Я не знаю ничего такого, что прокурор мог бы использовать против человека,
который накормил меня завтраком и обещает накормить ужином, и я ничего не хочу знать. Пожалуйста, не тратьте больше ни дня.
Дик уже подготовил лошадей и, очевидно, начинает беспокоиться.

Баллард оставил лесничего курить и загорать на плоском валуне, а сам
пошёл по тропе вниз по каньону с серьёзным мальчиком в качестве проводника.
И не раз за тот довольно напряжённый день, началом которого стал инцидент в ущелье,
он вспоминал Бигелоу, застрявшего в глубине большого каньона с угрюмым
угонщиком скота, больным человеком и, несомненно, другими членами банды
«угонщиков».

Поэтому он вернулся с чувством несомненного облегчения
ближе к вечеру во главе отряда из самых отъявленных негодяев,
когда-либо собиравшихся в шерифском отряде, он нашёл Бигелоу,
сидящего на крыльце хижины Карсона, всё ещё держащего перебинтованную руку
и всё ещё курящего трубку терпения.

"Я останусь, чтобы оказать вам честь, джентльмены," — сказал лесничий, вставая
и странно улыбаясь. «Владелец ранчо с сожалением сообщает, что его
неизбежно вызвали, но корм в загоне и провизия на кухне в вашем распоряжении, как и кухня».

Шериф, здоровенный великан, чьё лицо, фигура, одежда и грациозность
— прокричал с седла бывший скотовод и одобрительно рассмеялся.

 — Бэт Карсон знает, что такое здоровый климат, пока светит солнце, — усмехнулся он, а затем обратился к своим помощникам: — Притушите свет, ребята, и мы посмотрим, что за мясо он нам оставил.

 Когда Баллард спешился, он отвел Бигелоу в сторону. — Что случилось? — спросил он.


 — Вы ничего не сможете доказать с моей помощью, — полувопросительно ответил Бигелоу. — Я проспал большую часть дня. Когда я проснулся, около часа назад, двери были открыты, а в хижине никого не было. Кроме того, там было написано с ошибкой.
заметка, нацарапанная углём на крышке коробки на кухне, освобождает нас от
конской приманки и провизии. Кроме того, снова исчезла небольшая группа скота, которую
я видел пасущейся в небольшом парке у ручья.

— Хм, — недовольно сказал Баллард. — Всё это делает нас соучастниками
ещё одного набега на стадо полковника Крейгмайлса. Мне
это не нравится.

- Мне тоже, - согласился Бигелоу. - Но ты не можешь есть хлеб мужчины, а потом
бодрствовать, чтобы посмотреть, каким путем он сбежит. Я даже рад, что хотел спать.
достаточно, чтобы не поддаться искушению. Что напомнило мне: ты, должно быть, почти полностью в курсе
этот счет, Мистер Баллард".

"Я? О, Нет; я в пять или шесть часов на железнодорожный поезд, едет и
между кабиной Джека и округа."

Члены отряда направились на кухню, чтобы обыскать ее в поисках еды
и питья, а Бигелоу стоял еще дальше в стороне.

— «Вам удалось собрать целую толпу головорезов за то короткое время, что было в вашем распоряжении», — заметил он.

 «Разве? А теперь вы наступаете на мою больную мозоль, Бигелоу: я
не могу злиться. Прошлой ночью я думал, что буду рад, если
кого-нибудь из этих ковбоев полковника повесят. Сегодня мне тошно и стыдно за себя».
«Притащили эту банду наёмников в владения полковника».

«Просто продолжайте называть это владениями компании «Аркадия», и, возможно, это чувство пройдёт», — предложил лесничий.

«Это не шутка», — сурово сказал Баллард и пошёл ужинать с шерифом и его «наёмниками».

Когда разбойники, изгнавшие Карсона из дома, снова сели в сёдла, чтобы подняться в Королевство Аркадия, в верхнем каньоне ещё было достаточно светло. Поднимаясь по каньону, шериф держал мальчика Дика на расстоянии лёгкой хватки поводьев.
вспоминая о другом путешествии по каньону, в котором
сын скотокрада едва не сбросил похитителей своего отца, людей и лошадей,
в поток Кипящей воды. Баллард и Бигелоу ехали впереди;
и когда позволял грохочущий шум реки, они разговаривали.

"Как это они умудряются двигаться больным человеком?" - спрашивает Баллард, когда
тропа и ручей дал ему уйти.

"Это еще одна вещь, которой я не знаю; я - издание энциклопедии в кожаном переплете, когда речь заходит о реальной информации", - последовал ироничный ответ.
"Я - издание в кожаном переплете".
"Когда речь заходит о реальной информации". - Но ваша утренняя догадка
там был больной человек-больной или повредить иным способом. Я взял
свободы расследования немного, когда я проснулся и обнаружил, что ранчо
пустынно. В другом помещении рубки царил полный разгром.

- Кровь? - Что? - переспросил инженер; Бигелоу кивнул.

- Повсюду кровь.

— Полагаю, это ссора между ворами, — рассеянно сказал Баллард, и Бигелоу снова ответил:
— Я не знаю.

 — Мальчик знает, — прокомментировал Баллард. — Он знал ещё до того, как покинул ранчо этим утром. Я не смог вытянуть из него и дюжины слов за весь день.

Как раз здесь вмешались шум потока и сужение тропы, чтобы помешать дальнейшим разговорам.
Бигелоу отступил, чтобы позволить Баллард вести одиночным строем.
продвигайтесь по краю потока.

Именно в таком порядке они, наконец, оказались в Аркадии
лугопастбищные угодья, через портал, столь же крутой, как гигантский дверной проем. Был
час заката для высоких вершин хребта Элк, и наступал пурпур.
среди округлых холмов хогбека уже сгущались тени.
Слева от двух передовых всадников кавалькады отряда виднелся
вечерний дымок от костра в лагере Райли. На холмах справа
Несколько голов скота паслись без присмотра.

Но две вещи, которые он увидел, заставили Балларда натянуть поводья так резко, что он неуклюже столкнулся со своим спутником.
Во-первых, он мельком увидел, как «Кадиллак» Касла быстро удаляется на восток по дороге вдоль реки, а во-вторых, перед самым носом его лошади оказался небольшой завал из веток.На сломанной ветке ограды был прикреплен лист бумаги, и
было еще достаточно светло, чтобы главный инженер мог прочитать
напечатанные на нем строки, когда он спрыгнул с седла.

«Мистер Баллард, — говорилось в письме. — Вы собираетесь совершить величайшую несправедливость. Примите совет обеспокоенного друга и погасите огонь вражды, пока он не вышел из-под контроля».

 Подписи не было, и Баллард всё ещё смотрел вслед исчезающему автомобилю, когда машинально протянул листок Бигелоу. Лесничий прочитал напечатанную на машинке записку и оглянулся
на отряд шерифа, который только что появился из портала каньона.

"Что вы собираетесь делать?" - спросил он; и Баллард, вздрогнув, ожил и
покачал головой.

— Я не знаю, сможем ли мы догнать тот автомобиль... Но сейчас уже слишком поздно что-либо делать, Бигелоу. Я подал жалобу и выписал ордера. Беквит вручит их — он обязан это сделать.

 — Конечно, — сказал Бигелоу, и они вместе стали ждать, пока отряд шерифа закончит работу.




XIII

ЗАКОН И ЛЕДИ


Лесничий почувствовал лёгкое удивление, когда
Баллард сделал остановку в пути лишь для того, чтобы попрощаться с шерифом Беквитом; они обменялись формальными фразами.
в которой не упоминалось о происшествии с ограждением из кустарника и
напечатанной на машинке записке.

"У вас есть ордера, и вы знаете, как ориентироваться в долине; я вам не
нужен, — так молодой инженер уклонился от надвигающейся неприятности. "Когда вы доставите своих
заключённых в административный центр округа, адвокаты компании сделают всё остальное."

Беквит, бывший скотовод, был мрачно-саркастичен.

«Это моя работа, и я сделаю её по-мужски, мистер Баллард.
Но между нами тремя и столбом у ворот вы ничего не добьётесь».
из-за этого — из-за большой вражды. Старый полковник внесёт залог и
выкупит своих людей, и вы снова окажетесь там, откуда начали.

 — Всё в порядке; я верю в закон и даю ему шанс.
— скомандовал Баллард, и две группы разделились: отряд шерифа
пошёл по дороге вдоль реки, а Баллард повёл людей через
лес в направлении полевой штаб-квартиры Фицпатрика.


Более половины пути от вершины каньона до лагеря
было пройдено, прежде чем мальчик Карсон отстал настолько, что
Дайте Бигелоу возможность свободно поговорить с Баллардом, но лесничий
воспользовался этой возможностью, как только она ему представилась.

 «Вы всё ещё считаете, что нет никакой надежды на компромисс?» — начал он.  «То, что
шериф сказал несколько минут назад, — чистая правда, знаете ли.  Ковбои
вернутся через день или два, и это приведёт к кровопролитию».

— Простите, — раздражённо сказал Баллард, — вы сторонний наблюдатель, мистер Бигелоу,
и можете позволить себе изображать миротворца. Но я уже сыт по горло. Если полковник Крейгмайлс не может справиться со своими хулиганами в шляпах с клапанами,
мы постараемся ему помочь. Там, в той канаве, хватит работы на неделю для полусотни человек и
лошадей, — он указал плетью на взорванную траншею. — Думаете, я лягу и позволю этим погонщикам скота
ездить верхом на мне и на компании, которую я представляю? Ни сегодня, ни в какой-либо другой день, уверяю вас.

— Значит, вы полностью игнорируете маленькую напечатанную на машинке записку?

— Ради справедливости по отношению к моим работодателям я вынужден назвать блеф полковника Крейгмайлса блефом, в какой бы форме он ни проявлялся.

Бигелоу молча проехал следующие сто ярдов. Затем он заговорил снова.

— Это не похоже на полковника: так действовать исподтишка.

— Он был в той машине: я его видел. Объявление вряд ли было
напечатано без его ведома.

— Нет, — медленно согласился Бигелоу. Но сразу же добавил: — В машине
были и другие.

— Я знаю — четверо или пятеро. Но это не освобождает полковника ".

Бигелоу снова погрузился в молчание, и костры Фицпатрика
штаб был уже в поле зрения, когда он сказал:

"Несколько часов назад вы признались мне, что одной из ваших слабостей было
неспособность злиться. Вы простите меня, если я скажу, что это, кажется, компенсируется законом повторяемости?

Баллард рассмеялся, откровенно извиняясь. «Вы можете пойти дальше и сказать, что
я настолько невоспитан, что ссорюсь с хорошим другом, который охотно
подставляется под пули ради меня. Не обращайте внимания, мистер Бигелоу, и я постараюсь
вспомнить, что я партизан, а вы всего лишь добродушный
мирный житель. Это маленькое происшествие уже свершилось, насколько мы
можем судить. Ковбои полковника взорвали наш ров; шериф
Беквит выполнит свой долг, а адвокат компании позаботится о том, чтобы кто-нибудь заплатил штраф. Давайте оставим это между нами.

Поняв, что он не в праве возражать, Бигелоу промолчал, и вскоре они уже спешивались у дверей закусочной Фицпатрика. Когда подрядчик поприветствовал их и накормил, Баллард забрался на ближайшую койку и уснул, чтобы наверстать упущенное, оставив своего гостя курить в одиночестве. Бигелоу добродушно воспринял его уход и около часа сидел на скамейке перед кладовой, тихонько попыхивая трубкой.
его трубы, и принимая стороннего наблюдателя участие в канавокопатели-игр
кости бросали и карточные игры происходит во время большого пожара в
Плаза.

Когда трубка погасла после второй заправки, он встал и побрел
немного за пределы лагеря. Ночью был мелкий и мягкий за
высотах, и он ходил по кругу мили, прежде чем он нашел себя
снова в лагере пределы. Именно здесь, в конце вереницы мулов,
он снова стал наблюдателем, на этот раз совершенно сбитым с толку.

Маленькая драма, единственным зрителем которой был эксперт по лесному хозяйству,
Это была в основном пантомима, но в ней не было недостатка в красноречивых жестах.
На земле, почти между ногами пасущихся мулов, лежала маленькая фигурка, уткнувшись лицом в землю, в которую были вдавлены копыта, и всхлипывала, произнося странную смесь ругательств и детских криков.
Прежде чем Бигелоу успел заговорить, фигура поднялась на колени, лицо
исказилось от страсти, а маленькие кулачки сжались, словно
сражаясь с кем-то невидимым. Это был Дик Карсон, и слова, которые услышал Бигелоу,
казалось, были вырваны какой-то невидимой силой из уст худого, сутулого
маленькое тело: "О, боже мой! если бы это мог быть кто-то другой! Но это
не кто-то другой; и я попаду в ад, если не сделаю этого!"

В любом случае, Бигелоу вмешался бы, но действие драмы
произошло слишком быстро для него. Как молния, мальчик-водонос исчез среди ног пасущихся животных, и через несколько минут ночь огласилась топотом копыт, уносящихся на восток.

 Бигелоу заметил направление, в котором ускакал мальчик-водонос.  Поскольку он скакал в сторону вершины долины и Касл-Кадии, Бигелоу предположил, что это был юный Карсон.
Поручение каким-то образом было связано с рейдом шерифа на ранчо Крейгмайлса. Однако здесь догадка споткнулась и упала. Обе стороны в любом конфликте, который мог спровоцировать визит шерифа, были естественными врагами мальчика.

Бигелоу боролся с этой новой загадкой, когда отправился искать свою койку в столовой; она преследовала его во сне и не давала покоя, когда прозвучал утренний сигнал к подъёму. Но ни за завтраком при свечах, ни позже, когда Баллард спросил его, не
были готовы к неспешной поездке к южному водоразделу для дневного отдыха
говорил ли он о дезертирстве молодого Карсона?

Фицпатрик хотя и говорил об этом, когда начальник и его спутница были
крепления для водораздел ездить.

"Ты принес мне воды,-мальчик снова с тобой прошлой ночью, не так ли, Мистер
Баллард? - спросил он.

— Конечно, он приехал с нами. А что? Вы его потеряли?

 — Его и одного из верховых мустангов. И мне это не очень нравится.

 — О, думаю, с ним всё будет в порядке, — непринуждённо сказал Баллард.

 Настала очередь Бигелоу заговорить, но что-то удержало его, и
Разговор с подрядчиком закончился сам собой, когда Баллард взял поводья и указал путь к южным холмам.

К девяти часам утра всадники были у подножия южных холмов,
и главный инженер компании «Аркадия» нашёл своему гостю очень
практичное применение. Бигелоу был специалистом по водоразделам,
бассейнам рек, сохранению влаги на лесистых склонах и
смежным темам, имеющим жизненно важное значение для руководителя
строительства ирригационной системы. Беседа постоянно
возвращалась к техническим проблемам, а лектором был специалист по
лесному хозяйству.

Лишь однажды был перерыв и отступление в сторону гуманитарных наук. Это случилось, когда
лошади взобрались на один из лысых холмов, с вершины которого
под ними, словно на карте, раскинулась огромная долина с
лагерями и каналами. По далёкой дороге, ведущей к реке,
медленно продвигаясь к нижнему концу долины, трусила разношёрстная
толпа всадников, более чем вдвое превосходившая по численности отряд
шерифа, который накануне вечером ехал по той же дороге в противоположном
направлении.

— Беквит со своим охотничьим ружьём? — серьёзно спросил Бигелоу, и Баллард ответил:
— Полагаю, что так, — и тут же переключился на обсуждение технических деталей.

Это произошло в течение часа В сумерках, когда в лагере сортировщиков наступил ужин, двое
исследователей, изучавших влагоудерживающие слои и вспомогательные резервуары,
приехали в штаб-квартиру Фицпатрика и обнаружили, что их ждёт сюрприз.
Кадиллак «Касл» был припаркован перед столовой, и молодой
Блэклок в кепке, перчатках и плаще возился с мотором.

- И вам того же, джентльмены, - шутливо сказал он, вынимая голову
из капота. - Я как раз собирался пойти и погоняться за вами еще немного
. Я бы сказал, мы ждали целый час.

- "Мы"? переспросил Баллард.

- Да, мисс Эльза и я. Мы охотились за вами во всех местах, куда не забредет комплект резиновых шин
, весь день. Скажите, вы случайно не
дополнительная свечи зажигания о вашей одежде, любой из вас, не так ли? Один из них
треснул в фарфоре, и она прыгает, как собака, на трех
ногах ".

Баллард полностью проигнорировал двигательную недостаточность.

— Вы привели сюда мисс Крейгмайлс? Где она сейчас? — спросил он.

 Коллега рассмеялся.

"Она в большом _зале_, и Фицпатрик, этот галантный кавалер, наливает ей чашку чая из буфета. Вас это не раздражает?"

Баллард соскочил с седла и исчез в открытой двери
закусочной, оставив Бигелоу и автоманьяка на произвол судьбы
. В захламленной кладовой он нашел мисс Крейгмайлс, которая сидела
на мотке веревки и спокойно пила чай из новой жестяной банки.

"Наконец-то!" - вздохнула она, улыбаясь ему; и затем: "Помилуй меня! каким
свирепым ты выглядишь! Мы нарушили границы, я признаю это. Но вы будете снисходительны к нам, не так ли? Джерри говорит, что у нас сломана свеча зажигания или что-то в этом роде; но я уверен, что мы сможем уехать, если нам прикажут. Вы пришли, чтобы приказать нам уехать, мистер Баллард?

Его хмурый вид был лишь внешним и видимым признаком внутренней попытки
справиться с возможными вариантами; но из-за этого его слова звучали не слишком заботливо.

"Это не место для вас," — начал он, но она не дала ему договорить.

"Уверяю вас, я нахожу это место довольно приятным. Мистер
Фицпатрик — ирландский джентльмен. Никто не мог бы быть добрее. Вы даже не представляете, какие ужасные вещи он обещал сделать с поваром, если этот чай окажется не совсем подходящим.

Если она пыталась заставить его улыбнуться, то ей это удалось. Фицпатрик
живописный язык его людей была одна эффектная особенность
походный штаб.

"Это доказывает, что я сказал-что это не место для вас", - отвечал он,
еще закрывается грубости лагерь. - И ты здесь уже час,
Блэклок говорит.

- Час и двенадцать минут, если быть точным, - призналась она, наклоняя
крошечные часики, приколотые к лацкану ее дорожного пальто. — Но вы не оставили нам выбора. Мы проехали бессчётное количество миль в поисках вас и мистера Бигелоу. Баллард смущённо покраснел под загаром и ожогами. Мисс Крейгмайлс
он решил, что у его поисков могла быть только одна цель; и он бы
отдал миры, чтобы иметь возможность расставить деловые отношения и сентиментальные отношения
по разные стороны непроходимой пропасти. Поскольку этому не суждено было сбыться, он
сказал то, что был вынужден сказать, с характерной резкостью.

"Слишком поздно. Теперь это не в моей власти. Провокация была
очень серьезной; и из общей лояльности к моим работодателям я был вынужден
нанести ответный удар. Ваш отец...

Она остановила его жестом, от которого кровь снова прилила к его лицу.

"Я знаю, что это была провокация, — уточнила она. — Но это не было
все на одной стороне. Ваши люди рассказали вам, как наши рейнджеры
досаждали им: вероятно, они не рассказали вам, как они отвечали ударом
на удар, убивая скот на железной дороге, снабжая себя свежим мясом из
нашего стада, наполняя или осушая водопои. И
два дня назад, в этом самом лагере... Я не знаю подробностей;
но я знаю, что один из наших людей был ранен в плечо и находится в критическом состоянии, на грани смерти.

Он мрачно кивнул. «Это плохо», — признал он, добавив: «И это
сразу же привело к новым беспорядкам. В ту же ночь ваш
«Ковбои вернулись и взорвали канал».

Она снова остановила его повелительным жестом.

"Вы видели, как они это сделали?"

"Конечно, никто не видел, как они это сделали. Но тем не менее это было сделано."

Она встала и посмотрела ему прямо в глаза.

"Вы нашли мою записку вчера вечером, когда возвращались с шерифом
Беквитом?"

"Я нашла неподписанную записку на небольшом барьере из веток деревьев на тропе"
"Да".

"Я написала ее и положила туда", - заявила она. "Я говорил вам, что вы собирались
совершить акт несправедливости, и вы его совершили - очень серьезный
на самом деле, мистер Бэллард".

"Я открыт для осуждения", - признал он почти угрюмо. Она была
перед ним, как разъяренная богиня, и вперемешку с мыслью
что он никогда не видел ее такой красивой и так вообще желательно было
еще одна мысль, что он хотел бы убежать и спрятаться.

"Да, вы открыты для осуждения - постфактум!" - возразила она.
с горечью. "Вы понимаете, что вы сделали? Ты, как легкомысленный мальчишка, попался в ловушку,
устроенную для тебя врагами моего отца. Ты тщательно избавил Аркадию от
всех мужчин, которые могли бы защитить наш скот, — именно так, как и было задумано.

— Но, боже мой! — начал он. — Я...

— Выслушайте меня, — приказала она, ещё больше становясь похожей на принцессу из королевства своего отца. — В каньоне Кипящей Воды есть банда разбойников, которая много лет терроризирует эту долину. Предполагая, что вы сделаете именно то, что сделали, некоторые из этих людей пришли и заложили динамит в ваш канал, приурочив рейд к вашему инспекционному туру. Я достаточно ясно выражаюсь?

«О, мои святые предки!» — простонал он. А затем: «Пожалуйста, продолжайте; хуже уже не будет».

«Они были уверены, что вы добьётесь массовых арестов
отряд с ранчо «Аркадия»; но они не ожидали, что вы отреагируете так быстро, как вы это сделали. Вот почему они развернулись и открыли огонь по вам в Сухой Долине. Они думали, что их подозревают и преследуют не вы и не кто-то из ваших людей, а наши ковбои. Ваше появление в хижине у устья Дир-Крик вчера утром всё объяснило, и они отпустили вас, не отомстив за человека, которого мистер Бигелоу застрелил в стычке в Сухой Долине. Они были готовы позволить более важному делу перевесить
менее важное.

Баллард снова воскликнул «Боже мой!» и слабо прислонился к стене.
кассовый прилавок. Затем, внезапно, до него дошло, как прохладный порыв ветра
в жаркий день, что эта молодая женщина с ясными глазами и милым личиком
глубоко разбирается в запутанных лабиринтах, почти сверхчеловеческих
достаточно, чтобы казаться сверхъестественным. Неужели эти разрушающие нервы тайны никогда не будут
раскрыты?

"Вы знаете все это так, как мог знать только очевидец", - пробормотал он, запинаясь.
— Как, во имя всего прекрасного...

 — У нас есть друзья — даже в ваших лагерях, — призналась она. — В Кадию
дошло известие о вашей ночной поездке и её цели.
Подробности: там был маленький Дик. Мой отец однажды отправил его отца в тюрьму за кражу скота. Из жалости к мальчику я убедил нескольких наших друзей из Денвера подать прошение о помиловании. Дик не забыл об этом, и прошлой ночью он приехал в Касл-Кадию, чтобы рассказать мне то, что я рассказал вам, — бедный малыш был предан мне больше, чем своему неисправимому негодяю-отцу. Кроме того, он сказал мне ещё кое-что:
сегодня ночью, когда скот на пастбищах совсем не охраняется, будет
ещё один набег из Дир-Крик. Я подумал, что вам будет интересно узнать, насколько это сложно
На этот раз вы нанесли нам удар. Вот почему я заставил Джерри
проехать со мной сотню миль вверх и вниз по долине сегодня днём.

Ситуация была явно не из тех, когда можно что-то сказать,
но у Балларда всё ещё была возможность действовать. Подойдя к
двери, он позвал Бигелоу, и когда лесничий вошёл, ему сразу же
объяснили, что нужно делать.

— Мистер Бигелоу, я уверен, что вы справитесь с коляской одной рукой:
отвезёте мисс Крейгмайлс домой, пожалуйста, а Блэклок останется у меня.

"Конечно, если мисс Эльза согласна обменять хорошего шофера на
плохого", - последовал добродушный ответ. И затем обратился к хозяйке: - Вы согласны?
Согласны, мисс Крейгмайлз?

- Мистер Бэллард - нынешний тиран Аркадии. Если он укажет нам на
дверь...

Бигелоу уже стоял у подножки машины, ожидая, чтобы помочь ей сесть. Времени хватило только на одно предостерегающее
слово, и Баллард быстро его произнесла.

"Не будь больше опрометчивым, — предупредила она его. — Здесь у тебя много людей. Если
Карсону удастся дать понять, что ты не позволишь ему воспользоваться
заговором, в котором он сделал тебя своей невинной жертвой,
аксессуар...

"Успокойся окончательно", - отрезал он с резкостью, которая была
порождена исключительно его решимостью, а вовсе не его отношением
к женщине, которую он любил. - В этой долине не будет угона скота
сегодня ночью - или в любое другое время, пока не вернутся ваши собственные смотрители
.

"Спасибо", - просто сказала она, и минуту спустя Баллард и Янг
Блэклок отошёл в сторону, чтобы Бигелоу мог быстро уехать со своим спутником и
маленьким элегантным автомобилем.

"Послушайте, мистер Баллард, с вашей стороны очень любезно впустить меня на минутку
любитель спорта, - сказал студент колледжа, когда быстроходный катер отъехал.
превращаясь в пыльное пятно в багровых лучах заката. "Бигелоу дал мне подсказку;
сказал, что там был какой-то обрывок. Сделай меня своим партнером, и
Ты будешь мной гордиться ".

- С вами все в порядке, - рассмеялся Бэллард с внезапным приступом
беззаботности. «Но первое, что нужно сделать, — это достать немного сена из
стога. Заходи и посмотрим, что ты сможешь приготовить на ужин в лагере.
 Фицпатрик делает большие ставки на своего повара — больше, чем я бы сделал, если бы он был моим».




XIV

МАКСИМУМ


Баллард и Блэклок ужинали за столом подрядчика в
столовой, и разговор, какой бы он ни был, оставил кентуккийца
в стороне. Аркадиан лето впервые окунуться молодой студент колледжа по
в мужественного реалии, и это не часто было, что он наткнулся на так
сколько сырья в комок, как лагерь исполнителя, и многое другое
себя особенно веселым ирландским исполнителем, дает.

Баллард молчал по какой-то причине. Из глубины унижения, которое он испытал,
когда его заставили участвовать в плане ограбления полковника Крейгмайлза
он без колебаний пообещал предотвратить кражу. Но способы предотвратить её были не так очевидны, как могли бы быть. Сила была единственным аргументом, который мог бы убедить угонщиков скота, и, конечно, в лагерях Фитцпатрика было достаточно людей и оружия, чтобы противостоять любому количеству угонщиков, которых Карсон мог привести в долину. Но согласятся ли люди подрядчика сражаться на стороне полковника?

Это был решающий вопрос, на который мог ответить только Фицпатрик, и в конце ужина Баллард поспешил поговорить с ним наедине.
подрядчик в похожем на чулан офисе по выплате жалованья.

"Ты видишь, с чем мы имеем дело, Бурк," — подытожил он, объяснив ирландцу истинную суть ситуации. "Чистая
справедливость, справедливость, на которую имеет право рассчитывать даже враг, толкает нас в бой. Мы должны остановить этот набег на скот Крейгмайлса."

Фицпатрик с сомнением качал головой.

— Конечно, теперь я с вами, мистер Баллард, — согласился он, выпрямившись с усилием, которое было прекрасным триумфом над личными предубеждениями. — Но будет справедливо предупредить вас, что ни один человек ни в одном из лагерей не
не пошевелю и пальцем, чтобы спасти имущество полковника. Эта возня с ковбоями
длилась слишком долго и была слишком ожесточённой.

"Но на этот раз они должны это сделать, — горячо настаивал Баллард. — Они
ваши люди, они подчиняются вашим приказам.

"Подчиняются моим приказам, чтобы бросать грязь, может быть, но не
чтобы брать в руки оружие и изображать из себя оловянных солдатиков. Там полно мужчин, как вы и сказали; поляки,
венгры, итальянцы и ирландцы — и только на ирландцев можно положиться,
парни! Я знаю каждого из них, мистер Баллард,
и, если уж на то пошло, они бы пристрелили тебя — или меня — прежде, чем наставили бы пистолет на кого-то, кто дал бы отряду Крейгмайлса попробовать их же лекарства.

Уверенность Фицпатрика была обескураживающей, но Баллард не сдавался.

"Как ты думаешь, сколько человек Карсон сможет собрать для этого перегона скота?" — спросил он.

"О, я не знаю; может, восемнадцать или двадцать."

"У вас здесь двести сорок с лишним человек, и у Райли тоже; неужели вы не
могли бы найти дюжину-другую, которые бы нас поддержали?"

— Честно говоря, я не знаю, мистер Баллард. Я не равнодушный, как вы могли бы подумать: я буду с вами, пока смогу хоть одним глазом прицелиться из ружья.
 Но как только вы скажете парням, что вы от них хотите, в ту же минуту они подадут вам сигнал и уйдут.

— Вы имеете в виду забастовку?

— Именно так.

Баллард ушел в свой кабинет, и Фицпатрик не стал его задерживать. Через некоторое время тишину нарушило слабое постукивание крошечного телеграфного аппарата на столе подрядчика. Стул Балларда с грохотом встал на место.

"Провод!" - воскликнул он.; "Я и забыл, что вы спустили его вниз.
так далеко на линии. Интересно, смогу ли я дозвониться до Бромли?"

"Конечно, вы можете", - сказал подрядчик; и Баллард сел за стол, чтобы попробовать.

Именно во время предварительных нажатий клавиш Блэклок подошел к
двери кассы. — Там какой-то человек хочет поговорить с вами, мистер Фицпатрик, — объявил он, и подрядчик вышел, чтобы вскоре вернуться и прервать сосредоточенные попытки Балларда поднять офис в Элбоу-Каньоне.

 — Один из бригадиров вошёл и сказал, что люди Крейгмайлса идут.
Назад. Последние полчаса всадники по двое и по трое двигались
по дороге вдоль реки, направляясь к штаб-квартире ранчо", - такова была
информация, которую он принес.

"Это банда Карсона", - сразу сказал Бэллард.

"Да, но я не выдавал это бригадиру. Их план состоит в том, чтобы собрать как можно больше припасов, пока ещё светло.
Будет видна небольшая часть луны, и этого хватит, чтобы спуститься по
каньону. О, держу пари, они всё продумали до мелочей.
Карсон очень хорош в планировании любых проделок.

Баллард снова повернулся к телеграфному аппарату и нетерпеливо забарабанил по нему.
Время было на исходе; его уже катастрофически не хватало для выполнения
программы, которую он наспех разработал за несколько минут в кабинете.

"Это вы, Лаудон?" — протелеграфировал он, когда после бесконечных стуков
последовал ответ; и сразу после отрывистого подтверждения
он мастерски вмешался.

«Не задавай вопросов, а делай, что я говорю, и быстро. Ты сказал, что у полковника на шахте есть
пулемёт: собери банду из каменоломов, беги к этому пулемёту и
захвати его. Ты сможешь это сделать?»

«Да», — последовал незамедлительный ответ, — «если вы не против больших расходов на похороны,
за которыми последуют забастовки».

 «Нам нужно оружие».

 «Полковник одолжил бы его, если бы… подождите минутку, мисс Эльза как раз
переезжает через мост на лодке. Я спрошу её».

Вздох облегчения, вырвавшийся у Балларда, был почти стоном, и он с надеждой
ждал. Эльза знала, зачем ему нужен «Максим», и если это можно было
сделать без прямого приказа её отца мексиканским шахтёрам, она бы это
сделала. После того, что показалось инженеру самыми долгими
пятнадцатью минутами в его жизни, снова послышался стук.

«Пистолет здесь», — из Бромли. «Что мне с ним делать?»

Ответ прилетел, как выстрел: «Загрузи в двигатель и быстро доставь в конец ветки, ближайшей к этому лагерю».

«Хочешь, чтобы я поехал с ним?»

«Нет, оставайся там, где ты есть, и, может быть, в следующий раз ты станешь главным строителем Аркадии. Поторопись с пистолетом».

Фицпатрик был сам себе телеграфистом, и когда он читал то, что передавали по
каналу, его улыбка была похожа на ту, с которой
боксёр-победитель пожимает руку сопернику.

