Праздник удался

— Просыпайся! — Дёрнул за усы развалившегося пузом кверху на кухонном столе Кузьму домовой, — всё веселье пропустишь!
— Я настраиваюсь! — муркнул кот, приоткрывая глаз.
— А хозяйка уже сапоги надела! — усмехнулся Мефодий.
— Как сапоги? Куда?! — подпрыгнул кот.
— Да в гости собралась, вспомнила, как ты в прошлом году едва пережил это нашествие ведьм и вурдалаков, как в искусственной паутине запутался и в аквариум свалился, когда Митька к тебе тыквенный фонарь поднёс со свечкой внутри. Ох, и морда у тебя была, когда решил, что тыква тебя живьём съест! — расхохотался домовой.
— Я натура тонкая, впечатлительная! Со мной нужно бережно обращаться! Но сейчас я к мести готов, и ты, надеюсь, тоже! А то ишь ты, выдумали, в заморских чертей рядиться, будто своей нечисти не хватает! Ты как, друг мой, готов к мести?
— Всегда готов! — хмыкнул в кулачок Мефодий и залез в заранее припрятанный у порога лапоток для хозяйских поделок. — У-у-у-у, поехали!

***
В доме, в котором собиралась отмечать праздник Алёнка, уже вовсю веселились ведьмы в остроконечных колпаках, вампиры встречали опаздывающих с бокалами «Кровавой Мэри», вендиго смешил остроухих эльфов, а тролли и гоблины флиртовали с пикси. Везде горели свечи, отбрасывая на стены причудливые танцы теней. С потолка свисала паутина, подсвечиваемая крохотными лампочками гирлянд, от чего казалось, что у пластмассовых паучков шевелятся лапки. Тыквенный Джек сверкал глазами, внимательно следя за каждым гостем, в ожидании, с кем бы выпить виски и поменяться обличием хоть на одну ночь, а может и на очередную жизнь.

— Ты только посмотри, — вылез из лапотка Мефодий, — ни одной русалки, Анчутки, или лихо, все сплошь заморские!
— Ой, прекрати, — кот аж зажмурился, — в прошлом году ты не возражал против этих персонажей, пока на палочке корицы в тазике с глинтвейном плавал! Ладно, мы сюда не сориться пришли, давай пошалим, что ли. Вон, в уголочке, за шторкой, банки разные, кисти, бумага разноцветная, наверняка хрустящая! Только представь, если это все размотать, а после опрокинуть краску да по ней пробежаться! Авангард будет!
— Люлей тебе будет целое ведро, — тут же пообещал Мефодий, — ладно, давай-ка осмотримся повнимательней, и решим, как веселиться будем!

Ряженные, тем временем, в шарады поиграли, поотгадывали по фрагментам самые страшные фильмы ужасов, и теперь спорили, кто из американских актёров самое жуткое приведение сыграл.

— О, предлагаю на коте проверить! — радостно схватила Кузьму одна из трольчих. — На чью фотографию зашипит, тот и самый кошмарный призрак!

Не успела трольчиха договорить, как получила веником под костюмированный зад.
— Эй! — обернулась деваха, но сзади никого не было.
— Мяу, — вздыбил шерсть кот и, извернувшись, выскользнул из рук трольчихи, взлетел по обоям под самый потолок. Оттуда спикировал на книжные полки, с них на пол, проехался на пузе между ног вампира, ткнулся головой в стену, у которой стояли краска и рулоны бумаги, схватил бумагу за кончик, и ловко разматывая, снова взлетел по стене к потолку. Домовой, тем временем, открыл банку с красной краской, окунул в неё веник, и давай им размахивать в разные стороны.
— У-у-у-у… — отразилось от стен зловещее эхо.

— А мы что, уже духов вызываем? Чего меня не позвали?! — вышел из туалета вампир, подтягивая штаны и тут же был сбит с ног веником. Неведомая сила быстро замотала паренька в бумагу, и похихикивая, начала наносить поверх кокона узоры.
— Был вампир, стала мумия, — радостно прыгал на потерявшем вставные клыки пареньке кот, оставляя на бумаге разноцветные отпечатки лап.

