Запах хлеба

Бабушкин хлеб имел запах тепла её рук, деревенского дома, сытости, пряности, доброты, уюта, любви к детям, внукам, к своему труду.
Бабушка вставала в четыре часа утра и растапливала печь берёзовыми дровами, заводила опару в пол-литровой банке и ставила на полок печи для подъёма. Подготавливала сковороды, листы.
Хлеб в деревнях пекли в чугунных сковородах. Специальных форм раньше не было. Такой хлеб получался с запахом и вкусом пирогов и пирожков, которые ранее пекли на этих сковородках.
Сашка, когда оставался ночевать у бабушки, иногда просыпался рано и, услышав запах свежеиспеченного хлеба, соскакивал быстро с кровати и подбегал босиком к бабушке на кухню посмотреть, что там бабушка печёт, не пирожки ли.
Бабушка подзывала внука, нежно гладила его по голове и приговаривала:
– Сейчас, внучек, я тебе отломаю кусочек свежего хлеба. Попробуешь, как испеклось.
Иногда и пирожками угощала спозаранку.
Сашка пробовал небольшой ломтик белого душистого, с крупными дырочками хлеба.
Ароматный домашний запах свежего бабушкиного хлеба на вкус был приятнее магазинных булочек, наполнял детское тело теплом и необычайной сытостью.
Саша запомнил этот запах и вкус навсегда. Даже когда уже в 15 лет пошёл работать экспедитором по доставке хлебобулочных изделий по району, он, заходя на хлебозавод и услышав запах свежеиспеченного хлеба, всегда вспоминал рано ушедшую из жизни бабушку.
Саша приезжал за хлебом рано, в пять часов утра, чтобы успеть за день развезти хлеб по пяти деревням и двум столовым.
Иногда в непогоду и до вечера не управлялись. Дороги-то были грунтовые, от дождей развозило так, что не проедешь, не пройдёшь. Когда хорошая погода была, управлялись до обеда. Тогда полдня можно было посвятить помощи дома родителям по хозяйству: воды нанести, дров наколоть… Да мало ли в деревне работы...
Приезжая в пять утра на хлебозавод, Саша прогуливался по цеху выпечки хлеба, впитывая ароматы, высматривая ход самого процесса, как одни женщины месят тесто, другие взвешивают его и раскладывают по подогретым и смазанным непременно сливочным маслом формам.
Формы-прямоугольники с конусом кверху были скреплены по четыре штуки между собой для ускорения процесса подготовки теста к выпеканию.
Тысячи булок испечь в смену, если по одной форме, было бы тяжело, замучаешься.
Печь была кирпичная, с встроенным конвейером, чудо советского времени. Топилась только берёзовыми дровами. Видимо, для хорошего жара, мгновенного прогрева и длительной выдержки.
Но случались и казусы, когда истопник Матвеевич после очередной гулянки засыпал на смене. Тогда женщины-пекари, замечая своевременно аврал, сами становились к печи и дотапливали её, чтобы исключить недопеки.
Конвейер в печи медленно двигался вверх-вниз, по кругу, тем самым создавая условия для равномерного выпекания хлеба.
Таких печей уже нигде, наверное, не осталось. Всё электрифицировалось, газифицировалось и конвекционировалось. А вкуса хлеба из кирпичной старой печи ни одно совершенство не может дать точно! Пекарь заглядывала в окошечко печи, высматривая время снятия хлеба.
Когда хлеб созревал, с приятной корочкой и желтенькими боками, его снимали с конвейера со стуком на другой конвейер, направляющий булки к конусному, из нержавейки большому колесу, на который булки падали и охлаждались.
С другой стороны колеса женщины после нескольких кругов охлаждения собирали булки по две штуки и складывали в деревянные ящики, установленные на вагонетке с колёсиками, чтобы подкатывать к машинам на погрузку.
После загрузки свежим, горячим хлебом вагонетку выгоняли в холодное помещение для остывания.
До остывания хлеб нельзя грузить в машины, иначе он может потерять форму. Администратор хлебозавода приходила к шести часам, разрешала к загрузке остывший хлеб с ящиков из вагонетки.
На хлебозаводе ещё были цеха розлива лимонада и колбасный.
Иногда Саша с водителем Геной грузили на доставку и эти грузы, попутно покупая себе по кусочку докторской колбасы из настоящего, без примесей мяса. Вес палки колбасы достигал двух-трёх килограммов. Сейчас такое редко можно встретить.
Потом завтракали со свежим хлебом, запивая лимонадом «Крем-сода». Вкуснее завтрака и не вспомнишь...
Есть ещё у хлеба другой запах. Запах спелого, урожайного, свежескошенного пшеничного поля. Запах комбайна в начале уборочной страды, с оттенками свежей смазки, машинного масла и полевой дорожной пыли, осевшей сверху на эту смазку.
Все эти запахи Саше пришлось познать, работая в страду помощником у брата-комбайнера.
Страда начиналась с шести часов утра. Брат подъезжал на мотоцикле «Восход» к Сашиному дому и сигналил. Надо было срочно вставать, умываться и бежать на работу, иногда даже не завтракая.
В полдень прямо на поле кормили так, что Саша в первое время не мог съесть всё, что давали. А кормили полевых работников хорошо, куски варёного мяса – на полтарелки.
Но прежде прямо с утра Саше надо было смазать все подшипники смазкой, забивая её в шприц. Не по одному разу проходил он их вплоть до выдавливания смазки обратно. От этого зависели результаты работы комбайна.
Шли на рекорд, но несвоевременная поломка коробки передач перевела их на второе место, хотя тоже победители.
Работа длилась допоздна, до десяти – двенадцати часов вечера. Приезжая домой, Саша умывался из двухсотлитровой бочки дождевой водой. За день толстым слоем на лице и руках оседала пыль с маслом. Запах пыли с маслом долго не смывался. Саша по полчаса пытался смыть этот запах, но иногда, когда вода была прохладная, не получалось. Эта водная процедура так въелась в память, что ещё несколько лет даже после армии Саша умывался по полчаса, пытаясь смыть тот запах с поля – запах смазки вперемешку с пылью и запахом спелого зерна. Комбайн «Сибиряк» был тогда ещё без кабины.