"Карсона придётся уговаривать," — прокомментировал он. "Хорошо, что вы привели в
действие артиллерию. Что дальше?"

"Следующее, что нужно сделать, - это собрать лучшую команду, которая у вас есть, ту, которая покажет
лучшее время, и отправить ее в конец трассы, чтобы встретиться с Bromley's
special. Как далеко-шесть миль или около того?"

"Семь, или, может быть, чуть хуже. Я поеду с командой сам, и толчок
на поводья. Мне принести пистолет сюда?

Баллард на мгновение задумался. "Нет; поскольку мы должны справиться с этим делом сами"
, нет необходимости разводить разговоры в лагерях. Ты знаешь
маленький песчаный ручей в хогбеке, называемый Сухой долиной?"

"Конечно, хочу".

"Хорошо. Двигайся по прямой к началу этого русла, и мы встретимся
ты, Блеклок и я, с дополнительной верховой лошадью.

Фицпатрик доставал из шкафчика охотничью куртку.

"Что вы думаете, мистер Бэллард? - может быть, мужчина спрашивает?"

"Подождите, и вы увидите", - последовал четкий ответ. - Это сработает, вот увидишь.
это сработает как по волшебству, Бурк. Но вы должны преодолеть эти километры с этой упряжкой
лошадей. Мы потерпим крах, если вы не свяжетесь с Максимом. И, кстати, бросьте моток этой верёвки толщиной в четверть дюйма в свой фургон. Она нам тоже понадобится.

Когда подрядчик ушёл, Баллард позвал коллегу в контору.
— Я зайду в ваш кабинет и ознакомлю вас с неотложными делами. Банда угонщиков скота должна была напасть на стадо полковника Крейгмайлса;
нападение нужно было предотвратить; для этого нужны были трое мужчин и
автоматическая скорострельная пушка «Максим». Блэклок будет одним из этих троих?

"Будет ли голодная собачка есть свой ужин, мистер Баллард? Боже мой! Но ты же добрый ангел, раз
позволил мне присоединиться к веселью! И ты нажал на нужную кнопку, клянусь! В военном
комплекте в колледже есть «Максим», и я могу настроить его по вкусу королевы.

"Тогда вы можете считать себя начальником артиллерии", - последовал незамедлительный ответ.
 "Полагаю, мне не нужно спрашивать, умеете ли вы ездить верхом на пони?"

Смеяться Блэклок так было возбужденное хихиканье.

"Теперь ты кричишь. Что я не знаю про корову-пони сделает
Большая книга, которую вы когда-либо видели. Но я бы скорее сел на полосатую зебру, чем отказался от этого. Мы пойдём пешком прямо сейчас?

— Спешить некуда; можешь выкурить одну-две трубки, как и я.
 Фицпатрику придётся проехать четырнадцать миль, чтобы отыграться.

Баллард набил трубку и, закурив, сел, чтобы собраться с мыслями.
шлифовальные круги шлифуют детали его плана. Блэклок старался
изо всех сил напустить на себя мужественный вид безразличия; пытался и потерпел неудачу
совершенно. Однажды за каждые пять минут ожидания ему приходилось вскакивать
и пробираться в переднюю часть буфета, чтобы сбросить избыточное давление
; и на одиннадцатом возвращении Баллард выбивал пепел из
его трубка.

- Действуешь на нервы, Джерри? - спросил он. — Ладно, мы прорубим пару дыр в ночи, если тебе так хочется.

Старт был дан без объявления. Конюх Фицпатрика был
Покуривая сигареты на маленькой веранде, он по слову Балларда
исчез в направлении верёвки для лошадей. Дав ему время оседлать лошадей, они вдвоём обошли
группы игроков в карты у костра на площади и за тёмной палаткой
столовой нашли мужчину, который ждал их с тремя оседланными бронко,
у каждого из которых под стременами были кобуры с винтовками. Баллард задал один
вопрос, когда они садились в седло.

— Ты не видела молодого Карсона в последний час или около того, Пэтси?

— Ни разу не видела: он весь день где-то пропадал вместе с мистером
Бурк ругался как сапожник из-за того, что взял её.

Баллард взял под уздцы лошадь, которую вёл в поводу, и они поехали вдоль канала, а «кусочек луны» Фицпатрика освещал темноту. Инженер начал этот день с работы, но молодой студент, чьи навыки верховой езды ограничивались хорошо обученными лошадьми в отцовских конюшнях, немного нервничал.

В конце первой мили Блэклоук с болью осознал, что
каждый рывок жилистого маленького скакуна под его коленями причиняет ему
неудобство, и ему захотелось найти утешение.

— Скажите, мистер Баллард, что вы делаете, когда лошадь встаёт на дыбы? — спросил он, вклинивая вопрос между толчками скачущего галопом коня.

 — Вы ничего не делаете, — ответил Баллард, используя местоимение в
общем смысле.  — Обычно всё делает мустанг.

«Я… кажется, эта скотина… собирается лягаться», — выдохнул новичок.
"Он освобождает мои колени своими чёртовыми
лопатками».

«Приморозь его», — рассмеялся Баллард. Затем он добавил ободряющую фразу:
"Он не сможет лягаться, пока ты его не отпустишь. Вот ровный участок
прерии: отпустите его на несколько шагов вперёд.

Это было началом безумной гонки, которая унесла их вниз по каналу, мимо лагеря Райли, к песчаной расщелине у подножия холмов, намного опередив запланированную встречу с Фицпатриком. Но на этот раз время ожидания не было потрачено впустую. Расставив трёх лошадей в караул и вооружившись парой короткоствольных ружей, передовой отряд из двух человек внимательно изучил местность, продвинувшись до устья сухой долины и немного вдоль главной речной тропы в обоих направлениях.

 «Прямо здесь», — сказал Баллард, указывая на точку на речной тропе чуть выше по течению.
ниже устья пересекающейся долины " - вот где вы будете размещены с указанием
Максима. Если вы возьмете этот валун щита, вы можете командовать
ущелье и верхняя тропа на сто ярдов или более, и до сих пор не было
в спектр их Винчестеры. Они, вероятно, будут стрелять в тебя, но ты
не будешь возражать против этого, учитывая шесть или восемь футов гранита в качестве бруствера,
не так ли, Джерри?

"Ну, я бы сказал, что нет! Просто смотрите, как я их сожгу, когда вы дадите
команду, мистер Баллард. Думаю, я мог бы удержать сотню таких
на этой скале.

"Именно этого я и хочу от вас — чтобы вы их удержали. Это было бы
хладнокровное убийство — стрелять в них из «Максима» с такого близкого расстояния, если только они не вынудят вас к этому. Не забывайте об этом, Джерри.

 «Я не забуду», — пообещал студент, и после дальнейшего изучения топографии они вернулись к лошадям.

После этого последовало утомительное ожидание, длившееся час или больше, без каких-либо признаков или звуков приближающейся повозки, и тревога нарастала, как у жонглёра, с каждой медленно проходящей минутой. Что угодно могло случиться, чтобы задержать Фицпатрика или даже сделать его поручение бесполезным. Строительная дорога была неровной, и спешащий машинист
Возможно, они сошли с рельсов. Возможно, угонщики пронюхали о перестрелке и бросили паровоз. В противном случае кто-то из их помощников мог наткнуться на подрядчика, остановить его и одолеть. Баллард и Блэклок с тревогой прислушивались к стуку колёс. Но когда тишина была нарушена, то не грохотом повозок;
звук был в воздухе — отдалённое мычание движущегося стада и
шарканье множества копыт. Вывод был очевиден.

"Боже мой! Ты слышишь это, Джерри?" — спросил Баллард. "Нищие идут"
«Они спускаются по долине со скотом, и они опережают Фицпатрика!»

Это было не совсем так. Пока инженер поспешно отдавал команду
подниматься в седло, повозка Фицпатрика, подпрыгивая, въехала в сухой овраг,
и фыркающая упряжка была вся в пене от пота.

"Отличная работа, мистер Баллард!" — выдохнул покрытый пылью возница. «Они отстали от меня меньше чем на милю, погоняя добрую половину стада полковника, я готов поклясться. Произносите слова и произносите их быстро!»

Времени на подготовку почти не было, так что медлить не стоило
драгоценные минуты. Баллард отдал приказ о быстрой переброске людей,
лошадей и орудийного расчета в нижний конец внутренней долины, установив
ужасную маленькую боевую машину за укрывающим валуном на
главная тропа и поспешное сокрытие фургона и упряжи
животные в сосновой роще. Затем он кратко изложил свой план
двум своим подчиненным.

«Они отправят стадо вниз по тропе в каньоне, вероятно, с одним или двумя людьми впереди, чтобы скот не забредал в эту ложбину», — предсказал он. «Первым делом нужно схватить этих погонщиков, после чего мы
мы должны повернуть стадо и позволить ему найти дорогу домой по пескам
ущелье, в которое мы вошли. Позже..."

Грохочущий стук подков по камню перекрыл приглушенное мычание
и топот приближающихся машин, и времени на дальнейшие объяснения не было
. Когда Баллард и его спутники скрылись в тени деревьев в маленькой внутренней долине, одинокий всадник поскакал вниз по тропе в каньоне, резко развернувшись у входа в ущелье, чтобы перехватить скот, если тот попытается вернуться по извилистой долине.
 Прежде чем эхо его пронзительного свиста затихло в каньоне
Из темноты выступили три человека и с деловитой
быстротой стащили охранника с седла, связали, засунули ему в рот кляп и
бросили в кузов пустой повозки.

"Сейчас для выреза!" - крикнул Баллард; и прибытия отставших из
похищенное стадо уже были в устье небольшой долины, когда
три любительских линии всадников бросился на них и норовили повернуть диск на
прямым углом до сухого оврага.

На одну-две изматывающие минуты битва с грубым замешательством повисла на волоске
. Крутитесь, кричите и брыкайтесь, как им заблагорассудится, они, казалось, могли
только для того, чтобы собрать ревущую толпу в узком устье ущелья.
Но в критический момент, когда мечущаяся масса грозила превратиться в затор, который должен был вылиться с тропы в близлежащий поток Кипящей Воды, несколько вожаков нашли открытый путь к свободе вверх по извилистой долине, и через минуту, когда у них пересохло в горле, между вершинами ущелья осталось лишь облако пыли, указывающее на место, где бушевала битва.

Чуть позже, когда основная группа угонщиков, состоявшая из десяти человек, ничего не подозревая, вошла в долину, сложилась такая ситуация
ловушка: пыль в воздухе, удаляющийся грохот ударов копыт и очевидное
оставление опасной точки. Карсон первым понял
значение облака пыли и удаляющегося топота копыт.

- Черт возьми! - прохрипел он. - Биллингс позволил им снова прорубиться в ущелье! — Это твоя вина, Бак Камминс: я говорил тебе, что тебе лучше пойти с Биллингсом.

 — Ты всегда был одним из тех, кто говорит: «Я же тебе говорил», — пессимистично возразил человек по имени Каммингс, и правая рука Карсона потянулась к рукоятке пистолета, когда из-за
Тени под западным утёсом сформировали чёткий и ясный приказ:

 «Руки вверх — все до единого!» Затем, в качестве пояснения: «Вы под прицелом скорострельного «Максима».

 Среди десяти человек были сомневающиеся — отчаявшиеся люди, чьи беззаконные дни и
ночи были наполнены риском. Раздался залп пистолетных выстрелов, злобно плюющихся в тени скал.

 «Покажи им, Джерри», — отрывисто сказал голос, и из-за большого валуна на обочине главной тропы вырвался язык пламени.
грохот, сравнимый с чем-либо на земле, кроме его оглушительного,
сводящего с ума звука. Блэклок повел пулеметом по короткой дуге над головами похитителей скота, и с отвесной скалы и выступов над ними на десятерых, оказавшихся в ловушке, посыпался дождь из срезанных сосновых веток и осколков камня.

 Новое и неизведанное пугает. В группе угонщиков были люди, которые без колебаний развернули бы лошадей и прошли бы сквозь строй стреляющих
винчестеров. Но эта скрытая машина для убийств, изрыгающая целые залпы из тени...
— Чёрт возьми, Соджерс! — пробормотал Карсон себе под нос. Затем вслух: — Ладно, капитан, как скажешь.

 — Я сказал «руки вверх», и я имел в виду именно это, — прохрипел Баллард, и когда бледный лунный свет упал на скотокрадов, застывших в покорной позе:
«Первый человек справа — направьте своего коня в рощу прямо перед вами».

Именно Фицпатрик, действуя быстро и в одиночку, обезоружил, связал по рукам и ногам и привязал к своему коню каждого из приунывших, когда Баллард приказал им по одному въехать в таинственную тень сосен.
гроув. Шестеро из десяти, включая Карсона, прошли через
процесс нейтрализации, и подрядчик ловко приступил к работе над
седьмым, прежде чем до них начали доходить масштабы инженерной стратегии
.

"Страдающий Иегу!_" - сказал Карсон с целым миром отвращения и
унижения, вложенных в одно ругательство; но когда мужчина позвал
Каммингс разразился потоком бессмысленных ругательств, а главарь
скотокрадов рассмеялся, как хороший неудачник.

"Скажи, сколько вас было, чтобы разыграть перед нами этот маленький спектакль?"
— спросил он, обращаясь к Фицпатрику, единственному из пленивших его, кто был в поле зрения.


"Узнаешь, когда придёт время, — грубо ответил ирландец.
"А пока держи язык за зубами.
Понял?"

Они увидели, когда последний человек был надёжно связан и привязан к своему
седлу; и это было характерно для того времени, места и актёров
этой драмы, что при подведении итогов было потрачено мало слов.

"Выстраивайте их в затылок друг другу," — чётко скомандовал Баллард, когда
Фицпатрик и Блэклок вытащили «Максим» из-за валуна.
редут и погрузил его в повозку рядом с мотком верёвки
Биллингс.

"Куда ведёт эта тропа, капитан
Баллард?" — хотел знать Карсон.

"Это решать присяжным," — был краткий ответ.

«Ты ел мой хлеб и держал своих лошадей в моём загоне, — мрачно продолжил главный конокрад. — Но это ничего не значит — если ты чувствуешь, что должен вступиться за старого короля Адама, то будешь сражаться до последней капли грязи, которую перевернёшь в большой долине».

Фицпатрик шёл впереди по утоптанной копытами земле
Баллард поскакал в долину с упряжкой, и Блэклок выстраивал пленных в колонну по одному, когда Баллард развернул своего бронко, чтобы
сесть в седло.

"Я сам сражаюсь в своих битвах, Карсон," — спокойно сказал он. "Ты устроил мне засаду, и я попался, как щенок. Теперь я должен
остановить твой набег. Кстати, вы и ваша банда получите по заслугам за то, что сбросили несколько тысяч ярдов земли в наш канал.
Вот и всё. Встаньте в строй вместе с остальными; вы сорвались с крючка и
проиграли.

Обратный путь вёл растянувшуюся кавалькаду через устье оврага,
и среди невысоких холмов позади лагеря Райли, до пересечения с каналом на полпути к штаб-квартире Фитцпатрика. Приближаясь к большому лагерю, Баллард посовещался с подрядчиком, в результате чего мулы, запряжённые в повозку, направились влево, сделав полукруглый объезд вокруг лагеря, а вереница заключённых последовала за ними, ориентируясь по узловатым верёвкам.

Ещё через час на востоке показался полумесяц, зависший над чёрным
горизонтом Локс, и он привёл пленителей и пленников к концу
железнодорожного пути, где был разъезд с полудюжиной пустых
товарные вагоны и специальный артиллерийский вагон Бромли, тихо шипящий паровоз и спящие на подушках в кабине машиниста люди.

Баллард освободил своих пленников от пут, снял их с лошадей и запер в пустом товарном вагоне.  После этого машинист разбудил поездную бригаду, «Максим» был перегружен на тендер, и начальник дал машинистам указания.

«Отвезите пушку и этот запертый товарный вагон обратно в Элбоу-Каньон, — распорядился он. — Мистер Бромли отдаст вам приказы оттуда».

 «Погрузить лошадей?» — спросил машинист, заметив, что
товарный вагон напротив временного жёлоба, построенного для выгрузки партии
скреперов Фицпатрика.

«Нет, олухи», — поправил Баллард, и когда паровоз с грохотом умчался на восток со своим одновагонным составом, повозка направилась на запад. Блэклок сидел рядом с Фицпатриком, Баллард лежал на спине в глубоком ящике, а длинная вереница вьючных животных тянулась за повозкой.

 В штабном фургоне Блэклок плюхнулся на самую удобную койку и уснул. Но Бэллард достаточно встрепенулся
чтобы отправить телеграмму в Бромли с указанием, как поступить с пойманными похитителями скота, которых нужно было доставить через Альта-Висту и Д. и Ю. П. в административный центр округа.

После этого он ничего не помнил, пока не проснулся и не прищурился от солнца,
светившего в маленькую комнатушку в задней части почтового отделения. Он
вздрогнул, когда Фицпатрик протянул ему телеграмму, нацарапанную на обрывке оберточной бумаги.

«Я как раз в эту минуту снимаю это с провода», — сказал подрядчик,
робко ухмыляясь, и Баллард прочитал каракули:

 «Д. и У. П. товарный вагон № 3546, всё в порядке, обе боковые двери тщательно заперты, а торцевая дверь широко открыта. Внутри ничего, кроме нескольких кусков верёвки и затхлого запаха табачного дыма и кукурузного виски.

 «БРОМЛИ».




XV

ГОСТИ И ХОЗЯЕВА


Прошло два дня после двойного фиаско с угоном скота, прежде чем
Баллард вернулся в свою штаб-квартиру в Элбоу-Каньоне, но Бромли
только и ждал, чтобы посмеяться над своим другом и шефом.

"То, чего ты не сделал Карсону и его банде, было хорошо и в достаточном количестве, не так ли, Брекенридж?" — сказал он с ухмылкой, когда они были наедине.
Мы вместе работали на плотине и курили трубку после обеда на крыльце глинобитного
офиса. «Это лагерная шутка. Я старался не распространяться об этом, но механики, конечно,
блеяли об этом, как пара овец».

— Предположим, что у меня есть проблески чувства юмора, и оставим это, — проворчал Баллард и добавил: — Я рад, что проклятие ослабило хватку и дало этому отряду возможность повеселиться — даже над моей неудачной шуткой.

 — Так и есть, — сказал Бромли. — С тех пор, как вы спустились в долину, мы не испытывали ни потрясений, ни содроганий. И мне было интересно, почему.

— Забудь об этом, — коротко бросил вождь. — Считай, что это благополучно умерло и похоронено, и не раскапывай это снова. У нас и без этого хватает забот.

Бромли снова ухмыльнулся.

"То есть из-за этой истории с ковбоем-скотоводом в нижней долине ты стал персоной нон грата в Замке Кадия? Ты уезжаешь. Вы
не знаю, полковник Адам. До сих пор от злобы, он был вниз
здесь дважды спасибо, что заглянули налете Карсон. И это напомнило мне
в твоем почтовом ящике записка от Касла Кадии - попала сюда сегодня днем из
рук одного из маленьких японцев. И он пошел забрать
это.

Это оказался еще один ужин торгов на главного инженера, чтобы быть
принято неформально когда у него было время в запасе. Она была написана и
подписанный со своей дочерью, но она говорит, что она говорит, как ее отец
и себя, когда она призвала его, чтобы прийти в ближайшее время.

"Ты пойдешь?" запрос Бромли, когда Баллард принял слабо
парфюмированный немного почтовой бумаги в руке-между двумя
лень-стулья.

"Ты знаешь, что я пойду", - последовал угрюмый ответ.

Улыбка Бромли была небрежной.

"Конечно, пойдешь", - согласился он. "Сегодня вечером?"

- Так же хорошо, как и в другой раз. Ты не пойдешь со мной?

"Приглашение Мисс Эльза не включает меня", был намек.

"Бош! Вы уже открытую дверь, первый, последний, и все время, не
вы?"

"Конечно. Я только пошутил. Но это не хорошо для нас обоих, чтобы быть
с работы одновременно. Я останусь и продолжу запугивать этих
худу.

Из Альта-Висты приближался товарный поезд, и когда его протяжный гудок
разбудил эхо в каньоне, они оба спустились с плато и направились к
железнодорожной станции. Прошёл час, и Баллард переодевался в своей
спальне, когда позвал Бромли, который
просматривая путевые листы недавно прибывшего материала.

"О, послушай, Лаудон, тропинку в каньоне снова проложили? Там, где была
осыпь?"

"Конечно," — ответил Бромли, не поднимая глаз. Затем: "Ты собираешься идти пешком?"

"А как ещё я туда доберусь?" — ответил Баллард, который, казалось, всё ещё
боролся со своей угрюмостью.

Помощник ничего не ответил, но под загорелой кожей у него выступил румянец,
и он продолжил проверять билеты. Позже, когда Баллард вышел, чтобы
отправиться к Крейгмайлзам, мужчина за столом пропустил его, коротко
сказав: «До свидания», — и еще ниже склонился над работой.

При гораздо менее неловких обстоятельствах Баллард был бы готов к тому, что, присоединившись к гостям в Касл-Кадии, он почувствует себя не в своей тарелке. Но если он и чувствовал себя не в своей тарелке, то только по своей вине. Полковник был очень гостеприимен; Эльза, несмотря на внешнюю веселость, была явно рада его видеть; мисс
Коффри мягко упрекал их за то, что они не позволили ему отправить Отто
и машину, чтобы они отвезли его из каньона; и разные гости


Во время паузы перед ужином все разговоры были только о том, как быстро инженер
пресек угон скота, и хвалебные комментарии по поводу этого небольшого
_coup de main_ не были омрачены упоминанием о том, что угон стал возможен
из-за ошибочного рвения. Не раз Баллард ловил себя на мысли, что
ему интересно, не сговорились ли полковник и Эльза, Бигелоу и Блэклок, чтобы
не допустить, чтобы история о его вопиющей ошибке дошла до остальных. Если
они этого не сделали, то в человеческой природе гораздо больше милосердия
«Больше, чем мог предположить самый жизнерадостный оптимист», — заключил он.

За обеденным столом восторженный _rapport_ сохранялся на прежнем уровне.
Баллард беседовал со старшей из сестёр Кантрелл, а Уинфилд, сидевший напротив, совершенно не обращал внимания на мисс Ван Брик, пытаясь разговорить третью гостью, когда мисс Кантрелл настойчиво возвращалась к волнующей теме поимки Карсона — что она делала после каждой попытки Балларда избежать восторженных возгласов.

«То, что вы шутите по этому поводу, не делает это менее героическим поступком, мистер Баллард», — сказал он.
— одна из формулировок мисс Кантрелл, выражающих триумф. — Только подумайте — вас трое против одиннадцати отчаянных головорезов!

— Нас трое, тщательно спланированная засада и скорострельный пулемёт «Максим», — поправил Баллард. — И вы забываете, что через несколько часов я позволил им всем уйти.

— И я — единственный человек во всей этой долине, полный возможных свидетелей, который
мог бы извлечь из этого максимум пользы, — меня там не было, — мрачно вмешался
Уингфилд. — Это просто катастрофа, мистер Баллард!

— О, я уверен, вы могли бы представить себе нечто гораздо более захватывающее — для
играйте, - засмеялся инженер. "Действительно, это ваше воображение и воображение мисс
Кантрелл, благодаря которому часть повседневной работы приобретает драматический характер
Качество. Если бы я был пишущий человек, я всегда должен уклоняться от
реальная вещь. Он всегда неадекватен".

— «Много ты в этом понимаешь», — проворчал драматург с безмятежных и возвышенных высот превосходства ремесленника. — «И это напомнило мне: я был в вашем лагере, и чего я только не узнал о ваших колдовских штучках…»

 Мисс Эльза, сидевшая справа от Уинфилда, вмешалась с вопросом:
совершенно неуместное замечание о пьесе Зудермана; замечание, требующее ответа; и Баллард понял намек и с тех пор посвятил себя исключительно старшей мисс Кантрелл. Он сделал вывод, что угроза, исходящая от литературного любопытства Уингфилда, по-прежнему существует, и был готов дать ей отпор, когда придёт время.

Как и во время предыдущего визита инженера в замок «Кадия»,
после ужина все перешли в большой портик, где японский дворецкий
подавал кофе, а гости разбились на пары и группы в гамаках и шезлонгах.

Чтобы не оставлять невыполненным свой долг, Баллард загнал своего хозяина в угол во время
разгона скота и попытался загладить свою вину за ошибочное рвение, которое привело к попытке угона скота. Но в середине первой фразы, в которой он упрекал себя, полковник прервал его, добродушно возражая.

— Ни слова больше, моя дорогая, не упоминай об этом, — с благосклонной улыбкой и взмахом изящных рук. — Нам очень понравилось. Мальчики устроили небольшую вечеринку в столице графства, и, благодаря вашему щедрому вмешательству, мы не потеряли ни копыта, ни шкуры.
махинации нашего общего врага. На вашем месте, мистер Баллард, я бы, наверное, сделал то же самое — только я не уверен, что после этого стоило бы спасать имущество старого скотовода. Попробуйте одну из этих конч, сэр, — если только вы не предпочитаете трубку. Один человек в Гаване делает их для меня уже десять лет.

Баллард взял сигару с золотой окантовкой, как человек, который, взяв у кого-то пальто, берёт и плащ. Казалось, доброте и рыцарской щедрости полковника не было предела; и он как никогда
Сомневался ли старый король скотоводов в причастности к каким-либо таинственным смертям, постигшим рядовых работников ирригационной компании?

 Прогуливаясь под электрическими фонарями, он обнаружил, что разговор с полковником стоил ему возможности побыть наедине с Эльзой.
Она тихонько покачивалась в своём любимом гамаке в углу, но на этот раз
это была Бигелоу, а не Уингфилд, которая держала в руках её крошечную
чашечку с кофе. Это произошло после того, как Баллард присоединился к группе,
Милая тётушка Джун была в центре внимания, и мисс Крейгмайлс сказала своему
поклоннику:

«Я принимаю вас таким, каким вас оценивает ваша сестра, и полностью вам доверяю,
мистер Бигелоу. Вы совершенно уверены, что за вами и мистером Баллардом следили
за день до взрыва на канале?»

«Нет, я просто подозревал это». Я не был достаточно уверен, чтобы оправдать меня в
обращая внимание Балларда на одинокого всадника, который, казалось бы
держать нас в поле зрения. Но в свете дальнейших событий----"

- Да, я знаю, - поспешно перебила она. - Вы были достаточно близко, чтобы
опознать этого человека, если... если вы увидите его снова?

— О нет. Большую часть времени он был просто точкой, скачущей вдалеке.
Только однажды — это было, когда мы с Баллардом остановились, чтобы поспорить из-за вандализма подрядчиков, вырубавших лес, — я отчётливо увидел его, когда он натянул поводья на вершине холма позади нас.

— Опиши его мне, — коротко приказала она.

— Боюсь, я не могу этого сделать. Я лишь мельком увидел его, знаете ли. Но я заметил, что он ехал на большой лошади, похожей на тех, что в конюшнях вашего отца; что он прямо сидел в седле; и что на нём было что-то вроде сюртука с фалдами, которые развевались за ним.
когда он развернулся лицом к ветру.

Мисс Крейгмайлс села в гамаке и прижала пальцы к закрытым глазам. Когда она заговорила снова, спустя долгую минуту, она попросила Бигелоу пересказать историю о короткой схватке в темноте у песчаного ручья в ночь взрыва.

Лесничий обстоятельно рассказывал о событиях прошедшей ночи и следующего дня, пока растущая луна, словно серебряный ковш в чёрном море, наклонялась в сторону далёких Лосей, а группы и пары на широком портике выстраивались в хор, чтобы петь
гимны, для которых одна из сестёр Кантрелл подошла к пианино за
открытыми окнами гостиной, чтобы аккомпанировать.

Когда не слишком гармоничный хор зазвучал в безветренном
ночном воздухе, мисс Крейгмайлс вышла из оцепенения и
поблагодарила Бигелоу за терпение.

"С моей стороны это не совсем нездоровое любопытство," — объяснила она,
полушутя. «Когда-нибудь я, может быть, и смогу рассказать тебе, что это такое, но не сегодня. А теперь ты можешь пойти и спасти Мэдж от майора, который последние полчаса доводил её до изнеможения. И если
«Если вы достаточно смелы, то можете сказать мистеру Балларду, что его бас ужасен, — или отправьте его сюда, и я скажу ему».

Эта маленькая уловка сработала как хорошо смазанный механизм, и Баллард прервался на середине куплета, чтобы подтащить брошенный Бигелоу стул поближе к гамаку.

"Ты пела ужасно фальшиво," начала она, в притворном
раздражительность. "Разве ты не знаешь?"

"Я принял это как должное", - признался он, бодро. "Никто не знал, что я умею
петь как-то иначе. Моим музыкальным образованием, к сожалению, пренебрегали ".

Она подняла голову и слегка повернула её в сторону, что всегда
означало смену настроения или мыслей.

"Мистер Бромли не играет, — возразила она. — Он хорошо поёт и играет на скрипке как мастер. Он никогда не играет для вас?"

Баллард вспомнил с необычным и совершенно необъяснимым чувством
нетерпения, что однажды, когда обстоятельства были на удивление
похожими, она намеренно перевела разговор на Бромли. Но он не
выказал нетерпения в своём ответе.

"Нет, на самом деле мы почти не виделись с тех пор, как я
пришёл на работу."

«Он милый мальчик». Она произнесла это с той самой долей безразличия,
которая ставила Бромли в один ряд с кровными родственниками; но
недостаток Балларда по-прежнему искажал его точку зрения.

"Я рад, что он вам нравится, — сказал он; его тон подразумевал прямо противоположное.

"А вам? Вы говорите это не слишком восторженно.

Это был небольшой вызов, и он принял его почти грубо.

"Я не могу быть восторженным, когда речь идёт о вашей симпатии к другим мужчинам.

Её улыбка была лишь насмешливым светом в глазах.

"Я не могу представить, чтобы мистер Бромли сказал что-то подобное. Что вы имели в виду?
Ты когда-то рассказывал мне о мужской дружбе на высшем уровне? Насколько я помню,
ты говорил, что это самые чистые чувства, которые когда-либо знал мир.
 И ты бы ни за что не признался, что женщины вообще могут дышать разреженным воздухом на такой высоте.

 «Это было до того, как я узнал обо всех возможностях; до того, как я узнал, что значит...»

- Не говори этого, - перебила она, насмешливое настроение слетело с нее, как
сброшенная одежда.

- Я скажу это, - упрямо продолжал он. "Лоудон ближе ко мне, чем любая
другой человек, которого я когда-либо знал. Но я искренне считаю, что я должен ненавидеть его, если ... скажи
«Скажи мне, что это не так, Эльза. Ради всего святого, помоги мне избавиться от этого нового безумия, пока оно не превратило меня в негодяя!»

Что бы она ни сказала, он этого не узнал. За пределами освещённой зоны, ограниченной тенями кленов на лужайке, раздавались звуки, словно какое-то животное продиралось сквозь кустарник. Мгновение спустя из сгущающихся сумерек выбежал запыхавшийся мужчина. Это был один из рабочих из лагеря в Элбоу-Каньоне, и он направился к углу портика, где висел гамак мисс Крейгмайлс.

— Это я, мистер Баллард, — выдохнул он, и Баллард быстро ответил
сам за себя.

"Я здесь, — сказал он. — Что нужно?"

— На этот раз это мистер Бромли, извините. Вода в реке поднималась, и он поднялся к плотине чуть ниже, чтобы посмотреть, не застряли ли там брёвна или что-нибудь ещё. На обратном пути, мы не знаем, куда именно, он сошёл с тропы в каньон, и даго Луги нашёл его. Мужчина вытирал лицо красной банданой, а его руки дрожали, как будто у него был приступ лихорадки.

- Он серьезно ранен? Баллард быстро встал между гамаком
и принесшим дурные вести.

"Мы думаем, что он окончательно мертв, извините", - последовал
тихий ответ. У помощника инженера не было врагов среди
рабочих в штабном лагере.

Баллард слышал, как в ужасе ахнула у него за спиной, и вдруг гамак
замахнулся пустым. Когда он повернулся, Эльза поспешила наружу через открытые
Французское окно с его пальто и шляпа.