— Я хочу домой! — заверещала пикси, и тут же, рухнула на подлетевший к ней стул, взмывший к люстре со своей вопящей добычей.
— Догонялки! — восторженно мявкнул кот и бросился в погоню. Гости, словно при игре в вышибалы, разбегались в разные стороны, уворачиваясь от веника, окропляющего всех разноцветными красками по заду, от расхулиганившегося кота и от пикси летающей из ванной в зал, после в коридор, от туда в кухню (там захватив тыквенный пирог, теперь прижимала его к груди и отщипывая по кусочку, жевала, когда не кричала). Наконец, домовому надоело её таскать и уронив пикси на диван, он решил соорудить из свечей таинственный знак на полу и, поиграв с тенями, сделать вид, что вызывает славянских духов.

— Бежим отсюда, — прошептал гоблин, и сбив с ног эльфа, ломанулся к дверям. Все согласно закивали и, опережая друг дружку, бросились к дверям. Вот только сколько они ни крутили ручку, та не открылась.
— Мяу! — снова завел песню кот, и банки с красками и веник вдруг сами собой загрохотали, заходили ходуном.
— Врешь — не возьмешь! — завопили ведьмы и бросились ловить кота в которого, по их мнению, вселился злой дух. Да куда там, тот исчез раньше, чем они успела до него дотронуться. Тем временем, домовой, сидя верхом на венике, гонял по квартире всех, кто не успел спрятаться. За ведьмаками, гоблинами и гномами тенями носились русалки, Анчутки, аспиды и дивьи люди. Они тянули к любителям чертовщинки свои холодные пальцы, завывали, хихикали и манили в чудный новый мир, полный чудес, мрака и света.

— Мяу! — неслось из кухни.
— Мяу, — тут же отзывалось эхо с полатей, — мяу! — со стороны спален.

— Кузьма! — всплеснула руками Алёнка, — разглядев наконец-то в сером клубке паутины, краски и обрывках бумаги, своего кота. — Ты откуда здесь?!
Тогда понятно, что за бесовщина твориться, и я, кажется, знаю, как это прекратить!

Стараясь не попасться под руку отбивающимся тазиками от взбунтовавшихся скалок и веника, девушка пробралась на кухню, достала два блюдца, в одно налила молока, в другое положила сметанки, толсто нарезала бутерброды, и положила всё это к плите, за неимением печи.
— Дедушка домовой, угостися же со мной, не побрезгуй угощением!

И тут же всё в доме стихло. Все вещи, что только что летали, пугали, гремели, упали на пол и замерли и только веник, верхом на котором сидел домовой, остался висеть в воздухе.
— Неужто кто вспомнил? — прошептал недоумённо Мефодий, направляя веник в кухню.
— Не стесняйся, дедушка, угощайся, и тебе проказник, — погладила кота Алёнка, — я тоже сметанки положила.

Пока Алёнка сидела на кухне, и пила чай вместе с домовым за обе щёки уплетающего угощение, её друзья, оставшиеся в зале, потихоньку приходили в себя, выбирались из-под стола, из шкафов и освобождали тех, кого успели завернуть в рулоны бумаги.
— А это что сейчас было?
— А как это вообще?
— Блин, я ведь и взаправду поверил!
— Это был самый клёвый хэллоуин в моей жизни!
— Ага, вот только родители меня точно теперь к предкам отправят, когда увидят весь этот погром.
— Что прям в валгаллу, да?!
— Ага, на огородные работы и стройку новой бани в деревню!
— А давайте на следующий год так же?! Ну круто же!
— А на следующий год, мы по-нашему, по славянскому, славить предков будем! — вышла из кухни Алёнка, — а как это я вас научу! И поверьте, это ещё веселее! А сейчас, дедушка, поможешь? — спросила она, повернувшись к кухне.

На секунду воцарилась темнота, ветер, пронёсшийся по комнатам, затушил все свечи. Кто-то ойкнул и сел на пол, промахнувшись мимо табурета. Каждому присутствующему показалось, что его лица что-то коснулось, то ли чья-то ладонь, то ли крыло птицы… Через мгновение свечи зажглись вновь. Всё было, как и в начале вечеринки, паутина свисала с потолка, подсвечиваемая крохотными фонариками, тыквенный Джек сверкал глазами стоя в углу, а у дальней стены, прикрытые ширмой, стояли невскрытые банки с красками и целёхонькие рулоны бумаги. И только перевёрнутый табурет лежал не на своём месте.

— Ну, Кузьма, неси лапоток, поехали дедушка домой, загостились мы, — скомандовала Алёнка.
— Так, а что было, или не было? — перешёптывались гномы, фейри и гоблины, глядя как за окном занимается рассвет.
И только тролиха разглядывала в зеркале перепачканный краской зад и думала, как будет теперь выводить эти разноцветные пятна …