Соседушки

Время приближалось к девяти часам утра, и Клавдия Семёновна, взяв с подоконника кнопочный телефон, навела на дисплей специальную лупу «для близи».

— Тьфу ты! — после нескольких безуспешных попыток позвонить соседке пожилая женщина отшвырнула телефон. — Бесов аппарат! Ничего не разглядишь!

Продолжая ворчать и чертыхаться и слегка припадая на левую ногу, Клавдия вышла из квартиры. Остановилась у чёрной металлической двери напротив и позвонила. Пока ждала, покосилась на подоконник.

Та самая соседка, к которой она пришла, Эвелина Михайловна, развела на общем подоконнике целый цветник. Их подъезд — второй в старой, но крепкой хрущёвке, — лучший в доме, самый чистый и (стараниями жильцов) красивый. Эстетичный, как говорит культурная Михална.

Клавдия позвонила ещё раз, а потом начала стучать.

— Спит, что ли? — пробормотала старушка и добавила громче, почти прокричала: — Михална-а-а! Ты где там? Я же тебе говорила, оладушки утром напеку, и велела на завтрак не опаздывать!

Снова постучала, хотя сердце уже начала сжимать равнодушная ледяная рука, а в душе поселилось предчувствие, переходящее в уверенность. Эвелина Михайловна никогда не спала так долго, она всегда вставала рано, часов в шесть. Уйти из дома она не могла, поскольку давно почти ничего не видела и выходила на улицу только в сопровождении Клавдии.

— Померла, — прошептала Клавдия Семёновна, перекрестилась и закрыла глаза.

...Через полтора часа Эвелину Михайловну увезли. До этого в подъезде успели побывать врачи, участковый, соседи из других квартир и даже подъездов. Участковый связался с племянницей умершей, поскольку более близких родственников у Эвелины Михайловны в стране не было.

А потом приехала специальная машина...

Клавдия Семёновна полдня была в центре внимания и провела всё это время в подъезде, общаясь с представителями различных организаций. Вернувшись в пустую квартиру, села у окна, глядя на жёлто-коричневые осенние листья, которые срывал ветер.

Михална, «интеллигенция местная», всегда восторгалась и восхищалась осенью.

— А чё в ней путного-то, в твоей осени? — подбоченясь, качала головой Клавдия.

— Вы не понимаете, Клавдия Семёновна! А вот Пушкин, например, понимал и обожал осень!

— Ну проздравляю и тебя, и Пушкина.

—  Не «проздравляю», а «поздравляю»! Сколько раз вам говорить, Клавдия Семёновна!

Эвелина Михайловна всегда обращалась к Клавдии Семёновне на «вы» и исключительно по имени-отчеству, хотя они были знакомы друг с другом... дай Бог памяти... без малого пятьдесят девять лет. С того самого дня, когда власти заселяли этот дом. С тех пор женщины и жили дверь в дверь.

Тогда, почти шесть десятков лет назад, соседкам было немного за двадцать. Эвелина была замужем за молодым учёным-физиком, у них подрастал маленький сын Стасик. Сама Эвелина преподавала музыку в общеобразовательной школе.

Муж Клавдии работал токарем на заводе, а в свободное время пил безбожно. Клавдия с молодости и до выхода на пенсию трудилась на кожевенно-обувном комбинате.

Эвелина всегда напоминала воблу сушёную, да ещё и не ела раньше ни рыбу, ни мясо. Клавдия всё время забывала, как оно называется-то, травоедение это. Её смех разбирал всякий раз, когда она вспоминала, как Михална однажды угостила её салатом, в котором «под шубой» вместо селёдки обнаружилась морская капуста. Ну сейчас-то Семёновна отучила Михалну от подобных странных пристрастий.

Клавдия и сама всегда любила поесть, и домашних своих не потчевала всякой ерундой. В подъезд из квартиры проникали аппетитные запахи, а учёный-физик, муж Михалны, всякий раз сглатывал слюну, проходя мимо к своей квартире. Да и на Клаву, которая всегда была в теле, засматривался голодными глазами.

Нет, ничего такого у них никогда не было, даже намёков. Но Эвелина заметила неладное и невзлюбила соседку Клаву. На что та, разумеется, тут же ответила взаимностью.

Клава рано овдовела — муж замёрз по пьяной лавочке. Зато муж Михалны стал доктором наук.

А потом единственный сын Эвелины Станислав и единственная дочь Клавы Ольга влюбились друг в друга и даже успели согрешить. Ладно хоть без последствий. Эвелина не допустила мезальянса и быстренько своего Стасика женила на какой-то профессорской дочке. А потом сыночка и вовсе умчался за границу. С тех пор в стране не появлялся.

Дочь Клавы долго горевала, но слезами горю не поможешь. Отплакав, вышла замуж и уехала с мужем на Крайний Север, где и живёт уже больше тридцати лет.

Соседки в течение долгого времени не здоровались и вообще полностью игнорировали друг друга. А пятнадцать лет назад овдовела и Михална. Физика провожали в последний путь несколько сотен учеников и коллег.

Так Эвелина и Клавдия остались вдвоём, и никого у них не было ближе друг друга.

Каждое утро, в девять часов, Михална приходила к Семёновне завтракать, поскольку готовить сама уже почти не могла, — боялась включать плиту после того, как однажды едва не спалила квартиру.

Потом Семёновна шла к Михалне, и они вместе готовили обед. А после обеда, если погода позволяла, отправлялись гулять или по магазинам. Если же погода была нелётная, оставались дома и смотрели телевизор. Семёновна смотрела, а Михална больше слушала.

В перерыве между делами соседки постоянно пикировались и припоминали друг другу старые грехи.

Михална обвиняла Семёновну в том, что та якобы сверкала прелестями перед её мужем-физиком, а Семёновна упрекала Михалну за то, что та костьми легла, но разрушила счастье их детей.

— Жили бы сейчас вместе все, сова ты старая! — в сердцах выговаривала Клавдия. — Внуков бы нянчили, а то и правнуков! А теперь твой Стасик вообще не вспоминает о тебе, пригрелся на чужбине! Внуков ты только на фотографиях видела, пока не ослепла. И моя Лёля живёт с иродом этим... Зовут меня к себе, да я как подумаю, что с зятьком моим жить под одной крышей... Уж лучше с тобой, кочергой ржавой!

Эвелина Михайловна лишь кивала, соглашаясь. Возразить было нечего.

...Взгляд Клавдии упал на большое плоское блюдо с некогда пышными, а теперь остывшими и чуть зачерствевшими оладьями. Из глаз покатились слёзы, перегоняя друг друга и падая на засаленный передник, который Семёновна так и не сняла с утра.

А наутро Света, почтальон, принесла пенсию, которую Клавдия Семёновна и Эвелина Михайловна так и продолжали получать наличкой, не признавая новомодные пластиковые карты.

О том, что Эвелины Михайловны не стало, на почту уже сообщили. Светлану удивило то, что Клавдия Семёновна не встретила её в подъезде, как делала обычно. Встречала, а потом следила, чтобы Михалну не обсчитали, не обманули с пенсией.

Света долго звонила в двери, затем стучала, а после пошла по соседям. Кто-то вызвал участкового, чуть позже прибыла скорая.

А уже потом приехала специальная машина и забрала Клавдию Семёновну.

Спасибо за внимание!

Мира Айрон