"Ты не должен терять ни минуты", - настаивала она. "Ничего не жди - я сама
объясню отцу и тете Джун. Скорее! скорее! но, пожалуйста, будь
осторожен — _осторожен_!

Баллард спрыгнул с края портика и нырнул в кустарник
по пятам за посыльным. Молодая женщина, все еще бледная и
странно взволнованная, поспешила на поиски своей тети.

"В чем дело, дитя мое? Что случилось?"

Мисс Коффри, с нежным голосом, дремала в своем кресле, но она
быстро проснулась, когда Эльза заговорила с ней.

«Это ещё один несчастный случай в строительном лагере. Мистеру Балларду пришлось
немедленно уехать. Где отец?»

Мисс Коффри поправила очки и оглядела собравшихся. Затем она вспомнила. «Ах да, кажется, я должна быть очень
— Он ещё не спит. Он совсем недавно ушёл в библиотеку, чтобы прилечь. Он попросил меня позвать его, когда мистер Баллард будет готов.

 — Вы уверены в этом, тётя Джун?

 — Ну да. Нет, это тоже не то; он попросил меня передать его извинения мистеру
 Балларду. Теперь я вспомнила. Боже мой, дитя! Что тебя так расстроило? Ты
выглядишь совершенно измождённой.

Но Эльза убежала: сначала в библиотеку, где никого не было, а затем в
комнату отца на втором этаже. Там тоже никого не было, но на
кровати лежали сюртук и жилет, которые отец надел вечером.
кровать, словно в спешке отброшенная в сторону. Пока она в панике смотрела на молчаливые свидетельства его отсутствия, она услышала его шаги в коридоре.
 Когда он вошел, даже более знакомые глаза, чем у его дочери, едва ли узнали бы его. Он был закутан в длинный дождевик, мышцы его лица подергивались, и он тяжело дышал, как запыхавшийся бегун.

[Иллюстрация: мышцы его лица подергивались, и он тяжело
дышал, как загнанный бегун.]

 «Отец!» — тихо позвала она, но он либо не услышал, либо не
прислушаться. Он швырнул дождь-пальто в сторону и стал спешно переодеваться в
вечернее платье. Когда он отвернулся от туалетного зеркала, она могла
с трудом сдерживал слезы наружу. Быстро сменив одежду, он
снова стал самим собой; и несколько минут спустя, когда она последовала за ним
в библиотеку и обнаружила его спокойно лежащим в читальном зале,
сцена превращения в верхней комнате, происходящая, как казалось, в полусне,
больше, чем когда-либо, стала похожа на мимолетное впечатление от невероятного
сна.

«Отец, ты спишь?» — спросила она и, когда он быстро сел, без предисловий сообщила ему новости.

«Мистер Бромли ранен — как они думают, смертельно — упав с тропы в нижний каньон. Мистер Баллард уехал с человеком, который принёс новости. Не могли бы вы отправить Отто на машине, чтобы посмотреть, можем ли мы чем-то помочь?»

«Бромли?» О нет, дитя, это не может быть _Бромли_! — Он вскочил на ноги при
упоминании этого имени, но теперь снова сел, как будто на него внезапно
обрушилась вся тяжесть прожитых лет. Затем он дал указания,
прерывисто и с каким-то странным придыханием в низком,
мелодичном голосе: «Скажи Отто, чтобы он пригнал маленькую машину — немедленно,
и принеси мне мой сюртук. Конечно, дорогая, я сам схожу, — это в ответ на её поспешный протест. — Я вполне здоров и могу идти; просто немного... немного задыхаюсь. Принеси мне мой сюртук и докторскую сумку, хорошая девочка. Но... но я уверяю тебя, это не может быть... Бромли!




XVI

ВОЗВРАЩЕНИЕ ПРЕДВЕСТНИКА


Главной раной Лаудона Бромли была довольно серьёзная травма головы,
полученная, по словам Луиджи, тосканца-сторожа на реке, который нашёл и привёл его в чувство, в результате падения с крутого холма в скалистый каньон.

Баллард добрался до лагеря вслед за ирландским гонцом вскоре после того, как
после того, как потерявшего сознание помощника отнесли в глинобитную
штаб-квартиру, он, как и большинство инженеров с опытом работы в полевых условиях,
будучи хирургом-любителем, очистил комнату от толпы сочувствующих и совершенно бесполезных «бакей» и принялся за работу. Но
кроме промывания раны и отправки телеграммы через Денвер в Аспен с просьбой о квалифицированной помощи, он мало что мог сделать.

 Телеграмма ничего не обещала. Учитывая все возможные задержки и предполагая, что врач из Аспена готов пойти на опасный
Ночной галоп по едва проходимой горной тропе, двенадцать часов в самом
коротком пути, чтобы преодолеть сорок миль.

 Баллард считал медленные удары трепещущего пульса и в отчаянии качал головой. Поскольку он прожил так долго после несчастного случая,
Бромли мог прожить ещё несколько часов. Но казалось гораздо более вероятным,
что мерцающая свеча жизни погаснет с его следующим вздохом.
Баллард не смутился, когда свет в маленькой спальной комнате померк
в его глазах, и к горлу подступил комок. Ревность, если это была угрюмая
эгоцентризм в сентиментальном романе перерос в это, был утолен
нарастающей волной искреннего горя. За сексуальным эгоизмом,
укоренившимся гораздо глубже, скрывалась сильная страсть братской преданности,
которая теперь пробудилась и стремилась загладить вину — получить шанс загладить
вину — за минутную слабость.

Кентуккийцу в этот час тяжких страданий явился ангел утешения
в облике его покойного хозяина, владельца замка «Кадия». Раздалось прерывистое стаккато мотора, взбирающегося по крутому склону.
На холме послышался стук заведённых двигателей у дверей хижины, и вошёл полковник в сопровождении Джерри Блэклока, который занял место шофёра за рулём, чтобы объехать замок «Кадия». В профессиональной тишине, лишь кивнув наблюдателю у кровати, первый джентльмен Аркадии снял пальто, открыл набор хирургических инструментов и приступил к спасению
Жизнь Бромли, по крайней мере на какое-то время, была спасена благодаря тому, что он умело приподнял
сломанную кость, которая медленно давила на него, убивая.

— Та-а-а, су-у-у, — сказал он, и его мелодичный голос наполнил хижину с жестяной крышей, пока каждая вещь в глинобитных стенах, казалось, не задрожала в гармоничном согласии. — Та-а-а, су-у-у, то, что нужно сделать, не обязательно делать сегодня вечером. Завтра утром, мистер Баллард, вы сделаете для него удобный
подстилочный коврик и отнесете его в замок Кадиа, и мы все вместе
постараемся его вылечить. Ни слова, моя дорогая, это всего лишь то,
что этот милый мальчик сделал бы для любого из нас. Говорю вам, мистер Баллард, мы научились думать о Лаудоне правильно; да, сэр, правильно.

Баллард был благодарен и сказал об этом. Затем он заговорил о телеграмме, отправленной в Аспен.


"Проследите за этим, сударь, проследите за этим," — было распоряжение полковника.
"Мы вытащим его, не привлекая соседей. Живя здесь, в такой… э-э… непосредственной близости от учреждений, калечащих людей, я за последний год или около того накопил достаточно опыта, чтобы считаться практикующим врачом. Это факт, сэр. — И его мягкий смех был подобен жужжанию пчёл среди головок клевера.

 — Я ни капли в этом не сомневаюсь, — признал Баллард, а затем поблагодарил молодого Блэклока за то, что тот пришёл.

— Это было на моей совести, не так ли, полковник Крейгмайлс? — сказал студент.
 — Отто — Отто — это уборщик, знаете ли, — провалил свою работу; сказал, что не будет отвечать за чью-либо жизнь, если ему придётся ехать по этой дороге ночью на большой скорости. . Но мы-то ехали нормально, не так ли, полковник? И мы загоним его обратно".

Царь Аркадии положил руку на плечо Балларда и указал
благодарный пальцем на Блэклок так.

"У этого молодого волчонка, сэр, ума не больше, чем у любого из вас, даго!
мортосмесители; но то, как он водит автомобиль, просто возмутительно!
Ну что вы, сэр, если бы у меня не были седые волосы, когда мы начали, они бы
выцвели задолго до того, как мы сделали круг вокруг Дамп-Маунтин.

Баллард подошёл к двери вместе с двумя «добрыми самаритянами», увидел, что полковник благополучно устроился в машине, и проследил взглядом за тем, как маленький автомобиль, виляя, пересекает временный мост под лагерем и исчезает среди холмов на противоположной стороне. Когда он повернулся, чтобы войти, старший Фицпатрик был уже рядом.

— Есть ли надежда для маленького человечка, мистер Баллард? — с тревогой спросил он.

"Теперь, я думаю, есть на что надеяться, Майкл".

"Это храбрый воин. Я действительно сижу в своих двухъярусных хибарах
чтобы послушать тебя. Это было по всему лагерю в ту минуту, как его привезли.
Среди них нет человека, который не прошел бы сквозь огонь и воду.
Мистер Бромли — и это не шутка. Я могу что-нибудь сделать?

— Ничего, спасибо. Скажите вахтенному, чтобы оставался на посту, и
я пошлю за вами, если вы понадобитесь.

Приготовившись к возможным неожиданностям, молодой начальник
дежурил в одиночестве, сидя там, где он мог видеть лицо спящего.
безвольная жертва судьбы, или же он делал три шага и поворачивался в
соседней комнате, когда сон грозил одолеть его.

Это было время для спокойных размышлений, для взвешивания
странных и зловещих обстоятельств, частично раскрытых в разговоре с Эльзой Крейгмайлс неделю назад. То, что она знала больше, чем хотела рассказать,
было совершенно очевидно в тот первый вечер на портике замка Кадия с колоннами из дерева
; но помимо этого предположения, на неопровержимый
вопросы громоздились быстро, открывая дверь за дверью спекулятивных рассуждений
на заднем плане маячили догадки.

Что послужило мотивом для брошенного камня, который едва не привёл к трагедии в его первый вечер в Элбоу-Каньоне? Он подумал, что всегда был слишком занят, чтобы наживать себе личных врагов; следовательно, покушение на его жизнь, должно быть, было совершено без личной неприязни — должно быть, оно было направлено против главного инженера компании «Аркадия». Если исходить из этого, то цепочка умозаключений быстро выстраивалась. Была ли смерть Макферсона чистой случайностью? — или смерть Брейтуэйта? Если нет, то кто был убийцей? И почему
дочь полковника была так явно настроена его защищать?

Ответ, чисто логичный ответ, указывал на одного человека — её отца — и с тех пор стал поводом для насмешек. Это было более чем невероятно; это было совершенно немыслимо.

 Юный кентуккиец, потомок первопроходцев, которые начали всё с нуля в дикой глуши, принимая жизнь такой, какой она была, прежде всего был практичен. Злодеи из рода Борджиа больше не существовали, разве что в нереальном мире романиста или драматурга. И если бы каким-то чудом они всё ещё могли существовать...

Баллард матовый с нетерпением предположение в сторону, когда он думал о
женщина, которую он любил.

"Что угодно, только не это!" - воскликнул он, нарушая тишину четырех голых
стен ради того, чтобы услышать звук собственного голоса. - И, кроме того,
сам полковник - живое, дышащее опровержением любых подобных
идиотских представлений. Тем не менее, если она пытается защитить не своего отца, то кого же, во имя всего святого? И почему полковник Крейгмайлс или кто-то другой должен быть настолько безумно мстительным, чтобы полагать, что убийство нескольких начальников строительных участков что-то изменит?
«А как же компания, которая их нанимает?»

На эти загадочные вопросы так и не было ответов, когда сероватый рассвет застал его дремлющим в кресле, а лагерные свистки возвещали о начале побудки. Бромли был в сознании и слабо просил пить.




XVII

ДЕРЕВЯННЫЙ КОЛОДЕЦ


Бромли провёл неделю в больнице в большом доме в верхней части долины и поправлялся так быстро, как только может поправляться человек, ведущий здоровый образ жизни, когда однажды утром Баллард был удивлён, увидев, что весь гарнизон замка Кадия, за исключением полковника и мисс
Коффри, на месте событий у плотины.

 Начальнику строительства пришлось резко
перестроиться, прежде чем он смог поприветствовать незваных гостей. Он был
рабочим, которому не терпелось приступить к делу, и после несчастного случая,
лишившего его помощника, он выполнял двойную работу.
В то утро он собирался отправиться на объезд лагерей на железнодорожной ветке, но неохотно отменил
приказ о подаче локомотива, когда увидел, как Эльза прокладывает путь для своих гостей среди препятствий на каменном дворе.

— Пожалуйста, о, пожалуйста, не смотрите на нас так неприветливо! — взмолилась она,
хорошо разыграв тревогу, когда на него нахлынула толпа зевак. — Мы
ездили, рыбачили, взбирались на горы и играли в детские игры дома, пока
нам решительно нечего было делать. Успокойте его, кузина Джанет, — он собирается нас прогнать!

Баллард со смехом открестился от любых подобных неблаговидных намерений и
приступил к тому, чтобы доказать свои слова делом. Юный Блэклок и Бигелоу
с интересом рассматривали детали здания; женщинам
возможность понаблюдать за тем, как мужчины ведут хозяйство в
хижинах, столовой и на кухне; майору было позволено и
поощрялось высокомерно критиковать всё подряд; а Уингфилд — но
Баллард держал драматурга на коротком поводке, словно на
моральной привязи, держа конец верёвки в своих руках.

Став профессиональным артистом, молодой кентуккиец делал всё, чего от него ожидали, и даже больше. Когда посетители вдоволь наработались,
смешивая бетон, укладывая камни и убираясь в лагере,
главный инженер поставил на платформу вагончики с дощатыми сиденьями, и
захватчиков увезли на импровизированную и лично проведённую
железнодорожную экскурсию в один из ближайших лагерей.

Перед отъездом из штаба Баллард дал Фицпатрику ирландский совет;
а когда экскурсанты вернулись с железнодорожной прогулки, в большой столовой-палатке их ждал
чудесный обед. У Гару, повара-франко-канадца, служившего в лагере, была душа,
когда того требовала ситуация, и он мог рассчитывать на личный
склад Балларда.

После ленча Баллард позволил своим гостям расходиться, как им заблагорассудится,
возложив на себя, как и прежде, особую ответственность за надзор и
попечительство мистера Лестера Вингфилда. Был только один шанс из
ста, что драматург, предоставленный самому себе, может наткнуться на
скелет в лагерном шкафу. Но кентуккиец был полон решимости
сделать этот единственный шанс неэффективным.

За час, проведённый в качестве смотрителя Уингфилда, пока остальные
посещали крытую дамбу и карьер, водосброс и
отрезок туннеля, под руководством Фицпатрика в качестве мегафонщика, произошло несколько событий. Одно из них
более справедливое отношение к драматургу как к человеку и брату. Баллард мысленно улыбнулся, когда понял, что его точка зрения была точкой зрения влюблённого, ревнующего к возможному сопернику. Уингфилд был неплохим человеком, признал он; немного склонным к позёрству, поскольку его искусство олицетворяло мир _позёров_; энтузиастом своего дела; но в целом полезным собеседником и проницательнейшим из наблюдателей.

В знак уважения к изменившейся точке зрения житель Кентукки
покаялся в предвзятом отношении и попытался понять драматурга.
изоляция безболезненна. Солнце нещадно палило на каменном дворе, а в кабинете из необожжённого кирпича
стояла банка с приличным табаком: не хочет ли Уинфилд зайти в дом и
посидеть, пока остальные не осознают, как приятно в жаркий день
побыть в тени и тишине?

 Уинфилд с радостью согласился бы. Он беззастенчиво признался, что после обеда
привычно курит трубку лёжа на спине. В кабинете стоял самодельный диван с подушками и покрывалами, и Баллард нашёл банку с табаком и чистую трубку с длинным мундштуком, милую сердцу ленивого человека.

"Вот это я называю надежным комфортом", - сказал драматург, роскошно вытягивая
свои длинные ноги на диване. "Мужская берлога, которая есть берлога, а
не лавка безделушек, маскирующаяся под это название, хорошая трубка, хороший
табак и хорошая компания. Из-за вас, ребята, мы, люди с мировым именем, превратились в тень.
когда дело доходит до реальности. Я все время чувствовал это нутром
что я пропустил лучшую часть этой поездки, не попав в нее
с тобой здесь, внизу. Но каждый раз, когда я пыталась вырваться, что-то
еще подвернулся".

Баллард был готов, с него ведро холодной воды.

— Вы ничего не упустили. В строительном лагере не так уж много того, что могло бы
увлечь литературный ум, я бы сказал. — И он постарался, чтобы это прозвучало не слишком
неприветливо.

 — О, вы ошибаетесь, — возразил драматург с весёлым высокомерием. «Вы, вероятно, не разбираетесь в литературных ценностях; многие люди не разбираются — знаете ли, они рождаются слепыми в этом отношении. А вот у мисс Ван
Брик острый глаз, как у образованной женщины. Она говорит мне, что у вас здесь постоянно происходят драматические события. Она рассказала мне вашу историю о том, как камень влетел в ваш кабинет посреди
посреди ночи. Это просто потрясающая вещь — в ней столько возможностей,
разве вы не знаете? Кстати, это ведь та самая комната,
не так ли? А эта заплатка на потолке закрывает дыру?

Баллард признал это и мужественно попытался переключить внимание
вопрошающего на что-нибудь другое, чтобы разговор не затянулся. на какую-нибудь менее опасную тему.

"К чёрту табак!" раздражённо огрызнулся гость в ответ на замечание
Балларда о качестве его любимой курительной смеси. "Вы и
мисс Крейгмайлс, кажется, страдаете одной и той же досадной манией
переходить от одной темы к другой. Я бы хотел услышать эту историю с
бросанием камней из первых уст, если вы не против."

Не имея веских причин для отказа, Баллард рассказал историю,
тщательно избавив её от всех мелких детективных подробностей, которые он
включил в рассказ ради мисс Дозии.

"Хм!" — прокомментировал Уингфилд в конце сухого повествования. "Это было бы
похоже, человеческий интерес к нему сильно ослаб с тех пор, как мисс Ван
Брик повторила это мне. Ты вышила это для нее? или это она добавила
маленькие отстрочки для меня?

Баллард рассмеялась.

"Прости, если я тебе все испортила. Но из-за того, что какой-то неосторожный рабочий в карьере
перегрузил вагонетку, нельзя было сделать драматическую ситуацию.

 — О нет, — сказал драматург, по-видимому, сдаваясь. И он молча докурил трубку.

  Баллард думал, что этот инцидент благополучно забыт и похоронен, но он не знал своего человека. Спустя долгое время после того, как Вингфилд, как предполагалось,
напрочь забыв о летящем камне, он внезапно сел и вырвался.
снова.

"Скажи! вы объяснили Мисс миф, что камень не мог
приходят с карьера без стука наука артиллерии в
шапками закидаем. Она сделала это".

- О, подождите! - запротестовал кентуккиец. - Вы не должны возлагать на меня ответственность
за небольшую беседу за обеденным столом с очень очаровательной молодой женщиной
. Возможно, мисс Дозия хотела быть озадаченной. Я спрашиваю тебя как мужчина
мужчине: ты бы разочаровал ее?

Драматург рассмеялся, обнажив свои прекрасные зубы.

«Мне сказали, что вы на вершине своей профессии, мистер
Баллард, и я легко могу в это поверить. Но у меня тоже есть специализация, и
я в ней не новичок. Мой маленький трюк — проникать во внутреннее
сознание вещей. Очевидно, что в этом эпизоде с бросанием камней есть тайна — настоящая
тайна, — и по какой-то причине вы пытаетесь помешать мне в неё
заглянуть». Напротив, я бы хотел докопаться до сути. Скажите мне честно, есть ли какая-то веская причина, по которой я не должен этого делать?

 Спасение Балларда на этот раз воплотилось в фигуре
Подрядчик Фицпатрик, прикрыв дверь кабинета, чтобы задать
«информационный вопрос», как он это сформулировал, решил, что
пора сделать перерыв и вернуться на залитый солнцем каменный двор.

 Инженер намеренно затягивал разговор с Фицпатриком, пока
разрозненные зеваки не собрались под предводительством Джерри
Блэклока, чтобы спуститься в большой овраг под плотиной, где река
с грохотом вырывалась из перекрытого туннеля. Но когда он увидел, что мисс
Крейгмайлс решила остаться, а Уинфилд привязался к младшей мисс Кантрелл, он отдал подрядчику свой
информация, сведённая к двум кратким предложениям, и поспешила присоединиться к тем, кто остался позади.

 «Ты растаяшь здесь, на солнце», — сказал он, догоняя её, когда она стояла, глядя вниз на водоворот, образовавшийся из-за того, что поток хлынул в
вход в перекрытый туннель.

 Она проигнорировала заботливую фразу, как будто не услышала её.

 «Мистер Уингфилд?— вы не дали ему заинтересоваться...
— в этом...

Баллард кивнул.

"Он, без сомнения, заинтересован. Но пока я не даю ему повода добавить что-либо к бесхитростным сплетням мисс Дозии. Вы позволите?
мне предположить, что это было слишком рискованно?-- ты привел
его сюда?

- Я знаю; но я ничего не мог поделать. Дозия привела бы его по твоему
приглашению. Я делал все, что мог придумать, чтобы помешать; и когда они
избили меня, я сделал из этого вечеринку. Вы должны простить меня
за то, что я испортил вам целый рабочий день ".

«Раз это дало мне возможность побыть с тобой, я только рад, что проиграл», — сказал он и имел в виду именно это. Но в следующем предложении он сообщил ей худшее. «Боюсь, что дело плохо».
— Несмотря ни на что, я ввязался в дело Уингфилда.

 — Как? — спросила она, и тревога в её серых глазах пронзила его до глубины души.

 Он вкратце рассказал ей о том, как случайно пробудил любопытство Уингфилда и о решимости драматурга разгадать тайну камня, разбившего стол.  Её смятение было трогательным.

"Тебе не следовало приводить его в свой кабинет", - запротестовала она.
с упреком. "Там ему наверняка напомнили бы историю Досии".

"Я этого не предвидел, и он начал сплетничать с рабочими.
Я знал, что пройдет совсем немного времени, прежде чем он узнает историю о
события из жизни мужчин - со всеми вытекающими.

"Ты _must_ должен найти способ остановить его", - настаивала она. "Если бы ты только мог
знать, какие ужасные последствия это влечет за собой!"

Он подождал, пока каменный блок, свисающий с лебёдки над своим
предназначенным местом на растущей стене из кирпичной кладки, не опустили
в подготовленную для него цементную подушку, прежде чем серьёзно
произнести: «В том-то и проблема — я не знаю. И, если не
ссориться с Уингфилдом, я не могу придумать, как его заткнуть».

— Нет, ты не должен этого делать. И так достаточно страданий и вражды,
не стоит добавлять ещё. Я постараюсь держать его подальше.

 — У тебя не получится, — уверенно предсказал он. «Мистер Уингфилд называет себя строителем заговоров, но я могу заверить вас, что, наблюдая за ним в течение одного дня, я могу сказать, что он скорее распутает заговор, чем построит его».

Она молчала, пока рабочие перебрасывали ещё один огромный камень через пропасть каньона. Тень от огромной стрелы подъёмного крана скользнула по ним, и она вздрогнула, как будто этот неосязаемый предмет коснулся её ледяным пальцем.

«Ты должен помочь мне, — взмолилась она. — Я не вижу ни на шаг вперёд».

 «А я в ещё большей тьме, — мягко напомнил он ей. — Ты забываешь, что я не знаю, что тебе угрожает и как».

— Я не могу сказать тебе; я не могу сказать никому, — сказала она, и он был уверен, что она всхлипнула, когда у неё перехватило дыхание.

Как и прежде, он внезапно стал властным.

— Ты поступаешь неправильно по отношению к себе и ко мне, Эльза, дорогая. Ты забываешь, что твоя беда — моя беда; что в конце концов мы будем вместе, несмотря на все препятствия, которые может придумать безумная судьба.

Она покачала головой. «Я однажды сказала тебе, что ты не должен снова забывать о себе, а ты забываешь. Есть одно препятствие, которое никогда не удастся преодолеть по эту сторону могилы. Ты всегда должен помнить об этом».

 «Я помню только, что люблю тебя», — осмелился он и добавил: «И ты боишься сказать мне, что это за препятствие. Ты знаешь, что оно исчезнет, если ты расскажешь».

 Она не ответила.

- Ты не скажешь мне, что влюблена в Вингфилда? - Настаивал он.

Ответа по-прежнему не было.

"Эльза, дорогая, ты можешь посмотреть мне в глаза и сказать, что не
любишь _me_?"

Она не смотрела и не отрицала.

"Тогда это все, что мне нужно знать на данный момент", - упрямо продолжал он. "Я
абсолютно и положительно откажусь признавать какие-либо другие препятствия".

Она нарушила молчание так быстро, что слова, казалось, сами сорвались с ее губ.

"Есть одно, дорогой друг, - сказала она с теплой вспышкой сильных
эмоций. - одно, которое ни ты, ни я, никто другой не может преодолеть!" Она
указала вниз, на расколотый валунами поток, превращающийся в брызги в
котловане каньона у их ног. "Я измерю это для вас - и для
себя, да поможет нам Бог! Вместо того, чтобы быть твоей женой -матерью твоего ребенка.
дети — я бы с радостью, с восторгом бросилась в эту пропасть.

Движение, которое он сделал, чтобы поймать её, оттащить от края пропасти, было чисто механическим, но оно помогло разрядить обстановку, которая внезапно стала невыносимой.

"Это было почти трагично, не так ли?" — спросила она, быстро отступая за баррикады насмешки. «Ещё минута, и мы бы с головой окунулись в мелодраму, а бедный мистер Уингфилд был бы уже не в состоянии делать заметки».

«Значит, вы не имели в виду то, что сказали?» — спросил он, изо всех сил стараясь не
догнать ускользающие реальности.

"Я действительно так и сделал; не заставляйте меня повторять это снова. Свет горит, и зрители могут смотреть. Посмотрите, как мужественно мистер Бигелоу старается не дать кузине Джанет понять, как она его подавляет!"

Из нижнего ущелья, спотыкаясь, вышли остальные участники похода, и Бигелоу оказывал первую помощь задыхающейся миссис Ван
Брик, Уингфилд и молодой Блэклок помогали то одной, то другой из четырёх молодых женщин. Рабочие на лесопилке готовились установить на плотине третий массивный блок.
Мисс Крейгмайлс, снова ставшая сама собой, попросила показать, как
закрепляются крюки в процессе «перетаскивания».

Баллард принял поражение со всей философской невозмутимостью, на которую был способен, и
объяснил технические детали. Затем подошли остальные, и
повозки, присланные из замка Кадиа, чтобы отвезти гостей домой, выстроились в ряд в верхней части короткого предгорного каньона.

— «Наконец-то нас вспомнили, мистер Баллард, — выдохнула запыхавшаяся
компаньонка, — и я полагаю, вы испытываете огромное облегчение. Но вы не должны
Очень жаль, что вы потеряли целый день. Мы прекрасно провели время.

— Такой восхитительный день! — в унисон воскликнули две обладательницы общей фамилии, а королевская дочь скромно добавила: — Разве вы не видите, что мы все ждём, когда вы пригласите нас снова, мистер Баллард?

— О, конечно, в любое время, — сказал Баллард, выходя на поверхность.
Тем не менее, пока он шёл к ожидавшим его двуколкам, он снова погрузился в
море недоумения. Настроения Эльзы всегда озадачивали его.
Если они были не настоящими, как он часто подозревал, то они были артистичными
совершенные подделки; и он никогда не был до конца уверен, что может
различить настоящее и искусственное.

Как и в этот момент: беззаботная молодая женщина, идущая рядом с ним по крутой тропе в каньоне, была полной противоположностью той измученной и встревоженной, которая дважды позволила ему увидеть последствия своего беспокойства, как бы тщательно она ни скрывала причину.

Озадаченное удивление всё ещё не давало ему сосредоточиться, когда он подошёл к ней, чтобы помочь сесть в один из автобусов, направлявшихся домой.
 Они немного опережали остальных, и когда она повернулась к нему, чтобы
«Прощай», — сказал он и увидел её глаза. За улыбкой в них всё ещё таились тревожные тени; и когда ободряющее слово было у него на устах, она посмотрела мимо него, и её глаза внезапно расширились от ужаса.

 «Смотри!» — воскликнула она, указывая на дамбу; и когда он обернулся, то увидел, что все смотрят туда же, разинув рты, словно им показали голову Медузы. Третий огромный камень был переброшен через дамбу,
и постепенно, с рывками, от которых стальные тросы рвались и звенели,
крюки теряли хватку в воздухе. Раздались крики.
Крики рабочих, которым грозила опасность, резко перекрыли грохот реки,
и человек у барабанов, казалось, потерял самообладание и голову.

Юный Блэклок, который изучал инженерное дело в колледже, развернулся и побежал обратно по тропинке, крича как сумасшедший.  Баллард сложил ладони рупором и прокричал приказ растерявшемуся машинисту подъёмника.  «Опускай! Бросай, болван!»— закричал он, но
команда прозвучала слишком поздно. С последним рывком скользящие крюки разжались,
и трёхтонный гранитный куб упал, как огромный снаряд.
ударившись о каменную кладку дамбы с грохотом, похожим на взрыв
динамита.

 В ушах Балларда звенел крик Досии Ван Брик, а перед глазами стояло
выражение застывшего ужаса на лице Эльзы, когда он мчался вниз по крутой тропе
по пятам за Блэклоком. К счастью, никто не погиб;
 никто серьёзно не пострадал. На плотине Фицпатрик взобрался на возвышенность, чтобы
прокричать новости рабочим, столпившимся на краю обрыва, а Баллард
подошёл только для того, чтобы убедиться, что никто не погиб. Затем он
повернулся и поспешил прочь
обратно к остановившимся повозкам.

"Слава богу, на этот раз это всего лишь денежная потеря!" объявил он. "Крюки
держались достаточно долго, чтобы дать людям время убраться с дороги".

"Никто не пострадал? Вы уверены, что никто не пострадал?" - задыхаясь, спросила миссис
Ван Брик, энергично обмахивающаяся веером.

- Вообще никто. — Мне очень жаль, что нам пришлось так вас напугать перед вашим отъездом, но время от времени случаются несчастные случаи. Вы
извините меня, если я сейчас уйду? Мне нужно поработать.

 — Хм-м-м! Одну минуту, мистер Баллард, — прохрипел майор, раздуваясь, как
мужчина на грани апоплексического удара. Но миссис Ван Брик было не унять.


"О, конечно, мы вас извиняем. Пожалуйста, не тратьте на нас ни минуты.
Тебе не следовало утруждать себя возвращением. Так жаль ... это было очень...
ужасно... ужасно!"

Пока компаньонка пыталась вернуть себе самообладание,
Уингфилд перекинулся парой слов с Дозией, сидевшей рядом с ним, и спрыгнул на землю.

"Подожди секунду, Баллард!" — крикнул он. "Я иду с тобой. Сейчас тебе нужен опытный следователь, и я — твой человек. Великий Скотт!
подумать только, что такое могло случиться, и я должен быть здесь, чтобы
посмотри на это!" И потом пропустить Craigmiles, который, казалось, был очень старается
искренне отговаривал его: "О, нет, Мисс Эльза, я все равно не путался под ногами
или в сторону Мистера Балларда, и вам незачем посылать за мной.
Позже я смогу доплестись домой на своих двоих.




XVIII

ОБВИНИТЕЛЬНЫЙ АКТ


В дни, последовавшие за эпизодом с падающим гранитным блоком,
Уингфилд беспрепятственно ходил между Замком Кади и
строительным лагерем в Элбоу-Каньоне, иногда в сопровождении Джерри Блэклока, но чаще один. Если не считать грубого способа
Баллард не мог придумать предлога, чтобы не пускать его в свою комнату, а также не мог оставить его в неведении о череде несчастных случаев и трагедий. Можно было предположить, что в свой первый свободный день среди рабочих он узнал все факты со всеми их преувеличениями.

Никто точно не знал, насколько сильно драматурга заинтересовала история о катастрофе и
таинственной неудаче, даже юный Блэклок, которого систематически расспрашивали сначала мисс Крейгмайлс, а затем
через равные промежутки времени Баллард. По мнению Блэклока, Уинфилд просто убивал время в строительном лагере. Когда он не слушал
рассказы из мужчин на дежурстве, или рассказывая их одинаково чудесно
рассказы из собственной жизни, он валялся в программе Adobe бунгало, лежа на
его обратно на домашний диван с его сложенными руками на подушку,
курение табака Балларда, или сидя в одном из ленивых-стулья и
чтение с видимой жадностью и самой глубокой абстракции той или иной
сухой как пыль Бромли в учебниках по анатомии птиц и
таксидермические искусства.

«Что бы ты ни боялась в связи с Уингфилдом и лагерем, этого не случится», — сказал Баллард дочери короля однажды утром, когда спустился из больничной палаты Бромли в замке «Кадия» и увидел, что Эльза ждёт его под портьерами в тёмной библиотеке. «Для человека, который так проникновенно говорит об ужасной тягомотине
литературной работы, ваш драматург, безусловно, является ярким примером
чистой лени. Он совершенно безобиден. Когда он не дремлет вполглаза в моём кабинете, не слоняется среди каменщиков или
Каменотесы, он читает прямо с полки Бромли, где стоят книги о птицах. Возможно, он впитывает в себя «местный колорит», но если это так, то он позволяет окружающей среде делать всю работу за него. Я не верю, что у него была хоть одна осознанная мысль с тех пор, как он начал слоняться с нами.

«Вы ошибаетесь — сильно ошибаетесь», — вот и всё, что она могла сказать; и в конце концов настал день, когда события доказали, насколько женская интуиция может опережать мужские рассуждения.

Это произошло, когда Бромли впервые вернулся в лагерь в Элбоу-Каньоне, через четыре недели после того, как ночью споткнулся на крутой тропе.
Молодой Блэклок привёз его по кольцевой дороге на маленьком
автомобиле, и работа в лагере приостановилась, пока мужчины восторженно приветствовали «маленького
босса». После этого выздоравливающий был рад
лечь на импровизированную кушетку в офисном бунгало; но когда Джерри должен был отвезти его обратно к обеду в «Кадию», как того требовали строгие указания мисс Эльзы, Бромли попросил разрешения положить ноги на обеденный стол в офисе вместе со своим начальником и добровольным шофёром.


из лагерного интендантского склада пришёл мистер Лестер Уингфилд, чтобы притащить табурет и по-свойски расположиться в инженерном закутке, как он привык. Пока не закончилась трапеза и не были набиты трубки, он молчал и был рассеян до крайности. Но когда
Баллард собрался пойти на железнодорожную станцию с Фицпатриком, чары рассеялись.

— «Погодите-ка, не спешите так отчаянно», — резко перебил он.
 «Я много дней ждал, когда смогу собрать вас с Бромли для
небольшого конфиденциального разговора о делах и прочем, и время пришло
проходите. Садитесь.

Баллард вернулся на свое место за столом с видом заранее определенного
терпения, и драматург одобрительно кивнул. "Это верно", - продолжил он.
"приготовься принять все так, как оно есть; но тебе не нужно так явно писать на своем лице о своем
нежелании. Это понятно".

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — возразил Баллард, не совсем искренне.

Уингфилд рассмеялся.

"Сначала вы не хотели, чтобы я сюда приезжал, а с тех пор, как я стал приезжать, вы не слишком-то радовались моему приезду. Но это тоже нормально. Обычно так и бывает, когда благотворитель вмешивается в чужие дела.
Тем не менее, кое-что нужно сделать, и я должен это сделать. Возможно, в процессе я вас обоих утомил, но я достиг той точки, когда совещание стало острой необходимостью. Я сделал одно из двух: либо я раскрыл самый дьявольский заговор из всех, что когда-либо существовали, либо я наткнулся на осиное гнездо довольно героических размеров.

 К этому времени он был вполне уверен в своей аудитории. Бромли, всё ещё довольно бледный и слабый, оперся локтем о стол.
Блэклок встал и подошёл к стулу помощника.  Баллард толкнул
Он сунул руки в карманы и нахмурился. Вероятно, настал момент,
когда ему придётся бороться огнём с огнём ради Эльзы Крейгмайлс,
и он собирался с силами для этой битвы.

 "Я заранее знаю, что вы собираетесь сказать, — вмешался он, —
 но давайте послушаем вашу версию."

"Вы услышите её во всех подробностях, — пообещал драматург. «Уже довольно давно, с чисто литературной точки зрения, я
интересовался любопытным психологическим состоянием, которое порождает
так много несчастных случаев на вашей работе. Я начал с предположения, что
существовала основа реальности. Человеческий разум не является творческим в том смысле, что он не может создать что-то из ничего. Вы говорите, мистер
 Баллард, что ваши рабочие — суеверные глупцы и что их образ мыслей в основном ответственен за все эти катастрофы. Я говорю, что факт — причина — существовал до суеверия и был его законным предком. Разве ты в это не веришь?

Баллард не подтвердил и не опроверг, но Бромли кивнул. «Я всегда в это верил», —
признался он.

"Нет ни малейших сомнений в существовании первичной
«Причина-следствие; это психологическая аксиома, что она _должна_ предшествовать болезненному психическому состоянию», — многозначительно подытожил теоретик. «Я не знаю, насколько далеко в прошлое это можно проследить, но утопление инженера Брейтуэйта послужит нам отправной точкой. Вы скажете, что в этом нет ничего загадочного, но только на днях Хоскинс, машинист паровоза, сказал мне: «Они могут говорить что угодно, но я не верю, что река так сильно его измяла, как будто его топтали в загоне для скота». Вот вам и первый лёгкий намёк на необъяснимое.

Именно в этот момент вмешался Баллард, чтобы потушить пожар.

"Вы ставите телегу впереди лошади. Десять к одному, что Хоскинс и не думал сомневаться в очевидных, неопровержимых фактах до тех пор, пока последующие события не сделали его суеверным."

"Последовательность событий в данном конкретном случае не имеет значения — совершенно не имеет значения," — с упрямой уверенностью возразил драматург. «Тот факт, что в этой первой трагедии было что-то отчасти необъяснимое, к чему мысль Хоскинса — мысли всех тех
кто знал, что обстоятельства могут измениться".

"Ну?" сказал Бэллард.

"Именно на этой гипотезе я построил свою теорию. Отбрасывая
все несчастные случаи, вызванные небрежностью, неподчинением приказам,
или временным отклонением от нормы со стороны рабочих, все еще остается
значительное число из них, несущих этот тревожный атом
тайна. Возьмём, к примеру, Сандерсона: он приехал сюда, как мне сказали, с хорошей репутацией; он ни в коем случае не был моральным деградантом. И всё же через очень короткое время он был убит в ссоре из-за женщины, на которую
средний человек не смотрел дважды. Блэклок так, вот, видел эту женщину;
но я хотел бы спросить, если кто-либо из вас двоих?"--это для Балларда и
помощник.

Баллард покачал головой, и Бромли признался, что не видел.

"Что ж, у нас с Джерри перед вами преимущество - мы видели ее", - сказал Бромли.
Вингфилд забивает очко с самодовольной улыбкой. «Она — седовласая мексиканская старуха, по-видимому, достаточно старая и, конечно, достаточно уродливая, чтобы быть матерью мексиканского бригадира. Я осмелюсь утверждать, что Сандерсон никогда не рассматривал её как женщину».

— Постойте, я буду вынужден разрушить вашу теорию, — перебил
Бромли. — Билли, несомненно, попал в руки Мануэля. Он
ездил на ранчо два-три раза в неделю и тратил деньги, немало денег, на эту женщину. Я знаю это, потому что он занимал у меня.
И до самого конца он никогда не ездил в том направлении, не привязав свой винчестер к стремени.

"Ищете неприятностей с Мануэлем, вы бы сказали?" — вмешался Уингфилд.

"Не сомневаюсь в этом. И когда всё наконец прояснилось, мексиканец
Мануэль устроил Билли настоящее представление; свидетели были. Мануэль
велел Сандерсону взять его револьвер, который женщина пыталась спрятать,
сесть на лошадь и скакать к северному углу загона, где он должен был развернуться и начать стрелять — или получить пулю в спину. План был
выполнен в точности. Мануэль подвёл свою лошадь к южному углу, и
оба мужчины развернулись и начали стрелять. Каждый из них сделал по три-четыре выстрела, прежде чем Билли был ранен.

 — Хм! — задумчиво сказал драматург. — Вы говорите, были свидетели?
Кто-то из ковбоев Крейгмайлса, я полагаю. Вы поверили им на слово в отношении
этих мелких деталей?

Бромли скорчил печальную гримасу. "Нет, это была собственная история Билли. Бедняга
парень прожил достаточно долго, чтобы рассказать мне то, что я передал тебе. Он
пытался рассказать мне что-то еще, что-то о Мануэле и женщине,
но времени не хватило.

Уинфилд был найден на длинных стеблях трубы и заполняла его от
банку с табаком на стол. "Это все?" - спросил он.

"Все, кроме финиша, который был довольно душераздирающим. Когда он больше не мог
Он больше не мог говорить и продолжал указывать на меня и на свою винтовку, которую принёс с собой. Я понял, что он пытался сказать мне, чтобы я оставил себе оружие.

 — Вы оставили его себе?

 — Да, оно всё ещё у меня.

 — Позвольте мне взглянуть на него, пожалуйста.

 Оружие было найдено, и Уингфилд с любопытством осмотрел его. "Он заряжен?"
спросил он. Бромли кивнул.

"Думаю, да. Он не вынимался ни из футляра, ни из этого шкафа. С того дня, как было совершено убийство." - Спросил я. "Он заряжен?" - спросил он."Он заряжен".
"Он заряжен".

Драматург осторожно нажал на рычаг, и пустая гильза от патрона
выскочила и упала на пол. "Последний выстрел Уильяма Сандерсона", - сказал он.
— заметил он задумчиво и продолжал медленно нажимать на спусковой крючок, пока одиннадцать заряженных патронов не легли аккуратным рядком на стол. — Вы ошиблись в подсчёте количества выстрелов, или же магазин был не полон, когда Сандерсон начал, — прокомментировал он. Затем, когда Блэклок уже собирался взять один из патронов: «Погоди, Джерри, не трогай их, пожалуйста».

Блэклок нервно рассмеялся. "У мистера Вингфилда есть идея", - сказал он.
"У него всегда получается".

"У меня есть", - последовал тихий ответ. "Но сначала позволь мне спросить тебя, Бромли: каким
стрелком из винтовки был Сандерсон?"

«Один из лучших, кого я когда-либо знал. Я видел, как он попадал в серебряный доллар с трёх попыток из пяти на расстоянии ста ярдов, когда был в хорошей форме.
  И снова элемент таинственности: я никогда не мог понять, как он
три или четыре раза подряд промахивался по мексиканцу с расстояния менее
семидесяти пяти ярдов — если только первый выстрел Мануэля не попал в него.
Возможно, дело в этом. Билли был из тех, кто продолжает стрелять даже после того, как его убьют.

 «По-моему, у него не было ни единого шанса в этом мире», — прокомментировал Уингфилд.  «Давайте докажем или опровергнем это, если сможем».
— и он раскрыл лезвие своего перочинного ножа и вонзил его в пулю, извлечённую из пистолета мертвеца.
 — Вот моё мнение — и яркий пример мексиканской честной игры, — добавил он, когда пуля, безобидная горошина из белой глины, тщательно сформованная и аккуратно покрытая свинцовой фольгой, распалась под лезвием ножа.

[Иллюстрация: «Вот моё представление — и яркий пример честной игры по-мексикански».]

 Зрители драматурга были теперь, без всякого сомнения, заинтригованы. Если бы Уингфилд внезапно загипнотизировал тех троих, кто это видел
Неожиданное подтверждение его теории о предательстве в трагедии Сандерсона
наполнило благоговейным молчанием собравшихся за столом. Бромли первым
нарушил тишину, сопроводив своё восклицание невесёлым смехом.

"Ваш дар дедукции почти сверхъестественен, Уингфилд," — заявил он.
"Как вы пришли к такому выводу?" — и указал на глиняную пулю.

«Я не делал этого», — последовал спокойный ответ. «Воображение может в два раза превзойти чистую
логику в расследовании в девяти случаях из десяти. И в этом
В данном случае это было не моё воображение: это было воображение другого человека. Однажды я прочитал рассказ, в котором автор заставил своего злодея убить человека с помощью той же уловки с фальшивыми пулями. Я просто вспомнил этот рассказ. Теперь давайте посмотрим, сколько ещё таких же.

Четыре патрона были сфальсифицированы, остальные семь были настоящими. Уингфилд вслух подсчитал.
«Четыре и пять — это девять, а девять и семь — это шестнадцать. Сандерсон
начал тот день с полным магазином, будем считать. Он выстрелил пять раз
из этих болванок — с абсолютным иммунитетом для Мануэля — и вот ещё четыре. Если бы у женщины было чуть больше времени, когда она притворялась, что прячет пистолет, она бы израсходовала все хорошие патроны. Поторопившись, она заменила только девять, что при равной игре и выстреле за выстрел дало Мануэлю десять шансов против одного у Сандерсона. Это было просто.

Баллард откинулся на спинку стула, держа в руках пустую винтовку. Бледное лицо Бромли
посерело. В то время трагедия очень сильно его потрясла;
 и это новое и неожиданное свидетельство гнусного предательства пробудило в нём все
ужас того дня, когда Сандерсона внесли в кабинет и положили на диван, чтобы он умер.

"Бедный Билли!" — сказал он. "Это было хладнокровное убийство, и он знал об этом.
Вот что он пытался мне сказать — и не мог."

"Это была моя гипотеза с самого начала," — быстро заявил Уингфилд.
"Но мотива, казалось, не хватало; похоже, его все еще не хватает. У
Кого-нибудь из вас двоих хватит воображения, чтобы помочь мне?"

"Мотив?" поинтересовался Бромли. "Что ж, это остается неизменным, не так ли?
- тем более жаль".

Драматург раскурил трубку с длинным чубуком и задумчиво произнес:
пускает кольца дыма в сторону нового пятна на потолке бунгало.

"Нет, если моя теория верна, мистер Бромли. Понимаете, я уверенно исхожу из предположения, что Сандерсон не вмешивался в
семейные дела Мануэля. Я ни на секунду не поверю, что это была ссора из-за женщины, а убийство произошло из-за ревности Мануэля. Это слишком абсурдно и нелепо. Удовлетворившись этим фактом, я начал искать истинный мотив, и вам решать, прав я или нет. Скажите мне: был ли Сандерсон более
не просто так заинтересовался подробностями утопления Брейтуэйта? В то время эта история, должно быть, была ещё свежа в памяти у всех.

Ответ Бромли был незамедлительным. «Так и было, и Сандерсон
_действительно_ заинтересовался. Как преемник Брейтуэйта, он не мог уклоняться от ответственности,
возложенной на него в связи с конфликтом между ротой и полковником. Теперь, когда вы вспомнили об этом, я очень хорошо помню, что у него были собственные соображения по поводу отставки Брейтуэйта. Он был спокойным человеком, не любил много говорить, но то немногое, что он говорил, дало мне понять, что
он заподозрил неладное. И вот снова ваша теория, мистер
Уингфилд: если бы в лагере стало известно о том, что он подозревал, это
объяснило бы суеверный страх Хоскинса и остальных перед утоплением, не так ли?

Уингфилд ударил кулаком по столу.

"Вот оно, связующее звено!" — воскликнул он. «Мы только что доказали, что Сандерсон был убит не в честном бою: его
убили, и убийство было тщательно спланировано заранее. Точно так же был убит и Брейтуэйт! Вспомните обстоятельства, при которых это произошло
очевидцы рассказали: когда они нашли представителя власти
и вытащили его из реки, у него был раздроблен череп и сломаны обе руки
... смотри здесь!", он быстро бросился в отношении
один ловле с берега. "Предположим, кто-то подкрадывается ко мне сзади с
поднятой дубинкой, чтобы размозжить мне голову: я мельком вижу его или его тень, уворачиваюсь,
вскидываю руки, вот так - и один хороший, сокрушительный удар делает свое дело.
Это всё, или почти всё, кроме одной мелочи. Женщина Мануэля знает, кто нанёс этот удар, и Сандерсон пытался подкупить её, чтобы она рассказала.

Если бы это заявление прозвучало как взрыв, от которого задрожало бы бунгало, эффект вряд ли был бы более поразительным. Баллард отбросил пустой пистолет в сторону и вскочил на ноги. Коллега слабо сел и уставился на него. У Бромли отвисла челюсть, и он посмотрел на
Уингфилда так, словно эта умная догадка была смертельным оскорблением, которое нужно было вбить в глотку её автору.

Улыбка драматурга была той самой, от которой у других морщились глаза.
Он гордился своей способностью сохранять самообладание, когда другие впадали в панику.

"Кажется, вы, ребята, совсем растерялись," спокойно заметил он. "Что
чем вы занимались все эти месяцы, что не раскопали это сами?

Бромли облизнул губы.

"Продолжайте, мистер Уингфилд, если вам угодно. Расскажите нам все, что знаете — или думаете, что знаете.

"Есть еще кое-что, и немало," — последовал холодный ответ. "Три месяца назад
на железной дороге произошла крушение поезда — погибли два человека. «Плохое состояние путей»
было названо причиной, мистер Бромли, но это был единственный раз, когда ваш осторожный начальник Макферсон упал. Двое выживших машинистов, которых я опросил по отдельности на прошлой неделе, оба говорят, что
По крайней мере, были косвенные доказательства того, что рельсы были сдвинуты, а шпала ослаблена. Чуть позже один человек погиб, а двое получили увечья из-за преждевременного взрыва динамита в карьере. На этот раз из-за халатности рабочих, и вы сами это сказали, мистер Бромли.
 Ничего подобного. Кто-то заменил катушку с
скорострельным фитилем на обычную медленную спичку, которой пользовались мужчины,
и эта штука сработала прежде, чем был подан крик "пожар". Откуда я
знаю?

"Да, откуда вы знаете?" - спросил Бромли.

«По чистой случайности, а не в результате логических рассуждений, как это обычно бывает. Один из выживших оказался достаточно хитрым, чтобы украсть катушку с запасным предохранителем, имея смутное представление о том, что можно подать в суд на компанию за поставку некачественного материала. Как и другие люди его класса, он отказался от этой идеи, когда оправился от травм, но на днях она снова всплыла, когда один из его товарищей сказал ему, что я юрист. Он
назначил мне встречу, рассказал свою историю и показал тщательно
сохранённую катушку с перегоревшим предохранителем. Я отрезал от неё кусочек и немного
— Экспериментирую. Взгляни-ка на это. Он достал из кармана кусок фитиля,
развернул его на столе и поднёс спичку.

 Фитиль вспыхнул, как
сухой порох, и сгорел от начала до конца за долю секунды.
— Продолжай, — сказал Баллард, заговорив впервые с тех пор, как драматург
начал распутывать клубок бедствий.

«Мы отбрасываем в сторону катастрофу в каменоломне и возвращаемся к падению огромного
валуна с холмов на дальнем берегу реки примерно две недели спустя. Этот посланный небесами снаряд врезался в плотину,
Вылетел кусок недостроенной кладки, убил двух человек на месте и
ранил ещё полдюжины — поправьте меня, если я искажаю детали, мистер
Бромли. На этот раз не было расследования, достойного этого
слова, если я достаточно тщательно собрал информацию. С того же
склона падали и другие камни, и после того, как Фицпатрик
убедился, что больше камней падать не будет, дело списали на
несчастный случай. Если бы вы и Майкл Фицпатрик были типичными присяжными коронера, мистер Бромли, вам было бы ещё легче
довольствовался исключительно косвенными доказательствами. Я не был удовлетворён, пока с трудом не взобрался на почти недоступный выступ, с которого упал валун. Однако, оказавшись там, я ясно увидел, что «деяние Божье» было делом рук человека. Пята ' используется в качестве опоры подвести
рок с уступа был по-прежнему на месте; а человек в случае, в его
спешка или в его равнодушие к находке, ушел железный лом
с которыми он вынул камень из ее постели. Лом все еще здесь
.

- Это все? - спросил Бромли, снова облизывая губы.

«Ни в коем случае», — последовал невозмутимый ответ. «Я мог бы продолжать до бесконечности. Падающая вышка могла быть направлена специально на Макферсона, а могла и не быть, но она всё равно совершила преднамеренное убийство — оборванный трос был разъеден кислотой. И снова вы спросите, откуда я это знаю. Я удовлетворил своё любопытство, проведя несколько простых тестов на оборванных концах с помощью химикатов, украденных у полковника
Лаборатория Крейгмайлса вон там, на втором этаже его электротехнической
фабрики. Нет, я не химик. Но вы поймёте, когда будете писать
В рассказах и пьесах знание ремесла каждого человека
приходится кстати. Иначе вы будете выставлять себя
ослом в каждом втором абзаце.

Уингфилд сделал паузу, но только для того, чтобы раскурить трубку. Когда табак
снова разгорелся, он продолжил тем же ровным тоном:

"Падение вышки возвращает нас к вашему _r;gime_, мистер Баллард. Я
прохожу мимо случая с брошенным камнем, из-за которого на вашем потолке
появилось это уродливое пятно: вы сами признались, что камень
не мог попасть туда из-за взрыва в карьере. Но там было
Ещё одна железнодорожная катастрофа, заслуживающая упоминания. Несомненно, Хоскинс рассказал вам о том, что он видел почти на том самом месте, где Брейтуэйт
погиб. Он думал, что это призрак Брейтуэйта, — он до сих пор так думает. Но мы менее доверчивы; по крайней мере, я был таким. Как и
Сандерсон, я заводил друзей — или врагов — на скотоводческом ранчо Крейгмайлса. На самом деле, я был там на следующий день после того, как Хоскинсу
повезло. Любопытно, что ещё один человек видел призрак Брейтуэйта —
Скотти, ковбой. Он пас скот по ночам на
В ночь, когда произошёл несчастный случай, он пас на ранчо крупный рогатый скот и увидел призрака в кожаных штанах, охотничьей куртке из Норфолка и британской кепке с двойным козырьком. Призрак ехал верхом к реке незадолго до того, как поезд свернул за поворот. А после переполоха он снова увидел его, когда тот спокойно возвращался на ранчо.

Бромли вцепился в край стола и переглянулся с
Баллардом. Именно житель Кентукки нарушил молчание, воцарившееся
в группе за столом, когда драматург закончил.

"Подводя итог, каков ваш вывод, Уинфилд? Вы достигли
одна задолго до этого, я беру это".

Любительский видок сделал медленный знак согласия.

"Как я уже говорил вам, я занялся этим делом из чистого любопытства, и
отчасти потому, что на моем пути были препятствия. Такова природа человека
. Но потом оно схватило меня и удерживало своей собственной хваткой.
Я не уверен, что вообще были какие-то «чистые» случайности. Насколько я могу судить, всё, что произошло, было
запланировано и подготовлено заранее кем-то
один из тех, кто обладает недюжинным умом и мстительностью. И,
к сожалению, мотив слишком очевиден. Работа над вашим ирригационным проектом
должна быть затруднена и отложена всеми возможными способами, вплоть до
жертвоприношения человеческой жизнью.

В кабинете с толстыми стенами снова воцарилась тишина, такая напряжённая, что стук каменных молотков во дворе и
скрежещущая какофония подъёмных механизмов на плотине казались далёкими. Первым заговорил Бромли, и его вопрос был многозначным.

— Вы не остановились на общих рассуждениях, мистер Уингфилд?

 — То есть я нашёл человека, который ответственен за все эти отчаянные и смертоносные деяния? Боюсь, что так. Кажется, в мире есть только один человек, чьи личные интересы поставлены на карту.
 Разумеется, я не углублялся в эту часть расследования. Но разве кто-нибудь не сказал мне, что в суде идёт драка между компанией «Аркадия»
и полковником Крейгмайлзом? Драка, в которой полковнику нужна только отсрочка?

Баллард вернулся к столу и встал в пределах досягаемости.
говорящий. Его квадратная челюсть приняла боевой вид, а глаза
были холодными и жесткими.

"Что вы собираетесь с этим делать, мистер Вингфилд? Вы прибыли в
такое заключение, также?"

Сомнительно взгляд Уинфилда в направлении молодых Блэклок так и его
ответ был уклончив.

"Это очень естественный вопрос, но разве он не поражает вас, мистер
Баллард, не кажется ли вам, что сейчас не время и не место для этого?

"Нет."

"Очень хорошо... Джерри, то, о чем мы сейчас говорим, должно остаться между нами, джентльменами: вы понимаете?"

"Конечно," — ответил студент.

- Вы спрашиваете меня, что я собираюсь делать, мистер Бэллард, и в ответ я попрошу
поставьте себя на мое место. Очевидно, что это прямая обязанность законопослушного гражданина
пойти и изложить голые факты ближайшему прокурору
и позволить закону идти своим чередом. С другой стороны, я всего лишь
мужчина, такой же, как все мужчины, и...

- А вы гость полковника Крейгмайлза. Продолжайте, - сказал Бэллард,
разрешая ему колебаться.

- Именно так, - кивнул Уингфилд. "Как вы сказали, я его гость;
и ... э-э ... ну, есть еще одна причина, по которой я должен быть последним человеком
в мире, который можно создавать или вмешиваться. Сначала я отнесся к этому дерзко недоверчиво, как и
любой на моем месте, кто общается с полковником в сфере
повседневных удобств. Позже, когда страшненькая самом деле сохраняются, и я был обязан
признаться, личностный фактор вошли в уравнение. Это плохо
медицина, любого, как вы решите взять его".

- Вы по-прежнему не говорите нам, что собираетесь делать, мистер Уингфилд.
Бромли мягко напомнил ему:

 «Нет, но я не против рассказать тебе. Я почти решился на слабый компромисс. Это дело всплывёт — оно обязательно всплывёт».
Значит, скоро, и я не хочу быть здесь, когда приедет шериф. Думаю, мне придётся срочно вернуться в Нью-
Йорк.

Бромли ухватился за стол и поднялся на ноги, но Баллард сказал медленно, как человек, взвешивающий свои слова и их значение: «Мистер Уингфилд, вы оказались ещё большим ослом, чем я думал, и это ещё мягко сказано. Из массы слухов, пустых историй множества рабочих, чьё представление о юморе заключалось в том, чтобы выставить вас на посмешище, вы создали эту фантастическую сказку.
Я достаточно великодушен, чтобы поверить, что вы ничего не могли с этим поделать; это часть вашего ремесла как профессионального сочинителя сказок. Но есть две вещи, за которые я возьмусь лично. Вы не покинете замок Кадиа, пока не истечёт ваше время; и вы не покинете эту комнату, пока не пообещаете нам троим, что эта ваша дурацкая история закончится прямо здесь, на первой странице.

— Так и есть, — добавил Бромли с тихой угрозой в голосе.

Теперь настала очередь драматурга ахнуть, и он сделал это очень реалистично.

— Ты… ты не веришь в это? Несмотря на все доказательства, которые ты видишь перед собой? О, великий Джош! Вы, должно быть, совершенно, абсолютно безумны — вы оба! — взревел он. А затем обратился к Блэклоку: — Ты тоже в этом замешан, Джерри?

"Наверное, да", - ответил студент колледжа, имея в виду не более того, что он
чувствовал себя обязанным стоять рядом с людьми выбранной им профессии.

Вингфилд глубоко вздохнул и вместе с этим вновь обрел безличный вид
бесстрастного наблюдателя. - Конечно, как вам будет угодно, - небрежно сказал он
. - У меня была глупая мысль , что я делаю вам двоим добро
Но если вы решите взглянуть на это с другой стороны — что ж, на вкус и цвет товарищей нет. Пейте свой собственный напиток и дайте дому хорошее название. Позже я откопаю свой дневной заработок: это чертовски хороший материал, знаете ли.

 — Это другое дело, — продолжил Баллард ещё более решительно. "Если ты
когда-нибудь приложишь перо к бумаге, взяв за основу свои безумные теории, я
сделаю своей обязанностью выследить тебя, как я бы выследил дикого зверя ".

- Я тоже, - эхом отозвался Бромли.

Уингфилд встал и аккуратно отложил трубку с длинным чубуком в сторону.

«Вы — драгоценная пара идиотов», — заметил он без всякого
злости. Затем он посмотрел на часы и многозначительно обратился к Блэклоку:
 «Вы забыли о том, что мисс Эльза собирается на рыбалку в верхний каньон, не так ли? Давайте поедем в Касл-Кадию на машине. Вы можете отправить
Отто вернулся после мистера Бромли. И юный Блэклок был такимКлэй был настолько ошеломлён хладнокровной наглостью этого предложения, что согласился и покинул бунгало вместе с драматургом.

 Некоторое время после того, как затих рокот мотора, двое мужчин сидели так, как их оставил Уинфилд, каждый погружённый в свои мысли. Бромли рассеянно перебирал патроны из винтовки Сандерсона,
немые доказательства правдивости теорий драматурга, а Баллард, казалось,
забыл, что обещал Фицпатрику проложить дополнительный путь на железнодорожной станции.

 «Ты меня винишь, Лаудон?» — спросил он, когда молчание стало невыносимым.
идеальная работа.

"Нет, больше ничего не оставалось делать. Но я не мог не пожалеть
его".

"Я тоже", - последовал немедленный ответ. "Уинфилд всех видов
порядочный человек; а то, как он разобрался, что это не что иное
виртуозно. Но я должен был прикусить ему язык; ты знаешь, что я должен был это сделать,
Лауден.

— «Конечно, вам пришлось это сделать».

Снова повисла тишина, а затем:

«Вы не сомневаетесь, что он нашёл истинное решение всех этих маленьких загадок?»

Бромли медленно покачал головой. «К сожалению, ни в чём не сомневаюсь. Я
подозревал это, по крайней мере частично, довольно долгое время. И у меня были доказательства
положительные до того, как Вингфилд передал их нам.

"Как?" поинтересовался Баллард.

Бромли все еще перебирал патроны. - Мне неприятно говорить тебе об этом,
Брекенридж. И все же ты должен знать, - добавил он. - Это касается тебя
жизненно важно.

Улыбка Балларда была терпеливой. "Я уже давно перешел грань шока", - заявил он
. "После того, через что мы прошли за последний час, мы можем с таким же успехом
покончить с этим начисто".

"Ну, тогда; я не спотыкался о скалу каньона той ночью, четыре недели назад.
Меня сбили с ног".

"Что?"

"Это правда".

"И вы знаете, кто это сделал?"

"Я могу сделать довольно хорошее предположение. Пока я был на крылатой дамбе, мимо меня прошел мужчина
, шедший со стороны большого дома. Он был крупным мужчиной.
Он был до ушей закутан в дождевик. Я знаю, потому что
услышал странный шелест "макинтоша", когда он проходил мимо меня. Тогда я понял, кто это был.
я бы понял, даже если бы не успел мельком увидеть его лицо в тот момент.
мгновение. Это один из полковника чудачества не
выходить на улицу после наступления темноты-в сухой стране, заметьте--не носить
дождь-пальто".

"Ну?" сказал Баллард.

«Он не заметил меня, хотя сначала я подумал, что он меня увидел; он всё время оглядывался, как будто ожидал, что кто-то последует за ним. Он пошёл по тропинке на нашей стороне каньона — той, по которой я прошёл несколько минут спустя.
  Вот и всё; кроме того, я готов поклясться, что услышал шорох плаща как раз в тот момент, когда меня сбил с ног и вырубил удар.

— Боже мой, Лаудон! Это просто невероятно! Да ведь он спас тебе жизнь, рискуя своей собственной, когда в безумной спешке приехал сюда из
Касл-Кадии на машине! Если бы он не приехал, ты бы не дожил до утра.

«Это невероятно, как вы и говорите, и всё же это не так, если вы сопоставите все факты. В чём причина, единственная причина, по которой
полковнику Крейгмайлсу приходится прибегать ко всем этим отчаянным мерам?»

«Отсрочка, конечно; время, чтобы подготовить свою юридическую борьбу в суде».

«Именно. Если он сможет сдерживать нас достаточно долго, плотина никогда не будет построена». Он знает это, и мистер Пелхэм тоже знает. К несчастью для нас, полковник нашёл способ обеспечить задержку. Работы не могут продолжаться без начальника строительства.

"Но, Господи, Лаудон, вы же не «большой босс»; и, кроме того,
человек любит тебя, как сына! Почему он должен пытаться вас убить одну минуту и
переверну небо и землю, чтобы спасти свою жизнь дальше?"

Бромли покачал печально головой.

"Вот что заставило меня сказать то, что я сделал, о нежелании говорить тебе,
Брекенридж. Этот удар по голове предназначался не мне; он предназначался
тебе. Если бы в ту ночь под холмом не было так темно, но там было темно, как в могиле, в тени сосен. И он знал, что ты пойдёшь по этой тропинке обратно в лагерь, — знал, что ты придёшь, и не ожидал никого другого. Разве ты не понимаешь?

Баллард вскочил и начал расхаживать взад-вперёд по комнате.

 «Боже мой!» — воскликнул он. — «Я был его гостем; я только что преломил хлеб за его столом! Бромли, когда он вышел, чтобы подстеречь меня, он оставил меня разговаривать с его дочерью! Это просто ужасно!»

 Бромли выстроил одиннадцать патронов, фальшивых и настоящих, в изогнутый ряд на столе. Средняя линия принял форму огромного
момент допроса.

"Уинфилд подумала, что он решил все тайны, но самая мрачная из
их остается нетронутым", - прокомментировал он. "Как может добродушный, добрый,
великодушный человек, которого мы знаем, или думаем, что знаем, быть таким воплощенным дьяволом?"
Затем он снова принялся за старое. «Сделаешь ли ты теперь то, о чём я тебя
просил в самом начале, — брось эту проклятую работу и уходи?»

 Баллард резко остановился и ответил взрывом: «Нет!»

 «Это наполовину праведный гнев, а наполовину что-то другое. Что такое
вторая половина, Брекенридж? И когда Баллард не дал определения этому: "Я могу
догадаться; это то же самое, что заставило вас запихнуть теории Вингфилда
ему в глотку несколько минут назад. Вам жаль дочь ".

Через открытую дверь Баллард увидел Фицпатрик встретив камень
двор.

«Вы угадали, Лаудон; или, скорее, я думаю, что вы знали об этом с самого начала. Я люблю Эльзу Крейгмайлс; я любил её задолго до того, как услышал об
Аркадии и её короле. Теперь вы знаете, почему Уинфилду нельзя говорить; почему я не должен уйти и уступить место новому вождю, который, возможно, доживёт до того, чтобы увидеть повешение отца Эльзы. Её нужно уберечь и защитить любой ценой. Ещё одно слово, прежде чем Фицпатрик вступит в разговор: когда придёт мой час, если он вообще придёт, ты и ещё один человек будете знать, как я ушёл и почему.
 Я хочу, чтобы ты пообещал, что будешь молчать и что ты сохранишь
Вингфилд по-прежнему. Блэклок не в счет."

"Конечно", - тихо сказал Бромли; и затем, когда
тень крупного ирландского подрядчика почти заслонила дверь: "Вы сделаете то же самое для меня,
Брекенридж, не так ли? Потому что - о, черт бы все это побрал! - я с тобой в одной лодке
без тени шоу, ты понимаешь ".

Баллард повернулся спиной к Майклу Фицпатрику, скрестившему ноги на крыльце бунгало, и схватил Бромли за руку через стол.

"Это выгодная сделка," — тепло заявил он. "Мы рискнём и
Поддержим её вместе, старина. И если в конце концов она выберет лучшее, я постараюсь не вести себя как ревнивый дурак. А теперь ложись и поспи немного. Мне нужно поговорить с Майклом.

На этот раз Бромли спас ситуацию. «Что за пара мы с тобой!» — рассмеялся он. «Она называет тебя «дорогой друг», а меня «младшим братом». Если мы будем хорошими и послушными, то сможем получить приглашения на её свадьбу с Уингфилдом».




XIX

В ЛАБОРАТОРИИ


Баллард слегка вздрогнул, когда они с Фицпатриком пересекали каменный двор. Это произошло при виде красивой фигуры
Управляющий ранчо Крейгмайлс спокойно сворачивал сигарету в тени одного из навесов для стрижки овец.

"Что здесь делает мексиканец?" резко спросил он у Фицпатрика;
и тон ирландца был далеко не обнадеживающим.

"Думаю, он захочет увидеться с тобой. Он торчал в конторе больше часа. Может, мне выгнать его из резервации?

 — В конторе, говоришь? — Баллард тут же отделился от компании
подрядчика и быстро направился к сараю, где бездельничал мексиканец. — Ты ждёшь меня? — коротко спросил он, не обращая внимания на
вежливый поклон бригадира и взмах сомбреро.

- Я жду, чтобы п-спросить о здоровье сеньора Бромли. Мне доложили
что он оправляется после несчастного случая.

- С мистером Бромли все в порядке. Это все?

Мексиканец снова поклонился.

«Я принёс послание от сеньориты сеньору Вингфилду. Он где-то в лагере?»

«Нет, он вернулся в верхнюю долину. Вы давно ждёте? Вы, должно быть, видели, как он уходил».

Мексиканец в третий раз снял шляпу. «Я пробуду здесь
одну, две, три минутки, сеньор Баллар», — гладко соврал он. «И
А теперь я имею честь сказать вам: «Адиос».

Баллард отпустил его, потому что больше нечего было делать. Его присутствие в строительном лагере и готовность солгать о продолжительности своего пребывания были достаточно зловещими. Что, если он подслушал разговор в кабинете? Это было вполне возможно. Окна были открыты, а глинобитная хижина находилась всего в нескольких шагах от оживлённого двора. Подслушивающий мог бы остаться незамеченным на крыльце конторы, если бы захотел.

Кентуккиец был глубоко погружен в свои размышления, когда вернулся к остальным.
Фицпатрик, а прокладка нового ответвления впоследствии была чисто механической. Когда работа была закончена, Баллард вернулся в бунгало и обнаружил, что Бромли спит сном праведника на покрытом одеялом диване. Повинуясь внезапному порыву, кентуккиец взял подзорную трубу из футляра на стене и вышел, ступая на цыпочках, чтобы не разбудить Бромли. Если Мануэль подслушал, то предугадать его следующий шаг было сравнительно легко.

"В какую сторону пошёл мексиканец?" — спросил Баллард у каменщика на
каменоломне.

"В последний раз, когда я его видел, он направлялся к Локтю. Это было
— сразу после того, как вы с ним поговорили, — сказал мужчина, приподняв шляпу, чтобы почесать голову одним пальцем.

"Он приехал сюда верхом?"

"Не сюда, на плато. Возможно, он оставил свою клячу внизу, но, когда я его увидел, он
ехал не в ту сторону."

Баллард отвернулся и поднялся на холм позади бунгало;
с того самого холма, с которого был брошен камень, разбивший стол. С его вершины
открывался вид на верхнюю часть долины с извивающейся в ней рекой и замком Кадиа, возвышающимся на холме, похожем на остров.
его центр с густым лесным массивом на заднем плане переливается зеленым
и серым в лучах послеполуденного солнца.

Распластавшись на коричневой вершине холма, Баллард навел подзорную трубу
сначала на внутренние участки долины, ведущие по тропинке, ведущей через
южную горную гряду. На том поле не было видно ни единого живого существа,
хотя прошло достаточно времени, чтобы мексиканец смог проехать по мосту
и через холмы, если он покинул лагерь верхом.

Инженер нахмурился и легко поддался привычке человека, находящегося вне дома,
размышлять вслух.

«Конечно, это была чистая случайность. Если бы у него были новости, которые он хотел передать своему хозяину,
он сэкономил бы время, пройдя одну милю пешком, а не проехав четыре. Эй!»

Восклицание подчёркивало небольшое открытие. С вершины холма был хорошо виден вход в таинственную шахту полковника, и впервые за всё время наблюдений Балларда массивная железная дверь была открыта. Направив бинокль на квадрат тени у входа в туннель, Баллард разглядел фигуры двух мужчин, стоявших прямо у входа и достаточно далеко от него, чтобы быть скрытыми от посторонних глаз.
кэмп-плато. С помощью подзорной трубы молодой инженер смог
различить очертания огромного белого сомбреро, а под сомбреро
красный огонек сигареты. Поэтому он быстро перекатился на менее
уязвимую позицию и стал ждать развития событий.

Ожидание было коротким. Через несколько минут мексиканский бригадир вышел из мрака шахты и, бросив быстрый взгляд на постройки у входа в каньон, быстро пошёл по тропинке к внутренней долине. Баллард сел и снова приложил бинокль к глазам. Зачем Мануэлю понадобилось останавливаться у шахты?
ответ, или, по крайней мере, один из возможных ответов, был под бригадир руку,
принимая форму короткого ствола винтовки типа, осуществляемых
проводники Западных железных дорог.

Баллард вставил стекло в самый маленький компас, опустил его в свой
карман и направился к кэмп-меса. Пистолет ничего не значит
более того мексиканское не сочли целесообразным появляются в
строительство вооруженных лагеря. Но, с другой стороны, Баллард был полностью
уверен, что направляется к полковнику Крейгмайлзу с новостями.

Это было часом позже, когда Отто, полковник шофера, выбил
муфта гудит катер перед дверью офиса бунгало
и объявил, что он пришел, чтобы взять выздоравливающих обратно в замок
Кадия. Бромли все еще спал; следовательно, у них не было возможности
для совместного обсуждения последних событий в малой войне. Но когда Баллард помогал ему сесть на место механика, а Отто пошёл за ведром воды, чтобы охладить шипящий радиатор, нашлось время для пары торопливых слов.

"Ещё одна неприятность, Лаудон, — она случилась, пока ты спал. Мануэль был
здесь, в лагере, пока мы обсуждали это с Вингфилдом. Это
Совершенно точно, что он подслушал весь разговор или его часть. То, что он
знает, полковник, несомненно, к этому времени тоже знает, и...

"О, Боже милостивый!" - простонал Бромли. "Это было достаточно плохо в том виде, в каком оно было, но
это втягивает Уингфилда в это по шею и по пятам! «Что они с ним сделают?»

Баллард нахмурил брови. «Поскольку Мануэль мог бы легко представить всё так, будто полковник Крейгмайлс защищался, всё, что могло случиться с Уингфилдом, было бы явным случаем самообороны. Уингфилд знает слишком много».

«Слишком много. Если бы я осмелился сказать Эльзе хоть слово…»

«Нет, — возразил Баллард, — она — единственный человек, которого нужно защитить и уберечь. Мы должны увезти Уинфилда из Касл-Кадии и из страны — пока с ним что-нибудь не случилось».

«Если бы я снова был хоть наполовину человеком!» — сокрушался Бромли. "Но, я знаю
как это будет, я все равно не было и тени шанса на Уингфилд этом
вечер. Как только я появлюсь, мисс Коффри и остальные будут ругать
меня за то, что я задержался в отпуске, и прогонят спать.

"Это так, и это правильно", - задумчиво произнес Баллард. "Вам не следует быть
Вставай с постели сию же минуту; ты не в состоянии проехать десять миль в этом драндулете. Клянусь богом, это наш единственный выход! Ты спускайся вниз, а я поеду вместо тебя. Я скажу им, что мы позволили тебе переутомиться; что ты слишком устал, чтобы выдержать поездку на автомобиле, — что и есть правда, если бы ты только признал это. Это даст мне шанс в Уингфилде, которого у тебя не было бы, если бы ты уехал. Что скажешь?

 «Я уже сказал», — ответил выздоравливающий и позволил Балларду помочь ему выбраться из машины и войти в бунгало.

Так случилось, что шофёр, возвращаясь с кухни Гару со вторым ведром воды, обнаружил, что его пассажиры переменились, а главный инженер ждёт его, чтобы проехать десять миль по кольцевой дороге. Берлинцу было всё равно. Он выслушал краткое объяснение Балларда с истинно немецкой невозмутимостью, завел мотор, сел за руль и направил маленький автомобиль вниз по холму к мосту Кипящей Воды как раз в тот момент, когда свистки подъемников подали сигнал к окончанию работы.
Кентуккиец машинально посмотрел на часы, как на привычное напоминание о времени. В семь часов в «Замке Кадия»
начинался ужин: тридцати минут должно было хватить, чтобы проехать десять миль по просёлочной дороге, и, если бы судьба была благосклонна, у него оставалось бы полчаса, чтобы уговорить или заставить Уинфилда, который был слишком любопытен и лез в чужие дела.

Так протекала разумная подготовка; но планы и подготовка, основанные на
характеристиках бензинового двигателя, требуют значительного запаса прочности
безопасность. В пяти милях от ящика с инструментами в любом направлении двигатели
катера начали зловеще постукивать. Они остановились, и Баллард
набил и закурил трубку, пока шофёр открывал капот, постукивал,
поддевал, откручивал и регулировал. Десять минут ушло на проверку и
испытания, а затем немец назвал причину неисправности,
подчеркнув «_Himmel!_» в качестве предисловия. Сломанная головка болта провалилась в
картер, и, чтобы достать её, пришлось бы разбирать двигатель. Баллард снова посмотрел на часы. Оставалось всего несколько
Четверть часа до ужина в «Замке Кадиа», а пятимильная прогулка по холмам займёт не меньше часа. Какая бы опасность ни угрожала драматургу (и чем дальше Баллард удалялся от дневных откровений, тем больше вся конструкция обвинений грозила рассыпаться в прах, из которого состоят кошмары), задержка на час или два вряд ли могла привести к кризису. Поэтому,
когда Отто зажег лампы и достал гаечные ключи, его пассажир
остался с ним и стал очень полезным помощником механика.

Это, как мы уже видели, произошло без четверти семь. Без четверти девять сломанный болт был заменён, последняя гайка закручена,
и двигатели моторной лодки снова заработали.

"Неплохая починка, Отто," — прокомментировал Баллард. "И мы сделали это в пяти милях от места поломки. Сколько времени нам понадобится, чтобы добраться туда?"

Берлинер не знал. Если больше ничего не помешает, пятнадцати-двадцати минут должно хватить. И через пятнадцать минут или даже меньше маленький автомобиль уже мчался по тенистой кленовой аллее к входу в замок Кадиа.

Ещё до того, как Баллард вышел из машины, он почувствовал неладное.
Большой портик был пуст, пианино молчало, а в верхних комнатах дома горел свет. На лестнице его встретил
лесничий и отвёл в библиотеку, которая была так же пуста, как и портик.

— «Я услышал машину и подумал, что это мистер Бромли», — объяснил Бигелоу и добавил: «Я рад, что он не приехал. Произошёл несчастный случай».

 — В... в Уинфилде?

 — Да. Откуда вы знаете? Это было сразу после ужина. У полковника были
экспериментальная смесь готовить в электрической печи, и он пригласил нас
все в лабораторию, чтобы увидеть результат. Уинфилд запутался сам
в проводах в некоторых необъяснимым образом и получил страшный удар. В течение нескольких минут
мы все думали, что он убит, но полковник не сдавался
и сейчас он медленно приходит в себя ".

Баллард сел в ближайшее кресло и обхватил голову руками.
Его разум был в состоянии плотины, которую с трудом
разрушили, чтобы потом внезапно и непреодолимо восстановить
о наводнении. Теория преднамеренного убийства не была кошмаром;
это был безжалостный, жестокий, бесчеловечный факт. Уинфилд, приглашённый гость,
пользующийся привилегиями и иммунитетом гостя, был осуждён, признан виновным
и приговорён за то, что слишком много знал.

— Это довольно плохо, не так ли? — сказал он Бигелоу, чувствуя необходимость что-то сказать и в то же время понимая, что бесполезно описывать этот ужас словами для того, кто ничего не знает об истинном положении дел.

"Довольно плохо, конечно. Вы можете себе представить, как это потрясло всех нас, и
особенно женщины. Кузина Джанет упала в обморок, и её пришлось отнести в дом; а мисс Эльза была единственной из молодых женщин, которая не была совершенно беспомощной. Полковник Крейгмайлс был нашим помощником; он знал, что делать и как это делать. Он замечательный человек, мистер Баллард.

«Он — в большей степени, чем может предположить случайный наблюдатель». Баллард
страдал от того, что его мысли не могли найти выражения в словах. Чтобы
свести к минимуму искушение сказать больше, он отвернулся от
происшествия и объяснил своё присутствие в замке Кадиа.

«Бромли был довольно сильно уставшим, когда Отто приехал на машине, и
я предложил подвезти его и извиниться. По дороге мы сломали болт в двигателе:
иначе я был бы здесь на два часа раньше. Вы говорите, что Уинфилд поправляется? Интересно, могу ли я увидеться с ним на несколько минут, прежде чем вернусь в лагерь?»

Бигелоу предложил подняться наверх и выяснить это, и Баллард долго ждал в тишине опустевшей библиотеки. И
когда ожидание подошло к концу, не Бигелоу раздвинул портьеры и молча встал перед его креслом, а король.
дочь.

"Ты слышала?" — спросила она, и её голос, казалось, доносился из какой-то бездонной пропасти страданий.

"Да. Ему лучше?"

"Гораздо лучше, хотя он ужасно слаб и потрясён." Затем внезапно:
"Что привело тебя сюда — так поздно?"

Он объяснил предполагаемую цель своего прихода и упомянул
причину задержки. Она слышала, как он без комментариев, но было
сомнения и острое горе и страх в серых глазах, когда он был
разрешено заглянуть в их мутной глубине.

"Если ты говоришь мне правду, то ты рассказываешь мне не все", - сказала она.
— сказала она, устало опускаясь в одно из самых глубоких кресел и прикрывая рукой предательски покрасневшие глаза.

"Почему я не должен рассказывать тебе всё? — уклончиво ответил он.

"Я не знаю твоих причин: я могу только бояться их."

"Если бы ты могла выразить свой страх словами, возможно, я смог бы развеять его, — мягко ответил он.

«Это уже не исправить, и ты это знаешь. Мистер Уингфилд снова был с тобой сегодня, и когда он вернулся домой, я понял, что случилось то, чего я так боялся».

«Откуда ты мог это знать? Не из того, что сказал или сделал Уингфилд, я уверен».

- Нет, но с ним был Джерри Блеклок, а лицо Джерри - открытая книга
для любого, кто захочет ее прочитать. Не могли бы вы, пожалуйста, рассказать мне о самом худшем,
Брекенридж?

"Нет хуже," отказано Баллард, оперативно ложь ради любви.
"Завтракали вместе, вчетвером, в честь Бромли по
восстановление. Потом Уингфилд рассказывал нам байки, как он обычно делает, когда у него есть аудитория из нескольких человек. Некоторые из его историй были скорее странными, чем обычными. Неудивительно, что у Джерри на лице остался след от пережитого.

Она взглянула на него из-под ладони, прикрывающей глаза. «Ты осмелишься повторить
эти истории при мне?»

В его смехе не было ничего спонтанного.

"Вряд ли дело в смелости; скорее, дело в памяти — или
в её отсутствии. Кто вообще пытается записывать истории, рассказанные
после ужина? История Уингфилда была повестью о невероятных преступлениях и их ещё более невероятном раскрытии; я
подумал, что это сюжет и набросок новой пьесы, которую он сначала опробовал на собаке. Блэклок был единственным из трёх слушателей, кто воспринял его всерьёз.

Она замолчала, хотя и не была полностью убеждена, и когда она заговорила снова, то
спросила о выздоравливающем помощнике:

"Вы ведь не собираетесь оставлять мистера Бромли в лагере, не так ли? Он ещё не
может работать."

"О нет. Вы можете послать за ним утром, если хотите. Я... он немного устал сегодня вечером, и я подумала..."

— Да, вы сказали мне, что думаете, — полурассеянно напомнила она ему. А затем, с ноткой сдержанности в голосе, которая была для него в новинку: — Вы ведь не обязаны возвращаться в Элбоу-Каньон сегодня вечером, не так ли? Ваша комната в замке «Кадия» всегда готова для вас.

— «Спасибо, но мне нужно вернуться. Если я не вернусь, Бромли подумает, что всё в порядке, и начнёт управлять лагерем утром, прежде чем я появлюсь».

Она встала вместе с ним, но отвернулась, и он не видел её глаз, когда продолжил тоном, в котором тщательно скрывались все эмоции, кроме дружеской заботы: «Можно мне подняться и развлечься?»
— Уинфилд немного? Он подумает, что я странный, если уйду, не заглянув к нему.

 — Если вы уйдёте, не сделав того, за чем пришли, — поправила она,
с той же безличной ноткой в голосе. — Конечно, вы можете его увидеть:
пойдем со мной".

Она повела меня вверх по большой лестнице и оставил его у двери в комнату, в
крыло, которым командовал видом на небо тона фоновой работе
гор. Дверь была приоткрыта, и, когда он постучал и толкнул дверь, он
увидел, что драматург был в постели, и что он был один.

"Ей-богу, ну что ты!" - донесся слабый голос с подушек. "Это по-соседски"
с твоей стороны, Бэллард. Как, чёрт возьми, вы узнали об этом?

«Плохие новости быстро распространяются», — сказал Баллард, пододвигая стул к кровати.
Он не собирался вдаваться в подробности, если можно было этого избежать, и хотел уйти.
от них он спросил, как продвигается чудо выздоровления.

"О, со мной уже всё в порядке," — был бодрый ответ, — "прихожу в себя со скоростью два нерва в минуту. И я бы не пропустила это ни за какие
новые тысячедолларовые купюры, которые когда-либо хрустели в руках бедняков.
Те несколько острых ощущений, которые я не могу передать в описании поражения электрическим током, после
этого не стоят упоминания.

 — Они оставили вас в покое? — спросил Баллард, оглядывая большую комнату.

 — Только что. Полковник, мисс Коффри и мисс Дозия были
— Со мной, когда зазвонил будильник. Тот, кто послал тебя, нажал кнопку
на лестнице. Аккуратно, не так ли? Как Бромли? Надеюсь, ты пришёл не для того, чтобы
рассказать нам, что в первый же день в лагере он вырубился.

— Нет, с Бромли всё в порядке. Теперь болен ты.

Белые зубы Уингфилда сверкнули в довольно усталой улыбке.

«Я выглянул за край, Баллард, вот и всё».

«Расскажи мне об этом — если можешь».

«Нечего особо рассказывать. Мы все толпились вокруг электрической печи, по очереди заглядывая в защищённое цветным стеклом смотровое окошко.
Полковник предупредил нас о проводах, но в моём случае это не имело значения.

 — Вы споткнулись?

Мужчина в постели бросил быстрый взгляд через комнату на дверь в коридор, которую Баллард оставил приоткрытой.

"Тихо иди и закрой дверь," — прошептал он, и когда
Баллард подчинился: "Теперь придвиньте свой стул поближе, и я отвечу на ваш вопрос.
Нет, я не спотыкался. Кто-то подставил мне подножку, и, падая, я
схватился за один из электродов.

"Я был уверен в этом", - тихо сказал Бэллард. "Я знал, что, по всей вероятности, ты станешь следующей жертвой.
Вот почему я убедил тебя. " - сказал он. - "Я знал, что по всей вероятности ты будешь следующей жертвой. Вот почему я убедил
Бромли, чтобы позволить мне занять его место в автомобиле. Если бы машина не сломалась.
Я был бы здесь вовремя, чтобы предупредить вас. Я предполагаю, что это
не надо спрашивать, кто тебя подставил?"

Драматург качал головой на подушку.

"Боюсь, что нет, Баллард. Человек, который впоследствии спас мне жизнь - так они
все говорят - был тем, кто стоял ко мне ближе всех в тот момент. "Почему" - это
то, что мучает меня. Я не компания "Аркадия", и не ее главный
инженер, и не кто-то конкретный в этой игре "орлом выигрываю я, а
решкой проигрываешь ты ".

Боллард встал со стула и медленно подошел к окну, из которого открывался вид на горы.
Вернувшись к постели, он сказал: «Я могу объяснить вам, почему.
То, что вы сказали сегодня в моём кабинете трём из нас, услышал четвёртый — и этим четвёртым был Мануэль. Примерно через час он пришёл сюда пешком. Теперь вам всё ясно?»

«Совершенно ясно», — прошептал он в ответ, и повисла тяжёлая тишина, полная предположений.

«В изменившихся условиях с вашей стороны было бы справедливо предупредить вас и снять запрет на ваш отъезд из Касл-Кадии. Конечно, вы сразу же вернётесь в Нью-Йорк?» — сказал Баллард.

Уингфилд приподнялся на локте и снова растянул губы в ухмылке.

"Не раньше, чем через тысячу лет, Баллард. Я допишу эту книгу, даже если меня будут убивать раз в день. Ты говоришь, что я не должен писать об этом, и
это так. Я не подлец. Но этот опыт стоит для меня миллионов — стоит всех рисков, на которые я иду, и даже больше. Я останусь.

Баллард сжал женскую руку, лежавшую на покрывале. В конце концов, под всеми этими масками и профессиональным эгоизмом был мужчина с мужским сердцем и мужеством.

«Ты храбрый дурак, Уингфилд, — сказал он с теплотой в голосе, — и потому, что ты храбрый и взрослый мужчина, ты станешь одним из нас. Мы — Бромли и  я — сегодня обманули тебя ради женщины. Если бы ты хоть на секунду отвлёкся от азарта охоты, я знаю, что твоя первая мысль была бы о женщине, чей поднятый палец заставил нас троих замолчать. Ведь вы, кажется, забыли на данный момент, я постучал
тебя с твоей же теории. Не понятно другое горизонтов
для вас?"

"Безмерно. И я заслужил все, что ты дал мне. Пока меня не убьют, ты
Вы можете утешить себя мыслью, что один из этих доблестных троих находится здесь, за кулисами, так сказать, готовый и желающий сделать всё, что в его силах, чтобы занавес не опустился на очередную трагедию.

— Спасибо, — сердечно сказал Баллард, — это меня утешит. Затем, пожав на прощание руку и предупредив человека, который знал слишком много, он вышел из комнаты и из дома, без посторонней помощи добравшись до большого портика и тропинки, ведущей к дороге у реки.


Летняя ночь стала приятным завершением дня, полного откровений и тревог; и впервые с тех пор, как Уингфилд ловко распутывал клубок тайн, кентуккиец смог выстроить обвинительные факты в логическую цепочку. Но теперь, как и прежде, величайшая из тайн отказывалась занять своё место в почти завершённом круге разоблачительных открытий. То, что король Аркадии, отец Эльзы и
радушный хозяин большого дома на холме, был обыкновенным убийцей,
потерявшим всякую человечность и христианскую душу, по-прежнему оставалось
«Это невероятно, как миф о Средневековье».

 «Надеюсь, я проснусь когда-нибудь при свете дня в обычном, повседневном мире», — подытожил Баллард, когда преодолел «милю размышлений» и вошёл в офисное бунгало, где Бромли мирно спал на своей койке. «Но это немного трудновато — ждать, когда в воздухе висят дамоклевы мечи, а сердце милой девушки зажато в тиски, которые я не могу разжать. Вот что делает это горше смерти: она знает, и это убивает её дюйм за дюймом — несмотря на самое храброе сердце, которое когда-либо любило и страдало. Боже!
«Помоги ей, Боже, помоги нам всем!»




XX

ГЕОЛОГ


Именно мисс Крейгмайлс сообщила Балларду точную дату приезда
профессора Гардинера, приехав в строительный лагерь одна на маленьком
автомобиле с этой заявленной целью.

Из-за ливня, обрушившегося на главный хребет, дорога из Альта-Висты
на какое-то время стала непроходимой, но железная дорога Аркадианской компании
по какому-то необъяснимому чуду осталась невредимой. Следовательно, если
ожидаемого гостя не удастся доставить из Альта-Висты на товарном
поезде, он будет вынужден на неопределённый срок задержаться на другой стороне
гора. Мисс Эльза пришла якобы просить об одолжении.

"Конечно, я пошлю за ним", - сказал Бэллард, когда услуга была оказана.
Было названо имя. "Разве я не говорила тебе, что он будет моим гостем?"

"Но это не так", - игриво настаивала она. Бромли отсутствовал и был на работе,
Вингфилд полностью оправился от последствий удара электрическим током,
и в течение трех мирных недель не происходило никаких неприятных событий.
Поэтому был повод для беззаботности.

Баллард спустился с крыльца бунгало и самовольно остановил
гудящие двигатели катера, отключив аккумуляторы. "Это
в первый раз я видел тебя три недели," он утверждал, - который был
преувеличения любовника. "Пожалуйста, подойдите и сядьте на крыльцо. Есть
ряд вещей я хочу сказать".

"Где мистер Бромли?" спросила она, не двигаясь с места в
за рулем-местный.

"Он сейчас на обследовании канавы - к счастью для меня. Не могли бы вы, пожалуйста, «зажечь свет и войти?» — как мы говорим в Блу-Грасс.

«Вы этого не заслуживаете. Вы не появлялись рядом с нами с тех пор, как мистер Бромли вернулся к работе. Почему?»

«Я был очень занят; мы приближаемся к финишной прямой».
наша задача здесь, как вы знаете". Расхожая отговорка была единственной
в наличии. Он не мог сказать ей, что это было для него невозможно
принимать дальнейшее гостеприимство по Кадии замок '.

"Мистер Бромли был не слишком занят", - предположила она.

"Бромли в неоплатном долгу перед всеми вами".

"А вы бы сказали, что нет. Совершенно верно. Вы не должны нам ничего, кроме бескомпромиссного
противостояния — ненависти, если вы решите довести это до крайности.

 — Нет, — серьёзно ответил он. — Я не могу думать о вас и о вражде
одновременно.

— Если бы вы только знали, — сказала она рассеянно, и в глубине её прекрасных глаз быстро промелькнула тень беспокойства.
"Нет никаких реальных причин для вражды или ненависти — абсолютно никаких."

"Я думаю о тебе, — напомнил он ей, возвращаясь к тому, что невозможно связать эту мысль с другой.

"Спасибо; я рада, что ты можешь пойти даже на такую уступку. Это
еще более сделали бы". Затем, с неожиданностью, которая была
все ее собственные: "Я до сих пор интересно узнать, что вы сделали для мистера Уинфилда:
в тот день, когда он чуть не расстался с жизнью в лаборатории?

— В какое время в тот день? — спросил он, намереваясь увильнуть, если получится.

 — Ну, знаете, когда он был здесь, в вашем кабинете, с Джерри и мистером
 Бромли.

 — Я не помню всего, что я с ним сделал в тот день и до него.  Кажется, я радушно его принял — когда пришлось. Однако в последнее время он нечасто пользуется своим
приглашением.

"Нет, с того ужасного дня, который едва не закончился так же. Я бы
хотел знать, что случилось.

"Ничего существенного. Кажется, я говорил тебе, что Уинфилд
надоел нам своим рассказом о сюжете новой пьесы.

"Да, и ты сказал, что не можешь его вспомнить.

«Я не хочу это вспоминать. Давай поговорим о чём-нибудь другом. Тебе стало легче от твоего
беспокойства — от той проблемы, которой ты отказываешься со мной поделиться?»

 «Нет — да; возможно, только на мгновение».

 «Ты всё ещё не хочешь, чтобы я стёр это для тебя?»

 «Ты не можешь; никто не может. Это никогда не сотрётся».

Его улыбка была улыбкой человека, обладающего высшей мудростью.

"Разве мы не всегда так говорим, когда проблема носит личный характер?"

Она полностью проигнорировала вопрос, и её ответ был совершенно
неуместным — или, по крайней мере, так казалось.

"Ты думаешь, я пришла сюда, чтобы попросить тебя отправить меня в Альта-Висту?
Профессор Гардинер. Это был всего лишь предлог. Я хотел еще раз попросить вас
воздержаться от суждений - не быть мстительным.

Он снова притворялся. "Я не мстительный: с чего бы мне быть таким?"

"У тебя есть все основания; или, по крайней мере, ты думаешь, что есть". Она перегнулась
через подлокотник водительского сиденья и умоляюще заглянула ему в глаза:
— Пожалуйста, скажите мне: что именно выяснил мистер Уингфилд?

Было совершенно невозможно сказать ей ужасную правду или что-то, хотя бы отдалённо напоминающее её. Но его ответ на её вопрос был неумелым.

«Не будучи телепатом, я не могу сказать, что знает Уинфилд — или думает, что знает. Наше разногласие возникло из-за его угрозы сделать из этого литературный материал — ну, из того, что в значительной степени было моими личными делами».

 «О, так там _была_ ссора? Это больше, чем вы были готовы признать минуту назад».

 «Вы слишком преувеличиваете». Кажется, я назвал его ослом, а он назвал меня идиотом. Крови не было.

"Ты снова шутишь. Ты всегда шутишь, когда я хочу поговорить серьёзно.

"Я мог бы возразить, что научился этому у тебя — в благословенные
«Дни, которые теперь являются частью другого существования».

«О!» — воскликнула она, и в этом возгласе было столько
страдания, что он сразу же смягчился.

«Я заведу мотор и отправлю тебя домой, — решительно заявил он. — Я
не в состоянии говорить с тобой сегодня». И он завёл мотор
автомобиля.

Она поставила изящную ножку на педаль сцепления. «Ты приедешь ко мне?»
спросила она и добавила: «Когда-нибудь, когда ты поправишься?»

«Я приеду, когда буду нужен, да».

Он шёл рядом с медленно двигавшейся машиной, пока она осторожно спускалась по
меса Хилл нажала на тормоза. У поворота у подножия холма, где кэмп-стрит
заканчивалась и окольная дорога вела к временному мосту, она
остановила машину. Высокая стена великой плотины с изображением
силуэтов рабочих, черных на фоне синего неба Колорадо, поднималась
высоко слева. Она позволила своему взгляду подняться на вершину огромной дамбы.

- Вы почти закончили? - спросила она.

— Да. Если повезёт, через две недели мы будем готовы включить
воду.

Она снова смотрела прямо перед собой.

"Вы знаете, что это значит для нас в Замке Кадиа? — но, конечно, знаете.
"

«Я знаю, что лучше буду «мусорщиком» с киркой и лопатой вон там, в канаве,
чем буду здесь начальником, когда закроют шлюзовые ворота в начале
отрезанного туннеля. И это чистая правда».

 «На этот раз я верю тебе безоговорочно, Брекенридж, мой друг».
Затем: «Придёт ли мистер Пелхэм на официальное и триумфальное открытие
Аркадианского ирригационного округа?»

«О, можете на это рассчитывать — со всеми почестями. Будет
демонстрация силы, как сказал бы майор Блэклок; специальные поезда
из Денвера, чтобы привезти толпу, барбекю, речи,
экскурсия по построенному участку железной дороги и фейерверк вечером, пока оркестр играет «Америку». Вы можете быть уверены, что мистер Пелхэм будет энергично бить в большой барабан и стучать в тарелки в нужный момент.

«Конечно, из чисто коммерческих соображений? Я мог бы пойти дальше и рассказать вам кое-что ещё, что произойдёт». В момент триумфальной кульминации будет много
переводов акций компании «Аркадия».

Он стоял, поставив одну ногу на подножку автомобиля и засунув руки в карманы.
карманы его короткого рабочего халата. Его глаза сузились, и он задумчиво посмотрел на нее.
- Что ты знаешь о таких вещах?

он возразил. - Что ты знаешь о таких вещах? - спросил я. он возразил: - Ты в целом знаешь
слишком много для одной маленькой холостяцкой служанки. Это жутко.

"Я принцесса Аркадии, бьющая коров, и заклятый враг мистера Пелхэма
, ты должен помнить", - возразила она со смехом, который звучал
совершенно беззаботно. "Я мог бы рассказать вам больше о биржевом деле. Мистер
Пелхэм был очень щедр со своими друзьями в организации этого
великого и славного предприятия - если воспользоваться одним из его любимых выражений. Он проявил
разместил среди них значительное количество акций компании "Аркадия"
по чисто номинальным ценам, попросив только, чтобы они подписали "джентльменское
соглашение" не перепродавать ничего из этого, чтобы мой отец мог получить это. Но
внутри этого колеса тоже есть колесо. Что-то больше половины от
номинальной капитализации было зарезервировано в виде "казначейских акций". Когда
энтузиазм достигнет должного уровня, эти зарезервированные акции будут выставлены
на рынок. Люди будут рады его купить, не так ли? Ведь вся работа уже сделана, и всё готово к тому, чтобы воспользоваться потоком внезапного
богатства?

"Вероятно: это был бы естественный вывод".

"Я так и думал. И, как главный инженер компании, вы, несомненно, могли бы
попасть на "первый этаж", о котором всегда говорит мистер Пелхэм,
не могли бы вы?"

Вопрос был из тех, что могут уколоть честного человека в самое нежное место.
Баллард был задет, и это было видно по его лицу.

— Послушай, девочка, — сказал он, отбросив формальности.
 — В данный момент я нанят компанией, но это не отменяет моих убеждений и того факта, что некоторые
Однажды я собираюсь жениться на тебе. Надеюсь, это объясняет моё отношение. При нынешнем положении дел мистер Пелхэм не смог бы преподнести мне свои акции на серебряном блюде!

 — А мистер Бромли?

 — Вам не нужно беспокоиться о Лаудоне; он тоже не собирается инвестировать. Вы прекрасно знаете, что он в точно таком же положении, что и я.

«Как возмутительно!» — воскликнула она, смущённо хихикнув. «Мистер
Бромли женится на вашей вдове? Или вы будете утешительным призом для его вдовы? Несомненно, вы обо всём договорились полюбовно».

Сказав эту возмутительную вещь, он выпалил её как мужчина и
возлюбленная.

"Это не шутка. Полагаю, я мог бы уклониться от ответа, но не стану. Ты прекрасно знаешь, что Бромли влюблён в тебя по уши, и, боюсь, ты была слишком добра к нему. Это немного тяжело для Лаудона, знаешь ли, когда ты собираешься выйти замуж за другого. Но оставим это и расскажи мне немного больше об этой сделке с акциями. Зачем нужно «джентльменское соглашение», чтобы исключить вашего отца? Для такого постороннего человека, как я, «Аркадия Айрригиэйшн» — это последнее, что полковник Адам Крейгмайлс захотел бы купить.

«В нынешних условиях, я думаю, да», — сказала она.  «Мне не стоит покупать его сейчас».

 «Что бы ты сделала, о мудрая дева с рыночной площади?»

 «Я бы терпеливо подождала, пока ракета взлетит; я могла бы даже хлопнуть в ладоши и сказать «Ах-х-х!» вместе с восхищённой толпой». Но потом, когда всё уляжется, я бы купил все участки «Аркадия Айрригатион», какие только смог бы найти.

Он снова смотрел на неё сквозь полуприкрытые веки.

"Как я уже говорил, вы слишком много знаете о таких вещах — слишком много." Он сказал это полушутя, но его вывод был серьёзным.
достаточно. «Вы думаете, что ваш отец выиграет судебный процесс и тем самым разорит
рынок?»

 «Нет, наоборот, я совершенно уверен, что его победят. Я ухожу, сейчас.
 Не задавайте мне больше вопросов: я и так слишком много рассказал
инженеру компании».

"Вы ничего не сказали инженеру компании", - отрицал он. "Вы говорили".
"Вы разговаривали с Брекенриджем Баллардом, вашим будущим..."

Она тронула машину с места прежде, чем он успел закончить предложение, и он
стоял, глядя вслед удаляющейся машине, поднимающейся в холмы. Он был совсем вне поля зрения
, и звук его барабанного мотора терялся в хриплом
Он услышал журчание реки, прежде чем начал понимать, что Эльза пришла не для того, чтобы попросить его послать за Гардинером или умолять его не мстить. Её настоящей целью было предупредить его, чтобы он не покупал «Аркадию». «Почему?» — прозвучал неизменный вопрос, как выстрел, и, как и все остальные вопросы этого рода, он остался без ответа.

Два дня спустя Гардинер, доцент кафедры геологии,
прибыл в Альта-Виста на специальном поезде Балларда и в дилижансе
и был торжественно доставлен в
Аркадийские твердыни. Баллард намеревался проехать по линии на
другом паровозе, чтобы встретиться с бостонцем, но Эльза опередила его,
перехватив «специальный» поезд у Акермана на автомобиле и доставив
гостя по кольцевой дороге в Касл-Кадию.

 

 На следующее утро Гардинер рано утром отправился в строительный лагерь в Элбоу-Каньон, чтобы помириться с Баллардом.«У возраста есть свои привилегии, которые молодость обязана признавать, Брекенридж,
мой сын», — такова была форма его извинения. «Когда я узнал, что могу
навестить вас и по-прежнему оставаться в гостинице "миллионер"
в долине наверху я не колебался ни минуты. Я нахожусь далеко за
точки заливаясь восторженным восторге двухъярусная встряю в
лагерь трущобы, стальные вилки, тарелки олово и сливы-Дафф, когда я могу жить
на тучных земель и спать на современный ортопедический матрас. Как у тебя дела?
как дела? «Успею ли я на похороны?»

«Надеюсь, никаких похорон не будет», — последовал смеющийся ответ.
«Потому что, по логике вещей, это должен быть мой день,
ты же знаешь».

«Ах! Вы и сами немного испачкались в суевериях, не так ли? Что вы там говорили мне о «двух несчастных случаях и заурядной трагедии»? Вы, должно быть, помните, что я предупреждал вас, и это событие доказывает, что я был настоящим пророком. Я предсказал, что в Аркадии появится пастушка, если вы помните».

 Так с сухим юмором рассуждал мудрый человек с Востока. Но Баллард в тот момент не был готов окунуться в пучину чувств вместе с
мягко говоря циничным старым учителем в качестве банщика, и в качестве
наиболее подходящей альтернативы он предложил прогуляться по заводам.

Гардинер был должным образом впечатлён промышленными чудесами и масштабами ирригационной системы. Кроме того, он нашёл подходящие слова, чтобы выразить свою признательность за тщательность работы Балларда и за замечательную систему, благодаря которой она быстро приближалась к завершению. Но эти вопросы отошли на второй план, когда он начал изучать любопытное геологическое образование в предгорьях, через которые река прокладывала свой бурный путь.

«Эти маленькие складки земной коры у подножия великой
«Горные системы — это кусочки пазла, которые природа складывает для нас», — заметил он. «Я предвкушаю чрезвычайно приятный отпуск — если вы простите меня за то, что я время от времени буду перекусывать за вашим обеденным столом, а также за то, что я, возможно, переночую в вашем бунгало, если задержусь и не успею добраться до роскошного замка «Кадия».

«Если я тебя не прощу, тебя примет Бромли, — рассмеялся Баллард.
 «Стань одним из нас — когда захочешь и как захочешь. . Лагерь и всё, что в нём есть, принадлежит тебе до тех пор, пока ты не решишь остаться».

Гардинер принял приглашение в самом широком смысле этого слова, и во второй половине того же дня он усердно бродил по выходному каньону с молотком и сумкой для образцов. Это была любопытная фигура в коричневом плаще и рабочих штанах, надвинутая на глаза огромным пробковым шлемом, выцветшим и испачканным солнцем и дождями трёх континентов. Баллард рассказал об этом своим рабочим. Рассеянный незнакомец в пробковой шляпе был гостем лагеря, которому разрешалось приходить и уходить, когда он пожелает, и отвечать на его вопросы.
отвечал без колебаний, и его странности, если они у него были, оставались незамеченными.

 Поскольку строительство плотины было уже близко к завершению, ни у одного из двух молодых людей, ответственных за это грандиозное предприятие, не было много времени на посторонние дела.  Но Гардинер мало что спрашивал у своих второстепенных хозяев, и вскоре худая угловатая фигура, бродившая и постукивавшая по камням, стала привычным зрелищем в оживлённом строительном лагере.
Ламоин, лагерный шут, начал рассказывать, что фигура в коричневом
полотне была талисманом, специально привезённым «начальником», чтобы
«Худу» держал всё под контролем, пока работа не была закончена; после этого бостонский профессор мог без помех и препятствий брать образцы с облицовочных камней плотины.

 В тот день, когда Гардинер со своим пытливым энтузиазмом вышел за рамки обеденного перерыва в «Замке Кадия» и стал вечерним гостем в хижине инженера, каменщики укладывали верхний ряд облицовки на большой стене.
и в разговоре после ужина выяснилось, что ассистент по геологии
просто выкроил жалкие две недели из своего рабочего графика в летней
школе и через день-два уедет домой.

Оба молодых человека выразили своё разочарование. Они были слишком
заняты, чтобы по-товарищески проводить время со своим гостем, и они
с нетерпением ждали перерыва в мероприятиях, которые должны были
последовать за торжественным открытием, и обещали себе более
гостеприимное времяпрепровождение с человеком, который был для них
наставником и старшим братом в годы, проведённые в Бостоне.

"Вы сожалеете об этом не так сильно, как я," — заверил их гость. «Если не считать того, что я упустил возможность поспорить с вами обоими, я
никогда не был на более захватывающей и интересной геологической территории. Я
я мог бы провести целое лето среди ваших чудесных холмов
, не истощая их удивительных ресурсов ".

Баллард сделал скидку на энтузиазм схоластов. Он пренебрег
геологией ради более строго практических занятий в своем курсе колледжа.

"Вы имеете в виду разорванные формации?" спросил он.

"Вы имеете в виду общую топситурвизму всех формаций. Там, где вы могли бы обоснованно ожидать найти один пласт, вы обнаруживаете другие, возможно, на тысячи лет старше — или моложе — в геологической хронологии. Я удивлён, что вы не испытали по этому поводу небольшой энтузиазм: вы дискредитируете
ваша альма-матер и я, когда вы рассматриваете эти чудесные холмы просто как
удобные подпорки для вашей каменной стены. И, кстати, это напомнило мне: ни один из вас, молодых людей, не несёт ответственности за
фундамент этой плотины; разве не так?

 «Так», — ответил Бромли за них обоих. Затем он добавил, что по спецификации требовалась коренная порода, которую, по словам Фицпатрика, работавшего под началом Брейтуэйта, обнаружили и должным образом укрепили для строительства.

"'Коренная порода,'" — задумчиво сказал геолог. — Это работа для рабочих.
термин, который может ввести в заблуждение. Жизненно важный вопрос при таких
ненормальных условиях, какие сложились в вашем каньоне, заключается в следующем:
Что это была за скала?

Бромли покачал головой. "Вы не можете доказать это с моей помощью. Фундамент был
полностью заложен до того, как я приступил к работе. Но, судя по описанию Фитцпатрика, я
должен предположить, что это мелкозернистый известняк ".

— Хм, — сказал Гардинер. — Строительство плотин — не совсем моя специализация, но я бы не стал доверять чему-либо, кроме гранита, в таком месте, как это.

 — Вы что-то видели? — спросил Баллард.

«Ничего такого, что могло бы вызвать тревогу; просто намёк на то, что может произойти.
 Там, где река выходит из вашего перекрытого туннеля под плотиной, она, как вы знаете,
вырыла глубокую яму в старом русле. Дно этой ямы, по сути, должно находиться намного ниже основания каменной кладки. Вы об этом думали?»

 «Да, не раз и не два», — признался Баллард.

— «Очень хорошо, — продолжил Повелитель Камней, — это обстоятельство
наводит на три вопроса. Вопрос первый: как отклонившемуся
потоку удалось вырыть такую глубокую впадину, если истинные
примитивы — ваши
рабочий "подстилающий камень" - под ним прорезают канал? Вопрос второй: Что
вызывает странный гулкий звук, похожий на отдаленный гром, издаваемый
ручьем, низвергающимся в эту яму - звук, наводящий на мысль о подземных
пещерах? Вопрос третий — и его можно считать самым важным из этой троицы: почему из этой необычной воронки вымывается рыхлый коричневый сланец, совершенно не похожий на то, что можно найти выше по течению?

Молодые люди обменялись быстрыми взглядами, полными опасений. — Ваши выводы, профессор? — с тревогой спросил Бромли.

«Теперь вы слишком торопитесь. Настоящая наука не делает выводов: она ждёт, пока не сможет их доказать. Но я могу высказать чисто гипотетическое предположение. Подстилающий слой мистера Брейтуэйта — «коренная порода» вашего подрядчика — может не быть настоящей коренной породой; он, в свою очередь, может быть подстилающим слоем для этого бурого сланца, который ручей вымывает из своей воронки».

— Это вызывает ещё больше разговоров, — сказал Баллард, задумчиво размышляя над
новыми трудностями, возникшими из-за предположения Гардинера.

"Определённо, можно сказать. Принимая во внимание мой предположительный ответ на вопрос
Во-первых, плотина компании «Аркадия» может простоять тысячу лет, а может и не простоять. Её судьба может решиться за одну ночь, если каким-то образом вода, скопившаяся над ней, найдёт путь через «коренную породу» Фицпатрика к более мягкому слою под ней.

Взгляд Балларда был прикован к чертежу каньона Элбоу,
прикреплённому к стене, когда он сказал: «Если бы эта воронка или какой-нибудь похожий на неё разлом
находились над плотиной, а не под ней, например?»

«Именно так, — сказал геолог. — Через пять минут после открытия
такой подземный канал, что ваша плотина могла бы превратиться в
временный мост, перекинутый через бурный поток, сравнимый по
ярости и разрушительной силе разве что с внезапно вышедшей из берегов
Ниагарой.

Воцарилось молчание, а затем разговор перешел на другие темы,
в основном о студенческих годах молодых людей. Пока
Бромли и Гардинер несли основную тяжесть разговора, Баллард встал
и вышел. Через несколько минут ночная тишина
была нарушена резким выстрелом из винтовки, за которым последовали
другие выстрелы, один за другим.

Бромли спрыгнул на землю при первом же выстреле, но не успел он дойти до двери глинобитной хижины, как вошёл Баллард с охапкой грубо раскрошенной коричневой земли. Он слегка запыхался, и его глаза сверкали от возбуждения. Тем не менее он был достаточно хладнокровен, чтобы остановить Бромли, прежде чем тот успел задать вопрос.

«Это был всего лишь один из мексиканских шахтёров-охранников полковника, который немного пострелял в темноте», — объяснил он и, прежде чем кто-то успел что-то сказать, добавил: «Я вышел, чтобы забрать это, Гардинер», — и указал на шляпу, полную
земля. «Это образец того, что я хотел бы, чтобы вы взяли с собой в Бостон для научного анализа. Во мне достаточно крови старателя, чтобы мне было любопытно».

Геолог критически осмотрел коричневую землю, пропустил горсть через пальцы, понюхал, попробовал на вкус.

— Сколько у вас этого добра? — спросил он с явно выраженным интересом.


"Достаточно, — уклончиво ответил кентуккиец.

"Тогда ваше состояние обеспечено, сын мой. Эта «штука», как вы её называете, — основа миллионов полковника Крейгмайла. Надеюсь, ваша жила не из его запасов.

Баллард снова уклонился от подразумеваемого вопроса. «Что вы знаете об этом,
Гардинер? Вы когда-нибудь видели что-то подобное раньше?»

 «Да, видел. Более того, я «проверил» это, как говорят ваши
 западные шахтёры о своих заявках. Несколько вечеров назад мы говорили о
экспертных анализах — полковник, молодой Уинфилд и я — в
роскошном доме, и полковник рискнул поспорить, что сможет меня
застать врасплох; он сказал, что может дать мне образец
базового материала, имеющего баснословную ценность, название
которого я не смогу ему назвать после
самые тщательные лабораторные исследования. Конечно, я должен был согласиться — хотя бы ради чести Института, — и мы втроём спустились в его лабораторию. Образец, который он мне дал, представлял собой немного этой коричневой земли.

 — И вы его проанализировали? — с неприкрытым интересом спросил Баллард.

— Я так и сделал и выиграл коробку дорогих полковничьих сигар, которые, к сожалению, мне ни к чему. Представленный образец, как и этот в вашей шляпе, был цирконием — земной рудой, содержащей редкий металл. Не позорьте меня и свою альма-матер, говоря, что для вас это ничего не значит.

— Вы нас раскусили, — рассмеялся Бромли. — Для меня это всего лишь название, название одного из теоретических металлов, полученных в ходе лабораторных экспериментов.
 И я осмелюсь сказать, что для Брекенриджа это ещё меньше, чем название.

 — Это очень редкий металл, и до недавнего времени его никогда не находили в природе и не производили в промышленных масштабах.
— объяснил аналитик, с явным удовольствием занимаясь своим хобби.
"Очищенный продукт из циркония, сама земля, использовался для создания
раскалённых газовых мантий, и именно месье Леофруа из Парижа
открыл метод восстановления в электропечи для выделения металла
. Это было великое открытие. Цирконий, который чрезвычайно плотен
и практически не поддается износу, вытесняет иридий для
наведения золотых ручек, и его ценность для этой цели намного превышает ценность любого другого известного вещества.
"

"Но полковник ни разу не Craigmiles кораблей что-нибудь из своей шахты, постольку, поскольку
любой может видеть," Баллард перебить.

— Нет? В этом нет необходимости. Он показал нам свою установку для восстановления, работающую на
энергии воды из маленькой плотины в верхнем каньоне. Это довольно
идеально. Вы поймёте, что фактическое количество добытого циркония
почти ничтожно, но, поскольку он стоит гораздо дороже бриллиантов,
весовое соотношение не имеет значения, и завод не должен быть очень
большим. И удачливый шахтёр в этом случае полностью независим от
транспортных линий. Он может нести свою добычу на рынок в кармане
жилета.»

После этого разговор, решительно прерванный Баллардом, отошёл от
аркадских тем. Позже, когда Бромли стелил гостю раскладушку в задней комнате,
житель Кентукки вышел на крыльцо, чтобы
— Курите? Именно здесь Бромли нашёл его после того, как бостонец лёг спать.

"Итак, я хочу знать, где вы взяли этот образец, Брекенридж?" — без предисловий спросил он.

Баллард весело рассмеялся.

"Я украл его из одного из ящиков с рудой полковника у входа в шахту вон там."

"Я так и думал. А выстрелы?"

"В меня стрелял один из мексиканских ночных охранников, конечно.
Одна из них попала в шляпу, когда я убегал, и я до смерти перепугался
опасаясь, что проницательные старые глаза Гардинера обнаружат дыру. Я прав.
Рад только одному, Лаудон, — что шахта действительно шахта.
Иногда мне хотелось подозревать, что это просто дыра в земле,
продуманная и поддерживаемая исключительно с целью возмещения ущерба
компании «Аркадия».

Бромли выпрямился, и его зубы слегка щелкнули.
Он вспомнил, как профессор говорил о сланцах, лежащих в основе плотины, и о возможном прорыве в них над плотиной, когда сказал: «Или…» — но
предложение осталось незаконченным. Вместо этого он стал упрекать
Балларда за безрассудство.

«Чёрт бы тебя побрал, Брекенридж! У тебя не хватает ума, чтобы оставаться в
доме, когда на улице идёт дождь! И ты ещё смеешь так безрассудно
рисковать из-за простого любопытства! Дай мне трубку с табаком, если
ты не собираешься присвоить и его, как и всё остальное, что ты
рискуешь».




XXI

«Охотничий мешок» мистера Пелхэма


«Охотничий праздник», как назвал его президент Пелхэм,
объявив о закладке последнего камня большой плотины на выходе из
каньона Элбоу, на несколько недель опередил завершение строительства
ирригационной системы.
Каналы ещё не были готовы, чтобы обеспечить водой будущих фермеров, но это не имело большого значения. Самым зрелищным событием была закладка первого камня, и в планах застройщика хорошо продуманный сценический эффект имел гораздо большее значение, чем фактическое распределение земли между будущими поселенцами.

 Соответственно, не жалели сил, чтобы праздник прошёл с большим успехом. За несколько дней до знаменательного дня, когда из Альта-Висты и других мест начали прибывать
гости, силы лагеря были брошены на подготовку к триумфу. Ворота дамбы,
предназначен для закрытия перекрытого туннеля и начала задержания
река была подготовлена к спуску с помощью механизмов;
Лагерную площадку расчистили, подмели и освободили от промышленного мусора; возвели трибуну для ораторов и духового оркестра; в центре парадной площадки установили высокий флагшток — по прямому указанию президента; и, за исключением лагерного повара Гару, который вместе с небольшой армией помощников готовил барбекю, все строительные силы были распределены по лагерям на каналах — это был последний штрих мистера Пелхэма, чтобы обеспечить успех.
исключительность праздника, которая могла бы быть недостижима в присутствии большого количества рабочих.

 В самом празднике два инженера сыграли незначительную роль.
Когда поезда прибыли и встали на запасные пути, а рабочие подготовительные
мероприятия завершились, триумфальная программа, изложенная на пяти страницах
в письме президента Балларду, стала автоматической, плавно переходя от номера к номеру,
как и должно быть в хорошо продуманном шедевре зрелищного искусства. Не было никаких заминок, никаких долгих ожиданий
публика. Мистер Пелхэм, державший в руках свои двести с лишним фунтов
авуардюпа так же непринужденно, как самый молодой из них, был
одновременно радушным хозяином, умелым организатором, суфлером,
режиссером, хормейстером; он безупречно исполнял свои многочисленные
роли и никогда не упускал возможности добавить еще несколько
щепоток энтузиазма.

Пока оркестр и ораторы сменяли друг друга, Баллард и Бромли,
отсутствовавшие на дежурстве, отдыхали на крыльце бунгало, ожидая своей очереди.
До сих пор не произошло ничего неловкого. Поезда прибыли вовремя
время; тщательно спланированное представление шло как хорошо смазанный механизм; августовский день, несмотря на угрожающую массу грозовых туч, собравшихся на далёких склонах горного хребта, был идеальным; и, благодаря организаторским способностям мистера Пелхэма, участники праздника были разумно доведены до такого состояния, когда всё вызывало аплодисменты, а ничего не подвергалось критике. Таким образом, не было очевидной причины для постоянного уныния Балларда или для нетерпения Бромли, проявлявшегося в саркастических выпадах в адрес секретаря компании, бывшего политика
из племени сладкоречивых, который в тот момент был оратором, завораживающим
своей речью.

"Ради всего святого! Неужели он никогда не закончит и не позволит нам
установить этот камень?" — процедил сквозь зубы помощник, когда толпа
зааплодировала, и поток слащавых речей, прервавшийся на мгновение,
продолжился. «Во имя здравого смысла, почему мистер Пелхэм решил обрушить на нас эту кучу человеческих фонографов!»

«Реальность настигнет нас довольно скоро», — проворчал Баллард, чьё нетерпение переросло в угрюмость. Затем, внезапно выпрямившись на походном стуле: «Боже мой, Лаудон! Посмотри туда — в каньон!»

С крыльца открывался вид на каньон у подножия холма и на
ограниченную территорию в верхней части долины в форме чаши. В
начале каньона, на противоположном берегу реки, три двуместные
повозки разворачивались, чтобы высадить пассажиров; и вскоре
гости из Касл-Кадии во главе с самим полковником Крейгмайлзом
поднялись по левой тропинке на небольшое ровное пространство перед
таинственной шахтой.

— Боже мой! — ахнул Бромли. — Я чуть не умер от страха — думал, они
идут сюда. Что же это такое, чёрт возьми?

— Всё в порядке, — раздражённо вмешался Баллард. — Почему бы полковнику не захотеть присутствовать на собственных похоронах? И вам не нужно бояться, что они придут сюда. Полковник не стал бы вытирать ноги об эту толпу охотников за деньгами у эстрады. Смотрите, они делают приватную ложу у входа в шахту.

Замечание было сделано по этому поводу. По сигналу полковника
железная дверь туннеля распахнулась, и Уинфилд с Блэклоком-младшим
с помощью возчиков укладывали брёвна на небольшое плато, чтобы
разместить гостей.

Это было предложение самого полковника Крейгмайлса — спуститься на коммерческие торжества на плотине; и Эльза сдалась только после того, как исчерпала все свои уловки, пытаясь его переубедить. Она заранее знала, что его не переубедить. В течение нескольких недель поведение её отца можно было объяснить только одной гипотезой, которую она то принимала, то отвергала сотню раз за два года строительства плотины. И эта поездка была не более странной, чем многие другие последствия этого загадочного поведения.

 Она вспоминала о загадках, сидя на груде брёвен.
Уинфилд, слышавший, но не обращавший внимания на громкие речи оратора,
доносившиеся из-за узкой пропасти. Поскольку наводнение в верхней части долины
было неизбежным, измеряемым неделями, а затем днями, а теперь и часами, в замке Кадия
не было сделано ничего существенного для подготовки к нему. Однажды утром, спустившись вниз, чтобы срезать цветы для
стола к завтраку, она увидела двух мужчин в рабочей одежде, которые
устанавливали рядом с конюшнями небольшую газовую электростанцию.
Она предположила, что это для освещения дома, когда лаборатория будет
погрузилась в воду. Несколько дней спустя она наткнулась на Отто, шофёра,
который строил лёгкую гребную лодку в укромном уголке в верхнем каньоне.

 Но кроме этих, казалось бы, незначительных мер предосторожности,
ничего не было сделано, и её отец ни словом не обмолвился ни с ней, ни с гостями о том, что нужно будет делать, когда замкнутая долина превратится в озеро с замком Кадия на единственном острове. Тем временем повседневная жизнь в загородном доме шла своим чередом, и однажды, когда миссис Ван Брик спросила хозяйку, что будет, когда начнётся наводнение, Эльза
Эльза слышала, как её отец со смехом уверял гостя в присутствии остальных, что ничего не случится.

 Эльза была уверена, что Уингфилд знал больше, чем можно было предположить по этим внешним признакам. Насколько больше, она могла только догадываться. Но одно было несомненно: с того дня, проведённого с Баллардом, Бромли и Джерри Блэклоком в строительном лагере, — дня, когда он едва не погиб, — драматург стал другим человеком: циничным, неуверенным в себе или глубоко погружённым в свои мысли, но никогда не менее
более подходящий для общения, чем в тот момент, когда он сидел рядом с ней на
деревянной скамье, хмуро глядя на эстраду, на заворожённую толпу,
окружавшую её, и на завораживающего секретаря, который
осуждал бурный поток в ущелье внизу своей пламенной речью.

«Какая отвратительная чушь!» — насмехался он с явным отвращением. А потом: «Должно быть, Балларду и Бромли приятно, что этот дикий осёл с рыночной площади
орет на них! Кто-нибудь должен его ударить».

Но оратор сам собирался немного побить его.
Появление группы у входа в шахту не осталось незамеченным,
и секретарь компании с первого взгляда узнал врага компании.
Он смотрел поверх голов празднующих на группу
на противоположной стороне узкой расщелины и сказал:

Итак, дамы и господа, этот грандиозный проект, несмотря на самое упорное и, я бы сказал, беззаконное сопротивление, несмотря на насилие и мелкие препятствия со стороны тех, кто даже сегодня радовался бы его провалу, эта грандиозная работа была доведена до победного конца
завершение, и мы собрались здесь в это прекрасное утро, при ярком солнечном свете и в тени этих величественных гор, чтобы стать свидетелями последнего важного события, которое положит последний камень в основание этого грандиозного сооружения; сооружения, которое будет стоять и служить своей полезной и плодотворной цели до тех пор, пока эти могучие горы будут возвышаться и с одобрительным величием взирать на пустыню, сделанную прекрасной рукой человека.

Хлопки в ладоши, радостные возгласы, шевеление толпы и вставание
Духовой оркестр завершил риторическую речь, и Эльза с тревогой оглянулась через плечо. Она знала вспыльчивый характер отца и то, насколько он был яростен, когда его провоцировали; но он спокойно сидел между Досией и Мэдж Кэнтрелл, и публичное оскорбление, похоже, его не задело.

 Когда смолкли звуки духового оркестра, механическая часть представления
заняла сцену на несколько коротких минут. Завершающий камень был
аккуратно закреплён на крюках подъёмного механизма, и в
По сигналу Балларда подъёмный механизм резко кашлянул, обдав
зрителей ливнем из золы, стрела крана повернулась, и камень осторожно
опустили на место.

 С последним скрежетом лопат рабочие закончили свою работу, и
Баллард вышел на насыпь и положил руку на колесо,
управляющее затвором, который перекрывал выход реки через выходной
туннель. На мгновение воцарилась впечатляющая тишина, и
Эльза затаила дыхание. День, час, мгновение, которое её отец
то, чего она так отчаянно пыталась избежать, наступило. Пройдёт ли оно без трагедии?

 Она увидела, как Баллард в последний раз пристально посмотрел на механизм ворот;
увидела, как президент Пелхэм вышел вперёд, чтобы подать сигнал. Затем в группе позади неё возникло волнение, и она осознала, что её отец поднялся на ноги; что его голос заглушал гул потока и раскаты грома на далёких вершинах.

«Мистер Пелхэм — и вы, другие джентльмены из «Аркадии», — вы сочли нужным оскорбить меня, сэр, самым публичным образом, прежде чем
члены моей семьи и мои гости. Это была ваша привилегия, и вы
воспользовались ею в связи с вашими подарками. 'theless Неве, оно не должно быть сказано
что мне не удалось в мой рай наверное, долг в этот кризис. Господа, когда вы
закрыть ворота----"

Президент нетерпеливо повернулся и махнул рукой Бэлларду. Оркестр заиграл «Звёздно-полосатый флаг», и круглый шар с флагом взмыл к вершине флагштока над оркестровой площадкой и развернулся в широкий флаг, и Эльза увидела, как медленно вращается пусковой механизм под рукой Балларда. Хлопки, возгласы и шум оркестра заглушили все остальные звуки.
раздались звуки, и дочь полковника, вставшая рядом с Уингфилдом, скорее почувствовала, чем услышала, сотрясающую ударную волну от близкого взрыва,
отметившего падение огромных ворот, которые опускались с помощью
зубчатых силовых винтов.

То, что произошло дальше, осталось незамеченным ликующими зрителями,
собравшимися на краю каньона, чтобы увидеть, как пенящийся, бурлящий поток
откатывается назад и яростно бьётся о опущенные ворота и отвесную
стену фундамента дамбы. Но Эльза увидела, как Баллард вздрогнул, словно от
прикосновения раскалённого железа, и как Бромли быстро подбежал, чтобы схватить его.
Самое ужасное, что она быстро обернулась и увидела, как её отец выходит из
шахты с ружьём в руках, — увидела и поняла.

Именно Уингфилд, видевший всё, что видела она, и понимавший всё так же
ясно, пришёл ей на помощь в тот момент, когда яркое августовское
солнце наполнилось для неё танцующими чёрными точками.

— Будь храброй! — прошептал он. «Видите, он не сильно пострадал: он отпустил руль, и Бромли лишь немного его придерживает». А затем, обращаясь к остальным, с привычной скучающей улыбкой: «Представление окончено, хорошо
люди, и вода поднимается, отрезая нас от обеда. Кто-нибудь, подайте сигнал к отступлению, и давайте садиться в седла и ехать, пока мы не промочили ноги.

Последовало движение к ожидающим их машинам, и, обернувшись,
Эльза заметила, что её отец поспешно бросил винтовку в шахту, и мельком увидела, как Баллард и Бромли медленно идут рука об руку к берегу плато вдоль широкого откоса.

У повозки Вингфилд снова увидел своего друга. «Пошлите Джерри
Блэклока вниз, чтобы он посмотрел, насколько всё серьёзно», — предложил он, подходя к ним.
её и остальных; и пока она это делала, он задержал группу, чтобы в последний раз взглянуть на бушующее в каньоне наводнение, которое всё ещё бурлило и бросалось на преграды, словно разумное дикое существо, пойманное в ловушку и обезумевшее от первой ярости сдерживания.

Юный Блэклок, выполняя поручение, развил спринтерскую скорость и почти сразу же вернулся.
Мистер Баллард каким-то образом повредил руку у ворот, сообщил он: ничего серьёзного, и кентуккиец передал, что сожалеет, что из-за кормления толпы не смог сказать об этом мисс Эльзе лично. Эльза не осмелилась взглянуть на него.
Уинфилд, пока Блэклоук передавал её послание, и в
повозке, которая должна была доставить их обратно в Касл-Кадию, она ухитрилась
посадить Бигелоу рядом с собой.

 Прошло всего несколько минут после того, как Джерри Блэклоук умчался по
тропе в каньон с успокаивающим посланием, когда Бромли, следуя
Баллард вошёл в кабинет в глинобитном бунгало и, заперев дверь,
ловко принялся за дело, обрабатывая и перевязывая глубокую пулевое ранение на
мышцах руки своего начальника. Рана была достаточно болезненной, но не смертельной.

"Ну, что ты теперь думаешь, Брекенридж?" — спросил он, продолжая перевязку.
небольшая хирургическая операция.

"Я больше ни о чем не думаю," — был трезвый ответ. "И не особо утешает, когда подтверждаются старые мысли. Вы уверены, что в меня стрелял полковник?"

"Я видел все, кроме того, как он нажимал на спусковой крючок, можно сказать. Когда мистер Пелхэм остановил его, он повернулся и шагнул обратно в шахту. Затем, когда они все встали, чтобы посмотреть, как ты
опускаешь ворота, я услышал выстрел и увидел, как он вышел с пистолетом в
руках. К тому времени я уже достаточно успокоился, чтобы заметить все мелочи
подробности: это был короткоствольный Винчестер - винтовка с кобурой
ковбоев.

"Тю-тю!_" - сказал Бэллард, морщась под бинтами. Затем: "
Тайны вернулись, Лауден; мы были на ложном пути - все мы.
Вингфилд, вы и я поняли, что полковник просто
хладнокровно вел игру ради отсрочки. Это предположение возвращается к нам, как
рыболовный крючок без наживки. Убив меня сегодня, вы ничего не
приобрели бы, а потеряли бы очень много.

Бромли отрицательно покачал головой, выражая недоумение.

«Это слишком глубоко для меня, — признал он. — Три дня назад, когда я обедал в «Замке Кадия», полковник Крейгмайлс говорил о вас так, как отец мог бы говорить о человеке, которого он хотел бы видеть своим зятем: говорил о старом добром джентльменском роде из Кентукки и обо всём таком, знаете ли. Я даже не могу начать разбираться в этом».

«Я разберусь с этим как-нибудь, когда у меня будет время», — заявил
Баллард, и, временно залечив рану, они отправились
наблюдать за приготовлениями к кормлению прибывших в большой
столовой-палатке.

После барбекю и новых речей за столами в столовой-палатке были реквизированы железнодорожные составы, и
посетители провели остаток дня, осматривая парк. Бромли взял на себя эту часть
развлечений, оставив Балларда нянчиться со своей больной рукой и
наблюдать за медленным затоплением плотины, когда поднимающийся
уровень воды маленькими волнами подступал к наклонной задней стене.

Полуденное солнце нещадно палило на опустевший строительный лагерь, и
жара, редко изнуряющая на горных высотах, была
душно. В лагере для поваров Гару и его помощники мыли посуду и готовили ужин, который подадут после возвращения поездов; и звон тарелок был единственным звуком, который заменил годичный шум заводов и хриплый рёв реки.

В перерывах между прогулками к плотине и краю каньона, чтобы
посмотреть, как поднимается вода, Баллард сидел на крыльце бунгало и
курил. С точки зрения убийства времени большой дом в верхней
В знойной дымке долина казалась похожей на мираж, и к трём часам дня двойная линия тополей, отмечавших русло реки, исчезла в широкой полосе расплавленного серебра, полукругом опоясывающей холм, на котором покачивался и мерцал мираж-особняк.

Баллард гадал, чем занимается компания, собравшаяся в доме, и какие приготовления, если таковые были, были сделаны для её отъезда. Для собственного удовольствия он тщательно измерил
уровнем высоту плотины и верхней части долины. Когда вода должна была
достичь водослива,
Примерно три или четыре акра холма, на котором стоит дом, превратятся в остров
посреди водохранилища. Дом будет полностью отрезан от мира, сады
погрузятся под воду, а ближайший берег, к которому ведёт кольцевая дорога,
окажется на расстоянии полумили, а глубина воды над насыпью дороги
составит не менее десяти футов.

Конечно, полковник не стал бы подвергать своих гостей неудобствам, связанным с пребыванием в замке «Кадия», когда дом был бы всего лишь изолированным убежищем на острове посреди большого озера, Баллард
заключил он, и когда эффект миража рассеялся, позволив ему лучше
разглядеть окрестности, он достал подзорную трубу и стал искать признаки
неизбежного отступления.

 Насколько он мог судить, никаких признаков не было. С помощью подзорной трубы он мог разглядеть детали летней сцены на вершине холма; он видел, что несколько человек расположились в гамаках и шезлонгах под портиком с колоннами из деревьев; он мог различить две фигуры, в которых он узнал Бигелоу и одну из сестёр Кантрелл, прогуливающихся под тенью клёнов.

Всё это было очень странно. Маленькие французские часы с мелодичным
звоном, стоявшие на полке в кабинете позади него, пробили три, и до конца
последнего дня, когда замок Кадиа можно было назвать жилым, оставалось
всего несколько часов. И всё же, если он мог доверять своим чувствам, гарнизон замка не
предпринимал никаких попыток к бегству, хотя все его члены, должно быть,
знали, что с восходом другого солнца их отступление будет отрезано
наводнением.

 Вернув подзорную трубу в футляр на стене, он
офис тикающий телеграфный аппарат на столе Бромли позвонил ему,
подписав "E-T", конец пути на удлинителе Хай Лайн. Это было
Бромли, телеграфируй, чтобы сообщить время вероятного возвращения экскурсионных поездов
для подачи Гару ужина.

"Как у вас дела?" - крикнул Баллард, когда время было названо.

— «Отлично», — был ответ. «Всё прекрасно, и гусь высоко взлетает.
 Энтузиазм горит, и мы его разжигаем. Как раз сейчас барашки окружают мистера Пелхэма на набережной канала и поют: «Ибо он —
«Славный парень» — кричали они во весь голос. Это здорово, и мы все под впечатлением. До свидания, и берегите руку.

 После того, как Бромли отключился и связь прервалась, тишина в опустевшем лагере стала ещё более гнетущей, а жара была подобна дыханию печи. Баллард выкурил ещё одну трубку на крыльце бунгало, и когда
заходящее солнце изгнало его из этого последнего убежища, он пересёк
маленькую возвышенность и спустился по тропинке в ущелье под плотиной.

Здесь он нашёл пищу для размышлений и дело, которое нужно было сделать.  С потоком
Река пересохла, земля, которая недавно была её руслом, обнажилась, и, вспомнив намёк Гардинера о возможной ненадёжности фундамента плотины, он начал внимательно изучать только что открывшуюся страницу в истории великой пропасти.

 То, что он прочёл на только что открытой странице обнажившегося русла, было скорее поучительным, чем обнадеживающим. Огромная яма, описанная Гардинером,
по-прежнему была полна воды, но это уже не был пенящийся водоворот, а
вызванный отводом потока провал в земле был
это было тревожно очевидно. В перекрытом туннеле эрозионный эффект
стремительного потока был ещё более поразительным. Во все стороны
тянулись капающие трещины и разломы, а мыс, давший название Локтю и
служивший северной опорой плотины, был изрыт и изъеден водой до
тех пор, пока не стал похож на огромный полый зуб.

Максимальная длина подземного хода составляла всего 150 метров, но с учётом исследования боковых проходов, которые можно было осмотреть, только вернувшись в бунгало за свечами и резиной
набедренные сапоги - машинисту потребовалось добрых полчаса, чтобы добраться до
большого остановочного пункта с растущим потоком на дальней стороне. Здесь
бремя беспокойства налегло на несколько дополнительных фунтов. Там было более или менее.
в туннеле текла вода, и он надеялся найти утечку.
вокруг арматуры ворот. Но ворота были практически герметичны.

"Это решает дело", - мрачно размышлял он. «Где-то он просачивается сквозь эти жуткие соты, и нам нужно
заняться бетономешалками — и сделать это быстро. Я не могу себе представить, что Брейтуэйт
Я думал о том, чтобы проложить этот туннель через одну из природных компостных куч, а затем пустить по нему поток воды.

Солнце было огненным шаром, опускающимся к западному горизонту, когда житель Кентукки выбирался из сырых пещер.
Между его бровями пролегли две дополнительные морщины, и он всё ещё разговаривал сам с собой, выражая разочарование. По самым скромным подсчётам, на облицовку водосброса стальной трубой и на
заделывая пустоты в полой зубастой челюсти бетоном. И в любой из этих девяноста дней вода могла найти себе путь через
«компостную кучу», после чего быстро наступил бы разрушительный конец.

  Это было удручающе со всех точек зрения. Баллард ничего не знал о финансовом положении компании «Аркадия», но он проницательно догадался, что мистер Пелхэм вряд ли захочет вкладывать деньги в проект, который нельзя будет увидеть и отпраздновать с барабанным боем. Тем не менее, ради безопасности каждого будущего покупателя земли, расположенной ниже большой плотины,
Работа должна быть сделана. В противном случае...

 На чисто выбритом лице главного инженера по-прежнему было угрюмое выражение,
когда Бромли, возвращаясь с экскурсантами, увидел его снова.

 «Ворчун — это ты, — сказал жизнерадостный Бромли, — и у тебя есть на это полное право. Это был тяжёлый день для тебя. Рука сильно болит?»

"Нет, не много. Но что-то еще. Слушайте Бромли".
И он рассказал историю из полости зуба мысе за
помощник.

"Великие призраки! - их становится все больше и больше!" - таков был комментарий Бромли. Затем он
добавил: «Я тоже видел кое-что странное, Брекенридж: полковник
уехал, исчез, отправился в горы».

«Из Касл-Кадии? Вы ошибаетесь. В большом доме абсолютно ничего не происходит: я
наблюдал в подзорную трубу».

«Нет, я не это имел в виду», — последовал уточняющий ответ. «Я имею в виду ранчо в Парке. Оно исчезло. Вы знаете, что в это время года лучше всего пасти скот вдоль реки: так вот, вы не найдёте ни шерсти, ни копыт, ни рогов скота полковника ни на одной из низменных земель — ни единого следа. Кроме того, само ранчо заброшено, а загоны пусты».
— «Открой».

Нахмуренное лицо могло бы принять и другие выражения, если бы для них нашлось место.

"Что ты об этом думаешь, Лаудон? — что это значит?"

"Можешь обыскать меня, — последовал озадаченный ответ. — Но пока ты этим занимаешься, можешь быть уверен, что это что-то значит. Для человека, взобравшегося на высокое дерево, это
выглядит так, как будто полковник ожидает наводнения. Почему он должен этого ожидать?
Что он знает? - больше, чем мы знаем?

"Это еще один проклятой тайны" Баллард вспыхнул в угрюмом
гнев. "Этого достаточно, чтобы баночка человеку здравомыслие!"

«Мой давным-давно немного сдвинулся со своего основания», — Бромли
— признался он. Затем он вернулся к настоящему и его угрозам: «Я бы
отдал месячную зарплату, если бы мы избавились от этой безумной городской толпы и
выселили её из парка».

 «Мы избавимся от неё довольно скоро. Я договорился об этом с мистером Пелхэмом». Чтобы
доставить его людей обратно в Денвер к завтраку, поезда должны будут
отправиться отсюда между восемью и половиной девятого.

«Это хорошая новость — насколько это возможно. Вы расскажете мистеру Пелхэму о
гнилом зубе — я имею в виду, сегодня вечером?»

«Конечно, расскажу», — последовал утвердительный ответ, и час спустя, когда
вечерний обед в большой палатке-столовой был накрыт, и толпа
собралась на кэмп-меза в ожидании фейерверка, Баллард отвел
президента в кабинет в бунгало, закрыл дверь, чтобы никто не смог
прерывания и обнажили обескураживающие факты.

Как ни странно, как он и думал, факты, казалось, не произвели особого впечатления
на главу Arcadia Irrigation. Мистер Пелхэм откинулся на спинку кресла.
Макферсон сел в самодельное кресло Макферсона, снова закурил сигару и отказался
от дальнейших расспросов. Предположив, что он не
Баллард снова обрисовал ситуацию, на этот раз более подробно.

"Понадобится ещё четверть миллиона, — подытожил он, — и мы не должны терять ни дня. Как я уже сказал, похоже, что через холм уже просачивается значительное количество воды, а за плотиной её меньше половины рабочего объёма. Никто не может сказать, что будет при полном объёме."

— О, я не знаю, — непринуждённо ответил президент. — Новая лодка всегда немного протекает. Трещины, если они есть, вероятно, затянутся илом через несколько дней — или недель.

- Это возможно, - согласился инженер, - но едва ли это тот случай,
на который мы имеем право полагаться. Из того, что сказал секретарь компании
в своей сегодняшней речи, я понял, что земли под
нижней линией котлована будут выставлены на продажу немедленно; что
поселенцы могут сразу же приступить к поиску и покупке жилья. Этого нельзя делать.
Мистер Пелхэм.

- Почему нет?

— Потому что любой, кто купит и построит что-то на этих землях до того, как мы
заполним этот пустой участок, отдаст свою жизнь в наши руки.

Улыбка президента была по-доброму искренней.

«У вас был довольно напряжённый день, мистер Баллард, и я могу это понять. После того, как вы хорошо отдохнёте, всё будет выглядеть лучше. А что насчёт руки? Я не совсем понял, как вы её повредили. Надеюсь, ничего серьёзного?»

"Рука-это хорошо", - сказал Баллард, резко. Усилия, мистер Пелхэм, чтобы
изменение предмета была слишком сырой, и это пробудило дух бульдога
упорство молодого человека. "Вы извините меня, если я вернусь к
первоначальному вопросу. Что мы собираемся делать с этим разрушенным холмом?"

Президент встал и стряхнул пепел с рукава пиджака.

"Сейчас, мистер Баллард, мы ничего не будем делать. Завтра утром
вы можете задействовать все свои силы на рытье канав, распустив различные
лагеря, как только работа будет закончена. Пусть «дырявый зуб» пока
побудет в покое. Если была допущена ошибка, то это не ваша ошибка — или мистера
Бромли. И на ухо вам: ни слова о вашем вполне естественном беспокойстве, пожалуйста. Это ни к чему не приведёт, а может причинить большой вред. На вашем месте я бы не стал упоминать об этом даже Бромли.

"Не упоминать об этом? - Бромли? Но Бромли знает; и мы полностью согласны ..."

"Хорошо, проследи, чтобы он не проболтался. А теперь я действительно должен просить прощения.
извините, мистер Бэллард. Мои обязанности хозяина...

Баллард отпустил его с чувством отвращения, которое было почти
содроганием, и в задумчивом молчании просидел целый час, пока фейерверки
вспыхивали и взрывались на платформе на краю плато, а полная луна
поднималась над горным хребтом, оттеняя красные и жёлтые
цвета ракет и бомб. Он всё ещё сидел там, где его оставил президент
Он оставил его, когда Бромли вошёл, чтобы объявить о завершении _праздника
фермера_.

"Всё закончилось, кроме криков, и они уезжают на пульмановских
поезде.
Вы не хотите спуститься к подножию перевала на одном из
поездов?"

"Нет, если вы поедете со мной. «Один из нас должен остаться у плотины, пока озеро наполняется, и я — тот самый».

«Конечно, ты, — весело сказал Бромли. — Я поеду с первой группой; думаю, я справлюсь с этим; и я могу вернуться с ранчо Акермана утром на одном из возвращающихся поездов».
он задал вопрос, которого ждал Баллард: «Как мистер Пелхэм
пережил новое горе?»

 «Он воспринял его слишком легко, слишком легко, Лаудон. Говорю вам,
в Дании что-то не так. Он был хладнокровен, как рыба».

Хоскинс, которого давно восстановили в должности и который теперь был машинистом первой секции экскурсионного поезда, свистел, ожидая приказаний, и Бромли пришлось уйти.

"Я и сам кое-что слышал за день, — заявил он. — Я расскажу вам об этом утром. Секретарь компании весь день был занят переводом акций — когда не заговаривал с
на какой-то платформе или другой. Что-то происходит — что-то, о чём барашки и не подозревают. И мистер Пелхэм со своим маленьким внутренним кругом это делает.

Баллард встал и вместе с помощником направился к двери.

"И это ещё не самое худшее, Лаудон," — сказал он с внезапной и яростной убеждённостью. «Это вовсе не ирригационная схема, это
сделка с акциями от начала и до конца. Мистер Пелхэм знает об этом
пустом месте; он знал об этом ещё до того, как я ему рассказал. Помяните моё слово: мы никогда не получим приказ заделать этот туннель!»

Бромли согласно кивнул. "Я тоже пытался обойти это.
Хорошо, пусть будет так. Мое заявление об уходе будет подано завтра утром, и я...
полагаю, вы согласны?"

"Это, на самом деле, я был наполовину жаль, что я не видел его короткие
Мистер Пелхэм, когда бы он был здесь. Спокойной ночи. Не позволяй им уговаривать себя
перебраться через перевал. Остановись у Аккермана и выспись, сколько сможешь
.

Бромли пообещал; и чуть позже Баллард, сидя в лунном свете
на крыльце офиса, услышал, как поезда выезжают со двора, и увидел
мерцающие красные глаза задних фар исчезают среди округлых холмов.

— До свидания, мистер Говард Пелхэм. Я бы не удивился, если бы вы никогда не вернулись в Аркадию, — пробормотал он, обращаясь к уходящему президенту «Аркадия Айрригатион». Затем он отложил в сторону деловые бумаги и устремил взгляд в противоположную сторону, на большой дом в верхней части долины.

 При первом же взгляде на восток он вскочил с возгласом удивления. Старый королевский дворец вырисовывался в лунном свете,
и широкое серебряное море занимало место бурой долины
на полпути к нему. Но самое любопытное было то, что
Огни, безошибочно узнаваемые электрические огни, как и прежде, мерцали сквозь кроны деревьев на холме.

Кентуккиец вышел с крыльца и подошёл к краю утёса, чтобы посмотреть на наводнение, которое теперь поднималось едва заметными волнами по мере того, как увеличивающаяся площадь водохранилища требовала всё больше воды. Плеск воды
прилив достиг половины задней стенки плотины, что означало, что
электростанция полковника в устье верхнего каньона, должно быть, была
затоплена после использования. И все же в замке Кадия горел свет.

Пока он размышлял над этой новой тайной, на головных фонарях одного
На кольцевой дороге под дамбой показался автомобиль, и вскоре огромный фургон, битком набитый пассажирами, бесшумно проехал по дощатому мосту и направил свои горящие глаза вверх по склону, ведущему к лагерю. Когда он остановился у края обрыва, Баллард увидел, что в фургоне сидят миссис Ван Брик, Бигелоу и одна из девушек Кэнтрелл, а Эльза делит водительское место с молодым
Блэклок.

"Добрый вечер, мистер Баллард," — раздался голос с водительского места.
А затем: "Мы испытываем новую машину — разве она не
красавица? — и мы решили заглянуть по-соседски. Разве ты не рада нас видеть? Пожалуйста, скажи, что рада. Это меньшее, что ты можешь сделать.




XXII

КРИК В НОЧИ


Маленькие французские офисные часы — подарок Бромли от его восторженных и восхищённых однокурсников по Политехнической школе — пробили десять часов; августовская луна поднялась высоко в бесконечном небе над опустевшими бараками и безмолвными машинами на плато; большой туристический автомобиль, давно остывший после стремительного подъёма по холмам кольцевой дороги, отбрасывал гротескную тень.
и укороченная тень, похожая на тень карлика-музыканта на
белом, как известковая крошка, дворе; и всё же члены
автогруппы задержались на крыльце глинобитного бунгало.

 Для Балларда, хотя он и играл роль неподготовленного хозяина,
долгое пребывание «Касл-Кадианцев» было чистой радостью. Усадив миссис Ван Брик в большое кресло, напоминающее о
инженере Макферсоне и его ловком обращении с плотницкими инструментами, и
вытащив диван, накрытый одеялом, для мисс Кантрелл и Бигелоу, он
Он был свободен. И свобода в тот момент означала привилегию сидеть чуть в стороне на ступеньке крыльца вместе с Эльзой Крейгмайлс.

 Впервые за несколько недель житель Кентукки смог расслабиться и думать и говорить без стеснения. Долгая
промышленная битва закончилась, и мистер Пелхэм триумфально
забил в барабаны, не потеряв ни одного человека и не понеся никаких
серьёзных последствий, кроме повреждённой руки у того, кто лучше всех умел держать язык за зубами. Окончательно решив отправить
утром, и таким образом, чтобы избежать возможных осложнений, которые могли возникнуть, если бы о нестабильности фундамента большой плотины стало известно, бремя ответственности было значительно облегчено. И в довершение экстатической кульминации в сентиментальной части настроение Эльзы было не насмешливым, а сочувственным, смягчающим сердце.

 Лишь одна вещь звучала диссонирующей нотой в успокаивающей мелодии. Это было
очень ощутимое беспокойство и волнение молодого Блэклока. Когда
коллега остановил большую машину, заглушил мотор и
Погасив свет, он отправился в каменную пустыню, бесцельно бродя по ней, но, как заметил Баллард, никогда не удаляясь от большой серой каменной стены, растущего озера в изгибе каньона и поросшего травой склона на противоположном берегу. Слишком показное времяпрепровождение Блэклока было последней из маленьких загадок; и когда житель Кентукки спустился на землю, чтобы заметить это, ему показалось, что Джерри ждал какого-то сигнала — ждал и, очевидно, наблюдал.

Через некоторое время после того, как миссис Ван Брик, жалобно протестуя против того, что её так долго не отпускают, начала дремать в кресле, а Бигелоу принёс из машины платки, чтобы укрыть дрожащую мисс Кантрелл, спутница Балларда осторожно сказала: «Не кажется ли вам, что было бы милосердно по отношению к этим двоим, если бы мы разделили
«Может, Джерри пока побродит где-нибудь?»

 «Я не собираюсь делиться с Джерри — или с кем-либо другим — прямо сейчас», — возразил Баллард. Тем не менее он встал и прошёлся с ней по каменному двору, а у подножия большой вышки вытащил одну из
скамейки для рубки вместо сиденья. "Это лучше, чем ступенька крыльца", - сказал он.
когда Блэклок поднялся из-за отвергнутого камня в нескольких ярдах от него.
и позвал его.

"Минутку, Мистер Баллард: у меня есть потрясающая большая гремучая змея в рамках данного
рок. Приносить палку, если вы можете найти один".

Баллард нашёл палку и пошёл на помощь змеелову.

"Не дай ему добраться до тебя, Джерри," — предупредил он. "Где он?"

Студент отвёл его на дальнюю сторону большого
квартала.

"Это была всего лишь уловка," — тихо объяснил он. "Я был
Весь вечер пытался с тобой поговорить, и мне пришлось выдумать эту змею. Уинфилд говорит, что мы все ошибаемся в этой таинственной погоне. Ты должен следить за плотиной — вот что он велел мне передать тебе; следи за ней, пока он не спустится сюда из Касл-Кадии.

 — Следить за плотиной? — переспросил инженер. — «Что я должен искать?»

«Я ничегошеньки об этом не знаю. Но там что-то происходит, что-то большее, чем…
— Мисс Эльза спрашивает о змее.
Вырубите её — вырубите всех!»

«Это была ложная тревога», — объяснил Баллард, вернувшись к своим.
товарищ у подножия вышки. "У Джерри обострившийся приступ
имагинативита. Вы говорили...?"

- Я ничего такого не говорил, но я начну сейчас, если вы сядете.
Вы, должно быть, умираешь, чтобы узнать, почему мы пришли сюда в эту ночь, все
ночи, которые когда-либо были; и почему мы остановились так давно, что мы приветствуем".

«Я никогда не чувствовал себя настолько живым, как сейчас, с тех пор, как мир появился на свет, и ты не сможешь
засидеться у меня, даже если попытаешься, — ответил он от всего
сердца. «У меня не так часто бывают возможности спокойно посидеть рядом с тобой в блаженном уединении, чтобы я мог позволить себе испортить эту
глупо queryings о причинах и следствиях".

"Тише!" она разбила в обязательном порядке. "Ты снова говоришь легкие вещи в
очень толстые страданий! Вы забыли, что сегодня - несколько
часов назад - на вашу жизнь было совершено еще одно покушение?

"Нет, я не забыл", - признался он.

"Будьте честны со мной", - настаивала она. — «Ты не так равнодушен, как хотел бы, чтобы я в это поверила. Ты знаешь, кто совершил покушение?»

 «Да». Он ответил, не осознавая, что одно-единственное слово разрушило все тщательно возведённые барьеры.
Он мог бы прикусить язык за эту неосторожную оговорку.

"Тогда вы, несомненно, знаете, кто ответственен за все эти ужасные
события, за... за преступления?"

Отрицать было бесполезно, и он снова сказал: "Да"

"Как давно вы это знаете?"

"Я подозревал это почти с самого начала."

Она набросилась на него, как дикое животное, загнанное в угол.

"Почему ты ждёшь? Почему ты не арестовал его, не судил и не приговорил, как любого другого обычного убийцу?"

Он серьёзно посмотрел на неё в свете жёсткой белой луны. Ни один мужчина
никогда не проникает в глубины женского сердца, и уж точно не
сердце женщины, которую он знает лучше всех и которую любит больше всех.

"Вы, кажется, упускаете из виду тот факт, что я любовник его дочери", - сказал он,
как будто этот простой факт решал вопрос без вопросов.

"И вы никогда не искали объяснения?-- кроме того, которое
заклеймило бы его как самого мерзкого, бесчеловечного из преступников?" она продолжила
, игнорируя причину, по которой он потворствовал преступлениям.

— Я пытался, но, думаю, безуспешно — до сегодняшнего дня.

 — Но сегодня? — спросила она с тревогой и нетерпением.

 Он колебался, подбирая слова.  И в конце концов сказал:
просто умолял ее помочь ему. "В день, Надежда привела меня в долину
великой тени. Скажите, Эльза, дорогая: твой отец всегда полностью
ответственность за свои поступки?"

Ее руки были крепко сжаты на коленях, а вокруг сладких губ залегли напряженные морщинки
страдания.

"Вы разгадали секрет - мой секрет", - сказала она с надрывом в голосе
. А потом: «О, ты не знаешь, ты не можешь себе представить, какие
ужасные муки я пережила: и одна, всегда одна!»

 «Расскажи мне, — с любовью попросил он. — Я имею полное право знать».

«Самое лучшее право из всех: право терпеливого и любящего друга». Она
остановилась, а затем продолжила монотонным голосом, полным отчаяния: «Это у них в крови — ужасное наследие. Вы... вы знаете, как умер ваш отец, Брекенридж?»

 «Не в подробностях; мне сказали, что он умер от болезни. Я был слишком молод, чтобы знать что-то большее, чем мне сказали; слишком молод, чтобы почувствовать потерю». Кто-то сказал мне, что это была лихорадка?

«Это была не лихорадка», — с грустью сказала она. «Его отравили — по ужасной ошибке. Мой отец и его брат Эбнер практиковались
врачи в Лексингтоне, в вашем старом доме и в нашем; оба они были молоды,
пылки и увлечены своей профессией. Дядю Эбнера вызвали, чтобы
прописать лекарство вашему отцу — его давнему другу — от пустяковой болезни.
 По какой-то ужасной ошибке ему дали не то лекарство, и ваш отец
умер. Бедный дядя Эбнер поплатился за это рассудком, а через несколько месяцев
и жизнью. А вскоре после смерти брата в лечебнице отец бросил свою практику и профессию и приехал сюда, чтобы похоронить себя в Аркадии.

Кентуккиец вспомнил, как у полковника Крейгмайлса случился внезапный приступ в его
впервые увидел сына мертвого Балларда и понял, на что тот указывает.
Тем не менее, он сказал серьезно: "Это ничего не доказывает, ты же знаешь".

"Возможно, само по себе ничего. Но это объясняет все те ужасные вещи, которые я
видел своими глазами. Два года назад, после неприятностей с мистером
Брейтуэйтом, отец, казалось, изменился. Он стал мстительно ненавидеть
компанию «Аркадия» и временами, казалось, вкладывал в борьбу с ней всю свою душу. Затем начали происходить несчастные случаи, и — о,
я не могу рассказать вам о том, что я видел, или о том, что было ещё ужаснее
я подозревал! Я наблюдал за ним-за ним ... когда он не
подозреваю, что это. После ужина, в тот вечер, когда ты приехал, он оставил нас всех на
портике замка Кадия, сказав мне, что вынужден спуститься
сюда, в шахту. Ты слушаешь?

"Тебе не нужно спрашивать об этом: пожалуйста, продолжай".

«Мне показалось очень странным, что он позволил даже деловому поручению
отвлечь его от нас в наш первый вечер, и поэтому я… я извинилась перед остальными и последовала за ним. Брекенридж, я видела, как он бросил камень с вершины того утёса — камень, который чуть не убил тебя или
Мистер Бромли, или вы оба.

Было время, когда он попытался бы убедить её, что она должна сомневаться в свидетельствах собственных чувств, но теперь было слишком поздно: этот рубеж был пройден в первом оборванном предложении её жалкого признания.


"На этот раз ничего страшного не случилось, — сказал он, пытаясь найти подходящее слово, чтобы утешить её.

«Это была Божья милость», — заявила она. «Но послушай ещё раз: в ту ночь, когда мистер Бромли был ранен... После того как ты ушёл с человеком, который пришёл за тобой, я поспешила найти отца, чтобы попросить его прислать Отто.
маленькая машина, чтобы посмотреть, можем ли мы что-нибудь сделать. Тётя Джун сказала, что отец лежит в библиотеке: его там не было. Я побежал наверх. Его пальто и жилет лежали на кровати, а его макинтош — тот, который он всегда надевает, когда выходит после захода солнца, — пропал. Через некоторое время он вошёл, торопливо, украдкой, и не поверил мне, когда я сказала, что мистер Бромли ранен; он, казалось, был уверен, что это кто-то другой. Тогда я поняла. Он вышел, чтобы подстеречь вас на обратном пути в лагерь, и каким-то образом принял мистера
Бромли за вас.

Теперь она была во власти потока излияний разбитого сердца, и
из чистой жалости он попытался остановить её.

"Оставь всё как есть, — нежно посоветовал он. — Что сделано, то сделано, и теперь, когда работа здесь тоже закончена, у тебя больше не будет проблем."

"Нет, я должна продолжать, — настаивала она. "С другими, которые не имеют права
знаю, удалось выяснить, я должен вам сказать".

"Другие?" спросил он.

"Да, мистер Уинфилд, например. В отличие от вас, он не пытался быть
благотворительная деятельность. Он считает----"

"Он не любит тебя, как и я," Баллард быстро перебил.

«Он совсем не любит меня — в этом смысле; он любит Дозию. Разве ты не подозревала?
 Вот почему он пришёл на вечеринку к тёте Джанет — чтобы быть с Дозией».

 «Так исчезает последняя тень: теперь между нами ничего не встанет», — ликовал он и притянул её к себе здоровой рукой.

— «Не надо!» — она вздрогнула, отстраняясь от него. «Это самая горькая капля в чаше страданий. Ты отказываешься думать о том ужасном наследстве, которое я должна тебе оставить, но я думаю об этом — днём и ночью. Когда твоя телеграмма пришла из Бостона мистеру Ласли в Нью-Йорк, я собиралась
Лассели — не в Норвегию, а в Париж, чтобы попытаться убедить доктора Перара,
великого психиатра, приехать и погостить у нас в замке «Кадия». Это
казалось единственной оставшейся надеждой. Но когда ты телеграфировал о
своих изменившихся планах, я понял, что не могу поехать; я знал, что должен вернуться домой. И, несмотря ни на что, он трижды пытался тебя убить. Вы знаете, что он, должно быть, безумен; скажите мне, что вы это знаете, — взмолилась она.

 «Поскольку это слишком тяжёлое бремя, чтобы его нести, я очень хочу в это верить, — серьёзно ответил он.  «Теперь я всё понимаю.  И это
без разницы--между нами, я имею в виду. Вы не должны допустить, чтобы это сделать
разница. Пусть прошлое останется в прошлом и вернемся к настоящему.
Где же сейчас ваш отец?"

- После ужина он отправился с мистером Вингфилдом и Отто в верхний каньон.
У входа в каньон есть волнорез, который, как они надеялись, мог бы защитить электростанцию и лабораторию от подтопления рекой, и они собирались укрепить его мешками с песком. Я боялась того, что могло произойти потом, — что ты можешь оказаться здесь одна и ничего не подозревать. Поэтому я убедила кузину Джанет и остальных составить нам компанию.

С того места, где они сидели у подножия вышки, огромная стрела
выглядывала, как рука великана, поднятая над озером в каньоне. Когда
луна поднялась к зениту, тень огромной железной балки четко
вырисовывалась на поверхности воды. Взгляд Балларда
механически отмечал линию тени и ее положение по мере того, как
уровень воды в Локте поднимался.

«Водохранилище наполняется гораздо быстрее, чем я предполагал», —
сказал он, решительно уводя своего спутника от болезненных тем.

"Весь день на главном хребте бушевали штормы, —

был ответ.«У отца есть несколько электростанций вдоль верхнего
каньона. За обеденным столом он сказал, что сегодня вечером
поднимется вода, и это будет самое сильное наводнение, которое мы
когда-либо видели».

Баллард оживился, вспомнив о своей профессиональной стороне, и его
способности к работе внезапно обострились. С предельной уверенностью в той части огромной подпорной стены, за которую он лично отвечал, — в надстройке, — он всё ещё надеялся, что огромное водохранилище наполнится нормально, что плотине не придётся выдерживать огромные нагрузки, как двигателю, запускающемуся под полной нагрузкой.
нагрузка. Именно по этой причине он был рад назначить время закрытия
водосброса на август, когда сток реки был на своем
минимальном уровне. Но судьба, неотступное невезение, преследовавшее
Аркадий энтерпрайз с самого начала, казалось, набирал обороты.
силы для последнего удара.

- Разрывы облаков? - спросил он. "Часто ли они попадают в напорный таз с
Кипящей водой?"

«Нечасто, но очень страшно, когда они случаются. Я видел, как Эльбоу вздымает свои брызги до вершины этого утёса — однажды, когда я был совсем маленьким; и в тот день нижняя часть нашей долины на несколько
несколько часов, огромное разливное озеро.

- Это было до или после открытия шахты вашего отца вон там,
вон там? - спросил Баллард.

- Это было после. Я предполагаю, что шахта была затоплена, и я помню, что там было
нет работы в течение длительного времени. Когда его снова открыли, несколько лет назад
отец приказал установить огромную переборку и тяжелую водонепроницаемую дверь
для защиты от нового возможного наводнения."

Баллард сделал знак, что понял. Это была одна из загадок,
которая объяснялась очень просто. Переборка и железная дверь в
циркониевой шахте действительно были укреплениями, но враг, которого
Отпор дала природа, а не человек.

"И система подачи электроэнергии в верхнем каньоне является частью
системы защиты шахты?" — предположил он.

"Да. Она дважды или трижды срабатывала, чтобы вовремя предупредить шахтёров,
чтобы они могли подняться и закрыть дверь в переборке. Но прошло много времени с тех пор, как паводок в Локтевом каньоне поднимался
достаточно высоко, чтобы угрожать шахте."

Наступила тишина; тишина залитого лунным светом пейзажа,
голых холмов и тихо плещущихся вод. Мысли Балларда были заняты
недавно появившиеся обязанности. Для действий оставалось мало места,
но что можно было сделать? По всей вероятности, недавно построенная плотина
должна была подвергнуться суровому испытанию, внезапному и сильному. Альтернативой было открыть водоспускной затвор, используя
отсечный туннель в качестве своего рода предохранительного клапана, когда
наступающая паводковая вода должна была достичь Локтя.

Но были возражения и препятствия. Теперь, когда он знал, в каком состоянии находится
туннель с сотами, Баллард сомневался, стоит ли использовать его в качестве
канала для значительно усилившегося потока. И в качестве препятствия
возникла механическая неисправность: под тяжестью углубляющегося озера шлюз можно было поднять только с помощью силовых винтов, а в двигателе, который должен был обеспечивать питание, погас огонь.

 Кентуккиец был начеку, когда сказал: «Вы знаете о вероятности лучше, чем кто-либо из нас: сколько у нас времени до того, как эти паводковые воды спадут?»

Она встала, чтобы встать рядом с ним, и ухватилась за крюк
лебедки. «Я не знаю», — начала она, и в этот момент большой кусок
циркониевого карьера соскользнул и упал в водоворот
глубины со всплеском.

"Это всего лишь еще несколько кубических ярдов отходов", - сказал он, когда
она вздрогнула и с легким придыханием перевела дыхание.

"Не это ... Но дверь!" - она запнулась, указывая через пропасть. "Она
была закрыта, когда мы вышли сюда - я уверена!"

Тяжёлая, окованная железом дверь в переборке была теперь открыта, по крайней мере, как они оба ясно видели; и вскоре она продолжила испуганным шёпотом: «Смотрите! Там что-то движется — по эту сторону двери — среди незакреплённых досок!»

В следующие полминуты движущийся объект стал отчётливо виден; потому что
двое у вышки и ещё один — молодой Блэклок, который
присел за своим откатанным катком прямо напротив входа в шахту. Он
превратился в фигуру человека в шляпе с опущенными полями и в длинном
пальто, который полз на четвереньках к дальнему краю дамбы; полз
по сантиметру и тащил за собой, судя по всему, шестифутовый кусок
железной трубы. Дочь короля заговорила снова, и на этот раз в её
шепоте звучала острая боль.

"_Брекенридж!_ Это мой отец — таким, каким я видела его раньше!
то, что он тащит за собой: разве это не... милосердный Боже! он собирается взорвать дамбу! О, ради всего святого, не можете ли вы придумать, как его остановить?

Бывают кризисы, когда разум, действуя как автоматический механизм, перескакивает от предположения к заключению с такой лёгкостью, что все промежуточные шаги стираются и забываются. Баллард заметил
медленное продвижение, понял его цель и увидел, что у него не будет времени
вмешаться, перебравшись через дамбу, — и всё это в одно и то же мгновение.
Ещё один щелчок мысленного механизма, и альтернатива сама пришла на ум, была
схватили, взвесили, приняли и привели в действие.

Это был трюк гимнаста, выполненный аккуратно. Спущенный с мачты трос представлял собой
двойной канат, проходящий через тяжелый железный блок, на котором висели крюк и захватывающие цепи. Освободившись от веревочных креплений на
мачтовом пятне, он раскачивался над каньоном, как гигантский маятник. Баллард забыл о своей забинтованной руке, когда взялся за шкивный крюк
и разрезал перочинным ножом обрывки пряжи; был
все еще не замечая этого, когда отпущенный маятник вырвался на свободу и унес
его над пропастью.




XXIII

ГЛУБОКО - ГЛУБОКО


Баллард механически, как это обычно бывает, вспоминал впоследствии, что
он остро ощущал всё, что происходило. Он слышал полузадушенный крик Эльзы,
ободряющий возглас Блэклока откуда-то сверху, с плато, и вперемешку с этим — быстрые
шаги бегущих людей. В воздухе он мельком увидел бегущих людей; двое из них неслись вниз по каньону со стороны, в которую его уносил раскачивающийся мост. Затем подъёмник пронёс его дальше, достигнув крайней точки дуги, и на обратном пути он
упал, всеми пальцами вцепившись и напряженными мышцами удерживая,
прямо на скорчившегося мужчину в плотном дождевике.

Для Блэклока, ворвавшегося на поле боя через дамбу,
события следующих полминуты превратились в ожесточенную
рукопашную схватку между двумя мужчинами за обладание
кусок железной трубы. В тот момент, когда маятник качнулся, студент
увидел, как в руках подрывника вспыхнула спичка, и, перебегая через дамбу,
почувствовал запах горящего пороха.

Когда они поднялись из пыли, в которой боролись, Баллард был
победителем. Он вырвал зажжённую трубку-бомбу у своего противника и,
быстро развернувшись, метнул её, словно копьё, далеко вверх по Локтю.
Раздался всплеск, приглушённый взрыв, и из точки погружения вырвался похожий на гейзер столб воды, взмывший высоко вверх и обрушившийся ливнем серебряных брызг на двух приближающихся бегунов, которые ловко перепрыгивали с опоры на опору через растворяющийся отвал шахты.

Так подумал юный Блэклок в момент подъёма. В следующий
В следующее мгновение он обхватил бомбардира в макинтоше сзади, как борца, и нож, который он поднял, чтобы вонзить в спину Балларду, зазвенел по камням дорожки. Послышалась приглушённая ругань на незнакомом языке, яростная борьба со стороны того, кого душили, чтобы он мог повернуться лицом к своему новому противнику, а затем студент, уткнувшись подбородком в спину своего товарища, услышал приближающиеся быстрые шаги и низкий мелодичный голос, выкрикивающий резкую команду:
"Мануэль! Ты, негодяй, брось пистолет, сэр!"

Что-то еще, тоже металлическое и более тяжелое, чем нож, щелкнуло
по камням; после чего Блэклок ослабил хватку душителя и
отступил назад. Баллард наклонился, чтобы поднять нож и пистолет.
Вингфилд, который был вторым после полковника в гонке по опасной минной тропе
, отошел в сторону; и мастер с помощником остались лицом к лицу
друг с другом.

Мексиканец выпрямился и скрестил руки на груди. Он тяжело дышал
от крепкого объятия Блэклока, но его смуглое лицо было таким же
неподвижным, как у индейца. Беловолосый король Аркадии повернулся к
Баллард, и его мягкий голос слегка дрогнул.

"Мистер-сэр Баллард, вы, сэр, из Кентукки, из расы, которая в полной мере знает, что такое преданность приспешника. Вы должны сказать, что делать с этим моим негодяем. По его собственному признанию, сделанному мне сегодня днём, он головорез и убийца. Руководствуясь ошибочным представлением о преданности мне, — при этих словах низкий голос задрожал, — руководствуясь ошибочным представлением о преданности мне, сударь, он по-своему сражался в том, что считал моей битвой с
Компания «Аркадия». Без угрызений совести, без сожаления он отнял
почти два десятка человеческих жизней с того дня, как убил человека
Брейтуэйта и швырнул его тело в реку. Я ясно выражаюсь, мистер Баллард?

Баллард едва ли понимал, как ему удалось передать своё полное понимание. Одна мысль вытесняла все остальные, поднимаясь волной триумфальной радости: полковник Адам, отец принцессы,
к которой он питал нежные чувства, не был ни дьяволом в человеческом обличье, ни безумцем-убийцей. Беда Эльзы была призраком, который рассеялся, как роса летним утром.

"Я благодарю вас, сэр", - последовало вежливое признание, а затем глубокий
голос продолжил с добавленной ноткой эмоций. "Я ходатайствую не за
убийцу, а за моего вассала, который не знал ни закона Божьего, ни человеческого
выше того, что он ошибочно принял за желание своего мастера. Как долго
всё это продолжалось бы, если бы я не застал его за попыткой убить тебя, когда ты сегодня опускал этот шлагбаум,
мы никогда не узнаем. Но вся эта история тяжким бременем лежит на моей совести,
сэр. Я должен был заподозрить истинный источник всех этих таинственных
трагедии давным-давно; я бы заподозрил это, если бы сам не погряз по уши, сударь, в такой же пучине вражды к мистеру Пелхэму и его сообщникам-грабителям. Что вы будете делать с этим моим негодяем, мистер Баллард?

- Пока ничего, - серьезно ответил Бэллард, - или ничего, кроме как
задать ему пару вопросов. Он повернулся к мексиканцу, который был до сих пор
стоя как статуя спиной к скалистого уступа путь.
"Это вы убили Макферсона? - а также Брейтуэйта и Сандерсона?"

"Я убил... их всех", - последовал холодный ответ. — Ты говоришь — он говорит — я делаю —
«Да, чёрт возьми!» Я скажу: «Караул!_ Ты не строишь ту дамбу, которую полковник не
хочет, чтобы ты строил». Вот и всё.

«Так это ты ударил Бромли по голове и сбросил его в каньон?»

Статный бригадир оскалил зубы. «Это был плохой ход.
Я постараюсь сбить вас с ног, на этот раз уж точно, сеньор
Баллар.

- И на вас был тот дождевик, когда вы это сделали?

Мексиканец кивнул. "Я буду носить их н-всегда, когда зайдет солнце... Такие же"
"как полковник окружной прокуратуры".

— А ещё ты был в нём той ночью, когда сбросил камень на крышу моего офиса?

Ещё один кивок.

«Но в ту ночь, когда ты напугал Хоскинса и заставил его удвоить скорость на «Мёртвой петле», ты был не в нём, а в охотничьем костюме и кепке, похожей на ту, что носил Брейтуэйт».

Статуя, принявшая позу, громко рассмеялась. «Это была одна из тех — как вы их называете? — отличных шуток». Я бы с удовольствием заставил этого Оскинса свернуть себе шею, _си_: он слишком много болтает о человеке, который сам себя утопил.

«А дело Карсона: вы и в этом были замешаны?»

«Это был один _меш_так, да, один очень _меш_так. Я найму этого
дурацкого Карсона, чтобы он выкопал канаву. Я думаю, ты и этот маленький ирландец
«Возьмись за это дело, и Карсон тебя прикончит. Карсон возьмёт деньги и
придумает какой-нибудь план, чтобы украсть скот. Когда-нибудь я его прикончу за это».

 «Не в этой жизни», — коротко вставил Баллард. «С этого момента ты выходишь из игры». И затем, решив докопаться до сути последней тайны: «Однажды днём, когда мы говорили об этих злодеяниях, ты шпионил за мистером Уингфилдом, Бромли, Блэклоком и мной. Потом ты отправился в замок Кадиа. В тот вечер мистер Уингфилд едва не лишился жизни. Ты приложил к этому руку?»

Мексиканец снова рассмеялся. «Сеньор Вингфильд, он слишком много знает.
Однажды он заставил меня очень пожалеть о себе. Так что я спрячусь за этой
печкой и слегка подтолкну его, вот так», — с соответствующим жестом.


«Это всё», — коротко сказал Баллард. А затем обратился к полковнику: «Думаю, нам лучше перейти на другую сторону. Дамы будут волноваться. Джерри, проводи этого парня вперёд и проследи, чтобы он не сбежал. Мне жаль вас, полковник Крейгмайлс, и это не просто слова. Как вы и сказали, я из Кентукки, и я знаю
чего стоит преданность — даже ошибочная преданность. Моя собственная обида — ничто;
у меня её нет. Но есть другие жизни, за которые нужно отвечать. Я прав?

— Вы совершенно правы, сударь, совершенно правы, — последовал трезвый ответ; и
тогда Блэклок сказал: — _Vamos!_" — обратился он к своему пленнику, произнеся единственное слово по-испански, и впятером они перешли по дамбе на плато, к берегу поднимающегося озера, где их ждали Бигелоу, Эльза, мисс Кантрелл и недавно проснувшаяся миссис Ван Брик. Когда все собрались, Баллард быстро и умело отвлек внимание дочери полковника от шквала нетерпеливых вопросов.

«Ты был неправ — мы все были неправы», — радостно прошептал он. «Человек, которого ты видел, человек, который всё это сделал в полном неведении твоего отца о том, что происходит, — это Мануэль. Он признался: сначала своему хозяину, а теперь и всем нам. Твой отец так же вменяем, как и невиновен. Теперь ни для кого из нас нет препятствий. Я подам в отставку
завтра утром и...

Это был голос полковника, который прервал его.

"Одну минуту, мистер Баллард, если вы не против, сэр. Есть ли у вас в долине реки под нами какие-нибудь
лагеря?"

Баллард покачал головой. «Не сейчас; они все на возвышенности». Затем, вспомнив
доклад Бромли о пустом ранчо и загонах, он спросил: «Вы думаете, есть опасность?»

 «Я не думаю, сэр: я _знаю_». Посмотри вон туда, - он махнул рукой в сторону
отвала растворяющейся шахты на противоположном склоне. - когда вода достигнет этого
туннель и находит свой путь за переборкой, Мистух Баллард, твоя плотина
погибла - обречена так же верно, как тот грешный мир, который не захотел слушать
Проповедую Ною!"

"Но, полковник, вы не можете знать наверняка!"

"Я знаю, сэр. И мистер Пелхэм знает это не хуже меня. Возможно, у вас
заметил, что у нас нет насосного оборудования, овех йонде, Мистух Баллард:
_ Это потому, что шахта сливает воду в яму под плотиной!_ "

"Небеса и земля!" - воскликнул Бэллард, ошеломленный возможностями, которые
раскрылись в этом единственном поясняющем предложении. "И вы говорите, что мистер
Пелхэм знает об этом?"

«Он знал об этом с самого начала. Я счёл своим долгом как сосед сообщить ему
об этом, когда мы открылион на нижнем уровне шахты. Но он не пропадёт;
нет, сэр, не мистер Говард Пелхэм. Это будут те овцы, которых он
привёл сюда сегодня, чтобы подготовить их к стрижке, — если река
даст ему время развернуться.

"Значит, опасность неминуема?" — спросил Бигелоу.

Седовласый король Аркадии стоял на краю утёса,
освещённого лунным светом, и прикладывал руку к уху.
"Слушайте, джентльмены!" — скомандовал он, а затем добавил: "Ваши уши моложе моих. Что вы слышите?"

Баллард ответил: "Ветер усиливается; я слышу"
— Он поёт в соснах.

— Нет, сэр, это не ветер — это вода, потоки и океаны воды.
Весь день в бассейне бушевали сильные и феноменальные штормы;
штормы и ливни. Смотрите!

Волна высотой в фут прокатилась по гладкой поверхности
водохранилища, толкаясь и бурля, пока не удвоила свою глубину,
врываясь в предгорный каньон. Пройдя мимо шахты, она смыла
тонны мусора, и через мгновение вода у ног наблюдателей
поднялась, как при сильном приливе, — поднялась, но не
опустилась.

Квадратная челюсть Балларда не было тяги. "Мы не строили для любого такого
жестокие тесты, как этот," он бормотал. "Очередной всплеск, будто что----"

"Оно приближается!" - закричала Эльза. "Энергетическая дамба в верхнем каньоне разрушена!"
и тот, кто носил единственное христианское имя Кантрелл, взвизгнул и спрятался
под руку Бигелоу.

Далеко по посеребренной луной глади озера двигалась черная линия
со скоростью железной дороги. Это было похоже на зловещее выравнивание моря перед
ураганом; но главный ужас этого заключался в мирной обстановке.
На небе не было ни облачка; ни малейшего дуновения воздуха; тишина в
бесподобная летняя ночь не была нарушена, если не считать похожего на прибой ропота
огромная волна поднималась все выше и выше на сужающейся дорожке для бега.
Баллард инстинктивно положил руку о Эльза и потянула ее назад от
краю утеса. Для группы, наблюдавшей
с вершины высокой горы, не могло быть никакой опасности; и все же повелительный рев угрозы
был непреодолим.

Когда волна вошла в клиновидную верхнюю часть «Локтя», она превратилась в
пенную стену высотой десять футов, надвигающуюся с чёрным гребнем
приливного вала, могучую, ужасающую, с холодным дыханием,
словно холодный ветер из подземного мира обрушился на группу наблюдателей. В ходе его
натиска остатки отвала шахты расплавились и исчезли, а тяжелая
опалубка перегородки в устье выработок была оторвана, чтобы быть
отброшен вместе с другими тоннами плавающих обломков к задней стенке плотины
.

Зная все условия, Баллард подумал, что масонство никогда не было
выдержать молотка-удар удар крушение-Ладена вал. И всё же он
стоял, по-видимому, невредимый, даже после того, как разрозненные обломки,
поднятые высоко на гребне волны, перелетели через волнорез
с грохотом обрушившись в ущелье внизу. Огромная стена была похожа на массивное
укрепление, возведённое, чтобы выдержать такие потрясения; и Эльза, стоя рядом со своим возлюбленным и глядя на это ужасающее зрелище, словно перевоплотившись в одну из
воительниц, воздала ему заслуженную хвалу.

"Вы хорошо построили — вы и остальные!" — воскликнула она. "Это не сломается!"

Но пока она говорила, силы, которые истощают и разрушают, уже действовали.
 Из подземных пещер циркониевой шахты доносились хриплые стоны,
похожие на звуки рожающего вулкана.  Волна отступила
на какое-то время белая линия карниза показалась обнажённой и
непрерывающейся в лунном свете. Тишина, оглушительная тишина,
которая следует за раскатом грома, сменила шум воды, а тот, в свою
очередь, сменился странным булькающим рёвом, словно какой-то
гигантский сосуд опорожнялся через отверстие в днище.

 Седовласый король был ближе всех к краю пропасти. Услышав булькающий
рев, он развернулся, раскинув руки, и оттолкнул
приближающуюся группу, к которой теперь присоединились
люди из лагеря Гару, назад, подальше от
Плотина. Из размытой потоком ямы в нижнем овраге периодически вырывалась мощная струя
воды, словно кровь из перерезанной артерии.

"Это конец!" — простонал Баллард, отворачиваясь от смертельной схватки
между его работой и слепым великаном Кипящей Воды; и в этот момент
Блэклок закричал, схватил извивающегося пленника, на мгновение сжал его в объятиях и
остался с разорванным макинтошем в руках — своим единственным трофеем.

Они все видели, как мексиканец выскользнул из плаща, ускользнул от
Блэклока и бросился через пропасть по белой тропинке.
о ходе преодоления дамбы. Он был на полпути к берегу побега.
когда его нервы сдали. К бьющему фонтану в ущелье внизу и
засасывающему водовороту в Локте вверху добавилась вторая приливная волна
от источников взрыва облаков; простая рябь по сравнению с первой, но
но все же достаточно большой, чтобы создать водоворот из булькающего водоворота и
взметнуть столб брызг над узкой дамбой. Когда
барьер снова был поднят, мексиканец, цеплявшийся, как моллюск, за
скалы, был виден как на ладони. Его мужество иссякло, а смертный
приговор был подписан.
цепляясь, огромная стена потеряла свою идеальную форму, прогнулась, качнулась наружу
под непреодолимым давлением сверху, рассыпалась и исчезла в
громоподобном взрыве звука, который оглушил наблюдателей и сотряс
плотную землю плато, на котором они стояли.

 * * * * *

— Вы уверены, что это был не страшный сон? — спросила молодая женщина в очаровательном домашнем халате и остроносых турецких туфлях у молодого человека с перебинтованной левой рукой. Они ждали приглашения к завтраку в углу большого портика замка «Кадия».

Это было горное утро в Колорадо, которое восторженные туристы называют «итальянским». Воздух был мягким и благоуханным; в ущельях стояла редкая голубая дымка; а пожелтевшие осины на горных склонах добавляли необходимый оттенок, чтобы разбавить серо-коричневые и серые тона лысых вершин и густую зелень лесистых склонов. Если не считать
высохшей за лето травы, которая легла и выровнялась большими полосами из-за
внезапного освобождения вод, передний план сцены остался прежним.
 Через долину в форме чаши снова текла Кипящая Вода.
Августовский горный ручей, обмелевшая в августе река, журчал, как и прежде; а в миле от него, в предгорьях Элбоу, на фоне далёких холмов виднелась огромная стальная вышка.

 «Нет, это был не сон», — сказал Баллард. «Тридцатимильная, изматывающая нервы поездка домой на машине по полуразрушенному железнодорожному мосту через реку должна была убедить вас в реальности происходящего».

«Меня больше ничего не убеждает», — призналась она с видом человека, который видел, как хаос и космос сменяют друг друга в головокружительной последовательности.
и когда Баллард уже собирался рассказать ей об этом подробнее,
король Аркадии вернулся с утренней прогулки по холму, на котором стояла усадьба.

"Ах, вы, юнцы!" — сказал он с отеческой снисходительностью в мягком голосе. «Там, за кленами, я наткнулся на Бигелоу и Мэдж Кантрелл. Они
смотрели, какой ущерб нанесла вода, и были невинны, как пара горлиц! А в
саду я наткнулся на мистера Уингфилда и Дозию. Я не заставлял их
лгать мне, и вас двоих я заставлять не буду. Но я бы очень
— Я бы хотел поговорить с вами, мистер Баллард.

Эльза встала, чтобы уйти, но Баллард сел в гамак и снова притянул её к себе. — С вашего позволения, о котором я собирался попросить сразу после завтрака, полковник Крейгмайлс, мы с вами — одно целое, — сказал он с искренней мальчишеской улыбкой, перед которой не могли устоять даже его критики. — Вы будете так относиться к нам?

В ответном смехе полковника не было и намёка на препятствия.

"Это всего лишь небольшое деловое предложение," — объяснил он. "Вы
согласны на однодневную поездку, мистер Баллард?"

— Конечно. Эта перевязь — целиком идея и изобретение мисс Эльзы. Она мне не нужна.

 — Что ж, тогда вот план: после завтрака Отто отвезёт вас в Альта-Виста на лёгком автомобиле. Оттуда вы поедете на поезде в Денвер. Когда вы приедете, вы найдёте дерево Аркадии
Компания сильно потрясена известием о катастрофе с плотиной. Могу
ли я с уверенностью предположить, что так и будет?

"Более чем уверен: каждый акционер этой компании будет прятаться
за своими акциями."

"Очень хорошо. Тогда спокойно и без особой... э-э... показухи, как вы
Здравый смысл подсказывает, что вы, от своего имени или от моего,
получите контрольный пакет акций. Я ясно выражаюсь?

"Вполне, пока что."

"Тогда вы вернётесь в Аркадию, реорганизуете свои силы — вы и
мистер Бромли — и построите ещё одну плотину, на этот раз ниже
Локтя, где её следовало построить раньше." Я всё ещё ясно выражаюсь?

 «Ну, конечно, достаточно ясно. Но я думал, что вы боролись за проект орошения по его сути; что вы не хотели, чтобы ваше королевство Аркадия превратилось в сельскохозяйственную страну
сообщество. Я не виню тебя, ты же знаешь.

Взгляд старого скотопромышленника устремился вдаль, через ущелье, к предгорьям
и дальше, к колышущимся лугам парка Аркадия, и проницательные
стальные глаза утратили часть своего воинственного огня, когда он сказал:

"Полагаю, в самом начале я был слишком эгоистичен, мистер
Баллард. Это очень красивый хребет, сэр, и я жаждал уединения, как некоторые другие люди жаждали денег и власти, которые они дают. Но эта моя маленькая девочка вышла в мир и вернулась, чтобы посрамить меня, сэр. Здесь была земля и жизнь, независимость
и счастье для сотен бедняков со всего мира, а я превращал это в скотоводческое ранчо! Именно тогда и возникла идея, сэр, создать надёжное королевство Аркадия, и именно то, что я заложил фундамент, привлекло мистера Пелхэма и его жадную до денег толпу.
 — Ваша идея! — воскликнул Баллард. — Значит, Пелхэм и его люди были чужаками?
 — Можно и так сказать, да, сэр. Их идея была завернута в мешок с монетами; вы бы слышали, как они звякали! Их предложение состояло в том, чтобы продать землю и сделать воду постоянным налогом на нее; мое предложение состояло в том, чтобы сделайте воду бесплатной. Мы ухватились за это, а потом они предложили мне — мне, сэр, — провернуть с этим аферу с акциями. Когда я сказал им, что они — кучка проклятых негодяев, они решили сразиться со мной,
сэр; и прошлой ночью, слава Богу, мы увидели начало конца, который
должен был наступить, — праведного конца. Но пойдёмте завтракать; вы не можете вечно жить одними чувствами, мистер Баллард.

Они вошли вместе за ним, те двое, для которых Аркадия внезапно
превратилась в рай, и по пути Эльза, которую Баллард
Она, впервые познавшая и научившаяся любить в далёком мире за горами-барьерами, вновь заявила о себе.

"Как вы думаете, что скажет мистер Пелхэм, когда услышит, что вы действительно занимались любовью с принцессой-дояркой?" — спросила она легкомысленно.
"Вы обычно хвастаетесь такими вещами заранее, мистер Баллард?"

Но в его ответе не было и намёка на насмешку.
«Я думаю только о полковнике Адаме Крейгмайлсе, моя дорогая, и о том, какую честь он оказывает тебе, будучи твоим отцом. Он король, Эльза, до мозга костей! Я прямо сейчас говорю тебе, что нам придётся
«Гони во весь опор и не сбавляй скорость, чтобы не подвести его».

А потом, когда гости собрались за ранним завтраком по старой доброй
кентуккийской традиции, и история этой ночи была рассказана, и пришло
сообщение, что Отто и машина ждут, он встал, положив руку на спинку
кресла Эльзы, и поднял свой бокал с красным вином, по-прежнему думая о
верности. «Тост
за меня, друзья мои, — моя чаша для стремени: я пью за нашего хозяина, рыцаря
-командора замка Кадия и правящего монарха страны
услады сердца — да здравствует король Аркадии!»  И они выпили его стоя.
*****************
*** КОНЕЦ ЭЛЕКТРОННОЙ КНИГИ ПРОЕКТА ГУТЕНБЕРГ «КОРОЛЬ АРКАДИИ» ***